я не знаю где  это спросить. Вчера  в МК  на  предпоследней  странице была  статья Екатерины  Сажневой о жене  Кирилла  Мартынова  Антонине  Мартыновой и о новгородском деле, где та якобы  убивала  свою двухлетнюю дочь Алису. Кто-нибудь может кинуть ссылки на  статьи не из википедии. В википедии  вообще все запутано в  статьеИ вообще в чем там дело было, учитывая что происходило все в  травоядные  времена  середины  нулеаых.

Телевизор.

Сериал специально для усатых-полосатых. "Любовь и голуби-2. В большом городе"

Страшная вещь трон. Кого-то он превращает в нелюдя, кого-то в марионетку, которую дёргают за ниточки расчётливые подлецы, а кого-то делает заложником. Как королева, Гвиневера  должна думать о безопасности своего народа, она прекрасно сознаёт уязвимое положение Арморики, обречённое на неудачу восстание, неизбежную гибель лучших и достойнейших "детей богини Дану". Но и от своей боли никуда не уйдёшь. Беток же хочет утопить свою боль в крови своих же внуков. Но во многом она по своему права, вассальное положение Арморике не может и не должно продолжаться вечно. Уйдёт одна Паучиха, найдётся другая. Уйдёт один дегенерат в короне - придёт другой.

Как поклонник графа Медузы - не мог не проголосовать.  

Спасибо за продолжение, эреа Convollar! 🌹Волкам и тигрёнке повезло, что их нашли и спасли. Очень трогательная сцена с волком и волчицей. Настоящие любовь и преданность.
А на Корвина управа всё же находится. Вот и целая, команда пришла:Ассиоль и Шалиах  с девяткой -это сильно.

  Вот тут можно проголосовать за выдвижение проекта «Морские исследования и образование. MARESEDU» на премию "Хрустальный компас". Очень высокого уровня ежегодная конференция, организованная, в частности, родным Институтом океанологии, работающая на связь образования и науки. Уже много лет идёт, так что проверено и испытано. Мы на ней как-то наших биоклассных медуз докладывали. Голосуется, кажется, раз в сутки. В общем, я их поддержал, чего и вам желаю.

Телевизор.

Болельщик...

 Телевизор.

Благодарю, эрэа Menectrel, лучшая из соавторов!
Благодарю, эрэа Convollar!

Ярость плохой советчик, хотя понять Беток можно. Паучиха зарвалась, а догадка о вине Ротруды в гибели королевы, увы, верна. Но и Гвиневера права - восстание принесёт гибель множеству людей. В такой ситуации нужен не Гизельхер, а какой-нибудь хладнокровный убийца, умелый,  эмоционально не заинтересованный, но при этом честный. Мститель с ясной головой. И уничтожать надо не только Бересвинду, но и короля. При отсутствии мозгов присутствие на троне излишне.

Понять можно, но Гвиневера все же попытается переубедить сестру. Хоть и неизвестно, получится ли.
Что до хладнокровных мстителей - пока с ними дефицит. Те, кто заинтересован лично, не могут мыслить хладнокровно, что мы и видим на примере Гизельхера. А сидеть и рассудочно готовить убийство, в стиле самой Паучихи - это не для тех, кто только что потерял близких.
Впрочем, нибелунги, похоже, готовятся действовать всерьез. И на государственном уровне. Забегая вперед, брат Кримхильды в будущем одолеет Хильдеберта Воинственного.

Королева и её сестра (продолжение)

Упрек герцогини Беток, исполненный праведного гнева, был горяч, но справедлив. Так что королева Гвиневера, лишь черпая силы в извечной мудрости бисклавре, смогла выдержать пронзительный, обжигающий взор своей сестры, горящий, как факел мести. И, когда Беток смолкла, переводя дыхание, как после трудного пути, эхо ее яростного вопроса продолжало звучать в комнате: "И мы должны безропотно терпеть все, что с нами делают?"

И перед взором Гвиневеры предстала страшная картина, что преследовала ее в ночных кошмарах с самого 814 года, со дня трагедии на ристалище. Она вновь и вновь видела, как ее Карломан уклонялся от меча обезумевшего короля, стремительно уворачивался. И как он, понимая, что уже не успеет сделать очередной пируэт в танце со смертью, встал в стойку и принял разящий клинок на себя...

Гвиневера на мгновение прикрыла глаза, глубоко вздохнула и выдохнула, сохраняя самообладание. Успокоившись, она подняла взгляд на сестру, что от жестокой боли утраты готова была утопить в крови всю Землю Всадников. Затем она ответила сестре с достоинством истинной государыни:

- Как королева Арморики, я обязана прежде всего заботиться о "детях богини Дану". Все они - мои дети, и я обязана позаботиться, чтобы они жили, а не погибали в битвах! Но, как мать, я понимаю твою боль, как никто другой. Ибо после трагедии на ристалище в 814 году, Карломан стоял на пороге Сумеречной Тропы. Тогда я сама терзалась мыслями о том, что в Арвернии восседает на престоле своих предков недостойный король... - она вспомнила, как сидела у дверей, за которыми лекари заботились о раненом Карломане. Тогда она, мать, тоже стремилась отомстить за сына, еще не ведая, выживет он или нет. В те мгновения материнские чувства готовы были преодолеть долг Хранительницы и королевы Арморики.

- Что же: и я была на твоем месте, сестра, и тоже стремилась отомстить за кровь моего сына! - продолжала она вслух. - Но прежде всего я все-таки королева, и отвечаю за свой народ! И я понимаю, что Паучиха, чья душа столь же черна, как ее траурное платье, только и ждет, чтобы Гарбориан поднял восстание. Тогда она натравит своего недостойного сына на Арморику. Между тем, сам Хильдеберт вряд ли знает, как королева-мать подстроила его "победу" над доблестным Гворемором. Он становился все безумнее, однако никогда не был бесчестен в отношении рыцарских обычаев. Но королеве Бересвинде не по нраву привилегии, что даны Арморике мудрыми королями прошлого. Каждый новый король, восходя на трон, подтверждает права вассальной Арморики, давал такое обещание и Хильдеберт. Но его честолюбивая мать стремится изменить все и сделать "детей богини Дану" не более чем бесправными рабами арвернов!.. И ты поможешь ей, Беток, втравив Землю Всадников в истребительное восстание?! Ты - вдова вледига, и отвечаешь за свой клан! Твой внук Гарбориан еще очень молод, понятно, что он стремится отомстить за отца. Но ты, Беток, должна быть мудрой, и объяснить своему внуку, в чем состоит ваш долг!

Беток вновь яростно вскинула голову, стремясь высказать своей сестре и королеве все, что наболело в душе:

- А мне теперь каждый день вспоминается, как я прощалась с сыном, когда он вместе с Идой отправлялся ко двору короля Арвернии, на рыцарский турнир! Я обняла Гворемора на прощание и попросила быть осторожным и не навлекать на себя гнев яростного короля. Он же весело засмеялся в ответ, и уехал... А на другой день после их отъезда пришло запоздавшее письмо от Груох. Она умоляла отца не принимать приглашения на злосчастный турнир, ибо ее видения предвещали беду... Но Гворемор уехал, чтобы уже не вернуться. Живым... - голос Беток задрожал и сорвался.

Но уже в следующий миг герцогиня Земли Всадников возвысила голос и горячо воскликнула:

- А затем мне вернули тело моего младшего и последнего сына, зарубленного безумным королем! И я своими руками сшила для него саван. Ибо арверны вернули тело Гворемора, забальзамированным и обработанным на свой лад. Я видела его, превращенного в куклу, с восковым мертвым лицом... - Беток горестно покачала головой. - Или арверны не знают, что бальзамирование покойников - не в обычае "детей богини Дану"? Мой сын достоин был очиститься в пламени погребального костра, что вознесет его по прямому пути на светлый Авалон! Лишь в редких случаях друиды сохраняют тела покойников с помощью амулетов, но не таким способом, как арверны! Должно быть, Паучиха постаралась нарочно устроить погребение Гворемора на арвернский лад, назло "детям богини Дану". Король же послал нам письмо, в котором выразил скорбь и сообщил, что убийство Гворемора было несчастным случаем. Он даже послал виру новому вледигу! - Беток презрительно усмехнулась. - Полученную сумму арверны взяли обратно, в качестве налога с Земли Всадников, так что ничего не потеряли!

Беток говорила все это в горячем исступлении, и ее голос дрожал от ярости. Гвиневера слышала в нем плач матери, чей сын погиб в полном расцвете сил, был отнял у нее жестоко и внезапно. И теперь герцогиня Земли Всадников, забывшись в материнском горе, обращалась к Гвиневере, только как к сестре, не учитывая, что говорит еще и с королевой Арморики. Она продолжала все горячее, выплескивая всю свою материнскую боль:

- Когда мы всей семьей провожали Гворемора к Арвернскому двору, он был весел, весь светился жизнью! А домой Ида привезла ко мне, матери, и к семье их сына тело в деревянном ящике. Так арверны хоронят своих покойников, холодных и безжизненных, зарывают их в сырую землю, к могильным червям...

Гвиневера слушала сестру, позволяя ей высказаться. Она понимала, что горячая речь Беток - это крик жестокой боли. Ей было ведомо, что ее сестра, пролившая столько слез над гибелью мужа и старших сыновей, замкнулась в себе, лишившись младшего сына, Гворемора. Она не смогла пролить ни слезинки, когда жаркое пламя погребального костра поглотило забальзамированное тело вледига Бро-Виромандуи, Гворемора Ярость Бури. Ибо тогда слезы Беток выжгла невыносимая боль, и они превратились в пыль, а сама она - в несокрушимую скалу, сделавшись готовой на все. В том числе и утопить в крови все и всех ради утоления своего праведного гнева!

Беток же, не сомневаясь в своей правоте, горячо обращалась к Гвиневере - вновь только как к старшей сестре, но не как к королеве Армориканской:

- Гвиневера, сестра моя! Неужто мне не призвать к ответу тех, что заманили в ловушку моего последнего сына и коварно убили его, да еще глумились над моим горем?!

В ответ королева Гвиневера чуть подалась вперед и обеими руками взяла ладони сестры. Та ответила ей таким же пожатием и проговорила с надеждой:

- Так ты поднимешь "детей богини Дану" на восстание, в помощь моему внуку Гарбориану? Он и телом, и душой повторяет своего отца, в нем продолжает жить доблесть моего сына Гворемора!..

Гвиневера медлила с ответом, тщательно подбирая слова, что ей следовало произнести. Беток же внимательно глядела на сестру, не веря, что та откажет ей после речи, исходящей от самого сердца.

Королева Арморики понимала, как трудно ей будет переубедить Беток, жаждущую мести за сына. Но так же хорошо она понимала и то, что "детям богини Дану" не выстоять сейчас против арвернов, ни одной лишь Земле Всадников, ни даже всей Арморике. Король Хильдеберт жил войной, сражениями и турнирами, и арвернские рыцари умели воевать. И их было во много раз больше.

И она заговорила негромко, но обстоятельно, со всем красноречием бисклавре, стремясь убедить сестру отказаться от самоубийственного восстания:

- Я понимаю тебя, Беток, как подобает сестре! Ибо арверны усилили давление на Арморику еще с самого 814 года, когда стали постепенно повышать налоги и увеличили число своих войск на нашей земле! Тогда, как ты помнишь, в качестве нового наместника Арморики приехал мой родич Дагоберт Старый Лис, заменив батюшку Сигиберта. Было объявлено, что он назначен ввиду старческой немощи прежнего наместника, но не приходилось сомневаться, что Паучиха просто отослала подальше от двора неудобного ей принца крови! Дагоберт был вынужден выполнять несправедливые приказы, исходившие от самого короля, а вернее - от королевы-матери. Лишь когда Карломан, выздоровев от ран, вернулся к делам правления, король и его мать на время оставили нас в покое. Кроме того, тогда подоспела война с Междугорьем, а мы получили несколько спокойных лет. Но теперь некому остановить Хильдеберта и Паучиху. Даже когда короли Арвернии признают вину за свои невольные ошибки, они умудряются исправлять ее таким образом, что лишь усугубляют положение!

Беток внимательно слушала речь своей сестры и королевы, недоумевая, куда она клонит. Если вспоминает о несправедливостях, что арверны чинили "детям богини Дану", то, быть может, согласится отомстить им за все?..

Гвиневера же, чувствуя на себе пристальный взгляд сестры, продолжала сжимать в своих руках ее руки. И говорила, как подобало королеве Арморики. Извечное терпение оборотней помогало ей выдержать все, когда ее саму захлестывали мучительные воспоминания. Она тщательно подбирала такие слова, что хоть немного могли заставить Беток усомниться в ее неистовом стремлении:

- Как мать и как королева, я чту память моего сына Карломана, погибшего в цвете лет... И проклинаю тот час, когда родился на свет Ужас Кемперра, остановить которого пришлось Карломану ценой своей жизни!

Гвиневера так и не узнала, что печально знаменитый оборотень-убийца был ее внуком от старшего сына Хлодиона, погибшего совсем молодым. Ни ее отец Риваллон Сто Воронов, ни ее дядя и наставник, Номиноэ Озерный, ни сам Карломан при жизни не поведали ей о том, что довелось им выяснить. А после гибели Карломана и подавно, никто из тех, кому ведомо было, не решился потрясти ее еще сильнее. Сама Гвиневера предполагала, что Ужас Кемперра вырос выродком, лишившись в детстве родной стаи во время гонений на ши, устроенных Хильдебертом Строителем, или Разрушителем.

- Если бы не этот бешеный волк, Карломан не погиб бы несправедливо рано, - глубоко вздохнула королева Арморики. - Тогда и при арвернском дворе все шло бы иначе. Кримхильда подарила бы Хильдеберту сына-наследника, которого собирались назвать Карломаном, в честь дяди короля! Паучиха жила бы теперь в удаленном вдовьем замке, не имея возможности вмешиваться в политику! После гибели моего доблестного и мудрого сына все полетело в пропасть...

Беток продолжала слушать Гвиневеру, не пропуская ни слова, и сама сжимала ей руки, с тревогой и надеждой. А королева Арморики продолжала свою речь:

- Я понимаю твои стремления, Беток! И все-таки, я, королева Арморики и мать Карломана, буду исполнять волю моего сына: беречь Арморику от огня войны и от посягательств арвернов.

Беток разочарованно вздохнула, услышав решительный отказ сестры поднять Арморику на восстание. Хотела отнять руки, но Гвиневера удержала ее, и герцогиня Земли Всадников осталась покорно слушать продолжение речи королевы.

А та продолжала говорить с сочувствием, но с неизменным самообладанием:

- Что ж, сестра: я благодарю тебя, что ты высказала, что у тебя на душе! Я надеюсь, что тебе самой теперь станет легче. Изволь: я тоже отвечу откровенностью на откровенность! Мне вспоминается последняя встреча с сыном, как будто это было вчера! Он провел две седьмицы здесь, в Чаор-на-Ри, прежде чем отправиться навстречу своей судьбе в одиночестве. Карломан был сумрачен, я видела это, но бодрился, не желая заранее тревожить своих близких. В те дни он обошел самые любимые места в городе и в окрестных лесах, прощаясь... Я должна была предчувствовать, что он задумал, но тут будто туман заволок мне взор, и я ни о чем не догадалась!.. В последний вечер Карломан долго беседовал с Номиноэ Озерным, и я слышала лишь, как мой сын несколько раз просил своего наставника молчать о чем-то. Помню, как меня удивило, что Карломан, не любивший приказывать тем, на чей ум мог полагаться, потребовал у вещего Номиноэ молчания... - она глубоко вздохнула. - Затем, в тот последний вечер, Карломан играл со мной в фидхелл. Игра складывалась не в его пользу, и ему пришлось пожертвовать многими фигурами, но все же он сумел победить!.. - королева сжала похолодевшими пальцами ладони сестры. - А на рассвете он ушел вверх по Леджии, на поиски Ужаса Кемперра. Они встретились на Скале Двух Сердец, и сражались насмерть. Ценой своей жизни мой сын увлек врага в смертельный водоворот! Но его последний завет навсегда останется жить в моем сердце: сохранить мир в Арморике, не допустить братоубийственной распри! Ибо он всегда стремился к миру между "детьми богини Дану" и арвернами! Он равно принадлежал обоим народам, и приложил массу усилий, чтобы они помогали друг другу, обогащали свои обычаи, навыки и язык полезными заимствованиями, чтобы сходились для мира, а не для междоусобной войны. И ради мира между людьми мой сын выступил против Ужаса Кемперра!.. - Гвиневера захлебнулась словами, переводя дыхание.

Беток сжала руки сестры, желая сказать, что понимает ее чувства. Но Гвиневера тут же собралась с силами и продолжала с достоинством истинной королевы:

- Ради мира между людьми мой сын пожертвовал собой в битве с Ужасом Кемперра! Боль от потери будет жить во мне до конца моих дней. Мне не забыть до смертного часа, как дрогнуло мое сердце от неясного предчувствия в тот миг, когда все произошло. И тут же дуб, заговоренный на Карломана, весь осыпался и засох в одночасье!.. Но мой сын отдал жизнь не напрасно! Его трагическая гибель принесла мир. Он увлек с собой в водоворот проклятого выродка, и люди перестали бояться, избавившись от безжалостного убийцы. Воля моего сына священна для меня. Ибо я - королева "детей богини Дану", и впредь буду достойна своего таниста, что жил и погиб ради мира между людьми. Прошу тебя, сестра: выслушай меня, одолей свою боль и пойми, что я хочу тебе сказать! Ведь и у тебя остались после Гворемора твоя семья и твой клан, осталась Земля Всадников. Им всем нужна твоя любовь и накопленная с годами мудрость, Беток, но не ради войны, что приведет к всеобщей гибели, а ради счастья людей!

Когда королева закончила говорить, ее сестра долго сидела молча, потупив взор, переживая трудную внутреннюю борьбу. Она поняла, что Гвиневера ни за что не согласится объявить восстание по всей Арморики. А силами одной лишь Земли Всадников мстить за Гворемора было бессмысленно. Однако Беток Белокурая не могла так легко отказаться от мести за предательское убийство своего последнего сына. Праведный гнев сжигал вдовствующую герцогиню. Но в то же время, она прислушивалась к советам Гвиневеры, и, слушая ее, была вынуждена признать, что в Арморике есть более несчастная мать, чем она сама.

Беток знала, что ее венценосная сестра трижды приходила на берег Быстротечной, срывающимся голосом выкликая духов реки, чтобы те вернули ей тело сына. И лишь на третий раз явилась сама Алау Водяная Лилия, Дочь Реки. Она недолго беседовала с Гвиневерой, и после, по ее знаку, речные ши вынесли на ладье лежащего в ней таниста Карломана. На нем лежали чары Быстротечной, и его родным даже поначалу казалось, что он просто мирно спит. Но они развеялись, ибо Альпаида, не желая верить, что она лишилась возлюбленного супруга, молила его сбросить сонные чары. Дочь Быстротечной, сочувствуя лебединой верности Альпаиды, сняла собственное заклятье. И в тот же миг ужаснувшаяся Альпаида захлебнулась в крике. Ибо тело ее супруга, таниста Карломана оказалось настолько изуродовано, что его опознали только по перстню на руке с его эмблемой - волчьей головой. Что же должна была пережить Гвиневера, видя изувеченное тело ее младшего и последнего сына?! Да ей самой, герцогине Беток, посчастливилось в сравнении с сестрой: издевательская забота арвернов, по крайней мере, сохранила облик Гворемора, так что она еще смогла взглянуть в его лицо, пусть и мертвое, застывшее!..

И все-таки, Беток было трудно преодолеть жажду мести за сына. Она вполне разделяла страстное желание своего внука Гарбориана отомстить за отца. Всей душой гордилась им. Но убеждение ее царственной сестры оставило след в ее душе и, пожалуй, поубавило праведный гнев герцогини. Если Гвиневера не подняла восстание против арвернов после гибели Карломана, имела ли она, Беток, больше прав мстить им? Ведь королева Арморики могла бы обвинить арвернов в появлении Ужаса Кемперра, помня, сколько судеб людей и ши искалечил недостойный король Хильдеберт Строитель-Разрушитель своим Священным Походом! Теперь на престоле Арвернии восседал другой король Хильдеберт, во всех отношениях продолжатель худших обычаев Хильдеберта Разрушителя. Он был похож на слепого возницу, что горячит коней, не ведая, что они мчатся к пропасти. Разногласия между Арвернией и Арморикой нарастали год от году, а седовласая королева Гвиневера не уставала сглаживать их, насколько это было в ее силах, продолжая политику своего доблестного сына, таниста Карломана. Поднять восстание было бы легче всего, но где найти в себе силы, чтобы не вмешиваться, чтобы удержаться самой на краю пропасти и не позволить всему и всем сорваться в нее?..

Ну, эксперту виднее...