16
Наша проза / Пламя Жар-Птицы
« : 01 Мая, 2020, 19:51:52 »
Новое произведение из моего Сварожского Цикла, которое, скорее всего, его завершит. Действие происходит намного позже "То, что всегда с тобой". Приблизительный аналог событий в нашем мире - Смутное время. Но только приблизительный: сложится здесь очень многое совсем иначе, и приведет к совершенно иным последствиям. Альтернатива, кстати, начинается с самого начала. Ну и, разумеется, не забываем, что это произведение, как и весь МИФ - фэнтези. А значит, здесь могут твориться самые неожиданные события .
Заранее благодарю всех, кто (если вдруг!) станет это читать.
Просыпается ветер
Он еще где-то там за горами
И все выглядит так, будто нам не грозит ничего
Он еще молодой,
Он покуда не властен над нами,
Только ветви деревьев
Чутко ловят дыханье его
Приближается ветер
И деревья
Полягут как травы
Вам его не купить,
Нет на свете того серебра.
Он сметет всех подряд
Тех, что правы, и тех, что не правы,
Потому что природа, не знает
Не зла, не добра
Поднимается ветер,
И уже ничего не поправить,
Лишь считать, сколько нам остается
Безветренных дней.
Ветер не осудить
Не сломить, не убить, не возглавить,
Он теперь с каждым днем,
С каждым часом
Будет дуть все сильней.
Отпустила земля
Закружили столбы-километры.
Снова кончился век
И от этого стало легко.
А по небу страны
Все летят унесенные ветром
Далеко, далеко
Далеко, далеко(с)"Машина времени")
Глава 1. Князь и царевна
Весной, в великолепном саду большой усадьбы, в беседке среди цветущих кустов, разговаривали юноша и девушка. Они стояли возле деревянной стены, почти скрытые склонившимися цветущими ветвями. Был травень-месяц, и сад был полон бело-розовым цветом яблонь, груш и вишен. Поодаль слышался пьянящий аромат черемухи. А саму беседку окружели с трех сторон заросли еще малоизвестного в Сварожьих Землях кустарника с листьями, похожими на сердечки. Он лишь недавно расцвел, и теперь его крупные лиловые соцветия свисали на гибких ветках вниз, как бы приглашая молодую пару насладиться их тонким чарующим ароматом.
К беседке вела мощеная дорожка. За поворотом ее чуть виднелось, окруженное зеленью, высокое здание из белого камня. К дверям вели ступени из белого, как молоко, мрамора, окруженные резной колоннадой. Иногда вдали по саду проходили люди. Со двора доносились их голоса, лошадиное ржание и лай собак, но все это было далеко и не мешало молодой паре. Обычные звуки большой усадьбы не тревожили их.
А что сад и беседка были частью большой усадьбы, вернее даже дворца, было понятно с первого взгляда. Еще несколько лет назад в этом дворце, лежащем у подножия холма Макоши, жил боярин Хотен Алтанов, потомок чжалаирского мурзы Алтангэрэла. Но вот уже десять лет, как хозяин белокаменной усадьбы, царский родственник и первый вельможа, неслыханным образом сам сделался царем в Сварожьих Землях. Когда прервался царский род потомков Святослава Храброго, боярин Алтанов был избран Боярской Думой в цари. Отныне он и его семья обитали в древней каменной Крепости на вершине холма Сварога. Однако в старой уютной усадьбе до сих пор любили бывать царь Хотен и его родные.
Девушка, в этот весенний день тайно встречавшаяся в саду с молодым человеком, была царевной Ладомирой Хотеновной. Ей в этом году должно было исполниться восемнадцать лет. К этому времени она выросла в высокую статную девушку, прекрасно сложенную и вполне созревшую. Ее называли первой красавицей в Сварожьих Землях не только потому что она была дочерью царя. Ее внешний облик, осанка, певучий голос, величавое и вместе с тем мягкое обхождение покоряли каждого, кому доводилось ее видеть. В наружности девушки ничто уже не напоминало о ее давних чжалаирских предках. Разве лишь волосы, черные как спинка соболя, уложенные короной над высоким белым лбом, да большие черные глаза выдавали далекую примесь крови восходного племени, делая ее внешность более волнующей и яркой. Помимо красоты, царевна также славилась умом и образованием, лучшим, чем встречалось обычно у женщин даже в самых знатных сварожских семьях. Потому-то известно было, что царь Хотен не ищет своей дочери мужа среди сварожской знати, а мечтает выдать ее замуж за иноземного короля или влиятельного принца. Многие из сварожских вельмож и их сыновей втайне вздыхали, любуясь расцветающей красавицей-царевной.
Ее спутник родился в один год с ней, таким образом, был еще совсем юношей, но необыкновенно высоким и крепким. Только лицо, еще юношески чистое, выдавало возраст, но вся фигура его была развита, как у вполне взрослого мужчины, и выдавала незаурядную силу. Стоявшая рядом с ним девушка доходила ему ростом до плеча. Несмотря на юный возраст, те, кто встречал его, угадывали, что этому юноше уготовано большое будущее. Можно было легко поверить, что он, принадлежа к знатному и старинному роду, способен прославить его собственными заслугами, помимо знаменитых предков. И он в самом деле был потомком древних сварожских князей.
Сейчас он вместе с царевной стоял под сводом беседки, и цветущие ветки наклонялись к их головам. Среди картины расцветающего весеннего сада, юноша и девушка выглядели таким же воплощением молодости, жизни и любви. Они улыбались друг другу и держались за руки, стоя настолько близко, что никто посторонний не услышал бы, что они говорили друг другу. Лицо юноши, обычно серьезное, сейчас совершенно преобразила мягкая улыбка. Светлые голубые глаза его в эту минуту блестели, как небо в солнечный день.
- Наконец-то мы с тобой можем повидаться снова, Ладомира, - с волнением в голосе проговорил юноша. - Уже давно мы видели друг друга лишь на людях, при дворе твоего отца, и могли разве что украдкой перекинуться взором. Я очень боялся, что тебя отдадут замуж за аллеманского королевича...
Радость девушки на мгновение померкла, когда она склонила голову и коснулась перстня с черным камнем, что был надет на безымянном пальце ее левой руки.
- Он умер, не успев стать моим мужем. Я осталась свободной, но все равно буду всегда сожалеть о его судьбе.
- И мне тоже было жаль твоего жениха, - признался юноша.
- И тебе, Венцеслав, жаль того, кто едва не стал между нами? - Ладомира не могла скрыть удивления.
- Конечно. Во-первых, умереть таким молодым, в чужой стране - всегда печально. А во-вторых, он мог быть счастлив с тобою, но вместо любви нашел на Медведице лишь смерть. Как же мне его не жалеть?
Царевна мягко пожала руку молодому человеку.
- И мне жаль его, хотя я знаю, что ни он, и никакой другой мужчина не заменят мне тебя, мой Венцеслав. Но никто не знает, какую судьбу уготовили нам Боги. Моему отцу сейчас как никогда нужны сильные союзники...
Лицо юноши помрачнело, в глазах померк радостный блеск.
- Царь снова ищет тебе женихов? - спросил он сквозь сжатые зубы.
- Нет, пока нет. В прошлом году он хотел меня просватать за сына конунга Полуденного Норланда, но условия были слишком незавидны. Теперь вот брат аллеманского короля умер, не успев стать моим мужем.
- Так может быть, это судьба, а, Ладомира? - с надеждой проговорил Венцеслав, держа ее за руку. - Боги не хотят разлучать нас с тобой...
- Думала и я об этом. Знаю, следовало сожалеть, а я втайне радовалась: Боги оставили нам с тобой надежду, - призналась царевна. - Хоть и знаю, что стыдно думать только о себе. Отцу моему нужны сильные союзники, они нужны всем Сварожьим Землям.
Лицо юноши оживилось, и он горячо проговорил, изменив своей обычной сдержанности:
- Но почему царь Хотен надеется лишь на иноземных союзников, Ладомира? Неужели в Сварожьих Землях не осталось храбрых и верных витязей, готовых поддержать его власть? Если бы твой отец позволил, я доказал бы ему, что достоин быть твоим мужем, клянусь! Если придется воевать, я сделаю все, чтобы царь заметил меня и проникся доверием. Как доверяли моему покойному отцу и моим предкам другие цари и великие князья...
Но Ладомира безнадежно покачала головой, ухватив пальцами веточку с тяжелыми лиловыми соцветиями.
- Мой отец не поверит тебе, Венцеслав. Ни через год, ни через десять лет. Чем тревожнее становятся известия, тем больше он остерегается всех вокруг. Все чаще говорят, будто царевич Избор жив, будто он в Лугии, заручился там поддержкой короля и многих владетельных панов, а теперь собирает войска.
- Неужели много людей в Сварожьих Землях этому искренне поверят? - удивился Венцеслав. - Разве не ясно, что истинный наследник сварожского престола, будь он жив, не стал бы поднимать Лугию против Сварожьих Земель, и не полагался бы на мечи иноземцев? Нет, несомненно, это лугии сами выдумали будто бы спасшегося царевича, чтобы ослабить сварожское царство. Неужели сварожане так глупы, чтобы им поверить?
- К сожалению, Венцеслав, не все так просто, - вздохнула девушка. - Ты помнишь неурожай и страшный голод две зимы назад?
- Конечно, я помню. И как ты вместе со своим братом сама раздавала хлеб и куны голодающим, - Венцеслав поднес к своим губам ее руку и поцеловал. - Помню, как люди, что пришли, плача и стеная в отчаянии, уходили, благодаря вас с Белогором и царя, именем которого все делалось. В ту зиму моя мать и я тоже помогали нашим холопам, так что они довольно сносно пережили самое трудное время. Многим другим пришлось хуже. Но царь-то в чем же виноват? Не он же наслал голод. Неурожайные годы случались и прежде, при наших предках.
Царевна Ладомира тяжело вздохнула.
- Я слышала, какие вести приходят к моему отцу... Многие разорившиеся холопы бегут из деревень, уходят в степные окраины, где земля лучше. А то и собираются в ватаги, разбойничают. И они верят, что царевич Избор жив, винят во всем моего отца. Говорят, будто бы неурожай и голод - наказание Богов за то, что мой отец - не настоящий царь. При законном царе они как-нибудь смирились бы.
Слушая ее, Венцеслав огорчился не меньше, чем она. Чувствуя, как дрожит ее голос, как похолодели ладони, он снял с себя кафтан, оставшись в вышитой золотом сорочке, укутал в него Ладомиру, точно ребенка.
- Я не знал, что положение в самом деле так опасно, - признался он. - Но, если так, то царю именно теперь нужны все надежные силы. Разумно было бы сблизиться со знатными сварожскими родами, а не таиться от собственных бояр. Я надеюсь, твой отец так и поступит. И тогда, если у нас впереди война, Боги позволят мне заслужить не только твою любовь, но и доверие твоего отца.
Но царевна снова покачала головой. В ее черных глазах блестели слезы.
- Никогда мой отец не отдаст меня ни за тебя, и ни за кого из знатных сварожан. Потому-то он и ищет мне мужа в чужих краях. Не только ради новых союзов, хоть и это тоже. Ведь наследником станет Белогор.
- Конечно, и что из того? Мы с Белогором друзья, надеюсь остаться ему другом и впредь.
- Это понимаем мы. Но мой отец думает иначе. Ему кажется, что любой царский родственник стремится сам стать царем. Его пугает старинная знать, потомки прежних князей. Мы-то не царской и не княжеской крови...
- И никак нельзя смягчить его сердце? Даже если я поклянусь на мече, что стану всю жизнь верно служить роду Алтановых и Сварожьим Землям?
- Я опасаюсь, что и такой клятве царь не поверит, - вздохнула Ладомира. - Ему случалось видеть, как люди нарушали самые значимые клятвы и ради меньшей цены, чем царский венец. Он скорее казнит тебя, чем позволит стать моим мужем... Ах, великие Боги, мне все чаще хочется, чтобы мой отец не был царем! Хоть и была еще ребенком в то время, но я помню, что он был светлей и радостней, когда именовался просто боярином Алтановым, а не царем Сварожьих Земель. Тогда он еще не забыл, как смеяться, и страх не мучил его днем и ночью, как сейчас. Если он приезжал домой не затемно, играл со мной и с Белогором, и говорил о великом будущем для нас...
- Оно осуществилось, - слова Венцеслава могли бы звучать насмешливо, однако в интонациях его не было никакого выражения.
- И я уверена, - добавила девушка, - что тогда отец счел бы за честь для себя выдать дочь замуж за князя Венцеслава Кречета, потомка правителей Вышеградского княжества. Теперь же все так изменилось...
Венцеслав ободряюще сжал руку царевны.
- Не отчаивайся, любимая! Никто не знает, что ему отмерила Хозяйка Судеб. Для нас ведь еще вовсе не все потеряно, и возможно, нам все-таки суждено быть вместе... Отдохни, Ладомира, от печальных мыслей. Смотри, как хорошо здесь, в саду! Все живое радуется весне, будем рады и мы. Ты помнишь, как мы играли в детстве вот здесь, в усадьбе?
Девушка улыбнулась былым сладким воспоминаниям.
- Да, конечно! Мне всегда здесь нравилось больше, чем в Крепости. Здесь проще, теплее. Если мне позволят пожить здесь вместе с Белогором несколько дней, ты приезжай к нам еще. Тут мне легче остаться одной. Мои сенные девушки меня как будто любят, выросли со мной вместе, а ведь, если узнают, что я тайно встречаюсь с мужчиной - донесут отцу.
- И мы за нашу любовь будем наказаны, как за преступление против царства и государя, - усмехнулся Венцеслав. - Хорошо еще, что Белогор нас понимает.
- Он охотно назовет тебя братом, если будет когда-нибудь суждено! Слава Богам, еще ни у кого на свете не было такого милого брата, как у меня. Еще когда Белогор был ребенком, я могла ему доверить больше, чем маме и отцу. Он сам догадался о нас, и свято хранит нашу тайну. А кроме него, ее знает только твоя мать.
- У меня нет тайн от матери. Да и она, видевшая, как в наших сердцах рождается любовь, не могла не догадаться, - чуть виноватым тоном произнес Венцеслав.
- Да, правда, - согласилась Ладомира. - Знаешь, в детстве, когда матушка меня ругала, мне хотелось, чтобы моей матерью была боярыня Светозара. Она всегда объясняла так, что сразу понятно, как сделать лучше.
Заранее благодарю всех, кто (если вдруг!) станет это читать.
Просыпается ветер
Он еще где-то там за горами
И все выглядит так, будто нам не грозит ничего
Он еще молодой,
Он покуда не властен над нами,
Только ветви деревьев
Чутко ловят дыханье его
Приближается ветер
И деревья
Полягут как травы
Вам его не купить,
Нет на свете того серебра.
Он сметет всех подряд
Тех, что правы, и тех, что не правы,
Потому что природа, не знает
Не зла, не добра
Поднимается ветер,
И уже ничего не поправить,
Лишь считать, сколько нам остается
Безветренных дней.
Ветер не осудить
Не сломить, не убить, не возглавить,
Он теперь с каждым днем,
С каждым часом
Будет дуть все сильней.
Отпустила земля
Закружили столбы-километры.
Снова кончился век
И от этого стало легко.
А по небу страны
Все летят унесенные ветром
Далеко, далеко
Далеко, далеко(с)"Машина времени")
Глава 1. Князь и царевна
Весной, в великолепном саду большой усадьбы, в беседке среди цветущих кустов, разговаривали юноша и девушка. Они стояли возле деревянной стены, почти скрытые склонившимися цветущими ветвями. Был травень-месяц, и сад был полон бело-розовым цветом яблонь, груш и вишен. Поодаль слышался пьянящий аромат черемухи. А саму беседку окружели с трех сторон заросли еще малоизвестного в Сварожьих Землях кустарника с листьями, похожими на сердечки. Он лишь недавно расцвел, и теперь его крупные лиловые соцветия свисали на гибких ветках вниз, как бы приглашая молодую пару насладиться их тонким чарующим ароматом.
К беседке вела мощеная дорожка. За поворотом ее чуть виднелось, окруженное зеленью, высокое здание из белого камня. К дверям вели ступени из белого, как молоко, мрамора, окруженные резной колоннадой. Иногда вдали по саду проходили люди. Со двора доносились их голоса, лошадиное ржание и лай собак, но все это было далеко и не мешало молодой паре. Обычные звуки большой усадьбы не тревожили их.
А что сад и беседка были частью большой усадьбы, вернее даже дворца, было понятно с первого взгляда. Еще несколько лет назад в этом дворце, лежащем у подножия холма Макоши, жил боярин Хотен Алтанов, потомок чжалаирского мурзы Алтангэрэла. Но вот уже десять лет, как хозяин белокаменной усадьбы, царский родственник и первый вельможа, неслыханным образом сам сделался царем в Сварожьих Землях. Когда прервался царский род потомков Святослава Храброго, боярин Алтанов был избран Боярской Думой в цари. Отныне он и его семья обитали в древней каменной Крепости на вершине холма Сварога. Однако в старой уютной усадьбе до сих пор любили бывать царь Хотен и его родные.
Девушка, в этот весенний день тайно встречавшаяся в саду с молодым человеком, была царевной Ладомирой Хотеновной. Ей в этом году должно было исполниться восемнадцать лет. К этому времени она выросла в высокую статную девушку, прекрасно сложенную и вполне созревшую. Ее называли первой красавицей в Сварожьих Землях не только потому что она была дочерью царя. Ее внешний облик, осанка, певучий голос, величавое и вместе с тем мягкое обхождение покоряли каждого, кому доводилось ее видеть. В наружности девушки ничто уже не напоминало о ее давних чжалаирских предках. Разве лишь волосы, черные как спинка соболя, уложенные короной над высоким белым лбом, да большие черные глаза выдавали далекую примесь крови восходного племени, делая ее внешность более волнующей и яркой. Помимо красоты, царевна также славилась умом и образованием, лучшим, чем встречалось обычно у женщин даже в самых знатных сварожских семьях. Потому-то известно было, что царь Хотен не ищет своей дочери мужа среди сварожской знати, а мечтает выдать ее замуж за иноземного короля или влиятельного принца. Многие из сварожских вельмож и их сыновей втайне вздыхали, любуясь расцветающей красавицей-царевной.
Ее спутник родился в один год с ней, таким образом, был еще совсем юношей, но необыкновенно высоким и крепким. Только лицо, еще юношески чистое, выдавало возраст, но вся фигура его была развита, как у вполне взрослого мужчины, и выдавала незаурядную силу. Стоявшая рядом с ним девушка доходила ему ростом до плеча. Несмотря на юный возраст, те, кто встречал его, угадывали, что этому юноше уготовано большое будущее. Можно было легко поверить, что он, принадлежа к знатному и старинному роду, способен прославить его собственными заслугами, помимо знаменитых предков. И он в самом деле был потомком древних сварожских князей.
Сейчас он вместе с царевной стоял под сводом беседки, и цветущие ветки наклонялись к их головам. Среди картины расцветающего весеннего сада, юноша и девушка выглядели таким же воплощением молодости, жизни и любви. Они улыбались друг другу и держались за руки, стоя настолько близко, что никто посторонний не услышал бы, что они говорили друг другу. Лицо юноши, обычно серьезное, сейчас совершенно преобразила мягкая улыбка. Светлые голубые глаза его в эту минуту блестели, как небо в солнечный день.
- Наконец-то мы с тобой можем повидаться снова, Ладомира, - с волнением в голосе проговорил юноша. - Уже давно мы видели друг друга лишь на людях, при дворе твоего отца, и могли разве что украдкой перекинуться взором. Я очень боялся, что тебя отдадут замуж за аллеманского королевича...
Радость девушки на мгновение померкла, когда она склонила голову и коснулась перстня с черным камнем, что был надет на безымянном пальце ее левой руки.
- Он умер, не успев стать моим мужем. Я осталась свободной, но все равно буду всегда сожалеть о его судьбе.
- И мне тоже было жаль твоего жениха, - признался юноша.
- И тебе, Венцеслав, жаль того, кто едва не стал между нами? - Ладомира не могла скрыть удивления.
- Конечно. Во-первых, умереть таким молодым, в чужой стране - всегда печально. А во-вторых, он мог быть счастлив с тобою, но вместо любви нашел на Медведице лишь смерть. Как же мне его не жалеть?
Царевна мягко пожала руку молодому человеку.
- И мне жаль его, хотя я знаю, что ни он, и никакой другой мужчина не заменят мне тебя, мой Венцеслав. Но никто не знает, какую судьбу уготовили нам Боги. Моему отцу сейчас как никогда нужны сильные союзники...
Лицо юноши помрачнело, в глазах померк радостный блеск.
- Царь снова ищет тебе женихов? - спросил он сквозь сжатые зубы.
- Нет, пока нет. В прошлом году он хотел меня просватать за сына конунга Полуденного Норланда, но условия были слишком незавидны. Теперь вот брат аллеманского короля умер, не успев стать моим мужем.
- Так может быть, это судьба, а, Ладомира? - с надеждой проговорил Венцеслав, держа ее за руку. - Боги не хотят разлучать нас с тобой...
- Думала и я об этом. Знаю, следовало сожалеть, а я втайне радовалась: Боги оставили нам с тобой надежду, - призналась царевна. - Хоть и знаю, что стыдно думать только о себе. Отцу моему нужны сильные союзники, они нужны всем Сварожьим Землям.
Лицо юноши оживилось, и он горячо проговорил, изменив своей обычной сдержанности:
- Но почему царь Хотен надеется лишь на иноземных союзников, Ладомира? Неужели в Сварожьих Землях не осталось храбрых и верных витязей, готовых поддержать его власть? Если бы твой отец позволил, я доказал бы ему, что достоин быть твоим мужем, клянусь! Если придется воевать, я сделаю все, чтобы царь заметил меня и проникся доверием. Как доверяли моему покойному отцу и моим предкам другие цари и великие князья...
Но Ладомира безнадежно покачала головой, ухватив пальцами веточку с тяжелыми лиловыми соцветиями.
- Мой отец не поверит тебе, Венцеслав. Ни через год, ни через десять лет. Чем тревожнее становятся известия, тем больше он остерегается всех вокруг. Все чаще говорят, будто царевич Избор жив, будто он в Лугии, заручился там поддержкой короля и многих владетельных панов, а теперь собирает войска.
- Неужели много людей в Сварожьих Землях этому искренне поверят? - удивился Венцеслав. - Разве не ясно, что истинный наследник сварожского престола, будь он жив, не стал бы поднимать Лугию против Сварожьих Земель, и не полагался бы на мечи иноземцев? Нет, несомненно, это лугии сами выдумали будто бы спасшегося царевича, чтобы ослабить сварожское царство. Неужели сварожане так глупы, чтобы им поверить?
- К сожалению, Венцеслав, не все так просто, - вздохнула девушка. - Ты помнишь неурожай и страшный голод две зимы назад?
- Конечно, я помню. И как ты вместе со своим братом сама раздавала хлеб и куны голодающим, - Венцеслав поднес к своим губам ее руку и поцеловал. - Помню, как люди, что пришли, плача и стеная в отчаянии, уходили, благодаря вас с Белогором и царя, именем которого все делалось. В ту зиму моя мать и я тоже помогали нашим холопам, так что они довольно сносно пережили самое трудное время. Многим другим пришлось хуже. Но царь-то в чем же виноват? Не он же наслал голод. Неурожайные годы случались и прежде, при наших предках.
Царевна Ладомира тяжело вздохнула.
- Я слышала, какие вести приходят к моему отцу... Многие разорившиеся холопы бегут из деревень, уходят в степные окраины, где земля лучше. А то и собираются в ватаги, разбойничают. И они верят, что царевич Избор жив, винят во всем моего отца. Говорят, будто бы неурожай и голод - наказание Богов за то, что мой отец - не настоящий царь. При законном царе они как-нибудь смирились бы.
Слушая ее, Венцеслав огорчился не меньше, чем она. Чувствуя, как дрожит ее голос, как похолодели ладони, он снял с себя кафтан, оставшись в вышитой золотом сорочке, укутал в него Ладомиру, точно ребенка.
- Я не знал, что положение в самом деле так опасно, - признался он. - Но, если так, то царю именно теперь нужны все надежные силы. Разумно было бы сблизиться со знатными сварожскими родами, а не таиться от собственных бояр. Я надеюсь, твой отец так и поступит. И тогда, если у нас впереди война, Боги позволят мне заслужить не только твою любовь, но и доверие твоего отца.
Но царевна снова покачала головой. В ее черных глазах блестели слезы.
- Никогда мой отец не отдаст меня ни за тебя, и ни за кого из знатных сварожан. Потому-то он и ищет мне мужа в чужих краях. Не только ради новых союзов, хоть и это тоже. Ведь наследником станет Белогор.
- Конечно, и что из того? Мы с Белогором друзья, надеюсь остаться ему другом и впредь.
- Это понимаем мы. Но мой отец думает иначе. Ему кажется, что любой царский родственник стремится сам стать царем. Его пугает старинная знать, потомки прежних князей. Мы-то не царской и не княжеской крови...
- И никак нельзя смягчить его сердце? Даже если я поклянусь на мече, что стану всю жизнь верно служить роду Алтановых и Сварожьим Землям?
- Я опасаюсь, что и такой клятве царь не поверит, - вздохнула Ладомира. - Ему случалось видеть, как люди нарушали самые значимые клятвы и ради меньшей цены, чем царский венец. Он скорее казнит тебя, чем позволит стать моим мужем... Ах, великие Боги, мне все чаще хочется, чтобы мой отец не был царем! Хоть и была еще ребенком в то время, но я помню, что он был светлей и радостней, когда именовался просто боярином Алтановым, а не царем Сварожьих Земель. Тогда он еще не забыл, как смеяться, и страх не мучил его днем и ночью, как сейчас. Если он приезжал домой не затемно, играл со мной и с Белогором, и говорил о великом будущем для нас...
- Оно осуществилось, - слова Венцеслава могли бы звучать насмешливо, однако в интонациях его не было никакого выражения.
- И я уверена, - добавила девушка, - что тогда отец счел бы за честь для себя выдать дочь замуж за князя Венцеслава Кречета, потомка правителей Вышеградского княжества. Теперь же все так изменилось...
Венцеслав ободряюще сжал руку царевны.
- Не отчаивайся, любимая! Никто не знает, что ему отмерила Хозяйка Судеб. Для нас ведь еще вовсе не все потеряно, и возможно, нам все-таки суждено быть вместе... Отдохни, Ладомира, от печальных мыслей. Смотри, как хорошо здесь, в саду! Все живое радуется весне, будем рады и мы. Ты помнишь, как мы играли в детстве вот здесь, в усадьбе?
Девушка улыбнулась былым сладким воспоминаниям.
- Да, конечно! Мне всегда здесь нравилось больше, чем в Крепости. Здесь проще, теплее. Если мне позволят пожить здесь вместе с Белогором несколько дней, ты приезжай к нам еще. Тут мне легче остаться одной. Мои сенные девушки меня как будто любят, выросли со мной вместе, а ведь, если узнают, что я тайно встречаюсь с мужчиной - донесут отцу.
- И мы за нашу любовь будем наказаны, как за преступление против царства и государя, - усмехнулся Венцеслав. - Хорошо еще, что Белогор нас понимает.
- Он охотно назовет тебя братом, если будет когда-нибудь суждено! Слава Богам, еще ни у кого на свете не было такого милого брата, как у меня. Еще когда Белогор был ребенком, я могла ему доверить больше, чем маме и отцу. Он сам догадался о нас, и свято хранит нашу тайну. А кроме него, ее знает только твоя мать.
- У меня нет тайн от матери. Да и она, видевшая, как в наших сердцах рождается любовь, не могла не догадаться, - чуть виноватым тоном произнес Венцеслав.
- Да, правда, - согласилась Ладомира. - Знаешь, в детстве, когда матушка меня ругала, мне хотелось, чтобы моей матерью была боярыня Светозара. Она всегда объясняла так, что сразу понятно, как сделать лучше.