Расширенный поиск  

Новости:

На сайте - обновление. В разделе "Литература"  выложено начало "Дневников мэтра Шабли". Ранее там был выложен неоконченный, черновой вариант повести, теперь его заменил текст из окончательного, подготовленного к публикации варианта. Полностью повесть будет опубликована в переиздании.

ссылка - http://kamsha.ru/books/eterna/razn/shably.html

Автор Тема: То, что всегда с тобой  (Прочитано 13927 раз)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
То, что всегда с тобой
« : 16 Апр, 2019, 21:09:25 »

Здравствуйте, мои дорогие читатели (я надеюсь, найдутся такие! ::)) :-* :-* :-*
Я начинаю новое произведение из цикла "Славянское фэнтези". Время действия - более чем через сто лет после "Северной легенды". Сюжет и герои... но их вы узнаете сами. ;)
Посвящается эру Зануде, благодаря которому я решилась воплотить эту идею. Огромное спасибо Вам за помощь! Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. ;)

Глава 1. Пробуждение памяти
Сколько себя помнил, сколько начал себя сознавать, выбираясь из предрассветной младенческой поры к более ясному восприятию всего сущего вокруг, он вспоминал многое так, словно это уже было. Заново узнавал, как шелестит в поле мягкая зеленая трава, как цветет по весне душистая черемуха под окном покоев его матери, как воркуют на ветке сизые горлицы.
Однажды утром ранней весной, проснувшись от стука капели, бегущей с крыши, вдруг ясно понял: сейчас из-под снега появляются первые весенние цветы, белые с голубым, как льдинки, похожие на бубенцы на хрупких ножках. И точно: в тот же день их принесли из леса, точно такие, еще с капельками талой воды на нежных лепестках.  Их поставили в вазочке на стол, куда ребенок никак не мог дотянуться, но он усиленно старался добраться туда, цепляясь за ножки стола. Мать и ее свита смеялись, не понимая, почему ему так необходимо увидеть эти первые цветы, звенящие подснежные бубенчики. А он не мог им объяснить, что хочет лишь сравнить их, такие ли они, как ему припомнились. И уже готов был заплакать, но не плакал, а упрямо продолжал тянуться вверх. Наконец, няня, как будто догадавшись, наконец. подняла его на уровень стола, и он смог дотянуться и потрогать цветы. Только потрогать, не сминая хваткими пальцами, как игрушку, потому что как раз в этот миг в памяти прорезался голос женщины, такой близкий и бесконечно родной: "Не тронь их. Они живые". В этом голосе звучала и ласка, и осторожность, и материнская строгость, так что мальчик даже удивленно оглянулся: кто это сказал? Матушка? Няня? Но нет, они ничего не говорили, да и голос был не совсем их, а все-таки он ясно слышал его, это точно. И он внимательно рассматривал первоцветы. Да, они были точно такими, как привиделись-припомнились ему в утренней дреме, вот диво-то!
С тех пор все чаще бывало, что, знакомясь с чем-то новым, по разумению старших, он внезапно узнавал в новом давно и хорошо для себя знакомое. В памяти всплывал сам собой вкус парного молока, песня соловья и цвет шиповника. Увидев однажды из окна во дворе огромное животное с длинными ногами о единственном копыте, с сильным и стройным телом, покрытым лоснящейся рыжей шерстью, он сразу вспомнил его имя: конь. На таких конях ездят люди, и он когда-то, как будто, уже ездил раньше, и снова будет ездить, когда подрастет... Снова? А откуда он знает то, чего еще не бывало в его коротенькой жизни, только начинающей наполняться впечатлениями? Но ведь еще ни разу эта другая память его не подводила. Всякие раз его пробуждающиеся чувства подтверждали именно то, что раньше уже подсказывало воспоминание. Конь оставался конем, а цветы - цветами, и ласковые солнечные лучи летом согревали точно так же, как припоминалось ему: он лежал на травяном ковре под пологом из широколистых ветвей, и свет сквозь них лился мягкий, зелено-золотистый, а над ним склонилась та самая женщина, голос которой он, кажется, знал всегда. Вспомнил и лицо ее, и улыбку, и глаза, светло-голубые, как родниковая вода, под пушистыми русыми бровями, и белокурые волны ее волос. Она чем-то казалась ему похожей и на матушку, и на няню, и все-таки не была ни той, ни другой.
Так он постепенно входил в новый большой мир - не недоумевающим новичком в чужой стране, а скорее званым гостем, вернувшимся в край, где уже бывал прежде, и на каждом шагу с волнением узнает знакомые прежде приметы.
Однажды, уже трехлетним ребенком, живым и любознательным, бойко изъясняющимся не только на родном сварожском наречии, но и на языке родни по отцу - литтов, он увидел сон,  небывало яркий и четкий. Он стоял на огромной высоте, какой прежде и представить не мог; десять раз поставить друг на друга их яргородский дворец - и то не достанет. Он смело глядел вниз, на огромную массу воды. Бездонная, бескрайняя, она уходила в недоступную даль, за самый окоем, и казалось, что за ней больше ничего не может быть, только одна колышущаяся (дышащая!) масса воды. Она была ярко-синей, как небо, только гораздо темнее, и вдали на ней сверкали блики полуденного солнца. И эта могучая вода ни на миг не оставалась неподвижной. Она то и дело накатывала издали крупными волнами, набирающими высоту и разбег, приближалась и ударялась о берег, неся на гребне белую пену. Ударившись, откатывалась обратно, расплывалась тонкими струйками. Над ними с пронзительными воплями реяли белые птицы, ныряли в воду и взмывали вновь. Скала, на которой он стоял, гулко рокотала, когда об нее ударялись волны. Вдруг одна волна взметнулась особенно высоко, почти достав до ее края, ветер донес брызги воды, и он, слизнув их с губ, ойкнул от неожиданности. Вода оказалась соленой, совсем как слезы, что мальчику неприлично проливать, ну или как кровь, что течет, когда поранишься!
- Это море, сынок! - проговорил рядом мужской голос...
И он проснулся, но и после пробуждения представлял море так отчетливо, как будто взаправду побывал на той скале и увидел его во всей красе - синее, бескрайнее, бурное. "Море... - шептал он про себя, сбросив тонкое летнее покрывало. - Что такое море?.."
Следующий за этим день был ясный и солнечный, и мать, княгиня Данута, со своими подругами, женами бояр, и дворцовыми женщинами, поехали в лес за земляникой. Всем хотелось подышать свежим воздухом, погреться на солнышке после надоевшего зимнего заточения в четырех стенах. Получился целый выезд, поскольку были не те времена, когда княжеская жена или дочь могла запросто бегать одна по ягоды, как простая девчонка. Теперь не только вся женская половина дворца отправилась с нею, но и настоящая вооруженная охрана, на случай, если бы вдруг недобрые соседи - лугии заслали разведчиков так далеко, и те вздумали бы взять в заложники яргородскую княгиню с сыном. "И не спорь, без охраны ты никуда не поедешь", - сурово приказал жене князь Мажвидас, по-сварожски называемый Мстиславом.
Маленького княжича мать взяла с собой. В его жизни это было целое событие. Он выглядывал из возка, разглядывая проносившийся мимо лес, любовался рослыми всадниками на сильных конях, что скакали по обе стороны от княжеской повозки. Какие они все - и люди, и лошади, - были высокие, сильные, как от них пахло степным ветром, дымом и кожей! На воинах были надеты легкие кольчуги и шлемы, за плечами у каждого висел лук и колчан со стрелами, у седла приторочена метательная сулица, чтобы удобно было схватить рукой. Так когда-нибудь и он с ними поедет. К этому времени он уже знал, что княжеский сын, и, значит, в будущем поведет за собой этих воинов.
Но в этот день даже вид оборуженных витязей волновал мальчика не так сильно, как мог бы, потому что его с самого утра занимал другой вопрос. И он, наконец, улучил момент, чтобы спросить у матери. Когда женщины увлеклись сбором земляники, которой тем летом было особенно много, он сперва просто так ел сладкие спелые ягоды, горячие от солнца, счастливо смеясь про себя (ну конечно, он всегда прекрасно помнил вкус и аромат свежесобранной земляники, он был именно таким!) Потом, наевшись, подобрался к матери и стал помогать ей, бросая ягоды в ее корзину. Тут, на залитом солнцем пригорке, и спросил у нее о самом сокровенном:
- Матушка, а... море - какое оно?..
Княгиня Данута подняла голову, удивленно распахнула глаза - синие, как летнее небо, точно такие же, как у сына.
- Море? Откуда ты взял, Лютобор?
Будь он немножко старше, наверное, понял бы, что бесполезно спрашивать у матери, но тогда еще не приходило в голову, что родители могут чего-то не знать.
- Я не услышал. Я во сне увидел море, мама. Оно было синее-синее, бескрайнее, как небо, а волны бились...
Его путаную попытку облечь в слова свое чудесное видение прервал глубокий вздох матери. Она присела, подогнув ноги, возле своей корзины, и притянула сына к себе, поцеловала в нагретую солнцем золотисто-русую голову.
- Какой ты выдумщик у меня, Лютоборушко! Ну с чего тебе море пригрезилось? У нас в Яргородской земле и моря-то отродясь не бывало!
Он немного разочаровался: значит, это не у них! Но продолжал упрямо настаивать:
- А где есть море, матушка?
Она снова вздохнула и поправила на голове атласную рогатую кику, украшенную небольшим жемчужным венцом.
- Да почитай, что и нигде больше в Сварожьих Землях, сынок. Раньше были, говорят, а потом пришли чжалаиры проклятые, много людей истребили и поработили, многие земли у нас оторвали, чтобы на них лошадей пасти. Нет у нас больше морей. Разве что далекое Студеное на самой крайней Полунощи, где круглый год зима. Да еще у литтов, на родине твоего отца, есть Алатырьное море. Оно выносит на берег застывшие слезы солнца - алатыри, из которых выходят такие красивые украшения. Только оно совсем не синее - серое и холодное, над ним все время туман...
- Значит, я видел другое море! - мальчик не мог смириться, что ему приснился просто сон.
- Ну какое другое? - княгиня Данута в сердцах всплеснула руками. - Наверное, отец давеча вспоминал об Алатырьном море, вот оно и привиделось тебе. Так бывает.
Отец?.. На мгновение маленький Лютобор задумался. Во сне ему сказал мужской голос: "Это море, сынок". Но оно было синим и ярким, все искрилось под полуденными лучами, совсем не серым и туманным. И голос не был голосом его отца. Он говорил на наречии Сварожьих Земель чисто, без заунывного литтского произношения, как у князя Мстислава. Кого же он тогда видел во сне, и где был?.. Мальчик чувствовал, что об этом уже никого не спросишь: все эти мысли, слишком сложные для ребенка, едва укладывались у него в голове, в них было не разобраться, а уж высказать вслух подавно не сумел бы. И он промолчал, тихо продолжая помогать матери собирать землянику.
И к лучшему, как оказалось. Немного позже, когда полуденное солнце припекло сильнее, княгиня с подругами и их охрана стали обедать, постелив на траву пестротканые полотенца. Лютобор, набегавшись, улегся в тени, но не уснул, а только прикрыл глаза, как вдруг услышал голос матери:
- Только подумайте, подружки, как меня сегодня сыночек повеселил! Говорит, ему приснилось море! Вздумал мне с чего-то рассказывать, как оно выглядит, какие на нем синие волны!..
На рассказ княгини, прозвучавший тоном забавной шутки, тут же отозвались другие женщины. У кого были дети, тут же стали припоминать их проделки и первые детские словечки, по-матерински умиляясь сну Лютобора наравне со всем прочим.
- Это бывает с детьми. Вот мой Чеслав услышал, что в баснословных сказаниях все животные разговаривают, так всех кошек и собак замучил, пытаясь с ними поговорить. К коню в стойло забрался - может, тот говорящий? Конь косится, копытом бьет, а молчит, - проговорила подруга его матери, - боярыня Млава.
- А мой что учудил! - всплеснула руками другая боярыня, Желань. - Давеча я купила стеклянное зеркало у агайского купца. Сорок соболей за него отдала! А мой младший услышал, как в басне колдунья заворожила через зеркало княжну, да и вообразил, что это зеркало тоже заколдовано. Взял где-то палку, хотел его разбить. Если бы успел, не знаю, что бы сделала с негодником...
- Тут без толку наказывать. Просто дети, пока еще маленькие, плохо различают, где правда, где вымысел. Им кажется возможным все, что они услышат, или сами придумают, - заступилась третья женщина.
Княжеские подруги посмеялись, припомнив еще несколько случаев со своими детьми, поудивлялись выдумке княжича Лютобора. Шутка ли - вообразить море, которого не только он, младенец несмышленый, но и никто из яргородцев отродясь не видывал!..
- Какое богатое воображение у твоего сыночка, княгиня Данута Всеславна! Говорят, так бывает с детьми: им Боги позволяют видеть то, что взрослым не дано, -  умилялись иные из них, не подозревая, что маленький княжич не спит и все слышит.
А он, уткнувшись лицом в лесные травы, тихонько плакал, не оглядываясь на них. Ну почему, почему он рассказал маме о море - самую большую и важную тайну, что довелось узнать, а она позволила над ним смеяться, как над забавной игрушкой? Она думает - он маленький и ничего не понимает! Как бы не так! Эти взрослые сами ничего не понимают!..
Обычный ребенок, наверное, вскочил бы, подбежал к взрослым, разозлился бы и закричал, чтобы не смели так говорить о нем и его снах, может быть, попытался бы драться, не соизмеряя сил. Но Лютобор, княжич Яргородский, чувствовал, что заплачет в голос, если попробует заговорить, а плакать все-таки не пристало княжескому сыну. И еще одна мысль пришла как бы со стороны, совершенно взрослая, и все-таки зародилась в его голове: а что толку-то с ними спорить? Даже его мать не поняла, а прочие от его криков только больше станут его считать глупым ребенком...
Выплакавшись, он стал глядеть за тайной жизнью среди трав. Она оказалась такой богатой и интересной, что можно было наблюдать долго. Вот прыгнул зеленый кузнечик, и тут же затаился, превратившись в листик, не разглядеть. А вот побелевшая головка одуванчика. Он подул на нее, и легкий пух разлетелся во все стороны. Красный жучок с черными пятнышками приземлился на травинку и деловито пополз по ней. Наблюдая за ними, Лютобор совсем отвлекся от обиды на мать и ее подруг.
В тот день он получил первый урок: самым сокровенным следует делиться лишь с теми, кто точно правильно поймет. Но смысл урока был слишком серьезен, чтобы осознать ребенку, и окончательно он его усвоил много позднее.
Все еще лежа тихо, принимаемый за спящего, он услышал голос тетки Эгле. Она была литтой, родственницей его отца, и, как и он, говорила с протяжным выговором, сильно растягивая слова:
- Ты-ы слишшком потака-аешь своему-у сы-ыну, Дану--ута-а! Это недопустимо-о! О-он до-олжен вырасти-и княззем, а-а не-е изне-еженной деви-ицей! Че-ем носи-иться с его-о нелепыми-и выдумками-и, лучшше поскоре-ей избавить его-о от нихх! Для-я его-о жже польззы! Я-а поговорю с Мажвидасом, пуссть скорее посадит его на коня-я и-и приставит к нему-у наста-авника-а. А ты-ы, если хочешшь кого-то ба-алова-ать, заведи котенка-а.
Мать заспорила, утверждая, что Лютобор еще слишком мал для обучения ратному делу и наукам, но тетка Эгле повторила обещание рассказать князю. Так веселый летний день оказался омрачен и для матери, и для сына.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #1 : 17 Апр, 2019, 05:47:57 »

С почином, эреа Артанис!

Хорошее начало. Какой интересный мальчик! Жаль, немногие сумеют (и захотят) его понять.
Эгле... как королева ужей в сказке. Это, кажется, "ель" означает?

Вдруг подумала: а все люди уже жили когда-то, просто не помнят этого (в отличие от Лютобора) или есть и родившиеся впервые? А если сейчас (во времена Лютобора) все перерождаются, то какими были самые первые, у которых ещё не было прошлых жизней?
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #2 : 17 Апр, 2019, 21:12:51 »

Огромное спасибо за внимание, эрэа Карса! :-* :-* :-*
С почином, эреа Артанис!

Хорошее начало. Какой интересный мальчик! Жаль, немногие сумеют (и захотят) его понять.
Эгле... как королева ужей в сказке. Это, кажется, "ель" означает?

Вдруг подумала: а все люди уже жили когда-то, просто не помнят этого (в отличие от Лютобора) или есть и родившиеся впервые? А если сейчас (во времена Лютобора) все перерождаются, то какими были самые первые, у которых ещё не было прошлых жизней?
Спасибо! :) Поглядим, как сложится впредь жизнь этого мальчика, и каким он станет.
Да, наверное, людям будет нелегко его понять. Но, может быть, это тоже сыграет в его судьбе свою роль. ::)

Имена порой - это только имена. Эта героиня никакого отношения ни к елям, ни к ужам не имеет точно.

Насчет других жизней - я так далеко не заглядывала. Наверное, поскольку человечество все-таки появилось на свет не вчера, большинство людей все-таки бывали уже на свете. Если только Высшим Силам с какой-либо целью понадобятся совершенно особенные личности, для которых и подходящей души не найдешь, возможно, будут созданы заново, по особой мерке. А самых первых людей, думаю, Боги научили всему, что им необходимо знать и уметь, так что отсутствие памяти им не мешало.

Рассказала ли тетка его отцу, как грозилась, или тот сам думал о том же, но только в тот же вечер князь Мстислав пришел к жене и сыну, на женскую половину дворца. Был он высокого роста, худощавый, с узким лицом, которое еще больше удлиняла узкая бородка клином, светло-русая, как и его волосы, прямо падавшие на плечи. Одет был по-домашнему: в легкой сорочке зеленого шелка, вышитой цветными узорами, в штанах тонкой замши, заправленных в зеленые сафьяновые остроносые сапоги. Он остановился возле украшенной цветными изразцами печки взглянул острыми зелеными глазами на мальчика, игравшего на полу с медвежьей шкурой. На всю жизнь Лютобор запомнил тот вечер.
- До-обрый вечерр тебе, сы-ын! - как обычно, врастяжку проговорил князь после того, как поздоровался с женой. - Да-ай-ка на тебя-я погляде-еть. О-о, да ты-ы ужже большшой выросс!
Лютобор, смело игравший с огромными медвежьими когтями, не боясь пораниться, поднялся и подошел к князю.
- Здравствуй, отец! Пусть Боги пошлют тебе добрый вечер и светлое утро! - пожелал он, как учили старшие.
Князю Мстиславу Алджимантасовичу, похоже, понравилось его пожелание, произнесенное совершенно четко, как подобало наследнику Яргородского княжества. Он положил обе руки на плечи сыну, одобрительно улыбнулся, ощупав их.
- На-астоя-ящим вои-ином растешшь! Хочешшь ли скоре-ей научиться скакать на-а коне-е, владе-еть мечом и-и метать стрелы-ы?
Хоть и мал еще был Лютобор, но с младенчества слышал вокруг себя, что ему предстоит непременно вырасти воином, и лучше судьбы помыслить не мог. Хоть и слабо представлял себе еще, что это значит, но стать поскорей похожим на могучих воителей, скачущих на сильных конях, каких видел сегодня, понятно, хотелось бы. И он весело подпрыгнул, ударяя пятками в пол.
- Очень хочу, отец! Я уже многое умею, и почти всегда побеждаю Чеслава, Ясеня, Радко и других мальчишек, когда играем вместе! Я скоро вырасту самым лучшим воином!
Вдруг он остановился и взглянул на мать, безмолвно сидевшую в кресле. А как же с ней будет, когда он станет воином? Хоть она и выдала его сегодня, но ведь это мама! Она, наверное, станет скучать, когда его не будет при ней...
Он уже хотел спросить, как же с ней, но тут княгиня Данута сама подала голос. Она поднялась с кресла и шагнула навстречу мужу, скрестив руки на груди.
- Мстислав, оставил бы ты его при мне еще хоть на год! Маленький он еще, чтобы учить его военному делу. Я изведусь без него, буду целыми днями думать, как он: не упал ли с коня, не простудился ли, не устал ли от воинских упражнений?
- Тьфу! За-амолчи-и, жена-а, са-ама-а же-е его сглаззишшь! - в сердцах сплюнул князь Мстислав. - Ты-ы ххоть понима-аешшь, что о-он - будущий княззь? Если его-о осставить держа-аться зза материнский подол, Яргород лугии проглотят, ка-ак галушку-у! Ты-ы ххоть представля-яешшь, что тогда бу-удет?
Княгиня поникла головой, проговорила скорбно:
- Я представляю. Ты не забыл, что у меня отец и два брата погибли от рук лугиев? Мне не хочется, чтобы сын раньше времени учился воевать.
Мстислав положил руку на плечо жене.
- Во-от потому-у он и-и до-олжен скорей научи-иться защища-ать себя и-и свои владе-ения-я! И-и не спорь! Я-я жже его-о не-е на съедение-е отдаю-ю! Гла-авное, чтобы вы-ырос мужжчиной, как подоба-ает вну-уку вели-икого княззя Алджимантаса! Е-если тебе-е дать во-олю, ты-ы из него сде-елаешь девчо-онку. Здесь он то-олько таска-ается за тобой хвостом, да-а выду-умыва-ает вся-якие небыли-ицы, каких на свете не-ет!..
Лютобор глядел со стороны за спором родителей, еще как следует не понимая, что к чему, но догадываясь, что речь идет о нем. Хотел уже спросить, как это мать сделает из него девчонку, но замер, услышав, как презрительно отец отозвался о его видении. И опять, как и на земляничной поляне, тугой комок подступил к горлу, и он замер, чтобы переждать, перетерпеть, не быть взаправду плаксивой девчонкой.
Княгиня Данута тяжело вздохнула: ясно, значит, Эгле все-таки донесла...
- Ты что, думаешь, это я ему морочу голову? Да он меня сегодня удивил больше, чем тебя, своим видением о море! Как бы я могла ему рассказать о том. чего сама никогда не видела? Что бы он ни выдумал или ему ни привиделось, это только его, и больше ничье.
Так они спорили, оба раздраженные, довольно громкими голосами, в присутствии сына, не задумываясь, что трехлетний ребенок может их понять. А он, меж тем, слушал их, растерянный и немного испуганный, но внимательный, как никогда прежде. Вторая память его молчала, не подсказывая ничего. В ней не было нужного ответа. Все это происходило сегодня в первый раз, и он запоминал накрепко.
- Приви-иделось, говоришшь? - князь Мстислав придвинулся боиже к жене, в его движениях появилось нечто хищное, угрожающее. - Для-я того-о я-я его и-и забира-аю у-у тебя, чтобы ему-у ничего тако-ого не ви-иделось впредь! В до-оме Алджимантаса никогда-а не-е было колдунов, и-и впредь не бу-удет! Меня-я жже бра-атья засмеют: еди-инственный сын - и-и растет годным лишшь морочить суеверных дураков!
Мальчик видел, как в лице матери, стоявшей у стола, где горели пять свечей в бронзовом подсвечнике, отразилось недоумение. Она испуганно распахнула глаза, как утром, когда он рассказал о море.
- О чем ты, Мстислав? Предвечное пламя с тобой! О каких еще колдунах ты говоришь? Никто из яргородских князей тоже отродясь колдовством не занимался!
- Яргородских-то да-а! Но я-я слы-ышшал, что одна-а изз твои-их пра-абабушек была-а из примо-орских княззей, а у-у нихх в пра-ародительница-ах была-а та-акая-я колдунья, ка-акой свет не ви-идыва-ал! - прошипел князь Мстислав.
- Я тоже что-то такое слышала, но именно что слышала из старых песен, что сказители поют! - торопливо заговорила Данута, стремясь смягчить гнев мужа. - Это вполне может быть басня, про княгиню Владу. Да и жила она больше трехсот лет назад, что там от нее могло передаться? Клянусь тебе своей жизнью: я ничего такого ему не рассказывала и не учила. Я сама понятия не имею ни о каком колдовстве! Он просто услышал о море, и ему приснилось, или он сам сочинил. Я в детстве придумывала себе сестричку, играла и говорила за нас двоих. У него это пройдет, он просто маленький еще, ты успеешь вырастить себе наследника, какой тебе нужен.
У мальчика, о присутствии которого родители совсем забыли в пылу ссоры, почему-то сладко замерло сердце при упоминании Влады Приморской. Он и сам не понял, отчего. Только в его памяти шевельнулся и мягко улегся на свое место в прочной кладке еще один камешек: конечно, это имя ему следовало знать. И Приморское княжество - раз Приморское, значит, лежит у моря, которое он видел!.. Вот это да! Было так интересно, что его даже не испугала ссора между родителями. А они, в свою очередь, видя тихо сидевшего в покоях ребенка, совсем не беспокоились, что ему не надо бы слушать их разговор.
Слушая их, Лютобор стал искать какое-нибудь занятие, хотя бы клубок ниток, что ли, сматывать, как делал, когда мама шила. Потянувшись за ними, остановил взгляд на подсвечнике, в котором горело пять толстых белых свечей. Были бронзовые рожки разной высоты: средний выше всех, по бокам - два пониже, и крайние самые низкие. И оттого пламя поднималось снизу вверх, точно костер, сливаясь вместе, такое яркое и светлое, что освещало покои целиком. Вот на это пламя и загляделся Лютобор, и уже не отводил от него глаз. Чтобы увидеть его целиком, поднялся на цыпочки и замер, как туго натянутая струна.
Там, в ярком золотистом пламени, была своя жизнь. По дороге, сворачивающей у четырех раскидистых лип, скакали всадники, совсем такие, как он видел сегодня, в кольчугах и шлемах, с мечами на поясе. У переднего из них на древке копья развевалось знамя Яргорода: могучий дуб, озаренным солнцем, на алом поле.
А навстречу им уж мчались из-за поворота другие всадники: в тяжелой броне, с коваными крыльями на шлемах. Впереди развевалось белое знамя с черным орлом.Увидев яргородцев, пришпорили коней, налетели ястребами, сшиблись, закипел жестокий бой. Золотистое мирное пламя окрасилось льющейся кровью. Бешено заржали кони, послышался боевой клич, крики и стоны, страшнее грома загремело, сталкиваясь, железо.
То ли сделалось огромным пламя свечей, чтобы вместить открывшееся видение, то ли фигуры в огне сделались совсем крошечными, - но только Лютобор видел их совершенно отчетливо. Онемев от удивления, он следил за битвой, открыв рот. Картины в огне были так отчетливы, что он, в конце концов, оглянулся на родителей - неужели они не слышат шум битвы? Но, едва он отвернулся, как чудесное видение пропало, будто не было, и вновь горел лишь ровный золотистый огонь свечей. А князь Мстислав с княгиней Данутой, стоя совсем рядом по другую сторону стола, спорили, чуть не крича друг на друга, и ничего не заметили.
То, что открылось в пламени, стало для Лютобора последней каплей. Он и вправду, как бывает с детьми, жил еще в полусказочном мире, не удивляясь ничего, что бы ни сбылось на свете. Но и чудо порой требует объяснений, и им отчаянно хочется поделиться с другими, ему тесно в одной-единственной груди, да и кто же заставит ребенка молчать о сокровенном, что не каждому взрослому под силу? И вот, маленький Лютобор подбежал к родителям, закричал с волнением и тревогой:
- Отец, матушка! Я сейчас видел... мне пламя свечей показало... на перекрестке, где растут четыре большие липы, наши воины с лугиями дрались! - знамя Лугийского королевства, недоброго соседа Яргородщины, было уже хорошо известно маленькому княжичу.
Его тонкий голосок прервал спорящих родителей на полуслове. Мать вдруг испуганно ахнула и шагнула вперед, словно хотела закрыть сына собой. Но князь Мстислав обошел ее и ухватил мальчика за плечо твердыми пальцами, так что тот чуть не взвыл.
- Во-от, полюбуйсся-я на-а него-о! О-он у-у тебя-я ужже и-и проро-очествуе-ет, подлое-е колдовское-е отро-одье? Не-ет, я вы-ыбью у не-его изз головы эту дря-янь, прежде чем начну-у его воспитывать ка-ак мужчи-ину!
Он ухватил сына за шиворот, как щенка, бросил животом на скамейку. Лютобор, с которым до сих пор еще ни разу так не обращались, теперь снова молчал, не от страха - от изумления. Он словно раздвоился - и тот второй, кем он тоже был, теперь сам растерялся, не веря, что это происходит взаправду. Рядом горько рыдала мать.
Но, прежде чем отец завернул ему сорочку на спину, в дверь постучали, и на пороге показался покрытый пылью воин.
- Государь, наш разъезд столкнулся с лугиями возле Четырех Лип!
Гонец так и не понял, почему князь вдруг презрительно усмехнулся, а потом заревел как зубр:
- Да-а зна-аю я ужже, зна-аю-ю! Нашло-ось кому-у предсказза-ать, не ина-аче вашш Чернобог награди-ил!
Снова поставив на ноги вовсе обомлевшего сына, подтолкнул его к матери, словно больше уже не смел касаться. И, как будто его не было здесь, требовательно сказал жене:
- За-автра отведе-ем его к жре-ецам, пуссть обуча-ают его свои-им навыка-ам. Если ты роди-ишь мне ещще сы-ына, он на-аследует Яргородское-е кня-яжество. Я-я сам воспита-аю его, едва-а начне-ет говори-ить, не позво-олю тебе-е его испортить! А этот будет жрецо-ом.
С этими словами князь Мстислав ушел, хлопнув дверью. А княгиня Данута еще долго сидела на полу и плакала, прижимая к себе сына и сдавливая ему плечи острыми холодными пальцами. У нее все время почему-то мерзли руки, даже летом.
На следующий день родители привели Лютобора, тщательно умытого и причесанного, в святилище Богов. Оно возвышалось на высоком холме, ближе к небу. Прежде святилища воздвигались под открытым небом, но с тех пор обычай изменился. Еще князь Данслав Яргородский, величайший из предков Лютобора, велел воздвигнуть на священном холме настоящий храм, да не какой-нибудь деревянный, а из белого камня, высокий и светлый, чтобы виден был издалека всякому, кто въезжает в город. Теперь изваяния Богов тоже были вырезаны из камня и стояли под сводом, расписанными мастерами как небо Ирия, покоящееся на ветвях Древа Жизни. Лютобор сразу узнал все изображения: Отца-Сварога Небо и Мать-Макошь Землю, сереброусого Перуна с железной секирой и Даждьбога на колеснице, с огненным щитом в руках, Велеса с золотой гривной на шее и светлую Ладу, убранную живыми цветами... Все они были искусно изваяны и раскрашены лучшими мастерами, украшены драгоценными каменьями и металлами, и стояли во вполне заслуживающей такого великолепия обстановке. Однако Лютобору почему-то стало жаль их. Стены храма хоть и были высоки и широки, все же не шли в сравнение с ширью, открывавшейся во все стороны со священного холма - от быстротекущей Искры до зеленых полей и дубравы, за которой восходит солнце.
И вдруг он осознал, еще не нынешним детским пониманием, но памятью кого-то, кто был до него: "Богам совсем ни к чему этот храм и его богатства. Они нужны людям, придумавшим их, чтобы похвалиться: вот, мол, я какой щедрый и благочестивый, и чтобы другие люди лучше их запомнили. Богам принадлежит целый мир, а их ограничивают четырьмя стенами и крышей". Так прозвучала бы эта мысль, если бы он решился и сумел ее высказать. Но он, наученный горьким опытом, чинно вошел между матерью и отцом под своды, освещенные кованым семисвечником, укрепленным под потолком.
И еще одна мысль пришла в голову, когда увидел пленных Богов: "Я не хочу здесь служить. Не хочу задыхаться в каменном храме вместе с этими изваяниями. Лучше быть воином, а не жрецом".
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #3 : 18 Апр, 2019, 05:29:50 »

Интересно, а как бы отреагировал Харальд, если бы у него родился сын с ведовскими способностями? Мстислав Яргородский даже не думает использовать необычный дар мальчика, а лишь злится, что тот "не такой". Ограниченный взгляд. Хотя, может быть, видит в этом скорее угрозу, чем помощь.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #4 : 18 Апр, 2019, 20:59:05 »

Спасибо Вам огромное, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Как хорошо, что хоть один-то читатель у меня есть...
Интересно, а как бы отреагировал Харальд, если бы у него родился сын с ведовскими способностями? Мстислав Яргородский даже не думает использовать необычный дар мальчика, а лишь злится, что тот "не такой". Ограниченный взгляд. Хотя, может быть, видит в этом скорее угрозу, чем помощь.
Боюсь, что Харальд бы такой подарок судьбы тоже не оценил. У викингов магия, кроме священных рун, тоже считалась недостойным мужчины делом.
Ну а кто знает, что может быть на уме у человека с необычными способностями? Мало ли... Тем более, кто его научит ими правильно распоряжаться?
Возможно и на пользу его дар обратить. Но посмотрим, кому и как это удастся. ::)

Глава 2. Начало долгого пути
Немного оглядевшись в храме, Лютобор повернул голову и увидел, как младшие жрецы ведут к алтарю быка, которого его родители пожертвовали для исполнения их просьбы. Стреноженный белый годовалый бык не мог вырваться, и лишь мотал головой, на которой повисли два человека, держа за рога. Они ввели животное на широкую каменную плиту, лежавшую у подножия статуй, и заставили лечь, высоко задрав бычью голову. Мычание гулко отдавалось от каменных стен, так что Лютобору хотелось зажать уши, но он не посмел, видят, что отец глядит на него.
Он видел, как из низкой двери храмовой пристройки вышел верховный жрец Даждьбога-Хорса - Чистомысл, облаченный в белоснежные одежды, с железным ножом, покрытым письменами, в руках. Маленький княжич прежде видел жреца только во время празднеств, и теперь впервые разглядел так близко. Позднее он понял, что Чистомысл в то время был не так уж стар: в темных с проседью волосах и большой бороде заметен был их настоящий цвет, а лицо и сильные смуглые руки почти не имели морщин. Но тогда жрец показался маленькому Лютобору древним и грозным старцем, древнее всех, кого видел прежде.
Точным, привычным движением жрец вонзил нож в горло быку, а затем подставил большую чашу под хлынувшую струю крови. Она била ключом, булькая и клокоча, пока не стихли последние содрогания животного. Лютобора затошнило от запаха крови, от жуткого красного ключа, что бил из перерезанного горла быка.
- Смотри-и! - прошипел отец у него над головой, сжав сыну руку.
Если бы Лютобор не увидел вчера в пламени свечи настоящую битву, где лилась человеческая кровь, может быть, он куда сильнее испугался бы вида бычьей крови. А теперь он сцепил зубы и ждал до конца - когда жрец полил кровью из чаши подножие каждой из статуй со словами посвящения. Затем тот вымыл окровавленный нож и руки, - один из храмовых служителей поливал ему водой из кувшина, - и обратился к просителям:
- Светлого дня тебе, князь Мажвидас Алджимантасович, и тебе, княгиня Данута Всеславна! С чем пришли вы к Даждьбогу, Подателю Благ?
Мать молчала, лишь снова скрестила руки на груди. Отец подтолкнул Лютобора перед собой, показывая жрецу.
- Во-от наш сы-ын, княжич Лютобор!  У него, ка-ажется, есть необычные спосо-обности: он видит во сне та-акое, чего не видел на-аяву. А-а вчера уви-идел в огне то, что происходи-ило далеко отсю-уда. Ребенку его во-возраста и зна-ать бы о тако-ом не полага-алось. Вот мы-ы с женой и реши-или: может бы-ыть, с таким да-аром лучше быть ему-у жрецом, чем князем?
"Не хочу быть жрецом! Не хочу!" - безмолвно закричал Лютобор, моля светоносного Даждьбога-Хорса, которого литты называли Сауле, услышать его самое горячее желание и внять ему.
Будто услышав его мысли, жрец Даждьбога внимательно взглянул на мальчика.
- Пойдем со мной. Я проверю твой дар.
Он взял мальчика за руку своей огромной ладонью, твердой, как доска, и повел к внутренней двери, откуда появился. Княгиня Данута шагнула было за ним, но Чистомысл поднял руку, останавливая ее.
- Не мешай ему! Здесь у него нет матери.
Лютобор шагнул за жрецом в слабо освещенное помещение. Он так волновался, что не разглядел толком окружающую обстановку, лишь заметил невысокий стол, как раз ему дотянуться. На столе стояло большое блюдо с круглыми пресными хлебцами. Мальчик как раз хотел спросить, зачем его сюда поставили, но верховный жрец указал ему рукой:
- Ты смотришь именно туда, куда нужно! Не прикасаясь к хлебцам, скажи: в каком из них спрятано кольцо?
Лишь на мгновение задумался Лютобор, глядя на разложенные хлебцы. Даже руки убрал за спину, чтобы как-нибудь ненароком их не коснуться. Но тут же поднял руку и ликующе вскрикнул, указав пальцем:
- Вот в этом!
Взяв указанный хлебец, Чистомысл хмыкнул - там и вправду лежало золотое кольцо. Поглядел на мальчика уже с некоторым интересом.
- Я тебе покажу три закрытых кувшина, а ты, не притронувшись, скажешь, в какой налита вода, в какой - молоко, в какой - мед.
Лютобор немного повеселел. Служить в храме ему по-прежнему не хотелось, но сейчас жрец как будто играл с ним, и мальчик расслабился.
Чистомысл открыл дверь в кладовую, где хранились съестные припасы, и показал три одинаковых кувшина на низкой полке. Спросил, не входя:
- Посветить тебе? - в кладовой действительно не горела даже лучина.
- Нет, - шепотом отозвался Лютобор, пробираясь между вбитых в деревянную стену полок, бочек и кадок со съестным, мешков с мукой. Совсем рядом прошуршала мышь, и он успел заметить скрывшийся под ларем длинный хвост.
- Ты что, видишь в темноте? - кажется, жрец удивился.
- Вижу, - сам Лютобор не знал, как это получается, и пока не думал, что другие люди так не умеют.
Подойдя к заветным кувшинам, он стал глядеть на них, не отводя глаз, пока все три не показались ему прозрачными, как зеркало, перед которым всегда одевалась мать. Теперь их стенки не могли скрыть от его взора свое содержимое.
- Вот здесь вода из родника, здесь утром надоенное молоко, а тут - густой мед с цветков агайского проса, - произнес он, не задумываясь, так, как ответ пришел в его голову.
Жрец немедленно открыл все три кувшина. Все так и оказалось.
- Ну что ж, княжич Лютобор... - проговорил он задумчиво. - А вот у меня к тебе последняя просьба. Я тут давеча обронил между половицами иголку, да не приметил, куда она упала. Может, ты ее разглядишь?
Мальчик несколько мгновений вглядывался в некрашеные доски на полу. Затем поднял голову, сердито взглянул на Чистомысла.
- Пошто меня морочишь, господине верховный жрец? Нет тут никакой иголки, и не было никогда!
Теперь, будь он немного старше, догадался бы, что жрец Даждьбога крайне изумлен, как, может быть, и не случалось прежде ему в жизни. Он даже отступил на шаг, разглядывая мальчика, и покачал нестриженой головой.
- А что, Лютобор Мстиславич, хочешь ли ты служить в храме? Увидишь и узнаешь много интересного, куда больше, чем то, что тебе снится и видится теперь.
Но даже обращение с отчеством, как ко взрослому, не могло склонить мальчика к храму. Не задумываясь, он встряхнул головой в крупных волнах ржаных волос:
- Не хочу! Воином быть лучше!
Чистомысл вздохнул и положил руку на плечо мальчику.
- Раз не хочешь, значит, не это назначили тебе Боги. Жаль, что не остался ты хоть немного поучиться здесь. Был бы ты старше - понял бы, что любое знание может пригодиться, где бы ты ни нашел его. Но, может быть, когда-нибудь впредь тебе и захочется со мной поговорить; тогда приходи, коли жив буду.
Ничего не ответил Лютобор, но в памяти отпечаталось приглашение жреца.
Чистомысл вывел его снова в освещенное помещение храма, где ждали его родители.
- Дар у вашего сына, несомненно, есть, - тихо сказал им верховный жрец. - Такого сильного дара мне еще не доводилось встречать. Ему не понадобилось даже пить зелий, усиливающих врожденные способности. А ведь он еще совсем мал, и я уверен, что с годами его дар станет лишь развиваться, а не угаснет, как бывает у некоторых. Но только это не тот дар, с которым идут в жрецы. Он не вложен ему от Богов.
Лютобор услышал, как его мать испуганно ахнула. Оглянувшись, увидел ее, бледную, прижавшую дрожащие руки к груди.
- Но если не Боги одарили его, то кто же? Неужели... другие силы, из Страны Кромешного Мрака?..
- Нет же! - усмехнулся жрец, очертив солнечный круг над головой мальчика. - Достаточно взглянуть на него, чтобы понять, что у него нет с ними никакой связи. Не бойся за сына, княгиня, этим только повредишь ему! Конечно, дар все равно исходит от Богов Земли и Неба, просто разными путями. Одних, предназначенных для жреческого служения, Боги могут им наделить для будущих свершений или в награду за их веру. А есть такие, как ваш сын - родившиеся со своим даром в сердце и в крови. И учить их так же бесполезно, как рыбу - плавать. Судьбу его сейчас пока никто не проследит: она далека и неосязаема, как полет диких гусей в поднебесье. Но только одно ясно - ему не годится быть жрецом.
Княгиня Данута не все поняла из его запутанных объяснений, но, уловив, что ее сыну не угрожают зловещие потусторонние силы, облегченно вздохнула и, обняв его сзади за плечи, прижала к себе. Князь Мстислав же прошептал что-то по-литтски, так что сын разобрал только: "...кровь колдунов..."
Затем, вежливо простившись с верховным жрецом, подозвал няню Лютобора - Малку, передал ей мальчика, и велел погулять с ним. Когда няня уводила его прочь, он еще успел расслышать разговор родителей, выходивших из храма.
- Что ты теперь хочешь для него? - тревожно поинтересовалась мать.
- Что я-а могу хоте-еть? - переспросил раздраженный князь Мстислав, сильнее обычного растягивая слова. - Пока-а что он - наш еди-инственный насле-едник. Если ты роди-ишь другого сы-ына, я постара-аюсь его воспита-ать ина-аче. А пока придется-я учить Лютобора, ка-ак будущего князя.
Потом Малка отвела его слишком далеко, и он уже не слышал родителей. Стало любопытно и чуть жутковато: как это его станут учить? Но радости было больше: слава светлоликому Хорсу, его не оставили в храме, он все-таки будет воином, как подобает княжескому сыну!
На другой день его снова повели в святилище. Но теперь уж не одни родители - с ними и вся княжеская дружина, все воины и бояре - исконные, яргородские, и литты, пришедшие с князем Мстиславом, и их семьи, а также дворцовая челядь и многие горожане, явившиеся поглядеть. Кому не хватило места в храме, столпились у распахнутых дверей, с любопытством заглядывая внутрь.
Место Чистомысла сегодня заступил другой жрец - Светлогор, приносящий требы Перуну, покровителю воинов. Он одним движением ножниц отрезал Лютобору нестриженые прежде волосы, оставив длиной до плеч. Возложил срезанное на алтарь и сжег под изваянием Перуна. Лютобор внимательно глядел в трещащее пламя, и ему увиделось, как мраморный суровый лик оживает, наливается теплом, как выражение плотно сжатых губ под серебряными усами немного смягчаются, могучая рука подымается, приветствуя нового воина.
- Радуйся, всегрозный Перун, сокрушитель нечисти! Как ты своей громовой секирой оберегаешь Небо и Землю от всякого зла, так и среди людского рода пусть вовеки пребудут витязи, не знающие страха, отважные защитники родной земли и правды Богов! Прими, господине, под сень своей секиры Лютобора свет Мстиславича, наследника князей яргородских и литтских. Сожги своей молнией его детство, посвяти в воины ради будущих подвигов и славы!
Огонь на алтаре сильно трещал, без остатка поглощая срезанные у него волосы. Какое-то мгновение Лютобор думал, что и впрямь сразу сделается взрослым, как отец. Но этого не произошло; и все-таки, он чувствовал, что-то важное в нем изменилось.
Потом в последний раз няне позволили одеть его в совсем новую одежду, по образцу одеяний взрослых людей: нарядные порты и кафтан поверх сорочки, плащ, новые сапожки. Затем отец сам повязал ему кожаный пояс с железной пряжкой, а на него - вот диво-то! - повесил маленький меч, как раз по руке Лютобору.
- Это тебе-е не игру-ушка, - промолвил князь Мстислав, нагнувшись к сыну. - Тебе приде-ется научиться этим владе-еть, и владеть хорошо-о.
После обряда его мать вместе с другими женщинами направилась к своему возку. Лютобор, путаясь в непривычной одежде, хотел по привычке побежать за ней, но отец повернул его в другую сторону.
- Куда-а же ты-ы?  Во-от куда надо смотре-еть!
Он показал сыну светло-гнедого коня, стоявшего рядом с его собственным серым. Не такой высокий, как княжеский конь, гнедой все-таки был очень высок для ребенка. Лютобор растерялся: как он взберется-то ему на спину?
- Не бо-ойся, это сми-ирный конь, - по-своему истолковал Мстислав сомнения сына. - На, угости-ка его я-аблоком, и подружи-ист с ним. Его зову-ут Верный.
Князь дал сыну большое краснобокое яблоко, от которого Лютобору немедленно захотелось откусить самому: утром он от волнения и не поел толком. Но нельзя: отец прав, для коня нельзя жалеть лучшего.
- Верный, - с придыханием прошептал он, касаясь гладкой, как атлас, лошадиной морды, меж тем как конь, наклонив голову, захрустел яблоком, позволяя себя гладить. Коснулся белой проточины на конском лбу, скользнул рукой по шелковистой гриве. - Верный! Мы будем с тобой друзьями, правда?
Конь, доев яблоко, слушал спокойно, внимательно поводя острыми ушами. И не возражал, когда князь посадил сына ему на спину.
- Мы пое-едем тихо, и ты ни-чего не бойся-а, - наставлял Мстислав. - Пово-одья возьми-и, но не натягивай, и ногами его по бока-ам не колоти-и. И не бойся упа-асть, я поеду ря-адом, и пойма-аю тебя, если что.
Но Лютобор и не думал бояться. Едва ощутив под собой могучее тело коня, стремительную мощь и силу, облаченную в лоснящуюся шкуру, его захлестнула огромная волна ликования. В памяти замелькало, как будто он когда-то давным-давно уже мчался вскачь вот на таких животных, и еще на других, куда крупнее и опаснее коня. Да-да, он носился по лесу на огромных зверях без всякого седла, да они и не потерпели бы седла и поводьев. Перед глазами меж тем, как проехал первые сажени верхом, мелькали скачущие могучие животные, то косматые, с длинными острыми рогами, то стройные, резвые, с целым ветвистым деревом на голове, а то - большие, мощные, и рога лопатами. Они мчались через лес, исполненные силы, и он тоже летел вместе с ними. Пожалуй, он мог бы и сейчас проехать на Верном не хуже, чем тогда, но зачем пугать отца и других людей? У него еще впереди довольно времени! И он ласково потрепал Верного за холку, и засмеялся.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Зануда

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 507
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 1456
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #5 : 19 Апр, 2019, 08:08:05 »

Уж простите великодушно, эрэа Артанис, что только сейчас отписался! Причины на "моём конце провода", да и причинами не назвать - просто никак сообщение не набивалось, хучь тресни!
За посвящение спасибо, придётся соответствовать ожиданиям!  ;)
А Маждавис всё ж непонятен. Первенец же, да ещё и единственный на сей момент сын! А князь не ценит. Да и дар - Вещих Олегов что, не случилось в Вашем мире? Отношение к колдовству скорее христианское, ну может мусульманское. Но не для политеизма не совсем характерное, КМК. Да, что там дальше с княжеством Яргородским произошло - не в курсе, буду копать, но глубоко всяко не получится. Так что невелика будет от меня помощь, увы.
Записан

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #6 : 19 Апр, 2019, 08:29:43 »

Необычных способностей можно, скажем так, опасаться, не будучи христианином или мусульманином. К колдунам, мне кажется, и у язычников отношение неоднозначное. Маждавис может быть просто приземлённым человеком, который видит в сыне-ведуне скорее опасность, чем преимущество. Или почитает магию недостойным занятием для князя. Если маги - отшельники где-то в лесу или жрецы в храме, это его устраивает. А в собственной семье колдун ему не нужен.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #7 : 19 Апр, 2019, 19:44:40 »

Огромное спасибо вам, дорогие эр Зануда, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Уж простите великодушно, эрэа Артанис, что только сейчас отписался! Причины на "моём конце провода", да и причинами не назвать - просто никак сообщение не набивалось, хучь тресни!
За посвящение спасибо, придётся соответствовать ожиданиям!  ;)
А Маждавис всё ж непонятен. Первенец же, да ещё и единственный на сей момент сын! А князь не ценит. Да и дар - Вещих Олегов что, не случилось в Вашем мире? Отношение к колдовству скорее христианское, ну может мусульманское. Но не для политеизма не совсем характерное, КМК. Да, что там дальше с княжеством Яргородским произошло - не в курсе, буду копать, но глубоко всяко не получится. Так что невелика будет от меня помощь, увы.
Вы уже огромную помощь мне оказали - без Вас я бы вряд ли решилась на исполнение этой задумки. :) Главное - по возможности не забывайте, и отвечайте хоть иногда, как идейный вдохновитель. :)
Вот как раз потому что единственный сын, он и тревожится - каким тот вырастет? Сумеет ли быть достойным наследником? Были бы еще сыновья, можно было бы одному из них позволить заниматься чем он захочет, а так, надежнее этого спустить с небес на землю. Впрочем, поглядим, как это отразится на дальнейшей жизни Лютобора. Говорят: что ни делается, все к лучшему...
Необычных способностей можно, скажем так, опасаться, не будучи христианином или мусульманином. К колдунам, мне кажется, и у язычников отношение неоднозначное. Маждавис может быть просто приземлённым человеком, который видит в сыне-ведуне скорее опасность, чем преимущество. Или почитает магию недостойным занятием для князя. Если маги - отшельники где-то в лесу или жрецы в храме, это его устраивает. А в собственной семье колдун ему не нужен.
Да, что к колдунам (вообще-то "ведун" и "колдун" - противоположные понятия, их смешение уже показатель неприязни) и язычники далеко не все доверяли, хоть и по иным мотивам, чем позднее, я тоже читала. Люди никогда не любили непохожих. Тем более - у себя дома. Не все же родители похожи на Ростислава с Владой.

На крыльце княжеского терема их встретила княгиня Данута. Увидев, как легко держится в седле ее сын, облегченно вздохнула. Когда Лютобора спустили наземь, мать крепко обняла его.
- Как проехал первый раз? Не боялся? - спросила тревожно.
- Испуга-ается! Упрямый, как подоба-ает потомку-у князя Алджимантаса, - сегодня в голосе Мстислава звучала неподдельная отцовская гордость. Снимая сына с седла, он ласково растрепал его остриженную голову, так что Лютобору показалось, будто вчерашняя гневная вспышка просто привиделась в очередном странном сне.
- Почему только потомку князя Алджимантаса? Яргородские князья всегда сами ловили и укрощали диких коней, не ведая страха, - с достоинством возразила мать, к тайной радости внимательно слушавшего мальчика. Вот бы рассказать маме о тех могучих животных, что привиделись ему, когда впервые сел на спину Верного!.. Но он быстро учился, и понял, что лучше о таком не говорить.
- Ну-у, это все равно, в кого-о он пойдет. Гла-авное, чтобы вы-ырос воин, - уступил князь Мстислав своей супруге, необыкновенно довольный сегодняшним днем.
Прежде чем уйти с крыльца во дворец, указал сыну на коней, которых уводили со двора слуги.
- Тебе приде-отся научиться са-амому ухаживать за коне-ом: объезжать его, корми-ить, чистить, купа-ать. Владеть боевы-ым конем - это не то-олько сверху на нем сиде-еть.
- Я знаю, отец, - неосторожно обмолвился Лютобор.
Благодушно настроенный в тот момент, отец не понял его.
- Зна-аешь? Откуда? Ни-чего ты покуда не знаешь, то-олько с за-автрашнего дня начнешь учиться. И уж тогда-а не хнычь, если придется туго! Вэдимас! - позвал он кого-то из своей свиты.
К нему подошел плотный коренастый боярин средних лет. Князь заговорил с ним по-литтски:
- Вот тебе, Вэдимас, новый ученик. Полагаюсь на твою науку. Обучи его всему, что потребно уметь воину, а заодно и наукам, сколько сам знаешь. Все-таки он пока мой наследник, а другого сына может и не быть. Учи, как будущего князя, и не жалей. Главное - вытряхнуть из его головы всю колдовскую чушь! Ведь, если бы не этот его проклятый дар, лучшего наследника и представить нельзя! Сильный, смышленый, а на коне как держится с первого раза! Я очень надеюсь, что ты мне его вернешь, Вэдимас.
- Я сделаю, как ты просишь, государь, - отвечал боярин Затем, оглянувшись на стоявшего поблизости мальчика, проговорил тише: - А может быть, зря ты опасаешься по поводу его дара? Ведь он может пойти на пользу. Если твой сын способен видеть будущее и то, что происходит далеко, мы сможем всегда быть готовы к новому вторжению лугийцев или еще какому случаю...
Но князь Мстислав и слышать ничего не хотел.
- Князю нужна мудрость, а воину - мужество, а не знание будущего! Чего бы мы добились, если бы перед каждым боем с нами оставались лишь те, кто получил благоприятные знамения? Не дело для мужчины - морочить чьи-то слабые души якобы тайными знаниями, как старуха-колдунья, водиться с нечистью и Подземным Миром. А пророки часто бывают безумными, что, может быть, и священно, но не та судьба, какую хоть один отец пожелает сыну.
Боярин кивнул, не возражая князю.
- Как тебе будет угодно, государь. Что сам знаю - постараюсь ему передать.
- Я на тебя надеюсь, - повторил Мстислав. И, уже на сварожском наречии, обратился к сыну: - Во-от, Лютобор, твой наста-авник, боярин Вэдимас. С за-автрашнего дня ты-ы будешь под его-о попечением.
- Сто лет жизни тебе, боярин! - вежливо пожелал княжич, глядя на сурового на вид бородатого человека, которого отец выбрал для него наставником.
"Вэдимас" - "тот, кто ведает, знает". Это имя было понятно без первода, почти одинаково звучало по-сварожски и по-литтски. Осмыслить, почему так, Лютобор еще не мог, и лишь много позднее задумался об этом совпадении. А тогда его просто поразило озарение, и по спине побежали мурашки, как будто он снова ненароком проник в некую важную тайну.
Его новы наставник усмехнулся в колючие, чуть тронутые сединой усы.
- Пойдем, княжич! Теперь и за столом будешь сидеть среди нас - взрослых мужей.
Говорил он на сварожском наречии куда чище князя Мстислава и других литтов, почти не растягивая слова. Положив руку на плечо мальчику, подтолкнул его к входу во дворец. Не взял за руку, как делали мать и няня Малка. И Лютобор осознал, что время ходить под руку со взрослыми для него миновало раз и навсегда.
Не то чтобы он так уж любил опеку женщин. В последнее время даже изрядно тяготился ею, они почему-то в самое неподходящее время мешали ему играть. Но вот теперь все изменилось раз и навсегда, и уже ничего не будет, как раньше. От этой мысли почему-то сжимало горло, и хотелось плакать куда сильнее, чем когда отец собирался его выпороть. Но он уже научился себя сдерживать, и послушно шел со своим наставником по крашеным половицам, по которым протянулись широкие полосы от солнечного света, падавшего из распахнутых окон.
Застолье было шумным и многолюдным, но княжич его почти не запомнил. Его посадили рядом с наставником, через пять мест от почетных кресел князя и княгини. Со своего места он видел мать: она грустно улыбнулась ему и помахала рукой. Он в ответ помахал ей, кое-как устроившись на слишком высокой для него скамье.
Стол ломился от яств. Тут были целые свиные туши, зажаренные на вертеле целиком, оленина и лосятина, и прочая лесная дичь. Затем настал черед птицы: жареные тетерева, гуси, утки, куропатки и перепела, а в середине стола - лебедь, завернутый в собственную кожу с белоснежными перьями, с таким изяществом, что жареная птица казалась живой. Но Лютобор, вздохнув, отвел глаза от белой птицы, которой вставили в глазницы кусочки алатыря. Ему стало жаль лебедя.
Был там и осетр длиной в человеческий рост, еще вчера царственно рассекавший тихие воды Искры. Его тоже подали во всем великолепии костяной брони, с длинными шипами на голове и на спине. Длинный узкий нос рыбины походил на пику. А уж обычной речной рыбы на княжеском пиру вовсе никто не считал. Равно как хлебов и пирогов с разнообразной начинкой. Их тоже изготовляли разных форм: в облике диковинных птиц, рыб, ящериц, кораблей и башен. Самый высокий пирог изготовили даже по образцу Яргородской крепости, стоящей на высоком холме над Искрой. Прямо жаль было такое чудо - пропеченное в меру, с румяной корочкой, промазанной яичным желтком до блеска, источающее дивный аромат. Но жаль - не жаль, а не пропадать же понапрасну творению искусных княжеских поваров. Всем хотелось убедиться, так же вкусен ли пирог, как и красив, и скоро от крепости остались одни крошки.
- Это на удачу! Если мы сами съели нашу крепость, больше уж никакая нечисть ее не найдет, чтобы предать врагу. Вот если бы ее съели лугии - тогда другое дело, - поспешно заявил боярин Богумир.
Хозяева и гости тоже охотно приняли удобное объяснение. И к чему им было сомневаться, когда стол ломился от яств, и хмельное питье лилось второй Искрой? Хоть издавна богатое Яргородское княжество и сильно поистощили распри с воинственными закатными соседями, лугиями и хунгарами, но верилось, что в союзе с набирающим силой Литтским великим княжеством, получится устоять. Недаром князь Мадвижас - Мстислав взял в жены яргородскую княжну Дануту, последнюю из их исконного рода, не дав обезглавить Яргородщину. А в случае опасности и его могущественные братья придут на помощь, железным лесом станут воедино, подопрут Яргород. Значит, можно верить в лучшее. Вот здесь, впервые за взрослым столом, сидит пока еще маленький княжич Лютобор Мстиславич - плоть от плоти древних яргородских князей, залог союза с могущественным соседом. В честь него сегодня гремит праздник!
- Да здравствует Яргородское княжество! Да здравствует княжич Лютобор Яргородский! Да узнают много лютых врагов его крепкую руку! Да запомнят его имя в Сварожьих Землях во веки веков!
Сам же виновник торжества вскоре заскучал в обществе взрослых. Все держались так, как будто его не было среди них: ели и пили, стучали драгоценной посудой, беседовали во весь голос и обменивались шутками. Положительно, это становилось скучным. Съев, сколько мог осилить, Лютобор стал глядеть, чем еще заняться. Но детей за столом, кроме него, не было, а от разговоров старших захотелось спать, несмотря на шум. Оглянулся на своего наставника - но тот обсуждал с другими боярами прошлогоднюю войну с лугиями и не глядел на него. Тогда Лютобор тихо сполз к краю скамейки, откинул голову на ее твердую деревянную спинку, и сразу уснул.
Ему снились звери. Много зверей, самых разных, о каких пока доводилось лишь слышать, но во сне он прекрасно знал их всех. На сей раз то были в основном хищники, настоящие, свирепые на вид, но он почему-то совсем не боялся их, как будто был для них своим. Могучая медведица лежала, подвернув когтистые лапы, так же смирно, как шкура в покоях его матери, меж тем как он без малейшего беспокойства лазил по ее широкой спине и выбирал репьи из косматой бурой шерсти. Волчица спокойно лежала, не ведя ухом, когда он у самых ее лап играл с ее волчатами, а неподалеку невозмутимо наблюдал за их возней и волк-отец. Свирепея рысь мурлыкала, как домашняя кошка, когда он чесал ей шею. Рыжий красавец-лис ласкался, как собака, касаясь его ног пушистым хвостом. Маленький, но хищный горностай улегся ему на плечо, и не подумав обнажить острые зубки. Да и никто из увиденных им зверей. Все они были совершенно свободны, он видел их в лесных логовах, в летнем солнечном лесу, и в золотом осеннем, и зимой, когда шел снег. И они играли с ним, не скаля острые клыки, прятали страшные когти. Вот диво-то!..
Проснулся все здесь же, за пиршественным столом, с чувством горького сожаления. Как хорошо было играть во сне с теплыми пушистыми зверями, без страха радоваться их дружбе!.. Этот сон был так реален, что он и сейчас продолжал чувствовать на себе шершавые языки волчат, косматую шерсть медведицы, дрожащее от мурлыканья горло рыси. Неужели это все только снилось ему? Но ведь он уже видел тайное, и сам жрец Чистомысл говорил, что у него есть дар! А если так, то, наверное, можно и дружить со зверями, которых все боятся. Там, во сне, он не приказывал им, как всадник приказывает коню, просто играл. И совсем уж туманные воспоминания приходили из-за грани всякой сознательной жизни: он, еще вовсе младенец, не умеющий говорить, лежит на лапе огромной медведицы и сосет ее молоко, а поблизости, на опуке, стоят мужчина и женщина, и без страха наблюдают за ним...
И его вдруг обуяла тоска по тому волшебному миру, такого близкому и бесконечно далекому от него настоящего. Сделалось так скучно и одиноко, что ему на миг показалось, будто он умирает. А затем пришло решение - сейчас же проверить, правду ли гласят его сны.
Волков и медведей в княжеском дворце, конечно, не водилось. Зато отцовская любимая охотничья сука Найда ощенилась давеча. Князь ценил за добычливость эту огромную кабанью гончую, в одиночку берущую двухгодовалого вепря. Но и свирепее Найды было не найти собаки. А уж когда у нее щенки, даже кормивший ее псарь проталкивал ей миску с едой с помощью длинной палки: ближе было не подойти!
"Ну что ж, если мой сон правдив, то не страшнее же она волка и медведя. А если нет - пусть заест, я все равно не смогу иначе".
Лютобор огляделся по сторонам. Женщин за столом уже не было, а мужчины не глядели на него. Его наставник куда-то вышел. Лучше момента, чтобы ускользнуть, не найти! Он совсем сполз  под свисавшую со стола скатерть, вышитую красными кочетами, и выбрался с другой стороны, у самой открытой двери.
На псарне, лежащей в дальнем дворе, сейчас не было людей. Это ему как раз на руку. Сидевшие на цепях псы завиляли хвостами, хорошо зная княжича. Но ему сейчас не они были нужны. Тз самой большой будки, куда мог бы улечься человек, донесся яростный рык. Оттуда высунулась черно-подпалая острая морда, оскалила крепкие клыки. Рык сделался еще более низким, горловым, - последняя угроза разъяренной самки-матери. Услышав его сейчас, попятился бы и матерый волк.
Но Лютобор без колебаний подошел к ней и сел на корточки у самой будки, так что глаза его оказались на одном уровне с глазами собаки. В будке было темно, но он сразу разглядел копошившихся у живота матери щенков: серых, коричневых и черно-подпалых, как мать. Сложив руки на коленях, он заговорил ровным голосом, без дрожи, но и без заискивания:
- Здравствуй, Найда! Мир тебе и твоим детям. Пусть Велес, Скотий Бог, пошлет им быстрые лапы и острое чутье, крепкие зубы и хорошую добычу. Я не буду твоих детей трогать, если ты не велишь, не буду вас беспокоить. Пусть питаются, силу набирают. Видишь, я с вами говорю. В гости к вам пришел, ежели позволишь.
И, пока он говорил, в глазах свирепой суки утихали злые огоньки, из горла уже не рвался яростный рык, прижатые уши легли обычно. Подумав еще минуту, она подалась вперед, к бесстрашно подставившемуся Лютобору, и лизнула его широким горячим языком в лицо и шею, как облизывал своих щенков.
Несколько минут спустя князь Мстислав с боярином Вэдимасом обнаружили Лютобора сладко спящим, склонивши голову на шею огромной собаке, преспокойно кормившей щенков. Увидев их, князь отчаянно и бессильно всплеснул руками.
- Колдовство-о! Недаром говоря-ат: соба-аки никогда-а не трогают колдунов!
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #8 : 20 Апр, 2019, 20:33:23 »

Глава 3. Обучение
Следующие несколько лет Лютобор усиленно обучался под руководством боярина Вэдимаса всему, что следовало уметь воину. Некоторые из новых обязанностей давались с трудом, другие же как будто давались сами собой, словно он всегда знал, что так и нужно.
Например, конь. И отец, и Вэдимас ему говорили, что боевой конь - честь и слава воина, а потому о нем надлежит заботиться, как о себе самом, чтобы всегда мог служить безотказно. "Тот не воин, кто не умеет беречь коня". И это Лютобору было внятно всегда. Его учили выбирать корм для Верного, потому что одной травой не выкормишь хорошего скакуна, нужно и зерно. Сам насыпая ему овес в ямки, княжич непременно угощал Верного еще чем-нибудь, вроде яблока, горстки изюма или орехов, или подсоленной корочки хлеба. Он запомнил также, что после скачки следует поводить коня шагом, чтобы дать ему остыть, и ни в коем случае не давать воды разгоряченному животному. Бывало, наставник посылал воспитанника в конюшню на целый день, и наследник Яргородского княжества учился заботиться о конях, как простой мальчишка. Когда подрос достаточно, ему показали, как чистить коня скребницей, следить за копытами.
- Конечно, когда ты станешь взрослым, обихаживать коня будут за тебя конюхи, - пояснял воспитаннику Вэдимас. - Но и тебе следует знать, в каком состоянии конь, правильно ли за ним ухаживают. Ведь от коня может зависеть твоя жизнь!
Все это Лютобор выполнял, не прекословя, не то чтобы задумываясь тогда о грядущих войнах. Прежде всего ему нравилось общество лошадей - прекрасных, могучих и стремительных животных, способных стремительно мчаться до самого окоема, где встречаются земля и небо. Он готов был вытерпеть что угодно, лишь бы можно было, наконец, оседлать Верного и насладиться стремительным бегом, почти полетом. Того и гляди, оторвет от земли все четыре ноги и взмоет под облака, точно крылатые кони Стрибога!..
Зато и Верный скоро приучился приветствовать ласковым ржанием своего маленького хозяина. Он спокойно стоял, когда тот поводил скребницей по его бокам, словно понимая, что у мальчика пока маловато сил и умения. Шел всегда ровной рысью, не пускаясь в тряский галоп. А, чтобы Лютобору легче было забираться ему на спину, Верный ложился наземь, не вынуждая мальчика карабкаться или просить других о помощи.
Даже его наставник удивлялся, насколько послушен ему конь.
- Никогда такого не видел! Твоему Верному родиться бы псом, а не конем. И как это тебе удалось так быстро его приучить?
Лютобор пожимал плечами и молчал, не зная, как объяснить. Он вовсе не старался нарочно чему-то учить Верного. Тот сам понимал, чего он ждет от него.
Зато самого княжича следующие несколько лет гоняли, как необъезженного жеребенка. Чтобы стать воином, нужно было уметь еще многое. Владеть оружием и заботиться о нем, например. Сперва Вэдимас поручал Лютобору смазывать жиром лезвия мечей в оружейной кладовой, чистить от ржавчины старые щиты. Это требовало большого терпения, и заодно приучало княжича к виду оружия. Затем уже боярин показал ученику точильный камень и научил, как точить меч, что подарил ему отец. Еще позже, когда руки у Лютобора стали достаточно сильными и умелыми, его научили вырезать стрелы, прилаживать к ним перья и наконечники, для боя и для охоты. Показали и оружейные мастерские, где кузнецы ковали сверкающие мечи,  вязали брони из стальных колец, обивали железом прочные деревянные щиты. Но то все было позже, когда он успел подрасти. А первые дни, полные нудной работы, были для Лютобора очень тяжелы. От блеска мечей и кольчуг рябило в глазах, ныли усталые руки. Он-то думал, что его сразу станут учить сражаться. Но прошло несколько месяцев, прежде чем боярин Вэдимас счел, что его ученик достаточно для этого окреп.
Хоть наставник и щадил мальчика, понимая, что тот еще мал, все же Лютобору приходилось трудно. Массивный и неуклюжий с виду, Вэдимас преображался, взяв в руки хотя бы только палку вместо настоящего оружия. Он становился необыкновенно ловким и внимательным, замечал одновременно все, что делалось в его поле зрения.
- Так, держи немного выше, но не стискивай: клинок должен двигаться! Выше! И не маши так, это тебе не бабье веретено. Ну, теперь вперед! Нападай, и не жмурь глаза! Что ж ты делаешь? Левее... Подними!..
И маленький княжич, у которого болели от напряжения онемевшие руки, сглатывал тугой комок в горле и в очередной раз шел поднимать с земли выбитый меч. Одно только и было хорошо - он всегда знал, куда тот падает, и в самой густой траве не приходилось его отыскивать. Прошло много времени, прежде чем ему впервые удалось уклониться от удара наставника и удержать меч дрожащими от усталости руками.
Не легче была и стрельба из лука. Вэдимас дал ему маленький лук, посильный детским рукам, но тетива все равно была такой тугой, что еле-еле хватало сил натянуть ее, да еще в это время вложить стрелу. Даже сквозь кожаные перчатки больно резала туго свитая вощеная тетива. Нежные детские ладони сразу грубели, покрывались мозолями, не успев вырасти. А однажды натянутая тетива лопнула и со свистом рассекла воздух рядом с его лицом. Лютобор в последний миг успел отвернуть голову, будто его кто толкнул, и оборвавшаяся веревка на два пальца разминулась с его щекой. Он даже не успел испугаться. А вот Вэдимас, наблюдавший за стрельбой, подскочил и одной рукой облапил мальчика, проверяя, с ужасом разглядывая, что с ним, а другой поднял поврежденный лук.
- Ты цел? Не поранился? Слава Перкунасу... Все случилось так быстро, что я не понял... Если б ты не уклони-ился, ходить бы-ы тебе без гла-аза! - в голосе наставника прорезался от волнения литтский говор, почти не заметный обычно.
Затем, убедившись, что княжич не пострадал, боярин произнес уже совсем другим тоном, показав на крючок, с которого сорвалась тетива:
- Не закрепил! Если бы покалечился, сам был бы виноват.
И этот урок Лютобору тоже предстояло запомнить.
С тех пор, как началось его обучение, вся его жизнь вправду изменилась навсегда. Даже виделся он теперь со своими родителями редко, потому что жил подолгу не в городе, а в поместье возле села Березового. Там, среди бескрайних полей, зеленых и золотых летом и укрытых снежным одеялом весной, шло его обучение воинским и княжеским навыкам. Князь Мстислав иногда заезжал повидать сына, но мать Лютобор не видел подолгу, лишь когда бывал вместе с наставником в Яргороде. Разве только во сне, когда отчаянная детская тоска давала пищу невероятным мечтаниям, и лицо матери, ее образ сливался с другой женщиной, которую он во сне называл матерью. Так что порой он сомневался: какие все-таки глаза у его мамы - ярко-синие, как у него, или светло-голубые, точно вода в роднике? А у кого из них есть маленькая родинка в уголке рта, как горчичное зернышко - у княгини Дануты или у женщины из снов?
Зато, когда он уже проучился у боярина Вэдимаса больше двух лет, у княжича появились товарищи. Его сверстникам, мальчикам из боярских семей, тоже пришла пора сесть на коня и посвятить волосы Перуну. Их родители не так спешили, дав время сыновьям окрепнуть в неге родительского дома, но долго прохлаждаться им тоже не позволили. Им разрешили воспитываться вместе с княжеским наследником, и таким образом они вместе оказались в Березовом. Лютобор был рад увидеть своих прежних приятелей: серьезного крепыша Чеслава, белокурого стройного Ясеня, Радко, которого дразнили девчонкой за неумение драться, и рыжих кудрявых близнецов Велемира и Велегнева. Встретившись с ними, княжеский сын обнаружил, что перерос их всех, хоть и они, конечно, изменились, и в дружеской потасовке легко одержал верх.
Теперь уже боярину Вэдимасу приходилось обучать целый выводок мальчишек. Порой он ворчал, что зря согласился быть их наставником, однако продолжал службу. В знатных семьях неспроста поручалось воспитывать мальчиков не родителям и близкой родне, а наставнику со стороны, чтобы учил без пристрастия и не делал поблажки.
А потому новым ученикам поначалу приходилось еще труднее, чем Лютобору в первые дни. По крайней мере, ему так казалось: насчет себя княжич был уверен, что не выглядел никогда таким измученным и унылым, как они. Другие мальчики же в первые дни после занятий едва успевали доплестись до постелей, как сразу засыпали от усталости. Ночевали все в одной спальне, и иногда Лютобор слышал по ночам, как они стонут.
Особенно ему было жаль Радко, самого слабого из них шестерых. Тот и по дому тосковал больше всех, и уставал сильнее других. Иногда, проснувшись ночью, можно было расслышать с его постели сдавленные всхлипывания. Однажды, разбуженный таким образом, Лютобор подошел к нему босиком и остановился у изголовья. Разглядел сквозь темноту мокрые ресницы Радко, его бледное страдальческое лицо. Тронув за плечо, чтобы успокоить, почувствовал под рукой его напряженные, сведенные судорогой мышцы, точно перекрученные веревки.
Что ему делать - это пришло само собой, гораздо проще, чем воинские навыки, словно всегда дремало в его памяти. Он провел ладонями над телом ничего не понимающего Радко, потом отряхнул руки. будто к ним прилипло что-то неприятное.
- Уходи, боль, провались в Кромешную Страну, не привязывайся вновь ни летом, ни зимой, ни днем и ни ночью!
Не отдавая себе отчета, почему произнес именно эти слова, он почувствовал, как из головы, из сердца, из рук подымается горячая волна и струится с кончиков пальцев. Еще до того, как она окончательно перелилась от него к Радко, он понял, что это действует, и почувствовал гордость собой. Увидел, что Радко расслабился и сразу уснул.
Чуть приоткрывшись, скрипнула дверь, и показался огонек свечи. Лютобор, так же босиком, вышел из спальни. Еще прежде, чем увидел, догадался, что встретит там своего наставника.
- Применяешь все-таки свой дар? - спросил Вэдимас, казалось, не очень-то удивившись.
Невозмутимо, как взрослый, княжич снизу вверх поглядел в глаза боярину.
- Выходит, применяю. Ну и что? Разве от этого хуже кому-нибудь?
Вэдимас тихо вздохнул в темноте.
- Да нет, конечно - если его всегда применять лишь для помощи другим. Я никогда не считал твой дар опасным. Но не забывай, что для тебя это - не главное. У твоих родителей все еще нет других детей, и очень может быть, что тебе доведется быть яргородским князем. А у князя главное дело - не выпускать меча из рук. Давеча лугии оттяпали у нас Туров. Твой отец собирает войска для ответа им. Вот в чем обязанности княжеские.
Лютобор принял к сведению его слова, но решил, что его хватит и на то, и на другое.
Наутро, когда одевались и заправляли постели, маленький Радко подошел и украдкой ткнулся лбом в плечо княжичу, который был выше его почти на голову.
- Это ты меня лечил ночью, да? Своим даром? - спросил на ухо.
- Да, - так же тихо ответил Лютобор. - А что, ты почувствовал что-нибудь?
- Ну, мне стало так тепло и приятно, и руки сразу перестали болеть. И сейчас совсем не болят, - он пошевелил руками, как будто опасался, что их ненароком подменили. - Я... всегда буду тебе благодарен, княжич! Верь, у тебя не будет слуги верней меня.
С той поры Радко ходил хвостиком за Лютобором и слушался его во всем.
То ли после ночной беседы, то ли просто пришло время, но только Вэдимас начал обучать своих воспитанников и наукам. Неспроста князь Мстислав выбрал именно его в наставники своему сыну: Вэдимас многое знал, путешествовал в молодости, и знаком был с языками и обычаями многих народов, окружавших Сварожьи Земли. Впрочем, начал он с навыков попроще: усадив учеников рядком за стол, прежде всего взялся их учить грамоте и счету, внимательно следя, как выводят они гусиными перьями в чернилах первые корявые знаки на берестяных свитках.
Чтение и письмо Лютобору давалось легко. Не то что непоседливым близнецам, к примеру, для которых науки были тяжелей воинской подготовки - неусидчивые мальчишки просто не могли долгое время проводить тихо, вертелись и толкались, и оказывались перемазаны чернилами, как поросята. Да и другие к концу уроков начинали зевать. Но Лютобору было по-настоящему интересно, особенно когда наставник рассказывал о прежних временах Сварожьих Земель и других краев, о былых войнах и подвигах, о Богах и героях разных стран. Стремясь узнать еще больше, Лютобор сам, как только выучился бегло читать, прочел все книги, что нашлись в Березовом, но этого ему не хватало. И часто он приходил к Вэдимасу на урок и один, расспрашивая о том, что других мальчиков не интересовало.
Оказалось, что литты - родичи его отца, были пришлыми в Яргородской земле! Когда-то Яргородщина была лишь полуденно-закатной окраиной обширных Сварожьих Земель, и здесь правил сильный и властный княжеский род, потомки Бронислава Великого. Но потом с восходного края земли напал страшный враг - чжалаирская Орда, рассекла на части Сварожьи Земли, разорила, обезлюдила, обескровила на долгие годы. Срединные княжества - Брониславль, Змеев, Волчанов, Азань, Медведица и многие другие, до сих пор платят дань чжалаирам и страдают от их набегов. Яргороду тогда повезло больше, чем многим другим, он устоял против проклятых и в одиночестве. Но зато против него поднялись закатные соседи - лугии. Более ста лет назад великий князь Данслав Яргородский заключил с ними союз против чжалаиров и позволил лугиям строить крепости на яргородской границе. Но союза против Орды так и не получилось, зато спесивые лугии сами превратились во врага, и с тех пор не оставляют попыток поглотить Яргородское княжество. В борьбе с ними погибло много храбрых воинов, почти начисто истреблен был и исконный княжеский род. Уже давно пал бы Яргород, если бы не поддержало его могущественное Литтское княжество. Один из сыновей ныне покойного великого князя Алджимантаса - Мадвижас или Мстислав, взял в жены последнюю яргородскую княжну, Дануту Всеславну. От этого брака и родился он, Лютобор, продолжатель знаменитого рода. Для того и дали ему грозное имя, в надежде, что именно ему суждено в будущем победить раз и навсегда лютого врага - недобрых соседей.
Княжич слушал историю своей семьи, затаив дыхание, куда внимательней, чем все баснословные сказания. То, что раньше он слышал лишь из случайных обрывков чужих фраз, теперь составляло целую картину, повествующую о трудной и героической борьбе многих поколений яргородских людей.
« Последнее редактирование: 21 Апр, 2019, 19:24:06 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #9 : 21 Апр, 2019, 16:15:04 »

Интересно. Лютобор явно выдающийся человек, и не только из-за дара. Но вот что любопытно: неужели в череде перерождений, частью которой он является, не было воинов? Ведь именно воинское искусство даётся ему сложнее всего, словно он учится этому впервые.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #10 : 21 Апр, 2019, 19:23:33 »

Спасибо Вам, дорогая эрэа Карса! :-* :-* :-*
Интересно. Лютобор явно выдающийся человек, и не только из-за дара. Но вот что любопытно: неужели в череде перерождений, частью которой он является, не было воинов? Ведь именно воинское искусство даётся ему сложнее всего, словно он учится этому впервые.
Какие его годы, научится еще всему, что нужно знать! Не все же за один день.
Возможно для тех, кем он был раньше, умение сражаться не было настолько необходимо, они могли обойтись и без того. Но посмотрим, как Лютобору его дар пригодится, в том числе, и в воинском искусстве. :)

Спросил, пытаясь осмыслить, как вышло нынешнее бедственное положение Яргородщины:
- Почему же князь Данслав положился на дружбу лугиев, позволил им укрепиться на наших границах? Знал ведь, что от них нечего желать добра?
Боярин Вэдимас отвечал ему задумчиво и осторожно, как взрослому:
- Время тогда было такое темное и кромешное, что дня не отличить от ночи. Чжалаиры под себя подмяли почти все Сварожьи Земли, уже пали Дедославль, Червлянск... Лугии тогда были хоть и противником, но давно известным. И к тому же родичи, почитают почти тех же Богов, что сварожане, и говорят понятно, хоть и по-другому. Можно было надеяться, что перед общим страшным врагом удастся объединиться. Не удалось... Выбор князя Данслава, кажется, стал роковым для Яргорода. В Средних княжествах Святослав Храбрый выбрал иное: покорно склонился перед чжалаирами, платил им дань, какую укажут...
- Кто же из них был прав? - спросил Лютобор, немного поразмыслив.
- А вот на это тебе только Боги ответят! Не дай Отец-Небо никому делать выбор в таких обстоятельствах, все равно что между топором и веревкой, - произнес его наставник.
Лютобор попытался представить, что выбрал бы он сам в тех обстоятельствах. Никогда прежде он не задумывался, что быть князем - значит в одиночку нести на себе судьбу своего народа, подобно древнему агайскому велету Атланту. Неимоверно трудно пришлось бы такому человеку, хотя бы его имя потом прославилось в веках, и лучше не бывать на его месте.
Расспрашивал он и о тех владениях, что еще принадлежали Сварожьим Землям, хоть и повиновались могущественной Орде. С каким-то пока не вполне ясным любопытством прислушивался к их названиям: Брониславль, Змеев, Медведица, Влесославль. В этих именнах чудилось ему нечто важное и как будто издавна знакомое. Когда Вэдимас рассказывал о них, Лютобор чувствовал запах тающего снега, запах гари, крови и дыма, плывущего над верхушками деревьев. Казалось, вот-вот - и откроется перед ним очередная тайна. Но она покуда спала, дожидаясь своего часа, а перед ним широким полотном разворачивалась вся история Сварожьих Земель.
Когда Вэдимас принес ученикам большой чертеж, где отмечены были границы до чжалаирского нашествия и после, Лютобор изучал его внимательней всех, и скоро мог, не заглядывая в пергамент, воспроизвести в памяти весь чертеж, указать каждый город. Он сразу заметил, как сильно сократились границы: едва ли не больше половины Сварожьих Земель были отрезаны роковой красной чертой.
Среди них мальчик с волнением увидел и Приморское княжество, лежавшее некогда на берегу Полуденного моря. Вот он - его младенческий сон о синем море, блистающем на солнце! Этот сон все-таки оказался вещим! Сердце у княжича горячо забилось, когда он узнал, что по материнской линии происходит и от приморских князей Ростиславичей.
- Когда чжалаиры захватили Приморье, почти весь княжеский род был истреблен, спаслись лишь совсем юные брат и сестра - княжич Яросвет и княжна Дана. Яросвет позднее служил великому князю Святославу Храброму. А Дана стала женой Радомира, сына Данслава Яргородского. И, таким образом, через нее дожил до наших дней волшебный дар княгини Влады. Она была самой могущественной ведуньей в Сварожьих Землях.
- Ведуньей! А отец говорит: колдуньей, - невесело усмехнулся Лютобор.
- Ты своего отца тоже должен постараться понять: ты его единственный сын, он боялся, что ты вовсе не захочешь быть князем, когда вырастешь. А насчет княгини Влады никто не сомневается, что она пользовалась даром лишь во благо. И ее муж, и все Приморское княжество были ей обязаны спасением.
Мальчик был рад услышать такое о своей прародительнице, и с удовольствием прочитал в старинных летописях все, что имело отношение к его приморским прародителям. После того на некоторое время загорелся желанием создать летающую ладью, подобно княгине Владе, но у него не получилось. Лодка, в которой мальчики плавали по Искре, лишь жалобно трещала и скрипела, когда он усилием воли направлял ее подняться в воздух. Так и пришлось отступиться ни с чем, что его очень раздосадовало. Он даже не рассказал о своих опытах с лодкой ни наставнику, ни друзьям, кроме Радко, который сам выследил его, увязавшись, но обещал молчать. Если бы удалось поднять в воздух лодку, он, конечно, пригласил бы ребят в ней полетать, а о неудачах зачем кому-то рассказывать? Скрытность постепенно входила у Лютобора в привычку: чуть ли не в каждом его поступке, в каждой мысли была такая грань, которой он не мог показать другим, так что проще было о ней умалчивать, чем пытаться объяснить.
Но от старого его сна о море остался еще один вопрос, которого нельзя было объяснить даже тем, что предки его жили у моря. Ведь он глядел со скалы сам, своими глазами, лично он, а не его предки! Это было ясно с самого начала. Значит, он бывал в Приморье и глядел со скалы, как сияет на солнце синее Полуденное море - и все-таки он родился в Яргороде, далеком от всех морей, и никогда не покидал его окрестностей. Здесь была некая тайна, разгадки которой он пока не находил. Можно было только отодвинуть ее в сторону, пока не придет ее время, но она все равно напоминала о себе, сидя в памяти занозой.
Зато другая загадка, которую он в детстве лишь нащупал, но не смог разгадать, теперь открылась сама собой, как только Вэдимас стал учить мальчиков иноземных языкам. Кроме родной сварожской и литтской речи, им полагалось знать еще лугийскую, хунгарскую, аллеманскую - ибо, хоть бывшие имперские бароны и графы сейчас делили свои земли самовольно, но и с ними при случае приходилось считаться. Затем еще агайский - язык мудрости и торговли, и даже чжалаирский: после своей, речь злейшего врага знать полезней всего.
И вот, слыша и запоминая наречия разных народов, сотни лет идущих различными путями, Лютобор обнаруживал все больше сходства между ними. То и дело натыкался на знакомые созвучия в разных языках, находил корни слов, когда-то, должно быть, звучавших совсем одинаково. Более того: стоило только найти в любом слове изначальную основу, и он уже мог уверенно сказать, как оно изменится в произношении других племен.
Это было невероятно. но все же оказывалось правдой: во всех языках, даже у чжалаиров, если приглядеться, оказывалось больше сходства между собой, чем различий! Словообразование, поиски начал каждого языка так сильно увлекли Лютобора, что он долго - на протяжении нескольких лет, - занимался им чуть ли не все свободное время, свободное от уроков и воинских упражнений. Друзьям все чаще приходилось играть или гулять без княжича, потому что он, один или с тихо дышавшим за спиной Радко, записывал на бересте все больше значений слов на разных языках, сравнивал их, доискивался, как они произносились изначально. В конце концов, у него получилось несколько исписанных до последнего клочка толстых берестяных книг, но усилия его не пропали даром. Теперь Лютобору достаточно было только услышать любое слово, чтобы сразу понять, как оно будет звучать на лугийском, аллеманском, агайском и прочих языках, и каким, должно быть, звучало в седой древности, когда еще язык был один. Но где и как такое было - этого он не знал пока. И самые старые летописи и баснословные сказания не упоминали такого.
Даже боярин Вэдимас удивлялся, как легко княжичу даются иноземные языки.
- Кажется, будто ты всю жизнь говорил на них, как на своем родном! Да, тебе не придется беседовать с иноземными послами через толмача.
- Так ведь это ты, наставник - вернее, имя твое, - меня надоумило, как много сходств в разных наречиях. Его легко поймут без перевода и литты, и сварожане. Я это заметил, и стал искать в других языках похожие слова, - объяснил Лютобор.
Но, конечно, были у подрастающего княжича и иные занятия. Каждый день, в любую погоду - дождь ли, снег, - наставник поднимал их на заре и требовал заниматься. Шестеро мальчиков рубились на мечах, стреляли из луков, боролись, скакали на конях, переплывали с ними широкую Искру, даже когда по воде уже или еще шел лед. Воин должен быть ко всему готов - так говорил им боярин Вэдимас. Но и развлекаться мальчики находили время. Когда подросли, они, бывало, на весь день уезжали в поля и носились там наперегонки, сами похожие на степных жеребят. А то плавали в лодке по Искре, удили рыбу, стреляли уток и сами запекали добычу на костре. Или уходили в ночное пасти лошадей, подражая деревенским мальчишкам, и до утра рассказывали друг другу страшные сказки у костра. Особенно в этом преуспевали рыжекудрые близнецы, Велимир с Велигневом: они изображали такие страшные лица и такие потусторонние голоса, что остальные зябко ежились, а маленький Радко придвигался поближе к Лютобору.
Мальчикам шел девятый год, когда боярин Вэдимас решил проверить их боевые умения. Ставя их в пары, велел биться пешими и конными, а сам внимательно следил, записывал на бересту каждое удачное попадание, считал, у кого их будет больше.
Как и следовало ожидать, Лютобор был в числе лучших. Но к последнему поединку он все равно готовился с волнением, только что одолев рыжего Велемира. Тот, совсем не обидевшись, уже весело болтал со своим братом, выбывшим прежде, а вот его победитель беспокоился всерьез. В соперники ему выходил Чеслав, одолевший белокурого красавца Ясеня, а с ним драться придется всерьез. Чеслав был крепче и тяжелее Лютобора, и не сдавался просто так.
Позволив ученикам немного отдохнуть, Вэдимас объявил решающий бой. Отсалютовав друг другу деревянными мечами, противники разъехались в разные стороны, затем пришпорили коней, и те устремились навстречу друг другу, набирая скорость.
Лютобор ударил деревянным мечом первый, но Чеслав отразил удар, и сам пошел в наступление, тесня Верного своим конем, едва не наступавшим тому на ноги. Княжичу пришлось перейти в оборону; он едва успевал отражать удары. Меч соперника так и мелькал то у его груди и живота, то у шеи его коня, но он всякий раз успевал парировать удары. Если бы хоть раз Чеслав задел его в уязвимое место, он бы, по правилам учебного боя, считался "убитым". А в настоящем сражении такая рана вправду значит смерть. Но пока что он успешно защищался, да и Верный уносил всадника из-под ударов. Милый старина Верный!.. Он увертывался из-под самых копыт Чеславова коня, пятился и отскакивал, как раз когда всаднику грозила опасность, будто не хуже него понимал, что делать. Лютобору почти не приходилось править им, и он мог сосредоточиться на своем противнике.
Внезапно в памяти всплыло, как донная рыба поднимается к поверхности воды: "Мне не обязательно оружие, чтобы победить". Кажется, будто он сам некогда говорил эти слова, но вот когда и кому?! Но думать об этом было некогда, и он решительно напомнил себе: "Я - княжеский сын, должен быть лучшим!"
Чеславу тоже приходилось нелегко: он раскраснелся, тяжело дышал. И вдруг, глядя на него, Лютобор отчетливо понял, что тот сейчас сделает. Как будто его намерения крупными буквами начертили пером прямо у него на лбу. И, как только Чеслав нацелился ему в плечо, княжич поднырнул на мгновенно присевшем Верном, и вытянул руку, касаясь деревянным клинком горла противника. Изумленный Чеслав вытаращил глаза, не понимая, как такое получилось. Это была полная победа.
Лютобору шел десятый год, когда его мать после многих лет бесплодия, наконец, снова понесла, и теперь готовилась подарить Яргородскому княжеству второго наследника. В ту весну Лютобор ездил домой и виделся с матерью. Бледная, с темными пятнами на лице, в распухшими ногами, она показалась сыну нездоровой, и неясное опасение кольнуло его острой иголкой. Но он постарался его отогнать, и осторожно обнял мать, отметив, что она, вроде бы, стала меньше ростом, чем была в их последнюю встречу. Или это он так сильно вытянулся? Просторные одежды княгини уже не скрывали отяжелевшее чрево, и вся она, хоть и тепло приветствовала первенца, казалась погруженной в себя, преданной всем сердцем одной заботе - породить нового человека, отдалившись от того, что уже мог позаботиться о себе. В ее покоях, как обычно, было полно женщин, занятых шитьем и беседой. На столе возле кресла княгини стояла алатырьная чаша с лекарством. Лютобор огляделся и, черный от солнца, покрытый дорожной пылью, почувствовал себя чужим здесь. Княгиня тоже это поняла.
- Ступай, сынок. Мне немного нездоровится, но это пройдет. В липене у тебя появится братик или сестричка. Иди, я рада с тобой повидаться.
Он на миг уткнулся лицом в колени матери, чувствуя шершавость ее шерстяного синего платья. Княгиня Данута холодными пальцами погладила его по щеке и поцеловала в лоб. Сын едва заставил себя отстраниться, переполненный небывалой прежде щемящей нежностью к матери. Он никогда не смог бы выразить словами, как сильно ее любит, но ему приходилось подняться и уйти.
Отца он увидел в тот же день. Тот сиял от радости, что скоро у него появится еще сын или дочь.
- Дети - наша наде-ежда! Чем больше их роди-ится, те-ем сильнее род. И-и в самые трудные времена-а в большой семье кто-нибудь да-а выжив-ет, а случится беда-а - помо-огут друг другу, - так воодушевленно говорил князь Мстислав.
Лютобор не стал спрашивать отца, как он собирается распорядиться наследством. Все еще мечтает вырастить второго сына истинным наследником рода Алджимантаса, а его, старшего, подвинуть? В девять лет Лютобор был достаточно развит, чтобы понимать, что значит княжеское наследство. Но почему-то этот вопрос не обеспокоил его всерьез. Перед глазами все еще стояло бледное, подурневшее лицо матери, ее запавшие глаза. Всему остальному он, в отличие от отца, пока что не придавал значения.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Зануда

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 507
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 1456
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #11 : 21 Апр, 2019, 19:28:17 »

Так не на что пока тому знанию лечь. Тело не готово принять то, что в памяти лежит. Ну и голова, пожалуй, тоже. Сейчас фундамент строится, и даже упражнения с оружием условны - до настоящей школы надо сперва накачать мышцы (с поправкой на возраст, но всё же), растяжку получить, ну и синяки предыдущих перерождений видать своих не заменят  ;)
П.С.
Это я долго пишу. Пока пару строк набрал - новый фрагмент появился, и Лютобор подрос  ;D
« Последнее редактирование: 21 Апр, 2019, 19:36:07 от Зануда »
Записан

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #12 : 21 Апр, 2019, 20:08:01 »

Мне показалось, что у Лютобора нет воспоминаний (из прежних жизней) на эту тему, как будто раньше в этой линии воинов не было. Вот он сел на коня - и вспомнил, как ездил верхом, то есть понял, как это делается. А при изучении боевых приёмов такие моменты вроде бы не упоминаются (может, я что-то пропустила?). Только в последнем эпизоде Лютобор знал, куда ударит противник, но это скорее проявление дара предвидения.
А в целом очень живые, интересные эпизоды. Особенно понравились лингвистические занятия героя. Лютобор явно неординарная личность.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #13 : 22 Апр, 2019, 21:43:25 »

Эр Зануда, эрэа Карса, огромнейшее спасибо вам! :-* :-* :-*
Так не на что пока тому знанию лечь. Тело не готово принять то, что в памяти лежит. Ну и голова, пожалуй, тоже. Сейчас фундамент строится, и даже упражнения с оружием условны - до настоящей школы надо сперва накачать мышцы (с поправкой на возраст, но всё же), растяжку получить, ну и синяки предыдущих перерождений видать своих не заменят  ;)
П.С.
Это я долго пишу. Пока пару строк набрал - новый фрагмент появился, и Лютобор подрос  ;D
И то, что маленьким еще был, конечно, играет роль. Воспоминания тоже приходят в свое время, когда он оказывается к ним готов.
Да и ничего страшного, если сражаться он научится, полагаясь в основном на собственный опыт, как все нормальные люди.
П.С. Не каждый день день его жизни подробно описывать, лишь значимые события.
Мне показалось, что у Лютобора нет воспоминаний (из прежних жизней) на эту тему, как будто раньше в этой линии воинов не было. Вот он сел на коня - и вспомнил, как ездил верхом, то есть понял, как это делается. А при изучении боевых приёмов такие моменты вроде бы не упоминаются (может, я что-то пропустила?). Только в последнем эпизоде Лютобор знал, куда ударит противник, но это скорее проявление дара предвидения.
А в целом очень живые, интересные эпизоды. Особенно понравились лингвистические занятия героя. Лютобор явно неординарная личность.
Значит, ездить верхом, причем на всем, что движется, ему больше нравилось, и ярче запомнилось, чем боевые тренировки. Они уж не настолько психологически были значимы, получается, чтобы их и в новую жизнь нести. Но предвидение в бою тоже очень может пригодиться.
Рада, что Лютобор Вам нравится. :) Я не очень-то разбираюсь в будущих волшебниках, конечно...

Глава 4. Родня по отцу
Высокое солнце липеня-месяца щедро дарило землю жаром и светом. В полях колосья наливались золотым, как солнце, зерном. В садах краснели крупные сладкие яблоки, спела на кустах малина. Зной стоял такой, что сам воздух казался раскаленным, как в кузнице. Даже если подует ветерок, не становилось легче, ибо и он прилетал такой же горячий. Всем хотелось сбросить одежду, чтобы хоть немного освежиться.
Вода в Искре тоже была теплой, как парное молоко, и, когда прямые солнечные лучи отражались от ее глади, река переливалась тысячей золотых отблесков. Должно быть, в такой же солнечный день увидели ее впервые древние сварожане, вот и назвали так, поселившись на ее берегах.
Вдоволь накупавшись, княжич Лютобор со сверстниками растянулись на прокаленном солнцем золотистом песке, предоставив солнцу высушить капли воды на их коже. К этому времени они заметно подросли, превратились в крепких ребят, почти уже подростков, закаленных воинскими упражнениями. Их волосы - даже у рыжих близнецов, - выгорели на солнце, а кожа покраснела от загара, как у скрелингов - легендарного племени, якобы обитавшего за полунощными морями.
Огнедышащий зной нагонял лень, и они вяло растянулись на песке, как ящерицы. Не хотелось ничего делать, даже говорить не было желания. Чеслав задремал, прикрыв глаза. Ясень медленно строгал ножом гибкую ветку, думая сделать новое удилище для рыбы. Лютобор, положив руку под голову, листал свою берестяную книгу, куда записывал составленные им слова единой речи, но и вникать в них сегодня глубоко ему не хотелось. Радко возился с найденной раковиной жемчужницы-чашули, пытаясь ее открыть. Одни лишь близнецы, не угомонившиеся и в такую жару, лазили и бойко шуршали в приречных кустах.
Наконец, оттуда послышался довольный вскрик: "Ага!", и Велимир с Велигневом осторожно выбрались из кустов, стараясь двигаться неслышно, как охотники, крадущиеся к добыче. Но, как ни тихо они подобрались, Лютобор почувствовал их прежде, чем услышал, и обернулся как раз в то мгновение, когда близнецы, подкравшись сзади, сунули ему в лицо извивающегося пятнистого ужа.
- Знает ли наш ученый княжич, как это называется? - спросил Велигнев, с трудом сдерживая смех, как и его брат.
- Уж, - лениво отозвался Лютобор, сразу заметив желтые отметины на голове змеи.
Брошенный в траву уж замер, притворившись мертвым, как водится у его породы. Но близнецы, продолжавшие тихо хихикать, указали на него пальцами:
- Это у нас в Яргороде уж. А у литтов о-он на-азыва-ается "ужас"! - протянул нараспев Велимир, и согнулся от хохота, которого больше не мог скрывать.
- Ах, вы издеваться! - не то чтобы Лютобора всерьез оскорбила насмешка над его родней по отцу, но спустить такое безнаказанно было нельзя.  Он прыгнул на хохочущего Велимира, повалил на песок и прижал к земле. Вместе с ним Ясень, у которого мать была литтой, также беззлобно уложил на лопатки Велигнева, покатывающегося со смеху. Веселье близнецов было таким заразительным, что ни у кого не получалось всерьез рассердиться на них. Да и жара и лень мешали драться.
Отпустив Велимира, княжич взял повисшего плетью ужа и собирался его унести к воде.
- Что ты с ним будешь делать? - спросил Ясень.
- Отпущу, конечно. На что он мне? - ответил Лютобор. - Конечно, можно бы его подсунуть тетушке Эгле. То-то ей был бы "ужас"! Но не ехать же нарочно ради этого в город.
Он бросил ужа в воду, и тот сразу ожил, вильнул гибкой спиной и скрылся из виду. А Лютобор задержался посмотреться в гладь воды, тоже будто разомлевшую от летнего зноя.
Но не увидел своего отражения. Вместо него проявилась так ясно, как будто вынырнула из воды, хорошо памятная ему обстановка горницы. Кресла и лавки отодвинуты к стене, чтобы не мешали. На столе орехового дерева стоял таз с водой, в нем плавали окровавленные тряпки, рядом какие-то жуткого вида инструменты. Все это можно было разглядеть, потому что здесь же горел памятный ему пятирожковый подсвечник. У постели собрались рыдающие в голос женщины. Они столпились так плотно, что Лютобор едва разглядел на кровати лежащую неподвижно фигуру, с головой накрытую белым покрывалом. Сердце его замерло, в ужасе отказываясь верить тому, что он уже осознал умом. Он отчаянно протестовал, убеждая себя, что ему всего лишь кажется. Закрыл глаза и протер их, свернув пальцы кукишем, чтобы отогнать наваждение. Но, открыв глаза, увидел то же. Приглядевшись внимательней, разглядел под рукой закутанной фигуры еще одно, крохотное тельце.
На некоторое время Лютобор словно окаменел, и сидел, не дыша, слушая безучастно, как женщины затянули древний похоронный плач. Затем увидел, как изображение помутилось, и по воде прошла мелкая рябь. Потом снова и снова. Коснувшись лица, почувствовал горячие соленые слезы, падавшие в воду. Он даже не понял, что плачет, они просто текли сами по себе. Но, когда снова вгляделся в воду, видение уже расплылось, исчезло. Теперь там отражалось лишь его лицо, исполненное скорби.
Молча, ничего не объясняя товарищам, он оделся и хотел уйти. Те глядели вслед, не понимая, что случилось. Один лишь Радко осмелился догнать княжича и взять за руку.
- Что случилось? Почему ты так расстроен? - испуганно поинтересовался он.
Лютобор поглядел куда-то поверх его головы, никого не замечая.
- Моя мать умерла от родов вместе с ребенком, - безжизненным голосом отозвался он. - Я еду в Яргород.
Дома он, не теряя времени, оседлал Верного и сразу уехал, не задержавшись даже объяснить наставнику свой отъезд. Товарищи скажут без него. Он чувствовал, что должен спешить, чтобы в последний раз увидеть мать, хотя бы мертвую. Ему нужно было напоследок запечатлеть в памяти ее лицо, а не ту закутанную в покрывало безликую фигуру на постели. Он и так слишком мало виделся с матерью, и даже не очень скучал без нее, поглощенный в Березовом тысячей других дел, которых мать не могла разделять с ним. А теперь он уже никогда не скажет матери, как сильно ее любил. Мало этого - жестокая Морана, кажется, решила и образ матери отнять у сына, укутав ее белым покрывалом!
И все-таки, как ни резво бежал Верный, которому передалось нетерпение его всадника, на похороны матери Лютобор опоздал. Когда он прискакал на тяжело дышавшем коне, высокий костер уже пылал на высоком холме над Искрой, где предавали огню только людей княжеского рода и самых почитаемых в Яргороде личностей. На похороны княгини Дануты Всеславны собрался весь город. Люди переговаривались, вслух жалели ее, умершую еще молодой, к тому же вместе с ребенком. Узнав княжича, соскочившего с коня, люди расступались перед ним. Уже понимая, что ничего не увидит, Лютобор протолкался к самому костру и замер, глядя на пламя, жадно поглощавшее тело его матери вместе с мертворожденным ребенком. Он долго глядел - и наконец, ему привиделась легкая, полупрозрачная тень женщины с ребенком, взметнувшаяся в небо вместе с самыми светлыми, золотистыми сполохами пламени. Она на мгновение улыбнулась ему, прежде чем раствориться в вечерних сумерках.
Впереди всех у костра застыл столбом князь Мстислав. Он не сразу обернулся к сыну, заметив его.
- Я за тобо-ой не посыла-ал. Узнал обо все-ом сам, да? - произнес он тихо, надтреснутым голосом.
Лютобору показалось, будто отец тоже стал ниже, чем прежде, и плечи его сгорбились, а у уголков тонких губ протянулись морщинки. Но это мелькнуло где-то на краю сознания, а по-настоящему он сейчас мог думать лишь об одном:
- Зачем ты поторопился ее сжечь, не дал мне попрощаться с нею?
Будто не расслышав его вопрос, отец шагнул вперед и крепко обнял сына.
- Не на-адо было тебе-е приезжать одному-у. А если бы какой вра-аг перехвати-ил?
Но Лютобора сейчас не волновало больше ничего, и он, освободившись из рук отца, безжалостно повторил упрек:
- Зачем ты не дал мне еще раз увидеть ее?..
После смерти матери княжич еще больше замкнулся в себе, держался в стороне от своих товарищей, лишь по обязанности выполняя распоряжения наставника. Товарищи старались его не беспокоить, ожидая, когда он сам будет готов нарушить уединение. Им, веселым, нечего было делать рядом с мрачным. С отцом Лютобор не виделся после похорон несколько месяцев, и не очень-то хотел его видеть.
Но к зиме кое-что изменилось, и князь Мстислав вызвал сына к себе. Оказывается, он собирался поехать на свою родину, в гости к старшему брату, великому литтскому князю Радвиласу, и сына хотел взять с собой.
- Поглядишь, какую столицу построил твой дед, а мой отец, князь Алджимантас. Познакомишься с родными, наконец-то. Надо же свои корни знать, - так сказал ему отец на литтском языке, словно уже вернулся домой.
"Я знаю свои корни, отец! Они - здесь, в Яргороде, и в лесах Средней Земли, где еще правят потомки Бронислава Великого, и еще - в нынче потерянном краю, где море бьется о прибрежные скалы. А твой дом я не чувствую своим, Литтское княжество ничего не значит для меня", - думал про себя Лютобор. Но, как обычно, половину мыслей оставил при себе. Отступничества от интересов рода Алджимантаса его отец никогда не простил бы единственному сыну.
Столица великого княжества Литтского называлась Айваре, что значило: "Прекрасная, как луна". В пути князь Мстислав с гордостью рассказывал сыну, что княжескую крепость-детинец и городские стены построили пленные аллеманы, захваченные великим князем Алджимантасом. Хоть к тому времени Аллеманская Империя и раскололась, лишившись сильной власти, но  в строительстве красивых и прочных зданий их мастерам все еще не было равных. И впрямь, Лютобору открывшийся среди заснеженных полей город показался совсем не похожим на Яргород и другие города у них дома. Не только стоявшая на горе крепость напоминала скорее рыцарский замок где-нибудь на Закате (при виде нее Лютобору смутно припомнилось, будто ему, что был на свете раньше, вроде бы, приходилось бывать в таких жилищах, и не всегда легко было выбраться оттуда). Но и дома побогаче, усадьбы литтских бояр, тоже строились с башнями и остроконечными крышами, с цветными стеклами в окнах. Кто мог себе позволить, строили из камня, белого известняка. Только простолюдины в Айваре жили в деревянных избах, но и у них, как заметил мальчик, крыши были остроконечные, у многих - крытые красной черепицей. Из-за такой формы снег не заносил дома до самых крыш, а скатывался вниз, и они нарядно выделялись, будто красные цветы на белом.
Впрочем, может быть, Айваре показалась ему такой нарядной не только потому. Просто этот город был построен совсем недавно, как успел объяснить отец. Он был заложен князем Алджимантасом в год рождения его старшего сына, нынешнего великого князя Радвиласа. То есть, даже для человека едва половина одной длинной жизни, а для города это почти младенчество. И потому в Айваре все двигалось, строилось, расширялось. На многих улицах, что довелось проезжать гостям, возводились дома, несмотря на зимнее время, работали люди. Из-за того, что здесь все было новым, город и казался веселым, нарядным. Даже избушки бедняков, лишенных цветных черепиц, с крохотными окошками, стояли ровно и еще не успели потемнеть от времени, и в солнечный зимний день выглядели совсем неплохо, во всяком случае, снаружи. В окрестности Айваре не уступала древнему Яргороду: литтские властители не привыкли мелочиться. Только в Яргороде многие здания были воздвигнуты еще при князе Данславе, а княжеский терем видел и предков его. Тогда как в Айваре, подумалось Лютобору, вся история начиналась прямо сейчас, разворачиваясь наглядно.
Великий князь литтский, Радвилас Алджиманатасович, был похож на своего брата, Мадвижаса-Мстислава, только старше, крупнее и мощнее. Все в его облике показывало властность прирожденного правителя. Он радушно принял брата с племянником и, приказав слугам принести угощение для гостей с дороги, велел больше никому не входить.
- Здравствуй, брат! Давно не виделись с тобой! Только погляди, как твой сын вымахал! - проговорил он ясным, звучным голосом. - Приятно повидать тебя, племянник. Завтра познакомлю с моим старшим сыном. Он твой ровесник; надеюсь, вы поладите, как подобает братьям.
Затем сочувственно кивнул Мстиславу:
- Знаю, слышал уже о твоей утрате, брат. Соболезную тебе... Что же, у тебя только один сын от нее остался?
- Один, - вздохнул Мстислав, положив руку на плечо Лютобору. - Сколько уж наделила Лайме-Доля родительским счастьем. Это ты у нас племенной бык...
- Хм, да. Супруга к весне родит пятого ребенка. Лекари обещают, будет снова сын, - Радвилас стер с лица гордую усмешку, постучал по широкому подлокотнику из дуба, "громового дерева", оберегающего от несчастий. - Прости, некстати бы тебе такое узнавать...
- Нет, почему же? Я надеюсь, Боги пошлют вам больше счастья, чем выпало мне, - младший брат понизил голос и тихо, доверительно, спросил у старшего: - А может, как закончится траур, сосватаешь мне хорошую невесту, а?
Но князь Радвилас недовольно покачал головой:
- Хочешь привезти в Яргород новую жену? Не советую!
- Но почему? - удивился Мстислав.
- Да потому что ты для яргородцев пришлый. Твоя супруга была их урожденной княгиней, а теперь ее нет. Ваш сын - отпрыск древнего сварожского рода, а ты - его опекун, и в этом качестве тебя яргородцы терпят. Если ты женишься снова и пойдут дети, они уже к яргородскому княжескому роду не будут иметь отношения, и им ничего наследовать не дадут. Имей в виду, брат: жить можешь с кем угодно, но наследник у тебя только один - вот он, - Радвилас широким жестом указал на Лютобора. - Так что, если у тебя появятся другие дети, думай сам, где им выкраивать наследство. Я, во всяком случае, в этом помогать не стану. Мне хватило того, что ради одного брата пришлось платить большую виру, когда его угораздило взять в жены жрицу Предвечного Пламени из храма Милде. Обо всех, что ли, я заботиться обязан? - он надменно сощурил зеленые рысьи глаза.
Мстислав покорно опустил голову, соглашаясь со старшим братом.
- Да, ты прав. Яргородцы примут лишь родного по крови князя.
Лютобор мысленно поблагодарил великого князя. Ему совсем не нравилось, что его отец был готов так легко забыть его мать, и он порадовался, что хоть у князя Радвиласа нашлись для него серьезные аргументы. Вообще же он не знал пока, что думать о чужеземном дяде. У него тоже был свой дар, только не волшебства, а власти - признак человека, рожденного быть государем и влюбленного в свое призвание. Опасный дар, яркий и манящий, как солнечный свет, и также способный порой ослепить, а то и обжечь.
« Последнее редактирование: 23 Апр, 2019, 06:30:14 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #14 : 23 Апр, 2019, 05:23:01 »

Вот и не стало у Лютобора матери. Сколько же лет княжичу? 10? 12? Интересно, поладит ли он с литтской роднёй? Крайне любопытный юноша. А сколько ему ещё предстоит! И как сложатся отношения с товарищами, с которыми вместе воспитывался?
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)