Спасибо Вам огромное, эрэа
Карса! Как хорошо, что хоть один-то читатель у меня есть...
Интересно, а как бы отреагировал Харальд, если бы у него родился сын с ведовскими способностями? Мстислав Яргородский даже не думает использовать необычный дар мальчика, а лишь злится, что тот "не такой". Ограниченный взгляд. Хотя, может быть, видит в этом скорее угрозу, чем помощь.
Боюсь, что Харальд бы такой подарок судьбы тоже не оценил. У викингов магия, кроме священных рун, тоже считалась недостойным мужчины делом.
Ну а кто знает, что может быть на уме у человека с необычными способностями? Мало ли... Тем более, кто его научит ими правильно распоряжаться?
Возможно и на пользу его дар обратить. Но посмотрим, кому и как это удастся.
Глава 2. Начало долгого путиНемного оглядевшись в храме, Лютобор повернул голову и увидел, как младшие жрецы ведут к алтарю быка, которого его родители пожертвовали для исполнения их просьбы. Стреноженный белый годовалый бык не мог вырваться, и лишь мотал головой, на которой повисли два человека, держа за рога. Они ввели животное на широкую каменную плиту, лежавшую у подножия статуй, и заставили лечь, высоко задрав бычью голову. Мычание гулко отдавалось от каменных стен, так что Лютобору хотелось зажать уши, но он не посмел, видят, что отец глядит на него.
Он видел, как из низкой двери храмовой пристройки вышел верховный жрец Даждьбога-Хорса - Чистомысл, облаченный в белоснежные одежды, с железным ножом, покрытым письменами, в руках. Маленький княжич прежде видел жреца только во время празднеств, и теперь впервые разглядел так близко. Позднее он понял, что Чистомысл в то время был не так уж стар: в темных с проседью волосах и большой бороде заметен был их настоящий цвет, а лицо и сильные смуглые руки почти не имели морщин. Но тогда жрец показался маленькому Лютобору древним и грозным старцем, древнее всех, кого видел прежде.
Точным, привычным движением жрец вонзил нож в горло быку, а затем подставил большую чашу под хлынувшую струю крови. Она била ключом, булькая и клокоча, пока не стихли последние содрогания животного. Лютобора затошнило от запаха крови, от жуткого красного ключа, что бил из перерезанного горла быка.
- Смотри-и! - прошипел отец у него над головой, сжав сыну руку.
Если бы Лютобор не увидел вчера в пламени свечи настоящую битву, где лилась человеческая кровь, может быть, он куда сильнее испугался бы вида бычьей крови. А теперь он сцепил зубы и ждал до конца - когда жрец полил кровью из чаши подножие каждой из статуй со словами посвящения. Затем тот вымыл окровавленный нож и руки, - один из храмовых служителей поливал ему водой из кувшина, - и обратился к просителям:
- Светлого дня тебе, князь Мажвидас Алджимантасович, и тебе, княгиня Данута Всеславна! С чем пришли вы к Даждьбогу, Подателю Благ?
Мать молчала, лишь снова скрестила руки на груди. Отец подтолкнул Лютобора перед собой, показывая жрецу.
- Во-от наш сы-ын, княжич Лютобор! У него, ка-ажется, есть необычные спосо-обности: он видит во сне та-акое, чего не видел на-аяву. А-а вчера уви-идел в огне то, что происходи-ило далеко отсю-уда. Ребенку его во-возраста и зна-ать бы о тако-ом не полага-алось. Вот мы-ы с женой и реши-или: может бы-ыть, с таким да-аром лучше быть ему-у жрецом, чем князем?
"Не хочу быть жрецом! Не хочу!" - безмолвно закричал Лютобор, моля светоносного Даждьбога-Хорса, которого литты называли Сауле, услышать его самое горячее желание и внять ему.
Будто услышав его мысли, жрец Даждьбога внимательно взглянул на мальчика.
- Пойдем со мной. Я проверю твой дар.
Он взял мальчика за руку своей огромной ладонью, твердой, как доска, и повел к внутренней двери, откуда появился. Княгиня Данута шагнула было за ним, но Чистомысл поднял руку, останавливая ее.
- Не мешай ему! Здесь у него нет матери.
Лютобор шагнул за жрецом в слабо освещенное помещение. Он так волновался, что не разглядел толком окружающую обстановку, лишь заметил невысокий стол, как раз ему дотянуться. На столе стояло большое блюдо с круглыми пресными хлебцами. Мальчик как раз хотел спросить, зачем его сюда поставили, но верховный жрец указал ему рукой:
- Ты смотришь именно туда, куда нужно! Не прикасаясь к хлебцам, скажи: в каком из них спрятано кольцо?
Лишь на мгновение задумался Лютобор, глядя на разложенные хлебцы. Даже руки убрал за спину, чтобы как-нибудь ненароком их не коснуться. Но тут же поднял руку и ликующе вскрикнул, указав пальцем:
- Вот в этом!
Взяв указанный хлебец, Чистомысл хмыкнул - там и вправду лежало золотое кольцо. Поглядел на мальчика уже с некоторым интересом.
- Я тебе покажу три закрытых кувшина, а ты, не притронувшись, скажешь, в какой налита вода, в какой - молоко, в какой - мед.
Лютобор немного повеселел. Служить в храме ему по-прежнему не хотелось, но сейчас жрец как будто играл с ним, и мальчик расслабился.
Чистомысл открыл дверь в кладовую, где хранились съестные припасы, и показал три одинаковых кувшина на низкой полке. Спросил, не входя:
- Посветить тебе? - в кладовой действительно не горела даже лучина.
- Нет, - шепотом отозвался Лютобор, пробираясь между вбитых в деревянную стену полок, бочек и кадок со съестным, мешков с мукой. Совсем рядом прошуршала мышь, и он успел заметить скрывшийся под ларем длинный хвост.
- Ты что, видишь в темноте? - кажется, жрец удивился.
- Вижу, - сам Лютобор не знал, как это получается, и пока не думал, что другие люди так не умеют.
Подойдя к заветным кувшинам, он стал глядеть на них, не отводя глаз, пока все три не показались ему прозрачными, как зеркало, перед которым всегда одевалась мать. Теперь их стенки не могли скрыть от его взора свое содержимое.
- Вот здесь вода из родника, здесь утром надоенное молоко, а тут - густой мед с цветков агайского проса, - произнес он, не задумываясь, так, как ответ пришел в его голову.
Жрец немедленно открыл все три кувшина. Все так и оказалось.
- Ну что ж, княжич Лютобор... - проговорил он задумчиво. - А вот у меня к тебе последняя просьба. Я тут давеча обронил между половицами иголку, да не приметил, куда она упала. Может, ты ее разглядишь?
Мальчик несколько мгновений вглядывался в некрашеные доски на полу. Затем поднял голову, сердито взглянул на Чистомысла.
- Пошто меня морочишь, господине верховный жрец? Нет тут никакой иголки, и не было никогда!
Теперь, будь он немного старше, догадался бы, что жрец Даждьбога крайне изумлен, как, может быть, и не случалось прежде ему в жизни. Он даже отступил на шаг, разглядывая мальчика, и покачал нестриженой головой.
- А что, Лютобор Мстиславич, хочешь ли ты служить в храме? Увидишь и узнаешь много интересного, куда больше, чем то, что тебе снится и видится теперь.
Но даже обращение с отчеством, как ко взрослому, не могло склонить мальчика к храму. Не задумываясь, он встряхнул головой в крупных волнах ржаных волос:
- Не хочу! Воином быть лучше!
Чистомысл вздохнул и положил руку на плечо мальчику.
- Раз не хочешь, значит, не это назначили тебе Боги. Жаль, что не остался ты хоть немного поучиться здесь. Был бы ты старше - понял бы, что любое знание может пригодиться, где бы ты ни нашел его. Но, может быть, когда-нибудь впредь тебе и захочется со мной поговорить; тогда приходи, коли жив буду.
Ничего не ответил Лютобор, но в памяти отпечаталось приглашение жреца.
Чистомысл вывел его снова в освещенное помещение храма, где ждали его родители.
- Дар у вашего сына, несомненно, есть, - тихо сказал им верховный жрец. - Такого сильного дара мне еще не доводилось встречать. Ему не понадобилось даже пить зелий, усиливающих врожденные способности. А ведь он еще совсем мал, и я уверен, что с годами его дар станет лишь развиваться, а не угаснет, как бывает у некоторых. Но только это не тот дар, с которым идут в жрецы. Он не вложен ему от Богов.
Лютобор услышал, как его мать испуганно ахнула. Оглянувшись, увидел ее, бледную, прижавшую дрожащие руки к груди.
- Но если не Боги одарили его, то кто же? Неужели... другие силы, из Страны Кромешного Мрака?..
- Нет же! - усмехнулся жрец, очертив солнечный круг над головой мальчика. - Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что у него нет с ними никакой связи. Не бойся за сына, княгиня, этим только повредишь ему! Конечно, дар все равно исходит от Богов Земли и Неба, просто разными путями. Одних, предназначенных для жреческого служения, Боги могут им наделить для будущих свершений или в награду за их веру. А есть такие, как ваш сын - родившиеся со своим даром в сердце и в крови. И учить их так же бесполезно, как рыбу - плавать. Судьбу его сейчас пока никто не проследит: она далека и неосязаема, как полет диких гусей в поднебесье. Но только одно ясно - ему не годится быть жрецом.
Княгиня Данута не все поняла из его запутанных объяснений, но, уловив, что ее сыну не угрожают зловещие потусторонние силы, облегченно вздохнула и, обняв его сзади за плечи, прижала к себе. Князь Мстислав же прошептал что-то по-литтски, так что сын разобрал только: "...кровь колдунов..."
Затем, вежливо простившись с верховным жрецом, подозвал няню Лютобора - Малку, передал ей мальчика, и велел погулять с ним. Когда няня уводила его прочь, он еще успел расслышать разговор родителей, выходивших из храма.
- Что ты теперь хочешь для него? - тревожно поинтересовалась мать.
- Что я-а могу хоте-еть? - переспросил раздраженный князь Мстислав, сильнее обычного растягивая слова. - Пока-а что он - наш еди-инственный насле-едник. Если ты роди-ишь другого сы-ына, я постара-аюсь его воспита-ать ина-аче. А пока придется-я учить Лютобора, ка-ак будущего князя.
Потом Малка отвела его слишком далеко, и он уже не слышал родителей. Стало любопытно и чуть жутковато: как это его станут учить? Но радости было больше: слава светлоликому Хорсу, его не оставили в храме, он все-таки будет воином, как подобает княжескому сыну!
На другой день его снова повели в святилище. Но теперь уж не одни родители - с ними и вся княжеская дружина, все воины и бояре - исконные, яргородские, и литты, пришедшие с князем Мстиславом, и их семьи, а также дворцовая челядь и многие горожане, явившиеся поглядеть. Кому не хватило места в храме, столпились у распахнутых дверей, с любопытством заглядывая внутрь.
Место Чистомысла сегодня заступил другой жрец - Светлогор, приносящий требы Перуну, покровителю воинов. Он одним движением ножниц отрезал Лютобору нестриженые прежде волосы, оставив длиной до плеч. Возложил срезанное на алтарь и сжег под изваянием Перуна. Лютобор внимательно глядел в трещащее пламя, и ему увиделось, как мраморный суровый лик оживает, наливается теплом, как выражение плотно сжатых губ под серебряными усами немного смягчаются, могучая рука подымается, приветствуя нового воина.
- Радуйся, всегрозный Перун, сокрушитель нечисти! Как ты своей громовой секирой оберегаешь Небо и Землю от всякого зла, так и среди людского рода пусть вовеки пребудут витязи, не знающие страха, отважные защитники родной земли и правды Богов! Прими, господине, под сень своей секиры Лютобора свет Мстиславича, наследника князей яргородских и литтских. Сожги своей молнией его детство, посвяти в воины ради будущих подвигов и славы!
Огонь на алтаре сильно трещал, без остатка поглощая срезанные у него волосы. Какое-то мгновение Лютобор думал, что и впрямь сразу сделается взрослым, как отец. Но этого не произошло; и все-таки, он чувствовал, что-то важное в нем изменилось.
Потом в последний раз няне позволили одеть его в совсем новую одежду, по образцу одеяний взрослых людей: нарядные порты и кафтан поверх сорочки, плащ, новые сапожки. Затем отец сам повязал ему кожаный пояс с железной пряжкой, а на него - вот диво-то! - повесил маленький меч, как раз по руке Лютобору.
- Это тебе-е не игру-ушка, - промолвил князь Мстислав, нагнувшись к сыну. - Тебе приде-ется научиться этим владе-еть, и владеть хорошо-о.
После обряда его мать вместе с другими женщинами направилась к своему возку. Лютобор, путаясь в непривычной одежде, хотел по привычке побежать за ней, но отец повернул его в другую сторону.
- Куда-а же ты-ы? Во-от куда надо смотре-еть!
Он показал сыну светло-гнедого коня, стоявшего рядом с его собственным серым. Не такой высокий, как княжеский конь, гнедой все-таки был очень высок для ребенка. Лютобор растерялся: как он взберется-то ему на спину?
- Не бо-ойся, это сми-ирный конь, - по-своему истолковал Мстислав сомнения сына. - На, угости-ка его я-аблоком, и подружи-ист с ним. Его зову-ут Верный.
Князь дал сыну большое краснобокое яблоко, от которого Лютобору немедленно захотелось откусить самому: утром он от волнения и не поел толком. Но нельзя: отец прав, для коня нельзя жалеть лучшего.
- Верный, - с придыханием прошептал он, касаясь гладкой, как атлас, лошадиной морды, меж тем как конь, наклонив голову, захрустел яблоком, позволяя себя гладить. Коснулся белой проточины на конском лбу, скользнул рукой по шелковистой гриве. - Верный! Мы будем с тобой друзьями, правда?
Конь, доев яблоко, слушал спокойно, внимательно поводя острыми ушами. И не возражал, когда князь посадил сына ему на спину.
- Мы пое-едем тихо, и ты ни-чего не бойся-а, - наставлял Мстислав. - Пово-одья возьми-и, но не натягивай, и ногами его по бока-ам не колоти-и. И не бойся упа-асть, я поеду ря-адом, и пойма-аю тебя, если что.
Но Лютобор и не думал бояться. Едва ощутив под собой могучее тело коня, стремительную мощь и силу, облаченную в лоснящуюся шкуру, его захлестнула огромная волна ликования. В памяти замелькало, как будто он когда-то давным-давно уже мчался вскачь вот на таких животных, и еще на других, куда крупнее и опаснее коня. Да-да, он носился по лесу на огромных зверях без всякого седла, да они и не потерпели бы седла и поводьев. Перед глазами меж тем, как проехал первые сажени верхом, мелькали скачущие могучие животные, то косматые, с длинными острыми рогами, то стройные, резвые, с целым ветвистым деревом на голове, а то - большие, мощные, и рога лопатами. Они мчались через лес, исполненные силы, и он тоже летел вместе с ними. Пожалуй, он мог бы и сейчас проехать на Верном не хуже, чем тогда, но зачем пугать отца и других людей? У него еще впереди довольно времени! И он ласково потрепал Верного за холку, и засмеялся.