В этом разделе можно просмотреть все сообщения, сделанные этим пользователем.

1

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 21 Янв, 2025, 21:28:08 »

Благодарю, эрэа Convollar!

Я провозглашу ее королевой любви и красоты, и пусть кто-нибудь посмеет не почтить Дикую Розу Нибелунгии!

Очень хочется применить ненормированную лексику.

Лучше применить ее к тем, кто поймет естественное рыцарское чувство неправильно.

Ради мира (окончание)

Прошло еще две седьмицы. Настало время принцессе Кримхильде уезжать в Арвернию, в сопровождении нибелунгской свиты, под защитой послов своего царственного жениха.

Перед отъездом король Торисмунд пригласил внука и внучку к себе в покои. Теперь они в последний раз могли побыть вместе, одной семьей. А уже в следующий час Кримхильда, урожденная принцесса Нибелунгии, должна будет уехать на север, чтобы стать королевой соседней Арвернии. Уже вся свита принцессы была готова к отъезду, и слуги запрягали коней в карету с гербами Нибелунгии на дверцах.

Кримхильда вошла в покои к деду, уже в своем дорожном платье и плаще, готовая навсегда покинуть свою родину.

В кресле, под одним из настенных гобеленов, сидел ее брат, принц Мундеррих. Он печально и молчаливо наблюдал за своими дедом и сестрой.

Король Торисмунд и его внучка стояла посреди кабинета. Государь Нибелунгии держал в своих руках ладони внучки, на одной из которых было надето кольцо с фамильным лазуритом. Он повторял Кримхильде последние наставления, говоря тихим голосом и стараясь, чтобы он не дрогнул от тщательно сдерживаемого волнения.

- Моя дорогая Кримхильда, я желаю тебе счастья, как только могут родители для своих детей! Я верю, что ты добьешься всего, что только может быть нужным для тебя самой и для блага королевства. Ты унаследовала все самые лучшие черты своих доблестных родителей - моего сына Теодориха и Кунигунды Шварцвальдской. Ты - истинная дочь нибелунгов. А я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива в своем замужестве, насколько это возможно.

Кримхильда с волнением взглянула на деда. В ее ясных синих глазах блеснули слезы.

- Благодарю тебя, дедушка! Ты всю жизнь был для меня и для Мундерриха самым лучшим на свете, заменил родителей осиротевшим детям. Ты сам научил меня, что значит честь королевского дома Нибелунгии. И я сделаю все, чтобы быть достойной тебя, чтобы не уронить свою честь!

Торисмунд тихо, растроганно вздохнул:

- Я верю в тебя, моя дорогая внучка! Да пошлет тебе Фрейя, Хозяйка Ожерелья, любовь твоего будущего мужа и счастье на много лет!

- И я тоже надеюсь всей душой, что смогу полюбить своего мужа, а он - меня! - произнесла Кримхильда гордым, звонким голосом. - Я не позволю себе быть несчастной в своем замужестве, дедушка!

Торисмунд поцеловал внучку в щеку, а затем снял одну руку с ее плеча и обвел солнечный круг над головой девушки, посвящая ее заботам Высших Сил.

- Да хранят тебя Небеса, моя Кримхильда! - выдохнул он, и отпустил внучку.

Она тут же повернулась к своему брату, который вскочил с кресла и подбежал к сестре.

- Кримхильда, моя дорогая сестричка! - воскликнул мальчик, едва удержавшись, чтобы не всхлипнуть при разлуке с сестрой.

- Мундеррих, милый братик мой! Да помогут нам Владыки Асгарда встретиться еще когда-нибудь! - воскликнула принцесса, крепко обняв брата.

Девушка и мальчик постояли с минуту, обнявшись. А король Торисмунд молча наблюдал за ними.

***

В соседних с королевским кабинетом покоях, тем временем, находились граф Рехимунд и его сын, виконт Гизельхер. Они ожидали принцессу Кримхильду, чтобы сопроводить ее во двор Замка Роз. Там уже готовы были к отъезду карета и эскорт. А также послы короля Арвернии, что собирались доставить принцессу к будущему супругу...

Рехимунд обратился к сыну:

- Гизельхер, я благодарю тебя за то, что ты исполнил мою просьбу относительно принцессы Кримхильды! Также я очень надеюсь, что и во время пути в Арвернию ты станешь больше уделять времени охране свадебной процессии, чем своей даме сердца. Учти: на тебе, вместе с графом Дитрихом, безопасность принцессы и ее свиты! Теперь герцог Теодеберт отвечает за принцессу Кримхильду, от имени ее царственного супруга. А наш долг - проводить их, как подобает.

Рыцарь Дикой Розы глубоко вздохнул, и на его красивом лице отразилось страдание, которое он безуспешно пытался скрыть.

- Да, батюшка, ты прав, как всегда! - через силу признал он. - В пути я услужу принцессе Кримхильде, обеспечу ее безопасность. Но при дворе Арвернии я буду защитником принцессы Кримхильды, даже когда она станет их королевой! Если я увижу, что она несчастна, то сразу возьмусь за меч, чтобы покарать любого негодяя, причинившего ей зло, кем бы он ни был! И я стану биться за нее на турнирах и воспевать ее красоту, как подобает преданному рыцарю. Пусть арверны научатся, как надо чтить прекрасную даму!..

Рехимунд тяжело вздохнул, понимая, что с сыном ничего не поделать. Хотя его мучили тяжкие предчувствия. Ведь у арвернов были совсем иные обычаи, чем у нибелунгов, и преклонение Гизельхера перед дамой его сердца могло быть превратно понято.

***

Вскоре во дворе Замка Роз король Торисмунд, остановившись на нижней ступени крыльца, в присутствии свиты нибелунгских придворных, провожал Кримхильду в Арвернию. Настоящее прощание деда-короля с любимой внучкой состоялось в его покоях, а теперь предстояло официальное прощание королевской семьи Нибелунгии.

- Моя дорогая внучка, принцесса Кримхильда! Ты отправишься к своему будущему супругу, королю Арвернии! Достойно исполняй свой долг и береги честь королевского дома! И да пребудут с тобой все благие силы! - Торисмунд вполне совладал с собой, и теперь держался, как истинный король, оставив все тревоги за закрытыми дверями.

Принц Мундеррих поклонился сестре и проговорил, подражая царственным интонациям своего деда:

- Прощай, моя дорогая сестра! Мои наилучшие пожелания пребудут с тобой всю нашу жизнь!

Кримхильда, с горячо бьющимся сердцем, присела в книксене перед своими родными:

- Прощайте, мои любезные родичи! Я всю жизнь буду просить Владык Асгарда за вас и за прекрасную Нибелунгию! А сама обещаю быть достойной древнего рода Победителя Дракона, когда стану королевой Арвернии!

Простившись с родными, она протянула руку герцогу Теодеберту, арвернскому послу. Затем об руку с ним проследовала к карете, запряженной четверкой белых коней. Кримхильда села в карету, и дверь закрылась за ней, отрезая ее от родной Нибелунгии. Кучер, сидевший на козлах, подхлестнул коней, и карета принцессы выкатилась за ворота Замка Роз. За ней, набирая скорость, поехали и другие кареты, и всадники, нибелунги и арверны сообща.

Когда кованые ворота, украшенные великолепным чугунным кружевом, закрылись за каретой принцессы и ее свитой, король Торисмунд Нибелунгский поднялся на крепостную стену, опоясывающую Замок Роз. Он долго, не отводя дальнозорких старческих глаз, смотрел вдаль, в ту сторону, куда уехала его внучка. И молился, чтобы она своим замужеством принесла мир и Нибелунгии, и Арвернии...

***

Долог путь через земли двух королевств, где совсем недавно закончилась война. Но, наконец, через несколько седьмиц на границе Арвернии с Нибелунгией посланники короля Хильдеберта встретили эскорт принцессы Кримхильды. Для встречи было избрано прекрасное поле на самое границе. Здесь состоялась церемония передачи принцессы из рода ее родителей в род будущего супруга.

Она прошла от нибелунгской делегации в сторону ожидавших ее арвернов по широкому отрезу золотой парчи, устилавшему поле. С тех пор эту местность стали именовать Полем Золотой Парчи. Легкая, стремительная девушка прошла по золотым волнам драгоценной ткани, почти не приминая их.

Будущую супругу короля Арвернии встречали самые именитые вельможи и родственники ее царственного жениха. Среди них был коннетабль, принц Дагоберт, и сам майордом Арвернии, граф Карломан Кенабумский. Он и встретил урожденную принцессу Нибелунгии от имени короля.

Карломан, дядя короля Хильдеберта, взял под руку принцессу Кримхильду, переступил вместе с ней через золотую парчу, тем самым вводя ее в Арвернию, где ей предстояло стать королевой.

***

Спустя еще несколько седьмиц Кримхильда Нибелунгская вышла замуж за короля Арвернии, Хильдеберта IV. У нее было мало возможностей как следует узнать будущего супруга до свадьбы, однако ей понравились статная осанка и красивое лицо молодого короля. Однако почему Хильдеберт держался так скованно в присутствии своей невесты? Отчего он при первой встрече с Кримхильдой глядел так, словно увидел призрак?

А все последующие дни король находился рядом со своей матерью, королевой Бересвиндой Адуатукийской - дамой величественного вида в черных траурных одеяниях. Она же все время сверлила недоверчивым взором черных глаз свою будущую невестку. С первой же минуты Кримхильда убедилась, что будущая свекровь невзлюбила ее. Но за что, если она еще ничем не успела проявить себя?..

Однако гораздо больше Кримхильду огорчало поведение ее провозглашенного супруга. Ведь, едва принеся вместе с ней брачные обеты перед алтарем Фрейи, король уехал, оставив ее одну, в спальне, которая должна была стать ее свадебным ложем. Кримхильда тщетно ждала мужа - в первую брачную ночь, как и в последующие, она оставалась одна, не считая фрейлин и служанок в смежных покоях.

Так же было и дальше. Король уезжал на охоту, с большой радостью выступал на рыцарском турнире в честь своей свадьбы. Однако он упорно продолжал игнорировать молодую супругу.

Кримхильда плакала по ночам, уткнувшись в подушку. Как она могла ждать, что станет женой короля, не будучи ей в действительности?! Молодая королева была готова сделаться верной, любящей женой и достойной королевой Арвернии. Но ей не предоставлялось такой возможности!

Покинутая своим мужем, Кримхильда все же не думала прибегнуть к защите родной семьи, воплощенной в кольце с лазуритом. Она не теряла надежды рано или поздно узнать тайну Хильдеберта, и, может быть, завоевать его любовь и доверие. Ради этого Нибелунгская Валькирия была готова на все!

Пока же молодая королева скучала посреди Малого Двора, окруженная арвернскими дамами.

Рядом с ней при Дурокортерском дворе находился ее верный рыцарь, виконт Гизельхер. Он видел, что дама его сердца скучала, и пытался поддержать ее. Обладая поэтическим даром, Рыцарь Дикой Розы пел для нее нибелунгские песни, напоминая ей о родине и о любви. Его любовь к Кримхильде была чиста, как утренняя роса на лепестке розы. Но в Арвернии нашлись те, кто понимал его неправильно. Королева-мать только ждала случая обвинить Кримхильду в любовной интриге с молодым нибелунгом. И нашептывала своему царственному сыну подозрения против них.

Вместе с Гизельхером молодую королеву часто навещал и младший сын графа Кенабумского - Аделард. К смущению Кримхильды, он тоже влюбился в нее, и теперь проявлял свои чувства в виде горячей безграничной преданности, так же как и Гизельхер, с которым он подружился. Но сама рыцарская преданность молодых людей могла сделаться опасной для их дамы сердца.

С дамами Малого Двора Кримхильде приходилось держаться осторожно, пока она не выяснила наверняка, кто из них может оказаться ей другом, а кто - врагом. Альпаида Кенабумская, супруга майордома, соблюдала доброжелательный нейтралитет по отношению к молодой королеве, хотя и могла бы обвинить ее в несчастной любви ее сына Аделарда. Другая влиятельная при дворе дама - герцогиня Матильда Окситанская, поддерживала равные отношения со всеми, а ее мать, графиня де Кампани, явно служила Паучихе. Кримхильда не могла найти подруг при Дурокортерском дворе.

Покинутая мужем, одинокая в королевском дворце, словно птица в золотой клетке, Кримхильда терпела все. Она помнила о трагических событиях недавней восьмилетней войны. И знала, как легко вновь разгореться неистовой вражде среди недавних врагов. Она не могла позволить, чтобы это произошло из-за нее. Стойко выдержав все испытания, молодая королева, как могла, способствовала делу мира между Арвернией и Нибелунгией. В своих письмах деду она никогда не рассказывала, как ей бывает трудно.

В конце концов, кольцо с лазуритом пригодилось, чтобы создать крепкий военный союз, в который входили и Арверния, и Нибелунгия, и Венетийская Лига. По назиданию графа Кенабумского, знавшего, кажется, все на свете, Кримхильда, в конце концов, передала кольцо венетийскому послу, чтобы он мог примирить города Лиги с Нибелунгией, с которой они не могли поделить спорные земли. Так складывался могучий военный союз, что должен был остановить наступление недобрых соседей с востока - Междугорья и Тюрингии. Таким образом, Кримхильда Нибелунгская способствовала делу мира, там, где по ее слову могла бы вспыхнуть истребительная война.

Ради мира между королевствами Кримхильде пришлось пожертвовать своей женской судьбой. Но эту жертву засчитали ей Высшие Силы. Помимо своей заслуги перед обоими королевствами, она, наконец, заполучила и свое семейное счастье, а также верных друзей, обретенных на новой родине. Многие помогали ей обрести любовь ее царственного супруга. Граф Карломан Кенабумский и его семья, кузина Кримхильды - юная вейла Фредегонда, и Матильда Окситанская, оказавшаяся, в конце концов, ей верной союзницей, и семейство герцога Земли Всадников, и даже сестра короля, принцесса-жрица Теоделинда, - все они помогали Нибелунгской Валькирии завоевать любовь короля и достоинство истинной королевы. И, когда Кримхильда добилась своего, и Хильдеберт стал ей настоящим мужем, во всей бывшей империи Карломана Великого не нашлось бы более счастливой пары. Вот только счастью их не суждено было продлиться долго...

Королева-мать, Бересвинда Адуатукийская, не могла позволить, чтобы невестка отняла у нее сына, а с ним - и власть над королевством. Когда ее ненависть к Кримхильде достигла предела, она погубила невестку вместе с еще не родившимся ребенком. А Рыцарь Дикой Розы погиб, пытаясь убить Паучиху, но не достиг цели.

С гибелью Кримхильды закончился и мир между Арвернией и Нибелунгией. Спустя еще несколько лет брат Кримхильды, король Мундеррих, сразил насмерть на поле боя ее бывшего супруга, короля Хильдеберта Воинственного. Словно Кримхильда была живым оберегом, и с ее гибелью исчезло все.

2

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 20 Янв, 2025, 21:24:05 »

Благодарю, эрэа katarsis! 

Ну, что ж. Договор подписали, все формальности соблюли, Кримхильде скоро ехать в неизвестность. Интересно, если б она знала, как всё сложится, согласилась бы на этот брак? А Торисмунд? Он, думаю, вряд ли бы согласился.

И Кримхильде и Торисмунду было бы гораздо труднее, если бы они узнали! Вопрос еще: насколько все? Если бы Кримхильда узнала, что в ее отношениях с мужем будут проблемы, но, в конце концов, они станут счастливой парой, она могла бы согласиться, чтобы помочь ему преодолеть проблемы. А, если бы узнала, что погибнет молодой, вместе с неродившимся ребенком, а впоследствии ее брат убьет мужа - ей было бы гораздо труднее.
А Торисмунд? В зависимости от того, был ли у него выбор. Возможно, ради мира с Арвернией пришлось бы пойти и на самую большую жертву.
Вот если бы Карломан прожил подольше! Или, если бы он знал в точности, на что способна Паучиха (хотя бы о том, что она не позволила родиться ребенку от Хродеберга), он бы оставил Ангеррану соответствующие указания. И судьба Кримхильды и Хильдеберта была бы гораздо счастливее. Но что есть, то есть.

Ради мира (продолжение)

Пока король размышлял так, его внук, наследный принц Мундеррих, подошел к своей сестре. За ним последовал и Гизельхер, что радовался про себя, находясь рядом со своей дамой сердца. Он показал королевским внукам на другой гобелен и произнес:

- Поглядите, пожалуйста, на переселение нибелунгов с северных земель в здешний цветущий край, землю роз и виноградников! Вот они - золотоволосые герои нашего племени! Они пришли с песней, чтобы поселиться на земле, приготовленной Небесами. Их вели за собой трое небесных владык: Ньорд, Повелитель Кораблей, Тюр, ведущий справедливую войну, и прекрасная Фрейя, Владычица Сердец... - при этих словах собственное сердце Гизельхера горячо забилось, и он украдкой взглянул на прекрасную принцессу Кримхильду, да уже и не желал отводить от нее глаз. Как же она была прекрасна, краше всех королев и героинь легендарного прошлого!..

Кримхильда уловила восхищенный взор своего верного рыцаря, и, не подавая в том виду, проговорила, положив руку на плечо своему брату:

- Благодарю тебя, любезный виконт Гизельхер, что напоминаешь нам о подвигах наших предков, вдохновленных свыше!

Пока молодежь разглядывала гобелены, король Торисмунд в другой части зала беседовал с Дитрихом и Рехимундом. Он обратился к обоим вельможам, скорее даже не приказывая, а назидательно прося их:

- Мои дорогие друзья и соратники! Я поручаю вам обоим заботиться о моей внучке, когда вы будете вместе с ней при дворе Арвернии! На вас обоих я возлагаю свои главные надежды! Я верю: вы - каждый по-своему, - сможете оберегать и защищать Кримхильду, будучи рядом с ней вроде моей руки!

Оба нибелунгских графа поклонились королю. И Рехимунд проговорил первым:

- Государь, я обещаю тебе, на правах посла Нибелунгии, блюсти интересы принцессы Кримхильды, и когда она станет королевой Арвернии. Я буду со всем вниманием следить за обстановкой при дворе, и извещу тебя, если потребуется! - про себя Рехимунд подумал, что следить потребуется не только за Кримхильдой, но и за своим сыном. Но он не выдал королю тайну Гизельхера.

А Дитрих Молоторукий приложил ладонь к груди клятвенным жестом и проговорил:

- Я клянусь тебе, государь, оберегать и защищать принцессу Кримхильду, когда она будет при арвернском дворе. Если потребуется, то и с оружием в руках! Некогда я ездил с посольством, чтобы привезти в Нибелунгию ее мать, принцессу Кунигунду Шварцвальдскую. И я не покину ее дочь, государь!

Торисмунд Нибелунгский улыбнулся в ответ:

- Благодарю вас, мои верные вельможи! Я давно знаю и вашу надежность, и ваши дарования! Вам обоим я без колебаний доверяю мою внучку, которая мне дороже зеницы ока!

Да: старый король вполне полагался на своих вельмож, посланных им ко двору Арвернии. Однако вновь подумал о дополнительной защите, чтобы Кримхильда оставалась в безопасности и во всю последующую жизнь.

Поглядев на внука и внучку, Торисмунд коснулся пальцами одной руки другой, на которую был надет перстень с гербовой печатью. Ему вновь припомнилось повествование о кольце первокнязя Морава. И он окончательно решил последовать примеру древнего властителя. Ведь истории знаменитых героев прошлого недаром призваны служить примером последующим поколениям!

Король сделал знак Дитриху и Рехимунду, и те отошли к принцессе Кримхильде и принцу Мундерриху. Сам же Торисмунд, оставшись один, подошел к комоду из черного ореха, на котором покоился меч его погибшего сына.

Но сейчас он не остановил взора на этой священной реликвии, а открыл ящик комода. Там лежал небольшой портрет его покойной супруги. Торисмунд тяжело вздохнул. Смерть королевы, светлая ей память, была жестоким горем его сердца. Но теперь он думал, что, может быть, Владыки Асгарда проявили милость, позволив Хель закрыть ей глаза, прежде чем погибли ее сын и невестка...

Рядом с портретом покойной королевы стояла небольшая серебряная шкатулка. Открыв ее, Торисмунд сразу заметил среди лежавших там драгоценностей кольцо с сине-голубым лазуритом, камнем Нибелунгии. На нем была вырезана печать: волны теплого моря, а над ними взмахивала крыльями морская птица.

Взяв кольцо, Торисмунд направился к своим внукам. Он думал о том, как изумительно лазурит пойдет к глазам Кримхильды. Но и помимо того, это кольцо было одной из реликвий Нибелунгии. И, значит, оно вполне заслуживало, чтобы память о нем сохранили и будущие поколения потомков Победителя Дракона.

В это время принц Мундеррих обратился к Рыцарю Дикой Розы:

- Я благодарю тебя, виконт Гизельхер, за твою дружбу, за все, что ты делаешь для меня в последнее время! Однако еще больше я благодарен за то, что ты собираешься вместе с моей сестрой, чтобы оберегать ее!

Огненный румянец проступил на красивом лице Гизельхера, и он горячо проговорил:

- Для меня великая честь оставаться рыцарем принцессы Кримхильды и в Арвернии!

Мундеррих радостно взглянул на сестру:

- Вот видишь, моя милая Кримхильда! Хорошо, что виконт Гизельхер будет рядом с тобой! Я бы сам сопровождал тебя, если бы можно было. А, если нет, то я никому не доверяю больше, чем Рыцарю Дикой Розы!

Кримхильда молча погладила брата по голове. Мундеррих еще слишком молод, чтобы видеть разницу между любовью и дружбой. А она была рада, что Гизельхер останется рядом с ней, словно часть ее родного дома. Но ей было неловко пользоваться жизнью того, кто слишком очевидно любил ее.

Рядом с ними молчаливо стояли Дитрих и Рехимунд. И вот, король Торисмунд подошел к своим внуку и внучке. В руках он держал кольцо с лазуритом. И произнес, обращаясь к Кримхильде:

- Моя дорогая внучка, будущая королева Арвернии! Ради долгожданного мира на нашей земле, после восьми лет кровопролитий, мы все заплатили большую цену. И я знаю, что твоя жертва больше всех, моя Кримхильда! Но такова судьба правителей, что стоял между народом и его бедами, поскольку место хорошего пастуха - между стадом и волком. Я горжусь тобой, моя милая внучка. И прошу тебя надеяться на лучшее! Твой брак с королем Хильдебертом Арвернским вполне может оказаться счастливым. Я верю: король восхитится твоей красотой и мужественным сердцем. Ведь не зря сам граф Карломан Кенабумский устроил ваш брак! А он знает людей и обладает даром читать в их сердцах. Он не напрасно решил, что именно ты нужна его царственному племяннику. Значит, вы обретете друг друга, как драгоценный камень и его золотая оправа!

- Благодарю тебя, дедушка! - ответила Кримхильда, сделав книксен и глядя на перстень в руках короля. - Я сделаю все, чтобы оправдать твои надежды! Деятельно способствуя делу мира, я надеюсь заодно добиться и семейного счастья, пусть мне придется еще узнать своего будущего супруга! - она улыбнулась уголками губ, и была в этот миг так прекрасна, что, если бы Хильдеберт Арвернский увидел в этот миг свою нареченную, непременно влюбился бы в нее раз и навсегда.

Ее царственный дед улыбнулся в ответ, тоже восхищаясь своей внучкой.

- Пусть будет так, моя дорогая Кримхильда!.. Но я хочу, на всякий случай, помочь устроить твою жизнь в Арвернии! Граф Дитрих, граф Рехимунд и виконт Гизельхер станут оберегать тебя; хвала им за это! - король с признательностью взглянул на всех троих названных вельмож. - Но прежде всего позаботиться о моей внучке - мое дело и моих родных, что обязаны поддерживать друг друга!

С этими словами старый король на глазах у всех присутствующих передал своей внучке фамильное кольцо с лазуритом.

- Этот знак знает вся королевская семья Нибелунгии, - проговорил Торисмунд, как некогда древний князь Морав. - Обязуюсь за себя и за своих потомков: если у предъявителя этого кольца будет нужда, пусть придет ко мне или к родичам моим, и ему будет оказана помощь! Пусть мой наследник, принц Мундеррих, запомнит эту клятву, а остальные присутствующие засвидетельствуют ее!

Юный принц поддержал деда, горячо воскликнув своим еще детским голосом:

- Я и без кольца сделаю для тебя что угодно, моя дорогая сестра! Но, если ты передашь кольцо другому человеку, то я, сколько бы времени ни прошло, напомню всем нибелунгам обещание помогать его предъявителю!

Дитрих, Рехимунд и Гизельхер склонили головы, свидетельствуя, что услышали клятву.

Кримхильда, почтительно присев в книксене, взяла перстень из рук деда и надела его на руку. Полюбовалась сине-голубыми разводами на холодной непрозрачной поверхности лазурита, изящной резьбой на нем. И вновь склонилась, благодаря своего царственного деда от всей души:

- Пусть Владыки Асгарда позаботятся о тебе, государь, так же как ты заботишься обо мне! С этим кольцом я в самом деле буду чувствовать себя защищенной всей силой Нибелунгии, как если бы никогда не покидала Замок Роз. Но надеюсь все же, что ни мне, и никому из моего рода никогда не придется взывать о помощи к моим родным. Пусть это кольцо останется только реликвией в моей будущей семье!

Кримхильда сознавала, как много значит сей драгоценный дар. Стоит только ей, будущей арвернской королеве, переслать это кольцо своим родным - и все войска Нибелунгии облачатся в доспехи, оседлают коней и ринутся, как морская волна, мстить за нее. Сколько бы лет ни прошло, даже если государственная необходимость не будет призывать короля на войну, он обязательно пойдет воевать ради нее! Принцесса Кримхильда хорошо знала своих родных.

И она решила для себя, раз и навсегда, что, если ей когда-нибудь и придется прибегнуть к помощи кольца с лазуритом, то она сделает это лишь ради крайней и общей необходимости, но не для себя одной. Что бы ни ожидало ее в Арвернии, даже если ей придется столкнуться с несправедливостью своего супруга и его родных, с пренебрежением, с клеветой, - она не призовет никого сражаться за нее! Довольно уже крови пролилось между Нибелунгией и Арвернией. Оба народа имели право радоваться наступившей мирной жизни. Если она, Кримхильда Нибелунгская, когда-нибудь призовет своих родных на помощь, то лишь в том случае, если опасность будет угрожать делу мира, которому она посвятила жизнь. Если появится общий враг у нибелунгов и у арвернов, тогда она призовет к оружию своих родных и все доблестное рыцарство Нибелунгии.

Будущая королева Арвернии надеялась всей душой, что и в этом случае нибелунги и арверны ополчатся не против друг друга, но вместе, как братья, против общего врага. И поведет их в бой не слепая жажда мести, не жадность к золоту, но сам Тюр Справедливый, которого в Арвернии звали Циу, ради защиты родной земли, единственной причины, что оправдывает массовое кровопролитие.

Трудным, почти невозможным казалось сделать из недавних ожесточенных врагов, после восьми лет войны, братьев по оружию! Но принцесса Кримхильда Нибелунгская, которой предстояло стать королевой Арвернии, готова была воззвать к своим родным лишь ради столь великой цели. Менее значимых целей ей не пристало ставить себе. Если бы ей удалось накрепко примирить два королевства, она исполнила бы свою миссию вполне.

3

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 19 Янв, 2025, 19:48:28 »

Благодарю вас, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Да-да! Герой, рыцарь, навеки преданный прекрасной даме и прочее и прочее. Раздолбай!

Все-таки, он сохранит свою любовь к Кримхильде, даже когда она погибнет. Он ценой своей жизни отомстит за нее, хотя, увы, и не самой главной виновнице ее гибели.

То есть Гизельхер, в отличие от других, никому ничего не должен и может поступать как заблагорассудится, ставя тем самым под удар свою возлюбленную. Тоже мне рыцарь. Кримхильда куда больше понимает, что такое долг. Правда, и сердце её свободно.
История о заключении мира между моравами и арвернами любопытна. Что там за кольцо и сохранилось ли оно? Или это всего лишь красивый образ?

Король мог бы запретить Гизельхеру ехать в Нибелунгию. Но он этого не сделает, чтобы не отнимать у Кримхильды еще одного друга в чужой стране. А по поводу его любви - Торисмунд думает, что это просто куртуазная придворная игра, а не роковая страсть. Он не ожидает тяжких последствий.
Кримхильда - принцесса, ее воспитывали на должных примерах. А самым главным из них стала судьба ее родителей.
О кольце кое-что упоминается дальше. А где оно спустя семьсот лет, трудно сказать. Хотя все может статься...

У Кримхильды я никакого особого перстня не припомню. Видимо, Торисмунд придумает что-то другое для дополнительной защиты. Думаю, должен придумать, раз уж так всерьёз задумался. Но только что? Вроде, никакой особенной защиты вокруг неё не было.

Нет, кольцо у Кримхильды было. Даже 18-ая глава нашей первой части называется в честь него: "Кольцо нибелунгов и колокол". Она отдала его венетийскому послу, чтобы он, от имени своей страны, заручился поддержкой ее родичей. У Нибелунгии с Венетийской Лигой прежде были сложные отношения, но, благодаря кольцу Кримхильды, они смогли примириться и выступить на одной стороне в Союзе Карломана, против Междугорья и Тюрингии.

Ради мира (продолжение)

И вот, наконец, в святилище Замка Роз состоялась торжественная церемония. Во время нее король Торисмунд от имени Нибелунгии и герцог Теодеберт Миротворец - от имени Арвернии подписали мирный договор перед алтарем Вар, скрепляющей обеты. Во время подписания договора также присутствовали наиболее почтенные нибелунгские вельможи и участники арвернского посольства. Им довелось скрепить ритуал.

Когда подписанный договор был возложен на алтарь богини правосудия, король подозвал жестом свою внучку.

Кримхильда подошла к деду и остальным присутствующим. Она была прекрасна в шелковом голубом платье с серебряной отделкой. Ее роскошные белокурые косы ниспадали на грудь, скрепленные небольшим серебряным венцом. Она глядела спокойно и твердо, совершенно совладав с собой. Лишь алых губ девушки касалась едва заметная печальная складка.

- Моя дорогая внучка, согласна ли ты выполнить условия мирного договора? - Торисмунд сдерживал тревогу, хотя знал, что Кримхильда должна дать согласие.

Принцесса изящно и величаво кивнула головой:

- Да, государь! Ради мира между нашими королевствами я готова стать женой короля Хильдеберта Арвернского!

- Да будет так! - Торисмунд восхитился самообладанием своей внучки. - Итак, я готов отпустить тебя в Арвернию, согласно мирному договору. Во время пути поручаю тебя почтенному послу Арвернии, герцогу Теодеберту!

Теодеберт Миротворец, стоявший рядом с королем перед алтарем Вар, склонил голову и произнес:

- Я, со своей стороны, обещаю во время пути почтительно охранять принцессу Кримхильду, будущую королеву Арвернии!

Таким образом, был подписан мирный договор между арвернами и нибелунгами. Тем самым, навсегда решилась судьба принцессы Кримхильды. Она склонилась перед алтарем Вар, давая обещание пожертвовать собой ради мира на ее истерзанной войной родине. И материнский оберег согревал ей грудь, безмолвно обещая: "Не бойся, не тревожься, дочь бесстрашной принцессы Кунигунды! Ты еще сможешь добиться счастья, у тебя еще есть надежда!"

***

Вечером после церемонии подписания договора, Кримхильда прогуливалась со своим братом по оранжерее. Их сопровождали двое верных рыцарей: граф Дитрих Молоторукий и виконт Гизельхер, Рыцарь Дикой Розы.

Они сопровождали королевских внуков, следуя позади, по тропинкам среди цветущих растений. А брат и сестра шли впереди, беседуя между собой.

- Ну вот, договор подписан, и арверны скоро отступят от реки Вебер, освободят наши земли, - проговорила Кримхильда с горячей надеждой. И вздохнула: - А потому, скоро мне предстоит уехать! Прошу тебя, мой милый брат Мундеррих: не забывай меня, даже если мы с тобой больше не встретимся!

Наследный принц встрепенулся, его еще полудетское лицо отразило не меньшую решимость, чем у сестры.

- Я обещаю тебе, моя дорогая Кримхильда, что ты всегда останешься для меня сестрой, самой лучшей на свете! Ведь нас осталось только двое - детей принца Теодориха и принцессы Кунигунды, да будут они счастливы в Вальхалле! Я никогда не забуду тебя, хоть ты и будешь королевой Арвернии. И когда я сам стану взрослым, ты будешь жить в моей памяти, моя дорогая сестра. И пусть только арверны попробуют повредить тебе хоть словом: они будут иметь дело со мной! - эти слова в устах двенадцатилетнего мальчика могли бы прозвучать смешно, но это говорил наследный принц, будущий король Нибелунгии, и он был исполнен решимости на всю жизнь.

Про себя же юный принц окончательно решил найти удобный момент, чтобы поговорить с дедушкой о защите Кримхильды.

А пока что принцесса слегка улыбнулась воинственному настрою брата, и потрепала его ладонью по густым белокурым волосам.

- Благодарю тебя, мой дорогой братик! Я думаю, что тебе не придется защищать меня. Но все равно, я очень рада твоим заботам. От них становится теплее на душе...

Она остановилась перед цветущим кустом алых, как кровь, роз. Полюбовалась цветами, уже раскрывшимися и еще туго свернутыми в бутоны. Затем девушка наклонилась и вдохнула чарующий аромат роз. Как хорошо здесь, дома, среди близких, где знаком каждый камешек, каждый листочек на розовом кусту!..

Кримхильда наслаждалась обществом своего брата, и старалась запомнить каждое мгновение таких прогулок в его обществе. Совсем скоро ей предстояло расстаться навсегда со всем, что она любила!..

Спутники внуков короля, два благородных рыцаря, зрелый и молодой, тоже беседовали между собой, следуя за своими подопечными.

Дитрих Молоторукий проговорил серьезным и внимательным тоном:

- Совсем скоро мы покинем Замок Роз и отправимся в сторону границы с Арвернией, сопровождая с эскортом принцессу Кримхильду!

Гизельхер непроизвольно нахмурился:

- Неужели это будет так скоро?

Старший рыцарь внушительно взглянул на юношу:

- Как же может быть иначе? Мирный договор подписан. На границе мы должны передать принцессу Кримхильду и ее приданое арвернам.

Гизельхер побледнел, как смерть, чувствуя, словно ему в грудь вонзился нож. Ту, кого он любил всем сердцем, ему предстояло своими руками отдать королю Арвернии!..

- Да, конечно, - сдержанно прошептал Рыцарь Дикой Розы. - Что ж: я буду участвовать в турнире в честь замужества принцессы Кримхильды! Я провозглашу ее королевой любви и красоты, и пусть кто-нибудь посмеет не почтить Дикую Розу Нибелунгии!

Дитрих Молоторукий отозвался более сдержанно, но тоже был исполнен решимости отстаивать права своей принцессы и самой Нибелунгии.

- Тебе доведется выступить не одному, любезный виконт! - внушительно ответил он. - Я тоже готов преломить пару-тройку копий. Да и весь цвет рыцарства, вероятно, соберется на свадьбу принцессы Кримхильды и короля Хильдеберта.

Гизельхер кивнул, готовый выместить всю свою боль и отчаяние от разлуки с принцессой Кримхильдой на своих соперников во время турнира.

***

Прошло еще некоторое время. Отъезд принцессы Кримхильды приближался день ото дня. Сама она, как только могла, держала себя в руках, и даже гордилась своей участью примирительницы враждующих королевств. Она наслаждалась последними днями, что ей оставалось прожить в отчем доме. Больше всего девушка проводила времени с братом, вспоминая их погибших родителей и обмениваясь надеждами на лучшее будущее. А также она, одна или вместе с Мундеррихом, бывали вместе со своим царственным дедом, когда он был свободен. А король Торисмунд, в свою очередь, старался уделять как можно больше времени своей внучке.

В один из таких тихих семейных вечеров, в которых участвовали и приближенные к королевской семье вельможи, принцесса Кримхильда сидела в кресле в королевских покоях. Рядом с ней, преклонив колено, стоял Рыцарь Дикой Розы. Он негромко пел своей даме сердца старинную нибелунгскую балладу, аккомпанируя себе на лютне.

В стороне от них граф Рехимунд беседовал с Дитрихом Молоторуким.

- Скоро нам придется уезжать! Я рассчитываю на тебя, Дитрих, во время пребывания при дворе Арвернии.

- Разумеется: ведь нам предстоит отстаивать интересы принцессы Кримхильды, когда она станет королевой Арвернии, - согласился Дитрих. - Ты жил при арвернском дворе дольше, чем я. Скажи, любезный Рехимунд: чего нам ждать от ее правителей?

Посол Нибелунгии медленно пожал прямыми плечами.

- Я не доверяю королеве-матери: ее недаром прозвали Паучихой! Но нас обещают поддержать граф Карломан Кенабумский и его близкие, а это, безусловно, хорошо! Если же король Хильдеберт воодушевился красотой своей будущей супруги, то все сложится в нашу пользу. Я на это очень надеюсь!

- А ты уверен, что молодому королю полюбится принцесса Кримхильда? - поинтересовался Дитрих.

- Кто может сказать об этом заранее? - вздохнул граф Рехимунд.

А сам король Торисмунд в это время вместе со своим внуком Мундеррихом разглядывал гобелен, изображавший Победителя Дракона, сражавшегося со свирепым чудовищем. К стене пещеры прижималась дева, избранная в жертву за свой народ.

Король показал внуку на это изображение:

- Смотри, мой дорогой наследник! Нибелунгия обязана всем доблести своих мужей и самоотверженности женщин! Пусть и впредь эти качества крепнут в нашем роду, чтобы народ Нибелунгии процветал вечно!

- Я буду помнить об этом, дедушка! - тихо ответил Мундеррих. И тут же вспомнил о своем желании поговорить о волшебном кольце для Кримхильды.

Увлеченный Моравией, у которой, определенно, было чему научиться, юный принц воодушевленно обратился к своему царственному деду:

- Дедушка, недавно граф Дитрих нашел для меня книгу о Великой Моравии. Там рассказывается, как князь Морав отдал свою дочь замуж за арвернского принца, внука Карломана Великого. Он подарил дочери кольцо, заверив ее, что податель этого кольца всегда получит помощь в Моравии. И, хотя княжне и ее потомкам кольцо так и не пригодилось, моравы помнили клятву своего знаменитого прародителя. Сто лет спустя кольцо получил в награду за большие заслуги перед короной Арвернии один аллеманский рыцарь. Ему угрожала вражда соседнего владетеля, зарившегося на его владения. Тогда аллеман обратился за помощью к моравам и передал им кольцо их первокнязя. Моравы пришли ему на помощь и изгнали войска наглого захватчика, потому что кольцо и связанная с ним клятва были священны для них. Дедушка, я все думаю: как было бы хорошо, если бы и у нашей Кримхильды имелось при себе волшебное кольцо моравской княжны!

Торисмунд, сильно осунувшийся и постаревший за эти дни, с уважением взглянул на внука, и в уголках его бледных губ скользнула улыбка.

- Мальчик мой, я вижу, ты взрослеешь, учишься! Спасибо графу Дитриху, что дает тебе нужные книги. А я подумаю, что можно сделать, чтобы помочь Кримхильде, как обезопасить ее и в далекой Арвернии!

Поглядев на внучку, старый король и в самом деле задумался, что хорошо будет дать Кримхильде кольцо в знак поддержки. Пусть гордые арверны знают, что, если хотя бы волосок упадет с головы их молодой королевы, полки нибелунгских рыцарей, самые лучшие, прошедшие восьмилетнюю военную выучку, будут готовы скрестить с ними мечи уже не на турнире! Тогда и король Хильдеберт станет беречь свою молодую жену, и даже королева-мать должна будет поостеречься! По крайней мере, король Торисмунд надеялся всей душой, что так и будет.

И он решил, подобно князю Мораву, взять со своих потомков, на поколения спустя, обещание помогать Кримхильде или тому, кто, от ее имени, предъявит ее кольцо. Но, разумеется, старый король надеялся, что его внучке, подобно моравской княжне, никогда не придется взывать о помощи для себя самой.

А как сложится на самом деле, знали наперед одни лишь Норны, Вещие Сестры, что сами бросили жребий при рождении принцессы Кримхильды, как и для каждого живущего...

4

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 18 Янв, 2025, 19:56:51 »

Благодарю Вас, эрэа Карса!

А зачем  посылать к арвернскому двору Гизельхера? Ведь о его влюбленности в Кримхильду известно. Не лучше ли было оставить рыцаря Дикой Розы в Нибелунгии?
Кримхильда хороша, и при других обстоятельствах договорной брак с арвернским королём мог бы быть более счастливым. Но там завязался такой клубок проклятий и интриг...

Что значит - оставить Гизельхера в Нибелунгии? Он не маленький, сам распоряжается собой. А остаться он не хочет и не может. Даже его отец понял это:
"И в то же время, он понял, что не может приказать Гизельхеру остаться дома. Если бы юноше пришлось проститься с дамой своего сердца, он мог бы убить себя. Рехимунд не мог недооценивать чувства, владевшие его сыном."
Ему еще предстоит получить урок от короля, чтобы расстаться с Кримхильдой. На тот момент он на такое не согласился бы ни за что. Но и таких тяжких последствий его любви тоже никто пока не может предвидеть. Напоминаю - при нибелунгском дворе такое поведение законно и не осуждается.
Все-таки, Кримхильда с Хильдебертом будут счастливы. Пусть не сразу и не долго, но будут.

Ради мира (продолжение)

Прошло еще несколько седьмиц. Все это время королевский двор Нибелунгии оставался в Замке Роз, излюбленной резиденции королевских внуков.

За это время кое-что изменилось во взаимоотношениях обитателей двора. И все пребывали в ожидании еще больших неминуемых перемен.

Все заметили, что виконт Гизельхер, Рыцарь Дикой Розы, все чаще находился возле наследного принца Мундерриха. Он учил юного наследника престола владеть оружием и сопровождал его во время всех церемоний. И лишь иногда можно было заметить, как он бросал тоскливые взгляды в сторону принцессы Кримхильды...

Сама же внучка короля радовалась, что ее верный рыцарь заботится об ее брате. Она надеялась, что после ее отъезда в Арвернию Гизельхер все-таки утешится и, ради нее, станет верным сподвижником ее брата Мундерриха. Кримхильда желала лучшей судьбы своему преданному поклоннику, а также своему брату, которому обязательно потребуются друзья и соратники. Ведь их царственный дед, увы, был стар и потрясен семейными и государственными несчастьями. Рано или поздно королем предстояло стать Мундерриху. Хорошо, если он успеет повзрослеть к этому времени, чтобы сделаться настоящим государем! Но, когда это произойдет, ему потребуются верные люди. А Гизельхер, один из лучших рыцарей Нибелунгии, мог очень многое сделать, став соратником наследника престола. Лучшей судьбы для Рыцаря Дикой Розы его дама сердца не могла и представить. Она надеялась, что, помогая ради нее ее брату, Гизельхер найдет и собственное счастье.

Она еще не знала, что ее надеждам не суждено было сбыться. Рыцарь Дикой Розы выполнял обещание, данное своему отцу, однако он уже твердо решил сопровождать принцессу в Арвернию, ко двору ее будущего супруга. Ничто не могло заставить его отречься от дамы сердца!

Сама же Кримхильда проводила последние седьмицы со своим царственным дедом и другими родственниками. Одновременно она старалась веселиться, наслаждаясь своей свободой, пока можно было. Она с удовольствием каталась верхом вместе со свитой придворных, скакала галопом на своем любимом коне, привезенном из далеких восточных стран - Духе Серебряных Туманов. На этом великолепном скакуне никто не мог угнаться за ней. Принцесса наслаждалась неистовой скачкой верхом, горячившей ей кровь. Да, она была истинной Нибелунгской Валькирией, наследницей Победителя Дракона! И ее родные оберегали девушку во время таких поездок, но вовсе не думали запрещать ей. Нибелунги ценили мужество и храбрость даже в женщинах, особенно если те были знатного рода.

При этом, Кримхильда была, как всегда, приветлива со своими близкими и блистала при дворе. Она участвовала во всех церемониях, танцевала на балах, с улыбкой на устах, прекрасная, как никогда прежде. И можно было подумать, что это счастливая девушка, которую ждал желанный брак по любви. Никто не предположил бы, что на самом деле она сдерживала жестокое волнение, собираясь стать женой короля Арвернии, недавнего врага своей родины. В душе у принцессы кипело пламя Муспелльхейма, а на устах сияла очаровательная улыбка.

И ее родичи, и весь двор Нибелунгии восхищались девой, что готова была примирить свой народ с арвернами. Никому не приходило в голову напоминать принцессе, что ее родители погибли от рук подданных ее будущего мужа. Все понимали, что их брак вызван самой явной необходимостью, и гордились мужеством Кримхильды, что с такой решимостью готовилась пожертвовать собой.

Да, Кримхильда была прекрасна, и прекрасными были ее последние дни при родном дворе, которые девушке предстояло сохранить в памяти на всю оставшуюся жизнь, что бы ей ни довелось встретить в Арвернии.

А между тем, правители Нибелунгии уже обсудили с арвернскими послами все условия предстоящего мирного договора. Оставалось лишь подписать его. Что ж, было пора! Мира между Арвернией и Нибелунгией уже слишком долго ждали по обе стороны реки Вебер, оба войска, надеявшиеся, что их скоро распустят по домам. Только люди, воевавшие на протяжении восьми лет подряд, уставшие лечить раны и хоронить боевых товарищей, могли вполне осознать, что значит для всех возвращение к мирной жизни!..

В честь подписания мирного договора должна была состояться торжественная церемония в королевском святилище. И, чем ближе становился сей важный день, тем сильнее давило бремя долга перед королевством и на короля Торисмунда, и на его внучку, принцессу Кримхильду. Они оба понимали, что девушка уезжает, фактически, в неизвестность. Никто не знал, что ждало ее при дворе короля Арвернии. Кримхильда могла только надеяться, что арверны все-таки станут чтить в ней внучку короля Нибелунгии, с которым не захотят больше ссориться. А царственный Торисмунд продолжал размышлять, каким образом еще больше укрепить позиции своей внучки, обеспечить ей надежный тыл.

***

А вот юный наследник престола Нибелунгии, принц Мундеррих, не так уж сильно тревожился о будущем. Он, конечно же, сильно сожалел о скором отъезде сестры, с которой неминуемо приходилось проститься. Но двенадцатилетний мальчик почти не думал, что что-то может пойти не так. Он верил, что его сестру повсюду будут любить так же сильно, как и в родном доме. Ему было легко отвлечься на что-нибудь другое, занять свои мысли и воображение совершенно другими вещами.

Дитрих Молоторукий нашел для своего подопечного книги о Великой Моравии, об ее местоположении, истории, обычаях этого княжества, не уступавшего могуществом и богатством самым большим королевствам запада. И теперь Мундеррих увлеченно читал об этой стране, лежащей между бывшей империей Карломана Великого и востоком, населенным таинственными народами: сварожанами, лугиями, литтами, и кочевниками Великой Степи, а также альвами, например, велетами. В том таинственном краю протекал могучий Одер, водам которого император Карломан Великий вверил Меч Нуады. Там шумели древние чащобы, словно во времена до появления людей. Там водились опасные дикие звери старинных пород. Огромные мохнатые индрики-зверегоры были далеко не единственными среди таких существ. Там, на роскошной земле, среди плодородных пашен и травостойных лугов, некогда поселился народ князя Морава, знаменитый доблестью своих мужей и красотой женщин. Принц Мундеррих узнал, что моравы пришли на еще безлюдные земли с востока, как отселенцы умножившегося народа, поскольку их родная земля уже не могла прокормить всех людей и их стада. Благодатный восточный край понравился им, а местные альвы, или дивии, приняли народ князя Морава под свое покровительство. И поселенцы так вросли в свою новую землю, что сам император Карломан Великий, перейдя Одер, не смог победить людей, защищающих свои владения. После битвы на реке Одер великий император арвернов заключил договор с князем Моравом, и даже породнился с ним, причем дважды. Своего внука Карломан Великий женил на дочери Морава, а внучку отдал замуж за его сына.

Прочтя об этом, юный принц Мундеррих усмехнулся про себя. Во все времена мир между государствами обеспечивался одним способом - с помощью династических браков. И дети правителей женились и выходили замуж ради мира в своих землях, прямо как Кримхильда сейчас. А находили они в браке любовь и взаимное уважение - никто не мог сказать наперед.

Удивившись такому совпадению, юный принц продолжал читать книгу о Великой Моравии. Там сообщалось несколько витиеватым летописным слогом:

"Примирившись с арвернским вождем вождей, первокнязь Морав сговорил свою дочь за внука чужеземного повелителя. Он тревожился, как станет жить его любимица, белотелая кудрявая березка, среди колючего строя темных сосен и елей, среди чужого народа, иного языка и обычаев. Примут ли княжну, а в будущем - ее детей, как вполне своих? И жених княжны, и его повелительный дед поклялись над огнем очага, что ее семейный очаг будет священен для всех родных. Но первокнязь Морав все же стремился еще больше обезопасить свою дочь и ее семью. Он хотел, чтобы арверны помнили всю жизнь, что не безродную полонянку взяли замуж за внука императора, но деву из сильного княжеского рода, и что род этот готов и впредь защищать ее и ее потомков.

И князь Морав вручил своей дочери перестень с темно-огненным камнем цвета сока граната, - такие каменья нашли в горах Моравии, и их успели полюбить здешние красавицы. Вручив дочери перстень, в котором горело живое пламя, властитель востока сказал ей: "Это не просто красивое украшение! Береги его, как зеницу ока, на случай, если тебе или твоим потомкам понадобится защита. Если у предъявителя этого кольца будет нужда, пусть придет ко мне или к родичам моим, и ему будет оказана помощь! Я возьму клятву с моих потомков помнить тайну этого перстня. И твой будущий муж, и все родные пусть помнят, что ты не одна, не отрезанный ломоть от могучего рода Морава! Мы всегда будем с тобой, даже когда ты уедешь за Одер, в сторону заходящего солнца." Так, напутствовав свою дочь и вручив ей кольцо на прощание, первокнязь Морав отпустил ее от себя."

Прочтя летопись былых времен, принц Мундеррих снова подумал, что ничего не изменилось. Родители отдают дочерей замуж и хотят, чтобы те были счастливы, да еще принесли счастье и мир своим семьям и народам. Но не всегда бывает легко добиться этого.

Однако рассказ из древней летописи воодушевил юного принца. Ведь кольцо князя Морава сослужило полезную службу - больше арверны никогда не ссорились с моравами, предпочитали жить в союзе с ними, помня, что обитатели востока умеют постоять за себя. Дочери Морава не пришлось обращаться к родным за помощью, но кольцо, словно каплю родной крови, она носила на руке всю жизнь. И с тех пор арверны и моравы если пересекали Одер, то только для дружеских переговоров, для сватовства или для торговли. Вот если бы так стало и с рекой Вебер, отделявшей свободные земли Нибелунгии от севера, захваченного арвернами!..

А ведь нибелунги ничем не хуже моравов, - размышлял юный принц. И они смогут защитить Кримхильду, даже когда она уедет в Арвернию. Разве, став женой короля Хильдеберта, она, тем самым, перестанет быть внучкой Торисмунда Нибелунгского, и его, Мундерриха, любимой сестрой?! Отнюдь нет! Юный принц готов был заступиться за сестру, и знал, что дедушка поддержит его, если не военным путем, то политическим. А нибелунги умели воевать, ведь они измотали многочисленные рати арвернов и их вассалов, так что те сами запросили мира! Пусть же помнят, что есть кому защитить Кримхильду! Ведь недаром кто-то из древних мудрецов, чьи трактаты юному принцу приходилось читать по приказанию наставников, говорил: "Хочешь мира - готовься к войне".

История, случившаяся более семисот лет назад, настолько воодушевила принца, что он уже готов был бежать к своему царственному дедушке, чтобы поведать ему о волшебном кольце князя Морава и просить короля точно так же обеспечить Кримхильде защиту. Он верил, что этого будет достаточно, чтобы обезопасить сестру от всех возможных угроз арвернского двора.

5

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 17 Янв, 2025, 20:45:07 »

Благодарю, эрэа Convollar!

Что можно сделать для того, кого искренне любишь? Отказаться от любимого, если от этого зависит его счастье. И уж в любом случае не кричать о своей любви на весь мир.

На такую невероятную жертву у Гизельхера не хватило мужества. По крайней мере, тогда. Он мог бы пожертвовать жизнью ради Кримхильды, но не отказаться от нее.
Впрочем, справедливости ради, он ухаживает за принцессой вполне в рамках нибелунгских обычаев куртуазной любви. У них рыцарь вполне имеет право преклоняться перед своей дамой сердца. Вот только в Арвернии обычаи несколько отличаются, и там его, увы, не поймут.

Ради мира (продолжение)

В зале трофеев, между тем, граф Рехимунд передал рог Теодеберту. Тот также осторожно взял рог обеими руками, поскольку тот был тяжел. Арвернский посол разглядел гладкую, чуть желтоватую кость рога, изящную резьбу и отделку на нем. Полюбовался красивой вещью и передал рог Гурмаэлону.

Могучий оборотень взял огромный рог одной рукой и стал любоваться им с не меньшим восхищением. Глубокие синие глаза бисклавре вспыхнули ярким огнем.

Пока Гурмаэлон разглядывал рог, Теодеберт обратился к нибелунгам:

- Зверь Ифа - великолепное существо! Даже у нашего всемогущего прародителя, императора Карломана Великого, был всего один такой зверь, на котором он ездил, как на коне. Однако же, мой пасынок, граф Кенабумский, бывал в тех краях, где в густых северных лесах все еще водятся могучие древние звери. Он встречал зверя Ифа не только у герцога Гримоальда Шварцвальдского, в его личном зверинце.

При этих словах принц Мундеррих улыбнулся и воскликнул:

- Герцог Шварцвальдский - наш с Кримхильдой второй дедушка, отец нашей матушки!

- А также родич королевского дома Арвернии по материнской линии, - добавил Теодеберт.

А юный принц, заинтригованно полюбопытствовал:

- А в каких краях живут звери Ифа, кроме Леса Чудовищ у нас в Нибелунгии?

- Мой пасынок Карломан рассказывал, что они обитают далеко на севере, в Сварожьих Землях. Их там называют индриками. Или еще зверегорами, за их исполинский рост. И еще они водятся в землях велетов, где Карломан побывал вместе со своим побратимом, моравским княжичем Ростиславом.

Принц Мундеррих слушал правдивый рассказ Теодеберта, как самое увлекательное повествование на свете. Моравия, Сварожьи Земли, таинственные северные леса, велеты, исполинские звери, - все это звучало, словно героическая легенда, достойная Победителя Дракона.

- Хотелось бы и мне там побывать! - вздохнул мальчик.

Граф Рехимунд обратился к нему:

- Мой принц, если ты пожелаешь, я найду для тебя книги о Моравии! Это любопытный край. Недаром сам император Карломан Великий некогда заключил мир с жителями Моравии.

- Найди их, пожалуйста! Мне бы хотелось побольше узнать о далеких восточных странах! - горячо воскликнул мальчик.

Дитрих Молоторукий возвел глаза ввысь.

- Ответить на все вопросы Его Высочества нет никакой возможности! - усмехнулся он.

Теодеберт Миротворец улыбнулся в ответ:

- Как бы юноши учились, если бы не задавали вопросов?.. Тем более, что Моравия, хоть и лежит далеко от Арвернии и Нибелунгии, все же имеет связи с ними. И не только через моего пасынка Карломана.

Гурмаэлон подтвердил слова Теодеберта:

- И у нас в Арморике герцог Земли Всадников женат на дочери великого князя Моравского. Герцогиня Ираида - мудрая и сильная женщина. Если ее родичи похожи на нее, то с ними уместно иметь дело на государственном уровне.

Принц Мундеррих слышал рассказы арвернских послов о Моравии с нескрываемым любопытством. Затем он проговорил:

- Я напомню моему царственному дедушке, что Великая Моравия может иметь с нами связь и заслуживает нашего внимания! И сам не забуду о ней впредь.

Гурмаэлон загадочно улыбнулся, словно волчье чутье что-то подсказало ему о будущем наследного принца Нибелунгии.

Спустя некоторое время граф Дитрих Молоторукий напомнил своему подопечному, юному принцу:

- Мой дорогой принц Мундеррих, ты, конечно, увлечен беседой с нашими почтенными гостями! Однако ты сегодня еще не упражнялся во владении оружием. А ведь будущему рыцарю нельзя пропускать ни дня!

- Да, ты прав! - встрепенулся мальчик, и поклонился гостям: - Сожалею, но мне пора идти! Надеюсь, что граф Рехимунд не позволит вам заскучать!

Тогда виконт Гизельхер, как и обещал отцу, шагнул вперед и поклонился принцу, так похожему на свою сестру:

- Мой принц, если ты пожелаешь, я готов помочь тебе в тренировках!

Мундеррих, считавший Рыцаря Дикой Розы своим другом, как и его сестра, протянул ему руку:

- Буду рад принять твои услуги, виконт!

И мальчик-принц вышел вместе с Дитрихом и Гизельхером.

- Нам тоже пора! - проговорил Теодеберт Миротворец. - Благодарю тебя, граф Рехимунд, за то, что ты показал нам трофеи нибелунгской доблести!

- Позвольте мне проводить вас, благородные послы! - произнес граф, выходя из зала трофеев вместе с гостями.

В это же время и Теодеберт, и Гурмаэлон заметили, каждый по-своему, что Рыцарь Дикой Розы, до сих пор неотступно следовавший за принцессой Кримхильдой, теперь сделался спутником ее брата. Опытные вельможи понимали, что это сделано совсем неспроста.

А граф Рехимунд, провожая послов, вздохнул про себя, думая о сыне. Хорошо уже то, что Гизельхер послушался его и стал помогать принцу Мундерриху! Хотя граф не сомневался, что его сын не откажется от своей злосчастной любви к принцессе Кримхильде, любви, заведомо обреченной на несчастье. Рехимунд отчетливо сознавал, чем грозит любовь сына к урожденной принцессе Нибелунгии, будущей королеве Арвернии.

***

Сама же принцесса, стоя перед фресками в святилище, разглядывала изображение Ода и Фрейи, что примирили своим браком Асов с Ванами. Что ж: она понимала, к чему клонит ее царственный дед. Этого требовал от нее долг принцессы и сами Высшие Силы. Таков жребий Норн, которого не могут избежать ни люди, ни бессмертные.

Но девушка не могла не подумать о том, что Фрейя Ванадис не выходила замуж за того, чей народ лишил Ее родителей. Вот Ее отец, Вана-Ньорд, стоял, живой и здоровый, рядом с дочерью. И отец, и брат сопровождали Фрейю в светлый Асгард. А она, Кримхильда Нибелунгская, будет при Дурокортерском дворе совершенно одна, утратив всех близких...

Пока она размышляла, король Торисмунд мудро помолчал, позволяя своей внучке обдумать его слова. Он понимал, какую тяжесть Небеса возложили на хрупкие плечи юной девушки, хотя и сам Торисмунд едва мог вынести такую ношу. А ведь он уже пережил тяжелейшие утраты на свете, лишился супруги, своего любимого старшего сына и невестки Кунигунды, которую любил, как родную дочь. Но как же трудно было старому королю отпустить свою внучку в Арвернию!..

Прошло некоторое время. Кримхильда размышляла, сжимая в ладонях оберег своей матери, Кунигунды Шварцвальдской, горячее живое сердце.

Когда-то ее матушка почти так же тревожилась, собираясь выйти замуж за принца Теодориха Нибелунгского. Она покинула Шварцвальд, чтобы здесь найти свое счастье. Да, матушка тогда тоже беспокоилась, как будет жить с незнакомым человеком. И тогда ее названая сестра, Вультрагота, Чаровница Чертополох, изготовила для нее деревянный оберег-сердце, что помогло ей обрести семейное счастье.

Что ж, пример матушки отчасти вдохновил Кримхильду! Но она думала и о том, что Шварцвальд был союзником Нибелунгии, а не врагом, как нынче Арверния. А подданные будущего супруга Кримхильды - недавние враги. Кровь жертв недавних сражений еще не успела впитаться в землю. Как она могла об этом забыть?!

Наконец, Кримхильда подняла глаза на деда, а он взглянул на нее.

И Торисмунд Нибелунгский, глядя на внучку печальными глазами, проговорил:

- Моя дорогая Кримхильда, ради мира и процветания Нибелунгии ты должна стать женой короля Хильдеберта Арвернского! Я вместе с тобой печалюсь о том, что вынужден принять столь тяжкое решение. Но таково бремя потомков королей...

Кримхильда выдохнула и ответила деду голосом звонким и ломким, как тающий весенний лед:

- Меня всю жизнь готовили к этому, дедушка! Ты хорошо воспитал меня... И батюшка с матушкой, да будет им весело в Вальхалле!.. Я исполню свой высший долг... Как бы мне ни было страшно уезжать в чужую, далекую страну, особенно в Арвернию...

Король Торисмунд тихо улыбнулся внучке, взяв ее за обе руки. И тихо, растроганно проговорил:

- Твой страх понятен, моя дорогая девочка! Кроме естественного девичьего страха перед мужчиной, у тебя, как и у всех нас, есть тяжкие причины бояться и ненавидеть арвернов. Но ведь ты мужественна и решительна, моя Нибелунгская Валькирия! Ты сможешь преодолеть свой страх. Потому что таков жребий Норн, посланный нам при самом рождении. Дикая Роза Нибелунгии должна украсить двор потомков Карломана Великого. Благо, и сам великий император арвернов в свое время считался с потомками Победителя Дракона! И будет вполне справедливо, если тебе суждено будет расцвести среди его потомков, - при этих словах Торисмунд помолчал, невольно думая о том, что потомки не всегда удаются похожи на своих предков. И в роду великого императора спустя без малого восемьсот лет могли уродиться сыновья Бересвинды Адуатукийской, живущие умом своей матери. Оставалось только надеяться, что будущий супруг Кримхильды все-таки окажется достоин ее, оправдает свое звание мужчины и короля!

Кримхильда ничего не ответила деду. Она понимала, что ее замужество необходимо для блага всей Нибелунгии. И готова была принять свою участь, как бы ни было страшно и тоскливо. Но ей хотелось бы знать, по крайней мере, каким окажется ее будущий супруг. Те, кто знал его, рассказывали, что он высокого роста, крепок и мужественен, что у него черные волосы, как у большей части королевского рода Арвернии. Судя по портретам, присланным к нибелунгскому двору, ее жених был красив. Его внешность понравилась Кримхильде. Но каким супругом и господином окажется король Хильдеберт Арвернский? Граф Рехимунд рассказывал, что молодой король больше всего любит охоту и рыцарские турниры. Что ж, воинственные увлечения могли только порадовать Кримхильду! В ней недаром текла кровь Победителя Дракона. Ей, лучшей наезднице Нибелунгии, хотелось бы промчаться на коне по лесу бок о бок с будущим супругом, ловя на скаку взгляды друг друга, смеясь вместе... Но вот вопрос - одобрят ли при арвернском дворе такое поведение королевы? А если нет, то будет ли ее супруг достаточно силен, чтобы предоставить своей жене свободу, отстоять ее честь перед возможными недоброжелателями? Увы, ответ ей могла дать только сама жизнь...

Принцесса так и не нашла слов, чтобы ответить деду. Она лишь глубоко вздохнула, и этот вздох красноречивее всех слов разъяснил королю, что его внучка принимает свою судьбу. Лицо девушки было бледным, но ее синие глаза смотрели ясно и твердо. Король понял, что в ней свершился перелом. Теперь она была готова пожертвовать, пусть не жизнью, но своей женской судьбой и всем дальнейшим будущим, как надлежало Нибелунгской Валькирии.

Торисмунд крепко обнял внучку, а она, как в детстве, уткнулась лицом в его грудь. Старый король хотел утешить ее, и одновременно сам просил утешения. Поскольку ему сейчас было не легче, чем Кримхильде. Он знал, что его внучка, как никто, заслуживала выйти замуж по любви, избрать человека, который сможет понять ее. Но цена мира между королевствами была слишком высока. Ей предстояло принести жертву, самую важную для женщины, чтобы земля и народ Нибелунгии, наконец, смогли жить спокойно. И она держалась так, что Торисмунд восхитился своей внучкой. Что бы ни сулила Кримхильде судьба, из нее получится настоящая королева! Править людьми достойны лишь те, кому счастье их народа дороже своего собственного.

Теперь старый король стал размышлять, как бы еще надежнее обезопасить Кримхильду при арвернском дворе. Он готов был положиться на поддержку майордома, графа Кенабумского. Но лучше всего и самому найти для внучки дополнительный способ защиты, что будет крепче мудрости графа Рехимунда и меча Рыцаря Дикой Розы, которые собирались сопровождать принцессу в Арвернию.

6

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 16 Янв, 2025, 20:12:22 »

Ради мира (продолжение)

Считая своим долгом развлекать гостей, мальчик-принц вновь проговорил:

- Поглядите вот на эту голову каменного тролля! Его добыли в Лесу Чудовищ больше ста лет назад! А вот рога зубра древней породы, - судя по размеру рогов, тот зубр при жизни в два раза превосходил ростом самого рослого домашнего быка. - Затем Мундеррих с любопытством осведомился у послов: - А в Арморике, откуда вы родом, есть чудовища и звери-великаны? У нас в Нибелунгии зовут Арморику страной чудес...

Теодеберт Миротворец улыбнулся в ответ на непосредственный вопрос мальчика. И тут же сделал знак в сторону своего спутника:

- Я вряд ли многое могу рассказать о необычных явлениях Арморики, поскольку воспитан на арвернский лад. Но вот барон Гурмаэлон, владетель Волчьего Утеса, знает все охотничьи тропы в лесах и в горах.

Принц Мундеррих с восхищением взглянул на могучего Гурмаэлона, который наверняка без труда одолел бы любого из обитателей Леса Чудовищ.

- Почтенный барон, приходилось ли тебе сражаться с детьми Имира, темными альвами? - полюбопытствовал он.

Оборотень-великан ответил, тщательно выбирая слова, чтобы не выдать, что он и сам происходит от альвов:

- Я прожил долгую жизнь, высокочтимый принц, и сражался со многими людьми и нелюдями, потому что это лучшее, что я умею делать, - он скрестил на груди свои могучие мускулистые руки. - На свете живут добрые и злые люди, и точно так же - добрые и злые ши, которых вы зовете альвами. А еще бывает, что какая-то часть, все равно - людей или Других Народов, - проявляет добро лишь к своим, и для собственного удобства готова согнать с земли всех других. С такими живущими приходится воевать, если не удается переубедить их. Но всегда нужно уметь различать, кто чего достоин не только родом, но и поступками своими.

Мальчик внимательно выслушал могучего оборотня и проговорил:

- Ты произносишь почти те же слова, что и граф Дитрих. Я запомню их, когда вырасту.

- Запомни, насколько важна справедливость и умение различать, принц Мундеррих, когда станешь королем Нибелунгии! - обратился к юному принцу Теодеберт Миротворец.

Чуть в отдалении от них стоял Дитрих Молоторукий, наблюдая за беседой. Он был доволен, что его подопечный получил хороший совет.

***

Тем временем, граф Рехимунд отошел вместе с сыном в дальнюю часть зала трофеев. Он не вправе был уйти совсем, покинуть гостей, вверенных его попечению. Но увел Гизельхера в сторону, чтобы поговорить с ним незаметно для других. Сам же он в это время сделал вид, будто ищет что-то на стеллажах с трофеями, чтобы показать их гостям. При этом граф обратился к сыну вполголоса, но со всей возможной решимостью:

- Гизельхер, прошу тебя: откажись от своей злосчастной любви к принцессе Кримхильде! Совсем скоро она уедет в Арвернию, станет женой короля Хильдеберта. Не езди с ней, останься в Нибелунгии, прошу тебя, как отец только может просить своего единственного сына!

Молодой человек тяжело вздохнул, и лицо его исказило страдание:

- Я не могу, батюшка! Мне легче умереть, чем проститься с принцессой Кримхильдой! Служение рыцаря его даме сердца никому не принесет зла...

- Рыцарское служение можем понять мы, в Нибелунгии. Но у арвернов другие обычаи, другой этикет при их дворе, - напомнил Рехимунд сыну. - Там твои изъявления любви неминуемо сочтут нескромными. А ведь принцесса Кримхильда станет королевой! Ей и без тебя придется нелегко, пока она не приспособится к обычаям Арвернии,  к людям, которых встретит там. Не усугубляй ее положение, если действительно так сильно любишь принцессу! Ее будущий супруг, король Хильдеберт, всего на год старше тебя, и весьма горяч и воинственен. Опасно становиться его соперником, Гизельхер, сын мой! При королевских дворах слухи расходятся быстро, слишком быстро. Лучше не давать повода злым языкам!

Граф Рехимунд сделал все возможное, стараясь убедить своего сына. Ведь ради мира в Нибелунгии он, как и государь Торисмунд, был обязан пожертвовать самым дорогим - счастьем своего ныне единственного сына.

Рыцарь Дикой Розы сделал вид, будто помогает отцу, разыскивая какой-то предмет. А сам в это время внимательно слушал его. Каждое слово отца пронзало юношу, как клинок. Он должен был признать, что отец во многом прав. И все-таки, Гизельхер не мог свернуть со своего пути.

- Батюшка, я не могу остаться в Нибелунгии, когда лучшая из всех земных дев уедет к Арвернскому двору, полному коварства! - горячо воскликнул он. - Если Дикой Розе Нибелунгии в самом деле будут угрожать интриги врагов и удары исподтишка, то я тем более должен находиться рядом с ней! Я всегда буду защищать мою даму сердца. Покинуть ее в беде было бы подлостью, недостойной рыцаря! Я не утратил свою честь, не делай из меня предателя, батюшка! - в голубых глазах Гизельхера вспыхнули боль и гнев. - Я и впредь буду защищать принцессу Кримхильду от любой опасности, ничего не ожидая от нее взамен, довольствуясь преданной дружбой! Тогда против нее не возникнет никаких подозрений.

Граф Рехимунд тяжело вздохнул. Сказать, что он был раздосадован ответом сына, означало ничего не сказать! И в то же время, он понял, что не может приказать Гизельхеру остаться дома. Если бы юноше пришлось проститься с дамой своего сердца, он мог бы убить себя. Рехимунд не мог недооценивать чувства, владевшие его сыном.

Он бросил взгляд на Теодеберта и Гурмаэлона, беседовавших с юным принцем. И вновь попытался достучаться до сына, как отец и как дипломат, служивший короне Нибелунгии.

- Я все же прошу тебя, Гизельхер, сын мой, ради наших знатных предков, хотя бы, пока при дворе гостят арвернские послы, не слишком явно проявляй свои чувства к принцессе Кримхильде! Найди себе достойное дело. Побудь пока что возле принца Мундерриха. Этим, кстати, ты порадуешь и его сестру!

Гизельхер тоже посмотрел на арвернских послов, и на юного принца, беседовавшего с ними.

Виконту было трудно смириться. Однако он понимал значение просьбы своего отца. Выполнив ее, Рыцарь Дикой Розы, со своей стороны, приближал окончание жестокой и кровопролитной войны, которая унесла жизнь его брата и жизни родителей дамы его сердца.

Каждый должен был принести свою жертву ради мира с арвернами. Всем приходилось отказаться от того, что было им всего дороже. Но из такого количества жертв, больших и малых, и складывалось великое дело мира.

И Гизельхер проговорил, склонив голову перед отцом:

- Хорошо, батюшка! Я на время оставлю принцессу Кримхильду, и ради нее буду сопровождать при дворе ее брата, принца Мундерриха. Но я не отрекусь от той, кому навек отдано мое сердце!

Граф Рехимунд положил руку на плечо сыну и поглядел на него, исполненный благодарности за то, что юноша, хотя бы частично, пошел на уступки.

- Я очень рад, сын мой! - тихо ответил он.

Затем, взяв со стеллажа обеими руками длинный костяной рог, окованный золотом, он вместе с сыном направился к гостям.

- Взгляните на рог, вырезанный из бивня могучего зверя Ифа! - обратился граф Рехимунд к арвернским послам. 

***

В это время король Торисмунд ожидал в святилище свою внучку, принцессу Кримхильду. Он уже в который раз пытался подготовиться к предстоящей беседе с ней, найти слова, чтобы оправдать замужество его внучки с королем Арвернии.

А Кримхильда в этот миг как раз переступила порог святилища. Прежде, чем войти, она вновь сжала в руке оберег на своей груди, собираясь с силами. Он горел и пульсировал в ее ладонях, словно живое маленькое сердце. И девушка почти успокоилась, сознавая благодаря ему, что находится на верном пути.

Войдя, она направилась туда, где стоял ее царственный дед. Он же услышал легкую, и в то же время твердую поступь девушки, и направился к ней, так быстро, как позволяли ему годы и титул короля.

Приблизившись, Кримхильда почтительно присела в книксене. А царственный Торисмунд Нибелунгский произнес, ласково, но в то же время внушительно, как подобало королю:

- Моя дорогая Кримхильда!..

И внучка короля ответила, исполненная любви, и в то же время - почтительного послушания:

- Дедушка!..

Тогда король взял под руку свою внучку и подошел вместе с ней к одному из алтарей. Оба они мысленно готовились к предстоящему разговору. Тот должен был оказаться нелегким, и еще неизвестно, для кого тяжелее.

Но король Торисмунд, ожидая свою внучку в святилище, заодно пригляделся к алтарям, изваяниям и священным фрескам на стенах. И, пока властитель Нибелунгии разглядывал их, Высшие Силы с помощью своих изображений подсказали ему пример из собственных великих деяний. Теперь Торисмунд знал, как начать разговор со своей любимой внучкой.

Он привел Кримхильду к алтарям Ванов - Владык Земли, что некогда воевали с небесными владыками Асами, но смогли примириться, и даже породнились с ними, подавая пример всем живущим.

На фреске над алтарем были изображены Асы и Ваны, что сложили оружие и протянули друг другу руки для примирения. В центре великолепной росписи стояли трое из рода Ванов: Ньорд, Владыка Кораблей, его сын Фрейр, дающий земле плодородие, и дочь Фрейя - Ездящая На Кошках, Владычица Сердец.

- Погляди, моя дорогая внучка, - произнес король Торисмунд, указывая Кримхильде на фреску. - Самая первая война на свете разразилась между Асами, Властителями Небес, и Ванами, хранителями земных богатств. Их поссорила колдунья Гулльвейг, Жадность к Золоту. Долго длилась война, в которой никто не мог победить! К несчастью, так впоследствии повелось и у людей.

- Люди всегда следуют примеру, поданному Высшими Силами, - вздохнула Кримхильда.

- Но Владыки Неба и Земли также и послали нам пример, как возможно прекратить кровопролитие и заключить мир после войны, - заметил Торисмунд, вновь указывая своей внучке на фреску. - Договорившись о мире, Асы и Ваны обменялись своими сородичами. Асы послали к Ванам Мимира и Хёнира. В Асгард же навсегда переселились самые почитаемые из Ванов: богатый Ньорд и двое его детей, причем прекрасная Фрейя стала женой Аса Ода, вечного странника. Погляди, Кримхильда, как встретилась богиня любви со своим женихом!

Принцесса и без того не сводила глаз с фрески. Там была изображена богиня любви Фрейя, готовая вместе со своим отцом и братом перейти к Асам, ожидавшим их на правой стороне картины. Впереди всех стоял юноша - жених Фрейи. Он радостно улыбался, протянув обе руки к своей прекрасной невесте, едва веря, что его женой станет лучшая из божественных дев...

- Так был заключен мир после первой на свете войны, и Фрейя Ванадис стала женой Аса-Ода, согласно условиям мирного договора, - подтвердил своей внучке король Торисмунд. - Родство, заключенное через брак, надежнее всех других средств скрепляет мир. Родственникам не пристало враждовать между собой, тем более - идти с оружием. Да, искусству примирения люди тоже научились у Высших Сил, - с гордостью прибавил король. - Пусть же свадебный обряд Ода и Фрейи послужит примером нам, детям человеческим! Перейдя к Асам, Фрейя, что была лишь одной из многих дев Ванов, возвеличилась превыше всех Асинь. Такова награда Ей, что выкупила мир между божественными народами.

Так царственный дед Кримхильды напоминал ей о высшем примере, которому ей теперь предстояло последовать.

7

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 15 Янв, 2025, 21:14:42 »

Благодарю вас, эрэа katarsis, эрэа Convollar!

Ключевое слово, как выяснилось : "пока жив". На это как-то не обратили внимания. Впрочем, выбора, видимо, особо не было. Кто знает, возможно, без этого брака мир был бы ещё короче.

Кто же мог знать в то время, что Карломан погибнет всего через несколько лет?! И он сам еще не подозревал этого. А при жизни он, в самом деле, был Хранителем для Кримхильды.
А брак между Хильдебертом и Кримхильдой был все же полезен для обоих королевств. Да и для них самих мог бы принести счастье, при других обстоятельствах.

Кримхильда достойна и любви и почтения, но о некоторых особенностях молодого короля никто не знает, даже Бересвинда (кроме читателей, конечно). Ну и в интригах она не сильна, в отличие от Паучихи. Да ещё и Гизельхер со своей любовью. Как ни крути, а Кримхильду приносят в жертву, впрочем и выбора нет.

Карломан кое-что знал о нем. Хотя всего доподлинно тоже не мог предусмотреть. Но он знал, что Кримхильда очень похожа на первую любовь Хильдеберта, погибшую девушку-цветочницу. Еще и поэтому выбрал ее.
А выбора действительно нет. Или выдать Кримхильду замуж, или продолжать войну, когда силы уже исчерпаны.

Ради мира (продолжение)

Наконец, граф Рехимунд вошел в покои и поклонился принцессе Кримхильде и безмолвно приветствовал ее, приложив руку к груди.

Кримхильда подняла свои большие глаза на вошедшего и любезно проговорила:

- Приветствую тебя, благородный граф Рехимунд! Прошу тебя: поведай, что ты желаешь сообщить мне от имени моего царственного дедушки!

Кримхильда была вся воплощенное внимание. Ведь она знала от Гизельхера, что его отец был на аудиенции у ее венценосного деда. И, верно, он уже знал, каким образом должна решиться ее судьба...

Рехимунд бросил мимолетный взгляд на своего сына. Затем с искренним почтением обратился к принцессе Кримхильде:

- Приветствую тебя, моя принцесса! Государь Торисмунд принял решение. Ради мира между двумя королевствами и народами, населяющими их, тебе предстоит стать королевой Арвернии! - он старался говорить как можно тактичнее, чтобы внучке короля было легче принять свою судьбу.

Слова графа услышал и его сын Гизельхер, Рыцарь Дикой Розы. Он ничем не выдал боль, что пронзила его, стоило только представить, как принцессу Кримхильду обнимет другой мужчина. Но юноша лишь сжал кулак, с такой силой, что ногти впились в ладонь. Гизельхер был настоящим рыцарем, готовым, по старинным обычаям, восхищаться своей дамой сердца издалека, не требуя награды. Но при этом он больше всего хотел защищать ее, беречь ее покой. В этом Рыцарь Дикой Розы видел свое право и свой долг.

Тем временем, сама Кримхильда, выслушав решение своей судьбы, ощутила тревогу, смятение, грозившее захлестнуть ее с головой. Чтобы совладать с собой, она вновь сжала свой оберег, доставшийся от матери. Он дарил ей тепло и успокаивал, сулил надежду, что в замужестве с королем Арвернии она может обрести счастье...

Граф Рехимунд видел, как трудно приходится принцессе, хоть она и держалась с великолепным самообладанием. И он проговорил, пытаясь поддержать ее:

- Твой долг выглядит тяжким, прекрасная принцесса Кримхильда! Но такова судьба девы из королевского рода. Тебя воспитывали в осознании своих обязанностей. Теперь пришло время исполнить долг. Твоя жертва велика, но она положит конец кровопролитной войне, что погубила твоих доблестных родителей, а меня лишила старшего сына!

Кримхильда глубоко вздохнула, собираясь с силами, прежде чем ответить:

- Ты прав, благородный граф Рехимунд! Я стану женой короля Арвернии, если это поможет установить мир.

Голос девушки звучал спокойно и твердо. Она, в самом деле, умела владеть собой, как подобало принцессе крови. Однако граф Рехимунд, опытный дипломат, знавший принцессу с рождения, улавливал в ее интонациях осознание долга и покорность судьбе, и в то же время - страх перед неизвестностью.

Но граф ничего больше не сказал. Не его дело было давать советы принцессе крови. Пусть сам государь Торисмунд побеседует со своей внучкой, и не раз! А самому Рехимунду следовало поговорить со своим сыном, попытаться еще раз образумить его.

***

В такой обстановке прошли еще несколько дней. При дворе Нибелунгии уже было объявлено, что в ближайшее время будет подписан мирный договор с Арвернией. Эта весть обрадовала всех. Хоть и далеко не каждый задумывался, какой ценой нибелунгам придется заплатить за долгожданный мир.

Все эти дни Рыцарь Дикой Розы старался сопровождать принцессу Кримхильду во время придворных церемоний. Если же обычай запрещал ему находиться рядом с ней, то он бросал на нее благоговейные взгляды, не скрывая ни от кого своей любви к внучке короля.

Тем временем, граф Рехимунд пытался улучить момент для важного разговора с сыном. Ситуация складывалась слишком уж щекотливая. Но события развивались с такой быстротой, что у них даже не находилось времени для беседы.

Что касается арвернских послов, все это время живущих в Замке Роз, то Теодеберт Миротворец был целиком занят официальными церемониями и обсуждением мирного договора от имени короля Арвернии. Если даже при этом он замечал, что Рыцарь Дикой Розы восхищенно глядел на принцессу, то дипломатично не подал виду.

А вот Гурмаэлон Неистовый своим волчьим чутьем понял все. И почувствовал, что в любви юноши к принцессе таится опасность. Она исходила не от него самого. Нет, сам по себе Рыцарь Дикой Розы произвел на оборотня самое благоприятное впечатление. Он был человеком чести и прекрасным воином, и благороден душой, как подобало истинному рыцарю. Гурмаэлон разглядел Гизельхера во время праздничных церемоний, где Рыцарь Дикой Розы представлял Победителя Дракона, прародителя нибелунгов. Но оборотень чувствовал, что любовь юноши к принцессе Кримхильде не доведет до добра.

Король Торисмунд, между тем, приняв окончательное решение, пригласил свою внучку в святилище. Ему следовало откровенно разъяснить ей, на какую судьбу он обрекает ее.

В личном святилище королевской семьи стояли изваяния божественных покровителей, отлитые из серебра и вырезанные из мрамора, ярко раскрашенные, с глазами из драгоценных камней, блестевшими, как живые. Близ изваяний стояли алтари, чисто выметенные и вымытые в это утро.

Теперь Торисмунд Нибелунгский внимательно глядел то на изваяния Одина и его супруги Фригг, которым пришлось отдать в царство Хель своего сына, светлого Бальдра, то на Тюра, Однорукого Аса, что пожертвовал своей рукой ради мира на земле. Что ж, если Высшим Силам приходилось жертвовать самым дорогим, чтобы стояли Девять Миров, как можно смертным мечтать, чтобы их миновала та же участь?!

Здесь, в святилище, король ожидал свою внучку, пока что думая о ней и о тех испытаниях, что довелось в последние годы пережить роду Победителя Дракона.

Король видел, что Кримхильда в последние дни, перед скорой разлукой, в кругу семьи становилась все ласковее и заботливее. Его внучка хотела, чтобы ее вспоминали добром, и когда она уедет. При этом, при дворе она держалась, как подобало принцессе: любезно, но в то же время независимо. Торисмунд гордился своей внучкой. Хотя с тревогой думал о том, что для арвернского двора его Нибелунгская Валькирия покажется слишком открытой и прямолинейной.

И он с глубокой печалью вспоминал события восьми тяжких военных лет. Если бы жестокий арвернский военачальник не действовал самовольно, сейчас были бы живы сын и невестка Торисмунда. Да и война закончилась бы гораздо раньше. А теперь удалось добиться мира только после множества тяжких потерь! И этого мало: его внучке Кримхильде, дочери погибших Теодориха и Кунигунды, Дикой Розе Нибелунгии, предстояло пожертвовать собой, чтобы их королевство и народ смогли жить благополучно...

***

А сама принцесса Кримхильда в это время находилась в зале охотничьих трофеев, вместе со своим братом, принцем Мундеррихом, и верным рыцарем, виконтом Гизельхером. Их сопровождал знаменитый рыцарь, граф Дитрих Молоторукий, что был другом ее отца. Он показывал юному принцу редкие трофеи: лапы троллей, похожие на человеческие, только гораздо больше, в чешуе и с когтями, головы огромных пещерных медведей и кабанов с длинными клыками, чучело взрослого грифона, и даже шкура дракона, сверкающая прочной, как железо, чешуей.

- Это трофеи многих поколений рыцарей и королей, добытые в Лесу Чудовищ, - рассказывал Дитрих своему подопечному, двенадцатилетнему принцу, который восхищенно разглядывал все, что хранилось в этом зале.

За ними следовали, тоже удивляясь размерам и грозному виду трофеев, хоть и более сдержанно, принцесса Кримхильда об руку с виконтом Гизельхером. Они слушали, как Мундеррих, тщетно попытавшись отделить хотя бы самую маленькую чешуйку дракона, спросил у Дитриха:

- Благородный граф, а правда ли, что из Леса Чудовищ был родом и тот жестокий дракон, которого убил наш великий прародитель?

- Это правда, хотя нынешние драконы в подметки не годятся своему предку! А все же, его потомки и другие древние существа еще живут на свете, и будут жить до самого Рагнарёка, - ответил Дитрих Молоторукий. - Лес Чудовищ - одно из тех мест, где еще правят Дети Имира, а не потомки Аска и Эмблы. Очутиться там, особенно зимой, когда властвуют враждебные людям силы - смертельно опасно! Однако отважные рыцари не раз побеждали самых свирепых чудовищ. Самое главное - различать, кто в самом деле враг всего сущего, а кто происходит от светлых альвов, и может жить рядом с людьми.

Принц Мундеррих опасливо коснулся когтистых лап тролля, представляя себе, какое мужество требуется, чтобы сразить такое чудовище.

И вдруг мальчик спросил, пытливо взглянув на графа Дитриха:

- Я слышал и другую историю о Лесе Чудовищ! Как через него прошло во время войны целое войско арвернов под началом графа Кенабумского, и очутились там, где наши войска их совсем не ждали.

- Это было, - согласился Дитрих. - Граф Карломан Кенабумский ни в чем не похож на других людей! Он не обманывается ни в людях, ни в дорогах, найдет правильный путь всюду. Но лично я глубоко уважаю майордома Арвернии, одного из величайших мужей нашего времени!

- А правда, что граф Кенабумский в обличье своего "кузена" победил тебя и взял с тебя важную клятву? - продолжал юный принц оживленно расспрашивать своего наставника.

Дитрих Молоторукий кивнул в ответ.

- Я пообещал моему победителю быть справедливым, как учит Циу, бог воителей. С тех пор я стараюсь судить о каждом по его делам, а не по роду, будь то человек или альв. Я сам охотился в Лесу Чудовищ на троллей и других зловредных существ, вместе с твоим отцом, принцем Теодорихом, да будет ему сладок мед в Вальхалле. Но светлых альвов, напротив, оберегал и помогал им в годы преследования, когда им приходилось бежать из Арвернии. Заодно я научился защищать и людей, что нуждаются в этом. В своих войсках я наказывал тех, кто грабил мирных жителей, следил, чтобы мои воины поступали честно. Этому научил меня майордом Арвернии. Общаясь с ним, каждый человек становится хоть немного лучше.

- И мы с сестрой благодарны тебе, любезный граф Дитрих! - улыбнулся принц Мундеррих. - Поэтому ты и взял под опеку нас с Кримхильдой, правда?

Дитрих Молоторукий взглянул на мальчика и его сестру.

- Для меня высокая честь - быть полезным детям моего повелителя и друга, - просто произнес он. - Хотя в обычных условиях внуки короля Нибелунгии не нуждаются ни в чьей защите. А, если даже им будет угрожать беда, то и мой меч вряд ли многое решит...

Кримхильда внимательно слушала разговор Дитриха с ее братом, хоть и не перебивала их. Она размышляла о том, что ей предстояло, словно деве из сказания о Победителе Дракона, отправиться в логово свирепого врага, пожертвовать собой ради своего народа, ради мира.

Кримхильда была отважна, и всегда открыто встречала удары судьбы. Она была готова исполнить свой долг, как подобало принцессе. Но сейчас она страшилась, хоть и сохраняла на людях полное самообладание. Ведь арверны погубили ее родителей! Хотя тогда еще королем был не ее будущий супруг, и ей, по крайней мере, не приходилось винить его в отдаче рокового приказа. Но все равно - сможет ли она быть женой Хильдеберта Арвернского, не чувствуя себя предательницей?..

Гизельхер, чувствуя смятение принцессы, взглянул на нее жарким взглядом, желая сказать: я с тобой, моя повелительница! Но Кримхильда только тихо вздохнула, погруженная в свои мысли.

В этот миг в зал трофеев вошли арвернские послы - герцог Теодеберт Миротворец и барон Гурмаэлон Неистовый. Их сопровождал граф Рехимунд, который в свободное время охотно показывал гостям достопримечательности королевского замка.

Теперь, войдя и увидев своего сына рядом с принцессой Кримхильдой, Рехимунд нахмурился. А Теодеберт, напротив, шагнул навстречу принцессе с самым любезным видом и учтиво поклонился ей.

Девушка протянула ему руку для поцелуя и проговорила с вежливой улыбкой:

- Приветствую тебя, любезный герцог Теодеберт, и тебя, барон Гурмаэлон, среди свидетельств подвигов героев Нибелунгии.

Теодеберт поцеловал ей руку и ответил:

- Высокочтимая принцесса Кримхильда, для нас большая честь увидеть трофеи героев Нибелунгии, особенно - в твоем обществе!

Но при этих словах Кримхильда спохватилась, и сердце ее пропустило удар. Ведь, если арвернские послы здесь, значит, утренние церемонии завершились, и ее царственный дед ожидал ее в святилище!

- К сожалению, я вынуждена покинуть вас, - твердым тоном произнесла принцесса, чуть нахмурившись. - Государь Торисмунд пригласил меня для важной беседы.

- Моя принцесса, позволь мне сопровождать тебя! - встрепенулся Гизельхер, готовый следовать за ней. Но тут же остановился, натолкнувшись на суровый взгляд отца.

Кримхильда тоже заметила взгляд графа, и сделала знак своему верному рыцарю, приказывая ему оставаться на месте.

- Виконт Гизельхер, не нужно следовать за мной. Останься здесь, с моим братом.

Кримхильда покинула зал одна. А Рыцарь Дикой Розы остановился, понурив голову.

К нему подошел отец и произнес непререкаемым тоном:

- Хорошо, что ты остался здесь. Мне нужно поговорить с тобой!

Тот глубоко вздохнул:

- Повинуюсь тебе, батюшка!

Таким образом, виконт Гизельхер остался для серьезного разговора с отцом.

А юный принц Мундеррих подошел вместе с арвернскими послами к стеллажам, на которых располагались многочисленные трофеи, в сопровождении Дитриха Молоторукого. Впрочем, нибелунгский военачальник вел себя с гостями учтиво, но сдержанно. Зато юный принц охотно вошел в роль гостеприимного хозяина, и показывал приезжим все, что Дитрих только что показывал ему:

- Поглядите, любезные господа, каких троллей и опасных зверей убивали наши доблестные герои! Здесь собраны самые ценные трофеи! - звенел под сводами обширного зала голос юного принца.

Он считал, что вправе проявлять дружелюбие к послам, что принесли Нибелунгии мир. Тем более, что один из них был арверном лишь наполовину, а второй и вовсе происходил из народа богини Дану. Стало быть, ничего не мешало наследному принцу Нибелунгии, сыну убитых родителей, с удовольствием беседовать с ними.

8

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 14 Янв, 2025, 21:03:24 »

Благодарю вас, эрэа katarsis, эрэа Карса!

Кримхильде в этом браке достанется очень мало счастья и короткая жизнь. Но, надеюсь, сколько-то счастья всё же будет. Основное повествование остановилось как раз на пороге, кмк. А вместе с её жизнью закончится и мир.

Счастье будет, конечно! Она все же преодолеет все преграды и добьется любви своего мужа, у них родится прекрасная дочь. И обязательно были бы еще дети, если бы не подлость Паучихи.
Да: нибелунги отомстят за Кримхильду, и ее брат убьет в сражении ее же бывшего супруга.

Думаю, Кримхильда была бы счастливее, если бы не уродилась принцессой. Но, наверное, так должно было случиться. Кажется, в описываемом мире ничего не происходит просто так.

Трудно сказать, как бы получилось, не будь она принцессой. Могли бы осуществиться самые разные варианты.
А в нашем мире тоже ничего не происходит просто так. Иначе бы ничего не имело смысла.

Ради мира (продолжение)

В скором времени за герцогом Теодебертом пришли слуги короля Нибелунгии, дабы с почетом препроводить его на аудиенцию к своему государю.

И вскоре арвернский посол предстал перед Торисмундом Нибелунгским в его кабинете, из окна которого открывался великолепный вид на заснеженные горы и виноградники в долине.

Они встретились наедине. Король уже отпустил графа Рехимунда. И теперь он встретил Теодеберта, стоя посередине своего кабинета. Пол под ногами короля был выложен венетийской мозаикой, изображавшей корабли, стоявшие во фьорде, среди высоких суровых скал. Нибелунги, хоть и пришли с севера много сотен лет назад, все еще гордились славой своих предков. На стенах в королевском кабинете висели великолепные гобелены, изображавшие подвиги Победителя Драконов, золотоволосого прародителя нибелунгов, уже на здешней земле. И такой контраст был между образом могучего полубожественного юноши и его нынешним потомком, седовласым усталым старцем, что трудно было поверить, что жизнь идет в надлежащем направлении. Впрочем, судьбы всех поколений складывались нелегко. Не щадя слабых, жизнь изнашивала до времени и сильных...

И вот, Теодеберт Миротворец приблизился к королю Нибелунгии, чей напряженный вид мало соответствовал окружающему великолепию королевских покоев.

Торисмунд Нибелунгский кивком головы приветствовал арвернского посла. И проговорил выразительно, с почтительной важностью:

- Приветствую тебя, высокочтимый посол короля Арвернии, мудрый герцог Теодеберт Миротворец! Я рад, что властители Арвернии послали ко мне для заключительной части переговоров именно тебя!

Теодеберт поклонился в ответ, со всей светской любезностью, и вместе с тем - с достоинством королевского родственника и посланника.

- И я тоже покорнейше приветствую тебя, государь Торисмунд! Желаю тебе здоровья и долгой жизни, и процветания твоему великому королевству!

Король стоял перед собеседником, заложив руки за спину. Он задумчиво проговорил:

- Позаботиться о будущем наших земель мы должны вместе, сообща! Сейчас от нас как раз зависит, как сложится дальнейшая судьба и Нибелунгии, и Арвернии!

Теодеберт понял, чего желает король. И проговорил искренне, от всей души, как всегда желая мира обеим договаривающимся странам, а не только своим соотечественникам:

- Государь, со своей стороны я готов способствовать делу мира между нашими землями! И так уже пролилось слишком много крови. И арверны, и нибелунги имеют право жить спокойно. И те, кто послал меня, понимают это столь же хорошо!

- Чтобы добиться мира между нашими королевствами, нам следует скрепить мир династическим браком, - заговорил король Торисмунд о том, что тревожило его больше всего. - Моя внучка, принцесса Кримхильда, обязана стать женой короля Хильдеберта Арвернского. Ради мира между Нибелунгией и Арвернией.

Теодеберт встретил чистосердечным взглядом взор короля, полный скрытой боли и тревоги за судьбу любимой внучки. И Миротворец заверил своего царственного собеседника:

- Государь, я ручаюсь тебе, что владетельные люди при дворе короля Арвернии станут заботиться о той, кто вскоре будет нашей королевой. Мой названый сын, майордом Арвернии - граф Карломан Кенабумский, обещает, что королева Кримхильда будет в полной безопасности при дворе своего царственного супруга.

Торисмунд Нибелунгский уважительно кивнул в ответ:

- Я высокого мнения о майордоме Арвернии, графе Кенабумском! Он состоит в родстве с семейством моего свата, герцога Шварцвальдского, и был другом его дочери - моей покойной невестки Кунигунды. Я надеюсь, что могу доверять Карломану Кенабумскому. Затяжная война и гибель Теодориха и Кунигунды - не его вина. Он не в силах был помешать безумным поступкам других властителей Арвернии. Ведь и его воля не единолична в войсках и при дворе.

- Майордом Арвернии сумеет защитить молодую королеву, государь! - убежденно ответил Теодеберт Миротворец. - Он ручается, что, пока он сам жив и сохраняет свою власть, никто не причинит зла Кримхильде Нибелунгской.

Торисмунд глубоко вздохнул:

- Моя душа тяжко болит при мысли о судьбе моей внучки! Но ради мира я вынужден согласиться отдать мою Кримхильду замуж за короля Арвернии, под ответственность графа Кенабумского!

- Карломан и вся его семья будут преданными защитниками королевы Кримхильды! - вновь от всей души заверил Теодеберт. - Он чтит в ней память об ее родителях, которые были его друзьями. Но, кроме того, как майордом Арвернии, он возлагает большие надежды на твою внучку. Именно ей, Нибелунгской Валькирии, может оказаться по силам рассечь тенета, что сплетаются при дворе Арвернии.

Король Торисмунд глубоко вздохнул. Он понимал, что посол подразумевает королеву-мать, Бересвинду Адуатукийскую, прозванную Паучихой. Воля этой женщины и ее своеобразные представления о благе государства принесли много вреда и самим арвернам, и их соседям. Сама восьмилетняя война началась благодаря тому, что королева Бересвинда прельстилась богатствами Окситании и, на правах регента, приняла вассальную присягу от герцога Реймбаута, обязавшись взамен отстаивать его права против его дяди, ставленника Нибелунгии. Паучиха развязала руки Одиллону Каменному и его покровителю, маршалу юга Норберту Амьемскому, чтобы их войска свирепствовали в землях Нибелунгии, - и это стоило жизни принцу Теодориху и принцессе Кунигунде. Королева-мать Арвернии объявила дополнительный призыв в войско, не давая погаснуть разрушительной топке войны, вопреки воле майордома Карломана и коннетабля, принца Дагоберта. К несчастью, нынешний король, последний уцелевший сын Бересвинды, вполне полагался на волю своей матери, вершившей государственными делами вместо него. Все-таки, мать священна для большинства людей, включая и королей. Даже мудрейшим советникам-мужчинам не так-то просто пересилить влияние королевы-матери. И только сильная духом супруга способна напомнить молодому королю, что он - мужчина, а не просто сын своей матери. Но это значило, что жена короля Арвернии неминуемо оказалась бы под ударом Бересвинды Адуатукийской! А ведь во всей бывшей империи Карломана Великого было известно, что в борьбе за власть Паучиха никого не щадила...

Король Торисмунд глубоко вздохнул. Как больно отпускать ко двору недавних врагов свою внучку, дочь погибшего сына! Властитель Нибелунгии и сам с гордостью замечал, что Кримхильда унаследовала лучшие черты от отца и от матери. Ее непроста прозвали Нибелунгской Валькирией! Но сможет ли она победить королеву Бересвинду, на что рассчитывали майордом и его партия? Или, отправляя Кримхильду к Дурокортерскому двору, он, родной дед, обрекал ее на поражение и гибель?

При этом, у Торисмунда не было выбора. Откажись он от брака Кримхильды с Хильдебертом - оскорбленные арверны перешли бы реку Вебер, и война разгорелась бы вновь. Король не мог позволить, чтобы из-за его внучки гибли другие люди.

- Ради мира между нашими королевствами, я отдам мою внучку, принцессу Кримхильду, замуж за короля Хильдеберта Арвернского, под попечение майордома, Карломана Кенабумского, - проговорил Торисмунд, скрепя сердце. - Я не понаслышке знаю Почти Короля, и знаю, что он видит насквозь каждого человека. Он не ошибся и в моей внучке, что унаследовала и красоту, и мужественный дух лучших из своих прародителей! Я верю: Кримхильда будет достойна любви своего царственного супруга и почтения всего двора Арвернии... Но все-таки, оберегайте ее!.. - голос старого короля дрогнул при этих словах, показывая, какого предельного усилия воли стоила ему необходимость отдать свою любимую внучку в Арвернию.

- Клянусь тебе памятью нашего прародителя, императора Карломана Великого, государь: у будущей королевы Кримхильды найдется много сильных друзей и защитников при Арвернском дворе! - заверил Теодеберт Миротворец, приложив руку к груди клятвенным жестом, и почтительно поклонился королю Нибелунгии.

***

Тем временем, граф Рехимунд, узнав о решении короля, направился в покои принцессы Кримхильды, чтобы сообщить ей об этом. Слуги отворили перед ним двери, и граф вошел в покои, где принцесса принимала гостей. Он и его семейство пользовались таким безоговорочным доверием королевской семьи, что им разрешалось входить без доклада.

Граф появился как раз в тот момент, когда принцесса Кримхильда поднялась с кресла и подошла к своему брату. За ней поднялся на ноги и Рыцарь Дикой Розы, сын Рехимунда. Он ни за что на свете не остался бы сидеть, когда стояла его обожаемая принцесса! И Рехимунд, еще не замеченный молодыми людьми, с горечью поглядел на сына.

Между тем, Кримхильда положила руки на плечи своему брату и напомнила ему негромким, но настойчивым тоном:

- Мой милый брат, я думаю, что тебе пора идти! Твои наставники ждут тебя для занятий. Учти: дедушка или я потом непременно спросим, чему ты выучился!

Принц Мундеррих встрепенулся, взглянув на клепсидру - водяные часы, сделанные в виде пышного букета роз:

- Ой, уже пора!.. Как много приходится учить, будучи наследным принцем Нибелунгии!.. - и мальчик выбежал, не заметив графа Рехимунда, который отступил в сторону и неслышно притаился возле портьеры.

Теперь граф видел своего сына, стоявшего всего в шаге от принцессы Кримхильды. Как всегда, в присутствии его дамы сердца, у Гизельхера был мечтательный вид, и в то же время - исполненный решимости. Он был готов защищать принцессу от всего света, если потребуется.

Граф опять взглянул на сына, чувствуя в душе беспокойство. Он понимал, что Гизельхер не захочет расстаться с принцессой Кримхильдой, даже когда она станет королевой Арвернии. Он, как и сам Рехимунд, будет сопровождать ее в Дурокортер, ко двору ее венценосного супруга. Но, если граф собирался оберегать внучку короля, выполняя его приказ, со всем умением и осторожностью, подобающими послу, то его сын скорее мог повредить репутации той, кого так сильно любил! Что подумают в Арвернии, если Гизельхер и там станет петь песни в честь молодой королевы, ловить ее мимолетные взгляды, следовать за ней на конных прогулках?.. Рехимунд достаточно знал арвернский двор, чтобы не сомневаться, что королю Хильдеберту это не понравится, а его матери - тем паче. Таким образом, вся забота и любовь, которые Гизельхер адресовал своей даме сердца, только ставили под удар ее честь, а его самого вынуждали рисковать жизнью. Во всяком случае, граф Рехимунд, глядя на своего сына рядом с принцессой, предчувствовал беду.

Сколько раз уж он говорил Гизельхеру, чтобы тот отказался от злосчастной любви к внучке короля! Просил его образумиться, как отец, у которого остался всего один сын. Но все напрасно! Ради принцессы Кримхильды, Гизельхер без раздумий пожертвовал бы жизнью. Пылкого юношу даже не останавливало, что его дама никогда не проявляла к нему никаких чувств, кроме дружеских, не намекала, что видит в нем возлюбленного. И его отец опасался, что любовь сына, в конце концов, не доведет до добра ни его самого, ни принцессу Кримхильду.

9

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 13 Янв, 2025, 20:26:45 »

Благодарю Вас, эрэа Convollar!

Жаль Кримхильду, возможно, не будь она принцессой, её судьба не была бы столь трагична. Плата за мир и спокойствие Нибелунгии была высока, тем более, что о характере и некоторых особенностях  будущей свекрови наслышаны были все окрестные монархи.

Увы, но будучи принцессой, она не принадлежит себе. Ее брак с Хильдебертом, впрочем, мог при других обстоятельствах стать счастливым. Но Бересвинда умудрится все испортить, впрочем, как всегда.
В том и смысл названия этого рассказа, что ради мира между Арвернией и Нибелунгией родные Кримхильды вынуждены отдать ее замуж. Невзирая ни на что, даже на возможные неприятности со стороны будущей свекрови.

Ради мира (продолжение)

После того, как граф Рехимунд поклонился королю, тот проговорил теплым, сердечным тоном:

- От всей души благодарю тебя, Рехимунд, за твою верность и проницательность! Прошу тебя впредь так же преданно беречь мою внучку Кримхильду, когда она станет королевой Арвернии! Соблюдай ее интересы, защищай ее, если потребуется!

Рехимунд склонил голову в знак обещания.

- Я клянусь тебе, государь, что для меня интересы принцессы Кримхильды всегда будут делом чести! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она всегда была благополучна!

С этими словами граф как бы ненароком бросил взгляд на ореховый комод, стоявший возле стены. Там, на кованой подставке, лежал в ножнах меч погибшего принца Теодориха, найденный в его окостеневших руках на поле боя. Теперь этот клинок хранился, чтобы перейти в руки принцу Мундерриху, когда он повзрослеет. Меч был тщательно очищен от крови, и его богатые ножны выглядели великолепно. Однако подставка, державшая его, запылилась, и кое-где даже виднелась паутина.

Дело в том, что король Торисмунд никому не дозволял трогать меч его погибшего сына, и сам следил за его сохранностью. И, когда слуги протирали пыль на комоде, то не прикасались к мечу и его подставке. Король же берег меч, как реликвию, но на подставку не обращал внимания.

Придворные, которым было позволено бывать в покоях короля, смотрели на это с пониманием. Они знали, как тяжко скорбит король Торисмунд о сыне и невестке, и усматривали здесь часть траурной церемонии.

Король безошибочно понял взгляд графа Рехимунда, одного из своих вернейших вельмож. И он проговорил с надеждой:

- Будущее моей внучки решено. Но, к счастью, у Кримхильды при дворе Арвернии будет негласный покровитель, которого и ты прекрасно знаешь и уважаешь. Сам майордом Арвернии устраивает брак своего короля и моей внучки!

Граф Рехимунд облегченно вздохнул.

- Это, конечно, вселяет надежду! Мы все много слышали об интригах вдовствующей арвернской королевы, Бересвинды Адуатукийской. Она пойдет на все, чтобы удержать власть в руках. И такая женщина скоро станет свекровью принцессы Кримхильды! Но под защитой графа Кенабумского твоя внучка будет ограждена от возможных посягательств.

***

А сама Кримхильда, уже знавшая, что ей предстоит стать супругой короля Арвернии, беседовала в своих покоях с братом и с виконтом Гизельхером, Рыцарем Дикой Розы.

Больше всех продолжал говорить принц Мундеррих. Его детство пришлось на восьмилетнюю войну, что разом унесла жизни их с Кримхильдой отца и матери. И мальчик проговорил с воодушевлением, хотя в его голосе звучала понятная печаль:

- Поверить не могу, что совсем скоро наступит мирная жизнь, как во время нашего детства, до войны! - теперь те давние годы вспоминались мальчику самыми счастливыми в жизни. Ведь тогда были живы родители! И ему мечталось, вопреки очевидному, что, если вновь вернется счастливая довоенная жизнь, то и батюшка с матушкой каким-то чудом могут возвратиться из Вальхаллы...

Виконт Гизельхер энергично поддержал принца:

- Во многих домах по всей Нибелунгии, и в замках знати, и в лачугах бедняков, будут радостно встречать своих родных, вернувшихся домой! - и он вздохнул, в свою очередь вспоминая своего старшего брата, которому не суждено было возвратиться живым.

Но нынче гораздо сильнее беспокоило Гизельхера совсем другое. Он смотрел на юного принца, а сам то и дело переводил взор на принцессу Кримхильду. Ведь многие люди могли теперь вернуться с войны благодаря всего одной из живущих - Дикой Розе Нибелунгии, которой виконт навсегда отдал свое сердце.

А сама принцесса Кримхильда вновь нащупала ладонью, под тонкой тканью платья, материнский оберег. И, под взглядом своего рыцаря, она изменилась в лице, понимая, о чем он думает. Девушка побледнела и насторожилась, думая о своей неизбежной судьбе - стать женой совсем чужого ей человека, короля Арвернии, вчерашнего врага ее родины. Что ж: Кримхильду воспитали, как подобало принцессе, с детства объяснили ей долг по отношению к ее родной стране и народу Нибелунгии. Но как же ей было трудно теперь ради долгожданного мира принести такую жертву...

Принц Мундеррих заметил, как изменилось лицо Кримхильды, и с тревогой спросил:

- Сестра, что с тобой?

Она выдохнула, приходя в себя. И проговорила более холодным и отстраненным тоном, чем обычно:

- Действительно, совсем скоро множество сыновей, отцов и мужей вернутся домой, к своим родным. А мне ради этого предстоит, наоборот, навсегда покинуть отчий дом!

Гизельхер с болью в душе видел смятение своей принцессы. И произнес единственное, что мог теперь сделать ради нее:

- Моя принцесса, ты знаешь, что я - твой верный рыцарь! Клянусь, что не оставлю тебя и в Арвернии, на чужбине. Я сделаю все, что пожелает новая королева Арвернии! - при этих словах Гизельхер замедлил тон, не в силах совершенно скрыть горечь, охватившую его в связи с тем, что прекраснейшая из дочерей Нибелунгии вынуждена отдать свою руку недавнему врагу.

Принцесса кивнула в ответ на слова своего преданного рыцаря. Она продолжала сжимать ладонью оберег, который придавал ей силы совершить деяние, достойное Нибелунгской Валькирии.

И у самой принцессы, и у ее ближайших родственников, и у Рыцаря Дикой Розы создавалось ощущение, будто Кримхильда собирается не к алтарю Фрейи вместе с королем Арвернии, а на заклание. До известной степени так и было: она, как в древних легендах, жертвовала собой за благополучие своего народа. Никто не мог поручиться, как ей придется жить при дворе Арвернии, с неведомым ей супругом и его властолюбивой матерью, учитывая, что арверны нынче ненавидели нибелунгов, после восьми лет войны. Да и, в любом случае, при арвернском дворе были свои обычаи, свои церемонии, непохожие на нибелунгские. И Кримхильда была готова навсегда проститься со своей родиной, с близкими людьми, уехать в чужую страну до конца жизни, сколько бы ей ни суждено было продлиться. Она понимала, что ее брак с королем Хильдебертом необходим ради мира между Нибелунгией и Арвернией. И его не избежать. Вот и арвернский посол приехал к ее царственному деду, чтобы заключить ее брачный договор...

Юноша и мальчик, находившиеся рядом с принцессой, печально примолкли. Принц Мундеррих сожалел, что его сестра, заменившая ему мать, должна навсегда уехать.

Рыцарь Дикой Розы не прощался с дамой своего сердца, он готовился сопровождать ее в Арвернию. Он надеялся обеспечить ей связь с родиной, напоминать ей о доме, о счастливом прошлом, петь ей нибелунгские песни, как и здесь. К несчастью, Гизельхер не учел, что при Дурокортерском дворе его дружба могла лишь осложнить положение будущей королевы Арвернии...

***

А в это самое время арвернский посол, герцог Теодеберт Миротворец, готовился к аудиенции у короля Торисмунда Нибелунгского. Стоя перед зеркалом, он поправлял на себе вышитый золотом камзол, убеждаясь, что будет выглядеть вполне достойно, как подобало родственнику и посланнику короля Арвернии.

Официально во время предстоящей аудиенции предполагалось решить некоторые вопросы будущего мирного договора. Однако в действительности предполагалось обсудить предстоящую судьбу принцессы Кримхильды, будущей королевы Арвернии. Короля тревожило, насколько свободной будет чувствовать себя его внучка при дворе своего супруга. Теодеберт готовился заверить его, что все будет хорошо. Хотя, положа руку на сердце, он понимал опасения короля Нибелунгии.

В покоях вместе с Теодебертом находился барон Гурмаэлон Неистовый, который во время войны командовал войсками "детей богини Дану", сражавшихся вместе со своими сюзеренами - арвернами. Сейчас он, в одеянии своего народа, обернув могучие плечи пледом цветов своего клана, сидел в кресле возле камина, спокойно положив свои огромные руки на колени.

Гурмаэлон, зять Номиноэ Вещего, был, подобно ему, оборотнем. Во время войны он с честью исполнял вассальный долг, и сражался с невероятной силой и мужеством, вполне оправдывая свое прозвище. Однако на самом деле ему, как и всем "детям богини Дану", вовсе не нужна была война из-за Окситании, от которой их народ не получал ровно ничего. И воинственный бисклавре охотно приветствовал мирные переговоры. Совсем другое дело - если бы хоть один враг переступил границы священной земли Арморики! О, тут бы Гурмаэлон Неистовый первым загнал его, как оленя, и перегрыз бы глотку самим фир болг!

Сейчас же синие глубокие глаза оборотня сверкали, как просветы чистого неба среди грозовых туч. Его взгляд легко устрашал и неробких противников. Однако лицо черноволосого гиганта было спокойно, и даже выглядело дружелюбным, когда он думал, что скоро настанет мир. Как и все оборотни, он старел куда медленнее людей, и сейчас выглядел могучим мужчиной средних лет, хотя в действительности был почти ровесником седовласого и седобородого Теодеберта.

Теперь арвернский посол, закончив смотреться в зеркало, обернулся к оборотню. Они почитали друг друга родственниками, поскольку первая, давно умершая жена Теодеберта тоже была дочерью Номиноэ, родной сестрой супруги Гурмаэлона.

- После соблюдения мирного договора, короля Нибелунгии больше всего волнует благополучие его внучки, - проговорил Теодеберт, размышляя вслух.

Оборотень-великан промолвил в ответ:

- Поверь тому, что чутье говорит мне, старому потомку армориканских ши! У принцессы Кримхильды большое будущее. Она обладает силой духа, которую не так-то легко сломить. Она способна бороться за то, чем дорожит, не устрашится даже самого коварного противника. Не просто так эту деву назвали Нибелунгской Валькирией! В то же время, она добра и сострадательная по своей сути, и умеет отличать добро от зла. При надлежащей поддержке, которую ей обеспечат при Дурокортерском дворе Карломан и все его близкие, она сможет стать мудрой королевой, и употребит свое влияние при дворе во благо...

Теодеберт кивнул, удивляясь про себя. Ведь точно теми же словами охарактеризовал нибелунгскую принцессу и Карломан, беседуя с ним наедине перед поездкой в Нибелунгию! Его пасынок, майордом Арвернии, сперва вызвал будущих послов в столицу, прежде чем поручить эту дипломатическую миссию. Каким образом Гурмаэлон, едва увидев принцессу Кримхильду во время торжественной встречи, сделал о ней те же выводы, что и Карломан, тоже видевший девушку издалека? Ох уж эти тайны "детей богини Дану"! Теодеберт вращался среди них всю жизнь и почти не опасался, сам принадлежа по матери к обитателям Арморики. Но порой их возможности удивляли его.

Впрочем, и он не хуже Карломана и Гурмаэлона понимал, почему решено сделать ставку на молодую королеву. Необходимо было окоротить королеву-мать, Бересвинду Адуатукийскую. Она стремилась править Арвернией от имени своего царственного сына, и, к несчастью, далеко не все ее распоряжения шли на пользу королевству, как она верила. А молодой король был покорен воле своей матери, предпочитая заботам королевства охоту и турниры. Только умная и сильная жена могла бы помочь Хильдеберту IV ослабить влияние деспотичной королевы-матери. Вот почему Карломан Кенабумский выбрал в невесты своему царственному племяннику Кримхильду Нибелунгскую. А его названому отцу теперь предстояло договориться с королем Нибелунгии о замужестве его внучки.

Теодеберт Миротворец улыбнулся в ответ на напоминание Гурмаэлона:

- Что ж: насколько я знаю, Карломан обычно не ошибается в людях! Будем надеяться, что и принцесса Кримхильда окажется той, кто нужен Арвернии. Если она действительно наделена столь превосходными качествами, то поймет, как много от нее зависит. Ее замужество с государем Хильдебертом необходимо ради мира между Арвернией и Нибелунгией!

Таким образом, арвернские послы готовились к важнейшему этапу переговоров.

10

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 12 Янв, 2025, 19:01:26 »

Эрэа Menectrel, лучшая из соавторов, благодарю Вас за сюжет нового прекрасного рассказа!
Эрэа katarsis, эрэа Convollar, спасибо вам, что читаете и комментируете!

Убежать в лес ночью было, конечно, очень легкомысленно, но, с другой стороны, можно так не только Весну, но и всю жизнь пропустить, если делать только то, что одобрено и безопасно.
Но вообще-то в доме есть два оборотня. И они, вполне, могли бы сделать всё быстро и без лишнего шума, не полоша зря Альпаиду. Совсем ведь не обязательно, догнав Лисят, сразу же гнать их домой. Можно же просто догнать и проследить, чтобы с ними ничего не случилось, пока они свою Весну встречают.

Поэтому Карломан на них не очень-то разозлился: он признал, что они имели право на эту встречу.
Но без ведома Альпаиды найти их не получилось бы. Вы не забыли, что она была вместе с Карломаном, когда им сообщили о бегстве Лисят? А открыли их побег Варох вместе с Хродебергом. То есть, близкие люди уже замешаны, в стороне их не оставишь и без шума дела не устроишь.

Хорошо, когда у мальчиков есть не только любящая мать, но и отец и такие наставники, как Хродеберг. Тогда из них вырастают мужчины, а не милые зайчики.
Конечно, Альпаиду они немало напугали своей встречей Весны, но на то они и Лисята.

Ну разумеется, сыновей в знатных семьях старались воспитывать по-мужски. Там скорее не зайчиков, а свирепых хищников есть риск получить, если перегнуть палку и не воспитать в них человечность вовремя. Но, к счастью, сыновья Карломана и Альпаиды все выросли порядочными, в полной мере.
Альпаида и сама поняла, когда успокоилась, что им это было нужно.

Ради мира (начало)

Война за Окситанское наследство, разразившаяся в первом десятилетии девятого века от рождения императора Карломана Великого, перешла в жестокое противостояние между Арвернией и Нибелунгией. Оно затягивалось, унося множество жизней.

Когда война только начиналась, в обеих странах доблестные рыцари верили, что победят легко, быстро и красиво, за каких-нибудь пару месяцев. Они шли в бой, как на турнир - смеясь, с песней на устах, в ярких плащах, с плюмажами на шлемах, гарцевали на прекрасных статных конях.

Но ни через месяц, ни через два, ни через год ни одна из сторон и не думала признавать поражение. Война продолжалась. В сражениях гибло все больше людей, но они не приносили никаких иных результатов, не могли принести победы никому. И тогда к выжившим стало приходить мучительное отрезвление. Затяжная война оказалась делом кровавым и грязным, и совсем не красивым. Смолкли песни. Угрюмо глядели теперь закалившиеся в боях рыцари и кнехты в обоих войсках. А войне все не было конца и краю. Арверны и нибелунги безжалостно перемалывали друг друга, забыв о пощаде.

Затем настал 809 год, названный в летописях Черным Годом. Тогда с юга, впридачу к ужасам войны, пришла оспа. Она косила равно оба войска и мирных жителей, арвернов и нибелунгов. Последний бедняк и король на троне были равно бессильны перед черными духами оспы. Обе страны, обескровленные войной, теперь изнемогали еще и от болезни. Некоторые края совсем обезлюдели: кто не ушел на войну, те погибли или разбежались.

И все же, как любое горе, миновал и Черный Год. Оспа стала стихать, пока совсем не исчезла, оставив на память лишь свежие могилы и обезображенные лица выживших. Но зато война, ослабившая обе враждующие страны, продолжалась. У арвернов были влиятельные люди, намеренно затягивавшие противостояние. Для нибелунгов же борьба была делом чести, после того, как погиб их наследный принц Теодорих, его супруга, принцесса Кунигунда и весь гарнизон приграничного замка, захваченного арвернами. Это жестокое преступление прогремело громче молнии Донара Громовержца.

Однако, как ни пылали нибелунги праведным гневом, их войска выдохлись раньше арвернских. Те, вместе со своими вассалами, окситанцами и "детьми богини Дану", оттеснили нибелунгов за реку Вебер, разделявшую две части некогда прекрасной страны. Большая часть Нибелунгии еще жила спокойно, но северные ее окраины были захвачены арвернами. Там лютовал со своими карательными отрядами военачальник Одиллон Каменный. Он никого не щадил, будучи уверен, что противника следует истреблять раз и навсегда, чтобы больше не взялся за оружие.

Впрочем, через реку Вебер арверны не переходили. Маршал юга, граф Норберт Амьемский, не давал приказа пересекать водную границу. Не переходили через Вебер и нибелунги, охранявшие свой берег реки.

Так продолжалось с осени 811 года и почти всю зиму 812 от рождения императора Карломана Великого. Больше не было сражений, но пока еще не подписывали и мир между Арвернией и Нибелунгией.

Но правители обоих враждующих королевств уже понимали, что войну следует прекращать. Она унесла уже слишком много жизней, и, если бы ей позволили и дальше властвовать на земле, она перемолола бы своими жерновами все живое.  К счастью, государственным мужам с обеих сторон хватило мудрости понять, что надежд на военную победу уже не остается. Если правители хотели спасти свои королевства и народы, им необходимо было остановиться и заключить долгожданный мир.

И вот, с конца 811 года и всю зиму 812 велись тайные переговоры между дворами Арвернии и Нибелунгии. Трудно было сделать первые шаги навстречу друг другу, после того как между ними пролилось столько крови. Особенно эти шаги были трудны для короля Торисмунда Нибелунгского, сожалевшего о своем сыне и невестке. Но ради мира в своих владениях и он сумел обуздать боль и жажду мести, и начал переговоры с арвернской стороной.

В итоге, после взаимных компромиссов, впереди в самом деле забрезжил мир. Боевых действий не велось уже несколько месяцев, и даже в обоих войсках радостно говорили, что скоро можно будет разъехаться по домам.

Иначе и быть не могло: ведь со стороны арвернов переговоры вел герцог Теодеберт Миротворец, самый искусный дипломат на свете. Его чтили не только на родине, но и в сопредельных государствах, за то что он искренне добивался мира, учитывая интересы всех сторон, а не только Арвернии.

С Теодебертом был готов вести личные переговоры и король Торисмунд Нибелунгский. Арвернский посол убедил короля, что ради памяти своих сына и невестки, он обязан прекратить войну и остановить поток смертей. И король готов был уже открыто сесть с арвернами за стол переговоров.

И вот, в горнунге-месяце 812 года, когда еще повсюду лежал снег, Теодеберт Миротворец вновь приехал в Нибелунгию. Его сопровождала свита из арвернов и "детей богини Дану". Среди них был и Гурмаэлон Неистовый, могучий оборотень, зять Номиноэ Вещего. Он был величайшим воином Арморики, не знал себе равных. Но и он хотел мира, поскольку война не была нужна никому из "детей богини Дану".

Итак, герцог Теодеберт Миротворец со своей свитой посетил Замок Роз. Там жили дети погибшего принца Теодориха - дочь, принцесса Кримхильда, и сын-подросток, наследный принц Мундеррих. Арвернский посол по очень важной причине стремился познакомиться с принцессой, которой нынче исполнилось семнадцать лет. Поскольку будущий мир между Арвернией и Нибелунгией нынче зависел, в первую очередь, от принцессы Кримхильды, внучки короля Торисмунда Нибелунгского.

***

В Замке Роз изображения геральдических и живых цветов встречались на каждом шагу. Стены были расписаны цветочными узорами. В покоях принцессы росли в высоких вазах живые розовые кусты. Внучка короля, сама прозванная Дикой Розой, предпочитала "королеву цветов" любым другим растениям.

Сейчас Кримхильда сидела в кресле, находясь в своих покоях, где все было убрано с царственной роскошью, и в то же время - в изящном вкусе. Белокурая девушка с яркими синими глазами представляла собой живой портрет своей погибшей матери, принцессы Кунигунды Шварцвальдской. Она носила синее платье с серебряной отделкой, сшитое по моде Нибелунгского двора. Роскошные косы принцессы ниспадали на плечи и спину, перевитые серебряной шнуровкой. Прекрасно развитая, изящная и в то же время крепкая, Кримхильда была настоящей Нибелунгской Валькирией, как ее именовали при дворе ее деда. Если бы потребовалось, она была способна стоять насмерть и погибнуть в борьбе с самым сильным врагом, как ее мать. Трагическая гибель обоих родителей сделала девушку серьезнее, но не лишила ее природной жизнерадостности.

Напротив Кримхильды стоял ее младший брат, принц Мундеррих. А поблизости от принцессы сидел молодой человек, глядевший то на нее, то на юного принца, слушая их беседу. Это был виконт Гизельхер, Рыцарь Дикой Розы, друг детства Кримхильды.

В этот миг принц Мунддеррих как раз воскликнул, быстро и горячо:

- Я думаю, сестра, что теперь у нас дела пойдут на лад! Скоро будет подписан окончательный мир с Арвернией. Их посол, герцог Теодеберт Миротворец, - сама обходительность! Он вовсе не похож на других арвернов. С ним можно иметь дело. Я даже рад, что он снова приехал.

Девушка, слушая брата, неосознанно трогала амулет своей матери, резное деревянное сердце, дар вейлы Вультраготы. Она чувствовала тепло, и это успокаивало ее. Оберег матери, словно ее рука, оставшаяся среди живых, указывал, что она на верном пути. Кримхильда даже улыбнулась в ответ на воодушевленную речь брата.

Виконт Гизельхер, заметив улыбку принцессы, улыбнулся ей в ответ, точно цветок, что открывает лепестки, пригретый восходящим солнцем. Он восхищался Кримхильдой, как только мог преданный рыцарь. Юноша слагал в ее честь песни и сам пел их, аккомпанируя себе на лире. Он выходил ради нее на рыцарский турнир и одерживал победы, прославляя принцессу Кримхильду, как прекраснейшую даму на свете. Во время конных прогулок Рыцарь Дикой Розы сопровождал девушку, что была лучшей наездницей Нибелунгии, и они весело мчались вместе, бок о бок. О том, что будет дальше, Гизельхер пока еще не задумывался...

***

Зато о будущем приходилось думать другим, куда более могущественным людям.

Король Торисмунд Нибелунгский стоял лицом к окну в своих покоях. Оттуда открывался прекрасный вид на заснеженные горы, на еловый лес, растущий на склонах, на водопады, стекающие из тесных ущелий, даже в зимнюю пору, на занесенные снегом деревни, сады и виноградники в долине. Таким видом можно было любоваться вечно...

За спиной короля стоял граф Рехимунд, что прежде был послом в Арвернии, отец Рыцаря Дикой Розы. Он, благовоспитанный учтивый вельможа, терпеливо ожидал, пока его государь выскажет то, что было у него на душе.

Наконец, король Торисмунд обернулся к своему послу. Он все еще держался величаво и твердо, однако сильно постарел за последние несколько лет, и особенно - после гибели своего старшего сына. Плечи короля согнулись, волосы и борода, длинные, как на портретах старинных властителей, совсем поседели. Он выглядел безмерно усталым, и Рехимунд глубоко сочувствовал королю.

И вот, Торисмунд Нибелунгский озвучил принятое решение:

- Ради мира с Арвернией я обязан пожертвовать тем, что мне всего дороже... Чтобы жил наш народ, чтобы прекратились потоки крови, чтобы отцы и матери по всей Нибелунгии не хоронили своих цветущих сыновей, я обязан подписать мир!.. Ради того, чтобы наша измученная страна могла вернуть былое благосостояние и навсегда покончить с нынешней враждой, следует скрепить мир кровными узами... Ради мира в несчастной Нибелунгии я должен проститься с моей внучкой Кримхильдой, дочерью моего погибшего сына Теодориха... Видимо, Норны судили ей расти и хорошеть в отеческом доме только для того, чтобы теперь она покинула его и стала женой короля Арвернии, Хильдеберта IV! Я не в силах ничего изменить...

Граф Рехимунд глубоко поклонился королю, чувствуя к нему и сострадание,  и глубокое уважение. Он вполне понимал чувства короля, поскольку сам потерял год назад старшего сына, погибшего в сражении с арвернами. Увы, множество семейств Нибелунгии, включая и самых знатных, лишились в эти годы мужей, отцов, сыновей, братьев! Иные древние замки и вовсе обезлюдели. Но и множество арвернских рыцарей и кнехтов поднялись в Вальхаллу с полей сражений, под оружием нибелунгов.

Что же, теперь выжившим оставалось подвести итог многолетнему противостоянию и устроить так, чтобы мир действительно был крепок. Учитывая, что на обеих сторонах многие были еще злы друг на друга, прекратить вражду становилось не так-то просто. Одного пожелания мирного договора, пожалуй, было еще недостаточно. Лучшим способом скрепления мира становился брак молодого короля Арвернии и внучки короля Нибелунгии, принцессы Кримхильды.

Что ж, граф Рехимунд знал, чего стоило такое решение государю Торисмунду. Отдать свою любимицу, Дикую Розу, Нибелунгскую Валькирию, к тем самым арвернам, что убили ее родителей!.. Но Торисмунд был настоящим королем. Ему хватило сил согласиться отпустить Кримхильду в Арвернию ради мира между королевствами. И теперь Рехимунд готовился сопровождать принцессу ко двору недавних врагов, чтобы и там представлять ее интересы, защищать будущую королеву Арвернии от имени ее царственного деда и всего рода Победителя Дракона.

При этом, на решения графа Рехимунда не влияло, что его младший, а ныне единственный сын Гизельхер был влюблен в принцессу Кримхильду. По его мнению, юноше следовало смириться. Внучку короля ожидала более высокая судьба - хранить мир между Нибелунгией и Арвернией.

11

Наша проза / Re: Лесная небыль.

« : 11 Янв, 2025, 19:02:18 »

Большое спасибо Вам, эрэа Convollar, за долгожданное продолжение!
Первая часть новой порции была просто замечательной! Такое уютное жилище шаманской семьи: старинный бревенчатый дом, сад и лес вокруг, красивые вещи, вкусное угощение, все спорится в руках заботящихся друг о друге людей. В таком доме, в самом деле, раньше всех проснется любовь. Она и проснулась, в лице Хоникана и Илбак. Надеюсь, что подарок, которым благословила их Тиррис, пойдет им лишь на пользу, и они проживут еще долгие годы в любви и согласии! Такие люди, как они - истинные хранители любого мира. И спасибо Вам, что написали об обычных смертных людях, а не только о всемогущих в сравнении с ними магах с их тысячелетними заботами!
А вот и золотая змея в год змеи появилась! Что будет с ней? Удастся ли с ней договориться? И может ли от нее быть польза на самом деле, после того, как их порода превратилась в чудовищ и была уничтожена? Надеюсь, что Вы нам все разъясните!

12

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 10 Янв, 2025, 20:24:29 »

Лисята и Весна (окончание)

Карломан Кенабумский, майордом Арвернии, напоследок сообщил своему тестю, коннетаблю:

- Прошу тебя, батюшка Дагоберт: продемонстрируй наши вооруженные силы на глазах у окситанцев, междугорцев, нибелунгов. Но так, чтобы они уяснили, что мы не собираемся нападать на них первыми! Если кто-то при дворе захочет воевать с соседями, пресекай такие слухи на уровне Королевского Совета. Ну а летом, к тому времени, как королева Матильда родит дочь, и я постараюсь вернуться ко двору.

Дагоберт кивнул в ответ на эти наставления и ответил:

- И молодой король, и его жена сами умело участвуют в управлении королевством. Сейчас можно лишь порадоваться за Арвернию! Так что ты, мой милый майордом, и твои сенешали можете спокойно отдыхать в Кенабуме. Наш король мудр и благоразумен, да и канцлер, его тесть, граф де Кампани, поможет ему в случае необходимости.

Польщенно улыбнувшись, Карломан обернулся к своему сыну Ангеррану. Тот, несмотря на молодость, уже был первым сенешалем, помощником майордома. Вторым сенешалем был Варох.

- Я благодарю тебя, Ангерран, за все, что ты делал в Королевском Совете, и как устроил здесь, в Кенабуме! - произнес Карломан. - Теперь мы оба вместе с Варохом, в самом деле, можем позволить себе насладиться отдыхом. Но все-таки, прошу тебя не выпускать вожжи из рук. Есть такие вещи, которые только ты, как хозяин, имеешь право решить!

Ангерран ответил, чувствуя заслуженную гордость собой:

- Благодарю тебя, батюшка! Рождение сына немного отвлекло меня от всех забот. Мне хотелось подольше побыть с ним и с Луитбергой. Но я постараюсь приняться за дела как можно скорее!

Дагоберт же ласково усмехнулся, глядя на старшего внука:

- К тому же, наш Ангерран хорошо влияет на своих младших братьев! Надеюсь, что этот опыт поможет ему в воспитании сына.

Молодой человек отвечал:

- Конечно же, я постараюсь все учесть, когда Хлодион подрастет! Хотя, думаю, ему будет далеко до подвигов его юных дядюшек, наших Лисят!

Тогда Дагоберт Старый Лис взглянул на своего сына Хродеберга, и пошутил:

- Гляди: останешься здесь представлять нашу семью, так поосторожнее обращайся с Лисятами! И не выпускай их из поля зрения. Считай, что это для тебя особое боевое поручение, доблестный маршал запада!

При этих словах, Карломан многозначительно переглянулся с Варохом.

А Хродеберг твердо ответил отцу, уже готовый исправить былую вину:

- У меня уже есть, чем занять Лисят, и я не позволю им впредь придумывать дикие выходки!..

***

Немного позже в тех же покоях сидели на софе Луитберга и Ангерран, любовно держась за руки.

Возле них беседовали Дагоберт и Герберга. Принцесса говорила своему супругу:

- Только погляди, как ласково воркуют наши голубки! Да и на всех наших детей и внуков приятно полюбоваться. Самое главное - когда в семье все хорошо! И как жаль, что приходится уезжать от них...

Коннетабль Арвернии развел руками:

- Увы, меня ждут в столице! Но ты, если хочешь, можешь задержаться в Кенабуме, с нашими потомками.

Но принцесса Герберга покачала головой и положила ладонь на руку супругу:

- Как же я без тебя останусь, мой дорогой муж? Мой долг - следовать за тобой. Надеюсь, что молодые сумеют позаботиться о себе и без нашей помощи! - добавила пожилая дама, подразумевая под "молодыми" сразу и детей, и внуков.

Они готовились вскоре уехать...

Возле приоткрытого окна стояли Карломан и Варох, любуясь видами расцветающей весны и беседуя без слов. Они радовались, что мальчиков приняли местные ши. И столь же хорошо было, что для них нашлось занятие и в обычной, человеческой жизни.

Возле камина стоял Хродеберг вместе с юными Аледрамом и Аделардом.

- Попробуем нынче приемы борьбы без оружия! В сражении ведь всякое может случиться. Вдруг меч сломается или его выбьет противник? Или враги нападут на вас, безоружных, исподтишка? А, владея своим телом по-настоящему, вы сумеете отбить удары даже нескольких противников одновременно. Не возражаете поучиться?

Аделард первым подскочил и захлопал в ладоши. Ему вторил, хоть и не столь горячо, и Аледрам.

- Учи нас, дядя Хродеберг! Пожалуйста, покажи нам приемы борьбы! Ну, давай!..

Альпаида стояла рядом с братом. Она счастливо улыбалась, радуясь, что он придумал подходящее занятие для ее сыновей, и что они так сильно ему обрадовались.

В Кенабумском замке, наконец, воцарилась долгожданная идиллия. Все наслаждались заслуженным счастьем, и хотели бы, чтобы оно продолжалось как можно дальше.

Но пока что беспокойные Лисята решили еще немного подурачиться, до тех пор, как на них возложат новые непосильные заботы. Аделард, любимец матери, подлетел к ней, а Аледрам - к Хродебергу.

- Аой! До чего же все хорошо! - воскликнул он.

Хродеберг сурово нахмурился, призывая племянников к порядку:

- Слушайте, что вам говорят старшие!

Но Альпаида сломала все усилия брата, крепко обняв младшего сына и проговорив:

- Да, Лисята мои! Обещаю, что у нас и впредь все будет хорошо, долго-долго... Сколько мы сами пожелаем!

Аледрам и Аделард внимательно прислушивались к словам матери. Они были еще достаточно юны, чтобы верить, что родители всегда способны сделать все, как пожелают.

А тут и Карломан, переглянувшись с Варохом, направился к младшим сыновьям. А те, увидев отца, с бешеным воплем бросились ему навстречу. Он же подхватил их, протянув руки, сгреб сразу обоих в охапку и засмеялся так же весело, как и оба мальчика.

Альпаида с сияющими от радости глазами сказала брату:

- Должно быть, воспитание детей в нашей семье далеко от общепринятого! Но самое главное - что мы все счастливы, какие бы отдельные маленькие затруднения ни случались иногда...

Хродеберг кивнул и улыбнулся:

- С ними порой бывает непросто! Но они очень милые, и у них впереди большое будущее. Я постараюсь сделать все возможное для твоих сыновей, Альпаида. Ты знаешь, я люблю их, как если бы они были моими детьми.

Тем временем, Карломан с Лисятами принялись играть в догонялки, ловили друг друга, кружа по обширному залу, словно все трое вдруг на минуту стали детьми.

Альпаида поглядела на их игру, и вдруг сама подбежала к мужу и сыновьям. Ловкая, быстрая, она замелькала в зале, как стремительная ласточка. Все четверо смеялись, радуясь от души.

Хродеберг только удивленно покачал головой и переглянулся с Варохом.

- Видел бы королевский двор сейчас майордома, графа Кенабумского, и его супругу, урожденную принцессу крови!..

Варох улыбнулся в ответ:

- Может быть, такое безудержное веселье, дурачество для некоторых могущественных властителей - как весеннее солнце для земли!

А юные Лисята бросились в обнимку к своей матери, что сияла радостью, с разметавшимися по плечам волосами и горящими глазами.

- Матушка, ты лучше всех! Ты прекрасна, как Весна, дарящая жизнь! - с чувством воскликнул Аделард, поцеловав мать в щеку.

Аледрам, не дожидаясь своей очереди, тоже бросился в объятия матери, а затем обернулся к отцу, что стоял возле них, тоже преисполненный радости, со счастливой улыбкой на устах.

- Батюшка, а ты согласен с нами?

Карломан Кенабумский подошел и обнял жену за плечи, и проговорил, загадочно усмехнувшись:

- Я-то давно разглядел то же в вашей прекрасной матушке, потому и женился на ней!

И майордом Арвернии отошел в сторону, к своим шурину и побратиму. Зеленые глаза его весело блестели, и он поправлял на себе камзол, сбившийся во время игры с детьми. Но при этом и он, и его родные чувствовали себя счастливее всех на свете.

А Лисята, ухватившись за руки, закружились вокруг своей прекрасной матери, звонко смеясь при этом, и так быстро, что у них, казалось, должны были закружиться головы. Они водили хоровод, в середине которого стояла улыбающаяся Альпаида, словно она была олицетворением Высшей Силы, перед которой они совершали обрядовый танец. Понятно, что в хороводе участвовали всего два мальчика, но они кружились так быстро, что казалось, будто их был целый десяток. Так Лисята выражали свою любовь к матери, бурно радуясь, пока не остановились, приходя в себя. Весна их жизни, бурная и цветущая, еще вся была впереди...

***

И в последующие годы своей жизни двое младших сыновей Карломана и Альпаиды часто вспоминали, как сбежали в детстве в лес, чтобы встретить Весну. Они на всю жизнь запомнили ту ночь в холодном неодетом лесу, танец блуждающих огоньков, а больше всего - саму Деву-Весну, Ее победное шествие по расцветающей земле. И впоследствии с трепетом вспоминали, особенно Аделард, как наяву попали в царство сказки. Но столь же хорошо им запомнился и выговор, полученный от отца, его крепкие подзатыльники и примирительные объятия, и слезы на глазах матушки. Вовремя получив урок, юные Лисята пообещали друг другу никогда больше не предпринимать своевольно ничего, что могло бы огорчить их родителей. Они научились думать о чувствах других - это было главным уроком для них в ту весну 803 года.

Но и в остальном Аледрам и Аделард теперь быстро развивались и определялись со своими склонностями. Дядя Хродеберг, занявшись их обучением, привил мальчикам настоящую воинскую дисциплину, которую они впоследствии соблюдали во всем. Он научил племянников, как задействовать всю их незаурядную энергию в важных делах, которые им удавались лучше всего, а не тратить ее на пустые забавы.

Аделард целыми днями пропадал на ристалище. Он стремился стать самым лучшим рыцарем, чтобы бороться за добро и справедливость. Младшему сыну Карломана и Альпаиды было мало жить, как другие знатные юноши, его романтическая душа требовала служения более высокому идеалу.

Тогда как его брат Аледрам, пройдя воинскую подготовку не хуже других, все же предпочел ученые занятия и политику. Он унаследовал от обоих родителей и тонкость ума, и неукротимое любопытство, побуждавшее его узнавать буквально все тайны мироздания, разгадать все причины событий. Аделард же, пожалуй, предпочел, чтобы тайны оставались тайнами: о страшных он вовсе не думал, прекрасные же восхищали его именно своей таинственностью, и он на всю жизнь сохранил радостную детскую веру в чудо.

И много лет спустя, когда выросший Аледрам будет введен в Королевский Совет, получив должность великого секретаря Арвернии, а Аделард уйдет в Братство Циу, покровителя справедливой войны, братья сохранят горячую любовь к своим родителям и другим родичам, а также дружескую привязанность между собой. Ведь их, таких разных, на всю жизнь свяжет тревожное и в то же время чарующее воспоминание о том, как они встречали Весну в ночном кенабумском лесу, и как Она, увенчанная цветами, шествовала под трели птиц по земле, и по ее зову оживало все сущее. Именно тогда в Аледраме и Аделарде пробудились все жизненные силы, их ум и стремления. Потому что в то раннее стылое утро настала и весна их жизни.

13

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 09 Янв, 2025, 21:00:37 »

Благодарю Вас, эрэа Convollar!

Первые весенние цветы для мамы. Надо полагать подснежники? Иди какие цветы первыми появляются весной в том чудесном лесу?

Подснежники и другие первые весенние цветы.
https://green-hands.livejournal.com/120599.html?

Лисята и Весна (продолжение)

Прошло еще несколько дней. Неугомонные Лисята отдохнули после своей ночной вылазки в лес, отоспались и отогрелись.

Но все же они получили урок за свое легкомыслие. Им запретили покидать отведенные для них комнаты, и за ними постоянно присматривали родственники или наставники. Им неоднократно рассказывали, как опасен лес, какие свирепые звери водятся там, как легко замерзнуть в холодное время.

Кроме того, Карломан, хорошо знавший своих сыновей, разделил их, чтобы они не могли придумывать шалости вместе, и поручил каждому свое дело, так что им было на что употребить свою завидную энергию. Романтичного, воинственного Аделарда засадили за серьезную учебу, и мальчик, мечтавший о славе старинных паладинов, заметно приуныл. А Аледрама, которому учеба давалась легко, напротив, отправили заниматься в оружейный зал, откуда он приходил вымотанным до нитки.

Так миновало несколько дней. Мальчики присмирели, поскольку все их силы уходили на наказание-урок.

Альпаида успокоилась, вновь обретя своих Лисят. Но все еще по нескольку раз на дню проведывала младших сыновей, проверяя, что они никуда не исчезли.

***

В один весенний день в оранжерее, где, в тепле под стеклянным куполом, уже росли пышные цветы, прогуливались граф Кенабумский со своими родными. Две супружеские пары: Дагоберт и Герберга, Карломан и Альпаида, а также Хродеберг, любовались редкими растениями и беседовали.

Коннетабль Арвернии и его супруга вскоре собирались вернуться в столицу. Перед отъездом они разговаривали со своими родными о государственных делах.

Сейчас как раз Дагоберт беседовал с Карломаном. Их разговор слушал Хродеберг, очень внимательно, но с мрачным видом. Он все еще чувствовал свою вину перед сестрой, за то что подбил своих племянников на опасную вылазку в лес, хоть и завершившуюся благополучно. И ему хотелось бы знать обо всем, что с ними произойдет дальше. Ему было жаль покидать семью Альпаиды, не загладив свою вину.

А Дагоберт, идя об руку с супругой, сообщил своему племяннику и зятю:

- Скоро состоятся большие учения арвернских войск. Правда, войны в ближайшее время, как будто, не ожидается. Даже Реймбаут Окситанский сейчас сидит тихо, смиренный твоими хитроумными способами, Карломан. Но, как говорится, "хочешь мира - готовься к войне". Мы проверим, насколько готовы рыцари и кнехты Арвернии. Начнем с южных и восточных наших провинций. Вот почему я вынужден уехать раньше, чем хотелось бы.

Карломан шел об руку с Альпаидой, как и Дагоберт - с Гербергой. Он произнес, взглянув в глаза тестю:

- Я понимаю тебя, батюшка Дагоберт! Нашей семье остается лишь пожелать вам счастливого пути. Но ты, как коннетабль, считаешь наиболее опасными восточное и южное направления?

Дагоберт кивнул в ответ.

- Там войскам Арвернии прежде всего нужно пребывать в боевой готовности.

- Согласен с тобой! - подтвердил Карломан. - Но, если уж мы вынуждены так скоро отпустить тебя и матушку, пусть Хродеберг, маршал запада, погостит у нас еще, сколько сам пожелает! Ведь западное направление нынче не главное, и его присутствие в столице или в войсках не требуется срочно. А для нас он станет еще дороже, оставшись с нами один от всего вашего семейства.

Тем самым, Карломан подводил итог, давая знать, что не держит зла на шурина за его невольную оплошность.

Дагоберт выслушал зятя с невозмутимым видом. Он лишь переглянулся с супругой и тонко улыбнулся в ответ.

Хродеберг же смотрел то на своих родителей, то на кузена и сестру. Ему хотелось верить в лучшее, но он все еще не в силах был осознать, что все вполне прошло. И маршал запада взглянул на свою сестру, как бы ожидая от нее окончательного решения.

Карломан с Альпаидой остановились возле куста алых роз. Теперь все выстроились полукругом, и Хродеберг продолжал пристально смотреть в глаза своей сестре.

И Альпаида продолжила то, что начал ее муж. Улыбнувшись брату, она проговорила:

- Я прошу тебя, Хродеберг: задержись у нас, помоги мне и впредь справляться с нашими беспокойными Лисятами! Ты ведь хорошо ладишь с ними. Найди для них хорошее дело, и заодно пригляди за ними, пожалуйста! - не было сомнений, что это обдуманная просьба, решенная Карломаном и Альпаидой сообща.

Родители тоже с одобрительным видом выслушали просьбу дочери. И Дагоберт кивнул сыну:

- В самом деле, Хродеберг, почему бы тебе не остаться в Кенабуме! Во время учений я могу обойтись без твоей помощи. А семье твоей сестры ты сейчас особенно нужен.

И Герберга поддержала мужа:

- В самом деле, Хродеберг! Если уж мы не можем погостить здесь подольше, поглядеть на наших детей, внуков, новорожденного правнука, - так хоть ты порадуйся за нас всех!..

Хродеберг улыбнулся, только теперь окончательно поверив, что все закончилось. Ему стало так легко, словно все Белые Горы разом скатились с его плеч. Альпаида и Карломан не просто простили его, но и вновь доверили самое дорогое - своих детей!

Он счастливо засмеялся и ответил:

- Ну, если так, то я буду рад остаться и помочь тебе присматривать за Аледрамом и Аделардом! Обещаю, что теперь уж наши Лисята никуда не убегут! И постараюсь впредь не рассказывать им о похождениях их отца и дяди Вароха!

Карломан и Альпаида переглянулись, радуясь не меньше Хродеберга, что все завершается хорошо.

- Наверное, наши мальчишеские выходки в самом деле способны воодушевить новое поколение горячих несмышленых детей! - признал граф Кенабумский.

А Альпаида заметила:

- Самое главное - что они встретили Весну, пришедшую украсить и обогреть землю! Видно, им нужно было побывать в лесу, своими глазами поглядеть на сказку. Я думаю, им это пригодится на всю жизнь. Так что все совершается к лучшему, родные мои!

Ее родители и брат с уважением выслушали графиню Кенабумскую.

Карломан же глядел на жену с особым восхищением. Она понимала его и всю сложность взаимоотношений между людьми и Высшими Силами, Детьми Миля и Другими Народами, которых "дети богини Дану" называли ши, а арверны - альвами. Просто удивительно, что она - урожденная арвернская принцесса, не имевшая в своих жилах ни капли крови ши, выросшая в годы гонений на альвов, позволяла своим сыновьям знаться с тайными силами, верила, что те помогут, придут на помощь своим друзьям среди людей! В очередной раз Карломан убедился, что ему необыкновенно посчастливилось обрести жену, вполне понимавшую и принимавшую дело, которому он посвятил жизнь. Никакая другая женщина в целом свете не могла бы быть столь близкой ему!

А Альпаида, как бы чувствуя на себе скрещение взглядов своих родных, проговорила, приглашая их с собой:

- Тогда пойдемте сейчас, навестим Ангеррана и Луитбергу с нашим внуком! Заодно попрощаемся и скажем напоследок все, что нужно сказать друг другу перед расставанием!

И они все вместе направились к покоям молодой четы.

***

А весна, приход которой подглядели в утреннем лесу Аледрам с Аделардом, еще только начиналась.

День ото дня на лесных полянах и в саду Кенабумского замка расцветали все новые цветы, прорастали травы на оттаявшей, согретой солнцем земле. Снег уже растаял повсюду, разве что в самых глубоких оврагах и сырых лесных чащобах еще дотлевали последние остатки слежавшегося наста. Деревья, одно за другим, надевали свой богатый наряд, зеленый, как глаза Карломана Кенабумского. Все новые и новые стаи перелетных птиц прилетали, чтобы петь в рощах вокруг и вить новые гнезда. Их трели славили жизнь, гремели все звонче той весенней порой.

Солнце поднималось все выше и проводило времени на небосводе все дольше, любуясь, как украшается земля. И, согретые его теплом, даже дикие звери и птицы радовались, словно игривые детеныши, счастливые, что снова пришла пора света, тепла, изобилия.

На разлившейся Леджии и ее притоках растаял последний лед, и ее мутные от обильного пополнения воды неслись в море, словно тоже хотели оповестить морских ши, что пришла весна. А по берегам реки, в тихих заводях среди зарослей тростника, устраивали гнезда утки, гуси, величественные лебеди. Одни из них оставались здесь, где сами родились и выросли. А с юга тянули все новые стаи. Они пролетали дальше, на запад, быть может - в Озерный Край Арморики, богатый речной птицей, или еще дальше - через Море Туманов, а может, и на север, до самого края земли, доступного лишь птицам.

Ведь и там, должно быть, наступала весна, что в образе прекрасной девы возродила к жизни землю Арвернии, чтобы ее обитатели могли снова жить и радоваться!

И теперь, проходя через анфиладу комнат Кенабумского замка, Карломан и Альпаида, принц Дагоберт и принцесса Герберга, Хродеберг и присоединившийся к ним в коридоре Варох могли разглядеть сквозь окна, как ежедневно менялась окружающая природа. Они видели, как в саду разворачивались листья на буках и липах. Уже распускались набухшие почки и на каштанах, готовые выпустить на свободу целый веер пышных крупных листьев. Еще несколько дней - и должны были зазеленеть даже упрямые дубы. А пока что прозрачный весенний воздух окутался зеленоватой лиственной дымкой. И такая ясность разливалась вокруг, что, казалось, можно было разглядеть все до самого окоема, все земли и воды, по которым прошла победительница-Весна...

***

В скором времени вся процессия пришла в покои Ангеррана и Луитберги.

Маленький Хлодион, только что досыта накормленный, спал в своей колыбели, забавно причмокивая во сне пухлыми губками.

А его мать Луитберга сидела на софе вместе с Альпаидой и Гербергой. Опытные дамы расспрашивали юную мать о ребенке и о ее собственном здоровье, и делились с нею советами, как заботиться о себе и о новорожденном, рассказывали о собственном опыте.

- Вот потеплеет еще немного - и не бойся гулять с Хлодионом в саду, - говорила принцесса Герберга, желая на прощание поведать все, что знала об уходе за детьми. - Одень малыша потеплее, и он не простудится, зато свежий воздух будет полезен ему. Вот, у Альпаиды с Карломаном все дети росли под открытым небом, и какие красавцы получились! - она с гордостью взглянула на своего старшего внука Ангеррана, стоявшего рядом с отцом. - После прогулок малыш станет и спать крепче, и питаться лучше.

- Он и так досуха выдаивает все молоко, - ответила Луитберга смущенным тоном, прикоснувшись к грудям, выпукло поднимающим ткань ее голубого платья.

Альпаида улыбнулась смущению своей невестки:

- Осторожно разминай пальцами грудь, чтобы она осталась высокой, и молока хватило бы сыну как можно дольше.

- Первую силу дитя получает с материнским молоком! Это определяет всю будущую жизнь, - назидательно произнесла принцесса Герберга.

Луитберга благодарно улыбнулась матери и бабушке своего супруга.

- Как много всего, оказывается, нужно узнать, когда у тебя появляется ребенок!.. Но я постараюсь быть хорошей матерью нашему Хлодиону. Благодарю вас, что делитесь со мной, еще неопытной, советами, полезными каждой женщине!..

Дамы трех поколений родственников королевской семьи продолжали беседовать вполголоса, обсуждая уход за будущим наследником графства Кенабумского, новорожденным Хлодионом.

А в стороне от них, дабы не услышать маленьких, но весьма важных женских секретов, стояли мужчины. Дагоберт, Карломан, Варох, Хродеберг и Ангерран беседовали о государственных и семейных делах.

14

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 08 Янв, 2025, 20:35:25 »

Благодарю Вас, эрэа katarsis, эрэа Convollar!

Я, честно говоря, думала, что Варох не шум будет поднимать, а просто прыгнет в окно и погонится за ними. Он волк - со следа не собьётся, и догнал бы их быстрее без тихоходной свиты. А если уж так надо всех переполошить - послал бы Хродеберга к Карломану.

Родители мальчиков все же имеют право знать, что натворили их дети. А где Карломан, там и Альпаида. А с ней уж и вся семья.
К тому же, Варох и Карломан наверняка почувствовали, что мальчики находятся не так уж далеко, и под покровительством местных ши. А значит, чрезвычайных мер для их спасения не требуется. А может быть, они осознали и то, что Лисята имеют право на свое приключение, и отнимать его у них не следует.

Два маленьких хулигана. Но я тоже ожидала, что оборотни используют свой дар в поиске негодников.

А они и используют. Но более тонко, не выдавая своих способностей перед всеми.

Лисята и Весна (продолжение)

Прошло еще некоторое время.

Карломан и Варох, в человеческом облике, ехали через лес, следуя за собаками, бежавшими по следам мальчиков. Оба бисклавре, разумеется, тревожились за детей, убежавших в лес среди ночи, совсем одни. Но далеко не так, как боялись бы обычные родственники, поскольку чувствовали, что мальчикам не угрожает непосредственная опасность. Иначе они поступили бы совсем по-другому. Но оборотни чувствовали присутствие дружественных ши, которые не позволят Лисятам пропасть до утра. А потому Карломан и Варох действовали, как обычные люди, не спеша привлекать к себе внимание. А может быть, они, также чувствуя перемену, что вот-вот должна была совершиться во всем сущем, признавали, что Аледрам с Аделардом имели право на это небольшое приключение...

Между тем, всадники ехали все дальше вглубь лесной чащи. Слуги освещали путь факелами, бросавшими рыжие пятна на черноту деревьев и белизну еще кое-где лежавшего в лесу снега. Собаки бежали вперед, лаем призывая людей следовать за ними.

Внезапно собаки смолкли, потеряв след, "скололись", как говорили охотники. Карломан и Варох пришпорили коней и оказались на том месте, где следы мальчиков обрывались возле высокой кривой сосны. Только что к ней вели ямки следов, отпечатавшиеся в продавленном насте. Дальше блестящая морозная корка оставалась целой, словно те, кто ступал здесь, улетели по воздуху.

Слуги, следовавшие за оборотнями, тоже подъехали, посветили факелами. Их лица изумленно вытянулись, и один из них взялся за оберег - молот Донара:

- Не иначе как лесные альвы унесли молодых господ в свое логово! Да разразит их Мьолльнир!

Карломан и Варох предпочли сейчас не замечать суеверного арверна. Сами же бисклавре переглянулись, почувствовав, что здесь побывали блуждающие огоньки. У них немного отлегло от сердца: они больше не сомневались, что с мальчиками все в порядке, раз у них нашлись защитники.

Варох мысленно обратился к собакам, и те, вновь залаяв, пустились по совершенно другому следу, в противоположную сторону. Барон-оборотень повернул коня и повел свиту вслед за ними. Рыжий свет факелов замелькал среди деревьев. Подковы коней зацокали по обледенелой земле.

Между тем, Карломан незаметно отъехал в сторону и скрылся среди деревьев. Оставшись один, он спешился и привязал коня к сосне. Теперь конь только стеснял бы его движения...

Он призвал блуждающих огоньков, совсем как недавно призывали их Аледрам с Аделардом.

Когда огоньки замелькали перед ним, а некоторые опустились ему на руки, Карломан понял значение их переливов и мерцаний. И произнес:

- Благодарю вас, друзья, что позаботились о моих неслухах! Ну а теперь укажите мне, где их искать!

Блуждающие огоньки замелькали, перелетая с ветки на ветку, манили, звали их вперед. Карломан, вновь сев на коня, последовал за ними в лес, хоть и не так быстро, как мог бы в волчьем облике. Для него самая темная ночь была всего лишь серой, и он знал, что скоро наступит рассвет.

А Варох, между тем, вел свиту по ложному следу. Они напрасно рыскали по лесу, потому что барон-оборотень повел их по широкой дуге, которая должна была привести их на место лишь много позже.

***

А мальчики, прижавшись друг к другу, грелись и тихонько переговаривались. Они заметили, как вокруг все стихло, и им почудилось, что на востоке небо чуть-чуть посветлело.

- Скоро наступит рассвет, - прошептал Аледрам.

- А с рассветом придет и красавица Весна, - мечтательно проговорил Аделард.

Беседуя так, Лисята не заметили, как исчезли блуждающие огоньки. В них больше не было необходимости.

Но вот в небесах, все приближаясь, послышались звонкие трубные крики. Мальчики повернулись на голос и увидели в предрассветных сумерках, как стая огромных белоснежных птиц спустилась на оттаявшую воду. Словно живые облака, они скользили по речке, кроша еще не растаявшие льдины.

- Лебеди! - догадался Аледрам, чувствуя, как горячо забилось сердце.

И в тот же миг оба мальчика почувствовали, как стылый ночной воздух явственно смягчился. Запахло оттаявшей землей, нежными ароматами первых пробивающихся трав и первоцветов.

В тот же миг на ветках ив проклюнулись первые робкие почки, и березы, самые смелые и доверчивые из всех деревьев, выпустили клейкие листочки. Послышались первые трели птиц, только что прилетевших в еще неодетый лес. На поляну, подальше от того места, где стояли мальчики, слетелись и зафыркали, бросая вызов соперникам, тетерева - крупные краснобровые черные птицы с огненными гребнями на головах.

- Слышишь, братец? Все живое радостно преображается, - прошептал Аледрам, сжимая руку брата.

- Это Весна пробудила все сущее, одарила всех и вся своей силой, вернула желание жить и радоваться! Она, прилетевшая на лебединых крыльях! - горячо ответил Аделард, оглядываясь по сторонам. - Приди же, прекраснейшая Дева Весна, Вана-Нерта, принеси нам свет и тепло! Все живое ожидает тебя, и мы с братом тоже!

И они услышали сперва переливы свирели, на каких играют пастухи, выгоняя стадо на свежее пастбище. Со свирельным перезвоном, под птичьи трели, к ним бесшумно приближалась, ступая по земле босыми ногами, прекрасная женщина выше человеческого роста. В Ее золотых волосах были вплетены живые цветы. Платье Ее было соткало из сияющего утреннего воздуха, из нежного зеленого сияния молодых листьев. Она не просто ступала, а словно бы плыла по земле. И там, где Она проходила, на земле расцветали белые и лиловые первоцветы, нежные золотистые стрелки гусиного лука, голубые перелески.

Мальчики с благоговением глядели, как Весна ступала по земле, и сердца у них сладко замирали. Большое, еще невиданное чудо природы происходило у них на глазах!

А Дева-Весна нарочито медленно проходила мимо них по другому краю поляны, там, где росли преимущественно лиственные деревья. Она взмахивала зеленым платком, исполненным силы жизни, и в ответ на липах, рябинах, буках набухали зеленые почки, неся в себе будущие листья. Даже в упрямых старых дубах соки начинали течь быстрее в ответ на призыв Весны. Снег же спешил растаять, и молодые ручейки добавляли свои голоса в Ее свирельный перезвон, которому вторили птичьи трели.

Все живое чувствовало призыв Весны. Белки, сменившие зимнюю шубку на летнюю, весело носились по деревьям. Мимо проскакали, друг за другом, забывшие все страхи зайцы. Из земли выбирались, выспавшись за зиму, ежи и барсуки. В воду прыгали лягушки. Жизнь возвращалась в лес.

Аделард и Аледрам видели, как Весна пробуждала все живое. И, хотя Она проходила мимо них, мальчики почувствовали, как у них горячее побежала по жилам кровь, словно и их коснулся Ее зеленый платок.

Свирельный перезвон Весны дошел до их сердца, и они услышали:

- Счастья вам, дети человеческие, дети ши! Растите сильными и крепкими, радуйте старших! Учитесь наблюдать, учитесь слушать, учитесь мыслить! Потому что ваша весна еще впереди! Вы многое совершите, но всегда будете помнить эту встречу в предрассветный час вашей жизни!

Мальчики радостно улыбались, держась за руки.

- Благодарим тебя, Весна, светлая Нерта! - прошептал Аделард. Рука его воодушевленно дрожала в ладони брата, и сам он стремился, казалось, полететь следом за Весной, вместе с перелетными птицами.

Аледрам не выглядел настолько восторженным, как младший брат. Но и у него глаза горели, а сердце сладко пело.

- Ах, как чудесно! - воскликнул он. - Какие мы с тобой счастливые: своими глазами увидели, как Весна ступает по земле!

А на востоке вспыхнула в полнеба алая заря, осветив черные макушки елей, точно резные. Светлая Суль натянула поводья своих сияющих коней, и Ее золотая колесница прянула на небо, озаряя возродившийся весенний лес.

И в ответ, славя Весну и Солнце, еще звонче запели птицы по всему лесу, и все живое отозвалось, заспешило по своим делам. Мальчики видели, как под одной из елей зашевелились проснувшиеся муравьи. На реке плескались лебеди, разделившись на пары. А где-то вдалеке, на болотах, победно затрубили журавли.

Лисята удивленно переглянулись, увидев друг друга при свете восходящего солнца.

- Вот так и бывает! Весну мы встретили, а восход солнца проспали! - засмеялся Аледрам.

В этот миг до них донесся стук копыт, и мальчики, как по команде, обернулись навстречу всаднику, выехавшему из леса.

- Батюшка! - воскликнул Аледрам. И шагнул навстречу вместе с братом, повинно склонив головы.

Это и в самом деле был граф Карломан Кенабумский. Увидев сыновей, стоявших на расцветшей за ночь поляне, он испытал облегчение, найдя их живыми и здоровыми. Но, спешившись, он тут же нахмурился и подошел к неслухам с весьма суровым видом.

- Ну вот и вы, пропащие! - произнес он, придавая строгость своим интонациям. - Перепугали мать, подняли на уши весь замок! Хорошо еще, что вас успели найти целыми и невредимыми! Не подскажете ли, что с вами делать теперь?

Мальчики переглянулись. Но радость встречи с Весной пересилила в них страх перед возможным наказанием. И Аделард первым горячо воскликнул:

- Что хочешь делай, батюшка! А мы сегодня встретили Весну, видели, как Она украшает землю! За такое не жалко принять любое наказание! Можешь закрыть нас в покоях до самого отъезда!

- Стой, брат! - Аледрам сделал знак, и сам стал рассказывать все по порядку: - Ты же сам, батюшка, рассказывал, что Весна в одну из нынешних ночей ходит по земле! А дядя Хродеберг рассказал нам о твоих похождениях в детстве. Вот мы и ушли в ночь, встретить Весну. Блуждающие огоньки проводили нас сюда. И под утро мы услышали, как Весна прилетела с лебедями, и увидели, как Она шествует, украшая землю! Вот, гляди, какие цветы расцвели там, где Весна ступала босыми ногами! - продолжал Аледрам настойчиво и бесстрашно.

Услышав про Весну, Карломан серьезно кивнул, внимательно глядя на сыновей. Они держались достойно, и, по правде говоря, ему даже нравилась выходка Лисят, напоминавшая его собственное детство. Наконец, он, как оборотень, сразу же почувствовал, что в лесу нынче произошла большая перемена. Что ж, если уж сама Дева-Весна, увенчанная цветами, почтила его сыновей своим явлением, если ши приняли их, значит, Аледрама и Аделарда ожидала выдающаяся судьба, хоть они и уродились людьми! Это согревало душу Коронованному Бисклавре. Но, при этом, он, как отец, должен был проявлять строгость.

- Вы поступили легкомысленно и жестоко! Ваша матушка сейчас сходит с ума, страшась за вас! - и он отвесил по подзатыльнику каждому из сыновей.

К чести обоих Лисят, ни один из них даже не пикнул в этот миг. Все-таки, они признавали свою вину, а, кроме того, радость встречи с Весной затмевала в их душе все остальное.

В следующий миг Карломан обнял сыновей по очереди, дав, наконец, волю чувствам. Затем посадил их на своего коня, и они вместе поехали навстречу разыскивавшей их свите.

***

Для обитателей Кенабумского замка, тем временем, минуты тянулись как часы, а часы - точно сутки.

Альпаида сидела на софе, застыв в напряженном ожидании. Рядом с ней по-прежнему находились мать и старший сын, по очереди пытаясь утешить графиню. А принц Дагоберт и его сын Хродеберг стояли у дверей, чутко прислушиваясь, в ожидании известий.

Наконец, Старый Лис, слушая еще внимательнее обычного, первым уловил шаги, выглянул в коридор и радостно воскликнул, обернувшись к родным:

- Они идут! Все вместе! Нашлись наши пропавшие!

И действительно, очень скоро в покои вошли Карломан и Варох, ведя за руки обоих возвращенных Лисят. Те по дороге домой получили хороший урок, и теперь шли, пристыженные, с запозданием осознавая, насколько легкомысленно поступили.

Как только Альпаида увидела своих сыновей, целых и невредимых, она тут же вернулась к жизни. Вскочив с софы, она подбежала к ним, целовала каждого по очереди, обнимала и гладила их по волосам, со слезами на глазах, и ласково повторяла их имена:

- Аледрам! Аделард! Хвала Владыкам Асгарда, вы дома, и все в порядке! Как же вы перепугали нас всех! Никогда больше не убегайте без спроса, прошу вас! Как вы замерзли... И проголодались, должно быть? Но самое главное - вы живы! Аделард, Аледрам!..

Лисята прижимались к матери, целовали ей руки, ласкались, как маленькие.

- Матушка, прости нас, прости, пожалуйста! Мы хотели быстро вернуться, и не думали испугать тебя! Такого больше не повторится!.. Но мы видели Весну, украшающую землю, матушка! Вот тебе первые весенние цветы! - твердили они наперебой.

Между тем, все родные наблюдали за ними, радуясь, что все закончилось хорошо. Ангерран встал с софы вслед за матерью и вместе с ней подошел к младшим братьям. Он молча погрозил мальчикам кулаком, но при этом улыбался, видя их, благополучно вернувшихся.

Принцесса Герберга, тем временем, подошла к своему супругу, вместе с ним наблюдая за дочерью и внуками.

Варох подошел к Хродебергу, стоявшему в стороне от остальных. Тот был мрачен, чувствуя себя виновным в выходке племянников. Но барон-оборотень ободряюще кивнул ему и проговорил:

- Все хорошо, что хорошо заканчивается!..

Хродеберг облегченно вздохнул, радуясь вместе со всеми.

А Карломан, стоявший в кругу семьи, с благодарностью взглянул на своего старшего сына, Ангеррана. Молодой человек остался поддерживать свою мать в трудный час, по вине несмышленых Лисят, отказался уйти к своей жене и ребенку. Граф Кенабумский убедился теперь вполне, что у него вырос достойный наследник, будущий глава семьи, хоть Ангерран и уродился человеком. Карломан гордился своим первенцем.

15

Наша проза / Re: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - XI

« : 07 Янв, 2025, 19:07:52 »

Благодарю Вас, эрэа katarsis!

Да уж, хорошо Хродеберг их усыпил
А между прочим, для них в лес убежать - это не то же самое, что для Карломана с Варохом. Те-то оборотни, их никто из зверей не тронет.

Да, он не подумал, на что они могут оказаться способны.
Лисята рискуют, конечно. Но, вроде бы, блуждающие огоньки защищают их от возможных опасностей.

Лисята и Весна (продолжение)

Аледрам с Аделардом радостно устремились в лес, за блуждающими огоньками. Они быстро шли по тропе, что петляла среди колючих елей и зарослей кустарника. Дорога была видна, и маленькие провожатые уводили их все дальше в густую чащу. А в сыновьях Карломана было достаточно от "детей богини Дану", чтобы довериться помощи ши.

По дороге они переговаривались, но только шепотом, не из страха - из благоговения перед сказкой, в которую стремились.

- Вот видишь, я был прав: блуждающие огоньки - наши друзья, они откликнулись на зов и помогают нам, - гордо произнес Аледрам.

- Блуждающие огоньки, приведите нас к Весне! - проговорил Аделард.

При этих словах несколько огоньков подлетели близко к мальчикам, закружились перед ними, ярко переливаясь, словно разговаривали. Мальчики не поняли их языка, но еще больше поверили, что чудо, которое они надеялись встретить, в самом деле произойдет.

- Как ты думаешь: каким образом мы встретим Весну? - прошептал старший брат.

- Я думаю, следует довериться блуждающим огонькам: они нас приведут на нужное место, - поразмыслив, ответил Аделард. - А потом ночная мгла и стужа развеются, и мы увидим Ее, шествующую по холмам и долам, украшающую землю.

Мальчики были уверены, что все произойдет, как им мечтается. И они даже не задумывались, что их могут хватиться уже сейчас. Они надеялись вернуться к утру, так же незаметно, как и покинули замок.

***

А там их дядя Хродеберг как раз тихонько отворил дверь и посветил себе, заглядывая в детскую. Неяркий свет помог ему увидеть только два одеяла, свернутые валиками на постелях. Ему показалось, что это мальчики спокойно спят, и он облегченно вздохнул. В камине догорали поленья, а окно осталось приоткрытым, несмотря на сквозняки. Но эти мелочи не встревожили Хродеберга, который решил, что племянники спокойно спят.

- Все тихо, - прошептал он Вароху, - выйдя в коридор.

Однако оборотень все же решил, на всякий случай, тоже заглянуть в детскую. Ему не требовались свечи, ночное зрение бисклавре само по себе открывало ему гораздо больше...

***

Карломан и Альпаида в эти минуты видели и слышали только друг друга. Они отвлеклись на время от своей семьи, забыли обо всем на свете, наслаждаясь супружескими ласками. В них все еще оставались непочатые кладези любви и страсти, только более зрелой, нежели в годы их юности.

Целуясь и лаская друг друга, супруги вместе упали на постель. Они наслаждались любовью и теми мгновениями, что им можно было провести наедине, для себя и своей любви.

После горячих любовных ласк Карломан, отдыхая, лежал на середине кровати, а Альпаида пригрелась сбоку от него, положив руку на обнаженное плечо мужа. Он обнимал ее, и они продолжали гладить друг друга, и сердца их бились в унисон.

Зеленые глаза Карломана таинственно блестели при свете огня в камине.

Альпаида тихо сказала супругу:

- Как я люблю тебя, Карломан! Как хорошо, что ты есть у меня! Представить не могу, что мы не были бы вместе, у нас не родились бы дети, а теперь и внуки... По крайней мере, у них всегда будет самый прекрасный дедушка на свете!

- А также самая красивая, молодая и страстная бабушка! - бесшумно засмеялся Карломан, гладя волосы жены. - Отдыхай спокойно, любовь моя! До утра еще далеко!..

Что ж, и вещие оборотни не всегда могут все предусмотреть...

***

Между тем, Лисята, следуя за блуждающими огоньками, пришли на поляну, лежащую близ речной заводи одного из притоков Леджии.

Приведя своих подопечных на нужное место, блуждающие огоньки выстроились в воздухе в огненный круг и закружились, постоянно перемещаясь. Их постоянное движение было осмысленным, напоминало необычный, но удивительно красивый танец, от которого нельзя было отвести глаза. Аледрам и Аделард наблюдали за огненным танцем и молча улыбались.

Они не тревожились, что ушли вдвоем далеко в лес, откуда могли бы и не найти дорогу без своих провожатых, что вокруг холодно и бесприютно, что в лесу не найти никакой пищи, а вокруг могут бродить опасные звери. Ни один из них не испытывал ни тени страха. Было только горячее волнение от необычного в их еще такой короткой жизни приключения...

***

А в спальне, откуда сбежали Лисята, их дядя Хродеберг, стоя между опустевших постелей племянников, побледнел, как мел. Он выглядел растерянным и не знал, что ему делать. Ведь это он своим рассказом о похождениях их родителей надоумил мальчиков сбежать ночью...

Между тем, Варох выглянул в окно. Заметил помятые лианы и кусты, увидел следы на еще не растаявшем снегу. И понял все, что произошло.

Затем он взглянул на Хродеберга и проговорил:

- Как я вижу, Лисята уже сейчас способны перехитрить опытного арвернского военачальника!

Хродеберг склонил голову, желая провалиться от стыда сквозь землю.

***

Немного позже по всему Кенабумскому замку поднялся шум. Известие же о пропаже мальчиков подняло на ноги всех: и семью графа, и всех слуг и воинов, обитавших там.

Альпаида, бледная, с сухими глазами, но застывшая, как изваяние, сидела на софе, опустив руки на колени. Рядом с ней сидела ее мать, принцесса Герберга, обнимая дочь за плечи и чуть поглаживая ее. С другой стороны устроился Ангерран. Он обратился к матери:

- Ну, успокойся, матушка: все будет хорошо! За ночь они не уйдут далеко, а батюшка и дядя Варох быстро найдут их, - он старался подбодрить мать.

В смежных покоях находились Хродеберг, Варох, Дагоберт и Карломан.

Коннетабль Арвернии стоял возле стола, положив руки на спинку кресла. Он держался спокойно, но внутренне весь напрягся, как туго натянутая тетива лука. Старый Лис понимал, что сейчас, в начале карломоната, ночи еще холодны. Он тревожился за своих любимых внуков, которых их родной дядя невольно подбил на опасную шалость.

Хродеберг стоял возле окна, собранный, молчаливый. Он сто раз пожалел, что на ночь глядя рассказал неугомонным Лисятам о юношеских "подвигах" их отца. Увы, теперь уже ничего было не изменить...

Карломан и Варох стояли напротив прохода между комнатами. Находившиеся в соседних покоях видели их и терпеливо ждали, что они сделают. Два оборотня держались твердо и выглядели бесстрастно. Оба уже оделись, чтобы, вместе со свитой и слугами, выехать в лес на поиски мальчиков.

Граф Кенабумский нашел взглядом Дагоберта и Хродеберга, и обратился к ним:

- Прошу вас, позаботьтесь об Альпаиде! Мы скоро вернемся, все вместе.

Он вышел. Варох на мгновение задержался и сказал, не обращаясь ни к кому конкретно:

- Они недалеко! Мы скоро их найдем, - и он последовал за Карломаном.

Прошло некоторое время, и со двора послышались лай собак и ржание коней. Поисковый отряд готов был спешить в лес, по следам сбежавших мальчиков.

За это время принц Дагоберт и его сын перешли в смежные покои. Коннетабль сперва обратился к старшему внуку:

- Ангерран, ступай к Луитберге! Мы здесь как-нибудь управимся сами.

Но Ангерран ответил с неожиданной выдержкой:

- Нет, дедушка! Я сейчас нужнее здесь, моей матушке, - он коснулся ладонью ледяных рук матери.

Хродеберг, чувствуя себя виновником событий, тяжело вздохнул:

- Жаль, что Карломан не взял меня с собой! Мне следовало бы тоже поехать с ним и Варохом, искать неразумных сбежавших мальчишек! Я обязан искупить вину...

Но Дагоберт Старый Лис сделал знак, останавливая сына:

- Не нужно! Карломан и Варох в лесу чувствуют себя, как дома, они скорее разыщут мальчиков. А твоя помощь может пригодиться и здесь.

Он указал на Альпаиду, неподвижно застывшую на софе. Она так и сидела, не проронив ни слова, с того самого мгновения, как узнала об исчезновении сыновей. Принцесса Герберга по-прежнему находилась рядом с дочерью, обнимая ее за плечи, пытаясь вывести из оцепенения. А Ангерран, отстоявший свое право в трудный час быть рядом с матерью, защитником своей семьи, теперь пытался убедить ее и всех присутствующих, что все закончится хорошо:

- Матушка, ну не переживай так, пожалуйста! Мои братья скоро отыщутся. Батюшка с дядей Варохом приведут их к утру. Они тепло оделись, так что не замерзнут сразу, за ночь же далеко не уйдут. Я обещаю тебе, матушка: все будет хорошо! Скоро ты обнимешь своих беспокойных Лисят!

Альпаида сидела так же прямо и неподвижно, будто застыла. Она надеялась, что сыновей найдут и вернут живыми, но пока не смела верить.

***

А мальчики той темной предрассветной порой стояли в центре круга блуждающих огоньков, словно завороженные, следя за их причудливым танцем. Огоньки то рассыпались в разные стороны, то опять собирались вместе, выстраивали в ночном воздухе разные фигуры, совсем как пелось о них в песенке-заклинании, а то опять кружились в огненном хороводе. В этом кружении и мелькании, в переливах множества живых огней виделось их радостное, горячее общение, речь, которой мальчики не могли понять.

За танцем блуждающих огоньков можно было, казалось, наблюдать целую вечность. Во всяком случае, Аледрам с Аделардом не замечали, как прошло много часов. Только ночь в лесной чаще становилась все темнее. Вот уже и черные силуэты ближайших елей вокруг поляны исчезли, растворившись в ночной мгле. Но Лисята ничего не боялись, зачарованные зрелищем и чувствуя себя под защитой друзей.

Но вместе с темнотой пришел холод, от которого блуждающие огоньки не могли защитить: их мерцающее пламя только светило, но не согревало. А Лисята переступали с ноги на ногу, кутались в теплые плащи и прижимались друг к другу, пытаясь согреться.

- Вот бы развести огонь, погреться, - простучал зубами Аледрам.

- Нельзя, тогда все исчезнет, - возразил Аделард, растирая ладони, что было сил. - Земля и вода, и их обитатели каждый год встречают Весну! И мы должны стать, как лесные жители, чтобы увидеть Ее появление...

- Надеюсь, теперь мы заслужили встретить Ее, - произнес Аледрам, обнявшись с братом, чтобы сохранить тепло.

Хоть Аделард и мерз не меньше брата, он все-таки улыбнулся, глядя на порхающий перед ними круг блуждающих огней.

- Благодарим вас, друзья, что привели нас на заветное место, скоротали с нами ночь! - обратился он к огненным ши. - Пусть теперь придет и Та, ради кого мы пришли в лес! Не к нам, а потому что настало Ее время, карломонат месяц! Почки на деревьях, ростки трав и цветов в земле, вода подо льдом, птицы, летящие на север, - все ждет прихода Весны! Приди, желанная, приведи с собой свет и тепло!

Аледрам вторил брату:

- Приди, прекрасная Весна! Все живое ждет тебя!

Так они молили о чуде, вместе со всем лесом ожидая заветного мгновения.