Официальный форум Веры Камши
Клуб любителей всяческих искусств => Наша проза => Тема начата: Артанис от 15 Сен, 2021, 20:27:45
-
Большое спасибо, мои дорогие читатели! :-* :-* :-*
Как и обещала, не откладывая надолго, начинаю новое произведение из Сварожского Цикла! Действие происходит примерно в одни годы со "Сполохами над Искрой", несколько раньше, но в совершенно другой части Сварожьих Земель. Впрочем, герои, а вернее - их семьи, частично пересекаются.
"В то время, как на полудне гремят битвы, на полунощи, в немеряных лесах, стучат топоры - там строятся и украшаются новые города, туда перетекает население, ища спокойной жизни. И вот уже один из могущественных вождей, именуемых князьями, потомок Сварта, входит ночью тайно один в святилище, берет небольшую деревянную фигурку Матери-Земли и уносит с собой. И в ту же ночь уезжает со своими людьми на полунощь, в Лесную Землю - прочь от древней нелюбимой столицы, туда, где родился и вырос."("Хроники Таморианы. Обретенная Земля")
Глава 1. Предстоящее
На заднем дворе огромной княжеской усадьбы, полной разнообразных построек, за старыми липами играли дети - три мальчика. Когда они, позавтракав утром, выбежали во двор с деревянными мечами, выструганными по точному образцу настоящих, были еще хоть и по-домашнему, но нарядно одеты: сорочки и штаны украшены вышивкой, сапожки из цветного сафьяна. Сразу видно, что не кто-нибудь, а сыновья самого князя тихомировского и змеевского, Мирослава Брониславича!
С тех пор солнце заметно поднялось, стало жарче, а мальчики, увлеченные игрой в войну, не берегли ни одежды, ни самих себя. Сапожки они давно сбросили и бегали босиком, как дети простолюдинов. Нарядные одежки на них испачкались пылью и травяным соком, ибо в пылу вполне правдоподобного сражения нередко валялись по земле и кувыркались через голову. Волосы у всех растрепались, глаза горели воинственным огнем. Им было на вид от десяти до шести лет.
Старший мальчик, горделиво вскинув свой меч, воскликнул:
- А теперь ты, Стемир, будешь команом, а мы с Твердиславом на тебя пойдем!
Но средний брат, черноволосый и смуглый, упрямо нахмурился, заложив за спиной руки. Свой меч он держал левой рукой, не так, как его братья.
- А почему это я - коман?
- А кто же еще? Вон какой чернявый! Матушка говорит, что ты обличьем весь в ее отца, хана Ураза! Ты будешь коман, ты на нас напал, а мы с Твердиславом тебя побьем!
Младший из троих мальчиков, услышав предложение старшего брата, запрыгал и захлопал в ладоши:
- Стемир - коман! Стемир - коман!
Средний брат глядел исподлобья, широко расставив ноги и продолжая держать руки за спиной. Вдруг его лицо оживилось, и он горячо воскликнул:
- Погоди, Богуслав: я придумал лучше! Давайте будем биться вместе. Мы ведь братья, нам батюшка говорит, что, когда вырастем, нам, возможно, придется вместе стоять против общего врага!
Теперь уже нахмурился старший брат, Богуслав; не то чтобы он имел что-то против, а просто ему не хотелось уступать командование Стемиру.
- Думаешь, ты такой умный, да? А с кем же мы биться будем, если нас здесь всего трое?
Стемир огляделся по сторонам, и тут же воодушевился, увидев выросшие вдоль каменной стены высокие заросли сорных трав: лебеды, конопли и крапивы, кое-где в рост взрослого человека.
- Вот наш враг! Это не трава, это орды команов! В бой, сварожане! - крикнул он, замахиваясь деревянным мечом.
Он врезался в качавшиеся над головой травяные заросли, нещадно рубя их деревянным мечом. Братья, увлеченные его порывом, ринулись вслед, прокладывая себе дорогу в колышущемся травяном море. Они находились еще в том возрасте, когда ребенку нетрудно спутать игру и действительность, которую она изображает. Сейчас и вправду все трое ощущали себя храбрыми витязями, рубящимися с бесчисленными полчищами врагов.
Падали подрубленные стебли, осыпая победителей пыльцой из высоко торчавших соцветий. Больно жалила жгучая крапива. Цеплялся за босые ноги колючий осот. В воздухе повис свежий и пресный травяной аромат, точно на настоящем покосе. Три маленьких витязя бились с травяным войском, не жалея сил. Их деревянные клинки рассекали воздух со свистом, как настоящая сталь. Высокий, гибкий Богуслав пробирался в зарослях, точно пловец в бурных волнах, за ним катился, весь скрывшись в траве, маленький Твердислав.
Но яростнее всех бился с травяным воинством Стемир. Его братья знали меру своим силам, а он - нет. Им владело яростное, совсем не детское воодушевление. Длинные, упругие травяные стебли разлетались перед ним в разные стороны, брызгая соком, устилали его путь. Черные глаза мальчика сверкали; еще молочные, с дыркой впереди, зубы были оскалены в азартном усилии. Он уже не чувствовал боль от жгучих укусов крапивы, руки и плечи не ощущали усталости. Битва с травяным воинством перестала быть игрой, она была самой жизнью. Стемир не оглядывался, следуют ли за ним братья. Слышал лишь свист деревянного клинка, видел, как земля устилается поверженными зелеными стеблями.
И он не заметил, как Богуслав сунулся вперед, торопясь опередить младшего брата. Он быстро стал нагонять, пыхтя от усилий. Вот они уже поравнялись, но тут Стемир сделал мечом круговой взмах. Ему, единственному из братьев, он уже хорошо давался, хоть и не так, как учили отцовы дружинники - не слева направо, а наоборот.
Но в этот раз под его меч попались не травяные стебли, а что-то совсем другое. Отчаянный вопль вырвал Стемира из боевого вдохновения.
Богуслав, держась за голову, сидел на куче травы, ревя от боли. По его лицу, зеленому от травяного сока, дорожками стекали слезы. Позади бежал Твердислав, и тоже, от страха или за компанию, ревел как теленок.
Стемир испугался не меньше них, едва осознал, что случилось. Теперь метался по "полю боя", не зная что делать. Пытался поставить на ноги старшего брата, но тот был тяжелей него и, казалось, вовсе не собирался подниматься с земли. Еще ничего не придумав, Стемир с облегчением увидел, как из усадьбы к ним бегут два челядинца...
Спустя некоторое время, выкупанные, переодетые и вдоволь накричавшиеся мальчики были водворены по разным горницам. Стемира позвала к себе его мать, урожденная команская хатунь Аюль, которой сварожане дали другое имя - Цветана.
Мать, невысокая смуглолицая женщина с маленьким ярким ртом, с длинными черными косами, сидела на разложенных по полу подушках, подогнув ноги, по обычаю степных кочевников. На людях она повиновалась обычаям родины своего мужа, но у себя в покоях устраивалась, как привычно было с детства. У ее ног играл с цветной погремушкой самый младший сынок, двухлетний Велимир. Увидев старшего брата, он засмеялся и что-то залопотал на своем детском языке, которого Стемир не мог разобрать.
Поздоровавшись с матерью и братишкой, он сел рядом, тоже согнув ноги, как настоящий коман. Мать сперва смочила лечебным отваром волдыри и ссадины на коже сына, которых оказалось очень много, затем стала расчесывать ему волосы резным гребнем из лакированного черепашьего панциря. Стемир терпеливо сидел, хотя волосы сильно запутались, и расчесывать их было больно. Только сумрачно глядел вниз, на яркие узоры на подушках, и ничего не говорил.
Наконец, с наслаждением погрузив в таз с отваром зудящие от волдырей руки, обернулся к матери.
- Как себя чувствует Богуслав? - спросил он.
- Спит сейчас. На лбу будет большая шишка, но больше ничего, слава благим духам!
Стемир тяжело вздохнул.
- Я не хотел его бить, матушка. Он сам подвернулся! Ну вот что, он не видел, куда я хочу ударить?! - в его голосе закипало раздражение.
Мать стала растирать мазью его исцарапанные ступни.
- Ты же машешь палкой, как норландский берсерк. Да еще и левой рукой. Где уж уследить?
- Это не палка, а деревянный меч. Когда подрасту, будет настоящий! А держу его, как мне удобно, - в голосе Стемира появились нетерпеливые нотки, словно он хотел сказать, что в мужские занятия ни одной женщине, даже матери, не следует вмешиваться.
- Но ты ударил своего брата! Будь отец дома, он бы с тобой теперь говорил строже. Ты должен извиниться перед Богуславом!
Стемир сперва нахмурился, преодолевая упрямство. Он не считал себя виновным в том, что сделал случайно, не глядя. Но, вспомнив, как вопил Богуслав, схватившись за голову, одумался.
- Наверное, ему вправду было больно, - сумрачно произнес мальчик. - Он ведь мог меня в отместку легко сбить с ног - он старше меня и выше ростом! Я бы не сдавался так легко, пока могу драться!
Княгиня ласково погладила одной рукой жесткие черные волосы старшего сына, а другой - светлые кудряшки младшего. Как они быстро растут, ее с Мирославом сыновья! И какие разные все, и внешностью, и нравом!
- Вот скоро отец вернется, и увидит, что ты Богуславу голову разбил!
- Ну, до тех пор все заживет, - не очень уверенно ответил Стемир, и тут же поспешил сменить тему: - Амма, а куда уехал отец?
Княгине приятно было, когда сыновья обращались к ней команским обозначением матери, хотя часто вспоминал об этом только Стемир.
- Он уехал в Медведицкий Городок, где строят новую крепость.
- А нас с собой не взял, - вздохнул мальчик. - А когда отец возьмет нас с собой в поездку?
- Когда подрастете немного, мой олененок, - заверила мать. - Тогда вы с братьями повидаете не только всю Лесную Землю, но и древние Исконные Края. Побываете в Дедославле на реке Данатре. Там правит твой дед по отцу, великий князь Бронислав.
Тем временем мазь и травяные отвары понемногу охлаждали воспаленную кожу, ссадины и волдыри уже не так горели, и Стемир в блаженном покое прилег на подушки, прикрыл глаза и лениво спросил:
- А Дедославль - вправду самый большой и прекрасный город на свете?
Княгиня Цветана задумалась, обратившись к давним воспоминаниям.
- Мне трудно судить: ведь Дедославль был первым городом, какой я увидела, когда меня привезли из кочевья для свадьбы с твоим отцом. Это действительно огромный город, в Лесной Земле нет ничего похожего. Там людей - как звезд в небе, как перелетных птиц по осени! А княжеский дворец в три яруса, и все сверкает золотом и серебром... Но я там недолго была. После свадьбы мы с Мирославом отправились в Лесную Землю, и я хорошо узнала только здешние города. Тихомиров, Змеев, Брониславль, где родился ты...
- А отец и его воины восхваляют Дедославль, - задумчиво проговорил мальчик. - Я бы хотел его повидать, но потом вернуться назад.
Мать подвинула ему блюдо с обжаренными кусочками теста в меду, немного уделила младшему сыну.
- Может, ты передумаешь, как увидишь? Восхитишься красотой древней столицы, а Лесная Земля тебе покажется жалкой глушью.
Стемир сел на подушках, решительно встряхнул головой.
- Да ну его, Дедославль! Говорят, что там и грибов нет таких, как у нас, и даже черника в лесу не растет! Ведь не растет?
Мать, скрыв улыбку, покачала головой.
- Ну, вот видишь! А я завтра тебе принесу вот такую миску черники, - он показал "с горкой". - Нигде не хочу жить, кроме нашей Лесной Земли!
В это самое мгновение сильный порыв ветра распахнул ставни на окне, всколыхнул занавески. И на оконную раму села изящная черно-белая птичка. Минутку посидела, кивая вилообразным, с выемкой, хвостиком. Склонив голову, вдруг взглянула на княжича Стемира зеленым глазом, сверкающим, как драгоценный камень. Он явственно разглядел ее взгляд, хотя прекрасно знал, что у птиц таких глаз не бывает. И вообще, взгляд был не птичий: слишком живой и ясный, слишком осмысленный. Стемир даже подскочил на подушках, и птичка тут же взмыла в небо и растаяла в воздухе.
- Амма! Амма, ты видела ласточку на окне? - воскликнул мальчик.
Цветана испуганно распахнула глаза, не понимая сперва, что случилось. Недоумевающе подняла черные брови, которые часто выщипывала перед зеркалом; без этого они были бы слишком широкими и низкими, в точности как у Стемира.
- Не было никакой ласточки, сын! Просто окно распахнуло ветром.
- А я видел ласточку! Она села на окно и взглянула на меня, - Стемир был уверен в том. что видел, но понял, что не сможет никому описать взор той ласточки, никто его не поймет.
Мать тревожно коснулась ладонью его лба.
- Полудница тебя ударила, слишком много носитесь с братьями под жарким солнцем!
Стемир промолчал, но был убежден, что его видение истинно. Оставалось надеяться, что она еще появится, и может быть, он тогда поймет ее лучше.
- Сегодня отдыхай, а завтра после завтрака - на урок к боярину Судиславу. Он жалуется, что вы отлыниваете.
Стемир вздохнул. На улице, после дождливых дней, наконец, настало тепло, а тут опять - сиди за пыльными пергаментами, точно зимой...
- А что не так? Я и без того читаю и считаю лучше Богуслава, хоть он и старше на два года! И военные наставники меня хвалят...
- Но княжескому сыну еще многое нужно знать и уметь. Боярин Судислав говорит, что тебе нужно исправить почерк. И пожалуйста, не спорь с ним, сын! Он еще твоего отца вырастил, впервые в седло посадил, выучил всем княжеским премудростям. Неужели к тебе станет придираться зазря?
- Я и не спорю, - отвечал Стемир, но тут же, упрямо наклонив голову, добавил: - Когда справедливо!
Мать вздохнула и погладила сына по черным жестким волосам.
Он, снова откинувшись на подушки, задремал, и ему привиделось, будто он летит по небу на спине чудесной птицы с зелеными глазами. Под ними разворачиваются леса - глухие еловые чащобы и веселые березовые рощи. В них бродят звери, поют птицы, наливаются соком ягоды, прячутся в траве грибы. Точно жилы на руке, пронизывают лесной край голубые реки. По ним проплывают ладьи, на их берегах, то высоких, то болотистых, возводятся города. Городов становится все больше, прежние пустоши одеваются камнем и деревом. В городах селятся люди... их больше, чем перелетных птиц осенью, больше, чем звезд на небе!.. Вокруг городов простираются поля, на них зреют будущие хлеба. Повсюду кипит жизнь; в городах работают сотни мастерских, на торгах бойко звучит сварожская и иноземная речь. В священных рощах виднеются белоснежные, великолепно украшенные стены храмов. На высоком речном берегу высится дворец, равного которому нет в Сварожьих Землях. И снова чудесная птица несет его от города к городу, над лесами, реками, болотами, озерами. Через всю Лесную Землю.
-
А увидим ли мы тут своё "крычать телеги полунощи, рцы лебеди роспущени"? ;)
-
А увидим ли мы тут своё "крычать телеги полунощи, рцы лебеди роспущени"? ;)
Это Вы к "Песни степей" обращайтесь, пожалуйста! А здесь все же пораньше действие происходит, предыдущее поколение. Да и местность другая.
-
С почином, эреа Артанис! Интересное начало, однако Стемир мальчик с характером.
-
С почином, эреа Артанис! А птичка-то непростая, видать. И сон неспроста.
-
Благодарю вас, что начали читать мое новое произведение, эрэа Ilona, эрэа Convollar, эрэа Карса! :-* :-* :-*
С почином, эреа Артанис! Интересное начало, однако Стемир мальчик с характером.
Еще с каким! Будущие задатки проявляются заранее! 8)
С почином, эреа Артанис! А птичка-то непростая, видать. И сон неспроста.
Да, видение и сон Стемира кое-то обозначают. Но что именно - он узнает лишь когда вырастет.
На другой день Стемир вместе с Богуславом пришли в одну из горниц, где уже ждал их наставник, боярин Судислав. Он воспитывал еще их отца, вместе с ним был послан в Лесную Землю, и казался мальчикам очень старым, чуть ли не сверстником их баснословных предков, о которых рассказывал княжичам. Судислав был высок ростом, но худощав, широк в плечах, и со спины казался молодым. Но длинная узкая борода его почти полностью поседела, а лицо - потемнело, обветренное множеством дорог, что он прошел вместе со своим князем, и суровыми морозами Лесной Земли. Ныне Судислав был тысяцким в Тихомирове, управлял городом и всем краем во время частых разъездов князя. Но старался выкроить часок и для занятий с юными княжичами, воспитание которой считал своей обязанностью, а любые недостатки такового - личной виной.
Вот и сегодня, когда мальчики явились на урок, Судислав уже разложил перед ними на столах тонкие берестяные грамоты, и к ним - тонкие костяные палочки, которыми выдавливались буквы. На пергаментах из телячьих шкур, дорогих и сложных в выделке, сварожане писали только то, что хотели сохранить надолго: книги, летописи, особо важные послание владетельных особ. В повседневном обиходе использовали бересту, благо, изготовить ее было куда легче, вон она - буквально на деревьях растет. И выбросить или сжечь после использования не жаль. Может, потому-то в Сварожьих Землях и грамота была широко распространена не только среди знати и богачей, но и среди нижестоящих сословий. Во Влесославле, городе торговли и ремесел, так и вовсе грамотны были почти все.
Судислав стал диктовать мальчикам текст, который они быстро принялись записывать. Это было одно из старинных сказаний о войне сварожан с кочевыми степными племенами. Звучный голос Судислава, не терявшийся, должно быть, в шуме битвы, отражался эхом от стен. Сказав один раз, наставник больше не повторял, так что княжичам приходилось постараться, чтобы все запомнить и успеть записать, да еще желательно - красиво.
Память у Стемира была превосходная, и работать быстро он успевал, а вот с правописанием у него в самом деле случались проблемы. Он, не задумываясь, взял перо левой рукой, как и оружие. Так у него выходило само собой, сколько себя помнил; левая рука была у него сильней и подвижней правой. Буквы, крупные, четкие, как по ниточке начертанные, ложились на бересту, справа налево, от дальнего края грамоты к ближнему.
Наконец, Судислав ударил молотком в медное било, висевшее на стене. Так он делал всегда, прекращая урок, и княжичи привыкли не вздрагивать от внезапного резкого звука. Оба протянули наставнику исписанные грамоты. Задание Богуслава старый боярин прочел, одобрительно кивнув головой. Старший княжич, на лбу у которого красовался после вчерашнего здоровенный синяк, расплылся в улыбке.
А в грамоту Стемира наставник вгляделся, словно ничего не мог понять, как если бы ученику вздумалось написать ее на каком-то совершенно чужом языке. Поднял ее, сравнивая.
- Это как ты умудрился? Глядя в зеркало, что ли, писал? - сурово поинтересовался Судислав.
Княжич лишь теперь понял, что у него получилось. Каждая строчка шла не слева направо, как полагалось, а справа налево, так что его грамота действительно выглядела как зеркальное отражение. Он сидел за столом, пряча руки и упрямо глядя вниз.
- Так получилось... Я не заметил... - буркнул он, не зная, что сказать еще.
Судислав взял левую руку княжича, еще сжимавшую палочку.
- Понятно все... Будь ты сыном смерда или ремесленника, тебе бы привязали эту руку к телу, пока не научишься все как следует делать правой.
Стемиру и так было стыдно за то, чего не мог изменить, а тут еще Богуслав вздумал поддразнить брата:
- Правая рука так зовется, потому что она - от Прави, мира светлых богов! Они указали людям ею работать. А левая - от Кромешного Мира, в ней ней святости...
- У-у, пустомеля! Дай я тебе еще добавлю! - сразу вспылил Стемир, хотел броситься к брату, но боярин Судислав удержал воспитанника.
- Хватит с вас уже! Не повторяй чужих глупостей, княжич Богуслав, неразумно для твоего звания! А ты, княжич Стемир, внимательно выслушай. Тебе быть воином, сражаться самому и вести дружину за собой. От силы и точности твоих рук, возможно, зависеть будет не только твоя жизнь, но и судьбы целых княжеств. А в битве лучше хорошо владеть левой рукой, чем плохо - правой. У левши даже есть свои преимущества. Противник не знает, откуда ты ударишь.
- Да уж, это я могу подтвердить лично, - проворчал Богуслав, осторожно ощупывая все еще сильно болевший лоб.
- Ну не сердись, я ведь не нарочно, - отозвался Стемир, сразу смягчившийся, когда понял, что его, вроде бы, не собираются ругать.
- А я слышал, что опытные воины учатся владеть обеими руками? - обратился он к наставнику. Хоть они и жили в мирной Лесной Земле, но все связанное с военным делом живо интересовало княжича Стемира, и он охотно расспрашивал Судислава и других старших воинов.
- Да, бывают обоерукие воины. Но все равно, и у них на самом деле одна рука развита лучше. Вы тоже станете этому учиться, но после, когда обычные боевые приемы будут у вас от зубов отскакивать... Ну а пером ты, Стемир Мирославич, уж постарайся владеть как все люди! Иначе что получится? Вырастешь, станешь править, а твоих княжеских повелений никто разобрать не сумеет?
Польщенный, что к нему обратились, как ко взрослому, Стемир взял палочку правой рукой и принялся выводить на обратной стороне корявые, неровные буквы, стараясь изо всех сил, чтобы получалось не хуже, чем другой рукой.
А потом он, вместе с Богуславом и Твердиславом, взяв свои деревянные мечи, пошли учиться боевым приемам под руководством опытных воинов. Обучение было жестким, часто у княжеских сыновей к вечеру ломило руки и плечи от проделанных усилий. У Стемира, правда, давно все прошло, зато Твердислав к вечеру до сих пор иногда хныкал. Но жаловаться было нельзя, даже если на еще нежной детской коже появится лишний синяк. Недаром отец и боярин Судислав говорили, что воин, не желающий учиться, жестоко поплатится в битве. И они учились, медленно, постепенно, почти не замечая своих маленьких побед, зато сильно огорчаясь поражениям. Сколько раз бывало у княжичей, что, выучив, как им казалось, какой-нибудь прием, успевали собой возгордиться, выходя против наставников. А потом, пристыженные, в очередной раз бежали поднимать меч, легко и небрежно выбитый первым же ударом противника. Зато каким праздником было заслужить скупую похвалу старших, что далеко не каждый день удавалось маленьким княжичам!
Впрочем, несмотря на все затруднения, Стемиру такая жизнь даже нравилась. Он очень хотел сделаться самым лучшим воином, и ради этого готов был выдержать что угодно. Уже теперь он мог простоять с мечом в вытянутой руке дольше, чем старший брат. Хорошо для своих лет плавал и стрелял из лука, мог управиться с любым конем в княжеских конюшнях. В последнем, видимо, сказывалась его команская кровь. И, пожалуй, он бы даже заскучал, если бы однажды его не позвали на учебную площадку, и мускулистые, статные дружинники не принялись бы командовать: "Выше! Держи меч! Сильней! Так, теперь правее!.. Вот так! А теперь подними!"
На этот раз в пару со Стемиром стал молодой веселый Радим. Наклоняясь для замаха мечом, он улыбался, а, если Стемиру удавалось своим детским щитом отбить его удар - заразительно смеялся. Но при том, он был силен и ловок, и Стемиру приходилось нелегко, хотя воин, разумеется, соизмерял свои силы с силами мальчика.
Вот сейчас, когда от усилий уже лоб вспотел, княжич разозлился и стал резче отвечать на удары наставника.
- Шевелись! - крикнул ему Радим, и мальчик совсем забыл об осторожности, думал только об одном: он может достать противника прямо сейчас! Быстро поднырнул под руку воина и ткнул деревянным клинком ему в бок. Яростно взглянул, растрепанный, раскрасневшийся.
- Ну что? Чья взяла?!
- Твоя, твоя, княжич, не спорю! - Радим держался за бок, но глаза уже весело улыбались. - Только это опасно - полагаться в бою на одну ярость. Она придает сил, но и отшибает разум.
- А как иначе я мог сейчас с тобой сладить? - возразил, немного успокоившись, Стемир. - А думать я не перестал. Видел, ты мог ударить меня. Но мне хотелось победить.
- Ладно. Но когда вырастешь, будешь с равными себе противниками биться, будь осторожней! - заметил Радим.
Стемир представил себя взрослым воином, таким, как его нынешний наставник. Понимал уже, что это не детское загадывание, когда дети играют во взрослых. Тут ничего заранее не поймешь.
- Я постараюсь... Но иногда оно само получается, - ответил княжич.
Радим рассмеялся и подал ученику лук - небольшой, как раз для ребенка, но вполне настоящий: из ясеневой древесины, круто изогнут, усилен роговыми вставками, а крученая тетива щедро смазана воском.
- Отдохнул немного? - спросил воин у княжича. - Тогда целься вон в тот кружок на столбе. Глаз прищурь, руку отведи на уровень уха. Готов?
Стемир, перехватив туго взведенный лук, вложил оперенную стрелу в выемку, и уже хотел спустить тетиву, но не успел. Из дворца прибежал вестник, крикнув, взмахнув рукой:
- Князь Мирослав Брониславич приехал!
При этих словах все - и княжичи, и воины, - поспешили к воротам, встречать князя. Богуслав, тоже не успевший ни разу спустить тетиву, вздохнул, передавая лук и стрелы воину.
- Ну вот! Не сможем рассказать батюшке, как мы стреляем!
- Ничего, завтра сами все ему покажете, - утешительно заверил Радим.
Встречать князя вышло к воротам много народу. Вся его семья, старшая и младшая дружина, что была дома, и даже челядь, у кого в это время не нашлось определенного дела, собралась в сенях и на крыльце. Старшие княжичи увидели мать, стоявшую на верхней ступени крыльца в праздничной одежде. Возле нее дородная нянька держала на руках маленького Велимира. Мальчики тут же подбежали к матери, не смущаясь, что не готовились к встрече. На ступеньке ниже стоял старый боярин Судислав. На поясе у него висел большой золотой ключ, знак власти градоправителя.
Подняв тучу пыли, во двор въехал княжеский отряд. Стемир сразу разглядел отца - высокого, крупного светлобородого мужчину, в золотом княжеском панцире, в алом плаще, бьющемся на ветру. Князю Мирославу Брониславичу было тогда чуть больше тридцати лет.
Он, подъехав к крыльцу, первым соскочил с коня, обратился сперва к Судиславу:
- Ну здравствуй, дядько! Как вы тут жили без нас? Очень ли скучали?
Бывший княжеский наставник, как равный, обнял князя. Показал на прыгавших от нетерпения мальчиков на крыльце - они хотели броситься к отцу, но мать их удержала, требуя прилюдно блюсти достоинство.
- Хорошо жили, хоть и скучали, конечно! Вот, княжичи прямо с учебной площадки прибежали тебя встречать!
И, стоя близ князя, Судислав шепотом сказал на ухо князю:
- Среди твоих сыновей больше всего надеюсь на Стемира! У него большие задатки на будущее, уж поверь. Кто повидал столько князей, сколько я, при виде тонкого ростка сможет сказать, вырастет из него царственный дуб или бросовая осина!
Князь Мирослав кивком головы безмолвно поблагодарил бывшего наставника, и поднялся на крыльцо. Поцеловал жену, подбросил в воздух маленького Велимира.
Тем временем старшие сыновья, особенно Богуслав и Стемир, горящими глазами разглядывали князя и его свиту. Как всем мальчишкам, им хотелось поскорей вырасти и стать похожими на отца и других вельмож, сильных мужчин. Но желание это у двоих старших братьев проявлялось по-разному, хотя ни один из них об этом не говорил вслух. Богуславу мечталось самому когда-нибудь ездить под княжеским знаменем, в золотой кольчуге и красном плаще, с драгоценным оружием, чтобы все вокруг встречали его с почестями. Стемира же влекло к князю и его дружине грозное обещание битвы. Он часто представлял их идущими в бой, и сам в мечтах уносился с ними против полчищ врагов. Ему нравился даже исходящий от воинов запах лошадей и дорожной пыли, кожи и металла. Запах мужественной, грозной силы, запах свободы. Быть князем - для него значило вести за собой одетое железом войско.
Твердислав - тот был еще слишком мал, чтобы задумываться, что чувствует при виде князя с дружиной. Для него покуда и старшие братья были - почти как для них самих взрослые мужчины.
Между тем, князь Мирослав, одной рукой продолжая обнимать жену, другой растрепал по очереди и без того лохматые головы сыновей.
- Ну, здравствуйте, витязи мои! Слышал уже о ваших успехах! - откинув Богуславу волосы со лба, князь увидел огромный синяк. - Эге! Кто это тебе посадил?
- Да я случайно наткнулся вчера, - краснея, ответил старший сын.
Стемир, пристыженно опустив голову, шагнул вперед.
- Это я его, отче, - признался он.
Князь Мирослав усмехнулся. Ему понравилось признание сыновей. Подраться могут любые мальчишки, хоть княжичи, хоть смерды. Главное - чтобы и впредь вот так стояли друг за друга, какие бы недоразумения не случались порой.
А тем временем приехавшие с князем дружинники спешивались, расседлывали коней, водили их по двору. Мирослав любил, чтобы его сопровождали крепкие, выносливые люди, молодые телом и душой, податливые на веселье и на доброе слово, еще не выучившиеся притворяться. Поэтому в частые разъезды по своей обширной Лесной Земле князь не брал с собой бояр и старшей дружины. Теперь его воины, как и он сам, после долгой дороги были полны сил, будто и не устали. У кого из них при главной усадьбе жили семьи, теперь тоже здоровались, радовались встрече.
Один дружинник, у которого в притороченной к седлу корзинке шевелилось и поскуливало что-то живое, показал ее князю.
- Государь, а подарок-то! - напомнил он.
- Ах да! - спохватился Мирослав и, открыв корзинку, достал за шкирку... щенка - не щенка, - полностью песочно-серого, с торчащими ушами, с мутными желтоватыми, недавно открывшимися глазами, с поджатым между лап хвостиком веревочкой.
- Вот вам волчонок! - подмигнул князь своим сыновьям.
Княгиня Цветана всплеснула руками.
- Нашел что привезти! Волк же всех перекусает!
- Не перекусает! Волк при хорошем воспитании будет совсем как собака, только вернее и умнее ее, - возразил Мирослав, протягивая зверька сыновьям. - Ну, кто возьмет себе?
Стемир шагнул вперед и взял волчонка на руки. Тот тихо запищал, но не стал сопротивляться. Мальчик стал гладить его между острых ушей, с неожиданным для себя самого чувством нежности.
- Пойду на поварню, возьму для него молока, - сказал он, ничего больше не замечая, кроме волчонка.
-
В данном случае позволю себе немного критики: на бересте не пером и чернилами писали, а вот такой штучкой (на картинке справа):
(https://perstni.com/wp-content/uploads/2015/12/9R8Ek_croper_ru.jpeg)
Так что эпизод красочный, но писать они должны были иначе. :) И почему, собственно, нельзя научить княжича левой рукой писать нормально? Что в этом невозможного?
-
На берёсте в старину буквы не рисовали, а выцарапывали специальными заострёнными палочками. Позже, через несколько сотен лет, когда бумага стала сравнительно недорогой и достаточно широко распространилась, иногда писали и чернилами, известно несколько таких документов. Но поскольку это фентези, то, здесь может быть иначе. Может, берёста несколько иная или чернила в силу каких-то причин широко распространились, и к письму на берёсте их применили раньше.
Братья интересные. А сестры у них пока нет? Это ведь братья Радмилы, как я понимаю.
-
Вопрос дилетанта.
Говорят, греческие статуи были раскрашенными - да вот краска не сохранилась.
Сугубо теоретически, не могло быть так, что при письме на бересте конец писала могли при случае обмакивать в чернила - ради удобочитаемости - но условия хранения грамоток не обеспечили сохранности чернил? А "царапины" остались.
-
Большое спасибо за критику, мои дорогие читатели! :) Подправила, где описывается способ писания. Впрочем, в сюжете это ничего не меняет особенно.
Иногда меня заносит: вижу картинку заранее, и описываю как есть...
-
Уже сейчас заметна разница в характере Стемира и Богуслава. Стемир легко впадает в ярость, но и успокаивается легко. Богуслав не чужд язвительности, не самого лучшего толка. В будущем всё это, конечно, скажется. Да и представление о княжении у них очень разное - Богуслав видит лишь внешнюю сторону, Стемир прежде всего воин. Но, кмк, и то и другое - однобоко. Со временем Стемир, кмк, поймёт, что не только воинские подвиги входят в обязанности правителя.
-
Сугубо теоретически, не могло быть так, что при письме на бересте конец писала могли при случае обмакивать в чернила
Теоретически могло. Если это кто-то и выяснял, то я таких исследований не видела. Вопрос в другом: писало не подразумевает безотрывного письма, буквы выцарапываются по отдельности. У меня есть некоторые сомнения, что при таком способе можно на автомате сделать длинную надпись в зеркальном отображении.
-
В общем, да - да и само непрерывное письмо является достаточно поздним изобретением.
Кстати, на бересте писали древние римляне - не зря слово liber изначально означало вовсе не книгу, а лыко.
И при этом чернилами явно пользовались, по крайней мере, в исторические времена, так что ater - черный, atramentum - черная краска, а вот atramentarium - чернильница - слово достаточно старое.
Кстати, писать зеркально для римлян проблем не составляло:
(https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/3a/Praeneste_fibula.JPG)
Древнейший памятник римской письменности:
IOISAMVNGEKAHFEHFDEMSOINAM
В принципе, означает это Manios med fherfaked Numasioi, что на более знакомом языке значит Manius me fecit Numesio (после реформ IV века Аппия Клавдия - Numerio) - "Маний сделал меня для Нумерия".
-
Кстати, писать зеркально для римлян проблем не составляло
Это наверняка делал взрослый и намеренно. А тут ребёнок, который ещё только учится, и внезапно у него на автомате так выходит. Вот это и вызывает сомнения.
-
А мне кажется, что ненамеренно - а лишь потому, что на определенном уровне письменности все равно, в каком направлении писать, хоть справа налево, хоть слева направо. Хоть бустрофедоном.
-
Взрослый знал, что он делает. А тут у ребёнка само вышло, хотя он из тамошнего аналога славян, а не семитов. :)
-
Да ничего взрослый не знал - ему просто было все равно, как писать. Хоть справа налево, хоть слева направо. Черный камень тоже бустрофедоном исписали только потому, что так удобнее.
Кстати, эти писатели тоже были не из семитов, а наоборот из латинов, а они к славянам куда ближе.
-
Да ничего взрослый не знал - ему просто было все равно, как писать.
Значит, он знал, что можно и так, и этак. А мальчик знает, как надо, но само у него по-другому получилось.
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа Карса, эрэа Convollar, эр фок Гюнце! :-* :-* :-*
Мда, бывает, что что-то не додумаешь, увлекаясь своими фантазиями! Даже не знаю, как теперь этот эпизод исправить?
Все-таки взять пергамент и перо вместо бересты?
И почему, собственно, нельзя научить княжича левой рукой писать нормально? Что в этом невозможного?
Дело в том, что предубеждение против левой руки действительно в древности существовало, Богуслав это не от себя придумал. Считалось, то, что с левой стороны - не от добрых сил (вспомните "Волкодава" Марии Семеновой - Лучезара-"Левого"; и это при том, что он даже не был левшой, а его отрицательность подчеркивается тем, что всего лишь стоял по левую руку от кнесинки).
В бою не так уж важно, какой рукой владеешь, лишь бы хорошо. А как он, будучи князем, станет законы писать левой рукой? Скажут, что и законы тоже левые.
Братья интересные. А сестры у них пока нет? Это ведь братья Радмилы, как я понимаю.
Братья Радмилы, да. Она родится позднее.
А пока что узнаем кое-что об их родителях.
Уже сейчас заметна разница в характере Стемира и Богуслава. Стемир легко впадает в ярость, но и успокаивается легко. Богуслав не чужд язвительности, не самого лучшего толка. В будущем всё это, конечно, скажется. Да и представление о княжении у них очень разное - Богуслав видит лишь внешнюю сторону, Стемир прежде всего воин. Но, кмк, и то и другое - однобоко. Со временем Стемир, кмк, поймёт, что не только воинские подвиги входят в обязанности правителя.
Пока только задатки будущих качеств, которые, конечно, разовьются, но и сильно изменятся с годами, к ним прибавится жизненный опыт, добавятся новые навыки. Стемир многое усвоит, обязательно. Хотя и подвигами отличится тоже.
Кстати, эти писатели тоже были не из семитов, а наоборот из латинов, а они к славянам куда ближе.
Разрешите вмешаться в ваш ученый спор: во всяком случае, в рамках моего МИФа, латины марцийцы точно ближе к сварожанам: и те, и другие - потомки жителей Таморианы, хоть и не из той волны, что ушла со Свартом, а паства Жрецов. А насчет аналога семитов не выясняла, кроме того, что у них, видимо, в здешнем мире не было культурных и религиозных причин далеко уходить за рамки своего родного региона. Так что мои герои вряд ли их знают, разве что случайно.
Глава 2. Вину отцов наследуют дети
Приблизительно в то же время в жизни княжеской семьи произошли некие события, которых Стемир с братьями в то время не могли еще как следует осознать. Лишь спустя много лет разобрались во всем до конца. Но поскольку случилось так, что последствия далекого прошлого оказали влияние на жизнь Стемира, то лучше изложить эту историю здесь, по порядку.
За пару лет до того князь Мирослав Брониславич, преследуя в лесу медведицу, случайно выехал к небольшому поселению, лежавшего у слияния двух рек. Здесь князю, наконец, удалось убить зверя, и, воодушевленный своей победой, он вообразил, что здешняя местность, семь пологих холомов, высящихся над тихой рекой, березовые рощи за ними, будто плывущие в легком тумане, - все это напомнило князю его родную Дедославльскую Землю, по которой он всегда скучал в суровом полунощном краю. Спустившись в лежащий меж холмов поселок, князь велел собрать местных жителей. Там обитали частью сварожские поселенцы, частью - местное племя, молившееся своим богам и с трудом говорившее по-сварожски. Князь объявил всем, что на этом месте построит крепость. И тут же, в честь своей победы над зверем, назвал здешнюю реку Медведицей, а будущий город - Медведицким Городком. Он уже представлял, как проторят дороги через глухие леса, как через Медведицкий Городок поплывут по лесным рекам торговые караваны, от самого Влесославля до Великой реки на восходе, и до Исконных Земель.
Крепость на холме Сварога начали строить, и князь Мирослав часто приезжал на Медведицу-реку, наблюдая, как идет строительство. Останавливался со своей дружиной в самой большой здешней усадьбе - у боярина Вепря.
Предки Вепря открыли для себя красоту и богатство Медведицкого приречья несколько поколений назад, и с тех пор все больше богатели. В долинах между холмами колосились их хлеба, в лесах для них обильно ловили зверей, в реке - рыбу. Стоявший немного поодаль от селения боярский дом Вепря мог потягаться величиной и богатством с иными княжескими. И, до того, как князь Мирослав обратил внимание на здешние края, Вепрь был здесь полноправным хозяином, полагая, что из Змеева или Тихомирова никакой князь до него не дотянется. Но вот - князь был здесь, и боярину Вепрю ничего не оставалось, как принимать его со всем радушием в хоромах, где жил он сам и его жена - боярыня Есения, и их дети: двое сыновей, Ярий и Белян, и маленькая дочка - Любуша.
Впрочем, о боярской семье князь Мирослав узнал позднее, и из чужих уст. А поначалу Вепрь угощал его за своим столом, поил золотистым хмельным медом - в его владениях и борти были свои, - то восхвалял князя, то хвастался собственными богатствами.
И вот как-то однажды на пиру князь Мирослав, поглядев на прислуживающих за столом девушек и молодиц, поинтересовался у гостеприимного хозяина:
- Всем хорош твой дом, Вепрь! Только что ж ты жену-то свою прячешь от гостей? Говорят, она хороша у тебя, и добра, заботится о неимущих.
Раскрасневшееся от выпитого лицо Вепря пошло бурыми пятнами, выпуклые светлые глаза выкатились из орбит. Смяв толстыми пальцами серебряный кубок, он прорычал, не помня себя:
- Кто?! Кто посмел мою жену восхвалять?!
Князь Мирослав удивился такому поведению боярина, но не подал вида.
- Кто? Многие здешние жители. Позови боярыню, хочу поглядеть, вправду ли тебе посчастливилось в семейной жизни.
Не посмел Вепрь ослушаться князя. Слез с праздничного помоста, тяжело прошел через широкую горницу. Приоткрыв дверь, рявкнул кому-то, находящемуся внутри:
- Есения, выходи! Батюшка-князь желает тебя видеть!
Спустя несколько минут к гостям вышла невысокая, еще молодая женщина в богатом наряде. На ней был зеленый атласный летник, украшенная вышивкой сорочка под ним - из тонкого белоснежного полотна. Из-под богато украшенной рогатой кики ниспадали две густые косы цвета льна. Мирослав с любопытством разглядывал хозяйку дома, и она вдруг вскинула на него удивленные, как будто испуганные глаза, зеленые как молодая листва. Трудно сказать, было ли красивым ее лицо, с широкими скулами и узким подбородком, "в форме сердца", как подумалось князю. Кожа у нее была белой, но под пристальными взорами гостей окрасилась нежным розовым румянцем. Губы ее были красивой формы, но печально поджаты. Князю показалось, что она недавно плакала.
"А что: Вепрь, по всему видать, и доведет до слез! Вот дурак! Другой бы не нарадовался такой жене", - подумал князь с жалостью к боярыне.
Она поставила на стол перед князем еще горячий каравай хлеба, слепленный в виде коня, с хвостом и развевающейся гривой.
- Счастье тебе, государь Мирослав Брониславич, на много лет! - тихим, но певучим голосом проговорила Есения.
- И тебе счастья, боярыня! - пожелал князь, и, обращаясь к хозяину дома, добавил: - Ну, теперь я знаю, что у тебя есть все, что нужно для счастья!
Боярин будто и не расслышал его слов, продолжал мутно-упрямым взором сверлить жену:
- Есения, ступай к детям!
- Дети уже спят, Вепрь, - возразила жена, но хозяин дома снова потребовал, повысив голос:
- Ступай!
Не посмев возразить, женщина скрылась в своих покоях. А князю Мирослав вдруг с удивлением подумалось, что без нее чего-то не хватает среди привычного застолья.
- Прячешь свою жену, точно жар-птицу в клетке, - упрекнул он Вепря. - Приехал бы с ней бы хоть раз ко мне в Тихомиров, да и с детьми тоже. Твои сыновья - почти сверстники моим, пусть друг к другу привыкнут.
Но в Вепре взыграла привычная спесь. Гордо подбоченившись за столом, он воскликнул:
- Никогда мои предки не служили князьям, да и потомки не станут! Пусть служат те, кого кормит князь, а у нас своих богатств полно! Стада коров, табуны коней на лугах пасутся, слава Скотьему Богу! Сотни овец дают шерсть! Вся здешняя округа работает на меня, Вепря, а будет - на моих сыновей! Их ли дело - в слуги идти, хотя бы и к князю?!
Шумное веселье разом как ножом отрезало, все ждали, что ответит князь зарвавшемуся боярину. А князь Мирослав поставил кубок на стол, неприязненно взглянул на хозяина дома.
- Ты, Вепрь, учти, что времена меняются! Прежде вы тут знали только великого князя в Дедославле, а до него с Медведицы немногим ближе, чем до самого Отца-Небо. Но теперь я здесь буду, в Лесной Земле, и уж ваш Медведицкий Городок без внимания не оставлю. Так ты думай, кому и что говоришь!
После этого случая князь Мирослав еще не раз приезжал на Медведицу-реку, чем-то ему полюбились здешние места. С Вепрем он помирился; тот сам просил у князя прощения, клянясь, что был дерзок лишь спьяну. Князь простил, ибо понимал, что уживаться с Вепрем и другими сильными боярами придется и впредь, такова доля любого князя. Хотя в Вепре проявлялись худшие пороки боярского рода: самодовольное чванство, жадность к прибытку, хвастовство своим богатством, содержавшимся, спору нет, в образцовом порядке. Вдобавок, он был болезненно ревнив: жену свою всегда прятал от гостей, и не терпел, чтобы какой-нибудь мужчина даже говорил что-то о боярыне Есении, сразу подозревал в каждом тайного соперника.
Но однажды князь Мирослав, объезжая свои владения, завернул в Медведицкий Городок без предупреждения. В усадьбе Вепря ему сообщили, что боярина нет дома, он уехал на несколько дней в гости к родственникам. Князь хотел уже ехать дальше, но вдруг обратил внимание, как все переменилось в доме. Двери и окна были распахнуты, пропуская даже в самые темные уголки свежий воздух и солнечный свет. От этого помещение сделалось сразу просторным и светлым. По половицам протянулись золотые световые дорожки, словно приглашая войти. В сенях, где уже засуетились слуги, готовя гостям обед, на полу играли в бабки хозяйские сыновья. Чуть подальше возилась с трехцветной кошкой их сестрица Любуша. Дверь на заветную женскую половину была тоже открыта, и оттуда доносилась песня, очень мелодичная и немного грустная:
"Цвела весной яблонька пышным цветом, вся в белом и розовом, греясь под солнцем. Но налетел полунощный ветер и сорвал с яблони весь цвет, оголил ветки. Бедной и одинокой стоит яблонька, гнутся ее ветки под тяжестью снега. Но не плачь, яблонька: может, еще прилетит к тебе сладкое дыхание весны, и ты расцветешь снова, может быть, ты дождешься своего часа..."
Не задумываясь, привлеченный любопытством, князь прошел в дом дальше. В покоях, богато обставленных разными предметами, известными одним женщинам, сидела с шитьем в рукахпевица. Остановившийся за порогом князь узнал хозяйку дома. Она застенчиво улыбнулась и снова покраснела, как в первую встречу.
- Государь! Ты не посылал о себе вестей. А я... Мужа нет дома, вот и хозяйничаю дома одна... Если хочешь поговорить - входи...
- Вижу, что одна... - князь присел на скамейку напротив нее. Его взгляд упал на распахнутое окно, в которое виден был цветник. - Тебе бы сюда, на окно, клетку с певчим чижом или горшок живых цветов...
Женщина подняла глаза. Теперь они показались Мирославу иными, чем в их первую встречу - горячими и живыми, странно преображали все ее лицо.
- Я не люблю птиц в клетке и цветов в горшке. Пусть лучше живут на свободе и те, и другие...
Мирослав удивленно развел руками и спросил нежданно для себя самого:
- Значит, не выносишь жестокости и неволи? Но тогда и я тебе не ко двору должен быть? Я ведь князь, а нам приходится чужими жизнями распоряжаться...
Есения мягко улыбнулась, сразу став на десять лет моложе.
- Нет! Я о тебе, князь, не слышала такого. Вижу, что ты не любишь лишней жестокости.
Прозвучало это просто, с достоинством, но князь почувствовал, как много личного в ее словах. Коснулся своей широкой ладонью ее похолодевших рук.
- Ну а твой Вепрь что? Тяжело тебе с ним? Вижу ведь: его нет - и ты совсем другая. Оживленная...
Женщина смущенно опустила глаза.
- Мне не пристало жаловаться на своего супруга, отца моих детей. Видишь вот: живу богато, могу сама не хлопотать по дому, слуги все сделают, и все у меня есть...
- А радость в жизни? А любовь супружеская? Когда Вепрь тебя загоняет в горницу, как овцу в хлев - это разве достойная жизнь?
Есения глубоко вздохнула, наконец, медленно подняла голову. В ее ясных глазах стояли слезы.
- Ну что ты смущаешь меня, государь? Не видела, не слышала тебя - и все терпела. А теперь тяжело...
Но эти слова скорее привлекли к ней Мирослава, чем охладили. Уверяя себя, что в нем говорит просто жалость к женщине, он спросил:
- А уйти от него?.. У тебя родные есть?
- Есть, но где им с Вепрем бороться! Отец купцом был, да задолжал Вепрю, он и потребовал меня в жены. Клялся, что любит. Не могу я уйти, княже! Дети у меня...
Мирослав надолго задумался. Будучи князем в Лесной Земле, он на самом деле не имел власти над домашней жизнью Вепря, не мог освободить от него Есению. В своем доме каждый смерд - хозяин, не то что такой богатый боярин, как Вепрь. И, хоть все видят слезы его жены, но обвинить Вепря открыто нельзя. Этого не допустил бы и сам великий князь. И все боярство, как пить дать, вступится за Вепря, им рты не заткнешь. А страдать в итоге - чудесной женщине, душа которой может еще открыться навстречу свету и радости...
Так и не придумав ничего, встал со скамьи, собираясь уйти.
- Мне надо распорядиться. Но, если захочешь, приду потом...
И вдруг тонкие пальцы женщины обвились вокруг его запястья.
- Приходи... вечером, как все заснут!..
Наблюдая, как идет строительство новой крепости, как вырастают белокаменные стены на холме Сварога, отражаясь в тихих водах Медведицы-реки, князь видел перед собой глаза Есении, ее застенчивую улыбку. Никогда не думал, что такое случится в его жизни. Когда-то его, еще не возмужавшим юношей женили на Аюль, юной команской хатуни, и с тех пор жили вместе, родичи четверых сыновей, и не задумывались, чтобы их жизнь могла сложиться иначе. И ни он не спрашивал жену о любви, ни она его. А возле Есении ему захотелось провести жизнь, говорить с ней, и спорить иногда, слушать ее певучий голос, смотреть, как ее ясные глаза блестят от смеха, а не от слез.
Ночью, когда его воины заснули на сенниках, князь прокрался к двери боярских хором. Она была оставлена приоткрытой. Словно белый призрак, выступила из темноты Есения - в ночной сорочке, с распущенными до колен волосами. Взяла князя за руку, повела в дом...
Прощаясь на рассвете, он горячо обещал ей:
- Верь мне, я заберу тебя к себе! Откупимся от Вепря. Или я заставлю его понять, что здесь моя власть больше, чем его! А с женой я сумею договориться. И тогда мы будем вместе, Есения! И детей твоих постараюсь выручить.
- Мне бы тоже хотелось, - просто сказала молодая женщина, уткнувшись лбом в плечо любовнику. - Ладно, ступай, а то увидят! Я буду ждать!
Такой она и запомнилась Мирославу: тоненькая, как девочка, в простой белой сорочке, с доверчивым взором огромных ясных глаз...
Все эти события гораздо позднее стали известны Стемиру и другим княжеским детям. А тогда Стемир лишь случайно услышал разговор родителей, собираясь за чем-то войти к ним в горницу. Сквозь приоткрытую дверь увидел, как мать сидит вполоборота на своих подушках, склонив голову на руку, так что лица не было видно. Наконец, она подняла голову, и видно стало, что она сильно расстроена. Но проговорила спокойно, слегка дрожащим голосом:
- Ну что ж: ведь нас поженили почти детьми, не спросив ни твоего, ни моего сердца. Да и нечего было в то время спрашивать. Никто не знал наперед, как сложится жизнь. Мог и мне повстречаться другой человек, да, видно, не суждено... Если сумеешь ее выручить у Вепря - возьми ее второй женой. Но только одна просьба к тебе: помни, что я тебе родила четверых сыновей! Не пренебрегай ими, что бы ни случилось.
Князь Мирослав сидел на скамейке, неловко ссутулившись. Таким Стемир еще не видел своего отца: он как будто стыдился, нагнул голову, не смея взглянуть жене в глаза. Потом нагнулся к ней, поцеловал руки.
- Благодарю тебя, Цветана! Только сейчас я узнал тебя...
- И еще за одно благодарю: за то, что не пустая красавица тебя привлекла гладким телом, а несчастная женщина, что любовь к ней в тебе выросла из сочувствия, - проговорила княгиня.
Дослушав их разговор до конца, Стемир убежал. Родители были слишком поглощены каждый своими переживаниями, чтобы его заметить.
Маленький княжич был уверен, что возненавидит ту, из-за которой плакала мать. Но, когда на пир к князю, среди прочих бояр, приехал и Вепрь со своей женой, Стемир понял, что боярыню Есению нельзя ненавидеть. Такой чистой и светлой она казалась среди пышно разодетых бояр, словно белая березка, случайно выросшая в непроницаемо-черном ельнике. Говорила она мало, но голос у нее был такой мягкий, ласковый, что к ней оборачивались все, не только ее соседи за столом. Ее муж, сидевший рядом, свирепел, багровел лицом, угрожающе косился едва ли не на каждого мужчину, что, как ему казалось, мог заглядеться на Есению. Она же глядела покорно и терпеливо, не смея поднять глаза ни на князя, ни на княгиню. К удивлению Стемира, его мать сама заговорила с той, кого полюбил ее муж. И еще удивительней было то, что в интонациях княгини Цветаны не слышалось никакой ревности, как будто и не она плакала день назад. Казалось, обе женщины поняли друг друга раз и навсегда. И у Стемира прошла обида за мать.
Вепрь с женой уехали с пира первыми, сославшись на то, что им далеко ехать. Князь Мирослав мог лишь проводить глазами Есению, видя, как ее муж запихивает ее широким плечом в повозку, торопясь скрыть от всех, как сокровище, которого никто не должен видеть.
Кроме жены, князь поведал о своем сокровенном желании лишь двум самым близким людям - своему старому наставнику, "дядьке" Судиславу, и его сыну - Ратибору, прозванному за белые, как у норландца, волосы Зимой. Ратибор не раз бывал с князем на Медведице-реке, вывез оттуда жену, знал непонаслышке боярина Вепря, и потому тревожно спросил:
- Чего он у тебя потребует за свою жену, княже?
- Чего бы не потребовал - отдам, - уже решил для себя Мирослав. - Добавлю ненасытному еще земель, пусть подавится. Если надо - уступлю Медведицкий Городок Вепрю, прекращу все строительство. Пусть отгораживается от всего света, все равно не я, так наследники мои в те края придут, я уверен! Зато Есения будет со мной!
Но Ратибор с сомнением покачал головой.
- Ой, не знаю, княже, откажется ли Вепрь от жены даже и тогда! Он ведь мнит, будто она принадлежит ему, как и его земля...
-
Все-таки взять пергамент и перо вместо бересты?
Да вполне логично выглядело бы, что на обучение денег не жалеют. Это княжичи или где? :D
Дело в том, что предубеждение против левой руки действительно в древности существовало,
Я знаю. Но раз учитель к леворукости относится вполне либерально и даже видит преимущество для воина, то почему бы и писать нормально не поучить? Княжеская грамота, которая выглядит, будто её гусь лапой корябал - тоже как-то не очень для достоинства правителя.
Новая глава - мда. По тем временам, да и более поздним, бесстыдство редкостное, возможное только при совсем отбитых мозгах. Не боится князь за свой имидж и будущих проблем? Аналог Стемира в нашей истории с мачехой и единокровными очень неласково обошёлся, спасибо, что вообще не убил. Хотя его отец явно вёл себя приличнее.
-
Стемир растёт воином. Но ему стоит понять, что в бою важен не только молодецкий удар, но и стратегическое мышление. Видеть не только себя и врагов, но и своих. А то: размахнись рука, раззудись плечо - а по кому бьём не суть ;D
Боюсь, как бы эта история с чужой женой плохо не закончилась. Вепрь не похож на того, кто позволит забрать жену и откупиться. И ведь, получается, не зря прятал. Как в воду глядел. Хотя, и Есению жалко. Что её как в клетке держат.
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Дело в том, что предубеждение против левой руки действительно в древности существовало,
Я знаю. Но раз учитель к леворукости относится вполне либерально и даже видит преимущество для воина, то почему бы и писать нормально не поучить? Княжеская грамота, которая выглядит, будто её гусь лапой корябал - тоже как-то не очень для достоинства правителя.
Да научится он еще всему, что нужно, времени достаточно! Если сейчас у него с обучением больше трудностей, чем, например, у Богуслава, это может даже на пользу пойти, научит справляться с трудностями.
Новая глава - мда. По тем временам, да и более поздним, бесстыдство редкостное, возможное только при совсем отбитых мозгах. Не боится князь за свой имидж и будущих проблем? Аналог Стемира в нашей истории с мачехой и единокровными очень неласково обошёлся, спасибо, что вообще не убил. Хотя его отец явно вёл себя приличнее.
Ну, не ругайте так строго! Это все-таки не наш мир, без множества христианских запретов, и понятия несколько отличаются. Мы уже выясняли в "Сполохах над Искрой", что вторую жену взять не возбраняется.
И это не те события, на которые Вы намекаете. До них здесь еще очень далеко (и возможно, Стемир за высылку младших братьев поплатится тем, что они потом его роду не позволят жить в Сварожьих Землях, способными учениками окажутся). Но пока он сам еще ребенок, и его будущее только складывается. Вот, увидим дальше, как появятся рядом с ним люди, сыгравшие огромную роль в его судьбе. К тому и ведет эта глава-вставка, сама по себе, вроде бы, не столь уж важная.
А история с Вепрем и Есенией тоже отнюдь не с нуля выдумана. Вот только возможности ее решить у моих сварожан несколько иные. Впрочем, до этого не дойдет. :'(
А вообще - если поглядеть, какой образ жизни иные современные романисты приписывают историческим личностям в нашем мире, просто так, без особых оснований - все оргии римских императоров отдыхают. У меня ничего такого нет, я своих героев уважаю.
Стемир растёт воином. Но ему стоит понять, что в бою важен не только молодецкий удар, но и стратегическое мышление. Видеть не только себя и врагов, но и своих. А то: размахнись рука, раззудись плечо - а по кому бьём не суть ;D
Боюсь, как бы эта история с чужой женой плохо не закончилась. Вепрь не похож на того, кто позволит забрать жену и откупиться. И ведь, получается, не зря прятал. Как в воду глядел. Хотя, и Есению жалко. Что её как в клетке держат.
Вы правы, Стемиру предстоит еще многому научиться. Он и научится. Думать тоже умеет - надеюсь, это здесь показано? Хотя непосредственно при виде врага будет увлекаться всегда. А свои воины, надеюсь, не станут так неумело подворачиваться, как Богуслава угораздило в первой главе.
Да уж, Вепрь не похож. :'( А был бы он сам с женой поласковее - и была бы ему верной супругой.
Увы, опасения Ратибора оправдались на следующий же день. На взмыленном коне примчался один из строителей с Медведицкого Городка. Соскочив с коня, потребовал вести его к князю Мирославу. Крикнул хриплым голосом, шатаясь от усталости, как пьяный:
- Беда, княже! Вепрь дознался, что жена его хочет к тебе уйти! Избил ее и бросил в поруб, и кормить запретил. Дороги велел перегородить, чтобы никто не смел к нему ездить. Отказался тебе повиноваться, княже...
Но Мирослав уже не слушал. Крикнул свою дружину, вскочил на коня, и пустил его вскачь, бешеным галопом.
Близ владений Вепря встретили работников, городивших высокий тын поперек дороги. Разъяренный князь Мирослав пришпорил коня так, что тот, распластавшись в воздухе, перелетел ограду, едва задев копытом. Следовавшие за князем всадники стали споро ломать ограду, рубить мечами, налегать конем и собственным телом.
- Что, что творите? Боярин Вепрь велел... - донеслось им вслед, но князь и его воины уже не слушали.
Вот и высокое крыльцо боярской усадьбы! Князь Мирослав рванул дверь на себя, так что та затрещала.
В просторной горнице не было никого, кроме хозяина дома. Тот сидел за столом, подперев рукой тяжелую голову, и, казалось, то ли не выспался, то ли был пьян. Уставился на вошедшего мутными глазами. Но сделать ничего не успел. Мирослав с порога крикнул ему:
- Где Есения? Что ты сделал с ней?!
Лицо Вепря сделалось багровым, глаза налились кровью. Вскочив из-за стола, он прыгнул навстречу князю. И замер, увидев нацеленные на него мечи дружинников.
- Я ее наказал за измену, как всякий муж имеет право!
Не слушая больше, Мирослав выбежал в сени, остановил какого-то боярского челядинца, велел показать, где тут поруб. Его провели в сырую яму под клетью. При свете факела князь разглядел белевшее в полутьме полуобнаженное тело женщины. Она не двигалась.
- Есения! Есения! Кончились твои муки, - дрогнувшим голосом позвал князь, надеясь, что она отзовется.
Но ни звука, ни движения не послышалось в ответ. И, когда спустившись в поруб, взял на руки ее почти невесомое тело, почувствовал лишь мертвенный холод. Свесившаяся вниз рука женщины безжизненно мотнулась.
- Есения... - шепотом позвал ее князь, уже чувствуя, что все напрасно. Открытые глаза ее остекленели. Лицо уже утратило живые краски. Она была мертва!
Положив Есению на траву, под ясные солнечные лучи, Мирослав увидел, как сильно она изуродована. Остатки грязной изорванной сорочки ничего не могли скрыть. Все лицо ее было в багровых кровоподтеках, огромные синяки покрывали нежные груди и живот женщины.
Долго сидел князь Мирослав возле тела Есении, опустив голову, так что никто не видел его лица. Взяв поданный дружинником плащ, накрыл ее тело. А перед глазами все стояла она, такой, как провожала его в тот раз, когда в глазах ее горел свет надежды...
Во дворе стали собираться люди: родня Есении, а за ними и прочие жители Медведицкого Городка. Все горько плакали. Есению, в отличие от ее мужа, здешние жители любили.
Их плач стал невыносим Мирославу. Пусть покойницу оплакивают ее близкие. А он не успел для нее стать близким. Его долг здесь - чинить правосудие, как подобает князю.
Вернулся в дом, сделал знак дружинникам, стерегшим Вепря, оставить их одних. Воины повиновались, с сочувствием глядя на князя, осунувшегося и почерневшего за какой-то час.
Сглотнув застрявший в горле ком, князь глухо произнес, с ненавистью глядя на боярина:
- Ты только себя одного на свете любишь! Тебе люди не нужны! Дети - продолжение твое, жена - имущество. Захотел - и убил! А ей хотелось свободы! Хотелось любви! Лучшей жизни!
Вепрь оскалил крупные желтые зубы, не вставая со скамьи.
- Тебе княжат новых плодить? Нет уж! Никому теперь не достанется Есения!
И, понимая, что ему нечего терять, боярин вскочил на ноги, закричал с яростью, не уступавшей ярости Мирослава:
- Зачем ты приехал к нам?! Это ты, ты погубил ее! До тебя она была порядочной женщиной, а ты превратил ее в мерзкую развратницу! Зачем приехал?! Это мои владения, и все здесь мое!
Не помня себя, Мирослав схватил Вепря за плечи и отшвырнул к стене. Потом затряс так, что у того замоталась голова.
- Я ее погубил?! Ты, Вепрь, ты! Она и была тебе хорошей женой, и могла бы с тобой всю жизнь прожить в радости и любви... если б ты хотя бы знал, что значат эти слова! Ты ее в клетку посадил посреди твоих богатств, погасил для нее радость, не верил ей никогда, стерег как преступницу. Душу в ней старался сломить, да не превозмог! Сам ты виноват, что она ко мне потянулась только за то, что я ее пожалел!
Вепрь зашевелился у стены. Повернул голову и жутко усмехнулся, сплевывая осколки зубов.
- Я все-таки победил, князь, и тебе, с твоей властью, уже ничего не исправить! Ты теперь с ней встретишься только в Ирие!
Мирослав схватился за меч, но внезапно успокоился. Стоя над валявшимся на полу Вепрем, проговорил печально, но твердо:
- Я с ней встречусь в Ирие, когда придет время! А ты - никогда, ты будешь вечно скитаться в Кромешном Мире, в холоде и тьме, как предатель и убийца!
Выбежав из горницы, князь коротко бросил дружинникам:
- Казнить! Труп - в болото!
Боярина Вепря обезглавили в тот же час, и похоронили в болоте, как обычно поступали с преступниками, недостойными вознестись в Ирий в очистительных лучах погребального костра.
Проходя через сени, князь Мирослав заметил в углу молчаливо прижавшихся детей Вепря, и остановился рядом. Шарахнулась в сторону крепенькая белокурая Любуша. Исподлобья глядел старший мальчик. У второго, ровесника его Стемира, князь увидел огромный синяк во всю щеку.
Рядом с детьми тяжело вздохнула старая ключница.
- Отец это его ударил. Белян за мать хотел заступиться, и вот... - проговорила она, указав на мальчика.
Князь Мирослав пристально разглядывал детей, пытаясь в них увидеть черты Есении.
- Ладно, Вепрь уже получил свое!.. А детей я забираю к своему двору, пусть растут с моими сыновьями вместе. Собирайтесь в дорогу!.. - и, вспомнив давний спор с боярином, горько усмехнулся: - Не служил род Вепря князьям, так научится служить!
Для боярыни Есении воздвигли погребальный костер на высоком берегу у излучины Медведицы-реки - это место, особо почитаемое местными женщинами, называли холмом Лады. На погребение собрался весь народ - и здешние, и прибывшие с князем. Провожали покойницу и ждали, что объявит им государь Лесной Земли. Ведь ясно, что перемен не избежать, раз уж князь сломил могущественного, богатого и тяжелорукого Вепря!
И князь не стал откладывать своего решения.
- Земли по Медведице-реке объявляю княжескими! - произнес он во всеуслышание, глядя на обступившие его светлые, рыжие, темные головы местных жителей. - Вам же легче будет: платить подати только мне, без боярского решета! А наместником в Медведицком Городке ставлю вот Ратибора Зиму! - князь вытолкнул названного вперед из рядов дружины. - Вам он известен, породнился с вами, да и мне знаком с детства. Ему полностью верю!
Ратибор сперва растерялся, не ожидая такого назначения. Но медвединцы тепло приветствовали его, и он согласился остаться здесь, распоряжаться в будущей крепости.
Когда отгорел погребальный костер, здесь же устроили проводы умершей - тризну. По обычаю, полагалось вспоминать о покойнице только самое лучшее и, желательно, веселое, чтобы ей не так жаль было разлучаться с живыми. Кто мог - пытались одолеть печаль. Женщины, подруги Есении, пели ее любимые песни. Но многие, знавшие ее близко, сидели молча, с каменными лицами. Не мог говорить и князь Мирослав. Не так уж долго и знал он Есению, а всю душу ему перевернула...
Дома, в княжеском дворце, быстро все узнали, что князь казнил боярина Вепря. Дошли новости и до княжеских сыновей. Они пока еще не могли вникнуть в суть событий, зато быстро узнали, что отец взял на воспитание детей казненного.
Вбежав в горницу, старшие княжичи застали там, среди еще не разобранных ларей и мешков, двух мальчиков и девочку. Старший из них, примерно ровесник Богуслава и такой же высокий, угрюмо взглянул на вошедших. Второй мальчик сидел на ларе, низко опустив кудрявую голову. Девочка, самая младшая из троих, отбивалась от няньки, которая хотела ей вытереть лицо. Царапалась и колотила ее кулачками, визжа:
- Убери это полотенце! Уйди! Уйди! Я все равно здесь жить не буду!
- Будешь, овечка моя! Куда ж ты денешься? Нет у тебя больше ни батюшки, ни маменьки, зато вас, сироток, сам князь берет на воспитание, - приговаривала нянька, стараясь вытереть полотенцем заплаканное лицо Любуши.
А тем временем княжич Богуслав первым шагнул навстречу прибывшим. Оказывать им теплый прием он не собирался.
- Так вы сыновья Вепря? В честь чего это вы собираетесь у нас жить? За то, что ваш отец - изменник? - надменно поинтересовался он.
Старший Вепрович, Ярий, поднялся с лавки. За последние дни случилось столько всего, что он сам еще не мог толком осмыслить. Но ясно было, что он, старший, должен защищать брата с сестрой.
- А ну, повтори, что сказал! - воинственно воскликнул он, сжав кулаки.
- Ваш отец - изменник! - воскликнул Богуслав.
Тем временем Стемир, обычно бывший вспыльчивее брата, на сей раз держался позади, сосредоточенно размышляя. Он слышал лишь краем уха о невероятно запутанных взрослых делах, но и того ему было достаточно, чтобы задуматься. Теперь, когда боярыня Есения умерла, отец помирится с матерью - это, конечно, хорошо. Но Стемиру было все же жаль ту женщину. Она была красивой и, кажется, доброй. Ей не следовало умирать, даже ради спокойствия в княжеской семье.
Он смело вклинился между Богуславом и Ярием, уже готовыми сцепиться в жестокой драке. Ростом Стемир был ниже старших мальчиков, но раздвинул их так решительно, что они даже не сопротивлялись.
- Помолчите! Богуслав, я тебе не позволю их оскорблять! - сказал прежде, чем успел подумать, как сможет "не позволить".
Богуслав с удивлением обернулся к брату.
- С чего это ты за них заступаешься? - недоумевающе спросил он.
Но Стемиру уже понравилось чувствовать себя защитником. Он заметил, что младший мальчик и девочка смотрят на него с надеждой - и это вселяло новые силы. Обернувшись к старшему брату, он ответил решительно, как взрослый:
- С этого дня они - мои гости! И никто не смеет их задевать!
И такая убежденная сила крылась в словах, в горделивой осанке Стемира, что даже угрюмый Ярий посторонился и стал рядом с ним, плечом к плечу. А Богуславу осталось только развести руками и отступить на шаг.
Тем временем Стемир протянул левую руку Любуше, а правую - второму ее брату, Беляну.
- Раз вы станете жить с нами, я вам покажу дворец и все усадьбу. У меня есть ручной волчонок, он живет в моей спальне. Когда подрастет, я буду его учить, как собаку. Хотите взглянуть?
- Да! - оживленно воскликнула Любуша. Самая маленькая из детей, она еще не понимала как следует, что случилось, плакала больше потому, что их с братьями жизнь так резко изменилась. Когда Стемир ее успокоил, страх ушел, можно стало играть и узнавать новое.
Волчонок, которого Стемир кормил с рук, успел немного подрасти и привык к людям, больше не дичился их. Хозяин велел ему сидеть, и звереныш терпеливо сносил ласки шумной ватаги гостей, лишь слегка скаля прорезавшиеся мелкие зубки. Стемир следил, чтобы волчонок никого не укусил, или его не обидел кто-нибудь. Думал, что Любуша побоится трогать лесного щенка, но, к удивлению княжича, она бесстрашно трепала его серый ощетинившийся загривок, гладила острую мордочку. С торжеством поглядывала на старших мальчишек: вот, мол, глядите, какая я! Стемиру это понравилось. Он уважал смелость, и не задумывался, чтобы девочке полагалось вести себя иначе.
И, пока Стемир со своими новыми друзьями играл с волчонком, ловившим лапами и зубами тонкий ремешок, взор княжича привлекло что-то необычное над его головой. Там, на небольшой полке, вбитой в дубовое бревно стены, стояла серебряная фигурка Макоши, изображавшая ее с ребенком на руках, как Великую Мать, покровительницу детства. Великолепная работа замечательно передавала ощущения матери, склонившей голову над ребенком, так что ее занимал только он.
И вот, Стемир увидел, как литая серебряная фигурка на одно мгновение ожила, блеск металла сменился красками жизни. Она подняла голову, пристально поглядев в глаза княжичу. Глаза у нее были бездонные, зеленые как леса ее родного края, вечно молодые и вместе с тем - старше, чем у любого у взрослых людей.
Только один миг она жила, глядела на него. Стемир затаил дыхание, ожидая, что она заговорит. Но этого не произошло. Богиня-Мать снова склонилась над своим ребенком, покрылась серебром. Но перед Стемиром остался, как наяву, взор ее глаз, чутко заглядывающих ему прямо в душу. Это были глаза ласточки, которую также видел он один.
"Если боги чего-то хотят от меня, я надеюсь, они со временем объяснят, что именно", - сказал себе Стемир, хотя ему очень хотелось узнать прямо сейчас, для чего ему приходят видения.
Встряхнув головой, он обернулся к своим новым друзьям:
- Наигрались? Ну, оставьте Серого, он уже устал. Завтра придем к нему. А сейчас пойдемте, поищем моих братьев, и пойдем смотреть дворец. Здесь есть оружейная - в ней какого только оружия не найдешь! С закатной башни виден весь город. Там же, на чердаке, живут ловчие соколы. А если хотите, потом возьмем коней покататься. Вы умеете ездить верхом?
- Умеем! - заверил Ярий, и юные Вепровичи последовали за Стемиром, как настоящая дружина за своим князем.
-
Да научится он еще всему, что нужно, времени достаточно!
Ну вот и славно. :)
Ну, не ругайте так строго! Это все-таки не наш мир, без множества христианских запретов
Христианские запреты - не единственный ограничитель. Сам экономический и социальный уклад того времени не предполагает свободы женских нравов. Даже в нашем нынешнем мире замужнюю женщину, которая при второй встрече с мужчиной прыгает к нему в постель, совершенно справедливо назовут разными нехорошими словами. А по понятиям того уклада Есению можно смело выгонять из борделя за разврат.И произошедшее в новой главе вполне закономерно: как бы чудовищно это ни выглядело с нашей точки зрения, Вепрь действительно в своём праве. Жена его откровенно опозорила, а князь ситуацию только ухудшил. Если вспомнить наши предания, очень сильно ухудшил.
-
История крепости на Медведице очень интересно выглядит в альтернативном мире. А вот история с Есенией, даже не знаю, что сказать. Вепрь, конечно, тиран, любил действительно только себя, и всё-таки в чём-то я согласна с эреа Ilona, вмешательство Мирослава в чужую семью было не только неразумным, оно было очень опасным. Именно это вмешательство, по сути и привело к смерти Есении. То, что князь мог взять вторую жену, я считаю допустимым, но если она замужняя женщина и мать троих детей, но только в случае смерти мужа. Или по его согласию. Айгюль-хатун приняла бы вторую жену, в этом я не сомневаюсь, но Вепрь был в своём праве, хотя и был редкой пакости тварью.
-
:'( Детей жалко больше всего. Мать убили, отца убили. Вот, как они уживутся с князем, из-за которого всё и произошло? Ещё и Богуслав оскорбляет. Вепрь, конечно, убийца, но изменник-то с чего? Что не захотел с князем женой делиться? Хотя, скорее всего, Богуслав просто не знает, что там на самом деле произошло.
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Христианские запреты - не единственный ограничитель. Сам экономический и социальный уклад того времени не предполагает свободы женских нравов. Даже в нашем нынешнем мире замужнюю женщину, которая при второй встрече с мужчиной прыгает к нему в постель, совершенно справедливо назовут разными нехорошими словами. А по понятиям того уклада Есению можно смело выгонять из борделя за разврат.И произошедшее в новой главе вполне закономерно: как бы чудовищно это ни выглядело с нашей точки зрения, Вепрь действительно в своём праве. Жена его откровенно опозорила, а князь ситуацию только ухудшил. Если вспомнить наши предания, очень сильно ухудшил.
Все-таки, у большинства моих героев не принято убивать своих жен. Это восприняли бы как преступление, а не как "в своем праве".
В общем, конечно, дров наломали все. Мирослав с Есенией совершили ошибку, Вепрь - преступление. А расплачиваться за все придется детям.
История крепости на Медведице очень интересно выглядит в альтернативном мире. А вот история с Есенией, даже не знаю, что сказать. Вепрь, конечно, тиран, любил действительно только себя, и всё-таки в чём-то я согласна с эреа Ilona, вмешательство Мирослава в чужую семью было не только неразумным, оно было очень опасным. Именно это вмешательство, по сути и привело к смерти Есении. То, что князь мог взять вторую жену, я считаю допустимым, но если она замужняя женщина и мать троих детей, но только в случае смерти мужа. Или по его согласию. Айгюль-хатун приняла бы вторую жену, в этом я не сомневаюсь, но Вепрь был в своём праве, хотя и был редкой пакости тварью.
Большого будущего для Медведицкого Городка еще никто не ожидает. Даже Стемир, уж на что вырастет патриотом Лесной Земли, в ту сторону не очень-то будет глядеть. Но мы-то знаем более поздние по хронологии произведения. ;)
Увы, они недооценили, насколько опасный человек Вепрь. Думали, что достаточно от него откупиться, чтобы он согласился отпустить жену. Но не тут-то было. :'(
:'( Детей жалко больше всего. Мать убили, отца убили. Вот, как они уживутся с князем, из-за которого всё и произошло? Ещё и Богуслав оскорбляет. Вепрь, конечно, убийца, но изменник-то с чего? Что не захотел с князем женой делиться? Хотя, скорее всего, Богуслав просто не знает, что там на самом деле произошло.
Они все-таки еще не очень большие, могут смириться при хорошем обращении. Стемир за них заступился, Богуслав теперь не рещится оскорблять.
Скорее всего, точных подробностей он и вправду не знал. А Вепрь хотел обособиться в своих владениях, отгородиться ото всех, и больше не повиноваться князю. Тем самым, кстати, он сам поставил себя вне закона.
Глава 3. Воспитание
Постепенно жизнь в княжеском тереме вошла опять в привычную колею. Всколыхнулась было волна противоречивых слухов, пошла гулять по Лесной Земле, но вскоре осела, как муть в реке. Только летописцы в Тихомирове и Змееве добавили в свои записи несколько новых строк.
После гибели Есении князь Мирослав вернулся к жене, княгине Цветане. Их союз даже укрепился, поскольку оба лучше узнали друг друга. На следующий год княгиня родила пятого сына, нареченного Борисом.
А старшие княжичи, между тем, подрастали, развивались, совершенствовали полезные в будущем навыки, узнавали новое. И зимой, и летом, в любую погоду они под руководством опытных дружинников осваивали воинскую науку, или же просто так играли на свежем воздухе во дворе усадьбы, или уезжали в город и в лес, начинавшийся близко, почти за самыми городскими стенами. Там они рыбачили в мелких водах речки Оленьей, тут же разжигали костер, пекли на нем рыбу, солили и ели. И казалось княжеским и боярским детям, имевшим дома сколько угодно любых лакомств, что нет ничего вкуснее свежей, горячей, обжигающей пальцы рыбы. А ведь были еще и грибы, и ягоды, ради которых стоило бродить в лесу! На всю жизнь Стемир сохранил в памяти: горящий костер на речном берегу, сырой грибной и лиственный осенний запах, плеск реки, и сосна-великан за спиной, простирающая пушистые и колючие ветви, одетая похожей на кольчугу корой. Говорят, что воспоминания детства пускают самые глубокие корни.
Среди своих братьев и товарищей Стемир обычно первенствовал. Ему чаще других удавалось увлечь всех новой затеей, первым проникнуть в еще недосягаемое для других место, погасить любую ссору (иногда - отвесив зачинщикам тумаков). Даже старший брат чаще следовал за ним, потому что сам не всегда мог что-то придумать.
Волчонок, которого Стемиру подарил отец, вырос в большого волка. Хоть и не без труда, но княжичу удалось выучить Серого, как он мечтал. Привыкнув к рукам хозяина с детства, волк и теперь соглашался взять у него вкусную мозговую кость, тогда как на других сразу скалил острые клыки, стоило им только приблизиться, когда он ел. Обучая его, Стемир советовался с княжескими псарями, иным из которых доводилось и с волками иметь дело, но не позволял никому помогать. Ему хотелось, чтобы волк слушался только его. И он приказывал, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но не резко. Бывали, конечно, нелады, когда Стемиру казалось, что не удастся самому приручить волка. Но он старался не поддаваться. Когда надел на подросшего волка повод, тот, бывало, упирался всеми четырьмя лапами - не сдвинешь. Тогда Стемир говорил ему, натягивая поводок:
- Ты упрям, и я упрям. Будешь слушаться, или тебя посадят на цепь?
Волк поднимал морду, кося желтыми глазами, навострял уши. Стемир готов был поклясться, что он понимает каждое слово. Потому что после этого начинал слушаться, и княжич угощал его в награду мясом. Ночами волк спал на полу возле постели княжича, на его старом плаще, чтобы и во сне чувствовал присутствие хозяина.
Волк, разумеется, рос гораздо быстрее, чем мальчик, и на следующий год уже превратился в переярка, ростом больше гончей собаки. Тогда старшие забеспокоились было, можно ли детям играть с ним. Но Стемир к тому времени был совершенно уверен в своем любимце, и убедил оставить его. Даже когда Серый играл с хозяином, как мог бы с братьями по логову, вместе катаясь по полу или по ковру опавших листьев, разве что слегка мог прикусить ему руку или плечо, но никогда не сжимал зубы всерьез. И, сопровождая Стемира сотоварищи в лес, волк бегал по кустам, совсем пропадая из виду, пугал птиц и белок, иногда ловил неосторожного зайца или куропатку. Но далеко никогда не убегал, и, в конце концов, всегда почти бесшумными мягкими прыжками догонял Стемира.
Миновала осень и зима, и весь следующий полный год, а Стемир так и не приблизился к разгадке своих видений, хоть и часто их вспоминал. Но как-то однажды, когда он с братьями и Вепровичами играл во дворе в бабки, к ним подошла бедно одетая старуха. Полусогнутая, опираясь на палку, она остановилась, переводя дыхание. Мешок за ее спиной был совсем тощим, а лапти на ногах сильно растоптались; видимо, нищенка пришла издалека.
- Ох, добрые господа, мне бы водички попить; не скажете ли, где взять? - спросила старуха, чуть отдышавшись.
Богуслав, как раз примеряясь для нового броска, крутил-вертел кость пальцами, желая бросить ее удачнее всех. Едва заметив старуху, показал рукой:
- Вот там колодец, сходи!
Нищенка попыталась выпрямиться, но не смогла сдвинуться с места. Застонала устало, присев на скамейку:
- Утомилась я, добрые молодые господа! Через всю Лесную Землю в Тихомиров дошла... А у вас ноги молодые, проворные. Сбегайте за водой, Мать-Земля вас благословит!..
Богуслав надменно взглянул на старуху.
- Ну, сейчас, будут тебе княжеские сыновья воду носить! Ты, старая, не забывай, кто перед тобой! Будь благодарна, что не гоним...
Но Стемир возразил брату:
- Старших положено почитать, кто бы они ни были, - и, обернувшись к сидевшей на скамье старухе, произнес: - Посиди здесь, странница, сейчас я принесу воды!
Возле крышки колодца высилась деревянная резная фигура цапли, на шею которой обычно вешали ведро. Откинув крышку, Стемир ловко закинул в колодец ведро на длинном ремне. Тут же рядом всегда лежал и деревянный ковш с конской головой на ручке. Зачерпнув ковшом прозрачной воды, таинственно пахнущей землей и глубинами подземелий, Стемир принес воды старой нищенке.
Она осушила ковш и улыбнулась княжичу. Вдруг распрямилась и поднялась со скамьи совсем по-молодому. И, как молния, пронзил Стемира взор ее зеленых, как здешние леса, глаз...
- Да благословит тебя Матерь-Земля, Стемир Мирославич! - обратилась она к нему, как во взрослому. - И до встречи!
И, прежде чем Стемир или кто-то другой из обернувшихся на голос ребят успел разглядеть как следует, нищая уже исчезла неведомо куда. И никто не видел, чтобы она уходила.
Все разбежались по двору, разыскивая таинственную нищенку. Но Стемир остался возле скамейки, в растерянных чувствах. Он не сомневался, что никого не найдут. Помимо обычного любопытства, ощущал теперь нечто странное, почти благоговейное, словно прикоснулся на Празднике Урожая к священному снопу, когда его торжественно вносят в святилище. И одновременно было почти до слез жаль, что она так и не объяснила ничего. Утешало лишь обещание: "До встречи!" Но когда будет эта встреча? Он был еще слишком юн, чтобы представлять себе далекое будущее.
Холодный нос волка ткнулся в ладонь Стемиру. Он мигом очнулся от грез, пришел в себя и пошел искать перекликавшихся, как в лесу, друзей.
И что любопытно: позднее никто из его братьев и друзей не мог припомнить странной нищенки, которой Стемир принес воды. Они никого не видели, а разбрелись по двору просто так, играя. В итоге, Стемиру не с кем было поговорить о загадочном происшествии. Но сам-то он ничего не забыл!
Между тем, время для него и его сверстников проходило почти незаметно. Только по зарубкам на специальном шесте они узнавали, насколько подросли. Да еще на воинских упражнениях им давали все более тяжелые мечи, копья, луки, все больше похожие на настоящие.
Другие уроки, у боярина Судислава, также сильно усложнились. Теперь наставник не приказывал им писать и отвечать по готовому, а задавал хитрые вопросы, требовал, чтобы воспитанники думали сами, принимали решение в самых неоднозначных событиях.
Например, спрашивал у Богуслава, Стемира и Твердислава:
- Как вы поступите, если в вашей дружине два воина поссорятся ни на жизнь, а на смерть, и прямо в походе затеют поединок?
- Запрещу драться, а если не послушают - изгоню из дружины, - без колебаний ответил Богуслав.
Но старый боярин встретил его ответ суровым взором.
- А от твоих запретов враги, конечно, сразу друзьями станут, и тебя полюбят сильней? Если же выгонишь, ослабишь дружину перед боем, и другие в тебе усомнятся. Подумайте еще!
Тогда Твердислав, младший из троих княжичей, проговорил не очень уверенно:
- Ну, я бы их позвал к себе и велел помириться. А если не захотят, то выгнал бы, как сказал Богуслав. Что это за дружина, которая князя не слушается?
Ответный взор боярина Судислава показался всем троим княжичам холоднее и острее лезвия меча.
- А если они не хотят мириться? Их вражда так велика, что готовы прямо перед боем, наплевав на врага, перерезать глотки друг другу! И не подумают, что поединок между своими в походе - дурное знамение. Стемир, что ты сделаешь?
Средний княжич уже давно про себя обмыслил каверзный вопрос, но не спешил отвечать, дав высказаться братьям. Сам же "дядько" Судислав учил: разговор - не битва, где важно ударить первым, чтобы противник не опередил; здесь можно и выждать. Но, услышав свое имя, Стемир приосанился и отвечал, стараясь не выдать тревогу (а вдруг не так скажет?)
- Я думаю, что нужно сперва расспросить поодиночке того и другого, из-за чего они поссорились, и нельзя ли их примирить. И, если причина будет так велика, что оскорбленный не примет ни извинений, ни виры, - тогда я велю им отложить поединок до конца похода. Если, конечно, оба останутся живы и не передумают. И пусть поклянутся на мече, что не станут сводить счеты раньше, - добавил княжич.
Судислав кивнул нарочито сурово, не показывая ученику, что радуется ответу.
- Это уже разумнее звучит! Когда человек заглянет в глаза смерти, ему многое откроется. И все наносное слетит, как скорлупки с орехов. Иной и вправду потом удивится: за что же хотел глотку перерезать своему же сварожанину, брату по оружию! Я такое видел, под началом деда твоего, Бронислава Великого.
Хотя похвала наставника была, по обыкновению, скупой, но Стемир все равно был польщен. Но не следовало успокаиваться на том: он знал, что следующие вопросы будут еще труднее. Как для молодого коня, когда он научится перескакивать высокую изгородь, тут же ставят тын еще выше. Так княжеских сыновей учили развивать не только телесную крепость, но и ум.
По мере взросления, Стемир полюбил читать книги, что приносил им наставник. Одни повествовали о путешествиях в дальние, неизвестные страны, о людях и животных, их населяющих. Другие рассказывали об истории Сварожьих Земель и других стран, о деяниях былых правителей. Третьи представляли собой баснословные сказания о подвигах богов и героев, то своих, то чужеземных, во многом схожих, но все-таки различных. И в каждой книге открывался новый мир, волнующий, зовущий и яркий, рядом с которым на время тускнела повседневная жизнь Лесной Земли и их мальчишекские проделки.
В любви к книгам верным соратником Стемиру стал Белян Вепров. Он полюбил чтение не меньше, чем сам Стемир, и тот, как только ему попадала в руки новая книга, сразу звал Беляна, чтобы прочесть вместе, на пару удивляться бывалым и небывалым чудесам. Часто можно было теперь увидеть за высокой книжной подставкой две склонившихся головы, черную и русую. Они то тихонько смеялись, то хмурились, что-то шептали друг другу на ухо, и вместе перелистывали деревянной палочкой толстые пергаментные страницы, испещренные четким почерком переписчиков, изукрашенные цветными рисунками. Иногда Любуша, желая их отвлечь, тихонько подкрадывалась и закрывала ладонями глаза брату и Стемиру, заливисто смеясь. Порой мальчики притворялись, будто не замечают ее, а иногда, увлекшись особенно интересным повествованием, и вправду бывали застигнуты врасплох.
Но боярин Судислав заставлял воспитанников изучать и другие книги: о взаправдашних войнах и походах, воспоминания старинных полководцев, описания разных военных хитростей. Он не раз повторял княжичам, что не бывает двух одинаковых сражений, и нельзя повторять на войне чужой, пусть даже некогда победный маневр. Но знать, как сражались другие, следовало.
Стемиру особенно понравилось перерисовывать чертежи разных крепостей и осадных машин, приспособленных разбивать толстые каменные стены. Его привлекала строгая точность линий, обязательная симметрия во всем. Он постепенно выучился грамотно владеть правой рукой, но чертил всегда левой. При этом обходился даже без линейки, трехугольника и кружилы; рука у него была твердая.
Таким образом, то в учебе и книгах, то во все ужесточающемся боевом обучении, то в играх с братьями и друзьями, незаметно пролетало детство. Дней никто не считал нарочно - ни Стемир, ни кто-либо из его сверстников. Лишь, выйдя как-нибудь на улицу, удивленно замечали, что пришла новая осень или зима. А как менялись они сами, этого им не дано было заметить, потому что виделись каждый день. Маленькая ребячья ватага, больше уже не считавшаяся родством. Всякое бывало между ними: и споры, и даже драки, но остуды не случалось. Вместе зимой катались на лыжах и на санках с горки, весной, едва растает снег, уезжали в лес за первоцветами, ездили со взрослыми в лес на охоту, а летом бегали одни за грибами и ягодами, подражая деревенским мальчишкам.
Детство - не беззаботная пора, свои заботы есть и у ребенка, в какой бы семье он ни рос, бедной или княжеской. Но чистая совесть и отсутствие тревог о будущем, как бывает только в детстве, заставляют впоследствии многих взрослых сожалеть о времени, когда душу еще не обуревали страсти...
-
Это восприняли бы как преступление, а не как "в своем праве"
Извините, сие в принципе невозможно в заданных вами же условиях. При родовой структуре общества оскорбление, нанесённое роду - это непрощаемое преступление, а восстановление попранной чести - не только право, но и обязанность. Так что преступники тут князь с боярыней, а Мирослав потом ещё проявил себя как потерявший берега самодур.
Дядька у княжичей замечательный, всем бы таких учителей, которые не просто зубрить заставляют, а думать учат.
-
Что же, даже если в зрелые года Стемиру придётся испытать разочарование, то хоть детство будет приятно вспомнить. А разочарования и проблемы будут, княжичи и Вепревичи живут среди людей, а люди простыми не бывают. Мы, люди, существа сложные, разные и разнообразные. Не буду предвосхищать замысел автора, но маловероятно, что не найдётся доброжелателей, которые не воспользовались бы тем, что когда-то произошло на Медведице.
-
Извините, сие в принципе невозможно в заданных вами же условиях. При родовой структуре общества оскорбление, нанесённое роду - это непрощаемое преступление, а восстановление попранной чести - не только право, но и обязанность. Так что преступники тут князь с боярыней, а Мирослав потом ещё проявил себя как потерявший берега самодур.
Здесь всё же альтернативный мир, предусматривающий в целом бОльшую свободу женщин, чем в нашем историческом прошлом. По крайней мере, жена не вещь, с которой муж вправе делать всё, что заблагорассудится. Но история вышла, прямо скажем, некрасивая. Причём со всех сторон.
Кстати, а мог ли князь на Есении жениться, если бы Вепрь согласился её отпустить? Вроде бы в предыдущей книге в похожей ситуации говорилось, что в таком случае жениться уже нельзя (Божена ведь так и стала законной женой Всеслава).
-
Здесь всё же альтернативный мир
А заданные условия не настолько отличаются от наших, чтобы из них родилось что-то иное. Живут люди, общество у них уже сословное, а физическая сила ещё долго будет оставаться ключевым фактором выживания - нет в этом мире такой мощной и общедоступной магии, чтобы компенсировать техническую отсталость. Соответственно, рамки допустимого для женщины задаются в очень узком диапазоне.
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа Convollar, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Дядька у княжичей замечательный, всем бы таких учителей, которые не просто зубрить заставляют, а думать учат.
Все-таки княжеских детей учит! Им придется принимать решения самостоятельно. И они должны быть к этому готовы.
Что же, даже если в зрелые года Стемиру придётся испытать разочарование, то хоть детство будет приятно вспомнить. А разочарования и проблемы будут, княжичи и Вепревичи живут среди людей, а люди простыми не бывают. Мы, люди, существа сложные, разные и разнообразные. Не буду предвосхищать замысел автора, но маловероятно, что не найдётся доброжелателей, которые не воспользовались бы тем, что когда-то произошло на Медведице.
Разочарование хоть иногда приходится испытывать большинству людей. Главное, чтобы оно основой жизни не стало. А пережить ему и его сверстникам придется немало, я гарантирую!
В чем-то прошлое может о себе напомнить. Что-то принесет уже собственная жизнь. Каждое поколение ломает свои дрова.
Кстати, а мог ли князь на Есении жениться, если бы Вепрь согласился её отпустить? Вроде бы в предыдущей книге в похожей ситуации говорилось, что в таком случае жениться уже нельзя (Божена ведь так и стала законной женой Всеслава).
Если бы не смог жениться, стала бы наложницей. Не всем обязателен правовой статус. Вряд ли ей было бы хуже, чем у Вепря. Опять же, и если бы дети родились у Мирослава с Есенией, не стали бы мешать его законным сыновьям.
А может быть, и возможно развестись. Там муж Божены был жрецом, им положены более строгие обычаи, да еще огласка не желательна. А у мирян, может быть, попроще.
Да, теперь я думаю, что Всеслав пошел еще и в деда по матери, Мирослава. Счастье их с Боженой, что им встретился совсем не Вепрь.
Удивительней теперь, в кого пошла Радмила? Ее мать вот на измену мужа реагирует совсем иначе. Впрочем, она сразу обезопасила будущее своих детей, что для Радмилы как раз было камнем преткновения.
Во всех разнообразных играх и приключениях не отставала от мальчиков и Любуша. Вместе с ними, одевшись для удобства в сорочку и штаны, лазила в лесу по деревьям, носилась верхом, купалась в реке, ныряла с деревянного моста. Приятели и воспринимали ее как своего парня, не задумываясь о различиях. Девочка росла бесстрашной и бойкой на язык, нередко спорила с другими, а порой и дралась, пуская в ход острые ногти и небольшие, но крепкие кулачки. Как-то, поспорив, вцепилась в волосы Стемиру и таскала, не опуская - он только головой мотал. Наконец, Ярий оттащил сестрицу, а на княжича укоризненно взглянул:
- Чего ты ей поддаешься? Ты же и меня можешь побить!
- Вот тебя - могу, - согласился Стемир. - А она же маленькая, ее жалеть надо, - он медленно ощупал голову, где цепкие руки Любуши кое-где выдрали волосы.
Но ссоры и драки все же были редкостью. Во всех своих приключениях стояли друг за друга крепко. Когда немного подросли, княжеские сыновья, собрав дружинку из сверстников, живших при усадьбе, вызывали "на войну" ребят с городских улиц, ходили в поход друг на друга, устраивали засады в укромных уголках, бились деревянными мечами. Тут видно было, кто проявит силу и смекалку будущего воина, кто в бою поддержит друга.
Как-то, когда Стемиру было двенадцать лет, князь Мирослав взял своих старших сыновей в объезд Лесной Земли. А те уговорили взять с собой своих товарищей - Вепровичей. Путь лежал в Брониславль, где родился Стемир, и это вызывало в нем особенный интерес. Он пристально вглядывался вдаль со спины невысокого буланого конька, похожего на тарпана, и пытался угадать, что увидит за каждым новым поворотом. Его ручной волк, не смущаясь многолюдством, бежал ровными крупными скачками, возле хозяина, не отставая от идущего рысью коня. Лошади путников, чуя волчий запвх, тревожно фыркали, прижимали уши, но всадники справлялись с ними.
Стоял сечень-месяц, когда кажется, что самый воздух тихонько звенит от мороза. А всадникам, закутавшимся в теплые меховые кожухи, хоть бы что! Князь и его дружинники в зимних одеждах под кольчугами казались гораздо толще, чем на самом деле, да и дети тоже. Из мехов выглядывали только раскрасневшиеся на морозе лица, щеки пощипывал мороз.
Князь и его воины ехали под знаменем, во всем блеске нарядного вооружения. Хоть и не в поход едут, по собственным мирным владениям, но честь следует блюсти, чтобы все вокруг знали, кто едет навстречу. А что железо доспехов на морозе покрылось инеем, будто поседело, - так через теплую. одежду, да в движении, мороз не доймет.
За княжеской дружиной тянулся длинный обоз из двух с лишним десятков саней. Там везли запасы пищи на весь отряд, запасные одежды и оружие, войлочные теплые шатры для ночлега и многое другое, необходимое в походе. Обратно на этих же санях повезут то, что заплатит Брониславль своему князю: драгоценные меха горностая, соболя, куницы, лисы, рыси; мед и пеньку, воск и лен, прозрачный золотистый алатырь-камень и речной жемчуг, изделия брониславльских мастеров. Каждый город, каждая боярская вотчина вносят свою долю в общую казну Лесной Земли. А из нее потом мостят улицы, торят новые дороги, строят крепости, если же где случится пожар или иное бедствие - помогают пострадавшим заново отстроиться. Вот только народ иной раз думает, что власть только берет, ради своего удовольствия, а княжеская казна - как волшебный кошель из сказки, в котором неиссякаемые сокровища появляются сами собой. Не видят, что власть и народ зависят друг от друга гораздо больше, чем видно им, снизу.
Но о таких вещах думали в походе старшие, и то не все. А для детей и подростков поездка в Брониславль была всего лишь приключением, во время которого можно многое повидать. Словно неимоверной длины змея, вилась дорога между высившимися по обе стороны лесами. Чуть сойдешь с проторенного пути - и любой конь провалится в глубокий снег по самый пах, а то и по холку. Снег глубок и рыхл: только накануне был сильный снегопад. Местами и дорогу было почти не разглядеть, и кони бежали, взрывая снег, расшвыривая в разные стороны. День был морозный, но, как нередко бывает в сечене, ясный, и бледное солнце высоко плыло в небе. И в его лучах снег переливался разноцветными искрами, образуя настоящие снежные радуги. Стемир нарочно пришпорил коня, чтобы поглядеть, как снег разлетается из-под копыт алыми, золотыми, зелеными, лиловыми брызгами.
- Серый! Серый! - позвал он своего любимца, отбежавшего зачем-то в сторону леса.
Волк, отрастивший к зиме роскошную пушистую шубу, в два прыжка пробежал вперед и, опрокинувшись на спину, принялся кататься по снегу. На всю жизнь Стемиру запомнилось это зрелище: большой серый волк, игриво разинув белозубую пасть, кувыркается в снежном облаке. Когда Серый поднялся, у него вся спина была в растаявших бисеринках снега.
А по обеим сторонам дороги грозно высились сосны да ели. Иные из них были толщиной в два обхвата, взглянуть на них ввысь - шапка свалится. Сколько лет здесь стоят лесные велеты - никто не знал. Разве что, устав от старости, упадет такое дерево в особо сильную бурю, или люди, не ища легких путей, не без труда срубят сосну-исполина и посчитают годовые кольца на пне.
Темная зеленая хвоя деревьев почти вся была запорошена снегом. Лишь кое-где то ли ветер сдует снег, то ли собьет шустрая белка или большой черный глухарь, и сквозь белое покрывало Мораны проглядывала зелень, желанное напоминание о далеком лете.
Молодые княжичи со своими друзьями ехали чинно рядом со взрослыми, а затем стали скучать. Но никто не соглашался пересесть с коня в ехавшие первыми нарядные сани, крытые коврами. Все предпочитали вытерпеть мороз и тряску в седле наравне со взрослыми мужчинами, чем показать слабость.
На повороте, где длинные ветви древних сосен протягивались высоко над головами путников, почти смыкаясь темным шатром, вдруг куда-то делась Любуша. Только что ехала с другими, заметная в своем крытом алым сукном кожухе, вертелась на гнедой лошадке, приставала с расспросами то к одному, то к другому. И вдруг нет ее! И следов не сыскать, большой обоз все затоптал.
Стемир проехал назад, крикнул, приставив руки трубой ко рту: "Любуша!" Ответа не было, только проказливые лесные духи принесли ему в ответ его собственный крик, звучавший насмешкой.
В сопровождении нескольких дружинников подъехали братья пропавшей. Ярий, казалось, совсем не тревожился за сестру.
- Да здесь она где-нибудь! В прятки играет с нами, надоест - сама вылезет, - успокаивал он не находившего себе места Стемира.
- Но лес же! А если там разбойники прячутся? - возразил княжич, ища взглядом, не мелькнет ли красный кожух среди деревьев.
Ярий басовито засмеялся; у него уже стал ломаться голос, чем он весьма гордился, стараясь его еще больше занижать.
- Хо! Да если нашу шалопутную украдет какой-нибудь разбойник, завтра же сам вернет, и еще доплатит, чтобы взяли!
Но Стемир не слушал его шутки. Раз он когда-то принял Вепровичей в будущую свою младшую дружину - значит, отвечает за них. Особенно за Любушу, потому что она меньше и слабее других.
Он уже хотел предложить прочесать лет по обе стороны дороги. Но его волк вдруг поднял морду и ухватил хозяина за край кожуха.
- Серый! Ты ее почуял?! Веди! - воскликнул княжич, воодушевленный новой надеждой, и последовал за волком.
Его конь перескочил через канаву, какие рыли вдоль дороги для стока талых и дождевых вод. Стемир уже хотел въехать в лес, как вдруг ему навстречу кто-то вылетел галопом, едва не столкнувшись с его конем грудь с грудью. Стемир оторопело разглядел в снежном облаке красный кожух и задорно хохочущее личико.
- Любуша, Лешева замануха! - выругался на нее Стемир. - Выпороть тебя надо, да некому! И больше никуда не брать!
Но девочка совсем не испугалась, продолжая звонко смеяться.
- А что? Ну признайся: удивила ведь я тебя?
- Еще как! Кинулась навстречу, будто рысь! - отозвался Стемир, сам невольно улыбнувшись.
Его брат Богуслав, глядя на них с дороги, усмехнулся:
- Если рысь кинется, ее можно хоть за короткий хвост ухватить! А от Любуши так легко не вырвешься!
- Ах ты! - воскликнул Стемир, быстро скатав снежок и швырнув в плечо брату. Тут же и второй снежок, брошенный Любушей, рассыпался о соболью шапку Богуслава.
Старший княжич некоторое время отбивался снежками, но одному против двоих было несподручно, и он вернулся на дорогу, поехал рядом с отцом, приняв надменно-независимый вид. Последовали за ним и Стемир с Любушей, и скоро обоз покатил дальше.
Там, где расступался лес, спали под снегом поля, некогда выжженные палом, очищенные от деревьев и кустарника, удобренные золой, вспаханные, унавоженные. Возле полей им все чаще встречались деревни. Низкие избы под соломенными крышами, с оконцами в бычьих пузырях, были занесены снегом. Но от них доносился запах дыма, лай собак. К большой дороге сбегали накатанные в снегу колеи. Иногда навстречу попадался на своем возке спешащий по делам мужик-смерд, кланялся князю с его свитой, и те в ответ желали удачи.
Город Брониславль вырос за очередным поворотом дороги, когда расступились заснеженные сосны-велеты. На три сажени вверх поднималась каменная стена. Возле широких ворот, открытых, по дневному времени, стояли одетые в броню стражи, о чем-то оживленно переговариваясь. Стемир сразу заметил, что город стоит на высоком яру над рекой Каменкой, спящей сейчас подо льдом. Из города уже доносились запахи железа, кожи, свежего хлеба и лошадей. От домов и мастерских поднимался дым.
Дорога, ведущая от ворот внутрь города, была прямой как стрела. Под плотно накатанным снегом угадывались деревянные плашки. Стемир с любопытством оглядывался по сторонам, рассматривал людей, попадавшихся им навстречу. Вон тот мужчина в кожаном фартуке, с короткой, точно подпаленной бородой - не иначе, кузнец. А другой, несущий в руках туго свернутые бычьи шкуры - кожевник; кислый запах квасцов и дубильных веществ. которым он пропитался, ощущался даже на морозе. А вот девушка, одетая не очень богато, но нарядно, в цветных лентах и бусах, должно быть, спешит на посиделки к приятелям, а может быть, и жениха там надеется встретить. Стемиру было приятно встречать этих людей, словно он уже знал их когда-то.
Горожане почтительно приветствовали князя, воины ехали, обмениваясь шутками с брониславцами. На улице дети играли в снежки, и какой-то малыш испуганно вскрикнул, увидев волка. Стемир надел на него повод, пристегнул к луке седла, и Серый послушно пошел рядом с конем.
Главная улица была так широка, что здесь могли свободно разъехаться два больших воза. Теперь князь Мирослав с сыновьями ехали рядом. Стемир слышал, как Твердислав разочарованно сказал отцу:
- Брониславль намного меньше, чем Тихомиров или Змеев!
- То правда. Но ведь это молодой город. Его основал в молодости мой отец, а ваш дед, великий князь Бронислав Милонежич, во время путешествия по Лесной Земле. Он счел это место удобным для города, так как по Каменке открывается путь к Великой реке. Мой отец дал мне в удел Лесную Землю. Однажды нам с вашей матерью пришлось на целых три месяца задержаться в Брониславле, и здесь у нас родился Стемир.
Братья тут же повернулись к упомянутому. А он гордо выпрямился в седле и проговорил, задумчиво глядя вдаль:
- Мне нравится мой родной город! Думаю, будь я князем, мне бы больше всего подошел именно Брониславль.
Отец усмехнулся, глядя на него сверху вниз со своего роста и коня.
- Это потому что ты, кроме Лесной Земли, ничего еще не видел. Когда повидаешь большие города, издавна славные и богато украшенные, поймешь, что Брониславль - просто большая деревня, затерянная в лесах.
Стемир упрямо сжал зубы. Ему вовсе не казалось, что Брониславлю чего-то не хватает. Кругом теснились избы жителей среди оголенных, заметенных снегом садов. Работали мастерские. У реки был устроен занесенный снегом причал, вокруг которого стояли торговые склады, а дальше высился мост через Каменку. Выше в гору находился дворец, где жил княжеский наместник и где он советовался с брониславльскими боярами. Чего здесь не хватает? А если и не хватает, лучше устроить, а не ругать.
- Думаю, что и тогда Брониславля ни на что не променяю, - негромко, но решительно произнес Стемир.
Словно на миг распахнулось перед ним бледное зимнее небо, открыв окошко из мира Яви в мир Прави! Пронзительно-ясные, полные жизни зеленые глаза взглянули ему в самую душу, как ему показалось, с благодарностью и надеждой. Словно сквозь прозрачную фарсийскую кисею, Стемир на миг уловил очертания красиво выгнутых бровей, тень ресниц, маленький прямой нос, мягкий и вместе с тем строгий овал лица, приоткрытые в легкой улыбке губы, облако пышных волос...
Всего на миг. Видение исчезло так же быстро, как появилось. Но в его памяти осталось навсегда.
-
Всё-таки очень интересные видения Стемира. А само путешествие просто замечательное, словно видишь лес под снегом, дорогу, Серого в снегу. Любуша, конечно, девочка необычная, посмотрим, что с ней дальше будет, какой она вырастет. А Стемиру в душу запал Брониславль.
-
Удивительней теперь, в кого пошла Радмила?
В папу.
Любуша - очень перспективная молодая леди. Уже видны задатки будущей Сварожской Волчицы. Ох, и глупо было такую жену обижать.
-
А заданные условия не настолько отличаются от наших, чтобы из них родилось что-то иное. Живут люди, общество у них уже сословное, а физическая сила ещё долго будет оставаться ключевым фактором выживания - нет в этом мире такой мощной и общедоступной магии, чтобы компенсировать техническую отсталость. Соответственно, рамки допустимого для женщины задаются в очень узком диапазоне.
Автор задаёт для женщин всё же более широкие рамки, чем, как считается, было в историческом прошлом. Это видно и из других произведений Сварожского цикла. Это всё же фентези, а не исторический роман.
Любуша - очень перспективная молодая леди.
Вот это точно.
Интересные видения у Стемира. Видно, сама Лесная Земля его призывает.
-
Чего здесь не хватает? А если и не хватает, лучше устроить, а не ругать.
Разумный подход.
Эх! Всё бы хорошо, если б я не знала, чем дело для Стемира кончится :(
-
От всего сердца благодарю, эрэа Convollar, эрэа Ilona, эрэа Карса, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Всё-таки очень интересные видения Стемира. А само путешествие просто замечательное, словно видишь лес под снегом, дорогу, Серого в снегу. Любуша, конечно, девочка необычная, посмотрим, что с ней дальше будет, какой она вырастет. А Стемиру в душу запал Брониславль.
Что означают его видения, он узнает, когда вырастет.
Любуша в будущем сыграет одну из ключевых ролей в этой истории!
Вот это замечательно - когда читатели видят написанное, как наяву, это лучшая награда для автора! И так понятнее, почему Стемиру полюбились эти края и Брониславль.
Любуша - очень перспективная молодая леди. Уже видны задатки будущей Сварожской Волчицы. Ох, и глупо было такую жену обижать.
Э, кто там еще кого обидит! Как минимум, обе стороны - и еще вопрос, за кем инициатива. Уж точно судьбу своей матери она не повторит.
(https://sun9-55.userapi.com/impg/vut0D-OkSYR_bmkq4oeLcNgeaxtY3ioEFnS2cw/4t1NhvKsbcQ.jpg?size=1000x754&quality=96&sign=94394c7b5b3cc8d5cc76bf7d7bf4c82a&type=album)
Интересные видения у Стемира. Видно, сама Лесная Земля его призывает.
Именно! Но об этом он узнает, когда будет вполне готов.
Эх! Всё бы хорошо, если б я не знала, чем дело для Стемира кончится :(
А вы пока об этом не задумывайтесь! Проживем вместе с нашими героями их жизнь последовательно. Они своего будущего не знают, живут сегодняшним днем. И каждый отрезок их жизни значим по-своему. Действие этого произведения займет много лет, и много событий должно еще произойти на его страницах.
Глава 4. Столица Сварожьих Земель
Когда Стемиру исполнилось пятнадцать лет, он вместе с отцом и братьями собрались поехать в Дедославль, главный город Сварожьих Земель, к главе их рода, великому князю Брониславу Милонежичу. Тот сам вызвал к себе сына и старших внуков по важному дело. Одновременно с тем к князю Мирославу зачастили послы от команских вождей, родственников его жены. Они привозили подарки, о чем-то просили князя. Он не отвечал пока ни да ни нет. Однако, уезжая, велел боярину Судиславу готовить войско.
Богуслав, Стемир и Твердислав ждали поездки с радостным нетерпением, как все юноши, желающие новых впечатлений. Им всем хотелось узнать, как примет их знаменитый дед, каковы окажутся прославленные Исконные Земли и их столица. Представляли себе, как слышали от других людей о Дедославле, и дополняли собственным воображением. Один лишь Стемир мысленно обещал себе, что, какие бы чудеса не пришлось встретить, он все же не забудет зеленых чащ суровой, но прекрасной Лесной Земли.
А вот младший братец княжичей, девятилетний Велимир, не просил отца взять и его с собой, не разделял и бурного любопытства старших братьев. Он вообще был ленив и вял, делал что-нибудь только после того, как другие ему скажут, а без того ни о чем не догадывался. Учился тоже неохотно, был все время будто сонный. Что ж, и князьям, как и всем, дети приносят не одни радости! Какими уж одарит семью Доля. Хорошо еще, когда перед одним бесталанным - три старших брата, не обиженных умом и силой. За прошедшие годы княгиня Цветана подарила Мирославу еще дочь Доброгневу и сына Карислава, а теперь вновь ожидала ребенка, так что поехать в Дедославль не могла.
В путешествие отправились весной, как только освободились ото льда реки - неторные дороги сварожан. В это время вода стояла высоко, и с одной реки по другую можно было доплыть гораздо быстрей, чем ехать посуху. Реки пронизывали и соединяли собой Сварожьи Земли, словно кровеносные жилы - единое огромное тело. Не будь весь здешний край так богат водой, пожалуй, не удалось бы сварожанам еще в незапамятные времена расселиться так широко! А так, если хорошо знать все большие и малые реки, ветвящиеся, как им вздумается, можно быстро спуститься из Лесной Земли вниз, в Исконные Земли.
Отправились в путь, как полагалось князю со свитой, большим караваном в тридцать высоких двадцативесельных, с круто поднимавшимся от воды носом, ладей. На передней, княжеской, подняли красный парус с личным знаком князя Мирослава - серебряным львом и луком, опущенным стрелой вниз. Лев, готовый к прыжку - символ силы. Лук, не нацеленный на возможного врага, а глядящий в землю - знак добрых намерений. "Я силен, но не нападаю первым. Но уж коли перейдешь мне дорогу - не обессудь" - без слов говорил княжеский знак.
Стоя на корме отходящей ладьи, князь Мирослав и его сыновья прощались со своими близкими. У самого причала стояла уже сильно отяжелевшая княгиня Цветана в окружении младших детей. Ее быстрые черные глаза глядели на отплывавших, пока те не скрылись из виду. Махали руками младшие братья. Подскакивала, чтобы лучше разглядеть, Любуша. Ее братья, по просьбе Стемира, отправились с ним, а девочку не взяли, хоть она требовала своего целый день, пока не охрипла. Здесь же, на причале, собрались оставшиеся охранять Лесную Землю воины и бояре, впереди возвышался седой Судислав, все еще прямой и крепкий, как в молодости. Если князь пришлет приказ вести войско, Судислав еще сумеет принять командование.
Под звон медного била, задающего ритм, сидевшие вдоль обоих бортов гребцы разом повернули весла, бледная вода Оленьей реки вспенилась, и княжеская ладья стала быстро удаляться от берега. За ней, точно выводок гусей, двинулись и остальные, с обычными белыми парусами. Уходил вдаль, расплывался в утреннем тумане, высокий тихомировский берег, скрывались из виду люди. Над водой кружились острокрылые белые чайки. Серый, привязанный на корме, крутил головой, провожая их глазами.
А Стемиру вдруг сделалось так тоскливо, что оно отошел от всех, не желая ни с кем разговаривать, и обернулся лицом к реке, глядя, как из-под ладейных днищ убегают назад взбаламученные речные струи. Перед глазами у него стояли едва начавшие одеваться листвой деревья, словно окутанные нежно-зеленой дымкой, как глаза Той, что столько раз являлась ему в разных обличьях. Глаза всегда были одни и те же, по ним он выучился Ее узнавать, а кто Она - не знал. Увидит ли он эти зеленые глаза во время путешествия? Что-то подсказывало Стемиру - нет. Уплывая из дома, он покидал и их. И теперь в нем что-то болезненно ныло при необходимости надолго уехать. Разом не нужны показались все хваленые чудеса Дедославля. Он их не знает, и проживет дальше, не зная, ничего при этом не потеряв! А весна в Лесной Земле, с зелеными листьями, с цветущими садами, с птичьими песнями - она каждый год бывает разной, двух одинаковых весен не найти. Он теперь не увидит ее, не заметит, как она сменится жарким летом. Неизвестно, сколько они пробудут в походе. Стемир догадывался, что сразу из Дедославля, может быть, придется отправиться на войну. Втайне тревожился, как и все юноши, хоть и был о себе неплохого мнения. А здесь, в Лесной Земли, пожалуй, целая жизнь пройдет без него! И матушка, верно, к их возвращению уже родит, а они еще долго не узнают, кого - сына или дочь для их большой семьи.
Стемиру чудилось, что его, как рыбу из воды, подцепил крючок, и теперь безжалостно тянет из его родной среды в какой-то совсем иной, чужой и враждебный мир. Он глубоко втянул ртом прохладный речной воздух, наполненный едва уловимым запахом клейких молодых листочков березы, ясеня, ольхи. И, отвернувшись от совсем уже скрывшегося берега, обернулся лицом к палубе, где стояли, оживленно болтая, его братья и приятели. Никто из них, по-видимому, не испытывал тоски, всех манило новое. Стемир, почти устыдившись за себя, поспешил присоединиться к ним.
Дни в плавании протекали быстро, как воды Оленьей и других рек, какими проплывал их караван. Весной по рекам везде свободен ход, после половодья судоходны и мелкие речки, которые летом пересыхают, и ладьи приходится тащить волоком. На каждой ладье было две смены гребцов, и они быстро вращали весла под звуки медного била. Княжеские сыновья привыкли не слышать его звон, даже спать под него в кожаном непромокаемом шатре на носовой палубе. По вечерам на стемневшем небе проступали высокие бледные звезды. Юноши соревновались, кто больше найдет созвездий: Небесного Лося, Орла, Медведицу, кто разглядит, как мчатся издавна проторенной колеей Небесные Всадники, братья Звезды Постоянства, указывающей людям путь.
Днем видели, как по берегам тянутся нескончаемо-долгие леса. За лесами лежали селения и города, жили люди, но редко по пути встречалось поселение или хоть какие-то следы человеческого присутствия, например, вырубка, проделанная минувшей зимой. Гораздо чаще леса высились по берегам, нетронутые, как в первозданные времена.
Потом лес пошел другой - весь зеленый, уже вполне одевшийся. Деревья тоже пошли другие: дубы, клены с листьями-звездами, могучие буки, стройные липы. Редко можно было встретить колючую сосну или мрачную ель. Воздух тоже стал теплее, путники сбросили кожухи, остались в кафтанах. Ладьи шли на полудень!
Еще дальше и сам лес стал сдаваться, понемногу отступать. Он уже не высился сплошной неприступной громадой, а тянулся небольшими рощицами, перемежаясь лугами, покрытыми молодой травой. Наконец, и вовсе лес скрылся из виду. Если и высилось где дерево, то одинокое, будто по ошибки попало сюда. Кругом, сколько мог окинуть глаз, расстилались зеленые травянистые степи. Терпко пахло речной мятой и полынью. Среди травы алыми огоньками вспыхивали дикие маки. С неба то и дело доносились ликующие голоса птиц, вернувшихся из Ирия на землю, к родным гнездовьям.
"Так это и есть Великая Степь, родина моей матери, - думал Стемир с тайным разочарованием. - Она, конечно, и вправду велика - скачи хоть сто дней, а вокруг будет все она же. Но слишком однообразна: гладкая, как широкое блюдо, сколько ни гляди, та же трава, те же цветы. Вот у нас в Лесной Земле двух одинаковых деревьев не найдешь, не спутаешь. А здесь все быстро примелькается, и не на что смотреть", - Стемир непроизвольно зевнул.
Он замечал, что отец его, наоборот, оживляется, по мере того, как ближе становятся Исконные Земли. С удовольствием разглядывал цветущую весеннюю степь, любовался ею, вдыхал степной воздух, улыбался каким-то своим мыслям. Что ж, каждого человека тянет туда, где родился и провел свои первые годы.
- До чего хороши степи Исконных Земель сварожских - сколько солнца, простора! - говорил князь Мирослав сыновьям. - А к Лесной Земле трудно привыкнуть. Все время кажется, что деревья сейчас обступят со всех сторон и задавят. А болота, где можно запросто утонуть! Не иначе, их придумал хитрый Чернобог, а вовсе не небесные боги.
Для Стемира, привыкшего с детства отыскивать в лесу дорогу, было непонятно, как можно опасаться лесов. Но он не стал возражать отцу. Если так случилось, что в этом им не понять друг друга, тут уж ничего не изменить.
Княжеские ладьи уже плыли по Данатре, главной сварожской реке, воспетой в множестве песен. Она была намного шире Оленьей реки или Каменки. Все чаще проплывали через города и селения. Берега Данатры были густо населены с давних пор. Поселяне уже пахали землю, готовясь к весеннему севу. Пары степных круторогих волов лениво тащили тяжелый плуг, глубоко взрезавший плодородный чернозем. Здесь пахота и сев начинались на добрый месяц раньше, чем в Лесной Земле. Города, в которых останавливались, чтобы пополнить припасы, были добротно благоустроены, населеннее любого из городов Лесной Земли. Юноши ждали, что один из них окажется стольным Дедославлем, но опытные воины и корабельщики только посмеивались, слушая их догадки.
Но вот однажды днем впереди вырос большущий крепостной вал, увенчанный стеной выше всего, что мог представить Стемир и его сверстники. Широкая Данатра смело вбегала в единственный проход в этой исполинской стене, сложенной, казалось, из сплошного темно-серого камня.
Кто-то подтолкнул Стемира в бок. Он оглянулся - отец. Глядит на открывавшийся впереди город увлажнившимися глазами, и лицо у него стало мягче и словно бы моложе.
- Стены Дедославля, Змеев Вал, - объявил он, показав в сторону укреплений. - Ты ведь любишь старинные истории, сын? Вот тебе еще одна: некогда эти валы насыпал могущественный чародей Всегнев, который сумел запрячь в плуг дракона!
Стемир снова задумчиво поглядел на держувшую стены насыпь, похожую на длинную ровную холмистую гряду, идущую в обход города. Что ж, можно было представить, как исполинский дракон, укрощенный мудрым чародеем, волочет огромный, по его силе, плуг, и из взрытой им земли поднимается крепостной вал. Без волшебства не обошлось при его сооружении, это вполне вероятно!
Но, припомнив кое-что из уроков боярина Судислава, Стемир язвительно заметил:
- А все-таки, кочевники не раз осаждали Дедославль, не очень-то боялись и его стен!
- Это правда, - согласился князь Мирослав. - Однако, где одни лишь городские стены не могли защитить, там Сварожьи Земли спасали доблесть и мужество наших воинов и даже простых горожан! А с той поры, как в Дедославле правит мой отец, Бронислав Великий, ни один враг не смеет больше угрожать его владениям! Мой отец и его сыновья, мои старшие братья, отвадили команов от сварожских границ. Одни команские роды были тогда же разгромлены наголову, другие сами стали искать дружбы сварожан. Вот как получилось, что я женился на дочери хана Ураза, вашей матери...
Между тем вдоль речных берегов потянулись бесконечные ряды деревянных изб, или, по-местному, хат, с округлыми соломенными крышами, с резными крашеными наличниками на окнах. Здесь в садах уже зацветали вишни, стояли белые, словно их осыпала метель. В своих огородах копались люди, готовились сажать репу, капусту, лук, брюкву, когда земля прогреется. Корабельщики сбавили ход, и у знатных путников было время все разглядеть. Стемир обратил внимание, что русло Данатры было всюду широким и ровным, видимо, искуственно расширенным, а берега всюду укреплены насыпями - от весенних наводнений. "Хорошо следят за благосостоянием этого города, - подумал Стемир, но как нечто само собой разумеющееся, без блеска в глазах, как у отца. - Вернемся домой, напомню, что и у нас не помешает берега укрепить! Особенно в Змееве: там в прошлом году половодье смыло целые улицы, сколько людей и скота утонуло..."
Ладьи шли по реке через город, а он тянулся все дальше. Такого огромного города княжичи представить себе не могли! Самый большой город Лесной Земли, Тихомиров, был бы по колено Дедославлю. Подле реки расхаживали любопытные горожане, их говор заметно отличался от привычного на полунощи.
Наконец, передняя, княжеская ладья причалила к пристани, очень большой, добротно устроенной, с дубовыми сваями в воде, с широкими помостами, торговыми складами по берегам. Все было сделано из полунощной лиственницы, не гниющей в воде.
Кормчий на первой ладье ловко подвел ладью к самому причалу, за ним то же сделали остальные. Перебросили сходни на берег. Они прибыли в Дедославль!
-
Ладьи, как гусиный выводок - чудесно! Конечно, кто к чему привык, а степь и особенно лесостепь для жизни удобнее лесов. Но Стемиру милы леса, и его можно понять. Кстати, лес ведь и защита тоже, от кочевников, к примеру. Одно дело налететь на предмет пограбить на село или городок по степи, а другое - влезть в чащобу, а то и в болото.
-
Лес или степь - кому что мило. В нашем краю и леса есть, и степи, и болота, и озёра, и реки. И всё по-своему красиво. А Стемир с точки зрения хозяина глядит: что можно в родном краю применить полезного. Обустроит, наверное, Лесную Землю.
-
Автор задаёт для женщин всё же более широкие рамки, чем, как считается, было в историческом прошлом
И это попытка впихнуть неупихуемое, с чем я и спорю. Не могут в одном флаконе сочетаться честь рода и высокая ценность отдельной жизни.
Э, кто там еще кого обидит!
Кому пришлось в итоге убедиться, что не так страшен ад, как обиженная женщина? :P
Дедославль хорош! И как прекрасен возраст, в котором ещё можно верить, что "с нами этого никогда не случится". :)
-
Благодарю, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
Ладьи, как гусиный выводок - чудесно! Конечно, кто к чему привык, а степь и особенно лесостепь для жизни удобнее лесов. Но Стемиру милы леса, и его можно понять. Кстати, лес ведь и защита тоже, от кочевников, к примеру. Одно дело налететь на предмет пограбить на село или городок по степи, а другое - влезть в чащобу, а то и в болото.
Это преимущество лесов сварожанам еще предстоит оценить. Пока еще у них и Исконные Земли в сравнительной безопасности, но всегда ли так будет? Дальнейшая жизнь только укрепит Стемира в его предпочтениях.
Лес или степь - кому что мило. В нашем краю и леса есть, и степи, и болота, и озёра, и реки. И всё по-своему красиво. А Стемир с точки зрения хозяина глядит: что можно в родном краю применить полезного. Обустроит, наверное, Лесную Землю.
Это когда эти места изначально воспринимаются как часть родного края. А человеку, впервые попавшему в новые условия, бывает трудно адаптироваться.
Да, он уже мечтает, что можно будет перенять в будущем.
Кому пришлось в итоге убедиться, что не так страшен ад, как обиженная женщина? :P
В "Сполохах над Искрой" Бранимиру удалось. Но до этого еще далеко. У княгини Цветаны родиться должна на сей раз как раз Радмила.
Не исключено, что и на этих страницах кому-нибудь придется убедиться. Но будем считать, что я этого не говорила, а читатели не знают. А то и читать, чего доброго, не захочется!
Дедославль хорош! И как прекрасен возраст, в котором ещё можно верить, что "с нами этого никогда не случится". :)
Переходим дальше к впечатлениям княжичей от их поездки!
А на причале, между тем, их уже ждали. Посланные великим князем бояре и дружинники в сверкающей на солнце броне встречали князя Мирослава и его сыновей. Им тут же подвели коней в богатой сбруе, и они поехали через город. Стемир слышал, как его отец дружески поздоровался с дедославским боярином, видимо, знал его раньше. Но юношам тут все было внове, и они оглядывались по сторонам, изучая древний Дедославль.
Город прднимался над Данатрой как бы тремя высокими ярусами. Внизу ютились простые городские избы, в основном глинобитные, покрытые побелкой. Но и эта часть города была красива благодаря обилию зелени и пышно цветущим садам. Выше поднимались усадьбы бояр и зажиточных горожан, по меркам Лесной Земли - настоящие дворцы: некоторые из них насчитывали по два яруса. И широкие улицы вымощены были не деревом, как у них, а битым камнем, плотно уложенным и отглаженным тысячами ног и копыт. Здесь на каждом шагу толпился народ: пешие и конные, спешащие по своим делам и просто глазеющие - все были словно подхвачены улицей, как потоком. Но при виде знатных всадников все ловко расступались в сторону, позволяя проехать. Иногда только какая-нибудь собака принималась лаять от своего двора... и тут же щетинилась и поджимала хвост, учуяв Серого, спокойно шествующего на поводу рядом с конем Стемира.
Миновали шумное торжище, окруженное отдельной стеной. Оттуда, смешиваясь в единый гул, доносились обрывки фраз на сварожском, фарсийском, уртанском, агайском, норландском, и вовсе неведомых языках. Приехавшие на торги купцы раскладывали свой товар, громко зазывали покупателей. Вокруг них вертелся народ, приглядывались к товару, торговались.
- Вот бы туда заглянуть! - воскликнул Твердислав с горящими глазами. - Батюшка, дай мне кун, прошу тебя!
- Успеете еще! Здесь торги идут каждый день, а не по особым дням, как в Лесной Земле, - ответил отец. - А сейчас прежде всего к великому князю!
Верхний ярус города, который дедославцы звали просто Горой, и вправду высоко поднимался над остальными. Здесь каждый, приехавший в Дедославль, встречал прежде всего огромный каменный храм всех богов. Подобного ему не было нигде в Сварожьих Землях, даже во Влесославле, соперничавшем со столицей и древностью своей, и богатством. Высокие белокаменные стены казались легкими, словно парили в небе, как лебедь. Полкруглая крыша изображала звездное небо, расписанная золотыми звездами. Переднюю часть стены покрывали резные изображения грифонов, львов, драконов, жар-птиц с распущенными хвостами, медведей, быков. Ворота храма были открыты, и, проезжая мимо них, Стемир успел разглядеть фигуры богов, тоже каменные, не деревянные: Хозяина Громов с золотой головой, с железной секирой в могучих руках, Отца-Небо и Мать-Землю. Он оглянулся, прежде чем проследовать дальше. Храм гораздо сильней заинтересовал его, чем торги. Ничего подобного раньше не мог себе представить. Это было и впрямь выдающееся творение человеческих рук!
Как бы в тон размышлениям княжича, встречавший их дедославльский боярин, назвавшийся Зубцом, проговорил:
- Здесь, в храме всех богов, любой человек, сварожанин или приезжий, может молиться своим покровителям, не боясь никого оскорбить, здесь всем богам и всем людям найдется место! И камень гораздо долговечнее дерева, этот храм простоит века!
Стемир мысленно согласился с боярином. А сам мысленно перенес этот великолепный белоснежный храм в Лесную Землю, представил себе его в Тихомирове или в Брониславле, среди черных елей вместо здешних священных дубов и каштанов. "Большие куны, верно, понадобятся на каменное строительство! Но что в этом невозможного? У нас народ тоже заслужил иметь свои чудеса и святыни, а не только удивляться чужим!" - размышлял княжич.
Дворец великого князя был тоже каменным. И это уже никого не удивило. Неужели владыки Сварожьих Земель, первые по своему положению и богатству, были должны довольствоваться деревом, как какие-то неимущие удельники? Дворец поднимался на невероятную высоту - в целых три яруса, но так ладно устроен своими зодчими, что не производил впечатления громоздкости. Напротив - Стемир, интересовавшийся зодчеством, сразу заметил строгую четкость очертаний, благодаря которой дворец смотрелся соразмерно, как тело хорошо сложенного человека или могучего животного. Некогда размеры и высота будущего дворца были тщательно выверены до последней пяди, каждый камень в его стенах и основании находился на своем месте, строго определенном. Разные части дворца были разной высоты, высокие башни соединялись более низкими крытыми переходами, но все это смотрелось не то что уместным, а просто единственно возможным образом.
Среди юношей, впервые бывших в Дедославле, мало кто удержался от восхищенного возгласа. Богуслав даже побледнел от волнения, глядел на возвышавшийся перед ним дворец, как будто прежде не встречал ничего, достойного внимания, с жадным огнем в глазах. Стемиру даже захотелось спихнуть брата с коня, чтобы привести в чувство. Но выяснять отношения было некогда - они приехали!
На верхней ступени крыльца из белого мрамора стоял старик в богато вышитом золотом длинном кафтане. Он не сводил пристального взора с прибывших, как бы пытаясь их узнать. Его окружала целая свита, одетая под стать, но кто здесь является великим князем - любой понял бы сразу.
По примеру своего отца, княжичи, спустившись с коней, поклонились в землю, а за ними и все, кто прибыл с ними из Лесной Земли.
- Батюшка! Князь Бронислав Милонежич! - воскликнул князь Мирослав радостно, но в то же время - будто чему-то удивляясь, может быть, тому, как постарел отец за годы, что они не виделись.
- Мирослав! Дай поглядеть на тебя! - великий князь обнял сына темными жилистыми руками, еще многое сохранившими от былой крепости, затем отстранился, вглядываясь на расстоянии. - Возмужал! Окреп! Сынов, я вижу, вырастил уже почти...
- Да, это старшие мои: Богуслав, Стемир и Твердислав, - показал на каждого из юношей отдельно. - Остальные дома, с матерью. К лету ждем еще одного... или одну.
Князь Бронислав Милонежич внимательно разглядывал внуков, может быть, отыскивая в каждом собственные черты, смешанные с признаками давно умершей жены.
Внуки тоже изучали его, не скрывая любопытства. Слава великого князя Бронислава, неустрашимого воина, хитроумного полководца, мудрого государя, гремела далеко за пределами Сварожьих Земель. Княжичи Лесной Земли, гордясь своим знаменитым дедом, все еще, как в детстве, представляли его непобедимым витязем, огромным и могучим, как древний велет. А перед ними стоял седобородый старец, по кудрявым волосам и бороде которого уже не догадаться было, какой цвет имели изначально. Он даже был не так уж высок, на голову ниже своего младшего сына Мирослава. Впрочем, держался князь Бронислав Милонежич все еще прямо, не имея при себе посоха или трости, и не выглядел немощным, хоть тело его усохло от старости.
Когда дед приблизился к нему, Стемир заметил, что его большие голубые глаза увлажнились от подступающих слез.
- А в тебе, я вижу, сказались предки твоей матери. Но это не беда! Лишь бы душа принадлежала Сварожьим Землям, а кровь не имеет значения.
- Я надеюсь, батюшка, что мои сыновья не подведут ни тебя, ни меня, - вмешался князь Мирослав Брониславич.
- И я надеюсь! - старый князь взял сына под руку. - Тем более, что отрокам, может быть, скоро уже доведется себя проявить!.. Но пойдемте во дворец, там для всего найдется время и место: для веселого пиршества и для важной беседы.
Собираясь уже пройти через резные двери, украшенные серебром, Стемир, оглянувшись, увидел во дворе своего волка. Тот сидел у ступеней, словно понимал, что ему нельзя входить в роскошный дворец, и выглядел совсем одиноким. Свита обоих князей потянулась за ними следом, а челядинцы, занявшиеся лошадьми путников, с опаской обходили Серого стороной.
- Государь, вели устроить моего волка, чтобы его держали подальше от собак! - попросил юноша своего деда. - А покормлю я его потом сам, он только у меня берет пищу.
- Ты сам приручил волка? - с живым интересом спросил князь Бронислав.
- Да, сам, еще в детстве. Батюшка подарил мне его, маленького как котенок. Теперь Серый всегда меня слушается, - с невольной гордостью отвечал юноша.
Обветренное, исчерченное старческими морщинами лицо великого князя помягчело, он улыбнулся.
- Я прикажу насчет волка... И не надо здесь "государя"! Я ваш дед, хоть и не видел, как вы росли, не мог вас на руки брать и качать на коленях. Но, раз уж боги подарили мне встречу с вами, я хочу, чтобы вы называли меня дедушкой! Понятно?
- Да, дедушка! - первым повторил Богуслав, неустанно крутивший головой по сторонам, как только они вошли во дворец.
Да и как было не заглядеться на пышную обстановку дворцовых покоев, по которым они проходили! Одно помещение украшали колонны из черного и белого мрамора, другое - изваяния древних героев и диковинных зверей. В иных покоях каменные стены были сплошь завешены драгоценной парчой, в других выложены цветными изразцами. В широких окнах было вставлено совершенно прозрачное стекло, не затемнявшее дневного света. Что и говорить, такой роскоши и великолепия выросшие в Лесной Земле отроки не могли себе представить!
- Дедушка, я думаю, такой красоты и у агайского царя нет? - непосредственно спросил Твердислав, самый младший.
Князь Бронислав Милонежич усмехнулся в седые усы.
- Агайскому царю-базилевсу - свое, а сварожскому князю - свое. И для меня наша сегодняшняя встреча важнее всех сокровищ! Ступайте же, в вашу честь нынче устроен пир!
Пир в обширном зале, где свободно размещались несколько сотен человек, тоже превзошел все представления приезжих! На огромных блюдах распластались осетры в человеческий рост, дивно приготовлено было разными способами, с разнообразными приправами, мясо свиней, быков, коней, разнообразная дичь. В середине главного стола восседал на золоте, словно живой, белоснежный лебедь, и великий князь лично, сняв его белое оперение, передал по кусочкам приехавшим родственникам и самым ближним боярам. Черная и красная икра, пироги с самой разной начинкой - все, что можно было пожелать, появлялось за накрытыми узорчатыми скатертями столами, казалось, со сказочной быстротой. Это изобилие объяснялось тем, что сегодня вместе с княжеской семьей в самом деле пировала старшая и младшая дружина, и зал был полон людей. Напоследок на стол подали на серебряном подносе запеченного целиком оленя с сушеными грибами; его внесли целых десять человек.
В напитках тоже не ощущалось недостатка, мед и сладкие иноземные вина то и дело подливались в кубки. Дедославльские бояре, перебивая друг друга, хвалили щедрость и милость великого князя. Наконец, один из них, вскочив ногами на скамью и возвысившись над другими, воскликнул, поднимая серебряный кубок:
- Да здравствует великий государь Бронислав Милонежич, щит Сварожьих Земель, не ведающий поражений!
Старый князь с горделивым видом выслушал пожелание. Но вдруг лицо его помрачнело, глаза потускнели при давнем, но неумирающем воспоминаии.
- Благодарю! Но то неправда: знал и я горечь поражения, да такую, что и через пятьдесят лет помню, как наяву. На Белой реке нас смяли команы, и наши полки, спасаясь, бросились в воду. На беду, река тогда разлилась после сильных дождей, люди и кони давили друг друга, стали тонуть. В той реке я лишился единственного младшего брата, Богуслава. Пусть старший из моих присутствующих здесь внуков помнит, в честь кого ему дали имя! Я видел, как он тонет, и не мог ничем ему помочь... В восьмидесяти битвах потом сражался и побеждал, а то поражение вовек со мной останется! Не бывает, дети, на свете непобедимых. И не нужно, видно, настолько никому превосходить других. Гораздо важней, потерпев поражение, извлечь из него правильный урок.
На всю жизнь Стемиру запомнилось, как просто его дед напомнил о своем давнем поражении, мучившем его спустя целую жизнь, как отрекся от славы "непобедимого".
Князь Бронислав Милонежич в самом деле жил одиноко в великолепном дворце. Давно выросли сыновья, правили своими уделами, вершили его волю вдалеке от него. Их дети росли там же, не всех дед даже знал лично. Хоть и сам так устроил, усиливая преимущества своего рода над остальными княжескими семьями, но бывало порой старому князю грустно и одиноко. Поэтому его особенно обрадовал приезд Мирослава и внуков, и он старался их почтить. Провозгласил за их здоровье следующую чарку, и имена приезжих из Лесной Земли зазвучали под высокими сводами княжеского дворца.
Уже потом, после пира, за полночь, великий князь позвал сына и внуков обсудить дело, ради которого их пригласил.
- А не было бы дела - может, и вовсе не привели бы боги увидеться, - вздохнул он.
- А почему ты нас позвал говорить не за столом, не спросишь совета у старшей своей дружины? - удивился Мирослав.
Его отец нахмурил седые брови.
- За столом не годится принимать решения, там тебе не скажут разумного слова! Нужен тебе совет - спрашивай тихо и наедине, с глазу на глаз, - он многозначительно взглянул на внуков, призывая их запомнить на будущее. - Так слушай, Мирослав: твои владения по верховьям Великой Реки ведь граничат с Уртанским ханством. Как у вас, не беспокоят уртаны?
- Случаются порой набеги на границах. Но пока не очень опасно. А вот мои родичи-команы ныне с уртанами воюют, и у меня просят помощи. Моего тестя, хана Ураза, убили уртаны, и его род исполнен решимости отомстить. Однако я без твоего разрешения не вмешиваюсь, государь.
Князь Бронислав Милонежич кивнул крупной седой головой.
- Да, Уртания ныне сильный противник. И наглый. Вот послушайте об их последней выходке! Прошлой осенью был у меня богатый купеческий караван из Фарси. Торговали в Дедославле, затем испросили разрешения двинуться по Великой реке дальше, через Лесную землю, вплоть до Влесославля. Я разрешил: выгодная торговля полезна всегда. Но уртаны перехватили купцов на Великой реке, охрану их побили стрелами, отняли весь товар, а самых отпустили, обрядив в лохмотья, каких у меня в Дедославле нищие не наденут! - глаза великого князя сверкнули гневом. - Я из своей казны вернул купцам убытки, хотя разбой случился не на моей земле. Но больше так продолжаться не должно! Если уртанам раз сойдет с рук, они перехватят всю торговлю по Великой реке. Мирослав, я тебе дам войска, а ты в союзе с команами пойдешь на Уртанию!
- Конечно, наглость уртан должна быть наказана. Я завтра же пошлю гонца к Судиславу, чтобы готовил войско, - согласился князь Мирослав.
- Поживете у меня, я надеюсь, хоть пару седьмиц! Познакомимся лучше, внуки мои дорогие, повидаете столицу Сварожьих Земель! А тем временем войска соберутся в путь, - произнес старый князь, хитро прищурившись.
Он расспрашивал внуков о науках и о военном деле, и, казалось, был доволен их познаниями. Задавал вопросы о доме, об их склонностях, о людях, что их окружали обычно. Разговор затянулся до утра. Уже солнце забрезжило, когда княжичей проводили в спальню с закрытыми ставнями и уложили в постель.
Твердислав уснул сразу, а вот к Богуславу сон никак не шел. Он все вертелся, и кровать под ним скрипела. Наконец, Стемир раздраженно прошипел ему:
- Что у тебя там, колючки, что ли, в перине?
- Да нет, - мечтательным шепотом протянул Богуслав. - Просто я восхищен! И представить себе не мог такого огромного и прекрасного города, такого дворца!.. Вот если бы наш отец наследовал деду, как бы мы зажили здесь!
У Стемира и мысли не было поселиться в Дедославле, и он рассердился на брата.
- Скажешь тоже! Перед нашим отцом на очереди идут старшие братья, если его очередь придет, то не скоро. Да и зачем?
- Как зачем? Чтобы быть великим князем, как наш дед! Чтобы владеть величайшим городом Сварожьих Земель! Чтобы все почитали!..
- Того, кто совершит столько, сколько наш дед, почитать будут, в каком бы городе он ни жил! А иначе все сокровища Дедославля не принесут тебе почет! Подумай о том, что мы скоро на войну пойдем! А всего лучше - спи!
И, отвернувшись лицом к стене, сам Стемир, устав от избытка впечатлений, заснул сразу, даже не заметил, как соскользнул из яви в сон.
-
Какой колоритный дедушка у мальчиков. А пером он так же владеет, как его исторический прототип?
-
Да, Бронислав Милонежич - личность. А впереди, насколько можно судить, битва и битвы. И всё-таки хорошо, что Стемир не забыл о своём волке.
-
Да, дедушка колоритный. А Стемиру Лесная Земля в душу запала, никакой Дедославль не потеснит. Что-то принесёт грядущая война...
И это попытка впихнуть неупихуемое, с чем я и спорю. Не могут в одном флаконе сочетаться честь рода и высокая ценность отдельной жизни.
Может быть, я чего-то не понимаю, но вроде бы здесь уже не родовые общины, а сословное общество. Так-то понятие "честь семьи" до сих пор существует, но убийство мужем жены (или наоборот) считается преступлением.
-
Большущее спасибо, эрэа Ilona, эрэа Convollar, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Какой колоритный дедушка у мальчиков. А пером он так же владеет, как его исторический прототип?
Очень может быть! Здесь у него была возможность поделиться своими мыслями с потомками лично. А наедине, когда родных нет близко, приходится для них составлять письменные поучения.
Да, Бронислав Милонежич - личность. А впереди, насколько можно судить, битва и битвы. И всё-таки хорошо, что Стемир не забыл о своём волке.
Скоро увидим первую битву Стемира.
Волк еще очень пригодится Стемиру в будущем! А вот в сражение его, наверное, лучше все-таки не пускать.
Да, дедушка колоритный. А Стемиру Лесная Земля в душу запала, никакой Дедославль не потеснит. Что-то принесёт грядущая война...
"Где родился, там и пригодился". Стемир выбрал Лесную Землю, а она - его. "Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна"(с)
Стемиру и другим юношам война должна принести первый боевой опыт, который пригодится в будущем.
Глава 5. Первое сражение
Две седьмицы гости из Лесной Земли прожили в Дедославле, готовясь к войне. Князь Бронислав Милонежич принимал своих родственников со всем возможным радушием. Днем ездили на охоту, даже взяли в степи большого тура, вечерами пировали. Внуки великого князя со своими сверстниками осмотрели весь город, побывали в священной роще и великолепном храме всех богов, обошли (с куда большим увлечением) обширные торги, полные самого различного народа и товаров со всего света. Молодые уроженцы Лесной Земли оставили там немало кун, приобретя взамен вещи, которые, может быть, были не так уж необходимы, но всем хотелось привезти домой что-нибудь "из самого Дедославля". Стемир не стал исключением. Он тоже купил себе новый плащ и сапоги, да еще богатые сафьяновые ножны для своего меча, украшенные с двух сторон изображением извивающегося дракона. Входя в эти ножны, меч как бы каждый раз пронзал дракона пополам. Для младших братьев и сестренки он купил игрушек, а для матери заказал у златокузнеца широкое ожерелье, украшенное жемчугом и цветной эмалью. Разглядывая выставленные на прилавке изделия мастера, юноша вдруг заметил брошь из красной яшмы, изображавшую жучка с черными пятнами, которого сварожане называли "Перуновой коровой". Жучок был гораздо больше, но совсем как настоящий, с золотыми ножками и усиками. Взглянув на него, Стемир почему-то подумал о Любуше, оставшейся дома. Ей нравились такие яркие, ни на что не похожие вещи. Как же, побывав в Дедославле, ничем не порадовать ее?! Конечно, братья купили ей подарки, но то братья, а ему тоже не следует забывать подругу детства! Он купил брошь-жучка и спрятал в шкатулку, обитую изнутри аксамитом. Если вернется домой, подарит ей...
На торгах не только покупали и продавали, но заодно развлекали народ всевозможными зрелищами. Здесь обученные медведи и собаки показывали трюки, от которых зрители падали со смеху. Боролись силачи, ходили по канату плясуны, жонглеры подбрасывали и вновь ловили разноцветные шары и ленты - те так и мелькали в воздухе, будто радуга. Чужеземные заклинатели огня вызывали и гасили пламя одним взмахом руки, а то глотали его. Другие показывали необыкновенных животных и птиц из дальних стран, живых либо их чучела. Самые разные гадатели и прорицательницы, окруженные магическими предметами, зазывали к себе легковерных людей, желающих узнать свою судьбу. Княжичи тоже чуть было не застряли возле высокого, тощего, смуглого до черноты человека, предлагавшего заглянуть в хрустальный шар. Стемир еле оттащил братьев.
- Братец, ну неужели тебе неинтересно увидеть свою будущую судьбу? Хоть на миг? - уговаривал Твердислав, упираясь каблуками.
- Нет! - отрезал Стемир, взяв его за руку и уводя прочь. - Эти чародеи предскажут такого, что человек потом всю жизнь может стараться избежать своей судьбы. И в итоге, как раз к ней приходит! - и он ушел, не оглядываясь назад.
Дни летели так быстро, что трудно было их сосчитать. Дедославль просто затягивал, его можно было осматривать до бесконечности, и все же не увидеть всего. Когда Стемиру казалось, что ему начинает потихоньку кружить голову красота и величие сварожской столицы, он спускался ближе к Данатре, где обитатели глинобитных хат засевали свои огороды, где сушились рыбачьи сети, а у берега стояли долбленые вербовые лодки-однодревки. Это тоже был Дедославль, но совсем иной, чем его Гора. "У нас-то, в Лесной Земле, все, даже самые бедные, живут в деревянных избах", - злорадно думал он.
Но вот, наконец, команский гонец сообщил, что их войско пришло. Пора была и сварожским полкам идти на войну. Великий князь Бронислав Милонежич провожал сына и внуков. Самому ему было уже не по силам водить войска, свои замыслы теперь поручал другим. На прощание им сказал:
- Пусть вас хранит Хозяин Громовой Секиры! Он не просто так грозит большим и малым: борется с нечистью, чтобы не заполонила землю и небо! Так же и вам, воины, надлежит понимать свой долг. Постарайтесь и победу одержать, и себя и свои дружины сохранить, по возможности. Не давайте команам своевольничать, это союзнички еще те... Ты, Мирослав, береги сыновей, но позади не держи, им пора обретать опыт. Мальчики, помните, чему вас наставники учили. Теперь жизнь учить станет. Пусть вам боевой опыт не будет так горек, как мой, на реке Белой!.. Теперь прощайте! Я рад, что успел вас повидать в этой жизни!
Стемир ткнулся лбом в плечо деду и почувствовал, как его сухие костлявые руки с неожиданной силой обнимают за плечи. Так же великий князь попрощался и с Богуславом, и с Твердиславом. А в следующий миг сварожские воины были уже на конях, и мерной рысью двинулись по улицам Дедославля и дальше, в поход, аж до самой Великой реки.
В трех днях пути от Дедославля с ними соединилось команское войско. Юркие быстроглазые всадники на мохнатых степных конях обещали сварожскому князю идти через его земли мирно, не притесняя народ, но все равно жадно озирались на деревни и города, мимо которых проходили. Воздух сразу наполнился пылью из-под копыт и колес больших повозок; запахом дыма и выделанных кож; гортанной чужой речью. Хотя княжеские сыновья хорошо знали язык своей матери, но от быстрого и неумолчного говора даже голова начинала болеть.
Как-то, пока войско двигалось через бескрайнюю степь, к Стемиру подъехал юноша-коман, примерно его лет, в богатой одежде, со знаками принадлежности к ханскому роду.
- Ты - сын Айгюль-хатун? - поинтересовался он.
- Да. Второй сын. Здесь же еще два моих брата. Меня зовут Стемир. А ты кто такой? - удивленно спросил княжич.
Юноша усмехнулся, встряхнул головой. Волосы у него были такие же черные и жесткие, как у Стемира.
- А я - твой двоюродный брат. Агас, сын Савура, сына Ураза! Это здорово, что мы вместе идем в поход!
- Кому как, - буркнул Стемир, не очень-то понимая, чему радуется внезапно появившийся родственник. - Я не против считать тебя братом. Но только и вы помните свои обещания! Иначе я с тобой сам посчитаюсь.
- Ой-ой, испугал! - молодой коман, ловко правя конем, объехал Стемира, описав петлю, и снова пристроился рядом. - А ты к битве готов?
Тот пожал плечами.
- Вот как дойдем до уртан и сразимся - тогда и узнаю.
- Я тоже не знаю покуда, - признался Агас. - А как ты мечом владеешь? Давай на стоянке попробуем!
- Давай! - оживился Стемир. - Проверить свои силы в учебном поединке прежде настоящей битвы было полезно, а может быть, можно почерпнуть у комана какой-нибудь новый прием.
Глядеть на поединок юношей собрались и сварожане, и команы. Стемир и Агас, оба на свежих конях, кружили друг перед другом, стараясь ударить мечом, и в то же время прикрываясь щитом. Молодой коман был подвижен и ловок, как кот, и казалось, что сварожанину не достать его. Но Стемир в пятнадцать лет не уступал силой рук многим взрослым мужчинам. Выбрал подходящий момент и, орудуя левой рукой, ударил мечом по щиту комана с такой силой, что тот разлетелся на куски, и сам Агас едва усидел в седле.
Громкие рукоплескания и крики сварожан были наградой победителю. Но и команы, вопреки его тайным опасениям, не были в обиде. Напротив - хан Савур, отец Агаса, подозвав к себе Стемира, снял со своей шеи и надел на него волчий клык, оправленный в золото, исписанный знаками рода.
- Вижу, что моя сестра подарила сварожанам хорошего сына! Лучше нам и впредь помнить, что в нас течет одна кровь... Левая рука - сильная рука! - одобрительно произнес команский вождь.
Так Стемир завоевал уважение команов, хоть и не думал пока, в чем оно может пригодиться. С Агасом они в тот же день обменялись ножами, тем самым делаясь "братьями по оружию". При этом, к Богуславу и Твердиславу сын Савур-хана не проявлял особого интереса. Наверное, потому что те обличьем пошли в отца, а Стемир походил на комана.
А соединенное войско, между тем, двигалось на восход, все дальше вглубь степей, к уртанским границам и Великой реке. Туда, к городку, название которого по-сварожски означало "Бычий рог", должны были спуститься войска из Лесной Земли. Там назначена была встреча.
Оказалось, что боярин Судислав даже опередил своего князя с команами, привел ладьи к Бычьему рогу на четыре дня раньше них, идущих сухим путем. И сообщил, что уртаны уже собрали большое войско и готовы биться.
- Под Бараджей, где река еще не так широка, в нас с обоих берегов стали садить из луков! - рассказывал воевода на совещании, в походном шатре. - Тут еще топляков окованных натыкали на дно, две ладьи напоролись на всем ходу! Ну, остальные сбавили ход, кормчие высматривают под водой новые ловушки, а кругом шум, гвалт! Люди с разбившихся ладей, кто плавать умел, пытались вылезти, остальные им бросали ремни, веревки, - сухое, костистое лицо старика стало совсем мрачным, глаза наполнились болью и гневом. - И вдруг стрелы полетели с обоих берегов! Без малого шесть десятков воинов погибли, в воде и на ладьях. Только тела их качались по волнам Великой реки... Едва успели загородить борта щитами, так и шли дальше. Война уже началась, государь!
Князь Мирослав положил руку на плечо своему бывшему наставнику.
- Ну началась так началась, за тем мы сюда и пришли! Жаль, конечно, погибших. Однако уртаны сильны и коварны. Я не сомневаюсь, что никто бы не смог провести ладьи с меньшими потерями, чем тебе удалось. Ну а теперь постараемся поскорей отомстить за них!
Разведка вскоре сообщила, что большое уртанское войско идет навстречу их соединенным силам. Ждать решающего боя не приходилось долго. Вскоре над пышной цветущей луговиной показалось облако пыли. Это могла быть песчаная буря, какие часто бывали в степи, или большое стадо быстроногих тарпанов либо сайгаков. Но посланные разведчики удостоверились, что это идут уртаны.
В высоком светлом небе реяло, гораздо ярче него, синее знамя с золотым крылатым быком - так уртаны представляли себе Отца-Небо. Издалека, когда не видно было узоров, их одежда и вооружение казались темными. Под сводами высоких остроконечных шлемов можно было разглядеть лица, по большей части узкие, острые, с длинным носом. Речью и обычаями уртаны напоминали племена, живущие в глубинах Лесной Земли, так что они со сварожанами обычно худо-бедно понимали друг друга. Из их рядов выезжали воины, хвастливо кричали, ломая сварожскую и команскую речь:
- Эй, зачем вы притащились на нашу землю?! Скоро мы вас всех изрубим и бросим в реку, на корм рыбам!
Сварожские воины перебранивались с ними, распаляя себя перед битвой:
- Хвалилась овца, что у ней хвост, как у жеребца!
- Уртаны - брехливая шавка, что тявкает на зверегора!
А команы страшно грозились, носясь вперед и назад:
- За гибель хана Ураза мы вас всем бросим на съедение волкам и хищным птицам!
Пока их полки обменивались оскорблениями, князь Мирослав с сыновьями и воеводами и союзными команскими вождями совещались на высоком холме, откуда видно было все поле боя.
- Вот там, по правому боку у уртан, темнеет поросший лесом овраг, - заметил, дальнозорко вглядываясь, боярин Судислав. - Если туда удастся их оттеснить, наша возьмет! Думаю, княже, левое крыло надо усилить. Перекинь туда пару полков!
Князь Мирослав Брониславич пожал широкими плечами. Командовать своими полками в бою он умел, но видеть в таком скоплении народу какую-то определенность, планировать наперед разные военные ходы, посложнее, чем в тавлеях или новомодных шахматах - нет. Ему казалось, что в такой человеческой мешанине Леший сломит ногу.
И тем удивительней было, когда Стемир вдруг уловил мысль старого воеводы и повел дальше, как меч противника в поединке:
- Если постепенно накапливать силы, уртанское войско увязнет в бою, растратит силы. И, когда слева налетит свежий полк, они пошатнутся, и мы легко оттесним их к оврагу! - он совсем не хотел перебивать старших, просто не мог сдерживать мысль, что озарила, как молния.
Не только отец, но и старый Судислав с небывалым изумлением взглянул на княжича.
- Рискованный замысел... но может получиться! - признал он и обратился не к юноше, а к его отцу: - Княже, опробуем замысел твоего сына?
Князь кивнул. Богуслав, тоже находившийся на холме, даже побледнел. Ему было семнадцать лет, он вытянулся ростом почти с отца и мнил себя взрослым, а отличился опять Стемир!
Сам же Стемир не глядел на братьев. Он не сводил горящих глаз с луговины, где вот-вот должна была разгореться жестокая битва. Всем сердцем был уже там, мчался на неистовом коне, рубился изо всех сил, упиваясь радостью победы...
- Отец! Отпусти меня с запасным полком! - произнес он хриплым от волнения голосом.
- Нет, Стемир! Это слишком опасно. Ты с братьями пойдешь со мной, в главном полку. Там тоже сражаться придется, но все-таки можно вас поберечь. А для передовой подрасти еще!
Стемир чуть не застонал от обиды. Но совладал с собой, напомнил отцу напутствие великого князя:
- "Не держи сыновей позади, им пора обретать опыт"!
Мирослав тяжело вздохнул, потом нашел среди своих воевод Радима - того самого воина, что когда-то учил сражаться маленького Стемира.
- Тебе, Радим, я доверяю запасной полк. И... жизнь моего сына Стемира. Сбереги его, - почти просительно произнес князь.
Радим поклонился, приложив руку к сердцу.
- Сберегу даже ценой своей жизни, княже!
Строились к битве сварожские полки. Занимали каждый свое место. Вот и вождь команов, Савур-хан, привстав на стременах, окинул взором все становище уртан, позади знамени с быком.
- А мы окружим их подковой, добудем и месть, и добычу! - пообещал он, уводя в бой свою орду.
На широком прибрежном лугу близ Великой реки схлестнулись в жестоком бою сварожане и уртаны. Хлынула первая кровь,высекла горячие искры сталь, ударяясь о себе подобную. Закипели гневом люди и кони, вовлеченные в неистовый круговорот. Прежде спокойный воздух наполнила пляска мечей, боевые кличи на разных языках смешались со стонами раненых. В черную, никогда не паханую землю уходили вытоптанные копытами травы и утекала живая кровь людей.
-
Эти чародеи предскажут такого, что человек потом всю жизнь может стараться избежать своей судьбы. И в итоге, как раз к ней приходит!
Это, конечно, правильно, обычно так и случается. Однако, Богуслав явно завидует Стемиру и ничего хорошего я в этом не вижу.
-
Дедославль хорош, но Стемир в своём репертуаре: одна Лесная Земля на уме 8) Дед тоже хорош, а ещё в этом есть что-то символическое, что в городе с названием Дедославль правит дед 8)
Первое сражение. Тут, конечно, Стемир в своей стихии. Старшим уже умные советы даёт 8) Уже и в засадный полк ему надо. Я бы, кстати, на месте отца его туда не отпустила: это же первое сражение, даже не второе! Будем надеяться, Радиму не придётся жертвовать жизнью, чтобы его сберечь.
Однако, Богуслав явно завидует Стемиру и ничего хорошего я в этом не вижу.
Да, это заметно. И тут уже только от Богуслава зависит, сможет ли он справиться со своими чувствами.
-
Может быть, я чего-то не понимаю, но вроде бы здесь уже не родовые общины, а сословное общество
Вот поэтому оскорбление знатному роду - оскорбление вдвойне. А указывать главе такого рода, как он должен отстаивать его честь, оскорбление само по себе.
А наедине, когда родных нет близко, приходится для них составлять письменные поучения.
И возможно, что в этом мире потомки тоже будут не только на красоту слога смотреть, но и на очень интересные особенности языка. :)
Подготовился Стемир к первой битве достойно. Посмотрим теперь, как он себя проявит.
-
Огромное, как мамонт, вам спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
Это, конечно, правильно, обычно так и случается. Однако, Богуслав явно завидует Стемиру и ничего хорошего я в этом не вижу.
Богуслав - старший брат, и формально ему оспаривать у Стемира нечего. Если бы не это обстоятельство, отношения между ними и впрямь могли значительно усложниться. Если Стемир в чем-то способнее, и может превзойти, то это, выражаясь современным термином, его "интеллектуальная собственность", которую не отнимешь. Можно только попытаться превзойти, как уж получится.
Впрочем, много позднее у Богуслава действительно осложнятся отношения с другими родственниками. Но как и почему это произойдет - узнаем в свое время.
Дедославль хорош, но Стемир в своём репертуаре: одна Лесная Земля на уме 8) Дед тоже хорош, а ещё в этом есть что-то символическое, что в городе с названием Дедославль правит дед 8)
Первое сражение. Тут, конечно, Стемир в своей стихии. Старшим уже умные советы даёт 8) Уже и в засадный полк ему надо. Я бы, кстати, на месте отца его туда не отпустила: это же первое сражение, даже не второе! Будем надеяться, Радиму не придётся жертвовать жизнью, чтобы его сберечь.
Название Дедославль появилось еще в "Обретенной Земле", где действие происходит примерно за десять тысяч лет до Сварожского Цикла. Назван так был внуками Сварта, родоначальника сварожан, в знак того, что продолжают его дело, расселяясь в новые края.
Вот и увидим, как Стемир получит первый боевой опыт (хочется в этой главе все время сказать "боевое крещение" - а нельзя :-[).
Все может статься! Но как-то же нужно обретать опыт. Если вздумал уже не только мечом махать, но и предлагать инициативы - сам их и выполняй.
И возможно, что в этом мире потомки тоже будут не только на красоту слога смотреть, но и на очень интересные особенности языка.
И это может статься. Так же как и с песней Радомира в "Песни степей".
Подготовился Стемир к первой битве достойно. Посмотрим теперь, как он себя проявит.
Обязательно посмотрим! ;)
Конь под Стемиром был резвый, нервный, все время переступал ногами, поводил четкими ушами, словно ему передавалось волнение всадника. Княжич натянул поводья, заставляя его смириться, чтобы не мешал озирать поле боя. Он видел, как сварожское войско, устремившись навстречу уртанам, разделилось на три отряда, что принялись, подобно трем железнокованым остриям, дробить, жевать, перемалывать вражеские силы. Уртаны были готовы к бою, они поднялись темным потоком, словно сама Великая река вышла из берегов. Сварожские клинья сразу же начали суживаться, редеть в числе, но двигались дальше, рассекая на части живую силу врага.
Где-то впереди, на пике яростной атаки, Стемир мог разглядеть своего отца, облаченного в богатые доспехи, и братьев под княжеским знаменем, и воинов, которых хорошо знал. Два чувства смешались в нем, как огонь и холод, раздирали его на части. Первое - страшное и вместе с тем упоительное зрелище битвы, на которую покуда взирал со стороны. Второе - холодное, трезвое осознание того, как исполняется их замысел. В четких, слаженных действиях сварожских полков, прорубавших себе путь, была своя красота. Даже зажатые меж хорошо вооруженных уртанских ратей, они не теряли четкого строя, не рассыпались перед превосходящей силой противника. А, видя, как льется кровь сварожских воинов, как только что здоровые, крепкие витязи падают с коней, страшно изрубленные, Стемир разгорался гневом.
Он видел, как навстречу врагу с гиканьем и воплем полетели команы, выгибая свой строй так, чтобы охватить уртан подковой и потеснить, как было условлено. И в то же время со стороны команских повозок донесся пронзительный, многоголосый вой. Воины запасного полка даже глаза вытаращили.
- Это шаманы команские воют перед битвой по-волчьи, - усмехнулся Радим. - Гадают так: если настоящие волки отзовутся, значит, одержат победу!
Стемир усомнился, чтобы настоящие волки отозвались днем, да еще когда рядом кипит бой. Но вдруг из шатра, где был привязан, откликнулся Серый. Его одинокий тоскующий вой взмыл в небо, на мгновение заглушив грохот сражения. Затем упал и снова, еще пронзительней пронесся над полем битвы жалобный волчий вой. Стемиру стало стыдно, что привязал волка. Но в сражении зверю нечего было делать. Что его острые зубы против твердой стали, сокрушающей даже прочные железные доспехи!
Думая о волке, Стемир не переставал следить за полем битвы. Уже весь строй уртан, длинный, неимоверно вытянувшийся, чтобы отвечать на удары сразу с трех сторон, ввязался в битву. Передовые конные отряды еще стойко огрызались, но уже начали постепенно, по одному шагу, прогибаться под нажимом сварожан и команов. Значит, скоро и их черед! Стемир проверил, как выходит меч из ножен, затянул подшлемный ремень туже.
Кто-то подъехал к княжичу ближе. Он оглянулся. Рядом с ним был Белян. Бледный, как мел, даже веснушки на носу проступили.
- Как мы драться будем? Туда глядеть страшно!..
- А ты об этом не думай! Как дойдет до дела, некогда станет бояться, - сказал Стемир, будто сам уже сражался прежде. Сообразив, что говорит не то, рассердился, бросил резко: - Ты же со мной на кабана ходил, и на лося! Как тебя сохатый рогами поддел и на дерево забросил, ногу тебе распорол - помнишь? Тогда страшней было!
Взрослые воины одобрительно кивали, услышав слова княжича. Подъехавший сзади Ярий ухмыльнулся:
- Здорово говоришь, Стемир! Скорей бы уж наш черед. Хочется свалить какого-нибудь уртанина, не последнего среди своих, чтобы память была о нашем первом сражении. И дома будет что показать...
Стемира что-то насторожило в словах старшего Вепровича, но он не успел обдумать, а тем более - ответить. Потому что в этот миг Радим подул в большой рог, и весь запасной полк, пришпорив коней, в один и тот же миг бросился вскачь, навстречу врагу. Летя на горячем, с пеной на удилах, коне, копыта которого высекали искры, Стемир был поистине окрылен. Все его чувства работали во всю силу, кровь бежала по жилам быстрей обычного, голова сделалась легкой и ясной. И, когда навстречу ему метнулся высокий всадник в черненом чешуйчатом доспехе, Стемир успел уклониться вовремя от взмаха изогнутой сабли. Но нанести ответный удар ему не удалось: Радим, метнувшись между ними, поразил противника княжича.
- Зачем?! - хрипло выдохнул Стемир, лишившись противника.
И тут же боковым зрением увидел такое, что кровь застыла в жилах. Бросившись защищать его, Радим не углядел собственной опасности. Промчавшись мимо, еще один уртанский всадник на всем скаку ударил копьем в грудь воеводе. Будто огненно-алый мак расцвел на светлой кольчуге Радима, а затем хлынул дымящийся поток крови. Покачнувшись в седле, Радим упал наземь лицом вниз. Когда-то, в иной жизни, не он ли говорил еще маленькому Стемиру, что так не падают живые?..
- Радим! - пронзительно, как Серый, взвыл юноша, а затем кинулся вскачь за уртанином, убившим Радима. У него не осталось ни сомнений, ни помыслов, что сейчас он убьет другого человека. Ему нужно было, чтобы убийца его наставника и друга сам был мертв. И, когда уртанин развернул коня и усмехнулся, видя перед собой юношу, - Стемир ударил мечом его в шею, разрубил ее вместе с кованым из стальных конец воротником кольчуги. Уртанин даже не понял, с какой стороны обрушился удар. Падая с коня, его тело само освободило меч Стемира, застрявший было в разрубленных мышцах. Осознав свою победу, княжич взмахнул окровавленным мечом, привстал на стременах, оглядывая лишившийся воеводы отряд.
- Бейтесь, сварожане! Боги видят вас! - воскликнул он, тесня конем и ударами меча нового уртанина.
Запасной полк, покачнувшийся было, лишившись воеводы, тут же воспрянул духом, следуя за юношей в золоченых княжеских доспехах, который с непостижимой ловкостью и силой рубился с наседавшим врагом. Он готов был сражаться, и они сражались тоже. Несколько опытных воинов держались поближе к княжичу, прикрывая его боковых ударов уртан. Однако Стемир в тот миг не замечал их. Как всегда, ожесточенное сопротивление врага только распаляло его, требовало отвечать на вражескую силу и ловкость еще большей. Не замечал, сколько тяжелых ударов приходится на щит и на прочные соединения лат, не думал, что, как все, чья кровь лилась на этом поле, может быть ранен или убит, что он еще не достиг полной силы взрослого мужчины, а большинство противников гораздо старше и опытнее. Все это не имело никакого значения. Здесь, на поле битвы, была вся его жизнь! Он твердо намерен был, раз уж Радим погиб, защищая его, выполнить задачу, с которой их послали сюда. И чувствовал в этот миг, что может все. Боевое вдохновение завладело Стемиром, и он рубился мечом, как опытный воин, проламывая защиту любого противника, находя у них слабое место. Иногда оглядывался, чтобы поощрить своих воинов, и снова, как пловец в бурную реку, бросался во все еще многочисленные ряды уртан.
Жестокое упоение боем не отняло у Стемира внимательности. В будущем ему еще предстояло научиться предугадывать действия противника в любой миг сражения и молниеносно направлять свои полки, - навыки, которые даются только опытом многих битв. Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности. И теперь Стемир уловил, что уртанские полки, подавленные неистовой атакой сварожан и команов сразу с трех сторон, зашатались, еще один, последний удар - они сломаются! Найдя взглядом Беляна, следовавшего за княжичем, как его оруженосец, Стемир крикнул:
- Скачи к князю Мирославу, пусть поддержит нас всеми силами! Скажи, что это нужно для победы!
Белян глядел на княжича, не веря своим глазам и ушам, словно перед ним был не друг детства, а какой-то совсем другой человек, ставший в одночасье гораздо старше и мудрее. Затем, петляя, как заяц, чтобы избежать стычек с уртанами, помчался среди тел убитых и раненых, искать князя Мирослава.
Стемир не успел даже проводить друга взглядом - на него тут же надвинулись новые ряды уртан, и он сосредоточился на битве. Рядом с ним рубился Ярий, приноровившийся неплохо для первого сражения. Теснились вокруг сварожские воины, исполненные решимости.
Битва на крае, где сражался Стемир, кипела ожесточенно, когда на помощь сварожанам подоспели полки, посланные князем Мирославом. Уртаны же, втиснутые на крохотный клочок земли, теснимые с трех сторон, не могли нигде пробить прочный заслон. И отступали, медленно, нехотя, но двигались к оврагу, куда и хотели их загнать.
Стемир с горящими глазами преследовал врагов во главе своего поредевшего полка. Порой то один, то другой уртанин оборачивался, чтобы сразиться с врагами, но большинство просто беспорядочно отступали.
И тут как раз со стороны команского войска донесся яростный победный клич, в воздух взлетело уртанское знамя с крылатым быком и рухнуло в грязь. Видно стало, как команы, обрушившись с тыла, рубят уртан, как ястребы - куропаток. Уже в руках кочевников был уртанский обоз, они стремительно обыскивали шатры и повозки.
Осознав, куда их теснят, уртаны попытались закрепиться на склоне оврага, перестроились, выставили копья. Но слишком поздно! Сварожане, после короткой ожесточенной стычки, оставив здесь новых погибших и раненых, сломали их последний строй. Теснимые со всех сторон, уртаны с воплями отчаяния покатились в овраг, поросший густым подлеском и колючими зарослями. Люди и кони, пытаясь удержаться на обрыве, скатывались вниз, либо их сталкивали другие. В каких-то полминуты длинный глубокий овраг наполнился бьющимися в муках, с переломанными костями, телами. А те, кому посчастливилось больше, порой проезжали по упавшим, как по мосту, спеша спастись.
Это зрелище было гораздо страшнее самой битвы, и Стемиру хотелось зажать уши, чтобы не слышать мучительных стонов и истошного визга искалеченных коней, которых, впрочем, воины старались прикончить поскорей. Но, вспомнив, как сами уртаны перехватили на реке ладьи Судислава, княжич отвердел сердцем. Конечно, воевать посредством ловушек - некрасиво, и тут нет места радости победы, как в честном бою. Но кто знает, сколько погибло бы сварожских воинов, если бы им на руку не сыграл овраг?
Как бы ни было, битва завершилась полной победой сварожан и их союзников. Когда князю Мирославу Брониславичу сообщили об успехах запасного полка, тот весьма удивился:
- Но, если воевода Радим погиб почти сразу, кто у вас распоряжался? Кто догадался вовремя послать за помощью?
- Как это кто, княже? - усмехнулся немолодой, с широкой русой бородой сотник Гнездило. - Твой сын, княжич Стемир Мирославич!
Не сразу князь Мирослав поверил в то, что рассказывали о подвигах его сына, однако рассказы воинов убедили, что это так. Встретив Стемира, сосредоточенного, молчаливого, неуловимо повзрослевшего на десять лет, отец ухватил его руками за плечи.
- Отпустил я тебя в битву юношей, а теперь вижу зрелым мужем, каким может гордиться любой отец! - произнес он с чувством.
Богуслав и Твердислав, бывшие тут же, переглянулись с тайным разочарованием. Они были всю битву рядом с отцом, успели в общей рубке окровавить мечи, а похвалу перед всем войском получает один лишь Стемир!
Словно догадавшись, какие мысли обуревают его сыновей, князь Мирослав крепко обнял обоих, по очереди.
- Вы оба - настоящие витязи, я вами любовался!
Вечером, сложив из уртанских повозок погребальные костры, устроили тризну по погибшим. Вспоминали разные подробности битвы, хвалили всех по очереди, живых и мертвых, но больше всего говорили о княжиче Стемире.
Сам он, успев помыться и переодеться, сидел на видном месте за походным столом, стараясь принимать похвалы с достоинством. У ног его живым ковром растянулся Серый, с хрустом глодая кости, которые незаметно бросал ему хозяин.
Оба Вепровича, за которых Стемир тревожился больше всего, к счастью, также пережили свою первую битву, а теперь сидели близ него. Белян, правда, до сих пор был бледен до зелени, зато Ярий, у которого лоб был перевязан полотном, выглядел довольным собой, и показал Стемиру меч из редкой, очень крепкой булатной стали.
- Гляди, что я добыл! Не иначе, какого-то уртанского вельможу подцепил копьем в брюхо! Он успел меня зацепить, да в ударе уже силы не было. Я выхватил у него меч. Теперь он мой, в бою взят! Посмотри, какой клинок, какие волны узорчатые бегут! А как рубит - я уже проверял. Должно быть, этот меч откуда-нибудь с дальнего полудня, уртаны булата не знают...
- Меч, конечно, хорош! - Стемир с внезапной строгостью взглянул на Ярия. - Но ты, выходит, его присвоил, как мародер?
Ярий раскраснелся, как свекла, про себя порадовавшись, что не рассказал, как после боя, отыскав труп "своего" уртанина, взял с него еще и кошель с золотом.
- Я же не украл меч! Я одолел врага, по праву взял добычу! - напористо повторил Вепрович.
Хоть и не по душе была Стемиру внезапно проснувшаяся в душе друга жадность, однако пререкаться с ним не стал. Мешала радость победы, и томная, слегка хмельная усталость, да и гордость собой - тоже, что уж там. Не раз, вспоминая подробности битвы, сварожане хвалили его, пили меды за его здоровье, желали будущих славных побед. Но больше всего Стемиру запомнилось пожелание боярина Судислава:
- У тебя, у тех, кто сегодня сражался впервые, другой такой битвы уже никогда не будет! Другие - будут, быть может - куда более знаменитые, если пошлют боги. Но первая битва помнится всю жизнь! Вы прошли ее с честью, и вам будет что вспомнить!
Уже впоследствии Стемир убедился, что мудрый боярин, как всегда, был прав.
-
Стемир конечно, воин и не только. У него есть дар полководца, воеводы.
Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности.
Это важно. И Стемир, хоть и молод, разбирается в людях, недаром его что-то насторожило в словах Ярия. Старший Вепрович, видимо, пошёл в родного отца, а воспитание у князя Мирослава если что-то и дало, наследственность не изменило.
-
Старший Вепрович, видимо, пошёл в родного отца
А в кого же ему быть, как не в родителей? Он не таким уж маленьким был, когда стал сиротой, воспитание в доме отца тоже должно было сказаться. Особенно если нравом в него удался.
А указывать главе такого рода, как он должен отстаивать его честь, оскорбление само по себе.
То есть допустимы любые действия, глава рода ничем и никем не ограничен? Не могут в обществе существовать обычаи, ограничивающие произвол главы рода? Или до этого общество ещё не дошло? Мы, в сущности, мало знаем об обычаях и традициях сварожан. Однако князь вроде бы вправе раздавать боярам указания. Я сейчас не конкретно о Вепре и Мирославе, а вообще.
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Стемир конечно, воин и не только. У него есть дар полководца, воеводы. Но дар видеть в любом сражении подходящий момент, когда его исход может решительно переломиться в ту или иную сторону, у него был уже в юности.
Это важно. И Стемир, хоть и молод, разбирается в людях, недаром его что-то насторожило в словах Ярия. Старший Вепрович, видимо, пошёл в родного отца, а воспитание у князя Мирослава если что-то и дало, наследственность не изменило.
Дар есть! 8) К нему еще желательно опыт, но это дело наживное. Но кое-что проявляется уже теперь.
Ярий - да, в отца. И Любуша, кстати, тоже. Что они считают своим, того уже так просто не отпустят. Такая уж наследственная стратегия.
То есть допустимы любые действия, глава рода ничем и никем не ограничен? Не могут в обществе существовать обычаи, ограничивающие произвол главы рода? Или до этого общество ещё не дошло? Мы, в сущности, мало знаем об обычаях и традициях сварожан. Однако князь вроде бы вправе раздавать боярам указания. Я сейчас не конкретно о Вепре и Мирославе, а вообще.
Я не могу поручиться за то, как в нашем мире было (думаю, что в разных случаях по-разному). А в Сварожьих Землях отношения между князем и боярами складывались тоже где как. Например, во Влесославле или в Яргороде - городах старинных, привыкших к самоуправлению, боярская вольница была сильна, и далеко не каждый князь мог с ней справиться, а вмешиваться в личные дела бояр и впрямь могло быть опасно. Лесная Земля - несколько иное дело. Здесь край сравнительно молодой, пока не очень богатый, боярской корпоративной олигархии нет, как таковой (Вепрь одним из немногих таких был). Нет узаконенных до-феодальных традиций местного самоуправления. Зато княжеская власть сильнее, а большинство бояр себя ощущают подчиненными князя, а не полунезависимыми владыками.
Глава 6. Заступник
В ту же ночь, когда сварожане и команы бились с уртанами под Бычьим Рогом, в далеком оттуда Дедославле великий князь Бронислав Милонежич видел сон. Ему снился его золотой княжеский венец, усыпанный самоцветами, одиноко лежавший на сиденье тронного кресла. Вокруг, в главном зале его дворца, царило запустение, по углам царили груды обломков некогда пышного убранства. Слышалось рычание и визг зверей, грызущихся между собой ради объедков. Вдруг в зал одним прыжком ворвался лев, ухватил княжеский венец, и умчался прочь, на полунощь, унося драгоценную добычу. Старый князь следил взором за коронованным львом, видел, как тот бежит среди хвойных чащ Лесной Земли. Путь льва лежал, похоже, к полунощи и восходу, к берегам Оленьей реки либо Каменки...
Князь Бронислав Милонежич проснулся и долго лежал без сна, в предрассветных сумерках, еще не осветивших окно княжеского покоя ни одним лучом. Он, как и большинство сварожан, привык полагать сны знамениями богов, и бывало, что сны помогали ему. Быть может, вещим окажется и этот. Но, если даже правда, что княжеский престол перейдет к роду его младшего сына, и перейдет в Лесную Землю, то князь Бронислав не собирался ни мешать этому, ни способствовать. Для всех сварожан было бы лучше, чтобы после него наследование шло заведенным пращурами порядком. По закону и старшинству, ему наследует старший сын, Светлояр. Надо перевести его из Влесославля поближе к себе, пусть заранее готовится к великому княжению. Светлояром великий князь был доволен: тот унаследовал и его дар полководца, и государственную предусмотрительность, ладил даже со своевольными влесославцами. И по старшинству - ему быть великим князем. Очередь же рода Мирослава, если она вообще придет - самая последняя. Однако в жизни все бывает, князь Бронислав хорошо это знал. Среди сыновей Мирослава кое-кто и впрямь многое обещал в будущем! Если Хозяйка Судеб сулит им венец великого князя - значит, так угодно богам. Лишь бы не пришлось ни им, ни сварожскому народу платить своей кровью за такие перемены! И без того сварожские князья слишком часто сражаются между собой, а страдают от того все кругом. И он сам, Бронислав Милонежич, пока был моложе, нередко воевал со своими родичами, то отражая их нападение, от мстя за причиненное зло. Теперь уже, когда не так много времени отделяет его от погребального костра, прожитая жизнь становится видна, как на ладони. Что значит власть, удовлетворение тщеславия, когда всем рано или поздно Морана закроет глаза кровавым платком? Останется важно лишь то, что успел сделать в своей жизни, хорошего или дурного. Вот бы объяснить это своим потомкам, что придут следом! Сыновья Мирослава, хочется верить, что-то уяснили для себя из их бесед. А остальные, те, что далеко? Как им объяснить, чтобы стремились не к власти, не к богатству и красивой жизни как цели, но единственно - к заслуженному уважению людей, простых и знатных?..
И старый князь поднялся с постели, оделся наскоро и прошел к столу. Зажег свечу, и ее бледное разгорающееся пламя осветило лежавшие на столе пергаменты, исписанные и еще чистые. Князь сел за стол, обмакнул кончик павлиньего пера в чернила, и вывел первые строчки послания, которое впоследствии сварожане запомнят и века спустя...
А на Великой реке война с уртанами продолжалась и после сражения при Бычьем Роге. Сварожане и их союзники после десятидневной осады захватили уртанскую столицу Гурату. Тут уж команы дали себе волю! Князь Мирослав Брониславич не хотел лишней жестокости, однако не мог запретить своим союзникам хозяйничать в завоеванном городе. Когда команы повернули к себе в степи, их телеги ломились от захваченных богатств. Тысячи пленных уртан увели они с собой в плен, для рабства и для продажи в чужие края. Наглядевшись на их поступки во время войны. Княжич Стемир, наглядевшись на выходки сородичей своей матери, тоже рад был проститься с ними, когда пришло время возвращаться домой.
К тому времени был уже конец лета. Когда впереди показались стены старинного Тихомирова, Стемир даже не сразу поверил своим глазам. Но вот уже и княжеская усадьба! Все строения были на своем месте, но как будто сделались ниже, менее значительными, чем было привычно ему с детства.
По ступеням крыльца сбежали младшие братья, кидаясь едва не к самым копытам коней. На руках у матери трепыхалась крошечная, родившаяся в их отсутствие, Радмила. Стемир с каким-то удивлением глядел на маленькую сестричку, хотя и раньше видел дома младенцев. Вокруг головки девочки вились еще не волосы - тончайший нежный пух, отливавший на солнце медовым золотом.
Взбежав по ступеням вслед за отцом, Стемир крепко, но осторожно обнял мать.
- Матушка! Мне кажется, я дома не был сто лет, едва узнал тут вас всех! А ведь здесь почти ничего не изменилось! - он глубоко вдохнул, огляделся по сторонам. И вновь, как когда-то под Брониславлем, сквозь облака заглянули ему в душу древние и вечно юные, бездонные, колдовские глаза. И словно чья-то мягкая рука коснулась волос юноши. "Здравствуй! С возвращением тебя!"
А тем временем княгиня Цветана тоже будто заново увидела своих старших сыновей - загорелых до черноты, повзрослевших за несколько месяцев сразу на годы.
- Главное - что домой вернулись, что невредимы все, - проговорила она с грустной улыбкой: кругом нее были жены и дочери дружинников, иные из них не дождались своих близких из похода, и сейчас плакали...
Вечером того же дня, после пира в честь возвращения, Стемир вышел из зала подышать свежим воздухом. В одном из переходов кто-то выскочил навстречу. Княжич разглядел Любушу. Он видел ее на крыльце, но потом она куда-то исчезла, и не явилась на пир. Рассердилась, что ли, на кого? Ей бы как раз следовало радоваться: оба ее брата благополучно вернулись домой. Впрочем, к выходкам Любуши Стемир привык с детства, и ничему не удивлялся, да почти и не думал о том. И вдруг она выскочила на него и ухватила за плечи, не пропуская дальше. Стемир едва не отскочил прочь.
- Ты что выдумала, дикарка? Ведь не маленькая уже! - сказал он, напуская на себя строгость.
Они стояли возле дверной ниши, поблизости от висевшего на железной стойки факела, освещавшего переход. И Стемиру показалось, что девочка покраснела от удовольствия, когда он назвал ее "не маленькой".
- А я тебя ждала! Вот и устроила засаду, чтобы ты уж точно заметил. Ты со всеми поздоровался, а мне на крыльце даже слова не сказал!
- Это неправда! Я тебя приветствовал, как всех! - возразил юноша, недоумевая, что нашло на приятельницу его детства. Хотел погладить ее по волосам, но Любуша отпрянула, сжала кулачки. Лицо ее, обычно миловидное, стало злым, как в детстве перед дракой, глаза бешено горели.
- Значит, "как всех", да? А я, как услышала, что вы идете на войну, каждый день просила Хозяина Громовой Секиры, чтобы он берег тебя в бою, чтобы ты вернулся живым и прославился! Но все это я делала, "как все"! А ты обо мне даже не вспоминал, пока был в Дедославле и сражался, будто мы и не друзья!
Стемир, успевший забыть о купленной для нее броши-жучке, вскрикнул и хлопнул себя по лбу.
- Любуша, ты не права! Я привез тебе подарок, просто еще не достал его. Как раз о тебе подумал, как увидел его. Не сердись на меня, я о тебе вспоминал!
Он пошел в свои покои и достал из уже разобранной походной сумы ларец, где лежал жучок из красной яшмы с черными пятнышками. Протянул его девочке.
- Какая красота! - как завороженная, прошептала Любуша, торопливо прикалывая брошь на груди, еще почти мальчишеской по очертаниям, едва заметной под вышитым верхом платья.
Стемир усмехнулся, видя, как она в одно мгновение засияла от радости.
- Ну как, теперь ты веришь, что я не только о тебе помню, но и знаю, какие вещи тебе понравятся?
Любуша вдруг поднялась на цыпочки, на одно мгновение бросила руки ему на плечи и поцеловала прямо в губы своими приоткрытыми влажными губами. В следующий миг ей, казалось, стало стыдно, она отпустила юношу и убежала прочь, не оглядываясь.
Стемир только пожал плечами, удивляясь таким внезапным перескокам. Впрочем, это было похоже на Любушу: она, случалось, сама не знала, что сделает через пять минут, как ее осенит. Юноша задумчиво потер губы, еще хранившие непосредственный полудетский поцелуй Любуши. От нее пахло золотистыми цветами купальницы, созревшим хлебом и мыльным корнем. Почему он так ясно почувствовал этот запах?
После этого случая отношения между Стемиром и Любушей совсем не изменились. Он с ней держался как с младшей сестрой, а она никогда не напоминала о поцелуе. Но брошь носила часто. Такой подарок, сделанный ребенку, не вызывал у окружающих подозрений, и никто не удивлялся - с какой стати.
А зимой, когда Стемир с другими юношами участвовал во взятии снежной крепости наравне с городской молодежью, Любуша напросилась в защитники крепости вместе со взрослыми девушками. Борясь внизу, под ледяной стеной, с соперниками, спешившими скорей дорваться до знамени наверху, он видел ее. Она сияла от радости, когда Стемиру удавалось на своем вертком, как вьюн, коне опередить остальных, а когда его теснили - топала ногой. Кидая вниз снежные глыбы, она старалась выбирать с разбором, чтобы не задеть Стемира, не помешать ему одержать победу.
Состязание, как всегда, распалило в Стемире воинственный дух, и он рвался к победе, не жалея сил. Чуть было не упал вместе с конем, когда его подкованные копыта заскользили на ледяных ступенях. Но удержался и бросился дальше, к колышущемуся над головой знамени со львом. При взятии снежной крепости обычно все старались изо всех сил, не щадя друг друга. Робким и слабосильным здесь не было места. Недаром эту игру часто судили опытные воеводы, а то и сам князь, недаром наградой победителю присудили доспех из княжеской оружейной. Такие состязания служили хорошей подготовкой для будущих воинов, а лучшие среди городской молодежи могли, показав себя, попасть в княжескую дружину.
Но на сей раз с княжичем Стемиром не мог состязаться никто. Он протолкался вперед, не замечая снежных глыб, которыми осыпали сверху защитники крепости. Кого-то из соперников сбросил с коня, не оглядываясь, и, наконец, схватил знамя, гордясь собой.
А вот его старший брат, княжич Богуслав, вовсе отказался участвовать во взятии крепости. Только свысока взглянул на Стемира, когда тот его позвал с собой.
- Толкаться с простыми смердами, и ради чего? Ну пусть горожане рискуют покалечиться, чтобы выиграть настоящий полный доспех. Но у нас с тобой и так под рукой любое оружие! Так зачем?
- Как это зачем? - Стемир даже не понял, серьезен брат или шутит. - А радость победы? А гордость собой, признание твоих заслуг перед всем народом? Этого мало?!
Богуслав надменно вскинул красивую голову, давая этим жестом понять, что не имеет ничего общего с подобными мальчишескими затеями.
- Заслуг? Каких? Проскакать на коне дольше других? Пусть этим занимаются те, кто хочет выбраться из навоза. А мы княжеского рода, мы достойны большего! У каждого на свете свое предназначение. Наше дело - править людьми. Я бы понял борьбу ради значимой цели, например, великого княжения. Но калечиться потехи ради не желаю!
Выслушав эти слова, Стемир отчетливо понял, что им с Богуславом не понять друг друга. Даже их родители удивлялись порой, насколько разными выросли сыновья...
Следующие пять лет можно пропустить, потому что они были довольно спокойными для Лесной Земли, хотя и не для Сварожьих Земель в целом. На второй год после войны с уртанами умер великий князь Бронислав Милонежич. Ему наследовал его старший сын, князь Светлояр, и скоро все признали его достойным преемником отца. Из Лесной Земли князь Мирослав послал старшему брату письмо и подарки, а больше для него и его семьи ничего существенно не изменилось. Возвышение на одну ступень в княжеской лествице прошло незамеченно.
Перемены за эти годы, конечно, были, но самые обыкновенные, житейские, а не государственные, такого рода, что происходят в любой семье: "Старые старятся, молодые растут". Взрослели старшие братья, подрастали младшие. У княгини Цветаны через два года после Радмилы родился в самые свирепые морозы последний сын, Мстиславко. Первый месяц жизни чуть не стал для него и последним: малыш сильно простудился, мать и няньки едва выходили его. Вдобавок, пришлось нанять для него кормилицу, а ведь чужое молоко и вполовину не так полезно для ребенка, как материнское. И рос Мстиславко хилым, часто болел, мать над ним дрожала как курица над цыпленком. Совсем не похож был на бойких, самостоятельных старших детей.
А самые старшие превратились уже к тому времени во взрослых мужчин, помогали отцу в нелегком деле управления обширной Лесной Землей, выполняли его поручения в различных уголках ее, перенимали опыт.
К своему двадцатому году Стемир выглядел вполне взрослым мужчиной, не таким высоким, как отец и старший брат, но крепко сложенным, широкоплечим, с гордой посадкой головы. Вся его осанка выдавала упорную несокрушимую силу. И в самом деле, он один умел натянуть лук, с которым не могли совладать самые сильные воины в дружине. В учебных поединках сражался с тремя противниками сразу. Справлялся с любым, самым норовистым, конем. Если ему случалось заглянуть в зеркало, он видел в нем отражение смуглого, с жестким лицом молодого человека с темными, чуть прищуренными глазами и широким носом. Борода и усы пока еще росли редко, но он из-за этого не особенно переживал.
-
А Любуша явно оказывает Стемиру знаки внимания. Спустя пять лет она должна уже в невесту превратиться. Интересно, когда он её заметит как девушку. И как сбудется сон Бронислава (думаю, он был неспроста). И как же тот брат, у которого будет доживать свой век Радмила? Я что-то перепутала или его ещё нет на свете?
-
Стемир унаследовал лучшие черты характера своего отца. А вот Любуша меня беспокоит, уж очень она прямолинейная. Да и характер сложный. Конечно, любовь зла, но, ИМХО, Стемиру она не пара, трудно сказать кому она вообще пара. От неё исходит какое-то ощущение опасности. А сны князя Бронислава оказались действительно вещими.
-
То есть допустимы любые действия, глава рода ничем и никем не ограничен?
В таком обществе - именно так. И уж тем более не имеет права в это лезть нанесший такое тяжкое оскорбление. Ему надо было думать раньше, и желательно головой, а не другим местом.
Стемир и в битве себя достойно проявил, и вырасти уже успел в перспективного молодого человека. И невеста ему под стать подрастает. Любуша меня всё больше радует - знает, девушка, чего хочет, и не в маму пошла.
-
Большущее спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
А Любуша явно оказывает Стемиру знаки внимания. Спустя пять лет она должна уже в невесту превратиться. Интересно, когда он её заметит как девушку. И как сбудется сон Бронислава (думаю, он был неспроста). И как же тот брат, у которого будет доживать свой век Радмила? Я что-то перепутала или его ещё нет на свете?
Да, скоро уже узнаем и про Любушу! Но сначала Стемиру придется пережить необычные приключения. И выяснить для себя кое-что важное. ;)
Разгадку сна Бронислава узнаем, когда придет пора. Еще не в ближайшее время.
Станислав? Он же фигурирует в обеих "Песнях". Он родится много позднее, от второй жены Мирослава, агайской царевны. Он ведь по возрасту детям старших братьев и сестер фактически ровесником будет.
Стемир унаследовал лучшие черты характера своего отца. А вот Любуша меня беспокоит, уж очень она прямолинейная. Да и характер сложный. Конечно, любовь зла, но, ИМХО, Стемиру она не пара, трудно сказать кому она вообще пара. От неё исходит какое-то ощущение опасности. А сны князя Бронислава оказались действительно вещими.
Думаю, что Стемир по способностям ближе к деду, Брониславу. Особенно это в военных действиях проявляется. А некоторые его будущие решения вообще очень специфичны, и вряд ли пришли бы в голову кому-то еще. Может быть, это как-то связано с его леворукостью: говорят, что у левшей развиваются другие отделы мозга, поэтому они мыслят нестандартно.
А по молодости как раз такая девушка может понравиться - огонь, кровь с молоком, буря эмоций на каждый случай жизни. А дальше - как жизнь сложится.
Сны могут оказаться вещими, пока еще впереди. Но мы знаем, кому под силу их воплотить. ;)
Стемир и в битве себя достойно проявил, и вырасти уже успел в перспективного молодого человека. И невеста ему под стать подрастает. Любуша меня всё больше радует - знает, девушка, чего хочет, и не в маму пошла.
Да, это точно! Вот теперь Стемира ждет еще один подвиг.
Да уж, Любуша не в маму! До такой степени, что как бы итог ее семейной жизни не отзеркалил отражение родительской семьи.
Когда Стемиру исполнилось двадцать лет, в лесах под Брониславлем объявилось чудовище.
Откуда оно взялось и как выглядело - никто из местных жителей не знал в точности. Просто стали находить в лесу останки растерзанных, неимоверно искалеченных зверей. Сильные кабаны, могучие лоси выглядели так, словно их изломало упавшим деревом: со сломанным позвоночником и вывороченными ребрами, с прокушенным насквозь черепом. Тут же находили и следы невиданного зверя - больше, чем у самого большого медведя, с длинными притупленными когтями. Видели на кустах и шерсть серо-бурого цвета, короткую и жесткую. И никто, даже самые опытные охотники, не могли сказать, что это за зверь.
Местные жители решили, что ненароком прогневали Лешего. Закололи жирного быка в жертву Лесному Хозяину. Но страшный зверь прродолжал хозяйничать в округе. Стал нападать на пасущийся скот на выгонах среди бела дня. Появлялся всегда в одиночку, молча, не издавая ни рычания, ни воя. Одним рывком валил любое животные из стада, вгрызался, когтил страшными лапами, после чего уносил тушу в лес, будь то конь или бык.
Когда в первый раз пастух, спрятавшийся в густой траве, принес жуткие вести, брониславцы решили, что он повредился в уме. Уж очень не похоже было на повадки ни одного общеизвестного хищника! Но пастух настаивал на своем, и следы подтверждали его слова.
Судя по измеренной длине шага, зверь был в высоту без малого пять локтей - гораздо больше любого известного хищника. По словам видевшего его пастуха, чудовище передвигалось неуклюжей рысью, спина была покатой, задние лапы короче передних. И, судя по повадкам, зверь был страшно прожорлив и не боялся никого и ничего. Словно в самом деле был не обычным животным из плоти и крови, а чудовищем из Кромешного Мира.
По свежему следу хищника пустили собак. Те пустились бежать до самых глухих лесных чащоб, где люди не могли успеть за ними. Спущенные со сворки псы далеко опередили охотников, оглашая лес азартным лаем. И вдруг, будто из-под земли, донесся одинокий звериный рык, глухой и хриплый, но непередаваемо мощный. А вслед за ним - жалобные вопли собак. Охотники, не сговариваясь, бросились бежать, чувствуя за спиной клацанье когтей неведомого хищника. Однако в тот раз не повстречались с чудовищем лично. Из собак не вернулась ни одна.
После этого брониславцы стали жить как в осажденном городе. Даже по улицам ходили, озираясь: не придет ли и сюда лесной ужас? В лес не ходили ни поодиночке, ни гурьбой, особенно следили за детьми, которые могли недооценить опасность.
Но скот-то пасти было надо, и для охраны стада приставили десяток парней и копьями и дубинками. Горожане надеялись, что на такой отряд ни один зверь напасть не решится. Перед десятком вооруженных людей отступила бы и стая волков в зимнюю бескормицу, а ведь сейчас было лето.
Но зверь пришел! Когда охранники стада преградили ему дорогу, он не подумал отступать, а обрушился на них, работая пастью и лапами. Его натиск был так силен, что вскоре трое брониславцев лежали, мертвые или изувеченные, а остальные, уже не смея биться, уткнулись лицом в землю, дрожа от страха, что их сейчас ухватят челюсти, одним укусом перегрызающие шею лосю. Но, наверное, люди были слишком мелкой добычей для прожорливого хищника. Он убил корову из стада и скрылся с нею в лесу.
Так в Лесную Землю пришел страх. Жители уверились, что чудовище невозможно победить. О нем уже сочиняли совершенно невероятные подробности: якобы оно может летать на крыльях, как у летучей мыши, якобы оно неуязвимо, и шкура его прочнее железа...
Слух о чудовище брониславльских лесов облетел всю Лесную Землю. Стали думать, как одолеть зверя, где найти на него управу. Воодушевились многие отважные охотники, стали снаряжать облаву, готовить сети, ловушки, отравленные приманки.
Собрались на охоту за чудовищем и княжеские сыновья со своими дружинниками. Хоть и опасно, зато какой почет достался бы тому, кто избавит здешний край от страшного хищника!
Стемир больше всех горячился, узнав о нем.
- Вот это достойное дело для благородных мужей! - воскликнул он, снаряжаясь в путь.
Вместе со Стемиром увязался и его ручной волк. Сперва княжич вовсе не хотел брать его с собой. Серый совсем состарился за те годы, что его хозяину принесли расцвет молодости и сил. В лесу волкам редко удается прожить столько лет, сколько довелось прожить Серому. Но теперь его зубы выкрошились, шерсть поблекла, и даже лапы плохо сгибались от старости, так что он двигался с трудом. Однако княжича без себя не отпустил ни в какую! Упрямо шел рядом с его конем, иногда усаживался и глядел на Стемира своими умными глазами, словно хотел что-то сказать. Юноше и раньше казалось, что Серый, прожив столько лет среди людей, выучился говорить, а теперь был почти уверен в этом. Но волк только шел за ним, а если хозяин пытался его отогнать - жалобно скулил совершенно не своим голосом.
Впрочем, в лесу волк как будто приободрился. Тут он был у себя дома, хоть его и вырастили люди. Даже двигаться стал легче: бежал себе, вынюхивая по лесу следы чудовища, будто вдруг помолодел.
Охотники цепью прочесывали лес, разыскивая свежие следы зверя. Слышался лай собак, которых теперь вели на сворке, не давая опередить людей. Но пока не находили ничего. Лишь вспугнутая косуля или заяц выскакивали иногда из зарослей. Но охотники провожали их равнодушными взглядами: им нужна была вовсе не дичь.
Серый вдруг потерся мордой о колено Стемира, затем ухватил его за штанину и потянул на себя, издав то же жалобное, почти щенячье поскуливание. Стемир с недоумением поглядел на волка. "Выжил из ума от старости?" - подумал он. Но Серый вновь ухватил его за край плаща и потянул за собой еще решительней, продолжая скулить, словно хотел преодолеть проклятье непонимания между человеком и животными.
- Ты хочешь, чтобы я следовал за тобой? - совсем иным тоном спросил Стемир и повернул коня в ту сторону, куда указывал волк.
Тот вел с неожиданной быстротой, и скоро Стемир отбился от остальных охотников. Даже лай собак и сигналы рога не долетали до этой части леса. Но Серый все тянул и звал княжича, и тот следовал за ним, хотя и начал уже сомневаться, что здесь что-нибудь найдется.
Наконец, волк привел хозяина к редколесью, поросшему в основной березой и осиной да кустами лещины и бересклета, низкорослой рябиной. Кое-где из земли поднимались еще тонкие, слабые сосенки и елочки. Здесь когда-то был лесной пожар, старый лес погиб в огне, а новый еще не успел как следует вырасти. И здесь-то, на илистой земле возле ручья, Стемир увидел огромные, почти круглые отпечатки лап с длинными канавками от когтей. След был свежим: видимо, зверь приходил на водопой от силы пару часов назад.
У Стемира даже холодок по коже пробежал. Опасно встретиться с таким чудовищем наедине! Если бы он поверил волку, позвал бы с собой хоть нескольких человек. Но возвращаться не собирался, а проверил, под рукой ли копье-рогатина, легко ли взводится тетива на луке. Затем, по-прежнему следуя за Серым, проехал по следу, ведущему к оврагу, заросшему кустарником. Верки в нем были заметно примяты, обломаны тяжелыми лапами. И вокруг оврага не было выходных следов.
Стемир быстро достал из колчана несколько стрел, натянул тетиву на луке. Если бы в овраге залег любой из привычных людям хищников, он, почуяв присутствие человека, сперва зарычал бы, стараясь отпугнуть от своего логова, и тем выдал бы свое присутствие. Охотник успел бы всадить в него стрелу, а то и несколько, прежде чем зверь выскочит...
А этот появился перед всадником совершенно молча, не собираясь никого предупреждать. Вдруг вырос перед ним и направился в обход. Единственным звуком, что он издавал, было клацанье когтей по выступающим древесным корням. Зверь действительно ростом не уступал лошади и, пожалуй, был длиннее ее. Двигался размашистой, но неуклюжей походкой. И у него в самом деле, как говорил пастух, передние лапы были длинней задних, так что покатый круп опускался едва не на локоть. В светлом редколесье Стемир успел разглядеть зверя за долю мгновения, как это всегда бывает, когда опасность обостряет зрение. Он видел тяжелую голову зверя на низкой шее, небольшие круглые уши. Глаза у того были маленькие, черные, похожие скорее на глаза какого-то грызуна, чем обычного хищника. Шерсть оказалась серой, с более темными пятнами по всему телу. Довольно длинный хвост висел недвижно, не дергался, как у других зверей, когда они готовы биться. И вообще, неведомый зверь ничем не выдавал своих чувств: не рычал, не морщил нос, не прижимал уши. Ничего, что напоминало бы, пусть грозных и свирепых, но понятных каждому зверей, вроде волка, медведя, рыси. Стемиру казалось, что перед ним и впрямь существо из Кромешного Мира. А если не из царства Чернобога и Мораны, то, быть может, осколок времен до человека, когда на земле жили велеты и исполинские звери, изредка еще попадавшиеся и теперь.
Конь под Стемиром бился и дрожал, но княжич сдержал его, стиснув коленями бока, а сам спустил тетиву. Стрела вонзилась в плечо зверю, но тот лишь ускорил шаг. Взяться за лук больше Стемир не успел. В тот же миг обезумевший от слепого ужаса конь встал на дыбы, сбрасывая всадника. И тут же зверь, тоже поднявшись на задние лапы, обрушился на коня, весом всей передней половины тела сбил его с ног, вгрызся, вкогтился, терзая лапами и зубами.
Стемир, вышибленный из седла, но не потерявший сознания, с ужасом глядел, как убивает чудовищный хищник. Левой рукой осторожно нащупал рогатину, которую успел ухватить с собой. Но копье с поперечной перекладиной - не метательное оружие. Чтобы ударить рогатиной, к зверю надо подойти. Он стал медленно, бесшумно подниматься с земли.
Но зверь, терзавший мертвого коня, оглянулся и направился к Стемиру, едва успевшему подняться и выставить рогатину. Словно в страшном сне увидел перед собой нависшую громадину с окровавленной пастью, и понял: ему не выстоять! Даже если он поразит зверя насмерть, тот успеет подмять и раздавить его, растерзать своими тупыми когтями. Но упрямство не давало смириться с неизбежной гибелью. Будь что будет, но он с этим чудовищем посчитается! А во рту пересохло так, что даже выкрикнуть оскорбление не получается...
Все случилось совершенно одновременно. Юноша взметнул копье, метя в сердце чудовищу, и сам зверь приготовился одним ударом могучей лапы смять человека. Ибо для него люди были только дичью, и он не знал и не боялся их.
И еще некто третий прыгнул навстречу исполинскому хищнику: старый волк собрал все силы и впился обломками сточенных клыков чудовищу в основание уха, чувствительное место всякого зверя.
Огромный хищник коротко зарычал, единственный раз во время битвы подав голос. Такой голос мог бы быть у камня, покрытого мхом. И тут же стряхнул с себя Серого, расплющив в лепешку одним ударом страшной лапы.
- Серый! - страшно завопил Стемир и ударил копьем в грудь зверю, слева, туда, где под грудой бугрящихся мышц должно было биться его сердце, если только внутри это чудовище все-таки похоже на обычных зверей.
Бросок неимоверной силы едва не выдернул рогатину из рук Стемира. Совсем рядом, все ближе к нему, на уровне его груди, он увидел тяжелую ощеренную морду, капающую кровавой пеной. И пасть зверя щелкала зубами все ближе к лицу юноши, по мере того, как тот сам нанизывался на рогатину, вгонял в себя смертоносное острие все глубже, спеша любой ценой дотянуться до врага. Прямо перед Стемиром горели слепые от ярости, налившиеся кровью глаза зверя. Воздух куда-то исчез, и юноша дышал запахами крови и звериной шерсти.
Чудовище, собственной невероятной силой насаживающее себя на копье, весило больше, чем матерый бык, и ни у одного человека не хватило бы сил держать его на копье. У Стемира трещали все мышцы от невыносимого напряжения, руки ходили ходуном, лицо заливал горячий пот. Но он не выпускал копья, ибо только этим еще мог надеяться спастись. Возможно, что зверь был смертельно ранен, но, невероятно выносливый и живучий, как все существа древней породы, он еще мог отомстить за себя, и человеку, чтобы уцелеть, надо было бороться.
Наконец, не выдержала сама рогатина, переломившись пополам. Стемир от сильного толчка покатился по земле, и зверь, в которого была всажена треть копья, двинулся к нему.
"Теперь гибель" - обреченно подумал Стемир. Перед глазами проплыли отец, мать, братья... Любуша... Затем все затмил взгляд сияющих зеленых глаз, его вечная места и пленительная загадка. "Я так и не нашел тебя", - подумал он напоследок.
"Зачем искать то, что и так вокруг тебя, что всегда живет в твоем сердце?" - услышал он ласковый, чуть насмешливый голос. - "Ты на своей земле! Она всегда поддержит и придаст силы тому, кто защищает ее!"
И, когда зверь - тяжело дышащий, истекающий кровью, но еще могучий, - склонился над ним, Стемир нащупал на поясе нож и ударил им под нижнюю челюсть, в самое горло чудовищу.
В следующий миг широченная когтистая лапа подбросила Стемира в воздух, и, падая в мелководный ручей, юноша успел еще разглядеть, как корчится в предсмертных судорогах невероятный зверь, все-таки сдавшийся на волю судьбы.
-
Мда! Объявился зверюга ужасный, то ли буйвол, то ли вепрь, то ли тур....
Стемир всё-таки прикончил зверушку. Откуда оно такое вылезло, из каких времён? По описанию похоже на гориллу, но с хвостом, и гориллы не плотоядные. Ну, Стемир выживет, а вот Серого очень жаль. И всё-таки для настоящего волка это почётная смерть, надеюсь он найдёт путь в мир счастливой охоты.
-
Наверное, эта зверюга и впрямь случайно уцелела с древних времён. У меня возникла ассоциация скорее с исполинской росомахой. Впрочем, я не биолог, могу ошибаться. Этот подвиг, если станет известен, может принести Стемиру славу... и, возможно, зависть. Серого жаль, но это хорошая смерть.
Любуша меня всё больше радует - знает, девушка, чего хочет, и не в маму пошла.
А меня немного настораживает. Знать, чего хочешь, неплохо, но видит ли она берега?
В таком обществе - именно так.
В описываемом обществе вроде бы намечается некая вертикаль власти. То есть бояре в какой-то степени подчинены князю. Вопрос - в какой. Если брать не конкретно описанную ситуацию, а вообще, то какова роль правителя?
Мне представлялось, что абсолютный произвол главы рода - это немного раньше по времени, когда князей как правителей, стоящих над боярами, ещё не было.
Другое дело, что обидчиком в описываемой ситуации выступает сам князь, и ждать от него правого суда не приходится.
-
Знать, чего хочешь, неплохо, но видит ли она берега?
Я думаю, все, кто пишет в этой теме, читали "Песнь Степей", так что будущее Стемира для них даже не спойлер. Взял в жёны Сварожскую Волчицу - изволь о последствиях своих действий думать. А мне такие личности более симпатичны, чем тихие да кроткие.
В описываемом обществе вроде бы намечается некая вертикаль власти. То есть бояре в какой-то степени подчинены князю.
Это не отменяет правила "вассал моего вассала - не мой вассал". Глава рода никому не обязан отчитываться о своих действиях в рамках этого рода. Ссылаться на Дюма дурной тон, конечно, но он вроде не погрешил против исторической истины, что граф де ла Фер был полноправным судьёй в своих владениях, а это уже 17 век.
Ужасы какие стали твориться в лесах. Что это за зверь такой был? Молодец Стемир. А Серый достойную жизнь прожил, возраст-то у него уже почтенный для волка. Доброй ему охоты в небесных полях.
-
Премного благодарна, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
Мда! Объявился зверюга ужасный, то ли буйвол, то ли вепрь, то ли тур....
Стемир всё-таки прикончил зверушку. Откуда оно такое вылезло, из каких времён? По описанию похоже на гориллу, но с хвостом, и гориллы не плотоядные. Ну, Стемир выживет, а вот Серого очень жаль. И всё-таки для настоящего волка это почётная смерть, надеюсь он найдёт путь в мир счастливой охоты.
Ага, я тоже эту песню вспоминала. ;D
Животное и впрямь очень древнее. И уж точно не обезьяна, ни по какой линии. Да и вообще никому из современных зверей не прямой родственник. Из рода древних и весьма примитивных (зато очень сильных и чудовищно живучих) хищников креодонтов.
Если у меня в Сварожьих Землях мамонты дожили аж до Смутного времени, то почему бы доисторическому хищнику не встретиться?
У Серого смерть была - достойней не бывает. 8) И в посмертной судьбе его я не сомневаюсь, у животных она здесь также есть.
Наверное, эта зверюга и впрямь случайно уцелела с древних времён. У меня возникла ассоциация скорее с исполинской росомахой. Впрочем, я не биолог, могу ошибаться. Этот подвиг, если станет известен, может принести Стемиру славу... и, возможно, зависть. Серого жаль, но это хорошая смерть.
А Вы отчасти угадали: палеонтологи реконструируют его внешность и повадки, напоминающими росомаху. Только размером с лошадь. Хотя на самом деле, повторюсь, такие древние звери принадлежали к совсем иной группе, чем любые современные.
О подвиге узнают, как же иначе!
А меня немного настораживает. Знать, чего хочешь, неплохо, но видит ли она берега?
В юности многих заносит, слегка, а то и не очень. Посмотрим, что будет годы спустя. Но не ручаюсь, чтобы она сильно изменилась.
Я думаю, все, кто пишет в этой теме, читали "Песнь Степей", так что будущее Стемира для них даже не спойлер. Взял в жёны Сварожскую Волчицу - изволь о последствиях своих действий думать. А мне такие личности более симпатичны, чем тихие да кроткие.
Интересно, насколько сама Любуша со своими сообщниками будут думать о последствиях лично для себя? Или решат, что их провозгласят национальными героями?
Впрочем, до этого еще очень далеко. Пока она и сама бы ужаснулась, если бы ей кто-нибудь предсказал такое будущее.
Ужасы какие стали твориться в лесах. Что это за зверь такой был? Молодец Стемир. А Серый достойную жизнь прожил, возраст-то у него уже почтенный для волка. Доброй ему охоты в небесных полях.
О звере - см. выше. А для Серого погибнуть в бою лучше, чем умереть от старости.
Глава 7. Глаза земли
Очнулся Стемир от ласковых, как руки матери, касаний струй ручья, в котором он лежал. Сладкая, чуть прохладная вода освежала ему губы, смывала кровь, промывала раны не плече и спине, оставленные когтями чудовища. Словно вода эта была живой, стихла жгучая боль, и вообще, силы явно возвращались к юноше. Зачерпнув воды ладонью, он долго пил ее, черпая снова и снова. Затем, когда в голове окончательно прояснилось, поднялся на ноги и вылез на берег.
Правая рука его тут же заныла пронзительной болью, так что Стемир стиснул зубы. Взглянув на руку, он убедился, что та была сломана при падении. Плотный кожух на нем был располосован на ремни лапой уже умирающего зверя. Действуя левой рукой и зубами, княжич оторвал несколько полосок окончательно и кое-как сплел перевязь для пострадавшей руки, чтобы не беспокоить ее лишний раз.
На берегу ручья лежал труп чудовища с разинутой окровавленной пастью. Стемир отвел от его взгляд, и увидел истерзанную тушу коня, а поодаль - Серого, лежавшего там, куда отшвырнул его могучий враг. Вспомнив, как волк бросился в бой, спасая его, Стемир смахнул с глаз слезы.
- Ступай в Ирий, где все звери резвятся в ветвях Великого Древа! Отдохни, сколько нужно, а там Хозяйка Судеб сошьет тебе новую серую шубу, и ты вернешься на землю, к новой жизни!
На ветвях деревьев вокруг уже расселись тяжелые вороны, навострив длинные клювы в сторону изобилия добычи. Они ждали, когда человек уйдет, чтобы начать пир.
Стемир сжал зубы. Он не допустит, чтобы Серого клевали вороны! Волк спас ему жизнь, и он должен похоронить его. Правда, с одной рукой это сделать неудобно, да и землю копать нечем. Но можно придумать что-нибудь.
Он прошел вверх по течению ручья, туда, где в зарослях валялись несколько обломанных веток.
Совсем недалеко от логова чудовища лежала поляна, где росли белые, с желтой сердцевинкой, любавки, кивали на тонких стеблях лиловые колокольчики, золотились лютики, от земли поднимались мягкие розовые и белые соцветия клевера. Над разноцветьем и разнотравьем кружились пчелы, порхали бабочки. Там, где солнце пригревало посильней, в траве алели ягоды земляники. Стемир съел их вместе с листочками, и ему показалось, что никогда еще не пробовал ничего вкуснее этого дара земли. Ручей здесь разливался шире, и в его небольшой заводи плавали среди листьев две кувшинки, белые как лебеди. Над водой реяли стрекозы, шурша слюдяными крыльями.
Этот уютный тихий уголок был так прекрасен после недавних картин крови и смерти, что Стемир не мог отвести глаз. Вдруг нахлынуло на него воспоминание о том, как все произошло, и он явственно расслышал голос той, что в решающий миг вернула силы ему, поверженному звериной лапой, и помогла одержать победу.
Он упал на колени и поцеловал землю, растроганно любуясь на раскрытые чаши кувшинок - "глаза земли".
- Благодарю тебя, матушка Лесная Земля, за спасение! Уж и не чаял увидеть еще в этой жизни твою красоту!
И перед его глазами появились над водой сияющие зеленые глаза. До боли знакомые глаза! У юноши сильно застучало сердце. Неужели он наконец-то узнает их тайну, волновавшую его столько лет?
Ее голос, мелодичный и прохладный, как вода в ручье, доносился отовсюду сразу: от воды, с поляны, из леса. Только голос - и глаза, что глядели ему в сердце.
- Ты заступился за меня, защищал от древнего зверя мои леса и моих жителей. Как же мне было не помочь тебе самую малость? Почти все ты совершил сам, мой защитник! Я ждала, пока ты вырастешь, чтобы встретиться с тобой наяву.
Стемир глядел Ей в глаза, не отводя взора.
- Великая, но почему ты выбрала меня?
Голос у Нее был звонким, совсем молодым. Если бы не глаза, и не смысл произносимых Ею слов, Стемиру подумалось бы, что с ним говорит обычная девушка, его лет или даже младше.
- Разве это я тебя выбрала, Стемир? Ведь ты сам выбрал служение Лесной Земле, и она услышала тебя. Следя за твоим взрослением, с радостью убеждалась, что в тебе есть все черты защитника своего родного края. Ты знаешь, чего хочешь. Ты силен, и можешь быть великодушен с стоящим ниже тебя - то подтвердит нищая старуха, которой ты принес воды...
- Это была ты! Я узнал потом твои глаза. Ты всегда появлялась, когда со мной происходило что-то важное. И никто другой тебя не видел.
- Остальным знать твои тайны ни к чему. Они и так будут удивляться тебе, и современники твои, и их потомки. Многие из ныне живущих станут восхищаться тобой. Некоторые станут завидовать. Иные - бояться.
- Такова уж доля княжеская,, - Стемир развел пальцами на здоровой руке.
- Но не каждый князь мыслит так, как ты. Тебе довелось повидать иные края: более древние, издавна богатые, украшенные и роскошные. Туда я не могла последовать за тобой, и не знаю, что ты чувствовал. Подумай и скажи честно: не захотелось ли тебе жить там?
Стемир не стал и вспоминать. Покачал головой, так что от еще мокрых спутанных волос полетели брызги.
- Никогда! Даже за звание великого князя! - и, взглянув в зеленые, как молодая листва, бездонные очи, добавил решительно: - И я не желаю жить там, где не смогу видеть тебя!
И снова Она заливисто рассмеялась, как совсем молодая девушка.
- Вот ты и определил свою жизнь! Мне почти не пришлось тебя направлять, ты и сам готов прокладывать новые пути. Вот твоему отцу я вынуждена была пожертвовать медведицу, чтобы привести его на место силы, одно из тех, что в будущем прославят Лесную Землю. А тебе подсказывать не нужно!
- Я все-таки благодарен тебе, что подарила мне цель и смысл, избрав своим защитником, - Стемир коснулся земли здоровой рукой и выпрямился, встал на ноги. - Жаль, что Серый погиб! Но такая смерть почетна для любого воина и любого зверя.
Сияющие зеленые глаза поднялись над водой на высоту его глаз.
- Я рада, что не ошиблась в тебе, Стемир! - и глаза стали таять, как всегда, растворяясь в воздухе прямо перед ним.
- Погоди! - не желая так легко Ее отпустить, едва увидев, Стемир сделал несколько шагов навстречу. - Покажись хоть раз в своем истинном облике! Зовешь меня защитником, а сама - то превращаешься в кого-нибудь, то одни глаза показываешь! Хоть раз-то в жизни дай тебя увидеть такую, как есть!
Будто россыпь серебряных бубенцов, опять прозвучал Ее смех.
- Ну и упрям же ты, Стемир! За это тоже ценю - ты умеешь добиться всего, что пожелаешь!
В следующий миг он увидел по ту сторону ручья девушку. Лицо Ее сразу показалось юноше знакомым, да и в самом деле, он видел Ее один раз, еще в детстве, за облачной завесой. Здесь же, под Брониславлем. И теперь узнавал все черты Ее лица, не постаревшего ни на день. И сразу подумал: лишь так Она и может выглядеть! Лишь с этого лица могут глядеть Ее бездонные колдовские очи.
Но княжича поразило, что Ее красоту не украшал еще больше наряд драгоценнее, чем у княжеских и царских дрчерей. Нет - бедная залатанная понева облегала стройный стан, сорочка под ней походила на холщовый мешок. Некогда ярко окрашенная ткань совсем износилась, краски выцвели, нитки расползлись. Местами сквозь поневу проглядывала ослепительно чистая, молочной белизны кожа. На ногах Она носила простые лыковые лапти, квкие плели в глухих селах.
Стемир не мог скрыть удивления. Протянул руки навстречу.
- Прекрасная владычица! Разве это ты? В этих жалких нищенских лохмотьях?
Теперь он уже своими глазами мог увидеть, как уголки Ее губ печально изогнулись.
- А что есть в Лесной Земле, на взгляд большинства сварожан? Леса бескрайние, сосны да ели до облаков, в лесах - дикие звери. Да еще реки, чтобы по ним плыть от Исконных Земель до Влесославля! Что с нее взять? Там, на полудне да на полунощи - богатство, там - устроенная жизнь. Там поют песни, шьют красивые узоры на одеждах, возводят храмы и дворцы. А здесь покуда глухих лесов гораздо больше, чем человеческих селений! А там, где люди обживутся, им ох как постараться приходится, чтобы вырастить хлеб, где раньше высились вековые сосны. Я полюбила здешний народ за его упорство и жажду жизни. У меня, как в драгоценном ларе, есть все, чтобы прославить любой народ! Неисчерпаемо обильные леса и земли, естественная защита от любого врага. Степные кочевники ни разу не доходили до моих лесов, да и с запада до нас слишком далеко. Но что о Лесной Земле знают другие сварожане? Даже о городах ее мало кто слышал.
Стемир склонил голову, вспоминая все, что видел и слышал о Дедославле, что читал из описаний Червлянска, Яргорода, Влесославля и других издревле богатых, дивно украшенных городах, поставленных аж самыми первыми сварожанами. И тут же встрепенулся: осенившая его мысль тут же показалась вполне выполнимой.
- Я думаю, что наши предки тоже когда-то пришли на дикие места, прежде чем благоустроили их, распахали землю и построили города! А если это было сделано однажды, что помешает сделать так вновь? Я постараюсь убедить отца. И, если только у меня когда-нибудь будет на то власть и сила, я сделаю, чтобы Лесная Земля всем превзошла исконные сварожские края! И сварожане, и иноземцы будут восхищаться ею! А другие князья станут ездить на поклон в Тихомиров, в Змеев, в Брониславль!
И такая сила звучала в интонациях израненного юноши в разодранной одежде, находившегося в густом лесу без спутников и без оружия, будто он уже был могущественным государем, распоряжавшимся судьбами княжеств.
Она не сводила с него глаз, исполненных почти материнской гордости.
- Я всегда с тобой, Стемир! Теперь ты сможешь видеть и слышать меня, когда понадобится. Но лишь в моих владениях!
- Я не успокоюсь, пока ты не сможешь по праву носить драгоценный наряд, как самая богатая земля! Я воздвигну в твою честь храмы из белого камня, прекраснее и долговечнее, чем в Дедославле! Не один храм, а много - по всей Лесной Земле, чтобы все ее жители знали, кого им следует чтить.
Она мягко улыбнулась и, подняв руки, указала на величавые кроны деревьев над головой.
- Я смогу быть богатой, когда мои жители станут вдоволь выращивать хлеб, а не камень. Мне не нужно каменных храмов: леса - вот мои храмы, выше и долговечнее человеческих построек. Не нужно драгоценных даров - мои цветы прекраснее золота и самоцветов.
- Я знаю, что тебе не нужно храмов, моя госпожа! Но они нужны людям. Не меньше, чем хлеб, нужны, чтобы чувствовать себя единым народом, - горячо возразил Стемир. - Чтобы и свои, и приезжие видели силу Лесной Земли, ей нужны величественные постройки, как храм всех богов в Дедославле. А, чтобы тесней объединить народ, ему нужно дать собственные святыни, каких нет больше нигде. И большинство людей думают, что богатство и величие - одно и то же. Золото и мрамор поразит их гораздо сильнее, чем дерево. Прости меня, прекрасная госпожа, но это так!
- Ну что ж, княжич, тебя хорошо учили твои наставники! - усмехнулась Она. - Придется и впредь людям верить, будто боги любят золото и драгоценные камни, как нечестивые правители, думающие лишь о себе.
Стемир выдержал Ее насмешливый взгляд с достоинством.
- Не скажу за всех правителей, моя госпожа, но я не ради себя сразился со зверем, - произнес он, чуть поморщившись: сломанная рука, даже вися на перевязи, болела вся, от плеча до кончиков пальцев, словно в ней не осталось живого места.
Она взглянула на него и смягчилась.
- Твои спутники тебя ищут и скоро придут. Не уходи далеко от места сражения. А разных правителей тебе еще придется повидать со временем. Тогда продолжим этот разговор.
- Продолжим, - Стемир незаметно, как ему казалось, прислонился боком к стволу рябины, потому что его шатало от слабости. - Благодарю, госпожа моя, что открылась мне! Если я смогу построить в твою честь храмы, закажу твои изображения лучшим ваятелям, камнерезам и живописцам, чтобы они запечатлели тебя в своих лучших работах!
И тут - он поклясться мог! - выражение ее лица на миг сделалось лукавым, точно у девушки, что проверяет чувства влюбленного в нее парня.
- Другие станут творить, а ты - распоряжаться? Кого же мне тогда благодарить за увековечивание своего имени?
Но Стемир не оробел и тут. Выпрямившись, почти сердито поглядел на Зеленоглазую.
- Каждый творит по-своему! Поэт - в песне, ваятель - в скульптуре, зодчий - в дереве и камне. А мне надлежит быть князем, я могу ради тебя только править и сражаться. Зато без меня поэты, ваятели, зодчие пошли бы в поденщики и не смогли бы заниматься своим делом!
Она ласково улыбнулась, ее лучистые зеленые глаза вновь заглянули ему в самое сердце.
- Ну и горяч же ты! Гордость Бронислава Великого да степной огонь от материнских предков. Горячее сердце тебе поможет. Но будь готов взнуздывать его, как норовистого коня, чтобы не стало мешать!.. Ну а сейчас до встречи! Я всегда с тобой!
И, словно роса поутру, Она растворилась в воздухе прямо там, где стояла. Только ее глаза - глаза земли, - исчезнув, неотступно стояли перед Стемиром, пронизывали его сердце, играли с ним, то мечтательные, веселые, то величавые, как подобало владычице огромной Лесной Земли, то грозные, то ласковые, как взгляд любящей матери...
И в тот же миг поблизости раздался лай собак, а за ним - звук рога. Стемир, вздохнув, направился туда, где он убил зверя.
Въехавшие на поляну охотники и даже их псы на мгновение замерли при виде груды окровавленных тел. Княжич Стемир, бледный от потери крови, вышел им навстречу, предупреждая испуганные возгласы.
Его тут же обступили дружинники, осматривали его раны, изумленно взирали то на него, то на чудовище с обломком рогатины в груди и с ножом в горле.
- Глядите, брониславцы! Чудовища больше нет! Княжич Стемир убил его!
- Мы уж думали, что...
- Что же ты нас не позвал, Стемир Мирославич? Мыслимо ли - в одиночку на такого зверюгу идти?
Кто-то осторожно усадил Стемира на ствол упавшего дерева, дал ему глотнуть немного медовухи. Приглядевшись, княжич понял, что это сделал Белян. Два других дружинника в это время ладили лубок из дощечек, закрепляли ему на сломанной руке, творя лечебные заговоры. Самому Стемиру на какое-то время все стало безразлично, он молча сносил их заботы, словно в полусне. То ли навалилась усталость после битвы со зверем, именно теперь, когда больше не нужно было самому заботиться о себе, то ли встреча с зеленоглазой Хозяйкой Лесной Земли затмила все на свете...
-
Интересно, насколько сама Любуша со своими сообщниками будут думать о последствиях лично для себя? Или решат, что их провозгласят национальными героями?
Во-первых, Волчица нашей истории и её сообщники стали национальными героями и остались бы ими, если бы сильно зарываться не начали. Так что ничего невозможного. Во-вторых, мёртвому в любом случае не легче.
Мудра Хозяйка Лесной Земли. Жаль, что люди не могут жить по её мудрости.
-
Содержательный разговор получился у Стемира с Хозяйкой Лесной Земли.
И Стемир этот разговор вспомнит не раз.
- Я смогу быть богатой, когда мои жители станут вдоволь выращивать хлеб, а не камень.
Сначала хлеб и много, а уж потом камень, кмк.
-
Так вот она какая, Хозяйка Лесной Земли! Что ж, Стемир этот край любит и украшать его будет. Станет Брониславль великим городом. А там и Медведица подтянется.
Это не отменяет правила "вассал моего вассала - не мой вассал".
Помню такое правило. Но оно, по-моему, немного о другом. Речь всё же о семье (в широком смысле), а не о вассальной зависимости. Разве жена является по отношению к мужу вассалом?
В "Сполохах над Искрой" мы имеем отчасти схожий эпизод с изменой, в котором ситуация разрешается при участии князя. Дело происходит там же, в Лесной Земле. Правда, в этом случае речь шла не о княжеской любовнице, а супруг-рогоносец высокопоставленный жрец. Вот и интересно: а как, собственно, должно быть по закону или обычаю? Должен ли судить в подобных случаях князь (возможно, и на смерть осудить по требованию обиженного супруга) или супруг вправе распорядиться жизнью своей жены? Или дело всё же в том, что в "Сполохах..." супруг - жрец, а не боярин? Или бОльшую роль сыграло то, что в случае с Мирославом и Вепрем обидчиком был именно князь?
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа Convollar, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Интересно, насколько сама Любуша со своими сообщниками будут думать о последствиях лично для себя? Или решат, что их провозгласят национальными героями?
Во-первых, Волчица нашей истории и её сообщники стали национальными героями и остались бы ими, если бы сильно зарываться не начали. Так что ничего невозможного. Во-вторых, мёртвому в любом случае не легче.
Мудра Хозяйка Лесной Земли. Жаль, что люди не могут жить по её мудрости.
Ну ладно, мы еще поглядим, как сложится нравственная эволюция героев этой истории. Пока что я предпочитаю писать так, как если бы я не знала, как сложатся их судьбы. И самое главное - они не должны вести себя так, будто что-то знают!
Увы, у людей образ жизни слишком отличается. Вот и Стемир понимает благо Лесной Земли несколько по-своему.
Содержательный разговор получился у Стемира с Хозяйкой Лесной Земли.
И Стемир этот разговор вспомнит не раз.
Вспомнит, несомненно! Тем более, что этот разговор - не последний.
Сначала хлеб и много, а уж потом камень, кмк.
Конечно! Но Стемир мыслит по-княжески. Хлеб выращивать может и какая-нибудь деревня в глуши, но славы Лесной Земле это не принесет. А он мечтает ее поставить сразу же выше издавна знаменитых княжеств. Надеюсь, что о хлебе при этом не забудет тоже.
Так вот она какая, Хозяйка Лесной Земли! Что ж, Стемир этот край любит и украшать его будет. Станет Брониславль великим городом. А там и Медведица подтянется.
Несомненно, Стемир сделает для Лесной Земли все, что в его силах. Когда сможет. Но до Медведицы в столицах покуда не додумался бы даже он.
В "Сполохах над Искрой" мы имеем отчасти схожий эпизод с изменой, в котором ситуация разрешается при участии князя. Дело происходит там же, в Лесной Земле. Правда, в этом случае речь шла не о княжеской любовнице, а супруг-рогоносец высокопоставленный жрец. Вот и интересно: а как, собственно, должно быть по закону или обычаю? Должен ли судить в подобных случаях князь (возможно, и на смерть осудить по требованию обиженного супруга) или супруг вправе распорядиться жизнью своей жены? Или дело всё же в том, что в "Сполохах..." супруг - жрец, а не боярин? Или бОльшую роль сыграло то, что в случае с Мирославом и Вепрем обидчиком был именно князь?
Вообще, в Сварожьих Землях, за многие случаи с преступника взимали только денежную виру. Даже за убийство был установлен определенный штраф, если оно совершалось без отягощающих обстоятельств. В семейных делах, уверена, тоже можно было договориться полюбовно, уплатив штраф. Как и сделал в "Сполохах над Искрой" Всеслав (но там ему с Боженой пришлось тут же уехать подальше). А на деле, наверняка, бывало по-разному, в зависимости от личных характеров участников такой семейной драмы.
Переведя взгляд на погибшего волка, Стемир устало сказал:
- Похороните Серого. Он меня спас, бросившись на чудовище. Я бы сам, но... - коснулся здоровой рукой сломанной.
Пара дружинников быстро вырыли могилу для волка. Затем обложили свежую рытвину зеленым дерном. Теперь кости Серого будут вечно покоиться в родном лесу, тем временем как душа возродится снова в укромной тишине какого-нибудь логова.
- Нового волка заведешь? - спросил Белян у княжича.
Тот помотал головой.
- Нет. Другого Серого все равно не будет.
Он поднялся на ноги, стиснув зубы от мигом вспыхнувшей боли, и потребовал привести ему коня. Вепровичи хотели подсадить Стемира в седло, но он взглянул так, что оба попятились.
- Вы думаете, мне не хватит одной руки, чтобы править конем? Да и рука-то правая, я и без нее могу делать все, что нужно!
И он поехал вместе со своими воинами через лес. Позади на пароконной телеге везли труп побежденного зверя. Его с трудом взвалили на повозку, а кони всю дорогу испуганно фыркали и порывались понести, чувствуя острый запах хищника.
Несколько человек поскакали вперед в Брониславль, чтобы оповестить всех. И, когда Стемир со своей свитой въехал в город, его уже ждала торжественная встреча. Весь народ высыпал встречать избавителя от лесного чудовища. Приветствовали Стемира громогласными пожеланиями, старались протиснуться ближе, бросали ему цветы.
- Живи сто лет, Стемир Мирославич! Спаситель наш! Победитель чудовища!
Не меньшее внимание привлекло и само чудовище, лежавшее бездыханным на телеге. Брониславцы толпились вокруг, разглядывая безопасный теперь для всех ужас темного леса.
- Какая громадина! А зубы-то! А когти! - изумлялись горожане, заглядывая в повозку, и при этом готовые в любой миг отскочить, боясь, чтобы он снова не ожил.
- Слава тебе, княжич Стемир! Как удалось тебе одолеть зверя?
Княжич гордо выпрямился и улыбнулся, не показывая вида, что боль он ран мучает его.
- Боги послали мне силу одолеть его! - отвечал он.
Еще громче закричали в его честь брониславцы:
- Пусть боги тебя отблагодарят, как мы благодарим! Да здравствует победитель чудовища, Стемир Сильный!
Это прозвище, мимоходом брошенное кем-то из жителей Брониславля, было многократно повторено в толпе, облетело весь город, и вскоре распространилось по всей Лесной Земле. Впоследствии под этим прозвищем Стемир стал известен и во всем Сварожьим Землям, только значение его, помимо признания чисто телесных свойств, позднее обрело и другой смысл.
А в тот день Стемир въезжал в Брониславль, вполне радостный и гордый собой. Даже боль куда-то отступила, осталось только упоение своей славой. Брониславль всегда приносил ему счастье, и теперь именно брониславцы от души благодарили его. И он, проезжая на коне к терему, где остановился, взирал на горожан гордо и светло.
И, будто наяву, услышал Ее мягкий, чуть насмешливый голос:
"Ты еще не раз будешь въезжать во главе большого войска в разные города. Но эта встреча навсегда останется для тебя самой радостной. Ты всю жизнь будешь мечтать повторить ее."
Голос смолк. Но Стемир преисполнился еще большего ликования, узнав, что она здесь, не оставила его. В душе у него все пело, когда он, под звуки незатейливых пастушеских дудок, бубнов, охотничьих рогов, подъезжал к дворцу, заложенному его дедом на высоком берегу Каменки.
Навстречу ему с крыльца неожиданно сбежала Любуша. Бледная от волнения, она держала в руках дубовый венок. Едва Стемир спустился с коня, девушка подскочила к нему и увенчала этим украшением его голову. Отступила на шаг, любуясь делом своих рук.
- Поздравляю тебя, Стемир! - звонко воскликнула она. - Вот тебе венок в награду за твой подвиг! Я никому не могла уступить честь увенчать им тебя!
Никто, даже братья девушки, не ожидали увидеть ее здесь.
- Какой ветер тебя сюда принес? - изумился Ярий. - Мы тут, вообще-то, не на зайцев собирались охотиться!
- А мне стало дома так тоскливо; куда бы я не пошла, все время воображала вас в лапах чудовища, раненых, истекающих кровью... В общем, велела заложить возок, и отправилась следом. Князь с княгиней меня отпустили.
Девушка обращалась к братьям, но сама, видя, что они целы и невредимы, то и дело бросала пристальные взоры на Стемира.
- Так вот ты какой на самом деле! - проговорила она дрогнувшим голосом. - Ты сильнее и храбрее всех витязей! Даже в песнях никто не побеждал таких зверей...
Она стояла совсем рядом, и Стемир в этот миг точно увидел Любушу заново, совсем другим взглядом, чем тысячи раз прежде. Нет, конечно, он замечал и раньше, что она выросла, давно уже готовая невеста. Она была среднего роста, крепкая и свежая, плотно сбитая. А о волосах ее женщины во дворце говорили, что они, по их замечательной длине и густоте, прямо-таки поскорей просятся замуж: уж ей-то будет из чего заплетать две косы! Стемир все это слышал, однако, видя девушку почти каждый день, мало замечал картины ее превращения из полуребенка в красивую девушку. Для него Любуша оставалась только подругой и соучастницей детских игр.
Но теперь ему по-иному открылось лицо Любуши, ее глаза, смотревшие на него радостно и тревожно. Что-то в разрезе глаз, в подъеме круто выгнутых рыжеватых бровей, в прямой и четкой линии носа вдруг напомнило другое, до боли близкое ему лицо. Словно самый значимый для него образ запечатлелся и остался жить рядом с ним. И он уже не удивился, что в глазах ее, как в волнующейся на ветру древесной кроне, кипела буйная зелень, исполненная жизненной силы.
Какое-то мгновение они стояли рядом, и Стемир не мог отвести взгляда от ее глаз. Затем поднес здоровой рукой ее ладонь к губам и поцеловал.
- Спасибо тебе за твою награду! - проговорил юноша, не зная, что сказать еще.
- Как ты на меня глядишь! - засмеялась Любуша. - Точно никогда не видел прежде!..
Она и не подозревала, насколько была права. Поднявшись на крыльцо вместе с девушкой, Стемир оглянулся на сад и двор, вдохнул свежий воздух.
- Мне сейчас кажется, я все вижу заново, - - признался он.
Любуша не стала спорить, как прежде нередко было у нее в обычае: довольная вниманием Стемира, повела его в горницу, где он мог спокойно отдохнуть, укрывшись от любопытных глаз.
Когда княжич, омытый и переодетый, с уже настоящими повязками, наложенными на его раны ученым лекарем, улегся в постель, Любуша задержалась в его покоях, подавая чашу с лечебным отваром.
- Посиди со мной. Мне скучно будет одному, - попросил Стемир.
На губах девушки расцвела улыбка. Она с готовностью придвинула скамейку к его постели и села рядом.
- О чем хочешь поговорить? Может, вспомним, как в детстве играли все вместе? - она вдруг по-мальчишески ухмыльнулась и свистнула, сунув палец в рот.
Юноша засмеялся вместе с ней. Даже боль и недавно пережитый ужас растворились в ее заразительном смехе, в ее чудесных зеленых глазах...
- Можем вспомнить, как ты меня таскала за волосы, - усмехнулся он.
- Ты мне поддавался, вот и таскала, - непривычно, по-взрослому вздохнула Любуша. - Поглядела бы я, кто теперь с тобой справится!
- Тебя бы я и так слушаться стал, - с непривычной ему прежде мягкостью проговорил Стемир.
Девушка моргнула, чуть притушив блеск своих глаз длинными ресницами.
- А я твою брошь до сих пор храню в ларце! Только недавно перестала носить, потому что матушка Цветана сказала, что это детское украшение. Доброгнева просила ее, но я не рассталась... это же твой подарок!..
"Я тебе подарю множество подарков, самых прекрасных драгоценностей Лесной Земли, только не отводи от меня взора своих лучистых глаз", - хотел произнести Стемир, но вслух проговорил с надеждой:
- Любуша, выходи за меня замуж!
Ее брови взметнулись высоко вверх.
- Так прямо и замуж? Ведь когда ты уехал на охоту за чудовищем, не думал об этом? Правда же?
- Правда, - не стал лукавить Стемир. - Но я же говорил: когда переживаешь большую опасность, многое осмысливаешь иначе. Себя и других людей узнаешь заново... В общем, я понял, что мне никто не нужен, кроме тебя! Мы с тобой друг друга знаем почти всю жизнь, нам незачем знакомиться, притираться друг к другу. И... если ты согласна, то этой же осенью сыграем свадьбу!
Сияющий взор смарагдовых глаз Любуши, ее светлая улыбка были красноречивей всех слов. Но она трижды кивнула, подтверждая свое согласие.
- Да! Да, Стемир, я буду рада стать твоей женой! - но вдруг нахмурилась, словно облако скрыло солнечный свет: - Только как же твои родители? Они-то согласятся, чтобы ты на мне женился?
- А почему им не согласиться? Они знают с детства тебя и Ярия с Беляном, ты для них родная.
Девушка глубоко вздохнула, проговорила с необычной для нее серьезностью:
- Но все-таки ты княжич, а я - только боярышня. Да еще твой отец когда-то казнил моего отца!
Стемир ласково взял одной здоровой рукой маленькие горячие ладони невесты.
- Не беспокойся ни о чем таком, я все улажу! То дело давно прошло. Никто же не напоминает о нем ни тебе, ни твоим братьям. У родителей своя жизнь, а у нас - своя.
Девушка облокотилась о его постель.
- Хорошо, если б вышло, как ты говоришь!.. Я как-то слышала, что челядинцы болтают о твоих родителях и о моих, и боюсь... Да, к тому же, и так могут решить, что я не пара тебе. Ты же княжич, тебе невесту надо, равную по знатности.
- Я всего лишь второй сын. Да и Лесная Земля - не такое уж важное владение, чтобы другим князьям или иноземным владыкам было важно родниться с нашей семьей, - Стемир нахмурился, нехотя признавая незавидное положение родного края среди прочих владений. "Если на то будет воля богов, то уже наши с Любушей дети будут самыми желанными женихами и невестами для любого сварожского или иноземного двора! Но то уж будет после. А сейчас и к лучшему, что никто не давит на меня, на ком следует жениться..."
И он осторожно приподнялся на подушках, здоровой рукой обнял девушку и поцеловал. Затем Любуша, склонившись над ним, решительно проговорила:
- А не дадут согласия - умыкнешь меня и поженимся тайно, в каком-нибудь святилище Лады! Потом вернемся домой, уже законными супругами.
Любуша с вызовом вскинула голову, лицо ее раскраснелось, ноздри раздувались. Стемир с восхищением глядел на свою невесту. Может быть, его и влекло к этой девушке то, что она с детства, подобно ему самому, никого и ничего не боялась. Он умел ценить боевой дух в других, даже в женщинах. И не вспоминал в тот момент, сколько раз в прошлом они спорили и даже дрались именно по этой причине - никто не хотел уступать другому. Нет, совсем о другом думал сейчас Стемир. "Наши дети будут сильней и отважней всех витязей на свете!" - мечтал он.
- Давно уже князья не умыкали себе невест, - улыбнулся он. - Но на крайний случай - сделаем так. Только я думаю, что не придется...
На следующий день, поднявшись с постели, Стемир позвал к себе Вепровичей - Ярия и Беляна. Те явились, ничего не подозревая. Тогда княжич, волнуясь неведомо отчего, проговорил:
- Я хочу жениться на вашей сестре, Любуше! Согласны ли вы?
Оба брата в первый миг вытаращили глаза: как видно, не подозревали, что из детской дружбы может вырасти нечто большее. Потом Белян, более простодушный, горячо привязанный и к сестре, и к другу, по-братски обнял Стемира, стараясь не касаться еще не заживших ран.
- Я так рад за вас! О лучшем и мечтать не мог! Как это вы сговорились незаметно для всех?.. Пусть теперь Ярий, как старший, благословит вас.
Ярий, к тому времени уже рослый крепкий мужчина двадцати двух лет, с гордостью зачесывающий небольшую рыжеватую бородку, также тепло обнялся с будущим родственником.
- Вот это здорово! На такую свадьбу я, вместо родителей, с радостью даю благословение! Тем более что и сам по осени думаю жениться, - с важностью добавил он.
Теперь уже настал черед Стемира удивляться.
- Вот это новость! На ком же? Что-то не припомню, чтобы ты за какой-нибудь девушкой ухаживал при дворе.
Вепрович почему-то смутился, отвел глаза.
- А она не при дворе... Боярыня Калина, из Отрадного. Вдова.
- Ты хочешь жениться на вдове? Погоди... Но она же старше тебя лет на десять, а то и более! Что, девушек в Лесной Земле мало? - еще сильней удивлялся Стемир.
- Ну старше, и что? Баба в самом соку! Такие-то как раз молодых мужей щедрее любят! - усмехнулся Ярий уголками рта. - Зато она богатая! Ей сколь досталось от покойного мужа, да наше, Вепрово наследство - будет одно из первых состояний Лесной Земли.
Стемир покачал головой, однако не стал с ним спорить. По сварожским законам, всякий взрослый человек сам мог решать, с кем вступать в брак. К тому же, не хотелось портить отношения с братом своей невесты. Он лишь многозначительно проговорил:
- Желаю, чтобы твой выбор принес тебе счастье!
-
В этих сценах Любуша очень хороша. Неудивительно, что у них со Стемиром сладилось. А вот взаимная неуступчивость может сослужить браку плохую службу. Излишняя уступчивость, впрочем, тоже.
В семейных делах, уверена, тоже можно было договориться полюбовно, уплатив штраф.
Меня интересует, предполагается ли какая-то устоявшаяся практика в подобных делах? То есть как принято было поступать в силу закона либо обычая. Понятно, что на деле могло оборачиваться по-разному, кто-то следует принятым образцам, кто-то поступает по-своему. Но хотелось бы понять, был ли такой общепринятый образец.
-
Брак по любви - дело хорошее. И знают друг друга с детства. Всё равно, меня это настораживает. Но Ярий, конечно, о любви не думает, или у него такое уж своеобразное представление об этом чувстве.
Зато она богатая! Ей сколь досталось от покойного мужа, да наше, Вепрово наследство - будет одно из первых состояний Лесной Земли.
Молодой человек далеко пойдёт. Вопрос - по какой дорожке?
-
Помню такое правило. Но оно, по-моему, немного о другом. Речь всё же о семье (в широком смысле), а не о вассальной зависимости. Разве жена является по отношению к мужу вассалом?
Юридически не вассал, но по факту статус младших членов рода относительно старшего ещё ниже, чем у вассала по отношению к сюзерену.
Ярию явно палец в рот не клади. А Стемира, кажется, ждёт очень горькое разочарование, когда все столь привлекающие его качества против него же и сработают.
-
Благодарю, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
В этих сценах Любуша очень хороша. Неудивительно, что у них со Стемиром сладилось. А вот взаимная неуступчивость может сослужить браку плохую службу. Излишняя уступчивость, впрочем, тоже.
В семейных делах, уверена, тоже можно было договориться полюбовно, уплатив штраф.
Меня интересует, предполагается ли какая-то устоявшаяся практика в подобных делах? То есть как принято было поступать в силу закона либо обычая. Понятно, что на деле могло оборачиваться по-разному, кто-то следует принятым образцам, кто-то поступает по-своему. Но хотелось бы понять, был ли такой общепринятый образец.
Недостатки бывают у всех людей. Но в молодости, да еще когда люди любят друг друга, их не замечают. И не думают, что свадебная эйфория будет длиться не всегда.
В законах прототипа Сварожьих Земель что-то не удалось найти ничего, регламентирующего семейную жизнь...
https://информа.рус/%D1%8F%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2-%D0%BC%D1%83%D0%B4%D1%80%D1%8B%D0%B9/%D0%B2%D0%BD%D1%83%D1%82%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8F%D1%8F-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0/%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%B4%D0%B0-%D1%8F%D1%80%D0%BE%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B0/
Разве что вот это:
"О женщине. Если кто убьет женщину, то судить, таким же судом, что и за убийство мужчины; если же <убитый>будет виноват, то платить полвиры 20 гривен."
Не упоминается, правда, кто и какую именно женщину. Но и не говорится, чтобы, если это сделает муж, ему было дозволено. Разве что виру могли скостить. Правда, и смертная казнь здесь не оговаривается законом, больше говорится о денежных вирах. Но Мирослав тогда погорячился, конечно. Однако, и Вепрь, видимо, все же не был по закону в своем праве.
Брак по любви - дело хорошее. И знают друг друга с детства. Всё равно, меня это настораживает. Но Ярий, конечно, о любви не думает, или у него такое уж своеобразное представление об этом чувстве.
Зато она богатая! Ей сколь досталось от покойного мужа, да наше, Вепрово наследство - будет одно из первых состояний Лесной Земли.
Молодой человек далеко пойдёт. Вопрос - по какой дорожке?
Одно лишь время все расставит по своим местам, покажет, к чему придет каждый из моих героев. А пока что - каждый искренне уверен, что идет наилучшим для себя путем и получает то, что нужно: Стемир с Любушей - любовь, Ярий - богатство.
Помню такое правило. Но оно, по-моему, немного о другом. Речь всё же о семье (в широком смысле), а не о вассальной зависимости. Разве жена является по отношению к мужу вассалом?
Юридически не вассал, но по факту статус младших членов рода относительно старшего ещё ниже, чем у вассала по отношению к сюзерену.
Русская Сварожская Правда, если идентична, кажется, все же несколько иное сообщает.
Ярию явно палец в рот не клади. А Стемира, кажется, ждёт очень горькое разочарование, когда все столь привлекающие его качества против него же и сработают.
Увидим впоследствии, какие качества проявятся и у Ярия, и у Любуши!
Наши недостатки - продолжение наших достоинств. Не зря так говорят. Все может получиться.
Глава 8. Юность и зрелость
Прошло немного времени. Раны Стемира постепенно заживали, сломанная рука срасталась. Это время он проводил либо с невестой и ее братьями, мечтая о будущих успехах и счастливой семейной жизни, либо же за книгами.
Шкурой побежденного княжичем лесного чудовища брониславцы обтянули щит, поднесенный избавителю в знак благодарности. Больше она ни на что не сгодилась - была слишком грубой и жесткой. Огромный череп зверя очистили в муравейнике, а затем выставили на полунощной стене Брониславля, как предупреждение другим порождениям холода и мрака, что будет с ними, если посмеют вторгнуться в земли людей.
Как только выздоровел, Стемир сразу поехал в Тихомиров, просить у родителей дозволения жениться. Отца застал в горнице, где тот читал донесения своих наместников из разных городов Лесной Земли.
Приветствовав сына, князь Мирослав сразу догадался, что тот хочет сказать о чем-то важном. Велел ему сесть напротив, улыбнулся.
- Ты глядишь так, словно рвешься в новую битву, Стемир! Уж не объявилось ли в Лесной Земле еще одно чудовище?
Стемир, и в самом деле взволнованный, нервно усмехнулся в ответ.
- Нет, не слышал!.. Отец, я жениться хочу!
Князь Мирослав вмиг стал серьезным.
- И кто же она?
- Вы с матушкой ее очень хорошо знаете! Это Любуша. Мы с ней любим друг друга и хотим пожениться.
На суровом, с крупными чертами лице Мирослава промелькнуло вдруг мечтательное выражение. Он некоторое время молчал, уносясь мыслью к давно прошедшим временам, к невозвратным, но все-таки дорогим ему воспоминаниям.
- Дочь покойной Есении... Ты знаешь, Стемир: когда-то я любил мать твоей невесты. Она тоже мечтала быть со мной... Не спеши нас осуждать: счастлив тот, кто встретит свою истинную судьбу в молодости, когда никто не стоит перед вами. Но так бывает не у всех! Нам было не суждено соединить наши судьбы. Она была светлой и ясной, как сама Весна, с глазами точно молодая листва... Пусть вам с Любушей боги подарят счастье вместо нас!
И, пока отец говорит, Стемир сам точно наяву узнавал образ прекрасной женщины с чарующими зелеными глазами - но только сильнее и ярче, несгибаемой духом, способной рожать и воспитывать героев.
- Батюшка, так ты согласен на нашу свадьбу? - с надеждой переспросил он.
- Ты взрослый человек, имеешь право жениться! Я в тебе не сомневаюсь: ты не передумаешь через седьмицу, как бывает у молодых. Осенью заварим кашу на всю Лесную Землю!
Князь не преувеличил: все лето и часть осени в тихомировском дворце готовились к первой свадьбе в княжеской семье. Вся челядь, все обитатели дворца суетились днями и ночами, доводя до блеска каждый уголок. Стемиру казалось, что они не успокоятся, пока не перевернут вверх ногами весь дворец. Ему самому порой даже некогда было повидаться с невестой, потому что с ними обоими чуть ли не каждый день занимались портные, шившие им свадебные наряды, сапожники, златокузнецы, готовившие новые драгоценности для молодой четы, и множество умельцев. Временами Стемир чувствовал себя куклой, которую люди украшают и вертят, как им вздумается.
Свадьбу сыграли в конце вересня. Было еще тепло и солнечно, благо, сварожские жрецы умели видеть, какие дни будут благоприятны для праздников, не испортят торжества промозглым осенним дождем. Листья на деревьях едва начинали желтеть, одни лишь березы раньше всех надели золотой осенний наряд. В прозрачном воздухе пролетали серебристые паутинки.
По сварожскому обряду, Стемир с Любушей трижды обошли вокруг священного ракитового куста в святилище Лады и присели на скамейку под ним.
- О, великая, непобедимая Лада, ты правишь над богами, над людьми и над всеми земнородными существами! - провозгласил верховный жрец молитву богине любви. - Ты соединяешь любящие сердца неразрывной золотой цепью! В знак ее каждая супружеская пара носит кольца из цепи Лады!
При этих словах жрицы Лады поднесли молодым золотые кольца. Стемир легко надел сияющий золотой ободок на палец невесты, а сам по привычке протянул левую руку вместо правой.
- Княжич, по обычаю кольцо носят на правой руке, которая зовется так, потому что она освящена Правью! - назидательно произнес жрец.
Однако Стемир не переменил руку.
- Я чту богов, как и все добрые сварожане! Однако для меня они сделали исключение, сотворив мне левую руку более сильной и умелой, чем правая. Стало быть, она - моя правая, и я повинуюсь воле богов! Кроме того, левая рука ближе к сердцу, значит, цепь Лады между мной и Любушей будет даже прочнее!
Что и говорить, Стемир был подготовлен к умозрительным рассуждениям, и умел любое толкование обернуть в свою пользу. Верховный жрец только удивленно поднял брови, и не стал спорить с княжичем на его свадьбе. С тех пор обручальное кольцо Стемир носил на левой руке.
После этой небольшой заминки княжич взглянул на невесту, а вернее, уже новобрачную. Она стояла об руку с ним, прямо и горделиво, в красно-белом платье невесты. Лицо у нее было, по обычаю, закрыто шелковой фатой, колеблемой взволнованным дыханием девушки. Не заглядывая под фату, Стемир был уверен, что щеки Любуши горят алее самой фаты, а глаза счастливо блестят.
В княжеском дворце было все приготовлено для большого пира, которому надлежало длиться много дней. Над дверями и под потолком вились гирлянды из хмеля с цветами и плодами, в знак наилучших пожеланий молодой семье. Самыми первыми их встретили у ворот дети - младшие братья и сестры Стемира вместе с детьми дворцовых челядинцев, кто был еще слишком мал, чтобы приносить старшим посильную помощь в множестве забот. Для детей свадьба была веселым развлечением. Они плясали вокруг молодых, распевали песни, осыпали их мукой, зерном, кусочками меха, мелкими монетками, приговаривая:
- Сколько шерстинок, столько вам в дом и скотинок!
- Пусть боги вам подарят детишек, сколько зерен в колосе!
- Каждое зернышко вам принесет сто снопов, а монета - тысячу гривен!
Навсегда Стемиру почему-то запомнилось, как, среди общего шума и болтовни детей, пятилетняя Радмила прижалась к нему и обняла за пояс, проговорила, как, бывает, говорят дети, подражая взрослым:
- Какой ты сегодня красивый, братец! Вот бы мне, когда буду большая, такого же мужа красивого!
Над этой тирадой маленькой девочки смеялись до слез на глазах и ее родители, и сами новобрачные, и родные и гости, кто только слышал ее. Но сама девочка не поняла, что тут смешного, и стояла перед всеми, гордо вскинув голову. Солнце золотило ее медово-рыжие волосы.
На свадебный пир собралась не только вся знать Лесной Земли, но и множество простого люду. Князь Мирослав Брониславич не скупился для своих подданных, и теперь на свадьбе его сына угощались все желающие. Особенно много приехало брониславцев, которых приглашал сам Стемир. Он хотел и свадьбу играть в Брониславле, но этого уж отец не позволил, да и чинные змеевские и тихомировские бояре не оценили бы такого приглашения. Зато брониславцы поднесли своему избавителю в подарок богато украшенный воинский доспех и сбрую для коня, а его молодой жене - диадему из золота с лазуритом, бирюзой и горным хрусталем, сверкающую, как снег под солнцем.
По обычаю, новобрачные не ели и не пили, и в застольных беседах почти не участвовали, сидя среди гостей, как бы отделенные незримым кругом. Лишь тихонько разговаривали между собой да озирались вокруг. Стемиру не хватало возможности видеть невесту. Но он и так, оглядываясь по сторонам, с радостью замечал, что нигде нет женщины красивее его Любуши. Напротив них сидел Ярий со своей женой, боярыней Калиной - они только недавно поженились. Обильно набеленное и нарумяненное лицо холеной зрелой женщины показалось Стемиру ненастоящим в сравнении с юной свежестью Любуши.
А та, проследив сквозь полупрозрачную фату взор своего супруга, вдруг толкнула его кулачком в бок.
- Не заглядывайся на других!
Стемир оглянулся с недоумением, решил, что она шутит.
- Что ты, милая! Зачем бы мне? Я как раз думал о том, какая ты у меня красивая, лучше всех, - проговорил он шепотом, чтобы никто не слышал их беседу, кроме них двоих.
Из-под фаты Любуши донесся глубокий умиротворенный вздох.
- Если так - ладно!
Среди гостей они просидели до вечера. Потом собрались женщины и девушки, подхватили Любушу под руки, повели с собой, сыпля шутками и распевая песни, нашептывая новобрачной советы напоследок.
- Аой! Жених, иди отбивай свою невесту! - со смехом крикнул ему Белян, сам с гурьбой юношей собравшись провожать Стемира. В руках они держали зажженные свечи, так что княжич шел к невесте как бы среди движущихся огней.
У дверей в ложницу их встретили девушки, накинувшие на головы такие же покрывала, как у невесты.
- Угадай свою суженую! Иначе не отдадим!
- Ни с чем проводим! Ступай прочь!
Иные уже закружили хоровод вокруг жениха, пытаясь отвлечь его внимание. Но он времени не терял: легко узнал под фатой настоящую Любушу, подхватил ее на руки как пушинку и скрылся за дверью.
Вмиг стало тихо. Только в переходе возле их брачной спальни будут всю ночь стеречь дружинники при оружии - тоже по обычаю, чтобы никакая нечисть не испортила молодым свадьбу.
Оставшись, наконец, наедине, новобрачные неудержимо расхохотались, прямо как в детстве, во время их дерзких проделок. Особенно Любуша прямо-таки покатывалась со смеху, упав на ложе.
- "Правая рука называется так, потому что освещена Правью", ой не могу! - воскликнула она, тараща глаза и надувая щеки, изображая верховного жреца, и тут же с заливистым визгом покатилась по постели.
- А они-то! Хотели тебя спрятать, проверяли, узнаю ли! - лишь немного более сдержанно вторил Стемир.
Он откинул фату с лица Любуши, долго разглядывал ее сияющее радостью лицо. Потом бросился целовать в глаза, в губы, в щеки. Девушка отвечала ему не менее страстными поцелуями. Голова у обоих закружилась, они уже не помнили, когда исчезла одежда, и кто кого раздевал в эту ночь. Они были молоды и полны сил, и чувствовали, будто летят на крыльях исполинской птицы, быстрее вихря, быстрее молнии. Сердце замирало, было жутко и весело...
Когда Стемир проснулся, солнце уже заглядывало в спальню сквозь щель в оконных ставнях. По спальне расхаживала Любуша в его сорочке, распахнутой на груди. Длинные светло-русые волосы молодой женщины свободно падали на спину и на плечи. Стемиру не хотелось отводить от нее глаза.
Заметив, что муж проснулся, она закружилась по комнате.
- А я твоя жена! Я твоя жена! Ты веришь или нет?
- Пока еще не очень, - признался Стемир. - Ты сейчас превратилась в прежнюю взбалмошную девчонку, и мне кажется, мы с тобой играем в свадьбу...
Любуша издала возмущенное фырканье, прыгнула к нему на постель и стала целовать, жадно и горячо.
- Ах, не верится?! А вот так?! А вот так?
Стемир лениво перевернул ее на спину в шутливой борьбе.
- Я подарю тебе полосатую кошку с зелеными глазами, - сообщил он.
- С чего бы это вдруг?
- Чтобы глаза у нее были, как у тебя. А полосатая - потому что дикая и неукротимая, как ты!
Молодая женщина мурлыкнула, и тут же провела ногтями по обнаженной груди Стемира, подыгрывая ему.
- А еще закажу тебе у златокузнеца Горазда парные браслеты-змеи с глазами из смарагдов. Хочешь такие? - спросил он.
Новобрачная вытащила из рукавов сорочки свои белые нежные руки, представляя, как будут на них смотреться указанные им драгоценности. Затем снова поцеловала мужа, уже не спеша, входя во вкус, и их взаимные ласки были еще лучше, чем первые...
Когда отдохнули, Стемир поинтересовался у молодой жены:
- Ты хочешь есть?
Она помотала растрепавшейся головой.
- А туда, к людям, хочешь? - он показал в ту сторону, где на нижнем ярусе дворца остались пировать хозяева и гости.
- Я думаю, мы сегодня можем побыть вдвоем! Сегодня, наверное, все отсыпаются после пиршества. Завтра спустимся и поедем охотиться с ловчими соколами. Видел, какую пару соколов нам привез боярин Ратибор? Говорит, что они ловки в полете и не упускают добычи! С удовольствием их опробую завтра. А сегодня мне никого не надо, кроме тебя!..
Таково же было и желание Стемира, и они весь день не нарушали своего уединения...
Впрочем, к ночи молодой чете стало ясно, что одной любовью сыт не будешь, и они, совершенно в духе своих детских игр, по-разбойничьи пробрались в поварню. Стащить себе ужин в довершение всех приключений было интереснее, нежели чинно взять со стола!
-
Свадьба была хороша! А фата у невесты была, как я поняла, алая. И сейчас, вот сейчас, эти двое счастливы. А что будет, когда кончится медовый месяц, увидим. Пока я вижу больше страсти, но потом будет нужно и взаимопонимание и нежность и готовность идти на компромисс.
-
Эх, так хочется пожелать Стемиру с Любушей долгой и счастливой жизни, но не могу я отвлечься от послезнания :-X Хотя сейчас всё так прекрасно, что не верится ни во что плохое.
Сражение со зверем было впечатляющим. Как и сам зверь. Откуда он только такой взялся? В дыру во времени выпал или где-то в Сварожских Землях и такое водится? Мне он, кстати, напомнил какую-то гиену-переростка.
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Свадьба была хороша! А фата у невесты была, как я поняла, алая. И сейчас, вот сейчас, эти двое счастливы. А что будет, когда кончится медовый месяц, увидим. Пока я вижу больше страсти, но потом будет нужно и взаимопонимание и нежность и готовность идти на компромисс.
Фата алая с белым, как принято у сварожских невест.
Поглядим, как получится! Могут со временем возникнуть проблемы, поскольку характеры у обоих непростые. Но они о будущем не задумываются, как большинство молодых пар.
Эх, так хочется пожелать Стемиру с Любушей долгой и счастливой жизни, но не могу я отвлечься от послезнания :-X Хотя сейчас всё так прекрасно, что не верится ни во что плохое.
Сражение со зверем было впечатляющим. Как и сам зверь. Откуда он только такой взялся? В дыру во времени выпал или где-то в Сварожских Землях и такое водится? Мне он, кстати, напомнил какую-то гиену-переростка.
Сейчас и не должно быть намеков на будущее (хотя они тут, в завуалированном виде, есть). А сейчас будущее ни Стемиру, ни Любуше не привидится и в страшном сне.
Здесь вполне могут обитатель наряду с чисто фэнтезийными существами и реальные, но вымершие. Показаны же мамонты в "Пламени Жар-Птицы", а там вообще события соответствуют XVII веку. Этот зверь был еще древнее мамонтов, но теоретически, мог сохраниться единичными экземплярами до исторических времен. Благо, в Сварожьих Землях есть еще где прятаться в "затерянных мирах".
Мог и на гиену походить отчасти, почему нет? Все попытки представить поведение и методы охоты настолько древних животных - сугубо теоретические, на самом деле они никому из ныне живущих не близкие родственники. Но конвергентная эволюция иногда создает в совершенно разных семействах похожие виды, заточенные под определенную среду (например, ихтиозавры и дельфины). Так и тут могло быть.
Однако, спустя всего несколько месяцев семейной жизни у Стемира появились иные заботы. Его отец давал все больше поручений выросшим старшим сыновьям, полагался на них, радовался, если они проявляли ум и разумную хватку в устроении Лесной Земли.
Богуслав вскоре после свадьбы брата уехал в Волчанов распоряжаться строительством новой крепости. А Стемиру его отец сообщил, вызвав к себе:
- Дошел до меня слух, что влесославцы зарятся на наши полунощные окраины! Они и прежде, когда еще в Лесной Земле жили больше местные племена, а сварожан селилось мало, не раз ходили в походы. И вот, опять взялись за свое! Что думаешь делать, сын? Воевать с ними не хотелось бы, все же один народ, от общего корня.
- Воевать с другими сварожанами - крайняя мера, - согласился Стемир. - Но показать влесославцам нашу силу следует. Докажи им, что полунощные окраины у тебя не заброшены, а надежно охраняются!
Князь Мирослав уважительно взглянул на сына.
- Верно мыслишь! Одного Волчанова мало, чтобы охранять полунощные границы. Думаю возвести еще крепость на полунощь от Брониславля, за Черными Лесами. Поедешь со мной. Тебе я поручаю надзор за строительством.
Стемир согласился сразу. В чем - в чем, а в необходимости укреплять границы его убеждать не требовалось. К тому же, он сразу подумал, что новый город Лесной Земли послужит к ее силе и украшению, как новая жемчужина в ожерелье.
Когда собрался ехать с отцом и его свитой, князь Мирослав пошутил, заметив бледное, хмурое лицо сына:
- Что ты невесел нынче? Еле расстался с молодой женой?
Стемир лишь махнул рукой, не желая ни с кем, даже с отцом, делиться подробностями своей семейной жизни. На самом же деле Любуша едва отпустила его, и они даже всерьез поругались, потому что он отказался взять ее с собой.
- Пойми, там же придется строиться на новом месте! - убеждал он жену. - Куда я тебя возьму - в походный шатер? В наскоро сколоченную избушку? Там холодно, сыро, неустроенно! Питаться придется из общего котла. Я о тебе же забочусь!
Но Любуша долго спорила с ним, не желая ничего слушать.
- Хороша забота - в первые же месяцы оставлять жену одну! А ты меня спросил, хочу ли я оставаться здесь без тебя? Если ты бросишь меня здесь, я буду думать, что вовсе не нужна тебе, что ты уже жалеешь, что женился на мне!
Она говорила быстро, горячо, вовсе не слушая его попыток объяснить ей. Потом вдруг опомнилась, прыгнула на шею Стемиру, целовала его, продолжая упрашивать:
- Возьми меня с собой! Я сильна, я выдержу любые неудобства! На диком, необжитом месте я буду любить тебя еще сильней, и все люди нам удивятся! Прошу тебя, Стемир, позволь мне поехать с тобой! Я очень хочу поглядеть, как возводится город!
Но Стемир был непреклонен. Он понимал, что его жене, привыкшей к дворцовым удобствам, не место среди глухого леса, где строители только начнут возводить крепость, среди простых и грубых людей. Ему и самому жаль было надолго расставаться с женой, однако не мог пойти у нее на поводу. Ему ясно было, что, если сейчас уступить Любуше, то после она, разочаровавшись в своей поездке, станет его же упрекать, что завез ее в глухой лес.
- Жена, я люблю тебя! Но это не значит, что стану потакать любому твоему капризу. Мне надо ехать. А тебе лучше остаться дома, с моими родными. Как только можно будет, я приеду за тобой!
Он поцеловал ее и вышел из покоев, где они жили в левом крыле дворца, отдельно от родительской семьи. Любуша не ответила на его поцелуй. Глаза у нее сверкали гневом.
Стемира опечалила размолвка. Не так, по его мнению, следовало жене провожать мужа в дальний путь. Но он знал, что Любуша отходчива, и не очень тревожился. А дорога совсем развеяла его грусть.
В избранном для строительства месте уже ютились несколько деревень, поставленных за последние годы переселенцами, в основном беглыми из Исконных Земель. Они обживали слабо заселенный лесной край, рубили и выжигали здесь леса, потом распахивали землю, сеяли хлеб, овощи, лен для одежды. Первые несколько лет неистощенная, да еще приправленная золой земля родила урожай лучше, чем в Исконных Землях.
Князья со своей свитой, выехав на стук топоров к берегу Круглого озера, как раз застали ватагу мужиков-поселенцев за выжиганием пней. Оставшиеся в земли пни бывали широки как обеденный стол, с длинными узловатыми корнями. Вытащить такой не по силам и упряжке коней. И поселенцы придумали их выжигать прямо в земле, навалив пакли и всего, что хорошо горит. Смолистые пни и коренья медленно сгорали, еще больше удобряя будущее поле.
Завидев вельможных всадников, мужики сперва забеспокоились, но князь Мирослав их успокоил. Завидев, как две женщины как раз варят что-то в огромном черном котле, поздоровался:
- Доброго дня вам, работники! Я князь Тихомироский и Змеевский, Мирослав Брониславич. Думаю здесь, у Круглого озера, возвести крепость. Да и на вас взглянуть: как живете? Чем кормитесь?
Вышедший вперед ладный русобородый мужик, назвавшийся Ясногором, кивнул в сторону котла:
- Живем - не жалуемся: варево из репы, да в нем - кусок дикого кабана. Нам без мяса нельзя, сила нужна - вековой лес сводить. Если хочешь, князь, угостись и ты со своими людьми из нашего котла!
Князь Мирослав переглянулся с сыном. И вправду спрыгнул с коня, подходя к разожженному смердами костру. Искоса поглядел на сына - что тот решит? Горделивый Богуслав побрезговал бы есть с простолюдинами их пищу. А Стемир, строгий в своем кругу, среди власть имущих, на приглашение смердов отозвался неожиданно приветливо. Сел вместе с лесорубами возле пока его сохранившегося пня огромной сосны, хлебал их нехитрый обед, да еще хвалил.
За обедом князь Мирослав поинтересовался у поселенцев, откуда они родом, и что их привело в Лесную Землю.
- По-разному у всех, государь, - с достоинством отозвался Ясногор. - Я вот с семьей, да еще трое мужиков - со Славгородщины. Команы совсем одолели те края, невмоготу жить стало! Другие из-под Червлянска, у них те же бедствия: то князья ратятся, то команы в набег идут. А вон сидит Срезень - он из Яргородской Земли, чуть не от самых Драконовых Гор ушел. Хунгары у него брата да старшего сына посекли, ну он со своей да братовой семьей и ушел, где поспокойнее.
Князь Мирослав выслушал печальные истории переселенцев сочувственно, но и с гордостью: ведь не к кому-нибудь - к нему в Лесную Землю переселились эти люди, да и не только они!
- Вот, меня собратья-князья упрекают, будто я сманиваю у них народ! А ведь ни я, ни мои люди ни с одним переселенцем не говорили наперед. Беглые сами ко мне приходят, потому что знают: в Лесной Земле им будет безопасно, - воодушевленно произнес князь и обернулся к мужикам: - Обживайтесь на новом месте, Лесная Земля обширна! У нас старый обычай: где твой топор, лопата, плуг ходили, то твое. Команы сюда не доходят. А вот как новую крепость построим, так и от влесославцев в безопасности будете.
Лица поселенцев, проехавших через все Сварожьи Земли в поисках пристанища, теперь заметно повеселели.
- Мы согласны, государь!
- О чем разговор!
- Возведем крепость, чтобы никто больше к нам не полез!
Стемир тоже ощущал благодарность своему отцу за Лесную Землю. Все-таки князь Мирослав Брониславич не зря отдал этому краю столько лет, почти всю жизнь. Не мог не врасти в ее холодную, сухую землю, как дерево, в юности пересаженное из полуденных широколиственных лесов. Сроднился с Лесной Землей, хоть когда-то на уме был один только Дедославль.
Но едва Стемир успел такое подумать, как его отец, оглядев лежавшее за большой вырубкой Круглое озеро, заметил:
- А хорошо тут! Немного даже похоже на окрестности Божедарова в Исконных Землях: тоже большое озеро поблизости, и лес.
- Не знаю, отец. Может быть, - сухо ответил Стемир, меньше всего думавший сейчас о красотах далеких Исконных Земель.
- Правда, Новым Божедаровым уже назван город выше по Оленьей реке. Там тоже живут беглецы, тоскующие о своих родных краях. А город, что здесь будет заложен... назовем просто Залесным, пока не нашлось другого имени! Вот, жители, - князь Мирослав положил руку на плечо сыну, - останется здесь от меня сын мой, княжич Стемир, надзирать будет за возведением города и крепости. На него я полагаюсь: он ничего не пожалеет ради укрепления Лесной Земли!
Будущие строители с интересом глядели на молодого князя. Один юноша, удивленно распахнув глаза, спросил:
- Ты - Стемир Сильный? Победитель чудовища?
Дружинники добродушно рассмеялись, и сам Стемир не сдержал улыбку:
- Говорят, что так! Но я не знал, что и здесь повторяют слухи.
- Как же! О твоем поединке с чудовищем наслышана вся Лесная Земля! Оно ведь могло и сюда придти, и куда угодно. Поэтому все благодарны тебе!
Стемир знал, как распространяются слухи, и не сомневался, что здешние жители представляли его велетом из сказаний, а он - обычный человек, хоть и посильней многих. Поэтому отрезал чуть раздраженно:
- Пришло бы - встретили бы сами как подобает! Вон какие здоровенные сосны валите... Ну а теперь будем с вами строить!
Вместе с приехавшими с князем мастерами спустились к озеру, вымеряли расстояние, необходимое для будущего строительства. Старший зодчий Брусень останавливался иногда, брал у ученика пергамент и перо, отмечал на чертеже будущие башни, ворота, бойницы Залесной крепости, помечал, какой высоты будет городская стена, где в городе заложат будущий терем-детинец и священную рощу. Стемир с интересом заглядывал в записи мастера. Одно дело - видеть чертежи укреплений старых городов, и совсем другое - своими глазами видеть, как будет возведен новый.
На постройке Залесного Стемир прожил без малого полгода. Новое дело увлекло его, он почти уже забыл, что он - княжеский сын, и возиться с землей и камнем - не его дело. Совещался с мастерами, составившими чертеж крепости. Наблюдал, как работают старательные мужики, роя фундамент, а затем возводя каменные стены. Приказывал вовремя подвозить камень, считал расходы на строительство, не позволяя недобросовестным подрядчикам поживиться за счет княжеской казны. Его главной заботой было - устроить, чтобы всего хватало без перебоев: материала, инструментов, пищи, жилищ для работников и их семей, лекарств для больных или пострадавших на работе. Все это требовало неусыпного внимания, зоркого глаза и твердой руки. Иногда Стемир сам помогал таскать тяжелые камни или месить строительный раствор. Строители, увлеченные примером, работали тогда быстрее обычного. А то молодой князь, собрав охотничью ватагу, отправлялся в лес, за дичью для строителей новой крепости. Но, чем бы он ни был занят, к концу дня, придя в свою избу, разве лишь чуть побольше и почище прочих, где при нем обитали два дружинника, прислуживавших княжичу и выполнявших домашние работы, - перед сном с тоской вспоминал Любушу. Она, как живая, стояла у него перед глазами. И тем не менее, он знал, что поступил правильно, не взяв жену с собой. Ей бы не понравилось жить в избе с низким потолком, где дым из печи идет внутрь помещения, хотя бы поселяне и уверяли, что такой дым избавляет от всех болезней. А начинать строительство с удобств для себя и своей жены - не годится.
И Стемир утешался тем, что с каждым посланным в Тихомиров с докладом гонцом посылал письмо к Любуше. Она же первые два письма оставила без ответа, лишь потом стала тоже писать, сменив гнев на милость.
Прошло много времени, прежде чем Стемир смог на несколько дней вырваться домой. Едва въехав во двор, сразу разглядел на крыльце жену, радостно бросился к ней. Но едва он обнял ее, Любуша брезгливо фыркнула, отодвинувшись:
- Фу, какой ты бородатый и колючий! И дымом весь пропах!
Стемир укоризненно взглянул на жену. Все-таки он полгода не был дома, другая бы на радостях не знала, как приласкать, а она сразу выражает недовольство!
Впрочем, чуть позже Любуша сама помыла мужа в бане, березовыми вениками изгоняя запах дыма. И всю ночь неустанно ласкала его, еще горячее и нежнее, чем сразу после свадьбы. И у Стемира прошла обида против нее. Он понял, что Любуша так же сильно скучала без него.
Так, в строительстве и иных государственных заботах, миновали следующие несколько лет, приносившие Стемиру новый опыт, укоренявшие его, будто могучий дуб, в родной ему Лесной Земле. Росли новые крепости, заложенные князем Мирославом и его сыновьями. Росли и двое сыновей, которых подарила Стемиру Любуша: Острозор и Велигнев, младше брата на три года. Их шум и беготня заполонили все покои Стемира и его семьи.
Нескончаемый и неизбежный ход жизни приносил, увы, не только радостные, но и горькие события. В год рождения первого внука умерла княгиня Цветана Уразовна, бывшая Айгюль-хатунь. Неведомую скоротечную болезнь ее не могло остановить искусство лучших врачей. Что виделось уроженке просторных степей, умирающей в далекой Лесной Земле, где из окна горницы виднелись высокие сосны? Кто мог об этом знать!..
Князь Мирослав, лишившись жены, с которой, как-никак, прожил почти всю сознательную жизнь, как-то сразу помрачнел. Меньше пировал со своими дружинниками, больше занимался общесварожскими заботами, словно решил делами доказать, что до старости ему еще далеко.
И, если бы не события в Исконных Землях, далеких от Тихомирова или Брониславля, так и осталась бы Лесная Земля вдали от всех, занятая только своей жизнью. Однако пришло такое время, когда род Мирослава, тридцать лет таившийся в глуши, вдруг заявил о себе, став самым заметным в Сварожьих Землях.
-
Здесь вполне могут обитатель наряду с чисто фэнтезийными существами и реальные, но вымершие. Показаны же мамонты в "Пламени Жар-Птицы", а там вообще события соответствуют XVII веку. Этот зверь был еще древнее мамонтов, но теоретически, мог сохраниться единичными экземплярами до исторических времен. Благо, в Сварожьих Землях есть еще где прятаться в "затерянных мирах".
Нет, ну не единичными, побольше должно быть. Иначе популяция, если не вымрет, то выродится. А этот зверь на выродившегося не походил.
Я, вот, думаю, может, Стемир всё-таки зря жену не взял с собой на строительство. Удобств, конечно, никаких, но ведь и Стемир провёл детство в том же княжеском тереме, что и Любуша, а она, к тому же, всё детство провела, как пацанка. А то так люди и отдаляются: у одного свои дела, у другой - свои :(
-
Ему ясно было, что, если сейчас уступить Любуше, то после она, разочаровавшись в своей поездке, станет его же упрекать, что завез ее в глухой лес.
Мысль верная, если учесть характер Любуши. Она мужа любит, но при этом считает своей собственностью. Как любимую куклу - моё и что хочу, то с ним и делаю. А ведь действительно, посели её в избе, которая и топится по чёрному, виноват был бы Стемир. И в похлёбке из пареной репы тоже, виноват был бы Стемир. И в том, что муж вернулся не в блеске княжеского одеяния, а пропахший дымом и заросший - тоже виноват Стемир. А то, что князь занят не только женой, но и делом, да ещё и битвы впереди будут, и много чего будет, так это естественно. У княгини тоже есть дела, а почему нет?
А ведь сохраниться одна особь древнего существа не могла, это совершенно верно. Если, конечно, зверь не был бессмертным, но этого даже в альтернативном мире не могло быть. Можно допустить, что они и раньше где-то тут обитали и действительно вымирали и вот остался последний, но никто ничего о таких зверях не слышал. К тому же он был весьма активен. Если количество отдельных особей в популяции меньше определённого предела, они вымирают. Папа-мама то у зверушки были? И бабушка с дедушкой? Значит и братики-сестрички где-то должны быть. То есть должна сохраниться популяция, пусть и небольшая. Конечно, амурских тигров мало, но они оттого и взяты под охрану, что численность популяции может снизится до единичных экземпляров и на том они прекратят своё существование.
-
Премного благодарна, эрэа katarsis, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Нет, ну не единичными, побольше должно быть. Иначе популяция, если не вымрет, то выродится. А этот зверь на выродившегося не походил.
Я, вот, думаю, может, Стемир всё-таки зря жену не взял с собой на строительство. Удобств, конечно, никаких, но ведь и Стемир провёл детство в том же княжеском тереме, что и Любуша, а она, к тому же, всё детство провела, как пацанка. А то так люди и отдаляются: у одного свои дела, у другой - свои :(
Может быть, сохранилось побольше; кто знает, что там в Сварожских Лесах еще водиться могло?
Я думаю, сомнительная идея; эрэа Convollar права. Если бы Любуше там все же не понравилось, она бы благополучно забыла, что сама рвалась поехать, и обвиняла бы Стемира, что затащил ее туда. С ним не сравнивайте по образу жизни: он все-таки мужчина, и его воспитывали так, чтобы умел терпеть лишения, он уже в войне участвовал. А Любуша, какой бы пацанкой не была, всегда после своих приключений возвращалась во дворец, в наилучшие по тем временам условия. В топившихся по-черному избах ей жить не доводилось.
Мысль верная, если учесть характер Любуши. Она мужа любит, но при этом считает своей собственностью. Как любимую куклу - моё и что хочу, то с ним и делаю. А ведь действительно, посели её в избе, которая и топится по чёрному, виноват был бы Стемир. И в похлёбке из пареной репы тоже, виноват был бы Стемир. И в том, что муж вернулся не в блеске княжеского одеяния, а пропахший дымом и заросший - тоже виноват Стемир. А то, что князь занят не только женой, но и делом, да ещё и битвы впереди будут, и много чего будет, так это естественно. У княгини тоже есть дела, а почему нет?
А ведь сохраниться одна особь древнего существа не могла, это совершенно верно. Если, конечно, зверь не был бессмертным, но этого даже в альтернативном мире не могло быть. Можно допустить, что они и раньше где-то тут обитали и действительно вымирали и вот остался последний, но никто ничего о таких зверях не слышал. К тому же он был весьма активен. Если количество отдельных особей в популяции меньше определённого предела, они вымирают. Папа-мама то у зверушки были? И бабушка с дедушкой? Значит и братики-сестрички где-то должны быть. То есть должна сохраниться популяция, пусть и небольшая. Конечно, амурских тигров мало, но они оттого и взяты под охрану, что численность популяции может снизится до единичных экземпляров и на том они прекратят своё существование.
Любит, как умеет. В ее характере немало от отца, этим многое объясняется, особенно в дальнейших событиях. Мирослав может мечтать, чтобы для его сына Есения вернулась в облике ее дочери, но на самом деле тут совсем другой характер.
Да, возьми Стемир ее с собой на строительство - была бы ему домашняя рыба-пила.
У княгини, конечно, тоже есть дела. Но, возможно, ее, особенно в молодости, до рождения детей, они не поглощали полностью, как это удается Стемиру, и у нее было больше времени думать о семейной жизни и о своих претензиях.
Возможно, где-то такие звери все-таки водятся. Сварожьи Земли велики, незаселенных мест там еще полно. Может быть, пришел откуда-нибудь с полунощи, из тех краев, где в "Пламени Жар-Птицы" отловили мамонтов (тоже явно еще не совсем вымирающую породу). Или на восходе, откуда-нибудь ближе к Каменному Поясу, где тоже людей раз-два и обчелся, разве что местные племена. В "Северной легенде", опять же, кто-то вроде лохнесского чудовища показан в одном из озер под Влесославлем. Теоретически, места обитания для доисторических животных там еще есть. А зверь, терроризоровавший Брониславль и убитый Стемиром, видимо, оказался самым храбрым из себе подобных, если решился поселиться вблизи от людей. Во всяком случае, нашествия таких я точно не собираюсь описывать. Разве что как-нибудь попозже еще обострение интереса к палеонтологии случится. ;D
Глава 9. Встреча в Медведицком Городке
Своему старшему брату, великому князю Светлояру Брониславичу, князь Мирослав повиновался так же беспрекословно, как некогда отцу. Лишь после его смерти владетель Лесной Земли сделал попытку приблизиться к престолу на одну ступень. Явившись к Орлиной Веже, отданной сыну покойного, князю Ярополку, Мирослав без боя изгнал его оттуда, рассчитывая закрепиться в Исконных Землях. Изгнанный Ярополк бежал аж во Влесославль, и на всю жизнь затаил зло против своего дяди.
Но Мирославу не удалось сохранить за собой Орлиную Вежу. Сделавшийся теперь великим князем следующий на очереди брат, Владигор, принудил брата отступить назад. Мирослав понял: с ним, младшим, родичи просто не хотели делиться властью. В Исконных Землях опасались его силы, богатства, что он накопил, умело управляя своим не знавшим разорительных войн краем, его большого семейства - никто из старших Брониславичей, кроме Светлояра, не мог похвалиться многодетностью, и представляли сыновей Мирослава как стаю волков, готовых поделить между собой все Сварожьи Земли, ничего не оставив прочим владетельным родам.
Однако князь Мирослав умел ждать, тем временем еще больше усиливая свои владения. Сам же тем временем чутко прислушивался к известиям из Исконных Земель, что доставляли его лазутчики, тайные и явные послы, купцы. Узнавал силу разных князей, соотношение их возможностей, их отношения между собой - кто и кого готов поддерживать, узнавал имена влиятельных людей при каждом дворе, кто способен в нужный момент повлиять на своего властелина...
И судьба, казалось, шла навстречу владетелю Тихомирова и Змеева - ровно настолько, насколько она вообще могла быть благоприятной. Ведь ничья тропа не бывает гладко вымощена. И простому человеку, и князю приходится немало потрудиться, чтобы придти, куда желаешь.
Через несколько лет, когда не стало в живых и князя Владигора Брониславича, великое княжение внезапно для всех захватил червлянский владетель Милонег Драгомирич, из рода старинных противников рода Бронислава. Это показывало, насколько упало значение Дедославля: власть над ним уже не была священной для всех сварожан, ее мог взять силой любой, кто сможет, а дедославские "вятшие люди" и горожане поддерживали любого пришельца не без выгоды для себя.
Новый великий князь ни в чем не знал удержу. Был храбрым и искусным воином, успешно воевал с команами, ходил на Яргородское княжество, взяв с него огромный выкуп. Но также подолгу пировал со своей дружиной, держал нескольких жен и наложниц. Дедославцы не любили князя Милонега Драгомирича за его разгульную жизнь, расходы на которую ложились на их плечи. Поэтому, едва умер и Милонег, исчерпав силы в бурных кутежах, дедославцы восстали и прогнали от себя братьев покойного - Радомира и Градислава, которых умерший князь назначал наследниками. Особенно обидно было гордым столичным жителям, что Милонег передал своим братьям великое княжение самовольно, не собирая совет, где должны были выкрикнуть нового князя, будто распоряжался своим личным имуществом, а не великокняжеским столом. Раздраженные против всех Драгомиричей, дедославцы вспомнили более счастливые времена Бронислава Великого и его старшего сына Светлояра, наивно полагая, что одной лишь перемены правителя достаточно для возвращения спокойной жизни. И выкликнули на великое княжение Ярополка Светлоярича - того самого, которого Мирослав некогда изгнал из Орлиной Вежи. Ярополк приходился племянником владетелю Лесной Земли, хотя возрастом был всего несколькими годами моложе него.
По древнему сварожскому обычаю, Ярополк имел меньше прав на престол, чем его дядя, внук Бронислава Великого - чем его сын. Этого Мирослав уже не мог стерпеть, видя, что его вновь собираются оттеснить от его законного наследства, замкнуть навсегда в пусть обширной и богатой, но все же незначительной Лесной Земле. Стал искать союзников, вооружаться для похода в Исконные Земли.
Напрасно Стемир старался отговорить отца.
- Пусть себе Ярополк сидит в Дедославле, окруженный врагами! Червлянские князья против него, Яргородская Земля - тоже, и команы, пользуясь сварожскими неурядицами, затевают набег за набегом. О чем тут жалеть? Зато тебя, батюшка, в Лесной Земле все почитают, твоей волей чуть ли не каждый год строятся новые города, под твою руку переселяются все больше людей из Исконных Земель, твоя казна неуклонно пополняется. Чего тебе еще желать, отец?! На Дедославль, раздираемый распрями, мы можем вовсе не обращать внимания!
Но князь Мирослав Брониславич не желал ничего слушать.
- Как ты не понимаешь? Все эти распри, и набеги команов - именно из-за того, что великое княжение стали занимать не по праву: сначала Милонег, теперь Ярополк. Я восстановлю порядок наследования и стану править по закону и справедливости, как мой отец, Бронислав Великий. В этом мое право и мой долг! Я соберу опять Сварожьи Земли в своих руках! - он сжал крупные кулаки, будто правил невидимым конем.
Стемир глубоко вздохнул, одолевая раздражение. Прислушиваясь к сведениям из Исконных Земель, он глубоко сомневался, чтобы отцу или любому другому князю удалось добиться там порядка. Сварожьи Земли становились похожи на старое, расползающееся по швам лоскутное одеяло. Попытка сшить его заново, да еще сидя на непрестанно качающейся, как корабль в бурю, скамейке, в которую превратился великокняжеский трон, казалась заведомо обреченной на неудачу. Однако отец, как и он сам, был неистово упрям, и молодой князь понимал, что повиноваться ему придется, как бы у них ни расходились мысли.
К огорчению Стемира, его старший брат Богуслав больше всех поддерживал отца в его стремлении добиться великого княжения. Он отнюдь не забыл, как в юности мечтал жить во дворце великого князя, а впоследствии, как старший сын, сам воссесть на его престол! С тех пор прошло немало лет. Богуславу, как и Стемиру, было уже за тридцать, он теперь знал, чего хочет от жизни. Богуслав был уже женат, но развелся со своей женой, оказавшейся бесплодной. Искал теперь другую невесту, но брать какую попало не хотел из-за своей гордости. Особенно теперь, когда великое княжение, как ему казалось, само шло навстречу, только руку протянуть! При каждой встрече с отцом, Богуслав с невероятным красноречием убеждал его двинуться на Исконные Земли.
Также поддерживали князя Мирослава и большинство его бояр, и сыновья, кроме Стемира. Правда, Твердислав был слишком предан отцу, чтобы торопить его с решением, Велимир - вял, Борис - легкомыслен, а Мстиславко - слишком молод и к тому же слаб здоровьем, чтобы от него ждать важной помощи в грядущей войне. Но зато Богуслав и Карислав стоили всей семерки! Стемир знал, что они хотят: им не терпелось заполучить собственные уделы, чтобы жить полноценными князьями, а не подручными отца. Но князь Мирослав, готовясь к борьбе за великое княжение, не хотел дробить Лесную Землю. И его честолюбивым наследникам оставалось лишь подталкивать отца в Исконные Земли, где они надеялись вместе с отцовским счастьем составить и свое собственное.
Князь Мирослав не спешил начать поход, но не потому, чтобы был нерешителен. Просто он всю жизнь, с той поры, когда его, едва вышедшего из детского возраста, послали править Лесной Землей, ждал возможности вернуться назад, в Дедославль. И теперь мог себе позволить подождать еще немного, зато уж действовать наверняка. А до тех пор копил силы и сговаривался с другими князьями, враждующими с Ярополком - яргородским Предрагом Келагастичем и червлянским Градиславом Драгомиричем, братом покойного великого князя Милонега.
С Градиславом нынешнего владетеля Лесной Земли связывала давняя история, одна из тех, что почему-то запоминаются на всю жизнь, сколько бы не миновало лет и событий. Некогда они, совсем юноши, сыновья двух родичей-соперников, вместе ездили в Великую Степь свататься к ханским дочерям. Так уж распорядились их судьбой государственные интересы двух княжеств - Дедославльского и Червлянского. Всего несколько седьмиц провели тогла вместе Мирослав с Градиславом, пока, после свадеб, не разъехались по домам, однако успели хорошо узнать друг друга и на всю жизнь сохранили взаимную приязнь. Их отцы, князья Бронислав и Драгомир, двоюродные братья, в юности были друзьями, вместе воевали, однако позднее борьба за власть надолго сделала их врагами. Но их младшим сыновьям словно перешла по наследству дружба отцов, только чистая, ничем не запятнанная, не имевшая причин для раздоров.
И вот, Градислав послал Мирославу письмо. "Любезный брат и друг мой! Брата моего Радомира убил Ярополк, и меня в изгоя превратил. Хоть я нынче нашел себе во Влесославле пристанище, но мне жаль моей родной Червлянской Земли, откуда пришлось спасаться бегством. Помоги мне вернуть свой праотеческий престол, а я всю жизнь обещаю тебя чтить как отца и старшего брата!"
Прочтя письмо, князь Мирослав задумался, каким-то встретит троюродного брата и друга своей юности. В памяти, как живой, вставал вежливый, чуть стеснительный юноша с девичьим румянцем на щеках. В военных играх он обычно уступал первенство более напористому Мирославу, однако наставники его хвалили. Интересно: каков-то он теперь?
В конце концов, Мирослав послал к нему гонца, приглашая встретиться. В вересне собирался заехать в Медведицкий Городок во время очередного объезда владений. Много лет Мирослав избегал этого места, довольствуясь донесениями от Ратибора. Но с тех пор прошла целая жизнь, уже давно выросшая дочь Есении стала женой его Стемира. Теперь можно было со спокойным сердцем поглядеть, как идут дела на Медведице-реке. И Градиславу туда ехать из Влесославля намного ближе, чем до Змеева или Тихомирова. Поэтому сообщил ему в письме: "Приезжай ко мне в Медведицкий Городок для важной беседы".
За минувшие годы местность возле реки Медведицы и впрямь сильно изменилась! На холме Сварога возвышалась крепость из белого камня, и ее перевернутое отражение глядело из ясных речных вод. На соседних холмах - Даждьбога, Перуна, Велеса, Рода, Лады и Макоши, - стояло гораздо больше жилых изб. Вокруг лежали поля, где уже сжали хлеб. Мужики в деревнях молотили хлеб цепами. Возле реки работали две новеньких мельницы.
В бывшей усадьбе Вепря, которой теперь владел княжий наместник - боярин Ратибор Зима, также ничего не осталось от старых времен. И дом, и все служебные помещения были перестроены до неузнаваемости. Даже Ярий с Беляном, подъезжая ближе, украдкой отстали от остальных всадников и во все глаза глядели в ту сторону, пытаясь отыскать хоть что-то от дома, где прошло их детство. И что вспоминалось Вепровичам - жуткая гибель матери или казнь отца, - это знали лишь они сами.
У Любуши, ехавшей в возке вместе со своими юными золовками, Доброгневой и Радмилой, воспоминаний детства осталось меньше, и она глядела гордо, не преследуемая тенями прошлого.
Зато князь Мирослав ехал сюда будто на встречу не только с Градиславом, но и с Есенией. Ему даже стыдно было, что вспоминал нынче ее чаще, чем свою умершую жену, но ничего не мог с собой поделать. В первый же вечер, как гости разместились в Медведицком Городке, князь поднялся в одиночестве на холм Лады. На вершине, где некогда горел ее погребальный костер, теперь росла уже высокая береза, прямая как стрела, чуть серебрившаяся в мягкой полутьме. Ее листья чуть трепетали в легком ветерке, словно шептали что-то. Мирослав обнял ладонями прохладное гладкое дерево, нетронутое ни кородерами, ни весенними добытчиками сока, ибо это дерево почитали местные жители.
- Здравствуй, Есения! Вот, довелось мне побывать у тебя еще раз... А детей твоих я с покойницей Цветаной вырастил со своими вместе, ты не тревожься за них. Ты знаешь, мы с тобой все-таки породнились в наших детях! Упроси в Прави Хозяйку Судеб: пусть подарит Стемиру с Любушей больше счастья, чем выпало нам с тобой!..
Тихо шелестела береза. Не разобрать в ее шорохе ни слова. Как не уловить след птицы в небе, а рыбы - в воде, так и ушедшего прошлого не возвратить ни одному человеку, не исправить ошибок, что были когда-то сделаны...
А на следующий день в Медведицкий Городок приехал князь Градислав Драгомирич. Выехав встречать гостя, Мирослав долго вглядывался в приближавшегося первым моложавого, хоть и с сединой в бороде, мужчину со спокойным умным лицом, пытаясь в нем разглядеть некогда знакомые черты. Не менее пристально вглядывался и приезжий. Вдруг, отбросив сомнения, подхлестнул коня, съехавшись вплотную.
- Мирослав! - воскликнул гость глухим от волнения голосом.
- Градислав! - вторил ему владетель Лесной Земли и дружески обнял приезжего, едва не поднимая его из седла своими сильными руками. Червлянский изгой ответил ему не менее дружескими объятиями.
- Ого! Вон ты каков, медведь лесной! - усмехнулся Градислав, разглядывая друга юности и заодно поправляя на себе помятую одежду. - А я все вспоминал, как ездили с тобой в команское кочевье, свататься к ханским дочкам. Сколько же лет с тех пор прошло? Неужто тридцать пять?
- Да, - подтвердил Мирослав. - Тогда мы, считай, мальчишками были. Юность убежала, как вешняя вода, и зрелость уже проходит. Но до старости еще многое можем сделать с тобой, Градислав!
Троюродный брат внимательно взглянул ему в глаза. Светившийся радостью взор его светлых глаз под длинными, как и в юности, ресницами, сделался твердым.
- Я готов, Мирослав! Ведь у нас с тобой общий враг!
Стемир, ехавший следом за отцом и все слышавший, обреченно вздохнул. Теперь уж им всем никуда не деться от борьбы за великое княжение. И он не мог подвести отца, возлагавшего на него надежды.
-
Дался же князю Мирославу Дедославль. Хотя его тоска о покинутой в юности родине понятна. Может, и вправду найдёт свою судьбу в Исконных Землях. Стемиру-то, понятно, никакой Дедославль даром не нужен, но не поддержать отца он не может.
Что же до семейной жизни... трудно сказать, как будут уживаться два столь непростых характера. Стремление добиваться своего неплохо само по себе, но в отношениях вообще и в семье в частности, на мой взгляд, важно умение договариваться. А чтобы договориться, требуется прежде всего желание, причём взаимное. Хватит ли его у Стемира и его избранницы - увидим.
-
Беда Сварожьих земель - феодальная раздробленность и борьба за великое княжение. Но это общая беда всего мира в те далёкие времена. И ещё, кмк, само право наследования, нечёткое, размытое, опирающееся на устаревшие традиции, а не на закон. Поневоле вспомнишь знаменитый закон Фатиха в Османской Империи, закон жестокий, даже чудовищный, но не от хорошей жизни его ввели. Да ещё и "вятшие люди", ну, это и в нашем мире и до нашего времени сохранилось.
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Дался же князю Мирославу Дедославль. Хотя его тоска о покинутой в юности родине понятна. Может, и вправду найдёт свою судьбу в Исконных Землях. Стемиру-то, понятно, никакой Дедославль даром не нужен, но не поддержать отца он не может.
Что же до семейной жизни... трудно сказать, как будут уживаться два столь непростых характера. Стремление добиваться своего неплохо само по себе, но в отношениях вообще и в семье в частности, на мой взгляд, важно умение договариваться. А чтобы договориться, требуется прежде всего желание, причём взаимное. Хватит ли его у Стемира и его избранницы - увидим.
К сожалению, в этом вопросе разошлись взгляды отца и сына. Хотя Стемир не может остаться в стороне, если его отец будет бороться за великое княжение.
Насчет отношений Стемира с Любушей - надеюсь показать, как они будут развиваться постепенно. Ясно, что они будут меняться постепенно, добавляться будут новые факторы. Для каждого из них - свой пуд соли.
Беда Сварожьих земель - феодальная раздробленность и борьба за великое княжение. Но это общая беда всего мира в те далёкие времена. И ещё, кмк, само право наследования, нечёткое, размытое, опирающееся на устаревшие традиции, а не на закон. Поневоле вспомнишь знаменитый закон Фатиха в Османской Империи, закон жестокий, даже чудовищный, но не от хорошей жизни его ввели. Да ещё и "вятшие люди", ну, это и в нашем мире и до нашего времени сохранилось.
Ну нет, я все-таки рада, что у сварожских князей обычно не принято было истреблять друг друга, чтобы в каждом поколении оставалось по одному. Не знаю, как бы история в этом случае сложилась, но мне бы точно про таких писать ничего не захотелось. Да и большинства моих героев, кстати, в таком случае не было бы, потому что они - из разных княжеских родов, и отнюдь не потомки какой-то единой старшей линии.
Посмотрим, что можно сделать с феодальной раздробленностью. И можно ли хоть что-то в тех обстоятельствах.
В "Сполохах над Искрой" в эпизоде показан аллеманский император Адальберт Рыжебородый, которому, в данной версии, удалось-таки создать настоящую, а не декоративную империю путем пролития рек крови. Но там он же говорит, что сварожанам не подходит его путь, они по своей природе не стремятся к порядку любой ценой. Но, может, это и к лучшему. А то аллеманский орднунг иной раз ахтунгом оборачивается.
Впрочем, и дальнейшая история Стемира Сильного, забегая далеко вперед - это, в том числе, и попытка делать вид, будто никакого феодализма нет, и он вовсе не закономерный этап развития, и можно всех заставить слушаться. Но получалось у него это далеко не всегда, и всем известно, как закончилось.
Да и карсадарийской царице Леоне в "Песни гор" непокорные князья доставили проблем не меньше, чем ее главный враг, колдун Мхитар. А своего мужа Ярослава (как раз сына Стемира Сильного) ей же приходилось одергивать, чтобы не пытался действовать папиными методами, среди чужого-то народа.
Ну а пока будем воссоздавать историю по порядку, как будто мы ничего не знаем наперед...
Следом за князем Градиславом ехала его дружина, поредевшая в битвах с дедославцами. Везли подарки союзникам: хоть и оскудели богатством, скитаясь по чужим краям, однако явиться к могущественному владетелю Лесной Земли с пустыми руками было стыдно. И червлянцы везли для князя Мирослава, его сыновей и ближников драгоценное оружие и доспехи, узорчатые ткани, породистых степных коней, ловчих соколов и ястребов. Все это немедленно принимали и восхищенно разглядывали здешние владельцы, знавшие толк в подобных вещах.
Больше всего обитателей Лесной Земли удивил диковинный зверь в клетке: весь пятнистый, песочно-желтый с черными разводами и пятнами. Когда его клетку спустили наземь, зверь поднялся во весь рост - длинноногий, как борзая собака, и ростом с нее, но с кошачьей круглой мордой, немного напоминавшей рысь, с маленькими круглыми ушами. Его круглые глаза цвета алатыря-камня глядели на столпившихся вокруг людей спокойно и лениво. Длинные черные полоски под глазами, словно следы слез, придавали зверю строгий вид.
Один из слуг князя Градислава открыл клетку и надел на зверя повод. Тот послушно, как собака, лишь чуть заметно поводя гибким пятнистым хвостом, вышел из клетки. Перед ним невольно расступились люди. Но зверь стоял среди них, как будто привык, не выказывая страха или ярости.
- Это пардус, самый быстрый из всех земных зверей! Он может догнать и схватить лань или сайгу, - сообщил князь Градислав Драгомирич. - Владыки стран на восходе любят охоту с пардусами, нарочно приручают их.
Убедившись, что пардус вполне ручной, княжич Стемир плавно протянул к нему руку. Зверь понюхал ее, как собака. Тогда Стемир уже смело погладил его по худой, но мускулистой спине, почувствовал жесткую шерсть под рукой. Пардус скользнул по нему равнодушным взором и зевнул, обнажая белые, как соль, клыки.
Вслед за мужем и Любуша подошла к пардусу, оставив ткани, которые разглядывала вместе с золовками. С удовольствием погрузила пальцы в шерсть, переливающуюся разными оттенками, точно блики на коре дерева. Стемир невольно восхитился, глядя, как его жена гладит хищного зверя, будто простую кошку.
Даже князь Градислав Драгомирич удивился смелости Любуши.
- Никогда еще не видел женщины, чтобы сразу без страха погладила пардуса!
- Это Любуша, жена моего сына, - представил молодую женщину князь Мирослав Брониславич. Затем, приглашая гостя в усадьбу наместника, перечислил всех своих домочадцев.
- Большая семья у тебя! - отозвался гость и вздохнул: - А мне от моей покойной хатуни остался лишь один сын, Драгомир. Но я недавно женился снова на влесославльской боярышне. Надеюсь, она еще подарит мне сыновей. Первого сына я назову Радомиром, в честь моего брата, которого Ярополк взял в плен, а затем подло убил!
Князь Мирослав кивнул, сочувствуя гостю. Его же слова о новом браке заставили встрепенуться владетеля Лесной Земли.
- Рад за тебя, Градислав! Пусть матерь-Лада пошлет твоей жене маленького Радомира и других детей... А ведь и я еще жениться могу! А, что скажете, сыны? - он обвел взором своих отпрысков, сидевших за столом. - Примете, если сладится, мачеху, а там и младших братьев?
Борис, в это время как раз отпивший из кубка, закашлялся и чуть не поперхнулся, Стемир с непроницаемым видом пожал плечами, а Богуслав усмехнулся:
- Если тебе, батюшка, взрослые сыновья разонравились, то, конечно, сможешь потешиться маленькими!
Князь Мирослав ответил, тоже то ли шуткой, то ли всерьез:
- Маленькие дети жмут родителям колени, а большие - сердце.
Возле князя сидел на почетном месте его старый наставник, боярин Судислав, ныне уже восьмидесятилетний старец, давно полностью седой, как лунь. Тем не менее, он был еще бодр, и до Медведицкого Городка доехал верхом, не желая садиться в повозку. Умом Судислав, воспитавший два поколения князей для Лесной Земли, также оставался ясен, и в советах был первым боярином. Вот и теперь, повернувшись к Мирославу, сказал:
- Где же ты найдешь теперь подходящую невесту? Союз с любой из сварожских княжон ничего тебе не принесет при нынешней расстановке сил. Разве что подыскать союзников при чужих дворах? У агайского базилевса, я слышал, есть незамужняя сестра. Сам по себе союз с влиятельным и богатым агайским двором добавит тебе уважения в Сварожьих Землях, даже если на помощь агайцы не придут.
- Они и не придут - когда это агайцы кому-то помогали, кроме себя? - усмехнулся Мирослав, однако с благодарностью принял совет старого боярина. - Но попробовать не помешает. Конечно, князь мало кому интересной Лесной Земли - не пара царской сестре...
- А вот великий князь Сварожьих Земель - в самый раз! - звонко воскликнул княжич Карислав, поднимая полный кубок меда. - За тебя, отец, за то, чтобы ты по праву поскорей занял праотеческий престол!
Многие из княжеского рода, за ними - бояре и дружинники обоих союзных князей, присоединились к этому пожеланию, и в просторной горнице загремели славословия. Да и у самого князя Мирослава заблестели глаза: он уже представлял себя в Дедославле на великокняжеском престоле, всеми почитаемым владыкой, как был его отец, а рядом - красавицу-жену, что принесет с собой утонченность и блеск, какого пока еще не хватает сварожанам... Но он понимал, что все это пока вилами на воде писано, и скромно произнес:
- Тише, тише, друзья! Нам придется еще немало потрудиться, чтобы так стало. В Дедославле покуда сидит Ярополк!
При этом имени князь Градислав Драгомирич вдруг со стуком отодвинул от себя блюдо с нажаренной с пряностями лосятиной. Глаза его зажглись гневом и скорбью, рыжеватые усы встопорщились, как у подаренного им пардуса. Только что спокойный, доброжелательный человек вмиг превратился в яростного воина, готового в любую битву, чтобы отомстить.
- Недолго он будет там сидеть! А если и будет, то в порубе! - воскликнул Градислав. - Вот послушай, как было! Разбил Ярополк наши войска, а брата моего, изнемогшего от ран, схватил и увез к себе, - ладно, его счастье! Ну подержи в плену и отпусти за выкуп, как все порядочные князья делают! Ведь никаким соперником ему Радомир быть уже не мог, отрекся от своих притязаний! А он все равно убил! Если бы я не бежал из своего Славгорода, Ярополк и со мной расправился бы... Уже который год Исконные Земли не знают покоя, людей становится все меньше, поля зарастают сорной травой, потому что некому растить хлеб! Как начались распри между князьями - будто мор прошел! Вот почему я зову тебя, Мирослав: помоги мне отомстить за брата, прими великокняжеский венец по праву и по старшинству!
Владетель Лесной Земли согласно кивал, радуясь, что в лице Градислава обретает надежного союзника.
- Да пошлют нам боги победу! Завтра принесем жертвы на холме Перуна, а пока что давай решим с тобой, как действовать. Я пошлю дружину тебе в помощь, а по весне, как откроются дороги, подойду и сам с основными силами. Одного из своих сыновей в помощь тебе дам!
Князь Мирослав оглядел старших сыновей, выбирая из них, заодно замечая, как они отнесутся к его решению. Вот сидит Богуслав - весь воодушевился, даже подался вперед, точно готовая взлететь птица, - ждет, что отец укажет на него. Но уж очень самолюбив Богуслав, успех независимо от отца вовсе вскружит ему голову. Пусть сначала научится подчиняться, прежде чем командовать. А вот и Стемир - мрачный, как туча, ни на кого не глядит. А жаль! На Стемира у него больше всего надежд. Этот сын всем хорош: беззаветно храбр, и при этом умеет думать, наделен даром воина и полководца, способен управлять людьми. Но, увы, думает с отцом порознь! По своей воле Стемир никуда бы не пошел. Он отпадает. Значит, Твердислав, радостно улыбнувшийся, когда взор отца упал на него. Остальные еще слишком молоды и вряд ли годятся вести рать Лесной Земли.
- Твердислав! Пойдешь с князем Градиславом Драгомиричем в Исконные Земли, отбивать Червлянск и Славгород у союзников Ярополка!
Молодой князь просиял и поцеловал руки отцу.
- Батюшка, я сумею оправдать твое доверие!
- Слушайся князя Градислава Драгомирича, полагайся на его опыт!
Князь Градислав ласково взглянул на будущего соратника.
- Я думаю, мы поладим! - произнес он, сразу чувствуя симпатию к третьему сыну Мирослава.
Тот кивнул и продолжал развивать свои замыслы:
- К весне, если мы добьемся хоть мало-мальского успеха, подоспеют и другие союзники. Даже приморяне обещают придти. За князя Ладомысла я просватал свою старшую дочь, Доброгневу, - он указал на девушку, темноволосую и строгую, в мать-команку.
Кстати, о команах тут же вспомнил и Градислав, хоть и по иному поводу:
- Ярополк как раз нанял команов. Они уже разорили мои земли, будто саранча...
Мирослав многозначительно пожал широкими плечами.
- Раз он нанял команов, то и мы вправе ответить тем же! Не зря ведь женаты были на ханских дочерях. Жен наших, увы, нет уже в живых, но родство-то осталось. Команские роды и сами охотно сражаются между собой, а мы их направим воевать за наши интересы, только и всего!
Стемир с сомнением фыркнул, вспомнив бесчинства команов в войне с Уртанией.
- За команами нужен глаз да глаз! Иначе они разорят те самые края, которые ты мечтаешь защитить!
- Уладим как-нибудь! - князь Мирослав воодушевленно махнул рукой. - Итак, за нас вся Лесная Земля! Приморье! Весь Драгомиров род, ты и твои племянники, - Градислав согласно кивнул. - Даже Яргородская Земля за меня, и тех уже допек Ярополк! Слышал я, что яргородский князь Предраг колебался, чью сторону принять, но его сын, совсем молодой Бранимир, посоветовал поискать врагов Ярополка. То есть - протянуть руку нам!
- Дельный, похоже, этот княжич, - с уважением заметил Стемир. - С ним бы не помешало закрепить союз на будущее. Что скажешь, Радмила, а? Не пора уже подыскивать тебе жениха?
Младшая княжна, сидевшая рядом с сестрой, покраснела, точно алая Зоря, жена Хорса-Даждьбога.
- Как я могу сказать, если ни разу не видела твоего яргородского княжича? Я только думаю, что советы давать - еще мало. Поглядим, как-то в сражениях себя покажет!
Доброгнева тут же укоризненно зашипела на сестру, назаметно потянула за полу летника и заставила сесть. Радмила, высказав, что думает, ничуть не выглядела испуганной или смущенной.
Отец сочувственно взглянул на младшую дочь. Радмила росла без матери, и некоторых истин, ясных только женщинам, некому было ей разъяснить. Вот она и привыкла делать, что вздумается, на правах избалованной любимицы.
Но и на сей раз он лишь мимоходом обратил внимание на младшую дочь. Пир продолжался, и совещание - тоже. Им было что обсудить, готовя будущий поход в Исконные Земли.
На другой день в лесу близ Медведицкого Городка устроили охоту. Всем хотелось поглядеть, как берет добычу хваленый пардус. И он оправдал лучшие ожидания. Вначале чинно шел на поводу у старшего ловчего. Но вот за деревьями мелькнул рыжеватый бок косули, и зверь, спущенный со сворки, вмиг преобразился. Глаза сверкнули огнем, холка ощетинилась, длинный гибкий хвост заходил из стороны в сторону, и пардус, сорвавшись с места, полетел стрелой. Человеческие глаза едва успевали следить за его стремительным бегом. Никакому коню было не угнаться за пардусом, стремительно бегущим по опавшим осенним листьям. Он превратился в едва уловимую желтую полоску. Казалось, что в его лапах, совсем не похожих на кошачьи, живет вихрь.
Погоня пардуса за косулей продлилась едва ли пару мгновений. Как ни быстро мчалась косуля, но зверь догнал ее, сбил с ног и вцепился в горло. Когда всадники подоспели, пардус еще сидел на своей добыче, однако тут же поднялся и отошел в сторону, облизывая окровавленную морду. Его тут же снова взяли на поводок. Охотники наперебой восхищались редким зверем, его невероятным бегом. Один только Стемир подумал, что в лесу пардусу неудобно будет охотиться. Его стихия - открытая степь. Сегодня ему повезло, но в другой раз среди деревьев и подлеска пардус может и потерять добычу, если та скроется вовремя в какой-нибудь укромный закоулок. Или, чего доброго, в своем немыслимом разбеге он может не успеть миновать какого-нибудь дерева, разобьется. Каждый хорош на своем месте...
С пардуса мысли Стемира невольно перешли на себя самого и на всех, кому предстояло отправиться в грядущий поход, чтобы, может быть, пасть под мечами и стрелами. А зачем будет литься кровь, ради чего сварожанам убивать других сварожан? Правда, мир первым нарушил Ярополк, вероломно напав на владения Драгомиричей, убив пленного Радомира и изгнав Градислава. Однако зачем его отец вмешивается в эту распрю и втягивает их всех? Молодой князь знал, что его отец способен успешно править мирной Лесной Землей, однако ему ясно было, что разоренные Исконные Земли - нечто совсем иное. Наивно думать, что от перемены правителя все решится само собой и пойдет заведенным порядком, как при деде Брониславе. Но что ему остается делать? Рассуждая по-своему, он должен был повиноваться отцу.
Отделившись от остальных охотников, Стемир остановился на холме Даждьбога. Спешился и коснулся земли руками, безмолвно вознося молитву Той, кому истово служил всю жизнь.
- Что же, мне придется тебя покинуть? - горько спросил он. - Уйти туда, где не смогу тебя видеть? Эта война поглотит много жизней. Может быть, и мне придется погибнуть на чужой земле и за чужую землю.
Он услышал мягкий шорох в листве над головой. Затем Она приблизилась к Стемиру и мягко положила прохладные ладони ему на лоб.
- Ты не погибнешь ни в каком походе. Когда придет твое время, ты примешь смерть в своем владении, и я сама закрою тебе глаза, - пообещала Хозяйка Лесной Земли.
Стемир облегченно вздохнул и поцеловал Ей руки.
- Спасибо тебе! Но все равно, я не хотел бы никуда идти. Однако... Я не могу бросить отца и братьев, да и войско, что они поведут с собой. Если бы я оставил их рисковать жизнью, тебе ведь от меня тогда тоже не было бы пользы... Ну скажи: как правильно мне поступить?!
Она с состраданием взглянула своими ясными глазами в его - горящие беспокойством, выражавшие тревогу и внутренний раздор.
- Ты уже ответил и все решил, Стемир! Я буду ждать твоего возвращения!
-
Что-то мне кажется, что истинная избранница Стемира не Любуша, а Лесная Земля. Не зря же она предстаёт в виде прекрасной женщины.
Пардус - гепард - действительно степной зверь, совсем не лесной хищник.
Посмотрим, чем закончится поход против Дедославля.
Ещё же должны появиться и подружиться Ярослав с Радомиром из "Песней".
-
Вообще-то, пардус - это еще и в общем смысле, любое крупное кошачье.
В том числе, и такое:
(https://im0-tub-by.yandex.net/i?id=3c2a566603ab2fb96f31939626093061&n=13)
-
Рассуждая по-своему, он должен был повиноваться отцу.
Всё правильно, Стемир прав. Но Мирославу подавай Великое княжение. Княжеская корона, похоже, отключает мозги. Да ещё и мечты об агарийской невесте, ну, видимо, кто-то к старости обретает мудрость, а кто-то, наоборот, её теряет. Ну, и пардус этот... недаром вызвал у Стемира сомнения.
-
Благодарю, эрэа Карса, эр фок Гюнце, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Что-то мне кажется, что истинная избранница Стемира не Любуша, а Лесная Земля. Не зря же она предстаёт в виде прекрасной женщины.
Пардус - гепард - действительно степной зверь, совсем не лесной хищник.
Посмотрим, чем закончится поход против Дедославля.
Ещё же должны появиться и подружиться Ярослав с Радомиром из "Песней".
Символическое воплощение родины в человеческом облике, и чаще всего в женском - не новинка. Отчасти потому что сами слова "страна, земля, родина" - женского рода, отчасти потому что изобретали такие символы чаще всего мужчины и для мужчин, а им ассоциация любимой страны с любимой женщиной, которую нужно защищать, бывает кстати. Но Стемир в этом отношении и впрямь зашел дольше других. Образ Лесной Земли для него дороже любой смертной женщины. В Любуше он увидел сходство с этим образом, не забывайте.
Что поделать - подарили этого пардуса. Красивая, экзотическая новинка, пусть даже не совсем уместная.
Постараюсь и поход показать, насколько смогу.
Да, все верно: Ярослав и Радомир - внук Мирослава и сын Градислава, продолжат дружбу своих предков. Хорошая традиция, почему бы ее не продолжать? Но они пока что еще не родились. Градислав только еще мечтает о сыне Радомире, которого назовет в честь погибшего брата.
Вообще-то, пардус - это еще и в общем смысле, любое крупное кошачье.
В том числе, и такое:
(https://im0-tub-by.yandex.net/i?id=3c2a566603ab2fb96f31939626093061&n=13)
Кошачье, конечно, очаровательно (удивляет, как оно умудряется спать, вися на дереве). Но мне кажется, сварожане в описываемые времена должны хорошо знать рысей, и не удивились бы ей. Во всяком случае, настолько, чтобы аж в летописях особо упоминать. Здесь можно представить что-то более редкое, чтобы запомнили все, кто видел, и рассказали об этом звере.
Рассуждая по-своему, он должен был повиноваться отцу.
Всё правильно, Стемир прав. Но Мирославу подавай Великое княжение. Княжеская корона, похоже, отключает мозги. Да ещё и мечты об агарийской невесте, ну, видимо, кто-то к старости обретает мудрость, а кто-то, наоборот, её теряет. Ну, и пардус этот... недаром вызвал у Стемира сомнения.
В те времена считалось, что править Сварожьими Землями в целом, а не каким-то отдельным княжеством, возможно, только из Дедославля, как было раньше, у их предков. И Мирослав мыслит так же. А вот Стемир способен додуматься до такого, что другим не приходит в голову. Но согласно традициям времени правым кажется как раз отец. А его идея жениться снова, возможно, не такой уж и глупой окажется. Не сказать, чтобы к нему возраст совсем уж один пришел.
С пардусом никаких событий больше связано не будет. Просто ради исторической отсылки, ну и символическое значение теперь еще притянула.
Глава 10. Взрослые дети
Позднее в ту же осень княжна Доброгнева Мирославна вышла замуж за приморского князя Ладомысла Звениславича и уехала в таинственный волшебный край, где некогда начинались Сварожьи Земли. Ее муж пообещал тестю оказать поддержку в войне, что должна была начаться весной.
А пока что владетель Лесной Земли ожидал вестей от Градислава Драгомирича и от Твердислава, ушедших отвоевывать Червлянск. Первые известия обнадеживали: им удалось освободить Славгородскую Землю, собирались двигаться дальше.
Как вдруг в сечене-месяце, когда бушевали снежные бури, к князю Мирославу приехал гонец, весь заиндевелый, словно из Кромешного Мира вынырнул. Он привез князю письмо. Но не от сына, а от князя Градислава Драгомирича. Неверящими глазами снова и снова вглядывался Мирослав в неровные и колючие, как наконечники стрел и копий, строки:
"Сын твой, княжич Твердислав, из всех сражений выходил невредим, но в походе сильно простудился и умер в горячке. Сожалею о нем, как о родном бы сыне сожалел. Он был храбрым воином и настоящим человеком, таких мало на свете! Перед смертью, лежа в бреду, просил тебя простить, что не исполнил твое поручение. Прошу и я тебя простить, что не уберег твоего сына! Но если ты не сможешь простить, я пойму".
Горькой была весть о смерти Твердислава для княжеской семьи, всех домочадцев и ближников. Не имея высокомерия Богуслава и вспыльчивости Стемира, Твердислав был со всеми добродушен и приветлив, и люди любили его.
Князь Мирослав, пораженный неожиданным ударом, едва не отказался от всех замыслов. Еще не начавшись, поход на Исконные Земли уже отнял у него сына. Не знамение ли это, что ему надлежит остаться прозябать в Лесной Земле со своим родом, сохранить его ценой безвестности, и, в конце концов, затеряться в истории, не совершив ничего значимого? Но все же они проживут свою жизнь, а Твердислав больше ничего не совершит в своей земной жизни...
Однако спустя некоторое время князь Мирослав преодолел отчаяние и собрался с силами. Отступи он сейчас - значит, Твердислав умер напрасно! И он написал ответ Градиславу:
"Тебя я не виню ни в чем! Такова судьба. Самые лучшие умирают первыми. Продержись там, в Исконных Землях, до весны, а затем мы придем".
Не успели в Лесной Земле оплакать Твердислава, как старший сын князя, Богуслав, вздумал снова требовать удела. Он давно мечтал о самостоятельности, и теперь его терпение истекло. Возможно, что уже в Медведицком Городке, спрашивая у отца, не разонравились ли ему взрослые сыновья, Богуслав пытался оправдать родительской холодностью себя, свое желание отделиться. Но отец не давал уделов никому из сыновей. Видя счастье своего рода на полудне, в Исконных Землях, он все же не хотел, чтобы и Лесную Землю растаскивали на куски братья-князья и их потомки. Богуслав ничего не добился. Однако смириться не мог.
Как-то, в переходе дворца, между двумя широкими окнами, остановились, беседуя, Богуслав со Стемиром. Старший брат, не теряя времени, стал убеждать младшего повлиять на отца.
- Я не могу понять, Стемир, как ты терпишь такое зависимое положение! Ведь не мальчишка уже, зрелый муж. У тебя наверняка есть мысли, как сделать в своих владениях по-своему, управлять по собственной воле. Ну признайся, Стемир: ведь есть? Даже у смердов выросшие сыновья отделяются от родителей, так почему нам нельзя?
Стемир набычился, словно не узнавал брата.
- Лесная Земля и наш род до сих пор были сильны единством! Неужели тебе так трудно повиноваться родному отцу?
Богуслав отступил на шаг, скрестил руки на груди. Пристально взглянул на брата. Даже лицо его побледнело от желания высказать свои самые затаенные мечты. Голос, когда он заговорил, задрожал от волнения, тонкие ноздри раздувались.
- Время уходит, Стемир! Если наш отец проживет еще долго, чего я ему желаю всем сердцем, мы сами постареем, и нам уже нечего будет хотеть! Власть нужна в молодости, когда сил и времени достаточно! Ну что ему стоит при жизни выделить нам уделы?
- Богуслав, да ты это всерьез?! - Стемир уже не скрывал гнев. - Хочешь здесь устроить то же, что губит Исконные Земли? Распылить нашу силу на осколки? Чтобы мы или наши дети потом воевали между собой? Сварожьи Земли надо соединять, а не раздроблять! Ты что, о себе одном думаешь?!
Но Богуслав был так разгорячен, что не заметил ярости брата
- Мне дела нет, что будет после меня! Я здесь, я сейчас живу, и хочу жить хозяином самому себе! Если я родился в княжеской семье, значит, быть князем - мое право! Пойдем сейчас к отцу! Пусть он поделится с нами властью!
- Никуда ты не пойдешь!
С этими словами Стемир ухватил более рослого брата за ворот его шитого золотом кафтана из вишневого аксамита, и отшвырнул к стене. Ошеломленный Богуслав поднялся, поправляя на себе разорванный кафтан.
- Ну и зачем ты? Силу девать некуда? - буркнул он с упреком.
Стемир шагнул навстречу, яростно взглянул на брата.
- Если еще раз что-нибудь скажешь об отделении, или отца станешь тревожить - забуду, что ты мне брат, в окно выброшу! Не знаю, кто после отца унаследует Лесную Землю, но в одном уверен - она не должна быть заражена княжескими распрями!
Богуслав ушел, недобро усмехаясь. А через несколько дней собрал свою дружину и уехал прочь из Лесной Земли. И ведь объявился не где-нибудь, а в Дедославле, у сидевшего на великокняжеском престоле Ярополка, врага своего отца! Обратился к нему, признавая его власть:
- Будь мне за отца, как единственный великий князь в Сварожьих Землях! Мое единственное горячее желание - повиноваться тебе!
Ярополк, конечно, обрадовался такой удаче: старший сын Мирослава принял его сторону, не ужившись с отцом! У него был повод распространять о своем сопернике порочащие слухи, которым отчасти верили дедославцы, плохо знавшие владетеля Лесной Земли. Он назвал Богуслава Братом, сажал на пирах возле себя, и сразу же щедро исполнил его мечту: дал в удельное владение город Ясную Гору, близ Дедославля. О большем возвышении перебежчик и мечтать не мог.
А в Лесной Земле князь Мирослав заживо проводил еще одного сына. В волосах у него сразу прибавилось седины. Стемир тоже ходил мрачный. При известии о бегстве Богуслава пригрозил его убить, если встретятся.
Но отец запретил ему даже думать о таком.
- Не надо, Стемир! Сын всегда остется сыном, что бы ни сделал. Как бы ему еще не пожалеть, что связался с Ярополком...
- И ты его простишь, если вернется? - недоверчиво спросил Стемир.
Князь Мирослав грустно усмехнулся.
- Кто знает! Зависеть будет от того, как и с чем он вернется...
А догадка его по поводу сына оправдалась быстро, всего через несколько седьмиц. Поселившись в Ясной Горе, Богуслав стал, по распоряжению Ярополка, заказывать в мастерских города больше оружия для своей дружины. Расплачиваясь за заказ, не задумываясь, достал из кошеля серебряные гривны из Лесной Земли, новенькой чеканки, со львом. Кто был возле князя, их заметили.
- Ого! Экое богатство у князя Мирослава Брониславича! - покачал головой боярин Воислав, как раз приехавший из Дедославля, навестить нового ясногорского князя. - А мы здесь пользуемся еще гривнами Бронислава Великого, а то и более старинными, новых давным-давно не чеканили. Вот уж не знал, что Лесная Земля так богата!
Богуславу не хватило осторожности. Он, по привычке, выразил гордость за свой родной край.
- А как же! В Лесной Земле есть все, что душа пожелает. Соболей, куниц, горностаев полны леса, в их мехах ходят даже простолюдины. И хлеб свой, и лен, и шерсть, и мед, и алатырь, и жемчуг! А если чего нет, так всегда можно купить у торговых гостей. А ты говоришь!.. - он отвернулся от боярина, повернулся к мастерам, получившим заказ на оружие. - У моего отца на все хватит кун! На него много работают таких мастерских, как ваши! Он никогда не скупится. Щедрой рукой помогает всем, кто нуждается. За это его почитают все в Лесной Земле!
- Хм! Но если твой отец такой замечательный, почему ты покинул его? - удивился боярин.
Богуслав спохватился, что наговорил лишнего, вспомнил, где находится.
- Я ушел, потому что мой отец не желает жить в мире с великим князем Ярополком Светлояричем, - нашелся он с ответом.
На этом щекотливый разговор, казалось, и закончился. Но скоро князь Ярополк позвал к себе Богуслава. Уже оттаяли по весне реки, и дедославльский князь собирался плыть на ладьях в поход против Градислава. К себе на горделиво изукрашенную ладью он и пригласил перебежчика из Лесной Земли. Тот, ничего не подозревая, сел в лодку с двумя гребцами, тогда как его дружина двигалась на конях берегом Данатры.
Князь Ярополк встретил Богуслава ледяным взором, словно водой окатил. Не здороваясь и не подавая руки, процедил сквозь зубы:
- Как ты посмел моих людей подкупать серебром своего отца и восхвалять его могущество?!
Богуслава будто обухом по голове ударили, он даже покачнулся на палубе, и тут же увидел ухмыльнувшегося боярина Воислава. "Донес, собака!" - мелькнул в голове. А в сердце уже закипела гордость княжеского наследника, никому прежде не обязанного отчетом.
- Я не обязан оправдываться по поводу лживых доносов, брат мой, великий князь! Я принес тебе клятву на мече, обязуясь служить. Как же ты мог поверить, будто я тебя обману?!
Но клятвы святы для тех, кто сам держит слово, а князь Ярополк не впервые совершал бесчестные поступки, и другим не привык доверять. Презрительно глядя на Богуслава, топнул ногой в сафьяновом сапоге по новеньким алытырно-желтым доскам палубы:
- Нет тебе веры больше! Убирайся к себе в Лесную Землю! Эй, воины! Подсадите его в лодку!
Богуслав огляделся и увидел себя в окружении дедославских воинов, сомкнувшихся вокруг него кольцом. Рванулся, бросив взор на свою дружину, ждавшую князя на берегу.
- Ко мне, витязи Лесной Земли! - неистово завопил он.
Но по знаку князя Ярополка, воины на передних ладьях подняли луки и дружно ударили по Богуславовой дружине. Точно град скосил разом весь передовой ряд! Те ведь не ждали нападения и не успели приготовиться к битве, находясь среди союзников.
Кое-кто из воинов Лесной Земли поворачивал коней прочь, но им вслед летели стрелы. Другие отчаянно бросались навстречу дедославцам, гнали коней в реку, и волны Данатры окрашивались кровью. Третьи метались или падали на колени, сдаваясь в плен.
Богуслав немигающим взорос смотрел, как гибнет его дружина. Особенно ему запомнилась судьба белокурого юноши, лишь недавно принятого в войско, а теперь лежавшего на самой кромке земли. Вода ласкала его длинные волосы, а на еще чистом молодом лице застыло недоумение. Казалось, он хочет вымолвить: "За что нас убили? В чем мы виноваты?" Если бы не это выражение, да не три стрелы в груди, казалось бы, что дружинник князя Богуслава просто спит.
Насладившись отчаянием Мирославова сына, князь Ярополк сделал знак своим воинам посадить Богуслава в лодку. Тот повиновался, двигаясь неосознанно, как деревянный. Когда лодка отчалила, услышал, как Ярополк кричит своим воинам:
- Так будет с каждым из рода Мирослава! Я сделаю из них посмешище на все Сварожьи Земли!
- Да здравствует князь Ярополк Светлоярич! - раздался гул голосов дедославских бояр и дружинников...
Униженный Богуслав в сопровождении всего двух людей добрался домой, в Тихомиров. Упал к ногам отца, умолял о прощении.
Стемир, находившийся тут же, поначалу готов был выставить брата за дверь. Бросил ему, кипя гневом:
- Дружину твою жаль, погибшую и плененную зазря! А тебя - нисколько! Если бы не вероломство Ярополка, так и остался бы с ним?
Но князь Мирослав Брониславич разозлился не на сына, а единственно на Ярополка, оскорбившего одного из членов его семьи, каков бы тот ни был.
- Как он посмел при всех унизить моего сына?! И такой бесчестный человек занимает великокняжеский престол! Клянусь, что не вложу меча в ножны, пока не лишу его неправедно присвоенной власти!
В самом деле, изгнание Богуслава сыграло на руку целям его отца: теперь он мог выступить против Ярополка ради защиты чести своего рода, а не напрямую - ради великокняжеского престола. До такой степени пришлось ему кстати, что впоследствии говорили, будто Богуслав только притворялся перебежчиком, а сам по сговору с отцом пытался склонить дедославцев на его сторону, а заодно доставил повод к войне. И сам Богуслав, стыдясь испытанного им унижения, постарался себя убедить, что все делал единственно ради интересов своего отца. Один лишь Стемир, хоть никогда не напоминал брату об этой истории, насмешливо кривил губы, встречая его. А что сказать о семьях и близких истребленных воинов? Утешили ли их поданные князем куны, когда их родные погибли от рук таких же сварожан, и не в сражении?
Как бы ни было, в начале цветеня-месяца князь Мирослав повел свое войско в Исконные Земли, на соединение с червлянцами и яргородцами.
-
Как-то не внушает доверия старший сын Мирослава. Раз плюнул на всё и всех ради собственных шкурных интересов, может сделать это и в другой раз.
-
Богуслав хочет власти, только вот ума у него небогато. Погубил дружину ни за что ни про что. А ведь то, что он сделал, это по любому государственная измена, и здесь я вижу вину Мирослава. Сын, не сын - совершил преступление, отвечай за свои деяния.
Но князь Мирослав Брониславич разозлился не на сына, а единственно на Ярополка, оскорбившего одного из членов его семьи, каков бы тот ни был.
А зря. Ярополк, конечно, враг, но его действия достаточно логичны. Перебежчик есть перебежчик и ему веры нет. Прокололся и получил своё. А вот Мирослав у себя под носом не видит прямую угрозу.
-
Благодарю, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Как-то не внушает доверия старший сын Мирослава. Раз плюнул на всё и всех ради собственных шкурных интересов, может сделать это и в другой раз.
Надеюсь, что его все-таки чему-то научила эта история. Да и где он второй раз найдет покровителя, более могущественного, чем его отец?
Богуслав хочет власти, только вот ума у него небогато. Погубил дружину ни за что ни про что. А ведь то, что он сделал, это по любому государственная измена, и здесь я вижу вину Мирослава. Сын, не сын - совершил преступление, отвечай за свои деяния.
Но князь Мирослав Брониславич разозлился не на сына, а единственно на Ярополка, оскорбившего одного из членов его семьи, каков бы тот ни был.
А зря. Ярополк, конечно, враг, но его действия достаточно логичны. Перебежчик есть перебежчик и ему веры нет. Прокололся и получил своё. А вот Мирослав у себя под носом не видит прямую угрозу.
Не все настолько суровы, чтобы казнить родного сына или, как минимум, сурово наказать его. Тем более - когда тот сожалеет о своем поступке.
От Богуслава читатели давно уже ждали подвоха, только думали, что он подложит свинью Стемиру, а он ее подложил отцу. Впрочем, это вряд ли было сознательной враждой. Зла он никогда не желал ни отцу, ни брату, просто думал только о себе. Нет, не предполагаю, чтобы он что-нибудь натворил еще.
Исконные Земли лежали перед войском князя Мирослава, разоренные, ограбленные, обезлюдевшие от постоянных войн, сотрясавших здешний край все последние годы. Города, пережившие жестокую междоусобную борьбу, отстраивались заново. В стуке их топоров слышался мрачный вызов и упрямое желание жить, вопреки всем напастям. Восстанавливались из руин Любославль, Сокол, Родославов, и другие города Червлянского и Славгородского княжеств. А вокруг них чернели пепелища сожженных сел, мокрые от прошедших дождей и растаявшего снега, всеми покинутые, нежилые. Лишь кое-где, будто в насмешку, стояла на пепелище уцелевшая от огня печь, и некому было придти и затопить ее, зажечь в ней очаг. Какие люди жили в этих селах прежде, что сталось с ними? Одни погибли, пытаясь оборонить родной дом. Других угнали в плен, работать на нового владетеля. Третьим посчастливилось укрыться за более надежными городскими стенами или уйти дальше, в не знавшие войн полунощные края. Жители уцелевших сел встречали идущее войско неприветливо, прятали женщин и скот.
Матерь-Земля постаралась по-своему украсить обезлюдевшую местность. На пепелищах уже стали прорастать длинные стебли крапивы, на заброшенных полях вместо хлеба и овощей поднимался роскошный ковер из трав, горели алые маки, будто пролитая кровь. Но эта весенняя зелень не успокаивала взоры. Она лишь напоминала, в каком запустении пребывает некогда богатый, плодородный край.
Одни пепелища успели порасти травой, другие были совсем свежими: князь Ярополк вместе с команами явился сюда по весне, чтобы подчинить себе Славгородщину, изгнав своего врага Градислава. По дорогам тянулись обозы беглецов, следом за перелетными птицами, летящими к полунощи. Исхудавшие, оборванные люди, погоняющие костлявых кляч, изо всех сил тащивших повозки с их скудным скарбом, - все выражало убогую бедность. Кричали, нахлестывая лошадей, мужики, торопясь поскорей разъехаться с очередным войском. Надрывно скрипели телеги. Плакали дети. Бранились женщины, изможденные и раздражительные, с провалившимися глазами. Вслед им каркали вороны, сидевшие на ветках деревьев.
Жителей Лесной Земли, ехавших по разоренной земле, последствия войны потрясли сильнее, чем она сама, всех по-своему. Иные из воинов с тоской оглядывались назад, где остались их семьи: как там у них, не подвергнутся ли они таким же бедам? Другие, следом за своим князем, напротив, обретали решимость идти дальше, не щадить противника, сеющего на своем пути разрушение.
Сам же князь Мирослав не мог узнать Исконных Земель, как помнил их прежде, при Брониславе Великом. Былой цветущий край превратился в выженную, обезлюдевшую пустыню. Трудно было поверить, что все это устроили сварожские князья, сражаясь друг с другом.
Своим сыновьям и ближникам Мирослав говорил:
- Ну, теперь вы видите, что творит Ярополк! Разве можно такому человеку быть великим князем Сварожьих Земель?! Он ничего не унаследовал от своего деда Бронислава, от отца Светлояра. Ради мести своим врагам готов разрушить все вокруг себя. Как он дальше собирается править, если скоро некому будет растить хлеб?! Каждый разрушитель, в конце концов, губит самого себя. Только я могу навести порядок, свергнув Ярополка! Боги избрали меня, чтобы вернуть Сварожьи Земли на путь Бронислава Великого!
как-то вечером, когда войско остановилось для ночлега, Стемир попытался возразить отцу, сидя с ним наедине в шатре, греясь возле жаровни, в которой тускло рдели в темноте багровые угли.
- Отец, ты гораздо больше делаешь для сварожского народа, оставаясь в Лесной Земле! Туда тянутся все обездоленные, гонимые, несчастные люди. Только ты можешь дать им новый дом и защиту. Пусть они пашут землю, строят города. И это твоя заслуга, это тебе зачтется! Так пусть в Лесной Земле все начнется сначала! Жизнь меняется, времена деда Бронислава все равно не вернуть, да и не дадут...
Но Мирослав поверить не мог тому, что говорит сын.
- Как я могу бросить Исконные Земли?! Пойми, здесь начиналась сварожская история, здесь жили наши предки испокон веков! Только из Дедославля можно править всеми Сварожьими Землями! Никого другого князья и слушать не станут. Лесная Земля для них - ничто...
- Ты неправ, отец! Ты много сделал, чтобы Лесная Земля была сильной и богатой. Она давно уже превзошла Исконные Земли.
Мирослав усмехнулся, положив руку на плечо сыну.
- Да знаю я, что тебе нужно, чтобы прямо за городом начинались лесные чащобы. Можно подумать, тебя лешие в колыбели подменили. Да, Исконные Земли, конечно, сильно пострадали. Но подожди, как дойдет до Дедославля, ты поймешь, что лишь один город своей красотой и величием достоин быть столицей! Не только у сварожан, но и в иноземных королевствах мало городов, равных ему!
Но переубедить Стемира было не так-то просто. Он с сомнением покачал головой. Его лицо вдруг показалось отцу в полумраке шатра темным, чужим, незнакомым.
- Я лучше помолчу, отец, чтобы не сказать тебе лишнего... Разведка наша доносит, что Ярополк соединился с войсками своих родичей, теперь они идут по левому берегу Данатры. Хотят, наверное, застать нас врасплох. Через день-два будет битва.
Мирослав кивнул.
- Быстро он собрался! Нам бы Градислава дождаться вовремя, а уж команам и остальным союзникам не поспеть.
- Хочет разбить своих противников поодиночке, - Стемир нахмурил черные брови. - Он и его люди прекрасно знают все здешние края, все топи и плавни, здешние реки! Долго ли им объявиться у нас под носом?
Впрочем, князь Градислав Драгомирич не подвел союзника, объявился со своим войском на другой день, раньше Ярополка. Певучий звук его сигнальных труб огласил все становище. Оба князя съехались и тепло обнялись, радуясь, что не придется поодиночке сражаться с опасным врагом. Однако праздновать встречу не было времени. Градислав сообщил сразу, что враг идет за ними следом.
Первая стычка с Ярополком случилась в предпоследний день цветеня, у селения Острая Лука, названного так по крутому повороту Данатры, близ которого было выстроено. Это село оставалось до сих пор целым, и даже засеяло свои поля хлебом. Будущие колосья пшеницы уже поднимались из земли, как остренькие зеленые копья. Но вот пришли князья со своими войсками, и им некогда было умиляться мирному труду поселян. Хотя хлеба с этого же поля наверняка потребуют, кто бы не победил в нынешнем бою.
А пока воины готовились, если потребуется, сами лечь в ту же землю, и уж, во всяком случае, уложить туда немало врагов. С первыми лучами солнца вознесли молитву Перуну, обнажившись до пояса, и трижды подняли к небу свои мечи, прося дать им силу и стойкость в битве. Затем жрец заколол быка и его кровью нанес каждому воину знаки на груди, что должны были скрепить их союз с Хозяином Громовой Секиры. Те, кто достоин, станут Ему братьями, презирающими смерть и готовыми на все ради победы.
- Боги да пошлют победу достойному! - проговорил князь Мирослав, когда его войско, облачившись в доспехи, приготовилось к сражению. Напротив них, сверкая ясной сталью. выстроилось дедославльское войско.
Стемир, готовясь вести передовой отряд, подъехал к отцу. Его конь, вороной, со звездой на лбу, плясал под ним, так и готовясь пуститься вскачь, переполненный силой.
- Отец, поддержи нас всеми силами, как проломим оборону! - крикнул Стемир, приостановившись, и тут же, пришпорив коня, умчался прочь, устремляя свой полк навстречу врагу. Для него исчезли все сомнения, былое нежелание воевать. Ради чего бы он ни оказался здесь, но, раз уж довелось сражаться, он сделает все, что в его силах!
Правя конем одними ногами, Стемир натянул лук и спустил тетиву, начиная бой. Первая стрела легко пробила грудь дедославскому воину, не успевшему закрыться щитом. Следом за князем и его дружинники спустили несколько стрел, и сами подняли щиты, закрывшись от ответного потока. Напротив них выросла такая же стена червонно-алых щитов. И тут же конный строй дедославцев рванулся навстречу, земля задрожала от топота копыт, в глаза бросился яркий блеск металла, боевой клич, чей-то яростно оскалившийся рот. Стемир, не теряя времени, ударил мечом и двинулся дальше, ища брешь в закрытом щитами строю противника, таком едином и прочном на вид. Им, как всегда бывало в бою, овладело воодушевление, он словно слился в одно целое со своей дружиной, кипящей, как волна. Князь был ее мозгом и рукой, чувствовал, что его силы удесятеряются, когда за ним в бой идет могучий полк. Любое сопротивление только распаляло его еще сильней. Ничто не могло в тот день противостоять Стемиру. Ворвавшись в середину дедославльского войска, он колол и рубил, не щадя врагов. Их мечи уже не раз угрожали сыну Мирослава, но частью он отражал их собственным искусством и прочным щитом, от других оберегали дружинники, едва поспевавшие следом за яростным князем.
При этом частью своего рассудка Стемир оставался военачальником, трезво видящим все, что происходит на поле боя. Поднимаясь на стременах, он видел, как ожесточенно рубятся дедославцы, как по всему берегу возле Острой Луки кипит жестокий бой. Объединенные силы его отца и князя Градислава потеснили команов, редко способных выдержать длительный прямой натиск. Вчера еще безмятежное поле, поросшее желтыми цветами одуванчиков, покрылось ковром из окровавленных тел убитых и еще живых.
И вот, Стемир почувствовал в неистовстве сражения один из тех моментов, что способны решительно изменить его исход. Молодой князь видел, как зашаталась впереди поредевшая стена щитов. Впереди реял стяг самого Ярополка, и до него оставалось пройти не так уж много рядов. Но рассеивался и полк самого Стемира. Его воины тоже гибли. Их наступление выдыхалось.
Стемир бросил яростный взор в ту сторону, где ждали свежие дружины его братьев. Вот сейчас подоспеть на помощь - и победа будет в их руках! Сейчас, сейчас - или никогда!
Однако братья его держались нерешительно, как будто не были уверены, что им делать. В конце концов, они двинулись совсем в другую сторону, где тоже продолжалось сражение. Стемир проводил их яростным скрежетом зубов.
Неистово выругавшись, он затрубил в рог, надеясь их повернуть. К нему тут же метнулся какой-то дедославец, замахнулся копьем. Вместо князя другой воин вступил с ним в схватку и погиб. Тогда Стемир, бросив рог, обрушил меч на голову врагу, вымещая ярость, он сам не знал, против кого более сильную - врагов или своих.
"Такой момент упустили!" - подстреленной птицей билась единственная мысль, меж тем как он с тоской наблюдал, как тает его одинокий полк, забравшийся слишком далеко в ряды противника. Золоченое дедославльское знамя реяло на ветру, близкое, но недосягаемое.
Гулко, как тур, проревел рог от самого князя Мирослава, приказывая отступить. У Стемира даже слезы выступили на глазах. Столько жертв, столько усилий пошло прахом!
Он в последний раз обернулся к врагу, ища жертву своему мечу. И тут же его вороной конь сделал огромный прыжок, ступил копытом на труп погибшего воина, дрожа всем телом. Стемир увидел, что по его черной атласной шерсти льется кровь. Стиснув зубы, обернулся к своему полку, с горечью замечая, как мало людей в состоянии еще последовать за ним.
- Назад, витязи Лесной Земли! Мы сделали все, что в людских силах! - хрипло крикнул Стемир, подавая пример в отступлении, как и в наступлении.
Им навстречу бросились трое дедославцев. Один из них, узнав Стемира, крикнул своим:
- Вот так удача! Это же Стемир Сильный! Одолеем его - князь Ярополк щедро наградит!
- А я награжу еще щедрей! - крикнул Стемир, разрубив воину голову, и поспешил дальше. Его конь, истекающий кровью, шатался на бегу и жалобно ржал.
На высоком берегу Данатры, над самой водой, рухнул мертвым вороной конь, вынеся Стемира из боя. Долго молодой князь стоял возле него, не оборачиваясь ни к кому лицом. Позади него постепенно затихали звуки сражения. Ярополк, потерпев большие потери, отступил.
Возвращались, один за другим, союзные полки и военачальники. Все сделали в этом сражении, что могли, но больше всего удивляла беззаветная удаль Стемира. Только сам он, бледный от гнева, никого не хотел видеть.
- Если бы все действовали сообща, могли бы победить! - с невольным упреком бросил он отцу.
- Но мы же и так победили! Ярополк ведь сбежал! - князь Мирослав был исполнен лучших надежд.
- Какая это победа? Он скоро снова соберет войско, придется еще сражаться с ним! - Стемир махнул рукой. Затем, обернувшись к воинам, приказал: - Похороните моего коня на том месте, где он пал!
Приказание это было исполнено. А в тот вечер, пока другие справляли тризну по погибшим, Стемир сидел один в своем шатре и, чтобы как-то успокоиться, чистил свой меч куском замши.
Там его после тризны и разыскали братья: Богуслав, Борис и Карислав.
- Ты на нас злишься, Стемир? - с невинным удивлением спросил Борис.
- Нет! - отрезал тот, продолжая натирать и без того блестевший, как зеркало, клинок.
- Послушай, брат, мы не виноваты! - вмешался Карислав. - Мы все дрались, и в такой толчее не понять было, где больше всего нужна помощь. Ты бы хоть сигнал подал вовремя...
- Вы еще меня же вините? - прорычал Стемир, подняв голову. - Убирайтесь прочь, слепые кроты, пни осиновые!
Богуслав подал младшим братьям пример, покидая разгневанного Стемира с видом благородного негодования. Если брат гонит их, то они, разумеется, не обязаны терпеть оскорбления. И они ушли.
Впрочем, остыв после боя, Стемир простил братьев. Лишь убедился, что не все, подобно ему, умеют видеть в сражении решающий момент. Но людей следует принимать такими, каковы они есть. Напрасно от кого-то требовать сделаться другим.
-
Жизнь у князей идёт своим чередом: пиры, охота, войны, дети, а у кого и новый брак на старости лет. А у холопов, как говорится, чубы трещат.
Но люди следует принимать такими, каковы они есть.
Мудрая мысль, особенно если опечатку поправить. :) Ещё бы Стемир всегда ей следовал...
Исчезаю до 18.10, не теряйте меня. Если кто хочет, может привет Баренцеву морю через меня передать. :)
-
Вот и сражение. Стемир рассуждает верно - люди разные, и их нужно принимать такими как есть. Наверное, до этого момента он не понимал вполне, что не все видят битву так, как он. И не потому, что плохи или нерадивы, а им просто не дано.
-
Боги избрали меня, чтобы вернуть Сварожьи Земли на путь Бронислава Великого!
И что это всем так хочется видеть себя избранниками божьими!
Братья Стемира не полководцы, они воины и не более того, если не менее. Этого Стемир не учёл, понадеялся на согласованные действия всего войска. Но почему Мирослав этого не учёл? Он ведь сам не бился, но поход возглавляет он. Он главнокомандующий. Ему подчиняется войско. И он знал, что Стемира нужно поддержать, об этом они говорили до начала битвы. Ну, а с братьями Стемиру сильно "повезло". Их действительно придётся принимать такими, как есть, и ничего хорошего в этом нет.
-
Огромное спасибо, эрэа Ilona, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Жизнь у князей идёт своим чередом: пиры, охота, войны, дети, а у кого и новый брак на старости лет. А у холопов, как говорится, чубы трещат.
Но люди следует принимать такими, каковы они есть.
Мудрая мысль, особенно если опечатку поправить. :) Ещё бы Стемир всегда ей следовал...
Исчезаю до 18.10, не теряйте меня. Если кто хочет, может привет Баренцеву морю через меня передать. :)
Спараведливости ради: князья и сами рисковали жизнью. Так положено было в те времена, так их воспитывали.
За опечатку прошу прощения! :'( Исправляю их, где вижу, но не за всем удается уследить.
Не ручаюсь, насколько Стемир будет следовать этому правилу. Терпения у него с годами вряд ли прибавится, скорее - наоборот.
Теперь понимаю, что он имел в виду в "Песни степей", с вершины своего жизненного опыта:
"Сколько раз я видел, как в бою глупость или измена губили все! Стоит только кому-нибудь не поддержать смелый натиск, не придти на помощь товарищам или запоздать - и почти верная победа идет прахом! Сколько раз сотни лучших витязей гибли зазря, не получив вовремя подмоги. Ненадежные союзники, глупые и нерасторопные воеводы - вот беда любого князя, гибель войска!"
Приятного путешествия! ;) Не мерзните там, и сами не забывайте про нас! Погладьте за меня дельфинов и окунитесь на подводной лодке! :D
Вот и сражение. Стемир рассуждает верно - люди разные, и их нужно принимать такими как есть. Наверное, до этого момента он не понимал вполне, что не все видят битву так, как он. И не потому, что плохи или нерадивы, а им просто не дано.
Это далеко не последнее сражение. Все только начинается.
Дар полководцам, конечно, дается не всем, даже тем, кому положено вести людей. На такой случай у многих князей были толковые воеводы, помогавшие в военных делах, вместо них руководившие войсками. Но, конечно, престиж правителя, который еще и битвы выигрывает самостоятельно, был гораздо выше.
Боги избрали меня, чтобы вернуть Сварожьи Земли на путь Бронислава Великого!
И что это всем так хочется видеть себя избранниками божьими!
Братья Стемира не полководцы, они воины и не более того, если не менее. Этого Стемир не учёл, понадеялся на согласованные действия всего войска. Но почему Мирослав этого не учёл? Он ведь сам не бился, но поход возглавляет он. Он главнокомандующий. Ему подчиняется войско. И он знал, что Стемира нужно поддержать, об этом они говорили до начала битвы. Ну, а с братьями Стемиру сильно "повезло". Их действительно придётся принимать такими, как есть, и ничего хорошего в этом нет.
Чтобы оправдать свои амбиции, конечно! Впрочем, считается, что любая мысль посылается богами, и, если она пришла, можно всегда решить, что они через тебя действуют ради великих целей.
Мирослав, строго говоря, даром полководца не обладает тоже. Он, конечно, учился разбираться в войне, кое-что видел, но все же, для него общая картина сражения - как и для большинства людей: "смешались в кучу кони, люди"(с). Следить за битвой, как за шахматной доской, и ловить подходящие моменты, он не способен. Стемиру, видимо, перешло по наследству от деда Бронислава, а вот прочие братья пошли как раз в отца. Так что он не понял, что именно усилив удар туда, где был Стемир, можно решить исход битвы. Вроде бы, и так же успешно действовали! А Стемира отозвал, чтобы и вправду ничего не случилось.
Да уж, с такими наследниками Мирославу и вправду понадобится новая семья. Может быть, хоть там родятся более удачливые сыновья?
Глава 11. Борьба за Дедославль
Оказалось, что Стемир был прав в отношении князя Ярополка. Тот и впрямь быстро собрал свое разбитое войско. Каковы бы ни были прочие качества этого внука Бронислава Великого, но в войне он разбирался лучше своего соперника Мирослава и его сыновей, кроме Стемира. Вскоре стало известно, что он опять идет против своего дяди.
Но и Мирослав не терял времени. После битвы при Острой Луке, к нему подошли войска его зятя, приморского князя Ладомысла Звениславича. А вскоре явились и союзные команы. Эти последние поклялись на заколотом в жертву коне повиноваться сварожскому князю. Однако при себе все время держали арканы и седельные сумы, и, не скрываясь, мечтали вслух вернуться в свои степи не с пустыми руками...
Выехав с прочими сварожскими военачальниками встречать команское войско, Стемир заметил едущего впереди богато одетого воина, в облике которого что-то смутно показалось ему знакомым. Тот, завидев его, широко улыбнулся и подъехал навстречу.
- Пусть будут для тебя свободны все дороги! - произнес он на своем языке пожелание, принятое у кочевников. - Что глядишь так? Не узнаешь?
- Прости: я когда-то встречал тебя, но, видно, очень давно, - произнес Стемир, немного смущаясь: его узнали, а он - нет.
- А это узнаешь? - коман ловко подбросил в воздухе нож, рукоять которого была вырезана из моржового клыка.
- Агас?! - воскликнул Стемир, вспомнив своего двоюродного брата-комана, с которым некогда обменялся ножами в знак дружбы.
Коман радостно закивал головой.
- Как узнал, что ты здесь, сразу велел воинам седлать коней! Буду рад снова сражаться вместе с тобой. Мы вместе покажем этому Ярополку!
Стемир пристально взглянул на родича и союзника.
- И я рад... Но только смотрите, не притесняйте местных жителей! Добычу берите в обозе у Ярополка, там на всех хватит!
Агас махнул рукой, словно речь шла о чем-то незначительном.
- Я распоряжусь!.. Какое это имеет значение в сравнении с тем, что мы с тобой вновь встретились, как братья по крови и по оружию!
Хоть и обрадовала Стемира встреча с ним, но за команами стал внимательно следить, зная, что те обыкновенно не упускают случая поживиться, через чьи бы земли не шли, врагов или союзников.
И его предчувствие оправдалось. Как-то сотня команов ушла вперед на разведку, а через пару часов той же дорогой прошел передовой сварожский полк, который вел Стемир. По пути им встретилась деревня. И тут сварожане увидели: следы проехавших перед ними команов свернули к ней, вели к избам поселян.
Предчувствуя недоброе, Стемир повернул туда же. И услышал вопль женщины, мужской крик, пронзительный визг свиньи и гортанный чужой смех. Команы столпились возле избы получше других.
Высокий тын был проломан и частью обрушился. Двое спешенных воинов тащили зарезанную свинью. Чуть поодаль один из них, молодой, кудрявый, вспугнул для забавы стайку кур, и пускал стрелы в мечущихся с кудахтаньем хохлаток, пытавшихся взлететь. Из конюшни доносился стук, брань на сварожском и команском языках. Наконец, команы выволокли пару коней. На их шеях повис, цепляясь за поводья, растрепанный, бородатый мужик.
- Оставьте мне коней, лешаки болотные! Не ваши! Не отдам! - вопил он, упрямо волочась по земле, пока один из команов не огрел его плетью по лицу. Окровавленный хозяин подворья упал на колени, зажимая ладонью рассеченную щеку. Двое молодых парней сбежали с крыльца, рванулись было на помощь, но им в грудь тут же уперлись копья. Сквозь распахнутую дверь видно было, как команы шарят в избе, осматривают перевернутый дубовый ларь. На них в бессильной ярости глядела женщина с половником в руках, словно остолбенела. Из клети, куда сунулись команы, выскочила девушка, бросилась бежать, не помня себя. Но тут же один из захватчиков ловко сделал ей подножку, ухватил за волосы. Это все за один миг увидел Стемир, въехав во двор. Пришпорив коня, бросился навстречу команам. Увидел старшего из них, сотника Таграя. Тот весело усмехался, наблюдая за бесчинствами своих воинов. У Стемира потемнело в глазах. Подлетев вскачь, он сорвал Таграя с седла, ударил с размаху о стену овина, так что посыпалась глиняная обмазка. Обмякшее тело комана скорчилось у стены. Стемир обернулся к остальным с таким лицом, что воины-кочевники невольно попятились.
- Так-то вы выполняете приказ! Вас послали на разведку, а вы грабите мирных сварожан! Клятва для вас ничего не значит! Вы все достойны казни!
Глядя на своего убитого вожака, команы собрались вместе, схватились за оружие. Один из них, выехав вперед, дерзко обратился к князю:
- Как ты посмел убить сотника Таграя?! Мы не служим сварожским князьям, нам может приказывать только наш хан!
Княжеские дружинники приблизились, готовые, если надо, защищать князя, но он поднял руку, удерживая их.
- Я внук хана Ураза, которому никто из вас не посмел бы и стремя подать! Вы сейчас оставите своих коней и вернетесь к войску пешими, повесив свои пояса на шею! И заберите труп паршивого шакала, вашего сотника!
Стемир решительно наехал на дерзкого комана, сверля его разъяренным взглядом. Левая его рука сомкнулась на рукояти меча, готовая выхватить его из ножен.
Но биться больше не потребовалось. То ли непреклонная решимость сварожского князя смутила команов, то ли напоминание о родстве его с ханским родом, - но только что нагло говоривший со Стемиром коман нехотя сполз с седла и негнущимися руками снял с себя пояс, повесил его на шею вместе с саблей. Так же сделали и остальные, оставив свою добычу. Дружинники Стемира поторапливали уличенных татей. Он отрядил десяток из них отвести преступников в становище.
Поселяне, еще не веря избавлению, глядели на воинов Стемира так, словно те сами должны были сейчас их ограбить. За спиной старшей женщины сжалась девушка. Мужчина, не отдававший коней, теперь обнимал за шею своих любимцев, настороженно глядя на приезжих. Его сыновья, вооружившись ножами для разделки мяса, стали рядом.
- Мир вам, добрые люди! Я обещаю, больше такого не повторится. Мой отец, князь Мирослав Брониславич, велел никого не притеснять.
Хозяин едва не разоренного двора только исподлобья взглянул, не спеша радоваться. С его рассеченного плетью лица стекала кровь, капая тяжелыми каплями в пыль.
- Спасибо тебе, князь, что спас нас! А только если бы твой отец не привел войско и команов, и спасать бы не пришлось. Вы, князья, между собой грызетесь, а страдаем ни за что ни про что мы!
Сказав так, мужик сжался, втянул голову в плечи, ожидая, что Стемир и с ним сейчас расправится, как с команом. Но тот лишь задумчиво проговорил:
- Моему отцу эта война нужна, чтобы объединить Сварожьи Земли, чтобы больше не было войн! А Ярополк никого не велит щадить на своем пути.
Сказал так, подал знак своим воинам и поехал прочь. Однако еще расслышал, как мужик бросил ему вслед:
- А нам дела нет, Мирослав или Ярополк! Для нас хороший князь - тот, что жить не мешает!
Часто впоследствии Стемиру вспоминались эти слова простого поселянина, смело сказавшего правду в лицо разгневанному князю. Но что он мог сделать, сам против воли втянутый в междоусобную борьбу? Запретил команам грабить. Готов был приложить все старания, чтобы поскорей одержать победу. В остальном от него зависело немногим больше, чем от простого поселянина.
Когда Стемир возвратился в становище, его встретил Агас.
- Ты умеешь покорять народ! Теперь среди команов одни гордятся тобой, а другие хотели немедленно уйти. Мне едва удалось их успокоить. Мы остаемся с вами. Но будь благодарен тому, что в тебе течет кровь Ураз-хана! Наши воины не привыкли, чтобы чужеземцы били их и заставляли ходить пешком.
Стемир презрительно усмехнулся в ответ.
- Мой дед Бронислав Великий в свое время многих команских воинов ссадил с коней! Неужели я должен был отступить, когда вижу насилие, несправедливость? Так и в сражении начнешь прятаться, как трус.
Команский вождь, положив ладонь на гриву коня, проговорил:
- Я уже сказал: среди команов рода Ураза никто не поднимет на тебя руку! Но у нас в степи есть пословица: идешь сражаться - вооружись саблей и прикройся броней, идешь говорить с людьми - вооружись здравым смыслом и прикройся доспехом осторожности!
- Ваша степная мудрость цветиста и пышна, как сама степь в разгар весны, - отозвался Стемир. - Я же предпочитаю родные леса. У нас есть такие деревья, что всю жизнь стремятся ввысь. Все свои силы, все жизненные соки тратят, чтобы подняться над всеми, прямо к солнцу! И как только вырастут выше всех - ничто не может им повредить. Бури хлещут вокруг, ломают слабые деревья, а сильные все выносят стойко. Мороз их жжет, но не может пробить их кору. Глядишь на такое дерево - и сам будто возносишься ввысь, к престолу Отца-Небо!..
Но мечты мечтами, а пока впереди была война. Ярополк с ужиной ловкостью ускользал из всех ловушек и сам наносил удары по войскам Мирослава, стоило им утратить бдительность. Несколько городов, взятых Мирославом, его родич-соперник забрал обратно. Наконец, разведка сообщила, что дедославльский князь собирает силы в плавнях Данатры - тростниковых зарослях, тянувшихся на много верст по обе стороны реки в низких, топких местах.
Двигаясь навстречу своему союзнику, яргородскому князю Предрагу, владетель Лесной Земли убедился, что Ярополк опередил его, верный своей тактике - бить врагов поодиночке, не давая им соединить силы. Надо было спешить и им. Хотя "спешить" в здешней местности было очень относительным понятием. Кони брели по колено в воде, тучи комаров роились над головами, нещадно жалили и людей, и скакунов. Копыта коней расплескивали ржавую воду, приминали высокие стебли тростника. Их преследовали заунывные крики болотных птиц, взлетавших и уплывавших прямо из-под носа. Еще не видя друг друга, но оповещаемые разведкой обо всех перемещениях, сближались три войска, готовые сойтись в братоубийственной схватке.
К князю Мирославу примчался гонец от князя Предрага.
- Приди и помоги, княже! Ярополк с тяжкой силой теснит нас в самые топи, откуда не будет выхода! На тебя наша надежда! - повторил он слова своего князя.
Мирослав сразу нашел взглядом самого даровитого из своих сыновей, на которого привык полагаться на войне.
- Стемир! Пойдешь с полком вперед, на помощь яргородцам! На сей раз одолеем Ярополка - и войне конец!..
Стемир подоспел с передовым полком, когда сражение уже вовсю кипело. Увидел яргородское войско, закрепившееся на возвышенности, окруженное почти вчетверо превосходящими силами Ярополка. Остановившись на берегу узкой речки Чернавы, Стемир как на ладони видел силы противника. Вот дедославльские дружины, под великокняжеским знаменем. Все, как один - в тяжелом вооружении, на рослых сильных конях. Видно по ним, что нынешний великий князь ничего не жалеет для своих воинов. А вот, со знаменем, где бычья голова и ключ - это туровцы, родичи Ярополка. А золотой грифон на черном поле, похож на знаки князя Градислава Драгомирича, только цвета другие, - это знак князя Келагаста Болеславича, двоюродного брата Градислава, что предал своего родича ради червлянского княжества. Тут же и команы, союзные Ярополку. Стемир видел, как, с размаху перелетев болото, в тыл яргородцам ударило... войско - не войско, скорее разношерстный сброд, в котором один не похож был на другого. Мужик в кожухе с топором лесоруба ломился в бой плечом к плечу с витязем, годным украсить собой любую дружину; заросший детина явно разбойного вида - с простоватым вчерашним селянином, будто удивленным, откуда в руках у него копье вместо лопаты; а смуглый коман - с записным прохиндеем, привычным выведывать сведения во всех городских кружалах и торгах. Оружие было не менее разнообразным, чем обличье: мечи, сабли, копья, рогатины, булавы, дубины, - кому что больше годилось. Но внешность и снаряжение разные - а в бой странные воины шли сообща, сплоченные чем-то большим, чем простая дружинная привычка. Перед ними расступались опытные воины, как перед стаей опасных зверей.
Стемиру некогда было особенно разглядывать этот странный отряд, он был уже наслышан о них. Этих людей, в самом деле собравшихся со всех Сварожьих Земель, называли бродниками, и они, прежде жившие разбоем, в последние годы стали серьезной военной силой. Говорили, что во главе их стал изгнанный яргородский князь Мечеслав, племянник и злейший враг князя Предрага... При этой мысли Стемир невесело усмехнулся. Все - чьи-то родичи, и все не могут мирно жить с родными!
Битва уже кипела вовсю. Яргородское войско выстроилось сплошной стеной из щитов, кое-как отражая натиск превосходящих сил. Но их враги уже уверены были, что победили. Стемир видел это по тому, как звучали их боевые кличи, как развевались знамена. Где-то под главным знаменем мелькнул золоченый шлем князя Ярополка. Вот и сам он выехал вперед, кричал своим воинам что-то ободряющее.
"Ах, ты думаешь, что победил, любезный двоюродный братец? - злорадно усмехнулся Стемир. - Тем больнее будет разочарование!"
И, выхватив меч, взмахнул им над головой, первым пуская коня в мелководную речку Чернаву.
- Вперед! Окончим войну! - крикнул он. За ним с громким плеском бросился весь полк, запруживая реку.
-
Ну, вот, у нас и бродники нарисовались и Мечеслав. Но Ярополк явно сильнее и опытнее своих соперников. А команы есть команы. У них свои обычаи и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. С такими союзниками и врагов не надо.
- А нам дела нет, Мирослав или Ярополк! Для нас хороший князь - тот, что жить не мешает!
Именно так.
-
Большущее спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Ну, вот, у нас и бродники нарисовались и Мечеслав. Но Ярополк явно сильнее и опытнее своих соперников. А команы есть команы. У них свои обычаи и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. С такими союзниками и врагов не надо.
- А нам дела нет, Мирослав или Ярополк! Для нас хороший князь - тот, что жить не мешает!
Именно так.
Да, здесь ряд событий перекликаются со "Сполохами над Искрой", только с другой стороны. Мечеслав пока еще за Ярополка, но скоро перебежит к его дяде. И встретится там с Радмилой...
Противник серьезный, никто не обещал, что будет легко! Но и Стемир, как будто, успел кое-чему научиться.
И команов он заставил повиноваться. А у них, конечно, обычаи своеобразные: отдельным людям на стороне противника могут искренне симпатизировать, и при этом без зазрения совести грабить остальных их соотечественников.
Передовой полк Стемира врезался в задние ряды дедославцев, и те обернулись к новому противнику. На лицах ближайших воинов еще виднелось недоумение - как их могли отвлечь от уже почти выигранного сражения, отнять заслуженную награду? Но это выражение быстро стерлось, едва они ринулись на нового врага.
На Стемира сразу наскочил могучий, как тур, воин, ударил на всем скаку ему в правый бок - Стемир едва успел подставить щит, и тот едва не расплющил ему руку. Но сам тут же свободной рукой ударил мечом в горло противнику, под кольчужный воротник. Глаза дедославца изумленно расширились, и он, булькая кровью, медленно повалился с коня.
Эх, дедославльский витязь! Не первый ты, кто не учел, что князь Стемир Сильный - левша. Не первый, и, даст Перун, не последний, кто не знает, с какой стороны обрушится на него роковой удар.
Сам же Стемир, как обычно, горячо и азартно рубясь с врагами, видел вокруг горящие боевым вдохновением лица своих соратников. Они смело шли в бой за своим вождем, вдохновляясь его мужеством, и сам воодушевляли его биться еще сильнее, еще искуснее.
А враг уже оправился от первого удивления, обернулся к воинам Лесной Земли. Тут же и яргородские полки, получив поддержку, сами перешли в наступление, потеснили противника. С их стороны трижды донесся гнусаый звук рога, означавший тревогу.
- Слышу, слышу! - проворчал Стемир, глядя, как стальной рекой текут дедославльские полки, перестраиваясь на ходу, как невообразимой пестрой толпой взмыли по склону холма отчаянные бродники, стремясь добраться до горла врага. Впереди них мчался воин в богатых доспехах, и его алый плащ бился за плечами, как пара крыл, а меч оставлял в рядах противника широкую просеку. Видел Стемир и Ярополка; тот распоряжался своими воинами, окруженный отборной дружиной телохранителей. Но сейчас Стемир не обольщался мнимой близостью врага. Его задачей было ударить первым, связать противника, пока не подоспеют основные силы. И он вел свой полк в битву, как-то отстраненно замечая, как вокруг льется кровь, корчатся на земле исколотые и изрубленные люди. "Я не могу ничего сделать для них. Для павших за родину в Ирие накрыт лучший стол. И там нет земной вражды, нет борьбы за власть".
Свою задачу в бою Стемир выполнил. Обернувшись к новому противнику, князь Ярополк и союзники увидели, что новая рать не так уж велика, и с ней легко удастся сладить. Но, едва битва закипела еще жарче прежнего, гулко заревел большой рог, заглушая все прочие звуки. И с оглушительным топотом бросилось в битву все воинство Лесной Земли. Стемир видел всех, все подробности битвы. Видел своего отца под княжеским знаменем; теперь князь Мирослав Брониславич сам повел в бой свою дружину, надеясь сегодня одержать окончательную победу. Один из дедославльских полков зашел было с тылу. Но боярин Ратибор и Карислав тут же обернулись к ним и после короткой стычки заставили отступить.
Воя по-волчьи, налетели команы. В воздухе загудели стрелы, сея смерть на расстоянии. Стемир видел Агаса, у которого на шлеме развевался багряный конский хвост. Команы сцепились с бродниками - две неистовых силы, трудно понять, кто был воинственней и свирепей.
Он видел, как столкнулись на поле боя два войска с червлянским грифином на знамени; один на черном поле, а другой - на синем. Но ненадолго: через несколько минут черный стяг вдруг заколебался, и повернул прочь, не принимая боя. Завладевший червлянским престолом князь Келагаст первым понял, что битва проиграна, и поспешно бежал. Князь Градислав Драгомирич преследовал его, но затем вернулся к остальным.
За короткое время все изменилось до неузнаваемости. Только что гордые собой дедославцы, почти уже одолевшие яргородскую рать готовые сокрушить одинокий полк Стемира, вдруг обнаружили перед собой все силы противника, с которым никак не могли справиться. Напрасно князь Ярополк метался по полю боя, пытался воодушевить самых стойких воинов, грозился страшными карами малодушным. Его полки таяли, как масло на солнце. Наконец, он со своими телохранителями сделал отчаянный бросок и вырвался из боя, обрызганный кровью, как и его люди. С ним вместе бежали и бродники. Вскоре их предводитель, князь-изгой Мечеслав, вдрызг разругается с Ярополком и перейдет на сторону победителей, приведет к ним свое разношерстное войско. Но это было еще впереди.
А здесь, где только что отбушевала битва, а теперь уцелевшие воины, как могли, заботились о раненых, встретились, гордые собой, вожди победителей: сам князь Мирослав Брониславич, его сыновья, Градислав Драгомирич, Ладомысл Приморский, Предраг Яргородский с сыном Бранимиром. Они при встрече братски обнимались и поздравляли друг друга с победой. Выслушивая донесения своих воинов, убеждались, что выиграли бой.
- Противник рассеян! Ярополк бежит, не останавливаясь! - докладывали к вечеру те, кто послан был преследовать разбитого врага.
- Бежит - значит, мы победили! - оживленно вторили союзные воины и воеводы, не сомневаясь, что эта победа будет окончательной.
- Бежит - значит, дорога на Дедославль открыта! - прошептал князь Мирослав, и глаза ему вдруг почему-то защипало от слез.
- И, значит, ты теперь великий князь, батюшка! - горделиво произнес Богуслав, вспоминая, как еще юношей мечтал об этом.
Князь Мирослав Брониславич, радостный и немного тревожный, обвел повлажневшими глазами своих воинов и союзников, тех, кто принес ему победу.
- Благодарю вас, други мои! Никогда не забуду тех, кто бился со мной вместе! Счастлив любой князь, у которого есть такие союзники!
- Мы все сделали, что могли, - отозвался князь Градислав Драгомирич, и добавил: - Но никто не сделал в этом походе больше, чем твой сын Стемир!
Мирослав отыскал взором Стемира, обнял его за плечи и вывел вперед. Стемир держался невозмутимо среди общего ликования, как будто все принимал как должное.
- Стемир! В тебе ожил воинский дар Бронислава Великого! С тобой я спокоен за будущее Сварожьих Земель! - растроганно сказал ему отец.
При этих словах Стемир заметил, как, будто от укуса осы, вздрогнул Богуслав, как нахмурились остальные братья. Карислав, самый младший и горячий из присутствующих, недовольно обратился к отцу:
- Опять все похвалы одному Стемиру, батюшка? Будь же справедлив: мы тоже сделали для тебя, что могли. Я сегодня чуть не загнал туровцев в болото, трех воинов убил сам!
Стемир остро взглянул на младшего брата.
- А ты не жалей: Ярополк-то сбежал, и может еще вернуться. Если так, то милости прошу самому водить передовой полк, торить пути к победе!
Карислав хотел ответить не менее резко, но отец обнял их обоих, едва не столкнув лбами.
- Не ссорьтесь, мальчики, ведь такой день сегодня! Дедославль лежит перед нами, уже завтра мы войдем туда! Война окончена, теперь мы заново устроим жизнь. Хватит сражений, время строить города, украшать, укреплять Сварожьи Земли, а не драться за них!
Стемир понимал намерения своего отца, однако вовсе не был уверен, что сегодняшняя победа окончательна. Но не хотел при всех возражать отцу, зная, что за любое слово могут зацепиться и неправильно его истолковать.
Зато яргородский князь Предраг, сосватавший своему сыну Радмилу, на правах родственника заметил Мирославу:
- Жаль все же, что Ярополк опять ушел! Как бы еще какой пакости не выкинул...
- А я никогда не желал племяннику смерти, - возразил Мирослав. - Мне нужно, чтобы он не занимал не по праву великое княжение, а больше ничего. Те, кто проливает родственную кровь, после смерти мерзнут в Кромешном Мире. Да и в этой жизни мне не было бы сейчас так светло на душе, если бы мои руки обагрились кровью родича.
Его сват только недоумевающе пожал плечами.
- Ты, конечно, как хочешь, Мирослав Брониславич! Что до меня, то я бы по Ярополку точно не стал плакать. Как он меня зажал, будто в клещи - только пух и перья летели! Да и Мечеслав-племянничек от меня тоже никаких родственных чувств не заслуживает.
Но князь Мирослав Брониславич торжествовал победу и считал, что может себе позволить великодушие.
- Мы уже победили! Чего нам бояться теперь? Дедославль ждет нас!
И это было правдой. На следующий день главные ворота древней столицы Сварожьих Земель отворились перед новым властелином. Он въехал в город на широкогрудой серой кобылице, глядя поверх людских голов - туда, где в прозрачной утренней дымке проступали очертания высоких, прямых, как свечи, каштанов и лип.
Сколько лет прошло с тех пор, как князь Мирослав покинул Дедославль! Целая долгая жизнь миновала. Но все-таки он вернулся сюда, законным наследником своего отца, преодолев все препятствия!
Теперь князь Мирослав взглянул вперед. На площади, на улицах кругом волновалось море людское. Тысячи мужчин, женщин, стариков, которые, пожалуй, помнили его мальчишкой, младшим княжеским сыном, и дети, забравшиеся на крыши и на деревья, чтобы лучше видеть. Богачи и бедняки. Сварожане и иноземцы, прижившиеся здесь. Тысячи глаз, тысячи ртов, которые нужно кормить, тысячи душ и разных, но почти всегда непростых историй. И за них всех отвечал теперь он, великий князь! Только теперь вдруг осознал Мирослав, насколько многолюдна столица Сварожьих Земель! Пожалуй, во всей огромной Лесной Земле людей жило меньше, чем во всем Дедославле! Невольная робость на миг овладела Мирославом. Уж не надежнее ли, как говорит его сын Стемир, было оставаться там, в краю, обязанном ему своим благосостоянием?
Но минутная нерешительность прошла так же быстро, как и мелькнула. Поднявшись над людским морем, князь Мирослав обратился к народу дедославльскому:
- Люди! Жители нашей древней столицы! Вы и так знаете, откуда я, знаете, что по праву великокняжеский престол принадлежит мне! Я же обязуюсь править по законам богов и людей, как правил мой отец, Бронислав Великий! Я окончу все смуты и не станут мстить былым своим врагам! Отныне каждый сможет спокойно жить и работать, ничего не боясь! Обещаю вам всегда чтить правду и спрвведливость!
Над головами горожан взлетел многоголосый приветственный крик. Горожане, встречая нового великого князя, бросали наземь зеленые ветки, и копыта княжеской кобылицы с хрустом ступали по ним.
Дорога вела в Гору, к священной роще и к храму всех богов. Князь Мироослав со своей свитой медленно ехали по ней, окруженные народом. На душе у нового великого князя снова стало торжественно и светло. Он понимал, конечно, что далеко не все в Дедославле ждали его, особенно среди "вятших мужей", однако верил, что, стоит только взойти на престол, а дальше уж жизнь пойдет, как нужно ему.
По обычаю его встречала у вторых, внутренних городских ворот красивая девушка, державшая в руках поднос с хлебом и солью. Мирослав взял у нее подношение и на радостях ловко, по-молодому, склонился с седла и поцеловал красавицу в зардевшуюся, как роза, щеку. В толпе кто-то зашумел, однако князь лишь усмехнулся, проезжая дальше. Кому надо порочить людей - все равно найдут повод. А он по-отечески поцеловал девушку, сверстницу его Радмилы, ничего больше не имея в виду...
А вятшие мужи - вот они уже! Ждут нового владетеля у входа в святилище, по обе стороны от красной ковровой дорожки, постеленной заранее. Одетые в шелка и аксамиты, на что им простые лен и шерсть! На пальцах перстни с драгоценными каменьями, на шеях - цепи, пуговицы на кафтанах - из золота, даже пряжки на сапогах горят на солнце. Самые богатые люди в Сварожьих Землях, большинству удельных князей до них далеко. Все они мечом или советами успели послужить не одному князю. Иных из самых старших Мирослав знал еще со времен своего отца. Они, конечно, не ожидали, что он сумеет отвоевать престол. Однако встречают, словно так и должно быть. Что ж, нужно ладить с людьми, если те готовы идти навстречу. Самые непримиримые враги ушли с Ярополком или выехали из города вовремя, пока было время.
- Государь Мирослав Брониславич! - старейший из бояр, Гостята, подал князю тяжелый золотой ключ, символизировавший власть над городом. - Наконец, дождались, законный князь наш, наследник Бронислава Великого! Прими великокняжеский венец и все знаки власти, правь нами долго и счастливо!
"Как же, ждали вы меня, пока не узнали, на чьей стороне сила! - усмехнулся Мирослав. - Но уживаться с ними придется. Бояре зависят от князя, но и князь зависит от бояр, тем более пришлый".
Бодро соскочив наземь, передав кобылицу оруженосцу, князь Мирослав прошел по расстеленной дорожке к храму всех богов. Его стены и потолок были расписаны так, что представляли Мировое Древо, на ветвях которого покоились семь небес. На своих уровнях жили ветер и облака, сияли звезды, катились по своим заоблачным колеям Солнце и Луна. На ветвях Великого Древа, в нескончаемом лесу, паслись все породы животных, ожидая своего воплощения в земном мире. Туда же, в Ирий, возносились на зиму птицы, любимицы богов, и Ярило запирал небо ключом, чтобы Морана-Зима не могла ворваться туда. Наконец, на самом вышнем небе стояли жилища и престолы богов, их сады, где радовались души праведных людей.
На алтаре, возле которого уже стоял стреноженный белый бык, были приготовлены кремень и огниво. Князь Мирослав Брониславич высек огонь и дал искорке разгореться, прежде чем, поймав ее на трут, перенес на просмоленные, переложенные соломой дрова на алтаре. Пламя быстро разгорелось, возносясь к изображенным на потолке престолам богов. Они послали свое одобрение новому великому князю.
- Да здравствует государь Мирослав Брониславич! - воскликнули собравшиеся в храме люди, когда верховный жрец возложил великокняжеский венец на седую, массивную голову бывшего владетеля Лесной Земли.
-
Ну, вот и Мирослав получил желаемое, стал Великим князем. Только в жизни не бывает ни окончательных побед, ни однозначных решений. Ярополк ушёл, а "вятшие люди" послужили уже не одному князю и в битве не участвовали. У них свои интересы, и нет им дела до разорённых деревень и уведённых в плен поселян. Сдерут три шкуры с тех кто остался, не впервой.
Он понимал, конечно, что далеко не все в Дедославле ждали его, особенно среди "вятших мужей", однако верил, что, стоит только взойти на престол, а дальше уж жизнь пойдет, как нужно ему
К старости уже пора бы и понять, что так не бывает.
-
Ну, что ж, мечты должны сбываться. Мирослав, мне кажется, давно мечтал и в Дедославль, и великим князем, хоть и не говорил поначалу. Опять же, у него законное право, хотя, оно чем дальше, тем больше заменяется правом сильного. >:( Но вот его надежды установить мир вряд ли осуществимы. Время лествичного права уходит - князей стало слишком много. Это, кстати, касается и желание Стемира, чтобы в Лесной Земле не было княжеских распрей. Пока их нет, но только потому, что князей мало. Однако, они, непременно, размножатся, и куда тогда младших сыновей девать? И не рожать тоже нельзя - запасные наследники необходимы. Как ни крути, а, чтобы распрей не было , элиту надо регулярно прореживать.
По поводу неудачного демарша Богуслава. Глупый поступок. Неужели нельзя было дождаться, когда Мирослав сядет в Дедославле, а там уже и удел себе требовать? И Стемир бы, кстати, не злился, если б Богуслав себе удел где-нибудь в Исконных Землях вытребовал - ведь не Лесную же Землю бы дробил.
Ну, а вятшие люди как всегда. С ними точно надо настороже быть.
-
Большое, как бык, спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Ну, вот и Мирослав получил желаемое, стал Великим князем. Только в жизни не бывает ни окончательных побед, ни однозначных решений. Ярополк ушёл, а "вятшие люди" послужили уже не одному князю и в битве не участвовали. У них свои интересы, и нет им дела до разорённых деревень и уведённых в плен поселян. Сдерут три шкуры с тех кто остался, не впервой.
Он понимал, конечно, что далеко не все в Дедославле ждали его, особенно среди "вятших мужей", однако верил, что, стоит только взойти на престол, а дальше уж жизнь пойдет, как нужно ему
К старости уже пора бы и понять, что так не бывает.
Да, с Ярополком еще не все закончено. И "вятшие мужи" научились приспосабливаться к любым условиям и блюсти свои интересы.
У Мирослава просто пока эйфория после победы, когда пройдет время, начнет более здраво оценивать обстановку.
А пока что ему можно осуществить и еще одну заветную мечту - о женитьбе на агайской царевне.
Ну, что ж, мечты должны сбываться. Мирослав, мне кажется, давно мечтал и в Дедославль, и великим князем, хоть и не говорил поначалу. Опять же, у него законное право, хотя, оно чем дальше, тем больше заменяется правом сильного. >:( Но вот его надежды установить мир вряд ли осуществимы. Время лествичного права уходит - князей стало слишком много. Это, кстати, касается и желание Стемира, чтобы в Лесной Земле не было княжеских распрей. Пока их нет, но только потому, что князей мало. Однако, они, непременно, размножатся, и куда тогда младших сыновей девать? И не рожать тоже нельзя - запасные наследники необходимы. Как ни крути, а, чтобы распрей не было , элиту надо регулярно прореживать.
По поводу неудачного демарша Богуслава. Глупый поступок. Неужели нельзя было дождаться, когда Мирослав сядет в Дедославле, а там уже и удел себе требовать? И Стемир бы, кстати, не злился, если б Богуслав себе удел где-нибудь в Исконных Землях вытребовал - ведь не Лесную же Землю бы дробил.
Ну, а вятшие люди как всегда. С ними точно надо настороже быть.
По лествичному праву, он в самом деле имеет право на великое княжение, как старший в роду. Пока не был им - сидел тихо.
А что и насколько получится, увидим дальше. Времена меняются, в этом отношении Стемир вернее оценивает обстановку, чем его отец. Хотя и ему далеко не все, что запланирует, удастся осуществить. А князья и в их роду непременно размножатся, как же иначе!
А верил ли Богуслав, что его отцу удастся завоевать Дедославль? Причем в ближайшие годы, так что нужно просто подождать и поработать - и все получишь честно, как заслуженную награду? Скорее всего, не верил, что дождется. Такой же нетерпеливый наследник, как и Ярополк. Тот вперед батьки в пекло дяди на великое княжение вскочил, не дожидаясь своей очереди по закону. Правда, если учесть, что он ненамного моложе Мирослава, то это оправданно - кто еще кого переживет, а если и переживешь, к тому времени состаришься. Вот и Богуслав рассуждает примерно так же.
Глава 12. Великое княжение
Стоявший рядом вместе со своими братьями Стемир видел ликование своих воинов - вполне искреннее, в отличие от дедославцев, ведь они завоевали престол своему князю. Все кругом сияли радостью ярче, чем пламя на алтаре, казалось, эту радость можно собирать пригоршнями и освещать ею жилища, ярче, чем самыми лучшими восковыми свечами. И на лицах своих братьев и союзных вождей, куда бы ни взглянул, он видел то же горячее воодушевление. Победители поднимали глаза к потолку храма, где на высшем небе ликовали праведные души, и сами взлетали, как на крыльях, на вершины успеха. И по праву: ведь они возвели на престол нового великого князя, и верили, что Мирослав Брониславич их отблагодарит.
Но сам Стемир почему-то не мог беззаботно веселиться, как если бы настал новый золотой век человечества. Ему не удавалось так легко сбросить напряжение, что-то продолжало его тревожить. Ему пока не верилось, что вперед только мир и покой. Может, из-за того, что главный враг, Ярополк Светлоярич, опять благополучно ускользнул? Да, конечно, и это тоже, но истинная причина была в другом. Разглядывая теперь великолепный храм с красочной росписью и мраморными изввяниями, увидев снова мощные Змеевы Валы и золоченые городские ворота Дедославля, он мысленно ставил рядом разоренные города, черные пепелища вокруг. Древняя сварожская столица вдруг представилась ему ненасытным золотым пауком, который висит в своей паутине и тянет соки изо всех, кто окажется вокруг, чтобы самому сохранять свой блеск и покой. И дедославльские бояре, пышно приветствующие его отца, не внушали Стемиру доверия. Предали одного князя, так же легко при случае предадут и другого. Все вокруг казалось молодому князю лживым, не внушало доверия. Отведя взор от алтаря, где в это время как раз совершали жертвоприношение заколотого быка, Стемир стал представлять, как сейчас в Лесной Земле. На ветках сосен уже, наверное, созрели красные пламенные семенные шишки. На лесных полянах, на солнечных взгорках созрела сладкая лесная земляника. А какие ясные вечерние зори в эту пору где-нибудь под Брониславлем или Залесным! Все небо окрашивается розовым и золотым, затем темнеет, наливается багрянцем, и наконец, опрокидывается в черную дышащую ночь, и звездочки блещут, словно со дна колодца. А здесь, в Исконных Землях, и закаты другие - тревожно-алые, будто в небе тоже идет война и льется кровь, они не успокаивают, а напоминают, что завтрашний день ненадежен.
Подавив тоскливый вздох, Стемир подумал о Любуше, о сыновьях. Вызвать их сюда? Пожалуй, пока не стоит, до тех пор, как они не убедятся, что здесь вполне безопасно. С куда большим удовольствием сейчас оседлал бы коня и уехал сам домой, в Лесную Землю, где его ждут. Пусть дедославцы гордятся, что их город - голова всех Сварожьих Земель, а надменные влесославцы изрекают, что, как и положено любому живому телу, голова - у них, на Верху, а остальные края называют Низовыми. Но Стемир был твердо уверен: больше всего достойна быть головой и сердцем для всех сварожан Лесная Земля. Но почему тысячи лет до сих пор было иначе?
Его блуждающий взор упал в каменную нишу в стене над алтарем, на самом почетном месте храма. Там, совсем, казалось бы, не вписываясь в его роскошную обстановку, стояла фигурка высотой примерно с локоть. Деревянная, покрытая глиной и обожженная, раскрашенная охрой и смазанная маслом до блеска, она изображала женщину с широкими бедрами и высокой грудью. Голова и лицо ее были едва намечены резцом скульптора, отнюдь не старавшегося добавить что-то от себя, а лишь прояснявшего первоначальный смысл священного изображения, каким его создали руки богов, а не людей. То была Берегиня Сварожьих Земель, знак неусыпной защиты и животворящей силы. Стемир видел ее, еще в юности побывав в Дедославле. Всякому, кто приходил в храм всех богов, жрецы с гордостью рассказывали, что Берегиня послана охранять Дедославль. Пока она находится в городе, он сохраняет свою силу в Сварожьих Землях. Самой же Берегине ничто не способно было повредить, огонь не касался ее, и руки постороннего не могли к ней прикоснуться. Никто не знал в точности, в какие времена Дедославль обрел свою защитницу. Случилось ли это еще при основателе города Хорте, внуке Сварта? Или немного позже? В конце концов, было неважно, поскольку даже самые древние летописи гласили, что Берегиня хранила Дедославль всегда. В ней была его сила.
"Вот бы эту силу - нам, в Лесную Землю!" - подумал Стемир, но додумать дальше тогда не посмел, настолько дерзкой показалась ему мысль.
После провозглашения Мирослава Брониславича великим князем, во дворце состоялся большой пир. Начавшись за полдень, он продлился далеко за полночь, и на пиру все смешались - пришедшие из Лесной Земли воины, и союзники, и дедославльские бояре, чинно усевшиеся за столом, словно тоже были победителями. Впрочем, кое-кто из них таинственно намекал на некие услуги, что позволили князю Мирославу занять престол. Правда или нет - а кто же станет возражать сотрапезникам самого великого князя?
Стемир видел своего отца - тот сидел в резном великокняжеском кресле на высоком помосте, казалось, немного охмелев, не столько от вин и медов, сколько от радости. Шел час самого большого его торжества, к которому шел всю жизнь. В его честь сегодня кричали здравицы, наперебой желали счастья.
Завидев сына, князь Мирослав позвал его сесть рядом.
- Займи и ты положенное место, сядь моей левой рукой, поскольку тебе это звание больше подходит, - пошутил он.
Проворные виночерпии налили в чаши еще золотистого меда, пахнувшего цветущими лугами. Прямо перед Стемиром очутилось серебряное блюдо с белорыбицей, зажаренной с травами, нежной, тающей во рту. Вокруг высились груды яств, и при виде них Стемир невольно удивлялся: откуда такие богатства в краю, только что пережившем войну? Когда это добили или в каких ледниках сохранили? Да уж, в Дедославле все есть! И тут же опять перед глазами вставали картины, от которых не избавишься просто так.
Наклонившись к отцу, Стемир вполголоса произнес на ухо:
- В столице изобилие, а вокруг все разорено! Кто сможет жать там, где не сеяли, потому что надо было держать оружие? Если хочешь, чтобы дедославцы полюбили тебя, прежде всего всех накорми!
Великий князь взглянул на сына совершенно трезвыми глазами, усмехнулся:
- Не заносись, Стемир! Твой старый глупый отец уже приказал доставить из Лесной Земли обозы со съестными припасами. Теперь уж позволь ему немного повеселиться в свой заветный день. Вот станешь сам великим князем - вспомнишь меня.
- Батюшка, я никогда... - смущенно пробормотал Стемир, однако отец уже не слушал его, приказал музыкантам играть.
Но даже теперь он продолжал чувствовать затаенную неудовлетворенность тем, как складывался ход вещей. Хорошо, пусть Лесная Земля спасает Дедославль от голода. Но что это за столица, которая сама себя прокормить не может? Почему все Сварожьи Земли обязаны на нее работать? И перед глазами опять представился золотой паук, висящий в середине хитро сплетенной пвутины и тянущий в ненасытную пасть все, что имеет неосторожность сунуться слишком близко. Стемиру показалось, что его отец и все они - неосторожные мухи, вздумавшие подружиться с красивым золотым пауком и сами влезшие в паутину.
А князь Мирослав праздновал свою победу, веря, что теперь уж непременно сможет все устроить наилучшим образом. Его переполняла жизненная сила, он сам себе казался помолодевшим и твердо верил, что хватит сил на все.
Один из дедославльских бояр, Доможир, ведавший сбором налогов, подняв очередную чашу за здоровье великого князя, воскликнул:
- Тебе бы, государь, в новые хороны и княгинюшку новую!
Мирослав расплылся в улыбке.
- Я сам об этом думал! Пошлю сватов в Агайю, пусть привезут мне из Зеоклеи царскую сестру, царевну Лаодику! Тогда уж отпразднуем с вами свадьбу еще богаче, чем вокняжение мое!
После этих слов пир разгорелся еще жарче. До утра хватило поздравлений и горячих пожеланий новому великому князю.
И в самом деле, едва утвердившись на престоле, князь Мирослав отправил послов в Агайю. А к середине осени вверх по Данатре поднялась ладья с золотыми знаками солнца и луны на носу, доставившая великому князю Сварожьих Земель избранную будущую супругу, царевну Лаодику.
Вернувшиеся из Агайи послы оассказывали, что царевна весело восходила на ладью, что должна была навеки отвезти ее в чужую страну, к неведомому будущему супругу. Живя затворницей во дворце брата-царя, она сильно скучала, а достойных женихов для столь высокородной девицы на всем свете было немного, так что царевне было уже под тридцать лет, хоть и все равно вдвое моложе нареченного супруга.
В окружении пышной свиты, спустилась по трапу корабля молодая женщина с завитыми каштановыми локонами, посыпанными на сгибах золотой пудрой, томная и бледная, то ли от притираний, то ли от качки и беспокойства. Ее стройную фигуру облегало платье из бирюзового шелка, струившееся изящными складками. Царевна Лаодика на миг остановилась, отыскивая своими глазами цвета морской волны, подведенными черной краской, того, кто должен был стать ее супругом.
Князь Мирослав Брониславич, залюбовавшись своей невестой, подал ей руку у трапа помогая ступить на берег Сварожьих Земель. Лаодика очаровательно улыбнулась. Она, конечно, успела разглядеть седые волосы и уже порядком огрузневшую с годами фигуру будущего супруга. Но руки, которыми он ловко ее придержал, были сильны, а глаза по-молодому блестели... А главное - она будет правительницей огромной страны, богатством не уступающей Агайе, а пространством ее заметно превосходящей!
- Благополучно ли было плавание, госпожа моя? - обратился к ней князь Мирослав на агайском языке.
Она вскинула свои нездешние глаза.
- О, я немного уже учить... учусь говорить по-сварожски! Я счастлива прибыть в мою новую страну! - чужеземный говор добавил голосу царевны очаровательную хрипотцу.
Боярин Истослав, ездивший в Агайю сватом, доверительно проговорил:
- Царевна... то есть, будущая великая княгиня Лаодика удивительно способна к постижению наук! Не так уж долго продолжалась подготовка к путешествию, но за это время ее высочество уже научилась свободно говорить по-сварожски!
Свитские великого князя рукоплескали своей будущей госпоже.
С царевной Лаодикой приехали ее прислужницы - целая свита изящных, ухоженных женщин, похожих в пестрых чужеземных нарядах на стайку ярких бабочек. За ними следовала мужская прислуга. Как видно, Лаодика взяла с собой в Сварожьи Земли все свое привычное окружение. Причал наполнился звуками чужеземной речи. Впрочем, при дворе сварожских князей нередко имели дело с агайскими послами и торговцами, и большинство присутствующих могли связно объясняться с приехавшими.
Отдельно от всех, вроде бы, среди слуг, но сам по себе, не смешиваясь с остальными, шел мужчина неопределенного возраста, черноволосый, но с седой бородой, очень смуглый, в черной тунике и вышитой звездами мантии. Он двигался совершенно бесшумно, точно кот. Едва взгляд Стемира задержался на этом человеке, как тот оглянулся и устремил на княжеского сына пронзительный взор темных, как ночь, глаз. Стемир оцепенел на мгновение, по всему телу пробежала ледяная дрожь, волосы стали дыбом, непривычный, небывалый страх охватил его. Ему показалось, что чей-то посторонний взгляд видит его насквозь, узнает его самые сокровенные мысли, читает их, как старинную книгу.
Но Стемир не привык уступать никому на свете. В чужом вторжении он, не задумываясь, ощутил угрозу. И, как бывало в сражениях, в нем проснулась ярость. Внешне он оставался совершенно спокоен, но представил себе щит и загородил путь тому, кто непрошено влез к нему в голову. "Убирайся прочь! Ты мне ничего не сделаешь! У тебя нет надо мной власти!"
Под бешеным взором Стемира, агайец поспешно отвернулся, побледнев и нахмурившись, словно у него внезапно заболела голова.
- Кто это еще? - осведомился Стемир у боярина Истослава.
Тот отвечал, почему-то понизив голос:
- Прорицатель и звездочет на службе у царевны! В Агайе прорицательское искусство в большой моде. Все знатные вельможи и придворные дамы совещаются с гадателями, составляют гороскопы. Сам царь ни одного важного решения не принимает без совета прорицателей. А этот считается одним из лучших. Он сведущ в разных науках, между прочим, и сварожскую речь понимает, как родную. Отзывается на имя Клеандр.
Стемир покачал головой.
- Слишком знаменитое имя для человека, вышедшего из мрака ("Клеандр" по-агайски означало "знаменитый человек"). Только колдуна нам всем здесь еще и не хватало!
- Я просто так тебя предупредил, княже, - осторожно произнес боярин. - А ты делай, что сочтешь нужным.
- Да что уж тут сделаешь, - вздохнул Стемир, глядя, как его отец с царевной Лаодикой садятся в повозку, чтобы ехать в святилище Лады.
Свадьба и впрямь удалась пышная. Никто из старейших жителей Дедославля не видел такой, а значит - и никто в Сварожьих Землях. Новобрачные облачились в царские мантии из пурпурного шелка, под стать обычаям агайского двора. Рядом с молодой супругой князь Мирослав Брониславич, казалось, помолодел на двадцать лет, и в самом деле выглядел еще видным мужчиной.
Когда они с первой звездой удалились в спальню, оставив пирующих гостей, новая княгиня воскликнула на ломаном сварожско-агайском языке:
- Рада быть твоей женой, государь! Предсказал мне ученый муж Клеандр, что я рожу тебе трех сыновей, и один из них в свой черед станет великим князем сварожским!
И Мирослав, обнимая необыкновенную, похожую на редкий цветок женщину, сумел ей доказать, что вовсе еще не постарел - и в ту ночь, и в последующие, что у них были. За шесть лет брака княгиня Лаодика вправду родит ему троих сыновей: Звенислава, Добролика, и, наконец, самого младшего - Станислава.
-
Сбылась мечта Мирослава: в Исконные Земли вернулся, великим князем стал, женился на агайской царевне. Вот только не омрачит ли его жизнь очередной раз Ярополк. Зря его упустили. И колдун этот агайский какое-то нехорошее впечатление производит. А Стемир молодец, сумел его ущучить.
-
Сбылись мечты Мирослава. Но сыновья Лаодики - это впереди, а не пора ли Стемиру в Лесную землю вернуться? В Дедославле ему не место, он сам это чувствует.
-
А этот Клеандр, похоже, имеет способности. При том, сколько у Мирослава сыновей, угадать, что и до сыновей Лаодики дойдёт очередь, и правда, непросто. Вот только, не попытается ли Лаодика скорейшему наступлению их очереди лично поспособствовать? Ну, а что? Раз, всё равно, суждено. Или наоборот? Раз суждено, то можно успокоиться и ничего не делать?
Стемиру этот Клеандр сразу не понравился, и, наверняка, это взаимно. И, думаю, в дальнейшем эта антипатия только усилится.
Правда, Стемиру, похоже, в принципе, не нравится всё, что не Лесная Земля. Даже закаты в Исконных Землях ему не такие ;D
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Сбылась мечта Мирослава: в Исконные Земли вернулся, великим князем стал, женился на агайской царевне. Вот только не омрачит ли его жизнь очередной раз Ярополк. Зря его упустили. И колдун этот агайский какое-то нехорошее впечатление производит. А Стемир молодец, сумел его ущучить.
Мечты должны сбываться!
Впрочем, с Ярополком придется побороться еще.
Клеандр изучал тех, с кем придется иметь дело в Сварожьих Землях. Но Стемир не захотел, чтобы кто-то читал его мысли.
Сбылись мечты Мирослава. Но сыновья Лаодики - это впереди, а не пора ли Стемиру в Лесную землю вернуться? В Дедославле ему не место, он сам это чувствует.
Если бы ему так просто было уехать! Вряд ли его отпустит отец. Уже великим княжением ему угрожал.
А этот Клеандр, похоже, имеет способности. При том, сколько у Мирослава сыновей, угадать, что и до сыновей Лаодики дойдёт очередь, и правда, непросто. Вот только, не попытается ли Лаодика скорейшему наступлению их очереди лично поспособствовать? Ну, а что? Раз, всё равно, суждено. Или наоборот? Раз суждено, то можно успокоиться и ничего не делать?
Стемиру этот Клеандр сразу не понравился, и, наверняка, это взаимно. И, думаю, в дальнейшем эта антипатия только усилится.
Правда, Стемиру, похоже, в принципе, не нравится всё, что не Лесная Земля. Даже закаты в Исконных Землях ему не такие ;D
Клеандр точно определенные способности имеет.
А со сварожской системой наследования возможно все что угодно. В чем-то младшим сыном может даже оказаться удобнее быть. Когда старшие братья годятся тебе в отцы, ты их наверняка переживешь, и времени останется еще достаточно. А по рангу окажешься равен им, впереди племянников. На практике, конечно, по-разному бывает.
У Лаодики впоследствии будут достаточно сложные отношения со Стемиром. И Клеандр, вероятно, постарается ей способствовать (хотя он, скорее всего, должен знать итоговый результат).
Учтите, что Стемир приехал в Исконные Земли не по своей воле. Насчет закатов, конечно, "каждое лыко в строку". Но его мнения по поводу политики обоснованы.
После того, как его отец стал великим князем, Стемир просил отпустить его в Лесную Землю, но напрасно. Князь Мирослав хотел, чтобы его сыновья оставались всегда под рукой.
- Вы мне нужнее здесь, чем в Лесной Земле! Там ничего важного не происходит. А здесь, в Дедославле, стягиваются все нити управления, отсюда во все стороны рассылаются приказы, здесь живут самые влиятельные люди Сварожьих Земель. И мне здесь необходима твоя помощь, Стемир!
И он нехотя повиновался отцу, вникая в заботы чужого и нелюбимого края. Отец дал ему в управление город Бронницу в семидесяти верстах от Дедославля. Этот город, разоренный и сгоревший во время войны с Ярополком, теперь был отстроен заново и становился одним из оплотов власти Мирослава, его сторожевой крепостью. В других городах ниже по Данатре сидели братья Стемира, охраняя полуденную границу от затаившегося в своих родовых землях противника.
Вскоре после женитьбы великого князя, точно громом поразило печальное известие: скончался его старший сын Богуслав! Внезапная болезнь скосила его нежданно и негаданно для всех. Князь Мирослав, уже знавший, что вторая жена должна родить ему сына, для своего первенца ничего не мог сделать. Только похоронить его прах в урне из белого с золотом мрамора в княжеской усыпальнице Дедославля, рядом с останками Бронислава Великого и многих его родичей.
Стемира тоже не меньше поразила смерть брата. Приехав на похороны, он вместе с отцом подолгу вспоминали Богуслава. Теперь не имело значения то, что когда-то бывало между ними. Думалось, что и нетерпеливость Богуслава, его желание поскорей получить власть вызваны были тем, что ему предстояло прожить недолго, и, если не он сам, то его дух и тело предчувствовали это. Стемиру почему-то вспоминался теперь момент из раннего детства: как они, младшие братья, сперва не решались скатываться с высокой ледяной горки. Тогда Богуслав, раскрасневшийся на морозе, с блестящими от радости глазами, красиво съехал с нее на ногах, даже не покачнувшись. И победно улыбнулся младшим братьям, приглашая их не отставать...
Как бы там ни было, Богуслава уже не вернуть. Его вдова с двумя маленькими сыновьями уехала в Лесную Землю, и их семья на много лет оставалась в безвестности. Старшим из Мирославичей остался Стемир. Теперь уж ему никак было не дождаться от отца дозволения идти своим путем.
Прожив в Исконных Землях больше года, он внимательно приглядывался к здешней жизни. Простые люди, в общем, жили, как везде, занимаясь своими насущными заботами, и просили богов об уверенности в завтрашнем дне, чтобы их жизнь не изменилась в худшую сторону. Что же до "вятших мужей" Дедославля, то Стемир не раз замечал, что они едва терпят пришельцев из Лесной Земли. За их показной любезностью скрывалась затаенная неприязнь к пришлым "голодранцам" из Лесной Земли. Те, кто считал себя хозяевами столицы, представляли, что люди нового великого князя пришли грабить их, хотя князь Мирослав Брониславич ко всем относился одинаково. Об этом Стемир тоже говорил отцу, но безрезультатно.
- Пойми, батюшка: мы чужие для них! Ты целую жизнь провел в Лесной Земле, Дедославль о тебе давно позабыл. Бояре тебя признали, но я не удивлюсь, если иные из них до сих пор связаны с Ярополком. Его, что ни говори, здесь хорошо знают, он обогащал дедославльских господ, разоряя чужие владения. У него и бояр общие враги. И первый из них - ты, батюшка!
Князь Мирослав долго сидел молча, задумчиво склонив крупную голову. Вдруг решительно взглянул на сына, словно сбросил оцепенение.
- Иногда и мне кажется, будто княжества наши - как льдины на реке, трещат и расходятся в разные стороны, все дальше и дальше. В Исконных Землях смотрят на приезжих из Лесной Земли, как на каких-то подозрительных чужеземцев, а те не любят их, а влесославцы надо всеми задирают нос. Но я для того и пришел в Дедославль, чтобы заново объединить людей, напомнить все, что они - сварожане, от общего корня. Ты-то, сын мой, теперь видишь, что здесь живут такие же люди, и не меньше других заслуживают счастья?
- Вижу, - проговорил Стемир. Но, соглашаясь с отцом в главном, все же не мог понять его слепого пристрастия к Дедославлю. Для него этот город олицетворялся именно "Горой" - собранием "вятших мужей", надменных и жадных, заботящихся только о своих интересах. А простым горожанам, как он успел убедиться, и самим несладко приходилось от произвола власть имущих.
В том, что в Дедославле еще сохранился чистый, неиспорченный дух свободного человека, Стемир убедился случайно, как чаще всего и приходят знамения богов и их посланцы.
Однажды он приехал в Дедославль к мастеру-оружейнику Полюду, заказать ему новую броню, чтобы была прочной и вместе с тем легкой. могла сдержать рубящий удар меча и не отягощала в бою движений. Въехав во двор мастера, услышал доносящиеся из кузницы крики и ругань. Сделав знак своим свитским молчать, сам спешился и подошел поближе.
Сквозь полуоткрытую дверь кузницы, где в горне таинственно мерцало рыжее пламя, видны были двое. Сам мастер-оружейник, гневно размахивая руками, отчитывал молодого парня-молотобойца, обнаженного до пояса, в длинном кожаном фартуке, ростом на две головы выше него, широкоплечего и мускулистого, хотя круглое чистое лицо выглядело еще совсем мальчишеским.
- Куда делась золотая гривна воеводы Клыча? А? Отвечай, Медведко, как на духу: ты ее спрятал?
- Не я! - парень переминался с ноги на ногу, неловко чувствуя себя под обвинением, но без тени стыда или опаски.
Мастер-оружейник тяжело вздохнул, опустил руки. Сменил тон на просительный, почти умоляющий:
- Медведко, если ты припрятал гривну, верни, пока не поздно, охальник бесстыжий! Ты понимаешь, что такое боярская золотая гривна, самим князем подаренная? Если она не найдется, боярин Клыч мою мастерскую продаст, и меня закупом сделает со всей семьей, а тебя повесит, как татя! Если ты вернешь, я никому не скажу. Дурь мальчишеская на многое толкает...
Румяное простоватое лицо юноши исказилось от обиды, уголки губ дрогнули. Но глядел он на хозяина смело, не так, как смотрит виновный в чем-либо.
- Дядько Полюд, ну не знаю я, где гривна, куда она пропала! Когда ее принесли, тут все приказчики боярина Доможира крутились... Впрочем, я не ручаюсь! Дядько Полюд, как ты можешь меня винить? Ведь я с малолетства у тебя. Хоть раз я украл хотя бы кружку молока или кусок хлеба?
Кузнец кашлянул сердито и смущенно.
- Сам ты напомнил: я тебя, сироту, вырастил как своего сына. Вон какой вымахал, настоящий Медведко! Я тебя и к ремеслу приставил. Был бы ты поумней, сам мог бы оружейником сделаться, а так - будешь вечно жариться у горна.
Парень совсем по-детски шмыгнул носом.
- Скучно мне в кузнице, дядько Полюд! Я бы хотел воином быть в княжеской дружине. Силы мне хватит, все говорят...
Оружейник с досадой взглянул на молотобойца.
- Дурень! Если вся молодежь по дружинам разбредется, кто работать станет? Да еще и князь-то не наш, пришлый! Пусть уж за него людишки из Лесной Земли сражаются, коли им больше делать нечего. А у тебя верное ремесло в руках! Если ты гривну взял, чтобы снарядиться в дружину - даже и не думай! Не пущу!
- Да не брал я! - отчаянно завопил Медведко, вовсе выйдя из себя. Сквозь обычную почтительность к старшему, на его лице проступило нечто большее, несокрушимая убежденность в своей правоте. - И самому воеводе скажу, что не брал! И на суде, хоть великому князю в лицо!
Полюд горько усмехнулся.
- Как доказывать станешь, когда люди воеводы Клыча сюда явятся, батогами нас погонят, как свиней?
Медведко думал лишь мгновение. Затаившийся за дверью Стемир, которого оба разгоряченных спорщика не замечали, разглядел, как простое лицо паренька запылало воодушевлением, преобразилось, сделалось строгим и красивым. Такие лица князь видел у воинов, идущих в неравный бой. Еще не зная, что сделает Медведко, он понял, что тот способен на многое.
А юноша бросил в горн кузнечные клещи. Подождал, пока они раскалятся и нальются жарким яхонтовым блеском. Затем очертил перед собой знак громового колеса, не сводя глаз с огня.
- Перуне Сварожич, ты - владыка не только небесного огня, но и земного, что служит на благо человеку! Ты видишь мое сердце! Если я вправду невиновен в том, в чем меня обвиняют - позволь мне без вреда достать клещи из горна!
И, сотворив молитву, сунул обе руки по локоть в пылающий горн, от которого шел жар на всю кузницу. Полюд страшно закричал. Какое-то мгновение среди сияющего пламени темнели руки Медведки. Но вот он достал раскаленные клещи и пошевелил пальцами. Обе руки были совершенно здоровы. Тяжелые, длинные, с широкими, как лопаты, ладонями, привыкшими к тяжелой работе, способные согнуть и разогнуть подкову. На них виднелись следы от старых ожогов, но ни малейшего признака новых, разве что побагровели от жара, что должен был за миг сжечь их, и сами кости превратить в пепел.
Медведко бросил раскаленные клещи в ведро с водой, и медленно обернулся к хозяину. Тот испуганно ахнул.
- Медведко! Медведушко, как ты?.. Зачем же так?.. Ну верю я, верю, что ты не брал этой проклятущей гривны! Зачем же... Руки-то... Я думал...
- Целы руки, - тихо ответил юноша. - Я знал, что невиновен. И воеводе то же скажу. И князю.
В это мгновение Стемир, не скрываясь более, вошел в кузницу. Он тоже не мог скрыть изумления перед поступком Медведки.
- Считай, что ты уже сказал! Князь здесь. И готов ручаться за тебя, Медведко!
Оружейник и его подручный замерли, ошеломленные, затем поклонились князю.
- Государь! Стемир Мирославич! Если б мы знали, что сын великого князя приедет к нам...
- Мне полезно было увидеть это, - отвечал Стемир. И обернулся к Медведке: - Так значит, хочешь быть воином? Я могу взять тебя в дружину!
В голубых глазах парня блеснула радость. Но тут же он обернулся к своему хозяину. Восстановив свою невиновность, он опять сделался послушным, привыкшим жить с оглядкой на старших.
- Отпусти меня, а, дядько Полюд! - жалобно протянул он.
Мастер переводил взор то на князя, то на своего воспитанника, то нерешительно теребил край своего фартука. Наконец, сдался, махнул рукой.
- Ладно уж, ступай! Может, тебе там и лучше, коли ты такой бешеный, - и подтолкнул Медведку в спину: - Благодари князя Стемира, что хочет тебя взять!
Парень поклонился в пояс, произнес, густо краснея от смущения:
- Благодарю тебя, государь, за оказанную честь!
- Сам себя благодари, - ласково отозвался Стемир. - Я убедился, что ты достоин доверия!
Он достал из кошеля две золотых гривны и передал кузнецу.
- Одну вернешь воеводе Клычу, чтобы ничего не взыскивал с тебя. А вторая - мой выкуп за Медведку. Обряди его в дружину как следует, ведь немало он, должно быть, поработал на тебя с детства.
- Это точно, что немало! Жаль даже отпускать его, непутевого; ну да ничего, как ты велишь, княже, все устроим, - обещал Полюд. - Главное, чтобы Медведко тебя не подвел!
- В том, кто готов за правду положить руки в огонь, я не сомневаюсь! - заверил его Стемир. - Хотел бы я, чтобы все "вятшие мужи" в Сварожьих Землях хоть немного похожи были на этого молодца!
Встреча с Медведкой и вправду заставила его задуматься. Как это получается, что отвага и честное сердце чаще встречаются среди простых воинов и даже смердов, нежели среди бояр, которых воспитывают ради ратных подвигов? Среди простых воинов, что повидал он в походах, все делали, что в их силах, тогда как "вятшие мужи" куда менее надежны, особенно в Дедославле. Как это получается? Может, у истоков каждого боярского рода и стоял некогда свой храбрый и беззаветный Медведко, да вот потомки не всегда родятся в предков. Со временем, обрастя богатствами и почестями, как осенние кабаны жиром, правнуки тех, кто заслужил боярство своими подвигами, стали гораздо больше думать о себе, чем о любом деле. Но тогда почему князь обязан полагаться на тех, кто родился в нужных семьях, а не на тех, кого хорошо знает и может доверять? Неужели так мала на самом деле его власть, что он даже соратников себе не может выбрать?
Эти замыслы увлекали Стемира дальше, но он понимал, что отцу не объяснишь того, что он задумал. Да и вообще, в Дедославле их не осуществить. Вот в Лесной Земле, где бояре не так сильны и богаты, чтобы противостоять княжеской власти, - там он сможет выдвинуть тех, кто надежен и верен ему! Но когда теперь вырвешься в Лесную Землю?
А пока что в Дедославле чутко следили за Белотурским княжеством, где поселился после своего поражения бывший великий князь Ярополк. Что он не смирится со своей неудачей - ясно было и без советов агайского прорицателя Клеандра. Когда дошли слухи, что Ярополк вновь собирает войска, никто не сомневался, что тот пойдет на Дедославль. Там укрепляли крепостные башни, чинили обветшавшие с годами Змеевы Валы, готовились встретить врага на подступах к столице.
Но Ярополк нежданно-негаданно двинулся на полунощь и восход, дошел до верховьев Великой реки и ринулся в не подозревавшую ничего Лесную Землю. Видимо, он хотел лишить своего дядю его надежного оплота. Кроме того, его подстрекали бежавшие из Дедославля бояре, кипевшие злобой на Мирослава, раздавшего их владения своим сподвижникам. Они внушили Ярополку, что ответ должен быть равным: отнятая земля - за отнятую землю. Как бы там ни было, он вторгся в Лесную Землю со всей яростью чужеземного завоевателя. Его войска жгли города и села, топтали чужие поля, угоняли в плен всех, кого могли схватить.
-
Вот и повод вернуться в Лесную Землю. Жаль, что такой горький.
Размышления Стемира о боярах и простолюдинах во многом справедливы, но как их применить на практике? Отменить наследственное боярство уже не выйдет. Заменить старых бояр новыми? И так в каждом поколении? Много ли будет толка, непонятно, а врагов наживёшь предостаточно. Да и во власти ли князя так радикально изменить сложившийся порядок?
-
Повод вернуться, конечно, есть, да с Мирославом трудно договориться. Он будет держаться за Дедославль. А Ярополк, каким бы он не был, неплохо соображает, да и бояре его тоже советы дают очень "дельные". С Дедославлем ещё бороться надо, сколько войска уложить придётся, а тут такой подарок. Забирай и властвуй.
-
Эх, чувствую, зря Ярополк это сделал. Стемир такого точно не простит.
Что-то мне это кажется подозрительным. Приехала агайская принцесса - и почти сразу умер Богуслав. С одной стороны, всякое бывает, и насчёт преимущества для младших сыновей вы правы, но она могла поначалу не разобраться в сварожских обычаях.
-
Огромное спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Вот и повод вернуться в Лесную Землю. Жаль, что такой горький.
Размышления Стемира о боярах и простолюдинах во многом справедливы, но как их применить на практике? Отменить наследственное боярство уже не выйдет. Заменить старых бояр новыми? И так в каждом поколении? Много ли будет толка, непонятно, а врагов наживёшь предостаточно. Да и во власти ли князя так радикально изменить сложившийся порядок?
Вернутся ли они туда? И если да - то окончательно ли?
Не так-то просто, конечно, но Стемир впоследствии будет полагаться не на самых родовитых и богатых, а на тех, что преданы будут лично ему. Происходить все это действительно будет далеко не просто. Впрочем, до тех событий еще далеко.
Повод вернуться, конечно, есть, да с Мирославом трудно договориться. Он будет держаться за Дедославль. А Ярополк, каким бы он не был, неплохо соображает, да и бояре его тоже советы дают очень "дельные". С Дедославлем ещё бороться надо, сколько войска уложить придётся, а тут такой подарок. Забирай и властвуй.
Да, Мирослав не захочет так просто отступиться от великого княжения. Значит, новая война.
А Ярополк обделен совестью, но не военными дарованиями. Дальше увидим, что ему удастся сделать. И еще некоторых давно не светившихся перслнажей встретим.
Эх, чувствую, зря Ярополк это сделал. Стемир такого точно не простит.
Что-то мне это кажется подозрительным. Приехала агайская принцесса - и почти сразу умер Богуслав. С одной стороны, всякое бывает, и насчёт преимущества для младших сыновей вы правы, но она могла поначалу не разобраться в сварожских обычаях.
Стемир точно не простит! Вопрос, кому за все платить придется? Князья сводят счеты не один на один.
Нет, не думаю, чтобы Лаодика была виновна в смерти Богуслава. Он тоже, как и прочие братья, жил в каком-то из городов под Дедославлем, ей бы до него добраться было затруднительно. Да и, пожелай она устранить пасынков, ей бы тот же Клеандр, скорее всего, указал бы на Стемира, как на более опасного.
В любом случае, больше таких совпадений не будет с ней связано.
Глава 13. Новые междоусобицы
Город Божедаров-Лесной, в верховьях Великой реки, дедославцы осаждали целых восемь дней. Там воеводствовали родственники князя Стемира - Ярий и Белян Вепровичи. Эта крепость была поручена им неспроста: в ней хранилась часть княжеской казны, которую предполагалось весной отправить на ладьях в Дедославль. Однако тот сам явился сюда непрошенным.
От сильного мороза дыхание защитников городской стены клубилось паром, оседало вниз инеем. Воины притопывали ногами в теплых валенках, сжимали и разжимали пальцы, стынущие даже сквозь рукавицы. Железо их доспехов поседело от холода, его стылая тяжесть ощущалась даже сквозь плотный кожух и нижнюю одежду.
Уже темнело, и на стене зажгли факелы. Они чадили на ветру, не желая гореть, и давали слишком мало света, чтобы как следует разглядеть дедославцев, столпившихся внизу, у ворот. Видно было, как они подтаскивают таран - огромную дубину, окованную в виде головы барана, которым с неимоверным усилием раскачивали два десятка человек.
Со стоявшего поблизости дерева взлетели несколько ворон, закружились над крепостью, зловеще каркая. Где-то за лесом поднялось зарево, невероятное в этом мире зимы, где оставались только белое и черное.
- Жгут, стервецы, очередную деревню, - прохрипел один из воинов на стене. - Где же это? В Сосновой? Или дальше, в Заовражной?
Из поварни поднялась на стену, кутаясь в шерстяной платок, стряпуха, еще молодая полногрудая женщина, сама похожая на сдобный, высоко взошедший пирог. На стене сторожил ее муж, и она бросилась искать его. Нашла, прижалась теплой щекой к заиндевевшему на морозе кожуху. Глядела, не отрываясь, на полыхающее за лесом зарево.
- Ой, что это? Неужто свои же сварожане своих жгут? Как их Мать-Земля еще носит, почему они не провалятся в Кромешный Мир?
- Какие они сварожане? Грабители, тати! Никакой враг в Лесную Землю не приходил, они первые! - зло сплюнул в снег сотник Крук, старший в ночной страже.
В это время внизу раздался сильный грохот, и вся крепость содрогнулась. Кованые дубовые ворота, сколоченные из нескольких слоев уложенной крест-накрест древесины, затрещали, одна из железных скоб отошла. А внизу уже снова готовились бить, пока не проломят ворота.
На стену поднялись в полном вооружении братья Вепровичи. Увидели в свете факелов, что творится внизу. Белян страшно побледнел, схватил в руки лук, натянул тетиву.
- Стреляйте! Бейте дедославльских выродков! Не пустим их к воротам!
Послушавшись приказа воеводы, стражи тоже принялись садить стрелы, а другие подавали факелы, чтобы им целить в темноте метко. Но стрелять почти прямо вниз неудобно, а таранщики были все хорошо защищены. Несколько человек были ранены, но остальные снова ударили в загудевшие, затрещавшие ворота. Было ясно, что они долго не выдержат. При свете факелов было видно, как при каждом ударе от дубовых створ откалываются крупные щепы, отслаивается обшивка.
Ярий, хромая - три дня назад во время вылазки дедославльская стрела задела ему ногу, - взглянул вниз, закрываясь щитом. Лицо его в свете факелов сделалось суровым, почти страшным. Все последние дни он спал не больше любого воина, и теперь под глазами пролегли большие темные круги. Стиснув зубы, Ярий произнес отрывисто:
- Нам не удержать город! Божедаров падет. Кто хочет спастись - готовьтесь уйти с нами через час, потайным ходом.
Воины на стене с ненавистью глядели вниз. Одни ругались на чем свет стоит, другие мрачно примолкли. Княжьим и боярским дружинникам, конечно, есть куда идти. А как быть местным жителям, у которых дома жены, дети, старики-родители, нажитое имущество, что жаль бросать? Как увезти всех и все, да еще среди зимы, когда в лесу деревья трещат от мороза? Тоскливо и жутко становилось на душе у каждого.
Белян широко распахнутыми глазами уставился на брата, словно надеялся, что тот скажет что-нибудь иное.
- Как же сдать город? Что скажет великий князь?
- А ты знаешь способ его отстоять? - рыкнул Ярий, указав на таран, все сильнее бьющий в прогибавшиеся под напором ворота. - Мы сделали, что могли! Пошли в крепость, Белян!
Подставив плечо хромавшему сильней обычного брату, младший Вепрович направился с ним в крепость. Там в этот день хозяйничали только их люди. Ярий распорядился всех остальных послать на стены. Но никто тогда не задумался, зачем ему это надо.
В крепости суетились, как муравьи, боярские слуги, перетаскивали к потайному ходу и дальше, за пределы города, тяжелые мешки и лари, торопились, подбадривали друг друга. Ярий, держа брата под руку, спустился по длинной винтовой лестнице в подвал, где укладывали княжеские сокровища, чтобы захватить с собой. Здесь в ларях лежали россыпями чеканные золотые и серебряные монеты. Небрежно громоздились, точно репки в погребе у смерда, разноцветные самоцветы: топазы, аметисты, яхонты, смарагды, агаты и многие другие. Свет факелов причудливо дробился в их алых, золотых, синих, прозрачно-голубых, лиловых, зеленых, черных гранях, создавая вокруг настоящую многоцветную радугу. На нитях был нанизан жемчуг и алатырь, иные такие низки достигали пяти локтей в длину. В изящных ларцах дремали драгоценности, чья изящная отделка многократно превосходила цену золота и каменьев. Стояли на полках золотые серебряные чаши, кубки, подносы. Здесь же были богато украшенные шлемы, нагрудники, нарукавники. На стенах развешано было драгоценное оружие.
Ярий выбрал себе нож с белой рукоятью из зверегоровой кости, усеянной золотыми зернышками. Полюбовавшись им, сунул за пояс.
- Это я возьму на память. А остальное отвезут в мою вотчину, в Отрадное!.. Шевелитесь, лентяи! - прикрикнул он на слуг, таскавших драгоценности. - Скорей! Скоро здесь будут дедославцы!
Только тут до Беляна дошло, что задумал брат. Он схватил его за руку, еще не смея поверить.
- Ярий, ты что? - он понизил голос, не решаясь произнесли вслух: - Великого князя хочешь обокрасть?
Старший Вепрович обернулся с горящими от жадности глазами, и Беляну вновь показалось, будто перед ним не родной брат, а какой-то совсем чужой и опасный человек.
- Ну что глядишь, будто не узнаешь? - усмехнулся Ярий. - Мы с тобой будем богаче всех в Лесной Земле! Надо же себя вознаградить за то, что восемь дней держали осаду, за все наши труды, за рану мою!
- Но княжеская казна! За такое головы не сносить! - Белян замотал головой, словно не верил, прочно ли она еще держится на плечах. - Ты думаешь, нас Стемир спасет, если выяснится? Нет: он строг, отречется от родства с преступниками.
- Ну хватит причитать, как над покойником! Не выяснится, если будем умнее! Люди все свои, надежные. Все решат, что казну увезли дедославцы - кому же более?
- Ох, Ярий! - младший брат глухо простонал, обреченно оглядывая опустевший подвал. - Лучше бы нам служить честно! Ну чего, скажи, тебе не хватает, чтобы красть?
Старший брат насмешливо выпятил толстые губы.
- Ха! Ты думаешь, я один среди бояр наживаюсь, как могу? Иные из них такие достатки нажили, что мне и не снилось до сих пор! Вон, покойный Судислав завещал раздать в святилища тысячу золотых гривен. Это наверняка малая часть, а сколько он оставил сыну и внукам?..
- Он эти куны заработал, а не крал того, что ему доверили, - упрямо произнес Белян.
- Да кто из бояр отказался бы поживиться, когда открывается такая чудесная возможность? Ни один бы не устоял! Разве что из трусости, у кого сердце заячье! Ни один! - слышишь, братец! - ни один человек не откажется от больших кун, когда можно их взять при наименьшей опасности!
Вот теперь Белян понял точно, что выбора у него нет. Брат не передумает. И он невольно становится его сообщником, таким же вором и татем. По одну сторону - старший брат, которого он привык слушаться с детства, а по другую - Любуша, Стемир, который тоже был всю жизнь все равно что братом, сам князь Мирослав Брониславич, воспитавший их, Вепровичей. За что ему, Беляну, разрываться между ними?!
Будто подслушав, о чем думает брат, Ярий толкнул его в бок.
- Ну, что скажешь? Ты со мной? Или, может, проявишь себя верным подданным, донесешь, где искать пропавшую казну?
Белян поднял на него взгляд, полный укоризны.
- Что ты, брат! Разве могу я тебя предать?!
Ярий порывисто обнял его.
- Не обижайся! Я знаю, что могу на тебя положиться во всем. Теперь веди себя как всегда - и никто ни о чем не узнает!
Они пошли по опустевшему переходу, ведущему все ниже, в сторону реки. неся факел, Белян с тревогой заметил за поясом у брата нож, поблескивающий золотыми самородками.
- Сам будь осторожнее! - посоветовал он. - Это ведь нож Стемира. Ему подарил его князь Градислав Драгомирич перед походом в Исконные Земли, а Стемир оставил нож в княжеской оружейной. Если он увидит его, все поймет!
- Ему я нож не покажу, не настолько глуп! А себе оставлю как память, - Ярий вынул нож и покрутил, любуясь яркими вспышками золота на белой гладкой, как снег, рукояти.
Братья вышли на берег реки, за городской стеной. Здесь пока было тихо. Под черным зимним небом снег призрачно голубел, и такой же бело-голубой сияла сквозь облака луна, словно огромный ком снега. На снегу темнели цепочки саней, уходивших в лес, по эту сторону реки.
Проводив их взором, сами братья никуда не трогались. Распахнув дверь в подземелье, они ждали, когда соберутся беглецы. Наконец, все, кто собирался уйти, из воинов и горожан, появились тут.
- Где Сувор? - осведомился Ярий, отыскивая взглядом одного из городских старшин, опытного воина, с которым вместе продумывали отступление.
- Он не захотел уходить, боярин, - его подчиненный тяжело вздохнул. Заперся в надвратной башне с двумя десятками лучников и садили стрелы во всех, кто сунется ближе. Там полегла целая куча дедославцев! Но в конце концов, они прорвались к башне и подожгли ее. Все, кто там был, погибли.
Садясь в седло, Ярий оглянулся назад. Над воротами полыхал огромный костер.
- Расскажем великому князю, он отомстит за все! - пообещал старший Вепрович, поворачивая коня на занесенный глубоким снегом лед Великой реки.
А в городе, взятом на щит самими же сварожанами, весь следующий день хозяйничали дедославцы. Рассеявшись по улицам, врывались в дома, брали все мало-мальски ценное, уводили в плен и самих людей. Тут и там вспыхивали стычки, и не всегда божедаровцы терпели поражение. Многие из гордых "завоевателей" погибли тут же, от оружия непокорных горожан. Но чаще, едва какой-нибудь мужик успевал схватить нож или палку, замахнуться на одного врага, как другие уже хватали его детей, вязали руки жене, и строптивец смирялся, страшась не за себя - за близких.
Пленных сгоняли на площадь, где расположился в шатре князь Ярополк и другие воеводы. Выбирали только крепких мужчин и женщин, способных проделать долгий путь. Пересчитывали полон по головам, будто скот. Готовились вести в Исконные Земли, расселить в княжеских селах, в боярских вотчинах. В огромных, но сравнительно малонаселенных Сварожьих Землях всегда не хватало рабочих рук, чтобы обрабатывать землю. Связи же между княжествами все больше слабели, и люди обыкновенно говорили о себе: "Мы дедославцы", или "червлянцы", или "яргородцы", и куда реже вспоминали, что все они сварожане. Соседи, подданные другого князя, для них уже были чужеземцами. А если так, то отчего бы не захватывать их в плен, как рабов?
После нашествия дедославцев в Божедарове и других окрестных городах и селах остались жить только брошенные старики и дети, кое-как ютившиеся в немногих уцелевших жилищах, питаясь чем придется. Днем бродили по пепелищам, разутые и раздетые, окликали своих сгинувших родных.
Князь Ярополк Светлоярич, уезжая, велел сжечь город.
- Пусть так обратятся в прах все начинания Мирослава! - воодушевлял он свое войско. - Мы вернем назад людей, что он сманил у нас! Отберем у него Лесную Землю!
Однако далеко пройти Ярополку не удалось. Наступала весна, снег начинал таять, и бывший дедославльский князь обнаружил, что скоро половодье отрежет ему обратный путь. А тут еще кони у его войска стали хромать: у долгого хождения по глубоким сугробам у них воспалялись копыта. Не теряя времени, дедославльское воинство повернуло назад, в Исконные Земли.
Ярополку не удалось достигнуть основных целей своего похода в Лесную Землю. Основные ее богатства лежали не на Великой реке, а гораздо дальше, в глубине этого обширного края, и уцелели. И, разумеется, жестокостью не добиться было послушания ни от народа Лесной Земли, ни от ее владетелей.
Когда Вепровичи поведали Стемиру о том, как пал Божедаров, лицо князя исказилось такой яростью, что у Беляна захолонуло сердце: "А ну как о нас бы узнал?" Стемир вскочил из-за стола, словно готов был сейчас же броситься в бой. Жутко усмехнулся, скорее оскалил свои крепкие зубы:
- Так! Дедославцы нас уже за людей не считают! Этот набег в сотни раз хуже любого вражеского нашествия, потому что мы были одним народом. Ну ничего: если боги позволят, и я их согну в бараний рог, поставлю на колени эту кичливую столицу, и объясню, что ее время прошло навсегда! - зловеще пообещал Стемир.
Но пока еще у него не было к тому возможностей, пока он был только сыном великого князя, и должен был защищать его пошатнувшуюся власть. Время Стемира Сильного еще должно было придти.
-
Да, рознь между жителями Сварожьих Земель. Дедославцы и жители Лесной Земли уже своими друг друга не считают. А Ярий каков! Обманул, обокрал, так и до прямого предательства недалеко.
-
Ярий мне никогда не внушал доверия, он явно пошёл в папеньку. Но тот хоть никого не предавал, и ничего не крал, просто отстаивал свои права. Теперь вот и брата втянул в грязное дело. Для Ярополка все средства хороши, лишь бы достичь своей цели. Но ведь действительно, сварожане перестали считать себя единым народом, чувство родства ушло, ничего не поделаешь, ничто не вечно. Но Мирослав, Великий князь, всё меньше мне нравится. Вцепился в Дедославль и дремлет во блаженстве.
-
Премного благодарна, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Да, рознь между жителями Сварожьих Земель. Дедославцы и жители Лесной Земли уже своими друг друга не считают. А Ярий каков! Обманул, обокрал, так и до прямого предательства недалеко.
Увы! Большие территории, у каждого княжества свои интересы, разные правители. Чтобы понимать, что между ними больше общего, чем различий, нужно обладать развитым критическим мышлением, а оно есть не у каждого.
Судьба Ярия будет развиваться своим, закономерным путем. Но да, кража казны - важная веха в его жизни. И в жизни его брата тоже.
Ярий мне никогда не внушал доверия, он явно пошёл в папеньку. Но тот хоть никого не предавал, и ничего не крал, просто отстаивал свои права. Теперь вот и брата втянул в грязное дело. Для Ярополка все средства хороши, лишь бы достичь своей цели. Но ведь действительно, сварожане перестали считать себя единым народом, чувство родства ушло, ничего не поделаешь, ничто не вечно. Но Мирослав, Великий князь, всё меньше мне нравится. Вцепился в Дедославль и дремлет во блаженстве.
Какими методами наживался Вепрь, просто особо не показано. Будь у него возможность вот так безнаказанно захватить огромную сумму - неужто он отказался бы?
И Белян, единственный из троих, кто характером пошел в мать, будет всю жизнь как заложник у своей семьи.
Да, рознь между сварожанами - наибольшая проблема. Если бы они в массе своей не считали соседей за чужеземцев, Ярополк или другой князь их заставить не смог бы.
Мирослав понимает, что дело неладно. Смотрите его разговор со Стемиром, где он сравнивает княжества с расплывающимися в разные стороны льдинами. Но Дедославль ему дает хотя бы иллюзию единого государства. Посмотрим, впрочем, насколько успешно.
А покуда было время князя Ярополка Светлоярича. Не сумев захватить Лесную Землю, он откатился назад, схлестнулся с выступившим навстречу войском Стемира и, получив отпор, отступил назад, в земли Белотурского удела, затаился, как уже не раз бывало.
Но на сей раз Ярополк не собирался выжидать долго. Он опять нанял команов и призвал на помощь хунгар, благо, его сестра была женой хунгарского короля, и убедила мужа помочь ее брату. Дождавшись союзных войск, Ярополк как буря налетел на Дедославльское княжество.
В первом пограничном городе Скалице сидел один из сыновей великого князя, Карислав. Он не опасался внезапного нападения, будучи уверен, как и все, что враг разбит и не опасен. Ночью, в самый глухой час, чьи-то руки бесшумно перекинули через стену крючья веревочной лестницы, после короткой борьбы со стражей отворили ворота, впуская в город все войско.
В опочивальню к сладко дремавшему князю Кариславу ворвался растрепанный, с безумным взором воин.
- Княже, проснись! Ярополк пришел!
Карислав вскочил, ничего не понимая, с мутными ото сна глазами.
- Как Ярополк?! Он же разбит, он бежал!
- Не знаю как, но только он уже в городе! Беги, княже, к своему отцу!
За дверями опочивальни уже загудели голоса, затопали шаги. Люди метались, не зная, драться или бежать. князь Карислав наскоро оделся, потянулся за поддоспешной сорочкой, но воин остановил его.
- Некогда вооружаться, княже! Спеши скорей, враг уже здесь!
Другой отряд войск Ярополка в это время спешил к городу Калинову, где сидел брат Карислава, Борис. Тот, ничего не подозревая, веселился со своей дружиной, и тоже был застигнут врасплох, и бежал, как после говорили, в одном сапоге. Таким образом, Ярополку открылся путь на Дедославль. Когда оба молодых князя примчались к отцу, уже слишком поздно было что-то предпринять.
- Не доблестью, а хитростью взял нас Ярополк! - печально произнес князь Мирослав Брониславич. - Не сильны мы в уловках, а потому и страдаем!
Находившийся тут же Стемир глядел на отца, ожидая, какое решение тот примет: уйти в Лесную Землю или защищать Дедославль? Но пока длилось ожидание, на улице послышались громкие возмущенные вопли. В покои великого князя ворвался страж ворот.
- Государь, там толпа собралась! Требуют, чтобы ты уезжал! Принесли убитых девушку и парня, будто бы их твои люди зарезали!
Князь Мирослав пошатнулся, услышав неожиданную весть, лицо его отразило бескрайнее изумление. Стемир приходил в себя быстрее. Схватился левой рукой за меч, яростно оглядываясь по сторонам. Вокруг княжеской семьи оставались только их люди, из Лесной Земли.
- Кто смеет ставить условия великому князю? - гневно произнес Стемир. - Впрочем, ясно! Наверняка все устроили заранее!
Тем временем его отец вышел на крыльцо к вопящей толпе, в сопровождении сыновей и воинов.
На дворе столпилось несколько сотен человек, и со всех сторон продолжали прибывать новые. Увидев на крыльце князя Мирослава, некоторые из них завыли, закричали:
- Убирайся отсюда! Ты убийца! На тебе и твоих людях кровь невинных горожан!
Люди раздвинулись, открывая взору два мертвых тела, что принесли они к княжескому крыльцу. Плечистый парень с огромной раной на шее - видимо, просадили копьем. И белокурая девушка, остановившимся взором смотревшая в пустое небо. У нее в груди, прямо в сердце, торчал нож.
К самым ступеням крыльца подскочил, махая кулаками, отец девушки, кожемяка Хват, заорал так, что на шее вздулись синие жилы:
- Видишь, князь, видишь мою Осоку?! Самая младшенькая у меня была, мы с женой надеялись, что, как состаримся, она подаст нам чашку воды. А вышло - нам ее хоронить! Взгляни, у нее в груди нож, какие делают только в вашей Лесной Земле!
Толпа качнулась навстречу, готовая мстить за своих против чужих, какими были для дедославцев князь Мирослав и его люди. Княжьи люди ощетинились копьями. Но видно было по яростному напору горожан, что надолго их не испугаешь.
Великий князь не отступал перед ними под защиту своих воинов. Обратился к Хвату спокойно, даже с сочувственными нотками:
- Соболезную тебе, Хват! Больно бывает родителям пережить своих детей, тем более когда те гибнут так нелепо. Но в чем ты меня винишь? Убийц Осоки и юноши я буду искать, и, найдя, казню, даю слово! Виры за такое преступление недостаточно. Однако зачем ты ищешь виновного в моем дворце?
- Потому что он здесь! За моей дочерью ухаживал твой телохранитель Вячко, посвататься к ней хотел. Да Осока ему отказала: у нее уже был жених, Довбуш, - отец погибшей печально мотнул головой в сторону второго тела. - Вот твой Вячко и отомстил обоим сразу!
Молодой воин, стоявший за спиной великого князя, выскочил вперед, страшно побледнев, в ужасе уставился на мертвецов, затем перевел затравленный взор на князя Мирослава.
- Нет, государь, я не виноват! Осока мне и вправду нравилась, и мы с ней поссорились, когда она меня отшила. Но зачем же убивать-то? Клянусь, это не я!
Но толпа не слушала его объяснений. Она достигла такого уровня кипения, когда людям становится трудно кого-то слышать. Она гудела и ярилась вся сразу, иногда к крыльцу выплескивались, как белые буруны к подножию скалы, вопящие мужчины, дикие женщины с воздетыми руками, с видом вдохновенных пророчиц. Выкрикивали отдельные фразы:
- Кто ж убил-то, если не он? Нож-то до сих пор в сердце!
- Простому человеку разве такие раны нанести? Наверняка ведь бил, умеючи! По следам судя, Довбуш сразу погиб, драки не было.
- Выдай нам убийцу, князь! Выдай убийцу! - все неистовее требовала толпа.
Но гул других голосов накатывался, как море, готовое все смести.
- Убийрайся сам из Дедославля! Мы тебя не хотим!
С минуту князь Мирослав Брониславич глядел с верхней ступени крыльца на своих непокорных подданных. И вдруг развернулся и, ни говоря ни слова, ушел во дворец.
Спустя час Мирослав со своей семьей и всей свитой выехал из Дедославля по направлению к Лесной Земле. Их провожали насмешками и злобными выкриками. Никого из "вятших людей" видно не было. Они ждали нового властелина - князя Ярополка Светлоярича.
Стемир покидал Дедославль со смешанными чувствами. С одной стороны - он был рад вернуться домой. С другой - пережитое унижение ожесточило его, и жаль было отступать без боя, чувствуя себя ничтожеством. Он не сомневался, что выступление негодующих горожан устроено кем-то, отлично знающим не только самого великого князя, но и его окружение, чтобы состряпать правдоподобную историю, поссорить жителей Дедославля с их господином. Чего стоил только нож из Лесной Земли, оставленный в груди девушки явно напоказ. И горько было признавать, что за ними на сей раз осталась победа.
Однако, когда впереди показались первые сосны, вонзавшиеся в небо, а затем и знакомые с детства двускатные крыши бревенчатых изб Лесной Земли, у Стемира отлегло от сердца. Что ни говори, но он возвращался домой, в свой родной край, неразрывную связь с которым чувствовал и в Исконных Землях! А когда навстречу ему бросилась Любуша, сияя радостью, как юная девушка, и подросшие сыновья облапили его, будто медвежата, и вовсе гора скатилась с плеч. Теперь он сможет, наконец, уделить время своей семье, сам займется обучением детей, Острозора и Велигнева. Поможет Лесной Земле поскорее залечить раны, нанесенные Ярополком. А как будет время - поедет куда-нибудь в лесную глубину, где не видно и не слышно присутствия людей - и Она сама, зеленоглазая, вечно юная, выйдет к нему среди своего лесного царства.
Но, мечтая так, Стемир не учел своего отца. Князь Мирослав Брониславич отнюдь не смирился с потерей великого княжения. Изгнание из Дедославля сильно потрясло его, но он продолжал верить, что ему удастся соединить разрознившиеся сварожские княжества. При первой возможности стал вновь готовиться к походу в Исконные Земли, бросил клич к своим союзникам.
- Друзья познаются в беде, - жаловался он Стемиру. - Стоило мне покинуть Дедославль, и многие из моих союзников отвернулись! Пишут, будто немощны или не могут сейчас воевать... А мой сват Предраг Яргородский высмеял в своем письме: как, мол, можно править, когда двое родных сыновей не смогли устеречь твоих владений?.. Один лишь Градислав Драгомирич согласился со мной идти. Он-то никогда не простит Ярополку гибели своего брата.
Стемир попытался успокоить отца.
- Полно, батюшка, велика ли потеря? Дедославль - не столица, а корзина без ручки: и бросить жалко, и волочить несподручно. Погляди, как у нас народ радуется твоему возвращению! Здесь люди искренне тебя любят, не то что в том городе обманщиков. Мы еще можем столько сделать в Лесной Земле, не оглядываясь ни на какой Дедославль!
Свергнутый великий князь отодвинул письма от союзников, взглянул на сына с укоризной.
- Нет, я не могу отступиться! Великое княжение мое по закону! К тому же, агайский ученый муж Клеандр предсказал, что мне суждено умереть великим князем в Дедославле!
При этих словах Стемир саркастически усмехнулся, затем махнул рукой.
- Ну конечно, если агайский колдун тебе наворожил, куда уж там слушать кого-то еще, хоть и родного сына!
Однако думать и говорить он мог что угодно, а приходилось все равно повиноваться отцу. Больше двух лет заняла подготовка к новому походу, зато, когда войско Лесной Земли вновь выступило на полдень, было больше и сильней, чем в первый раз, когда завоевали князю Мирославу великое княжение.
На всю жизнь Стемиру запомнилась битва под Рябиновом, чуть не ставшая для него последней. В этом городе, стоящем на реке Рябинке, правил сын князя Ярополка, Светлояр. Он точно не намерен был пропускать врагов дальше.
Когда Стемир объезжал вокруг Рябиновской крепости, высматривая слабые места в ее защите, к нему подъехал Мечеслав. Тот самый яргородский князь-изгой, некогда служивший Ярополку, а после переметнувшийся. С той поры он во время войны вместе со своими бродниками оказал немало услуг князю Мирославу. Однако Стемир все равно не сближался с ним до тесной дружбы. Отчасти потому что ему неприятны были все, кто хоть раз сменил сторону, отчасти - потому что еще в Дедославле приметил, что Мечеслав был заметно неравнодушен к Радмиле, а она - к нему. Конечно, взбалмошной девчонке было немудрено влюбиться в красивого и храброго витязя с печальной, героической судьбой. Вправду ли Мечеславу она приглянулась, или надеялся стать зятем великого князя и с его помощью вернуть яргородский престол, - кто знает! Но его мечта не сбылась. Радмилу выдали замуж за его двоюродного брата, княжича Бранимира. После ее отъезда Мечеслав заметно сник, посмурнел, и только на войне по-настоящему оживлялся. Вот и теперь он подъехал к Стемиру и сообщил со знанием дела:
- Полунощная стена у них почти на локоть ниже прочих, и охраны там меньше, так как выходит к болоту. Если войско Светлояра выйдет сражаться, мои бродники берутся перелезть стену и захватить город!
Стемир с интересом обернулся к говорившему. Что бы он ни думал о "князе бродников", но воинские умения его признавал.
- А через болото проберетесь?
- Не беспокойся: у меня такие люди, что со дна морского вынырнут со щукой в руках! Еще затемно пройдут самую опасную часть, а вы как раз на рассвете ударите для обмана с другой стороны.
Подъехав ближе к тому месту, где земля заканчивалась, и начиналась бурная, пахнущая ржавчиной, хлюпающая топь, Стемир оценивающим взором поглядел на высившуюся поодаль стену.
- Хорошо, Мечеслав! Доверимся опыту бродников... Но атаковать на рассвете все же нам, княжеским дружинам!
На рассвете рябиновцы сделали вылазку. Сварожане вообще не любили подолгу без дела сидеть в осаде, разве что силы были уж очень не равны. Держать попусту конную дружину, пока кони не ослабеют, а воины не разъярятся от безделья, - куда ж это годится? По возможности старались переведаться с врагом в чистом поле.
И теперь Стемир, как всегда смело бросившись со своей дружиной в самую гущу битвы, старался отвлечь врага от болота, по которому в это время ползли бродники. Притягивал их к себе, чтобы враги поверили, что здесь и находится их главный противник, не глядели бы на полунощную стену. Наконец, и сам бросился в бой, отбросив все расчеты, одержимый боевым упоением. Колол и рубил, мчась на огнеглазом коне, видел вокруг стремительный блеск мечей, слышал боевые кличи вокруг. Видел, как от точных ударов проламываются казавшиеся неуязвимыми доспехи, и из проломов бежит жаркая алая кровь.
Вдруг будто черным крылом опахнуло Стемира. Он огляделся и понял, что сгоряча слишком далеко ворвался в ряды противника. Теперь его со всех сторон окружали воины с чужими знаками на щитах. Сам же Стемир оставался совершенно один, только его собственная сила и ловкость еще защищали его. Вот рухнул замертво его оруженосец Берсень, приняв на себя копье, предназначавшееся князю. Вдалеке ломился навстречу ему Медведко, орудуя копьем, как дубиной. Но было ясно, что ему не успеть, а прочие были еще дальше.
Страшный удар в левое плечо и шею едва не опрокинул Стемира наземь, он припал к холке коня, и какое-то время видел перед собой только море движущихся конских ног. Но тут же выпрямился, сгоряча не чувствуя боли, ринулся опять в бой. С головы его слетел шлем и подшлемник, одни лишь длинные черные волосы бились на ветру, словно дым войны. Не замечая, как течет по шее кровь, Стемир яростно орудовал мечом, не давая себя окружить. И не понял, почему лица врагов вдруг стали расплываться, а шум битвы - стихать. Только голос Медведко звучал все громче:
- Княже, держись! Княже, я здесь!
Все кружилось перед глазами Стемира, и он едва уловил, когда Медведко ухватил его коня за повод и потащил, прокладывая путь навстречу своим, которые как раз опрокинули рябиновцев. И последним, что расслышал Стемир, был трубный звук рога со стороны полунощной стены - условленный сигнал от Мечеслава.
-
Неладно получилось с великим княжением. С одной стороны, понятно, почему Мирослав так стремится в Дедославль. С другой, это действительно чемодан без ручки. Вот опять идут воины Лесной Земли отвоёвывать для своего князя великий стол. И погибнут многие. Вот и Стемиру прилетело. При этом великий князь обладает всё меньшей реальной властью, значение Дедославля падает. И Мирослав эту тенденцию вряд ли сумеет переломить.
-
Не сильны мы в уловках, а потому и страдаем!
Не только в уловках не сильны. Слишком расслабились, недооценили Ярополка. Да и вообще политическую составляющую Мирослав просто не видит. Не говоря уж о горожанах, он и среди бояр не видит - кто враг, кто просто соблюдает нейтралитет, а тех, кто его поддерживает нет вообще. Только те, кто пришёл из Лесной земли, да сыновья. И сыновья тоже расслабились - вот когда уже во втором походе подошли к Рябинову, так Светлояр нападения ждал, а Карислав с Борисом мирно почивали и даже стражи толковой не выставили. И действительно, Дедославль - корзина без ручки, умереть в нём Великим князем можно, но и только. Это уже не столица, не объединяющий центр Сварожьих земель, единения бывшие сварожане давно не чувствуют. И Мирослав для них завоеватель, чужак. Ну, а в таком случае толпу натравить на князя легко. Толпа слепа, одного человека обмануть не так легко, в толпу достаточно бросить искру, огонь она будет раздувать сама.
-
Вот, и покняжили :( И Лесную Землю без защиты оставили, и из Дедославля всё равно вылетели. Да, и Радмилу, получается, зря замуж выдали, если Предраг помогать не торопится. Надеюсь, второй раз получится удачнее.
А у Ярия подлинный размах (эх, не хватает смайлика с кривой усмешкой). Одно дело - выгодно жениться, но казну под шумок утащить — это уже совсем другой уровень. Правда, если б Ярий не взял казны, для Мирослава бы ничего не изменилось - её бы, просто, утащил Ярополк.
-
Премного благодарна, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Неладно получилось с великим княжением. С одной стороны, понятно, почему Мирослав так стремится в Дедославль. С другой, это действительно чемодан без ручки. Вот опять идут воины Лесной Земли отвоёвывать для своего князя великий стол. И погибнут многие. Вот и Стемиру прилетело. При этом великий князь обладает всё меньшей реальной властью, значение Дедославля падает. И Мирослав эту тенденцию вряд ли сумеет переломить.
Увы! Придется начинать по второму кругу. Мирослава не переубедить.
Стемир выживет, хотя память от этой битвы ему останется на всю жизнь.
История идет своим чередом. Надо уметь видеть исторические веяния.
Не сильны мы в уловках, а потому и страдаем!
Не только в уловках не сильны. Слишком расслабились, недооценили Ярополка. Да и вообще политическую составляющую Мирослав просто не видит. Не говоря уж о горожанах, он и среди бояр не видит - кто враг, кто просто соблюдает нейтралитет, а тех, кто его поддерживает нет вообще. Только те, кто пришёл из Лесной земли, да сыновья. И сыновья тоже расслабились - вот когда уже во втором походе подошли к Рябинову, так Светлояр нападения ждал, а Карислав с Борисом мирно почивали и даже стражи толковой не выставили. И действительно, Дедославль - корзина без ручки, умереть в нём Великим князем можно, но и только. Это уже не столица, не объединяющий центр Сварожьих земель, единения бывшие сварожане давно не чувствуют. И Мирослав для них завоеватель, чужак. Ну, а в таком случае толпу натравить на князя легко. Толпа слепа, одного человека обмануть не так легко, в толпу достаточно бросить искру, огонь она будет раздувать сама.
Все бывает в жизни! А в истории порой бывает такое, что никакому фантасту не придумать из головы. И ошибаются большинство людей, только ошибки власть имущих бывают опаснее, чем у простых людей.
Средние сыновья Мирослава вообще не шибко удачная порода, недостатки их проявлялись и раньше. Прозевали. :'(
Умереть в Дедославле великим князем - тоже что-то да значит. Если бы у сварожской знати было в обычае приписывать себе девизы (а такого у них, в отличие от закатных стран, вроде бы, нет), то Мирославу можно было бы взять такой.
А дедославцы, если вновь удача окажется на стороне Мирослава, могут так же быстро переметнуться к нему. Помните историю со "Ста днями" Наполеона: заголовки газет и телеграммы сперва гласили: "Корсиканский людоед вырвался с Эльбы", постепенно набирали градус верноподданности, и закончили на "Верный Париж приветствует своего императора".
Вот, и покняжили :( И Лесную Землю без защиты оставили, и из Дедославля всё равно вылетели. Да, и Радмилу, получается, зря замуж выдали, если Предраг помогать не торопится. Надеюсь, второй раз получится удачнее.
А у Ярия подлинный размах (эх, не хватает смайлика с кривой усмешкой). Одно дело - выгодно жениться, но казну под шумок утащить — это уже совсем другой уровень. Правда, если б Ярий не взял казны, для Мирослава бы ничего не изменилось - её бы, просто, утащил Ярополк.
Историю Радмилы мы знаем по "Сполохам над Искрой". А Предраг, как и другие союзники, просто выжидает, кто окажется сильнее. В "Сполохах..." о роли Яргородского княжества немного упоминалось. Впрочем, с их стороны придется уже Бранимиру помогать своему тестю.
Да уж, Ярий своим случаем воспользовался на все 100%!
Для Мирослава бы не изменилось, а вот для обоих Вепровичей наверняка важно было бы, оставаться им честными людьми или нет. И для Стемира, в итоге, тоже последствия скажутся.
Глава 14. Решение Стемира
Он много раз пытался придти в себя, словно блуждал в каких-то темных пещерах и, увидев выход, бросался к далекому свету впереди. Но каждый раз невыносимая боль раздирала ему шею, плечо, голову, не позволяла шевельнуться, даже открыть глаза, а вместо слов жуткий вой раненого зверя слетал с его уст. Затем сознание снова гасила милосердная и безразличная темнота, и опять начинались блуждания вслепую. Иногда он слышал в полусознании чьи-то голоса, чувствовал, как чьи-то могучие руки поднимают его тело, как будто оно ничего не весит. Но не мог даже открыть глаза, чтобы узнать, кто это был.
Наконец, ему удалось найти выход из пещеры, и он бросился к солнечному свету, показавшемуся необыкновенно ярким. Открыл глаза, и тут же увидел над собой до боли знакомое лицо, ласковое и печальное, сияющие зеленые глаза! От радости сильнее забилось сердце, и он хотел улыбнуться ей, протянуть руки навстречу. Но страшная боль в очередной раз насквозь пронзила его раны, в глазах потемнело, и он снова полетел куда-то, глядя будто со стороны на свое неподвижное, покрытое бинтами перевязанное тело. Боль была такой невыносимой, что он решил, будто умирает. Прохрипел непослушным голосом, укоризненно обращаясь к зеленоглазой:
- Ты обещала, что я умру на своей земле! Неужели мне придется умереть ради Исконных Земель, вдали от тебя?
Зеленые глаза приблизились к нему, послышался запах золотистых купальниц. Потом он почувствовал, как кто-то омывает ему лицо влажной губкой, приподнимает подушку под его неподвижной головой. Боль постепенно стала утихать, хотя он не мог пошевелить ни головой, ни правой рукой. Зато открыл глаза и теперь уже гораздо яснее разглядел склонившуюся над ним женщину. На ее бледном усталом лице вмиг разгладились пока еще тончайшие, невесомые морщинки, оно озарилось счастливой улыбкой, как поляна в лесу, когда ее освещает солнечный свет.
- Стемир! Наконец-то ты очнулся!
Тут его сознание совсем прояснилось, он вспомнил все, как было. Сражение, в котором он неосторожно опередил своих воинов и оказался совсем один. И ту, что сидела теперь у его постели, тоже разглядел.
- Любуша! А ты откуда здесь?
- А ты удивлен? Кого же ты думал увидеть, если не меня? С кем все время говорил, а?!
Она нагнулась над ним, тревожно сдвинув брови. В глазах ее мелькнуло что-то жесткое, опасное, ноздри яростно раздувались.
- Признавайся, муженек: кого ты звал, если не меня?!
У Стемира еще не было сил, чтобы спорить с ней или удивляться странному поведению. Он приподнял здоровую руку и положил ей на колени.
- Что ты, Любуша! Сроду я никого не замечал, кроме тебя.
Женщина облегченно выдохнула, ласково погладила его по волосам.
- Тогда я спокойна! И не тревожь меня так больше, Стемир, а то я за себя не отвечаю... Согреть тебе травяной отвар?
Он хотел по привычке покачать головой, но даже слабая попытка вызвала такую боль, что снова чуть не потерял сознание. Кое-как придя в себя, слабо проговорил:
- Не надо... Любуша, а где мы?
- Как где? В Рябиновом. Князь Мирослав Брониславич должен был идти дальше, к Дедославлю, а здесь оставил твою дружину и всех раненых.
Стемир стиснул зубы, и даже от этого движения перед глазами вспыхнули красные круги, а шея загорелась такой болью, что он опять не выдержал и застонал.
- Значит, все сражаются, а я лежу здесь напрасно, - горько проговорил он.
Любуша осмотрела повязку, стягивающую его рассеченное плечо.
- Ты не беспокойся! Наши теснят Ярополка повсюду.
В это время вошел Медведко, неся большую кружку парного молока.
- Наконец-то ты очнулся, княже! - обрадовался молодой воин, давая раненому отпить молока.
Каким же вкусным показалось Стемиру самое обычное молоко, словно пришедшее из другой жизни!
- А ведь ты меня спас! Теперь я все вспомнил, - проговорил он, глядя на Медведко, который покраснел, как девушка.
- Он и после был при тебе все время, помогал за тобой ухаживать, - заметила Любуша.
Стемир еще слабо улыбнулся Медведке.
- Поставлю тебя оруженосцем, вместо погибшего Берсеня! Хорошо, когда рядом есть верный человек, проверенный в смертельной опасности.
Лицо Медведки вспыхнуло алым, как степной мак. Неуклюжими от смущения пальцами он поймал руку Стемира и поцеловал.
- Ты мне дал возможность быть полезным, государь! Счастье, что боги сохранили тебя! А твой батюшка, князь Мирослав Брониславич, как тебя привезли, три дня не отходил от твоего ложа, не ел и не спал. Постарел на десять лет, пока лекарь не сказал, что ты будешь здоров...
- Медведко, не болтай! - прикрикнула Любуша, но Стемир уже закрыл глаза, вспоминая битву, чуть не стоившую ему жизни. Нужно ли было так увлекаться? Что изменилось бы, возьми они Рябинов днем позже? Он же в своей бешеной атаке забыл обо всем. Многие из бывших с ним воинов погибли, другие изранены. А ведь у них тоже есть родные, которые ждут их домой. Да и о своих близких забыл в безумном помрачении, не думал, как пережил бы отец гибель третьего сына подряд...
Превозмогая вновь разгоравшуюся жгучую боль от ран, Стемир тихо проговорил, глядя в потолок:
- Ладно... Впредь будет мне хороший урок!..
После раны, полученной под Рябиновом, у Стемира сбоку не шее навсегда остался глубокий багровый шрам. Да еще поврежденные шейные позвонки срослись после ранения, так что князь всегда держал голову гордо поднятой и не мог ни повернуть, ни опустить ее. Из-за этого впоследствии называли Стемира Сильного еще и "жестковыйным". Злые языки, как обычно не доискиваясь причин, утверждали, будто он из одной гордости не хочет ни перед кем склонить голову, даже перед равными себе князьями.
Но все это будет потом. А теперь выздоровевший Стемир со своей дружиной успел еще помочь своему отцу в борьбе за Дедославль. Казалось, будто его самоотверженный риск в битве под Рябиновым ради дела своего отца был принесенной Небу жертвой, которая не могла остаться без ответа. После нее войску Лесной Земли все больше сопутствовала удача. Они продвигались дальше все решительнее, скоро заняли большую часть Исконных Земель. Теперь уже Ярополк с отчаянием ощущал, как власть ускользает из рук. Только что он наслаждался могуществом, готовился жениться на молодой карсадарийской царевне Хорасане, - не одному же Мирославу на старости лет брать в жены знатную иноземку! И вдруг все его надежды рухнули. Он на чем свет стоит ругал своих воевод, сваливая на них все поражения. Отступая, приказывал жечь города и села, чтобы не достались победителю. Все чаще после приступов ярости хватался за сердце, пил лекарства.
Наконец, стало известно, что Ярополк умер от злости в своем уделе в Белотурове. Теперь великокняжеский престол был свободен для Мирослава. Помешать ему было больше некому, равных соперников у него не осталось. Родственники покойного Ярополка не имени ни его могущества, ни военного опыта и умения, чтобы отомстить. И ворота древнего Дедославля второй раз открылись перед князем Мирославом Брониславичем.
Странным городом был Дедославль! Всего два года назад он поднялся против князя Мирослава и вынудил его уехать, и вот, как будто ничего особенного не произошло, кроме того, что не стало его соперника, - а горожане украсили двери своих домов дубовыми ветками и цветами шиповника, снова желали многих лет жизни. Даже "вятшие мужи", еще недавно желавшие великому князю поражения, а то и гибели, теперь признали в нем законного главу Сварожьих Земель.
И князь Мирослав, снова заняв великокняжеский престол, желал верить, что теперь все пойдет иначе. Больше уж некому оспаривать его первенство, значит, он сможет спокойно править, сколько еще отмерят боги. А после него великое княжение уже не уйдет из его рода, его получит Стемир. Уж он-то справится с княжеским своеволием, сможет снова сплотить Сварожьи Земли! Для того боги и подарили ему могучего, умного и отважного наследника. Хоть и часто они спорили между собой, а все же князь Мирослав Брониславич любил и уважал своего сына. Порой ему даже казалось, что из них двоих старше именно Стемир - тверже, решительнее, смело предугадывает такие возможности, что ему самому не приходили в голову. Кому же, как не Стемиру, быть великим князем? Правда, у него не лежит душа к Дедославлю, но князь Мирослав надеялся, что уж от великого княжения Стемир не откажется.
А он отказался! Сперва принял от отца новый удел, почетней прежнего - Орлиную Вежу, всего в двадцати верстах от Дедославля. Но, когда через несколько месяцев отец вызвал его для важной беседы и поведал о своих замыслах, Стемир даже вскочил из-за стола.
- Нет, батюшка! Я ненавижу Дедославль, и ни за что не останусь здесь! Показное богатство, а кругом - мрак, разорение... Отпусти меня, батюшка, в Лесную Землю! Я теперь не нужен тебе здесь. Ни о чем больше не попрошу тебя...
- Ну что за блажь - человеку с твоими дарованиями хорониться в лесах и болотах? - с упреком произнес Мирослав. - Лесную Землю я завещаю моим сыновьям от Лаодики. Меня туда в свое время послали, потому что был младшим в роду, вот и я так же поступлю - и при деле будут, и не помешают никому. Ну а тебе по плечу дедославльский престол!
Стемир даже отшатнулся, услышав о таком намерении отца. Он поверить не мог, что тот настолько слеп, совсем не узнал края, которому отдал столько лет.
- Лесная Земля - не бесплодная пустыня, чтобы сплавить ее кому попало, отец! Я убежден: за ней будущее Сварожьих Земель, когда как Дедославль - их вчерашний день! Туда уходит живая сила сварожан, душа их народа! Не жители ли Лесной Земли дважды возвели тебя на великое княжение?! Я уверен: настало время и князьям последовать за своим народом. И почему бы нам не сделать новой столицей Змеев? Или Брониславль?
Князь Мирослав рассмеялся, словно услышал забавную шутку.
- Ну и мечты у тебя, сын! Ты еще скажи, что Медведицкий Городок годится в столицы Сварожьих Земель!
Несмотря на напряжение, Стемир тоже усмехнулся.
- Нет уж, такого я не представляю! Но за Брониславлем, я верю, большое будущее! Боги не зря привели туда наш род.
Но Мирослав, сделавшись серьезным, махнул рукой, перебил его:
- Нет, сын! Пора распорядиться Сварожским престолом по справедливости, чтобы не было больше никому не нужных распрей! Если мне суждено до самой смерти оставаться великим князем, мне наследуешь ты, и никто другой! Лишь в Дедославле можно быть подлинно великим князем...
- Если вправду великий - сможет им быть везде! - запальчиво вырвалось у Стемира.
Сказал так - и будто свечу зажег, даже сам на миг испугался своих слов, осветивших до дна его собственную душу, и дальнейшую судьбу, весь последующий путь. А вслед за тем обрадовался, словно это Она, хоть и не могла дотянуться до него, застрявшего в чужих краях, все же послала весточку, подарила ему совет. Теперь он знал, что делать. Знал и то, каким образом лишить Дедославль его силы и перенести ее в Лесную Землю, чтобы боги дарили свое благословение ей.
Стемир постарался, чтобы его лицо не выражало никаких особенных чувств, тогда как душу его обуревали одновременно желание и страх: вдруг ничего не получится? Собираясь уходить, он обнялся с отцом, и тот лишь удивился про себя, почему у сына такие горячие руки, и сердце его бьется сильней, чем наверняка бывало в сражениях.
- Счастья тебе и долгой жизни, отец! - пожелал он. - Мы с тобой пока не соглашаемся насчет великого княжения. Одно лишь время рассудит, кто был прав.
И князь Мирослав Брониславич обвел громовое колесо вокруг головы сына, расценив последние слова как уступку.
Но у Стемира были свои замыслы, как никогда далекие от отцовских. Он не мог позволить, чтобы тот распорядился судьбой Лесной Земли по своему усмотрению. Конечно, он всей душой желал отцу здравствовать еще долго, но ведь никто не живет на земле вечно, и что будет потом? Уступить Лесную Землю недорослым мальчишкам, из которых еще неизвестно, что вырастет? Их матери-агайянке, ничего не понимающей в жизни сварожан? От одной мысли в нем все протестовало.
Вечером, собираясь со своей дружиной ехать обратно в Орлиную Вежу, Стемир подозвал к себе братьев Вепровичей.
- Скачите в крепость, подымайте дружину, собирайте вещи! На рассвете мы уйдем в Лесную Землю!
- Давно было пора! - в голосе Ярия Стемиру послышалось эхо собственной радости. - А ты куда собираешься?
Князь накинул черный плащ с башлыком, скрывающим голову, так что свет от факела не мог осветить его лицо.
- Вы поезжайте! - строго приказал он. - А у меня есть еще одно важное дело.
Ярий, пожав плечами, повернул коня, но Белян догнал князя и попытался в темноте заглянуть ему в лицо.
- Ты что, один пойдешь? Не нужно ли тебе помощи? - спросил он.
- Нет! - уже сердито произнес Стемир. - До утра вернусь... Если боги способствуют мне!
Стук копыт его дружины растаял вдали, стих в ночном засыпающем городе. Стемир, оставшись один, направил коня к храму всех богов.
-
Мирослав сына не слышит, просто не слышит и всё. Конечно, Стемир сильнее младших братьев, возможно он и мог бы ещё удержать Дедославль в качестве центра Сварожьих земель, только есть законы сильнее человеческих желаний и они, в отличие от законов человеческих, всегда соблюдаются. Сейчас на первый план выходит Брониславль, а шутка Мирослава про Медведицкий городок с течением времени обернулась совсем не шуткой.
-
Огромное спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Мирослав сына не слышит, просто не слышит и всё. Конечно, Стемир сильнее младших братьев, возможно он и мог бы ещё удержать Дедославль в качестве центра Сварожьих земель, только есть законы сильнее человеческих желаний и они, в отличие от законов человеческих, всегда соблюдаются. Сейчас на первый план выходит Брониславль, а шутка Мирослава про Медведицкий городок с течением времени обернулась совсем не шуткой.
Жаль, конечно, когда родители с детьми не понимают друг друга. Но у Мирослава и Стемира пути разошлись окончательно. Очень уж по-разному представляют, как сделать лучше, только упрямы оба одинаково.
Медведицкий Городок (тогда еще даже не называвшийся Медведицей) даже Стемир не догадался бы сделать столицей, не то что Мирослав. Тут бы, пожалуй, даже Клеандра спрашивать было бы бесполезно, разве что поискать где-нибудь Светозара или Листаву. Но мы-то знаем...
Ворота храма были открыты и ночью - на тот случай, если появится нежданный паломник, или кто-то обратится за помощью. По углам обширного помещения горели свечи. В ночной тишине одинокие шаги Стемира прозвучали невероятно громко. Он старался ступать тише, даже затаил дыхание, чтобы не смущать покой ночного храма. Но все равно чувствовал себя неуместно, собираясь, как тать, лишить Дедославль его главной реликвии.
Он высек огонь и затеплил свечу, осматривая в ее бледном свете стану над алтарем. Огонек высветил нарисованные на стене ветви Мирового Древа, листья и плоды, многоцветную окраску птицы, оленя, пасущегося в ветвях. Но стенная ниша, где днем стояла Берегиня, была пуста!
У Стемира похолодело в груди. Как же он не подумал, что жрецы прячут на ночь священное изваяние! Теперь оно, должно быть, укрыто в каком-нибудь укромном уголке, так что сроду не найдешь, только перебудишь всех жрецов. Значит, придется уехать без нее, и впредь полагаться только на свои силы. А Берегиня будет, между тем, продолжать защищать Дедославль, поддерживать в нем видимость блеска и величия, которой ослеплен его отец. Не получится перенести благословение Высших Сил в Лесную Землю. Жаль было расставаться со своим замыслом. Стемир, стиснув зубы, смотрел в пустую нишу, не отрывая взор.
И вдруг за его спиной послышались шаги, но на сей раз мягкие, словно человек шел босиком или обутый в войлочные туфли. Стемир, хоть и был безоружен, развернулся к нему. Узнал молодого жреца из святилища Макоши, Желана. С ним Стемир нередко виделся прежде, посещая храм всех богов. Они с удовольствием беседовали. Желан был тонким и знающим собеседником. Но теперь князь при виде него насторожился, прислушиваясь, не следует ли за ним кто-нибудь еще.
- Ты здесь, государь? - свеча в руках Желана осветила узкое, острое лицо с короткой светлой бородой, любопытствующий и немного испуганный взгляд голубых глаз. - Я так и думал, что ты придешь!
- Интересно: с чего бы вдруг? - недоверчиво спросил Стемир.
- Потому что меня привело сюда то же, что и тебя, государь: воля Матери-Земли... - Желан смущенно переступил с ноги на ногу. - Она явилась мне во сне и велела помочь тому, кто уведет Ее силу из Дедославля на полунощь.
- И ты сразу поверил? - спросил Стемир прежним тоном, чутко прислушиваясь.
- Не сразу! Я говорил себе: ну кто я такой, чтобы ко мне обратилась сама Владычица Плодоносящих Глубин? В святилище есть много жрецов, гораздо более достойных откровения. Но, когда сон повторился трижды, я убедился, что за ним что-то есть. Не нам рассуждать, как боги выбирают себе орудия. Но я готов тебе помогать, княже!
Стемир стоял перед ним, напряженно размышляя, кто такой Желан - друг или враг. Если враг, то устраивать ловушку в храме всех богов было бы святотатством и для самых бесчестных людей в Сварожьих Землях. Да и не хотелось, чтобы именно этот человек оказался врагом, один из немногих дедославцев, кого он был готов считать другом.
Прислушавшись и убедившись, что за Желаном никто не следует, Стемир осведомился:
- И ты вправду хочешь мне помочь? Для меня важнее всего величие Лесной Земли, но ты-то, дедославльский жрец, чего хочешь? Разве это не твоя земля, не твой город?
Желан опустил голову, так что мотнулись слегка вьющиеся волосы цвета ржи.
- Нет больше моей родной земли, государь, - тяжело сглотнув, шепотом проговорил он. - И Дедославль ее не защитил, и не отомстил за нее!
Усевшись вместе с гостем на скамью, жрец рассказал свою историю.
- Родился я в деревне верстах в пятидесяти от Дедославля. У нас большая была семья: одних детей семь человек, а еще родители, бабушка с дедушкой. Растили хлеб, отец возился с пчелами. Помню, какие вишни были в нашем саду - крупные, черные, со сладкой мякотью. Вокруг нас соседи жили так же. Хлопотливой, конечно, была наша жизнь, зато все сообща, все дружили.
И вдруг напали на нас команы! Я тогда мальчишкой был, может, десять лет стукнуло, может, меньше, не знаю... Увязался я в тот день с матерью в поле, жать траву. Она срезает, а я в мешок складываю. И вдруг оглянулся, а над деревней зарево, пожар! Люди кричат. Бросились бежать, а навстречу уже эти... номаны. Конные. Вмиг догнали. Один хотел меня схватить. А у матери в руках еще серп был. Не бросила его, как бежала. Она, не помня себя, ударила комана серпом по горлу! Тот только кровью булькнул, и повалился с коня. Но уже другой коман поймал мать арканом и потащил. А меня так ударил по голове рукоятью плети, что я упал навзничь.
Не знаю, сколько пролежал, но, когда поднялся, был уже вечер. И тишина. Никого вокруг. Только догорала наша деревня. Я пошел туда, где был только дым и тлеющие угли. Нашего дома не было. И вообще никого и ничего не было, я понял почти сразу. Видел только нескольких человек убитых, а больше никого. У нас в саду догорали отцовские ульи. Пахло горелым медом, приторно-сладко. Пчелы-то им чем помешали?.. Я кричал, пока не охрип. Потом пошел куда глаза глядят. Не знал, куда идти, и зачем. Наугад шел. Пил воду из ручьев и промывал ею рассеченный лоб, ел колосья в поле, какие-то семена, ягоды. А на третий день меня подобрал купеческий обоз, едущий из Яргорода в Дедославль. Там меня отдали на воспитание в святилище. Был сперва храмовым прислужником, учился, узнавал жизнь, потом был посвящен в младшие жрецы. Ты можешь, государь, сказать, что это сделал для меня Дедославль, - жрец встретился в полутьме взором с князем. - Да, за это я всегда буду благодарен своим наставникам! Но я не забыл, что Дедославль не смог помешать команам разорить нас. Он сам в себе, а все, что за Змеевыми Валами, его как будто и не касается. Недавно я был на том месте, где стояла моя деревня. Пепелище давно заросло травой, но люди там больше не селились. И никого из своих родных я больше не видел. Никогда. Вот почему Богиня послала мне вещий сон, чувствуя мое беспокойство.
И Стемир поверил ему. Пожал левой рукой ладонь жреца.
- Князь и дружина получают от народа почет не просто так! Они нужны, чтобы защищать простых людей и их труд. За это те содержат их, делятся частью своего труда с теми, кто за них сражается. Но, если князь и дружина не могут никого защитить - тогда зачем они такие нужны? Мы в Лесной Земле откликаемся на беду каждого! После похода Ярополка все разрушенные города и села отстроены заново. Осиротевших детей пристроили в приемные семьи.
Желан взглянул на князя с радостью и надеждой.
- Ты, государь, сделаешь то, что хотят боги! А я тебе в этом помогу.
- Помоги, будь добр, - Стемир опять тоскливо взглянул в опустевшую нишу. - Где прячут Берегиню на ночь?
Жрец покачал головой и сделал руками таинственные знаки.
- Берегиня не покидала своего места более трехсот лет, с тех пор, как построили храм всех богов, для которого Она сама указала место! Никто не может прикасаться к Ней. Просто Она иногда скрывается от глаз.
Пока он говорил, Берегиня вновь появилась в своей нише - такая же, как всегда, натертая красной охрой, гладкая от масла, с начертанными на ней священными знаками.
Мысленно произнеся молитву, Стемир направился к ней. Желан удивленно поглядел ему вслед.
- Странно, государь, что ты сам пришел за ней!
Не оборачиваясь назад, Стемир произнес:
- Что толку с меня было бы, поручи я другому то, что для меня важнее всего на свете!
Он протянул руки за Берегиней, и руки остановились в пустоте в какой-нибудь паре вершков от нее! Он затаил дыхание, жадными глазами озирая глиняную фигурку. Мог разглядеть ее целиком и полностью, от макушки до маленьких крепких ступней. Но она была недостижима!
Горький смешок вырвался у Стемира. Как же далеки были от истины страшные истории об огненных призраках и ядовитых змеях, будто бы охраняющих святилище. Ни к чему здесь ядовитые пауки, что должны укусить насмерть всякого, кто захочет украсть Берегиню. Это все уместно только охранять золото в боярских сокровищницах. Хранительница Сварожьих земель сама умела о себе позаботиться. Ее было просто не взять.
Снова Стемир протянул к ней руки, и на сей раз их отбросило, будто щитом. Он замер, тяжело дыша и сверля Берегиню взглядом.
И тогда до него долетел еле слышный голос издалека, словно ветер донес смолистый запах лесных чащ или в шорохе падающих листьев на миг прозвучала связная речь:
- Думай не о себе, а о том, что намерен совершить! Убеди Берегиню, что ты не из себялюбия хочешь завладеть Ее силой!
Стемиру стало настолько стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. Опустил руки, а затем протянул их ладонями вверх, как проситель. Совсем иным тоном обратился к Берегине:
- Поверь, я не ради себя хочу тебя взять, Хранительница Сварожьих Земель. Ты долгие тысячи лет оберегала Дедославль, посылала ему благословение. Благодаря тебе он. а не Червлянск, Яргород, даже не Влесославль, был столицей для всех сварожан. Но времена меняются. Сердце и дух Сварожьих Земель уходят в Лесную Землю, и я первым из князей понял это. С твоей помощью я установлю там новый порядок. Помоги мне, Берегиня! Перенеси свое благословение в Лесную Землю, чтобы вокруг нее заново сплотились все сварожане! И прости, что я хотел взять тебя без спроса. Никто не имеет права требовать, чтобы боги слушались его.
И, когда с едва намеченного лица Берегини взглянули ему в самую душу до боли знакомые глаза цвета только что раскрывшихся листьев, Стемир понял, что на сей раз удастся. Он протянул руки и взял не тяжелое, но теплое, словно живое, тело Берегини, прижал к своему сердцу, готовому выскочить из груди. За плечами его в этот миг вырастали крылья, в ушах гремела торжественная песнь.
- Желан, - произнес он, обернувшись к жрецу. - Я выстрою в Брониславле храм, который затмит этот! И ты будешь в нем верховным жрецом, будешь заботиться о Берегине и вопрошать ее.
Желан спокойно улыбнулся.
- Я думаю, государь, что еще пригожусь не только Берегине, но и тебе!
Покинув храм, они сели на коней и в темноте помчались в Орлиную Вежу, где собиралась в путь дружина князя Стемира. Там почти все уже было готово к дальнему пути.
- Добился своего? - спросил Белян, встречая князя.
- Добился! - произнес Стемир, водружая Берегиню на походный алтарь. - Глядите, люди! Вот хранительница Сварожьих Земель. Она пожелала перейти из Дедославля в Лесную Землю, передать ей благословение богов!
Дружина Лесной Земли отозвалась радостным многоголосым ревом. Почтительно кланялись Берегине, просили ее послать в будущем удачу.
Стемир посадил в повозку детей и жену, горячо поцеловал ее, готовясь в путь. Любуша, разглядев в мелькании факелов лицо мужа, сияющее вдохновением, даже удивилась.
- О чем это ты думаешь сейчас? У тебя вид такой...
- Какой? - недоумевающе переспросил Стемир.
- Такой... радостный... Нет, я даже не знаю, как сказать! Воодушевленный, что ли? Как будто тебе сейчас нипочем разобрать гору голыми руками. Даже и не припомню, видела ли тебя таким...
- В самом деле? - переспросил Стемир. - Но гору я и вправду преодолел! Гору под именем Дедославль. Теперь мы вернемся домой, не оглядываясь на него! Я сделал для своего отца все, что мог, а теперь могу идти своим путем.
И в тот же час он со своей дружиной и ближниками уехал в Лесную Землю, навсегда повернувшись спиной к Дедославлю.
Всю ночь жители Орлиной Вежи слышали, сидя дома, непонятный шум, топот копыт, видели мелькание огней. А, проснувшись наутро, увидели: ворота в княжескую крепость настежь отворены, земля вытоптана, и - никого нет, ни человека, ни скотины! Будто всех разом ветер сдул.
Послали гонца в Дедославль, к князю Мирославу Брониславичу. Тот аж побелел, вспомнил последний разговор с сыном. Совсем в ином свете предстали теперь его прощальные слова.
- Коня мне! - властно приказал старый князь. - Сам взгляну, что у вас случилось!
По пути в Орлиную Вежу еще надеялся, что сын просто отлучился куда-нибудь, возможно, узнал о набеге кочевников. Но, увидев опустевшие помещения, выметенные под метелочку дворы, утратил последнюю надежду. Стемир не вернется.
Прислонившись к косяку настежь распахнутой двери, князь Мирослав словно бы в одночасье обмяк, одряхлел. Не судьба ему передать великое княжение любимому сыну, да и его собственная власть наверняка пошатнется, не имея твердой опоры.
А вскоре за тем великого князя всполошили жрецы храма всех богов, узнавшие, что Берегиня ушла из Дедославля. Другого объяснения быть не могло, и уже прошел слух, что древнюю столицу ждут небывалые бедствия.
Князь Мирослав Брониславич сопоставил события и сделал выводы, но как-то вяло, словно ему все стало безразлично. И, когда с дорожной заставы сообщили, что его сын уехал по дорогу в Лесную Землю, великий князь только кивнул, принимая как должное.
Собравшиеся вокруг бояре так и впивались взглядами, ожидая, что он прикажет делать. Воевода Клыч даже нагнулся к княжескому креслу:
- Государь, прикажешь воротить ослушников?
- Не надо, - Мирослав устало шевельнул рукой, лежащей на подлокотнике кресла. Слишком хорошо он знал своего сына, чтобы надеяться его вернуть. Стемира не удержишь. И если бы даже заставил вернуться - пользы от этого не будет.
- Эх, Стемир, Стемир! - глубоко вздохнул князь Мирослав. - Все князья в Сварожьих землях мечтают сесть на великокняжеский престол в Дедославле, готовы ради него лить кровь! А тебе он сам шел в руки - и ты от него отказался!..
-
Да, Дедославль убивает сам себя. Столица от своих земель не должна закрываться.
- Князь и дружина получают от народа почет не просто так! Они нужны, чтобы защищать простых людей и их труд. За это те содержат их, делятся частью своего труда с теми, кто за них сражается. Но, если князь и дружина не могут никого защитить - тогда зачем они такие нужны?
Это, конечно, правильно. Только власть как яд, медленно отравляет сознание. Князья постепенно забывают, что в первую очередь, изначально, они защитники. И живут они за счёт тех, кого защищают. А основа - именно те, кто хлеб растит и землю пашет. Очень интересна история с Берегиней, глиняная фигурка, символ, но не только, коль скоро без согласия Богини её не увезёшь. Спасибо, эреа Артанис.
-
И я ещё говорила, что это у Ярия размах! Тот, хотя бы, священные объекты не крал. Впрочем, у князя и размах должен быть княжеский - не чета боярскому ;D
А по поводу побега в Лесную Землю - это, видимо, было неизбежно. Не лежит у Стемира душа к Дедославлю - нечего его там силком и держать. Надеюсь, Мирослав не сильно разозлился. Во всяком случае, догонять и возвращать не будет - уже хорошо.
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Да, Дедославль убивает сам себя. Столица от своих земель не должна закрываться.
- Князь и дружина получают от народа почет не просто так! Они нужны, чтобы защищать простых людей и их труд. За это те содержат их, делятся частью своего труда с теми, кто за них сражается. Но, если князь и дружина не могут никого защитить - тогда зачем они такие нужны?
Это, конечно, правильно. Только власть как яд, медленно отравляет сознание. Князья постепенно забывают, что в первую очередь, изначально, они защитники. И живут они за счёт тех, кого защищают. А основа - именно те, кто хлеб растит и землю пашет. Очень интересна история с Берегиней, глиняная фигурка, символ, но не только, коль скоро без согласия Богини её не увезёшь. Спасибо, эреа Артанис.
Вот поэтому люди и переселяются из Исконных Земель туда, где безопаснее, в основном в Лесную Землю. Мирослава упрекали, будто он сманивает народ у других князей, но ясно же, что просто так люди бы не переселялись туда так массово.
Берегиня - конечно, не просто символ. Она - знак, что боги благословляют Сварожьи Земли, прежде всего - один конкретный город, чтобы правил другими. Но так как благословение само по себе - вещь незримая и неопределенная, большинству простых людей нужен образ, в котором бы оно воплощалось. Чтобы придти в святилище, увидеть ее - значит, все хорошо. Если Стемиру удалось взять Берегиню, значит, благословение и вправду перешло на Лесную Землю. Не надо путать причину со следствием.
Исторический прототип, помнится, увез с собой чудотворную икону Богородицы, ну а здесь - языческий аналог. Но, кстати, поступок и вправду скорее в языческом духе: Богородице-то должно быть все равно, где хранится икона, она не станет специально помогать одному городу вместо другого, ей эти человеческие распри - как мышиная возня. А вот в языческих верованиях и легендах такие священные обереги, украв которые, можно было лишить город защиты, в самом деле упоминаются. Взять хотя бы "палладий" из легенд о Трое - священную статую Афины, которую украли Одиссей и Диомед, чтобы лишить Трою божественной защиты, потому что, пока он был в Трое, она не могла пасть. Так что здесь эта история смотрится даже уместнее, чем на самом деле.
И я ещё говорила, что это у Ярия размах! Тот, хотя бы, священные объекты не крал. Впрочем, у князя и размах должен быть княжеский - не чета боярскому ;D
А по поводу побега в Лесную Землю - это, видимо, было неизбежно. Не лежит у Стемира душа к Дедославлю - нечего его там силком и держать. Надеюсь, Мирослав не сильно разозлился. Во всяком случае, догонять и возвращать не будет - уже хорошо.
Да, вот и Стемир заделался вором. ;D Вернее, по-сварожски, татем - "вор" означало в прошлом государственного изменника. Хотя, здесь грань бывает тонка. Впрочем, здесь кража произошла с согласия "объекта".
Давно уже представляла, как будет происходит демарш Стемира - один из самых значимых его поступков и ключевых моментов этой истории. Вот, наконец-то, и написала.
А Мирослава жаль в этой ситуации. Такие надежды на сына возлагал, а тот его бросил...
Ну, а теперь...
"Скоро в жизни август
Скоро в жизни грусть
И однажды в радость
Я свою сорвусь.
В легкой дымке синей
В лодке по реке
В Суздаль и Владимир
В Змеев с Брониславлем
Тронусь налегке"(с)Олег Митяев).
Глава 15. Возвращение в Лесную Землю
А Стемир тем временем уводил своих людей все дальше в сторону Лесной Земли. И, по мере того, как приближалась родная сторона, ликование наполняло его сердце. Казалось, что ему под силу все, и он верил, что впереди у него и у Лесной Земли - небывалое. В утреннем тумане и в отблесках заката князю виделись впереди будущие храмы и дворцы, которые он намеревался возвести, чтобы навсегда прославить свой родной край. Стройные сосны становились прообразом будущих колонн, причудливые узоры из листьев и трав напоминали росписи на стенах, а облака, подсвеченные то солнечным, то ало-заревым светом, преображались в высокие своды.
Со стороны могло, наверное, показаться, будто на полунощь движется большое кочевье команов или еще каких степняков. Скрипели по дорогам высокие повозки, колыхались на ухабах, вздымали пыль, на ходу переезжали небольшие речки и озера, расплескивали их по земле. Ехали конные воины, смуглые от жаркого солнца, переговаривались между собой, теснились у повозок, в которых ехали их семьи. Вот только никакие кочевники еще не забирались так далеко на полунощь, в самую Лесную Землю. Не незваные гости то ехали - хозяева края, перенявшего благословение богов.
В середине строя, влекомая тройкой белоснежных коней, ехала колесница, украшенная свежими ветками и цветами. На ней стоял походный алтарь, а на нем воздвигалась Берегиня. К ней часто оборачивались взоры. Все знали, что означает Берегиня для Сварожьих Земель, и гордились, что она ушла с ними на полунощь.
Свою благодетельную защиту Берегине пришлось явить уже во время пути. При переезде через весьма полноводную реку Бобровую, двинулись по широкому, но изрядно обветшавшему деревянному мосту. Когда въезжали на него, из кустов выскочил мужик, что-то завопил, но никто его не расслышал, голос потонул в грохоте копыт и скрипе колес.
Передовые всадники, в том числе и князь, проскочили мост быстро. Но тяжелые медлительные повозки заколыхались, раздвигая колесами прогнившие доски. Мост затрещал и медленно стал проседать. Первая же повозка споткнулась и провалилась передними колесами вниз. Кони стали рваться из упряжи, еще больше расшатывая и без того непрочный мост. Следующая повозка налетела на первую, не успев остановиться. Мост угрожающе затрещал, завопили женщины, истошно ржали кони. Между опор моста уже плескалась далеко внизу темная вода...
Обернувшись назад, Стемир увидел Берегиню на ее белоконной повозке. Она словно выросла и озарилась ярким светом. И, на глазах у князя и у всех присутствующих, гнилые доски моста стали вмиг срастаться, выпрямляться, даже не покачнув повозок. Полуразрушенные перила у моста - и те стали целыми в одночасье. Возницы быстро успокоили коней, и вскоре все благополучно пересекли мост.
Из груди Стемира вырвался глубокий вздох. Только теперь он заметил, что не дышал все это время. Его обрадовало не только спасение людей, среди которых была и его семья, но и чудо, явленное Берегиней. Ее повозка как раз достигла берега, поросшего шелковой травой.
- Глядите все, сварожане! Берегиня спасла нас! Боги с нами! - воззвал князь, подняв руки к небу.
И все, кто видел, как восстановился готовый рухнуть мост, взирали на Нее с тем же чувством, ибо на глазах у них только что совершилось чудо.
Даже мужик, что кричал им у моста, остановившись поодаль, поднял руки, взглянув на Берегиню. Уже потом, как все помолились, осмелился подойти к князю.
- Я ведь вам кричал, государь, что по мосту ехать нельзя! Меня боярин Дорогомил сюда поставил стеречь дорогу, кричать, чтобы объезжали за десять верст, возле Барсуковки.
- А починить мост вы не могли? - нахмурился Стемир. - Ладно же! С боярином твоим я еще поговорю. Похоже, что не очень-то ладно здесь хозяйничали в наше отсутствие! Ну, теперь я в Лесной Земле жить буду, найду дело всем, в том числе и боярам. А пока - слава Берегине, что сохранила в пути всех целыми и невредимыми!
- Слава ей! - торжественно и радостно отозвались его воины.
Стемир выбрал путь в Брониславль, который давно уже избрал будущей столицей Лесной Земли. Не только потому что родился в этом городе ии любил его больше других, но и потому что рассчитывал прекратить давнее соперничество Тихомирова и Змеева, а вернее - их бояр, за первенство в Лесной Земле. Возвышение над обоими старшими городами некоего третьего, молодого и до сих пор менее значительного, должно было устроить всех. Сожаления от несбывшихся надежд, конечно, все равно останутся, но Стемир и не думал тешить чье-то самолюбие.
А теперь, когда путешествие близилось к концу, его стала раздражать кочевая жизнь, толпы народа вокруг, шум и суета. Хотелось остаться со своими заветными надеждами одному, как следует обдумать все, что хочется устроить. А еще - по-настоящему почувствовать, что вернулся домой. Не столько в княжескую крепость, сколько к самой Лесной Земле, с ее бескрайними чащами, чистыми родниками, реками, похожими на жилы на теле, с ее ягодными полянами и тенистыми болотинками. Хотелось остаться одному где-нибудь в лесу, и ждать, когда Она, в платье из трав и цветов, легко ступая босыми ногами, с венком из кувшином на льняных волосах, с сияющими вечно молодыми глазами, выйдет навстречу. Никто не мог заменить Стемиру Ее, как ни один край не мог заменить Лесную Землю.
Он забрался было в повозку к Любуше и детям. Но его жена громко бранила служанок, неправильно уложивших ее наряды, а сыновья заспорили из-за чего-то и подрались, переворачивая все вверх дном. От неумолчного шума у Стемира разболелась голова, и он, опять сев на коня, оставил кочевье на Вепровичей, а сам в одиночестве уехал далеко вперед.
"Не вышло бы из меня команского хана, хоть по материнской линии и течет их кровь, - усмехался Стемир. - Умудряются же всю жизнь мотаться по степи, и даже как-то упорядочивать такую жизнь! И жен ведь у них помногу, и со всеми справляются... Впрочем, вряд ли какой хан смог бы усмирить Любушу Вепровну, когда она не в духе!"
Вдали от людской суеты Стемир быстро успокоился. Свернув с главной дороги, поехал по лесной тропе, протоптанной животными. Двигался не спеша, не понукая коня, и тот тихо ступал по мягкому травяному ковру, словно стал вместе со всадником таким же обитателем леса, как лось или медведь. И лесные жители продолжали свою обычную жизнь. Мелькнула рыжим полинялым хвостом лиса. Выкатился колючим клубком еж и зашуршал в листве, ища жуков. Где-то над головой неумолимо стучал по дереву дятел. В кустах порхали стайкой синицы. И все это тоже была Лесная Земля, не менее значимо для Стемира, чем города и храмы.
Он ехал, не выбирая путь, но чувствовал, что движется не наугад, что это направление - верное. Вот деревья впереди стали расступаться, и среди них мелькнуло лесное озеро. К нему же вели следы разных животных. Там, где земля становилась мягче, Стемир разглядел следы семьи лосей, кабана, голые пятки медведя, похожие на босой человеческий след, аккуратные отпечатки лисьих лап. Он понял, что это озеро - сердце леса, здесь бывает все, что есть живого вокруг. Вот и его притянуло неспроста.
Стемир спешился, а затем, повинуясь какому-то порыву, разулся и босыми ногами прошел по нагретому солнцем песку. В ясной, прозрачно-голубой воде отражались плывущие в небе облака. У дальнего берега плескались пестрые утки. На воде покачивались белые кувшинки, широко развернув лепестки. Вода накатывалась на песчаный берег с легким ритмичным плеском, напоминавшим размеренное биение сердца. Да оно и было им, это озеро, присутствующее сразу в трех мирах. В подземной Нави, где великий мрак, оно питало корни Мирового Древа, чтобы вечно стоял установленный богами порядок. Здесь, в Яви, оно призвано было утолять жажду не только тела, но и души. А Прави его благодетельные воды собирались в облака и проливались на землю благодетельным дождем, помогая земле родить новый урожай.
Зачерпнув руками прохладной воды, Стемир трижды умылся. И ему показалось, что живая вода заодно и с души его смыла хоть немного налипшей житейской грязи. Удовлетворенно вздохнув, улегся на берегу и закрыл глаза, видя сквозь веки красный, горячий, как живая кровь, свет солнца.
- Наконец-то я вернулся! - произнес он, лишь теперь убеждаясь в этом.
Она появилась перед ним совсем неслышно, как всегда, точно такая, как он представлял и мечтал ее увидеть. Приблизилась к нему и села на траву, вытянув вперед руку, на которую присела, трепеща слюдяными крыльями, голубая стрекоза. Улыбнулась князю. Он видел ее сквозь закрытые глаза, хоть и не спал.
- А ты изменился, Стемир, - проговорила она, лукаво улыбнувшись.
- Постарел? - усмехнулся он.
- Сильнее сделался, суровее, решительнее. Видно, что жизнь тебя не баловала. Как и ты - многих людей.
- Рад бы всегда править милосердно и справедливо, да вот находятся такие, что считают эти качества слабостью, и слушаются только силу, - проговорил Стемир с сожалением. - Но это все позади меня осталось! Я вернулся к тебе. И думаю, что таким, как есть, смогу сделать для тебя больше прежнего. Теперь Берегиня будет защищать Лесную Землю!
Она тонко улыбнулась, будто солнечный луч озарил озерную гладь.
- Ты уже знаешь, где поставить ее? Нужно особенное место, чтобы его почитал не только ты и твое окружение, но и весь народ.
- Я сперва хотел воздвигнуть для Берегини храм в самом Брониславле. Но вот теперь увидел Сердце-озеро, и думаю, что здесь Ее сила проявится вполне. И, если меня тянет сюда, то верю, что и другие люди это почувствуют. Даже те, что придут из других княжеств, и даже иноземцы, что будут сюда приезжать. Я построю на берегу Сердце-озера храм прекраснее, чем в Дедославле, и он станет настоящим сердцем Лесной Земли.
Она поглядела на него с гордостью, как строгая и любящая наставница, чей ученик самостоятельно решил трудную задачу.
- Ты сделался мудрым, Стемир! Верно определить место и время для надлежащего события способен далеко не каждый. Сколько раз самые благие начинания сходили на нет, потому что осуществлялись не там или не в то время!
Стемир нахмурился, вспомнив своего отца и Дедославль.
- Значит, здесь! Пусть Сердце-озеро объединит людей. На берегах его я велю насадить Священную Рощу, а на другом берегу, на возвышенности воздвигнем храм.
- Прикажи найти на дне озера большой сине-серый валун и положить его в основание храма. Он живой, и связан со всеми тремя мирами, как ты, может быть, уже почувствовал.
Стемир махнул рукой - этот жест после ранения в шею заменил у него кивание.
Внезапно взор Хозяйки Лесной Земли стал суровым, пристальным.
- И последнее на сегодня, Стемир! Среди своих забот о поддержке Высших Сил, не забывай, что ты рожден править людьми. Ищи тех, кто разделяет твои помыслы, старайся открывать их людям. Несчастны те государи, чьих начинаний не понимают ни их ближники, ни простой народ! Едва они успевают умереть - а порой и раньше, - как все, ими сделанное, обращается в ничто.
При этой мысли Стемира будто обдало морозом.
- Нет! Я сделаю все возможное, чтобы Лесная Земля осталась великой и после меня! Она будет для моих наследников желанным уделом, и они не захотят возвращаться к грызне за Дедославль!
Хозяйка Лесной Земли положила узкую изящную ладонь на лоб князю, и исчезла так же неожиданно, как появилась. Он открыл глаза и увидел легкую рябь на воде, над которой порхали стрекозы. Да в траве сидела зеленая пучеглазая лягушка. И тем не менее, Стемир радовался: он был на верном пути.
Возвратившись к своему отряду, он нарочно повел его кружным путем, к Сердце-озеру. Сам же ехал рядом со священной колесницей, ожидая, как именно Берегиня изъявил свою волю.
Оказалось - самым простым. Едва ее колесница достигла высокого берега озера, как все три белых коня рядом распряглись. Возница, ничего не понимая, осмотрел их хомуты, шлеи, ремни. Все было в порядке, только почему-то не желало держаться на скакунах.
- Это случайность! Да и кони утомились, - ворчал возница, усмотрев урон для своего искусства. - Сейчас запряжем свежих, и поедем...
Но и с новыми конями повторилась та же история - упряжь никак не держалась на них! Берегиня гордо возвышалась на вершине холма в своей украшенной колеснице.
Все разъяснил Желан, мгновенно переглянувшись с князем Стемиром.
- Видно, Берегиня не желает ехать дальше! Здесь для нее самое подходящее место, отсюда она станет охранять Лесную Землю! Поблагодарим же ее! - и воины, и жрец, и князь вскинули руки в торжественном молении.
Затем Стемир с доверенными ближниками обошел берега Сердце-озера, поведав им, что мечтает возвести здесь город и храм. Внимательно осмотрели местность, подмечая все достоинства и недостатки.
- А ведь место это напоминает Орлиную Вежу, - удивленно заметил Белян. - Лежит в двадцати верстах на восход от Брониславля, как Орлиная Вежа - от Дедославля. И озеро там тоже есть, и горка, как и здесь.
- Что-то есть, - признал Стемир. - Но только Орлиная Вежа защищает Дедославль от набегов степняков, а город и храм у Сердце-озера будет защищать Лесную Землю в совсем ином смысле!
Впоследствии Стемир исполнил свое обещание, возведя возле Сердце-озера храм и святилище, куда торжественно перенесли Берегиню. И это было лишь первое, но далеко не последнее его начинание, что служило единой цели - прославить Лесную Землю на все времена.
-
Вот и стал Стемир князем Лесной Земли. Но наверняка не только радостью будет полна его жизнь. Его отец уже немолод, рано или поздно придётся Стемиру вернуться к делам всех Сварожьих Земель так или иначе.
Описание Сердца-озера завораживающе красиво... Хорошо там Берегине будет.
-
Лесная земля хороша! Или у Стемира такое впечатление от родного края, Исконные земли вызывали у него совсем другие чувства. А Сердце-озеро особенно хорошо и Берегине там самое место. Почему мне всё время кажется, что Стемиру ближе и понятнее Хозяйка Лесной земли, чем Любуша?
-
Описание озера и природы вокруг такое, что захотелось там побывать.
Наконец-то Стемир вернулся в Лесную Землю :) Рада за него.
-
Огромнейшее спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Вот и стал Стемир князем Лесной Земли. Но наверняка не только радостью будет полна его жизнь. Его отец уже немолод, рано или поздно придётся Стемиру вернуться к делам всех Сварожьих Земель так или иначе.
Описание Сердца-озера завораживающе красиво... Хорошо там Берегине будет.
В его жизни, конечно, еще разное будет! Глухую провинцию так просто не превратишь в столицу, даже при помощи Берегини. Поработать придется. А в жизни Сварожьих Земель в целом будет еще принимать участие. Но - на своих условиях. Впрочем, об этом после.
Рада, что описание читателям нравится! :)
Лесная земля хороша! Или у Стемира такое впечатление от родного края, Исконные земли вызывали у него совсем другие чувства. А Сердце-озеро особенно хорошо и Берегине там самое место. Почему мне всё время кажется, что Стемиру ближе и понятнее Хозяйка Лесной земли, чем Любуша?
Понятно, что Стемиру дорога Лесная Земля, потому что это его родина.. Для большинства людей родной край хорош. А он еще к тому же так долго его не видел! Но полюбоваться там наверняка есть чем.
Так оно и есть. Она для его - и наставница, и возлюбленная, и поле его трудов (политических и культурных) - все вместе. Без мужского любования с его стороны чисто политические причины для развития Лесной Земли выглядели бы скучно и пресно.
Описание озера и природы вокруг такое, что захотелось там побывать.
Наконец-то Стемир вернулся в Лесную Землю :) Рада за него.
Да, красиво получается. :)
Он оставался в Исконных Землях, пока его помощь была необходима отцу, но, когда тот укрепился настолько, чтобы обойтись без него, Стемир последовал за своей мечтой.
Приезд князя Стемира в Брониславль всех застал врасплох. Город едва успел встретить князя, как подобает, а уже во все края Лесной Земли полетели гонцы. Среди бояр повсюду воцарилась тихая суматоха. Стемир немедля послал им приглашения, и по дороге в Брониславль все гадали: с чем явился сын великого князя? И почему в Брониславль, не в Тихомиров либо Змеев, где обычно жил его отец? Послан проверить, как управляются они в Лесной Земле, вдали от зоркого княжеского ока?
Но истинных намерений Стемира они не разгадали, о чем он и сообщил, собрав в главном зале брониславльской усадьбы всех "вятших мужей".
- Так вот, господа: я навсегда вернулся в Лесную Землю! Будем с вами править вместе. Если у кого предложения найдутся, как улучшить жизнь - прошу высказываться!
Стемир видел, как вытянулись изумленные лица бояр, как они прееглядывались, словно хотели спросить: "Правда ли это, или нам померещилось?"
И, пока они искали слова, он внимательно разглядывал каждого в отдельности и всех вместе. Многих он знал всю жизнь. Они были оставлены его отцом беречь Лесную Землю для его рода. Следовало разобраться, кто из "вятших мужей" заслуживает доверия, а кто - нет.
- Первое дело для нас - строительство большого храма возле Сердце-озера, - распорядился князь. - Готовьте куны, господа! Это строительство станет общим делом всей Лесной Земли. Нужно много людей и орудий. Составим с вами списки, сколько каждый из вас способен поставить людей, снаряжения, продовольствия. Как узнаю, что кто-то не пустил на строительство даже одного человека, или занизит свои достатки - буду строго взыскивать!
Стемир говорил ровно, не повышая голоса, но так, что у каждого из бояр точно холодок по спине пробежал. Они знали, что Стемир не бросает слов на ветер.
Княжеский печатник Невзор раздал каждому пергамент и перо с чернилами, и некоторое время слышался только негромкий скрип да тяжелое неровное дыхание двух с лишним десятков мужчин. Каждый перечислял, сколько сможет дать для строительства работников и всего необходимого, чтобы не разориться, но и не вызвать подозрений у князя, который внимательно наблюдал за ними. Всем казалось, что взгляд темных, чуть прищуренных глаз Стемира устремлен прямо на них.
Заглядывая в записи друг другу, бояре посмеивались, толкались плечами.
- Больше пиши, не прибедняйся! Всем ведомы достатки твои!
- А ты сам зерно со своих мельниц не забудь записать в поставки!
- Я запишу!
Князь Стемир мысленно уже выбирал среди них тех, кто сможет в будущем стать полезным помощником.
- Строительство нам предстоит такое, что и не начинал еще никто в Лесной Земле! Нужны мастера по камню, мастера по дереву, ваятели, живописцы. Новый храм должен превзойти все, что до сих пор были в Сварожьих Землях! Помните: в нем будет жить Берегиня, всеобщая защитница!
Говоря так, переводил взор на противоположные стороны стола, где сидели тихомировцы и змеевцы. Чувствуя растущее между ними напряжение, ждал бури. И она разразилась.
Старейший тихомировский боярин Гремислав взглянул на князя с укоризной.
- Государь, ты задумал большое дело! Новый храм на века прославит Лесную Землю! Но все же: почему ты выбрал для него глушь под Брониславлем? Разве не лучше построить храм в большом, издревле славном городе?
- Это у вас в Тихомирове, что ли? - перебил змеевский боярин Дорогомил. - Ваш город основали лесные племена, родичи уртан, вы и к сварожанам-то причислены постольку-поскольку! Уж лучше воздвигнуть храм в истинно сварожском городе, на Великой реке, которая соединяет Лесную Землю с богатыми странами на полудне...
Как рассерженный медведь, полез из-за стола Гремислав, исподлобья уставился на змеевца.
- Это мы-то не сварожане? Ах ты, налим речной! Я тебе покажу, какой город лучше!
Верткий Дорогомил уклонился, отскочил в сторону.
- Не видать вам нового храма! Не заслужили!
Теперь уже все тихомировцы и змеевцы повскакали из-за стола, неприязненно косились друг на друга, бычились, словно готовясь к драке - дружина против дружины. О присутствии князя все даже как-то позабыли, отвыкнув за шесть лет кому-то давать отчет.
Глядя на них, Стемир с удивлением узнавал худшие приметы боярства Исконных Земель. Та же непомерная спесь, тот же узкий взгляд, когда свой город кажется средоточием земли, а соседний - уже соперником, которого стараются унизить. Неужели здесь проходит шов, по которому расползаются на куски княжества, как старые тряпки?
Нет, он им не позволит тянуть каждому в свою сторону! Заставит их работать сообща, а не захотят тянуть общий воз - найдет вместо них лучших!
Князь негромко, но веско постучал пальцами по столу, призывая к тишине. Бояре отпрянули друг от друга, опомнившись, расселись обратно.
- Место для будущего храма выбрали не вы, не я, а сама Берегиня! Она пожелала жить там, в святом месте. Побывайте там, может быть, Сердце-озеро и вас очистит от житейской суеты? А столицей Лесной Земли - а если боги позволят, то и для всех сварожан! - будет отныне Брониславль. Так что уймитесь, господа! Нечего вам между собой делить!
Бояре-спорщики, только что готовые вцепиться друг другу в бороду, растерянно переглянулись, и... разом воскликнули: "Слава князю Стемиру Мирославичу!"
- Хорошо, хорошо! - Стемир усмехнулся. - Только славословиями не отделаетесь. Я смотреть буду, кто и как станет работать. Тебя, Гремислав, да и друзей твоих, никак мой гонец прямо с гульбища вызвал? До сих пор бражный дух не выветрился...
- День рождения, княже! Всего раз в году! - обиженно прогудел боярин, расправляя пышные усы.
- У одного - один раз, у другого, да еще у каждого родственники, свойственники - так и немало праздников наберется, - съязвил князь. - Если понадобится, уйдете и с праздника ради важного дела!
И тут же, не теряя времени, обернулся к Дорогомилу.
- А ты чем занимался, что у тебя мост через Бобриную реку сгнил и чуть не провалился? На том мосту я и мои люди едва жизни не лишились!
Боярин всерьез испугался, но постарался это скрыть.
- Государь, то, что случилось на мосту, должно было произойти, чтобы Берегиня явила свою силу! Это событие уже облетело всю Лесную Землю, и народ сразу же проникся почтением к своей защитнице и к тебе, мудрому и благочестивому князю! И к тому же, мост теперь совершенно цел.
Стемир развернулся к говорившему всем телом, точно ястреб на добычу. Лицо его потемнело, глаза сузились.
- Так ты хочешь, чтобы за тебя Берегиня работала, исправляла твою бестолковость? Нет уж, придется самим прикладывать усилия! А не хотите - я найду других!..
Долго длилось первое его совещание в Лесной Земле. Князь хотел разъяснить "вятшим мужам", что над ними отныне есть твердая рука, и ему это удалось. Отдал каждому столько распоряжений, что они уходили потные, взмокшие в своих аксамитах, рассуждали про себя, что с таким князем кончится их вольготная жизнь. Одни лишь брониславцы по-настоящему радовались: пришел их князь, тот, что по-настоящему любит свой родной край, и никаких престолов в Истинных Землях ему не нужно!
Но и сам Стемир, отпустив бояр, почувствовал страшную усталость. Ему впервые пришло в голову, что править людьми - потруднее, чем сражаться. Теперь он за все отвечал сам.
Тут еще и с Любушей произошла ссора, причем совершенно бессмысленная, по мнению Стемира, просто нелепая. Как только он ввел жену в ее новые покои, она обернулась к нему и проговорила, подозрительно щурясь:
- С чего это дочь боярина Ратибора тебе улыбается и дарит цветы?
Стемир даже не сразу понял, о чем она, но потом вспомнил торжественную встречу у городских ворот и девушку, встречавшую с хлебом и солью.
- Это же обычай! Девушка представляет весь город!
- Все равно! Зачем цветы? Это лишнее! А ты ей улыбнулся при всех! Этой бесстыжей девке хватает наглости строить тебе глазки, а ты отвечаешь на ее заигрывания! Может, вы уже и сговорились, где встретиться наедине и развлечься, обмануть меня, а?!
Лицо Любуши раскраснелось, губы сердито поджались, а глаза метали молнии. Голос был исполнен ярости, которую она отнюдь не старалась сдерживать, громко и резко бросала обвинения в лицо мужу.
Стемир стоял перед ней, словно остолбенел, не веря, что все это она может говорить всерьез.
- Что с тобой? Какая муха тебя укусила? - он также повысил голос. - Я совсем не знаю этой девушки! Что мне - букой на всех глядеть? Я всю жизнь любил тебя одну. Хочешь, поклянусь, что у тебя нет причин ревновать?
- О, лучше не клянись! Все мужчины - обманщики!
Он хотел обнять жену, чтобы развеять все подозрения. Но Любуша ловко увернулась, не давая себя поймать, и отвернулась, словно мужа и не было рядом.
Это была первая их с Любушей настоящая ссора. Бывали, конечно, всякие полушутливые размолвки, как и в детстве, в их совместных играх, но они всегда легко мирились. В первый раз случилось, что Любуша не захотела говорить с ним. Но хуже всего, что и самому Стемиру не хотелось с ней объясняться, доказывать свою невиновность. Он бы предпочел уехать подальше, чтобы не видеть вместо любимой жены вопящую, озлобленную женщину, не слышать ее пронзительного голоса.
На ночь Стемир остался в своих покоях, приказав устроить ему постель отдельно от княгини. Но Любуша сама пришла к нему, в одном лишь плаще. Сбросив его, осталась обнаженной и нырнула в постель к мужу, неистощимая на ласки, так что Стемиру показалось - они снова молодожены, празднующие свою первую ночь. Оставалось лишь удивляться переменам в характере супруги...
После этой ссоры и бурного примирения родился их третий сын, Ярослав.
А тем временем, Стемир осваивался с властью в Лесной Земле, вкладывая в новое дело всю свою энергию. Теперь только от него зависело сделать свой родной край великим и прекрасным. Он наблюдал, как из волн Сердце-озера вынули сине-серый валун размером с быка и медленно уложили в углубление, указанное самим князем. На этом камне поднимется весь храм Матери-Земли, где станет жить Берегиня. Для стен его решено было взять самый лучший материал в Лесной Земле: прочный белый известняк из каменоломен под Медведицким Городком. Стемир уже мысленно представлял себе, как изящное и в то же время крепкое сооружение глядит с возвышения в воды Сердце-озера, как белая лебедь.
Он лично вникал во все, что касалось постройки храма. Понукал мастеров и подрядчиков, норовивших сделать проще и дешевле. Приглашал искусных зодчих со всех Сварожьих Земель и из-за пределов их. Повсюду прошла весть, что владетель Лесной Земли приглашает искусных людей, не жалея никаких кун. Стемир беседовал с каждым, безошибочно отличая настоящих умельцев от проходимцев, которые тоже сунулись в Брониславль за большими кунами. С теми, кто действительно показал, что знает дело, князь вместе изучал чертежи будущего храма, перерисовывал их, вносил поправки, отмечал пером, где будет устроен алтарь и колонны, украшения на стенах. Такие же изменения вносили в восковую модель будущего храма, соответствующую всем очертаниям.
Строился храм, строился и весь Брониславль. Новой княжеской столице следовало выглядеть как подобает. На месте маленькой деревянной княжеской усадьбы, где родился Стемир, возводили на берегу Каменки другую - каменную, в два яруса. Строились и другие дома. Вокруг Сердце-озера возник новый поселок для строителей и их семейств. Что ж, близ будущего прекрасного храма уместно будет возникнуть городу! Но не на самом берегу, а возле речки, вытекавшей из озера. Сердце-озеро и его берега были священны, никто не посмел бы разводить там костер или ловить рыбу. Здесь уже была заложена Священная Роща из маленьких берез, дубов и кленов, что впоследствии окружит храм.
Без малого два года строился и украшался храм около Сердце-озера. Внутри его расписали фресками агайские и марцийские живописцы, снаружи выстроили изящные каменные арки, стены отделали барельефами, изображавшими львов и грифонов из Карсадари, аллеманских парящих орлов, сварожских русалок и Жар-Птиц, Мировое Древо, которое чтили все.
Но открытые храма едва не омрачилось бедствием. Арка при входе в храм была сложена из сырого камня, связующий раствор еще не успел как следует схватить их, и вот, вершина ее стала оседать и накренилась. Камни посыпались на толпу, стоящую настолько плотно, что не все успели отстраниться.
Едва услышал первый вопль, Стемир горячо воззвал к Берегине и к Той, кому посвящал все свои начинания:
- Спаси этих людей, Владычица! Иначе я буду виновен в их гибели!
И он увидел, как Берегиня на своей белоконной колеснице окуталась нестерпимо ярким светом, как прежде на мосту. И, когда рассеялось облако пыли, не только князь, но и все собравшиеся увидели, как камни подымаются сами собой и укладываются по порядку.
- Княже, все живы! Никого не задавило, не зашибло! - произнес Белян, глядя, как поднимаются люди, которых накрыло обвалом. Никто действительно не пострадал, словно камни над их головой сложились в пещеру, пропуская людей внутрь.
- Благодарю тебя, Владычица! - благоговейно прошептал Стемир.
Хоть и с опаской, но уже без всякой угрозы люди прошли под аркой в новый храм. Так Берегиня еще раз оказала свою благодетельную силу. А почтение к Ней отчасти перешло и на князя, который сумел заручиться Ее защитой.
-
Ну, вот, началось княжение Стемира в Лесной земле. Вятшие люди есть вятшие люди, с них взять нечего, как ни больно это признать, но они везде одинаковы - что в Исконных землях, что в Лесной земле. А вот Любуша показала себя не с самой лучшей стороны, да жена не рукавица, с белой ручки не стряхнёшь, да за пояс не заткнёшь. Чудо при строительстве храма спасло и людей и репутацию князя, но неплохо бы найти виновников того, что свод сложили из сырого камня.
-
Вот и началось княжение Стемира в Лесной Земле.
И храм готов, и берегиня себя проявила... И Любуша тоже себя проявила... Посмотрим, как дальше будет.
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Ну, вот, началось княжение Стемира в Лесной земле. Вятшие люди есть вятшие люди, с них взять нечего, как ни больно это признать, но они везде одинаковы - что в Исконных землях, что в Лесной земле. А вот Любуша показала себя не с самой лучшей стороны, да жена не рукавица, с белой ручки не стряхнёшь, да за пояс не заткнёшь. Чудо при строительстве храма спасло и людей и репутацию князя, но неплохо бы найти виновников того, что свод сложили из сырого камня.
Да, в Лесной Земле тоже никто ему не обещает идеальной команды! Придется работать с теми, что есть, либо искать более подходящих (что наверняка не понравится нынешним боярам). И это он еще про Ярия не знает...
Любуша с годами проявляет такие качества, что в юности были не очень заметны. Ревнивость она, увы, унаследовала от отца. Конечно, у нее обстоятельства другие: Стемира не закроешь на женской половине дома, и не посадишь в поруб. Но посмотрим, к чему она придет со временем.
Видимо, храм достраивали в спешке, не все предусмотрели. Думаю, что Стемир разберется по этому поводу. Не описывать же всю производственную жизнь Лесной Земли...
Вот и началось княжение Стемира в Лесной Земле.
И храм готов, и берегиня себя проявила... И Любуша тоже себя проявила... Посмотрим, как дальше будет.
Берегиня показала свою защиту Лесной Земле.
Ну а семейная жизнь у Стемира с Любушей обещает быть бурной.
Глава 16. Переиграть судьбу
Два года Стемир занимался лишь заботами Лесной Земли, не оглядываясь ни на какой Дедославль. Но по истечении этого времени в Брониславль примчался гонец. Это был Вячко, тот самый телохранитель великого князя, которого некогда обвиняли в двойном убийстве дедославльские жители. При виде него Стемир встревожился: Вячко не покинул бы князя Мирослава, будь все в порядке. Насторожился, готовясь ко всему.
- Случилось нечто неладное?
Едва отряхнувшийся от дорожной пыли Вячко, поклонившись князю, печально проговорил:
- Верно угадал, государь! Твой отец, великий князь Мирослав Брониславич, скончался!
Стемир пошатнулся, как от удара в грудь. Уставился на гонца пронзительным горящим взором.
- Как... - голос его захрипел, сорвался. - Как это произошло?!
Вячко глубоко вздохнул, вспоминая печальные события.
- Великий князь был приглашен на пир в боярину Доможиру. Там же собрались почти все именитые бояре, вся Гора. Пир был пышный, такие только в Дедославле и бывают! На том пиру великий князь стал укорять бояр, что очень жадны, и мзду берут за каждое дело. С пирования он уехал уже нездоровым, а, вернувшись домой, расхворался и умер на другой день.
- Отравили, - только одно слово произнес Стемир, с видимым усилием разомкнув крепко сжатые челюсти.
- Никто не знает, государь! - со вздохом отозвался воин. - Хотя, по правде говоря, и у нас о том же говорят. Но все могло быть! Великий князь был уже стар, сильно разъярился за то, что дошли до него слухи о мздоимстве бояр...
Лицо Стемира, и так смуглое, еще больше потемнело, словно обугливалось. Зубы плотно сжались, так что некрасиво обозначились скулы.
- Все равно, Дедославль погубил моего отца, так или иначе! - выдохнул он. - Там всегда ненавидели нас, жителей Лесной Земли, считали незваными гостями.
- Это правда, государь, - Вячко сокрушенно кивнул. - Сразу после смерти великого князя в Дедославле произошел бунт. Требовали, чтобы мы убрались из города. Сожгли недостроенный новый дворец на острове посреди Данатры, перебили охранявшую его стражу. Теперь мы все, и братья твои, государь, думают возвратиться к тебе, в Лесную Землю...
- Вам надо было вернуться раньше, когда еще отец был жив! - отрывисто произнес Стемир, по-прежнему едва разжимая зубы. - Ступай, Вячко! Мне нужно проводить отца.
Воин ушел, а князь остался в покоях один. Велел принести чашу вина, но пить не стал, а долго глядел в чашу, стоящую меж двух горящих свечей. Яхонтово-красная глубь вина в блеске пламени казалась темной, как свернувшаяся кровь. Не отрывая тяжелого взгляда, Стемир, точно в зеркале, видел всю жизнь их семьи, все, что было связано с отцом - от воспоминаний детства до их последнего прощания в Дедославле. Даже уехав навсегда, Стемир не отдавал себе отчета, что им не суждено больше никогда увидеться.
Что ж, по крайней мере, Мирослав Брониславич умер великим князем Сварожьих Земель, как и хотел, как и было ему предсказано! И к такой судьбе ему пришлось идти много лет, и добиваться ее с большим трудом...
И все-таки, в душе у Стемира что-то яростно выло, раздирало острыми клыками, оставляя лишь кровавые клочья. Так, страшнее зверя, грызла его вина. Он думал, что, если бы оставался рядом с отцом, тот был бы жив. При нем бояре не посмели бы поднять руку на князя, он разглядел бы вовремя их подлые замыслы, убедил бы отца не доверяться слепо всем подряд. А что сделал он? Бросил отца на вершине власти, когда ему ничуть не меньше требовалась помощь, чем на войне.
Разумом Стемир понимал, что все это не так очевидно. Отец мог его не послушаться, их враги могли придумать другой замысел. Но чувство вины не покидало его, что бы ни говорил себе в утешение.
Встав из-за стола, он подошел к стоявшей на столе фигурке Матери-Земли, в которой символически чтил свою покровительницу.
- Разве я мог поступить иначе? Или я должен был остаться в Дедославле, как просил отец, и отказаться от тебя, а значит - и от самого себя? Так было бы лучше?
Он смотрел и ждал, и уловил тот волшебный миг, когда резное изваяние обернулось живой плотью, в глазницах мягко засияли зеленые глаза.
- Никто не может сказать, что могло бы произойти, - произнес ее глубокий голос. - И тебе никто и никогда не выскажет ни оправдания, ни осуждения. Просто придется жить с тем, что произошло. И думать, какие последствия повлечет смерть твоего отца.
- С дедославцами я рано или поздно посчитаюсь за него! - поклялся Стемир, касаясь левой рукой теплой, словно живой, головы фигурки.
- До встречи! - проговорила она, и зеленые глаза стали меркнуть.
Стемир прошел к столу и взял чашу с вином. Отпил несколько глотков. Оно было терпким, чуть смолистым на вкус. Отблески свечей золотили его темную поверхность, словно на дне лежало утопленное сокровище.
- Слава тебе, отец! - проговорил Стемир, поднимая чашу вверх. - Ты добился великого княжения и умер в Дедославле, как и хотел! Ты шел за своей мечтой, а теперь я иду за своей!..
А с последствиями смерти своего отца Стемиру довелось столкнуться очень скоро - и убедиться, сколь эти последствия многообразны. Ожидая из Дедославля своих братьев с дружинами из Лесной Земли, он не задумывался, что приедет еще и мачеха, княгиня Лаодика, со своими детьми. А между тем, во двор бронислальского терема въехала ее повозка, затканная, не без изящества, темно-синими траурными полотнищами, по обычаю ее родины. И сама она, подвижная, моложавая, вышла из повозки, словно агайская Афродита из морской раковины. Стемир настолько не ожидал ее появления, что, кажется, не сумел скрыть недоумения. Их взгляды скрестились на один долгий миг, и владетель Лесной Земли понял, что вдовствующая княгиня явилась сюда с серьезными намерениями.
Пока Стемир, спустившись с крыльца, приветствовал своих родных братьев, съехавшихся в Брониславль, княгиня ласково позвала своих сыновей. Двое старших, Звенислав и Добролик, выбрались, разминая затекшие ноги. Младшего же, Станислава, сморил сон под мирное покачивание повозки, и он не сразу проснулся. Подойдя ближе, Стемир вдруг, повинуясь внезапному порыву, поднял на руки мальчика, закутанного в теплые одежды для дальней дороги. Увидев бледное лицо, серые с поволокой глаза братца, его упавшие на лоб русые кудряшки, пытался в нем найти сходство с отцом и другими родичами. Как-никак, этот мальчик приходился ему братом, а значит, он, как старший, обязан был теперь и за него отвечать.
Восьмилетнему Станиславу понравилось ехать на могучих руках старшего брата, не хуже, чем на коне, которым он уже учился править сам, под присмотром надежных слуг. Он взглянул в лицо его, припоминая, хоть и не сразу.
- Ты - князь Стемир, да? - спросил мальчик, пока они пересекали двор.
- Да! А это - Брониславль, куда вы приехали.
Но Станислав и сам уже разглядел впереди возвышавшуюся белоснежную громаду дворца, с его башнями и крытыми переходами, замысловатыми коваными узорами на воротах, со мраморными львами по обе стороны от крыльца.
- Какая красота! - глубоко вздохнул он.
Стемир удивленно взглянул, не ожидая от ребенка такого понимания.
- Здесь и тебе с матушкой и братьями найдется место. Только ведите себя хорошо, - буркнул он.
Все время, пока он нес Станислава, княгиня Лаодика неотступно следовала за ним, держа за руки старших сыновей, словно готова была выхватить у него ребенка, как из пасти хищного зверя. Лишь когда Стемир, перешагнув порог, поставил мальчика на пол, мать сразу придвинула его к себе, убедилась, что с ним все в порядке.
Между тем, вдовствующую княгиню, как и всегда, сопрвождала ее агайская свита. Стемир уже не особенно удивился, завидев прорицателя Клеандра, одевшегося в здешних условиях на сварожский лад. За эти годы, как знал Стемир, агайский колдун стал пользоваться уважением многих сварожских вельмож, потому что его предсказания всегда сбывались. Брониславльские челядинцы, уже успевшие услышать о колдуне, с явной опаской взялись нести за ним ларец с таинственными предметами его мастерства, жаровню для раздувания колдовского пламени и трубу с увеличительными стеклами, через которую ученый муж разглядывал звездное небо. Сам Клеандр, как всегда, держался скромно, но независимо. Не ожидал князь Стемир, что придется таких гостей принимать у себя в Лесной Земле...
И если бы только как гостей! Вечером, после тризны по князю Мирославу, вдовствующая княгиня попросила Стемира поговорить с глазу на глаз. Он согласился, но насторожился.
Лаодика сидела в своем кресле вполоборота. Перед ней на столе горели свечи. В их мерцающих отблесках лицо агайянки почему-то выглядело голубовато-бледным, как луна, медленно проплывающая мимо окон княжеского дворца.
- Государь, я ныне - всего лишь бедная вдова, чей долг - позаботиться о своих детях до их возрастания, - произнесла она вкрадчиво.
- Право матери священно, - отозвался Стемир, по такому началу сразу почуяв неладное. - Но я и мои братья сами не дадим в обиду младших. Тебе нечего за них тревожиться.
- Но по завещанию моего покойного супруга, Лесная Земля должна перейти к моим детям!
Ага! Вот она и произнесла, ради чего приехала! Стемир пристально глядел в изящное, ухоженное лицо мачехи, и видел в нем нетерпеливую жадность.
- Лесную Землю я вам не отдам! Это мой удел, я приложил немало усилий, чтобы он был богат и украшен лучше Исконных Земель. А теперь отдать его детям, не способным покуда ничем править? Нет, госпожа! Я даю твоей семье и ближникам левое крыло дворца во владение, и земельные угодья. Между прочим, дворец мой, и построен моим попечением. Неужели ты ждала, что, стоит тебе заявить о твоих правах - и я сразу уступлю?
Княгиня Лаодика отшатнулась от него, как от змеи. Ее накрашенные, удлиненные глаза метали молнии.
- И ты нарушишь зввещание своего отца? Обделишь младших братьев?
Стемир махнул рукой, подтверждая ее слова.
- Главное - я не обделю Лесную Землю, которую боги вверили мне! Что до братьев - пусть растут и учатся, как подобает княжеским сыновьям. Когда вырастут, я узнаю их склонности и дам каждому удел, если заслужат.
Княгиня, побледнев еще сильней, откинулась на спинку кресла, как будто силы оставили ее. Проговорила тихим, но злым голосом:
- Вот до чего ты дошел, Стемир - ждешь, что племянники агайского царя станут служить тебе, а ты из милости дашь им уделы? Ты забыл, что по отцу в вас течет одна кровь, а по материнской линии они гораздо знатнее тебя, сына черномазой степнячки, пахнувшей лошадьми и дымом?
Стемир вскочил из-за стола. Будь перед ним мужчина, он знал бы, как ответить, но женщине, вроде бы, полагалось уступать, однако стерпеть он тоже не мог. И вот, стиснув зубы от ярости, он проговорил четко и раздельно:
- Оскорбляя меня, ты думаешь, что я скорее тебе уступлю? Но скажи, мне-то какая польза лишиться Лесной Земли? У меня трое сыновей, и я не собираюсь грабить их.
Княгиня Лаодика подняла на него глаза затравленной лани.
- Что тебе Лесная Земля? Поезжай в Дедославль, возьми власть после своего отца! Туда ныне рвутся родичи Ярополка, род ваших врагов...
- Если я приду в Дедославль, там многим не поздоровится. Они знают это, и не пустят меня, даже если бы я того хотел, - усмехнулся Стемир. - Но я и не хочу. Здесь мой дом! Может быть, Лесная Земля станет домом и твоим детям. Если будете жить тихо, на моих условиях, а не на твоих! На том закончим! - и он стремительно вышел из покоев.
Вдовствующая княгиня сидела, не меняя позы и полузакрыв глаза, слушая, как удаляются шаги Стемира. Наконец, оставшись одна, постучала по подлокотнику три раза подряд.
Из-за небольшой дверцы в стене вынырнул Клеандр. Подошел к своей госпоже, ожидая, что она скажет.
- Ты слышал нашу беседу? Скажи, как сломить упорство князя Стемира? Даже воля покойного отца для него ничего не значит!
Клеандр пожал плечами и бесстрастно произнес:
- Я и сам уже давно с большим любопытством наблюдаю за князем Стемиром, моя госпожа! Он силен и упорен, и мыслит непохоже на большинство людей. Наука, которой я посвятил жизнь, учит, что такими свойствами часто обладают люди, у которых является главной левая рука, а не правая. Их необычное мышление связано с развитием иных отделов мозга...
Из груди княгини вырвался нетерпеливый вздох.
- Я бы с удовольствием отдала тебе для исследования голову Стемира, чтобы ты изучил, в какую сторону повернуты его мозги!.. Ведь ты обещал, что один из моих сыновей в будущем станет правителем Лесной Земли и великим князем одновременно! Что же твои звезды обманывают?!
- Звезды никогда не обманывают, госпожа! - ответил агайец глубоко убежденным тоном. - Их веление когда-нибудь сбудется. Но еще не пришел должный срок...
- Он и не придет, пока Стемир распоряжается престолами, как ему заблагорассудится! - перебила княгиня. - У него растут свои сыновья. Наверняка он пожелает, чтобы власть наследовали они, а не младшие братья. И... Я просто боюсь за детей в его полной власти. Вдруг он увидит в братьях соперников?.. Клеандр, помоги мне убрать Стемира! Тебе ведомы много надежных средств...
- Стемиру не написана смерть от яда. И вообще, не суждено ему пасть от твоих или моих усилий, - агайец покачал головой. - Ты только удлиннишь путь своему сыну, хоть он, в конце концов, все же приведет к верной цели. А пока твои поступки лишь укрепят власть Стемира. Так говорят звезды!
- В звездах боги пишут свои послания людям. Но ведь ты сам говорил, Клеандр, что и человеческая воля кое-что значит в мире! - живо возразила княгиня. - Если воля достаточно сильна и направлена в цель, подобно оперенной стреле, она преодолеет все! И бывают случаи, когда не только звезды, но и сами боги склоняются перед человеческой волей! Например - перед волей матери, которая борется за счастье своих детей! Я велю тебе, Клеандр - помоги мне устранить Стемира!
Колдун отошел от нее на три шага и учтиво поклонился.
- Если ты приказываешь, царевна, я должен повиноваться, ибо обещал служить тебе с тех пор, как ты выкупила мою дочь из рабства! Я сделаю все, что от меня зависит. Но предупреждаю, государыня: ничего не получится!
- Ты приготовь яд! А там еще попробуем переиграть судьбу!
-
Ну и змеища эта Лаодика. Не слишком умная к тому же. Что она выиграет, отравив Стемира сейчас? У него полно взрослых братьев, которые вполне могут и поквитаться с агайцами. А у неё в Лесной Земле вряд ли есть сторонники, сыновья же слишком малы. Родственники в Агайе слишком далеки. Так что независимо от успеха задуманного её ждут неприятности, прав Клеандр, хоть и объясняет по-своему.
-
Вот только Лаодики в Лесной земле и не хватало. Но, кмк, она не учла Любушу, пока не учла. Эти дамы по силе равны, только Любуша здесь своя, а Лаодика чужая. Самое страшное - это если они объединятся, вот тогда Стемиру мало не покажется.
-
Ну вот я вернулась, разгреблась с делами и добралась до чтения. Очень увлекательно, и отличный cliffhanger в конце последней части. Икнутся Стемиру последствия папиного беса в ребро. Подозреваю, что взаимодействие Лаодики с Любушей будет с большими фейерверками. ;D Уж если эта дама целого князя попрекнула происхождением матери, то что она скажет простой боярышне?
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar, эрэа Ilona (с возвращением!) :-* :-* :-*
Ну и змеища эта Лаодика. Не слишком умная к тому же. Что она выиграет, отравив Стемира сейчас? У него полно взрослых братьев, которые вполне могут и поквитаться с агайцами. А у неё в Лесной Земле вряд ли есть сторонники, сыновья же слишком малы. Родственники в Агайе слишком далеки. Так что независимо от успеха задуманного её ждут неприятности, прав Клеандр, хоть и объясняет по-своему.
Она прежде всего - мать, заботящаяся о своих детях. Хотя такая "яжмать" может и повредить детям ненароком. Не говоря уж о том, каким примером способна послужить.
Яды есть разные, можно найти такой, чтобы его смерть выглядела более-менее естественной. А братья не стоят так упрямо за Лесную Землю, как Стемир. У Лаодики все-таки завещание Мирослава имеется.
Вот только Лаодики в Лесной земле и не хватало. Но, кмк, она не учла Любушу, пока не учла. Эти дамы по силе равны, только Любуша здесь своя, а Лаодика чужая. Самое страшное - это если они объединятся, вот тогда Стемиру мало не покажется.
Нет, противостояния Лаодики и Любуши не планируется. "Битва железных леди" могла бы быть интересной, однако не вписывается в сюжет. Ни против, ни вместе они действовать не станут, у каждой своя роль. Скорее уж Лаодика может не учесть другую сущность женского пола, благоволящую к Стемиру...
Ну вот я вернулась, разгреблась с делами и добралась до чтения. Очень увлекательно, и отличный cliffhanger в конце последней части. Икнутся Стемиру последствия папиного беса в ребро. Подозреваю, что взаимодействие Лаодики с Любушей будет с большими фейерверками. ;D Уж если эта дама целого князя попрекнула происхождением матери, то что она скажет простой боярышне?
Увы и ах, но нет - не судьба Любуше вмешаться. Хотя могло бы получиться не менее интересно, однако уже представлено по-другому.
Как бы ни было, а предсказание Клеандра о будущем великом князе забывать не следует! Хорошо еще, что Стемир его не знает.
Однажды, когда Стемир, проверяя во дворце ночную стражу, поднялся на Серединную Башню, внезапно застал там Клеандра. Агайец устанавливал на треножнике зрячую трубу, отлитую из меди, нацеленную прямо в ночное небо, на котором мерцали крупные и малые звезды.
Услышав за спиной шаги, Клеандр обернулся. Стемир стоял перед ним в сопровождении двух челядинцев с факелами.
- О чем тебе вещают звезды? - холодно произнес князь, скрестив руки на груди.
Прорицатель с достоинством поклонился ему.
- Звезды способны обращаться к тем, кто умеет их слышать, государь! Я много лет учился у величайших мудрецов в мире, и порой мне становится внятна таинственная Музыка Сфер. Если ты пожелаешь, я скажу, что поведали мне звезды о твоей дальнейшей судьбе.
- Не нужно! - отсек Стемир любые предложения.
- Подумай, государь! - голос прорицателя стал мягче шелка. - Ты сможешь узнать, кто из твоего окружения в будущем таит для тебя опасность...
- Я и без тебя знаю: княгиня Лаодика, недовольная, что я не уступил ей Лесную Землю. Что, она тебя послала запугать меня? - усмехнулся Стемир. - Передай своей госпоже, что напрасно! Я вверил свою жизнь силе, гораздо большей, чем твое колдовство.
Клеандр медленно покачал головой. При свете факела его лицо выглядело совершенно непроницаемым.
- Нет, государь! Не княгини Лаодики следует тебе остерегаться, если ты хочешь благополучно дожить до старости. Ей, если бы она и пожелала, не суждено повредить тебе. Есть под этими сводами другие люди...
- Замолчи, агайский соглядатай, а не прорицатель! Я не стану слушать тебя!
И, сделав знак факелоносцам, князь спустился вниз по узкой винтовой лестнице, ведущей на башню, оставив там Клеандра с его зрячей трубой.
Спускаясь вниз, Стемир вспомнил, как некогда, в юности, другой прорицатель предлагал ему с братьями, Богуславом и Твердиславом, узнать их будущее. Ныче нет уже в живых ни того, ни другого! Были бы братья счастливее, узнав, что им суждено умереть молодыми? Стемир сомневался в этом. Тем более, что у него были причины не доверять Клеандру. Какой же полководец полагается перед боем на донесения вражеского разведчика?
А в покоях Клеандра, в небольшом яшмовом флаконе, настаивалась прозрачная жидкость без вкуса и запаха. Никто не мог увидеть этот флакон, спрятанный в запертом на ключ ларце. И все-таки, открыв однажды стоявший на месте ларец, агайец обнаружил, что флакон открылся, и зелье пролилось. При этом, никто не заходил в покои, и упасть ларец тоже не мог!
Клеандру очень не понравилось это происшествие, но он начал работу заново, мысленно вздыхая: "Я ведь предупреждал, что не получится..." Но княгиня Лаодика, у которой он был в долгу, требовала, и прорицатель снова принялся смешивать редкие и смертельно опасные компоненты. Работал он в перчатках, с тканевой повязкой на лице, чтобы даже случайно не попробовать смертоносного зелья.
Но, когда уже почти все было готово, внезапный порыв ветра распахнул ставни на окне и опрокинул чашу с раствором. Клеандр отскочил прочь, сжал ладонями оберег Гермеса Трижды Премудрого, глядя с невольным страхом.
- Его и вправду защищает большая сила! - прохрипел колдун, суеверно глядя на перевернутую чашу. - Лучше было бы княгине жить в мире с князем Стемиром! Но она каждый день спрашивает меня о яде. А если бы не она, моя Эвника навсегда стала бы рабыней, как другие жители мятежных провинций. Царевна Лаодика помогла мне освободить дочь, взяла ее к своему двору, а после выдала замуж. Я перед ней в неоплатном долгу! Но боги, лучше бы вы вразумили госпожу не враждовать с князем Стемиром!
Следующие три дня Клеандр старался заручиться помощью Гермеса и Гекаты, богини колдовства. Окуривал помещение особыми травами и смолами, произносил заклятия, принес в жертву черную собаку. Но голос богов был едва слышен издалека, точно эхо удаленного голоса. Трудно было агайским богам дотянуться до этой морозной, занесенной снегом страны, где сосны высятся, как снежные башни до неба! Впрочем, Клеандр и не надеялся, чтобы им удалось преодолеть ту силу что охраняла Стемира и Лесную Землю.
И все-таки он дождался безлунной ночи, наиболее удобной для колдовства, и снова приготовил яд. На сей раз все удалось. Агайец даже недоумевал такого успеху: ему казалось, что получилось даже слишком легко. Коза, собака и свинья, которым он скормил яд, падали, как громом пораженные, и умирали в течение нескольких часов. Ночью агайские слуги спрятали трупы животных в подвале.
Вручив княгине Лаодике требуемое зелье, Клеандр еще раз напомнил ей быть осторожной, и сверх того произнес со сдержанным достоинством, как всегда:
- Я выполнил твой приказ, царевна! Но берегись: Стемира ты не сможешь погубить, а лишь поставишь под удар себя и своих сыновей.
- Избавь меня от своих нравоучений! - яшмовый пузырек, такой же, как и первый, скользнул за пояс княгини. - Завтра он приглашает нашу семью пообедать вместе. Лучшего случая не найти.
Обычно двор княгини Лаодики обитал в своей половине терема, где были прорублены отдельные двери и воздвигнуты перегородки внутри. Но иногда все же собирались за одним столом, как подобало семье. Вот и на сей раз Стемир, помня долг перед умершим отцом, пригласил младших братьев и мачеху.
В тот день княгиня Любуша была непритворно любезна с княгиней Лаодикой. Мальчики - юные дяди и племянники, почти сверстники им, вбежали шумной толпой с состязаний, и за столом продолжали болтать, у кого больше успехов. Тут же присутствовали и двое средних братьев князя Стемира, Велимир и Мстислав.
На стол подали уху из стерляди, с гвоздикой и шафраном, пироги с дичиной, и к ним - холодный темный квас, шипучий, тоже сдобренный приправами. Когда кружку, расписанную цветными жар-птицами, поставили перед вдовствующей княгиней, та чуть заметно наморщила нос. Она не выносила этого сварожского напитка, который, по ее мнению, годился для одних лишь простолюдинов. Однако квас с удовольствием пили князья и знатные сварожские вельможи, которые могли себе позволить заморские вина.
Однако сегодня сварожский квас мог пригодиться для замыслов Лаодики. Выбрав укромный момент, она как бы невзначай пролила в чашу Стемира содержимое яшмового флакончика.
Никто не заметил, потому что как раз в этот миг Стемир, прежде чем пригласить гостей за стол, вынул из ларца деревянную фигурку Макоши, украшенную позолотой. Богиня держала в руках голубую жемчужину, означавшую только что сотворенный мир. На лице ее необыкновенный мастер умудрился изобразить и радость творения, и еще неясную тревогу за его будущих обитателей. Все, кто видел изображение, залюбовались им, не отводя глаз.
- Замечательная вещь! Какой мастер изготовил ее, Стемир? Из Марции? - спросил брат князя, Мстислав, худощавый бледный человек, которого родные все еще продолжали по привычке звать Мстиславкой.
- Нет. Разве марцийцы умеют так резать по дереву? Они почти не занимаются деревом, их материалы - камень и металл.
- Тогда, значит, аллеман?
Старший брат укоризненно взглянул на младшего.
- Что за привычка искать и ума, и больших дарований только у иноземцев? Свой, сварожский мастер изготовил эту Макошь - Дражко из Влесославля. Он и вправду бывал во многих странах, и учился ремеслу у именитых мастеров, однако остался сварожанином. Эта фигурка - всего лишь проба сил. А теперь Дражко собирается украсить резьбой новые ворота Брониславля. Мы еще много увидим прекрасных произведений!
- А что за жемчужину она держит в руках? - спросила Любуша, легонько покачнув голубой шарик, свободно вращавшийся в своем углублении.
- Эту жемчужину мне прислал в дар аллеманский император Адальберт Рыжебородый, за то что я позволил купцам из его владений торговать у нас. Помимо красоты, эта жемчужина еще обладает свойством распознавать яды - по крайней мере, так сообщил в письме император Адальберт. Если жемчужина упадет в кубок, где налит яд, она тут же изменит свой цвет.
И только Стемир произнес эти слова, как резная фигурка наклонилась сама собой, и голубая жемчужина скользнула в его чашу. Всплыла в квасе наверх и начала багроветь. В считанные мгновения она сделалась кроваво-алой.
Старший сын Стемира, уже пятнадцатилетний Острозор, вскочил из-за стола, схватил чашу и унес прочь.
- Отец, не пей это! Жемчужина говорит, что в твоей чаше яд!
- Я вижу! - усмехнулся Стемир, в упор глядя на свою мачаху, которая, при всем своем самообладании, побледнела, как смерть, под этим яростным взором. - Ну и у кого есть и повод, и причина желать мне смерти? Кто мечтал заполучить Лесную Землю? Наконец, кто держит при своем дворе колдуна, умеющего наверняка не только изучать звезды?
Княгиня Лаодика молчала, гордо держа голову. Ее сыновья, такие же бледные, обступили мать, по молодости соображая как следует лишь то, что ей угрожают.
Стемир крикнул стражу, указал им рукой на вдовствующую княгиню.
- Агайянку и ее сыновей закрыть в их покоях! Колдуна Клеандра тоже. Их слуг допросить!
Всю ночь в подвалах брониславльского дворца шел допрос. В конце концов, отыскали трупы отравленных животных, и безошибочно убедились, что покушение на Стемира - дело рук вдовствующей княгини.
Всю ночь Лаодика, уложив сыновей спать, терзалась неизвестностью. Наутро княжеские дружинники вывели во двор их семью со всей агайской свитой, ничего не объясняя. Никто не знал, что ждет их - жизнь или смерть. Страх и надежда по очереди сменяли друг друга на лицах и в сердцах одних и тех же людей.
День был сырой, промозглый. Раннее утро никак не хотело заниматься, остатки ночной мглы еще продолжали цепляться за верхушки сосен, с которых осыпался рыхлый снег. Во дворе выстроились гуськом запряженные повозки, в которых агайцы приехали в Брониславль. Вдовствующую княгиню с ее детьми подвели к одной из них.
На крыльце появился князь Стемир в сопровождении своих воинов. На нем была черная соболья шуба, с бобровым воротником, почти сливающаяся с его волосами. Он на миг встретился взором с Лаодикой, и презрительно отвел глаза.
- Вы вернетесь в Агайю, откуда приехали! В Лесной Земле не будет повода для смут. Доедете до Приморья, а там мой зять, князь Ладомысл, посадит вас на корабль.
И, глядя в суровое лицо Стемира, в его плотно сомкнутые губы, вдовствующая княгиня поняла, что его решение окончательно. Однако все же попыталась разжалобить. Просительно протянув руки, проговорила:
- Меня вышли, если я виновна, но хоть детям моим позволь расти на родине их отца! Они ведь братья твои! Князь Мирослав, пусть радуется его душа в Элизии, который сварожане зовут Ирием, не хотел бы, чтобы ты их изгнал...
Стемир провел рукой по воздуху в знак отрицания.
- Нет, Лаодика, не проси! Устраивай своих сыновей, как сумеешь, при агайском дворе. Мне не нужно, чтобы они, как подрастут, или кто-то от их имени, мутил воду. В Лесной Земле должен быть лишь один правящий род! - произнес князь непреклонно, так что даже его ближники удивились такой суровости.
Он глядел с крыльца, как забирается в повозку вдовствующая княгиня со своими сыновьями, как молчаливо и прямо устроился Клеандр среди своих колдовских принадлежностей. После допроса Стемир решил пощадить прорицателя, не сомневаясь, что истинной виновницей была княгиня Лаодика.
Когда подсаживали в повозку маленького Станислава, тот оглянулся и увидел белокаменную громаду Брониславльского дворца, что еще по приезде восхитил мальчика своей величавой красотой. И тут же исподлобья взглянул на Стемира, ясно расслышав его слова. Однако в следующий миг, будто оробев собственной смелости, прижался тесней к боку матери.
Возница щелкнул вожжами, кони легко взяли разбег. Взметая за собой снег, кренясь на поворотах, первая повозка скрылась вдали, унося агайскую царевну и ее сыновей прочь из Сварожьих Земель.
А Стемир, проводив родичей, велел оседлать коня и уехал в свой дворец близ Сердце-озера, который он любил даже больше брониславльского терема. Там, не заходя в храм к Берегине, где служил его друг Желан, князь в одиночестве прошел к озеру, мирно спящему подо льдом. Ни от кого из людей он не ждал совета. Ему нужна была Она.
И Она появилась, как всегда, неслышно и внезапно, словно соткалась из мелькания снежинок в воздухе. Босыми ногами, в легкой беличьей щубке поверх платья, шла по снегу, как по воздуху, не оставляя следов.
- Я изгнал из Сварожьих Земель моих младших братьев, - произнес он, хотя прекрасно понимал, что Она и так все знает.
Хозяйка Лесной Земли остановилась в отдалении, не подходя ближе.
- Ты ведь уверен, что сделал это ради общего блага. В чем тогда ты сомневаешься?
- Я это сделал ради тебя, а не ради себя. И еще раз поступил бы так же, если бы понадобилось. Я переиграл судьбу, избавившись от соперников, - проговорил Стемир без всякого колебания. - И все-таки, они мне братья по отцу. Виновата их мать, но не они.
- Ты дал им урок несправедливости. А Агайя и без тебя преподаст много таких уроков. Ничто на земле не проходит бесследно, - на лице, в интонациях Хозяйки Лесной Земли скользнула печаль, даже тоска. Или ему показалось?
- Ты хочешь сказать, что мои младшие братья станут мне врагами? - попытался он угадать.
- Нет! Ты больше не встретишься в мире Яви ни с одним из них, и они не перейдут тебе дорогу, - твердо отвечала она.
Стемир облегченно вздохнул.
- Ну тогда я вправе совсем забыть о них! Пусть в Лесной Земле укрепится лишь один княжеский род, чтобы вечно служить тебе!
Тончайшая вуаль из снежинок покрыла Ее лицо, сделав непроницаемым.
А Стемир поспешил поведать ей о новых замыслах.
- Весной заложим храмы в Брониславле и в Змееве! Старые деревянные недостойны твоей красоты. Я нашел нового мастера по дереву, и он создаст много прекрасных произведений в твою честь!
Она слушала его, порой подсказывала, давала советы, вдохновляла и воодушевляла Стемира для новых свершений. После встречи с Ней он всегда возвращался с новыми силами, с ворохом смелых и дерзких решений. Даже его ближники удивлялись: казалось, что князь не ведает усталости.
-
Хозяйке Лесной земли не понравилось изгнание младших братьев Стемира.
Ты дал им урок несправедливости.
Это так, но и Стемир прав, по своему. И по своему проявил милосердие, по крайней мере, к Лаодике. Представляю себе, что с ней бы сделал Ярополк, будь он на месте Стемира. Дети, конечно, не виноваты, то есть сами дети - нет. Но всегда найдутся те, кто использует их в своих интересах. Во всяком случае, незабвенный Хлодвиг во избежание, так сказать, вообще всю свою родню истребил, кроме своих трёх сыновей.
-
Вообще, Лаодике ещё повезло. За такие делишки можно и казнить. Видимо, не казнили, потому что она женщина. И Клеандру тоже. Слуги частенько расплачиваются ещё хуже господ. Детям - не знаю. Зависит, как Лаодика устроится. При общих равных им лучше с матерью, но общих равных не бывает. Зависит от условий. Вот, что ей было дёргаться, если всё равно суждено? Ладно бы ей предрекли, что у сыновей никаких шансов, тогда стоило бы с такой судьбой бороться, а тут-то что мешало? >:(
Смотрю, вот, я на Стемира и Хозяйку Лесной Земли и понимаю, что у Любуши есть все основания ревновать. Только она не знает к кому, вот на всех и кидается. Да и как тут угадаешь?!
-
Увы и ах, но нет - не судьба Любуше вмешаться. Хотя могло бы получиться не менее интересно, однако уже представлено по-другому.
Могло бы, да. Немного жаль такой потенциально замечательной сцены, но автору виднее.
Вот как-то не очень верится при характере Стемира, что он бы колдуна отпустил. Не иначе, высшие силы под руку толкали. ::)
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
Хозяйке Лесной земли не понравилось изгнание младших братьев Стемира.
Ты дал им урок несправедливости.
Это так, но и Стемир прав, по своему. И по своему проявил милосердие, по крайней мере, к Лаодике. Представляю себе, что с ней бы сделал Ярополк, будь он на месте Стемира. Дети, конечно, не виноваты, то есть сами дети - нет. Но всегда найдутся те, кто использует их в своих интересах. Во всяком случае, незабвенный Хлодвиг во избежание, так сказать, вообще всю свою родню истребил, кроме своих трёх сыновей.
Хозяйка Лесной Земли предвидит возможные отдаленные последствия этого поступка.
Из Агайи Лаодике все равно будет сложно что-то предпринять. А казни Стемир ее, агайские власти могли бы и возмутиться. Она же сестра царя, между прочим. Ее оттуда не выгнали, как ненужную, а выдали замуж ради поддержания мира между государствами.
В истории бывало всякое. Но я здесь ведь не смягчала ничего по сравнению с конкретными историческими прототипами. В смысле - не понадобилось ничего смягчать.
Вообще, Лаодике ещё повезло. За такие делишки можно и казнить. Видимо, не казнили, потому что она женщина. И Клеандру тоже. Слуги частенько расплачиваются ещё хуже господ. Детям - не знаю. Зависит, как Лаодика устроится. При общих равных им лучше с матерью, но общих равных не бывает. Зависит от условий. Вот, что ей было дёргаться, если всё равно суждено? Ладно бы ей предрекли, что у сыновей никаких шансов, тогда стоило бы с такой судьбой бороться, а тут-то что мешало? >:(
Смотрю, вот, я на Стемира и Хозяйку Лесной Земли и понимаю, что у Любуши есть все основания ревновать. Только она не знает к кому, вот на всех и кидается. Да и как тут угадаешь?!
Скорее, все-таки ради государственных интересов. Да и что в случае казни делать с детьми, которых лишил матери? Тоже за ней отправить, на всякий случай? Стемир на такое не пошел. Не настолько уж, видимо, боялся их семьи.
Как-нибудь попробует их устроить при агайском дворе. Но, конечно, там они будут на положении дальних и подчиненных родственников царской фамилии.
Так ведь не сказано, как именно суждено ее сыну получить власть! Может быть, это произойдет как раз благодаря усилиям матери, и она должна сейчас поспособствовать? А тут, пока они вырастут, Стемир приберет все к рукам, попробуй-ка чего-нибудь добиться. Да и самой Лаодике, вероятно, хотелось бы править Лесной Землей сейчас, при малолетних сыновьях.
Может быть, она и чувствует что-то, но не знаю, сколько тут догадливости, а сколько наследственной склонности. Между прочим, некоторые ревнивые супруги как раз доводят до того, что им начинают изменять. А ревновать к Хозяйке Лесной Земли - все равно что к работе, или, если быть точнее, к призванию.
Увы и ах, но нет - не судьба Любуше вмешаться. Хотя могло бы получиться не менее интересно, однако уже представлено по-другому.
Могло бы, да. Немного жаль такой потенциально замечательной сцены, но автору виднее.
Вот как-то не очень верится при характере Стемира, что он бы колдуна отпустил. Не иначе, высшие силы под руку толкали. ::)
Вопили бы, как на базаре, забыв о княжеском достоинстве. Может, еще и подрались бы. Что тут интересного?
Отпустил после основательного допроса, вероятно, сам лично с ним поговорил и выяснил, что тот служит Лаодике из благодарности. Ну, если бы некуда было выслать за пределы Сварожьих Земель, тогда бы другой разговор мог бы состояться.
Глава 17. Поход на Великую реку
Впрочем, князь Стемир Мирославич заботился не только о строительстве, хотя во всех краях обширной Лесной Земли возводились новые крепости, дворцы, храмы - преимущественно в честь Макоши, которую князь почитал своей особой покровительницей. Не выпускал из рук и вожжи правления, внимательно наблюдал, как исполняют его волю подчиненные - бояре, воеводы, дворцовые и городские тиуны, огнищане, сборщики податей. Тех, кто за годы отсутствия в Лесной Земле княжеской власти обленился, зажирел, привык чересчур сытно кормиться на своих должностях, Стемир смещал, не слушая оправданий. Да и тем, кто оставался служить, приходилось нелегко. Князь Стемир, привыкший на войне к неукоснительному повиновению своей дружины, незаметно перенес тот же обычай и в государственную деятельность. От его бояр, как от простых воинов, требовались проворство, выносливость, решительность во всяком трудном деле. Каждый из них должен быть готов по первому требованию ехать через всю Лесную Землю, какая бы погода ни была на дворе.
Казалось, что при Стемира ожили былые представления, что бояре - старшая дружина князя, и на ее долю полагается не меньше забот, чем простым воинам. Стариков, которым трудно было нести службу наравне с молодыми и расторопными, Стемир смещал с должностей. На их место выбирал тех, кто заслужил его доверие. Подыскивал бодрых, энергичных, разбиравшихся в том деле, что доверял им князь. Память на людей у Стемира была превосходная; он не просто знал в лицо каждого воина в дружине, каждого слугу при дворе, но помнил способности каждого, умел находить людей, годных для больших дел. Он не смущался, если те были небогаты и не знатны. Простой писарь Лишко был поставлен главным судьей. Младший тиун Заяц, доказав усердие, сделался дворским, то есть управляющим княжеским имуществом. И всем оставалось лишь стерпеть, ибо помощников и любимцев князь Стемир выбирал, руководствуясь своими собственными соображениями, неведомыми большинству людей.
Старым, если и не всегда прожитыми годами, то уж наверняка - родовитостью и богатством, боярам такое было не по душе. Сперва они хвалили Стемира за его начинания, говорили между собой: "Наконец-то и мы с таким князем выйдем в люди! Наш князь до мозга костей, никаких дедославльских престолов ему не надо". Но время шло, и, видя, как рьяно князь взялся за дела, иные из них начинали роптать: "Никогда таких князей не бывало! Все решает сам, ни с кем не советуется, с вятшими людьми и дружиной не пирует по многу дней, подарками жалует лишь своих ставленников. Нас зовет, когда уже все задумано, и надо исполнять. Будто и не бояре мы ему, а холопы!"
Но были и такие люди, в которых под суровым княжеским взором как будто пробуждались новые силы, и они, совершая больше, чем могли бы сами по себе, в глубине души были даже благодарны Стемиру за его суровость.
Сам же Стемир помнил завет Хозяйки Лесной Земли: заботясь о милости Высших Сил, не забывать и о людях, которыми правит. Потому-то и старался охватить все, ничего не оставляя без внимания. Ведь Лесная Земля - это в первую очередь ее жители, и, если им станет при нем жить хуже, чем прежде - значит, грош цена всем его стараниям. И князь ездил сам по всей Лесной Земле, целыми седьмицами не бывая дома, посылал доверенных людей с повелениями, выслушивал жалобы и просьбы своих подданных. И редким праздником для него было, когда мог себе позволить, когда мог взглянуть, как работают мастера, зодчие, живописцы, - полюбоваться их работой, их осуществленными мыслями.
Беседуя как-то с Дражко, резчиком по дереву, приступившим к новому большому заказу, князь однажды задумчиво проговорил, любуясь узором из летящих птиц и ветвей, покрывавшим дубовую доску:
- Ты счастливее меня, как и все, кто творит красоту! Вашими творениями восхищаются люди, их красота внятна всем, и они чисты, как небесные птицы. А я творю новую державу с грязью и кровью, и людям все чаще кажется, что я мучаю их ради собственной прихоти.
Мастер, уже пожилой седобородый мужчина, прищурившись, взглянул на князя, усмехнулся.
- Зато потомки все, что при тебе сделано, припишут твоим заслугам, государь, а про нас и не вспомнят! А уж про какого-нибудь беднягу каменщика, что надрывался до седьмого пота, складывая белокаменные стены - подавно, - провел уголком ножа по незаконченному крылу птицы и вздохнул: - Найти бы мне хоть одного ученика с руками, что сможет вот хотя бы этот узор продолжить, а не то чтобы пойти дальше!..
- Что, не находится таких? - переспросил Стемир.
- У тех, кто приходит учиться, не руки, а медвежьи лапы! Ни одной линии не могут прорезать, не испортив! - Дражко презрительно взмахнул рукой.
- Вот как бывает: когда художник неумел, всем ясно, и никто такому не доверит важной работы. А если князь неумел или просто глуп, это обычно понимают только после его смерти, а сам он может всю жизнь величаться перед всеми, - заметил Стемир.
Оба засмеялись.
Не зная покоя в княжеских заботах, Стемир не находил его и дома, с женой. Супруги все меньше понимали друг друга. Часто вспыхивали ссоры. Любуша бешено ревновала мужа ко всем, даже случайно промелькнувшим рядом женщинам. Сопровождала его в каждую поездку, ограждая собой от всех, кто мог бы случайно повстречаться князю. Спроваживала из дворца всех пригожих служанок. И все равно, стоило ему обменяться хоть несколькими словами с какой-нибудь боярыней или просительницей, как Любуша приходила в ярость. Лицо ее искажалось почти до неузнаваемости, и она пронзительным голосом, который он скоро возненавидел, бросала в лицо мужу вздорные обвинения.
Кто хорошо знал князя Стемира - не поверил бы. Он, кого безоговорочно слушались воины, кто заставлял повиноваться даже диких команов, кого боялись и почитали самые спесивые бояре, чьей поддержки искали более слабые князья, - не умел добиться повиновения от собственной жены! Но, приходя в ярость, Любуша не слушала никаких слов, ее не пугал окрик. Смирить ее было, пожалуй, возможно лишь силой, но применять ее в семейной жизни Стемир не мог, именно потому что владел ею в избытке - и личной, и силой власти. И он привык уходить, выжидая, когда жена успокоится и выслушает те же самые доводы, что раньше вызвали у нее ярость.
Но самым удивительным было, что, накричавшись на него вдоволь, Любуша на некоторое время менялась как по волшебству. Становилась ласковой и кроткой, сама готовила мужу все, что он любит, ласкала его с нерастраченным пылом юности. Да и вправду словно бы молодела - глаза у нее блестели, с губ не сходила улыбка. Сперва Стемир не замечал совпадений, но когда такое повторилось несколько раз, ему сделалось неприятно. Если Любуше семейные ссоры только придавали сил, как проливной дождь иссохшей от зноя земле, то он-то вращался среди жизненных бурь постоянно, и ему совсем не хотелось сражаться еще и в собственном доме.
И он стал избегать жены. Уезжал надолго в свою усадьбу близ Сердце-озера, отдыхал там, охотился со своей дружиной, беседовал с Желаном, читал книги. Объятия жены после сделанного им открытия стали ему неприятны. Казалось, что она тянет из него силы, как упырица. Она же воспринимала холодность Стемира по-своему, и еще больше беспокоилась, видя повсюду соперниц. Так постепенно трещина между супругами росла все больше, чтобы со временем обратиться в пропасть.
Старшие их сыновья, почти уже взрослые, постигали необходимые княжеским детям умения, и не очень-то задумывались, что происходит между родителями, а младший, Ярослав, был еще слишком мал. В младенчестве он, слыша, как ругаются отец с матерью,начинал плакать, и это их обычно отрезвляло. Когда достаточно подрос, стал убегать от них, и ничто больше не сдерживало семейных бурь в княжеском дворце.
Как-то Стемир взял шестилетнего к тому времени Ярослава в строившийся храм, где живописцы как раз расписывали стены изображениями богов и священных животных. Маленький княжич следил за их работой, не отрываясь. А на другой день, раздобыв где-то кисть и краски, стал рисовать коней и птиц на беленой, еще не украшенной стене в закатном крыле дворца. Стемир, когда к нему привели раскрасневшегося, перемазанного красками и сильно пристыженного сына, сурово отругал его, но, поглядев на рисунки, не велел замазывать их.
Своих старших сыновей, Острозора и Велигнева, он почти не знал в раннем детстве, потому что воевал в Исконных Землях, пока они росли. Лишь теперь князю удалось узнать их как следует. Как всякий отец, он любовался их расцветом, радовался, замечая в них черты собственного рода, измененные и преображающиеся порой в потомках на все лады.
Однажды, после долгого совещания с боярами, Стемир застал старших сыновей на площадке для состязаний во дворе. Они боролись врукопашную, настолько увлекшись, что не заметили, как подошел отец. Он же, стоя неподвижно, не беспокоил их, заинтересованно наблюдая, кто победит. Высокий, длинноногий, как молодой конь, Острозор поймал брата в захват, собираясь повались на землю. Но Велигнев, моложе и ниже него, но крепко сбитый, с железными, как у отца, руками, ловко увернулся и, в свою очередь, так обхватил старшего брата за талию, что у того перехватило дыхание.
На мгновение Стемиру показалось, будто время повернуло вспять, и он видит самого себя с братом Богуславом, с которым столько раз состязался на этой самой площадке. Мускулистые торсы и руки юношей, лоснящиеся от пота, перемещались как клубки змей, катаясь по земле. Наконец, оба расцепились, словно признавая ничью. И лишь тут, перемазанные в пыли, заметили отца.
- Молодцы, молодцы! - похвалил их Стемир. - А я-то как раз думал, готовы ли вы к настоящей битве! Но теперь вижу, что вам уже пора взяться за оружие. На нашей восходной границе опять уртаны повадились грабить. Пора их проучить! Собирайтесь в поход, сыны!
Юноши оживленно переглянулись. Они еще не бывали на войне, но много слышали о ней, и, конечно, как все юноши знатного рода, мечтали отличиться. Велигнев даже прищелкнул пятками щегольских сапожек из зеленого сафьяна.
- Мы не подведем тебя, отец! Ведь твоя первая битва тоже была с уртанами?
- Да, и я был тогда моложе, чем вы сейчас. В тот день я поверил в себя, и другие в меня поверили, что еще важнее для князя. Не испытав себя на войне, не узнаешь, сможешь ли править.
- А почему уртаны воюют с нами, отец? - поинтересовался Острозор, заглядывая на ходу в лицо князю.
Тот задержал исполненный гордости взгляд на старшем сыне. Славен отважный князь, но думающий - вдвойне!
- Уртаны не хотят пускать нас на Великую реку. Они желали бы, как встарь, владеть ей в одиночку, и распоряжаться всей торговлей с полуденными странами. А этого мы допустить не можем. Хорошо бы, одержав победу, поставить город на Великой реке, чтобы самим держать речную торговлю. Если сможем это сделать, заодно сбавим спеси и Влесославлю: пусть не задирают цены на своих торгах, убедятся, что мы и без них сможем обойтись!
Велигнев картинно закатил глаза, а Острозор удивленно заметил:
- Сколько целей ты преследуешь в одном-единственном походе, отец! Казалось бы, где Великая река, а где Влесославль...
- И тем не менее, все это части единого целого - Сварожьих Земель! - внушительно отозвался Стемир. - Все перепуталось, как нитки в клубке, и все же, стоит потянуть ниточку, и она вся вытянется, как бы ни вилась. Так что готовьтесь, сыны! Если я чего не успею - вы после меня продолжите.
- Да ты еще сам все успеешь, батюшка! Нас с братом переживешь! - весело произнес старший сын.
Стемир развернулся к нему всем телом, словно собирался броситься. Взглянул на сына тревожно и гневно.
- Не шути так! Никогда не шути! Морана могла тебя услышать!
Острозор пожал плечами, сбился с шага, оставшись позади. Он по молодости еще не задумывался, как сказываются даже случайно брошенные слова.
А его брат, идущий по дорожке впереди, вдруг красиво, пружинисто обернулся к отцу.
- Мы с братом тебе поможем усмирить уртан, отец! - пообещал он.
Стемир ждал, как проявят себя на войне его сыновья. Велигнев пока видит в войне только ее саму, не задумываясь о конечных целях. Что ж, он может быть храбрым воином, но только время покажет, получится ли из него полководец. Да и в Острозоре пока еще много мальчишеского. Но война должна закалить их души, как клинки, выжечь из них все лишнее, и тогда станет ясно, каковы наследники Лесной Земли. У них еще будет достаточно времени подготовиться, а до тех пор, если позволят боги, он и сам успеет еще немало совершить.
Вскоре из Уртании явился разведчик, посланный Стемиром под видом купца. Тот сообщил, что уртаны готовят войско, чтобы захватить обратно занятые сварожанами земли в верховьях Великой и Каменки. Эти сведения подтвердили то, что Стемир знал и ранее. Не теряя времени, он собрал рать и выступил первым, чтобы опередить противника.
Немного омрачило начало похода лишь то, что ближайший сосед - азанский князь Келагаст, не отозвался на зов, хотя Стемир приглашал его. Впрочем, ничего удивительного: азанец опасался стремительно усиливающегося в последние годы соседа. Но и без него войско Лесной Земли было сильнее и лучше снаряжено, чем у любого из сварожских князей в те времена.
-
Стемир пытается заложить основы государства. Он немного опережает своё время, но без таких, как он, истории человечества не было бы.
Казалось, что она тянет из него силы, как упырица.
Сейчас это называется энергетический вампир, Любуша именно это и есть. Она ничем не помогает мужу, но изрядно ослабляет его. Кроме того, как все люди с такими особенностями характера, Я бы даже сказала, психики, она применяет метод кнута и пряника. Однако в пряники верить долго не получается. А жить с такой женщиной трудно, Стемира очень даже можно понять.
-
Большое спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Стемир пытается заложить основы государства. Он немного опережает своё время, но без таких, как он, истории человечества не было бы.
Казалось, что она тянет из него силы, как упырица.
Сейчас это называется энергетический вампир, Любуша именно это и есть. Она ничем не помогает мужу, но изрядно ослабляет его. Кроме того, как все люди с такими особенностями характера, Я бы даже сказала, психики, она применяет метод кнута и пряника. Однако в пряники верить долго не получается. А жить с такой женщиной трудно, Стемира очень даже можно понять.
Да! 8) Стемир замысливает такие решения, которые выполнять придется его продолжателям. А учитывая, что впоследствии сварожский народ сплотится именно в Лесной Земле, вокруг ее городов, то его роль в ее развитии вообще неоценима!
Любуша, при всех ее недостатках, любила Стемира и продолжает любить, пусть вот так своеобразно. Если бы она могла к нему остыть, как он остыл к ней, вела бы себя спокойнее, и впоследствии многое могло бы сложиться иначе. Но она, как умеет, пытается им управлять, хоть это не очень получается. Такое чувство, как у нее, может превратиться в испепеляющую ненависть, но совсем погаснуть не может.
Кроме того, между ними станут и еще новые отягчающие причины, что вовсе разобьют их семейную жизнь. А ведь когда-то поженились по любви... :'(
Как ни быстро двигалось сварожское воинство, но уртаны встретили их на полпути к их столице, близ высоких меловых холмов, что назывались Дятловыми Горами. Темной стеной выстроилась впереди тяжелая уртанская конница, ощетинилась сосновым лесом копий, - не подходи, будешь не рад!
- Хорошо, что нам не придется долго искать противника! - резко бросил Стемир, так, чтобы слышали его воины.
Проехав дальше, чтобы встречное солнце не било в глаза наступающим сварожанам, князь стал готовиться к битве, распределять свои полки.
- Ярий, пойдешь по правую руку от меня. Гордята - по левую. Как будет вам велено - ударите с двух сторон, зажмете врага в клещи... Медведко, покличь моих сыновей!
Княжеский оруженосец, заматеревший за эти годы, возвышавшийся головой над строем воинов, поспешил выполнить приказ. Скоро оба княжича предстали перед отцом, бледные, но решительные на вид, с блестящими сквозь прорези шлемов глазами. Вокруг них подались в сторону воины, не желая мешать разговору отца с сыновьями.
- Впереди ваш первый бой! - голос Стемира дрогнул; он тревожился за сыновей гораздо больше, чем когда-либо - за самого себя, но поблажек им делать не собирался. - Я дал вам надежных воинов, чтобы поберегли вас в бою. Больше ничего сделать не могу. Обретайте боевой опыт! Пусть вас хранит Хозяин Громовой Секиры! Будьте похожи на него в бою, витязи мои! - с этими словами он крепко обнял и поцеловал сперва Острозора, затем Велигнева, чувствуя живое тепло сквозь холодную сталь доспехов.
Юноши умчались, как ветер, только развевались на ветру их лазоревые плащи. Стемир надвинул ниже свод шлема. Выхватив меч, взмахнул им над головой, командуя своему войску.
- В бой, сварожане! - громко прокричал князь, и этот клич прокатился над войском, ринувшимся в бой. Над головами их развевалось на длинном древке знамя Лесной Земли, с женщиной, едущей верхом на индрике-звере.
Но уртанское войско было больше сварожского, и хорошо готовилось к битве. Они, по-видимому, возлагали на это сражение все надежды, и не собирались пропускать сварожан вглубь своей земли. Уртаны бились горячо и упорно. Куда бы ни упал распаленный битвой взор - вокруг были они: их чешуйчатые латы, щиты из бычьих кож, плоские шлемы с острым наконечником на макушке, непохожие на высокие сварожские шлемы.
Князь Стемир, как всегда, бесстрашно отражал наседавших врагов, рубился изо всех сил. Если раньше он сражался как попало, то теперь у него появился опыт, сочетавшийся с нерастраченным боевым пылом. Он собрал своих воинов в сплошной строй, загородились стеной щитов.
"Мы бьемся ради тебя, моя госпожа! Ради того, чтобы ты одна правила всюду!" - мечтал Стемир, воодушевляясь еще больше.
Но боевое вдохновение не затмило ему разум, не помешало, как всегда, уловить мгновение, когда уже сильно потрепанные уртаны замедлили наступление, перестраиваясь. Если теперь ударить на них с другой стороны, можно было бы легко сломить сопротивление.
Князь сделал знак трубачу подуть в рог, но звуки потонули в шуме сражения. Тогда позвал одного воина.
- Скачи к воеводе Гордяте, чтобы поспешил напасть!
Гонец ускакал. Стемир видел, как он на гнедом коне ловко объезжает пытавшихся его перехватить противников, перескакивает через мертвых и раненых. Но тут снова надвинулся строй яростных, потрясавших мечами уртан, и князю некогда стало следить за судьбой гонца.
Сразу трое уртан бросились наперерез сварожскому князю. Он схватился с первым и сбросил его, окровавленного, под копыта коней. Но в тот же миг другой уртанин нанес удар, от которого Стемир едва успел заслониться щитом. Щит с громким треском развалился пополам, ремень оборвался. Князь огляделся по сторонам и увидел, что враг теснит его воинов, уже многие из них пали. Медведко, вокруг которого сомкнулись уртаны, рычал, не успевая пробиться на помощь своему господину. А оставшиеся двое уртан снова надвинулись на Стемира.
На счастье, рядом с князем оказался в боевой толчее один молодой воин, только что принятый в дружину. Увидев, что князю грозит опасность, он поразил одного уртанина мечом. Третий, в свою очередь оказавшись один против двоих, повернул коня.
Стемир с благодарностью взглянул на воина. Высокий, еще по-юношески гибкий, с красивым смелым лицом, ясноглазый.
- Ты меня спас! Как зовут тебя? - спросил князь.
- Любомир! Из деревни Дубравной, - ответил воин, снова выбирая себе противника.
- После боя приходи ко мне, Любомир! Я награжу тебя за спасение! - обещал Стемир.
- Хорошо, государь, но возьми мой щит для надежности!
Взяв у своего спасителя щит, Стемир тепло улыбнулся ему. Он и прежде неоднократно замечал, что простые воины чаще бывают искренне преданны, чем знатные и богатые. Такие, как Любомир, могут стать ему опорой. Собственные выдвиженцы, еще не развращенные богатством и славой, помогут исполнять его замыслы. Надо смелее назначать их на высокие должности, в пику родовитым боярам. Тем придется поступиться частью привилений, никуда не денутся...
Да, но что же не подходит воевода Гордята? Князю видно было издалека левое крыло, возле самой меловой гряды. Там тоже кипел бой, а призывов от князя будто не слышали!.А ведь, ударив сейчас, легко можно было бы опрокинуть главные силы уртан, а тех, что у горы, добить потом! Но помощь не шла, а войско Стемира, держась изо всех сил, несло большие потери.
Где-то в гуще сражения пару раз мелькнули светлые шлемы княжеских сыновей. Но Стемиру некогда было наблюдать за ними: он рубился сам, не считая врагов, отдавал приказания своим полкам, следил за быстро менявшейся обстановков.
Вдруг где-то из глубины сварожского строя раздался тревожный звук рога. И Стемир внезапно похолодел, сердце его, только что учащенно бившееся, замерло на миг, кровь застыла в жилах. Еще не зная, он чувствовал всем своим существом, что случилось страшное. Только крайнее усилие воли помогло сварожскому полководцу не броситься тут же на поиски сыновей. Но битва кипела, и ему нужно было сражаться под знаменем, на виду у своей дружины.
Тут, наконец-то, и воевода Гордята справился со своей частью уртанского войска и поспешил на помощь. Теперь уже сварожане быстро переломили ход сражения в свою пользу.
Остатки разгромленного войска обратились в бегство, преследуемые сварожанами. Главный уртанский военачальник был убит, одних лишь знатных воинов нашли на поле боя более трехсот человек. Но велики были потери и у сварожан. Оглядев свое покрытое пылью и кровью войско, князь Стемир сосчитал, что не меньше четверти его дружины погибло, а среди выживших многие были изранены, и еще не скоро смогут вернуться в строй.
Воеводу Гордяту князь встретил таким уничтожающим взором, что тот едва не свалился с коня.
- Если бы ты ударил вовремя, было бы куда меньше потерь! Легче одержали бы победу, смогли бы двинуться дальше, основать город на Великой реке, как я задумал. Теперь не сможем!
- Государь, я и сам сражался! Пришел, как только смог! - оправдывался воевода, картинно показывая, что его речь идет от сердца.
- Я же посылал к тебе гонца, чтобы ты поспешал! Разве ты не видел моего гонца?
- Не видел, не видел, государь! Должно быть, не дошел гонец...
- Да, может, не дошел... - Стемир осекся, разом забыл о воеводе, медленно развернув коня в ту сторону, откуда приближались воины, подняв белое траурное знамя. Они ехали, сняв шлемы, и взмокшие от пота волосы липли по лбам. В середине этого печального шествия двигался шагом конь в богатом убранстве, которого вел под уздцы княжич Велигнев с бешеным, обезображенным горем и яростью лицом. А на спине коня распластался его брат, Острозор, бледный, с остановившимися глазами.
Стемир бросился к нему, не видя, как перед ним расступаются воины. Он все осознал как-то сразу, не пытаясь отрицать очевидное. Слишком долго он правил людьми и слишком много видел смертей, чтобы тешить себя напрасными надеждами. Так не выглядит ни оглушенный, ни раненый. Сняв латную рукавицу, медленно коснулся ладонью щеки сына, еще гладкой, не начавшей зарастать бородой. Она была белой и холодной, как мел здешних холмов.
Князь скользнул взглядом от лица сына, с застывшей меж бровей упрямой складкой, дальше. Туда, где между плечом и правой рукой запеклась кровь на пробитом насквозь нагруднике. Видно, копье пронзило плечо, ушло глубоко в грудь. Его первенец пал в первом же своем сражении, но пал с честью, как подобает мужчине.
Собравшиеся вокруг воины с тревогой глядели на князя, сидевшего на своем коне молча и неподвижно, как железное изваяние, как всегда прямо, не сводя глаз с сына.
Велигнев приблизился к отцу, соприкоснулся железом своих лат, прижимаясь с грубоватой нежностью плечом к плечу.
- Острозор погиб, как настоящий воин! Я видел, как это случилось, и отомстил! - произнес он глухо, с заметным трудом.
Эти слова уцелевшего сына как будто пробудили Стемира. Он сам взял под уздцы коня, везущего тело Острозора. И сам, прижав на мгновение к груди кудрявую голову сына, возложил его на погребальный костер, который спустя несколько часов воздвигли на вершине меловой горы сварожские витязи.
- Я думал, что ты, мой старший сын, зажжешь мне погребальный костер, а приходится мне делать это для тебя, - проговорил он, поцеловав сына в похолодевшие уста, и накрыл своим зеленым плащом.
И до утра, пока горело пламя, вознося в Ирий души погибших сварожан, Стемир не произносил ни слова, стоя у самой кромки костра. Только лицо его все больше мрачнело и темнело, словно тоже обугливалось в испепеляющем пламени.
Когда началась тризна, князь не стал ничего есть или пить, и вскоре так же молчаливо ушел к себе в шатер. Никто не посмел пойти за ним, кроме Медведко, да и тот помог своему господину снять доспехи, - чего тот словно и не заметил, - и остался у входа.
На следующий день приехали уртанские послы с предложением мирного договора. Но сварожане не смели побеспокоить князя в его скорби, а никто иной не мог заключить договор. Даже княжич Велигнев лишь злобно скрипнул зубами.
- Я бы за гибель моего брата сравнял бы с землей все уртанские города! Решать, конечно, отцу, но я не побеспокою его ради этих собак.
И оба Вепровича, Ярий и Белян, не посмели тревожить князя. Но Ярий вытолкнул вперед того самого воина, что накануне спас князя в битве - Любомира.
- Ступай, ступай! Уж спаситель-то наверняка сумеет утешить государя в его скорби, - проговорил старший Вепрович, подталкивая удивленного воина к княжескому шатру.
В шатре, куда Любомира пропустил Медведко, было темно. Лишь когда глаза привыкли, воин разглядел князя, лежавшего на постели навзничь. Он был неподвижен, однако не спал. За несколько часов он, казалось, постарел на десять лет. Глаза его провалились, губы почернели. Вошедшего Любомира князь, казалось, не заметил.
- Государь, государь! - негромко позвал юноша.
Стемир поднял на него потухшие, без блеска, глаза.
- Ты спас мне жизнь, чтобы я похоронил своего первенца!
Молодой воин стоял перед княжеским ложем, не зная, что ответить. Вдруг будто нечто осенило его; он стал на колени, почтительно поцеловал твердую, как у простого дружинника, руку князя.
- Я спас жизнь тому, кто еще многое может совершить для Лесной Земли.
Стемир слабо приподнялся на локте.
- Ради службы Лесной Земле я пожертвовал сыном, как жертвуют простые люди, чьи сыновья идут в бой! Когда у тебя есть все, что пользы отдавать богам в жертву быка? Вместо этого приходится жертвовать куски своего сердца, свое продолжение... - голос князя был сух, как песок.
Любомир почувствовал жалость к владетелю Лесной Земли, на которого лишь вчера взирал снизу вверх.
- Государь, там прибыли уртанские послы, чтобы обсудить условия заключения мира.
Князь резко сел на ложе.
- Если просят мира, значит, надо идти!.. Любомир, помоги мне одеться и облачиться для встречи!
- Тебе также необходимо поесть хоть немного, государь. Не то уртаны решат, что ты тяжело болен или разбит горем, да и раздумают мириться.
Стемир обернулся к нему всем телом - по-другому он не мог после давнего ранения в шею.
- Я все еще недооценивал тебя, Любомир! Ты ловок не только в бою. Будь надежен и честен, и я возвышу тебя.
Молодой воин поклонился князю.
- Я буду счастлив всю жизнь служить тебе, государь!
Пока он помогал князю надеть верхнюю одежду и доспехи, тот проговорил задумчиво и печально:
- Я лишился старшего сына и не достиг целей похода на Великую реку! Мы пока еще слишком слабы, чтобы основать в этих местах город, который станет держать в руках речную торговлю, потеснит уртан, ослабит в торговле Влесославль. Но такой город будет, я убежден! Может быть, я замыслил его слишком рано. Но мои наследники возведут город там, где некогда пролилась кровь моего сына!
Стемир оказался прав. Спустя много лет его преемник воздвигнет в тех самых Дятловых Горах новый торговый город на Великой реке - Вышеград. Его надоумят на эту мысль записи, сделанные после похода Стемира и военные чертежи, намеченные его рукой.
-
Да, без потерь побед не бывает, вот Стемир и потерял старшего сына. Дорого ему обошёлся этот поход и эта победа. Хотя замысел был хорош, но время ещё не настало для его воплощения.
-
Печально терять сыновей, но такова война - молодой погибнет скорее, чем взрослый и опытный :( А князю даже погоревать спокойно нельзя - дела ждать не будут :(
А почему на знамени индрик? Они здесь водятся? Я помню, что они есть на севере, в районе Влесославля, а здесь, вроде, не упоминались.
-
Тяжело Стемиру: и мира в семье нет, и сын погиб, что трещину между ним и Любушей только углубит. :( И всё на данном этапе зря.
-
Жаль Стемира. В семье нелады, теперь сын погиб. Хоть и не совсем зря (наверное), но целей своих сварожане не добились.
С Любушей, думаю, всё было бы проще и лучше, не будь она столь ревнива или, может, лучше сказать, настолько собственницей. Здесь не в пылкости чувств дело, а в особенностях личности.
-
Огромное спасибо вам всем: эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Ilona, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Да, без потерь побед не бывает, вот Стемир и потерял старшего сына. Дорого ему обошёлся этот поход и эта победа. Хотя замысел был хорош, но время ещё не настало для его воплощения.
Что поделать! Сварожские князья командовали своими войсками лично, случалось - и погибали в боях. Сыну Стемира, увы, не повезло. :'(
Стемир и вправду в чем-то опередил свое время, некоторые его замыслы придется доделывать преемникам. Помните, как Хозяйка Лесной Земли ему говорила про время и место для каждого поступка?
Печально терять сыновей, но такова война - молодой погибнет скорее, чем взрослый и опытный :( А князю даже погоревать спокойно нельзя - дела ждать не будут :(
А почему на знамени индрик? Они здесь водятся? Я помню, что они есть на севере, в районе Влесославля, а здесь, вроде, не упоминались.
Стемир может смириться с гибелью сына. А вот как Любуша отреагирует?
Может, и к лучшему, что пришлось ему собраться с силами поскорее.
Возможно, когда Лесная Земля была менее заселена людьми, индрики и водились там. Или у них, как у африканских слонов, есть лесные и степные (тундровые) популяции. Кроме того, это же символично: индрик-зверь в мифологии - царь всех животных, выше прыгнуть уже некуда.
Тяжело Стемиру: и мира в семье нет, и сын погиб, что трещину между ним и Любушей только углубит. :( И всё на данном этапе зря.
Его жизнь вряд ли назовешь легкой или более счастливой, чем у других. Но я думаю, что по итогу сделанного, она будет все же не напрасной!
Жаль Стемира. В семье нелады, теперь сын погиб. Хоть и не совсем зря (наверное), но целей своих сварожане не добились.
С Любушей, думаю, всё было бы проще и лучше, не будь она столь ревнива или, может, лучше сказать, настолько собственницей. Здесь не в пылкости чувств дело, а в особенностях личности.
Они проложили путь другим. Начинать с нуля всегда трудно и опасно.
Что же с ней делать, с Любушей? Перевоспитать ее затруднительно будет. Особенно после гибели сына. От природы у нее такой характер. Гены, опять же, сказываются...
Глава 18. Справедливость
Когда князь Стемир привез в Брониславль прах своего сына в мраморной урне, дворцовые домочадцы встретили его многоголосым плачем. Оплакивали Острозора воины, успевшие во время похода хорошо узнать молодого князя, и челядь, сожалеющая о добросердечном господине. Их погребальный плач огласил весь дворец, слышался в любом уголке.
Но страшней всего было, когда люди расступились, и к погребальной урне бросилась Любуша. Она покачнулась, словно ей подрубили ноги, и села на пол возле урны, содержавшей останки ее сына, обняла руками, гладила, точно представляла его живого. Что-то неслышно говорила, шевеля губами, но никто не слышал ее голоса. По лицу княгини бежали слезы.
Стемир шагнул к жене, неловко обнял ее за плечи.
- Любуша, я скорблю вместе с тобой! Мы должны вместе выдержать этот удар судьбы. Нам ничего не изменить, остается лишь принять веление богов...
Он хотел поднять ее на ноги, но женщина неожиданно вскочила сама. Обожгла мужа ненавидящим взором, оттолкнула его протянутые руки.
- Ненавижу! Это ты погубил нашего сына! Ты привел его на смерть ради своих княжеских выгод! Вымостил дорогу к победе родным сыном!
Неизвестно, какие обвинения еще сорвались бы с уст обезумевшей матери, но она побелела, как мел, и рухнула на пол рядом с урной сына. Челядинцы бросились ее поднимать, давали ей нюхать благовонные масла, растирали виски. И Стемир отступил прочь, с усилием провел рукой по лицу.
К сожалению, гибель сына еще сильней разделила княжескую чету, хотя оба истово оплакивали его. Стоило им встретиться, и Любуша обжигала мужа все тем же ядовитым взором. Стемир и сам неизбывно чувствовал свою вину, но ему не нужно было, чтобы об этом беспрестанно напоминали, хотя бы и та, кто имела право обвинять. И его все сильней тяготило общество Любуши. В конце концов, он стал все больше времени проводить не в Брониславле, а в своей усадьбе у Сердце-озера, забрав с собой сыновей - Велигнева, замкнувшегося в себе после гибели старшего брата, и Ярослава, которого уже пора было обучать воинским навыкам.
Стемиру помогали преодолеть родительскую скорбь княжеские заботы о благосостоянии Лесной Земли. Ее слава росла, богатство увеличивалось. Росло и население. Уже не только простые поселяне приходили сюда, спасаясь от жизненных невзгод, но и знатные люди из других княжеств, и даже из чужих стран, приезжая в Брониславль, оставались, привлеченные красотой городов и храмов, охотно шли под руку Стемира Сильного. Искали его дружбы иноземные правители и сварожские князья. Даже сидевший ныне в Дедославле князь Будимир, брат покойного Ярополка, примирился со своим двоюродным братом, ибо тот был сильнее его, именовавшегося великим князем. Стемир же помог сыну Будимира получить влесославльский престол, таким образом обретя влияние и на этот богатый и беспокойный город, насколько хоть один князь вообще мог влиять на Влесославль.
Да и как же не чтить было владетеля Лесной Земли, если каждому видно, насколько краше сделались ее города! Чем был Брониславль, пока не приехал сюда князь Стемир Мирославич? Несколько сотен деревянных избушек да бревенчатая крепостица над яру над рекой Каменкой, поставленная Брониславом Великим. А каков стал теперь? Прежде всего, он отстроился гораздо больше, окружностью занимал места в шесть раз против прежнего, как показывала новая, сложенная из белого камня, городская стена. Улицы расширили, замостили не деревянными плашками, а битым камнем. Теперь даже после самого сильного ливня не бывало на улицах непролазной грязи, всегда можно было свободно проехать. Новые избы ладно упирались в землю, белели свежей берестой бревенчатые венцы, на оконных ставнях красовались причудливо вырезанные кони и петухи - обереги. Кто был побогаче, вставляли в окна прозрачную слюду, а "вятшие люди" - настоящее стекло. Городские улицы, то поднимаясь наверх, то спускаясь под уклон, вели к сердцу города - площади, на который высился огромный храм Макоши, крытый позолотой. Его крыша отливала золотом и была видна с любой точки города. Каждое утро первый солнечный луч отражался от крыши храма, и тогда она горела настоящим золотом, а вечерами румяный закат в последний раз целовал ее, и вся громада храма будто просвечивала насквозь алым и золотым пожаром. Таков был внешний вид главного брониславльского храма, а его внутренняя отделка превосходила все представления. Хотя сам князь Стемир все же больше любил храм близ Сердце-озера, пусть тот был меньше и не столь изыскан, но виделся князю более одухотворенным.
Оделся камнем и княжеский дворец, и дома вельмож, старавшихся, как везде и повсюду, пускать пыль в глаза, да еще перещеголять друг друга. И каждые из городских ворот - а их в Брониславле было пять, - постарались богато украсить медным и бронзовым литьем, деревянным узорочьем. Дабы каждый приезжий с первого же взгляда убеждался, что приехал не куда-нибудь, а в новую столицу Сварожьих Земель!
Один из множества умельцев, которым обязана была своим украшением новая столица, в юности был простым смердом на землях боярина Ярия Вепровича. Родился и вырос в боярской вотчине в Отрадном, и годов до девятнадцати жил, как все живут в деревне, среди множества трудов, какие приходится исполнять ежедневно, чтобы только прокормиться. Было этих трудов много, и они порой не оставляли парню - звали его Светел, - и минутки свободного времени от зари до зари. Но уж если время находилось, то он всякий раз брался что-нибудь вырезать из дерева. К этому занятию у него с детства больше всего лежала душа и тянулись руки. Бывало, возьмет Светел простую дощечку, отколотую от полена, и ножом изобразит на ней такие картины, что все родные умилялись или же покатывались со смеху, если изображено было для забавы: например, Масленица, хоровод вокруг чучела Мораны в дырявой кастрюле, ряженые в личинах и звериных шкурах... Светелу было достаточно раз увидеть какое-нибудь действо, чтобы верно и быстро вырезать узором на доске. Жаль, что времени не хватало! Но поделки Светела замечали соседи, и нет да нет приносили за них на обмен то часть свиной туши, то мешок муки или зерна, то полотна, окрашенного черничным соком. И постепенно Светел становился кормильцем семьи, не хуже старших братьев и самого отца.
Но как-то по весне пришла для Светела очередь пасти общинных коров. Выйдя в поле со стадом, парень, по правде говоря, не очень-то следил за коровами. Предоставил им разбрестись по луговине, щипать сочную траву, а сам сидел, начав вырезать ножом на дощечке новый узор, пока еще ему самому неведомый. Нож у Светела тоже был загляденье: железный клинок в пядь длиной, а рукоять он вырезал сам из ореховой ветки, украсив изображением бегущих оленей, чьи рога сплетались, как древесные кроны.
Увлекшись резьбой, парень и не замечал, как разбрелись кто куда коровы, шальные от свежего вкусного корма, как углубились дальше, где начиналось поле с озимыми всходами ржи, поднимавшимися из земли, как зеленые стрелки.
Очнулся Светел, когда рядом затопали копыта, и чья-то черная тень нависла над ним. То был тиун Грач с парой подручных.
- Вставай, потравщик! - резкий, хриплый голос Грача вправду напоминал карканье сердитой птицы. - Развлекаешься, значит? Рисунки режешь, пока ваши коровы жрут боярский хлеб?
- Как так - хлеб? Почему? - спохватился Светел, вскочив и растерянно глядя, как уже вдалеке бродят коровы, выедая и копытя зеленое поле.
- Олух! - тяжелой рукой Грач отвесил подзатыльник парню, посылая подручных заворотить стадо. - Платите теперь всей деревней за твой недогляд!
Светел даже пошатнулся, сознавая, что будет. Ведь скот-то был деревенский, а поле - боярское! Всем известен был суровый нрав боярина Ярия и его подчиненных, таких, как Грач. С чего селяне будут платить убыток? Серебряных гривен никто из них и в руках не держал. Значит, придется всей деревней работать лето на боярской земле, или же зимой охотиться на пушных зверей. А когда же им работать для себя? Теперь в деревне все придет в упадок. И виноват во всем он!
При этой мысли Светел едва не заплакал. Стоил молча, опустив голову, свесив руки.
А тут Грач, не сходя с коня, еще подлил масла в огонь:
- А тебя боярин, пожалуй, навечно в закупы запишет!
Светел даже побледнел от страха. Не раз уже слышал, что бояре рады за каждую вину сделать человека закупом. Даже радуются беде поселянина, сами охотно предлагают помощь в несчастье, чтобы потом, как пройдет срок, записать в закупы неоплатного должника. Закуп - только наполовину человек, он уже не только свой доход отдает владельцу земли, но и сам от него зависит, тот властен его продать или обменять на что-нибудь, как скотину. Сколько раз Светел слышал, как становятся закупами, но никогда не думал, что так может получиться и с ним!
Он вскинул голову, сказал тиуну первое, что пришло в голову:
- А вы бы лучше поле огородили, чтобы скотина не могла зайти!
- Ты еще рассуждать! - Грач наехал на парня, так что его соловый конь ткнулся мордой тому в плечо. Хлестнул Светела плетью. - Пошел! К хозяину тебя сведу! А хозяин у нас знаешь кто? Самому князю Стемиру Мирославичу шурином приходится! Вот так-то! Поищи-ка от него управы!
И Светел, глотая слезы, пошел на боярский двор, куда прежде и глядеть не хотел. Да и самого боярина - рослого, дородного, важного, - видел лишь издали. И вот, привели прямо к нему, поставили перед ясны очи, и Грач изложил его вину, так, будто Светел чуть ли не нарочно загнал коров в боярские озимые.
Ярий, скользнув взглядом по парню, равнодушно пожал широкими плечами.
- Ясно все! На конюшню его, там же пусть и ночует, пока не отработает долг!
Светел протянул руки, показывая начатую резьбу на дощечке.
- Боярин, я отработаю, но пошто же на конюшне меня держать? Я же не раб! Пусть хоть с родными повидаться, я завтра приду. Взгляни, как я умею резать по дереву! Хочешь, сделаю тебе красивые узоры для убранства твоих покоев...
Куда там! Ярий выхватил дощечку у парня, растоптал сапогами.
- Так ты, значит, из-за этой штуки прозевал коров? Вон на конюшню!
Несколько боярских работников, отиравшихся рядом, с интересом прислушиваясь, увели Светела в назначенное ему место, раньше, чем он, ошеломленный и растерянный, мог что-то сделать. А то бы, пожалуй, и схватился за нож. Нож с резной рукоятью - это было последнее, что он сохранил от предыдущей жизни, так глупо погубленной.
Ночью, лежа без сна на охапке соломы, Светел решил немедленно сбежать. Собственную обиду он еще мог бы стерпеть от боярина и его подручных, но не уничтожение дощечки, на которой выходил новый узор. Перед глазами стояло, как боярин топчет сапогами хрупкое дерево. Юноша болся, что, если увидит хозяина снова, не выдержит, совершит какую-нибудь вовсе уж непоправимую глупость.
Он поднялся с соломы, готовый действовать. В одночасье отрок стал мужчиной. Прислушался, однако вокруг не было людей. Все разбрелись по избам. Сперва Светел подумал взять одного из коней, но совесть подала голос. Он не хотел сделаться татем. И без того родным тяжело придется за его вину!.. Зайти проститься с ними? Неизвестно, встретятся ли еще когда... Но так он еще больше подставит родных! А если деревенские увидят его, пожалуй, схватят и вернут обратно боярину... И Светел, глубоко вздохнув, стал перелезать через высокий плетень. Заворчал проснувшийся цепной пес. Но юноша был уже далеко, ловко скрываясь в ночных тенях. Вышла в небе звездочка, подмигнула ему. Светел счел это добрым знаком и, держа наготове свой нож, направился в лес. Куда идти - это он решил сразу: в Брониславль, столицу Лесной Земли. Светел слышал, что там толпится видимо-невидимо народу, стало быть, лишнего пришельца никто не заметит. И еще - там много строят, значит, он сможет найти работу, и боярин его не найдет.
Леса вокруг Отрадного парень хорошо знал - сколько раз бегал со сверстниками за грибами и ягодами, а то и за дичью! Утро застало его на берегу лесного ручья, где он съел кусок хлеба с салом, оставшийся от вчерашнего обеда, заботливо уложенный матушкой в сумку... Как там сейчас матушка, отец, все его братья и сестры? Должно быть, не находят себе места от тревоги за него...
К горлу подкатил тугой комок, из глаз сами собой хлынули слезы. Долго Светел лежал на берегу ручья, содрогаясь от рыданий. Наконец, умылся холодной водой и пошел дальше.
Вырезав своим ножом из подходящих ветвей лук и стрелы, Светел, когда был голоден, сбивал то зайца, то тяжелого темного лесного петуха - глухаря, разжигал костер, пек мясо в углях. Житель Лесной Земли не пропадет в лесу даже в одиночку, если не струсит или не погорячится.
На десятый день пути Светел вышел на проезжую дорогу. И скоро, за городскими воротами, где как раз кипела работа, открылся перед ним стольный град Брониславль.
-
Теперь Любуша Стемира ещё и возненавидела. Хотя в чём его вина? Княжеских сыновей воспитывали воинами, а воин должен сражаться. Трещина в семье грозит превратиться в пропасть.
А не подставил ли Светел своим побегом родственников да соседей? Не потребует ли теперь боярин их долг отрабатывать? Хотя для такого искусного резчика в Брониславле возможностей больше, да и толку больше будет.
-
Мне тоже непонятно поведение Любуши. Она ведь росла рядом с княжескими сыновьями, сама подраться была не прочь, знала, что и князь и его дружина и тем более, княжичи воюют. Их учат воевать, не для потехи, для боя. И без потерь дело не обходится. Возненавидеть мужа, вместо того, чтобы поддержать в трудную минуту, нет, здесь не только любовью, даже просто взаимным уважением, дружеским расположением не пахнет. Ведь случалось в семьях и просто умирали дети - от болезней, да даже на охоте. Откуда столько злобы? Или это подсознательное понимание того, что Стемир уже давно не любит её, а только исполняет свой долг отца семейства?
Надеюсь, что с беглым Светелом всё обойдётся, однако опять же может возникнуть конфликт между князем и Ярием.
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Теперь Любуша Стемира ещё и возненавидела. Хотя в чём его вина? Княжеских сыновей воспитывали воинами, а воин должен сражаться. Трещина в семье грозит превратиться в пропасть.
А не подставил ли Светел своим побегом родственников да соседей? Не потребует ли теперь боярин их долг отрабатывать? Хотя для такого искусного резчика в Брониславле возможностей больше, да и толку больше будет.
Ну, Вы требуете уж очень логических рассуждений от матери, потерявшей сына! Если она на пустом месте не стеснялась возводить против Стемира обвинения, то почему ей теперь не считать, что во всем виновен он?
Если Светел устроится в Брониславле, то сможет и родным помочь. А остаться он больше не мог, после того как Ярий уничтожил его изделие.
Мне тоже непонятно поведение Любуши. Она ведь росла рядом с княжескими сыновьями, сама подраться была не прочь, знала, что и князь и его дружина и тем более, княжичи воюют. Их учат воевать, не для потехи, для боя. И без потерь дело не обходится. Возненавидеть мужа, вместо того, чтобы поддержать в трудную минуту, нет, здесь не только любовью, даже просто взаимным уважением, дружеским расположением не пахнет. Ведь случалось в семьях и просто умирали дети - от болезней, да даже на охоте. Откуда столько злобы? Или это подсознательное понимание того, что Стемир уже давно не любит её, а только исполняет свой долг отца семейства?
Надеюсь, что с беглым Светелом всё обойдётся, однако опять же может возникнуть конфликт между князем и Ярием.
А если бы она приняла смерть сына - уже практически взрослого, сложившейся личности, не младенца в колыбели, - как должное, сказала бы "Да фиг с ним!", это было бы нормально? Я исхожу из того, что мои герои ничуть не менее эмоционально развиты, чем современные люди, и точно также любят своих детей. И болезни, несчастные случаи - не то. Там обычно никто не виноват. Здесь можно обвинить Стемира: зачем взял сына на войну, свои государственные цели поставил выше его жизни? В политику Любуша как раз никогда не вникала особенно, могла не понять, ради чего была война. И играть с мальчишками в детстве - одно дело, а во взрослом возрасте потерять сына - другое. Думаю, что и сам Стемир не рассуждает так: что, мол, каждый погибнуть мог, и от других причин люди умирают. Это было бы слишком цинично.
Насчет Светела - смотрим дальше. ;)
Все лето и осень Светел проработал на строительстве Серебряных ворот в Брониславле. На кипящих стройках всегда не хватало рабочих рук, и пришлого новичка приняли сразу, не спрашивая, кто он и откуда взялся. Светел вместе с другими возводил надворную башню, арку, в которую будут поставлены ворота. Кормился вместе со всеми рабочими, и спал среди других, в дощатом строении, похожем на хлев. Но работы он не боялся, лишь бы подальше от ненавистного боярина.
Кроме того, Светел мог хотя бы одним глазом взглянуть, как создается красота, к которой всю жизнь тянулись его сердце и руки. В свободное от работы время он много гулял по Брониславлю, видел величавые храмы и роскошные дворцы. Знал, конечно, что вся их красота - плод тяжких усилий сотен человек, рвавших мышцы, проливавших соленый пот, чтобы украсить город. Многие из работников угрюмо отворачивались от возведенных ими зданий, считали их зряшным делом, устроенным для княжеской да боярской прихоти. Но Светел, с его врожденным чувством художника, видел прежде всего красоту, хоть она и стоила людям больших трудов. Впрочем, как и все в этом мире, чем стоит дорожить. Иногда парень думал, что пройдут поколения, не будет уже в живых ни его, ни родных, ни строителей-брониславцев, по ночам крепко спяших на своих нарах, умаявшись от дневных трудов, ни боярина Ярия Вепровича, ни самого князя Стемира Мирославича, - а вот белокаменный храм Макоши, княжеский дворец, стены и ворота городский, - останутся стоять века после них! Эта мысль грела душу. Светелу хотелось участвовать в создании чего-то такого, что переживет века.
В деревне не приходилось строить из камня, но здесь он освоил новое ремесло. Нищему, никому не ведомому пришельцу не приходилось выбирать. Пару раз Светел мимоходом заглядывал в мастерскую резчиков по дереву, не мог отвести любопытный взор от больших досок, украшаемых узорами. Скоро из покроют лаком и позолотой, и укрепят на створах городских ворот. Юноше хотелось бы некоторые узоры провести по-другому. Но мастера, конечно, не спрашивали его мнения!
Все изменилось, когда приехал с проверкой главный мастер по дереву - Дражко. Он разглядывал после уже готовые резные доски, сердито хмурился. Рабочие, радуясь неожиданному развлечению, ненадолго отвлеклись и спустились во двор, приветствуя мастера. Вместе с другими вышел и Светел, оставив воткнутым в бревно свой нож, которым резал хлеб.
Но Дражко сперва не заметил каменщиков, сурово распекая резчиков по дереву. Размахивал руками, показывая на выставленные к воротной башне резные доски.
- Не умеете - не беритесь, позору меньше будет, барсуки криволапые! - ругался старик на смущенно опустивших головы резчиков. - Вы поймите: ваши резные ворота - лицо Брониславля! Их прежде всего увидят приезжающие в город! По ним станут судить обо всей нашей Лесной Земле! А что они увидят? Разве ж это львы, как должно им выглядеть? Это жирные котищи! Ведь я привез вам рисунки, по которым положено резать! Вы же все испортили! Что скажет князь Стемир Мирославич?!
"Суровый старик! - подумал Светел, слушая, как мастер честит своих подчиненных. - Впрочем, он болеет за свое дело, понятно, хочется, чтобы сделано было как можно лучше! Это не как у нас в Отрадном, где оскорбить могли просто потому что смерд или холоп не посмеет ответить!"
Отвернувшись от неудачных, по его мнению, резных изображений, Дражко вдруг заметил торчащий в бревне нож с украшенной резьбой рукояткой. Вытащил его и надолго смолк, разглядывая узор, изображавший оленей.
- Кто вырезал рисунок на ноже? - спросил старый мастер совсем иным тоном.
Никто не отвечал. Светел молчал тоже, скованный непонятной робостью.
- Чей это нож? Кто знает? - снова спросил Дражко.
Светел почувствовал, как его подталкивают в спину товарищи; кое-кому из них он рассказывал свою историю. И он шагнул вперед, чувствуя, как становится жарко. Заставил себя с большим усилием поднять глаза на старого мастера.
- Это мой нож, господин! Я сам вырезал оленей...
Дражко задержал на парне острый взгляд, от которого Светела бросило из жара в холод. Затем передал ему нож и дощечку.
- Ну-ка, попробуй здесь начертать льва!
Светел только на миг пригляделся к дощечке. Заметил на ней круглое темное пятно, наметил на нем глаза и уши, вырезал отверзстую пасть, провел волнистые линии гривы, - получилась львиная голова. За ней легким нажатием ножа проявилось и все тело зверя: могучая спина, грозно напряженные лапы, хлещущий по бокам хвост.
Теперь уже Дражко вытаращил глаза, видя работу юноши. Глядел, будто на чудо небесное. Потом перевел взор на самого Светела, и тому показалось, что в прищуренных небесно-голубых глазах старика мелькнули слезы.
- Велес многощедрый! Неужели ты, наконец, послал действительно искусного юношу, в чьих руках не иссякнет наше древнее искусство! - растроганно прошептал старый мастер, а затем обернулся к Светелу: - Кто тебя научил резать по дереву, мальчик?
Юноша вновь смутился: как бы не высмеял его резкий и острый на язык старик...
- Да... Я просто смотрел, как старшие работают с деревом. У меня стало получаться и понравилось. А настоящие мастера меня не учили. Не пришлось, - сознался он, ожидая, что Дражко сейчас прогонит его обратно к каменщикам.
Но старик неожиданно улыбнулся как-то неловко, одной половиной рта.
- Видно, боги от рождения вложили в тебя дар!.. Значит, золотить дерево ты не умеешь? А покрывать прозрачным лаком, чтобы сохранялось на века?
Светел покачал головой.
- Не умею. В деревне никогда такого не делают.
Дражко как-то растерянно взглянул на него.
- Да... Ну ничего, будет время - научишься! Самое главное - руки у тебя золотые, хотя изображения очень отличаются от канонов. Ну да оно и к лучшему: пусть, пусть будет не по канонам! Всякий канон тоже когда-то был новшеством, на которое замшелые невежды косились, будто на муху на блюде!.. Как тебя зовут, юноша? Светел? Хорошо, Светел: пойдет со мной, и создадим такие вещи, которым люди станут удивляться во все времена!
Что-то отозвалось в душе юноши на такое предложение, глубоко созвучное его самым сокровенным мечтаниям, и он с гулко бьющимся сердцем шагнул навстречу старому мастеру.
Дражко привел Светела к себе, в избу на Грушевой улице, где поселился у хозяйки-вдовы, которой платил за постой. Стал учить парня многим тонкостям ремесла, о каких тот прежде не имел понятия. Не всегда им легко было ладить, но со временем нашли общий язык, как бы дополняя друг друга - вспыльчивый, резкий наставник и сдержанный, не очень разговорчивый ученик. Их объединяло главное - любовь к красоте, к своему мастерству.
В самый первый вечер Светел откровенно рассказал все о себе - о том, как сбежал в город от боярина, как нечаянно принес несчастье своим родным и односельчанам. К его удивлению, Дражко не стал его ругать.
- У тебя душа художника, она не может полностью растворяться в житейских заботах, потому что глядит на мир сверху, как летящая птица! И ты не мог простить боярину уничтожения своей работы. Не огорчайся: заработаешь побольше кун - поможешь родным. А боярин твой - дурак, что сам твой дар не разглядел, сколько бы ты мог для него сделать!
- Лишь бы его в городе не встретить, боярина-то, - зябко поежился Светел. - Он ведь слушать меня не станет, вмиг потянет на правеж.
И тревожное предчувствие Светела сбылось через несколько седьмиц, когда он вместе со своим наставником стал больше ездить по городу, осматривать, как идут работы. И вот однажды у Золотых ворот, когда устанавливали над воротами резной щит с брониславльским знаменем, в те же ворота въезжал боярин с пышной свитой. Узнав их, Светел посмешно отвернулся. Но было уже поздно. Один из людей, что были с боярином тогда во дворе, указал на парня. Боярин сделал знак, и двое его слуг, спрыгнув с коней, подбежали к Светелу, заломили руки, стали вязать.
- Беглый боярский холоп! Велено обратно вернуть! - орали они, распихивая тех, кто сунулся было помочь молодому мастеру.
Не растерялся один лишь Дражко. Смело шагнул навстречу коню, которого приостановил Ярий, поджидая своих людей.
- Оставь моего ученика в покое, боярин! Он - мастер - какого, может, и не рождалось до сих пор в Сварожьих Землях! Погляди на щит, что подымают в воротах! Это он изукрасил щит резьбой!
Ярий окинул старика надменным взором, произнес, надменно вскинув голову, подражая князю Стемиру:
- Он - мой холоп! А ты - укрыватель! Я пожалуюсь на тебя князю. Не думай, что тебе все сойдет с рук за твои деревянные игрушки! Я княжеский родственник, неужто князь не отдаст моего холопа?
Теперь у Светела совсем упало сердце, он уже не надеялся на защиту. Но Дражко недаром был родом из Влесославля, где не очень-то покорялись даже и княжеской власти. Хлопнув себя руками по бедрам, воскликнул, глядя снизу вверх на конного боярина:
- А вот поедем к князю, пусть он сам нас рассудит!
Ярий Вепрович насмешливо скривил толстые губы.
- Ну попробуем! Неужели ты думаешь, князь мне откажет?
Дражко со Светелом, сев на коней, уныло потащились позади боярской свиты. Светел, пытаясь развязать руки, проговорил с тоской:
- Все равно отдадут боярину! Князь послушает своего родича.
Но Дражко весело подмигнул своему ученику.
- Князь Стемир Мирославич знает о тебе и высоко ценит твои работы! И он справедлив: не реши неправедно, даже в пользу родного человека.
Когда явились в судебную палату к князю Стемиру, тот внимательно выслушал сперва Ярия, а затем Дражко. Те немедленно опять заспорили между собой, не смущаясь присутствием князя. Только сам Светел, сидевший как на иголках, молчал, будто и не его судьба решалась здесь. Но за него говорили его творения, которые Дражко прихватил с собой и передал князю. Особенно хороша была резная птица, каждое перо которой лежало как живое.
Наконец, князь перевел взор на молодого мастера, который помертвел, ожидая окончательного решения своей судьбы.
Но Стемир Сильный произнес совсем не то, чего ожидали и Светел, и Ярий, но зато в соответствии с тайными ожиданиями старого мастера.
- По обычаям богов и людей, вира за беглого холопа - пятнадцать серебряных гривен. Да еще четыре гривны долга за потраву - всего девятнадцать. Ты, Светел, должен отдать виру боярину Ярию Вепровичу!
Юноша огляделся с надеждой и страхом, еще не веря, что произошло. Дражко воскликнул вместо него, хлопнув ученика по колену:
- Благодарю тебя, пресветлый государь, да хранят тебя боги! Гривны я отдам боярину немедленно, а ты, Светел, рассчитаешься, как сможешь. Вот и все - ты свободный человек, уважаемый в городе мастер, а не боярский холоп!
Боярин Ярий, растерянно забрав свои девятнадцать гривен, взглянул искоса на резные поделки своего бывшего холопа. Встрепенулся, жадными глазами глядя на Светела.
- Э, нет, слишком уж дешево отделаться хочешь! За беглого искусного мастера цена совсем иная, чем за деревенского мальчишку! Я требую двести гривен серебром, и ни единой меньше! А поскольку таких кун у тебя, старик, нет, то я забираю Светела себе. Там ему тоже работа найдется. У меня дочь замуж выходит, пусть Светел для начала вырежет красивые лари для подарков...
Юноша сжал зубы. В былые времена он счел бы такую работу большой честью, но теперь, когда его вкусы и мировоззрение развились, судьба мастера-холопа показалась ему жалкой.
- Пошто сверх княжеского приговора куны требуешь, боярин? Не поеду я с тобой!
Тут и Дражко вскочил со скамьи, закричал на боярина:
- Ишь ты какой гусь - первого мастера в Сварожьих Землях захолопить хочешь! А этого не желаешь? - скрутил кукиш и показал ему.
Старший Вепрович, побагровев до самой шеи, заорал Светелу:
- Пойдешь со мной, вша подзаборная! Ты кто такой?! Ты на моей земле родился, и работать на меня должен! Плевать мне на твоих заступников!
Шум поднялся такой, что все забыли о присутствии князя, который внимательно все слушал. А тот, выждав миг, постучал по столу твердыми пальцами, крикнул:
- Тихо!
Все растерянно смолкли, переглядываясь и соображая, что погорячились. А князь Стемир, пристально глядя на своего шурина, произнес:
- Гляди, Ярий, плохо, когда жадность очи застит! Когда Светел был твоим холопом, он еще не был мастером, обучился по-настоящему после того, как сбежал от тебя. И при тебе бы сроду не смог раскрыть своих недюжинных дарований. Стало быть, вира за него положена, как за холопа. Смирись! Да я и сам такого мастера никому не отдам. Ему суждено большое будущее!
Светел вскинул на князя глаза, сияющие благодарностью. Дражко вместе с учеником поклонился в пояс.
- Счастья тебе и сто лет жизни, государь! Теперь мы оба еще не такими творениями прославим твое великодушие и справедливость!
Стемир скупо улыбнулся уходившим от него мастерам. В многообразных, весьма запутанных делах правления ему никак не удавалось оставаться всегда безупречно чистым. Зачтут ли боги ему то, что удалось помочь Светелу, искреннюю радость его и старого Дражко?
А Ярий, возвращаясь домой, гнал коня так, что его люди едва поспевали следом по улицам Брониславля.
- Подумать только - отказать в просьбе своему шурину! Оскорбить при холопе! Неужели так возгордился Стемир, что уже и родство для него ничего не значит?! Не зря и Любуша на него жалуется! Погоди, Стемир Мирославич! Как бы не пришлось тебе за все заплатить...
Но эти слова старшего сына Вепря уносил ветер, их пока еще никто не слышал.
-
Вот и решилась судьба Светела. А Ярий явно затаил злобу на князя. Как бы подлость какую не учинил.
-
Значит, Любуша уже братику на мужа жалуется! Очень верная жена. И братик казнокрад, какая милая собирается компания. И вот ещё о материнской скорби за погибшего сына. Да, мать сына будет оплакивать вечно и скорбеть будет вечно. Но война есть война и княжеский сын прежде всего воин. От этого не уйдёшь. Ну, или можно уйти, если его под маминой юбкой всю жизнь держать. А превращать свою скорбь в ненависть и вымещать её на муже, которому и без того не сладко, последнее дело.
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Вот и решилась судьба Светела. А Ярий явно затаил злобу на князя. Как бы подлость какую не учинил.
Да, и решилась лучшим образом. :)
Ярий, конечно, не ожидал, что князь не пожелает "радеть родным человечкам". Один этот случай, может быть, и не сподвигнет его к решительным действиям, но если причины для недовольства станут накапливаться...
Значит, Любуша уже братику на мужа жалуется! Очень верная жена. И братик казнокрад, какая милая собирается компания. И вот ещё о материнской скорби за погибшего сына. Да, мать сына будет оплакивать вечно и скорбеть будет вечно. Но война есть война и княжеский сын прежде всего воин. От этого не уйдёшь. Ну, или можно уйти, если его под маминой юбкой всю жизнь держать. А превращать свою скорбь в ненависть и вымещать её на муже, которому и без того не сладко, последнее дело.
Между Любушей и Стемиром все уже катится, как снежный ком. И дальше, боюсь, будет только больше катиться. Причины для взаимного недовольства есть у обоих. Каждый мог бы обвинить другого. Я вовсе не хочу показать, что Стемир во всем прав, а Любуша - виновата. Ей тоже пришлось многое пережить из-за него, хотя бы косвенно. И еще придется. Другая женщина на ее месте, возможно, многое могла бы понять иначе, но ему досталась именно она.
И, хотя она, должно быть, почти не помнит семью своих родителей, была совсем маленькой, когда они погибли, но по характеру она - истинная дочь Вепря. Может быть, даже больше от отца унаследовала, чем Ярий (о Беляне я уж не говорю). Только этим можно многое объяснить в ее поступках.
Глава 19. Второй сын
После гибели княжича Острозора, старшим сыном и наследником Стемира сделался Велигнев. Со вторым сыном князь советовался теперь о заботах княжеских, ему поверял свои сокровенные замыслы о будущем Лесной Земли, о возможном объединении всех сварожан вокруг Брониславля. Сын слушал его с мрачным огоньком в темных глазах. После гибели брата он сильно изменился. Щедро выместив свое горе в сражении, Велигнев ожесточился, замкнулся в себе, как будто пережитое продолжало мучить его. Иногда во время охоты он пускал коня в галоп и мчался за зверем, не замечая преград, и, настигнув дичь покрупнее, колол и рубил, как настоящего врага, бесстрашно подставляясь под медвежьи когти и клыки вепря, под рога туров и лосей. Что-то жестокое, исступленное появлялось тогда в миловидном лице юноши. Пока жив был Острозор, ему удавалось образумить Велигнева, но теперь никто на свете не мог быть настолько близок ему.
И сам Стемир с тревогой замечал странности в характере сына, но надеялся, что тот еще изменится, повзрослеет. В конце концов, среди его сыновей Велигнев больше всех напоминал его самого, и обличьем, и повадками, и князь надеялся получить в нем надежного, сильного наследника, который сможет сохранить и приумножить блага Лесной Земли, держать в узде других князей и собственных "вятших мужей". С ними суровость была даже необходимой, а вот излишняя мягкость как раз могла привести к печальным последствиям. Кроме того, Велигнев уже показал себя в сражении храбрым и распорядительным витязем, и отец возлагал на него большие надежды. Думал, что характер сына со временем смягчится, когда женится, пойдут дети.
С поиском невесты для сына владетеля Лесной Земли не очень спешили. Среди сварожских княжон равной ему не находилось. Там, где подрастали девушки, они либо состояли в слишком близком родстве, либо брак с ними не сулил никаких выгод. Тогда Стемир задумался об иноземных невестах, и уже послал письмо аллеманскому императору Адальберту Рыжебородому, у которого была племянница. Вот как высоко претендовали ныне правители Лесной Земли! А ведь некогда женитьбу Стемира на Любуше вовсе не считали неравной...
Но договориться о свадьбе не успели. Колесо истории повернулось в очередной раз, меняя до неузнаваемости все замыслы, и Стемиру пришлось поручить сыну совсем иное.
Началось все с того, что в Дедославле умер старый князь Будимир Светлоярич. На великокняжеском престоле он просидел двенадцать лет - долго и благополучно по нынешним временам. Все эти годы Стемир мог спокойно сидеть в Лесной Земле, не оглядываясь на Дедославль. Но вот снова встал вопрос: кто займет опустевший престол?.. Ну а пока судили да рядили, белотурский князь Светлояр Ярополчич рысью прыгнул в Дедославль, провозгласил себя великим князем.
Это был тот самый Светлояр, сын Ярополка, заклятого врага правителей Лесной Земли, с которым довелось некогда биться под городом Рябиновом. Одной старой памяти Стемиру было достаточно, чтобы не желать вокняжения Светлояра. Он знал, что и тот ненавидит его с тех же времен. Договориться с ним, как с Будимиром, нечего и думать. Светлояр послал ему письмо, где утверждал, что, поскольку его род старше рода Мирославичей, он вправе стоять выше.
Стемир не стал медлить. Он собрал воевод и своих родственников: сына Велигнева и братьев - Велимира, Карислава и Мстиславку. Еще один брат, Борис, погиб в прошлом году на охоте, запоротый кабаном. Сообщив своему совету вкратце, что произошло, князь объявил:
- Готовьте войска, коней, оружие, снаряжение! Будет поход на Дедославль!
При этих словах младший из княжеский братьев, Мстиславко, удивленно вскинул тонкие брови:
- Раньше ты и слышать о Дедославле не хотел, а теперь вдруг передумал? Решил, как батюшка, стать великим князем?
- Нет! Великим князем я стану, когда Лесная Земля окончательно восторжествует над Дедославлем, и не раньше! - твердо отвечал Стемир. Повернулся к другому брату, сидевшему сбоку: - Карислав! Ты сядешь в Дедославле!
Тот даже подскочил, чуть не перевернув скамью. Всю жизнь, почти до седых волос, прожил он в Лесной Земле подручным у властного старшего брата, думал уже, что и детям его придется служить сыновьям Стемира. И вдруг назначение, да не куда-нибудь - в Дедославль! Прижав руки к груди, неверяще прошептал:
- Я - великим князем?!
- Да, ты! На войне, как я помню, приходилось тебя выручать. Но я дам тебе в помощь моего сына, он поможет прогнать Светлояра. А править потом ты сумеешь, только советоваться со мной не забывай!
При этих словах уже все присутствующие уставились на князя Стемира, стараясь правильно понять, что он имеет в виду. Воеводя Гордята осведомился первым:
- Так что же, государь: ты сам не идешь в поход?
- Нет! - Стемир сидел в кресле, не прислоняясь к его спинке, но, как всегда, прямо, точно опирался на невидимую стену. - Не хочу давать даже намека, будто мне нужен Дедославль ради личной власти! Я добиваюсь не этого одряхлевшего города с его лицемерными боярами, а общего закона для всех Сварожьих Земель!
Он нашел взором сына, который сидел, чуть подавшись вперед, с воодушевленным видом.
- Велигнев! Тебе поручаю согнуть навсегда этот упрямый город. Дедославцы погубили моего отца, а твоего деда, князя Мирослава! Они столько раз поддерживали наших врагов! Если они станут сопротивляться, покажи им, что времена их господства прошли навсегда!
Велигнев поднялся навстречу отцу, плечистый и крепкий, как и тот. Глаза молодого князя мрачно заблестели, а губы, напротив, поджались.
- Будь спокоен, государь! Я их скручу в бараний рог! - пообещал юноша, стискивая кулаки, как будто уже зажал в них нечто упрямое, с трудом поддающееся.
Не ограничиваясь собственными силами, Стемир привлек к походу на Дедославль своих союзников и подвластных ему владетелей. Необходимо было показать всем Сварожьим Землям, что общее дело за ним, а не за Светлояром. Одиннадцать князей со своими дружинами двинулись на Дедославль! Такого воинства не собирал под свои знамена даже Бронислав Великий!
Но взять Дедославль даже и с таким воинством было нелегко. Змеевы Валы и каменные стены надежно защищали город. Больше четырех седьмиц стояли под городом осадой, но древняя столица, казалось, смеялась над всеми усилиями лесноземельцев. Несколько раз воины князя Светлояра устраивали вылазки, дрались с переменным успехом, потом уползали в город зализывать раны. Но ворота и стены, как в первый день, стояли, неприступно закрытые.
Однако у осаждающих было одно средство, надежнее железа и даже огня: голод. Они пришли под Дедославль по весне, едва оттаяли дороги, а в это время всем приходится трудно: старые припасы подъели за зиму, а новых еще нет. Обозы со съестным, что везли в Дедославль, все перехватили осаждавшие, так что им хватало пропитания, и они могли долго стоять под городом, которому все трудней было держаться.
И к концу четвертой седьмицы терпение горожан стало иссякать. они знали, что в кладовых княжеских и боярских теремов достаточно припасов, голод грозит лишь простолюдинам. Тут еще некоторые из городских купцов вздумали нажиться на несчастье ближних, подняли цены на зерно всемеро против обычного. Начался бунт. Обозленные горожане захватили хлебные лавки, а жадных торговцев убили. Князь Светлояр поехал было усмирить бунтовщиков, но те встретили его градом камней и свистом.
- Не хотим умирать из-за тебя! Уезжай прочь!
И князь понял, что здесь ему не на что рассчитывать. Народное негодование - сила, против которой не устоит самое большое и превосходно обученное войско. Для него был один выход - немедля разгромить врага и возвратиться в город победителем.
С отчаянной решимостью ударил Светлояр всем своим войском туда, где стояли червлянские и славгородские дружины, казавшиеся послабее. Но княжич Велигнев Стемирич не дремал: он, в свою очередь, обрушил на дедославцев объединенную мощь одиннадцати ратей, сам трижды водил свою дружину в бой, яростно дрался, опьянев от крови и ярости. Весь день и весь вечер продолжалась битва. Наконец, Светлояр бежал, как узнали потом, всего с двумя воинами. Остатки дедославльской дружины отступили обратно в город, охваченный беспорядками. За ними ворвались победители, распаленные битвой. Промчались по старинным улицам Дедославля, где костлявые полуголодные жители делили хлеб. Кое-где еще горели пожары. Эта гарь, и пролитая кровь, и злые, взбудораженные люди на улицах, - все сбивало с толку, спутывало чувства и разум, напоминало, что война еще не закончилась.
Ни Велигневу, и ни большей части воинов Лесной Земли, не было дела до красоты древнего города и его былой славы. Проезжая мимо самых великолепных зданий, они видели в них только рассадник непокорности, вражеские гнезда.
Возле каждой боярской усадьбы Велигнев спрашивал, кто здесь живет. Ему называли имена владельцев, большей частью погибших или ожидавших теперь своей судьбы.
Молодой князь вдруг поднял коня на дыбы, разглядывая дом с мраморными колоннами, слабо светившимися в отблесках далекого пламени. Быстрее молнии обернулся к своим воинам, показывая рукой.
- Витязи мои! Вы славно потрудились! Теперь я отдаю вам на три дня весь Дедославль! Он ваш! Сломите навсегда дух бывшей столицы!
В его глазах, как и в лиловых глазах пляшущего под ним коня, тоже сверкали отблески пламени. Белые зубы юноши яростно скалились. На руках его еще темнели пятна крови. Они же пятнали сапоги и латы до самого пояса, по крови недавно ходил его конь, и кровь стояла в глазах у Велигнева и его воинов.
Один лишь человек посмел возразить молодому князю - славгородский владетель Драгомир Градиславич, старший сын покойного князя Градислава. Подъехав к Велигневу, сказал:
- Одумайся, Велигнев Стемирич, ты что творишь! Мы ведь победили, чего тебе еще надо? Дедосоавль - свой, сварожский город, не чужеземный. Позор чинить здесь насилие!
Велигнев обернулся к союзнику с таким видом, что тот невольно попятился.
- Я хочу навсегда сломить Дедославль, как велел мой отец! Надо его прикончить, чтобы не ткнул нож в спину!
Повинуясь властным приказаниям молодого князя, воины бросились грабить дома, что выглядели побогаче. Оттуда слышались крики, ругань, грохот, что-то трещало, что-то билось в цепких руках завоевателей. Затем кто-то нашел в покинутой усадьбе винный погреб, и воины пировали всю ночь, услаждались тонким вкусом агайских и марцийских вин. А на утро, подогрев свои желания вином, принялись хозяйничать в городе, взятом на щит. До того уже дошла взаимная рознь между дедославцами и лесноземельцами, что они считали себя вправе делать с другими что угодно!
Три дня завоеватели грабили и разоряли Дедославль. Там, где горожане сопротивлялись, вспыхивали стычки, еще больше ожесточавшие победителей. Местами разгорались пожары, охватывая целые улицы.
В конце третьего дня князь Мстиславко проехал по улицам выгоревшего, опустошенного города. Дедославль лежал, как труп загнанного волками лося, с распоротым животом, выеденными внутренностями. Единственным уцелевшим местом была священная роща и храм всех богов, откуда в свое время ушла Берегиня, увезенная Стемиром. Там пережидали нашествие горожане, которым посчастливилось спастись. Но не все, не все!
Услышав в переулке женский крик, Мстиславко повернул коня. Увидел, как воин ухватил за волосы бегущую девушку, потянул к себе. Князь, не задумываясь, метнул дротик в спину воину. Тот захрипел и упал. Девушка, озираясь затравленным взором, юркнула за забор.
То, что увидел князь Мстиславко в растерзанном городе, приводило в ужас. От запахов гари и крови его мутило, а при мысли, что это совершили свои, родной племянник, становилось больно вдвойне. Мысленно пообещал себе по возвращении домой рассказать Стемиру обо всех поступках его сына. Пусть сам решает, достоин ли Велигнев быть его наследником!
Три дня войско Лесной Земли грабило Дедославль. На четвертый в захваченный ими великокняжеский дворец явились уцелевшие бояре, переждавшие в Священной Роще. Самым старшим из них был Гостята, помнивший еще князя Мирослава Брониславича. Он рассудил, как и другие "вятшие мужи", что любую беду можно пережить, и что рано или поздно со всяким получится договориться. А с кем не получится - для тех найдутся и иные средства.
Княжич Велигнев все эти дни пировал вместе со своими воинами. Вино немного помогало разогнать его всегдашнюю мрачность, приводило в более мягкое расположение духа. Но, узнав о приближении бояр, он как-то на удивление быстро протрезвел, велел себя умыть и переодеть, и вышел навстречу дедославцам во вполне пристойном виде.
После общепринятого обмена ничего не значащими любезностями, стали обсуждать условия мира. Велигнев потребовал, от имени своего отца, такую дань, что дедославцы не могли поверить своим ушам.
- Побойтесь же гнева Неба и Земли, в своем Брониславле! - проскрипел, покраснев, как свекла, боярин Гостята. - Да вы и так обобрали весь город, что не разрушили, то взяли себе! Никогда в Сварожьих Землях такого не бывало, чтобы свои города разорять! Один лишь твой отец не считается ни с кем...
Велигнев презрительно сощурился.
- Никогда, говоришь, не бывало? А набег Ярополка на Лесную Землю двадцать лет назад? Я того времени не помню, совсем ребенком был, но вы-то, вятшие мужи седобородые, должны хорошо помнить! Тогда многие наши города были сожжены дотла, жители убиты или угнаны в плен, огромные убытки причинены! Или тогда не дедославцы были в войске Ярополка? Мы не более жестоки с вами! Как аукнется, так и откликнется!
Даже поперхнулся старый Гостята, зашептался о чем-то с остальными боярами. А когда вновь обратился к Велигневу, подал ему на подносе золотой ключ.
- Сильнейшему сыну сильнейшего из государей надлежит воссесть на великокняжеский престол! Прими его и владей на славу!
Однако Велигнев взял под руку и подвел к дедославцам своего дядю, Карислава Мирославича.
- Нет! Мне не нужно Дедославля, я наследую после отца Лесную Землю! Вот ваш князь!
Дедославцы на миг сбились, но тут же приветствовали нового государя:
- Да здравствует князь Карислав Мирославич!
В великокняжеском дворце еще тянуло гарью из распахнутых окон, да и изрядную часть драгоценной посуды растащили захватчики, однако же нашлось еще достаточно, чтобы устроить пир, да и вина в погребах хранилось еще немало. Победители и побежденные пировали вместе, поднимали кубки за здоровье нового великого князя Карислава, и зачинщика этого похода - Стемира Сильного, и княжича Велигнева, победителя Дедославля.
Подвыпивший еще больше, Велигнев не заметил, как боярин Гостята бросил ему в чашу какое-то зернышко, подождал, пока оно растворится, а затем протянул ее молодому князю, обнимая и целуя его.
- Счастья тебе и твоим батюшке с матушкой, Велигнев Стемирич!
Княжич, поднявшись со скамьи, в два глотка осушил чашу, поставил на стол.
- Вот вы и запели по-другому в своей старой столице, как узнали силу Лесной Земли! Теперь дяде Кариславу будет проще с вами справляться; а не то глядите - опять придем! Одно лишь хорошо в Дедославле - вино. Надо будет взять с собой побольше.
Возведя на трон Карислава, войско Лесной Земли повернуло домой.
Жестокое разграбление Дедославля легло черным пятном на совесть Стемира Сильного. Хотя его и не было в том походе, но все понимали так, что и сын его, и все войско исполняло его волю.
-
Велигнев пошёл в разнос. Зёрнышко, подброшенное ему в питьё, вряд ли витаминка. Но, может быть, это не худший вариант для него. Зато разлад между Стемиром и Любушей смерть второго сына, возможно, усилит.
Разграбление Дедославля, древней столицы, рознь между разными частями Сварожьих Земель только усилит. Не того хотел Стемир, а вина теперь на него ложится. Полагаю, он не предвидел такого развития событий, не ожидал, что сын настолько ожесточится. А в Велигневе, видимо, не лучшим образом сошлись черты отцовские и материнские.
Я вовсе не хочу показать, что Стемир во всем прав, а Любуша - виновата. Ей тоже пришлось многое пережить из-за него, хотя бы косвенно. И еще придется. Другая женщина на ее месте, возможно, многое могла бы понять иначе, но ему досталась именно она.
Пока по прочитанному виноватой выглядит скорее Любуша. Что такого пришлось ей пережить по вине супруга? В судьбе её родителей Стемир не виноват, да и вряд ли она ясно помнит эти события. Сын погиб? Он, на минуточку, и Стемиру сын, горе общее, вины нет ничьей. Ревновать к каждому придорожному кусту и обвинять в чём попало - её личная фишка. Муж мало внимания уделяет? В общем-то сама оттолкнула, теми самыми личными фишками. Он должен был проявить больше понимания? А она это самое понимание по отношению к мужу проявила? Или это только его обязанность? Не советуется? А она интересовалась государственными делами? Если и да, об этом не упоминается.
Я понимаю, что ситуацию, наверное, можно было попытаться повернуть иначе, как-то вписавшись в особенности Любуши. Но опасаюсь, что такие попытки вызвали бы у неё желание "додавить", а не договориться.
В целом, пока Стемира можно обвинить только в недостаточном стремлении наладить отношения с супругой, сбежать в отдельное жилище самый простой вариант. Но можно и понять. Возможно, просто не хватило сил вести борьбу ещё и на личном фронте.
-
О разладе в семье Стемира уже всё сказала эреа Карса и я с ней совершенно согласна, так что тут и добавить нечего. Но вот разграбление Дедославля - это, конечно, провал политики Стемира. И это меня возвращает к мысли о том, что в людях, даже самых близких, он разбирается не очень хорошо. Особенно в самых близких. Велигнев опаснее любого врага, вернее с таким как он и врагов не надо. Похоже, да, в нём отразились именно те черты характера отца и матери, которые Стемир научился контролировать, а вот Велигнев не научится никогда. Ну, и подарок Гостяты ещё отзовётся.
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Велигнев пошёл в разнос. Зёрнышко, подброшенное ему в питьё, вряд ли витаминка. Но, может быть, это не худший вариант для него. Зато разлад между Стемиром и Любушей смерть второго сына, возможно, усилит.
Разграбление Дедославля, древней столицы, рознь между разными частями Сварожьих Земель только усилит. Не того хотел Стемир, а вина теперь на него ложится. Полагаю, он не предвидел такого развития событий, не ожидал, что сын настолько ожесточится. А в Велигневе, видимо, не лучшим образом сошлись черты отцовские и материнские.
Я вовсе не хочу показать, что Стемир во всем прав, а Любуша - виновата. Ей тоже пришлось многое пережить из-за него, хотя бы косвенно. И еще придется. Другая женщина на ее месте, возможно, многое могла бы понять иначе, но ему досталась именно она.
Пока по прочитанному виноватой выглядит скорее Любуша. Что такого пришлось ей пережить по вине супруга? В судьбе её родителей Стемир не виноват, да и вряд ли она ясно помнит эти события. Сын погиб? Он, на минуточку, и Стемиру сын, горе общее, вины нет ничьей. Ревновать к каждому придорожному кусту и обвинять в чём попало - её личная фишка. Муж мало внимания уделяет? В общем-то сама оттолкнула, теми самыми личными фишками. Он должен был проявить больше понимания? А она это самое понимание по отношению к мужу проявила? Или это только его обязанность? Не советуется? А она интересовалась государственными делами? Если и да, об этом не упоминается.
Я понимаю, что ситуацию, наверное, можно было попытаться повернуть иначе, как-то вписавшись в особенности Любуши. Но опасаюсь, что такие попытки вызвали бы у неё желание "додавить", а не договориться.
В целом, пока Стемира можно обвинить только в недостаточном стремлении наладить отношения с супругой, сбежать в отдельное жилище самый простой вариант. Но можно и понять. Возможно, просто не хватило сил вести борьбу ещё и на личном фронте.
Велигнев действительно унаследовал худшие черты своего семейства. :'(
Здесь видна рука судьбы. История мудра, и выводит на ключевые позиции тех, кто наилучшим образом соответствуют своему признанию. Учитываю судьбу Сварожьих Земель в следующие поколения, может быть даже к лучшему, что ими станут править не потомки Стемира.
Любуша пока еще ничего против Стемира и не предпринимает. Ну, пожаловалась брату, отвела душу. Никому же реального вреда от этого не было. До самой крайности ей еще далеко. Но впоследствии Стемир уже осознанно совершит такие поступки, которых она не сможет ему простить. Но об этом все по порядку. Хотя, если припомнить "Песнь степей": там у Стемира вторая жена при живой Любуше...
О разладе в семье Стемира уже всё сказала эреа Карса и я с ней совершенно согласна, так что тут и добавить нечего. Но вот разграбление Дедославля - это, конечно, провал политики Стемира. И это меня возвращает к мысли о том, что в людях, даже самых близких, он разбирается не очень хорошо. Особенно в самых близких. Велигнев опаснее любого врага, вернее с таким как он и врагов не надо. Похоже, да, в нём отразились именно те черты характера отца и матери, которые Стемир научился контролировать, а вот Велигнев не научится никогда. Ну, и подарок Гостяты ещё отзовётся.
Я никогда ведь не говорила, что у Стемира не будет ошибок. Если бы так, то и история бы эта сложилась совсем иначе, чем ей предстоит. И ошибаться в близких людях ему случается. Но что ему делать с родным сыном? Возможно, после разграбления Дедославля пришлось бы принимать какие-то меры. Но жизнь его избавит от этой задачи.
К ожидавшему в Брониславле князю Стемиру дошли известия о взятии Дедославля. Получая сведения из войска своего сына, он сперва радовался, а затем огорчался. Князю сообщили о жестокостях и злоупотреблениях, чинимых Велигневом. Брат князя, Мстиславко, написал обо всем в подробностях. Теперь Стемиру надо было решить, как поступить с сыном, сильным и храбрым, но запятнавшим и его имя, и свое. Гордиться или им, как героем, или предать суду, как преступника?
Готовясь встретить победителей, он думал о предстоящем разговоре с сыном, ждал, что тот скажет.
Но все пошло совсем не так. Встречая на крыльце Велигнева, ехавшего во главе своего воинства, Стемир увидел, что тот сильно похудел. Лицо молодого князя выглядело изможденным, глаза лихорадочно блестели в глубоких черных провалах, кожа на скулах натянулась, очерчивая кости.
Все сомнения по поводу сына мигом исчезли у Стемира, осталась только растущая внутри тревога. Рядом с ним всплеснула руками Любуша, готовая подбежать к сыну.
Въехав под звуки боевых труб и развернутые знамена во двор, Велигнев сам спрыгнул с коня, как всегда, хвастаясь своей ловкостью. Но тут же болезненно поморщился и на мгновение прижал руку к боку. От Стемира не укрылось это движение, и страх железными когтями пронзил его сердце. Что случилось с его сыном?
Но в следующее мгновение Велигнев собрался с силами и быстро взбежал по ступеням, навстречу родителям.
- Победа, батюшка, матушка! Дедославль наш! Никто больше не воспротивится великому князю брониславльскому и всех Сварожьих Земель!
"Великий князь брониславльский!" Всю жизнь Стемир шел к этому званию, означавшему, что Лесная Земля станет выше всех владений. Месяц назад это известие сделало бы его несказанно счастливым. Но теперь все меркло рядом с тревогой, вызванной болезненным видом Велигнева. Что происходит с ним?
Любуша первой обняла сына, как бы ненароком положила руку ему на лоб, как маленькому. Прошептала, так что никто не услышал, кроме мужа и сына:
- Тебя лихорадит, Велигнев! Я позову лекаря...
- Все хорошо, матушка! Я просто устал, это пройдет, - бледно улыбнулся молодой князь, переходя от матери к отцу.
Обняв сына, Стемир с болью в душе ощупал его похудевшие плечи, прощупывавшиеся под самой кожей лопатки. Но здесь же, куда ни взгляни, толпились бояре, воины, княжеская челядь, и все, еще не подозревая неладного, радовались победе, наперебой поздравляли, расспрашивали вернувшихся об их походе. Надо было и князю радоваться вместе со всеми, ведь это его победа!
Вечером в большом зале брониславльского дворца состоялся пир. Кругом горели свечи, так что стало светло, как днем. В их свете сверкало золото и серебро, привезенные из Дедославля и выставленные теперь напоказ. Разглядывая богатую добычу, княжеские гости восхищались наперебой, хвалились счастьем Лесной Земли.
Княжич Велигнев, казалось, оживился. Выпив вина, стал рассказывать о битвах под Дедославлем, называл отличившихся витязей и военачальников, а князь награждал их соразмерно заслугам. С особенной гордостью княжич повторил свой ответ дедославльским боярам, о давнем походе князя Ярополка. В заключение своей речи, Велигнев выразил надежду, что его дядя Карислав будет долго и счастливо править бывшей столицей.
А князь Стемир, сидевший напротив сына, не сводил с него глаз. Рядом с Велигневом расположился его дядя Мстиславко, бледный, худощавый человек, не отличавшийся крепким здоровьем, в отличие от своих старших братьев. Но теперь Стемир видел, что и Мстиславко выглядит исполненным сил в сравнении с племянником! Прерывая свою речь, чтобы передохнуть или глотнуть еще вина, юноша то и дело болезненно кривился.
Стемир никак не мог дождаться окончания пира, чтобы выяснить, что с его сыном. А тут еще княжеский лекарь Живомир, нагнувшись к князю, проговорил ему на ухо:
- Твой сын болен, государь! Не разрешай ему пить вина. Много вина пагубно даже для здорового человека, а больному оно иссушает кровь и огнем сжигает внутренности.
Стемир крикнул сыну, как раз уже снова поднесшему чашу к губам:
- Велигнев, не пей, не надо!
На провалившихся щеках юноши заалели яркие пятна, и он упрямо встряхнул головой:
- Я пью эту чашу за твое здоровье, отец! - и осушил темно-красную сладкую влагу.
Любуша, глядя на сына, в отчаяние терзала руками ленту на своем платье, пока не разорвала на клочки. Стемир придвинулся к жене, и она не отстранилась. Страх за судьбу сына снова сблизил их, но никто не знал, прочно ли.
В это время их младший сын, подросток Ярослав, воскликнул, обращаясь к старшему брату:
- А тебе, Велигнев, не захотелось остаться в Дедославле, вместо дяди Карислава?
Среди воинов прокатился добродушный смех. И сам Велигнев усмехнулся, хотя вышла скорее гримаса.
- Нет, братец! На что мне Дедославль, когда у меня есть Лесная Земля!
Велигнев не лукавил; в отношении приверженности к Лесной Земле он и его братья были истыми сыновьями Стемира. И Ярослав тут же весело кивнул:
- Ты прав, брат! Я бы на твоем месте тоже никуда не поехал!
Пир продолжался своим чередом. Все радовались одержанной победе, восхваляли могущество Стемира Сильного, который из Лесной Земли правит всеми, и даже Дедославль сумел подчинить.
Один лишь боярин Дорогомил ехидно усмехнулся:
- А говорят, великий государь, что боги тебя покарают за то, что живешь не по отеческим обычаям! Был от века столицей Дедославль, а что ты с ним сделал? А теперь еще каких-то дворян завел в своем окружении, их одних возвышаешь и награждаешь, будто мало тебе старшей, боярской дружины! Гляди, государь: может статься, припечет так, что и Макошь тебе не поможет, которую ты чтишь выше прочих богов! Люди-то все чаще говорят...
- Говорят, говорят! - передразнил Стемир, гневно обернувшись к постаревшему, но, как прежде, желчному боярину. - Ты, верно, в дедославльском вине утопил свой рассудок! Узнаю, кто сеет слухи - языки укорочу всем.
Боярин Дорогомил и еще некоторые, думавшие сходно, испуганно смолкли, не смея больше злить князя. Но Стемиру было сегодня совсем не до них. Вновь поглядев на изможденного, раскрасневшегося от вина и лихорадки сына, он мысленно обратился к Берегине, хранившей Лесную Землю: "Ты все можешь! Спаси моего сына! Укороти мою жизнь, но спаси Велигнева! Пусть он прославит Лесную Землю лучше, чем мог бы я!"
Но сквозь туманную дымку он видел, как качает головой Хозяйка Лесной Земли. Из ее прекрасных зеленых глаз текли слезы, словно капли родниковой воды.
Наконец, после пира все разошлись отдыхать и отсыпаться. Но ни Стемир, ни Любуша не сомкнули глаз в эту ночь. Молча, бесцельно они сидели в своих покоях, пока лекарь осматривал их сына.
Ждать пришлось долго. Наконец, Живомир вышел к князю с княгиней.
- Княжич Велигнев опасно болен, государь! В ближайшие несколько дней я не могу ручаться за его выздоровление. Он сильно истощен, здоровье его весьма подорвано. Но он молод и вынослив, и время еще не совсем упущено. Он может выздороветь, если не станет пить вина. Ему совсем нельзя пить!
Родители больного переглянулись исполненными страха и надежды взорами. Любуша дрожащими пальцами стала расстегивать драгоценное ожерелье.
- Возьми это, возьми, Живомир, только спаси мне сына! Я не могу... потерять еще и второго, когда уже пять лет, как нет Острозора!
Стемир обнял жену за плечи, и она не отстранилась.
- Что за болезнь поразила моего сына, Живомир?
Лекарь покачал головой.
- Это не похоже на проявления обычных болезней, государь. Судя по действию, она вызвана сильным медленным ядом. Удивительно, что княжич Велигнев до последнего оставался на ногах. Это вселяет надежду, хотя, повторюсь, обещать ничего нельзя...
- Яд... - прошептал Стемир, закрывая лицо рукой. - Проклятый Дедославль!
Любуша, освободившись из его рук, обернулась к мужу. Лицо ее исказилось гневом и скорбью.
- А кто послал туда мальчика? Ты, ради своего великокняжеского тщеславия! Если... - она не смогла выговорить дрожащими губами, - тогда будешь ты во всем виновен!
- Я?! - Стемир задохнулся от ярости. - Ты думаешь, я желаю зла родному сыну?
- Но не желаешь и добра! Ты готов заплатить сыном ради власти, отдать его как разменную монету, лишь бы властвовать над всеми Сварожьими Землями! Если боги смилостивятся над Велигневом, то не ради твоих молитв!
Стемир с болью и укоризной взглянул на жену, которую он когда-то любил.
- А ты меня совсем не знаешь, Любуша! Мне нечего больше тебе сказать.
И он вышел прочь. Незаметно выскользнул из княжеских покоев и лекарь. А Любуша, оставшись одна, рыдая, упала на скамью ничком, шептала, захлебываясь слезами:
- Великие боги, зачем вы отнимаете все, что так щедро дарили? И мальчиков моих, и... и его любовь!..
Впрочем, княжич Велигнев еще боролся с разрушительной силой яда, и лекарь даже признал спустя несколько дней, что надежда весьма вероятна. Лихорадка уменьшилась, хотя и не прошла окончательно, он мог принимать пищу, не чувствуя боли. Наконец, на седьмой день ему разрешили подняться с постели и даже ехать верхом.
На этот день было назначено провозглашение князя Стемира Мирославича великим князем всех Сварожьих Земель. Теперь владетель Лесной Земли имел право на это звание, ведь большинство владений подчинялись ему или поддерживали союз. Возвеличенный им край сделался после расправы над Дедославлем настоящим сердцем Сварожьих Земель.
Во главе великокняжеского отряда из бояр, дворян и дружинных витязей, сопровождаемый народным ликованием, князь Стемир проехал из Брониславля до храма близ Сердце-озера. Став перед Берегиней, попросил ее об исцелении сына. Но Берегиня никак не ответила на его просьбу.
В храме, у алтаря, где еще дымилось мясо принесенного в жертву белого коня, жрец Желан возложил золотой венец на голову нового великого князя. Когда тот вышел из-под каменных сводов на свет, золотой отблеск сверкнул на его гордо поднятой голове. Так сбылся давний сон его деда, князя Бронислава Великого: о льве, который унесет в Лесную Землю венец великих князей.
Звонко пели боевые трубы, горожане бросали цветы.
- Сто лет жизни тебе, великий князь! - доносилось со всех сторон.
Это был час величайшего в жизни торжества Стемира Сильного, вершина его трудов. Вопреки всем тревогам последних дней, князь ощущал гордость, а народное ликование в его честь наполняло его счастьем. Если бы не неясная тень над судьбой сына, Стемир был бы счастливейшим человеком на свете. Но Велигнев был рядом с ним, почти здоровый, он следовал за отцом вместе с Ярославом, так что и эта тень почти развеялась.
А Велигнев, выпросив у лекаря дозволение сопровождать отца, тайком велел своим слугам принести ему чашу вина, чтобы окончательно взбодриться. Ему и вправду стало лучше, слабость прошла, щеки порозовели, и он ловко держался в седле по дороге к Сердце-озеру.
А когда двинулись обратно, княжич вновь почувствовал недомогание. Его бросило в холод, сердце забилось учащенно. Во рту пересохло, появилась горечь, к горлу подкатывала тошнота. Но он решил перетерпеть, не портить отцу его светлый праздник.
Однако на полпути до Брониславля у юноши закружилась голова, в глазах почернело, и он, выпустив вожжи, стал падать с коня. Рядом страшно закричал Ярослав.
Стемир обернулся и успел подхватить Велигнева раньше воинов и слуг. Упав на колени в дорожную пыль, удерживал его мучительно содрогавшееся тело, пока воины вязали из копий и ремней носилки, чтобы везти больного. Думали уже, что не довезут домой живым.
Но княжич Велигнев прожил еще два дня. Напоследок он пришел в себя и, увидев склонившихся над ним отца и мать, протянул к ним руки.
- Как бы хотелось теперь жить... Не сражаться, не властвовать, не покорять других... Просто дышать воздухом, гулять среди цветущих деревьев... беседовать с людьми... прыгать через костер, кружиться в хороводе, петь...
- Все это будет, сын! Я привезу Берегиню, она тебя спасет! - яростно воскликнул Стемир, видя, как жизнь покидает его сына.
- Боги... помогают достойным... А мне... кровь и тьма вечно застили взор... Только теперь прозрел! Такова воля богов!
Это были последние слова Велигнева. Затем он вытянулся и не двигался больше. В широко раскрытых глазах постепенно угасал огонь жизни.
Мать и отец встретились взорами по разные стороны смертного одра их сына. Казалось невозможным, недопустимым, что они - уже немолодые, с седеющими волосами; как-никак, годы приближались к пятидесяти, - еще здоровы и очень крепки для своих лет, а их сын умер у них на руках!
Неловко соприкоснулись руками, будто слепые, и отстранились, не произнося ни слова. Двое одиноких чужих людей.
-
Опять у Любуши Стемир во всём виноват. Хотя тут, возможно, виноват сам Велигнев, обошедшийся с Дедославлем как с чужеземным вражеским городом. Впрочем, мы уже не узнаем, попытались бы его устранить дедославльские бояре при другом развитии событий или нет.
Любуша пока еще ничего против Стемира и не предпринимает. Ну, пожаловалась брату, отвела душу. Никому же реального вреда от этого не было. До самой крайности ей еще далеко. Но впоследствии Стемир уже осознанно совершит такие поступки, которых она не сможет ему простить.
Я специально указала: "по прочитанному". Что будет, ещё увидим. Может, будь в семье складно да ладно, ни о какой второй жене речи бы не зашло. А пока... даже общее горе не может сблизить князя с княгиней. Она жалуется, что теряет любовь мужа и сама же его (мужа) отталкивает. Возможно, это не столько её вина, сколько беда, но кому от этого легче?
-
- Боги... помогают достойным... А мне... кровь и тьма вечно застили взор... Только теперь прозрел! Такова воля богов!
Иногда люди прозревают только тогда, когда уже ничего исправить нельзя.
Слишком много неуправляемой силы, слишком много бесконтрольной ярости и оправдывающая любые деяния уверенность в своей правоте.
Стемир и Любуша, ну, что тут скажешь. Они изначально не пара, опасное сочетание двух очень сильных характеров, притом у Любуши есть одна очень опасная особенность - она во всех несчастьях винит других, но никогда себя. Своей вины она ни в чём не видит, а ведь не только Стемир отец Велигнева, но и Любуша - его мать. Она любит своих детей, я бы сказала, яростно любит, она всё делает яростно, при этом не замечает недостатков, только достоинства. Теряет любовь мужа? А на себя оглянуться не хочет?
-
:(
Велигнев, как никто, соответствует соответствовал своему имени. Стемир, похоже, и правда, плохо знал своего сына. Послать-то его можно было, но, вот, давать инструкцию согнуть и покорить точно было лишним. Что и кому говоришь, тоже понимать надо.
С одной стороны, мне, конечно, плевать, по большому счёту, на этих дедославцев, и я бы предпочла, чтобы Велигнев выжил, и чёрт с ней, со справедливостью. Просто, потому, что Велигнев - один из героев, да и Стемира с Любушей жалко, да, к тому же, эти дедославцы и сами так же делали. Но, с другой, и обвинять Гостяту как-то рука не поднимается. Как было не отомстить-то за такое? :( Но есть и третья сторона. Теперь очередь мстить Стемира. Конечно, вряд ли он пойдёт войной на город, где сидит его брат, которого он сам же туда и посадил, но всё равно это было неосторожно. Мало ли что может произойти.
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Convollar[/b, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Опять у Любуши Стемир во всём виноват. Хотя тут, возможно, виноват сам Велигнев, обошедшийся с Дедославлем как с чужеземным вражеским городом. Впрочем, мы уже не узнаем, попытались бы его устранить дедославльские бояре при другом развитии событий или нет.
Любуша пока еще ничего против Стемира и не предпринимает. Ну, пожаловалась брату, отвела душу. Никому же реального вреда от этого не было. До самой крайности ей еще далеко. Но впоследствии Стемир уже осознанно совершит такие поступки, которых она не сможет ему простить.
Я специально указала: "по прочитанному". Что будет, ещё увидим. Может, будь в семье складно да ладно, ни о какой второй жене речи бы не зашло. А пока... даже общее горе не может сблизить князя с княгиней. Она жалуется, что теряет любовь мужа и сама же его (мужа) отталкивает. Возможно, это не столько её вина, сколько беда, но кому от этого легче?
Велигнев виноват, конечно. Трудно представить, какой бы из него получился князь, доведись ему пережить отца. Об этом дальше Хозяйка Лесной Земли объяснит Стемиру. А вот Любуше никто ничего не объяснит, да и бесполезно.
Думаю, что в благополучной семье второй жены бы не появилось. Сварожан к этому никто не обязывает, двоеженство некоторых персонажей - их личный выбор. А Стемир с Любушей поженились по любви. Но не вышло у них счастливой семьи. :'( Что ж, приходится мне представлять и такие семьи.
- Боги... помогают достойным... А мне... кровь и тьма вечно застили взор... Только теперь прозрел! Такова воля богов!
Иногда люди прозревают только тогда, когда уже ничего исправить нельзя.
Слишком много неуправляемой силы, слишком много бесконтрольной ярости и оправдывающая любые деяния уверенность в своей правоте.
Стемир и Любуша, ну, что тут скажешь. Они изначально не пара, опасное сочетание двух очень сильных характеров, притом у Любуши есть одна очень опасная особенность - она во всех несчастьях винит других, но никогда себя. Своей вины она ни в чём не видит, а ведь не только Стемир отец Велигнева, но и Любуша - его мать. Она любит своих детей, я бы сказала, яростно любит, она всё делает яростно, при этом не замечает недостатков, только достоинства. Теряет любовь мужа? А на себя оглянуться не хочет?
Благодарю! :)
К сожалению, Велигневу судьба не дала второго шанса. Да и не факт, что он вправду изменился бы, если бы выздоровел.
О Стемире и Любуше Вы замечательно высказались, лучше просто не найдешь слов, истинная суть их характеров и взаимоотношений. :)
Сыновей обычно воспитывали отцы, тем паче - в княжеских семьях. Но с Острозором и Велигневом в детстве, вероятно, больше занималась мать, потому что Стемир воевал в Исконных Землях, и не бывал дома.
Как еще Ярослав в этой семье вырос совсем другим? Вспоминая теперь сюжет "Песни гор", восхищаюсь его долготерпением.
Но что делать, если уж они такие?..
:(
Велигнев, как никто, соответствует соответствовал своему имени. Стемир, похоже, и правда, плохо знал своего сына. Послать-то его можно было, но, вот, давать инструкцию согнуть и покорить точно было лишним. Что и кому говоришь, тоже понимать надо.
С одной стороны, мне, конечно, плевать, по большому счёту, на этих дедославцев, и я бы предпочла, чтобы Велигнев выжил, и чёрт с ней, со справедливостью. Просто, потому, что Велигнев - один из героев, да и Стемира с Любушей жалко, да, к тому же, эти дедославцы и сами так же делали. Но, с другой, и обвинять Гостяту как-то рука не поднимается. Как было не отомстить-то за такое? :( Но есть и третья сторона. Теперь очередь мстить Стемира. Конечно, вряд ли он пойдёт войной на город, где сидит его брат, которого он сам же туда и посадил, но всё равно это было неосторожно. Мало ли что может произойти.
Точнее, имена у некоторых персонажей бывают говорящие. ::)
При отце Велигнев не позволял себе такого. Да и случаев не было. На войне сражался отчаянно - но Стемир и сам такой же, и это качество скорее положительно оценивал. На охоте - ничего сверх выдающегося, не котят ведь мучил. А единоличное командование ему было поручено впервые. И вот - такие результаты. :'(
Разорение Дедославля показано не очень подробно. Но все равно, там люди жили. Хоть и сами они не без греха, прецедент создан ими. Но ту девушку, которую спас князь Мстиславко, разве не жаль?
На данный момент, Стемир своих целей добился. Дедославль покорен и разбит, там сидит послушный брат. Вот если туда придет опять кто-нибудь, враждебный Стемиру - тогда может обернуться по-всякому. Но и тогда, Дедославль вряд ли сгодится им в качестве оплота.
Глава 20. Три любви
Он пришел к берегу Сердце-озера совсем один, тихий и безоружный. Долго стоял так, подставив лицо стремительным порывам ветра, неподвижный, как изваяние. Только черные с проседью волосы клубились над головой князя, будто грозовая туча. Тот же ветер волновал шуршащие вокруг заросли камышей, колыхал серебристую рябь на воде, пригибал ветви прибрежных ив. Послышался стонущий резкий крик гагары. Все вокруг бушевало, не находило себе места, уносилось безжалостной бурей. Но Стемир Сильный, ныне великий князь, не замечал ничего, кроме того, что творилось в его душе.
- Я всё отдал тебе, не жалел ни себя, ни других, чтобы возвеличить и украсить тебя! Я добился своего: ты ныне правишь Сварожьими Землями,- проговорил он торжественно и печально, зная, что его слышит та, к кому обращается. - И потерял на этом пути двух старших сыновей и жену, которая теперь не желает на меня глядеть! Может быть, она права: я пожертвовал ими ради власти и славы? Но я никогда не думал... У меня и в мыслях не было, что придется пережить Острозора и Велигнева! С гибелью старшего сына я примирился, насколько это возможно: на войне может погибнуть каждый. Но Велигнев?! Почему он должен был скончаться в муках совсем молодым? Зачем ты не помогла его спасти? Он мог бы сделать для тебя еще больше, чем я, если бы наследовал мне, когда придет время...
Она появилась, как всегда, неслышно, идя по воздуху над разбушевавшимися волнами. Такая же юная и светлая, как тридцать лет назад, ясная, как солнце, с сияющими зелеными глазами. Но наряд на ней был сегодня княжеский: платье из тонкого льна вышито цветными нитками и бисером, драгоценности на руках и шее горят золотом, пояс, охвативший тонкую талию, унизан жемчугом, а на голове- золотой венец. Только обуви так и не пожелала надеть Хозяйка Лесной Земли, по прежнему ступает босиком по своим обширным владениям. Но разве там может что-нибудь уколоть или испачкать её?!
Она с сочувствием поглядела на Стемира и ему вдруг показалось, что она чуть ли не больше сожалеет о его сыновьях, чем он сам.
- Оплакивай их, как надлежит отцу плакать о сыновьях, но не возводи на себя вины, - проговорила она, проведя прохладной ладонью по лбу князя. - Ни ты, ни я не можем изменить решений Хозяйки Судеб. Она отмеряет всему живому его долю. Это Она рассчитывает размах крыльев орла, достаточный для полета, и длину прыжка рыси, чтобы та успешно охотилась, но не перевела всю дичь. Она же определила достаточный для человека рост и вес, чтобы легко двигаться, и сделала спину коня крепкой, чтобы он мог носить человека. Это Она, Хозяйка Судеб, одна из ликов Всеобщей Матери, определяет, кто из правящего рода был бы лучшей судьбой для своей страны. Велигнев был твоим сыном, но он, унаследовав от тебя ярость и упорство, не перенял твоего великодушия. Кто знает, какие города вслед за Дедославлем превратились бы в руины, если бы Велигнев стал князем?
Из груди Стемира вырвался тяжкий вздох.
- Я успел понять, что в нем порой проявлялось больше зла, чем добра, но ведь он был моим сыном, а теперь он мертв!
- Подумай, лучше было бы, если бы он проливал кровь, навлек бы на тебя и на меня позор вместо славы?
Стемир помолчал, печально отвернувшись. В чем бы ни был виновен Велигнев, но он был ему сыном. И теперь его больше нет. Он ушел вслед за старшим братом. Быть может, в садах Ирия они встретятся вновь, и им будет не так тоскливо вместе, как поодиночке...
Вновь обернувшись к ней, Стемир спросил холодным, безжизненным голосом:
- Один сын у меня остался - Ярослав, ещё мальчик. Скажи: хотя бы ему суждена долгая жизнь? Скажи сейчас, пока моё сердце окаменело от несчастий и не чувствует боли! Или мне суждено похоронить и его?
- Нет! - зеленые глаза Хозяйки Лесной Земли заглядывали прямо в его душу, успокаивая, излечивая раны, как два колодца с живой водой. - твой сын Ярослав проживет долго, и будет править большой и богатой землей. У него будет жена, мудрая и сильная, и дети будут.
Мрачное, тёмное лицо Стемира слегка оживилось, в глазах засветилась жизнь.
- Прошу тебя: когда меня не станет, помогай Ярославу и поддерживай его во всём!
Хозяйка Лесной Земли протянула Стемиру ладонь, и он поднес её к губам, и почтительно поцеловал.
- Много будет владык, которым я стану помогать, но только один встретил меня, как была, нищей и раздетой. Никто больше не будет меня так любить, и я- никого.
- Ты и не знала... - начал Стемир, но она прервала его:
- Знала!
Он не сводил с неё глаз, думая о том, что она, древняя и вечно юная сущность, стала лишь краше за минувшие годы, а он- почти старик, потрепанный жизнью, в шрамах от битв. Рядом с ней он снова как будто становился молодым, как в те годы, когда одолел свирепого зверя, как защитник Лесной Земли. Пожалуй, этот подвиг был бы и теперь еще по силам ему. Но, в любом случае, время его уходит, а Лесная Земля будет жить и становить всё краше, при его сыне, внуках, правнуках. Он сам всю жизнь старался, чтобы так было. Но, если его жизнь и смерть хоть как-то отразятся в Её душе и сердце, значит Она и вправду его любила.
Он улыбнулся, но улыбка получилась грустной.
- Теперь у меня ничего не осталось, кроме служения тебе. Старшие сыновья мертвы, младший- ещё отрок, и не скоро будет годиться мне в соратники. Братья по настоящему не понимают моих начинаний. Жены, по сути, нет уже давно. Быть может, так и нужно жить, чтобы успешно править государством? Всё время и все силы отдавать заботам правления?
- Нет, - её речь была прохладной и свежей, как повязка, положенная на воспаленную, пылающую лихорадочным жаром рану. - Одинокий правитель, которому некого любить - это страшный человек! Он заполняет пустоту в своей душе придуманными им самим замыслами, и ожесточается на людей, когда те смеют жить по своему, а не так, как он велит. Возможно, для кого-то такой путь и годится. Но не для тебя, Стемир. Тебе нужно, чтобы кто-то любил тебя. Чтобы было к кому возвращаться домой, чтобы в твоём великокняжеском дворце вновь ожила радость. Тогда тебе и править будет легче.
- Радость? - усмехнулся великий князь. - Я уж и не помню, когда она гостила в моём доме! Думал, что не имею на неё право, лишившись моих сыновей...
- Ты ведь собирался ехать в Звонкий Бор, где строится храм в честь Матери - Земли? Поезжай! Там ты обретёшь свою радость, - загадочно пообещала Она.
- Хорошо, я поеду, - обещал князь, но признаться её обещание вызвало у него лёгкое недоверие.
Она, как всегда, уловив, о чём он думает, сменила тему:
- Между прочим, жрецы других богов недовольны тем, что ты отдаешь предпочтение одной лишь Макоши. Разве тебя не отговаривали от посвящения этого храма?
- О, ещё как! Особенно жрец Велеса, Кудрой, все уши прожужжал, упрашивая отдать храм Скотьему Богу! Но я лучше них знаю, как лучше! Это я привез в Лесную Землю Берегиню! Ты мне даёшь советы, а не жрецам и боярам! Если они станут противиться - отрешу их от должностей!
Она мягко рассмеялась.
- Ах, Стемир! Ты совсем не изменился: по прежнему готов в любую битву! - затем сделалась серьёзней. - Но осторожность тебе не помешает! Ты стараешься вникать во всё, что происходит в Лесной Земле. Берешь на себя почти невыполнимую задачу - быть всем сразу, и князем, и жрецом. Я знаю: ты умеешь находить верных людей, и выдвигать вперед надёжных. Но есть и много таких, которые усвоят лишь, что ты отнимаешь у них какую-то долю их власти.
- Станут у меня на пути - сломаю их сопротивление! - Стемир не ведал сомнений. - Не для того я становился великим князем, чтобы бояться своих подданных.
Хозяйка Лесной Земли протянула ему руку, это был знак, что она прощается, и Стемир готовился уйти - с печаль., но и с новыми силами.
- Береги себя, Стемир! - прошелестел Её голос в шуме ветра, в шелесте узких длинных листьев ив, в плеске воды.
В одиночестве великий князь вернулся от священного озера в храм, где встретил его Желан.
- Ступай отдыхать, а я побуду здесь до утра, по ночам всё равно не спится, - сказал ему князь. - Что? Свечи? Не надо - я сам зажгу их. Ступай!
Выходя из храма, Желан оглянулся и увидел князя - тот стоял перед Берегиней, протянув к ней руки ладонями вверх, и о чем-то истово, но беззвучно просил.
Порой Желану казалось, что князь Стемир Мирославич - гораздо больше жрец, чем он сам или кто-либо из посвященных. Он держался так, словно ему было открыто тайное - иначе разве осмелился бы взять Берегиню, что охраняла теперь Лесную Землю? И в его почитании Матери-Земли была некая тайна. Злые языки говорили, будто князь Стемир задабривает Ее, чтобы избежать кары за нарушение праотеческих обычаев. Но Желан этому не верил: мотивы князя точно были иными.
К осени великий князь в самом деле поехал в город Звонкий Бор, где строился новый храм. Однако, приехав с небольшой дружиной, узнал, что присланные им живописцы еще не закончили расписывать фресками внутренние стены. Но здешний посадник Родослав со своим семейством уговаривали князя погостить у них несколько дней. Стемиру следовало заодно кое-что проверить в соседних боярских вотчинах, и он согласился задержаться. Да и дружная гостеприимная семья посадника, его дом, не ломившийся от роскоши, но открытый и щедрый, понравились князю. За столом собиралась вся семья: хозяин, его моложавая круглолицая жена, двое взрослых сыновей с женами и детьми, и незамужняя дочь. Держались с таким достоинством, словно появление великого князя под их кровом никого не удивляло, но ни в коей мере не скованно. За столом оживленно беседовали. Малыши баловались, играя едой, а взрослые смеялись. Неожиданно для себя улыбнулся и князь. И вдруг понял, что по-хорошему завидует этой семье, сохранившей любовь между собой. Прежде он не задумывался, как живут другие семьи, ему казалось, что так, как у них с Любушей, происходит у всех. Но вот он встретил семью, где всем в радость было собираться за одним столом, где никто не кричит и не ругается. Что это в самом деле так, Стемир убедился за несколько дней, прожитых в доме звонкоборского посадника. Из его гостеприимного дома не хотелось уезжать.
На третий день князь собрался поглядеть в новом храме только что законченные фрески.
- Теперь и к вам в Звонкий Бор станет приезжать народ, смотреть на красоту вашего храма! А где народ - там и торговля, там соберутся желающие поселиться на новом месте, растить хлеб, заниматься ремеслом... Не беда, что живописцы немного запоздали. Им нельзя работать кое-как.
- О живописи тебе больше расскажет моя младшая дочь, Лунолика, - улыбнулся хозяин дома. - Она, как начали работать, чуть ли не каждый день бегала глядеть в храм!
Высокая русоволосая девушка с вишневыми полными губами, с ясным взглядом голубых глаз, чуть покраснела, присев на скамью рядом с отцом.
- Полно тебе, батюшка! Я, как и все, любуюсь искусством мастеров, но понять его мне вряд ли дано.
- Вот и проводи великого князя в храм, покажи ему свои любимые творения, - предложил посадник.
Девушка мягко, но без робости взглянула на князя. Он же постарался ничем не выдать своего интереса. Да, она была хороша, но не в этом дело. Мало ли на свете красивых девушек, да и он уже не в том возрасте, чтобы на каждую заглядываться! Но, услышав, что он интересуется живописью, увидел в ней родственную душу. Великого князя привлекали люди, чьи интересы выходили за пределы общепринятого для их круга и образования.
В еще не законченном храме зажгли свечи. Ровный золотой свет озарил высокие каменные своды, выхватил из темноты яркие краски причудливой росписи: вещую птицу Гамаюн, богов, сотворяющих людей из дерева, первый домашний огонь в очаге, собаку, что сохранила людям хлеб, Небесных Всадников на Млечном Пути... Краски были настолько ярки, фигуры людей и животных так притягивали взор, что казались живыми.
В правом верхнем углу молодой живописец со связанными в хвост волосами собирался золотой краской начертать последний знак. К нему подошел другой, старше, бородатый, заспорил с первым.
- Здесь должен быть знак "змеи" - знак Великой Матери! Ведь это будет Ее храм! - живописец заметил девушку и взволнованно ухватил ее за руку, не замечая ее спутника. - Вот, пусть боярышня Лунолика тебе скажет о священных знаках!
- Все равно начертаю "птицу", знак неба! - упрямо отозвался молодой живописец.
- Я тоже думаю, что здесь уместней "птица"! - ответила девушка со знанием дела, как равная мастерам. - "Змея" - знак Матери-Земли, она присутствует здесь во всех видах. Зачем заставлять Ее происходить саму от себя, запутывать людей, что увидят ваши фрески? "Птица" - знак Отца-Небо, мужа Великой Матери, знак Его животворной силы, без которой никто не произрастает. Поэтому знак мужества, знак высоты должен присутствовать здесь, поскольку Они едины вдвоем, - она зарделась, бросив поспешный взор туда, где стоял князь.
Молодой живописец победно усмехнулся.
- Вот тебе! - и вывел золотой краской знак Неба.
А князь, стоявший у стены, не привлекая к себе внимания, невольно заслушался и залюбовался девушкой. Да, первое впечатление не обмануло его: она была не только красива, но и хорошо образована.
"Пошли ей Матерь-Земля хорошего мужа! Чтобы он мог ее понимать и не стеснял ее свободу, чтобы она с ним жила не хуже, чем у родителей..."
-
Стемир не ведал сомнений.
Это плохо, когда человек перестаёт сомневаться, он очень легко может ошибиться. И чаще всего ошибается. Лунолику мне уже сейчас жаль. Любуше важна не любовь мужа, а право на него. Право собственности. И за это право она будет бороться со всей отпущенной ей природой силой и яростью. Ну, судьбу Ярослава я помню и особо лёгкой её тоже не назовёшь, а уж если ещё вспомнить и прототип, но хорошо, что мир альтернативный.
-
Разорение Дедославля показано не очень подробно. Но все равно, там люди жили. Хоть и сами они не без греха, прецедент создан ими. Но ту девушку, которую спас князь Мстиславко, разве не жаль?
Их всё-таки мне жаль только абстрактно, но головой я понимаю, что тот же Гостята имел полное право на месть, если, конечно, она не приведёт к ещё худшим последствиям для его же города.
Ага, видимо, Лунолика и есть обещанная вторая жена. Девушка, конечно, интересная, но лучше бы её выйти замуж за кого-нибудь помоложе, и у кого ещё нет первой жены. Тем более, что любовь у Стемира всё равно только одна.
Стемир этого пока не видит, но тучи над ним всё сгущаются.
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Стемир не ведал сомнений.
Это плохо, когда человек перестаёт сомневаться, он очень легко может ошибиться. И чаще всего ошибается. Лунолику мне уже сейчас жаль. Любуше важна не любовь мужа, а право на него. Право собственности. И за это право она будет бороться со всей отпущенной ей природой силой и яростью. Ну, судьбу Ярослава я помню и особо лёгкой её тоже не назовёшь, а уж если ещё вспомнить и прототип, но хорошо, что мир альтернативный.
Стемир достаточно могуществен, чтобы решить, что может себе все позволить. Правильно это или нет, но он так думает.
Он-то ни к чему Лунолику принуждать не собирается. Если она его выберет, это будет сознательное решение. А вот со стороны Любуши - уж как получится...
Для Ярослава история вышла альтернативной. А вот для его родителей, так уж получается - нет.
Их всё-таки мне жаль только абстрактно, но головой я понимаю, что тот же Гостята имел полное право на месть, если, конечно, она не приведёт к ещё худшим последствиям для его же города.
Ага, видимо, Лунолика и есть обещанная вторая жена. Девушка, конечно, интересная, но лучше бы её выйти замуж за кого-нибудь помоложе, и у кого ещё нет первой жены. Тем более, что любовь у Стемира всё равно только одна.
Стемир этого пока не видит, но тучи над ним всё сгущаются.
В Исконные Земли вернуться попозже еще придется. Но обо всем по порядку.
Да, это Лунолика. Лучше или нет, но персонажи, как правило, своего будущего не знают.
Его же сама Хозяйка Лесной Земли и благословила на новые отношения. Она, так сказать, небесная любовь, недостижимая. А бывает еще и человеческая, земная.
Сгущаются тучи. Но пока еще медленно.
Выйдя из храма вместе с девушкой, князь Стемир обернулся к ней, спросил с невольным удивлением:
- Где ты научилась, боярышня, разбираться в живописи?
- Я не училась, - Лунолика подняла на князя глаза, светло улыбнулась. - Просто ходила, смотрела, как мастера работают. Интересно же! Как будто совсем другая жизнь, чем у нас в глуши. Каждая фреска - как ворота в неведомое. Такая красота в них - будто в сказку попала!
Стемир глядел на девушку, невольно удивляясь: ему показалось, что она мыслит в чем-то сходно с ним, понимает то, что и ему не раз открывалось в творениях искусных сварожских и иноземных мастеров. Но откуда взялось это понимание у совсем молодой девушки?
А Лунолика еще добавила, чуть потупив взор:
- Родители мне говорили, что прежде в Лесной Земле все было просто, бедно. Городов было гораздо меньше, одни села среди лесов. А ты сделал ее богатой и сильной. За это народ Лесной Земли тебя благодарит!
Стемир и поверить не мог, что она так хорошо понимает цель его стараний. Не то что Любуша, казалось, никогда не замечавшая, как меняется в эти года Лесная Земля!
- Кто же тебе все это объяснил? - поинтересовался князь.
- Батюшка говорил, что ты много хорошего делаешь для Лесной Земли. И другие люди тоже. Да я и сама не слепая, вижу, что начинания твои людям полезны!
Она говорила решительно, уверенно, и Стемир подавил тайный вздох, одолевая любование девушкой. Будь живы его старшие сыновья, пожалуй, сосватал бы Лунолику за одного из их, ей бы по плечу быть княгиней! Но их нет, а Ярослав для нее слишком молод...
Возвратившись в дом посадника, князь Стемир похвалил город и храм, ибо дела в Звонком Бору в самом деле шли хорошо.
- Переведу тебя с семьей в Брониславль, ближе к себе. Мне нужны среди бояр толковые, распорядительные люди, - пообещал Стемир, толкуя с хозяином дома о государственных заботах.
Боярин Родослав был польщен, однако же сперва отозвался с осторожностью, даже с опаской:
- Для меня, конечно, будет большая честь, государь! Вот только не могу обещать, что справлюсь с твоими поручениями. Да и городские "вятшие мужи" станут коситься...
- Пусть говорят, что хотят! А мы работать будем, - Стемир был исполнен решимости, у него словно прибыло сил, и он готовился дальше вершить княжеские заботы. - Как установится санный путь, жду вас в Брониславле! И тебе, и сынам твоим, если в тебя пошли, найду дело. А по делу и почет будет!
Боярин переглянулся с домочадцами, то ли радостными, то ли тревожными от выпавшей чести.
- Ну что ж, государь: если ты на нас надеешься, постараемся не ударить в грязь лицом, - Родослав подмигнул дочери, сидевшей за столом с дальнего краю. - Может, и Лунолике скорее найдем мужа в Брониславле, чем в нашей глуши?
- Неужто в Звонком Бору совсем нет для боярышни женихов? - спросил князь, сам себе удивляясь: ну какое ему дело?..
- Сватали-то мою Лунолику многие: и местные бояре, и приезжие, - с нескрываемой отцовской гордостью ответил Родослав. - Но только ей до сих пор никто не был люб. А я свою дочку не неволю. Она ведь и собой хороша, и умница, а такой кто попало не сгодится в мужья!
Что-то сладко и тревожно отозвалось в душе у Стемира, хоть он и не отдавал себе отчета, почему.
- Пусть Лада пошлет ей счастье, - произнес он, поднимая чарку.
После обеда, где собрались, кроме княжеской свиты, и все заметные люди Звонкого Бора, началось веселье. Заиграли гусляры, загудели в рога дудочники, выводя веселый плясовый мотив, от которого у тех, кто помоложе, ноги сами шли в хоровод. Молодые парни и девушки пустились плясать по просторной горнице боярских хором. Не утерпев, вскочила и Лунолика, закружилась в хороводе, как бабочка с серебристо-голубыми пышными крыльями.
Стемир глядел, как она кружится в танце с каким-то боярским сынком, который все норовил взять ее за руку покрепче. Ловкая, подвижная девушка словно бы не ступала ногами по крашеным половицам, а летала над ними. Стемир следил за ней взглядом, одолевая непрошеную тоску. Сроду он не заглядывался ни на кого, сколько бы ни обвиняла его Любуша, впервые ему понравилась посторонняя девушка. Не смешно ли на что-то надеяться, она в дочери ему годится...
После пляски друзья и подруги подхватили Лунолику под руки, увлекли было с собой.
- Пойдем с нами! У Красы сегодня вечеринка, гадать будем на женихов, на невест! - звала ее молодежь.
Однако Лунолика, раскрасневшаяся после танцев, с блестящими глазами, выбившимися из длинной косы прядями волос, засмеялась им в ответ.
- Это вы гадайте! А мне, как придет судьба, светлая Лада все скажет сама!
И она села за стол рядом с женами своих братьев, искоса поглядывая на великого князя, сидевшего почти напротив нее.
Вместо нескольких дней, Стемир прожил в Звонком Бору две седьмицы. Ездил по боярским вотчинам, проверяя, как идут дела, а сам все больше думал о Лунолике. Встречаясь с ней, чувствовал, как сильнее начинает биться сердце, и кровь бежит по жилам жарко, как в молодости. Да он и чувствовал себя рядом с ней молодым, словно разом сбросил с плеч полжизни. Нет, прошлое не забылось, оно всегда будет частью его жизни. Только уж когда его самого не станет на свете - тогда угаснет и боль о погибших сыновьях. Но в душе его, как на выжженном пепелище, нежданно проросли всходы новой надежды. В гостеприимном боярском доме, когда ложился спать на мягкую постель, пахнущую душицей и речной мятой, ему впервые за долгое время виделись не лица сыновей, искаженные страданием, а девушка с прекрасным и светлым именем.
Когда, наконец, князь собрался уезжать, Лунолика сама подошла к нему, застав одного в горнице.
- Спасибо тебе, государь, за твое внимание... За то, что всегда говорил со мной, как с другом, а не как с девчонкой несмышленой. Я вспоминать буду тебя.
В ее интонациях, в блеске больших синих глаз Стемиру померещилось нечто новое, еще не ясное ни ему, ни самой девушке, однако же вселяющее надежду. Иначе не переспросил бы с волнением, даже дыхание затаил:
- Вправду скучать станешь? По старому скучному князю? Я видел, сколько молодых людей на тебя глядят...
И она юная, но уже мудрая той глубокой женской сутью, какую вкладывает своим дочерям светлая Лада, отозвалась:
- Да ты вовсе не старый, государь... Стемир Мирославич! В тебе большая сила, ты почитай что в одиночку переворачиваешь всю Лесную Землю, создаешь новую большую силу, какой еще не бывало в Сварожьих Землях. Я бы счастлива была хоть чем-нибудь быть тебе полезной!
- Правда?
Она радостно закивала, взволнованно и бурно дыша.
Радость огромными крыльями всплеснула в душе Стемира, затопила, как река, вышедшая из берегов. Он произнес горячо, не спуская с девушки горящих глаз:
- Ну так и не зови меня ни по отчеству, ни государем! Я - Стемир, и, если ты пожелаешь, станешь моей женой!
- Ой... - девушка удивленно пискнула, ухватив его за руку. - Ты... вправду жениться хочешь на мне?
- Если ты захочешь! - с надеждой произнес князь. - Обещаю тебе, Лунолика: не второй - первой и единственной женой станешь у меня! С княгиней Любушей мы уже много лет не делим ложе, совсем чужими людьми стали. Мне никто не нужен, кроме тебя!
Девушка задержала на нем пристальный взор.
- А почему ты с первой женой расстался?
- Так вышло... Оба мы виноваты, наверное, - задумчиво проговорил Стемир. - Ты знаешь: сначала погиб наш с Любушей старший сын, затем и второй... Впрочем, нелады у нас начались еще до того, - усмехнулся. - У меня тоже нрав непростой, ты учти!
- А я не боюсь! - смело воскликнула Лунолика, и все еще неожиданно для Стемира, подвинулась навстречу, и, когда он обнял ее, поцеловала в жесткие сухие губы. И он прошептал ей на ухо обещание:
- Переселяйтесь в Брониславль, и жди! Скоро будем вместе!
В тот же день великий князь просил у родителей Лунолики руки их дочери. Обрадованные и смущенные, Родослав с женой сперва и поверить не могли. Но сияющее радостью лицо дочери и впрямь яснее ясного показывало, что она решила свою судьбу.
Приехав в Брониславль, Стемир сразу направился в покои жены. Он знал, что разговор будет трудным, и не ошибся. Княгиня, вместе со служанками разбиравшая наряды, не сразу поняла, о чем он говорить. Но вот она подняла голову, побелев, как стена. Взмахом руки отпустила женщин и осталась со Стемиром наедине.
- Что ты сказал? - переспросила она, выделяя каждое слово.
- Сказал, что я полюбил другую женщину! Я женюсь на ней. По закону, мне твое согласие не обязательно. Тем более, что давно уже с тобой стали чужими. Но я тебя предупреждаю: смирись и не вмешивайся в нашу жизнь! Больше мне ничего от тебя не нужно.
Любуша села на большой ларь, бессильно опустив руки.
- Сколько лет с тобой прожили вместе! Детей вырастили! Не моя вина, что Морана забрала Острозора и Велигнева... И вдруг, ты на старости лет нашел другую! Гляди, не ошибись, променяв меня на молодую!..
Стемир поморщился от ее пронзительного взбешенного голоса.
- Хватит, Любуша! Сколько лет у нас одна ругань и скандалы! Я так больше жить не хочу, не могу! Я женюсь на Лунолике. Но хочу с тобой уладить по-хорошему.
Она подняла на него глаза, полные боли и гнева.
- Я тебя любила всю жизнь, я была верна...
- Я знаю... - он почувствовал жалость к жене, но знал, что ничего уже не изменить. - Последний раз прошу: расстанемся по-хорошему. Не мешай мне! Если тебе станет неприятно жить рядом со мной, я дам тебе во владение любой город, живи где пожелаешь...
- Ты хочешь меня в ссылку отправить? - Любуша надменно выпрямилась, зеленые глаза ее горели злым, но красивым огнем. - Ну нет! Я все еще остаюсь великой княгиней, матерью твоего наследника! Поставь мне дом возле твоего дворца, и я тебя не побеспокою. Коль уж не осталось у тебя любви ко мне, то хотя бы прояви уважение.
Стемир лишь пожал плечами, хоть и удивился желанию первой жены. Он думал, что Любуша захочет уйти от него на край света, а она пожелала остаться рядом. Но самым главным было, что она согласилась уступить, а больше ничего не требовалось. Никто в Сварожьих Землях, даже другие князья, давно уже не смели ставить условия Стемиру Сильному. Кроме Любуши.
- Как пожелаешь. Я выполню твою просьбу, - произнес он, выходя из покоев жены.
Но тем же вечером Любуша, встретившись со своими братьями - Ярием и Беляном, дала волю своим чувствам. Металась по горнице, точно рысь в клетке, шипела проклятья мужу и его избраннице, стискивала руки так, что ногти вдавливались в ладони до крови.
- Я хочу увидеть, как он погибнет! Он и та девка, на которой он женится! Смогу жить спокойно, лишь когда отомщу ему, как мой отец отомстил матери за измену! Теперь я понимаю его!
Белян ухватил сестру за руку, с упреком взглянул ей в глаза.
- Знаешь ли ты сама, что за кровь течет в роду Вепря? Страшная она, лютая! Ты тогда мала была, а я помню, как отец схватил мать, бить стал, затем поволок в поруб. Я бросился было к ней, а он и меня отшвырнул в угол... Я сожалею всю жизнь, что во мне течет кровь Вепря!
Любуша отдернула руку, обернулась к брату, тяжело дыша, раскрасневшись.
- Пусть страшная, лютая! Я сумею быть страшной и лютой! Я хочу быть такой, чтобы рассчитаться со Стемиром! Братья мои, вы поможете мне?
Ярию отчасти передалась ярость сестры. Он кивнул, соглашаясь с ней, тоже раскраснелся, сжал кулаки. Сейчас их семейное сходство было видно яснее, чем когда-либо. Белян тоскливо переводил взор с брата на сестру, чувствуя, что ему не удастся остаться в стороне, придется, как всю жизнь, идти у них на поводу, и отвечать с ними вместе.
- Стемир предал нашу сестру, он растоптал былую дружбу, - сквозь зубы произнес Ярий. - Но трудно будет рассчитаться с ним! Он и сам постоять за себя может, да еще его новые люди, слуги да дворяне, всюду с ним ездят, трудно подобраться к нему. Многие бояре, я знаю, против Стемира. Он же ни с кем не считается, помыкает самыми родовитыми вятшими людьми, как холопами, их сыновей посылает служит в войске сотниками и десятниками, требует с них куны для каждой очередной постройки... Втайне многие бы хотели, чтобы его не было! А вот как узнать, кто из них надежен? Кто не выдаст, не струсит в последний момент?.. Я соберу единомышленников, сестра! Но понадобится время. Может быть - годы, чтобы свалить Стемира, как неприступную скалу.
- Пусть годы! Я готова ждать, лишь бы рассчитаться с ним и с его второй женой! - упрямо повторила Любуша.
- Мы сделаем, как будет готово! произнес Ярий, умалчивая, что у него, помимо обиды за сестру, давно уже личные причины бояться и ненавидеть Стемира, и с годами это чувство все растет, разъедая остатки былой дружбы.
Два брата и сестра сомкнули протянутые руки, обрекаясь друг другу и общей мести.
А князь Стемир, ничего не подозревая и никого не боясь, взял в жены Лунолику, и впервые за всю жизнь наслаждался настоящим семейным счастьем. На следующий год Лунолика родила ему дочь Пребрану, а еще через три года - вторую малышку, Ростиславу.
-
Единственные, за кого можно порадоваться в последних частях - это Светел и Дражко. А Стемир-таки непростительно плохо для князя разбирается в людях: сначала сына отправил воевать, не подумав, на что он способен, теперь перед молоденькой хвостом закрутил, имея такую жену, как Любуша. Конец его выглядит очень закономерно.
-
А Стемир-таки непростительно плохо для князя разбирается в людях
Да уж :( Я, вот, всё думаю: возможно, если бы Стемир не дал сыну таких инструкций, какие дал, то всё бы, примерно, так и сложилось, как он хотел. Велигнев, всё равно проявил бы жестокость, но уже не считал бы это обязательным, и его удалось бы удержать в рамках приличий. Хотя, теперь уже не узнать :( Получается, тот эпизод с травой из первой главы был пророческим: Стемир так и не научился оглядываться на тех, кто идёт за ним :(
Не знаю, стоит ли любовь жизни — тут есть разные мнения. Со Стемиром всё понятно, но надеюсь, хоть Лунолике удастся спастись
-
Может быть я ошибаюсь, но когда любишь, думаешь о счастье любимого, а не о своём. Если, конечно, любишь. Стемир счастлив с Луноликой, но вот кому придётся за его счастье ответ держать? Всё-таки при такой жене, как Любуша, подвергать опасности любимую женщину, а на дворе не 21-й век. Да и сейчас такая ситуация может породить немало сложностей, даже при сильно изменившихся законах Люди остаются людьми и меняются медленнее, чем законы. А уж с Любушиной наследственностью и роднёй, всё очень опасно. Для Лунолики. Жаль девушку.
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа katarsis, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Единственные, за кого можно порадоваться в последних частях - это Светел и Дражко. А Стемир-таки непростительно плохо для князя разбирается в людях: сначала сына отправил воевать, не подумав, на что он способен, теперь перед молоденькой хвостом закрутил, имея такую жену, как Любуша. Конец его выглядит очень закономерно.
Ну, хоть за них порадоваться можно! Хотя и их судьба сложилась к лучшему благодаря Стемиру.
Учитывая его будущую судьбу, мне как раз надо его планомерно подвести к ней, чтобы выглядело обоснованным, а не случившимся ни с того, ни с сего. Хотя вообще-то, ошибиться может каждый. Неужели от персонажей теперь ждут, чтобы они всегда поступали правильно, а иначе уже не заслуживают уважения?
Интересно: если бы я писала, например, о Юлии Цезаре, которого тоже, как известно, убили, его бы стали так же упрекать, что не разобрался вовремя во всяких там Кассиях и Брутах?
А Стемир-таки непростительно плохо для князя разбирается в людях
Да уж :( Я, вот, всё думаю: возможно, если бы Стемир не дал сыну таких инструкций, какие дал, то всё бы, примерно, так и сложилось, как он хотел. Велигнев, всё равно проявил бы жестокость, но уже не считал бы это обязательным, и его удалось бы удержать в рамках приличий. Хотя, теперь уже не узнать :( Получается, тот эпизод с травой из первой главы был пророческим: Стемир так и не научился оглядываться на тех, кто идёт за ним :(
Не знаю, стоит ли любовь жизни — тут есть разные мнения. Со Стемиром всё понятно, но надеюсь, хоть Лунолике удастся спастись.
Он не ждал, что сын воспримет его распоряжения настолько буквально. Но чтобы такое предусмотреть, ему бы потребовалось ясновидение, каким большинство моих героев не владеют.
Во всяком случае, Любуша собирается отомстить и Лунолике тоже.
Может быть я ошибаюсь, но когда любишь, думаешь о счастье любимого, а не о своём. Если, конечно, любишь. Стемир счастлив с Луноликой, но вот кому придётся за его счастье ответ держать? Всё-таки при такой жене, как Любуша, подвергать опасности любимую женщину, а на дворе не 21-й век. Да и сейчас такая ситуация может породить немало сложностей, даже при сильно изменившихся законах Люди остаются людьми и меняются медленнее, чем законы. А уж с Любушиной наследственностью и роднёй, всё очень опасно. Для Лунолики. Жаль девушку.
У сварожан допустимо многоженство. Стемир действует в рамках сварожских обычаев (другое дело, что у сварожских женщин, как правило, темперамент не покорных одалисок из гаремов восточных владык). И он уверен, что сможет защитить себя и жену, опасности не ожидает всерьез.
Глава 21. Великое княжение
Жизнь в Лесной Земле, между тем, продолжала идти своим чередом. Довелось воевать с влесославцами, вздумавшими оспорить пограничные с Лесной Землей владения. Во Влесославле ныне сидел молодой, но воинственный и отважный князь Ладомир Светлоярич, из рода давних противников владетеля Лесной Земли. Стемир Сильный не мог стерпеть неповиновения. Собрав войско, он двинулся на Влесославль.
Однако на сей раз ему достался твердый орешек. Влесославцы, лучше знавшие родные места, напали на становище лесноземельцев ночью, на спящих. Те, не ожидая, не успели дать настоящего отпора, метались спросонья. Отступая, попали в болото, воины и повозки со скарбом стали тонуть.... После неудачного сражения князь Стемир принял решение отступить в Брониславль.
Но к осени он взял свое, перекрыв все дороги, ведущие ко Влесославлю. Столица полунощного края, могущественный и богатый Влесославль зависел от поставок хлеба с Низовых Земель, так как своего почти не имел. И вот, Стемир Сильный, перекрыв подвоз хлеба, ухватил гордый Влесославль за горло. Городу, если тот не смирится, угрожал голод. Несколько седьмиц терпели влесославцы, а затем, после ожесточенных споров на вече, решавшем все общегородские дела, покорились, признав Стемира великим князем, а неугодного ему Ладомира изгнали. Тот уехал к себе в Белотуров, и больше не вмешивался в дела полунощного края. Однако же успешная война против Стемира Сильного принесла ему славу, и впоследствии ему удалось стать еще и яргородским князем.
А пока расширял свою власть Стемир Сильный. Где-то действовал прямо военной силой, где-то - играя на личных слабостях и политических выгодах своих противников, но почти всегда добивался своего. Шутка ли - заставить повиноваться самих влесославцев, которые никогда и ни перед кем не ломали шапки, и даже своих князей не высоко ставили! А Стемиру Сильному и они покорились, как почти все Сварожьи Земли. Он был великим князем не только по званию, но и на деле, больше, чем кто-либо до него.
И совсем уж небывалые мысли приходили в голову "кянзю над двадцатью князьями". Думалось часто, что княжеская разноголосица в Сварожьих Землях, населенных единым народом, почитавших одних богов, - только мешает. Каждый князь тянет одеяло на себя, и все обособляются, все таят вражду друг против друга. Гораздо спокойнее жилось бы всем, если бы всюду установить общий закон, за исполнением которого следить станет один княжеский род! Стемир убедился в этом на примере собственных владений, тех же змеевцев с тихомировцами, которые почти перестали ссориться между собой. Уже многие князья, числясь независимыми, подчинялись ему и действовали по его указаниям. Если бы удалось всех сделать своими подданными, установить повсюду общий лад, ясно, что от этого выиграл бы не только сам великий князь, но прежде всего - все Сварожьи Земли.
Однако Стемир понимал, что время для такого еще не пришло. Союз между князьями пока еще больше их доброй волей держится, а князья ведь разные. Вздумай иными из них распоряжаться, как своими подданными - пожалуй, и отшатнутся многие. Попробуй втолковать хотя бы недружелюбному соседу, азанскому князю Келагасту, что оба они - сварожане. и станут только сильнее, объединив свои интересы! Для азанца это будет означать лишь потерю власти, ущемление его княжеской гордости. Не убедить соседей по-хорошему, не усмирить всех и силой военной.
И все же, Стемир убежден был, что со временем сварожские княжества сольются вместе в одно могучее государство, как соединяются ручьи в полноводную реку. Пусть ему не суждено будет до этого дожить. Зато его наследникам будет легче добиться единства: для них уже проложена тропа. Первенство в Сварожьих Землях Стемир мысленно уже давно предназначил своему роду, хоть никому в том не признавался. Однако наследником своим видел одного лишь сына, Ярослава, а не братьев своих, хоть по старому закону больше прав было у них. Что ж, придет время - великий князь сумеет сменить и этот закон на новый! А до тех пор, сколько отпустят боги ему сил и времени, нужно будет готовить почву для нового посева. Да и Ярославу предстоит еще многому выучиться, чтобы быть готовым в великие князья.
Однажды вечером, приехав из своего загородного дворца в Брониславль, Стемир, несмотря на поздний час, застал в горнице своего брата Велимира. Тот всю свою жизнь оставался незаметным, будто тень, почти не участвуя в делах Лесной Земли. Никогда не требовал себе княжеского удела, был, казалось, вполне доволен своей участью, живя из милости у старшего брата. Высокий, чуть полноватый, медлительный и молчаливый, Велимир поднялся из-за стола, где ужинал хлебом и медом в сотах, который он любил, точно медведь. Взглянул на брата широко открытыми голубыми глазами, мягко улыбнулся.
- Здравствуй, брат! Хорошо, что могу с тобой сегодня повидаться.
Стемир, как был, в дорожной пыли, усталый, пожал плечами, недоумевая.
- Ты что-то сказать мне хочешь? Говори, да побыстрей. Я спать хочу.
- Да уж, скоро выспимся... - загадочно протянул Велимир, глядя куда-то поверх головы брата. - А ты все гнешь людей в бараний рог, всех принуждаешь повиноваться? Ни себе, ни другим покоя не даешь. А годы-то проходят. И жизнь земная у великого князя, как и у всех, одна. Вот пройдет она - и что тебе будет в твоих начинаниях, а, Стемир?
Тот, как обычно, резко повернулся всем телом к говорившему.
- Тебе не понять, Велимир. Ты никогда ни в чем не участвовал. Вот и продолжай жить так же. А я со своей жизнью сам разберусь.
Велимир спокойно кивнул. Глаза его заволоклись мутной дымной, будто сонные.
- Это правда: я всю жизнь был ниже страстей. Ни с кем не ссорился и ничего не добивался. Как птица небесная. Птице что надо? Была бы пища да укрытие от холода. Она не знает ни гнева, ни влечения, ни невыполнимых желаний. Взъерошит перышки, а в следующий миг и забыла. За это птицы и в Ирий прилетают живыми, как самые чистые существа. Так и я свою жизнь прожил. А ты, Стемир - не то. В твоей жизни много было страстей. И еще будут. Ты вечно гонишься за недостижимым, пытаешься все по-новому обустроить. А оборачивается кровью, жестокостью, смертями.
- Учить вздумал? - Стемир нахмурил густые брови, собираясь пройти мимо. - Ничего тебе в моих делах не понять! Молчал всю жизнь, вот и продолжай!
Но Велимир взял брата за руку, не пуская за порог. Лицо его стало грустным, словно он знал нечто такое, что Стемиру, да и никому, было еще не ведомо.
- Я уж скоро замолчу, брат! А тебе в этой жизни за все, что по твоему умыслу и твоим именем совершалось, заплатить придется жестоко, страшно! И та, что защищала тебя всю жизнь, не пойдет против приговора Хозяйки Судеб. Своей кровью смоешь прижизненную вину, чтобы стать достойным Ирия, а не Кромешного Мира...
Что-то тревожно сжало Стемиру сердце, как всегда бывает, когда человек узнает в верном толковании сна или в пророчестве свою судьбу. Но тут же еще более гордо поднял голову на негнущейся шее.
- Если такова судьба, сумею ее встретить! Погибнуть в бою, сражаясь за Лесную Землю - честь для меня. И не надо пугать! Я и раньше предсказателей не слушал, обойдусь и теперь. Спокойной ночи тебе, Велимир!
Тот отстранился, пропуская брата.
- Спокойной ночи, Стемир!
А наутро Велимира нашли в собственной постели мертвым. Как жил, так и умер тихо и безмятежно, лишь в сердце старшего брата всколыхнул тревоги, сомнения.
В тот же год умер и еще один брат Стемира - Карислав, княживший в Дедославле. Эта смерть была куда более подозрительной. Хоть и не имелось никаких доказательств, однако никто не сомневался, что и Карислава погубили дедославцы, ненавидящие весь род князей Лесной Земли. Хотя их город так и не оправился после похода Карислава и Велигнева, однако пакостить исподтишка дедославцы еще могли.
Стемир в то время как раз занят был Влесославлем, и не мог одновременно отвлекаться на Исконные Земли. Он только помог войсками своему союзнику - червлянскому князю Глебу Милонежичу. Не то, пожалуй, и не заполучить бы Глебу дедославльского престола. И тем не менее, в Исконных Землях редкий год удавался спокойным. То команы набегали из степей, разоряли приграничные земли, то сами князья враждовали между собой. Дедославль, даже ослабевший, утративший былое влияние, оставался для многих лакомым куском. Глядя из своего Брониславля, Стемир убеждался, насколько был прав. Из Лесной Земли, и только оттуда, можно будет со временем достичь единства!
А покуда приходилось великому князю поддерживать порядок у себя дома, в собственном своем окружении. Он находил себе ценных помощников, выдвигал людей за их способности, а не за знатность, награждал своих любимцев кунами и землей. Новые княжеские выдвиженцы, "дворяне", были полезны великому князю в его начинаниях, он же думал с их помощью держать в узде старые боярские роды.
Пока еще те и другие уживались при дворе великого князя, однако же косились друг на друга неприязненно, и это ни для кого не было тайной. Ревнуя друг друга к княжеским милостям, те и другие зато старались работать. Так думал Стемир, и так происходило в самом деле.
Одним из княжеских выдвиженцев стал Любомир - воин, что спас князя Стемира в сражении с уртанами. Благодарный князь поставил его, простого дружинника, начальником дворцовой стражи, щедро наделил его богатыми вотчинами, сам сосватал своему любимцу понравившуюся ему боярскую дочку.
В те же годы княжеский шурин, боярин Ярий Вепрович, выдал замуж свою единственную дочь, что была у него с женой, боярыней Калиной. Жениха для единственной наследницы Ярий выбрал сам, себе под стать - оборотистого молодого боярина, хитрого, сумевшего приумножить доставшееся от родителей наследство. Звали его Болеславом.
И вот, однажды этот Болеслав, зять Ярия, подошел к великому князю, приехав к нему во дворец.
- Государь, ты знаешь, что недавно умер мой двоюродный дядя, боярин Дедилец, - начал Болеслав вкрадчиво, издалека.
Стемир обернулся к нему, нахмурившись.
- Да, знаю!
Начало не очень обнадеживало. Но Болеслав решился ковать железо, проговорил, уже ясно намекая:
- А ты знаешь, государь, что у дяди не было детей, и что я - ближайший его родственник?
- Ну? - раздраженно переспросил Стемир.
- Так я прошу тебя, государь... Вотчины дядюшкины запиши на меня по закону, - проговорил Болеслав, преданно заглядывая в глаза великому князю.
Теперь Стемиру все стало ясно. В нем шевельнулась неприязнь к родовитому боярину, такому обходительному, когда желает что-нибудь получить. "Ишь ты: при огромных своих и тестевых достатках хочет еще и еще! Куда ему столько? Скоро богаче меня станет! Надо ограничивать владения "вятших мужей", а не расширять их. Пусть думают о княжеской службе, а не об одних прибылях своих! Бояре и так недовольны, что беру с них для строительства десятину; а тут кое с кого и половину можно бы уже!"
Но вслух Стемир ничего не произнес, а лишь указал левой рукой на Любомира, приглашая его выйти вперед.
- Вотчины покойного боярина Дедильца я запишу вот Любомиру! Я все еще недостаточно отблагодарил своего спасителя. А между тем, ему я обязан гораздо больше, чем любому из вас! Принимай новое владение, Любомир!
Молодой воин даже побледнел, не веря своим ушам. Почтительно поклонился князю.
- Благодарствую, государь! Однако ведь боярин Болеслав имеет больше прав наследовать дяде...
- Это предоставь мне решать! - повысил голос великий князь. - Я знаю, кто больше достоин награды!
Оставшийся ни с чем Болеслав попятился, с ненавистью взглянув в спину сперва Любомиру, затем самому князю, и снова перевел взгляд на Любомира, от души желая тому всяческих бед.
Ярий уловил чувства своего зятя, взял его под руку, тихо проговорил:
- Выйдем вместе, затем побеседуем!
Приехав к тестю домой и закрывшись с ним в горнице, Болеслав дал волю своим чувствам:
- Где еще видано, чтобы дарить боярские вотчины какому-то ничтожеству, выскочке, дворянину! - он буквально выплюнул это слово, как грубейшую брань. - Сверну как-нибудь шею этому Любомиру!..
Ярий поманил зятя к себе рукой.
- Здесь надо действовать умно! Ну убьешь ты Любомира - дальше что? Князь за своего любимчика с нас обоих шкуры спустит. И тут же нового пса найдет взамен. Если уж рубить врага - то под корень!
- Это как же? - жарко дыша, спросил Болеслав.
- Так думаю, что не будет покоя боярам в Лесной Земле при таком князе! Если уж с нами, родственниками, он обращается как с собаками, то чего другим ждать? Погоди немного, Болеслав! Придет время - рассчитаешься сразу с обоими: и с Левшой, и с Выскочкой, и с господином над нами, и с его верным псом! Я давно приглядываюсь к надежным людям.
Глаза у Болеслава надежно вспыхнули. Ему пришелся по душе замысел тестя.
Так Стемир, уверенный в своем могуществе, увлеченный замыслами государственного переустройства, нажил еще одного врага, жестокого и решительного.
-
Интересно: если бы я писала, например, о Юлии Цезаре, которого тоже, как известно, убили, его бы стали так же упрекать, что не разобрался вовремя во всяких там Кассиях и Брутах?
Невозможно отрицать, что именно эта ошибка стоила ему жизни. И вполне возможно, что причина, по которой он её совершил, была такой же, как у Стемира: зарвался и много о себе мнить начал. Стемир в этой главе уже настолько неприятно выглядит, что исторические параллели перестают огорчать.
-
Стемир, мягко говоря, неосторожен. И при проведении реформ, и в семейной жизни. Что бы там обычай не разрешал, имея такую супругу как Любуша, брать вторую жену по меньшей мере неосторожно. И гнуть бояр в бараний рог, не считаясь ни с чем, наживая тем самым врагов, тоже неосторожно. Стемир сидит на бочке с порохом, фитиль которой уже зажжён, и считает себя хозяином положения. И ведь действительно, насколько можно судить по тексту, не видит опасности или считает незначительной. А зря. Брат его перед смертью, вероятно, действительно смог провидеть грядущее.
-
Стемир сидит на бочке с порохом, фитиль которой уже зажжён, и считает себя хозяином положения. И ведь действительно, насколько можно судить по тексту, не видит опасности или считает незначительной.
Да, согласна. Конечно, любые реформы - палка о двух концах и реформаторы частенько этой палкой получают по лбу. Исторически Стемир правильно понимает ситуацию, именно то, что каждый князь, да и боярин, тянет одеяло на себя, сильно ослабляет Сварожьи земли. Но это стратегия, а вот тактика у него хромает. Сейчас он подставил под удар Любомира, про Лунолику я уже писала. И самое печальное - это то, что Стемир в своих действиях не может быть последователен, его замыслы опережают время.
-
Большущее спасибо, эрэа Ilona, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Интересно: если бы я писала, например, о Юлии Цезаре, которого тоже, как известно, убили, его бы стали так же упрекать, что не разобрался вовремя во всяких там Кассиях и Брутах?
Невозможно отрицать, что именно эта ошибка стоила ему жизни. И вполне возможно, что причина, по которой он её совершил, была такой же, как у Стемира: зарвался и много о себе мнить начал. Стемир в этой главе уже настолько неприятно выглядит, что исторические параллели перестают огорчать.
Во всяком случае, ошибки Стемира не то чтобы я с нуля выдумала. Так было. И случалось, получается, и с людьми даже более успешными, чем он. И людей, что навлекали на себя гибель, при этом, не с презрением вспоминают в истории, отнюдь. Вы уж очень строги.
Во всяком случае, я теперь думаю, что среди главных героев в моем Сварожском Цикле именно у Стемира была самая трудная судьба.
Стемир, мягко говоря, неосторожен. И при проведении реформ, и в семейной жизни. Что бы там обычай не разрешал, имея такую супругу как Любуша, брать вторую жену по меньшей мере неосторожно. И гнуть бояр в бараний рог, не считаясь ни с чем, наживая тем самым врагов, тоже неосторожно. Стемир сидит на бочке с порохом, фитиль которой уже зажжён, и считает себя хозяином положения. И ведь действительно, насколько можно судить по тексту, не видит опасности или считает незначительной. А зря. Брат его перед смертью, вероятно, действительно смог провидеть грядущее.
Он обычно, избрав цель, идет к ней прямо, не оглядываясь на тех, кому может не понравиться. Думает, что сможет справиться с любимым противником. Может быть, неосторожно, но до сих пор он добивался успеха, и не привык кого-то опасаться. Если оглядываться на каждого боярина, точно ничего сделать не сможешь.
Брат провидел, да. Однако он не больше мог понять Стемира, чем тот - его. Жизнь "ниже страстей", как у Велимира, не подходит великому князю всех Сварожьих Земель. А с другой стороны, что стало бы, если бы не Стемир с его начинаниями? И отказаться от них он уже не мог. Кроме того, он понял пророчество так, что ему обещана гибель в сражении, а это весьма почетно.
Да, согласна. Конечно, любые реформы - палка о двух концах и реформаторы частенько этой палкой получают по лбу. Исторически Стемир правильно понимает ситуацию, именно то, что каждый князь, да и боярин, тянет одеяло на себя, сильно ослабляет Сварожьи земли. Но это стратегия, а вот тактика у него хромает. Сейчас он подставил под удар Любомира, про Лунолику я уже писала. И самое печальное - это то, что Стемир в своих действиях не может быть последователен, его замыслы опережают время.
Все дело в том, каков уровень власти в той стране, где проводятся реформы. Придет время - и народ, и власть имущие станут от своих правителей терпеть гораздо худшие вещи, чем может придумать Стемир. Да, он именно что опережает свое время. Но пока у сварожан нет ни Ивана Грозного, ни Петра Первого, ни Николая Первого, ни Сталина (трое из них, я думаю, и не появятся, так как мир после "Пламени Жар-Птицы" ушел в окончательную альтернативу). Один лишь Стемир считается великим и ужасным. Вот только возможностей у него маловато, на самом деле. Иначе бы все и всё, как миленькие, стерпели. Что-то тот же Петр не "подставлял" Меншикова, сделав его князем (это не вотчины без прямых наследников передать), а Екатерину - императрицей. Потому что при нем высшая власть уже так поднялась, что никто возражать не посмел. Одно дело император, а другое - средневековый князь, возомнивший себя императором и пытающийся перепрыгнуть через феодальный строй. Опять-таки, современники, вероятно, воспринимали иначе, но сравнивая с последующими веками - даже что-то наивное и трогательное видится.
Особенно вот такое:
"Я, князь Андрей, объявляю вам, Ростиславичам: вы не поступаете по моей воле; за это ты, Рюрик, ступай в Смоленск к брату в свою отчину, и ты, Давид, ступай в Берлад, не велю тебе быть в Русской земле, а Мстиславу скажи так: ты всему зачинщик, я не велю тебе быть в Русской земле".
Вот так распоряжался прототип Стемира. Я надеюсь, мне хоть в малой степени удалось отразить его нестандартное мышление. Ну не было же в те времена ни у кого реальной возможности добиться, чтобы все безоговорочно слушались, даже и враги, если это равные по рангу князья! Не пошлешь за ними ни опричнину, ни гвардию, ни спецслужбы, нет такой власти и в помине!
А читатели хотят, чтобы он бояр опасался. Или Любушу.
Возможно, князь Стемир и сумел бы разобраться во всем, что происходит вокруг, если бы у него больше было времени приглядываться. Однако жизнь задавала великому князю все новые трудные задачи, отнимала все время и силы, так что порой некогда было перевести дух, оглядеться.
В Исконных Землях снова поднял голову упрямый род Светлояричей. На сей раз решил попытать счастья молодой и самонадеянный князь Лучезар Будимирович. Изгнал князя Глеба, захватил Дедославль. Растерянный, обескураженный Глеб Милонежич обратился за помощью к Стемиру Сильному, зная, что лишь у него хватит возможностей приструнить Лучезара.
Стемир не мог остаться в стороне. Уступи он Лучезару, все его замыслы покатятся под гору. Чтобы хотя бы приблизиться к задуманному им объединению Сварожьих Земель под общим началом, нужен был прочный союз. Правда, Лучезар приходился великому князю куда более близкой родней, чем Глеб: тоже происходил из рода Бронислава Великого. Но... это только у простых поселян род может ветвиться на десять поколений, и все еще считать себя одной семьей, потому что смердам нечего делить, все живут на один лад. Да и у них случаются распри. А князья испокон веков руководствуются своими выгодами. И здесь часто близкие родственники становились соперниками, а потомки былых врагов могли превратиться в союзников, если этого требовали их изменившиеся интересы.
В данном случае, Стемир обязан был ответить на неповиновение Лучезара. Его своеволие следовало немедля пресечь. Но сперва великий князь хотел попробовать образумить того без войны. Быть может, выходка Лучезара - всего лишь юношеская проба сил, и тот одумается, узнав, что выбрал противника не по зубам?
На всякий случай, великий князь стал собирать войска и союзников. А сам послал к Лучезару своего мечника Хмару и еще двух бояр - передать грозное предупреждение.
Послы Стемира застали Лучезара пирующим вместе с братьями и дружиной. Все были уже навеселе, и, казалось, даже не сразу поняли, чего от них хотят. Выхватив у Хмары письмо Стемира, Лучезар быстро пробежал глазами, нахмурил красивые золотистые брови.
- "Велю тебе, как зачинщику всей смуты, если не уймешься, покинуть навсегда Сварожьи Земли..." Ха! Еще чего! - раскрасневшийся Лучезар гневно ударил по подлокотнику своего кресла. - Много о себе мнит ваш князь Стемир! Какое право он имеет приказывать мне?
Уже немолодой, с сединой в бороде, мечник с достоинством ответил самозваному князю:
- Государь Стемир Мирославич - великий князь всех Сварожьих Земель, он имеет право распоряжаться. Ты же неправедно захватил Дедославль, о чем и указано тебе!
Лучезар вскочил на ноги - высокий, статный, налитый молодой нерастраченной силой. Нагло глядя в глаза послу, махнул рукой своим воинам.
- Эй, люди! Возьмите послов Стемира и обрежьте им бороды! Я всем покажу, что не боюсь его угроз!
Его воины, тоже подвыпившие, ухватили послов, бросили на пол и ножницами для стрижки овец отрезали им бороды и волосы. Хмара и его товарищи отбивались, ревели как туры, но все бесполезно. С оголенными лицами, точно пойманные тати или неисправные должники, они закрывались руками, стыдясь поднять глаза.
- А теперь выметайтесь прочь, катитесь к своему Стемиру, чтобы он узнал, что я никого не боюсь! - крикнул им вслед князь Лучезар.
Под общий смех собравшихся, послов великого князя выгнали прочь. Никакого письма Лучезар не послал. Оголенные лица Хмары с товарищами были понятнее любых слов.
Стыдно было брониславльским боярам являться во дворец к великому князю. Однако никто не стал смеяться над ними, все лишь удивлялись Лучезаровой наглости.
Сам же князь Стемир Мирославич пришел в ярость, увидев посрамление своих послов, да расспросил подробно обо всем, что случилось. Лицо у Стемира зловеще потемнело, глаза метали молнии, зубы оскалились. Он огляделся по сторонам, будто проверяя, надежны ли его соратники, готовы ли решительно действовать.
Положив руку на плечо Хмары, пообещал:
- Будь спокоен, друг: отомстим за твое оскорбление! - и тут же обвел взором бояр: - Собирайте свои полки! Да чтобы все были надежно снаряжены, оборужены, чтобы всем хватило пропитания! Стану взыскивать, у кого увижу непорядок!
Бояре ничем не выдали перед князем своих чувств. Но, едва разошлись из дворца, некоторые из них уже не скрывали своего недовольства.
- Опять людишек собирать на войну, от всех работ отрывать, разорять свои вотчины! Война - как ненасытная яма, проглатывает и не такие состояния! Людишки на войне погибнут или покалечатся, кони запалятся, оружие переломается, пища да снаряжение пропадут зазря, - а ведь все это стоит кун! Наших с вами кун! А пока мы станем мыкаться по Исконным Землям, наша земля зарастет травой. А ради чего? Чтобы князь мог тешить свое тщеславие?
- Да еще взыскивать грозится! С бояр древнего рода! И это он сказал при своих худородных любимцах! Чуть ли не наших же холопов на шею нам сажает...
- Дождемся и такого! - презрительно сплюнул Болеслав, зять Ярия. - Вон, нынче у него голодранец Любомир - правая рука. То есть, левая.
- Чем больше терпим, тем больше забирают над нами власть! Погодите, Левша скоро своего оруженосца Медведко поставит выше коренных бояр.
При этих словах многие засмеялись.
- Вот уж боярин получится - даже грамоты не ведает!
- Если будем терпеть - увидим и такое! Стемир нынче на все способен. Ни один князь еще так не унижал вятших мужей, как он.
- А до чего надменен всегда! И не кивнет никому в знак уважения!
Так за спиной великого князя переговаривались его бояре, некоторые из которых уже созрели, чтобы примкнуть к заговору. Постаревший, но еще юркий и подвижный боярин Дорогомил предложил шепотом:
- А может, на войне-то и представится случай прикончить Левшу, а? Как-нибудь незаметно, в боевой толчее... Враги, мол, убили великого князя!
Ярий задумчиво потер упрямый подбородок.
- Мало надежд на такое, разве что уж очень удачный случай представится. Там всегда куча народу, тот же Любомир с другими телохранителями глаз не сводят с князя. Или этот Медведко, который туру рога скрутит... Вообще, чтобы представился подходящий случай, надо долго готовиться. Нам не годится спешить, иначе и Левшу не убьем, и себя напрасно погубим.
Заговорщики согласились подождать. Один только Белян вздохнул, потупив глаза.
А покуда пришлось жителям Лесной Земли собираться на войну. Они двинулись по дедославльской дороге, полк за полком. Мастеровитые брониславцы; деловитые степенные змеевцы; тихомировцы с мягкими вкрадчивыми движениями, имевшие в своих жилах немалую примесь крови лесных племен; удалые белозерские охотники и рыболовы. Все они собрались на войну по приказу великого князя.
Сам же Стемир Мирославич зорким глазом следил, хорошо ли обучены воины, каковы под ними кони, надежно ли снаряжение. Двух воевод, поскупившихся на хорошие латы и обрядивших свои полки в старые проржавевшие кольчуги, а то и вовсе в стеганые кожухи, великий князь разжаловал и самих заставил идти в негодном снаряжении.
Вместе с воинством Лесной Земли шли и союзники. Свергнутый дедославльский князь Глеб Милонежич и его младшие двоюродные братья - сыновья покойного князя Градислава Драгомирича, и даже азанцы, в кои-то веки присоединившиеся к общему делу. Оглядывая стройные ряды своего воинства, Стемир ощущал гордость. Видел перед собой прообраз той могучей силы, какую, в конце концов, соберут объединенные Сварожьи Земли. Пусть он сам этого не увидит. Но его потомкам уже не придется начинать на пустом месте.
Увлеченный своими мечтами, Стемир осаживал коня, поджидая ехавшего чуть поодаль сына. Ярославу было шестнадцать лет, и отец впервые взял его на войну. Страшно было ему, помня печальную судьбу старших сыновей. Третью утрату вряд ли выдержало бы отцовское сердце. Но прежде всего Стемир оставался князем, и его сын должен был вырасти князем и воином. Вздумай он поберечь Ярослава сейчас - тот не получит должного опыта на будущее, когда останется с возможными противниками наедине, без отцовской спины. Война да княжеские заботы - вот естественное горнило для будущего правителя. Теперь он приглядывался к сыну. Тот был бодр, оживлен, готовился проявить себя.
- Отец, мне кажется, с таким войском можно перевернуть все Сварожьи Земли! - воскликнул Ярослав, поравнявшись с отцом.
Стемир одобрительно усмехнулся.
- Сила войска узнается лишь в деле, а его мы еще не видели! Но ты гордись, Ярослав. И готовься: когда-нибудь эта сила будет в твоих руках!
Война, судя по донесениям разведчиков, обещала сделаться серьезной. Лучезар, не полагаясь на полуразрушенные укрепления Дедославля, засел в Орлиной Веже, крепости в двадцати верстах от бывшей столицы. Это было уже хуже. Стемир некогда, при своем отце, сам держал Орлиную Вежу, и знал, что это мощная крепость. Не так-то просто будет захватить ее, поставленную на высоком скальном массиве, защищенную сплошным кольцом стен. Разве что Лучезар по своей самонадеянности совершит ошибку...
Но эта надежда не оправдалась. Лучезар, как и весь род Светлояричей, был способным полководцем. Устраивал вылазки так, чтобы всегда можно было отступить вовремя под защиту стен неприступного города.
В войске Лесной Земли были аллеманские мастера со стенобойными машинами. Но и их надо было еще установить, а защитники Орлиной Вежи точно железной метлой выкашивали стрелами всех, кто приближался. День проходил за днем, а осаде не предвиделось конца. Припасов в крепости было достаточно.
Пять седьмиц стояли они под Орлиной Вежей. Упорно держался Лучезар, еще упорнее осаждал его Стемир. Не раз уже долина под скалой оглашалась шумом битвы и стонами погибающих. Не раз подымался едкий дым от погребальных костров. А конца-краю войне не видать. В войске Лесной Земли все чаще тайно шептались. Росла неприязнь к князю, которого оставила военная удача.
Стемир был, как всегда, полон решимости продолжать борьбу. Но неожиданно заболел, простудившись под сильным дождем. Нестерпимо ныли старые раны, болели все кости, так что по ночам слезы текли из глаз сами собой. Военные лекари поили князя травами, делали растирания. Медведко пропарил Стемира Мирославича в нарочно устроенной бане. Но великий князь все равно несколько дней не мог двигаться. Он лежал ничком на войлочной постели, сжимал зубы от боли и ярости, когда все кости болели, точно сломанные. Невыносима была не только телесная боль, но и осознание собственного бессилия. Похоже, он уже слишком стар, чтобы, как раньше, седьмицы напролет не слезать с коня, сражаться в любую погоду, спать в походном шатре, почти что на голой земле. Как ни вертись, годы берут свое. Быть может, это его последний поход. Война - дело молодых, таких, как его сын Ярослав. Вот ему и довелось раньше, чем он ожидал, самому принять командование разношерстным и не всегда легко управляемым войском. А это не то что сражаться самому и отвечать за себя одного, ну пусть за свою дружину еще. Как он там, Ярослав, последний его сын, его надежда? Лунолика родила Стемиру только дочерей, да если бы и был от нее сын, сам он вряд ли доживет до его зрелых лет, чтобы быть спокойным за будущее Сварожьих Земель. Даже и Ярослав еще слишком неопытен, чтобы самому вести осаду Орлиной Вежи, вот только выбора нет.
Стемир оперся на руки, пытаясь подняться, однако все кости разом заныли, словно терлись друг об друга. Он зарычал сквозь стиснутые зубы. Сидевший возле князя Медведко помог улечься поудобнее, стал растирать Стемиру плечи и спину хвойным отваром, стараясь разминать мягко своими широченными ладонями.
- Потерпи, государь, через несколько дней все как рукой снимет, лекарь обещал, - добродушно басил княжеский оруженосец.
Стемир глубоко вздохнул, чувствуя, как горит огнем давняя рана на шее, едва не стоившая ему жизни.
- Разве об этом я беспокоюсь? Как мой сын? Как идет сражение? - спрашивал он с тоской.
- Бьются пока еще. Наших опять со стены сбросили. Но княжич Ярослав Стемирич храбро бьется, - утешал Медведко.
Великий князь тяжело вздохнул и стал чутко прислушиваться к доносившемуся издалека шуму сражения.
-
Бояре конечно думают о своей выгоде и радеют о своих интересах. Но доля правды есть и в их словах. Дедославль в любом случае уже чужой город, для Лесной земли он просто символ древней славы, и только. А вот война в любом случае истощает Лесную землю. И не только и не столько бояре несут убытки, основная тяжесть войны ложится на плечи простых людей. Ненужный этот поход, для народа Лесных земель не нужный. Для Стемира, да, имеет смысл - я царь или не царь? Но при этом он теряет поддержку своих же подданных.
-
Во всяком случае, ошибки Стемира не то чтобы я с нуля выдумала. Так было. И случалось, получается, и с людьми даже более успешными, чем он. И людей, что навлекали на себя гибель, при этом, не с презрением вспоминают в истории, отнюдь.
Не знаю, где вы усмотрели презрение. :) Я всего лишь констатировала факт: Стемир совершил ошибку, типичную для обнаглевшего и потерявшего берега правителя, что он в очередной раз продемонстрировал в последней главе. От того, что она типична, ошибкой она быть не перестаёт, а то, что Стемир за неё поплатился, Сварожьим Землям во благо. В нашей истории такое поведение надолго стало безнаказанным, и ничего хорошего стране это не принесло.
-
Стемир не то чтобы зарвался, но проявил излишнюю самоуверенность. Не пришло ещё время самодержавных правителей (а стремится он именно к этому положению).
А читатели хотят, чтобы он бояр опасался. Или Любушу.
Читатели хотят для героев лучшей судьбы. Им жаль, что столь симпатичный, особенно поначалу, герой делает ошибку за ошибкой. Тем более, что будущее основных персонажей для читателей не секрет. Вы сумели создать очень колоритный образ, не оставляющий читателей равнодушными. Не знаю, был ли именно таким исторический прототип, но это вполне возможно.
Стемир много сделал для возвышения Лесной Земли, но его идеи об объединении всех Сварожьих Земель под единой властью сильно опередили время. Объединятся Сварожьи Земли нескоро и под рукой совсем иного рода (хотя все или почти все сварожские князья родичи в той или иной степени). Хотя сердцем объединённой державы станут как раз Лесные Земли (точнее, там расположится столица). Стало бы так без Стемира? Трудно сказать. Думаю, Лесные Земли поднялись бы всё равно, народ уже перетекал туда. Здесь Стемир действовал в русле уже сложившейся тенденции. И, что характерно, ему всё или почти всё удавалось - человек шёл в ногу со временем. А вот стремление к самодержавию в итоге подвело. И особенно манера переть вперёд танком, "вижу цель, не вижу преград".
-
Огромнейшее спасибо, эрэа Convollar, эрэа Ilona, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Бояре конечно думают о своей выгоде и радеют о своих интересах. Но доля правды есть и в их словах. Дедославль в любом случае уже чужой город, для Лесной земли он просто символ древней славы, и только. А вот война в любом случае истощает Лесную землю. И не только и не столько бояре несут убытки, основная тяжесть войны ложится на плечи простых людей. Ненужный этот поход, для народа Лесных земель не нужный. Для Стемира, да, имеет смысл - я царь или не царь? Но при этом он теряет поддержку своих же подданных.
Ага, можно подумать, бояре об интересах народа радеют больше, чем Стемир! Как бы не так! Свои выгоды их волнуют прежде всего, о том они и говорят.
Стемир не хочет считать Дедославль "чужим городом". Ему желательно, чтобы тот все же оставался в составе Сварожьих Земель. Пусть не под единым управлением, но чтобы там сидел хотя бы союзный ему князь, а не открытый враг. Другое дело - возможно ли его удержать при тех силах, какими располагает Стемир?
Не знаю, где вы усмотрели презрение. :) Я всего лишь констатировала факт: Стемир совершил ошибку, типичную для обнаглевшего и потерявшего берега правителя, что он в очередной раз продемонстрировал в последней главе. От того, что она типична, ошибкой она быть не перестаёт, а то, что Стемир за неё поплатился, Сварожьим Землям во благо. В нашей истории такое поведение надолго стало безнаказанным, и ничего хорошего стране это не принесло.
Что совершил ошибку, и не одну - не смею отрицать. Но от этого лично мне даже интереснее проследить его судьбу и в своем повествовании (не претендуя на истоическую достоверность!) раскрыть всю цепочку событий.
Не думаю, что во всех последующих событиях (части которых в Сварожьих Землях может и не состояться) виноват один лишь Стемир. Пусть уж последующие поколения тоже как-нибудь свою долю ответственности несут. Тем более, что он-то как раз безнаказанным отнюдь не остался. А у меня большие сомнения, был ли он худшим вариантом.
Только в одном отношении гибель Стемира и устранение его рода из Сварожьих Земель, я считаю, могут быть благом: что не этому роду довелось впоследствии столкнуться с чжалаирской Ордой. Вот в такой исторической перспективе более хитрый, дипломатичный род Станислава вправду будет полезнее. Кто-нибудь с норовом Стемира там бы уперся рогом. Право, тут можно поверить в особую мудрость истории: в разные времена она выводит на главную сцену наиболее подходящих личностей.
Но в рамках своего времени, я считаю, заслуги Стемира все же больше, чем грехи.
Стемир не то чтобы зарвался, но проявил излишнюю самоуверенность. Не пришло ещё время самодержавных правителей (а стремится он именно к этому положению).
А читатели хотят, чтобы он бояр опасался. Или Любушу.
Читатели хотят для героев лучшей судьбы. Им жаль, что столь симпатичный, особенно поначалу, герой делает ошибку за ошибкой. Тем более, что будущее основных персонажей для читателей не секрет. Вы сумели создать очень колоритный образ, не оставляющий читателей равнодушными. Не знаю, был ли именно таким исторический прототип, но это вполне возможно.
Стемир много сделал для возвышения Лесной Земли, но его идеи об объединении всех Сварожьих Земель под единой властью сильно опередили время. Объединятся Сварожьи Земли нескоро и под рукой совсем иного рода (хотя все или почти все сварожские князья родичи в той или иной степени). Хотя сердцем объединённой державы станут как раз Лесные Земли (точнее, там расположится столица). Стало бы так без Стемира? Трудно сказать. Думаю, Лесные Земли поднялись бы всё равно, народ уже перетекал туда. Здесь Стемир действовал в русле уже сложившейся тенденции. И, что характерно, ему всё или почти всё удавалось - человек шёл в ногу со временем. А вот стремление к самодержавию в итоге подвело. И особенно манера переть вперёд танком, "вижу цель, не вижу преград".
Большое спасибо, эрэа Карса! :-*
Не пришло время, это да. Но Стемир от своих замыслов неохотно отказывается. И вряд ли его переделаешь.
Я очень благодарна своим читателям, если они вправду настолько тронуты моим описанием и желают моим героям лучшей судьбы. :) Даже если некоторые из них окончательно разочаровались. Однако изменить здесь я ничего не могу.
Проверить, насколько Стемир соответствует историческому прототипу, теперь не представляется возможным. Пишу, как мне удается его увидеть...
Все-таки, я думаю, заслуга Стемира в возвышении Лесной Земли неоценима. Не случайно и после него следующие князья останутся править там, уже не глядя ни на какие Исконные Земли. Значит, ему удалось создать нечто масштабное, что пережило века, не было забыто после него. А учитывая, что после чжалаирского нашествия именно Лесная Земля возродится быстрее всего, а Исконные Земли надолго придут в упадок, то мне кажется, что его заслугу сильно недооценивают. Что бы стало, если бы все продолжали цепляться за Дедославль, как отец Стемира? Может быть, навеки или надолго потеряли бы свою государственность.
Живая сила утекала в Лесную Землю и до Стемира, это правда. Но опять же, своей прочной государственности у них до него еще не было. Если бы Лесная Земля так и оставалась глубокой провинцией до самого чжалаирского ига, то, не будь ни Брониславля, ни Медведицы, ни других княжеских столиц, пожалуй, откатились бы в развитии на много веков, превратились бы в горстку племен, прячущихся по лесам и болотам. Впрочем, в те же времена примерно из такого состояния умудрились литты подняться из первобытнообщинного строя до могучего государства за несколько поколений. Может, смогли бы и сварожане в Лесной Земле. А может, и нет! Во всяком случае, я думаю, хорошо, что им было что сохранять и вокруг чего объединяться.
И Хозяйка Лесной Земли выглядела как нищенка, а стала - как княгиня. Она сама говорит, что таких князей у нее больше не будет. Думаю, можно ей поверить.
Глава 22. Орлиная Вежа
А на поле битвы в это время княжич Ярослав метался, стараясь сплотить войско, оказавшееся так внезапно под его началом из-за болезни отца. Только что его людей оттеснили от городских стен, не удалось приставить лестницы. Не теряя времени, Лучезар сам перешел в наступление, давил на лесноземельцев по всем правилам военного искусства. И Ярославу трудно было собрать войско заодно. Вертясь на коне в самой гуще битвы, он сорвал голос, отдавая распоряжения. Со своей дружиной трижды ходил в атаку, но всякий раз вынужден был отступить, не мог пробить строй противника.
К Ярославу прискакали во главе славгородской дружины молодые княжичи Радомир и Турволод. Они были всего несколькими годами старше него, и по духу ближе остальных князей. Ярослав заметил, что у них не хватает людей, а некоторые кони хромают.
- Хотели пересечь ров, но под водой натыкали копья, - вздохнул Радомир.
- Да, обо всем Лучезар позаботился, - Ярослав приставил ладонь к глазам, разглядывая против солнца перестраивающиеся ряды противника.
Дав шпоры коню, сын великого князя промчался вдоль своих полков, оглядывая всех по очереди, как это делал его отец. Подражая ему, прокричал хриплым сорванным голосом:
- Храбрые сварожские витязи! Мы с вами уже почти одержали победу! Один успешный бой - и войне конец! Великий князь говорит: это будет последняя война в Сварожьих Землях! Когда усмирим Лучезара, наступит вечный мир и союз между княжествами!
Нет, не похоже, чтобы его речь многих вдохновила! Воины с тоской глядели на неприступные стены Орлиной Вежи, не веря, чтобы удалось их скоро захватить. Вот уже шестую седьмицу топчутся безполезно, уже осень настала, скоро похолодает. У кого дома остались родные, скучали все сильней, мечтали поскорей вернуться. Неприязненно косились и воеводы, "вятшие мужи". Уж если Стемир Сильный не смог взять Орлиную Вежу, где же мальчишке-княжичу одержать верх?
Наособицу держались азанцы. Их союз с Лесной Землей с самого начала не был особенно прочен, а, когда осада затянулась, уже не скрывали неприязни. В бой всегда ходили особо, подчиняясь только приказам своих воевод. Князь Келагаст огрызался, как волк. И теперь подъехал к Ярославу, произнес надменно:
- Я ухожу домой, клянусь медвежьей лапой! Твой отец и ты всех заведете на погибель. Скоро к Лучезару на подмогу подойдут яргородцы, да еще лугийцы с ними заодно. Хватит с меня бессмысленной войны!
Ярослав вздрогунл, как от хлесткого удара плетью. Подлетел к Келагасту, не задумываясь, что перед ним умудренный жизнью князь, годами втрое старше него:
- Запрещаю! Будешь отвечать перед великим князем!
Келагаст Азанский громко расхохотался ему в лицо.
- Мальчишка!
Он отъехал к своим войскам, и те стали выдвигаться прочь, от своего становища и от Орлиной Вежи. Чего больше было во взглядах провожавших их лесноземельцев, - негодования или зависти?..
Княжич Ярослав закипел гневом от выходки азанцев. Перед глазами у него все завертелось. Он бешено огляделся, ища глазами тех, на кого еще можно положиться. Над головами его дружины реяло знамя Лесной Земли. Княжич бросил взгляд на становище, где в шатре его отец ждал известий.
Выхватив меч, Ярослав поднялся на стременах, крикнул сорванным голосом:
- В бой, сварожане!
Набирая скорость, дружины Лесной Земли ринулись вперед, навстречу врагу. Налетели, сшиблись в яростной схватке. К Ярославу сразу бросился высокий воин в литом тяжелом панцире, видимо, узнав вражеского начальника. Сделал выпад копьем. Княжич успел закрыться щитом, но его противник вонзил копье в шею коню, и тот с истошным ржанием взвился на дыбы и сбросил всадника.
Ярослав каким-то чудом успел вскочить на ноги, не попав под копыта коней. Тут же его воины окружили княжича, подвели нового коня. Не успев даже испугаться, сын Стемира снова взмахнул мечом и помчался дальше, а за ним - великокняжеская дружина.
В бою рядом с Ярославом оказались славгородские княжичи - Радомир и Турволод. Отважный Радомир сражался с улыбкой на устах. Когда на мгновение стихал топот копыт и лязг мечей, слышно было, как он поет:
- Покуда кони не устали... покуда крепки щиты и горячо бьется сердце... пускай звенят мечи... и алая кровь бежит, как вино!.. - стихи приходили в голову Радомиру сами собой, даже во время битвы.
Рядом со старшим братом рубился княжич Турволод, совсем молодой, но необычайно рослый и широкоплечий. Возвышаясь над большинством воинов, он, точно степной тур, в честь которого получил имя, разбрасывал врагов по сторонам. Казалось, никто не мог справиться с ним.
И все же, несмотря на все усилия витязей, наступление захлебывалось. Воины Лучезара, отступив немного, заняли глухую оборону, оградились щитами, ощетинились копьями, - не подходи!..
Напрасно княжич Ярослав метался по полю битвы, вдохновляя своих воинов и союзников. Весь почернел от пыли, глаза его неистово горели, как бывало у его отца. Объезжая свои полки, кричал, почти потеряв голос:
- Вперед, храбрые сварожане! Нас больше! Мы одолеем!
Да: великокняжеское войско превосходило числом защитников Орлиной Вежи, но уступало сплоченностью. Несмотря на все старания княжича Ярослава, ему еще не хватало опыта, чтобы командовать большим войском. Едва отпустила бояр железная рука Стемира Сильного, как они подняли голову. Обострились старые распри. К тому же, почти всем надоела затянувшаяся осада.
Заметив, что на левом крыле войска произошла заминка, Ярослав бросился туда, где стоял полк воеводы Гордяты.
- Ты почему стоишь? Вон, белозерцы кровью захлебываются! Им помощь нужна! - княжич уже не кричал, а сипел, горло саднило, как во время болезни.
Гордята с независимым видом пожал плечами.
- Кто белозерцами командует? Мозырь! Он у меня отсудил спорный лес, а я его выручать обязан?
Не помня себя, Ярослав налетел на воеводу, занося плеть, едва не столкнул с коня.
- Мерзавец! Там люди гибнут! Сейчас же в бой, не то я тебя сейчас покараю, как предателя!
Воевода Гордята, свирепо оглянувшись, повел свой полк в битву. Однако их наступление уже не могло ничего изменить. Остатки белозерской рати, истерзанные, окровавленные, отползали назад, кто еще мог двигаться. Поле устилали множество изрубленных тел.
До самого вечера кипела битва под стенами Орлиной Вежи. Когда солнце село, и румяный закат окрасил все небо, крепость стояла неприступно и гордо, по-прежнему замкнув свои ворота. Войско Лесной Земли отступило к себе в становище. Лекари перевязывали раненых, кому можно было помочь целебными зельями и лечебными оберегами. Уцелевшие переносили мертвых, готовились складывать погребальные костры.
После битвы у измотанного, пережившего жестокое разочарование княжича Ярослава остался еще один тяжкий долг: поведать обо всем отцу. Как узнает великий князь, что, стоило ему занемочь, его сын проиграл сражение? Не справился, не сумел навести порядок, позволил войску распасться... А сообщить надо. Кто, кроме родного сына, еще осмелится ответить за все перед Стемиром Сильным?
Войдя в шатер, как был, не сняв даже пыльных, окровавленных, кое-где примятых лат, только без шлема, Ярослав присел к ложу отца. Тот, раскрасневшийся от жара, с трудом приподнялся, чувствуя, как все кости отзываются болью.
- Что? Как? - требовательно спросил Стемир.
Ярослав, не опуская глаз под жгучим пристальным взором отца, рассказал обо всем, что произошло. Не снимая с себя вины, поведал и об уходе азанцев, и о боярском несогласии.
Стемир взметнулся резким рывком, от злости почувствовав себя лучше. Несколько раз переспрашивал сына, уточняя разные подробности. Наконец, глухо зарычал, на миг закрыл ладонями лицо.
- Значит, вот как! Не враги губят нас, а наши собственные распри, - он до боли стиснул зубы. - Сколько лет бьюсь, чтобы заставить людей делать общее дело! Убеждать каждого, что мое дело правое, нет ни времени, ни сил, приходится принуждать, как в большой семье отец принуждает несмышленых сыновей - не для себя, а для общего блага. Но надеялся все же в них видеть взрослых, сознательных людей, помощников своих. А они не видят дальше своего носа... Я мечтал, что эта война станет последней в Сварожьих Землях междоусобицей. Что мы создадим прочный союз между княжествами, который со временем превратится в единое несокрушимое государство. Но теперь вижу - нет, не готовы еще сварожане, и неизвестно, когда готовы станут. Воля одного человека, даже и великого князя, не в силах изменить все до неузнаваемости. Измениться должны души людей. Когда-нибудь они осознают сами, что их сила - в единстве, смогут поступиться своими мелочными выгодами. Но сейчас... Еще слишком рано...
Ярослав наклонился к отцу, крепко обнял его, чувствуя, что тот огорчен поражением еще сильнее, чем он сам. Искал слова, чтобы возразить, и не находил.
- Ты выздоравливай поскорее, батюшка! Встанешь на ноги и наведешь порядок, возьмем еще Орлиную Вежу.
Стемир помолчал, задумчиво глядя перед собой.
- Нет, не возьмем! Не Лучезар нас победил, а мы сами проиграли. Не войско, а стадо!..
- Мы что, отступаем? - не поверил Ярослав..
- Придется отступить. Непобедимых не бывает. Когда-то мой дед, Бронислав Великий, признался, что, выиграв восемьдесят сражений, всю жизнь помнит единственное проигранное. Если бы не горький опыт, люди возомнили бы себя богами.
Темное суровое лицо великого князя на миг озарилось улыбкой, когда он протянул сыну руку.
- А тобой я горжусь, Ярослав! Знаю теперь: ты можешь вести за собой войско, даже и неудачу сносить достойно.
Юноша поднял на отца засветившиеся надеждой глаза.
- Отец... Ты не винишь меня?
- Нет, Ярослав! Теперь я знаю: из тебя со временем получится настоящий князь. Осталось тебе еще получить опыт правления...
Ярослав прижался лбом к плечу отца, и они крепко обнялись, как подобало многое пережившим мужчинам.
- Вернемся домой - и я сумею рассчитаться с Лучезаром иными способами, - пообещал Стемир. - Буду крепить союз между князьями. Соединю их клятвой на мече, чтобы не расходились в разные стороны. Есть ведь среди них и надежные союзники!
- Это правда, - признал Ярослав. - Я сегодня дрался вместе с Радомиром и Турволодом. Настоящие витязи и надежные соратники будут для нас!
Мрачное выражение на лице Стемира немного смягчилось.
- У моего отца, князя Мирослава Бранимирича, самым надежным союзником был Градислав Драгомирич, отец Радомира и Турволода. Это хорошо, что вы продолжаете дружбу своих предков. Тебе в будущем тоже пригодятся верные союзники!
От молодых Градиславичей мысли великого князя скользнули к собственным младшим братьям, их ровесникам, сыновьям агайянки. Справедливо ли он поступил в свое время, выслав их? Ладно, теперь уж ничего не изменить. Они выросли там, и, должно быть, считают Агайю своей родиной. А некогда многочисленное гнездо Мирославичей в Лесной Земле сильно поредело. Теперь у Стемира остался лишь один младший брат - Мстиславко. И тот, хоть и моложе его на целых семнадцать лет, но здоровьем гораздо слабее, часто кашляет, худеет и чахнет год от года... Что ж, некому станет после него заступать дорогу Ярославу, когда придет время, никто не станет отстаивать старый порядок наследования.
О сестрах, Доброгневе и Радмиле, Стемир почти не вспоминал: они были далеко, у каждой своя семья, свои заботы, и они не особенно влияли на его замыслы.
- Готовьтесь в путь! - велел Стемир сыну.
Спустя два дня, когда великий князь смог сесть на коня, двинулись обратно в Лесную Землю. Так бесславно закончился поход под Орлиную Вежу. Но это не сломило князя Стемира. Еще на обратном пути он стал размышлять, как укрепить единство в своем окружении. Послал приглашения союзным князьям съехаться зимой в Брониславль. Собрав бояр и воевод, сурово взыскивал с каждого, кто показал себя не на высоте. Многие из них уехали прямо от Орлиной Вежи, точно в ссылку, в свои вотчины, лишенные всех званий, чувствуя себя униженными. Воеводу Гордяту великий князь хоть и оставил при былом звании, но сурово отчитал при всех, так что военачальник вышел из княжеского шатра весь красный, взъерошенный, как после бани.
- И запомни, как и все вы, - произнес Стемир, опираясь обеими ладонями о стол. - Едва началась война, едва ты вышел на поле боя - ты уже себе не принадлежишь, и неважно, что осталось позади. На первый раз тебя прощаю. Но если кто еще станет сводить счеты, вместо того чтобы биться сообща - казню смертно любого из вас! Всем понятно? - Стемир оглядел своих воевод суровым взглядом, словно придавливал каждого к месту.
Он говорил негромко и размеренно, однако все поняли, что свою угрозу при случае выполнит.
-
Не думаю, что во всех последующих событиях (части которых в Сварожьих Землях может и не состояться) виноват один лишь Стемир.
А это вы где у меня нашли? :o С него хватит его собственных ошибок.
Только в одном отношении гибель Стемира и устранение его рода из Сварожьих Земель, я считаю, могут быть благом: что не этому роду довелось впоследствии столкнуться с чжалаирской Ордой.
Благо для Сварожьих Земель - что Стемир жизнью поплатился за попытку внедрить систему "волен я своих холопей казнить и миловать". А судя по ремарке "у сварожан нет ни Ивана Грозного, ни Петра Первого, ни Николая Первого, ни Сталина (трое из них, я думаю, и не появятся, так как мир после "Пламени Жар-Птицы" ушел в окончательную альтернативу)", это и в будущем выйдет хуже, чем в нашей истории, а может, и вообще не выйдет. И слава Макоши. Нет таких благих целей, ради которых стоило бы убрать у власти все ограничители. Нельзя, конечно, винить Стемира, что он этого не понимал, но что не понимал - факт. И факт, что о возможном противодействии себе слишком мало думал, пока не стало поздно.
-
Я уже писала, о том, что
Бояре конечно думают о своей выгоде и радеют о своих интересах.
. Но по прежнему считаю этот поход ненужным. Кстати и Стемир (сужу по прочитанному) решил
- Вернемся домой - и я сумею рассчитаться с Лучезаром иными способами, - пообещал Стемир.
Вот и рассчитывался бы иными способами, а не вёл на бойню войско, которое сам же назвал стадом. К тому же Стемир, укрепляя и украшая Лесную землю, не озаботился о том, что сейчас называют "обороноспособностью". В его войске не было достаточно влиятельного полководца, который мог бы заменить его самого. Можно подумать, он не понимал, что Ярослав храбрый человек, хороший воин, но для бояр он не авторитет. Да и простые воины не видели и не могли видеть смысла в осаде Орлиной Вежи.
Он отъехал к своим войскам, и те стали выдвигаться прочь, от своего становища и от Орлиной Вежи. Чего больше было во взглядах провожавших их лесноземельцев, - негодования или зависти?
Нисколько не удивительно. Это Стемир преследовал далеко идущие цели, воинам эти цели были непонятны, да и не особо нужны. Роль Стемира в объединении Лесных земель велика, но, как и многие его предшественники, обогнавшие своё время, он не сумел остановиться вовремя. Он видел уже Лесные земли единым целым, свою власть незыблемой, и сомнений не испытывал. А зря.
-
Большое, как бык, спасибо, эрэа Ilona, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Благо для Сварожьих Земель - что Стемир жизнью поплатился за попытку внедрить систему "волен я своих холопей казнить и миловать". А судя по ремарке "у сварожан нет ни Ивана Грозного, ни Петра Первого, ни Николая Первого, ни Сталина (трое из них, я думаю, и не появятся, так как мир после "Пламени Жар-Птицы" ушел в окончательную альтернативу)", это и в будущем выйдет хуже, чем в нашей истории, а может, и вообще не выйдет. И слава Макоши. Нет таких благих целей, ради которых стоило бы убрать у власти все ограничители. Нельзя, конечно, винить Стемира, что он этого не понимал, но что не понимал - факт. И факт, что о возможном противодействии себе слишком мало думал, пока не стало поздно.
Да если бы и не поплатился, ему бы этого не удалось. Ну а что хуже - диктатура одного правителя или княжески-боярская анархия, которая, собственно, вызвала к жизни методы Стемира, - это спорный вопрос. Скорее всего, оба хуже, когда палку перегибают.
Все-таки я надеюсь, что хотя бы к концу произведения читателям станет хоть немного жаль Стемира. Через пару глав постараемся это выяснить. Я-то о нем бы не стала писать, если бы не думала скорее с сочувствием (хотя ни в коей мере не считаю его правым во всем).
Да и по сравнению со многими правителями последующих веков Стемир ничего такого особенного не делал. Для тех, кто раньше думал, что им вообще все позволено, он, может быть, и тиран (или даже тиранозавр). А на практике, не намного и сильнее прочих князей, того же Лучезара, который вполне себе мог проявить неповиновение. Какое уж там "убрать ограничители"!
Но по прежнему считаю этот поход ненужным. Кстати и Стемир (сужу по прочитанному) решил
В "Песни степей" вот он говорит об этих способах на княжеском совещании:
"Орлиная Вежа сильна, как подступ к Дедославлю. Сама по себе она одинока. Ее окружают ваши владения: Дедославль, Червлянск, Славгород, Боровица. Пусть мой наглый родич поймет, что оказался в кольце. Если со всех сторон против него станут вооружаться верные союзу сварожские князья, Лучезар не устоит долго. Он, как отважный, но неразумный храбрец, что в битве позволит врагу себя окружить. Легко может статься, что стены Орлиной Вежи ему покажутся не такими уж надежными. Но война - это крайнее средство. Есть еще торговля. Глуп тот, кто полагается лишь на меч, не веря в силу купеческого аршина. Оповестим купцов о нашем соглашении, пусть торгуют только в наших владениях. Когда его княжество обнищает, Лучезар пожалеет о своем непослушании."
Сразу до такого способа не додумался, военный способ решения проблем показался тогда надежнее. К тому же, он разозлился из-за того, как Лучезар обошелся с его послами. Но из своей неудачи Стемир сумеет извлечь урок.
Вот и рассчитывался бы иными способами, а не вёл на бойню войско, которое сам же назвал стадом. К тому же Стемир, укрепляя и украшая Лесную землю, не озаботился о том, что сейчас называют "обороноспособностью". В его войске не было достаточно влиятельного полководца, который мог бы заменить его самого. Можно подумать, он не понимал, что Ярослав храбрый человек, хороший воин, но для бояр он не авторитет. Да и простые воины не видели и не могли видеть смысла в осаде Орлиной Вежи.
Стадом он называет войско, когда оно проиграло войну. Прежде был о нем лучшего мнения.
Он не думал, что придется так рано оставить войско на Ярослава, не собирался болеть. Переоценил еще и собственное здоровье, об этом он рассуждает ведь.
Не хочу цитировать знаменитой пословицы "Не ошибается тот, кто ничего не делает", ибо считаю, что она не совсем верна. Не ошибается тот, кто делает правильно. Но ошибки Стемира обусловлены историей и сюжетом, а значит - они должны были произойти.
Нисколько не удивительно. Это Стемир преследовал далеко идущие цели, воинам эти цели были непонятны, да и не особо нужны. Роль Стемира в объединении Лесных земель велика, но, как и многие его предшественники, обогнавшие своё время, он не сумел остановиться вовремя. Он видел уже Лесные земли единым целым, свою власть незыблемой, и сомнений не испытывал. А зря.
Опять-таки: если бы Стемир был последним на свете правителем, который заставляет людей силой делать то, что он прикажет, не объясняя своих целей. Или хотя бы самым худшим из них по масштабам своих действий...
Все-таки, я думаю, обогнать свое время - это уважительная причина для ошибок.
Но, когда князь Стемир возвратился домой, в свой дворец близ Сердце-озера, от него отлетели былые тревоги, временно развеялась горечь поражения. Там ждала его Лунолика, подрастали их дочери. Там он мог побыть не мрачным, а порой и неумолимым великим князем, а простым человеком, мужем и отцом, в глубине души все еще удивляясь поздно пришедшему счастью.
Лунолика приветливо встретила мужа, помыла его в бане, накормила ужином. Участливо выслушала то немногое, что он пока готов был поведать, и ему стало легче, словно после мороза отогрелся под теплым кровом.
- А ты как здесь жила? Как девочки, здоровы? - спросил Стемир.
- Все хорошо. Ростислава ходить начинает. А Пребрана вчера перевернула вверх дном всю детскую. Сейчас я их приведу!
Она вывела из детской двух девочек. Старшая, Пребрана, была вылитая мать, а смуглая малышка Ростислава пошла в отца и в его команских предков. Она была любимицей Стемира. Он подхватил девочку на руки и высоко подбросил над головой, поймал и поцеловал в нежную розовую щеку. Девочка не испугалась, не заплакала, как мог бы другой ребенок, а радостно завизжала, тараща темные круглые глаза.
- Боевая растет! Наша порода! - засмеялся Стемир, гладя по голове старшую девочку. - Ну а как у тебя здесь идут дела, Лунолика? Не скучала ли в одиночестве?
- Боярские жены навещают меня здесь. Жена Гордяты в последнее время зачастила. Такой уж ласковой сделалась, прямо медом мажет...
- Угождает, чтобы ты помогла ее мужу выйти сухим из воды, - нахмурился Стемир. - Трудно тебе с нашими боярынями? Редко какая искренне предлагает дружбу...
- Ну почему? Есть и среди них добрые люди. Многим, как и их мужьям, есть за что благодарить тебя. Да и я ведь знала, за кого замуж иду!
Стемир ласково прижал к себе жену.
- Счастье, что мне досталась такая разумная супруга!
- Ты ешь лучше, а то ведь исхудал на войне совсем, - Лунолика передала мужу на блюде жаркое с белыми грибами в сметане. Вдруг, что-то вспомнив, сообщила:
- А мой отец говорил, что Кудрой, жрец Велеса, опять мутит воду. Собирается потребовать, чтобы новый храм на Оленьей реке посвятили Скотьему Богу.
- Опять? - нахмурился Стемир. - Сколько раз уже отвечал ему: Лесная Земля - оплот Макоши, ей и поставлю храм. Кто хочет молиться Велесу, пусть едет во Влесославль.
Видя, что ее муж опять уходит от нее в свои княжеские заботы, Лунолика обняла его за напряженные, окаменевшие плечи, стала их разминать, так что Стемир благодарно прикрыл глаза.
- Спасибо, что есть у меня ты и дочки. Без вас бы... - он примолк, наслаждаясь долгожданным теплом, уютом.
Но мало отпущено людям безмятежного семейного счастья. Едва возвратились домой, Стемир продолжал наводить свои порядки. Той же зимой к нему съехались союзные князья. Неудача под Орлиной Вежей занозой сидела у Стемира в сердце, но она и умудрила. Он сговорился с союзниками, давшими клятву на мече, не поддерживать никаких сношений с Лучезаром. Теперь ни один купец из союзных княжеств не должен был ехать на торги в его владения, никто не должен был придти ему на помощь, напади на него какие-нибудь команы. Лучезар оказался, как на острове, в окружении подчиненных Стемиру княжеств.
Этот способ оказался куда успешнее военного. Лучезар не продержался в обнищавшем Дедославле и полгода. Бывшее великое княжение вновь занял Глеб Милонежич, союзник Стемира, всем обязанный ему. Но всем сварожанам было ведомо, кто на самом деле правит Сварожьими Землями.
Не упускал из виду князь Стемир и Влесославля. Послал туда княжить сына Ярослава, и гордые влесославцы согласились принять его. И здесь Стемир вновь достигал сразу двух целей: впрягал Влесославль в общесварожскую упряжку, и давал сыну необходимый опыт правления. После Орлиной Вежи Стемир стал спешить с обучением сына. Он как-то вдруг осознал, что стареет, что времени у него может оказаться меньше, чем хотелось бы, а наследник его еще не готов принять великое княжение. Если бы не погибли его старшие сыновья, он бы теперь имел рядом уже сложившихся сильных помощников. Но так сложилась судьба, что один лишь Ярослав мог ему наследовать.
Тем временем внутри Лесной Земли случился новый раскол. Хотя причины для него складывались давно, но все же Стемир не думал нажить еще одного непримиримого врага. Но довелось.
Верховный жрец Велеса, Кудрой, сперва был другом князю Стемиру. В первые годы, как тот переселился в Лесную Землю, Кудрой деятельно поддерживал его начинания, думая, что они пойдут на пользу в том числе и его храму. Однако Стемир почитал выше всех других богов Макошь, в ее честь ставил новые храмы, прежде всего им отдавал земельные угодья и куны. И это пришлось не по вкусу другим жрецам, а больше всех - гордому, самолюбивому Кудрою. Много раз он требовал своего, однако великий князь твердо стоял на своем.
И вдруг - как гром среди ясного неба, пришла весть: Кудрой с храмовой дружиной захватил новый храм на реке Оленьей, изгнал присланных великим князем жрецов, а тех, кого захватил в плен, казнил.
Узнав такую весть, князь Стемир вскочил на ноги, обернулся к Любомиру.
- Подымай людей! Оторву сегодня голову этому Кудрою!
Мечник Хмара растерянно развел руками.
- Государь, тебе бы поосторожней быть! Ведь Кудрой - жрец, нельзя его трогать...
Стемир огляделся бешеным взором.
- А ему захватывать храм было можно?! Посчитаюсь как с обычными татями. При случае можно и не заметить в одном из них жреца Велеса...
Не медля и лишнего часу, княжеская дружина выступила в поход.
В захваченном храме уже все устроили на новый лад. Обширные земельные угодья огородили крепким заплотом. Во дворе храма воздвигли изваяние Велеса в облике получеловека-полумедведя с головой из чистого золота. Тут же на цепях сидели и живые медведи, священные звери Скотьего Бога. Со всех сторон уже бежали люди, седлали коней, готовясь биться. В мохнатой медвежьей шубе, вскочил на коня и Кудрой, взметнул над головой шипастую булаву.
- Медведей! Спускайте медведей! - кричал он своим сообщникам.
Спущенные с цепей звери ревели, вскидывались на дыбы, бросались навстречу нападавшим.
Конь под князем Стемиром шарахнулся от ревущего бурого зверя. Но Стемир сдержал скакуна, ударил копьем в бок медведю. Тот занес лапу со страшными когтями-крючьями. Но в тот же миг Любомир и еще два воина поразили зверюгу копьями.
Кругом уже кипела схватка. Найдя взором Кудроя, князь Стемир бешено крикнул:
- Как ты посмел ослушаться меня, великого князя?
Жрец, не менее него разъяренный, примерялся ударить своей булавой.
- Я взял свое! Тебя же, князь, боги непременно покарают за твою непочтительность!
Яростно рубясь с подручными жреца, Стемир крикнул:
- Лжешь, святотатец! Я лучше вас всех ведаю волю богов!
Он видел, как на Кудроя налетел Медведко, ухватил в охапку, перекинул к себе в седло.
- А ну сдавайтесь! Не то шею Кудрою сломаю! - взревел княжеский оруженосец.
Сообщники мятежного жреца испуганно застыли, один за другим стали бросать оружие. Пятеро храмовых слуг и все медведи погибли, а князь потерял четырех воинов.
- Убрать отсюда все лишнее! - приказал Стемир, указав на изваяние Велеса. - Этот храм будет посвящен Макоши, Матери-Земли. Где ее священные изображения, что вы с ними сделали? - спросил он у Кудроя, свисавшего вниз головой с коня Медведки.
Мятежный жрец обратил к князю лицо, искаженное ненавистью.
- Сожгли! - произнес он с вызовом.
- О, Великая Матерь! - воскликнул Стемир, сжав зубы. - Я отрешаю тебя, Кудрой, от звания и от храма! Доживешь свой век в деревне Глухой, в Белозерье. Пусть храм Велеса ищет другого жреца. После того, как заплатит виру за твою татьбу!
Даже сообщники Кудроя были поражены таким решением великого князя. А сам мятежный жрец поверить не мог, упрямо поднимая красное потное лицо.
- Не может быть! Ты не посмеешь! Ни один князь не взыскивал виру с храма!
Стемир подъехал ближе, рукоятью плети приподнял Кудрою голову за подбородок.
- Как вы поступаете с людьми, той же мерой и я взыскивать стану! И поверь, я много чего посмею!.. Медведко, свяжи его - и в повозку!
По распоряжению великого князя, мятежного жреца с его сторонниками отрешили ото всех должностей. И храм Велеса заплатил князю требуемую виру. Такова была в те годы власть Стемира Сильного. Все, что он потерял в неудачном походе под Орлиную Вежу, с лихвой вернул по возвращении в Лесную Землю.
Даже враги князя удивлялись на своих тайных сборищах.
- Да что он, заговоренный, что ли? Или вправду его какая-то сила бережет? - удивлялся боярин Дорогомил. - Много людей от него отшатнулись после Орлиной Вежи, а толку что? Кто найдет способ его уничтожить?
- К нему нынче близко не подобраться, он верит только своим. Меня, мужа древнего рода, перед голодранцами унизил, казнить угрожал! - со злостью произнес воевода Гордята, переметнувшийся к заговорщикам после Орлиной Вежи.
Пока бояре вспоминали свои обиды, княгиня Любуша сидела вполоборота, накрыв голову темно-красным платком, цвета запекшейся крови, как у самой Мораны-смерти. Она сильно изменилась за минувшие годы, не то чтобы очень постарела, но сделалась замкнутой, суровой. Она жила в отдельном доме близ княжеского дворца, таким образом узнавая все о жизни своего мужа. Иногда, если в его окнах долго горели свечи, она выходила во двор и глядела туда, где ей нынче не было места. Так она растравляла свое сердце, представляя, как живет теперь Стемир в этом самом дворце со своей новой женой.
И теперь оглянулась на своих сообщников с презрительным видом.
- Что вы, хуже баб, только жаловаться способны? Мне бы ваши возможности, я бы уж давно покончила с ним! Если вы не смеете действовать сами, найдите убийцу, что за вас все сделает.
Ярий переглянулся с остальными.
- Вообще-то, это мысль. У меня есть кое-что на примете, большой негодяй, которого я спрятал от виселицы за его преступления. Он обещал мне служить. Если он справится, нас никто не обвинит...
- Не справится и попадется - погубит нас всех, - мрачно проговорил Белян, низко опустив голову.
В его доме теперь обычно собирались заговорщики. Белян отослал жену и детей в дальнюю вотчину, жил один, никого не желая видеть. Какая-то смутная тоска угнетала его, пригибала к земле. Он почти не ел и не спал, выглядел больным, с темными кругами под глазами.
Когда заговорщики разошлись, братья Вепровичи остались вдвоем. Ярий хлопнул ладонью по плечу Беляна, произнес с наигранным весельем:
- Ну, чего скис, как молоко?! Если мы избавимся от Левши, вздохнем свободно.
Белян поднял на брата глаза, как у побитого пса.
- Мне кажется, я больше никогда не смогу дышать свободно... Подумай, Ярий! Я понимаю Любушу, она оскорблена и жаждет мести. Но ведь мы с тобой мужчины. Стемир был нашим другом. Благодаря ему, мы с тобой - первые вельможи в Лесной Земле. Неужели ты забыл благодарность?
- Нет, братец, это ты кое о чем забыл! - Ярий подскочил к брату, встряхнул его за плечи, проговорил, нагнувшись к самому уху:
- Помнишь Божедаров? Помнишь, откуда пошло главное наше богатство? И ты думаешь, пока Стемир жив, мы сможем жить спокойно? Да ведь если он узнает...
- А что ж ты раньше об этом не подумал? Когда обокрал великого князя - ничего не боялся, а к старости трусливым стал? - съязвил Белян.
Старший брат на миг смутился, развел руками.
- Так в жизни получается... Люди с годами меняются. Левша тоже становится все свирепее. Да и родство наше ныне не в счет, раз с Любушей он расстался... Всем нам, роду Вепровичей, Стемир нынче поперек горла, как и мы ему.
Белян печально взглянул на брата.
- Ярий, Ярий! Ведь это ты сам начал чинить зло и измену, а теперь хочешь их покрыть еще большим злом. И меня в свои бесчестные дела втягиваешь. Не по душе мне измена...
Ярий ухватил младшего брата за шиворот, гневно поднял с лавки, заглянул в глаза, так что их лица почти соприкоснулись.
- Значит, я поступаю бесчестно?! Ну что ж, пусть будет так, а ты, братец, тоже в этих же делах по уши! Оба мы с тобой чиним зло и измену. И дальше будем чинить, пока не изведем Стемира! И ты от нас с Любушей никуда не денешься, если не хочешь еще и кровь брата и сестры на себя взять. Никуда не денешься!
- Это правда. Никуда не денусь, - мертвым, сдавленным голосом согласился Белян, и осел на лавку, закрыв лицо руками.
Так медленно, но постепенно, как всякий плод, созревал боярский заговор против князя Стемира.
-
С Лучезаром Стемир решил верно, не всегда мечом победа достаётся. Собственно, это можно было изначально организовать, но всё что уже свершилось - свершилось. Вот история с Кудроем князю ещё аукнется, не ко времени это и не к месту. Вепровичи, ну, на то они и Вепровичи, а от Любуши ничего другого ждать и не приходилось.
-
Думаю, для Стемировых самодержавных идей не столько время не пришло, сколько нет настоящей причины. Да, так было бы удобней, но ведь и недостатков много, и ломать устоявшиеся традиции придётся. А стоит ли оно того, неизвестно. Что придут когда-нибудь чжалаиры, никто не знает. Правда, и после их прихода далеко не сразу собрались, но тогда, хоть, понятно было, зачем.
По-моему, Стемир поступил с Гордятой излишне мягко. Других, так, в ссылку отправил, должностей лишил, а на этого только наорал. Неужели они сделали что-то ещё хуже? ??? И, ладно бы, этот Гордята, хоть, благодарен был. >:(
История с Кудроем. С одной стороны, Кудроя, в принципе, понять можно: он Стемиру помогал, старался, а у того одна Макошь на уме. Но захватить храм :-\ Сам-то он богов не боится? Да, ладно бы, только захватил, так ещё и изображения богини сжёг :o Я чего-то не понимаю или это святотатство? И ещё после этого он кому-то гневом богов угрожает!
-
Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
С Лучезаром Стемир решил верно, не всегда мечом победа достаётся. Собственно, это можно было изначально организовать, но всё что уже свершилось - свершилось. Вот история с Кудроем князю ещё аукнется, не ко времени это и не к месту. Вепровичи, ну, на то они и Вепровичи, а от Любуши ничего другого ждать и не приходилось.
Сперва он думал, что военный путь надежнее. Но в итоге, пришлось действовать медленно и постепенно.
Ага, все-таки заметно, что не один лишь Стемир во всем виноват?
Думаю, для Стемировых самодержавных идей не столько время не пришло, сколько нет настоящей причины. Да, так было бы удобней, но ведь и недостатков много, и ломать устоявшиеся традиции придётся. А стоит ли оно того, неизвестно. Что придут когда-нибудь чжалаиры, никто не знает. Правда, и после их прихода далеко не сразу собрались, но тогда, хоть, понятно было, зачем.
По-моему, Стемир поступил с Гордятой излишне мягко. Других, так, в ссылку отправил, должностей лишил, а на этого только наорал. Неужели они сделали что-то ещё хуже? ??? И, ладно бы, этот Гордята, хоть, благодарен был. >:(
История с Кудроем. С одной стороны, Кудроя, в принципе, понять можно: он Стемиру помогал, старался, а у того одна Макошь на уме. Но захватить храм :-\ Сам-то он богов не боится? Да, ладно бы, только захватил, так ещё и изображения богини сжёг :o Я чего-то не понимаю или это святотатство? И ещё после этого он кому-то гневом богов угрожает!
С точки зрения Стемира, то что ему не все повинуются - вполне достаточная причина. Особенно если они даже на войне не могут действовать сообща. Другие люди (у которых мозги закручены в обычную сторону) такое положение принимают как должное.
Гордята мог еще оказаться ему полезен, Стемир считал его более способным человеком, хоть и излишне своевольным. В ссылку отправил тех, кто на войне просто не справился. А вот что благодарности в очередной раз не добился - это да. :'(
Кудрой долго ждал и пытался добиться от Стемира большего уважения к своему храму. В конце концов, решил, что это Макошь - наглая захватчица, которую не грех и потеснить. Объективно это святотатство, конечно, об этом Стемир ему и говорит. Но Кудрой рассчитывал на помощь своего бога - Велеса, что тот примет его сторону и разгневается на Стемира. Но не получилось.
Глава 23. Заговорщики
Спустя несколько дней боярин Ярий Вепрович беседовал в своей оружейной с человеком невзрачного вида, с бесцветными волосами и маленькими бегающими глазками. Никто не видел этого человека в боярском доме, Ярий сам впустил его под покровом ночи, и разговаривал с ним за закрытой дверью.
- Завтра великий князь поедет на охоту по дороге на Змеев. У поворота такие заросли, что Леший ногу сломит. Засядешь там и пустишь стрелу в князя. Целься метко!
Его собеседник испуганно облизал бледные губы.
- Хитрый ты, боярин! Чужими руками жар загребаешь...
Ярий вынул из-за пояса нож с рукоятью из индриковой кости, украшеный золотыми зернами. Многозначительно поиграл им перед лицом своего тайного собеседника.
- Пока что только я тебя выручал, а ты еще ничем меня в ответ не отблагодарил! если ты откажешься, я сейчас же велю тебя связать и отвезти на правеж. Мне ведомо, что ты зарезал и ограбил своего благодетеля.
- Так же как и ты хочешь зарезать своего, - нагло засмеялся в лицо боярину его сообщник. - Только я был беден, и не научился выбирать средства, чтобы разбогатеть. А тебе, боярин, уж и не знаю, чего не хватает еще.
Ярий бешено заскрипел зубами. Если бы посмел такой-то простолюдин так с ним говорить в другое время, поплатился бы жизнью. Но сейчас ему был полезен этот человек, так что приходилось потерпеть.
- Убей великого князя - и я тебя вознагражу за всю жизнь. С большими кунами уедешь во Влесославль или еще куда, станешь купцом. Мое боярское слово тебе, получишь столько, что тебе и не снилось!
В глазах боярского собеседника загорелись холодные огоньки.
- Если ты ручаешься, что я смогу уйти...
- Ну это уж насколько тебе ловкости хватит! Ускачешь в лес - только тебя и видели!
Несколько минут бледное вытянутое лицо убийцы выражало борьбу вполне понятного страха с жадностью. Наконец, жадность взяла верх. Он протянул руки, красноречиво шевеля пальцами.
- Половину отдашь мне сейчас, до дела!
Ярий размышлял лишь мгновение.
- Принесу сейчас задаток, немного подожди.
Боярин скрылся за дверью, забыв оставленный на столе нож. Воровато оглядевшись, наемный убийца схватил нож и спрятал за пазухой. И как раз вовремя: вернулся Ярий, поставил на стол небольшой, но увесистый кожаный мешочек, звякнувший металлом.
- Вот тебе задаток! Остальное получишь, когда отправишь Левшу в Кромешный Мир.
Запустив в мешочек ловкие пальцы, убийца позвенел золотыми монетами. Поклонился боярину.
- Пусть Чернобог мне позволит завтра надежнее пустить стрелу!
И он вышел прочь, выпущенный хозяином дома через черный ход. Только проводив "гостя" и вернувшись в оружейную, Ярий спохватился, что пропал нож, который он некогда взял себе в Божедарове, вместе с княжеской казной. Хотел уже бежать за своим посланцем, но уже стемнело, и непонятно, где его искать теперь.
- Мерзавец! Ни на волос верить нельзя! - выругался Ярий, расхаживая из угла в угол. - Только бы он сумел князя убить и сам не попасться! На его жадность надеюсь: пройдоха непременно захочет получить остаток.
В ту ночь Ярий Вепрович не сомкнул глаз, то надеясь, что уже завтра их семья навсегда избавится от ставшего им ненавистным князя, а то боясь, что все погибнет.
Поутру великий князь со своей свитой поехал на охоту. Вместе с ним собрались его дружинники и бояре, зевая спросонья. Кто был бодрее, приветствовали друг друга, переговаривались, кто и какую добычу надеется сегодня заполевать. Лаяли гончие, ожидая, когда их спустят со сворки.
Когда садились на коней, Любомир уловил краем уха в обрывках разговоров бояр мимоходом брошенное: "Левша..." И тут же, увидев его неподалеку, собеседники смолкли. Любомир насторожился. Простая ли тут непочтительность к великому князю, или есть что-то еще? В последние дни начальнику дворцовой стражи уже не раз мерещилось нечто странное в поведении "вятших мужей". Они как будто чего-то выжидали. Все это тревожило Любомира, который понимал, что своим нынешним благополучием обязан князю Стемиру Мирославичу. Случись что-то с князем - и выдвинутым им "новым людям", "дворянам", придется туго. Вот почему Любомир был этим туманным утром особенно осторожен, держась на своем привычном месте, позади и чуть слева от великого князя.
Сам великий князь был сегодня неразговорчив, сосредоточенно глядел перед собой, словно думал о чем-то, чего другие люди пока еще не могли понять.
У поворота дороги Стемир придержал коня, минуя густые заросли, за которыми темной стеной вставал хвойный лес. Следом за князем повернул Любомир, а остальные чуть отстали.
И тут великий князь расслышал тот благодетельный голос, что столько раз остерегал его от бед. На мгновение перед ним соткался образ Хозяйки Лесной Земли, и Стемир отвернул коня, еще прежде, чем услышал шорох в кустах.
В следующий миг стрела просвистела над плечом великого князя и вонзилась в сук стоявшей поодаль сосны. В следующий миг его дружина и свита окружила князя плотным кольцом. Затрещали кусты, какой-то всадник кинулся в лес.
Любомир быстро оглянулся и пришпорил коня, вломился в заросли, как осенний лось.
Неизвестный, оглядываясь через плечо, удирал прочь. Тогда Любомир схватил лук и пустил стрелу в спину коню. Тот осел на задние ноги, и всадник кубарем скатился наземь. Соскочив с коня, Любомир прыгнул к нему. Преступник не успел подняться на ноги, лежал на земле, опершись плечами на корягу, выставил вперед нож.
- Не подходи! - прохрипел, злобно оскалившись.
Но Любомир кое-чему научился в княжеской дружине. Он перехватил врагу руку, отобрал нож и сам приставил его к горлу несостоявшегося убийцы.
- Кто тебя послал убить великого князя?! - сурово вопросил воин.
Схваченный преступник извивался в руках княжеского дружинника. Он вспотел, глаза его бегали.
- Я не знаю... Это не я... - хрипел он.
- А что ж ты ножом оборонялся? Кстати, откуда такой нож? Тебе его дал тот, кто послал? Говори! - взревел Любомир, занеся нож. - Говори, собака, или глотку тебе перехвачу!
Чувствуя, что ему не вырваться, убийца прохрипел:
- Боярин Ярий Вепрович...
Вернувшись во дворец, Любомир поведал великому князю о допросе преступника.
- Он клянется, что его нанял твой шурин, боярин Ярий Вепрович. И именно у Ярия он украл этот нож, - Любомир положил на стол перед князем драгоценный нож с костяной рукоятью, усыпанной золотыми зернами.
Едва Стемир увидел этот нож, глаза его удивленно расширились, брови изумленно взметнулись. Он тяжело дышал, раздувая ноздри.
- Это же мой нож! Вот и царапинка на третьем левом зерне, взгляни... И этот скот говорит, что украл его у Ярия? А откуда его взял Ярий?! Нож пропал вместе с казной, взятой в Божедарове Ярополком... - он осекся, вспоминая те давние события. - Или не Ярополком?! О, ну если это Ярий похитил тогда казну, пощады ему не будет, будь он хоть сто раз мой родственник! - прорычал Стемир, сжав кулаки.
Любомир с сочувствием взглянул на великого князя.
- Ярий в любом случае твой враг, княже. Он желает тебе смерти.
Стемир быстро приходил в себя, лишь на миг оказавшись выбит из колеи. Он приказал Любомиру:
- Бери стражу, захватите Ярия, и в поруб его! Сейчас мы все выясним!..
Боярина Ярия Вепровича бросили в темницу. Сперва он все отрицал. Но по приказу великого князя, обвиняемого привязали к козлам, и плач стал его сечь кнутом.
- Говори, кто еще с тобой в заговоре был! Говори! - ожесточенно требовал Стемир, стоя возле распластанного, окровавленного Вепровича.
Когда первые удары кнутом располосовали ему спину, Ярий кричал от боли и ярости. Затем стонал. Затем, когда уже отдельные удары перестали различаться среди сплошной волны невыносимой боли, хрипел, разинув рот. Перед глазами плыли алые круги, он ничего не видел за ними, но голос, ненавистный голос князя Стемира отчетливо доносился, будто из ниоткуда.
- Говори, предатель! С кем сговаривался убить меня?
Ярий давно уже признался и в устроенном покушении, и в давнем похищении княжеской казны из осажденного Божедарова. Однако упрямо твердил, что действовал один. С трудом приподняв голову, сплюнул кровь, пытаясь разглядеть в колышущемся красном мареве фигуру князя.
- Не было никого, не было! Я один задумал тебя убить, никто не знал! - прохрипел изобличенный.
- Скажи, вор, убийца! Я могу тебя помиловать, если выдашь своих сообщников! Не то казню!
Новый кнут обжег спину, взметая брызги крови. Ярий опустил голову, стараясь даже про себя не вспоминать о брате и сестре, как будто Стемир мог узнать его мысли.
Ярия отливали водой, и вновь секли, однако он так и не назвал ни одного имени. Упрямо брал всю вину на себя одного. Наконец, Стемир отступился, бросив с порога:
- Завтра тебе отрубят голову!
Он ушел, чувствуя тошноту и омерзение, не столько к бывшему родственнику, сколько к самому себе. Тяжело, когда близкие люди становятся врагами, пусть даже это их сознательный выбор. Он должен был допросить и казнить Ярия, спасая свою жизнь. Хотя в эту минуту Стемир не в силах был радоваться спасению.
Войдя в свои покои, он обнаружил там Любушу. Она поднялась со скамьи ему навстречу. Лицо ее было бледно, глаза покраснели от слез.
Не ожидая застать ее здесь, князь остановился на пороге.
- Пришла? - удивился он, думая, кто бы мог ее пустить.
Несмотря на все обстоятельства, Любуша горделиво выпрямилась, как в былые времена.
- Я все еще княгиня, и могу придти к своему мужу!..
Лицо ее изменилось, губы задрожали, из глаз покатились слезы. Она просительно протянула к мужу ладони.
- Стемир, пощади моего брата! Первый и последний раз я прошу тебя, умоляю, - не казни Ярия!
Стемир перешагнул через порог, закрыл за собой дверь и тяжелым взглядом обжег первую жену.
- Твой брат собирался меня убить! Мало того - он, оказалось, еще много лет назад украл княжескую казну. Он достоин казни! Я не могу пощадить его.
- Но ты же великий князь! Ты можешь миловать и тех, кто против тебя, если будешь великодушен. Я обещаю, что Ярий поклянется не вредить тебе, он будет жить в своей вотчине или где ты укажешь... Прошу тебя, Стемир, одумайся! Ведь Ярий - родной тебе человек!
- Тем страшней его вина! - перебил Стемир. - Я создал в Лесной Земле единый порядок для всех! Преступник должен поплатиться, кто бы он ни был! Ни власть, ни богатство, ни высокое родство никому не дают вседозволенности.
- Права старинных родов...
- У всех родов, старых и новых, одно право - служить Лесной Земле! - гневно воскликнул Стемир. - Завтра Ярий будет казнен!
Наутро на скотном торгу воздвигли высокий помост. Ярия, жестоко иссеченного кнутами, втащили на помост двое помощников палача, потому что сам он идти не мог.
Жители Брониславля собирались на казнь. Многим было любопытно узнать, как примет смерть знатный боярин. Почти все удивлялись, что князь все-таки решился казнить своего шурина. Все привыкли, что такие могущественные люди неприкосновенны. Горожане, казалось, одобряли казнь.
- Так и надо боярину, упырю ненасытному! За свою жадность платит головой!
- Кто бы мог подумать, что великий князь казнит своего родича? Все-таки есть в жизни справедливость!
Здесь же в толпе стоял Светел вместе со старым Дражко. За прошедшие несколько лет молодой мастер обжился в Брониславле, получал хорошие заказы, женился на местной девушке, и был счастлив. Теперь он глядел на своего бывшего хозяина без злорадства, но и без большого сочувствия.
- Достукался Вепрович! Я еще тогда, когда он требовал тебя вернуть, понял, что он плохо кончит, - произнес Дражко.
- Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь казнил такого важного боярина, - Светел недоумевающе покачал головой. - У князя Стемира Мирославича слово не расходится с делом!
Ярий увидел стоявших у самого помоста обнявшихся, плачущих Беляна и Любушу. Подняв голову, крикнул им:
- Прощайте, брат, сестра! Не за мою вину казнит меня брониславльский самовластец, а ради власти!
Палач пригнул Ярию голову к свежевыструганным сосновым доскам, и с размаху опустил меч.
Так закончил жизнь старший сын боярина Вепря, той же смертью, что и его отец.
-
Да если бы и не поплатился, ему бы этого не удалось.
Важны обе составляющие: и то, что у него ничего не вышло, и то, что такие попытки встретили активное противодействие.
Старший Вепрович хотя бы за дело казнён, в отличие от отца. Но если Стемир даже после этого инцидента не смог принять достаточные меры, чтобы не стать жертвой заговора, то даже не знаю, что его могло вразумить.
-
Ярий получил по заслугам, тут не поспоришь, закон есть закон. Но если Стемир не озаботился вопросом о том, кто был его сообщниками, то его можно только пожалеть. Сейчас самое важное - раскрыть всех заговорщиков и не важно - родня они или не родня. Белян самое слабое звено, с Любушей сложнее, но и на неё можно найти управу. Можно было найти. Если постараться.
-
Большое спасибо, эрэа Ilona, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Старший Вепрович хотя бы за дело казнён, в отличие от отца. Но если Стемир даже после этого инцидента не смог принять достаточные меры, чтобы не стать жертвой заговора, то даже не знаю, что его могло вразумить.
Все претензии к реальным прототипам, пожалуйста! "В жизни все не так, как на самом деле" (с)Антуан де Сент-Экзюпери, вроде бы).
Заговорщики станут действовать быстро, смотрите дальше. А Стемир о них не знал, потому что Ярий всю вину взял на себя.
Ярий получил по заслугам, тут не поспоришь, закон есть закон. Но если Стемир не озаботился вопросом о том, кто был его сообщниками, то его можно только пожалеть. Сейчас самое важное - раскрыть всех заговорщиков и не важно - родня они или не родня. Белян самое слабое звено, с Любушей сложнее, но и на неё можно найти управу. Можно было найти. Если постараться.
Как это не озаботился?! Вы внимательно читали? Он его допрашивал под пытками. Но Ярий все выдержал, даже под кнутом утверждал, что не было у него сообщников. А арестовывать родственников только за родство с обвиненным, не имея доказательств их вины, сварожане еще не научились. Может быть, Стемир со временем и выяснил бы что-то насчет них. Но вот дадут ли ему это время?
Вечером в доме Беляна Вепровича собрались заговорщики, подавленные, растерянные гибелью своего вождя. Даже тело Ярия не отдали родным, а похоронили на кладбище для преступников, зарыли в землю. Страшный человек князь Стемир Мирославич, жестоко мстит своим врагам!
Целый день они все дрожали от страха, ожидая, что и их вот-вот потянут в застенки. На тризне по Ярию все много пили, заливая страх зеленым хлебным вином.
Белян, совсем павший духом, твердил, роняя слезы в чарку:
- Я же говорил брату, что это верная гибель! Зачем он не послушался? Погубил теперь себя и нас!
И другие бояре грустно кивали, соглашаясь:
- Что нам делать теперь? Где искать спасения? Все Сварожьи Земли у Стемира в лапах, отовсюду нас выдадут...
- Может, в Азань податься? - воевода Гордята оглядел остальных, проговорил, понизив голос: - Келагаст Азанский не любит Стемира, значит, примет его врагов...
Бояре, склонив головы, перешептывались. Их мысли все больше склонялись к бегству от ненавистного князя, никто уже не помышлял о борьбе.
И тут со своего места взвилась Любуша. единственная женщина среди собравшихся. Словно стрела, сорвавшаяся с туго натянутого лука. Обожгла всех гневным взглядом, презрительно проговорила:
- Разве вы бояре?! Разве вы мужчины?! Куда вам бежать? Да вас на дороге перехватят и в цепях притащат назад! Не бежать, а мстить мы должны! Или Стемиру не жить, или нам!
Ее окрик подействовал на сообщников. Ничто так не возвращает мужчинам присутствие духа, как решимость женщины. Заговорщики переглянулись. Первым взял слово Болеслав, зять казненного Ярия.
- Княгиня Любуша права, что мы должны действовать быстро! Наще счастье: видимо, Левша о нас ничего не узнал. Батюшка Ярий всю вину взял на себя, заслонил нас собой. Теперь нам ничего не остается, как продолжать начатое. И поскорей!
Заговорщики постепенно возвращали себе мужество, изрядно подогретое хмельным. Им нужно было лишь, чтобы кто-то решился первым, а за ним готовы были следовать и прочие.
Один только Белян сидел, словно не слыша ничего, глотая пьяные слезы.
- Эх, Ярий, братец! У всех у нас одна судьба теперь, всех за тобой отправят! - то и дело повторял он.
Любуша подошла к брату, встряхнула его за плечи.
- Соберись, тряпка! Ярий даже под кнутом никого не выдал, чтобы мы продолжили его дело! Ты должен занять его место! Сперва отомстим Стемиру, а уж потом, если и придется сложить голову, так хоть не зазря!
Белян поднял отяжелевшую голову.
- Хоть брата не вернешь, но я с вами. До конца с вами... Эх, ну почему судьба складывается вот так?!
Сестра властно отодвинула от него кубок.
- Тогда хватит пить, а то совсем расклеишься! Подумать надо еще, как нам добраться до Левши. Он сейчас в Брониславле, свою девку и детей привез сюда. Усиленную стражу выставил.
- Позвать его ночью, будто что подозрительное услышали? А как он выйдет, тут и... - Дорогомил многозначительно провел ребром ладони по горлу.
- Не годится! Сказано же - стража кругом. Он наверняка настороже, - проворчал Гордята.
Но у Болеслава был уже готов замысел. Он приосанился, обвел сообщников победным взором.
- Я нашел лучший способ! Сговорился с княжеским ключником, Хабаром. Он нас и проводит во дворец.
Собеседники даже подпрыгнули от неожиданности.
- Да ведь Хабар из новых людей, ставленник Стемира! Это не ловушка?
- Я ему золота дал больше, чем платит князь. У таких, как Хабар, совесть молчит, когда звенит золото.
- Опасно, - произнес боярский сын Зубец. - Один наемник уже погубил Ярия Вепровича, а мы второму доверяемся...
- Хабар - совсем иное дело, ему Левша доверяет, - энергично возразил Болеслав. - Нам нельзя терять времени. В любой час наш умысел может открыться. Или кто-нибудь из нас не выдержит, струсит. Никто из нас отсюда не выйдет до ночи!
Заговорщики испуганно переглядывались. Никто не посмел возражать, всем было не по себе, и никто, если быть честным с самим собой, не мог поручиться, что выдержит, если возьмут их в оборот.
- Ладно, зови своего Хабара, - согласился Гордята.
В горницу вошел смуглый усатый мужчина, уртанин родом, хорошо одетый, с булатной саблей на наборном поясе. Усмехнулся крепкими белыми зубами. Лицо его с крупными, мужественными чертами могло быть приятным, если бы не примета, что человеку с близко посаженными глазами лучше не доверять.
Легко поклонившись собравшимся, Хабар проговорил с легким чужеземным говором:
- Болеслав меня по-дружески посвятил в ваши тайны. Я с вами! Сами боги велят помогать таким щедрым друзьям!
Болеслав усадил Хабара за стол, как хозяин, налил ему вина.
- Садись и пей с нами, друг! Твоя помощь для нас неоценима. Ты проведешь нас ночью во дворец, ведь у тебя все ключи.
- Надо еще со стражей что-то решить, - спохватилась Любуша. - Снотворного им хотя бы подсыпать, чтобы никто не помешал. Я дам тебе с собой, вместе с сильным сонным оберегом.
Хабар взял то и другое из рук старшей княгини.
- Сегодня ночью вход во дворец будет свободен!
- И я заодно посчитаюсь с Любомиром за свое унижение, а теперь еще и за гибель моего тестя! - зловеще усмехнулся Болеслав.
Но Гордята был настроен серьезнее.
- Хорошо, стражу усыпим! А сам князь? Он вряд ли выпьет снотворного с ними вместе. Меч у него обычно прямо в спальне лежит. А сражаться он умеет, всем ведомо. Не хочу показаться трусом, но не хотелось бы мне биться со Стемиром Сильным...
Никто не стал возражать или смеяться. Никому из видевших великого князя в сражении, не хотелось бы самому скрестить с ним мечи.
Их новый сообщник, княжеский ключник Хабар, зловеще усмехнулся. Казалось, ему нравится, что все эти знатные бояре не могут обойтись без него.
- Можно заранее украсть из спальни меч, - предложил он.
Болеслав пожал руку перебежчику, как равному себе.
- Удачи тебе, Хабар! И помни: ты не прогадаешь, держась нас! Ступай, пока тебя не хватились. А мы уж посидим до ночи тут. Белян Вепрович, есть у тебя еще вино?
Хозяин дома мрачно кивнул. Весь этот день, с мгновения казни старшего брата, он жил будто во сне. Что-то слышал, кому-то отвечал, соглашался, но все это было каким-то ненастоящим... Хотя, почему только этот день? - вдруг пришло в голову Беляну. В сущности, он уже давно живет чужой жизнью. Еще в Божедарове, когда уступил Ярию, и они оба пошли по дороге к своей гибели. Разве он хотел украсть казну, разве это было его решение? Он подчинился чужой воле, так же как и сейчас. Никогда, даже и теперь, Белян не желал смерти князю Стемиру. Тот был в своем праве, защищал собственную жизнь. И все-таки, совсем скоро, ему придется взять в руки меч и идти убить князя, безоружного, в его собственной спальне. И он не может ничего изменить, никто не послушает его, как не послушался Ярий. Кто мог знать, когда осиротевших Вепровичей привезли в княжеский дворец, и княжич Стемир взял их под защиту, что так все сложится?!
Казнь брата. Казнь отца полвека назад. Между этими двумя смертями - целая жизнь. Кровь матери на руках отца. Кровь Стемира, что мечтает пролить Любуша.
Белян со стоном уронил голову на стол, вцепился пальцами в поседевшие волосы. Тот семилетний мальчик, которым он когда-то был, бросился защищать мать и отлетел в угол от тяжелого отцовского удара. Старший брат, более сильный и храбрый, тогда не посмел, а он вмешался! Куда же потом исчез тот мальчик? Почему то был единственный его мужской поступок?
Кто-то встряхнул Беляна за плечи. Он удивленно распахнул глаза. Перед ним стояла Любуша, протягивала ему меч рукоятью вперед.
- Бери! Это твое право и твой долг! Ты должен отомстить за брата! Ах, почему я не родилась мужчиной? Уж я-то знала бы, что делать!..
Белян медленно, словно во сне, протянул руки и взял меч.
А тем временем, пока заговорщики готовили убийство великого князя, сам он, хоть и не знал, какие тучи сгустились над головой, не находил себе месте после казни Ярия. Нет, Стемир не сомневался в справедливости своего решения, и еще раз казнил бы любого, кто посягнет на его жизнь. Казнь Ярия должна была укрепить его власть. Но почему-то не приходило ощущения торжества, как прежде. Все стало ему безразлично, уныло и тоскливо, как осенний дождь, хотя кругом звенел птичьими голосами червень-месяц. Не было сил приниматься снова за княжеские заботы, и все его замыслы о переустройстве Лесной Земли вдруг показались бессмысленными. Быть может, он уже слишком стар, чтобы исполнить задуманное. Но если так, то что, в сущности, он выиграл, казнив Ярия? Для чего ему ждать продления жизни, что скоро станет в тягость и ему самому, и всем вокруг? Кому станет лучше от того, что он победил?
Никто не мог развеять обуревавших Стемира мрачных мыслей. Даже Лунолика, как всегда заботливая и чуткая, ходила вокруг мужа неслышной тенью, но не могла пробить преград, которыми он окружил себя.
- Ты сегодня не ешь ничего, - проговорила молодая княгиня, подойдя к недвижно замершему в кресле Стемиру.
Он не шевельнулся, лишь поднял на нее глаза.
- Ничего не надо. Ступай к себе в спальню, я останусь здесь, - проговорил он глухо, находя слова с трудом.
Лунолика присела напротив на скамейку.
- Хотя бы отдохни! Не могу видеть, когда ты такой...
Даже искренняя забота жены не могла по-настоящему тронуть Стемира, словно что-то окаменело внутри.
- Да, да, конечно... Ступай к себе, Лунолика.
Она вышла, оглянувшись на пороге и тяжело вздохнув.
Оставшись один, Стемир устало закрыл глаза и воззвал к Хозяйке Лесной Земли. Она одна могла сейчас успокоить его растревоженную душу. Ради Нее он когда-то, рискуя жизнью, одолел чудовищного зверя, ради Нее сражался столько раз, ради Нее отказался от великого княжения, чтобы воздвигнуть великокняжеский престол у Нее, в Лесной Земле, поставить Ее выше всех. Но теперь уже не знал, нужно ли будет кому-то после него то, чего он достиг с таким трудом. Быть может, и Она уже не отзовется на его зов? Зачем ей постаревший князь, чье время в любом случае близится к концу?
Но Она подошла к нему, склонилась над его креслом, мягко коснулась пальцами его ноющей шеи. С Ее приходом спальня наполнилась запахом меда, смолы и полевых цветов.
- Я с тобой, Стемир, - проговорила она просто, негромко, но так, что князь мгновенно устыдился.
- Прости меня! Но я сейчас сомневаюсь в себе и во всем на свете. Ну почему нельзя служить тебе, не терзая других и не терзаясь самому?! Ты когда-то обещала, что, когда придет мой час, ты сама закроешь мне глаза. Но у меня чувство, будто все, что я создавал, летит в пропасть.
Она коснулась легкой прохладной ладонью его твердых рук, привычных к тяжести меча и к поводьям норовистых коней.
- Отдыхай, Стемир! Ложись в свою постель, я побуду с тобой. Спи, великий князь Лесной Земли и всех Сварожьих Земель. Спи! Твои начинания переживут тебя. И через тысячу лет сварожане станут любоваться храмами и крепостями, воздвигнутыми по твоему повелению. То, что ты сделал, уже не вернуть назад, не забыть, не сделать вид, будто ничего не было. Ты поставил Лесную Землю выше других, и она удержится на этой высоте после тебя. И следующие поколения скажут, что ты превзошел свое время, Стемир Сильный!
Он чувствовал ее запах, прикосновение ее прекрасных волос, и ему казалось, что он, как в детстве, слушает сказки своей матери. Слабая улыбка коснулась губ великого сварожского князя.
- Тогда... Я буду спокоен. Тот князь вправду велик, чье дело переживет его собственную жизнь.
- Ты навсегда останешься одним из величайших сварожских князей!
Она разжала руки и стала удаляться. Стемир хотел задержать ее.
- Не покидай меня, прошу!
- Зеленые глаза Ее стали печальны, губы покривились, словно Она едва сдерживала слезы.
- Я скоро приду к тебе, Стемир! Совсем скоро. А сейчас отдыхай.
Он сам переоделся в ночную сорочку, потому что Медведко не приехал с князем в Брониславль, остался во дворце близ Сердце-озера, чтобы собрать некоторые вещи. Князь улегся в постель и устало закрыл глаза. Сон пришел на удивление быстро, погасив все тревоги, словно последний подарок Хозяйки Лесной Земли.
Летний день долог, и настоящая темнота пришла лишь за полночь. В распахнутое окно доносился теплый ночной ветер, приносящий запахи лесов и трав. Из сада доносилась песня соловья.
Убаюканный ночной тишиной, княжеский дворец погрузился в сон. Спокойно почивал сам великий князь, во сне восстанавливая силы. Спали княгиня Лунолика и ее дочери. Спали в своих помещениях и княжеские дружинники во главе с Любомиром, которым Хабар подсыпал снотворного в ужин. Заснули и те, кому надлежало ночью стоять на страже.
А в тишине в объятый сном княжеский дворец прокрались заговорщики...
-
Все претензии к реальным прототипам, пожалуйста!
Про обстоятельства исторического прототипа нам очень мало что известно. Одно из них точно радикально отличалось. ;)
арестовывать родственников только за родство с обвиненным, не имея доказательств их вины, сварожане еще не научились
Арестовывать не стоит, но вот хотя бы отослать подальше Любушу, видя её действия и памятуя её характер, стоило бы. Новая глава это только подтверждает - решительная женщина.
-
Арестовывать не стоит, но вот хотя бы отослать подальше Любушу, видя её действия и памятуя её характер, стоило бы.
Согласна с каждым словом. Вы меня опередили, эреа Ilona. Из того факта, что Ярий не выдал своих сообщников даже под пытками, не следует того, что этих сообщников нет. Теперь о родственниках Ярия. Опять же - смотря что считать арестом. Не обязательно сажать в поруб, но хотя бы изолировать и приставить надёжную охрану к Беляну и Болеславу - вполне можно было. И никто бы не возразил и не удивился. Собственно этого от Стемира и ожидали. Да и Любушу поставить в такие условия, чтобы она не смогла ничего сделать тоже можно было. А потом разбираться. Начиная с Беляна.
-
Благодарю, эрэа Ilona, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Все претензии к реальным прототипам, пожалуйста!
Про обстоятельства исторического прототипа нам очень мало что известно. Одно из них точно радикально отличалось. ;)
арестовывать родственников только за родство с обвиненным, не имея доказательств их вины, сварожане еще не научились
Арестовывать не стоит, но вот хотя бы отослать подальше Любушу, видя её действия и памятуя её характер, стоило бы. Новая глава это только подтверждает - решительная женщина.
Во всяком случае, дальше у нас следуют события, в истории весьма подробно описанные. И смею думать, что описаны узнаваемо. :'(
Учтите, что судьба Стемира должна была сложиться именно так, а не иначе. Кроме того, после казни Ярия заговорщики действовали быстро, опередили меры, что мог бы принять Стемир. Зато уж теперь решились действовать сами, не ищут больше обходных маневров. Скоро все узнают, на что они способны. И по поводу Любуши - в том числе.
Арестовывать не стоит, но вот хотя бы отослать подальше Любушу, видя её действия и памятуя её характер, стоило бы.
Согласна с каждым словом. Вы меня опередили, эреа Ilona. Из того факта, что Ярий не выдал своих сообщников даже под пытками, не следует того, что этих сообщников нет. Теперь о родственниках Ярия. Опять же - смотря что считать арестом. Не обязательно сажать в поруб, но хотя бы изолировать и приставить надёжную охрану к Беляну и Болеславу - вполне можно было. И никто бы не возразил и не удивился. Собственно этого от Стемира и ожидали. Да и Любушу поставить в такие условия, чтобы она не смогла ничего сделать тоже можно было. А потом разбираться. Начиная с Беляна.
По-моему, в этой истории все "хороши". Стемир не разоблачил заговорщиков, а они себя раскрыли перед всем светом, поперли танком, даже гордиться будут тем, что совершили. Впрочем, у Беляна в этой версии чувства совсем другие, да только его никто не спрашивает. Но об ошибках другой стороны что-то речи не идет.
Я сразу предупреждала, что альтернативы здесь не будет. Да и в других произведениях судьба Стемира Сильного упоминалась. Я описала, в каком психологическом состоянии был Стемир после казни Ярия. Мог что-то и упустить. А потом времени у него уже не будет.
Все-таки я стараюсь с уважением относиться к персонажам, и к их историческим прототипам, даже если они совершали ошибки. Даже если те стоили им жизни. Одних лишь безупречных личностей в истории не так уж много наберется.
Глава 24. Развязка
Хорошо смазанные дверные петли отворились без стука. Хабар впустил сообщников, посветил им свечой. Неясное колышущееся пламя озарило бледные испуганные лица заговорщиков.
- Тихо? - свистящим шепотом спросил Болеслав.
- Все спят. Князь у себя. Входите.
В дверях несколько человек замешкались. При приближении к своей цели, некоторых из них охватила робость, никому не хотелось идти первым. У Беляна подгибались колени. Зубец неловко задел древком копья о стену.
- Тихо! - зашипел Болеслав.
- Легко сказать! - заныл Дорогомил. - Как подумаю, что нужно сейчас делать - кровь стынет в жилах.
Болеслав взором полководца обвел свое "войско" - дюжину бледных, как мел, людей, вооруженных мечами, копьями, ножами. Ему и самому было не по себе, но жажда мести пересилила страх.
- Пойдемте сперва в винный погреб, выпьем для храбрости, - предложил он. - Хабар, ключ у тебя?
- У меня! - уртанин бесшабашно ухмыльнулся.
Стараясь двигаться тихо, спустились в винный погреб. Открыли бочку, стали черпать вино ковшом. В блеске свечи крепкое агайское вино было густо-красным, как свежая кровь. Однако оно подкрепляло силы, разгоняло застывшую в жилах кровь. После нескольких глотков к заговорщикам вернулась решимость.
- Идемте! - тяжело вздохнув, проговорил Белян, вынув врученный сестрой меч.
Тихо и осторожно, как на охоте, поднялись на второй ярус дворца, прошли по пустому переходу, стараясь задерживать даже дыхание.
У дверей княжеской спальни Хабар остановился, как вкопанный.
- Дверь заперта! Левша всегда закрывается изнутри.
- Ну постучи, да покличь его! Зубец, ты ведь умеешь передразнивать голоса? Изобрази голос Любомира, ему Левша откроет.
Раздался громкий стук в дверь. Князь Стемир спал крепко, но чутко, как подобало воину.
- Кто? - крикнул он властно, будто не проснулся только что.
- Княже, это Любомир! - донеслось из-за двери.
Но что-то в интонациях говорившего показалось Стемиру подозрительным, и он сердито сказал самому себе:
- Нет, это не Любомир!
Переглянувшись, заговорщики стали ломать дверь. Кто был посильнее, налегали плечами, рубили мечами крепкие дубовые доски.
Стемир метнулся к стене, где над изголовьем всегда висел меч. Меча не было!
Дверь резко распахнулась, и ворвавшиеся заговорщики увидели в проеме, где падал из окна лунный свет, фигуру князя, облаченного в одну лишь белую ночную сорочку. Он смело взглянул в глаза толпе вооруженных людей.
- Вот как, у нас завелись изменники?! - грозно крикнул он.
Первым, по-кошачьи пригибаясь, к князю метнулся Хабар. Но князь мощным ударом в челюсть отшвырнул уртанина в угол. Однако в тот же миг кто-то вонзил копье ему в спину. Сгоряча не почувствовав боли, Стемир что было сил ударил сцепленными в замок руками по шее боярского сына Зубца. И последнюю в жизни радость победы Стемир Сильный ощутил, услышав, как хрустнули от удара кости врага.
Они обступили князя со всех сторон, толкались, стараясь поразить его. Их было так много, что они не могли ударить все разом, мешали друг другу. Но часть ударов все же попали в цель, и Стемир не мог увернуться от них. Гордята рассек ему мечом плечо. Болеслав ударил копьем в бедро. Стемир зашатался и упал на одно колено. Из ран обильно лилась кровь.
- Меч! Меч! - хрипел он, пытаясь хоть у кого-нибудь перехватить оружие. Но все закрепили оружие кожаными петлями, и он не мог в толчее их сорвать.
- Мерзавцы! Боги вам отомстят за мою кровь! - рычал Стемир, сопротивляясь, сколько хватало сил.
Отборная брань заговорщиков и лязг мечей были ему ответом.
Перехватив руку налетевшего на него молодого боярина, Стемир пытался подняться. Но раненое бедро пронзило болью, и он завалился на бок вместе со своим противником. В тот же миг свеча, принесенная Хабаром, замелькала и погасла, и княжеские покои освещал один лишь неясный лунный свет. Заговорщики бросились к боровшимся на полу людям, в темноте принялись колоть и рубить, и только по раздавшемуся предсмертному воплю поняли, что поразили своего.
Стемир, израненный, окровавленный, вновь стал подниматься на ноги. Казалось, он обладал почти неисчерпаемым запасом жизненных сил. Убиц охватило почти суеверное чувство.
- Вот как вы платите за мой хлеб, за мою приязнь! - с трудом проговорил князь, оглядывая их. - Во веки веков вашим именем сварожане назовут всякую измену!
- Он еще грозится!
Болеслав ударил Стемира копьем в бок, а Белян рассек ему мечом голову. Коротко застонав, князь рухнул на пол.
Отдышавшись, заговорщики стали озираться по сторонам. Хабар вновь зажег свечу. Осмотрели своих валявшихся на полу сообщников. Оба были мертвы: одному Стемир сломал шею, второго закололи свои же.
- Закончили, - глухо произнес Болеслав, первым выходя из княжеских покоев.
Они ушли, забрав трупы своих товарищей. На пороге Белян оглянулся, взглянув на распростертого в луже крови своего бывшего родственника.
- До чего же он был крепок! Совсем один, безоружный, так долго дрался, шею Зубцу сломал! А будь при нем меч, он бы нас всех уложил! - проговорил, оправдываясь, Белян.
Возражать ему никто не стал. Всем казалось, что легко обошлось. Хабар все еще нянчил разбитую князем скулу.
Всем хотелось уйти подальше от места их страшного преступления. Не сговариваясь, спустились снова в винный погреб, желая залить вином совершенное ими кровавое дело.
Но князь Стемир Сильный был еще жив. Его могучее тело еще боролось со смертью. Он пришел в себя и, опираясь о стол, поднялся на ноги. Кровь текла из множества ран, заливала глаза. От боли он застонал сквозь стиснутые зубы. Перед глазами все плыло, голова разрывалась на тысячу осколков. Опершись рукой о стену, он двинулся прочь, припадая на раненую ногу. Он не думал, куда идет и зачем. В полусознании двигался, как смертельно раненый зверь, который продолжает ползти, пока в нем остается хоть капля жизни. Стемир стонал и рычал на каждом шагу, почти теряя сознание от невыносимой боли, но продолжал идти. На длинной винтовой лестнице раненая нога его подогнулась, и он едва не упал, но удержался и двинулся дальше. Еще шаг, еще, ступень за ступенью... Добравшись до опорного столба под лестницей, князь в изнеможении опустился на скамью. И снова из горла его непроизвольно вырвался хриплый стон.
Этот стон услышали заговорщики, возвращаясь из винного погреба. Белян первым испуганно вздрогнул.
- Князь, кажется, жив! Слышите?..
Смолкнув, они прислушались, и в ночной тишине расслышали доносившиеся издалека стоны.
Болеслав метнулся в спальню. Там никого не было. Но на полу он разглядел обильные пятна крови.
- Огня! - крикнул он.
Принесли факелы, и в их свете разглядели кровавый след, ведущий по лестнице вниз.
- Ой, если выживет, всех казнит! - захныкал Дорогомил.
Они бросились искать, как стая волков по следу раненого оленя. След был ясен. Рыжий свет факелов выхватил из темноты фигуру князя, сидевшего на скамье. Голова и лицо его были залиты кровью, губы почернели, глаза затуманились.
Он еще узнал их и вскинул руку, из последних сил пытаясь сопротивляться, потому что он был еще жив, и никогда не сдавался без боя. И в тот же миг Болеслав выхватил меч, ударил по этой левой руке великого князя, столько лет грозившей всем врагам Лесной Земли. Стемир упал, истекая кровью. И тут же новый град ударов посыпался на его распростертое тело. Убийцы кололи и рубили великого князя, чтобы теперь уж точно не мог подняться, словно бы не верили, что он смертен. Вымещали страх, что внушал он им столько лет, и даже этой ночью.
Но Стемир уже не чувствовал боли, не ощущал новых нанесенных ему ударов. Теперь он глядел со стороны на тех, что делали что-то с его телом, но ему уже было все равно. Он на широких крыльях летел над Лесной Землей, видел ее роскошные леса, широкие прохладные поля, светлые прохладные озера, ее города и села. Его душа была во всем: в стремительном беге оленя и в шорохе мыши под землей, в колышущихся ветвях дуба и в писке синицы, в труде землепашца, раскинувшего усталые руки на постели, и в объятиях молодой пары, в эту минуту зачинавшей новую жизнь, в резце мастера и в улыбке ребенка. Он видел и слышал все, и сам был частью всего. Вокруг него все окуталось нежной зеленой дымкой, какая бывает вокруг деревьев, одетых молодым листом. И рядом с ним, отчетливее, чем когда-либо, появилась Хозяйка Лесной Земли. Она подхватила его нежными и сильными руками, поцеловала.
- Вот и все! Все уже кончилось. Жаль, что пришлось тебе пройти через такое, Стемир... Но теперь мы вовек будем вместе. Лесная Земля принадлежит нам обоим. Нет больше ни сомнений, ни бед, ни боли!..
Но это осознавал только Стемир. А его убийцы лишь заметили, как в последний раз шевельнулись губы князя, и разобрали еле слышное:
- Прими мою душу!..
Впрочем, смысла последних слов умирающего князя никто не разобрал. Им важно было лишь одно: князь Стемир был мертв.
- Смерть самовластцу! Мы свободны! - крикнул Болеслав, ставя зажженный факел в проеме окна - для Любуши, которая без сна ожидала известий в своем доме.
У старшей княгини стремительно забилось сердце, когда она увидела условленный знак. Как долго пришлось ей ждать его гибели! Все эти годы счет к нему только рос. И вот, наконец, он ответил за все! Теперь очередь за его девкой...
Любуша собрала слуг из своего дома.
- Отдаю вам княжеский дворец! Все, что возьмете - ваше!
Слуги отозвались дружным воплем. Наскоро вооружившись, последовали за своей хозяйкой.
Любуша долго смотрела на окровавленный труп мужа, и на лице ее мелькало странное выражение. Глаза яростно сверкали. Она наступила каблуком на отрубленную руку Стемира.
- Вот тебе за наших погибших сыновей! И за мои унижения, за твою проклятую девку, с которой я тоже сейчас разберусь! И за моего брата! Если бы ты хотя бы его согласился пощадить, все могло бы быть иначе!..
Любуша вместе со своими сообщниками отошла к столу в обеденном покое, взяла налитую чарку, высоко подняла ее.
- За нашу победу! - провозгласила она, звонко чокнувшись чашами со своим братом.
Белян осушил вино, как воду, не чувствуя вкуса, как, впрочем, и гордости содеянным. Ему хотелось лишь напиться, отупеть и обо всем забыть.
А его сестра, собрав своих слуг, тоже успевших угоститься вином, направилась прямиком к покоям княгини Лунолики, где прежде сама жила много лет.
Молодая княгиня проснулась, будто ее кто толкнул. Раскрыла глаза, испугавшись, что с детьми. Но девочки спокойно спали в своей постели. Успокоившись, Лунолика хотела уже вернуться к себе. Но за дверью донесся топот, и кто-то оглушительно зввопил:
- Победа! Смерть Стемиру Сильному!
Лунолика затрепетала в ужасе. Эти крики означали, что ее мужа уже нет в живых, и что скончался он не своей смертью - сомнений не было. Бросилась к детям, подняла их с постели, торопливо стала одевать. Слышала, как, все громче, приближались шаги.
"Владычица Макошь, куда нам бежать?! Дети, дети... Кто им поможет? Неужто никого не осталось? Ах, Стемир, ну как же так?.. Кто нас защитит теперь?"
- Матушка, что случилось? - испуганно спрашивала Пребрана.
Лунолика не успела ответить. Дверь слетела с петель, и через порог шагнула Любуша в сопровождении нескольких вооруженных мужчин. Старшая княгиня небрежно поигрывала ножом.
Лунолика отступила, закрывая собой детей, пока не прижалась спиной к стене. Любуша наступала, и наконец, приставила ей к горлу нож.
- Ну что, подлая девка? Думала, что вечно будешь хозяйничать в чужом дворце, с чужим мужем? - проговорила она, раздувая ноздри.
Лунолика все пыталась закрыть дочерей собой.
- Прошу тебя, хотя бы детей пощади! Ты ведь сама мать! - проговорила она пересохшим горлом.
- Провались сквозь землю, проклятая тварь! - прорычала Любуша, вонзая нож в горло Лунолике.
Та ударилась о стену и сползла вниз, истекая кровью. И тут маленькая Ростислава кинулась к Любуше. Совсем крошка, она была истинной дочерью Стемира Сильного. Ударила кулачками, куда могла достать, и вцепилась в руку старшей княгине, готовая защищать мать.
- Ах ты, волчье отродье! - крикнула Любуша, отшвырнув девочку. Не помня себя, завопила слугам:
- Убейте! Убейте их! - крикнула она.
Кое-кто из слуг заколебался и остался стоять на месте. Один вышел прочь, ничего не говоря. Но другие, чей рассудок был достаточно затуманен вином и щедрыми обещаниями хозяйки, послушались ее. Один из них схватил плачущую Пребрану, швырнул на постель и приложил к лицу девочки подушку. Второй таким же образом задушил Ростиславу, пока не пришла в себя.
Так погиб великий князь Стемир Сильный вместе со своей второй семьей. Но на этом бесчинства заговорщиков только начинались.
-
Согласна с каждым словом. Вы меня опередили, эреа Ilona.
Ну очевидная же мысль. :)
Во всяком случае, дальше у нас следуют события, в истории весьма подробно описанные. И смею думать, что описаны узнаваемо.
Да, элементы, взятые из летописи, вполне узнаваемы. Но того ужаса, который описан в последней части, в реальной истории точно не было. Детей жалко, поплатились за неразумие родителей.
-
Страшная расправа, не человеческая и не звериная. Любуша всё-таки нелюдь, такое с детьми сотворить. Но написано очень ярко, выразительно, визуально. Ожидаемо, но всё равно ужасно.
-
Здравствуйте, эрэа Ilona, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Ну вот, последний эпизод нашей истории. :)
Да, элементы, взятые из летописи, вполне узнаваемы. Но того ужаса, который описан в последней части, в реальной истории точно не было. Детей жалко, поплатились за неразумие родителей.
Хорошо, что узнаваемо! А то меня уже обвинили, будто бы сцена последнего сражения Стемира выглядит как в американских боевиках. Пришлось выискивать цитаты из исторических источников, чтобы доказать, что я ни в коей мере не выставляла его "супергероем".
За неразумие родителей - и за кое-чью мстительность, уточним так. А то здесь говорится, как будто Стемир с Луноликой, скажем, устроились с детьми в грозу под большим деревом или под камнепадом, и погибли. Как будто Любуша с сообщниками - что-то вроде стихийного бедствия, а не разумные люди со вполне очевидным жизненным выбором, на который никак не мог повлиять Стемир. Только его действия сами по себе ни фига не привели бы к катастрофе, будь у его первой жены и некоторых ее родичей несколько иной характер. Так почему их никто не винит?
Страшная расправа, не человеческая и не звериная. Любуша всё-таки нелюдь, такое с детьми сотворить. Но написано очень ярко, выразительно, визуально. Ожидаемо, но всё равно ужасно.
Она сильно ожесточилась. Причин для этого, с ее точки зрения, достаточно. Казнь брата - только последняя из них. Когда-то она была любящей женщиной, вот что страшнее всего. Она считает, что ее до такого состояния довел Стемир. При желании, можно принять и такую точку зрения (хотя лично я так не считаю).
Вернувшись в обеденный зал, Любуша застала там брата. Он успел выпить еще вина, и теперь сидел в пьяной расслабленной позе, опустив голову и сложив руки на коленях.
- Победа, брат! - звонко воскликнула Любуша. - Я прикончила мерзкую девку и ее щенков.
- Что, и детей? - тупо переспросил Белян, не в состоянии сосредоточить взгляд на сестре.
Бывшая княгиня встряхнула укушенной рукой.
- Дети! Даже маленькая кусалась лучше любой собаки. Опасна Стемирова порода...
Белян качнул тяжелой головой, неожиданно взглянул более осмысленно.
- Да, сестрица, эт-то ты правильно решила! А что ж еще делать с детьми, которых лишил отца? Не брать же их на воспитание к себе домой? А то представь... Возьмешь в дом, вырастишь со своими вместе. А эта девчонка...
- Белян, прекрати! - крикнула сестра.
- Нет, ты послушай! А она... как вырастет, выберет лучшего из нашей семьи, добьется его любви, женит его на себе, а потом...
- Белян!!!
- А потом и погубит его, ударив в спину! А?!
- Что ты болтаешь? Совсем мозги пропил? - поморщилась Любуша, толкнув брата в бок. Тот пошатнулся и растянулся на скамье.
А тем временем повсюду во дворце хозяйничали заговорщики, грабили, разоряли княжеские сокровища. Казалось, что Брониславль захватили враги, и теперь перворачивают все вверх дном, забирают все, что было ценного. Не успела еще миновать короткая летняя ночь, а во дворце не осталось ни одного целого помещения. Дворцовая челядь разбегалась прочь, а некоторые присоединились к грабежу.
К боярам подоспели их вооруженные дружины. Болеслав, собрав воинов, собирался идти в город.
- Смерть всем ставленникам Стемира! Долой "новых людей"! Пусть все знают, как теснить высокородных бояр! - крикнул он, вдохновляя свой отряд.
В это время на лестнице кто-то показался.
- Любомир! - воскликнул глава мятежа, метнулся, занося копье.
Минувшим вечером Любомир выпил за ужином меньше вина с подмешанным снотворным, чем другие дружинники, и, хоть и заснул вместе со всеми, проснулся раньше остальных. По первым же услышанным звукам понял, что стряслось неладное. Но то, что увидел, вооружившись и выйдя в переход, ужаснуло его. Во дворце словно бы хозяйничали дикие команы, тащили все ценное, бродили, пьяные, распевая непристойные песни. Двое бывших челядинцев пытались молотком и ломом выворотить из пьедестала мраморную статую русалки. Увидев проходившего мимо воина, махнули рукой, принимая за одного из своих.
- Ступай к нам, друг! Здесь все наше! Мы свободны! Князь Стемир убит!
При этих словах кровь застыла в жилах у Любомира. Он и сам уже догадался, что случилось страшное, но не думал, насколько. И все же двинулся дальше, не очень-то зная, что станет делать. В голове стучало, от снотворного и от тяжких мыслей. "Вот почему все так быстро уснули! Вот кому нужно было, чтобы мы ничего не слышали! Почему так, государь Стемир Мирославич?"
Увидев с лестницы вооруженную дружину с Болеславом во главе, Любомир приготовился биться. На миг их взгляды, полные ненависти, скрестились, породив смертельный разряд молнии. И тут же Болеслав метнул копье навстречу противнику. Оно вонзилось в грудь Любомиру. Тот рухнул и покатился вниз по лестнице.
Один из спутников Болеслава взглянул на вожака с упреком.
- Что ж ты не принял боя?
- А зачем? - ухмыльнулся боярин. - Я не биться с ним хотел, а убить! А вдруг этот княжеский пес одержал бы победу? Зато теперь отданные ему князем земли уж точно мои!
Вслед за Любомиром перебили и остальных княжеских дружинников. Пламя мятежа перекинулось из дворца в город. К утру уже весь Брониславль знал, что великий князь убит. Дружины бояр-заговорщиков носились по всему городу, сводили счеты с выдвиженцами Стемира. Тут и сам горели усадьбы бывших княжеских любимцев. Слишком наболело у заговорщиков, чтобы удовлетвориться местью одному лишь великому князю, они хотели уничтожить все его начинания и всех, кто пользовался расположением Стемира, кого тот ставил выше родовитых бояр. И теперь в городе началась настоящая резня. Под шумок сводили счеты и с вовсе непричастными. Начав с дворях и "новых людей", вспомнили всех, кто был в чести у Стемира, даже ремесленников и торговцев, выполнявших княжеские заказы.
Враги прискакали и к дому Светела, где он жил вместе с женой и детьми, и старым Дражко. Окружили дом, стали ломать дверь. Пользуясь безнаказанностью, бросили горящую головню под стреху. Соломенная крыша и стропила занялись быстро. Загорелась мастерская, где работали резчики по дереву. Светел, не помня себя, выскочил из дома вместе с женой и старшим сыном. Но, когда хотел вернуться за вторым, в лицо ему дохнуло жаркое пламя. Дом уже пылал, как огромный костер. В окне, объятом пламенем, показался Дражко. Он швырнул наземь жалобно хнычущего младшего сына Светела. Но выскочить сам не успел: горящая крыша рухнула и погребла старика.
- Дедушка! - завопили дети, бившиеся в руках у отца.
- Скорей! - кричал Светел, таща с собой жену и детей. Кто-то встал у него на пути, но молодой мастер, не помня себя, оттолкнул его с непривычной силой. Запряг коней в возок и помчался, унося свою семью прочь из Брониславля. Не глядя, промчались через Золотые ворота, и дальше, на Влесославль.
Следующие несколько дней в Брониславле творились еще невиданные бесчинства. Много людей погибли либо бежали, спасая свою жизнь. Одними из первых были убиты родные княгини Лунолики, кто оказался в городе в те злосчастные дни.
Убийцы великого князя, упиваясь своим торжеством, бросили тело Стемира во дворе, даже не обмыв кровь, и не собирались воздвигнуть ему погребального костра.
На другой день в город приехал Медведко, бывший во дворце у Сердце-озера. Узнав о гибели своего господина, решительно направился во дворец. Стал спрашивать у всех встречных, где тело великого князя. Но люди кругом были незнакомые, почти все были пьяны, и никто не мог толком ничего объяснить.
Наконец, Медведко нашел тело князя, окровавленное и изуродованное, почти обнаженное, во дворе возле стены. Подняв его, заплакал.
- Государь, как могло случиться, что ты, князь над двадцатью князьями, теперь лежишь нагой, брошенный всеми, а черви пируют на золоте?! Но недолго они будут радоваться, обещаю!
Некому было ответить. Лишь послышался поблизости злобный смех. Медведко поднял голову. На стене стоял Хабар, облачившийся в золоченый панцирь, в княжеской мантии. Уртанин был сильно пьян, хотя на ногах держался крепко.
Оруженосец убитого князя мысленно пообещал себе в другой раз свернуть предателю шею. Однако сейчас у него было более важное дело.
- Хабар, вражина! Тебя князь взял с улицы, нищего, бездомного! А теперь ты красуешься в золоте, а он лежит на земле нагой! Сбрось плащ, чтобы прикрыть его кровавые раны!
Хабар захохотал еще громче.
- Брось его, браток, иди к нам, выпьем! Зароем его в землю, как преступника!
Этого Медведко уже стерпеть не мог. Смерив предателя презрительным взором, направился к лестнице, ведущей на стену.
Хоть и пьяный, Хабар мигом одумался, при виде приближавшегося к нему с самым угрожающим видом силача. Поспешно бросил вниз мантию.
- Подавись! - буркнул он, не показывая виду, что струсил.
Медведко завернул тело князя в мантию и отнес в храм Матери-Земли, куда даже заговорщики не посмели явиться. Затем разыскал трупы княгини Лунолики и маленьких княжон. Их всех положили вместе под сводами храма. Жрецы омыли и одели убитых, стали готовить погребальный костер в Священной Роще.
Целых три дня Брониславль был похож на захваченный врагами город. Смерть, разорение, отчаяние были повсюду. Простые люди, ни к чему не причастные, остерегались выходить на улицу. не ходили на привычные работы.
Но всему на свете приходит конец. Пьяный угар сошел на нет, и месть пресыщенно угасла. Только теперь в оставшейся без управления Лесной Земле задумались, кому быть новым князем, и каким путем идти дальше.
Из храма близ Сердце-озера пришел Желан и принес Берегиню. При виде защитницы Лесной Земли самые ожесточенные разрушители присмирели. И многие испуганно оглядывались, соображая, что творят.
Желан произнес торжественную речь на площади перед княжеским дворцом:
- Вспомним обо всем, что сделал великий князь Стемир Мирославич для Лесной Земли! Его стараниями поднялась она выше всех! Там, где прежде были бедные села, ныне стоят прекрасные города. Где раньше жили только медведи и волки, теперь растут хлеба! Государя Стемира высоко чтили все сварожане и иноземцы. Сколько людей, увидев красоту Лесной Земли, оставались здесь жить, принимали сварожское подданство! Неужели мы хотим все погубить? Тогда нас покинет Берегиня, защищавшая Лесную Землю! Ее благосклонностью для нас всех также заручился некогда государь Стемир Мирославич. Но помните: Берегиня лишь до тех пор защищает нас, пока мы остаемся достойны!
Видимо, сама Берегиня в тот день вещала устами Желана, то увещевая, то грозя. Многие брониславцы теперь чесали в затылке, растерянно думая о произошедшем.
Поскольку единственный живой сын князя Стемира, Ярослав, находился во Влесославле, великим князем провозгласили Мстиславко, младшего брата Стемира. Тот первым делом отомстил за убийство брата. Изловив бежавших из города убийц, приказал их казнить. Бывшую княгиню Любушу, ее брата Беляна Вепровича, Болеслава и Хабара, наиболее виновных, обезглавив, положили в плетеные короба и бросили в болото. И еще много лет спустя сварожане рассказывали легенды, что короба с телами предателей и убийц плавают, ибо ни земля, ни вода не принимают их.
Новый великий князь был смелым и мужественным, но болезненным человеком, а обрушившийся на него груз забот еще больше подрывал его здоровье. И Мстиславко пригласил своих младших единокровных братьев вернуться из Агайи домой. Старшие двое давно обжились при дворе базилевса, служили в его войсках, и не захотели ничего менять. Откликнулся только младший, Станислав. Хоть он и покинул Лесную Землю еще ребенком, но воспоминания детства часто бывают самыми крепкими, и он хорошо помнил ее высокие сосны и безокаменные стены княжеского дворца. Вернувшись в Брониславль, Станислав стал помогать старшему брату.
Забот у них в первые годы было - невпроворот. Власть расшаталась после гибели Стемира Сильного. Брониславль вскоре захватили племянники великого князя, двое сыновей давно умершего Богуслава. Среди брониславльских бояр многие поддерживали их, как и поднявший голову азанский князь. Не без труда удалось Мстиславке и Станиславу справиться с честолюбивыми младшими родственниками.
Князь Мстиславко недолго прожил среди новых распрей. После его смерти великим князем стал Станислав. Так сбылось давнее предсказание Клеандра его матери.
Станислав хорошо усвоил, о чем некогда сказал Стемир Сильный: "Должен быть один правящий род". Достигнув высшей власти, он отправил в пожизненную ссылку обоих Богуславичей. Еще одного племянника - Ярослава, последнего сына Стемира, он изгнал из Сварожьих Земель. Княжич сперва уехал к своим дальним родичам - команам, позднее переселился к самым Полуденным Горам. Впоследствии Ярослав женился на карсадарийской царице Леоне и сделался царем. Но это совсем другая история.
А в Сварожьих Землях стал править Станислав. И со временем ему удалось восстановить былое величие и могущество Лесной Земли, основы которого заложил Стемир Сильный. Следы войн и мятежей постепенно заживали, строились новые дома и храмы, власть Лесной Земли распространялась все дальше. Станислав умело осуществил многие замыслы Стемира. В том числе, воздвиг на Великой реке Вышеград, которые называли еще "новым Влесославлем", за то что через него текла вся речная торговля. При этом, князь Станислав, воспитанный при агайском дворе, оказался хитрее и благоразумнее Стемира, и действовал успешнее. Впрочем, возможно, дело в том, что Станислав шел по уже проторенному пути, продолжал дело, начатое другим.
А спустя еще пятьдесят лет, при сыновьях Станислава, Мирославе и Вирагасте, из дальних степей на восходе, словно саранча, накатило чжалаирское нашествие. Растоптав копытами своей конницы множество стран по пути, они обрушились и на Сварожьи Земли. Такого бедствия сварожане не ведали никогда. Многие окраины совсем обезлюдели. Война, мор, голод, нужда опустошили их. Всех уцелевших ждало рабство на много поколений вперед.
Исконные Земли тогда пали окончательно, и на много столетий утратили всякое государственное значение. Но Лесная Земля устояла и вновь, как жар-птица, воскресла из пепла. Из руин поднялись новые и старые города: Брониславль, Змеев, Тихомиров, Волчанов, и в том числе Медведицкий Городок, со временем ставший называться проще и весомей: Медведица.
И все это произошло только в тех краях, где некогда Стемир Сильный заложил прочные основы государственности и показал людям красоту и величие родной земли. Лишь там люди могли сохранить мечту и стремление к свободе, словно им передалось что-то от духа непреклонного князя. Можно верить, что он обрадовался бы, узнав, что его родной край навсегда сохранил силу и стал править всеми, вопреки всем несчастьям. Однако начало положено было им. В этом всегда останется неоценимой заслуга Стемира Сильного перед Лесной Землей.
Я закончила! :)
Благодарю всех, кто читал! :-* :-* :-*
Если кого разочаровала - прошу прощения за себя и за своих героев. :-\
И надеюсь, что мы с вами еще встретимся. ;) Но не в ближайшее время.
-
Хорошо, что узнаваемо! А то меня уже обвинили, будто бы сцена последнего сражения Стемира выглядит как в американских боевиках. Пришлось выискивать цитаты из исторических источников, чтобы доказать, что я ни в коей мере не выставляла его "супергероем".
Летопись тут местами чуть ли не дословно повторяется, как это можно не узнать? :)
А то здесь говорится, как будто Стемир с Луноликой, скажем, устроились с детьми в грозу под большим деревом или под камнепадом
Во-первых, такая непредусмотрительность для правителя сродни тому, чтобы в грозу под деревом устроиться. Я с этого начинала в теме, помнится: женился на Сварожской Волчице, думай о последствиях. Во-вторых, я человек циничный и очень сомневаюсь, что Лунолика дважды посмотрела бы на такого старика без княжеского титула, а Стемир стал бы распускать хвост перед вдовой сестрой боярина. Так что с убийцами-то всё ясно, их и обсуждать нечего, но кто выше вознесён, с того и спрос больше.
В целом, Стемиру повезло несколько больше, чем его историческому прототипу: и от его вклада в государственное строительство что-то сохранилось, и отношение простого народа, видимо, было получше, и единственный выживший сын не оказался такой никчёмностью, как Юрий Андреевич.
-
Интересный эпизод с Беляном и Любушей. Ну, Станислав недаром получил воспитание при агайском дворе, понимал, что только силой править не получится, иногда можно и нужно искать другие пути. А вот то, что правящий род должен быть только один, тут интересно получается. Один-то один, да только его, Станислава, род, а не Стемира. Судьба Ярослава к счастью, в этом мире, не столь незавидна, как в нашем. Но это другая история.
-
Большое спасибо, что прочли до конца, эрэа Ilona, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Хорошо, что узнаваемо! А то меня уже обвинили, будто бы сцена последнего сражения Стемира выглядит как в американских боевиках. Пришлось выискивать цитаты из исторических источников, чтобы доказать, что я ни в коей мере не выставляла его "супергероем".
Летопись тут местами чуть ли не дословно повторяется, как это можно не узнать? :)
Не все же, наверное, читали летопись.
Но, к счастью, американскими боевиками я не вдохновлялась отродясь.
А то здесь говорится, как будто Стемир с Луноликой, скажем, устроились с детьми в грозу под большим деревом или под камнепадом
Во-первых, такая непредусмотрительность для правителя сродни тому, чтобы в грозу под деревом устроиться. Я с этого начинала в теме, помнится: женился на Сварожской Волчице, думай о последствиях. Во-вторых, я человек циничный и очень сомневаюсь, что Лунолика дважды посмотрела бы на такого старика без княжеского титула, а Стемир стал бы распускать хвост перед вдовой сестрой боярина. Так что с убийцами-то всё ясно, их и обсуждать нечего, но кто выше вознесён, с того и спрос больше.
По непредусмотрительностью здесь обе стороны друг друга стоят. Любуша и компания тоже вряд ли мечтали быть казненными за убийство князя, однако же выставили себя преступниками на все Сварожьи Земли, так что все узнали, что это совершили именно они. Когда я еще в "Песни степей" упомянула убийство Стемира, один из читателей меня спросил (тоже однобоко образованный, не узнавший прототипов), почему его не догадались отравить. Пришлось ответить, что я тут не очень-то что от себя выдумала.
На жизнь мы смотрим несколько иначе; ладно, придется принять как должное. А брак Стемира с Луноликой был все-таки удачным. Там пара сцен с ними показана. Да и стариком он своим врагам в последнем бою явно не показался, так и в других отношениях еще мог неплохо сохраниться.
В целом, Стемиру повезло несколько больше, чем его историческому прототипу: и от его вклада в государственное строительство что-то сохранилось, и отношение простого народа, видимо, было получше, и единственный выживший сын не оказался такой никчёмностью, как Юрий Андреевич.
Насчет его сына есть мнение, что ему просто не повезло. В истории. Ну а у себя я написала о Ярославе "Песнь гор", там подробно рассказано о его дальнейшей судьбе.
Вклад в государственное строительство сохранился и в нашей истории - вся Владимиро-Суздальская земля. Его преемники, как-никак, продолжали начатый им курс. Прототип Стемира запомнился в истории одним из самых заметных исторических деятелей. А это немало, учитывая, что не был прямым прародителей последующего княжеского рода, и, значит, летописцам следующих поколений особенно незачем было о нем вспоминать.
Интересный эпизод с Беляном и Любушей. Ну, Станислав недаром получил воспитание при агайском дворе, понимал, что только силой править не получится, иногда можно и нужно искать другие пути. А вот то, что правящий род должен быть только один, тут интересно получается. Один-то один, да только его, Станислава, род, а не Стемира. Судьба Ярослава к счастью, в этом мире, не столь незавидна, как в нашем. Но это другая история.
Да, Белян прямо упрекает сестру. У него ведь от природы были и ум, и совесть, только сильной воли не нашлось. :'(
Станислав, конечно, сумеет действовать более благоразумно, чем старший брат. Может, и хорошо, что дальнейший княжеский род пошел от него.
Да, я же говорила: Стемир поплатился за изгнание братьев тем, что его собственный род был так же изгнан. Но все-таки, он жил не зря!
Спасибо вам за все! :-* :-* :-*
-
Получается, заговорщики от своего удавшегося предприятия получили главным образом моральное удовлетворение. Как-то недальновидно было с их стороны действовать столь нахраписто. Допускаю, что для Любуши главным было отомстить. Возможно, если бы ей была известна дальнейшая судьба, она поступила бы так же. Но остальные-то вроде бы хотели некие выгоды получить, нет? Или всё же сыграл свою роль страх разоблачения? Но всё равно о том, что же дальше, после гибели Стемира, выходит, не задумались. Что ж, и такие заговоры бывают.
А Стемира всё же жаль. Не худший князь в Сварожьих Землях. Интересно, предпринял бы он что-то против возможных заговорщиков, если бы те не поторопились ударить?
Насчет его сына есть мнение, что ему просто не повезло. В истории.
Встречала у автора одной из альтернативных версий истории предположение, что именно Юрий Андреевич известен нам в летописях под именем Чингисхана. Правда, с обоснованием этой версии у автора сложности, всё исключительно умозрительно.
Спасибо, эреа Артанис, за увлекательный рассказ. Надеюсь на новую встречу с Вашим творчеством.
-
По непредусмотрительностью здесь обе стороны друг друга стоят.
А правителями с претензиями на единоличные решения тоже обе стороны были?
Насчет его сына есть мнение, что ему просто не повезло.
В чём, интересно? Сорвать джек-пот и про*рать такую удачу, сотворив почти уникальный для того времени прецедент - это "не повезло"? По-моему, это иначе называется.
Вклад в государственное строительство сохранился и в нашей истории - вся Владимиро-Суздальская земля. Его преемники, как-никак, продолжали начатый им курс.
Орда обнулила всё начатое не только Андреем, но и Всеволодом в этой сфере. Потомкам Невского в Москве пришлось начать практически с нуля, и на первых порах - совсем не теми методами, которые использовали предшественники. А когда дорвались-таки до реализации мечты Андрея, то загубили династию и очень мало что хорошего принесли стране.
летописцам следующих поколений особенно незачем было о нем вспоминать
Это так себе аргумент. :) Князь Игорь вообще не имел отношения к новой династии и прославился крайне печальным образом. Но описание его сомнительных достижений в одном из списков выделено особым образом, а это уже пятнадцатый век, по-моему.
Встречала у автора одной из альтернативных версий истории предположение, что именно Юрий Андреевич известен нам в летописях под именем Чингисхана.
Ой! Не у Фоменко, случайно? Этот ещё и не то напишет. :D
-
Большое спасибо, эрэа Карса, эрэа Ilona! :-* :-* :-*
Получается, заговорщики от своего удавшегося предприятия получили главным образом моральное удовлетворение. Как-то недальновидно было с их стороны действовать столь нахраписто. Допускаю, что для Любуши главным было отомстить. Возможно, если бы ей была известна дальнейшая судьба, она поступила бы так же. Но остальные-то вроде бы хотели некие выгоды получить, нет? Или всё же сыграл свою роль страх разоблачения? Но всё равно о том, что же дальше, после гибели Стемира, выходит, не задумались. Что ж, и такие заговоры бывают.
А Стемира всё же жаль. Не худший князь в Сварожьих Землях. Интересно, предпринял бы он что-то против возможных заговорщиков, если бы те не поторопились ударить?
Ну, если бы я все это выдумала с нуля... А так, остается опять процитировать: "В жизни все не так, как на самом деле".
Не знаю, как они думали, и на что рассчитывали после того, как расправятся со Стемиром. Но что выставили себя злодеями перед всеми - факт. Словом, не одного Стемира надо бы осуждать здесь за непредусмотрительность.
Наверное, сыграл роль тот факт, что они отправились "промыслить о князе", крепко выпив для храбрости, и последующие дни не переставали пьянствовать со своими людьми. Алкоголь - он все-таки не лучшим образом влияет на мозги, как и на все остальное.
И страх разоблачения, разумеется! После казни Ярия они заторопились, боясь, что и до них доберутся. Да и по методам убийства (толпой идти против одного безоружного, добивать раненого, буквально изрубив на куски), чувствуется, что Стемира они боялись до поросячьего визга. А со страху человек много чего натворить может.
Любуша же еще и о будущем своего сына Ярослава не подумала. При живом отце он бы стал наследником, а так - превратился в изгоя. Разумеется, это вина Станислава, но начало положила маменька.
Мне тоже жаль Стемира. :'( Грехи, какие у него были, он искупил своей гибелью.
Если бы у него был повод их заподозрить, например, узнал бы, что они собираются тайно - наверняка бы принял меры. Но не успел.
Встречала у автора одной из альтернативных версий истории предпоqложение, что именно Юрий Андреевич известен нам в летописях под именем Чингисхана. Правда, с обоснованием этой версии у автора сложности, всё исключительно умозрительно.
Не надо мне для моих произведений подобных предположений! Вот мне - точно не надо.
Вы уже его высказывали. И я даже по-своему обыграла в "Песни гор":
"- Эх, Ярослав! Не думал я, что ты так легко попадешься под женский каблук! - с досадой протянул Наурз. - Зачем только ты нас завел в эту каменистую пустыню? Конечно, если бы ты стал царем в Карсадари, лучшего и помыслить было бы нельзя. Но до этого, как я понимаю, очень далеко. Уж лучше бы мы кочевали сейчас в степи, и никаких бед не знали. Со временем бы сговорились с другими кочевыми родами, собрали бы орду побольше. Тогда ты смог бы в будущем посчитаться со Станиславом и его родом за свое изгнание...
- Не нужно, - проворчал Ярослав, собираясь лечь спать. - Пусть Станислав правит на здоровье. Это все там, позади меня осталось. На родину я не вернусь. Мне не было бы счастья вдали от моей царицы, даже сделайся я великим князем.
- Ты говоришь это всерьез? - изумился Наурз.
- Более чем! - отрезал Ярослав и, завернувшись в плащ, лег на землю, повернувшись спиной к нежелательному собеседнику."
А Чингисхан и подобные великие разрушители - на мой взгляд, позор человечества. Лучше проиграть, ничего не добившись, чем быть им.
Спасибо, эреа Артанис, за увлекательный рассказ. Надеюсь на новую встречу с Вашим творчеством.
Вам огромное спасибо, что вдохновляли меня, что прочли все это от начала до конца, и правильно поняли! :)
По непредусмотрительностью здесь обе стороны друг друга стоят.
А правителями с претензиями на единоличные решения тоже обе стороны были?
Другая сторона тоже не с улицы пришла, а много лет крутилась во властных кругах. Могли бы и поучиться, как принимают государственные решения, а не только кормушку во власти видеть. Вот что они собирались делать после устранения Стемира? Какую политическую программу имели? Почему все свелось к анархии, к мятежу и разбою?
Ну ладно бы еще, Любуша (да и остальные) рассчитывали посадить на престол ее сына. Так ведь по сварожским законам о наследовании этого никак не получается, а в итоге только расчистили путь для Станислава и его рода.
Насчет его сына есть мнение, что ему просто не повезло.
В чём, интересно? Сорвать джек-пот и про*рать такую удачу, сотворив почти уникальный для того времени прецедент - это "не повезло"? По-моему, это иначе называется.
Ну, тут мы с Вами друг друга не поймем. Для Вас, кажется, неудача - хуже преступления. А я могу сочувствовать тем, чья жизнь сложилась не так, как им хотелось бы. Хоть некоторым и приписала лучшую судьбу. Но и те, кому не приписывала ее, все равно мне зачастую бывают симпатичны.
Ближе к весне я надеюсь взяться за произведение про род литтских князей, главным героем взять Радвиласа, эпизодически появлявшегося в "То, что всегда с тобой". Вот там, я надеюсь, будет герой в Вашем духе: действовал успешно, сильно расширил свои владения, сделался одним из самых влиятельных правителей своего времени, при этом прожил 80 лет и умер в своей постели, передав власть любимому сыну. Правда, Медведицу захватить не смог, да и выбор наследника весьма сомнительный. Но, главное - при своей жизни не знал сокрушительных ошибок. Надеюсь, Вам понравится.
Вклад в государственное строительство сохранился и в нашей истории - вся Владимиро-Суздальская земля. Его преемники, как-никак, продолжали начатый им курс.
Орда обнулила всё начатое не только Андреем, но и Всеволодом в этой сфере. Потомкам Невского в Москве пришлось начать практически с нуля, и на первых порах - совсем не теми методами, которые использовали предшественники. А когда дорвались-таки до реализации мечты Андрея, то загубили династию и очень мало что хорошего принесли стране.
А как там вообще уцелели и смогли заново подняться княжества, если южные края ("Исконные Земли") в те же годы и на много веков стали ничейным и спорным "Диким полем"? Пришлось начинать заново - но нашлось же и кому начать, и где начать! Было бы так без начинаний Андрея, если бы все продолжали ориентироваться только на южные земли? Что-то я сомневаюсь!
В лучшем случае, вся центральная Россия была бы сейчас провинцией Украины. Трудно представить такую возможность, но это вполне реально, если бы столицей всегда оставался Киев. В худшем случае - даже и не Украины. Она и сама-то надолго потеряла самостоятельность, и смогла снова подняться, как государственная единица, благодаря помощи России. Собравшейся вокруг Москвы и северо-восточных земель. То есть, центра влияния, некогда намеченного Андреем Боголюбским, и продолженного следующими поколениями правителей. А если бы не он, мы могли бы навсегда остаться в составе Польши или Литвы, а может, еще кого.
летописцам следующих поколений особенно незачем было о нем вспоминать
Это так себе аргумент. :) Князь Игорь вообще не имел отношения к новой династии и прославился крайне печальным образом. Но описание его сомнительных достижений в одном из списков выделено особым образом, а это уже пятнадцатый век, по-моему.
Игоря из "Слова...", прототип моего Радомира, помнят даже не столько за проигранную войну саму по себе (обычный пограничный конфликт, каких было много, трагедия лишь для тех, кто был в него втянут, а за давностью веков и вовсе давно забылось бы), если бы не "Слово..." как таковое. Такой памятник поэзии - совсем не то, что пара строчек в летописи, он цепляет и волнует, как любое художественное произведение, воздействующее на эмоции.
Но Андрея Боголюбского помнят все же главным образом за его государственную деятельность, поэтому аналогия не совсем верна.
Спасибо Вам за все! :) Если пожелаете - у меня есть еще множество произведений, о Сварожьих Землях, и не только о них. :) Буду рада, если почитаете еще и другие. ;)
-
Другая сторона тоже не с улицы пришла
Повторяю: другая сторона не была правителями, стремящимся единолично рулить, и не стремилась к этому.
Для Вас, кажется, неудача - хуже преступления.
Пардон? :o Сделать очень хорошую в таком положении партию и настолько не оправдать ожиданий жены, чтобы она тебя выкинула, как нашкодившего пса - это "неудача"? По-моему, это тоже называется иначе.
А как там вообще уцелели и смогли заново подняться княжества, если южные края ("Исконные Земли") в те же годы и на много веков стали ничейным и спорным "Диким полем"?
Почему монголы в том регионе не порезвились так, как в южной части Руси, не знаю, врать не буду. Но уж крохотная Москва им на тот момент совершенно не упала. Брать там ещё нечего было.
Игоря из "Слова...", прототип моего Радомира, помнят даже не столько за проигранную войну саму по себе (обычный пограничный конфликт, каких было много, трагедия лишь для тех, кто был в него втянут, а за давностью веков и вовсе давно забылось бы), если бы не "Слово..." как таковое.
СПИ в четырнадцатом-пятнадцатом веке было известно, это факт. Но не факт, что именно из-за этого летописный рассказ о походе за Донец был особым образом выделен при копировании в то время.
Андрея Боголюбского помнят все же главным образом за его государственную деятельность
Скорее за то, что церковь из него святого сделала. А на мой взгляд, дельная часть его наследия - это Покров на Нерли и Успенский собор.
-
Встречала у автора одной из альтернативных версий истории предположение, что именно Юрий Андреевич известен нам в летописях под именем Чингисхана.
Ой! Не у Фоменко, случайно? Этот ещё и не то напишет. :D
Нет, не у Фоменко. Автор некий Максимов. Полёт фантазии там безграничный. Впрочем, у того же автора есть небезынтересная работа о населении Русской равнины в докиевские времена и о том, какого рода-племени летописные русы.
-
Другая сторона тоже не с улицы пришла
Повторяю: другая сторона не была правителями, стремящимся единолично рулить, и не стремилась к этому.
А при чём здесь это? По-Вашему, правитель, "стремящийся единолично рулить", должен быть истреблён как бешеный пёс, и тут все средства хороши? Стемир, в общем-то, сделал немало помимо стремления к самодержавию.
Для Вас, кажется, неудача - хуже преступления.
Пардон? :o Сделать очень хорошую в таком положении партию и настолько не оправдать ожиданий жены, чтобы она тебя выкинула, как нашкодившего пса - это "неудача"? По-моему, это тоже называется иначе.
А жена не должна оправдывать ожиданий мужа? В семейных неурядицах тут вина как минимум обоюдная. А по мне, так Любуша свою семейную жизнь разрушала своими руками и последовательно. Хотя и не намеренно.
А как там вообще уцелели и смогли заново подняться княжества, если южные края ("Исконные Земли") в те же годы и на много веков стали ничейным и спорным "Диким полем"?
Почему монголы в том регионе не порезвились так, как в южной части Руси, не знаю, врать не буду. Но уж крохотная Москва им на тот момент совершенно не упала. Брать там ещё нечего было.
Так или иначе, но Северо-Восточная Русь более-менее сохранилась во времена ордынского нашествия, и новый подъём начался оттуда.
Игоря из "Слова...", прототип моего Радомира, помнят даже не столько за проигранную войну саму по себе (обычный пограничный конфликт, каких было много, трагедия лишь для тех, кто был в него втянут, а за давностью веков и вовсе давно забылось бы), если бы не "Слово..." как таковое.
СПИ в четырнадцатом-пятнадцатом веке было известно, это факт. Но не факт, что именно из-за этого летописный рассказ о походе за Донец был особым образом выделен при копировании в то время.
Не факт. Но не факт и то, что СПИ не сыграло в этом никакой роли.
Андрея Боголюбского помнят все же главным образом за его государственную деятельность
Скорее за то, что церковь из него святого сделала. А на мой взгляд, дельная часть его наследия - это Покров на Нерли и Успенский собор.
Ну, он не единственный из князей удостоился причисления к лику святых. И для возвышения Северо-Восточной Руси он сделал всё же немало. Соборы всё же появились в рамках этой деятельности.
-
Другая сторона тоже не с улицы пришла
Повторяю: другая сторона не была правителями, стремящимся единолично рулить, и не стремилась к этому.
Правитель - тоже человек, тоже способен ошибаться. Княжеская корона не превращает его автоматически в высшее существо, не знающее сомнений. И уж тем более - не включает возможности читать мысли, тем паче вражеские.
А к чему заговорщики стремились, помимо убийства князя, вообще трудно понять, судя по их деятельности. Но заработали себе на казнь.
Для Вас, кажется, неудача - хуже преступления.
Пардон? :o Сделать очень хорошую в таком положении партию и настолько не оправдать ожиданий жены, чтобы она тебя выкинула, как нашкодившего пса - это "неудача"? По-моему, это тоже называется иначе.
Если эта жена изначально любила другого мужчину, и была твердо настроена соединиться с ним, а нежеланный муж ей мешал - что он мог делать? Совершить государственный переворот? В чужой стране, где он пришлый, и где большая часть войск подчинялись заведомо не ему?
У себя в "Песни гор" я смогла сделать так, чтобы Ярослав оказал Леоне важные услуги на войне и в правлении, чтобы она не только была ему благодарна, но и смогла поглядеть как на мужчину. Но там я накрутила таких событий, что в нашем мире точно не были возможны. Из всего Сварожского Цикла, "Песнь гор", пожалуй, наиболее фэнтезийная. Если хотите, прочитайте, пожалуйста. ;)
https://ficbook.net/readfic/9146731
А как там вообще уцелели и смогли заново подняться княжества, если южные края ("Исконные Земли") в те же годы и на много веков стали ничейным и спорным "Диким полем"?
Почему монголы в том регионе не порезвились так, как в южной части Руси, не знаю, врать не буду. Но уж крохотная Москва им на тот момент совершенно не упала. Брать там ещё нечего было.
Почему это не порезвились? Захватили тогда Москву и сожгли дотла. Там же, в Москве, попал в плен к монголам младший сын князя Юрия Всеволодовича, Владимир, а его войско было истреблено. Видимо, все же, было что там защищать, если княжеского сына туда послали?
Игоря из "Слова...", прототип моего Радомира, помнят даже не столько за проигранную войну саму по себе (обычный пограничный конфликт, каких было много, трагедия лишь для тех, кто был в него втянут, а за давностью веков и вовсе давно забылось бы), если бы не "Слово..." как таковое.
СПИ в четырнадцатом-пятнадцатом веке было известно, это факт. Но не факт, что именно из-за этого летописный рассказ о походе за Донец был особым образом выделен при копировании в то время.
А за что еще помнят Игоря? О других поступках в его жизни вспоминают гораздо реже, разве что кому вздумается изучить его биографию более пристально.
Андрея Боголюбского помнят все же главным образом за его государственную деятельность
Скорее за то, что церковь из него святого сделала. А на мой взгляд, дельная часть его наследия - это Покров на Нерли и Успенский собор.
Ой, вряд ли за это! В отличие от Александра Невского, на его "святости" редко кто акцентирует внимание. По крайней мере, в книгах, что научных, что художественных. Да и не все же пишут сугубо с точки зрения Церкви. Зато о том, что характер у него был далеко не простой, и множество неоднозначных решений - сохранили в истории.
А соборы тоже не сами по себе возникли. Чтобы понадобился собор, нужно, чтобы вокруг жило население, которое придет им любоваться, чтобы были люди, способные оценить. Наконец, каменное строительство совсем недешево, для этого государство, что может себе такое позволить, должно находиться на подъеме. Кому бы понадобились соборы, если бы вокруг жили одни медведи?
Мне не так-то просто было представить, что должно быть вместо соборов в Сварожской альтернативе. И как оно должно выглядеть, чтобы размах был не меньше.
А жена не должна оправдывать ожиданий мужа? В семейных неурядицах тут вина как минимум обоюдная. А по мне, так Любуша свою семейную жизнь разрушала своими руками и последовательно. Хотя и не намеренно.
Нет, здесь речь идет о Ярославе и Леоне. То есть, об их исторических прототипах (своим героям я, авторским произволом, приписала лучшую судьбу).
Еще раз благодарю Вас за поддержку и за понимание! :-*
-
А при чём здесь это?
При том, что такие претензии надо подкреплять соответствующими умениями и навыками. А правителя, возомнившего, что все вокруг его холопы, действительно надо устранять пораньше. Жаль, Руси второй раз так не повезло.
А по мне, так Любуша свою семейную жизнь разрушала своими руками и последовательно.
Вы потеряли нить разговора: речь шла о реальной истории и о следующем поколении. Царица Тамара первого мужа, сына Боголюбского, выкинула, как шелудивого пса. И правильно сделала, даже если в грузинских хрониках только половина правды о его поведении. Товарищ явно куролесил очень зачётно.
Так или иначе, но Северо-Восточная Русь более-менее сохранилась во времена ордынского нашествия, и новый подъём начался оттуда.
Только заслуг Боголюбского да и его младшего брата в этом - в лучшем случае сколько-то десятых. Возрождение пошло из занюханной дыры, которая завоевателям была неинтересна. Заслуга Даниила Александровича и его потомков, что смогли найти нужные для тех условий методы и сделать из дыры великий город.
Правитель - тоже человек, тоже способен ошибаться. Княжеская корона не превращает его автоматически в высшее существо, не знающее сомнений.
С "не знаю сомнений" у вас как раз всё в порядке. :) Вы имели в виду ошибок, наверное. Да, любому правителю следует помнить, что errare humanum est. И когда ошибки начинают сходить с рук, это очень печально.
Если эта жена изначально любила другого мужчину, и была твердо настроена соединиться с ним, а нежеланный муж ей мешал - что он мог делать?
См. выше. Вытащили же его ради каких-то соображений из того богом забытого угла, где он жил до свадьбы без всяких перспектив. И поначалу он даже полезен был - что мешало продолжать в том же духе. А после изгнания пытался пакостить. Успеха добился умеренного. И откуда дровишки про неземную любовь Тамары к Сослану?
Почему это не порезвились?
Я сказала "так не порезвились". Киев под татарами потом был очень плотно, в отличие от Москвы.
А за что еще помнят Игоря?
Да других громких эпизодов в его биографии не было. Но доказать или опровергнуть связь между СПИ и выделением рассказа о том походе невозможно.
Ой, вряд ли за это! В отличие от Александра Невского, на его "святости" редко кто акцентирует внимание.
Любой ознакомительный материал начинается с титулования его как святого. И пишут, что Грозный его выделял ещё до общецерковного прославления.
А соборы тоже не сами по себе возникли. Чтобы понадобился собор, нужно, чтобы вокруг жило население, которое придет им любоваться, чтобы были люди, способные оценить.
Конечно, не сами по себе - это надстройка, которая требует соответствующей базы. В первую очередь экономической. А ещё в виде понтов правителя. :D Ну и Боголюбскому повезло с эпохой, которая была несправедлива к творцам. Многие ли с ходу вспомнят, кто был заказчиком Сикстинской капеллы? Строители Покрова на Нерли были не меньше достойны славы, чем Микеланджело, но увы.
-
Я уже не вижу смысла во всех этих спорах. Я свое произведение написала. Если бы знала, что читатели настолько не поймут - может быть, не смогла бы этого сделать.
Надеюсь, что хоть кто-то понял правильно, что я о своих героях хотела рассказать.
Спасибо вам за все! :-* :-* :-*
-
Спасибо, эрэа Артанис. Я как-то раньше не обращала внимания на этого персонажа, а теперь вижу, зря не обращала. Очень интересный товарищ.
Хотя, один раз, в детстве, глаз всё же зацепился. Как-то, я читала учебник, ничего, вроде, особо интересного: очередные заговорщики идут кого-то убивать. И вдруг: "и после долгого боя..." И я, такая, думаю: ого 8) Даже жалко стало, что, в итоге, убили. Хотя, конечно, если бы не удалось, то этот эпизод и в учебник бы не попал.
Но как же это всё-таки печально: твой друг детства на тебя покушается, ты его казнишь, потом другие заговорщики, которым тоже доверял... :( Хорошо, что я не князь.
Мог ли Стемир избежать заговора? На первый взгляд, убили потому, что правил слишком жёстко. Но будешь править мягко, скажут: слабый. И недовольные всё равно найдутся. Невозможно править людьми и никого не обидеть :(
-
/*Оффтопично*/ И вот теперь до меня, наконец, дошло, что тот, кого официальная история называет фараоном Аменемхетом I, на самом деле был Андреем Боголюбским. Пришел к власти в обстановке внутренних войн, правил без малого тридцать лет, совершил множество завоевательных походов, централизовал государство, погиб примерно в шестьдесят три года в результате дворцового заговора ночью, в своей опочивальне, несмотря на отчаянную самооборону.
Возьмите меня в Фоменки...
-
Большое спасибо, эрэа katarsis, эр фок Гюнце!
Спасибо, эрэа Артанис. Я как-то раньше не обращала внимания на этого персонажа, а теперь вижу, зря не обращала. Очень интересный товарищ.
В "Песни степей" показала Стемира Сильного эпизодически, а теперь вот решила ему и самостоятельное произведение посвятить. Хоть я себе в герои выбираю далеко не всегда ключевых исторических персонажей. Но он и в качестве персонажа сохраняет свой прижизненный характер: раз мелькнув на сцене, требует для себя ключевой роли, его назад уже не задвинешь.
Интересный, это точно! 8)
Хотя, один раз, в детстве, глаз всё же зацепился. Как-то, я читала учебник, ничего, вроде, особо интересного: очередные заговорщики идут кого-то убивать. И вдруг: "и после долгого боя..." И я, такая, думаю: ого 8) Даже жалко стало, что, в итоге, убили. Хотя, конечно, если бы не удалось, то этот эпизод и в учебник бы не попал.
Ну, я-то не учебниками руководствуюсь при написании своих произведений. Мне сперва нужно создать (то есть, чтобы для меня создали) привлекательный образ героя, его личность и эпоху, что захотелось бы написать. А в "учебниках" и научно-популярных изданиях я уже потом ищу информацию.
Хорошо, что Вы, по крайней мере, знаете, что к чему. А то, если не знать, могут и в подражании американским боевикам обвинить.
Но вообще, последний бой Стемира с заговорщиками - это что-то! 8) :'( Итог, наверное, не мог быть другим. Но по уровню неравенства сил здесь меркнут и битва графа де Бюсси с наемными убийцами у Дюма в "Графине де Монсоро", и Винная Улица в книге уважаемой хозяйки этого форума. В этих случаях, по крайней мере, жертвами были молодые вооруженные люди. Стемиру, в соответствии с историческим прототипам, и вооружиться не дали возможности. И даже "Троя" Ирины Измайловой, с ее Ахиллами, Гекторами, Неоптолемами, в одиночку справляющимися с десятками противников - далеко не то, ибо она-то уж точно на голливудский боевик смахивает, и им, наверное, всех побеждать было не так уж трудно (ну, и значительно моложе они, опять же, в рамках книг).
Однако, заговорщиков я не понимаю: о чём они думали? Что их за убийство не казнят? ??? Странные люди. Да, я понимаю, что вы ничего не придумывали, а они такими и были, но от этого только в большем удивлении: как можно НАСТОЛЬКО ни о чём не думать?
Ну, тут уж что есть то есть. Факт остается фактом: предусмотрительности им хватило ровно настолько, чтобы меч украсть из спальни Стемира. А что дальше будет, кажется, никто особо не задумывался. Не умеют задумываться об отдаленных последствиях своих поступках, дальше, чем на шаг вперед. Любуша вот даже о будущем своего сына не задумалась (а могла бы: ведь со сварожской системой наследования, он все теряет после смерти отца).
Могу только предположить, что они торопились после казни Ярия, боясь, что Стемир и до них доберется. Решили сыграть на опережение, пошли напролом.
Если бы мне нужно было придумывать историю с нуля, я бы такого сюжета не взяла, никто же не поверит. Но " в жизни все не так как на самом деле" (который раз уже эти слова вспоминаются).
Но как же это всё-таки печально: твой друг детства на тебя покушается, ты его казнишь, потом другие заговорщики, которым тоже доверял... :( Хорошо, что я не князь.
Это, конечно, печально. :'( Еще и собственная жена в заговорщиках, не только друзья.
Я много думала над их мотиввами, мысленно прорабатывала внутреннюю эволюцию как самого Стемира, так и Ярия, Беляна, Любуши. Пыталась понять, что заставило их пойти против князя, с которым выросли в детстве. Ведь не только он, но и они были изначально к нему привязаны, доверяли. Как могла, попыталась домыслить их мотивы (у каждого из семейства Вепровичей - свои). Беляна, например, просто жаль, в итоге. Он бы сам по себе, если бы не брат и сестра, к заговору бы никогда не присоединился. Но долг крови требует этого от него.
Не у всех и князей такое окружение было, к счастью. Далеко не у всех. Скажем, Дмитрий Донской казнил одного только Ивана Вельяминова (своего двоюродного брата). Зато о других боярах он же сам говорил перед смертью: "Вы не слугами мне были, а князьями в земле моей". Именно от его времен известно наиболее количество ярких, известных личностей среди бояр, которые сделали для победы над Ордой не меньше, чем сам князь. Ну, и жена у него была не чета Любуше, что говорить.
Мог ли Стемир избежать заговора? На первый взгляд, убили потому, что правил слишком жёстко. Но будешь править мягко, скажут: слабый. И недовольные всё равно найдутся. Невозможно править людьми и никого не обидеть :(
По тем временам - может быть, казалось, что и жестко. По сравнению с некоторыми последующими правителями, которых знает наша история - ему до них далеко. У него и возможностей таких не было. Вон как с Лучезаром вышло - Стемир решил, что может ему приказывать, а тот его послам обрезал бороды (исторический факт то и другое). Де-юре подчиненные, как великого князя, на деле вполне независимы, и не намного слабее него, одним окриком из столицы ничего не сделаешь. Или с казнью Ярия: Стемир только одного боярина казнил, всего лишь одного - и его за это самого убили. Жизнь за жизнь разменяли, на равных! А некоторые из последующих правителей в нашей истории (в МИФе таких, надеюсь, поменьше будет) станут казнить людей десятками, сотнями - и это только знатных, а простые вообще в счет не будут идти. И ничего, все будут сидеть как мыши, все стерпят как миленькие. Наверное, в последующие века люди сделаются слабее.
/*Оффтопично*/ И вот теперь до меня, наконец, дошло, что тот, кого официальная история называет фараоном Аменемхетом I, на самом деле был Андреем Боголюбским. Пришел к власти в обстановке внутренних войн, правил без малого тридцать лет, совершил множество завоевательных походов, централизовал государство, погиб примерно в шестьдесят три года в результате дворцового заговора ночью, в своей опочивальне, несмотря на отчаянную самооборону.
Возьмите меня в Фоменки...
Ого! :o
Залогиньтесь тогда, как положено, не-товарищ Фоменко!
Я тоже чисто теоретически много чего могла бы вместо своего Сварожского Цикла изобрести. Особенно Александру Невскому доставалось. Если он до сих пор мне в кошмарах не снится - значит, правда святой. Вроде того, например, что под его именем на самом деле действовали два человека. Причем один из них - женщина, а если быть точнее - его собственная жена, насчет имени которой исторические источники пишут по-разному: то ли Васса, то ли Александра. Можно же такое разночтение объяснить тем, что она взяла в какой-то момент имя своего супруга, который на самом деле умер гораздо раньше, лет так на 12 раньше, чем принято считать. То есть, со шведами и немцами в юности сражался действительно Александр Невский, тут все в порядке, а вот когда он превращается как по мановению волшебной палочки из отважного воина в услужливого дипломата, способного договориться с Ордой и не пытающегося решить с ней дело военной силой (как хотели сперва его братья, а затем сын в Новогороде), - это уже другой человек. Дипломатичность, готовность поступиться своей гордостью - это же качества скорее сильной и мудрой женщины, чем боевого героя. Добавим, что в те времена была уже одна княгиня, правившая своим уделом от имени малолетних сыновей, сумевшая переломить свою гордость и платить дань Орде. Мария Ростовская, у которой монголы убили сперва мужа, а затем и отца. А она поняла, что Орда - это всерьез и надолго, и надо с ней ладить, потому что другого выхода нет. Лично туда ездила несколько раз, с самим Батыем договаривалась, впоследствии согласилась своего младшего сына Глеба женить на монголке. Так почему не быть в те же времена и другой подобной женщине - нашей гипотетической Вассе-Александре?
И момент, когда ее муж мог умереть, а она занять его место, действительно был: известно, что ее муж, князь Александр был тяжело болен, однако выжил... Или нет? И она одна осталась править княжеством и оберегать свои владения как умела - не военной силой, о которой впоследствии и речи-то не заходит, а дипломатией?
Да и как ей, в то время еще молодой и наверняка привлекательной женщине, удалось бы договориться с монгольскими ханами, в таком случае, вопрос открытый.
Вот, можно при желании и такое выдумать.
Однако написала я все-таки "Северную легенду", где большая часть событий соответствуют реальной истории на 99%. Потому что я пишу из уважения к своим героям и их историческим прототипам, а не для того, чтобы собственным остроумием блеснуть.