Официальный форум Веры Камши
Клуб любителей всяческих искусств => Мед поэзии => Тема начата: passer-by от 22 Сен, 2018, 09:47:46
-
Совершенно случайно я обнаружила на просторах Интернета давнишнего форумчанина, который не появляется на форуме где-то уже около 6 лет. Здесь у него остались в дебрях старого форума замечательные рассказы-притчи, а также мои любимые стихи «Цирцея», которые я уже показала. Его рассказы – непохожи, своеобразны, заставляют подумать, их сравнить не с чем. И, как выяснилось, у него в заначке есть ещё кое-что прикопленное. Вот я и решила извлечь из недр эти его старые рассказы, которые не просто читаются, но ещё и зовут к размышлениям. Но буду выкладывать неспешно, не всё сразу «кучкой», потому что, если кому-то это будет интересно, то читать надобно тоже не спеша, есть над чем подумать ( я и сама хочу подумать, потому что спустя 6 лет мои размышления изменились :) ).
А потом, надеюсь, доберусь и к новым его рассказам-зарисовкам.
_______________________________________________________
tigris
У КРАЯ РАЯ
Пустыня. Осколок первый
Пить… Все сокровища мира за несколько глотков воды. Все, что у меня есть и когда-нибудь будет. Нет, о воде думать нельзя, иначе эта мысль может свести с ума. Нужно идти, пока солнце не покажется над горизонтом и не взлетит в зенит, сжигая своим губительным светом все живое. Но как заставить себя не думать, когда мысли сами собой возвращаются к воде? Как же хочется пить. Жадно глотать потрескавшимися губами целительную влагу или наслаждаться каждым глотком, катая капли на языке…
Пересохшая глотка скрипит наждачной бумагой. Нет, не думать – идти. Нужно обязательно найти какое-нибудь укрытие, иначе солнце убьет меня уже сегодня. Ноги отказываются подчиняться. Если не останется сил, я буду ползти, но не сдамся на милость губительному Небесному Всаднику.
Третий день без воды. Вчера удалось наткнуться на кладку яиц страуса-пилигрима - единственной птицы, умудрившейся приспособиться к жизни в этом аду. Одно из них на радостях выпил на месте, подолгу смакуя каждый глоток, будто это - нектар и амброзия в одной, так сказать, скорлупе. Еще один так и нерожденный птенец (прими птичий бог их всех в свои горние выси!) составил шикарный ужин. Хотя по времени правильней было бы назвать эту импровизированную трапезу завтраком, но кто в наше время путешествует по пустыне днем?.. Впрочем, есть еще более точная формулировка: кто в наше время путешествует по пустыне? Точка. Невольная усмешка аукнулась саднящей болью и без того потрескавшихся губ.
Пустыня. Осколок второй
Песок, песок, песок. Это место сплошь и целиком состояло из одного песка. Владыка сущего изрядно нахалтурил в своем творении, включив в него лишь три основных компонента – песок, солнце и ветер. Одна радость – солнце жарило не круглые сутки, а ветер, лениво перекатывающий песчаные волны, не ярил и в малую часть своей силы. Песчаные волны… Волны… Вода… Нет, не думать, не вспоминать, идти вперед. А о чем тогда поразмыслить в этом поистине забытом и проклятом месте? О третьем компоненте опостылевшего за безумный переход ландшафта? Впрочем, песок был всегда и избавиться от него было невозможно. Любой, на самый привередливый вкус – солончаки, охваченные корочкой, будто легкой изморозью, застеленные горькой пылью; сбитый в голыши, подобные гальке на морском берегу (прочь мысли о воде, пусть даже и соленой, которую пить - все равно, что заранее счеты с жизнью сводить); белый, который нужно обходить дальней стороной, - зыбуны там, страшная гибель для живого существа, песчаные топи, не отдающие свою добычу до Последнего Дня; желтый – бесконечные барханы сыпучих гребней… Вы никогда не бывали в пустыне? И не надо, не торопитесь искать свою смерть.
Пустыня. Осколок третий
Умирать легко, что бы вам не говорили высоколобые умники, возомнившие себя всезнайками. Это жить тяжело, а умирать!.. Упасть на песок, закрыть глаза и ждать наступления дня – вот и все. Никуда не нужно идти, натирая кровавые мозоли, не нужно искать укрытия от свихнувшегося солнца, просто лежать, слушать, как ветер перекатывает мириады песчинок, и ждать. Сложно? Ничуть. Но поверьте мне на слово, просто поверьте, не требуйте приводить доказательств: в мире (даже таком, каким он стал теперь) есть огромное количество мест, где умереть можно намного более комфортно. Впрочем, можете проверить сами – я вас предупреждал…
Пустыня – неподходящий край не только для жизни, она и для смерти очень паскудна. Если вам повезет уберечься от испепеляющего солнца и не сдохнуть без достаточного количества воды, то выродки в покое уж точно не оставят. Вы хотите умереть на потеху выродкам? Сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Именно из-за них мне пришлось лезть в эту адскую сковородку! Из-за них закончилась вода! Из-за них я вынужден петлять, как заяц, вместо того, чтобы… Но об этом тс-с-с! Никто не должен знать. И вообще - меня здесь нет. Вам показалось. Это мираж, не более. Пустыня ветром нашептала. Солнцем голову напекло. Сами посудите, что благоразумному человеку делать в этом непригодном для жизни месте? Помните ведь: здесь - солнце, песок, выродки… А меня там нет. Нет и не было никогда…
Пустыня. Осколок четвёртый
Шаг, другой и еще один. И еще, еще, еще… Считать их, что ли, начать, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о воде?! И на какой по счету сотне я собьюсь? Шаг, другой и еще один…
Скоро начнет светать. Нужно быстрее искать укрытие – солнце здесь взлетает над горизонтом так стремительно, будто им выстрелили из катапульты. А потом зависает часов на четырнадцать практически в зените, зорко высматривая со своей наблюдательной вышки, кого бы приложить на этот раз солнечной кувалдой по макушке. Шаг, другой и еще один…
Два дня до цели. Не так уж и много – пройдено в два раза больше. Но и эти два дня нужно еще прожить. Вернее, выжить. Здесь расслабляться нельзя. Проигравший заплатит жизнью. Сурово, но справедливо.
Интересно, сколько шагов до вершины этого бархана, тридцать два или тридцать три?.. Скоро узнаю, если не скачусь обратно - предательские струйки песка так и норовят утащить за собой. И чем выше ты оказываешься, тем настойчивей становятся их попытки. Будто играешь в «Царя горы» с невидимым противником. И приятного в этом мало. Шаг, другой и еще один…
Нужно немного отдышаться. Мне бы сейчас пару глотков воды, я б на этот бархан бегом взобрался. Стоп, прочь мысли о воде, иначе снова начну бредить ей. Не думай про белых обезьян. Старая шутка, пришедшая еще с тех времен, когда мир был нормальным. У меня вместо обезьян вода – как не пытаюсь гнать от себя крамольные мысли, они все равно возвращаются.
Пустыня. Осколок пятый
А ведь такой простой расклад был, что проще, казалось бы, некуда. Все рассчитано и просчитано не раз и не два. Да и проверено неоднократно – лично приходилось пересекать эту адскую сковородку. Пусть и не одному, в данном случае это роли не играет.
Вот только теперь в пустыне мне нужно было превратиться практически в невидимку, потому что для всех я сейчас направляюсь с караваном в Батоку, в гости к эмиру Кайрушу Великолепному. Наш обожаемый эмир приглашал своего друга и брата Рельме на торжества по поводу помолвки своего второго сына. Какое счастье, что у этого индюка дочерей нет! Мне-то, понятное дело, родство со столь важной особой не грозит, а вот Рельме я бы не позавидовал – Кайруш мог узлом завязался, чтобы такую партию для своей дочурки организовать. Эмир, одним словом!..
Никогда не понимал стремления этого идиота к звучным титулам. И дело даже не в том, что в наших краях никто никогда себя так не именовал. Ну какой из него эмир, скажите мне, на радость? Из всех подвигов – только защита окрестных деревень да десятка-другого захудалых городишек от эпизодических набегов выродков.
Когда же те двинулись на Батоку более серьезной силой, разогнать их, а потом еще и хорошенько зачистить окрестности горе-эмир сумел только с нашей помощью. Ну а то, что эти твари оказались на его землях не сами по себе, павлину знать не обязательно. Для него тот набег был и останется обычным набегом дикарей и фанатиков. Выродки, они ведь такие - налетят, пожгут все, и пока не заставишь собственной кровью умыться, не уйдут. Вот только никто не мешает эту ситуацию себе во благо обратить. Если знаешь как, конечно. Мы знали. Поэтому и сливок с нее сняли даже больше, чем рассчитывали. Одно право беспрепятственного передвижения наших торговцев по всей территории, подвластной (прости меня небо!) эмиру, дорогого стоило. Досматривали наш товар, понятное дело, более пристально, чем у местных купчин, но что опытному человеку досмотр? Где-то ручку позолотил, где-то с начальником таможни нашел общий язык, мало ли способов обойти преграду? А самое главное, теперь у нас никогда не болела голова по поводу сбора информации – «купцы» из моего ведомства справлялись идеально.
Пустыня. Осколок шестой
Так вот, весь мой план мог полететь захудалой кляче под хвост уже в тот самый миг, когда я обнаружил колодец. Вернее, то, что от него осталось. Камни кладки были выворочены и раскиданы неподалеку. Сам колодец засыпан песком. Вместо воды – жалкая лужа грязи. И апофеозом – шест с насаженной тряпичной головой. Разноцветные ленточки вместо волос, глазки-пуговки, ухмыляющийся рот, шитый крестиком. Глиняные свистульки, вплетенные в ленты, издавали мерзкие шипящие звуки. Так что опознать виновника погрома особого труда не составляло - визитная карточка не давала права усомниться. Выродки. Скопище тварей, которое в абсолютном большинстве своем состоит из дикарей. А ведь их недалекие предки были обычными людьми! Как же так получилось, что за столь короткий для истории срок, прошедший после Войны Ангелов, их дети почти полностью утратили человеческий облик?!
Предположительно, они были здесь за день до меня – солнце почти успело иссушить все следы того, что раньше было колодцем. Получается, мне хоть чуть-чуть повезло - сумел удачно с выродками разминуться.
Я прекрасно понимал, что без воды шансов выжить было ничтожно мало. Природная аксиома, с какой не поспоришь. Но и отказаться от попытки продолжить переход права я не имел. Поэтому и рискнул. Все еще надеюсь, не напрасно…
Вот что странно: как-то раньше выродки не жаловали своим вниманием пустыню, где ни пограбить, ни пожечь в волю. Какого рожна они сунулись теперь, мне предстоит выяснить, когда вернусь домой. Или все-таки, если вернусь?.. Нет, именно «когда»! Я упрямый, а небо любит упрямцев.
А сейчас предстояло одолеть этот чертов бархан. И выжить. Но это уже - задача максимум.
Пустыня. Осколок седьмой
…Оказалось, тридцать один. Тридцать один, говорю, шаг был до вершины – не угадал я малость.
Оглядываюсь назад. Еще совсем недавно цепочка моих шагов нарушала унылый вид песчаного ада. Теперь ее не было - ветер будто гигантской расческой прошелся. Словно стирал всю память обо мне с чистого листа пустыни. А впереди, как напоминание о бессмысленности моей затеи, вырастают запятые барханов. И ни конца им, ни края. Попробуй сосчитай – во век не справишься. Гряда за грядой – запятые, запятые, запятые…
Будто предначертано кем-то свыше – пройди сквозь запятые и поставь точку. Вот только не совсем понятно, на чем: на пустыне или на жизни в целом.
Стоп! Что это?! Там, чуть левее, что за холмик такой? Откуда он здесь?! В пустыне ведь все довольно просто и аскетично, в ней нет и не может быть места чему-то постороннему. Здесь правят солнце и ветер. Они ревнивы и не потерпят ничего чуждого в своем краю. Вот барханы, эти застывшие волны безбрежного песчаного моря. Несколько десятков шагов на каждый, знай успевай отсчитывать, коли желание есть. Вверх-вниз, вверх-вниз. Вот небо с близкими глазами равнодушных звезд. Вот ветер. А этот холм… Этот холм явно не вписывался в общую картину.
Я еще сам не успел осмыслить до конца, что же это. Не успел, но уже оказался рядом. Мне должно повезти, по другому и быть не может! Должно, должно, должно! Руки торопливо отбрасывают песок, очищая верхушку. Я все еще боюсь поверить удаче, все еще боюсь спугнуть ее. Нет, только не теперь, только не сейчас, не может она так злобно пошутить!
На смену песку приходит глина. Опаленная солнцем, затвердевшая, похожая на камень. Замысловатые узоры трещин прочертили поверхность. Стук отзывается гулким эхом из-под земли. Так и есть – внутри пустота. Я уже понимаю, что это, но все еще медлю…
Корка глины ломается под ударом сапога. Спасен!
Старый Чен рассказывал когда-то, но видеть самому еще не доводилось. Я нашел потайной колодец!
-
Я бы почитала ещё :)
Спасибо, что разыскали эти рассказы-притчи, эрэа passer-by.
-
Обязательно, завтра и послезавтра, всё будет. Спасибо. И даже то, что и сама ещё не читала. :)
-
tigris
Батока. Осколок первый.
Эту акацию давно надо было срубить – старая уже, засыхать стала. Но хозяин почему-то каждую осень откладывал это дело на следующий год. Жена ворчала: мол, сколько можно расти этому безобразию. Никакой пользы, только вид из окна портит. Поставили бы здесь беседку, как у людей, да алычи какой-нибудь посадили. И глаз радует, и перед соседями не стыдно. Ну, не хочешь алычи, давай абрикос посадим или чернослив твой любимый. Они хоть цветут красиво, не то, что эта страхолюдина. Да и варенье из ягод сварить можно. Хозяин обещал, что уж на будущий год обязательно, но… Приходила очередная зима, а акация знай себе поскрипывала на ветру.
Дерево росло здесь сколько он себя помнил. Было дело, еще несмышленым мальчонкой устроил тайник у корней. Никто не знал, что там хранятся самые настоящие драгоценности – сломанный перочинный ножик, перо неизвестной птицы и несколько металлических пуговиц, начищенных до блеска. Потом, став постарше, из стручков акации мастерил пищалки, распугивая ими всех окрестных птиц. На коре вырезал инициалы своей первой любви…
Если бы акация умела говорить на понятном людям языке, она наверняка могла выдать многие его тайны. К примеру - старый тайник до сих пор хранит сокровища, да и надпись на месте, только найти ее не так легко. Время, знаете ли, все меняется. Да и просто любопытные вещи она вполне могла рассказать. Разумеется, не обошлось бы и без жалоб на собственную старость и неважное здоровье – старики ведь любят об этом посудачить. Плюс всяческие сплетни, многие из которых давно уже не интересны даже моли. Нравоучительные истории из жизни воробьев, поселившихся в ее колючих зарослях. И веселые анекдоты об окрестных котах. Каждый из них хотя бы раз отметился тщетной попыткой разорить птичье гнездо. Словно экзамен на звание взрослого кота сдавали. Ну а как иначе это можно было объяснить? Ведь все, что они получали в награду за неудачный набег, были оцарапанные морды и лапы. И несмотря на это каждый год несколько молодых котов в обязательном порядке проверяли крепость ветвей акации. А потом с мявом устремлялись вниз, на радость галдящим пичугам оставляя в кроне клочья шерсти.
От воробьев польза была ощутимая – они вредителей уничтожали. Жуков всяческих, гусениц и прочих мерзких букашек, не дающих коре и листве покоя. А вот от котов толку было с комариный чих. Поэтому понятно, на чьей стороне были ее симпатии.
05.09.09
***
Батока. Осколок второй
Жирная гусеница куда-то степенно ползла по своим делам. Медленно, перекат за перекатом, двигала неповоротливое тело в городской пыли. Будто и не гусеница это вовсе, а солидный купец шествует по столичной улице. Важный такой, надменный даже, бросающий по сторонам презрительные взгляды. И даже тело ее толстое цветом походило на дорогой халат. Знаете, такой кричащий всем своим видом о солидной мошне. Золотыми нитями расшитый. А как луч солнца на нем блеснет, так и вовсе переливается всеми оттенками драгоценного изумруда.
Хоть бы еще кто внимание обратил на эту пакость! Ползает себе здесь безнаказанно… И где ж этих воробьев носит, когда они нужны?! Ау!!! Где вы, палачи вредительского племени?! Где кровожадные чудовища из сказок, которыми мамы-гусеницы пугают своих несмышленых детей?! Нет никого. И не взмахнет никто в вышине крыльями сильномогучими. Не расставит кинжалы когтей терзающих. Клювом своим острым не нацелится на беззащитную жертву. Ни-ко-го... Только гусеница эта, знай себе, ползет!
Акация негодующе зашелестела кроной.
Зачем тогда, спрашивается, она свои колючие ветки под гнездо воробьям отдала?! Знала бы, что вредители будут вот так безнаказанно променады совершать – трижды бы подумала еще, пускать ли квартирантов! Ведь что это получается – сегодня одна мерзавка будет ее терпение испытывать, а через неделю?!. Они ж заполонят здесь все! И каждая дрянь, небось, будет ее листочками нежными да узорными пропитание себе промышлять! Куда же эти воробьи подевались?! Хоть бы один, самый маленький да убогий, пролетел рядом. И ему - прокорм, и акации - душевное равновесие. Так ведь нет, как назло, никого!
А люди тоже хороши! Только и умеют, что по ночам шляться да спать мешать. Одно слово – бездельники! А вот когда сущий пустяк от них требуется, всего-то мимо пройти и ненароком наступить на обнаглевшую гусеницу, – в округе никого, будто вымерли все. В общем, пользы от них, если разобраться, не больше, чем от котов. Даже меньше – коты, бывало, своими кульбитами с верхних веток смешили акацию до дрожи каждого листочка. А этим - только бы ночами куролесить! Сегодня, например, так и вовсе устроили безобразие у самых ее корней! Хорошо, хоть угомонились достаточно быстро. Приложили какого-то купчину жирного (вот вылитая гусеница!) разок о ствол и тут же утащили куда-то. Только сухие листья (старость не за горами, а осень еще ближе) посыпались.
Кто это был, зачем шумели?.. Разве ж это кому-нибудь интересно, когда на свете есть более важные вопросы?.. Вот кто бы гусеницу эту мерзкую так же утащил, чтобы духу ее здесь даже не было?! Эх, трудно быть на свете акацией, когда вокруг - ни сочувствия, ни понимания!
17.11.09
***
Я стою на перепутье –
Предо мною семь дорог.
Ивовый верчу я прутик, –
Сам себе пророк и бог.
Все друзья ушли куда-то,
Перестал врагом быть враг.
Сам себе ума палата.
Сам себе пустой дурак.
Жизнь скучна, пуста и пресна,
Коль нельзя вернуть назад
Мне друзей-врагов на место.
Сам себе я рай и ад.
Ивовый верчу я прутик.
Как и раньше одинок.
Я стою на перепутье –
Предо мною семь дорог.
30.10.08
-
Маргарита
— У вас больные глаза… Мне кажется, что вы проплакали всю ночь. Тихо, чтобы никто (не дай бог!) не услышал. Я знаю, вы ответите, что мне это только кажется. И я даже могу согласиться. Но мы оба будем знать, что это только слова. Те, которые бывают легче самой маленькой пылинки. Такие крошечные, ничего незначащие словечки, которые говорят знакомым людям на бегу. Что-то, похожее на «как дела?». Сам ответ для нас неважен — мы чаще всего даже и не слышим звучащее отголоском на наш вопрос банальное «нормально», потому что снова погружаемся в свои мысли. Как часто вам приходилось участвовать в этом лицемерном диалоге?
Маргарита задумалась, не найдя что ответить. Её собеседник устало улыбнулся и продолжил:
— Мы разучились летать. Обменяли крылья на материальные удобства. Перестали верить в чудо. «Слова, одни лишь слова, без доказательств и фактов», — это вы хотите сказать? Но ведь слова иногда бывают тяжелее всего на свете. Словом можно убить или навсегда искалечить человека, а можно вернуть к жизни и обогреть. Не верите? Посмотрите: по бульвару прогуливается молодая парочка, болтающая сейчас о каких-то милых своих пустяках. Они безумно счастливы и уверены, что так будет продолжаться вечно. Как вы думаете, если он или она сейчас глупо пошутит, что им нужно расстаться, да и любви между ними никогда не было, что произойдёт?.. Вижу, вы начинаете понимать разницу в весе слов. Что ж, это хорошо. Хотите совет? Верьте только своему сердцу.
Солнечный зайчик, отразившись от поверхности пруда, блеснул ей в глаза. Маргарита прищурилась и улыбнулась — почему-то это напомнило ей время давно прошедшего детства.
— Простите, — начала она. — Я не знаю вашего имени.
Ей никто не ответил. Странный собеседник исчез, только маленький рыжий котенок увлечённо играл сухим листком каштана рядом со скамейкой.
— Хочешь молочка, малыш?
— Мур-р-р!
Через год она встретит Мастера.
tigris
-
tigris
Из цикла «Жили-были…»
Огонь и Льдинка
Жили-были Огонь и Льдинка. Жили и не тужили, это же понятно, сказки-то все читали - догадываетесь. Почему наших героев называли именно так, кто знает?.. Кто знает, всё равно отмолчится и правды не скажет, но свои имена они полностью оправдывали.
Рядом с Огнём людям становилось теплее. К нему приходили отогревать озябшие души. Пляшущие язычки Огня раскрашивали тёплой палитрой холст человеческих будней. Они рождали у людей улыбки. Робкие, неуверенные улыбки, через какое-то мгновение превращавшиеся в искренний смех. В шёпоте Огня иногда чудились какие-то волшебные слова. А бывало, что их и не требовалось. Порой ведь так — человеку нужно, чтобы кто-нибудь всего лишь побыл с ним рядом. Даже не говоря ни единого слова. Странно, правда? Но и этого иногда хватает, чтобы снова захотелось жить. Огонь умел вдыхать в собеседников какую-то особую искру, которую они, как им казалось, уже утратили.
Льдинка была другой. Холодной — ведь горячих льдинок никто не видел. Серьёзной, живущей спокойной размеренной жизнью. Однако, узоры, которые люди видели на её поверхности, завораживали и заставляли их сердца биться в ином ритме. Это было искусство. Великое искусство, что признавалось всеми. Великое, но холодное. Льдинке так было удобно — она говорила с миром посредством своих творений. Мир аплодировал. А ей было всё равно. Она раз за разом бросала вызов — никто не спешил его принимать. Льдинка устала и отчаялась ждать.
Но вот однажды (в сказках ведь всегда бывает однажды) получилось так, что герои наши встретились. По сюжету здесь надо затаить дыхание, потому как вот-вот должно произойти что-то страшное — они ведь совершенно разные. Что же, что же будет? Огонь растопит Льдинку либо Она своим холодом погасит Его?
Только вышло иначе. Вышло так, как захотелось им. "Ледяной Огонь", — шептала Она. "Огненная Льдинка", — не соглашался Он.
Сказка, что с нее взять?.. Только знаете, иногда и не такие сказки в жизни приключаются.
Ёлочная игрушка
Жила-была ёлочная игрушка. Пятиконечная звезда рубинового цвета. Почти такая же, как на кремлевских башнях. Каждый год семейство, уже украсив всю лесную красавицу, торжественно водружало её на самую верхушку.
Но годы идут, времена меняются. Мода тоже не стоит на месте. Вот и веру в торжество светлого будущего сменила религиозность. А нашу пятиконечную героиню — её вифлеемское подобие. Вот собственно и всё. "А в чём смысл написанных строк?" — вполне заслуженно будете недоумевать вы. Да в том, что не важно, какая звезда светит тебе. Важно знать, что она есть. Знать и оставаться человеком. При любой власти и любой моде.
Кошка
Жила-была кошка. Не одна жила, а с бабушкой. Конечно, можно было сказать "у бабушки", но, уверяю вас, кошка данный оборот оспорила бы самым возмущённым мявом. Она считала, что это Варвара Степановна живёт у неё, а не иначе. И могла достаточно логично доказать свое мнениё. Не верите? Ну, смотрите тогда — бабушка на свою скромную пенсию покупает мурлыке молочко-сметанку-творожки, колбаской опять же балует, рыбку подносит. Сама же перебивается в основном с овсянки на гречку. А кошка за вкусную кухню милостиво разрешает себя погладить и почесать за ушком. Разобрались, кто после этого главный?..
Так и жили они себе, не тужили. А кто у кого жил — разве это принципиально? Если и кошка, и бабушка были счастливы, то какая разница, что там на самом деле происходит и кто кого больше воспитывает. Главное, что свою долю они ни на что менять не хотят, а так и живут до сих пор. Да вы и сами, должно быть, их знаете. Много таких кошек живет по соседству. Да и бабушек не меньше.
Табурет
Жил-был табурет. Таких табуретов по миру тысячи, если не больше, но речь сейчас пойдёт не о них. Жил наш герой в не самой интеллигентной семье (да что там скрывать — и вовсе в неблагополучной), поэтому и называли его "Тубарет". Иногда хозяева, Анатолий Леонидович и Виолетта Дмитриевна, и вовсе его в женщину переделывали. Особенно часто это случалось, когда кто-нибудь из них в ночи вставал водички попить и цеплялся за табурет. "У, тубаретка проклятая!" — ругались они и пытались пнуть его ногой.
Давным-давно молодой тогда ещё Толик, который, правда, уже был вполне себе алкоголик, вырезал на нём "Т+В=". Однако, что именно равно, осталось неизвестным — Виолетта принесла бутылку горькой, и Толик радостно бросил свое занятие.
Долго жил наш четвероногий, много чего видел. Но жизнь его была беспросветная какая-то. Что ни день чья-то задница опускалась на него всем весом. А то и вовсе ногами грязными взгромоздятся. Табурет тихонько скрипел, но даже пожаловаться на свою горькую судьбу ему было некому — всю другую мебель хозяева давно уже пропили. И его ждала такая же участь, если бы за нашего героя денег дали хотя бы на опохмел.
А однажды поспорил о чём-то Анатолий Леонидович с Виолеттой Дмитриевной и, в качестве последнего аргумента, дал ей сковородкой по голове. А потом ещё раз. И ещё несколько. Таким образом хозяев у нашего героя не стало — одна на кладбище очутилась, другой — в тюрьме.
Несколько дней наслаждался четвероногий тишиной и спокойствием. А потом в дом пришёл бедно, но опрятно одетый мужчина неопределенного возраста и невнятной внешности. Приходился он бывшей хозяйке внучатым племянником по материнской линии.
— Какой хороший табурет, — сказал мужичок. — Мне в хозяйстве точно пригодится.
Забрал его с собой. Покрасил, подбил, где надо. И стала жизнь у нашего героя мирная и уютная. И не звал его никто Тубаретом теперь, а все больше Стулом величали.
Хотя задницы на него опускались всё так же. Но это ведь и потерпеть можно, верно? Главное, чтобы человек был хороший. Ну и задница, понятное дело, тоже.
Странная сказка
В одном сказочном государстве было четыре правительницы. Каждые три месяца они сменяли одна другую, устанавливая свой порядок. Так было всегда, сколько себя помнили древние горы и равнодушное небо. Звали их: Весна, Лето, Осень и Зима.
Но вот однажды люди задумались: а зачем нам такое терпеть? Зачем эта холодная промозглая Осень и злая студёная Зима? Есть юная прелестница Весна, озорница и выдумщица, и ласковая владычица Лето, приносящая с собой тёплые весёлые деньки и полные романтики ночи. Что если взять и не пустить Осень на трон? И Зиме сказать, чтобы она не приходила. Вот пусть лучше Весна и Лето всегда правят — так всем будет лучше. Так заживём припеваючи.
И вот когда в свой срок Осень явилась во дворец, её туда не пустили. "Уходи, ты не нужна нам!" — кричали люди. И она ушла. Вместе с багрянцем и золотом листвы. Вместе с паутинками, носящимися в воздухе. Вместе с жёлто-красным ковром под ногами. Вместе со всем, за что её всё же любили, хоть и не хотели себе в этом признаваться.
А через три месяца пришла Зима. Пришла и прогнала Лето, засыпав снегом цветущие поля и сады. И люди, изнеженные вечными праздниками, не смогли этому помешать.
Многие говорят, что теперь в стране этой будет царить вечный холод. Без всякой надежды на то, что снова придёт Весна, вслед за ним — Лето, потом — Осень и только после них — Зима. И всему будет своё время. Вот только будет ли? Будут ли журчать ручьи, расцветать розы и улетать на юг птицы? Всё, как было раньше. Всё, как должно быть. Как устроено природой. Время покажет. Ведь и у Зимы должно быть сердце, да и сострадание ей не чуждо. Так что люди надеются и ждут Весну. А что им ещё остаётся?..
-
tigris
Осколки витражей
***
Я смеялся и пел.
Я грустил и летал.
И бродяжничал я,
И скандалил.
Был я белый, как мел.
Сажей черною стал.
Что нашел, то и тут же оставил.
Прыгал я в водопад
И в огне танцевал,
Целовался с акулой взасос.
Первый солнца закат
По руке мне гадал.
И сдувал пыль я с утренних звезд.
В мире нету дорог,
По которым бы я
Не вышагивал поступью мерной.
Тигр и носорог,
Крокодил и змея
Поклялись свято в дружбе мне верной.
Но однажды, когда
Я гулял по лесам,
Образ девы увидел прелестной.
С небосвода звезда
В шелковых волосах.
Колокольчиком смех чудесный...
Я коснулся мечты
Восхитительных губ.
Обнял нежно девичьи плечи.
Взял в ладони персты
Этих ласковых рук
И увидел в глазах ее вечер.
Теплый солнечный свет
Щекотал мне глаза.
Я забыл про другие утехи.
Взрывом тысяч комет
Зажурчала слеза.
Все наиграно лишь для потехи.
Отсмеялся, отпел,
Отгрустил, отлетал,
Отбродяжничал и отскандалил.
Стать бы белым, как мел.
Сажей черной бы стал.
Только б ту, что нашел, не оставил…
06.11.08
***
Сказка, наполненная глубоким философским смыслом
Глава первая и единственная
Маугли третий раз пытался привязать Багиру к Балу мудрым удавом Каа. Под деревом сидел Табаки и корчился от смеха, глядя на его тщетные попытки.
- М-м-маугли, - промурлыкала пантера.
- Ма-а-аугли, Шерхан тебя побери! – прорычал медведь.
Человеческий детеныш, недолго думая, врезал ему по уху. Да так удачно, что косолапый с ревом, достойным медвежьей глотки, камнем рухнул с дерева. На его счастье внизу, помимо хохочущего шакала, лежал Хатхи. Старый слон-тугодум не сразу понял, что это было, а когда, наконец, нашел ответ на загадку, взял и неинтеллигентно закинул медведя в кусты.
- Сюда идут рыжие собаки! – бесновался Маугли. – Это же хуже термитов! Они не берут пленных, не соблюдают никаких договоренностей и соглашений. А хуже всего то, что они обзывают всех земляными червяками! Вы понимаете, о чем я говорю, звери?! Сержант Багира, три шага из строя!
Пантера сделала два шага – дальше заканчивалась ветка. Но любовный пинок человека помог ей впервые в жизни правильно выполнить приказ…
Хатхи еще не ушел.
Табаки на секунду притих, но вид Багиры в репейнике и прошлогодних листьях вызвал у него новый взрыв гомерического хохота.
- А ты чего шлангом прикидываешься? – набросился Маугли на притихшего удава.
- А чшшше я, чшшше я? Я ничшшше…
Фраза так и осталась незаконченной, так как всеобщее внимание отвлек пролетающий мимо Акела...
У Хатхи был сегодня приемный день.
- Свистать всех наверх! – раздался новый приказ.
Балу вскарабкался первым. Его опухшее ухо еще помнило тяжелую руку командира. Отставшая от него Багира притащила контуженного Акелу. Хатхи залез сам…
Мудрый Каа первый почувствовал неладное.
- Ссспасссайся, - зашипел он, когда ломалась ветка.
Акела подпрыгнул и уцепился зубами за висевшую рядом лиану.
«Странно, почему так тихо?» - удивился Табаки и поднял голову. Он увидел что-то темное и, как оказалось впоследствии, очень тяжелое. Вся куча обрушилась на него.
Внезапно лиана, за которую ухватился волк, начала извиваться и ругаться матом. От удивления матерый разжал челюсти и полетел за остальными. Больно ударившись головой об пень, он затих в паре метров от общей кучи.
- Акела промахнулся, - прохрипел придавленный Табаки, закрывая глаза.
- Собаки! Сюда идут рыжие собаки, - вещал откуда-то сверху орел.
Табаки открыл глаза и прошептал:
- А мы уйдем на север и пе-ре-ждем.
Эпилог, в котором содержится мораль
Собаки шли молча. Также молча они пересекли джунгли и пошли дальше.
03.11.08
***
Лесная сказка
Сорока залетела в этот лес, в общем-то, случайно. Огромное ржаное поле, примыкавшее к его опушке, порадовало её изобилием еды. Поначалу, птица, немного ошалевшая от подобного безобразия, набросилась на изрядно уродившееся в этом году зерно. Было бы непростительно с ее стороны упустить такую возможность хорошенько подкрепиться. Когда первый голод был уже утолен, сорока перелетела чуть ближе к темнеющей на горизонте ленточке.
Здоровое птичье любопытство пока не донимало ее, поэтому она вновь принялась трапезничать. На этот раз дождевыми червями. Первый из них выполз на поверхность по неведомым червячьим делам, и тут же был склеван внимательной птицей. Остальных она добывала уже сама, тщательно помогая себе обеими лапками разгребать землю. Шажок-другой, взрыхлили землицу, промокшую после дождя. Еще несколько червячков нашли. Чудненько. Еще шажок. И еще один. Пищи здесь ей хватит не на один день, так что можно поискать место для длительного времяпровождения. А поначалу хорошо бы передохнуть. Сорока с трудом взлетела. Лес, виднеющийся на горизонте, она еще не различала столь отчетливо, но весь ее птичий опыт подсказывал: это именно лес и ни что другое. Через какое-то время она уже отдыхала, сидя на еловой лапке.
Хотя какой тут отдых, когда аппетитный жучок ползет прямо на нее. Ползет и не знает, что за ним уже внимательно следят. Будь сорока чуть более голодной, не дополз бы жучок до неприметной трещинки в еловой коре, не юркнул бы туда за мгновение до быстрой атаки птицы. А так пусть поживет. Пока пусть поживет. Времени у пернатой было много, поэтому можно спокойно посидеть на ветке и отдохнуть.
Эпилог
Дикий кот еще раз облизнулся. Только лишь черно-белые перья, лежащие внизу на ковре из хвои и мха, напоминали теперь о его сегодняшнем обеде. Сыто заурчав, он лениво перепрыгнул на другую ветку.
07.12.08
***
Послушай, что тебе скажу.
Я в доме у дороги
На подоконнике сижу,
Наружу свесив ноги.
А надо мной горит звезда
И ночью травит байки.
Спешат к нам с нею поезда
И почему-то чайки.
Сижу, курю и не грущу,
Отбрасываю тень.
Свои долги я вам прощу,
Когда настанет день.
Струится дым от папирос
И улетает вдаль.
А на ответы на вопрос
Накинута вуаль.
А может, спрыгнуть с этажа
И птицей обернуться?
Да вот досада! На ежа
Боюсь внизу наткнуться.
30.10.08
***
А что у вас?
Вицлипуцли песню пел,
Вишну в лотосе сидел,
Ктулху спал,
Дагон нырял,
Азатот трубу шатал...
Дело было вечером,
Делать было нечего.
Муза ухмылялась криво,
Тролль покусывал кулак.
Тут сказал милашка Шива
Просто так:
— У меня брахмана кость!
А у вас?
— У меня в ладони гвоздь!
А у вас?
— С сыном у меня проблема —
И размером с остров Крит:
К власти рвётся и, есть тема,
Оскопить меня грозит!
— А у нас свой конь — Пегас!
А у вас?
— А у нас есть мудрый Тот!
Вот!
— А из нашего окна
Шамбала всегда видна.
А из вашего окошка —
Лишь Тартар, и то немножко.
— Мы гуляли по Вальхалле,
Ожидали Рагнарёк,
Локи клялся, что у майя
Видел дату — скоро срок.
Он же ётун, а не ас —
Это раз!
Вёльва пьяная в дрова —
Это два!
А в-четвертых — без бокала
Нам никак не одолеть!
Без бокала нет вокала —
Смысла нет, ёрш твою медь!
Прошипел Сет: «Право слово,
Вы — как дети,
Стопудово.
Надо брать с меня пример —
Мудр, красив, не лицемер».
— Растопчи тебя Ганеша!
Ты красив, как старый леший.
Мудр?! Вы слышали смешного? —
Начинался
Спор по-новой.
— Что-то стало скучновато, —
Дионис сказал поддатый, —
Бросим жертву в пасть Баала?..
Кстати, где он? «Тихо, малый!
Не нужна нам здесь шумиха,
Не будите это лихо, —
Отвечал ему Сварог. —
Каждый бог знай свой шесток.
Кто-то сур, а кто-то ётун —
Это очень хорошо!
Кто-то стережёт болото —
Это тоже хорошо.
Небо, реки, воздух, горы…
Прекращаем эти споры.
Боги разные нужны,
Боги разные важны».
Дело было вечером,
Спорить было нечего
-
Предисловие.
Спрятавшись за шторой, как это принято у очень умных дам аки Луиза, профи по подслушиванию – моя и всеобщая любимица, пример и образец профессионального подхода к подобному рода занятиям – я с удовольствием подслушала разговоры почитатетелей истории, или скорее всего самих историков за кружкой пива, а может и не за кружкой, а за бокалом или прочей ёмкостью.
Это мужское историческое общество не заметило умной дамы (сиречь меня) в укрытии и разбавляло свои рассуждения мужским сиречь крепким словцом, столь популярным в среде не только образованных историков.
Поскольку я дама культурная, воспитанная, то я не могла себе позволить произнести вслух-написать-намекнуть в буквенным виде подобные слова, посему всюду, где вы, читатели, увидите многоточие, сами поставьте на это место то слово, которое разрешает вам ваше воспитание, образованность, знание родного языка и прочая. Что касается сленга историков, то тут я оставила всё, как есть, дабы изучить его (сленг) беспристрастно вкупе с историческими фактами по причине, что не историк я, но очень порядочная, любопытная, аки (см. начало).
______________________________________________
tigris
Эпоха с Дапохом
(Разговоры любителей древней и не древней истории, подслушанные)
Вот никогда не понимал, за что Луций Корнелий Сулла наградил Помпея такой шикарной погремухой. Прикалывался он, что ли? Помпей и позже не был ни офигительнейшим полководцем (хорошим — да, но над его талантами сначала Квинт Серторий (вот кто был почти гениален) посмеялся, а потом пришёл Цезарь и поставил точку), ни политиком (здесь вообще всё грустно и уныло), а во времена наречения когномена так вообще ничем особым не сверкал. В римской истории были чуваки в разы его превосходящие, но без столь громких прозвищ. Нет, я понимаю, что нормальному пацану впадлу батино погоняло Страбон (Косоглазый) носить, но какого Гоа, Сулла, ты его Магном (Великим) нарёк?
Эпизодик:
во времена Союзнической войны Помпей служил под началом отца, того самого Страбона. И там приключилась одна мутная история с распилом добычи, захваченной в Аускуле. После победы начали разбор полётов. Но батя к этому времени уже двинул кони, а вот будущий Великий попал под следствие. Шанс испытать на себе все прелести Фемиды карающей был неиллюзорный. Вот паренёк и сделал финт ушами, подкатив с помолвкой к дочери судьи. Рим — большая деревня, слухи распространяются мгновенно. Поэтому, когда понятно какой вердикт огласили, квириты, наблюдающие за процессом, разразились издевательскими криками "Talassio!" (приблизительный эквивалент современной свадебной фразы "Теперь можете поцеловать невесту").
Ещё до перехода Цезаря через Рубикон Помпей самоуверенно заявил, что всё, что ему стоит сделать — это топнуть ногой в любом месте Италии, и легионы появятся прямо из земли. Ага, как же! При огромном преимуществе в войсках и материальной базе он за два месяца был вышвырнут с Апеннинского полуострова в Македонию. Перед этим один из сенаторов едко заметил, что пора бы уже и топнуть. Итог вы знаете.
***
Возможно, самым непримиримым противником в жизни Гая Юлия Цезаря был Марк Порций Катон Младший.
Здесь интересности начинаются сразу. Совершенно непонятно, какого Фавна он долюбился до Цезаря на ровном месте? Я могу объяснить его поведение, когда Гай наш Юлий кидал понты своими "Veni, vidi, vici". Но баттхертить Катон начал прилично до.
Как и каким образом чуйка у человека сработала? Жил себе и жил. Косил под стоика. Косплеил потихоньку знаменитого предка, больше всего известного теперь упоротым "Карфаген должен быть разрушен". Что и как у него перемкнуло при появлении на задворках римской сцены Цезаря? Гаруспики и примкнувшие к ним авгуры нашептали? Или в "Книгах Сивиллы" прочёл?
Эпизодец:
Рим только отходит от шока сорвавшегося заговора Катилины. Сенат. На повестке дня три вопроса. Первый — кто виноват? Второй — что делать? Третий — как нам жить дальше?
Македонскому со своим скучным гордиевым узлом сильно повезло, что не пришлось решать эту загадку в Риме. Там у него практически не было бы шансов.
Уже на первом вопросе сенат застопорился. Кого там только в подозреваемых не было?! Цезарь, кстати, шёл одним из самых вероятных.
И тут Катон просекает переданную недругу записку. (Красиво же получается — он во время бурных обсуждений успевал ещё и за Цезарем подглядывать. Здорово мужчина параноил, не отнять.)
И немедленно ставит на уши весь сенат требованием, чтобы тот прочитал её вслух. Доказательство причастности к заговору, все дела.
Цезарь отнекивается.
Катон настаивает.
Цезарь говорит, что на это пойтить не может.
Теперь настаивает уже весь сенат.
Цезарь подчиняется. Но (гад этакий!) сам не читает, а передаёт её как раз Катону. Давай, чувак, жги, раз так хотел.
И Катон вынужден зачитывать откровенное любовное письмо своей сестрицы Сервилии этому известному ходоку Цезарю (для справки: это мать того самого "И ты, Брут!" — любопытный штришок, правда?).
Сенаторы, разумеется, с трудом сдерживают смех. Ну а фэйспалмы Катона можете представить сами.
-
Всё прочитала. Поудивлялась, поулыбалась. Странный жанр у этих то ли притч, то ли сказок, но оторваться невозможно, читаешь и читаешь :)
Спасибо, эрэа passer-by, что раскапываете потерянное :D
-
Всё прочитала. Поудивлялась, поулыбалась. Странный жанр у этих то ли притч, то ли сказок, но оторваться невозможно, читаешь и читаешь :)
Спасибо, эрэа passer-by, что раскапываете потерянное :D
И это ещё не всё. :D
-
Эпоха с Дапохом (продолжение, подслушиваю дальше :) )
***
Если подходить трезво и непредвзято, Марк Кальпурний Бибул был далеко не самым плохим человеком во власти периода Республики.
Но при рождении от него отвернулась Фортуна. Не повезло ему строить свою карьеру чуть ли не в унисон с самым известным римлянином всех времён. Ну а потом он сам затупил и женился на дочери Катона Младшего, чем окончательно связал себе руки для политических манёвров. Так и остался известен Истории в полной тени Цезаря, мать его Аврелия Котта!
***
В год совместного консульства Гай Юлий, понятное дело, инициативил и креативил всяческие законы. За ним, если что, стояли Помпей (авторитет) и Красс (деньги). Так что задвигать было легко. А вот проводить намного тяжелее — Бибул опирался на консерваторов и, как мог, тормозил начинания. И поддержка у него была не менее сильная, что по именам, что по финансам. Ну а "ты кто такой и с какова раёна ваще" прекрасно работало, в том числе и в сенате.
В общем, это была славная битва. Только мордобоя не хватало. Пока однажды на улице какие-то дерзкие или перебравшие неразбавленного не надели Бибулу на голову корзину с навозом. Да-да-да, одному из первых лиц Рима, при всём честном народе.
Потому что: unus — захотели, duo — смогли, tres — Республика.
Казалось бы, такой повод! Здесь бы и запустить кровь, кишки, рас-с-с... расплескалась синева, расплескалась! Но Марк Кальпурний Бибул неожиданно решил уйти в эмо задолго до того, как это стало мэйнстримом. Забил на всё и практически не выходил из дома.
Рим сперва не поверил, потом сделал большие глаза, ну а после начал откровенно стебаться, соревнуясь в остроумии.
Две шутки дошли и до наших дней.
Первая заверяла, что в этом году было два консула — Юлий и Цезарь.
Вторая вам должна быть известнее, потому что неоднократно перепевалась:
"В консульство Цезаря то, а не в консульство Бибула было.
В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего".
***
В третьем веке нашей уже с вами, эры, Рим усиленно искал медный таз, чтобы побыстрей им накрыться. Императоры сменялись так же быстро, как стекляшки калейдоскопа в трясущихся руках алкоголика. Иногда тремор прекращался, и к власти приходили хорошие, годные личности. Разумеется, с поправкой на реалии свистопляски этого века.
Одним из таких был Луций Домиций Аврелиан. Нам он больше всего известен введением в Империи официального культа Непобедимого Солнца. Я ни на что не намекаю, но Sol Invictus праздновали 25 декабря. В четвёртом веке перестали и как-то сразу начали отмечать в этот день Рождество. Просто совпало.
Так вот. Пальмира обнаглела ещё до прихода Аврелиана к власти. Когда сепаратила понемногу, никто на неё не обращал внимания — у Вечного Города и без того проблем было выше колонны Траяна. Даже на потерю Сирии, Палестины и большей части Южной Армении закрывали глаза, уж слишком увлекательны были другие игры. Но Египет — это совсем другое дело. Египет — это житница Рима. Такое нужно пресекать на корню и немедленно.
Эпизод:
в 272 году Аврелиан начинает свою контртеррористическую операцию по зачистке Малой Азии от бандформирований. Города один за одним падают к его ногам стремительным домкратом. А вот Тиана почему-то заупрямилась.
— Ах так? — говорит император. — Тогда я не оставлю здесь в живых ни одной собаки!
После таких слов неудивительно, что среди горожан быстро нашёлся свой Эфиальт, некогда недобро прославившийся в Фермопильском сражении. Имени нашего изменника История не сохранила, но римлян за стены он провёл.
Аврелиан тут же вспомнил, что он, как и Гай Юлий Цезарь, "любит предательство, но ненавидит предателей" и приказал казнить горожанина.
И сейчас по расписанию должна была начаться дискотека с поножовщиной, но император обломал всем кайф, запретив резню и грабежи.
— А как же "ни одной собаки"? — не поняли шутку легионеры.
— Их и перебейте, — ответил Аврелиан.
Их и перебили.
Вот это я понимаю, буквальное "мужик сказал — мужик сделал". А то тошно уже становится от современных "я этого не говорил" и "мои слова неправильно поняли".
-
А еще есть?
-
А еще есть?
Я рада, Марриэн, что тебе понравилось. :) А вот и ещё.
***
Эпоха с Дапохом (продолжение)
Имя Гая Аврелия Валерия Диоклетиана слышали все любители советского кинематографа. Это про него в фильме "Москва слезам не верит" рассказывает Георгий Иваныч, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора. Вы точно должны помнить историю об императоре, который отказал ходокам с челобитной вернуться на престол. Капустка, мол, у него в этом году дивная уродилась. Вполне допускаю, что это не исторический анекдот, а так оно и было. Этот мог. Этот многое мог. Суровый был мужик. Человек на своём месте и в своё время. Именно он продлил агонию Рима на полтора века, от принципата до домината.
Но и не будем забывать, что третий век на дворе. Со всеми ему присутствующими размахом, фарсом и драмой.
Так вот, в 297 году Диоклетиан осаждает Александрию, добивая восстание очередного самоубийцы. Римский бунт, бессмысленный и беспощадный. Людей при штурме полегло немало, поэтому неудивительно, что император психанул:
— Убивайте всех! Убивайте, пока кровь на улицах не достигнет коленей моей лошади!
Резня началась чудовищная. И здесь я не знаю, какие боги пришли на помощь Александрии. Тут всё сложно. Потому что, если брать территориально, то египетские. По основанию и культуре — греческие. По принадлежности — римские. А может и Езус нашаманил. Только лошадь Диоклетиана споткнулась и упала на колени сразу же по вступлению в город.
Благодарные александрийцы, говорят, потом ей памятник воздвигли.
***
Дионисий Старший правил в Сиракузах во времена ещё не нагибавшего всю округу Рима. Мужчина выдвинулся в тираны из такой задницы, что лучше сами погуглите. А я о другом расскажу.
В один не для всех прекрасный момент Дионисий от скуки или тщеславия начал писать стихи, комедии и драмы. Не смейтесь, сами, небось, грешите. Да вот количество в качество всё никак и никак, а славы и признания хотелось. Поэтому и в историю, к сожалению, не вошёл, а вляпался. Хотя должен был войти — он красавчиком был до своего окончательного присаживания на трон Сиракуз. А потом приключилась поэзия — определённый род психического, по меткому выражению Андрея Белянина, заболевания. По возможности остерегайтесь её, юзернеймы.
Первый раз Дионисий стал объектом всеэллинского посмешища на Олимпиаде. Решив поразить маму-Родину, отправил на Игры немыслимо вычурное и роскошное представительство. Вот только у атлетов с берегов солнечной Сицилии с результатами как-то не заладилось. От слова "совсем".
За провалом в соревнованиях последовал эпический фейл при декламации поэмы за авторством тирана. Публика не прониклась настолько, что ввалила чтецам изрядных люлей и порвала хитоны. А потом ещё и разгромила богато оформленные шатры сиракузцев, не забыв надавать на дорожку волшебных пенделей с наилучшими пожеланиями Дионисию. Ибо ваистену и нех, да-да.
Взыскательная аудитория, не отнять.
Тиран на этом не успокоился. Правда, по Олимпиадам больше не рисовался, а действовал точечно.
На роль жертвы литературных чтений был выбран известный в Элладе стихотворец Филоксен, спецом приглашённый к сиракузскому двору.
Вот только хотелось как лучше, а получилось, сами догадываетесь как. Поэт доверия не оправдал, да и вообще раскритиковал стихи Дионисия напрочь. Ну разве так можно?..
"В каменоломни!" — прозвучал вердикт сиракузского правителя. И правильно — нефиг тут из себя строить и мнением размахивать.
Время шло, и дни летели стаей перелётных птиц.
Что перещёлкнуло у Дионисия, Аид его знает, но Филоксена он освободил. То ли решил, что физические упражнения на свежем воздухе настроили стихотворца на подходящую волну, то ли посчитал свои новые творения на порядок сильнее предыдущих...
Поэт слушал молча. Так же молча развернулся и пошёл на выход.
— Ты куда?! — ошалел от такой наглости Дионисий.
— В каменоломни.
-
Понравилось. Люблю исторические анекдоты, в них люди видны.
-
Понравилось. Люблю исторические анекдоты, в них люди видны.
Я тоже. Мне они понравились ещё и тем, что рассказываются в стиле эдаких балагуров. :D
Будет ещё продолжение.
-
Эпоха с Дапохом (продолжение)
***
Наивно считать хороший, годный троллинг сравнительно недавним изобретением людишек. Его элементы встречаются, страшно сказать, аж у шумеров в мифах о Гильгамеше! А эти ребятки были ни много ни мало первой известной нам цивилизацией на земле. Да-да, мой маленький друг, подревнее распиаренной культуры пирамид и фараонов Та-Кемета.
Но о шумерах мы поговорим как-нибудь в другой раз (читай: никогда), давайте лучше для сегодняшней лекции найдём персонажа поближе к нашей эпохе и мировоззрению.
Вот, скажем, Кратил. Философ, что уже само по себе расчудесная характеристика. Время и место действия: V век B.C., Афины. Для полноты образа: ученик Гераклита и первый наставник Платона, а не просто левый хрен с горы.
Народишко троллил своими идейками — мама, роди меня обратно!
К примеру, была как-то в тренде теория его бывшего учителя о всеобщей "текучести" вещей. Афиняне с неё тащились и носились как с писаной торбой. Задолбали всю Элладу-матушку своим просвещением. Так бы и продолжали, но тут на агору у Акрополя выходит Кратил весь в белом хитоне и говорит:
— Чуваки, Гераклит вам ерундит, персом буду! Ерундит, как мать лжи Апата! Ведь если вещи текучи, то всё, что мы о них скажем, ЛПП и происки громозек из Спарты. Патамушта, пока мы сказали, они уже изменились. Чо, не так, штоле?
Афиняне делают рты подковками и кивают головами — хорошо излагает, собака!
Кратил на этом не останавливается и добивает их танцем:
— Так что абсолютно по приапу, молчать о вещи или нести любую пургу. Всё …., кроме пчёл.
И оставляет публику чесать "у патыліцах" и приходить в себя.
А когда мейнстримом стала дошедшая до наших дней фраза о реке, в которую нельзя войти дважды, на той же агоре в том же самом белом хитоне задвинул так:
— Гераклит опять трындит — и один раз нельзя. Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья.
Несознательный народец с тех пор стал бегать от него быстрее, чем от вышеупомянутых громозек из Спарты.
Напоследок же философ решил упороться прям совсем на отличненько, собрал из горожан самых бесстрашных и отмороженных и погнал в своей обычной манере:
— Какой смысл запоминать то, что уже прошло и больше не повторится? Сегодняшнее завтра по-любаускасу будет минувшим. А речь и вовсе несовершенна и неспособна высказать ни… достоверного. Успеваете догонять? Воспоминания и память — ваще огонь Гефеста! Они хранят столько страданий, что ну их в Лету! Пацаны! Давайте хором накидаемся "даром лотофагов" (подробнее о нём курите в "Одиссее" первого в триаде великих слепых) и навсегда станем свободными... Что, страшно, сучечки?.. Стоямба! Куда ломанулись?! Да и … с вами, сатиры козлоногие! Один накидаюсь. Потом. А вам больше и слова не скажу.
И замолчал. Навсегда. Изъясняясь только жестами.
Века где-то через двадцать четыре этот перфоманс Кратила вызвал изрядное жжение у ещё не ставшего грибом Владимира Ильича. В своих "Философских тетрадях" товарищ Ульянов (Ленин) отмечал: «…Кратил только двигал пальцем в ответ на всё, показывая, что всё движется, ничего ни о чём сказать нельзя». Завидовал, наверное. Конечно, с броневичка ведь двигай пальчиком, не двигай, а революции без зажигательных речей не сделаешь.
Ну и да, по преданию, когда жизнь философу остоаидела, он составил букетик из лотосов и ещё каких-то неведомых асфоделей, лёг спатки и... улетел, не пообещав вернуться.
-
***
История жизни Марка Лициния Красса и без меня хорошо известна.
Обласкан Плутосом, но ушёл к Плутону, так и не исполнив свою самую большую мечту.
Родился в достаточно известной семье — пусть и не патрицианской. Да, здесь не подфартило. Но уважаемой, аристократической. Главное, римской, со всеми их нехилыми гражданскими правами.
Хороший род, поэтому и имени три. Римляне на этот счёт были такие затейники.
Объясню кратко. Первое имя (преномен) — это личное, как у нас. Второе (номен) — это типа фамилии. Вы будете смеяться, но было и третье имя. Это такая хитрая штука, наподобие прозвища, которым один раз наградили, а потом оно могло перейти на весь род. Когномен по дефолту был у всех патрициев и часто у достаточно знатных плебейских родов. Ну и добью вас танцем: у самых уважаемых перцев имён было аж четыре. Агномен присваивался за личные заслуги и уже сыновьям не доставался.
Мальчик рос, учился, слушался маму и папу, хорошо кушал и любил Родину. Когда Марку исполнилось двадцать, его папе вручили трёхлетнюю путёвку на курорты Испании. Кельтиберы в это время там сильно не шалили, время прошло отлично.
А потом — хрясь, грянула Союзническая война. Это италикам оферзенело быть на побегушках у Вечного Города и не брать с полки пирожок. Расписывать её ход не буду — Рим в очередной раз всех победил, но беспрецедентно пошёл на большие уступки. Для нас главное, что Марк там поучаствовал и военный опыт получил.
И только он вернулся домой и начал зарабатывать на жизнь как оратор и адвокат, прилетел ещё один нежданчик. Два гордых орла, Гай Марий (вспоминаем о двух именах) и Луций Корнелий Сулла (теперь о трёх), не поделили дойную восточную корову и устроили кромешный Адъ и Израиль Гражданской войны. Такого дичайшего угара Рим ещё не видел. Что характерно, оба были прекрасными полководцами, за обоими стояли примерно равные силы. Поэтому отрывались по полной. Марий, вроде как, и победил, но забыл сохраниться и умер. Закономерно, что Вечный Город по итогам занял Сулла.
Красс был его сторонником. Поначалу пришлось сделать ноги и свалить по известному маршруту в солнечную Испанию. Через восемь месяцев, переведя дух и обнаружив, что за ним никто не бежит, Марк пошёл искать своих. И у них, кстати, достаточно неплохо себя проявил в военном деле. И вот наступили золотые годы проскрипций. Это такая полезная штука, когда кого-то объявляют вне закона. Со всеми вытекающими. Врага — на встречу к Оркусу, имущество конфисковать. Красс свой шанс не упустил и подписался на многообещающий стартап. Он и дальше грамотно вкладывался в коммерческие проекты и закономерно стал одним из богатейших людей Рима. Будь как Красс, юзернейм, ищи свой шанс!
А потом его обидели — ведь именно Марк Лициний отвёл от Вечного Города угрозу Спартака. И за это дело ему дали провести только овацию, а не триумф. По букве закона, конечно, сенаторы были правы, а по духу — нет, поэтому осадок остался. Ещё и Гней Помпей Магн плюнул в душу своим "Красс разбил гладиаторов в открытом бою, а он, Помпей, вырвал войну с корнем". Ну какую войну? Он всего-то и добил отдельные банды, уцелевшие в битве при реке Силар.
А триумфа Крассу ой как хотелось, вот прямо жизнь без него была не мила. Все эти консульства, проконсульства, триумвираты не могли заменить хотя бы одного единственного триумфа.
И тут очень удачно, как сперва казалось, подвернулась война с Парфией. (Три раза "ха" —
за все века бодания с ней Рим так и не смог окончательно победить этих упрямых варваров.) Всё поначалу шло хорошо и гладко, пока не случились Карры.
Грандиозная ошибка Марка Лициния заключалась в логистике. Катастрофически не хватало воды, парфяне досаждали постоянными кавалерийскими наскоками, войска были вымотаны до предела.
Но это были римляне, и их было больше (по самым скромным подсчётам — почти в четыре раза). Не припоминается мне за всю историю Вечного Города, чтобы его армия, обладающая такой форой, была столь безжалостно разбита. Семь легионов, восемь ал кавалерии и ещё четыре тысячи лёгкой пехоты — в общей сложности, порядка сорока трёх тысяч бойцов. Сурена противопоставил им десять тысяч конных лучников и тысячу катафрактов, что в античности соответствовали танкам.
Лагерь, обязательный в римском военном искусстве после каждого перехода, соорудить не успели, но в боевые порядки выстроились.
Сперва лёгкая кавалерия парфян тучами стрел заставила легионы сбиться в каре. И всё это с песнями да гиканьем, с матами да криками. Подскакали, отстрелялись, ускакали — очень эффективная тактика, особенно если она угрожает фланговым окружением.
Красс не был гением и долго наблюдать за таким безобразием тоже не мог, скомандовав контратаку силами одного легиона, частью конницы и лучников. Парфяне умотали за горизонт сочинять новые обзывательства, римляне последовали за ними отбивать охоту к творчеству раз и навсегда. А там (сюрприз! сюрприз!) — засада: катафракты в лобовую и охват с флангов этими стреляющими. Напрасно матрона ждёт сына домой, аж целых шесть тысяч матрон. И лично для Марка Лициния подарочек — голова его сына Публия, поднятая на копьё.
После уничтожения оставшейся конницы и лучников исход битвы был предрешён — тяжеловооружённая пехота никак не может гоняться за кавалерией. Оставалась ещё надежда, что у этих джигитов закончатся боеприпасы, но и здесь не повезло.
Потери были страшные. Кое-как всё же под непрекращающимися налётами кибальчиши день простояли, а ночью начали отступление. Только неорганизованное, отдельными группами. Попросту говоря, римляне побежали. И предсказуемо стали лёгкой добычей летучих отрядов Сурены.
Половину воинов, пришедших под Карры, перебили, ещё четверть захватили в плен. Это была катастрофа, но ещё не позор — Вечный Город и раньше терпел болезненные поражения. Позор обнаружится, когда в Риме узнают, что парфянам в качестве трофеев достались аквилы всех семи легионов.
Марка Лициния же взяли в плен и с чисто восточной щедростью угостили расплавленным золотом в горло, чтобы, наконец, наелся. Надеюсь, уже мёртвого, потому что люди, какими бы они ни были, не должны так погибать.
Не будь как Красс, юзернейм, не гоняйся бездумно за триумфом.
-
Читаю с улыбкой :). Можно добавки?..
-
Читаю с улыбкой :). Можно добавки?..
Сама такая. Хочу ещё. :D
-
***
Итак, Марк Лициний Красс положил под Каррами вместе со своей завистливой головушкой ещё и легионы. Но ведь были и пленные. И часть их парфяне заслали в свою... как бы это помягче и политературнее... В общем, далеко их заслали, аж в Маргиану, на свои восточные границы (современный Туркменистан).
А через несколько лет туда в очередной раз пришли китайчики. Исключительно из любопытства, не подумайте чего дурного. А что город собрались штурмовать (они его называли Шипга), так экскурсоводов хотели заангажировать. Приятней же окрестности разглядывать, когда тебе о них специально обученные люди бают всякое разное.
Пришли и слегка фалломорфировали, увидев "более ста пехотинцев, выстроенных в линию с каждой стороны ворот и построенных в виде рыбьей чешуи". Что там было дальше, не интересовался. Да и так ли это важно?.. Ведь построение "в виде рыбьей чешуи" — это римляне, больше некому. Условные варвары такое построение не использовали. Они вообще никаких построений не использовали, а тупо воевали толпой.
Так что мы с приличной долей вероятности имеем первый случай военного контакта римских легионеров с китайцами. В любом случае, это первый из известных ныне исторической науке.
-
***
Наш герой родился на острове, который прославила своими стихами ещё Сафо. Сомнительная слава, но какая есть. Ничем особым эта территория больше не отличалась — обычный остров в Эгейском море, коих и пересчитать проблемно. С отцом будущей головной боли Испании не всё понятно: одни источники называют его горшечником, другие — скромным албанским офицером на службе у османского султана. В общем, карьеры он точно не сделал. Матушка была гречанкой. Улавливаете, да? Оба родителя с частью "право" в названии религии, только один — правоверен, а другая — православна. Вот такой интересный штрих к портрету.
Неизвестно, как бы сложилась судьба нашего героя, только на счастье ли, на беду, был у него ещё и старший братец. Аруджем звали. И отжигал он изрядно. После захвата османами родного острова подался к ним на службу. Пиратствовал настолько удачно и беспощадно к врагам Высокой Порты, что по условной карьерной лестнице не просто взбирался, а взбегал. Его флотилия росла в числе, как кусочки мяса на шампуре умелого шашлычника. Ни один порт Средиземноморья не был застрахован от его набегов. На остров Джербу, взятый в аренду у эмира Туниса и ставший основной базой дерзкого пирата, стекались не только турки и мавры. Было там немало и христиан, чья вера оказалась слабее тяги к разгульной жизни под началом удачливого предводителя. Венцом карьеры Аруджа стало провозглашение себя правителем Алжира под именем Барбароссы Первого. Предыдущего он собственноручно придушил, хотя сам же и посадил на трон. Наверное, тот не оправдал доверия.
Что любопытно: есть достаточно аргументированная версия, что Барбаросса — это не привычный нам Рыжебородый, а искажение европейцами имени Баба Арудж.
Долго ли, коротко ли (вообще-то долго — почти тридцать лет), но на смену брату приходит наш герой. Семейный бизнес, хе-хе.
С именем его при рождении тоже не всё гладко — то ли Ацор, то ли Хызыр. Хорошо, что через непродолжительное время после выхода на авансцену, ему быстренько выправили паспорт с вошедшим в историю именем Хайраддин ("хранитель верующих"). По делу, надо сказать, нарекли, не за красивые глазки.
Наследство какое-никакое от братца осталось — солидная флотилия кораблей и несколько тысяч морячков. Только вот к концу карьеры приличная часть миндаля и фисташек из рахат-лукума Аруджа уже ему не принадлежала. Обиднее всего была потеря Алжира.
Хайраддин с головой дружил и не стал строить из себя Бэтмена против всех. Права на Алжир у него были, желания — хоть отбавляй. Но воевать в одиночку — увольте, лучше сразу спрыгнуть с минарета. Без тарзанки.
Для полноты картины приведём и расклад сил на Средиземном море к тому времени. В западной её части господствовала Испания, в королях которой ходил Карл Первый. Забегая немного вперёд: этого ему окажется мало, и он (уже под именем Карла Пятого) скоро наденет корону Священной Римской империи — а это +5 к силе, +1 к ловкости и изрядно к хитпойнтам. Хорошо прокачанные в морском деле города-республики Венеция и Генуя со своими немаленькими владениями числились у Испании в союзниках. Восток же Средиземного моря держал своей железной рукой султан Высокой Порты Селим. Волей Истории тоже Первый. Османская империя только что покорила Египет и Сирию, более чем удвоив свою территорию, и аппетиты её все росли. Слегка особняком стояла Франция с амбициозным королем Франциском (вы будете смеяться, но снова Первым). Она облизывалась на всю Италию. Но воевать в открытую за неё с Испанией пока не решалась, поэтому играла до поры до времени поставкой вооружения (в основном — постоянно дефицитных пушек) врагам Карла. "Ну а посредине, прямо между ними, едет-едет молодой парень на дрезине" — Хайраддин со своими мечтами об Алжире и Тунисе впридачу, чтоб два раза не вставать.
Ну и кого прикажете назвать своим царём-батюшкой Барбароссе? Кому туфлю или руку целовать?
Само собой разумеется, что мусульманин Хайраддин недолго оглаживал бороду и перебирал чётки. Своих послов он направил прямиком в Константинополь. Так, мол, и так, хочу служить верой и правдой, принимай на службу, ставь на довольствие, навеки твой, Хайраддин Б.
Султан пришёл в полный восторг — Северная Африка сама шла в его загребущие руки. Моментально свистнул писаря и повелел: нашему любимому слуге Барбароссе присвоить титул паши, отсыпать из закромов османской Родины всяческих ништяков и янычар выдавать по надобности. Халат со своего плеча, впрочем, подарить зажал. Все довольны, все улыбаются.
Кроме Карла Испанского. Он дюже против такого расклада. Настолько против, что держит на острове Пеньон гарнизон в пятьсот человек. Эта крепость — практически морские ворота Алжира. Можно обойтись и без захвата Пеньона. Так ведь и с костью в горле жить можно. Но без неё как-то комфортнее. Вот только избавиться от своей Хайраддину никак не удаётся. А всё потому, что эти испанские коммандос раз за разом больно бьют по бородатым лицам всех незваных гостей. Вдобавок ко всему, Карл отправляет к алжирским берегам целый флот из пятидесяти кораблей под командованием вице-короля Сицилии.
И всё вроде бы идёт хорошо, только не туда. Потому как не везёт с такими крупными армадами Испании фатально. Сколько раз погода будет впрягаться за их соперников, сложно сосчитать. Где — по мелочи, где... Непобедимую Армаду, думаю, все помнят.
Так вот, стоило Уго де Монкадо с пробной партией десанта в полторы тысячи человек высадиться в окрестностях Алжира, поднялась такая буря, что на берег выбросило половину испанских кораблей. В белы рученьки дожидавшихся их до дрожи в кальянах мавров и примкнувших к ним. Четыре тысячи человек занесли в списки погибших и пропавших без вести только в первый день. Сколько под звуки зурны радостно дорезали пираты Хайраддина, история умалчивает. Одно можно сказать: гостям были не рады — в плен, повсеместно практикуемый ради выкупа, не брали.
Таким образом, попытка оказать помощь осажденному Пеньону провалилась. Испанцы ещё очень долго бесили Барбароссу своим присутствием на острове, но до поры до времени успешно отбивали атаки. Вплоть до мая 1529 года, когда уставший от бесплодных попыток Хайраддин случайно наткнулся на пилотный выпуск альманаха некоего анонимуса "Пеньон в картинках и разукрашках". На его пиратское счастье, номер назывался "Взятие Пеньона для чайников".
Шестнадцать дней орудия полусотни кораблей превращали стены крепости в решето... Пять тысяч корсаров устремились в многочисленные проломы. Бой при преимуществе десять к одному шёл ещё целый день — испанская пехота сполна отработала славу лучшей в Европе. Однако, крепкий орешек Пеньона наконец был разгрызен. Комендант крепости дон Мартин де Варгас, на свою беду, не умер от многочисленных ран. Его, по одной версии, запороли насмерть розгами на рыночной площади Алжира, по другой — разрубили на куски и выбросили в море.
И здесь в руки Барбароссы попадает следующий выпуск альманаха — "Как нам обустроить Пеньон". Незамедлительно на остров пригоняются тысячи христианских невольников. В течение двух долгих лет они возводят колоссальный каменный мол. Так Пеньон стал полуостровом, а порт Алжира — главной базой берберских пиратов.
Прошло пятнадцать лет. Жизнь вошла в более-менее привычное русло — корсары грабят на море и на суше всё, что испанцы и иже с ними не успевают защитить. Однако о Тунисе Хайраддин не забыл, только удобный случай никак не подворачивался. Да и, честно сказать, сил не хватало — а то он и удобные случаи к шайтану бы послал.
В Высокой Порте к тому времени сменился султан. В Европе поначалу вздохнули с облегчением, узнав о смерти хищника Селима. И, как оказалось, совершенно напрасно. Имя этому "напрасно" было Сулейман Великолепный. Явившись лично заверить нового босса в своих верноподданических чувствах Барбаросса не преминул поведать ему о своих планах на Тунис. Одобрение получил. Золота тоже отсыпали. И всё заверте...
Коршуном обрушившись на Италию, Хайраддин захватывает Реджо, Санта-Люсию и Фонди. Сулейману рабы нужны, и платит он за них хорошо. Будь в ту пору Интернет или хотя бы периодическая печать, нетрудно предположить, что в них могло твориться. От "Чудовище вырвалось на свободу" до "Собираем деньги для героев на борьбу с неверными". Хорошо, что ничего этого тогда не было.
А пока в Европах думали, что предпринять, корсары оказываются уже у Туниса. И здесь история повторяется Алжиром. Практически один в один. Разве что Пеньоном в этих местах называется Гулетта. Не остров, сразу заметим, но суть это не меняет — морские подходы к метрополии прикрывает знатно. Но если кого-то такие мелочи беспокоили, то точно не Хайраддина. Его бестселлер "Как я брал Пеньон" корсары в обязательном порядке изучали по полчаса пять раз на дню. Сразу же после молитвы. Неудивительно, что всё прошло без сучка, без задоринки, по лекалам — бомбардировка стен корабельными орудиями, штурм, расправа над уцелевшими.
Самим Тунисом же в то время правил султан Мулай Хасан — узурпатор, отобравший власть у своего родственника Мулай эль-Рашида. Испанский ставленник, чего никак нельзя было простить. Сбежавший правитель нашёл убежище в Константинополе. Последнему тушканчику понятно, что в городе оставались его приверженцы. Дальнейшее предсказать нетяжело. Сулейман вызывает к себе изгнанника и с восточным коварством начинает разговор издалека: "Хочешь сладких апельсинов? Хочешь вслух рассказов длинных? Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?" В общем, имена, пароли и явки Мулай эль-Рашид сдал очень быстро, а потом ещё долго благодарил, что ему позволили это сделать.
В назначенный час заговорщики открыли ворота Баб-эль-Зира и впустили корсаров Барбароссы в город. Цитадель взяли вообще без сопротивления. Всё предвещало чуть ли не бескровный успех, но тут какой-то чудак пустил слух, что тунисцев банально развели и любимого Мулай эль-Рашида на трон не вернут. Те, хоть и не дети гор, но народ дикий — похватались за оружие, и бой на улицах закипел знатный. Дошло до того, что корсаров едва не вышибли за стены, а самого Хайраддина чуть не убили. И только, как пишут хронисты, личное мужество Барбароссы позволило в итоге взять этот иблисов город.
Карл Испанский уже добавил к этому времени к своему порядковому номеру четыре позиции и стал вполне себе Карлом Пятым, императором Священной Римской империи. Со всеми соответствующими понтами, наворотами, тюнингом и территориями. Об этом европейском монархе можно говорить бесконечно долго, и всё равно рассказ будет неполным. Поэтому ограничимся лишь титулованием человека, последним отпраздновавшим в Риме триумф. Приготовьтесь, это долго, если представлять земли на географической карте. «Избранный император христианского мира и Римский, присно Август, а также католический король Германии, Испаний и всех королевств, относящихся к нашим Кастильской и Арагонской коронам, а также Балеарских островов, Канарских островов и Индий, Антиподов Нового Света, суши в Море-Океане, Проливов Антарктического Полюса и многих других островов как крайнего Востока, так и Запада, и прочая; эрцгерцог Австрии, герцог Бургундии, Брабанта, Лимбурга, Люксембурга, Гельдерна и прочая; граф Фландрии, Артуа и Бургундии, пфальцграф Геннегау, Голландии, Зеландии, Намюра, Руссильона, Серданьи, Зютфена, маркграф Ористании и Готциании, государь Каталонии и многих других королевств в Европе, а также в Азии и Африке господин и прочая».
И этому практически святому человеку всеми удобствами в виде Индий, Азий и Африк потеря Туниса, мягко говоря, не понравилась. Ведь теперь, чтобы добраться до Сицилии, Хайраддину достаточно было щёлкнуть пальцами — и уже завтра его головорезы могли резвиться на острове. За Сицилией непременно последовала бы и вся Южная Италия.
А рядом копила силы коварная Франция, которую никак нельзя было сбрасывать со счетов. Ведь святотатственный альянс Лилии с Полумесяцем грозил полным переделом Западного Средиземноморья.
-
***
Мы уходили походом на Трою.
Справимся в день или два!
Пели аэды нам: "Хайре, герои!"
Превозносила молва.
Зря вы не верили мудрой Кассандре —
Город ваш псам отдадим!
Срубим оливы, сожжём олеандры...
Рукоплещи нам, Олимп!
Ника-Победа казалась так близко —
Можно коснуться. И вот:
Кто-то лежит на равнине Фимбрийской,
Кто-то у Скейских ворот.
В смерти равны и копейщик, и лучник,
Царь и безвестный гоплит.
Смерть забирает и худших, и лучших...
Всех нас заждался Аид.
Там — тишина и покой и не нужен
Меч. Не играет свирель.
Бродят Полями Забвения души,
Снегом цветёт асфодель.
Вечным богам гекатомбы собою —
Буднично, день изо дня...
Всё. Отплываем... Не взяв город боем,
В дар оставляем Коня.
Сами подарок за стены затащат.
Праздник устроит народ...
Бойтесь данайцев, дары приносящих!
Ночью резня Трою ждёт!
Змеи задушат тебя, Лаокоон, —
Ведь как пророк ты хорош.
Наш приговор таков: каждый виновен.
Всех без пощады под нож!
Девять лет здесь умывались мы кровью.
Так что теперь поделом
Горе тебе, крепкостенная Троя!
Горе тебе, Илион!
Мы похоронены где-то под Троей.
Нас превозносит молва.
Славят аэды нас: "Хайре, герои!"
Глупость. Пустые слова.
слова.
tigris
-
***
Мы уходили походом на Трою.
Справимся в день или два!
Пели аэды нам: "Хайре, герои!"
Превозносила молва.
"Я-то думал, в самом деле, баловать с войной -
Дескать, через две недели попаду домой".
Про союз Лилии и Полумесяца - сущая правда, такой союз был. Карл V в 1525 году выиграл битву при Павии с бонусом в виде Франциска I лично. Короля берегли, рассчитывая задорого продать его величество его державе. Держава была в стесненном положении, но могла, к примеру, отказаться от неких наследственных прав на Милан, из-за которых случилось уже несколько Итальянских войн - абсолютно захватнических. Франциск, проживая в Мадриде, соглашался на все, как истинный рыцарь. И Карл V отпустил его как рыцарь рыцаря под честное рыцарское слово, что как только соберет выкуп, все выплатит до последнего гроша, и с Миланом все будет в порядке... Но рыцарское слово так и осталось словом. А город Тулон на некоторое время стал базой для турецкого флота, который командовал все тот же Хызыр Хайретдин-паша. Так было удобнее грабить побережье Италии.
Все же при испанцах в Северной Италии был относительный порядок. Когда Милан заняли французы, они стали хранить порох в главной башне Кастелло Сфорцеско. Как-то случилась сильная гроза, и... Ну, бывает, арсеналы и сейчас взрываются. И кто восстанавливал потом эту самую башню? Так испанцы же...
-
Спасибо, эр Colombo! А то я было подумала, что здесь только я с Марриэн и Флёр читаем. С удовольствием. :)
-
Спасибо, эр Colombo! А то я было подумала, что здесь только я с Марриэн и Флёр читаем. С удовольствием. :)
"И вовсе кондрашка хватила пашу,
Когда он узнал, что еще я пишу!
Читаю, пою и пляшу!" :D :D :D
Ну, XVI век мой любимый - Тарталья с Кардано, Лютер с Меланхтоном и Коперник с Ретикусом. Маркиз Альфонсо д'Авалос... Потом Карла V сменил Филипп II, и начались в Испании неприятности. А Франциск - скользкий тип, хоть и подарил Леонардо замок.
-
Спасибо, эр Colombo! А то я было подумала, что здесь только я с Марриэн и Флёр читаем. С удовольствием. :)
"И вовсе кондрашка хватила пашу,
Когда он узнал, что еще я пишу!
Читаю, пою и пляшу!" :D :D :D
Да уж, даже не знала, что Высоцкий написал такой прекрасный мюзикл. :)
Ну, XVI век мой любимый - Тарталья с Кардано, Лютер с Меланхтоном и Коперник с Ретикусом. Маркиз Альфонсо д'Авалос... Потом Карла V сменил Филипп II, и начались в Испании неприятности. А Франциск - скользкий тип, хоть и подарил Леонардо замок.
Написали бы продолжение, или какие-нибудь рассказы по Вашему любимому веку, это ведь очень интересно. Ну хотя бы, что там было с замком для Леонардо. А?
-
Да уж, даже не знала, что Высоцкий написал такой прекрасный мюзикл. :)
Что, серьезно? В этой же песенке Попугая моя любимая рифма:
Я Индию видел, Иран и Ирак!
Я - инди-и-видум, не попка-дурак!
Написали бы продолжение, или какие-нибудь рассказы по Вашему любимому веку, это ведь очень интересно. Ну хотя бы, что там было с замком для Леонардо. А?
Потом - очень коварное слово (c)... Но про Великолепный век целый сериал сняли. Там Хызыр-реис такой красавчик...
(https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcTFxfY6GIPBscZ1AoGA_67YF0uAW7gfcETKGnc8pvMM2V4Anh0x)
Разговаривает он тут со старшим и самым удачным из сыновей Хюррем, Мехмедом. Погиб в результате интриг.
-
Я этот сериал не видела, недавно просто случайно увидела кусочек, где Хюррем на коленях перед дворцом (на украинском языке). Вы об этом сериале пишете?
Tigris так «смачно» написал, а Вы добавили, что придётся искать сериал, дабы посмотреть.
Жаль, пока у этого автора я больше не нашла рассказов. И спасибочки великое за иллюстрацию, но я всё же надеюсь, что Вы, эр Colombo, напишете хотя бы немножечко. Повторюсь, что это очень интересно и хочется почитать. Очень. :)
-
Я этот сериал не видела, недавно просто случайно увидела кусочек, где Хюррем на коленях перед дворцом (на украинском языке). Вы об этом сериале пишете?
Не помню такой сцены! Может, и не тот. Сериал "Великолепный век", 156 серий (осторожнее с "дабы посмотреть"!). И он не все время интересен, но видно, что сделан с огромной любовью. На старом форуме его немного обсуждали в теме сериалы. Там все очень растянуто, действие набирает обороты к концу. Гляньте для интереса, ролик в Сети легко находится - "смерть Рустема-паши". Оружие своеобразное - не шестопер, конечно, но близко к тому.
"Иллюстрация"?! К "Великолепному веку" было несколько сот замечаний по исторической неправде. История, конечно, гвоздь, но когда Пири-реис оказывается душой заговора исламистов... А этот Хызыр вообще чуть ли не водитель грузовика.
-
Я этот сериал не видела, недавно просто случайно увидела кусочек, где Хюррем на коленях перед дворцом (на украинском языке). Вы об этом сериале пишете?
Не помню такой сцены! Может, и не тот. Сериал "Великолепный век", 156 серий (осторожнее с "дабы посмотреть"!). И он не все время интересен, но видно, что сделан с огромной любовью. На старом форуме его немного обсуждали в теме сериалы. Там все очень растянуто, действие набирает обороты к концу. Гляньте для интереса, ролик в Сети легко находится - "смерть Рустема-паши". Оружие своеобразное - не шестопер, конечно, но близко к тому.
"Иллюстрация"?! К "Великолепному веку" было несколько сот замечаний по исторической неправде. История, конечно, гвоздь, но когда Пири-реис оказывается душой заговора исламистов... А этот Хызыр вообще чуть ли не водитель грузовика.
О, даже так! Не, тогда я - осторожная, 156 серий - это не моё. :D
А тот кусочек о стоящей на коленях Хюррем, наверное какой-то украинский сериал, там она просила не убивать её сына, о котором прознали. там были довольно таки красивые лица. :)
-
От автора.
История известная, и вы, скорее всего, её знаете. Но мне она жутко нравится. Поэтому и перевёл на дапоший.
tigris
**
Папа Александра Великого, Филипп, успешно нагибал всех этих гречишек, пока не дошёл до юга Пелопоннеса. А там, как известно, This is Sparta!!! Лакедемоняне той поры, конечно, были уже не торт, их было в разы меньше, но дух куда прикажете девать?
Царь македонский попробовал взять нахрапом и направил им сообщение, что, мол, вот он я пришёл, такой сильномогучий и нарядный, всех победил, отворяй ворота.
На что получил ответ, возвращающий с небес на землю: "Если ты вообразил, что твоя победа сделала тебя больше, чем ты был, измерь свою тень".
Филипп был кем угодно, но не глупцом, и понимал, начни он войну, Спарта кровушки ему попортит. Поэтому спросил, может ли войти в страну как гость. Ему сказали, куда он может войти и пойти.
Возмущённый столь вопиющей наглостью македонец бил посуду и всех в поле зрения и засылал послов с угрозами.
— И чо? — отвечали спартанцы.
— Через плечо! — бесновался Филипп. — Я вам покажу сатирову мать!
На что спартанцы спокойно отвечали:
– Во всяком случае, ты не помешаешь нам умереть за свою Родину.
Ну и вот чем прикажете грозить людям, которым плевать на Танатоса?
– Если я завоюю вашу страну, вам не стоит ждать пощады, – гневно, как ему казалось, ревел Филипп.
Последний ответ предшественников Твиттера был издевательски прекрасен: "Если".
И всё, Македония как-то странненько, по непонятным причинам отступила. Темна вода во облацех...
Коринфский же союз, объединивший всю Элладу в первую очередь для Drang nach Osten, Спарта пошлёт фракийским лесом.
Римский историк III века Марк Юниан Юстин напишет об этом так:
"Филипп определил условия мира для всей Греции сообразно с заслугами отдельных государств и образовал из всех их общий совет, как бы единый сенат. Одни только лакедемоняне отнеслись с презрением и к царю, и к его установлением, считая не миром, а рабством тот мир, о котором не сами государства договорились, а который дарован победителем".
___________________
Мне тоже. :D
-
И всё, Македония как-то странненько, по непонятным причинам отступила. Темна вода во облацех...
Очень няшно. За вычетом того, что македонский полководец Антипатр вломил Спарте люлей и преемник убитого Агиса III, Эвдамид I признал себя македонским вассалом. Его преемник Архидам IV восстал, огрёб и признал Спарту македонским вассалом вторично. В третий раз история повторилась при Клеомене III, а затем Спарту добил Ахейский союз вообще упразднивший местных царей как класс.
:'( :'( :'(
-
К сведению читателей.
1. Замечание эра Змея о вломленных люлях отстоит от поведанной истории на добрый десяток лет, посему последующие события – это уже совсем другая история и другие байки, к этой не имеющая отношения.
2. И ещё: это не уроки истории в их стройном изложении, а исторические анекдоты в замечательном исполнении.
Пока не нашла ещё байки, пусть здесь будут две эти зарисовки, которые отыскались. :)
***
Ёлочная игрушка
Жила-была ёлочная игрушка. Пятиконечная звезда рубинового цвета. Почти такая же, как на кремлевских башнях. Каждый год семейство, уже украсив всю лесную красавицу, торжественно водружало её на самую верхушку.
Но годы идут, времена меняются. Мода тоже не стоит на месте. Вот и веру в торжество светлого будущего сменила религиозность. А нашу пятиконечную героиню — её вифлеемское подобие. Вот собственно и всё. "А в чём смысл написанных строк?" — вполне заслуженно будете недоумевать вы. Да в том, что не важно, какая звезда светит тебе. Важно знать, что она есть. Знать и оставаться человеком. При любой власти и любой моде.
Кошка
Жила-была кошка. Не одна жила, а с бабушкой. Конечно, можно было сказать "у бабушки", но, уверяю вас, кошка данный оборот оспорила бы самым возмущённым мявом. Она считала, что это Варвара Степановна живёт у неё, а не иначе. И могла достаточно логично доказать свое мнениё. Не верите? Ну, смотрите тогда — бабушка на свою скромную пенсию покупает мурлыке молочко-сметанку-творожки, колбаской опять же балует, рыбку подносит. Сама же перебивается в основном с овсянки на гречку. А кошка за вкусную кухню милостиво разрешает себя погладить и почесать за ушком. Разобрались, кто после этого главный?..
Так и жили они себе, не тужили. А кто у кого жил — разве это принципиально? Если и кошка, и бабушка были счастливы, то какая разница, что там на самом деле происходит и кто кого больше воспитывает. Главное, что свою долю они ни на что менять не хотят, а так и живут до сих пор. Да вы и сами, должно быть, их знаете. Много таких кошек живет по соседству. Да и бабушек не меньше.
-
Я здесь выкладывала рассказ Потеряшки о Барбароссе (см. вверх), а это продолжение и окончание этого же рассказа, которое «откопала» недавно. Я получаю просто таки истинное удовольствие от этих исторических экскурсий и, думается мне, не одна я. :) Приятного чтения-наслаждения.
...
Карл Пятый, как мы помним, с Барбароссой уже однажды честь знакомства имел, поэтому в этот раз подошёл к делу обстоятельно. Вплоть до участия в кампании мальтийских рыцарей, этаких терминаторов своего времени.
Испания, Португалия, Италия, Германия — весомая коалиция против одного зарвавшегося корсара.
16 июня 1535 года объединённые рати эльфов, гномов и людей подошли к Барад-дуру.
Извините, оговорился. Объединённые силы подошли к Тунису. А пути к нему прикрывает Гулетта, не забыли ещё? И здесь император сбросил маску и явил миру своё истинное лицо. Он решился на такой подлый поступок, что трудно понять: как можно было пасть так низко? Да не существует круга ада, которого заслуживают подобные грешники! Вы только представьте себе: этот беспринципный человек без моральных устоев взял Гулетту в точности по лекалам Хайраддина, ни на стежок от них не отступив. Многодневная бомбардировка... Штурм... Ура! мы ломим; гнутся нехристи ... Гулеттанаш!
Ну и так, для самых любопытных, несколько бусинок в чётки, чтобы как-то выделить эту битву.
Под рукой Барбароссы было порядка семи тысяч человек. В большинстве своём — суровые турецкие янычары. Прекрасные, храбрые и, что немаловажно, профессиональные воины. Но и против них выступали такие же профи, вдобавок сильно превосходившие числом. Плотность огня европейской армии была настолько сильна, что буквально выкашивала ряды защитников Гулетты. И никакой стойкостью и мужеством сдержать её было нельзя.
Хайраддину ничего не оставалось, как отступить с уцелевшими янычарами непосредственно в Тунис. Победители же собрались на военный совет. На повестке дня стоял лишь один вопрос — дожидаться подкреплений или идти на метрополию незамедлительно. Император был за второй вариант. Удивительно, но эти демократы средневековые совещались! Торквемады на них нет! Он бы их быстро на стройки Царствия небесного направил. В итоге победила партия войны.
Да, ещё одна бусинка. Именно в Гулетте испанские пинкертоны предоставили своему нанимателю неопровержимые доказательства того, что гадит в мире не только англичанка. Оказалось, что и француженка изрядно в этом деле преуспела — пушечки-то у корсаров были с клеймом в виде лилии. Карлу и раньше докладывали, что его католический брат Франциск втихаря водит дружбу с османами, но пушки морским разбойникам — это уже чересчур. А ещё христиане называются, кресты надели! Мало мы с ними воевали — ещё придется, к святому Иакову Компостельскому не ходи. Придётся, конечно, и не раз, но это уже совсем другая история. А мы вернёмся к нашим корсарам.
Двадцатого июля силы коалиции подошли к городу. В Тунисе соотношение войск уже было категорически на стороне Барбароссы. Порядка ста тысяч человек против двадцатидвухтысячной армии Его Христианнейшего Величества — почти пять к одному, да ещё в пользу защищающихся. По идее, нереальная задача для атакующей стороны. Если бы не одно "но". Регулярного войска у Хайраддина почти не осталось. Только этим и можно объяснить ту лёгкость, с которой европейцы взяли стены города. И тут всегда рассудительного и умеющего по необходимости отступать, чтобы потом вернуться с новыми силами, Барбароссу отчего-то переклинило — я неудачник, всё пролюбил, ничего не добился, жизнь прошла зря, умру во цвете лет, корсар я или нет? В общем, решил он забаррикадироваться в цитадели и взорвать её, когда побольше христианских собак поближе подойдут. Не вышло — горожане не прониклись героической патетикой и не пустили его туда вовсе. Пришлось бежать, раз красивой смерти не получилось.
Знать Туниса обратилась к Карлу Пятому с мольбой о пощаде, подкреплённой богатыми подношениями. Император пообещал проследить и не допустить. Но распалённые боем солдаты плохо поддавались на уговоры своих командиров. Ты что, начальник, обычая не чтишь? Может, ты и вовсе французишка, а? Испокон веков захваченный город отдаётся на поживу победителю. На том стояли и стоять будем! За что мы кровь вообще проливали?!
Оттянулись с огоньком: по свидетельству хроник, за трое суток в городе погибло более семидесяти тысяч человек — масштабно погуляли, не придерёшься.
Первого августа 1535 года испанский вассал Мулай Хасан был восстановлен на тунисском троне.
Хайраддин же предсказуемо объявился в милом его сердцу Алжире. Проходит всего лишь месяц, а он, по обыкновению внезапно, уже опустошает Менорку. Оцените наглость — это вообще-то Балеарские острова, находящиеся в непосредственной близости к материковой Испании. Взяв там шесть тысяч пленных, в октябре того же года Барбаросса отправляется с ними в Константинополь. Сулейман Великолепный такой подарок оценил. Ещё бы! За них на невольничьих рынках можно было получить баснословные деньги. Впечатлённый, он тут же назначает Хайраддина командующим всем османским флотом и жалует ещё сущий пустячок — объявляет бейлербеем Африки. Наместником, соединяющем в своих руках гражданскую и военную власть. На эту должность назначали лишь особо приближенных к султану лиц. С этого момента абсолютно все беи африканских государств должны были неукоснительно подчиняться одному человеку, и имя его вы знаете.
Потерпев поражение в Тунисе, Барбаросса отыгрывался на всём Средиземноморье. Набеги его орлов терроризировали и держали в постоянном ужасе практически любой город на побережье. Об островах и упоминать не будем.
В 1543 году Хайраддин наведался в Ниццу. Скромненько, по-простецки, без пафоса. Не считать же чем-то особенным 110 галер отборных головорезов. Они вообще просто заблудились — лоции попались некачественные. И вот ведь совпадение! У французского флота тоже. В одной лавке, видимо, покупали. Обидевшись на превратности судьбы, город взяли исключительно быстро. А потом сожгли, чтобы два раза не плавать.
С цитаделью у них, правда, не получилось, и её защитники продержались до прихода войск герцога Савойского. Но и не больно-то надо было — добычи и пленных хватило с избытком. Кстати, это был единственный случай, когда войска Сулеймана и Франциска участвовали в боевых действиях сообща.
Затем настала очередь пройтись вдоль Аппенинского полуострова. Эльба и Липарские острова обогатили Алжир семью тысячами пленников. Следом за итальянским походом пришёл черёд Бизерты и острова Корфу — ещё несколько тысяч невольников...
Карл Пятый бил посуду и ломал мебель, но ничего поделать не мог.
Нельзя сказать, что император не пытался, но... судите сами.
В 1537 году раздухарившиеся корсары Барбароссы весело и с огоньком проходятся по Эгейскому морю. По привычке немножко грабят, немножко захватывают города и острова. А что те принадлежат Венеции, так это чистая случайность — Османская империя же с Республикой Святого Марка войны не ведёт, это всё добровольцы. Дож в это почему-то не верит. Папа Римский, что удивительно, с ним солидарен. Генуя, имеющая в регионе свои интересы, тоже вступает в коалицию. Ну и без Карла нашего Пятого, разумеется, тоже не обошлось.
Командующим флотом назначают генуэзского адмирала Андреа Дориа, уже бившего Хайраддина во время захвата Туниса в 1535 году. Численное превосходство на стороне коалиции — 157 галер против 122 османских (будем называть вещи своими именами).
28 сентября 1538 года оба флота сходятся у залива Превезе на северо-западе Греции. Медленно сходятся, потому что штиль. А потом Аллах улыбнулся, щёлкнул пальцами... и ветер наполнил паруса кораблей Барбароссы. С известными и неутешительными для европейцев последствиями — 10 их судов потоплено, 3 просто сожжено, ещё 36 захвачено. Пленных в этот день взяли аж три тысячи, исключительно чтобы султану приятное сделать.
Через три года император задумал не просто реванш, а окончательное и бесповоротное решение корсарской проблемы Средиземноморья. Алжир, главный бастион морских разбойников, должен быть взят. Точка. К делу подошли основательно, силами всей империи и привлечённых союзников. 65 боевых галер и 450 транспортных и вспомогательных судов с 12 тысячами моряков под командованием всё того же Дориа. 24 тысячи итальянского, немецкого и испанского войска под началом вице-короля Сицилии Ферранте Гонзага.
Ну и без бусинки в чётки для самых любознательных тоже не обойдёмся: в походе принимали участие ещё не успевший залить кровью Нидерланды герцог Альба и уже покоривший Мексику Фернандо Кортес. Мальтийских рыцарей наняли в количестве семисот терминаторов. По данным разведки, корсары могли выставить не более шести тысяч человек, а укрепления города не представляли для крупнокалиберных орудий империи существенной проблемы. И главная удача — Хайраддин с большинством своих кораблей сейчас далеко.
Сопротивляться было бессмысленно. Алжир ждала участь Туниса, с цитаделью корсаров должно было быть покончено раз и навсегда.
18 октября 1541 года флот вышел из Мальорки, и через три дня Карл Пятый уже слал парламентеров с требованием сдаться.
"Алжирские не сдаются!" — гордо прозвучало ему в ответ.
23 октября началась высадка войск на побережье в нескольких километрах восточнее города. Всё шло к тому, что совсем скоро корсарам придётся отправиться к гуриям. Так бы и случилось, однако... Дадим слово участнику этих событий кардиналу Талавере: "...в тот же день, во вторник, поднялась такая страшная буря, что было не только невозможно выгрузить пушки, но многие мелкие суда просто перевернулись и тринадцать-четырнадцать галеонов тоже… Слава Богу, мы не потеряли никого, кто представлял бы значение, а только рядовых солдат, слуг, матросов".
Утром ветер немного утих, и алжирцы, без всякого сомнения, исключительно из благих намерений, нанесли визит вежливости гостям. Ну, узнать там, не надо ли чего — провианта, одежды, оружия, пороха и других необходимых на войне ништяков — беспокоимся же за вас. Имперцы (вот уж подозрительные люди!) отчего-то не поверили в их искренность. Совершенно понятно, что корсары тут же не на шутку обиделись и устроили резню всем встречным и поперечным. Паника воцарилась такая, что самому императору пришлось обнажить шпагу и возглавить контратаку. Как только ветер снова начал набирать силу, алжирцы благоразумно ретировались под защиту стен.
Буря продолжалась четыре дня — алжирский берег был буквально усеян обломками кораблей, число потеряных пушек и боеприпасов не подлежало точному подсчёту. Это была катастрофа. Забегая вперёд: больше против сил ислама Карл Пятый не воевал.
26 октября император приказал отступать. Легко сказать... Отход был сопряжён колоссальными трудностями. Из-за ливня вышло из берегов всё, что только могло выйти. Даже захудалые ручейки, которые раньше без проблем можно было переплюнуть, теперь представляли собой полноценные потоки. Ни о каких бродах нельзя было и мечтать, а для переправ не было подручных средств. А тут ещё и злопамятные алжирцы не давали покоя... Из похода не вернулось порядка 12 тысяч человек.
Шли годы. Барбароссе было уже далеко за семьдесят, пора и на покой. Но в ставшем домом Алжире его-то и не было, там постоянно происходили какие-то раздражающие Хайраддина стычки.
"Аллах с вами! — однажды в сердцах воскликнул старый корсар. — Не хотите дать мне спокойно жить в моем дворце — я построю себе ещё один. С нардами и одалисками. Но в другом месте". И удалился в Константинополь.
А у волшебника Сулеймана всё по-честному, без обмана — султан принимает бейлербея Африки радушно, осыпает лаской и подарками.
В столице Османской империи, в живописнейшем месте над Босфором, Барбаросса построил роскошный дворец, где и проживал с молодой женой. Бусинка в чётки: она была дочерью градоначальника итальянского Реджо, который корсар разорил ещё в 1535 году. Как истинный правоверный Хайраддин не забыл и об Аллахе — недалеко от дворца была воздвигнута мечеть необыкновенной красоты.
Умер великий корсар 4 июля 1546 года.
В течение долгих веков каждый турецкий корабль, выходивший из бухты Золотой Рог, салютовал мавзолею выдающегося флотоводца, каким Барбаросса считается и по сей день.
Вот портрет Хайраддина, приводящийся в истории французского флота, что вышла в свет в 1841 году: "...у него были лохматые брови, густая борода и толстый нос. Его толстая нижняя губа пренебрежительно выступала вперёд. Он был среднего роста, однако обладал богатырской силой. На вытянутой руке он мог держать двухгодовалую овцу до тех пор, пока та не погибала… Поистине необычайное влияние, оказываемое им на своих командиров и простых пиратов, поклонники его объясняют огромной храбростью и ловкостью этого человека, а также тем, что даже самые отчаянные его предприятия всегда оканчивались успехом. Ум и храбрость в нападении, прозорливость и отвага в обороне, огромная работоспособность, непобедимость — все эти похвальные качества заслонялись приливами неумолимой и холодной жестокости".
-
Потеряшки от Tigris'а замечательные! Читаются с удовольствием. Напомнило славную "Всемирную историю" о "Сатирикона", в чём-то даже лучше. По крайней мере, на мой вкус, лучше "Средней истории". И не хуже "Древней истории", которая от самой Тэффи.
-
Спасибо, эр curious, что оценили эти замечательные исторические экскурсы в древнюю историю, я здесь просто таки наслаждаюсь. Вы к нам заходите редко, но я каждый раз радуюсь Вашим постам.
Ещё раз огромное спасибо. Надеюсь, автор тоже будет благодарен Вам за прекрасный отзыв. Это того стоило.