16
Наша проза / Re: Сказки у камина - VIII
« : 22 Июн, 2023, 20:29:27 »Небольшое продолжение нашей истории. Даррен и Кьялар. Откровенный разговор и древние тайны.
В зале оказалось непривычно пусто и тихо. В углу столовались, похоже, помощни-ки Хозяина. Ужинали они аккуратно, без обычных разговоров и шуточек, лишь из-редка звякала о тарелку вилка или стукала об стол неосторожно опущенная круж-ка. Сам Кьялар, против обыкновения, сидел спиной к двери за одним из столиков и что-то печально выговаривал своему визави, судя по всему - мертвецки пьяному. Отчаявшись, хозяин потряс собеседника за плечо, но тот лишь что-то невнятно промычал в ответ и попытался уснуть прямо на столе. Устав от бесполезных усилий, Кьялар позвал одного из помощников, могучего Гросса. Тот с легкостью закинул окончательно уснувшего пьяницу себе на плечо и понес к лестнице, прихватив по дороге и потрепанный чехол с гитарой.
– Ни за что не поверю, что ты берешь с бардов плату, - сказал Даррен, подойдя ближе.
Хозяин Корчмы обернулся. Лоцман машинально отметил, что видит сейчас старинного знакомого в самом молодом, на его памяти, облике. Однако, смесь эмоций на лице Кьялара настораживала. Радость, удивление, легкое замешательство и… чувство вины, тщетно скрываемое за всем этим. С чего бы это?
– Лоцман, - утвердительно произнес Кьялар и почему-то отвел глаза. - Явился, бродяга.
– Да ты вроде от дома мне не отказывал, - усмехнулся маг. - Поесть-то у тебя найдется? А то я голоден, как дракон, от самого Города-над-Морем топал.
– Разумеется, найдется. Пойдем-ка поближе к очагу, друг мой. Честно говоря, я крайне удивлен, как ты вообще сюда, как ты выражаешься, “дотопал”. Корчма нынче по Тропам не плавает, к огромному моему сожалению.
– Это еще почему?
– Я все тебе расскажу, по порядку, ты только поешь сперва, ладно?
Да что ж тут успело стрястись, что Кьялар говорит с такими интонациями и в глаза не смотрит?! Узнал нечто важное, и не знает, что с этим делать? Есть в жизни такие вещи, о которых говорить ужасно трудно. Особенно, друзьям.
“Ага, вот сейчас он тебе скажет, что Тайри теперь его жена, и мы попол-зем обратно”. Голодный и только что пробудившийся Зверь оказался на ред-кость пессимистичен и язвителен.
Если бы все было так просто, - мысленно вздохнул Лоцман. - И никуда бы мы с тобой не поползли, не поговорив с Тайри. Но мы оба чувствуем, что ее здесь нет, и это, вместе со странным поведением нашего друга Кьялара, очень подозритель-но.
“И что мы теперь делаем? Допрашиваем с пристрастием?”
Сначала - едим, а потом он и сам все выложит. Знаю я его характер.
“Начни с мяса. Пожалуйста.” - Зверь удовлетворенно принюхался и погрузился в гастрономическое наслаждение.
Утолив первый голод, Даррен, задумавшись, протянул руку к огню. Пламя, став из оранжевого иссиня-белым, взметнулось к самому потолку. Мелькнуло между всполохами обеспокоенное лицо саламандры. Маг удивился, насколько четче он сейчас различает детали, ведь прежде он видел только силуэт девушки в огне или же просто крупную ящерицу, лежащую на углях. Теперь же ему предстала грива из разноцветных прядей - от дымно-серых до огненно-красных - обрамляющая вечно юное лицо. Крупные золотые чешуйки блестели на лбу, скулах, шее и ключицах. Удлиненные глаза без белков полнились огнем, а пухлые губы напряженно сжались. Шакти показалась всего на минуту, но Даррен запомнил ее черты и понял, что уже никогда не перепутает ни с одной из ее соплеменниц.
Хозяин притащил второй поднос, уставленный новыми яствами. Не забыл он и большую бутыль своего знаменитого вина, достаточно сладкого и крепкого, на этот раз пахнущего вишней и мятой. В ответ на это Лоцман лишь выразительно взглянул на него, не удостоив еду вниманием, и Кьялар, тяжко вздохнув, уселся напротив и налил себе вина в немаленький кубок.
– Понимаешь… Нет, ты ни демона сейчас не понимаешь, конечно. Чтобы хоть что-то тебе объяснить, мне придется рассказывать о такой седой древности, что и ле-генд о ней почти не осталось. Разве что, среди таких же, как я. Конечно, я рискую…
– Чем, Кьялар? Разглашением тайн мироздания? - криво усмехнулся Лоцман. Не нравилась эта преамбула ни ему, ни Зверю.
– Твоим доверием я рискую, Дар. А тайны… Те, что настоящие - сами себя сохранят, а те, что только притворяются тайнами, давно никому не нужны. Так будешь слушать?
– У меня есть выбор, слушать твои преданья старины глубокой или же ты сразу скажешь, что от меня скрываешь?
– Разумеется. Но… не пожалел бы ты о таком выборе.
– Насколько я помню, ты всегда ненавидел ложь, Хозяин. Что изменилось?
– Ты изменился, мальчик. Вырос, стал настоящим. - Кьялар на этот раз смотрел прямо, не отводил бесконечно мудрых и очень грустных глаз. - Ты ведь пришел не просто в гости, а в поисках своей волшебницы, так?
– Так. На мне это крупными буквами написано?
– Нет. Твой Зверь постоянно о ней думает, а Шакти услышала его мысли.
– И ты знаешь, где Тайри.
– Приблизительно.
– А раз знаешь, то, наверняка в курсе, что с ней происходило. И ты не…
– Не помог, не пришел и не отвоевал, - печально продолжил Хозяин. - Хуже того, я сам ее туда послал. Попросил помочь в одном очень сложном и крайне важном лично для меня деле. Но прежде, чем судить и лететь ей на помощь, выслушай меня. Я не оправдываюсь, просто хочу рассказать, как другу.
Даррен, конечно, вытряс бы правду. Кьялар там, или не Кьялар, да хоть сам Создатель… А Зверь, властно подвинув своего человека, ответил веско:
– Говори. Слишком часто детали имеют значение, а прошлое дает ключ к буду-щему. Обещаю, что ни словом не перебью тебя, друг.
–Что ж…
… Когда никакой Таверны и в помине не было… Нет, не так. Когда юная вселен-ная только-только обрела свои настоящие границы, а Великий Зодчий, которого теперь много где именуют Создателем, еще не потеряв интерес к творению, сози-дал вместе со своими детьми и иными Призванными лучшие из миров… Когда в большинстве обжитых мест обитали иные, теперь уже забытые народы, а людей было гораздо меньше, когда племя Первых, позже названных Драконами, было свободно от обязательств и многочисленно, а по молодым мирам ходили такие же молодые Подмастерья, и лучший из них еще не стал Антиподом и Отступником… Жил среди людей в одном благословенном мире молодой, наглый и самоуверенный волшебник. Сил ему досталось немерено (по крайней мере, так ему каза-лось), а потому он творил почти все, что хотел. По молодости лет и по свойственной этому возрасту глупости, хотел он славы, почета и всего, что к этому прилагается. Посему, решил маг, что подвиги более всего приблизят желаемое, и стал участвовать в войнах, усмирять чудовищ, по недосмотру высших сил оставшихся в разных местах, строить великие города и ниспровергать тиранов. В общем, безобразничал помаленьку. К сожалению, в число его талантов не входило ни умение исцелять, ни умение предвидеть. Он считал это слишком хлопотным. И если первому можно было научиться, то второй дар мог быть только врожденным. Молодой маг по этому поводу вздыхал и шел искать себе очередного учителя, коего в скором времени превосходил. Как это случается до сих пор, жизнь поступила с ним по-своему, и, как он думал тогда, крайне подло. Его единственная привязанность, его якорь, его маяк на этой земле, его милая любимая жена смертельно за-болела. Он старался, как мог. Обойдя всех лучших целителей и получив от них лишь подтверждение приговора, волшебник сам изучил все системы врачевания, постиг свойства трав, минералов и прочих вещей, сущность вибраций и силу молчания, но сохранить ей жизнь оказался не в силах. Тогда он решил узнать, сколько подруге осталось, чтобы максимально скрасить ее последние дни. Он направился в храм одного из местных божеств, где могли дать нужный ему ответ, но тут случилось самое настоящее светопреставление. Началось оно по воле и желанию одного из четырех Подмастерий, что когда-то приложили руку к творению этого мира, а потом остались за ним присматривать. Говорили, Страж Ночи захотел себе Солнцеликую, напал на ее мужа, могучего Отца Гор, и в мире наступил хаос. Что делал четвертый Подмастерье? А кто его знает, никто не понимал, зачем он вообще был нужен миру и людям. Айон Неумолимый никогда в святилищах не показывался, почитателей имел немного, но именно его жрецы умели видеть будущее. Так получилось, что будущее всего мира оказалось в его руках.
Когда сталкиваются высокие иерархии, людям лучше спрятаться поглубже и смиренно ожидать окончания битвы. Но наш маг был не из тех, кто спокойно отдает свою судьбу в чужие руки, пусть даже это руки богов. Разумеется, не добравшись до пункта назначения, он полез сначала в самое пекло - дабы уяснить, что происходит, а потом подставить плечо правой, по его мнению, стороне. А еще он собирался вернуть все на свои места - ни больше, ни меньше.
Хаос все больше овладевал миром и умами людей. Увы, храмы Отца Гор оказались полностью разрушены, служительницы Солнцеликой были мертвы или уми-рали, шепча, что следуют за своей госпожой. Жрецы и паства Стража Ночи пыла-ли боевым безумием и желанием все стереть в порошок ради своего покровителя. И только в старом храме Неумолимого, построенном в виде песочных часов, люди вполне осознанно творили свои странные ритуалы, прекрасно понимая происхо-дящее и свою в нем роль. На вопрос мага они ответили, что Страж Ночи предал своих соратников и заветы Создателя, убил Отца Гор, а силу беззащитной Солн-целикой поглотил почти целиком. Что теперь будет? Тут и предсказывать не нужно. Разве не заметно, что не было рассвета, и ночь не настала? Закатный край солнца, кровавый и тусклый, так и замер над горизонтом со вчерашнего вечера, грозовые тучи затягивают небо, из них бьют и бьют молнии, поджигая леса и по-севы. Мир лишили всего живого и возрождающегося, как новый день. Земля скоро перестанет родить, не будет больше плодов и злаков, перестанут появляться дети. Зато появятся новые существа, дети Предателя, и им-то будет куда уютнее в искаженном мире. От людей же он избавится, как от мусора, ибо для него они слишком свободолюбивы и способны долго хранить память о былом. Куда смотрит наш бог? В глаза Предателю и Отступнику. Сейчас идет бой, и все накопленное жрецы без остатка отдают самым сильным, кто вместе с их Господином пытается отстоять старый добрый уклад.
Маг задумался, а потом спросил, чем может помочь делу. Ему было безумно жаль разрушаемый Отступником родной мир, ведь он вложил в него немало собствен-ного труда и часть души. Как ни странно, жрецы без лишних разговоров провели короткий ритуал посвящения, а потом просто вытолкнули нежданного помощника за стальные тяжелые двери в тайном покое. Волшебник готов был поклясться, что безумная надежда осветила тогда их лица, ну да чего не примерещится в пере-полненном странной силой святилище.
Что было дальше? Это называется оказаться в нужное время в нужном месте. На берегу, обрывающемся в бездонный океан, стояли пятеро. Маг чувствовал: четве-ро принадлежали к роду человеческому, а пятый… Некто высокий и тонкий, закутанный в хламиду цвета песка, обернулся и посмотрел на прибывшего бесконечно усталыми серебристыми глазами. Наш волшебник никогда не видел ни одного изображения человеческого воплощения Айона Неумолимого. Только символы: бесконечная река, песочные часы, свернувшаяся лежачей восьмеркой змея, кусающая себя за хвост… Стоя на самом краю, эти пятеро словно удерживали нечто тяжелое, страшное, неотступно надвигающееся на последних защитников, чтобы раздавить их - и с ними весь мир. Маг не задавал лишних вопросов, поравнялся с другими и стал швырять в шевелящееся мерзкое Нечто заклятие за заклятием. Когда мог - делился силой, поддерживал, нет - действовал сам, по наитию. Он не чувствовал ни усталости, ни боли, когда его обжигало чуждым волшебством. Пытался растянуть на всех свои щиты, которые считал совершенными и непробиваемыми. Увы, очень скоро маг понял, что ошибался. Один из жрецов превратился в дымный факел, второй с диким криком рухнул со скалы… Даль-нейшее в памяти осталось смутным. Попытки прикрыть оставшихся в живых, захлебывающиеся и успешные атаки, чья-то тяжелая, смертоносная для нападавших, но очень медленная сила, будто волнами притекавшая откуда-то из-за спины. Магия Айона выглядит именно так? Вопрос мелькнул в мыслях и исчез, потому что острие ломающего все привычное и настоящее напора протянулось именно к нему, похоже - единственному человеку, оставшемуся в живых. Айон Неумолимый что-то сказал, и они оба, взявшись за руки, стали стеной, преградившей путь разрушению. Последней мыслью человека было удивленное: Подмастерья тоже устают?Чем закончилась битва и закончилась ли вообще, маг не знал.
Лучше бы ему не просыпаться и никогда не открывать глаза. То, что наш волшебник увидел, поразило его и заставило задрожать от необъяснимого внутреннего холода. Багрово-серый пепел покрывал все вокруг, насколько хватало глаз, толстым неопрятным слоем. Плиту, на которой сейчас лежали люди - живые и погиб-шие - рассекала трещина, о глубине которой задумываться не хотелось, из нее исходил сухой жар, точно внизу тек расплавленный металл. Серые тяжелые воды моря были мертвы.
Раз проснулся — значит жив, значит, можно воевать дальше. Вокруг был все тот же утес, а небо украшали отдаленно знакомые созвездия. Он попытался встать, пошевелился… Ответом был чей-то тяжкий вздох. Наверное, пробудился тот, кто до сих пор крепко держал его за руку.
– Не спеши, друг. Все не так просто.
Волшебник повернул голову и встретил взгляд серебряных, бесконечно древних, всезнающих глаз. Айон. Самый непонятный, многим казалось, что ненужный Под-мастерье - единственный, не предавший мир и людей.
– Почему?
– Посмотри сам, - Неумолимый как-то неловко двинул рукой, приподнимая ее вверх, и все еще не отпуская ладонь невольного соратника.
Маг не смог сдержаться, прошипел ругательство. Он ожидал чего угодно, но…
Их руки буквально проросли друг в друга пальцами, венами, лентами мышц и су-хожилий. До локтя они стали единым целым.
– Зачем?!!!
– Увы, никто из моих помощников не продержался дольше тебя. А бой надо было продолжать.
– Но…
– Я не могу воздействовать на мир напрямую. Я не Подмастерье. Когда-то я сам отказался от привилегий, присущих Детям Творца, а потом… было поздно. Вели-кий Зодчий хотел, чтобы я понаблюдал за одним из его любимых миров, я задер-жался тут - мне и самому было интересно. А получилось… вот это. Пришлось спешно и, увы, варварски, делать тебя своим орудием, уж прости за откровен-ность. У меня не осталось времени… Смешно, правда? У меня - и не осталось…
– И как? У нас что-нибудь получилось, о Неумолимый?
– Вот только пафос убери и сарказм пока припрячь подальше. Сейчас они ни к чему. У нас все получилось, и неплохо. Там, - Айон кивнул в сторону видневшихся на горизонте оплывших гор, - почти ничего не случилось. Жизнь скоро войдет в нормальное русло, только будет в ней три светлых божества и один Враг, посяг-нувший на высшую власть. Увы, Врага теперь никуда не деть…
– Дальше-то что? Мы теперь так и останемся… - маг брезгливо покосился на сросшиеся пальцы.
– Нет, конечно. Разделение - штука неприятная, но вполне действенная. Должен предупредить, полного разделения не бывает. Что-то мое останется тебе, что-то твое я унесу с собой. Скорее всего, ты обретешь новые способности. Неплохая добавка к вознаграждению за помощь. Чего ты хочешь, маг?
– Ничего. Не потому, что я такой весь бескорыстный и благородный. Раньше я мечтал спасти свою жену, но понял, что это не под силу ни одному магу. Твои жрецы сказали мне, что ее срок отмерен, и никто не властен над решением Твор-ца. Тогда я захотел скрасить ее последние месяцы, сделать их полными радости и света. Но нынешнему Врагу взбрелось именно в этот момент потягаться за власть… А теперь ее нет, я чувствую это. Она умерла, не дождавшись меня, и желаний больше не осталось. Разве что, ты подскажешь мне, как ее вернуть.
– В который раз замечаю, что Подмастерья зачем-то утаивают информацию, даже от магов и своих посвященных, - криво улыбнулся Айон. - Уж эту-то следовало бы знать любому смертному. Ни я, ни Подмастерья не властны ни в вашем выборе, ни в вашей смерти. И сроки вам назначаем не мы. Вы все - творения Великого Зодчего, и лишь он знает ваши пути и посмертия. Не скрою, я так и не понял, зачем вы ему такие понадобились - слабые, хрупкие, маложивущие, но единствен-ные из сотворенных, наделенные свободой воли. И зачем он даровал многим из вас способности и доступ к Потокам… Возможно, теперь у меня появится возмож-ность это постичь, - он осторожно коснулся сросшихся рук. - Я попробую тебе помочь, хоть и не уверен, что добьюсь каких-то ответов. А теперь, будь добр, не двигайся и потерпи.
Спустя целую вечность непонятных, похожих на сплошной сумеречный калейдо-скоп впечатлений, невольные соратники освободились друг от друга. Каждый - с уверенностью, что прежним ему не стать. Маг стал сильнее, а Неумолимый - человечнее, и это ему понравилось.
