46
Мед поэзии / Re: Пылью — былью — болью…
« : 21 Апр, 2019, 12:36:07 »
За последнее - вот прям отдельное спасибо.
- 23 Апр, 2024, 17:15:29
- Добро пожаловать, Гость
Новости:
Для тем, посвященных экранизации "Отблесков Этерны", создан отдельный раздел - http://forum.kamsha.ru/index.php?board=56.0
Просмотр сообщений
В этом разделе можно просмотреть все сообщения, сделанные этим пользователем.
47
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 21 Апр, 2019, 12:29:10 »
Спасибо.)
Да выделенную фразу я и сама частенько использую как руководство к действию (или бездействию).
Ну и примерно в ту же степь...
Мотыльковое танго
Расцветающий город весной обновлён,
Впереди долгожданное счастье маячит...
Мы забыли, что каждый из нас – мотылёк,
Подсознательно ищущий пламя поярче.
Мы уверены: привязь рассудка крепка,
И боязнь обжигающих чувств не к лицу нам.
Может, позже появится страх, а пока
Мы беспечно танцуем.
Каждый прожитый день – грациозное па,
Разогретый дыханием воздух искрит, но
Чем мы ближе друг к другу, тем проще упасть,
Перепутав шаги и не выдержав ритма.
Искажая реальность в угоду мечте,
Мы привыкли изяществом лжи утешаться.
Свет погаснет внезапно, и снова взлететь
Не останется шанса.
И придётся нам заново крылья растить,
Выбираться из пепла иллюзий вслепую.
В танце важным казался отточенный стиль,
А сейчас – отыскать бы опору, любую.
Неизбежность взирает на двух мотыльков
Молчаливо и строго, как мраморный ангел.
Тишина – безупречный финальный аккорд
Отзвучавшего танго.
Да выделенную фразу я и сама частенько использую как руководство к действию (или бездействию).
Ну и примерно в ту же степь...
Мотыльковое танго
Расцветающий город весной обновлён,
Впереди долгожданное счастье маячит...
Мы забыли, что каждый из нас – мотылёк,
Подсознательно ищущий пламя поярче.
Мы уверены: привязь рассудка крепка,
И боязнь обжигающих чувств не к лицу нам.
Может, позже появится страх, а пока
Мы беспечно танцуем.
Каждый прожитый день – грациозное па,
Разогретый дыханием воздух искрит, но
Чем мы ближе друг к другу, тем проще упасть,
Перепутав шаги и не выдержав ритма.
Искажая реальность в угоду мечте,
Мы привыкли изяществом лжи утешаться.
Свет погаснет внезапно, и снова взлететь
Не останется шанса.
И придётся нам заново крылья растить,
Выбираться из пепла иллюзий вслепую.
В танце важным казался отточенный стиль,
А сейчас – отыскать бы опору, любую.
Неизбежность взирает на двух мотыльков
Молчаливо и строго, как мраморный ангел.
Тишина – безупречный финальный аккорд
Отзвучавшего танго.
48
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 09 Апр, 2019, 22:13:21 »
Обещанное пралюбофф) Ну, вернее, про отношения.
Я не жду тебя, словно вещь – хозяина,
Не шепчу ночами наивный вздор.
Тишина беззубую пасть раззявила,
Поглощая каждый бессонный вздох.
В потолок смотрю, упиваясь гордостью,
Что опять сумела ответить "нет".
От ума на сердце сплошные горести,
Только глупость ранит ещё больней.
Да, мы оба тешим себя иллюзией,
Виртуозно врём, не смотря в глаза.
Угадай по голосу в трубке: злюсь ли я,
Чуя твой нахальный, шальной азарт,
Дорожу ли каждым таким мгновением
Или тихо, исподволь, жгу мосты,
Постигая заново, неуверенно
То, что мнилось правильным и простым.
Кто из нас ведомый – яснее ясного.
Оглянувшись, ты бы заметить смог,
Как меняюсь я – с каждым днём всё явственней.
Мне теперь под силу решать самой:
Стать в твоём театре тряпичной куколкой
Или сбросить бремя банальных грёз?
...Прежний страх раскрыт парашютным куполом.
Обретя себя, я шагну вперёд,
Воспарю над бездной бессмертным леммингом,
Отыскав под солнцем иную явь...
Лишь тогда с обидой и удивлением
Ты поймёшь: тебя теперь жду не я.
Я не жду тебя, словно вещь – хозяина,
Не шепчу ночами наивный вздор.
Тишина беззубую пасть раззявила,
Поглощая каждый бессонный вздох.
В потолок смотрю, упиваясь гордостью,
Что опять сумела ответить "нет".
От ума на сердце сплошные горести,
Только глупость ранит ещё больней.
Да, мы оба тешим себя иллюзией,
Виртуозно врём, не смотря в глаза.
Угадай по голосу в трубке: злюсь ли я,
Чуя твой нахальный, шальной азарт,
Дорожу ли каждым таким мгновением
Или тихо, исподволь, жгу мосты,
Постигая заново, неуверенно
То, что мнилось правильным и простым.
Кто из нас ведомый – яснее ясного.
Оглянувшись, ты бы заметить смог,
Как меняюсь я – с каждым днём всё явственней.
Мне теперь под силу решать самой:
Стать в твоём театре тряпичной куколкой
Или сбросить бремя банальных грёз?
...Прежний страх раскрыт парашютным куполом.
Обретя себя, я шагну вперёд,
Воспарю над бездной бессмертным леммингом,
Отыскав под солнцем иную явь...
Лишь тогда с обидой и удивлением
Ты поймёшь: тебя теперь жду не я.
49
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 20 Мар, 2019, 23:13:03 »
Вам спасибо. 
Tany, угу, бывает и так. Жалко котейку.(
passer-by, да, у меня тоже так бывает. Видимо, потому что творчество - штука очень разнообразная, разные люди настроены на разные, так сказать, радиоволны. Тут важно поймать свою.) И резонировать с ней.
Tany, угу, бывает и так. Жалко котейку.(
passer-by, да, у меня тоже так бывает. Видимо, потому что творчество - штука очень разнообразная, разные люди настроены на разные, так сказать, радиоволны. Тут важно поймать свою.) И резонировать с ней.
50
Адресное / Re: С Днём Воробьёв! :)
« : 20 Мар, 2019, 22:55:15 »
О, ну грех не отпраздновать такой праздник, коль он есть в календаре.))
Здрав буде, воробышек!
Здрав буде, воробышек!
51
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 18 Мар, 2019, 21:00:38 »
Спасибо.
Продолжаю ваять жуть. Ну следующее точно будет пралюбофф.)
Дома размыты, по руслам улиц течёт рассвет,
Тесня к обшарпанным стенам липкий промозглый сумрак.
Невольно ёжишься: от предчувствий лекарства нет –
Лишь фляга с бренди на дне одной из седельных сумок.
Подковы мерно дробят безмолвие – цок да цок.
Твой конь привычен к дурным местам и пустым дорогам.
...А помнишь – пахнущий летом ветер дышал в лицо.
В той недопрожитой жизни ты был отсюда родом.
Ходил на реку, смотрел на солнце, любил и пел,
Порою дрался – до первой крови и новой дружбы.
Потом уехал... Цеплялось прошлое, как репей,
И перед ним ты, суровый воин, был безоружен.
Теперь твой город погряз в безвременье, будто склеп.
Какая разница – мор, война, если каждый сгинул.
Ты выжег страхи свои, но память не в их числе:
Она пришла за тобой и холодом дышит в спину.
Спустя десятки свершений, тысячи мелких дел,
Вновь стать мальчишкой... Ведь ты не думал, что так бывает.
Смотри, как в доме твоём, забывшем своих людей,
В оконной нише гнездится вороном тьма живая.
Продолжаю ваять жуть. Ну следующее точно будет пралюбофф.)
Дома размыты, по руслам улиц течёт рассвет,
Тесня к обшарпанным стенам липкий промозглый сумрак.
Невольно ёжишься: от предчувствий лекарства нет –
Лишь фляга с бренди на дне одной из седельных сумок.
Подковы мерно дробят безмолвие – цок да цок.
Твой конь привычен к дурным местам и пустым дорогам.
...А помнишь – пахнущий летом ветер дышал в лицо.
В той недопрожитой жизни ты был отсюда родом.
Ходил на реку, смотрел на солнце, любил и пел,
Порою дрался – до первой крови и новой дружбы.
Потом уехал... Цеплялось прошлое, как репей,
И перед ним ты, суровый воин, был безоружен.
Теперь твой город погряз в безвременье, будто склеп.
Какая разница – мор, война, если каждый сгинул.
Ты выжег страхи свои, но память не в их числе:
Она пришла за тобой и холодом дышит в спину.
Спустя десятки свершений, тысячи мелких дел,
Вновь стать мальчишкой... Ведь ты не думал, что так бывает.
Смотри, как в доме твоём, забывшем своих людей,
В оконной нише гнездится вороном тьма живая.
52
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 21 Фев, 2019, 12:49:32 »
Спасибо, Воробышек.) Музыка в душе - это ж замечательно.
Следующий стишок писался по картинке, так что вот для ознакомления.
Проснись, Алиса. Шляпник не придёт.
Заваренный им чай до капли выпит.
Безумие – как крик болотной выпи:
Наводит страх, сбивает мысли влёт.
Твой мир теперь пустынен и суров:
Песок и пепел, дикое безлюдье.
А во дворце на золотое блюдо
Стекает кровь с отрубленных голов.
Чеширский Кот растаял, словно дым.
Ты спишь у кромки пасмурной воды,
Кошмар твой безнадёжно-беспробуден.
Так птицы вязнут в низких облаках,
И гибель их обманчиво легка.
Проснись. И наяву тебя не будет.
Следующий стишок писался по картинке, так что вот для ознакомления.
Проснись, Алиса. Шляпник не придёт.
Заваренный им чай до капли выпит.
Безумие – как крик болотной выпи:
Наводит страх, сбивает мысли влёт.
Твой мир теперь пустынен и суров:
Песок и пепел, дикое безлюдье.
А во дворце на золотое блюдо
Стекает кровь с отрубленных голов.
Чеширский Кот растаял, словно дым.
Ты спишь у кромки пасмурной воды,
Кошмар твой безнадёжно-беспробуден.
Так птицы вязнут в низких облаках,
И гибель их обманчиво легка.
Проснись. И наяву тебя не будет.
53
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 12 Фев, 2019, 10:44:44 »
Отлежавшееся и причесанное.)
Город тонет в туманном, сыром полумраке.
Силуэты и тени – монохромный этюд.
За привычной личиной шута и гуляки
Прячусь, будто за маской, но меня узнают
Фонари, окна, стены, вороны, старуха,
Стерегущая время у подъездной двери.
Захожу в тёмный лифт. Сердце бухает глухо:
"Ты же помнишь... Ведь помнишь? Хочешь всё повторить?"
Встреча в тесной прихожей, погасшая лампа,
Поцелуи на кухне, твёрдый сыр и вино...
Я храню в голове уйму всякого хлама,
Черепную коробку приравняв к обувной.
Разобрать бы и сжечь истрепавшийся ворох,
Потускневшие грёзы на покой обменять,
Чтоб пустых сожалений голодная свора
Не бродила по кругу, поджидая меня,
Чтобы горькой и свежей осенней прохладой
Я дышал беззаботно, не боясь опьянеть.
Просто будь – за пределами зова и взгляда –
И учись постепенно забывать обо мне.
Город тонет в туманном, сыром полумраке.
Силуэты и тени – монохромный этюд.
За привычной личиной шута и гуляки
Прячусь, будто за маской, но меня узнают
Фонари, окна, стены, вороны, старуха,
Стерегущая время у подъездной двери.
Захожу в тёмный лифт. Сердце бухает глухо:
"Ты же помнишь... Ведь помнишь? Хочешь всё повторить?"
Встреча в тесной прихожей, погасшая лампа,
Поцелуи на кухне, твёрдый сыр и вино...
Я храню в голове уйму всякого хлама,
Черепную коробку приравняв к обувной.
Разобрать бы и сжечь истрепавшийся ворох,
Потускневшие грёзы на покой обменять,
Чтоб пустых сожалений голодная свора
Не бродила по кругу, поджидая меня,
Чтобы горькой и свежей осенней прохладой
Я дышал беззаботно, не боясь опьянеть.
Просто будь – за пределами зова и взгляда –
И учись постепенно забывать обо мне.
55
Матчасть! / Re: Где купить первые книги?
« : 25 Дек, 2018, 09:43:05 »А Из глубин есть? Я уже столько лет её нигде найти не могуДа, есть. Пишите контакты в личку. Хозяин был занят, пока ничего не отправлял, но как раз собирается, есть шанс успеть.)
57
Мед поэзии / Re: Страницы блокнота
« : 11 Дек, 2018, 12:09:58 »Спасибо. Не уходи надолго.
Тебе спасибо, благодарный читатель.))
Надолго в этот раз не получится, у меня с конца января до мая очередной конкурс.)
Ну а пока - отголоски уже завершившегося.
Черновик
Не задавая вопроса "стоит ли?",
Чтобы в ответ не услышать "нет",
Я сочиняю для нас историю,
В главы сплетая обрывки дней.
Лишь бы в банальности не сорваться нам,
Всё обесценив одним штрихом.
Ты бы мог стать идеальным Ватсоном,
Жаль, из меня никудышный Холмс.
Просто представь: мы в туманном Лондоне
(Лица размыты – не разглядеть),
Руки мои, словно лёд, холодные,
Тени, похожие на людей.
Вечно простужены, и не лечит их
Чай с бергамотом и молоком.
В кожаном френче и брюках клетчатых
Ты за британца сойдёшь легко.
Вечер, экспрессом в закат унёсшийся,
Вскружит нам головы вихрем тайн.
Чуя разгадки, ты улыбнёшься мне
И обопрёшься на трость зонта...
Этот до боли правдивый вымысел
Длился недолго – страниц пятьсот.
Наш детектив незаметно вылился
В пошлый романчик с плохим концом.
В мутном окне пролетают станции.
Что, намечталась? Теперь живи.
От иллюзорной любви остался мне
Только разорванный черновик.
59
Наша проза / Re: О невыгодных сделках
« : 05 Дек, 2018, 09:26:52 »
Радостное возбуждение, охватившее город после возвращения кораблей, не проходило еще долго. После нескольких дней затишья торговля в лавке Пилар пошла гораздо более оживленно, чем раньше. Без помощницы лавочнице и впрямь пришлось бы тяжело, хотя поначалу от придавленной виной и стыдом Анхелики толку было немного. И все же постепенно девочка начала оттаивать и проявлять все больше интереса как к самому товару и его особенностям, так и к покупателям. Домочадцы поначалу не слишком радостно приняли весть о том, что Лика, на которой держалось все хозяйство, перебирается к тетушке, но вскоре уставший от беспрерывных жалоб Пабло сдался и нанял прислугу. Последнее плавание оказалось для него прибыльным, так что племянник мог себе позволить слегка распустить пояс. Разумеется, этим тут же попыталась воспользоваться охочая до новых платьев и украшений Каролина, но ей пришлось довольствоваться обещанием солидного приданого.
Пилар как раз обсуждала с племянником идущие на лад дела, когда в лавку пожаловал пропадавший где-то все это время дон Игнасио. Быстро уловив, что гостю хочется не только сделать покупку, но и пообщаться, Пабло вежливо откланялся и умчался куда-то, не забыв многозначительно подмигнуть тетушке с порога. Пилар лишь фыркнула ему в спину.
- Вижу, вы процветаете? - то ли из вежливости, то ли действительно по необходимости дон Игнасио приобрел пару унций кардамона и теперь с осторожным интересом принюхивался к жгучему перцу. - Рад узнать, что та история с кражей разрешилась самым благоприятным образом.
- Ну, может, и не самым благоприятным, - туманно протянула Пилар, вспоминая сказочное везение Пабло. - Однако теперь мы и впрямь можем вздохнуть спокойно. Вы были столь любезны, предложив свою помощь...
- От которой, увы, не оказалось толку, - легко признал дон Игнасио. - Насколько мне известно, участие, проявленное альгвазилами по отношению к вашему семейству, оказалось другого рода?
Пилар смущенно пробормотала нечто неразборчивое и принялась вертеть в пальцах чашку с остатками недопитого Пабло кофе. Когда до нее дошла весть о том, что Каролина собралась замуж за того самого молоденького альгвазила, которому она столь отчаянно строила глаза, женщина почувствовала себя неловко. Не то чтобы она так уж хотела видеть в мужьях племянницы дона Игнасио, но ей казалось, что почтенный врач будет куда более завидной партией. Хотя, быть может, она ошиблась в своих наблюдениях, и тот был просто ошарашен напором юной красотки, а не пленен им...
- Все это так неожиданно... Я даже и не знаю, что думать.
- Тут нужно не думать, а радоваться, - без малейшей горечи заявил дон Игнасио. Пилар украдкой выдохнула с облегчением. - Позвольте узнать, а что же стало с тем несчастным юношей...
- Родриго?
- Да, кажется, так его звали.
- Что ж... Он как раз обрадовался не слишком. Поднявшись с постели и обнаружив, что его даму сердца уже вовсю уводит другой, Родриго едва не покончил с собой у нее на глазах.
- Какая опасная горячность, - покачал головой дон Игнасио.
- К счастью, он несколько переоценил опасность быть зарезанным ножом для фруктов. Похоже, этот злосчастный нож оскорбил его даже больше, чем моя племянница. Одним словом, теперь он таскает свои пьесы кому-то другому.
- Кому же?
- Насколько мне известно, Кончите Альварес, падчерице одного генуэзского купца. Тот, как говорят, довольно богат и души не чает в испанской поэзии... Так что в том доме Родриго принимают более охотно.
В каморке, в которой как раз прибиралась Анхелика, что-то отчетливо звякнуло. Не то чтобы рассказанная Пилар сплетня была для нее новостью, но девочка до сих пор болезненно реагировала на любые известия о Родриго. И все же Пилар старалась не скрывать от нее ничего. Порой повязки лишь вредят скорому заживлению ран...
- У вас новая помощница? - проявил чуткий слух дон Игнасио.
- О да, вы, должно быть, помните ее... Анхелика, дочь моей покойной сестры, она помогала ухаживать за Родриго, когда случилось то несчастье.
- Торговля пошла настолько бойко, что вам не хватает одной пары рук? - прищурился дон Игнасио, явно сомневаясь в таком простом объяснении. - Или... есть и другие причины?
- Причин хватает, - вежливо, но твердо прервала его Пилар, не желая обсуждать за спиной у Лики ее сердечные печали.
- Что ж, раз теперь у вас все хорошо, донья Ибаньес, могу ли я напомнить вам наш прошлый разговор? Вы тогда сомневались в выгодности некоторых сделок...
Это было неожиданно и неприятно. Требовать плату за оказавшейся ненужной услугу, к тому же спустя столько дней, было мелочно и недостойно благородного человека, но просящиеся на язык упреки Пилар проглотила. Свою часть сделки дон Игнасио и впрямь выполнил, так что ответной любезности он заслужил. Вот только что может взбрести на ум этому хитрому и проницательному интригану? А ведь он казался ей таким достойным человеком...
Гордо приподняв подбородок, Пилар выжидающе уставилась на гостя.
- Вы правы, лучше покончить с этим поскорее. Что вам нужно?
- О, - лукаво улыбнулся врач. - Не будьте столь суровы, сеньора. Я обещал, что попрошу небольшую плату за ничтожную услугу, и я сдержу свое слово. Войдя сюда, я почувствовал один дивный аромат... Кажется, он исходил от того напитка, что пил ваш племянник. Не могли бы вы приготовить еще одну порцию, на этот раз для меня?
Пилар медленно перевела взгляд с чашки в своих руках на дона Игнасио и обратно. А потом мысленно обозвала себя дурой и столь же хитро улыбнулась в ответ.
- Я приготовлю две.
Пилар как раз обсуждала с племянником идущие на лад дела, когда в лавку пожаловал пропадавший где-то все это время дон Игнасио. Быстро уловив, что гостю хочется не только сделать покупку, но и пообщаться, Пабло вежливо откланялся и умчался куда-то, не забыв многозначительно подмигнуть тетушке с порога. Пилар лишь фыркнула ему в спину.
- Вижу, вы процветаете? - то ли из вежливости, то ли действительно по необходимости дон Игнасио приобрел пару унций кардамона и теперь с осторожным интересом принюхивался к жгучему перцу. - Рад узнать, что та история с кражей разрешилась самым благоприятным образом.
- Ну, может, и не самым благоприятным, - туманно протянула Пилар, вспоминая сказочное везение Пабло. - Однако теперь мы и впрямь можем вздохнуть спокойно. Вы были столь любезны, предложив свою помощь...
- От которой, увы, не оказалось толку, - легко признал дон Игнасио. - Насколько мне известно, участие, проявленное альгвазилами по отношению к вашему семейству, оказалось другого рода?
Пилар смущенно пробормотала нечто неразборчивое и принялась вертеть в пальцах чашку с остатками недопитого Пабло кофе. Когда до нее дошла весть о том, что Каролина собралась замуж за того самого молоденького альгвазила, которому она столь отчаянно строила глаза, женщина почувствовала себя неловко. Не то чтобы она так уж хотела видеть в мужьях племянницы дона Игнасио, но ей казалось, что почтенный врач будет куда более завидной партией. Хотя, быть может, она ошиблась в своих наблюдениях, и тот был просто ошарашен напором юной красотки, а не пленен им...
- Все это так неожиданно... Я даже и не знаю, что думать.
- Тут нужно не думать, а радоваться, - без малейшей горечи заявил дон Игнасио. Пилар украдкой выдохнула с облегчением. - Позвольте узнать, а что же стало с тем несчастным юношей...
- Родриго?
- Да, кажется, так его звали.
- Что ж... Он как раз обрадовался не слишком. Поднявшись с постели и обнаружив, что его даму сердца уже вовсю уводит другой, Родриго едва не покончил с собой у нее на глазах.
- Какая опасная горячность, - покачал головой дон Игнасио.
- К счастью, он несколько переоценил опасность быть зарезанным ножом для фруктов. Похоже, этот злосчастный нож оскорбил его даже больше, чем моя племянница. Одним словом, теперь он таскает свои пьесы кому-то другому.
- Кому же?
- Насколько мне известно, Кончите Альварес, падчерице одного генуэзского купца. Тот, как говорят, довольно богат и души не чает в испанской поэзии... Так что в том доме Родриго принимают более охотно.
В каморке, в которой как раз прибиралась Анхелика, что-то отчетливо звякнуло. Не то чтобы рассказанная Пилар сплетня была для нее новостью, но девочка до сих пор болезненно реагировала на любые известия о Родриго. И все же Пилар старалась не скрывать от нее ничего. Порой повязки лишь вредят скорому заживлению ран...
- У вас новая помощница? - проявил чуткий слух дон Игнасио.
- О да, вы, должно быть, помните ее... Анхелика, дочь моей покойной сестры, она помогала ухаживать за Родриго, когда случилось то несчастье.
- Торговля пошла настолько бойко, что вам не хватает одной пары рук? - прищурился дон Игнасио, явно сомневаясь в таком простом объяснении. - Или... есть и другие причины?
- Причин хватает, - вежливо, но твердо прервала его Пилар, не желая обсуждать за спиной у Лики ее сердечные печали.
- Что ж, раз теперь у вас все хорошо, донья Ибаньес, могу ли я напомнить вам наш прошлый разговор? Вы тогда сомневались в выгодности некоторых сделок...
Это было неожиданно и неприятно. Требовать плату за оказавшейся ненужной услугу, к тому же спустя столько дней, было мелочно и недостойно благородного человека, но просящиеся на язык упреки Пилар проглотила. Свою часть сделки дон Игнасио и впрямь выполнил, так что ответной любезности он заслужил. Вот только что может взбрести на ум этому хитрому и проницательному интригану? А ведь он казался ей таким достойным человеком...
Гордо приподняв подбородок, Пилар выжидающе уставилась на гостя.
- Вы правы, лучше покончить с этим поскорее. Что вам нужно?
- О, - лукаво улыбнулся врач. - Не будьте столь суровы, сеньора. Я обещал, что попрошу небольшую плату за ничтожную услугу, и я сдержу свое слово. Войдя сюда, я почувствовал один дивный аромат... Кажется, он исходил от того напитка, что пил ваш племянник. Не могли бы вы приготовить еще одну порцию, на этот раз для меня?
Пилар медленно перевела взгляд с чашки в своих руках на дона Игнасио и обратно. А потом мысленно обозвала себя дурой и столь же хитро улыбнулась в ответ.
- Я приготовлю две.
60
Наша проза / Re: О невыгодных сделках
« : 05 Дек, 2018, 09:23:28 »
-... а я этой скотине и говорю: куда ж ты, мол, смотрел, придурок. Там же мель, это любой окрестной чайке известно. А он давай орать, за шпагу хвататься... Тьфу, вспоминать противно.
Пилар тепло улыбнулась и разлила по тонким, почти прозрачным чашкам еще дымящийся черный кофе. Поначалу эта резко пахнущая бурда, которую муж мог пить с утра до ночи, ужасно ей не нравилась. Как и большинство женщин, она предпочитала шоколад. Любовь к горькому напитку пришла значительно позже, когда поднаторевший в заморских штучках Пабло объяснил, как его правильно готовить и пить.
- В общем, из-за одного идиота застряли мы там на сутки, не меньше. Ну, я и поговорил с капитаном, мол, не дело это, и так уже задерживаемся, в порту, небось, с ума сходят... Пусть уж лучше готовят встречу, как положено. А ему и самому невмоготу оказалось: у него тут семья, матушка старая, неровен час помрет от волнений... Ну, я-то с радостью. Хоть и не люблю я по суше путешествовать, только эту толкотню береговую не люблю еще больше: пока груз осмотрят, перепишут все, пока с таможней разберутся, пока самое ценное себе в карман утянут... Полжизни можно у причалов проторчать, а мне ж домой охота, неспокойно на сердце. Вот как чувствовал...
- Ты вернулся вовремя, - Пилар успокаивающе коснулась загорелой до черноты кисти племянника. - И сразу все наладилось.
- Да уж, сразу... - хмыкнул Пабло. - Сначала полдня успокаивал всех, потом с альгвазилами объяснялся, только захотел прилечь - а в моей кровати какой-то задохлик помирающий дрыхнет. Чуть не добил сгоряча, думал уж, Каро вконец сдурела... Да и потом тоже. Вызнай адрес старухи, найди ее, объясняйся с ней... Благо, у меня с собой похожая цацка сыскалась, а эта слепая карга все равно не помнит уже ничего. Управляющий ее пытался морду кривить, но бабке, по-моему, не столько колье починить надо было, сколько стариной тряхнуть - покрасоваться, поболтать с понимающим человеком, послушать... Еле ушел от нее, все трещала про свою молодость, да выведывала, как оно там, в Индиях. Нехорошо, конечно, подсовывать обманку, ее-то камушки, наверняка, дороже стоили... Но старушка вроде довольна осталась, а у отца сейчас бесполезно чего-то допытываться. Ничего, просохнет, я его быстренько уму-разуму научу. И дружков его, поганцев, тоже...
- Так он ничего тебе не рассказал? - как бы невзначай осведомилась Пилар. Всю эту историю она уже слышала в гораздо более подробном и ясном изложении, но тогда она не слишком вдавалась в мало значимые детали. И только теперь, успокоившись и упорядочив в голове события последних дней, начала замечать кое-какие подозрительные совпадения.
- Да нет, конечно, - с досадой махнул рукой Пабло, едва не снеся слишком маленькую для него чашечку. - Хорошо хоть Лика что-то знала. Она мне и колье описала, и вспомнила, хотя бы примерно, куда отец его нести собирался...
- Ну, вот и славно, - через силу улыбнулась Пилар, пытаясь вернуть лицу беспечное выражение. - Ты бы, кстати, попросил ее ко мне забежать... Поговорить с ней хочу.
- Конечно, - легко согласился ничего не подозревающий племянник. - А о чем поговорить-то?
- Женские секреты, - с притворной строгостью отрезала Пилар. Пабло только прыснул в кулак.
- Ну-ну, шепчитесь, кумушки...
Они болтали еще долго, обмениваясь новостями, слухами и впечатлениями. Разбирать наконец-то доставленный из порта груз Пилар пока не торопилась: ее запасов должно было хватить еще на полгода бойкой торговли. И все же, когда племянник ушел, она первым делом отправилась принюхиваться к разномастным тюкам. Пабло, разбиравшийся в специях немногим хуже нее, хвастался, что в этот раз добыл нечто совсем диковинное, но нагло отказывался сообщать, что именно. Пилар, не моргнув глазом, приняла вызов. Запахи и вкусы - знакомые и неведомые, мягкие и резкие, свежие и пряные - были ее страстью, и перебирать свои богатства она могла сколь угодно долго. Увлекшись этим занятием, она не расслышала мелодичный звон дверного колокольчика, известивший о прибытии посетителя. Лишь когда его дополнило робкое покашливание, Пилар оторвалась от очередного дивно пахнущего свертка и торопливо вернулась к прилавку.
Топтавшаяся у входа Анхелика выглядела как всегда: безупречно опрятно, скромно и серо. Уставившись в пол, девочка теребила складки темно-синей юбки. На бледном лице застыло отрешенное, безучастное выражение.
- Проходи...
Видя, что она не двигается с места, Пилар взяла ее за руку и повлекла за собой вглубь лавки, в одну из крошечных комнатушек, предназначенных то ли под склад, то ли под жилье для отсутствующей ныне прислуги. Ни удивления, ни протеста Лика не выказала. Должно быть, она уже понимала, что за разговор ей предстоит. Что ж, тем лучше для них обеих...
- Я знаю, что ты сделала, - без обиняков заявила Пилар, развернув племянницу к себе. Та по-прежнему разглядывала носки своих туфель, поэтому женщине пришлось взять ее за подбородок, заставляя поднять глаза. - Я даже догадываюсь, зачем ты это сделала. Будь ты моей дочерью, я бы тебя выпорола и заставила на коленях ползать перед отцом, вымаливая прощение.
- Вы расскажете ему? Или... Пабло? - на этом имени ее голос все же дрогнул, выдавая загнанный как можно глубже страх. Отца Лика явно не боялась, а вот норов братца вызывал в ней невольный трепет. То, что он может устроить, узнав о ее выходке, было ей хорошо известно.
- Нет. Я не расскажу. Никому. Хотя, может, и следовало бы. И ты не расскажешь никому, кроме меня. Как ты вообще додумалась до такого?! Рисковать жизнью и честью собственного отца, рисковать жизнью Родриго, рисковать собой, связываясь с этими мерзавцами... Ты хоть понимаешь, что они могли с тобой сделать? Это же просто чудо, что они выполнили ваш уговор в точности! В лучшем случае они могли забрать колье и сбежать, не тронув Родриго. А если бы они решили подшутить над тобой? Если бы нанесли рану чуть глубже? Он мог погибнуть, и Антонио мог, и ты, бестолочь этакая, тоже... И это не говоря уж о том, что вам теперь каждую ночь придется спать вполглаза, ожидая непрошенных гостей!
- Я знаю, - выдавила из себя Анхелика, все-таки встречая ее взгляд. - Я... все это поняла потом. Когда уже было поздно. И я... так испугалась. Просто... папа бы все равно этот заказ потерял. У нас в доме почти не осталось ничего, что можно было бы продать и пропить, я видела, как он раздумывает о чем-то, глядя на колье... Да и чести у него уже не осталось. И тогда я... сама не знаю, что на меня нашло. Я шла на рынок за рыбой, там услышала разговор... Один человек хвастался перед другим, что может среди бела дня на виду у всех кошелек срезать, и его не поймают. А второй спросил, а что, если не только кошелек... А Родриго, он... Он замечательный, только Каро этого не видит. А он не видит, что она им вертит, как игрушкой... Он читал нам поэмы и пьесы про благородных и прекрасных дам, ради которых рыцари жертвовали собой, а эти дамы их потом выхаживали, как простые сиделки... Это звучало так... так чудесно, так проникновенно. Он говорил, что и сам готов пасть жертвой злого рока, лишь бы та, кто его любит, не отреклась от него, что большего счастья в жизни и придумать нельзя... А я...
- А ты глупая и злая влюбленная девчонка, - заключила Пилар. - Хотя здесь нет ничего удивительного: от любви, вопреки этим вашим поэмам, многие становятся глупыми и злыми. Ну, теперь-то ты хоть понимаешь, что натворила?
Судорожный всхлип послужил ей ответом. Похоже, дуреха успела осознать весь ужас содеянного и раскаяться. Желание взяться за розги не прошло, но теперь к нему примешивалась жалость. Все еще негодуя, Пилар все же не могла не понимать, что в одиночестве, доведшем Лику до столь отчаянного поступка, виновата ее собственная семья. Если б Антонио меньше пил и меньше страдал, если б Каро не посвящала всю себя заигрыванию с каждым первым, если б сама Пилар чаще отрывалась от своих ароматных сокровищ, чтобы проведать племянников... Никто из них не заметил, как Лика повзрослела, и никто не попытался подступиться к угрюмой молчунье, чтобы вызнать, что у нее на душе.
- Вот как мы сделаем, - вздохнула Пилар, подавая ей платок. - Ты теперь будешь жить у меня. Станешь помогать в лавке, принимать покупателей, когда мне нужно будет куда-то отойти, вести записи, следить, чтобы запасы не отсырели и не заплесневели... Думаю, твоя матушка одобрила бы это. А я буду чаще заходить к вам, займусь воспитанием Ману, буду следить за делами Антонио... Договорились?
- Но... я же...
- Ты не можешь исправить то, что натворила. Только искупить. Поэтому, как проревешься, возвращайся домой, извинись перед отцом, неважно за что, и собирай вещи. У вас сейчас и так стало слишком тесно.
Пилар тепло улыбнулась и разлила по тонким, почти прозрачным чашкам еще дымящийся черный кофе. Поначалу эта резко пахнущая бурда, которую муж мог пить с утра до ночи, ужасно ей не нравилась. Как и большинство женщин, она предпочитала шоколад. Любовь к горькому напитку пришла значительно позже, когда поднаторевший в заморских штучках Пабло объяснил, как его правильно готовить и пить.
- В общем, из-за одного идиота застряли мы там на сутки, не меньше. Ну, я и поговорил с капитаном, мол, не дело это, и так уже задерживаемся, в порту, небось, с ума сходят... Пусть уж лучше готовят встречу, как положено. А ему и самому невмоготу оказалось: у него тут семья, матушка старая, неровен час помрет от волнений... Ну, я-то с радостью. Хоть и не люблю я по суше путешествовать, только эту толкотню береговую не люблю еще больше: пока груз осмотрят, перепишут все, пока с таможней разберутся, пока самое ценное себе в карман утянут... Полжизни можно у причалов проторчать, а мне ж домой охота, неспокойно на сердце. Вот как чувствовал...
- Ты вернулся вовремя, - Пилар успокаивающе коснулась загорелой до черноты кисти племянника. - И сразу все наладилось.
- Да уж, сразу... - хмыкнул Пабло. - Сначала полдня успокаивал всех, потом с альгвазилами объяснялся, только захотел прилечь - а в моей кровати какой-то задохлик помирающий дрыхнет. Чуть не добил сгоряча, думал уж, Каро вконец сдурела... Да и потом тоже. Вызнай адрес старухи, найди ее, объясняйся с ней... Благо, у меня с собой похожая цацка сыскалась, а эта слепая карга все равно не помнит уже ничего. Управляющий ее пытался морду кривить, но бабке, по-моему, не столько колье починить надо было, сколько стариной тряхнуть - покрасоваться, поболтать с понимающим человеком, послушать... Еле ушел от нее, все трещала про свою молодость, да выведывала, как оно там, в Индиях. Нехорошо, конечно, подсовывать обманку, ее-то камушки, наверняка, дороже стоили... Но старушка вроде довольна осталась, а у отца сейчас бесполезно чего-то допытываться. Ничего, просохнет, я его быстренько уму-разуму научу. И дружков его, поганцев, тоже...
- Так он ничего тебе не рассказал? - как бы невзначай осведомилась Пилар. Всю эту историю она уже слышала в гораздо более подробном и ясном изложении, но тогда она не слишком вдавалась в мало значимые детали. И только теперь, успокоившись и упорядочив в голове события последних дней, начала замечать кое-какие подозрительные совпадения.
- Да нет, конечно, - с досадой махнул рукой Пабло, едва не снеся слишком маленькую для него чашечку. - Хорошо хоть Лика что-то знала. Она мне и колье описала, и вспомнила, хотя бы примерно, куда отец его нести собирался...
- Ну, вот и славно, - через силу улыбнулась Пилар, пытаясь вернуть лицу беспечное выражение. - Ты бы, кстати, попросил ее ко мне забежать... Поговорить с ней хочу.
- Конечно, - легко согласился ничего не подозревающий племянник. - А о чем поговорить-то?
- Женские секреты, - с притворной строгостью отрезала Пилар. Пабло только прыснул в кулак.
- Ну-ну, шепчитесь, кумушки...
Они болтали еще долго, обмениваясь новостями, слухами и впечатлениями. Разбирать наконец-то доставленный из порта груз Пилар пока не торопилась: ее запасов должно было хватить еще на полгода бойкой торговли. И все же, когда племянник ушел, она первым делом отправилась принюхиваться к разномастным тюкам. Пабло, разбиравшийся в специях немногим хуже нее, хвастался, что в этот раз добыл нечто совсем диковинное, но нагло отказывался сообщать, что именно. Пилар, не моргнув глазом, приняла вызов. Запахи и вкусы - знакомые и неведомые, мягкие и резкие, свежие и пряные - были ее страстью, и перебирать свои богатства она могла сколь угодно долго. Увлекшись этим занятием, она не расслышала мелодичный звон дверного колокольчика, известивший о прибытии посетителя. Лишь когда его дополнило робкое покашливание, Пилар оторвалась от очередного дивно пахнущего свертка и торопливо вернулась к прилавку.
Топтавшаяся у входа Анхелика выглядела как всегда: безупречно опрятно, скромно и серо. Уставившись в пол, девочка теребила складки темно-синей юбки. На бледном лице застыло отрешенное, безучастное выражение.
- Проходи...
Видя, что она не двигается с места, Пилар взяла ее за руку и повлекла за собой вглубь лавки, в одну из крошечных комнатушек, предназначенных то ли под склад, то ли под жилье для отсутствующей ныне прислуги. Ни удивления, ни протеста Лика не выказала. Должно быть, она уже понимала, что за разговор ей предстоит. Что ж, тем лучше для них обеих...
- Я знаю, что ты сделала, - без обиняков заявила Пилар, развернув племянницу к себе. Та по-прежнему разглядывала носки своих туфель, поэтому женщине пришлось взять ее за подбородок, заставляя поднять глаза. - Я даже догадываюсь, зачем ты это сделала. Будь ты моей дочерью, я бы тебя выпорола и заставила на коленях ползать перед отцом, вымаливая прощение.
- Вы расскажете ему? Или... Пабло? - на этом имени ее голос все же дрогнул, выдавая загнанный как можно глубже страх. Отца Лика явно не боялась, а вот норов братца вызывал в ней невольный трепет. То, что он может устроить, узнав о ее выходке, было ей хорошо известно.
- Нет. Я не расскажу. Никому. Хотя, может, и следовало бы. И ты не расскажешь никому, кроме меня. Как ты вообще додумалась до такого?! Рисковать жизнью и честью собственного отца, рисковать жизнью Родриго, рисковать собой, связываясь с этими мерзавцами... Ты хоть понимаешь, что они могли с тобой сделать? Это же просто чудо, что они выполнили ваш уговор в точности! В лучшем случае они могли забрать колье и сбежать, не тронув Родриго. А если бы они решили подшутить над тобой? Если бы нанесли рану чуть глубже? Он мог погибнуть, и Антонио мог, и ты, бестолочь этакая, тоже... И это не говоря уж о том, что вам теперь каждую ночь придется спать вполглаза, ожидая непрошенных гостей!
- Я знаю, - выдавила из себя Анхелика, все-таки встречая ее взгляд. - Я... все это поняла потом. Когда уже было поздно. И я... так испугалась. Просто... папа бы все равно этот заказ потерял. У нас в доме почти не осталось ничего, что можно было бы продать и пропить, я видела, как он раздумывает о чем-то, глядя на колье... Да и чести у него уже не осталось. И тогда я... сама не знаю, что на меня нашло. Я шла на рынок за рыбой, там услышала разговор... Один человек хвастался перед другим, что может среди бела дня на виду у всех кошелек срезать, и его не поймают. А второй спросил, а что, если не только кошелек... А Родриго, он... Он замечательный, только Каро этого не видит. А он не видит, что она им вертит, как игрушкой... Он читал нам поэмы и пьесы про благородных и прекрасных дам, ради которых рыцари жертвовали собой, а эти дамы их потом выхаживали, как простые сиделки... Это звучало так... так чудесно, так проникновенно. Он говорил, что и сам готов пасть жертвой злого рока, лишь бы та, кто его любит, не отреклась от него, что большего счастья в жизни и придумать нельзя... А я...
- А ты глупая и злая влюбленная девчонка, - заключила Пилар. - Хотя здесь нет ничего удивительного: от любви, вопреки этим вашим поэмам, многие становятся глупыми и злыми. Ну, теперь-то ты хоть понимаешь, что натворила?
Судорожный всхлип послужил ей ответом. Похоже, дуреха успела осознать весь ужас содеянного и раскаяться. Желание взяться за розги не прошло, но теперь к нему примешивалась жалость. Все еще негодуя, Пилар все же не могла не понимать, что в одиночестве, доведшем Лику до столь отчаянного поступка, виновата ее собственная семья. Если б Антонио меньше пил и меньше страдал, если б Каро не посвящала всю себя заигрыванию с каждым первым, если б сама Пилар чаще отрывалась от своих ароматных сокровищ, чтобы проведать племянников... Никто из них не заметил, как Лика повзрослела, и никто не попытался подступиться к угрюмой молчунье, чтобы вызнать, что у нее на душе.
- Вот как мы сделаем, - вздохнула Пилар, подавая ей платок. - Ты теперь будешь жить у меня. Станешь помогать в лавке, принимать покупателей, когда мне нужно будет куда-то отойти, вести записи, следить, чтобы запасы не отсырели и не заплесневели... Думаю, твоя матушка одобрила бы это. А я буду чаще заходить к вам, займусь воспитанием Ману, буду следить за делами Антонио... Договорились?
- Но... я же...
- Ты не можешь исправить то, что натворила. Только искупить. Поэтому, как проревешься, возвращайся домой, извинись перед отцом, неважно за что, и собирай вещи. У вас сейчас и так стало слишком тесно.