А вы не думаете, что тут имеет место быть эвфемизм? И что когда Штанцлер рассказывал Окделлу, а королева выслушивал от того историю об "Арлетте Савиньяк - женщине, обманом лишившей титула старшего сына в пользу младшего", они мысленно заменяли в этой истории два слова?
Не любят некоторые называть вещи своими именами.
Не любят, но тут разительно изменилась ситуация. Катарина исходит из того, что после всего, что сделала она, и что сделали Манрики, при нынешнем раскладе в физическом смысле больше ей ничего не грозит.
Но есть еще и сложные человеческие отношения, на которые она надеется, есть память какой-никакой, но матери и братьев, есть мелочи, которые каждый желает держать при себе, есть выдумки, которые она была вынуждена повторять, так что Штанцлер ей не нужен. И вообще желательно чтобы он, наконец, сдох или, в крайнем случае, исчез до того, как за него возьмутся дознаватели. Причем исчез так, чтобы это не испортило налаживающуюся жизнь.
Королева практически не сомневается, что при попытке к бегству после ее намеков за Штанцлера возьмется Карваль, и далеко старый и больной не уберется, но как его вынудить удрать? Она отсылает всех, кто ей кажется лишним, и принимает Штанцлера. Тот полагает, что его ультиматум возымел действие и начинает разыгрывать все имеющиеся у нее карты. Эр Август в самом деле до этого разговора Катари не знал, поскольку, когда она стала раскрываться, его при дворе уже не было, а в конце он был изолирован от всех, кроме Дика, который смотрел, но не видел. И тут Катари последовательно и безжалостно бьет все его козыри, а вишенкой на торте становится пресловутый завуалированный ультиматум.
Катарина переворачивает все с ног на голову и, глядя эру Августу в глаза, обвиняет его... в клевете на графиню Савиньяк. Причем у нее есть свидетель - Ричард Окделл, который на голубом глазу всегда это подтвердит. То есть, дорогой, ты или попробуй доказать в судебном порядке свои слова (а они были, не отвертишься), либо... В этом случае любые крики, что он говорил не о Савииньяках, а об Ариго будут выглядеть попыткой свалить все на тех, кто уже мертв, плюс попытка очернить "талигойскую святую". Свидетельница же лжет по приказу своих теперешних кормильцев, а письма в Гайифе подделывать умеют, вон как подделали письмо королевы, которое она не могла написать - свидетель тому все тот же граф Савиньяк. Короче, эру Августу остается только удрать, поскольку он даже Окделла перепрограммировать не может - того нет поблизости.
