3
После очередных учений, которые на этот раз проводил Ррагнаур, Лютиэнь позвали обедать.
- А если й’мани со всеми есть не желает, то ей подадут в палатку.
Й’мани кушать пожелала, и её тут же усадили на самое удобное место.
- Мир тебе, прекрасная Лютиэнь, - раздался мелодичный голос.
Келерон – один из воинов, что ушел с отцом.
- Что ты здесь делаешь? – встревожилась Лютиэнь, ведь синда должен быть рядом с Тинголом.
- Ранен он был,- ответил за Келерона Ррагнаур. – До сих пор еле пальцы на левой шевелятся.
- Это ничего, я боялся, что без руки останусь, - воин уселся рядом.
- Да уж, тот урух рубанул со всей силы!
- Но ваш харт’ан творит чудеса.
- Гортхар, он такой.
- Хотя, если бы не ты, то мне и майа бы не помог.
- А если бы ты не стрельнул чуть раньше в того й'агpа, то я бы тут не сидел, - улыбнулся во весь рот Ррагнаур.
- Да, жестокая была битва. Если бы не ваши, то нам не отбиться.
Воспоминания затягивают. Для этих двоих они были общими, а Лютиэнь стало скучно.
- А откуда вы, такие квенди? – слова сами сорвались с губ. – Где живете?
- А они не квенди! - рассмеялся Келерон.
- Ну да, мы - иртхи! – гордо ответил Ррагнаур.
- Иртхи? А из какого вы народа? Вы же не наугрим?
- Ну нет, мы не подгорники, хоть и многие из наших среди гор живут.
- Но вы же не люди? – осторожно поинтересовалась девушка. Про людей она слышала: дескать, должны они появиться, но пока ни разу не видела.
- Нет, ну какие мы люди! – рассмеялся воин. – Иртха – отдельный народ. У нас тоже всякие рода есть: вот хоть урухов глупых взять. А еще уруг`ай, те уж больно свирепы. Но мы по Закону живем. Мы Мир слушаем.
Теперь Лютиэнь совсем ничего не понимала.
- А йерри тоже из вашего народа были?
- Нет, йерри из вашего. Такие же тонкие и звонкие. Только воевать не умели. Вам тоже трудно, но получается. Оружием они ловко владели, танцевали с ним, так, что заглядишься. Толку-то – на войне убивать надо. А они не могли... - Ррагнаур покачал головой. – Вот сады растить, всякие там чудеса из дерева, камней и металла создавать, cказки сказывать, других учить - это у них легко получалось. Вот смотри, - он вытащил из-за пояса флягу из неведомого светлого металла. Изящный травяной узор. Будто живой: того и гляди листики затрепещут. Лютиэнь ахнула от восхищения. – Это мне один из них подарил. В ней вода долго свежей и холодной остается.
- Чудо какое! – благоговейно прошептала девушка.
- Они такие все были – легкие, светлые… Уллах их многому научил, и они его. Он сам так говорил.
- Уллах? – голова пошла кругом.
- Все просто, - вмешался в разговор Келерон. – Уллах – это Мелькор. Иртхи – это орки, а йерри…
- Орки?! Но вы же хорошие, добрые… - Лютиэнь беспомощно посмотрела на Ррагнаура. Мир рухнул.
- Не такие уж мы и добрые, - проворчал воин. – Но мы не те й'агpы, что всех убивают и калечат. У нас Закон есть! И йерри с Уллахом нас многому научили. Я уже говорил: есть урухи и уруг`ай – они глупые, темные и потому свирепые. Земля их отторгает, не родит, а они её слушать не хотят. Только воевать умеют и то потому что глупый Кхуру обучил их.
- А это кто такой? - девушка прижала руки к вискам.
- Младший нашего Уллаха. Молодой был, бестолковый. Мы его погнали прочь, потому как нам тогда мечи да стрелы не нужны были. А те, глупые, приняли. Уллах до них не дошел, а его младшенький добрался. Может, он в чем-то и прав был, - Ррагнаур покачал головой. – Он защитить хотел, ведь знал уллахов, что за морем живут. Только одного Кхуру не понимал: не всякому оружие можно в руки дать. Право воевать заслужить надо. Вот Гортхар понимает. Ему крепко досталось тогда…. Если бы не Рагха...
- Рагха?
- Хар-ману, - непонятно пояснил ирха.
- Хар-ману?
- Мать рода, й’мани. У нас все просто – кто жизнь дает, тому и решать, как жить. А Рагха - старейшая и мудрейшая, потому и её слово для нас Закон. У остальных племен Закона нет, они женщин не уважают и не ценят. Вот потому и жизнь им не в жизнь. А у нас женщина свята: любое её желание исполнить - честь для каждого иртхи.
Странный народ. Нет, квенди тоже почитают женщин. Но в Дориате правит отец, то есть мать тоже Владычица, но решающее слово будет за Тинголом. А тут… Чудно. Ужасаться тому, что она находится среди орков, Лютиэнь просто не успевала. Столько сведений! Да и они к ней так добры. Не то, что те твари, напавшие у болота. И те так ужасно выглядели, а эти на первый взгляд непривычны, но потом… Обаятельные они и добрые, чтобы там Ррагнаур не говорил.
Так она и сказала.
Синда и иртха рассмеялись.
- Ну да, к своим они добрые! – сквозь смех проговорил Келерон.
- Хватит ржать, брат, - проворчал Ррагнаур. - Не смущай й’мани. Это нехорошо.
- Брат? – Лютиэнь снова подняла брови. Кажется, они у неё навсегда на лбу приклеятся, а заодно и глаза вытаращенными станут. Представив себя в таком виде, девушка фыркнула.
- Побратались мы после боя, когда нас харт’ан подлечил. У меня тогда нога пострадала. Вот теперь сижу здесь, вместо того, чтобы этих й'агpов гонять.
- А йерри, - уж раз стали рассказывать, то надо спрашивать, - тоже с вами живут?
- Йерри больше не живут, - грустно ответил иртха. – Пришли уллахи и поубивали наших йерри. А кого не убили тех в полон забрали. И нашего Мелхара увели. С тех пор остались мы одни. Хорошо хоть, что хагра к нам вернулся.
- Как поубивали? Кто?! - верить в такое не хотелось. Валар не могли… Но ведь и Ррагнаур не лжет. Лютиэнь это ясно чувствовала. Но как можно убить тех, кто способен создавать такие удивительные вещи, вот как эта фляга? Или она чего-то не знает?
- Сказали, что они Замыслу противоречат, - пояснил Ррагнаур. – Странные они, эти ваши Уллахи. Как можно кого-то убить, из-за какого-то там замысла? И что это за замысел такой, что ради него убивают? Ведь даже глупые урухи и свирепые уруг`ай лезут на чужие земли, потому как им места не хватает и есть нечего.
Лютиэнь опустила голову, будто сама была виновата и в Замысле, из-за которого убивают и в том, что урухам еды не хватает.
- Не печалься, й’мани. Уллахи сами по себе, ты сама по себе. А глупые урухи во многом сами виноваты, хотя Уллах то до них дойти не успел…
- Так, может им объяснить ваш Закон?- вскинулась Лютиэнь. – Зачем же сразу убивать?
- Многим из взрослых уже не объяснишь, привыкли они к такой жизни. Да мы всех и не убиваем. Женщин и детей не трогаем и тех, кто измениться готов.