241
Наша проза / Re: Терра Магика V
« : 08 Янв, 2018, 00:28:51 »
* * *
Первую звездочку она чуть не пропустила. Яркая, что адамант, та промчалась – и тут же растаяла в темной густой синеве...
Вот, почти следом за ней, пролетела вторая – и по дороге прошел, ннмного прихрамывая, высокий худой мужчина в шинели, а вскоре в доме напротив открыли дверь, и раздался сначала один вскрик, а после весь дом зашумел: радостно, потрясенно.
Не может этого быть! Чудо, чудо!..
Третья мелькнула – и вскоре по улице, счастливо и изумленно смеясь, пробежал к дому Роуз Том.
Четвертая...
Пятая...
Дюжинная...
Лиззи так увлеклась, что не сразу услышала трель колокольчика. Заливистую и веселую. Так никогда не звонил почтальон. И дядюшка Роберт с тетушкой Марион так не звонили. Так колокольчик пел лишь в одном случае...
Ее словно ветром сдуло с подоконника. Глаза счастливо распахнулись. Душа, воспарив, подхватила напев-перезвон:
Дин-дон, дин-дон,
Возвращаюсь я в свой дом!
Отворите же мне дверь,
Дон-дили-дон-день!
– «Сбылось, сбылось, сбылось!» - ликуя, пела на все лады душа, а от двери, подхваченное вновь ворвавшимся ветром, летело по дому радостное:
– Вернулся!.. Вернулся!.. Вернулся!..
Брат что-то сказал: тихо, от двери Лиззи слышно, и у дверей рассмеялись – громко, легко. Так, как не смеялись давно – с той поры, как пришла весть о том, что сосед с севера объявил Королевству войну. С тех самых пор, как дома Уэстборна стали наполовину пустыми.
Стоя за дверью комнаты, Лиззи тоже улыбнулась. Украдкой.
Конечно же, она выйдет – и обнимет брата, а Рики обнимет ее, крепко-крепко. Но – не сейчас. Потом. Позже. Когда схлынет страх, что она вдруг не выдержит и – ненароком обронит, обмолвится...
Улетая, дух ясно дал ей понять, что может случиться, коль у нее не достанет терпения:
Смотри, не сболтни никому, ясно? Ни одной живой душе, ни полслова, ни звука. Накрепко запомни – если не хочешь утратить то, что обрела.
Нет, она не проболтается. Ни за что. Ни за какие коврижки!
Спустя час все – теперь уже по-настоящему все – семейство сидело за накрытым столом.
Все смеялись, Рики шутил, порою неловко, явно стараясь избегать ряда слов, к которым привык за три года на севере. Правда, иной раз кое-что прорывалось – особенно, когда расшалившаяся Бьюти, запрыгнув на стол, влезла с мурчаньем под руку и он пролил вино – по счастью, белое – мимо бокалов на скатерть. Впрочем, он мог бы не переживать. Никто словно не замечал. Или же – делал вид, будто не замечает.
А за окнами-дверьми зима заканчивала украшение мира. До полуночи оставалось пятнадцать минут. Четверть часа до мгновенья, когда в каждом доме поднимут бокалы, и – кто вслух, кто про себя – произнесут непременное:
Старый год – за порог,
Заходи, Новый!
Беды прочь уводи,
Счастье в дом приводи
С полунóчным звоном!
* * *
Этой ночью не спал никто: от малышни – до седых стариков.
На улицах пели, смеялись, пускали хлопушки, порою – с подвохом, так что вскоре одежды и лица части уэстборнцев покрылись мазками грима разной степени живописности.
Все ходили в гости друг к другу, не забывая при том про непременнейшую кружку эля, причем некоторые увлеклись настолько, что по ошибке заглядывали сами к себе, очень при том удивляясь, отчего им так знаком интерьер и расположение комнат. В доме напротив затеяли танцы, и Том впервые за несколько лет пригласил Роуз на вальс. Дети строили снежные крепости и лепили снеговиков, но никому даже в голову не приходило пенять им на это и гнать в постель, смотреть сны.
Да, так славно на памяти Лиззи Новогодье встречали впервые.
Все веселились, гуляли – а с неба, словно частички бесценных гирлянд, чьими-то претворившимися в жизнь желаниями ночь напролет падали, падали звезды.
Первую звездочку она чуть не пропустила. Яркая, что адамант, та промчалась – и тут же растаяла в темной густой синеве...
Вот, почти следом за ней, пролетела вторая – и по дороге прошел, ннмного прихрамывая, высокий худой мужчина в шинели, а вскоре в доме напротив открыли дверь, и раздался сначала один вскрик, а после весь дом зашумел: радостно, потрясенно.
Не может этого быть! Чудо, чудо!..
Третья мелькнула – и вскоре по улице, счастливо и изумленно смеясь, пробежал к дому Роуз Том.
Четвертая...
Пятая...
Дюжинная...
Лиззи так увлеклась, что не сразу услышала трель колокольчика. Заливистую и веселую. Так никогда не звонил почтальон. И дядюшка Роберт с тетушкой Марион так не звонили. Так колокольчик пел лишь в одном случае...
Ее словно ветром сдуло с подоконника. Глаза счастливо распахнулись. Душа, воспарив, подхватила напев-перезвон:
Дин-дон, дин-дон,
Возвращаюсь я в свой дом!
Отворите же мне дверь,
Дон-дили-дон-день!
– «Сбылось, сбылось, сбылось!» - ликуя, пела на все лады душа, а от двери, подхваченное вновь ворвавшимся ветром, летело по дому радостное:
– Вернулся!.. Вернулся!.. Вернулся!..
Брат что-то сказал: тихо, от двери Лиззи слышно, и у дверей рассмеялись – громко, легко. Так, как не смеялись давно – с той поры, как пришла весть о том, что сосед с севера объявил Королевству войну. С тех самых пор, как дома Уэстборна стали наполовину пустыми.
Стоя за дверью комнаты, Лиззи тоже улыбнулась. Украдкой.
Конечно же, она выйдет – и обнимет брата, а Рики обнимет ее, крепко-крепко. Но – не сейчас. Потом. Позже. Когда схлынет страх, что она вдруг не выдержит и – ненароком обронит, обмолвится...
Улетая, дух ясно дал ей понять, что может случиться, коль у нее не достанет терпения:
Смотри, не сболтни никому, ясно? Ни одной живой душе, ни полслова, ни звука. Накрепко запомни – если не хочешь утратить то, что обрела.
Нет, она не проболтается. Ни за что. Ни за какие коврижки!
Спустя час все – теперь уже по-настоящему все – семейство сидело за накрытым столом.
Все смеялись, Рики шутил, порою неловко, явно стараясь избегать ряда слов, к которым привык за три года на севере. Правда, иной раз кое-что прорывалось – особенно, когда расшалившаяся Бьюти, запрыгнув на стол, влезла с мурчаньем под руку и он пролил вино – по счастью, белое – мимо бокалов на скатерть. Впрочем, он мог бы не переживать. Никто словно не замечал. Или же – делал вид, будто не замечает.
А за окнами-дверьми зима заканчивала украшение мира. До полуночи оставалось пятнадцать минут. Четверть часа до мгновенья, когда в каждом доме поднимут бокалы, и – кто вслух, кто про себя – произнесут непременное:
Старый год – за порог,
Заходи, Новый!
Беды прочь уводи,
Счастье в дом приводи
С полунóчным звоном!
* * *
Этой ночью не спал никто: от малышни – до седых стариков.
На улицах пели, смеялись, пускали хлопушки, порою – с подвохом, так что вскоре одежды и лица части уэстборнцев покрылись мазками грима разной степени живописности.
Все ходили в гости друг к другу, не забывая при том про непременнейшую кружку эля, причем некоторые увлеклись настолько, что по ошибке заглядывали сами к себе, очень при том удивляясь, отчего им так знаком интерьер и расположение комнат. В доме напротив затеяли танцы, и Том впервые за несколько лет пригласил Роуз на вальс. Дети строили снежные крепости и лепили снеговиков, но никому даже в голову не приходило пенять им на это и гнать в постель, смотреть сны.
Да, так славно на памяти Лиззи Новогодье встречали впервые.
Все веселились, гуляли – а с неба, словно частички бесценных гирлянд, чьими-то претворившимися в жизнь желаниями ночь напролет падали, падали звезды.