5
« : 26 Сен, 2018, 15:14:44 »
Пока по ОЭ, а там посмотрим. Итак:
Баллада о графской короне
…Родоначальник фамилии: Готье Шапри-Валмон (369 к.М. – 37 к.С.). Сын начальника охраны Теофиля Оллара, деда Франциска Оллара по матери. Друг детства Франциска, не расстававшийся с ним до самой смерти короля. Первый из капитанов Личной королевской охраны, благодаря гибкому уму и легкости характера способствовал сближению старой талигойской аристократии и соратников Франциска. В 5 году к.С. женился по страстной любви на юной Магдалене Савиньяк, получив в качестве свадебного подарка титул и графство Валмон, примыкающее к землям Савиньяков.
«Лик победы». Приложение. Стр. 723
1. Магдалена
…Не снуёт нынче бойко иголка твоя над канвой:
Ты два раза уже в рот тянула наколотый палец –
И не видишь, что снова стежок получился кривой…
Сладко пахнет в саду горечавкой и мокрой травой –
До стесненья в груди… Нет, сегодня тебе не до пялец.
И вот-вот соскользнёт ручейком вышиванье с колен…
Целый день ты, сама не своя, не найдёшь себе места.
«Ох, как время летит! – вчера молвил с улыбкой Арсен. –
Вроде только недавно была ещё крошкой совсем
Ты, сестрёнка – а как расцвела всего за год! Невеста!
Что ж, пора – тебе скоро шестнадцать исполнится лет…
Не красней, Магдалена, как мак. Я хочу тебе счастья.
В женихах у тебя недостатка, щеглёнок мой, нет.
Приглядись к ним. Один из них свой обручальный браслет
Этой осенью в церкви наденет тебе на запястье».
Разве знает он, крепко любимый тобой старший брат,
Как болит теперь сердце? И как же признаться Арсену,
Кто давно завладел им? За кем ты пойдёшь хоть в Закат,
Если он позовёт?.. А росою осыпанный сад
С ветром шепчется тихо, в наряде красуясь весеннем.
Здесь, в саду, с повиликою дикая роза сплелась,
И вскипает сирень над оградою пеною белой…
…Миновало пять лет, как в столице, где ты родилась,
Утвердил Марагонский Бастард своё знамя и власть –
И её перестали с тех пор называть Кабитэлой.
И пускай презирает «навозников» старая знать –
Люд простой твёрдо верит, что хуже, чем было, не станет:
«Марагонец – король подходящий. Таких – поискать!
И толковый, и править умеет он, и воевать,
И – не тряпка, Создатель прости, как покойный Эрнани».
Гордо спорит он с ветром, двуцветный олларовский стяг,
Над стеной Цитадели, глядящейся в воды Данара…
…Сердцем пять лет назад молодой граф Арсен Савиньяк
Принял сторону тех, кто сказал: «Я Талигу – не враг».
И присягу принёс – так же, сердцем – Франциску Оллару.
Люди Чести предателем дружно Арсена честят.
«Пусть. Я совесть в грязи никогда не марал – и не стану, -
Отрубил он на это. – А предки поймут – и простят…»
А из свитских Оллара всех чаще бывает в гостях
У вас в доме Шапри – капитан королевской охраны.
Близкий друг короля – без доклада к Франциску он вхож.
Они вместе росли, а потом их война побратала…
И с Арсеном их тоже водой теперь не разольёшь.
Он – простой и весёлый. «Готье», - так его ты зовёшь.
А дичиться его ты уже в первый день перестала.
Он тогда тебе – помнишь? – в подарок котёнка принёс.
Словно сажа, чернущего – вы его Шадом назвали…
…Загорелый. Высокий. Копна тёмно-русых волос.
С ним легко. Его шуткам порой ты смеёшься до слёз –
Но Арсен о нём как-то сказал: «Это – сердце из стали».
«А ещё он умён, - говорит о нём Шарль Эпинэ,
Первый маршал Талига – с Шапри ладить начал он сразу. –
И при том, что умён, нелегко встретить сердце честней…»
«С этим малым в бою можно драться спиною к спине», -
Хвалит, вторя ему, капитана и старый фок Варзов.
С ним тепло – как ни с кем… И однажды ты вдруг поняла:
Без Готье тебе пусто на свете и холодно будет.
Так, упрямо и дерзко, любовь к тебе в душу вошла.
Обожгла, закружила, как ветер, покой отняла –
И тебе всё равно, что об этой любви скажут люди.
Гонишь мысли о нём – только он тебе снится опять…
К кошкам – тех, кто твердит, что незнатный он, что некрасивый,
Что – мужлан и «навозник», что скоро ему тридцать пять,
Что сквозит в волосах над виском его белая прядь…
Шепчет сердце тебе: «С ним одним лишь ты будешь счастливой».
Как же трудно в груди эту боль и тревогу носить!
Как же трудно ни с кем этой болью не сметь поделиться!..
…И густеет меж яблонь в саду тихих сумерек синь…
И, молясь перед сном, ты Создателя станешь просить
Вновь сегодня о том, чтобы дал Он заветному сбыться…
2. Готье
…Черноглазая. Золото кос – и румянец нежный…
Год назад тебе вряд ли приснилось бы и во сне,
Что любовь к ней в душе прорастёт твоей, как подснежник,
Дерзкой стрелкой пробивший сырой ноздреватый снег.
Что придёт такой день – и она над твоей судьбою,
Осветив её ярко, взойдёт, как звезда Фульгат…
То, что жизнь – не баллада, что жизнь – это поле боя,
Знаешь ты хорошо – сын солдата и сам солдат.
В ней хватает всего. Грязи с кровью в ней тоже много –
Только поздно скулить, если сжёг за собой мосты…
Увела, капитан, тебя в дальнюю даль дорога
От холмов Эпинэ, где лежал в колыбели ты.
От каштановых рощ, от садов в цветении белом
И от крыш черепичных родного графства Валмон…
…Ржали кони. Сшибались клинки. Звонко пели стрелы –
И трепали ветра пыльный шёлк походных знамён.
И с изрубленной в битвах кольчугой сроднились плечи,
И сроднилась давно с рукоятью меча ладонь…
И судьбе своей шли вы с друзьями смело навстречу,
Друг за друга хоть в воду готовые, хоть в огонь.
Были стужа и зной. Дым осад. Костры на привалах.
Боль потерь. Хмель побед. Хрип горячих конных атак…
…Женщин в жизни твоей тоже было не так уж мало,
Но не знал раньше ты никогда, что бывает – так.
Когда девочка эта тебя тёплым дарит взглядом,
Что-то, дрогнув и сжавшись, вдруг тает в груди твоей…
…Колокольчиком голос звенит её: «Как я рада,
Что решили сегодня вы к нам заглянуть, Готье!
А Арсен – он в казармах. Но вы ведь дождётесь брата?
Скиньте плащ. Вам согреть я сейчас прикажу вина…»
И опять рвётся сердце на части: ради Заката,
Видно, ты позабыл, кто ты, дурень – и кто она?
Ни герба. Ни поместья. Вояка простой и грубый –
И ещё, кошкам на смех, ты смеешь мечтать о ней?..
…Как тебе целовать жадно хочется эти губы
И глаза, нет которых, Готье, для тебя родней!
Ты – в плену, капитан. И тебе не уйти из плена.
Оглашён приговор – и спасения не ищи…
И в душе это имя напевное – Магдалена –
Вновь и вновь отдаётся ударом меча о щит…
3. Разговор у камина
...Вы опять засиделись за поздним ужином…
Жарко рдеет в камине россыпь углей,
Позолотой по стенам блестит оружие,
Кубки, доверху полные – на столе.
Густо-красное терпкое кэналлийское
По глотку вы смакуете, не спеша…
И идёт между вами, друзьями близкими,
Разговор откровенный – и по душам.
… - Говорил я: в Варасту народ потянется.
Там земля – нет тучнее. Паши – да сей…
- А на севере – голод. Ох, чую, станется
В Марагону вломиться к зиме с «гусей».
- Если двинет к границе войска кесария,
То не выстоит герцог Адольф один,
И вмешаться придётся тогда Олларии…
- Ничего. Кто кого ещё – поглядим.
- Всё одно к одному, как нарочно, вяжется.
Недосмотрим – такой забурлит котёл…
Крепко в клещи зажатым Талиг окажется,
Если дриксов поддержит Святой Престол.
- Разожмём. В прошлый раз с маху в лужу знатную
Со Священным походом Агарис сел.
Вновь полезут – получат, твари закатные!..
- Мы для них – в горле та ещё кость, Арсен.
Вон, вопят как: «Оллар – слуга Леворукого!..»
Ненавистен король им до визга наш.
А с Престолом Святым в один лад мяукает
Там, в Агарисе, драная кошка Бланш.
А уж как Орден Истины люто злобится,
Проклиная в церквях нас, еретиков!..
- Прав ты. Вспыхнет в Талиге пожар усобицы –
Снова в пропасть сорвётся страна легко.
И гасить его кровью, Готье, придётся нам…
Это – бой. И другого исхода нет…
Ох, Разрубленный Змей, вот где тонко – рвётся там…
Как же рано Рамиро ушёл в Рассвет!
Из булата морисского был он скроенным…
Жаль, ты ближе узнать его не успел.
Знаешь, был он не просто отменным воином –
Как никто, он любить эту жизнь умел.
И ещё… Говорить о таком не вправе я,
Но неправда, что время берёт своё.
Не сумела Рамиро забыть Октавия,
Хоть король не надышится на неё…
…Пляшут блики огня по колетам кожаным.
В кубках алым отсвечивает вино…
- И Франциск это знает, Арсен. И всё же он
Отдал сердце навек только ей одной.
«С нею рядом хочу я быть похороненным…» -
Мне он как-то однажды тихо сказал.
Это было не просто ведь так обронено…
…И Готье замолчал. И в его глазах
Искра тёплая вдруг мелькнула – и горькая…
- Что-то я разболтался, Арсен. Забудь…
…Сам забыл он: глаза и у друга – зоркие.
Друг всё понял. И друга – не обмануть…
4. Убийца
…Шум и гомон. Телеги скрипят – и свистят бичи.
«Эй, назад осади!» - над толпой летят голоса.
Пахнет тёсом. Согнувшись от тяжести, кирпичи
Волокут муравьями подносчики на леса.
Звон железа из кузниц. Визг пил – и молотов стук…
- Десять дней, государь – и закончим кладку стены.
Платой люди довольны, но нам не хватает рук…
- Будут. Сколько людей – и какие вам, Жак, нужны?
Бастион должен быть завершён теперь же, весной,
И с надвратною башней придётся вам поспешить…
…Стало тесно столице в кольце старых стен давно –
И Франциск, сев на трон, Третий город строить решил.
Над Данаром, глубокой и мутной быстрой рекой,
Широко он разросся уже за эти пять лет…
…Среди свитских нарядных узнать короля легко:
Плащ неброский, берет скромный чёрный, простой колет.
Он дотошно здесь стены с утра осмотреть успел,
Взгреть подрядчиков, с мастеровыми поговорить…
…Чем тебе не понравился этот парень в толпе,
Капитан королевской охраны, Готье Шапри?
Рослый. Каменщик, видно. На потном лбу – ремешок.
Фартук в пятнах извёстки. Чернявый. Медный загар…
Отчего же так ёкнуло сердце нехорошо –
Как в бою, когда вдруг по щиту пропустишь удар?
Что тебя в нём смутило? Осанка? Плеч разворот?
То, как быстро глаза опустил он, поймав твой взгляд?
Или – то, как настырно протиснулся он вперёд
И как смотрит недобро и хмуро на короля?
Словно лучник, который стрелу наложил на лук,
Встал к черте – и, прищурясь, выцеливает мишень…
Или – словно на муху расставивший сеть паук…
Ох, как сильно прищур тебе этот не по душе!
Нет, за пазухой вроде не спрятал он ничего –
У тебя на такое, Готье, намётанный глаз.
Ну, стоит себе парень, набычась – и пусть его…
А тревога – всё крепче. Откуда она взялась?
Увести бы Франциска отсюда – да только как
Разговор его с мастером Жаком сейчас прервать?..
…И ожгло тебя разом: Готье, набитый дурак –
Почему у него не закатаны рукава?
Хоть и жарко ему – шея мокрая, весь взопрел…
Нет, его надо всё-таки в сторону оттереть…
…Мигом позже ты понял, что точно в воду смотрел.
А ещё – что убийцу скрутить уже не успеть.
И ещё в голове промелькнуло твоей в тот миг:
Всё же – Бланш? Или – «серые»? Прав Арсен: это – бой…
…Свист ножей, воздух взрезавших. Крик: «Умри, еретик!..»
…Всё, что сделать успел ты – закрыть Франциска собой.
Метил в горло и в сердце убийца жертве своей.
Не подумал о том лишь, что выше ты, чем король…
…А потом были давка и вопли в толпе, Готье –
И в груди и в боку полыхнувшая резко боль.
В память вбилось, как стража вокруг сомкнула кольцо,
Как убийце в локтях заломили руки назад,
И – его искажённое ненавистью лицо,
И – задушенный хрип: «Нечестивцы, вас ждёт Закат!..»
А ещё – как спросил ты: «Франциск… Государь… Он цел?..»
А ещё – побелевшие лица друзей твоих.
Как, привстать силясь, на руки ты Арсену осел.
Как колет на тебе резал яростно Крединьи.
И – глухой твёрдый голос Франциска. Стылый, как лёд:
- В Цитадель его. В цепи. И глаз с него не спускать…
С мастеров снять допрос. Колиньяр, успокой народ.
Всё в порядке, Готье – и я цел. Не смей умирать.
Где там медикус, к кошкам? Готье! Ты слышишь? Держись.
Жан, зажми ему бок – но стилета не вынимай…
И, губами одними – откуда силы взялись! –
Прошептал ты: «Держусь…» А потом наступила тьма…
5. Четыре свечи и рябина
…Ливень в ставни стучит. На столе свеча оплывает…
«Остаётся надеяться лишь на крепость натуры.
Раны – скверные, но чудеса порою бывают, -
Лгать не стал в утешенье, Арсен, тебе лекарь хмурый. –
И – молитесь…» Кому же? Создателю? Не услышит…
По подушке расплылись неровные пятна пота.
Дышит хрипло и трудно Готье. Пока ещё – дышит.
Тихо стонет в бреду. Неразборчиво шепчет что-то.
Не слабеет горячка. И вроде лекари яда
Не нашли на клинках… Почему же другу так худо?
Стисни зубы. Хоть ради сестрёнки держаться надо:
Ведь она-то, упрямо и истово, верит в чудо.
Верит всею душой… Под глазами – чёрные тени,
А глаза – как два озера боли, любви и горя…
«Ляг. Поспи хоть чуть-чуть», - ты хотел сказать Магдалене,
Но взглянул в них, осёкся – и с нею решил не спорить.
«Государь, у нас в доме не хуже, чем в Цитадели
За ним будет уход», - ты поклялся твёрдо Франциску…
Ох, Готье… Не отходит сестра от его постели,
А надежды на лучшее нет покуда и близко.
Заострилось, истаяв, лицо от потери крови.
Губы ссохлись – и в корках запёкшихся. Лоб пылает…
- У него бы четыре свечи зажечь в изголовье, -
Скорбно морщится нянька седая ваша, Аглая. –
И рябиновых веток нарезать – и под подушку…
Это порча – Четыре Заступника в том порукой…
…Про какую-то тварь, что его обвила и душит,
Снова шепчет Готье, Магдалене сжимая руку.
Про какой-то туман, словно студень, склизкий и серый,
Про трясину холодную серую под ногами…
…Летописцев читая, давал ты не много веры
Старым сказкам о тех, кого раньше звали богами.
Но когда к другу смерть, скалясь, тянет стылые лапы,
Наплевать, кто был тот, позабытый – бог или демон…
И, как вызов и зов, прошептал ты: «Лэйе Астрапэ!»,
На запястье себе надрезая кинжалом вену.
За такое в Агарисе точно б тебя казнили…
Ты не знал даже толком – а всё ли делаешь верно?
Только в сказках тех старых и правда намёки были,
Что огонь, кровь и Молнии – щит от сглаза и скверны.
Засочились, по коже густым ручейком сбегая,
Из пореза горячие капли цвета рубина…
От свечи на столе ещё три свечи зажигая,
Ты Аглае кивнул: «Что же, няня – неси рябину».
До утра, грохоча, за окном гроза не стихала.
До утра у постели Готье вы глаз не смыкали…
А потом между туч, небо сбрызнув краскою алой,
Загорелся рассвет – как полоска крови на стали.
И никто не ответит, помог ли Готье Ушедший –
Или сила другая совсем в нём жизнь удержала…
Но под утро ты понял с надеждою сумасшедшей:
Сине-серая бледность у друга с лица сбежала.
Жар упал – и дышать стал он тоже ровней и легче…
А к полудню, три дня пролежавший в бреду, очнулся –
И безудержно вдруг затряслись у сестрёнки плечи,
Когда ей, ему лоб обтиравшей, он улыбнулся.
Когда губы бескровные выдохнули: «Родная…»
…Улыбнулся и ты. К кошкам сплетни! «Знатен», «незнатен»…
Ох, и вой Люди Чести поднимут, когда узнают,
С кем сестру обручишь ты – и кто тебе станет зятем!..
6. Франциск
…Коренастый. Взгляд ястреба. Плотный. Широкоплечий…
Он приехал под вечер. Вошёл, как всегда, стремительно…
- Ты сегодня, Готье, молодцом – и похаять нечем.
Счастье, видно, и впрямь лучше лекарей всяких лечит:
Я смотрю – уже шутишь? Оно и неудивительно.
Нет, лежи – не то снова в боку растревожишь рану,
И тогда мне от юной невесты твоей достанется…
Не краснейте, эрэа. Я знаю, как дорог вам он.
Кстати, вас, Савиньяк, я бранить сейчас крепко стану:
Как могли вы скрывать от двора такую красавицу?
Право, ваша сестра с первоцветом весенним схожа…
Но, эрэа, втроём вы на время нас не оставите?
О делах побеседовать важных я с ними должен.
Вы простите нас? Мы позовём вас немного позже:
Вас за кубком вина с обрученьем хочу поздравить я.
Я в долгу у тебя неоплатном, Готье. Спасибо…
Знаешь, прав кардинал Ариан: я молиться истово
За тебя теперь должен. А этот… Молчал, как рыба,
Он под пыткой. Пять раз поднимали его на дыбу,
Но одно лишь сказал он: послал его Орден Истины.
Отвечай мне, как другу: что хочешь, Готье, в награду?
Ничего? Савиньяк, вы – свидетель: не ждал иного я…
Значит, выбрать её для тебя самому мне надо.
Ты успел заслужить уже раз четыреста кряду
Герб с короною, титул – и ветки в гербе сосновые.
Что до графства… Валмону, откуда с тобой мы родом,
Нужен новый хозяин. Возьмёшь? Как подарок свадебный?
С графством шурина – рядом. Приносят вдосталь дохода
Эти земли – изрядный кус белого хлеба с мёдом…
Эй! Ты что побледнел так? Раз дадено – значит, дадено.
Кто посмеет тебя попрекать низким родом в спину,
Правда ваша, Арсен – пусть от злобы хоть все повесятся.
Вам Создатель с невестою жребий счастливый вынул –
И смотри, не забудь: твоему я первому сыну
Стать отцом хочу избранным через десяток месяцев.
Если сына моя королева и мне подарит,
Другом будет пускай он ему – и Рамиро-младшему…
Поправляйся скорей, граф Валмон. Закатные твари,
Дел вокруг – как мышей у хозяйки худой в амбаре!
На всю жизнь их достанет и нам – и потомству нашему…
…Прав король твой, Готье. Вам легко не будет – не ждите:
Из развалин державы без боя не поднимаются…
А с женою вы первенцу имя Арно дадите.
Ткёт История холст свой. Сплетает в нём судеб нити.
Новый Круг, взяв разбег, пока только лишь начинается…
05.08.2015
Раймонда (название дано мной. D.)
Сэ. 270 круга Скал
Раймонда, маркиза Сакаци, графиня Савиньяк, герцогиня Алва (урожденная Карлион) (252 – 321 круга Скал) – дочь барона Седрика Карлиона и Изабеллы Сакаци. В 270 году тайно покинула дом отца и вступила в брак с графом Морисом Савиньяком (207 – 275 круга Скал). Сын – Арно, граф Савиньяк. Второй брак – в 277 году с Первым маршалом Талига герцогом Алонсо Алва.
«Яд минувшего». Часть вторая. «Приложение» (Стр.412).
…Стрелы тонких бровей. Платья траурного атлас.
На плечах – с чёрно-красной алатской вышивкой шаль…
– Я уехать не мог, не проведав, графиня, вас, –
Теплотой и участием веет от синих глаз.
В смоляных волосах – серебро. А в голосе – сталь. –
Вас – и Мориса. Как он? Что лекари говорят?
– Сердце. Слёг – хоть крепился. Беда не ходит одна, –
Строг и горек он – женщины юной усталый взгляд.
Губы дрогнули. Пальцы по-детски шаль теребят. –
Не вините ни в чём себя, маршал. Это – война.
Не хотел бы вас видеть теперь он таким – Арно…
…Снег за окнами пляшет. В камине пляшет огонь…
– Вы же знаете: мы с ним дружили. Крепко. Давно, –
Хриплый голос осёкся – и с силой бокал с вином,
Так, что чуть он не треснул, мужская сжала ладонь. –
Вы поймёте, Раймонда. Ведь другом и вам он стал…
Я во всём ему, словно себе, доверять привык.
Смел. Талантлив. Умён. В тридцать лет – уже генерал…
А Кадела… Там руку я правую потерял.
Морис – сына. И маршала будущего – Талиг…
– А на свадьбе моей он свидетелем в церкви был,
Когда Морис мне свой обручальный надел браслет, –
Улыбнуться губам побледневшим достало сил. –
И пять раз на дуэль вызывал тех, кто рот кривил:
Младше пасынка мачеха, мол, на тринадцать лет.
Он нам с Морисом так и сказал: «Любить – не позор».
Хоть позором своим меня громко честит семья… –
Щёки вспыхнули, точно рябина – или костёр. –
И ещё… Я хотела признаться вам, монсеньор…
Нет – Алонсо… Под сердцем ношу сейчас сына я.
Говорить ли вам, как мы решили его назвать?
Я прошу, чтоб вы избранным стали ему отцом.
Возвращайтесь скорее. С победой. Я буду ждать…
…И тогда он склонился ей руку поцеловать –
И пожаром вновь густо зарделось её лицо.
А из туч низких снег мягко сыпался. Шёл – и шёл…
И осколком сапфира блестела в окне звезда…
Так вгляделись друг в друга впервые душа с душой.
И не знал маршал Алва: её он уже нашёл –
Ту, что через семь лет наречёт своей. Навсегда…
7.11.2015
* * *
...А небо в тот день было тусклым. Свинцово-серым.
Накрыло холмы духотою предгрозовой...
...Из фляжки походной в стаканы льётся касера.
Горчит на губах. Пахнет терпко степной травой.
Ночной мотылёк слепо бьётся в полог палатки,
Свеча на столе догорела уже на треть...
- Нам, граф, всем приходится в жизни подчас несладко.
Порой даже кажется: лучше уж - умереть.
И жизнь ополчается против тебя, бывает...
...Кто врал, будто взгляд этих синих глаз - ледяной?
Он честен с тобою - и прям. Так нарыв вскрывают,
В котором давно и упорно копился гной.
И чувствуешь вдруг ты: тебе становится легче,
И, хватку разжав свою, боль слабеет внутри...
Тебя утешать он не будет: мол, время лечит.
С тобой об ином он сейчас, как друг, говорит.
А память безжалостно всё воскрешает снова:
"Эй! Выбери повод, дурак!" - крик, летящий вслед,
Копыта, полёвник сбивающие лиловый,
И радуги арку меж туч - ворота в Рассвет.
И то, как, весь в пене, храпел твой мориск буланый,
Как ты его гнал, зубы сжав, на пули "гусей"...
... - Жемчужница жемчуг рождает тоже из раны.
Из боли. Занозы. Притом - неплохой совсем.
Не будет победы, пока клинок не наточишь,
Но что, заползти под корягу - выход, скажи?
Не жить так, как сам ты того желаешь и хочешь -
Не повод, пусть это и горько, вовсе не жить.
Не повод всех тех ненавидеть, кому не больно,
Не повод сломаться и сдаться, не быть собой...
Тому, что играет с тобой, брось в лицо: "Довольно!"
Не верь, что на равных нельзя поспорить с судьбой.
В другое поверь: не судьба ещё - предсказанье.
Не чьи-то игрушки мы все. Не плесень. Не слизь...
Когда на колени швырнёт тебя мирозданье,
Пошли его к кошкам - и выпрямись. И дерись!
Со всем, что желание жить у тебя украло...
...Тогда ты и понял, что больше ты - не один.
Что сил у тебя вновь достанет поднять забрало.
Поднять - и подняться, назло всему, из глубин...
22.02.2017
* * *
…Не обнимет её он уже. Не нарвёт ей сирени –
Тот, кого навсегда ты запомнишь до боли живым.
Друг, которого рядом отныне никто не заменит…
…Залегли под глазами запавшими чёрные тени
У неё – строгой женщины в трауре. В платье вдовы.
Чтобы вынести горе, отыщет она в себе силы,
Не позволит сломаться себе – мать троих сыновей…
«Ни единой слезы по покойному не уронила! –
За спиной слышен шёпот. – Да, мужа она не любила.
Шли давно эти толки – и как не поверить молве?..»
Гроб закрытый – в цветах. Блещет шпага в ногах. Тают свечи…
Он, смеясь, вспоминал, как бросал ей букеты в окно,
Когда сватался к ней… Ей и впрямь бы заплакать – да нечем.
Но её не согнёт то, что ей навалилось на плечи.
Она выстоит. Снова научится жить. Без Арно.
Кто сказал, будто время пройдёт – и затянутся раны?
Горе хлещет такое по сердцу с оттяжкой. Как плеть.
И уже никогда не зажить им – глубоким и рваным…
…Губы – белые. Пальцы – как лёд. Но в семье Рафиано
Не дают себя женщины, все это знают, жалеть.
А в семье Савиньяк – не мешают мужчинам сражаться.
И улыбкой их в бой провожают – пусть сердце болит…
…Тёплый вечер. Открытые окна – и запах акаций.
Звонкий голос весёлый: «Их, видно, к столу не дождаться!
Ну-ка, кликни отца из каминной и Росио, Ли!
О Каделе доспорят потом. А сейчас – стынет ужин…»
Это было. И этого больше назад не вернуть.
Не любила, сожрите вас твари закатные, мужа?..
Ты о счастье их память не дашь пачкать сплетням досужим.
Заслонишь её. Сплетникам глотки сумеешь заткнуть.
Не умолкнет струна – и в дела переплавится слово.
Срок всему есть: итожить долги – и платить по долгам.
И – сирени цвести, сад огнём заливая лиловым…
…Ты у гроба Арно, как ведётся у вас в Кэналлоа,
Синий плащ свой с поклоном, при всех, к её бросишь ногам.
Так дают вдовам лучших друзей кэналлийцы обеты
Их собою закрыть, если в дом вновь нагрянет беда…
Пока жив ты – оно будет длиться, служение это.
И прочтёт её взгляд в твоём взгляде: «Я – рядом, Арлетта.
Просто помните: я буду рядом. Теперь – и всегда…"
20.05.17
* * *
…Губ тепло её. Руки её у тебя на плечах…
Пусть забудется всё, о чём помнить сегодня не надо.
Смотрит месяц в окно. На окне золотится свеча,
И не скоро ещё посереет край неба над садом.
Эта ночь – только ваша. И есть только «здесь и сейчас»…
Это в душу вошло тебе, маршал – и душу согрело:
Вдруг без спроса тебе близким ставшее золото глаз,
И волос ее медь, и бровей ее темные стрелы.
А цветы, что ты ей подарил, будет часто она,
Твоё имя шепча, со счастливой улыбкою трогать…
И неважно уже, что Излом за окном – и война,
Что зима хочет стали – и ждёт тебя завтра дорога.
Раз нацелился в крошево мир растереть Шар Судеб,
Срок пришёл для тебя заслонить всё, что любишь, собою…
Но душе её взгляд теперь нужен как воздух. Как хлеб.
Как из фляги с водой – долгий жадный глоток после боя.
Пусть горят все пророчества злые в закатном огне:
С тем, что в прошлом осталось, вы начисто нынче в расчёте…
… - А шестую часть сердца отдайте, сударыня, мне,
Если где-нибудь вы и когда-нибудь сердце найдёте...
Вот и сказано всё. Сожжены за спиною мосты.
Не гадайте, кому из богов это было угодно…
…И сорвётся впервые с тревогой и нежностью: «Ты…»
С зацелованных губ, называвших тебя «первородный».
И глаза её храбро твоим просияют в ответ…
…До весны – далеко. Впереди – холода и метели.
Но не гаснет свеча на окне. Вас хранит её свет –
И стоит на камине букет золотых иммортелей.
Верь: затянутся раны. Отступят и боль, и беда.
Ты обнимешь её на прощанье – и сам улыбнёшься.
И поймёшь: к той, что будет, щитом твоим став, тебя ждать,
Ты, назло всем смертям, непременно из боя вернёшься…
11.06.17
