4
« : 03 Мар, 2024, 20:00:15 »
Я все еще пишу и все еще живая. Хоть это и тяжело.
Вот - обновление. Небольшое совсем...
Весь следующий день Даррен прятался и пытался разобраться в себе: с чего это его грызет все более тяжелое предчувствие и не менее весомое неверие. Зверю надоело слушать самокопательные внутренние тирады, и он еще раз посоветовал своей человеческой ипостаси разбираться с этими проблемами вдвоем. С леди, конечно, не с ним, потому как ему-то все давно ясно, и сомневаться здесь нечего. Да, и воображать непонятно что, тоже. Какая, к демонам, жалость, какой долг, какое “по старой памяти”, человече?! Что тебе нужно в качестве очередного подтверждения? Твоя леди просто светится рядом с тобой, а у меня в прямом смысле начинают расти крылья, и это самое верное подтверждение! Светится, думал в ответ Даррен, сияет, да откуда оно могло взяться, это сияние, никогда раньше ведь…
Дурак, ой, дурааак, тянул нараспев Зверь, сам извелся и меня замучил. Да из вашей сумасшедшей жизни и могло взяться, память мне подсказывает, что жизнь у вас, людей, бывает крайне насыщенная и опасная, бьет больно и объясняет наглядно. Неужели твоя леди не способна была понять, кто ей нужен? Ну, если ты не веришь ей, то уж мне-то… Не будь у нее внутри того самого огня, которым горишь и ты, я бы увидел. Хотя, может, это ты уже не горишь? А?Как я смею, как я смею, да на правах более древней твоей ипостаси и смею. Не нравится? Ну и пес с тобой, я спать буду. Все равно на Тропе я тебе не помощник…
- Долго ты будешь играть в прятки, мой Лоцман? Хоть ты и нагородил полсотни щитов, я вижу: тебя что-то гнетет. Может, со здешней Тропой что-то не так? - Тайри осторожно села рядом, прижавшись плечом к плечу.
- Это так заметно? - зеленоглазый отвернулся, скрывая досаду.
- Ты сам на себя не похож, Дар.
- От тебя хоть что-то можно скрыть?
- Полагаю многое и без особенного труда, - без улыбки ответила волшебница, - хотя кое-кто тратит на это море усилий. Зачем?
Лоцман старательно изобразил недоумение, и снова не преуспел.
- Прекратил бы ты эту комедию, Дар, - укоризненно покачала головой его собеседница. - Я не собираюсь заглядывать за твои щиты, если помнишь, я и раньше этим не страдала. Только вот твоя тревога не на пустом месте возникла. В чем же причина?
- Я… не могу четко объяснить. Впервые в своей жизни я не уверен, что смогу справиться с Тропой. Возможно, наши враги нашли способ раскачать или разрушить ее, а я это чувствую. Возможно, просто в очередной раз боюсь потерять тебя.
Ну вот, доскрывался, с горечью и каким-то странным облегчением подумал Даррен. Но ведь это правда, и если уж она так хотела знать…
Горячие пальцы Тайри легли поверх ладони мага.
- Успокойся. Если сейчас хоть что-то зависит от меня, запомни: я никуда не денусь. Я тоже боюсь в очередной раз потерять тебя. - Волшебница на минуту замолчала, потом продолжила тихо, взвешивая каждое слово. - Нет, не так. Сейчас я впервые по-настоящему боюсь тебя потерять. И сделаю все, чтобы этого не случилось.
Она осторожно, кончиками пальцев, коснулась его щеки, убрала упавшую ему на лицо длинную золотистую прядь, встала, и сделав пару шагов растворилась в лесу.
Лоцман посидел еще немного, пытаясь анализировать…нет, не чувства, а сигналы интуиции. Каждая мысль о Тропе отзывалась глухой болью в сердце. Но что там может пойти не так? Даже если своих сил не хватит, есть артефакт, выданный Кьяларом. А довести двоих спутников до надежного пристанища - совсем несложная задача, даже если придется путать следы и завязывать Тропу в узел. Это и есть его предназначение, его стихия, его конёк, не даром же он столько времени учился обращаться с Тропой, как с любимой женщиной! Своенравной, капризной, коварной, но без которой жить невозможно. Может, поэтому ему сейчас так трудно с Тайри? Нет, ничего не случится, потому что он просто не позволит. И довольно об этом… Ветер принес умопомрачительные запахи жаркого, и Даррен отправился к костру. Как-никак, последний ужин в этом добром мире.
Риш, издали услышав шаги, обернулся, смерил Даррена мрачным взглядом и продолжил сосредоточенно расправляться со своей порцией. Тайри стояла, протянув руки к костру, и пламя расступалось, обходя ее ладони, образуя причудливые завитки. Красиво, подумал зеленоглазый и поймал себя на том, что делает то же самое.
- Посмотри, как огонь ластится к тебе, - тихо сказала волшебница, - точно пес к хозяину. Это так красиво и… трогательно. Никогда раньше такого не видела.
Она задумчиво смотрела, как нежно, не обжигая, пламенные языки касаются его пальцев, а он любовался своей леди. Золотистые и рыжие отблески неведомым образом меняли ее облик, возвращая прошлое. Черты лица Тайри, еще носившего следы истощения и болезни, стали мягче, а волосы снова казались золотисто-медовыми. На секунду Даррену увиделось совсем иное: тоже огонь - только в массивном камине из серого камня, низкое кресло - и в нем его любимая колдунья, закутавшаяся в большую теплую шаль. Сидит, привычно поджав под себя ноги, и смотрит на него, как смотрела там, в лесу - с нежностью и теплом. Осталось ощущение, что за стенами дома вьюжно и холодно, что совсем недавно они были врозь и едва пережили эту разлуку…
- В какие дали тебя унесло, Лоцман? - услышал он голос Тайри и тряхнул головой, возвращаясь в реальность. - Тебя ужин совсем заждался.
Какой уж тут ужин, когда такое мерещится, подумал зеленоглазый, а вслух сказал:
- Спасибо, Тайри. Я сегодня весь день заставляю вас о себе заботиться… Прости.
- Ты уверен, что утром сможешь увести нас? Ты выглядишь слабым для дальней дороги, - произнес Риш крайне серьезно.
- Это еще почему?
- Я так чую, и мой зверь так чует. А твой что говорит?
Даррен честно попробовал прислушаться к Дракону. Тот тяжко вздыхал и беспокойно ворочался в зыбкой полудреме. Он хотел - и не мог проснуться. Пытался расправить крылья, а они не слушались.
Волна холода пробежала по позвоночнику, Лоцман передернул резко занывшими плечами, потер ладонями лицо, сгоняя ощущение непрошенной сонливости.
- Мой Зверь спит и видит во сне страшное, - честно ответил он.
- Плохо, - нахмурился оборотень, - плохо, что вы разделены, и ты не понимаешь его. Очень часто наши Звери чуют беду раньше и лучше нас.
Зеленоглазый лишь вздохнул в ответ. Да и что тут скажешь?
Утром, тщательно проверив мешки с невеликими запасами, Тайри и волчонок ступили в открытую Дарреном серебристую арку входа. Поначалу все шло прекрасно: Тропа, ровная и твердая, точно сама стелилась им под ноги. Риш, в волчьем облике уверенно трусил вслед за широко шагающим Лоцманом, периодически оглядываясь на замыкавшую строй волшебницу. Казалось, все сомнения отставили Даррена, а былая уверенность вернулась. После первой развилки он счел необходимым запутать следы и оборвать Тропу, что и сделал, создав небольшой лабиринт, выводящий в пустоту.
- Интересно, а мы сможем вернуться назад, если что? - поинтересовалась Тайри, глядя на филигранную работу своего друга.
- Мы - сможем. Плох тот Лоцман, что не оставляет запасной дороги или хотя бы тайных меток для безопасного возвращения, - ответил тот, проверяя, правильно ли все сделано. Мысленно он просил прощения у Тропы за подобное насилие. Она ведь, как говорят в Городе, живая, и ей, наверное, больно, когда кто-то кромсает и выворачивает ее по своему желанию. Тропа стерпела - сейчас, может, стерпит и потом, а может, и нет. И тогда один Создатель знает, куда их забросит и будут ли они вообще живы.
Вскоре Лоцману пришлось убедиться, что напрасных предчувствий не бывает, а его запас удачи, похоже, исчерпан. За второй развилкой Тропа оказалась разбитой и искаженной - жестоко, без оглядки на чью-то боль и последствия. Скорее всего, так выглядела работа древних сил, старавшихся изолировать этот участок междумирья. Даррену оставалось одно - бережно собрать мозаику воедино, а недостающие фрагменты воссоздать самому. А еще уговорить Тропу лечь в нужном направлении. Интересно, насколько его хватит? Как долго он сможет сшивать осколки собственным Огнем? В любом случае, Лоцман должен вывести своих спутников к безопасному пристанищу, иначе они погибнут…
Видимо, короткое сражение с преследователем Тайри крепко его потрепало, и он излишне полагался на собственные силы. Ощущения были премерзкие. Пока еще Тропа слушалась, пока дыхание не сбилось, но с каждым шагом становилось все тяжелее. Тайри ведь вряд ли дойдет до границы одна, ей не под силу создавать Тропу самой. Они с Ришем просто потеряются, канут в бесконечное ничто. Снова всплыла жестокая мысль: найти любимую женщину, чтобы погубить. Ну уж нет! Он будет вести их, пока не рухнет замертво, чтобы до Таверны осталось как можно меньше, а там распечатает артефакт и подаст сигнал. Да, так и надо сделать, так остается хоть какая-то надежда. Впрочем, жизнь неоднократно доказывала ему, что уповать на чудеса и надежды глупо, поэтому - сосредоточиться и отбросить все лишнее. Лишние щиты долой, оставить лишь жизненно важные, делаем тропу узкой, чтобы Ришу едва хватало. Успокоиться, выкинуть из головы паническое нытье и держать, держать, держать Тропу под ногами!!!
Риш все чаще к чему-то прислушивался и неловко кивал лохматой головой в сторону Даррена, видимо, беспокоясь. Тайри видела это, но поделать ничего не могла. Она чувствовала, что с Лоцманом не все так хорошо, как он показывал. Ей хотелось его остановить, поддержать, поделиться силой, но что такое ее магия по сравнению с его Истинным пламенем! Работа Даррена завораживала. Никому на ее памяти не удавалось так виртуозно творить путь из всего, что под руку попадется: осколков старых троп, обрывков чужого волшебства, отражений в Серых зеркалах, шепота далеких звезд и стремлений попутчиков. Удивительная эта мозаика норовила создавать свой рисунок, и Лоцман не всегда был с ним согласен. Здесь и проявлялось его наивысшее искусство - не сломать, но перестроить детали так, чтобы Тропа вывела, куда нужно.
Внешняя легкость давалась ох как непросто. Тьма бы побрала эту клятую слабость, думал Даррен, чувствуя, как с каждым шагом ноги наливаются свинцом, как противная мелкая дрожь пробегает по позвоночнику. Где он ошибся, куда вложил слишком много сил? Или это последствия поединка с носителем темного артефакта? Но ведь после него прошло достаточно времени, и все должно было восстановиться… Хорошо, что Тропа здесь цела, видимо, этот участок забыли уничтожить в незапамятные времена, и лежит она в нужном направлении. До цели, конечно, топать и топать, граница запретной области достаточно далеко, но сейчас, по крайней мере, можно не творить новое… Ну вот, еще и со зрением происходит нечто непотребное, Создатель, ну за что! Хорошо, что Тропу он видит не только глазами, и пока это спасает. Спутники ничего не замечают, но скоро их неведению придет конец. Придется смотреть в глаза Тайри… если зрение окончательно не откажет. Вместе с сердцем или сознанием. Так, об этом думать нельзя, потому что без него им не выбраться. Как тогда говорил наставник? Чем сильнее тебе хочется лечь и сдохнуть, тем дальше ты должен пройти. Кто знает, может, за следующим поворотом и будет выход к границе - и к спасению…
Тропа оборвалась так же неожиданно, как и подвернулась. Спутники пока не поняли, а вот Даррен уже видел, где растворяется в серо-лиловом мареве серебристая лента. Еще шагов триста, и все. И на создание новой его не хватит. Как обидно, потому что вот они - пограничные маяки Кьялара, рукой подать. И, чутье подсказывало, от границы шла надежная зачарованная дорожка прямиком к Таверне! Одна беда, Тайри не сможет построить путь до границы.
Впереди показалась небольшая площадка - здесь когда-то был перекресток, более прочный, чем все остальное. А дальше клубилась живая мгла Междумирья. Моргала сотней разноцветных глаз, перетекала неуловимо, точно дым, принимая различные формы, перешептывалась странными голосами. Даррен споткнулся раз, другой, и, не подставь Тайри плечо, свалился бы с тропы. Она втащила Лоцмана на самую середину устойчивого пятачка, заглянула в бледное, покрытое испариной лицо.
- Дар, что с тобой? Создатель, да у тебя сердце сейчас захлебнется!
Лоцман зажмурился, потом поморгал, чтобы прогнать из глаз темную пелену.
- Ничего страшного, просто устал. Сейчас пройдет.
Тайри смотрела на него без капли доверия, и останавливал ее от решительных действий только запрет творить чары на Тропе. Ей достаточно было одного прикосновения, чтобы понять - щиты-то он давно снял, а по Струне свободно текут эмоции. Волчонок топтался рядом, тревожно поскуливая.
- Это пустяки, Тайри, не стоит волноваться, - произнес Лоцман, но голос предал и упал до слабого шепота. - Так иногда бывает. Граница-то вон она, совсем близко…
Он попытался сделать шаг, и напрасно. Перед глазами все поплыло, ноги подкосились. Только не сейчас, Создатель, только не сейчас, взмолился Даррен про себя, я должен их вывести! Чутье, однако, никуда не делось - даже в таком плачевном состоянии. Или это его колдунья потихоньку делится силой? Теперь уже неважно… Лоцман четко видел, куда следует бросить “ниточку” и как привязать ее к старой Тропе у границы. Если распечатать последний артефакт, что дал ему Кьялар…
- Боюсь, что дальше вам придется идти без лоцмана, моя леди. Я сделаю подвесной мостик, он вас выведет к границе, а там ты найдешь правильную дорогу.
Даррен не смотрел на свою любимую колдунью, чтобы не дать волю опасным сейчас эмоциям. Он сосредоточился, собрал все силы, что остались… Прости, мой Дракон, с болью подумал он, мы так и не стали с тобой одним целым, так и не увидели с высоты море. Прости, наставник, я так и не сумел прожить свою жизнь, как ты хотел… Прости, Тайри, мои чувства не принесли тебе и капли радости. Я полюбил тебя с тех пор, как увидел впервые, я хотел быть всегда рядом, а вместо этого оставляю одну в Междумирье…
Кажется, последнюю фразу он произнес вслух.
- Не смей сдаваться, Лоцман! Ты не один, мы вместе. Устать может каждый. Мы все преодолеем, придумаем и воплотим, мы же маги… Дар, посмотри на меня! Не отводи глаза! - прохладные пальцы Тайри пробежались по лбу, точно капельки дождя, мягко спустились на шею, помассировали затылок.
Даррен взглянул в ее глаза и утонул в пасмурном осеннем небе, на секунду представив, как хорошо было бы, если… Пришла и осталась мысль, что не будет уже никакого “если”, а вслед за ней пришло правильное: перекресток устойчив, он не движется и не меняется. У Тайри хватит и сил, и припасов, чтобы продержаться, а за помощью пойдет Риш - он легкий и быстрый. Для него не надо моста, достаточно кинуть узкую, упругую “ленточку”, которая поведет прямо до Таверны.
- Риш, дружище, послушай меня, - Лоцман шептал прямо в мохнатое ухо оборотня, - ты должен спасти Тайри. Беги так быстро, как только сможешь. Окажешься в Таверне - все поймешь, расскажешь Хозяину, он поможет. Пожалуйста, не медли!
Волк смешно дернул головой, совсем по-собачьи лизнул Даррену руку и, что есть сил, рванул по тонкой, пульсирующей под лапами тропке.
Зеленоглазый облегченно вздохнул и повис на плечах у хрупкой целительницы. Удерживать его она не могла, но и дать упасть - тоже. Упал - считай, мертв, Тропа заберет свое, оставив пустую оболочку. Тайри ни за что не позволит ей сделать это с Дарреном! Они замерли, стоя на коленях. Целительница обнимала Лоцмана, не давая ему упасть, что-то шептала, гладила безвольно склонившуюся к ней золотую голову. Послав к демонам все запреты и убрав щиты, она ткала вокруг беспомощного и беззащитного сейчас друга кокон целительных чар. Удержать, не дать утечь тонкому ручейку жизни…
- Ты решил, что я оставлю тебя умирать, скормлю этой хищнице, Дар? Тебя, моего Лоцмана, моего рыцаря, единственного во всем множестве миров человека, которому я могу открыть сердце! Неужели я такое чудовище? Хотя, наверное, ты прав. Я - чудовище, я слепая, никчемная, старая ведьма, но это не помешает мне забрать тебя у смерти. Только не сейчас, Дар. Я тебе клянусь, мы дождемся Кьялара, вернемся в Таверну, у нас все впереди, небо мое…
Тайри сейчас горько жалела, что так мало, в сущности, знала своего Лоцмана. Они пережили вместе множество тяжелых и страшных моментов, прошли через сотню опасностей, не раз спасали друг другу жизнь, но вот светлых и радостных событий для них двоих почти не было. Что же делать? Теплые воспоминания, любовь и нежность, хранимые в памяти, были бы сейчас лучшим лекарством и лучшим якорем. Да где ж их взять? Остается последнее средство. Тайри сняла внутренние щиты и отпустила на волю все тщательно скрываемые мысли и мечты, старые и новые. Пусть видит, пусть потом хоть в серых зеркалах проверяет, ей нечего стыдиться, потому что все это искренне. Пусть Струна послужит и в этот раз.
Даррен смутно понимал, что почти проиграл Тропе, но кто-то удерживает его от падения. Ноги уже начал сковывать обжигающий холод, слабость не давала двинуть даже пальцем. Он то проваливался в калейдоскоп слишком ярких для ясного разума видений, то открывал глаза и пытался рассмотреть, кто же удерживает его на грани. Кто-то… Тайри?
- Я здесь, Лоцман. и я никуда не уйду, что бы ты там себе ни придумал, - сказали ему в самое ухо, и он замер, окутанный теплой солнечной волной. Это ведь… радость? Ее радость от того, что он жив и как-то откликается на ее усилия, а еще нежность, тревога, решимость, уверенность… Жаль, что говорить он сейчас не может, столько всего… Нет, его снова утягивает куда-то, кажется, всего лишь, в воспоминания, только чьи?
…Радость затопила ее целиком, радость встречи, радость узнавания - вот же он, ее зеленоглазый рыцарь. Горло перехватило, и она, как и раньше, не смогла толком ничего сказать, только прижала ладонь к его щеке - убедиться, не сон ли это. Множество недавних событий камнем лежали на душе, не давали дышать, не давали открыться, он ведь помнил ее сильной, а не такой, как… сейчас.
Нет, этот ужасный человек, явившийся из тьмы, не посмеет коснуться ее Лоцмана своей отвратительной магией. И он не сможет разлучить их. Никогда. Надо просто встать, заслонить собой зеленоглазого, и все будет хорошо. Они теперь вместе - и могут очень, очень многое… Конечно, Дар чувствует ее нежность и тепло, и пускай.
Вот костер, а по ту сторону - Лоцман. Как хотелось тогда сказать, что вспоминала его - Создатель видит - каждый день, что ей не хватало его, что в жизни было всякое, но сейчас важно не это. Да, она многое поняла слишком поздно, уже поплатившись свободой за свое доверие. Понадобились годы ошибок, боли, испытаний, этот плен, наконец, чтобы понять себя и других. Безусловно, многое еще предстоит понять и принять, но… но. Последний год построил ледяную стену между ней и ее желаниями, и преодолеть ее необыкновенно сложно. Да, она сама согласилась помочь Кьялару, сама решила, что спасать нужно не только его воплощенную возлюбленную, сама вернулась в этот проклятый Создателем мир, не сумев бросить в беде детей. Сама решила, что справится, успеет, что ее хватит и на защиту, и на исцеление, и на обратную дорогу… Она ошиблась. Хорошо хоть, ума хватило отдать последний артефакт Ришу и отвлечь на себя погоню. Она выдохлась, устала и, поддавшись мгновенной слабости поверила случайно встреченному человеку, охотившемуся на кабанов в лесу. Слишком вовремя встреченному, слишком быстро предложившему помощь и ночлег, не спросив, кто она и откуда. О, этот внезапный встречный оказался радушным, но ненавязчивым хозяином, сам придумал для нее легенду на случай появления ищеек из города или монахов, занимающихся искоренением ведьм и оборотней, обеспечил полный покой, кров и стол… В общем, сделал все, чтобы загнанная в угол волшебница расслабилась, потеряла бдительность и перестала ждать подвоха непосредственно от него. Владелец поместья не беспокоил ее пару недель, и за это время ей удалось худо-бедно восстановиться. Потоки здесь были скудные, тяжело приручаемые и глубоко спрятанные, но спасибо, что хоть такие. Еще день-два, и она бы тихо ушла, отведя глаза всем, кто мог видеть, но тут “совершенно неожиданно” с хозяином поместья произошло на охоте несчастье. В этот раз он решил погонять не в меру расплодившихся в округе волков. Был неосторожен, и сильный вожак вцепился-таки ему в ногу. Приличных целителей и в городе не сыщешь, а молодая госпожа что-то такое про исцеление говорила… Она не смогла отказать и залечила рану барону Кордару. Мимоходом удивилась, сколько сил ушло на не самую страшную рану, но не придала этому значения - решила, что не восстановилась до конца. А владетель… После этого дня он начал проявлять к ней вполне конкретный интерес. Цветы, какие-то сладости, украшения - подарки посыпались дождем, но Тайри все возвращала. Стихи (как потом выяснилось, чужие) и прогулки, от которых никак было не отвертеться. Море неуклюжих комплиментов. Постоянные разговоры о том, как он рад, что встретил ее в лесу, что рядом с ним настоящая одаренная, как тут называли магов. Так бесхитростно ухаживал барон (просто Кор, моя маленькая госпожа…), так безропотно исчезал, когда она просила оставить ее в одиночестве, что волшебница даже поверила в его влюбленность. И это было роковой ее ошибкой. Однажды он попросил ее поприсутствовать на дружеской пирушке, которую он устраивает для своих ближайших соседей. О, совсем недолго, он помнит, что его маленькая гостья быстро устает от шума и людей. Ей ведь нетрудно? Вот и новое платье, он сам выбирал в лучшей лавке…
Пирушка была вполне обычная - в меру шумная, в меру диковатая - а чего еще ожидать от местных аристократов? Все тут одичали вдали от столицы, не судите строго. Лучше выпейте за здоровье хозяина - один глоток, оцените букет вина, прошу вас! Лучше бы ей этого не делать, от единственного глотка мир поплыл, голова закружилась, и отрава подействовала так быстро, что поставить внутренние барьеры Тайри не успела. Пробуждение было столь отвратительным, что лучше бы ей вообще не просыпаться. Потому что очнулась она в спальне владетеля, без сил - магических в том числе, с жуткими синяками на руках, с обломанными до мяса ногтями, в разорванной одежде. Кордар заявился через некоторое время, и смотреть на его мерзкую самодовольную ухмылку не было никаких сил. А уж слушать… но слушать пришлось. И о том, что он очень удачно почуял редкую теперь одаренную, которая умеет колдовать. Наверное, из дальней глубинки ее сюда принесло, раз она не знает, что здешние графья и бароны, впрочем, как и монахи, и бездушные ищейки венценосных, чуют волшебство, как собака чует мясо. И если уж в нем самом сила не держится - наказание Творца не обошло и его, хоть это и несправедливо, теперь есть шанс получить здоровое, способное к колдовству потомство. Она ведь подарит ему наследника? Ха, куда она денется! О, безусловно, все будет по закону, чтобы никто и рта не смел раскрыть. А потом он готов ее отпустить, если, конечно, ребенок не заберет себе все ее силы. Нет, это произойдет не сегодня, хотя все гости на празднике подумали именно то, что и надо было, теперь она для всех - его женщина, и пусть даже не мечтает сбежать. Ее с позором вернут в поместье, если, конечно, по дороге не растерзают волки и не сожгут монахи. Сегодня он уезжает в столицу, куда зачем-то созывают всех здешних владетелей. Что-то еще венценосцы придумали. А она пусть сидит тут и думает, как лучше угодить ее господину, то есть ему, Кордару, владетелю Делара, и вспоминает свои заклинания - чтобы их дитя родилось здоровым и с нужными качествами. Для правильных бесед и настроений ее каждый день будут препровождать в домовый храм, к здешнему исповеднику. Служитель божий приведет ее мысли в порядок, уж такая у него способность. И почему обрывки волшебства остались только у церковников и оборотней? Чем эти твари-то заслужили… Он вернется через неделю и спросит!
Когда прошел шок, первое, что она сделала - постаралась провести процедуру Очищения. Потоки и Источники едва отвечали, но и этого хватило, чтобы понять - ничего Кор ей не сделал. Память выдала пару вспышек, в которых мелькала изодранная физиономия мерзавца и бледно оранжевый выброс силы, отшвырнувший его, как котенка. Наверное, после этого она окончательно потеряла сознание, но подойти к ней владетель более не решился.
После этого Тайри наглухо запечатала все магические каналы, точно перед выходом на Тропу. Ничего этому негодяю не перепадет, а при первой возможности она попытается вырваться. Не может быть, чтобы из замка не было какой-нибудь лазейки. А дальше… дальше она не думала, чтобы не дай Создатель, не навлечь беду на оставленных в лесу детей. Только бы с ними ничего не случилось. Старшие мальчишки, конечно, способны оказать сопротивление, но лучше бы они привели остальных в безопасное место, никого не встретив.
К счастью или нет, владетель не появился ни через неделю, ни через месяц - видимо, в столице ему понравилось. Разумеется, ни на какие исповеди и душеспасительные беседы она не ходила, а без особого приказа слуги силой ее не тащили. Другое дело, что в четырех стенах леди сначала тихо зверела, а потом… потом гнев сменился глухим отчаянием. Именно тогда ей показалось, что до безумия осталось всего ничего, и это странным образом ее обрадовало. Неожиданно, давно забытая Струна дернулась, будто от страха, и Тайри с сожалением поняла, что утонуть в безумии не получится. Она погубит ни в чем не повинного Князя-хранителя, который ее давно забыл, но это же не повод… Зато это оказался роскошный повод для воспоминаний. Они приходили тогда, когда хотели, выворачивали душу, изматывали неизбывным чувством вины, лишали сил. Пришлось признать, что ей просто жизненно необходимо отвлечься и как-то выбираться из этой камеры, пусть и вполне комфортабельной. И ведь один путь ей был оставлен, пусть и призрачный. Что можно увидеть по дороге в домовый храм? По крайней мере, лица слуг и стражников. Возможно, найдется кто-то неравнодушный?
Для начала она попросила принести ей каких-нибудь книг, и, разумеется, ей принесли здешнее священное писание - для обретения покорности и смирения. Но недаром она в родном мире долго сотрудничала со Смиренными Братьями. Тайри за пару дней одолела доставленную ей книгу, придумала полсотни вопросов и приготовилась атаковать ими священника. Знала бы она, какую роль сыграет в ее ближайшем будущем скромный клирик!
Путь в храм показался неожиданно длинным. Или это служанка с охранником специально решили поплутать? Когда, по ощущениям Тайри, они почти пришли, служанка шепнула едва слышно: “Не бойтесь, госпожа, брат Сол хороший. Он ничего вам не сделает”. В мрачном зале с тонкими голубоватыми колоннами было пусто и тихо. Целительница села на скамью в первом ряду и принялась перебирать в уме самые нелепые несоответствия из Писания. Однако, все это куда-то улетучилось, когда она услышала спокойный, без малейшей вкрадчивости, голос:
- Чем я могу помочь тебе, дитя божье?
Ничего необычного. Узкое худое лицо, впалые щеки, тонкие бледные губы, резкие скулы, ровные брови вразлет… и - глаза. Теплые, светло-карие, с золотинками, глубокие и всепонимающие. Спокойно-печальные, точно видели уже все на свете, и в то же время заинтересованные. Чужие и, в то же время до оторопи напоминающие другие, давно и безвозвратно потерянные. Наглухо застегнутое священническое одеяние темно-синего цвета не скрывало ни ширины плеч, ни гармоничного сложения. Блестящие коротко остриженные иссиня-черные волосы лишь подчеркивали белизну кожи и общую аристократичность облика. Священник был явно из хорошей семьи. Здешний барон выглядел рядом с ним простовато, хоть и кичился древностью рода. А еще этот странный священник весь был пронизан силой, не похожей ни на что, ранее виденное Тайри. Если бы ее спросили, на что это похоже, она бы ответила: на тихий, не ослепляющий свет. Лучи утреннего весеннего солнца. Радость встречи. Долгожданные объятия… Этот свет вызывал доверие, позволял чувствовать себя под защитой, только вот чьей? Усвоив уроки, преподанные жизнью, Тайри не спешила доверяться.
Дискуссии и теологического спора не вышло. Разговор плавно перешел на древнюю и довольно трагичную историю мира, и целительница поняла, почему сейчас Создатель предпочитает не вмешиваться в его судьбу. Или, скорее всего, не вмешиваться открыто. Перед ним стояла дилемма: стереть Граввад вовсе с лица вселенной или же оставить все, как есть, и он уничтожит сам себя. Спасать? Спасения, если верить священной книге, сейчас достойны единицы. Остальные же так или иначе заражены Тьмой, и спасать их бесполезно. Целительнице такая жестокость была непонятна, пока брат Сол не обронил печально, что книгу, как ни крути, писали люди, и жили они в недобрые времена…
Через полчаса неспешной беседы брат Сол, не отводя очень внимательных и печальных глаз, спросил ее:
- Кто ты, дитя божье? Ты не похожа на здешних жителей, и на жителей лесов, и уж тем более, на смуглых жителей теплых озерных побережий, как говорит наш барон. Ты… не отвечаешь на зов и не откровенна, хоть и пришла на исповедь. И это хорошо. Плохо другое - как такое чудо оказалось во власти нашего барона?
- По глупости, святой брат. И, пожалуй, от малодушия. Я искала хоть какое-то убежище, и мне его дали. Дальше надо рассказывать?
- Нет. Я все знаю.
Кто знал, какой риск взвалит на себя скромный исповедник и что он для нее в итоге сделает? И откуда появится еще один долг, что тяжелее горы, но обязательно будет исполнен?
Мысли текли все медленнее, все трудней становилось удерживать Даррена - как в прямом, так и в переносном смысле. Хватит ли сил дождаться подмоги, Тайри не знала, а потому решилась на последний шаг.
-Тропа, ты же слышишь меня, я знаю! И я знаю, что ты любишь его, как и я. Неужели мертвый Лоцман дороже тебе, чем живой? Он ведь больше ни шагу не сделает по зыбкому Междумирью, не создаст ни одного нового пути, не вырастит детей, которые, скорее всего, тоже унаследуют его редкую способность. Отпусти его, прошу. Ты же знаешь, он все равно к тебе вернется, Лоцман не может без Тропы и путешествий. Что ты хочешь взамен? Возьми, только не трогай его…
Похоже, ее услышали. Тайри показалось, что рядом соткалась фигура из темноты и звезд, мимолетно заглянула в лицо Даррену, пожала плечами, пробежалась тонкими ледяными пальцами по лбу и затылку волшебницы и без звука исчезла в окружающем площадку мареве. У целительницы не осталось сил не то что творить чары - просто повернуть голову. Поэтому, когда ей померещилось, что их пятачок куда-то плывет, точно льдина по реке, она списала это на помутнение рассудка. И когда Кьялар с помощником появились в поле зрения, Тайри тоже не поверила. Мало ли что привидится перед смертью…
- Вас сам Всевышний бережет, девочка. Каким чудом вы оказались на границе? Мне и далеко идти не пришлось. Даррен наколдовал? Вижу, что нет… - скороговорка хозяина Таверны успокаивала. Сама идти сможешь? Тогда за меня держись. Гросс, позаботься о Даррене.