Благодарю, эрэа
Convollar, эрэа
katarsis! 
Хорошо хоть голову Дагоберта над воротами не выставили!
Он вновь вспомнил о проклятье домашнего духа, тяготевшем над Бересвиндой из-за вины ее отца, о чем довелось им узнать в том же памятном 814 году.
Интересное у этого духа представление о возмездии. Ведь получается, что за вину отца Бересвинды гибнут люди безвинные, никакого отношения к этому отцу вообще не имевшие.
Все-таки, Дагоберт родственник королей, с ним нельзя обойтись, как с мяткжником-чужеземцем!
Возможно, возмездие заключалось в том, чтобы отец Бересвинды видел из посмертия, как долгожданная (а ее родители именно мечтали о дочери, после четырех сыновей) дочь творит зло?
Целью Гизельхера была месть. И я считаю, что Ротруда виновата больше всех причастных, включая даже Бересвинду. Потому что Кримхильда ей доверяла. Это предательство, а Бересвинда, если кого и предавала в этом случае, то только сына, заставив его страдать. Других она предать, пожалуй что, и не сможет. Её фальшивым слезам, похоже, уже никто не верит, кроме сыночки. Последним был Хродеберг.
О вине Ротруды он как раз не знал. Кроме того, Ротруда без давления Паучихи не предала бы Кримхильду. А Паучиха и без Ротруды успешно находила исполнителей своих замыслов.
Однако, Ангеррана кто-то удачно подвинул из майордомов. А ведь Карломан - не просто умный человек, он вещий бисклавре и всегда видел дальше остальных и мог предусмотреть больше. Что же тут не сработало?
Ангеррану после гибели отца, наверное, Паучиха не позволила стать майордомом. Поставила на этот пост Гуго де Кампани. Он опытнее, а главное - его лояльность обеспечена тем, что его дочь Матильда была вынуждена вернуться в Окситанию, к мужу.
Карломан многое видит и знает, но не мог предвидеть абсолютно всего! Хотя мудрее него и впрямь лишь Номиноэ Озерный. Однако, по мифологическим традициям, даже боги не всеведущи. И сам Один советовался то с Вёльаой, то с головой Мимира. А Вы хотите, чтобы Карломан предусмотрел абсолютно все!
В последние годы жизни он был, в первую очередь, занят противостоянием с Междугорьем. Затем его подкосила гибель младшего сына. Вот и недооценил Бересвинду. Он не думал, что она решится на убийство Кримхильды, с чего все началось.
Карломан не знал, например, что она в свое время сделала аборт, будучи беременной от Хродеберга. Если бы знал, понял бы, что она способна на все.
Несправедливо, конечно, но обычное дело. Такое бывало у древних народов. Потом проходило (когда голову начинали ценить больше силы и ловкости). Но у армориканцев, благодаря примеру Мундерриха, не пройдёт ешё долго. 
С другой стороны, у них, в отличие от многих народов, женщины имели право наследовать и править. Хотя тоже, вроде как, уступают мужчинам в силе и ловкости. Так что не все однозначно.
Хромая нога - полбеды, вот хромая совесть - уже хуже.
Так, Хранитель и наставник нужен не только будущим вождям, но и здесь и сейчас существующему вождю, который так думать и не научится, к сожалению. А ведь мне казалось, что уже начинает делать первые попытки. Но, видимо, так всё и заглохло.
В принципе бы надо, конечно. Только ведь из Хильдеберта десяток Карломанов не сделал бы по-настоящему выдающегося вождя, каким будет Тот, Кто Славен Мечом. В исторической перспективе, Карломан нужнее там, в качестве духа-наставника.
Наверное, это одно из проявлений инаковости альвов. Они чего-то не понимают насчёт людей, индивидуализма, может быть. Правда, альвы тоже все разные, и странные, наверное, по-разному.
Отчасти да. Вот и изменения в характере Фредегонды будут связаны с ее альвовостью.
Очень сочувствую Хродебергу. Угораздило же влюбиться в своё время. И, несмотря ни на что, хочу, чтобы он женился, но так, чтоб Бересвинда не могла добраться до его невесты. Но понимаю, что это почти нереально.
Судьбу Хродеберга узнаете дальше. До конца своих дней ему с Бересвиндой не развязаться.
Правда, возможно, у него и был шанс обрести лучшую судьбу под конец...
Большое спасибо всем, кто читал! Наши спойлеры своими мамонтовыми размерами несколько пугают нас самих. Хороши ли они? Хочется ли узнать обо всем в подробностях.
Если что: то, что мы пишем сейчас - всего лишь сборник рассказов. Мы же постараемся непременно вернуться к основному произведению. И, если Бог даст, напишем вплоть до времен Мечеслава!
Любовь Ангрбоды (окончание)
Королева Бересвинда Адуатукийская приняла за чистую монету проявления учтивости со стороны своего верного рыцаря. И она улыбнулась под вуалью, видя, что Хродеберг, конечно, сильно опечален гибелью отца, однако его все еще влечет к ней.
Он же через силу играл свою роль. Роль преданного рыцаря своей черной королевы, той, что причинила ему жестокое и неизгладимое горе.
Паучиха видела его лицо в свете горевших над головой факелов. Но по-своему истолковала горечь, отражавшуюся на нем. Мысленно радуясь гибели Дагоберта, она проговорила, стараясь выразить Хродебергу сочувствие:
- Поверь, Хродеберг: я всей душой соболезную тебе! Позволь же мне разделить твое горе. Когда человек страдает, ему негоже оставаться одному...
Хродеберг, стиснув зубы до боли, понял, что у него нет выхода. Он должен будет ублажать убийцу своего отца, чтобы скрытно противодействовать ее влиянию при дворе...
И он, держа королеву под руку, вместе с нею свернул за поворот, к передней комнате ее покоев. Паучиха ощутила дрожь и сделала фрейлинам знак оставаться за поворотом, в коридоре.
Королева-мать и ее рыцарь, переступив порог, встали, глядя друг другу в глаза. И она проговорила, как только могла ласковее и убедительнее:
- Поверь мне, Хродеберг: я не всегда ладила с принцем Дагобертом, однако во время сегодняшнего прощания не могла сдержать слез! Он был одним из самых выдающихся людей нашего времени. С таким, как он, уходит целая эпоха! Кроме того, я оплакивала твоего отца и из-за тебя, понимая, какую боль тебе причинила его смерть.
Так говорила Паучиха, хотя на самом деле радовалась, увидев своего давнего врага безжизненным, остывшим, в окружении погребальных свеч. Она усмехалась, слыша пересуды помощников палача, что придали убитому с особой жестокостью Дагоберту вид умершего естественной смертью.
Хродеберг знал, что ему предстоит сделать. Но он никак не мог преодолеть отвращение. Бересвинда виделась ему в виде зловещей черной фигуры под вуалью, готовой обвить жертву безжалостными щупальцами и притянуть к себе. Он никак не мог решиться сделать последний шаг.
И тогда Хродеберг на миг прикрыл глаза, и перед ним мелькнул призрачный образ отца, таким, каким он был при их последней встрече. Тогда Старый Лис, предчувствуя скорую развязку, призвал сына к себе, и они проговорили с вечера до поздней ночи. А утром наместника Арморики арестовали.
Сейчас же принц Дагоберт тихо, ободряюще проговорил на ухо своему сыну:
- Выдержи это испытание, мальчик мой! Паучиха - опасный противник, но ты один имеешь власть над ней. Подумай о нашем долге перед Арвернией, мой храбрый коннетабль!
Появление отца успокоило Хродеберга. Стало быть, он не будет предателем, сойдясь с Бересвиндой!
И он, открыв глаза, чуть подался навстречу Паучихе, и произнес самым проникновенным голосом:
- Благодарю тебя за заступничество, государыня Бересвинда, тысячу раз благодарю!
Про себя же он буквально видел, как она в других покоях, где стоял ее знаменитый комод, приказывала палачу подослать наемных убийц в камеру, где был заточен его отец...
- Для меня счастье, что ты вспомнила обо мне и пожелала утешить в моем горе, - проговорил Хродеберг, как мог бы сказать в молодости, когда слепо любил ее.
Бересвинда так долго скучала в одиночестве после разлуки с невенчаным супругом, что теперь, обретя его вновь, не испытывала и тени сомнения. Про себя она радовалась устранению Дагоберта. Но, глядя на обращавшегося к ней Хродеберга, она понимала, что в ее душе еще осталось место для более светлых чувств, нежели радость победы. Ее черное сердце учащенно билось. Она все еще любила его.
Руки женщины опустились на бедра и скользнули по гладкому шелку к животу. Некогда ее чрево, подарившее Арвернии трех королей, вынашивало дитя от Хродеберга. Сейчас их сыну или дочери было бы шестнадцать лет! Но ему не суждено было родиться, ибо она вытравила этого ребенка, потому что была вынуждена служить Арвернии. Хродеберг, посвятивший ей жизнь, не знал, что она могла бы подарить ему сына или дочь... Но и того, что связывало их столько лет, было довольно, чтобы понять: узел, завязавшийся много лет назад, не развяжется, пока они оба живы!
Королева-мать протянула руку своему рыцарю. И тот, глубоко вздохнув, поцеловал ее, как показалось Бересвинде, страстно. Будто боль утраты немного отступила, а полузабытое чувство любви вернулось к ним...
***
В то время как Хродеберг ушел вместе с Паучихой, гроб с останками Дагоберта отвезли на простой повозке на городское кладбище. По ходатайству королевы-матери, ему выделили место в одной из общих могил, где хоронили нескольких людей сразу. Обычно умерших хоронили в таких могилах среди зимы, когда было трудно рыть мерзлую землю. Таким образом, королева Бересвинда еще раз унизила принца Дагоберта, посмертно.
Теперь стражники, по-военному чеканя шаг, несли закрытый гроб к разрытой широкой могиле.
Герберт в скромном жреческом облачении шел впереди гроба. А позади следовали внуки покойного - Ангерран и Аледрам, также одетые очень скромно, дабы не привлекать к себе внимания.
Аледрам, великий секретарь Арвернии, поведал брату, с которым вместе трудились в Королевском Совете:
- Когда служители, убирающие в камерах, нашли нашего деда мертвым, они застали там следы борьбы и кровь на полу... Наш доблестный дед был убит, Ангерран, и он дорого продал свою жизнь! - голос Аледрама зазвенел от ярости.
Ангерран вздохнул и сжал руку брата, разделяя его чувства.
На кладбище уже ожидала свежая могила и гробы трех других людей, что укладывали в ряд. Толпились горожане, пришедшие проводить умерших. Ангерран подумал, видя столпотворение возле общей могилы, что его знаменитого деда все же проводят с вниманием и с почестями, хоть горожане и не имели понятия, кого хоронят четвертым.
Канцлер Арвернии знал, кому суждено покоиться в соседних гробах с его дедом. Молодой ремесленник, подмастерье гончара, погибший в результате несчастного случая. Его явились провожать собратья по цеху, произносили сочувственные речи. Уважаемый горожанин, глава большой семьи, скончавшийся в шестьдесят лет, - его хоронили богато, и на кладбище собрались все родные, которые искренне плакали. И городской стражник, убитый во время облавы на преступников, - его провожали в основном сослуживцы, говорили скупо, сдержанно. Три совершенно различных судьбы, разных слоя общества! Рядом с ними предстояло упокоиться принцу крови, Дагоберту Старому Лису.
Никто из собравшихся на кладбище людей даже не поинтересовался, кого четвертым хоронят в общей могиле. Но все желали погребенным счастливого пути в Лучший Мир, так что их пожелания адресовались и Дагоберту. Все видели, что четвертого покойника сопровождают лишь несколько человек, а на стражниках, несших гроб, были нашивки с королевскими ирисами, мало что пояснявшими. Ангерран тоже не сказал никому, кто они такие.
Они - младший сын и два внука, - задержались у могилы после того, как она была засыпана, и в изголовье установили четыре надгробных камня. Когда все остальные разошлись, трое мужчин еще долго стояли у могилы Старого Лиса.
Герберт отошел от племянников и встал в изголовье могилы отца. Лицо его отражало сложные чувства. Он ненавидел отца, отдавшего его в жрецы, и радовался его смерти. Но так вышло, что сперва Герберт поверил, будто отец скончался сам. И, только зайдя в покойницкую, где тюремщики подготавливали тело к похоронам, он застал их за еще незавершенной работой. И ужаснулся, увидев следы ран и кровоподтеков на лице мертвого Дагоберта. На глазах у него тюремщики закрашивали жуткие отметины гримом. Но Герберт увидел и заштопанные раны на теле отца. Он понял, что отец был убит, и что королева-мать, которой Герберт деятельно помогал, устроила это убийство. Он радовался бы, умри отец сам, но ему и в голову не приходило, подсылать к нему убийц! И вообще, как оказалось, желать и исполнять задуманное - разные вещи, совершенно разные!
Теперь в душе Жреца-Законоговорителя шевельнулось сочувствие к отцу, чего он сам не ожидал от себя...
- Прощай, отец! - произнес он сдавленным голосом, так и не придумав, что сказать еще.
Тем временем, Ангерран поклонился могиле деда и проговорил тихо, но твердо:
- Я клянусь тебе, дедушка: мы, твои потомки, отомстим за твое беззаконное убийство! Не позволим Паучихе властвовать в Арвернии. Ступай спокойно в Вальхаллу! Ты сделал все, что мог!
Аледрам кивнул, присоединяясь к словам брата, и прибавил к сказанному им:
- Обещаю тебе, дедушка: как только сможем, мы перезахороним твой прах в королевской гробнице Кенабума!
Так родные проводили в последний путь принца Дагоберта. На его могильном камне, кроме дат жизни (748-821), начертили лишь прозвище: "Старый Лис", и никто, посещая эту общую могилу, не мог представить, что здесь покоится родич королей. Лишь по весне его родные осмелились сделать на могильном камне такую надпись:
"Здесь лежит тот, кто предал Арвернию, верно служа ей". ***
После гибели своего деда, сыновья Карломана и Альпаиды сперва не могли скрыть ненависть к Паучихе, и смело противодействовали ей и ее сторонникам в Королевском Совете. Так что их дядя, коннетабль Хродеберг, вынужден был призвать их к осторожности. И они принялись действовать тихо, чтобы королева-мать, не заподозрив в них своих врагов, не устранила и их, своих племянников.
Герберт же после смерти отца задумался о своем выборе, и вообще о жизни. Он постепенно охладел к служению Паучихе, ибо понял, что она приносит всем беды, и что сам он был несправедлив к отцу. Постепенно Жрец-Законоговоритель стал искать сближения с Хродебергом и племянниками, и тайно кое в чем помогал им. И он подвел под смерть герцога Земли Всадников, Мундерриха Хромоножку, одного из самых полезных для Паучихи агентов. Герберт намекнул на его преступления, ибо видел, что тот ослеплен властью. Это событие повлекло новую цепь происшествий, и, в итоге, сделало королевой Арвернии Фредегонду Чаровницу...
А что же сама Паучиха и ее рыцарь, коннетабль Хродеберг? Смерть отца продолжала тяготить его, и он по-прежнему скрыто противодействовал власти своей дамы сердца, где это было возможно. Его первоначальное стремление - убить ее и умереть самому, больше не приходило в голову Хродебергу. Он стал готовить месть своей возлюбленной осторожно и хладнокровно, достойно своего отца. При этом, ему пришлось вернуться к Бересвинде и до конца играть роль ее верного рыцаря. И вот, вместе с ненавистью и отвращением к убийце его отца, в сердце Хродеберга вновь проросли иные чувства, никогда не умиравшие окончательно. Так что он любил и ненавидел ее одновременно, стремился погубить ее, и в тоже время оживал только рядом с ней. Воистину, этот странный узел могла разорвать лишь смерть!
А Бересвинда Адуатукийская радовалась, вновь обретя своего рыцаря, от которого уже не могла отказаться. Она все еще любила его, сильнее, чем в более молодые годы, - любила властно, собственнически, как только могла любить Сулящая Горе, но это все же было самое светлое чувство, что она когда-либо испытывала. Хотя властью королева-мать все-таки дорожила больше. Но с Хродебергом она старалась быть честной. Рядом с ним она помнила, что еще не окончательно превратилась в чудовище, в безжалостную Паучиху, что и в ее сердце остались проблески света. При этом, она доверяла невенчаному супругу безоговорочно, ибо ей хотелось верить, что его привела к ней единственно любовь. Даже наталкиваясь порой на противодействие ее распоряжениям со стороны возлюбленного коннетабля, Бересвинда прощала ему такое, за что погубила бы всякого другого. Кроме того, она также щадила королеву Гвиневеру Армориканскую и ее старшего внука, графа Ангеррана Кенабумского, ради памяти покойного Карломана Кенабумского, Почти Короля.
Но король Хильдеберт Воинственный узнал, что его мать снова сошлась с Хродебергом, нарушив свое давнее обещание. Он пожелал избавиться от коннетабля. Но такой возможности не представлялось, ибо герцог Хродеберг имел неоспоримые заслуги перед Арвернией, а его единственным проступком была любовная связь с королевой-матерью.
К тому времени, Нибелунгия накопила силы, чтобы вновь бросить вызов Арвернии, мстя за гибель королевы Кримхильды и Рыцаря Дикой Розы. Одновременно открылось, что ненадежный вассал, герцог Окситанский, предал своего сюзерена. Он помолвил их с Матильдой сына с нибелунгской принцессой, вопреки воле венценосного Хильдеберта. Сам же устроил покушение на короля Арвернии, выслуживаясь перед новыми покровителями. Покушение не удалось, Хильдеберт остался жив, но страшно рассвирепел, как и его мать. В результате, Паучиха решила ввести в Окситанию войска, отомстить герцогу и сломить все ростки неповиновения среди местных жителей. А заодно разобраться и с герцогиней Матильдой, которую давно вынудила жить вместе с ее вероломным супругом.
Король же поручил герцогу Хродебергу выяснить обстановку в Окситании. Достойный сын Паучихи надеялся, что коннетабль не вернется оттуда. Его потаенным надеждам суждено было сбыться.
Хродеберг выяснил доподлинно о готовящемся союзе Окситании с Нибелунгией. Он узнал, что герцогиня Матильда и ее сын Раймунд были фактически заложниками в руках герцога Реймбаута, что еще в юности погубил родную мать ради власти. Хродеберг решился освободить их. Однако герцог Реймбаут решился открыто выступить за Нибелунгию, и скорее готов был убить жену и сына, чем отпустить их в Арвернию. Они с Хродебергом сошлись в смертельном поединке. Коннетабль Арвернии сумел убить герцога Окситанского, но и сам был ранен отравленным клинком, и вскоре скончался. Так сбылись тайные надежды короля, причинившие его матери много горя. Его тело герцогиня Матильда переправила в Арвернию, поручив Ангеррану похороны его дяди в Кенабумском Святилище.
После гибели своего супруга, Матильда Окситанская вернула герцогство под власть Арвернии. Ей вовсе не хотелось подчиняться Паучихе и слабовольному Хильдеберту, однако она оставалась арвернкой. Ради своих родителей и светлой памяти Карломана Кенабумского, она заново подписала вассальный договор и добилась прощения для жителей Окситании за вину недостойного Реймбаута. Однако часть вельмож были ярыми сторонниками нибелунгов, и не покорились ей. Они бежали ко двору короля Мундерриха и там еще больше разжигали противостояние с Арвернией. И действительно, обострение вражды не заставило долго ждать.
Всего через несколько месяцев, в 825 году, два короля, бывшие родственники, встретились на поле боя. Оба находились во главе своих войск, однако сошлись в смертельном поединке. И брат Кримхильды, Мундеррих Нибелунгский, нанес смертельную рану ее супругу, которого она так любила, пока была жива. На один миг обоим противникам показалось, будто светлый образ женщины метнулся перед ними... И, когда победитель склонился над побежденным, услышал сквозь грохот сражения, как стынущие губы Хильдеберта прошептали одно-единственное имя: "Кримхильда..." И что он думал после - никто не узнал...
А Хильдеберт Воинственный в свой последний миг на земле увидел, как с небес слетела за ним на крылатом коне-лебеде Кримхильда, переродившаяся в валькирию, такая же светлая, гордая, прекрасная, как при жизни. И он с ликующим криком рванулся к ней, покинув свое пробитое копьем тело.
Тело Хильдеберта IV похоронили в Дурокортерской гробнице, рядом с его первой женой, королевой Кримхильдой. Так завещал он сам, ибо продолжал по-настоящему, душой и сердцем, любить ее одну, несмотря на желание, что вызывала в нем Фредегонда, которая родила сына вскоре после гибели короля. Хильдеберт стал первым королем, похороненным в храме новой столицы, а не в древнем почитаемом Кенабумском святилище. Бересвинда Адуатукийская, лишившаяся и невенчаного супруга, и последнего сына, пыталась опротестовать это распоряжение. Но канцлер, Ангерран Кенабумский, показал ей завещание Хильдеберта, написанное его собственной рукой, в котором он просил похоронить его рядом с Кримхильдой. И Паучихе пришлось смириться с новой победой давно поверженной противницы. Все-таки, Кримхильда навек отняла у нее последнего, младшего сына!
Для королевы Бересвинды все же стали тяжким ударом смерти Хродеберга и Хильдеберта, с разницей всего в несколько месяцев. Впоследствии придворные сплетники говорили, что еще неизвестно, кого она оплакивает сильнее. Вдовствующая королева приезжала в Кенабум, чтобы проститься с Хродебергом. Тогда, сидя у его саркофага, где увядали ветви кипарисов, она призналась, что ждала от него ребенка, и вытравила его. Об этом давнем поступке Бересвинда искренне сожалела, в отличие от многих других деяний.
Ее слова услышал Ангерран, граф Кенабумский, сопровождавший вдоствующую королеву в некрополь. Он выяснил, таким образом, тяжкую тайну Паучихи, что была неведома даже его отцу. Он подумал, что, знай отец тогда доподлинно, на что способна Паучиха, не усомнился бы, что она пойдет на любые преступления. Сейчас же ему приходилось выбирать, что делать. Ибо от канцлера, сына славного Карломана Кенабумского, в этот период междуцарствия зависело очень многое!
Ему приходилось решать проблему престолонаследия, остро стоявшую перед Арвернией. Ибо после гибели Хильдеберта Воинственного остался единственный, долгожданный сын - новорожденный младенец. Как тогда говорили:
"Один король еще в колыбели, а другой уже в гробу". Арвернии же требовался король, способный править. Знать и принцы крови не стали бы подчиняться ребенку, им нужен был дееспособный вождь. И лишь Ангерран, сын знаменитого Почти Короля, мог уладить нарастающие противоречия.
И вот, он через Королевский Совет провозгласил королем кузена Хильдеберта - принца Хильперика Книжника.
Также кузен Ангерран предложил новому королю сочетаться браком с овдовевшей в третий раз Фредегондой, и усыновить ее новорожденного сына. Первенец Карломана поступил так, ибо понял, как и его отец, что победить Паучиху может лишь другая королева, молодая, сильная и мудрая. Поскольку Хильперик чтил воспитавшую его тетушку, как родную мать, Паучиха осталась бы править и при нем. Если только ее не свергнет другая королева! Фредегонда, которую высоко ценил еще отец Ангеррана, стала бы незаменимой соратницей. Вот только он упустил из виду, что в душе прекрасной вейлы разгорелась жажда власти...
В годы своего пребывания при дворе, Фредегонда заслужила уважение многих, не вызывая подозрений и у Паучихи. Та поначалу радовалась новой женитьбе своего сына. И в последующие годы невестка никогда явно не противоречила ей, не то что Кримхильда, не умевшая притворяться. И королева Бересвинда не опасалась ее.
И вот, Фредегонда стала женой короля Хильперика. Но этот брак усилил в душе вейлы те опасные черты, от которых позднее пришлось страдать многим. Ее новому супругу, в отличие от Хильдеберта, не нужны были сыновья в новом браке. У него уже был сын от первой жены, покойной принцессы Бертрады Шварцвальдской, тоже Хильперик, да еще дочь Гизела. Он не без основания опасался, что, родись у него еще дети, стали бы противниками его сыну, при поддержке своей умной и честолюбивой матери. Достаточно было и племянника, Хильдеберта Посмертного, что стал ему приемным сыном. После первого года их брака, Фредегонда родила Хильперику сына, слабого мальчика. И, пока она лежала больная в родильной горячке, супруг подговорил лекаря дать ей зелье, после которого она больше не могла зачать ребенка. Что до их слабого сына, то его отдали на воспитание жрецам, где он не мог претендовать на наследство.
Но не от вейлы скрыть такие изменения! Выздоровев, Фредегонда поняла, что произошло. Ее род испокон веков воплощал женское начало, связанное с цветением жизни, с рождением с красотой, с влечением, что вызывает женщина, но и с материнством, как его закономерной целью. И вот - ее женское предназначение уничтожили вопреки ее воле! Фредегонда поклялась, что король Хильперик поплатится за то, что сделал с ней. Так в прекрасной королеве забушевала темная кровь ее отца Эрмингола, которого дикая страсть толкнула на фактическое убийство друга, а после - и на насилие над любимой женщиной.
Пока же она была достаточно умна и мудра, чтобы жить с новым супругом в мире, ради своей семьи. Вейлы вернулись на Дурокортерский холм, а род Хильдеберта Строителя - на престол. Фредегонда приблизила к себе Матильду Окситанскую и свою бывшую свекровь, Ираиду Моравскую, ценила их ум и знание политики. Ее союзник, граф Ангерран Кенабуский, стал майордомом, как его отец. А коннетаблем после гибели Хродеберга сделался Магнахар Сломи Копье, постаревший, но еще бодрый и крепкий.
Новая королева деятельно помогала своему супругу править Арвернией. Привлекала ко двору самых знающих людей, покровительствовала наукам и искусствам. Дурокортерский двор расцвел, сделался еще пышнее, и одновременно - естественнее. Всюду преобладали яркие, светлые цвета, изображения цветов и птиц. Вышли из моды тяжелые, неуклюжие платья и пышные кружева, теперь дамы носили легкие, струящиеся платья, мужская мода тоже стала удобнее. Казалось, мрачные времена закончились. Особенно когда Фредегонда отодвинула от власти саму Паучиху, которую сослали в отдаленный вдовий замок. Там бывшей королеве осталось лишь оплакивать мертвых и наблюдать издалека, как разворачиваются события при дворе, на которые она уже не могла повлиять.
Так продолжалось до 835 года, а после все опять резко изменилось.
Началось с того, что король Хильперик, не любивший воевать, не в пример кузену Хильдеберту, пригласил в Дурокортер для переговоров короля Мундерриха Нибелунгского и самого влиятельного из вождей "детей богини Дану" - герцога Гворемора Брокилиенского, которому, как мужу Груох, отошла и Земля Всадников. Последний приехал со старшими сыновьями, Брохвайлом и Риваллоном.
Во время переговоров трое правителей решили женить принца Хильперика на нибелунгской принцессе Кримхильде, названной в честь тетушки. Против этого никто и не возражал, хотя совпадение имен могло бы насторожить. Решено было также сосватать Гизелу, дочь Хильперика, за нибелунгского принца Теодориха. Однако затем зашла речь о том, чтобы обручить принцессу Розамунд с великим моравским князем Святополком, что вырос в изгнании после учиненной кочевниками резни, но недавно отвоевал престол. За этот брак особенно ратовали герцог Брокилиенский и Ида Моравская, ибо предполагаемый жених был их родичем. Согласился и король Хильперик, поскольку опасался за своего сына, влюбленного в Розамунд.
И кто знает: возможно, князь, сумевший изгнать из своих владений воинственных кочевников, смог бы и совладать с чарами вейлы, и их союз породил бы великих героев...
Но королева Фредегонда, любящая свою дочь больше всего на свете, нанесла упреждающий удар. Она не могла отпустить трепетно любимую дочь в чужие края. Достаточно тех испытаний, что пережила она сама, отдавая себя каждому новому правителю ради власти и почета! Фредегонда хотела, чтобы она и ее дочь сами определяли свою судьбу, а не были игрушками в руках мужчин, не страдали бы от своей красоты.
И она во время торжественного обеда отравила ядовитыми грибами всех - своего последнего мужа и короля Нибелунгии, герцога Брокилиенского и его сыновей. Заболели и скончались также Ираида Моравская и граф Ангерран Кенабумский, майордом Арвернии. Этих двух последних смертей Фредегонда не желала, но и не особенно скорбела. При большом количестве умерших было легче выдать отравление за моровое поветрие. Самое же главное - она отомстила за себя Хильперику, а ее дочь Розамунд оставалась с ней, и никто не мог распорядиться ее судьбой!
На этом оканчивается целая эпоха, известная в летописях как "Время Черной Розы". Преступление Фредегонды завершило круг событий - но не Войну Королев!
А далее приходит время роковой Розамунд, единственной дочери Фредегонды и Гарбориана. Новая черная вейла, новая борьба и страдания. Но и новые храбрые герои, и подвиги, и любовь, над которой не властно время.
