Расширенный поиск  

Новости:

На сайте - обновление. В разделе "Литература"  выложено начало "Дневников мэтра Шабли". Ранее там был выложен неоконченный, черновой вариант повести, теперь его заменил текст из окончательного, подготовленного к публикации варианта. Полностью повесть будет опубликована в переиздании.

ссылка - http://kamsha.ru/books/eterna/razn/shably.html

Автор Тема: То, что всегда с тобой  (Прочитано 13932 раз)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #15 : 24 Апр, 2019, 21:06:19 »

Огромное спасибо Вам, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Вот и не стало у Лютобора матери. Сколько же лет княжичу? 10? 12? Интересно, поладит ли он с литтской роднёй? Крайне любопытный юноша. А сколько ему ещё предстоит! И как сложатся отношения с товарищами, с которыми вместе воспитывался?
К сожалению, в жизни каждого человека случаются утраты. :'(
Лютобору 10 лет к этому времени исполнилось. Там было написано:
"Лютобору шел десятый год, когда его мать после многих лет бесплодия, наконец, снова понесла..."
Да, у него впереди предстоит много чего! То, что в первых главах - пока разве что на подготовительную школу потянет...
С литтской родней вот, дальше знакомство показано.
А насчет товарищей я пока и сама не знаю. Посмотрим, как сложится судьба у каждого из них.

Подвинув брату с племянником чаши согревающего с дороги сбитня, себе князь Радвилас налил из кувшина только ключевой воды. Пригласив их угощаться принесенными закусками, сам спросил:
- С чем ты приехал, брат? Просто повидаться, или попросить о чем?
Мстислав вздохнул, готовясь изложить просьбу, что по пути в Айваре много раз прикидывал мысленно на все лады:
- Помощь нам военная нужна, брат. Лугии жмут со всех сторон, как охотники на вепря. Только в прошлом году я трижды отбивал их набеги, но надолго ли они остановятся? Их намного больше, Яргород перед ними слабеет с каждым годом. Столько людей гибнет в каждом бою! Лугия - целое королевство, они всегда найдут кем заменить погибших. А у нас пройдет много лет, прежде чем подрастут юноши, способные стать в строй. Скоро дойдет до того, что некому станет пахать землю, заниматься ремеслами. Поддержи нас военной силой, если тебе важно сохранить Яргород.
Сурово нахмурился князь Радвилас, точно ему не понравилась просьба брата.
- Жаль, что у тебя так плохо идут дела! Я подумаю, чем тебе помочь. Яргородская пшеница нам нужна, но не менее важны и закатные границы.  В Аллемании сложился военный союз нескольких сильных баронов. Они собирают войска, чтобы отомстить за разгром, учиненный им нашим отцом, да еще перекрыли нам торговые пути на Закат. Согласись, я не могу терпеть этих имперских недобитков.
- Конечно, не можешь, но ведь и Яргородское княжество полезно сохранить, как ты верно заметил, - горячо отозвался младший брат. - Неужели у тебя, сильнейшего правителя на Закате, не хватит сил проучить и аллеманов, и лугиев? Я же не прошу тебя перебросить к нам все войска! Просто напомни им, что род Алджимантаса всегда стоит заедино, как железный лес.
Тронула ли князя Радвиласа изысканная лесть брата, трудно было понять. По крайней мере, он отвечал уклончиво:
- Поживем - увидим. Надо будет подготовиться к войне и рассчитать силы. Ты знаешь, я не даю обещаний раньше времени.
- Но всегда делаешь больше, чем обещал, - убежденно отозвался Мстислав.
- Посмотрим, - повторил князь Радвилас.
Он встал с кресла и быстрым шагом прошелся по залу. Остановился у большого стрельчатого окна, украшенного майоликой из цветного стекла. Бледные лучи зимнего солнца окрашивались разными цветами, падая сквозь это окно, и бросали красные, синие, лиловые, зеленые, золотые блики на высокую фигуру литтского князя, на его волосы и бороду, на его белый кафтан с золотыми пуговицами. Поглядев в окно, он указал рукой в закатную сторону.
- Вон там лежат обломки Аллеманской Империи! Она держалась, спаянная железом и кровью, при Адальберте Рыжебородом и Германарихе, но ослабела, как только не нашлось твердой руки, способной удержать в узде беспокойных графов и баронов. Теперь они напрасно пыжатся, стараясь склеить обломки Империи, и каждый мнит именно себя способным ее восстановить. Только это напрасно; доведется и им еще строить для нас новые крепости, - сперва Радвилас говорил сдержанно, затем - все больше воодушевляясь: - Так всегда бывает: кто чувствует силу, тот берет свое! А сила сейчас у нас, у рода Алджимантаса! Литтское княжество - самая молодая держава сейчас, и ей суждено великое будущее.  Мы одни развиваемся, когда другие дряхлеют и гниют. Аллемания превратилась в груду обломков, потому что не в силах была сохранять порядок. Лугия не знала его отродясь, у них где два пана, там три короля. Даже хваленая чжалаирская Орда теперь уже не та, что при Ерден-хане: и у них каждый служит теперь своим интересам. Их ханы чувствуют себя на своем месте на пирах среди наложниц и льстивых прихлебателей, а не на боевом коне, с саблей в руках. Сварожьи Земли ослабели не только из-за чжалаирского разорения, но и потому что у них нет сильного рода, который объединит всех. Зато у нас такой род есть! Есть! И потому именно мы соберем все, что растеряли другие, время которых миновало! - он потряс крупными костистыми кулаками, словно уже зажал в них все окрестные владения.
Князь Радвилас был великолепен сейчас, весь светился вдохновением, когда говорил о, несомненно, самых желанных своих чаяниях. Нельзя было хоть на миг не поддаться его обаянию, не поверить в грядущее величие рода Алджимантаса. Лютобор видел, как его отец подался вперед, прислушиваясь к откровениям старшего брата. И сам он заколебался, на какое-то время ощутив гордость в будущем разделять великие деяния. Но некий внутренний голос проговорил тихо, но осторожно: "А что произойдет, если найдется у других род, способный объединить людей под собственными знаменами, а не литтскими? Вряд ли князю Радвиласу понравится, если не все пойдет по его".
Будто подслушав его тайные мысли, великий князь остановился возле молчаливо сидевшего в кресле племянника, пристально взглянул на него.
- Я слышал, что у тебя есть пророческий дар, мой мальчик? Ты можешь мне предсказать, останется Литтское княжество великой державой, осуществятся ли самые смелые надежды рода Алджимантаса, или нет?
Лютобор не готовился к такому вопросу. По пути в Айваре отец строго-настрого приказал ему вести себя как обычный человек и ни в коем случае не привлекать к себе внимания своими способностями. И вдруг великий князь сам спрашивает у него предсказание! Лютобор огляделся по сторонам. В камине горел огонь, а в чаше на столе была налита вода, но они сегодня отказывались говорить с ним. Выдержав пристальный взор великого князя, он проговорил с достоинством:
- Я не по своей воле нахожу для себя знамения, князь Радвилас Алджиматасович. Если ты желаешь для себя всевозможных предсказаний удачи, то любая деревенская гадалка наворожит тебе их сколько угодно. А я вижу лишь то, что Боги откроют мне, и никогда не знаю заранее, что передо мной явится.
Мальчик увидел краем глаза, как его отец шевельнулся в своем кресле и возмущенно взглянул, готовясь обругать сына за непочтительность. Он перевел дыхание, готовясь, что и великий князь разгневается на него. Но Радвилас был непредсказуем. Неожиданно он усмехнулся в густые русые усы и положил руку на плечо Лютобору.
- Отрадно видеть, что ты не угождаешь тем, кто сильней тебя! В тебе не так уж мало от рода Алджимантаса, запомни это. Да и пригодишься ты ему, когда вырастешь, совсем не как пророк.
Так Лютобор из той встречи и не решил для себя, хочется ли ему принадлежать к могущественному роду литтских князей.
На следующий день был пир, затмивший пышностью все, что яргородский княжич видел до сих пор у себя дома. Он сидел за столом рядом со старшим сыном великого князя Саулисом, что значило "солнечный". Они сразу поладили. Саулис, гибкий подвижный мальчик с зелеными кошачьими глазами, успел показать двоюродному брату почти весь замок, вплоть до подземелий. А теперь, на правах хозяина, указывал ему собравшихся за столом гостей.
Здесь Лютобор увидел еще одного своего дядю, князя Азуоласа, величайшего воина среди литтов, и его жену-красавицу Рингалле, бывшую жрицу Предвечного Пламени. Это о них князь Радвилас сказал с раздражением, что ему пришлось заплатить огромный выкуп для искупления святотатства своего брата, потому что жрицы Милде не должны выходить замуж, даже просто общаться с мужчинами. Но князь Азуолас влюбился в прекрасную жрицу и добился от неуступчивого брата выкупа за нее, а от храма - прощения за нарушение обычая. Теперь княгиня Рингалле сидела рядом с мужем, тонкая и изящная, с ясными голубыми глазами. Ее голову окутывало облако волос, сияющих, как солнечный луч на снегу. Рядом с ней супруг казался могучим и несокрушимым, как дуб, что и означало его имя. Даже в праздничном одеянии князь Азуолас выглядел жилистым и крепким, словно свитым из одних узловатых мышц. В отличие от старшего брата, он не изобретал военных хитростей и далеко идущих замыслов. Зато во всем литтском войске не нашлось бы бойца, равного ему силой и воинским искусством. Самые могучие аллеманские рыцари и наиболее отважные лугийские паны считали для себя честью поединок с ним. Но и его суровое лицо заметно смягчалось в присутствии прекрасной супруги.
Здесь же, на пиру в Айваре, Лютобор впервые увидел своими глазами чжалаиров. Прежде он только читал в старых летописях душераздирающие подробности их нашествия и последующего порабощения завоеванных стран. Теперь из Орды прибыли послы к князю Радвиласу. Затаив дыхание от любопытства, княжич разглядывал смуглых, чужеземного облика, людей, приблизившихся к великому князю, сидящему во главе стола. Чжалаиры казались не особенно рослыми, но им придавали роста высокие шапки из рысьих, лисьих, волчьих шкур. Лица под шапками оказались широкоскулыми, лоснящимися, с редкими вислыми усами. Глаза у них были темные, раскосые. Лишь несколько человек казались выше и стройнее прочих, с более светлой кожей - очевидно, в них текла кровь покоренных племен. На главе послов была шуба с куньим воротником, крытая голубым шелком, на двух его помощниках - попроще, с цветным сукном, а у простых воинов - из овчины, поверх плотных кожаных лат. Сапоги у всех были войлочные, черные, с острыми носами. На поясе у каждого чжалаира висела в ножнах кривая сабля. Они не снимали оружия даже перед правителем чужой державы.
- Великий повелитель всех чжалаиров, всемогущий и ослепительный Саин-хан, угодный Тенгри, приветствует вождя всех литтов и посылает ему подарки через меня, недостойного, чье имя Хасар-бек, - проговорил посол, склонив голову лишь при упоминании своего повелителя и Бога Неба. - Непостижимый в своей мудрости хан зовет тебя братом и велит тебе не вмешиваться, если он пожелает наказать неразумных данников - свархов. Кто бы из их князей ни обращался к тебе за помощью, не вступай с ними в союз. Не то в следующий раз непобедимые чжалаирские тумены вторгнутся уже в твои земли! - теперь уже чжалаирский посол не скрывал угрозы.
При первых звуках чжалаирской речи, еще прежде, чем придворный толмач принялся переводить, Лютобор отметил про себя, что все понимает правильно. Уроки боярина Вэдимаса и его собственные изыскания не прошли даром! Но, вникнув в смысл слов, княжич вздрогнул про себя, поражаясь наглости чжалаиров, и стал ждать, что ответит князь Радвилас.
На одно мгновение лицо его исказилось гневом, но тут же разгладилось, так быстро, что лишь самый зоркий глаз мог что-то заметить. Одновременно с губ князя Азуоласа и еще нескольких вельмож сорвался негодующий вопль, но великий князь взмахом руки утихомирил их. Он взял у слуги большую чашу, до краев полную хмельного меда, и протянул ее Хасару.
- Садись на место со своими нукерами, досточтимый нойон, ешь, пей и веселись! В твоем лице я встречаю великого брата моего, владыку чжалаиров!
Посла не приходилось упрашивать дважды. Осушив огромную чашу за здоровье "высочайшего и ослепительного Саин-хана", он со своими сопровождающими расселись за столом, ели и пили так, будто голодали перед тем всю дорогу. К концу пиршества слуги утащили едва живых чжалаиров на руках отдыхать.
Сам же хозяин, великий князь Радвилас, щедро угощавший других, как приметил Лютобор, хмельного не пил вовсе. За весь день в его кубке так и не побывало ничего крепче колодезной воды. Когда один из литтских бояр спросил об этом великого князя, тот широко ухмыльнулся.
- От хмеля слабеют и тело, и ум. На что он мне? Я долго прожить собираюсь, и многое сделать!..
На следующий день после пира была охота. Лютобор и Саулис поехали на нее вместе со взрослыми. Утренний мороз щипал лицо, заставлял кровь бежать быстрей. Кони бодро бежали по снегу, разбрасывая копытами искрящиеся на солнце снежные вихри. Где-то в лесу уже лаяли убежавшие вперед собаки. Звонко трубили охотничьи рога. Оглушительно орали на все лады и колотили  палками по деревьям загонщики, созванные из ближайших сел. Их задачей было спугнуть побольше зверей, чтобы те бежали на охотников.
Лютобор видел, как из чащи бурыми каменьями выкатилось стадо кабанов. Верный под ним заволновался при виде их, и княжич с трудом заставил его успокоиться. Выстрелив дважды, попал в плечо и в ногу молодому вепрю. Тот закружился по поляне, к нему подскочили собаки и вцепились ему в бока. Саулис же, наметивший жертвой другого кабана, промахнулся, потому что его конь шарахнулся прочь.
Тут как раз прискакал князь Радвилас. Умело правя белым конем, он заступил дорогу большому вепрю, видимо, вожаку стада. Взяв вбок, словно хотел промчаться мимо, он на скаку метнул копье, вонзившееся зверю под левую лопатку. Вепрь осел на снег, пятная его кровью, а великий князь соскочил с коня, выхватил нож и, не обращая внимания на еще грозно щелкавшие рядом челюсти, всадил его в шею кабану.
- Глядите, как надо! - крикнул он, обернувшись к сыну и племяннику, разгоряченный, в сбившейся набок шапке.
По примеру старшего брата, и князь Мстислав застрелил кабанчика и пару волков. И другие литтские вельможи старались не отставать, соревнуясь в бесстрашии и охотничьем азарте. Но всех превзошел князь Азуолас: когда навстречу ему выбежал раненый зубр, он перескочил с коня прямо тому на спину и вонзил кинжал в загривок зверю, соскочив наземь раньше, чем упал лесной бык.
Кровь заливала снег, перемешанный ногами охотников и добычи. Повсюду валялись туши убитых зверей. Люди с гордостью разглядывали богатую добычу, оживленно беседовали о новых охотничьих подвигах. Только Лютобор вдруг отъехал в сторону, утратив всякое воодушевление.  Ему стало жаль зверей, погибших, чтобы людям было чем хвастаться. Ведь не просто во сне ему когда-то звери были так же близки, как люди...
И тут на поляну выскочила рысь. За ней с громким лаем мчалась целая свора собак. Почти уже догнали, выстроились цепью, готовые окружить кошку... и отскочили с воем. Все, кроме одной, упавшей сразу с растерзанной глоткой, выцарапанными глазами. А рысь, молниеносно расправившись с собакой, стелющейся перебежкой скользнула к ближайшему дереву.
Лютобор прекрасно разглядел ее, сидя на коне у опушки леса, залюбовался ее сильным телом на высоких лапах, ее серым с пятнами роскошным мехом, кошачьей головой с черными кисточками на ушах. На какой-то миг рысь настороженно вскинула голову, и он увидел ее глаза, зоркие, пристальные. Глаза того, кто не надеется спастись, но готов без трепета встретить любую судьбу. Этот взор пронзил Лютобора, и он покачнулся в седле. Облик хищной кошки на миг расплылся перед его глазами, и перед ним появилась женщина с такими же глазами, гордо стоявшая перед нацеленными на нее копьями. Женщина, сдавшаяся в плен не из страха, но единственно желая доказать свою невиновность...
- Ярина... - прошептал Лютобор одними губами. Только что ему ничего не говорило это имя, но теперь оно мгновенно вспыхнуло в памяти, точно свеча. И вдруг, увидев, что княжич Саулис целится в рысь, пришпорил коня, чтобы помешать ему, и снова выкрикнул в голос то же имя: - Ярина!..
Но он опоздал. Саулис уже спустил тетиву, и рысь, собиравшаяся вскарабкаться на дерево, упала с коротким мяуканьем, пронзенная навылет. Не помня себя, Лютобор наскочил на двоюродного брата, чуть не столкнув того с седла.
- Что на тебя нашло? - недоумевающе спросил у него сын великого князя. - Ты с ума сходишь, или тебя вилы козлоногие заплутали в лесу?
Лютобор провел ладонью по своему пылающему лбу. Он только что был в совсем другом лесу... другом времени... другой жизни, пронзившей его яркой вспышкой, на мгновение выбросив из сегодняшнего "я".  Та, кого он увидел на месте убитой рыси, была так реальна, что он забыл обо всем. Но теперь нынешний день возвращался. Он поглядел на поляну. Там, у дерева, лежала мертвая рысь, и только рысь. Собаки уже кинулись трепать ее. Саулис отогнал их и повесил к седлу свою добычу.
- Прости меня, - сдавленно проговорил Лютобор. - Мне стыдно... что так получилось... А стреляешь ты отлично!
По счастью, первенец князя Радвиласа отказался отходчив. С охоты они с Лютобором поехали вместе. Видно было, что он хочет о чем-то спросить, и, наконец, решился:
- А у тебя бывают видения, да?
- Да, - коротко ответил Лютобор, и, пресекая дальнейшие вопросы, добавил: - Я не знаю заранее, что увижу. И не решаю, когда это случится. И уж точно не могу никого этому научить.
Саулис поднял перед собой щитом обе ладони.
- Понял, не стану задавать глупых вопросов, - но все-таки не совладал со своим любопытством, и спросил, почти как его отец накануне: - А видел ли ты когда-нибудь: нам с тобой в будущем доведется сражаться вместе?
Лютобор внимательно взглянул в лицо двоюродному брату.
- Видеть прежде пока не видел, - не стал лукавить он. - А только, я думаю, нам с тобой когда-нибудь непременно придется воевать под одним знаменем, против общего врага, - в эту минуту ему и впрямь отчаянно захотелось, чтобы так стало.
Литтский княжич улыбнулся, в его зеленых глазах мелькнули яркие искорки.
- Ну!.. Это было бы очень хорошо: ты. мои братья и я!..
Спустя несколько дней князь Мстислав с сыном уехали обратно в Яргород. Великий князь литтский все-таки пообещал брату выделить часть войск для защиты Яргородского княжества, значит, оно выстоит и на сей раз против воинственных лугиев.
« Последнее редактирование: 25 Апр, 2019, 05:36:42 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1016
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 672
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #16 : 25 Апр, 2019, 05:25:22 »

Вот и с роднёй Лютобор познакомился, и чжалаиров увидел. Может, и про Ярину ещё что-нибудь вспомнит. Хороший эпизод. Вообще хорошо читать про совсем юного княжича, которому ещё не надо заниматься политикой.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #17 : 25 Апр, 2019, 21:22:08 »

Большое спасибо, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Вот и с роднёй Лютобор познакомился, и чжалаиров увидел. Может, и про Ярину ещё что-нибудь вспомнит. Хороший эпизод. Вообще хорошо читать про совсем юного княжича, которому ещё не надо заниматься политикой.
И получил новые уроки, которые наверняка ему пригодятся в будущем. :)
А про Ярину вспомнит обязательно! И не только про нее.
Да, приятно писать об его детстве. Но, к сожалению, оно быстро проходит. Так что разбираться в политике ему еще пригодится.

Глава 5. Конец детства
На следующий год разразилась большая война с лугиями. Почти всю весну и лето по всей Яргородщине кипели бои. В конце концов, войска великого литтского князя, пришедшие на помощь яргородцам, оттеснили лугиев прочь от границы, и даже отбили несколько спорных крепостей. Был заключен мирный договор на десять лет, и с побежденных взяли большую дань.
Об этой войне Лютобор с товарищами узнавали из чужих рук, жадно ловя слухи. Княжич и не надеялся туда попасть: он понимал, что его отец не возьмет на войну единственного наследника, по крайней мере, пока он не вырастет. Друзья же его огорчились куда сильнее. Велимир с Велигневом даже хотели сбежать на войну самовольно. Их изловили, когда они собирались стащить из кладовой побольше снеди в дорогу, и посадили в чуланы, причем - в разные, что для неразлучных близнецов само по себе было страшней любого наказания.
Но, хоть война и прошла без них, княжич со сверстниками все равно от души радовались победе своих. Лишь боярин Вэдимас, вернувшийся из похода, хромая и кособочась от полученных ран, доверительно сказал Лютобору, как взрослому:
- Плохи дела у Яргородщины, если она сама не может себя защитить, иначе как с помощью иноземцев. Сколько-то лет ей литты подарили, но не более того. Твоему отцу я этого не скажу: он прежде всего литтский князь, а уж потом яргородский. Но тебе следует знать. Если бы не князь Радвилас, здесь бы уже хозяйничали лугии.
Слова его были совсем не похожи на то, что говорили при княжеском дворе, но Лютобор внимательно к ним прислушался: столько выстраданной горечи слышалось в интонациях его наставника. Он тихо спросил:
- Неужели впрямь так плохо?
- Да уж, достаточно мы помотались по всей Яргородщине, чтобы приглядеться. Одной княжеской дружиной лугиев не побить, это ясно, значит, чуть что - собирать ополчение, отрывать людей от семьи, от работы. Людям некогда ни пахать, ни сеять, потому что надо воевать. В одних селах землю пашут бабы и дети со стариками. Другие вовсе стоят пустые, люди оттуда бегут. Бояре яргородские не хотят отпускать своих холопов в ополчение, оставаться без работников. Нищает Яргородское княжество, истощается. Сегодня литтское воинство его спасло, а если завтра не сможет придти на помощь, или не захочет?
- Пока род Алджимантаса остается дружным, - не без гордости заметил мальчик.
- И я надеюсь, что так будет всегда, - пожелал Вэдимас. - Но все может статься. И в обычной семье люди ссорятся, а князья - тем паче. Так что запомни на будущее: сохранять свои владения ты сможешь только при поддержке своих родичей.
- Хорошо, запомню, - сумрачно согласился Лютобор. - А что еще можно сделать?
- Не знаю, - шумно вздохнул боярин Вэдимас. - Я могу только указать на происходящее, а находить верные решения - иное дело. Надеюсь, что тебе еще много лет не придется об этом заботиться, а к тому времени что-нибудь изменится.
- Да, конечно! Пусть пошлют Боги моему отцу еще долгих лет и доброго здоровья! - торопливо проговорил княжич.
И с тоской подумал о тех временах, когда Яргородщина была частью обширных и могущественных Сварожьих Земель. Тогда-то, небось, никакие лугии не помели бы на нее нападать, а если бы посмели - навсегда запомнили бы урок! Все проклятая Орда виновата: прошла мечом и огнем, рассекла надвое Сварожьи Земли, превратила Яргород в остров, окруженный иноземными племенами. Он вспомнил чжалаирских послов, виденных в Айваре. Как нагло они держались, а ведь с Литтским княжеством Орде еще приходилось считаться! Их хан посылал подарки князю Радвиласу, называл его братом - и все равно грозил войной, если тот пойдет против его воли. Каково же тогда с ними подданных приходится?!
Так постепенно у Лютобора складывался взгляд, что именно власть Орды - корень всех бед. Но где взять силу, способную одолеть ее? Даже у всего Литтского великого княжества на это сил не хватит, во всяком случае, не теперь.
Пока что, однако, яргородский княжич со своими сверстниками должны были продолжать обучение. Мировые вопросы еще некоторое время решались старшими, без их участия. Ратное дело и науки занимали у них и без того почти все свободное время. Меч и лук у княжича давно уже были вполне настоящие, и он умело с ними справлялся, а верхом никто не ездил лучше него. Втайне Лютобору казалось, что ратное дело никогда прежде не было ему особенно по душе, но нынешний день властно требовал своего, и он овладевал воинскими навыками так же усердно, как его товарищи. И порой его дар все-таки помогал Лютобору. Часто во время поединка ему удавалось разгадать намерения противника и парировать все его действия, даже когда против него бились двое-трое. Товарищи его не завидовали успехам: во-первых, испокон веков считалось, что князь и должен быть первым во всем, во-вторых, речь шла не о простых воинских успехах, но о чем-то темном и непонятном, чему другие не могли бы выучиться, если бы и захотели.
И в этом "другом" он тоже делал успехи, хоть и не было рядом человека, способного его тут чему-то научить. Лишь он сам был себе и наставником, и учеником, черпая память прошлого, как живую воду. Вспомнить свою прошлую жизнь - все равно что пожать руку, протянутую навстречу за триста с лишним лет до тебя. Но по мере взросления Лютобор принимал и вбирал в себя то, что уже довелось ему некогда узнать раньше. Ему казалось, он знал всегда самую простую и самую сокровенную тайну, которая наполняла тихой и светлой радостью всю его жизнь: для людей, как и всего живого на свете, нет остановок на пути из прошлого в будущее, есть лишь временные остановки в пути, а жизнь никогда не заканчивается!
Имя Ярины, открывшееся ему внезапно при виде убитой рыси, как будто прорвало плотину в его памяти, и сквозь нее хлынули воспоминания, все более бурным потоком. А может быть, дело было и не в том, а просто, взрослея телом и умом, он уже способен был принять их, как взрослый человек. Так или иначе, где раньше воспоминания просачивались в сегодняшнюю память тонким ручейком, теперь кипел настоящий водоворот.
Но он не знал пока, почему лишь только он один помнит свою прошлую жизнь, а другие люди вынуждены всему учиться заново, и верят, что живут всего один раз. Этой тайны пока не открывалось ему.
Зато почти каждую ночь он заново переживал разнообразные приключения, иногда увлекательней всех баснословных сказаний, иногда - довольно жуткие. Впрочем, по-настоящему он так и не испугался, потому что знал: все это он когда-то уже благополучно пережил. А как интересно было видеть себя то маленьким мальчиком, то юношей, стремящимся узнать мир, то вечным странником, и, наконец - седобородым старцем, познавшим тайное и умудренным жизнью, но все еще молодым душой. Хоть и далека была эта жизнь от него, яргородского княжича, но все же он испытывал радостное волнение, узнавая себя в нем. Внешне он был не особенно похож, зато замечал в себе-прошлом некоторые общие привычки. Он, Лютобор Яргородский, порой точно так же резко встряхивал головой, когда его внезапно осеняла новая мысль, как и тот, кем был прежде. И почерк у него был точно такой же - Лютобор сперва даже не поверил своим глазам. А все потому, что он держал перо не как другие люди, сгибал не три пальца, а всю пятерню. Вэдимас так и не смог его отучить от этой привычки, а оно вот, оказывается, в чем дело! И кто знает, не восходит ли такая привычка к каким-нибудь другим жизням, быть может - ко временам, когда все говорили на открытом им заново древнем языке?.. Но не только знания влекли его. Было прежде всего интересно сравнить ту жизнь и эту, поведать, как люди жили тогда, будто сам побывал в прошлом. Увидеть своих родителей в той жизни, братьев и сестер...
В его снах теперь нередко появлялась и Ярина. Он уже знал, что она была оборотницей-рысью, и странствовала вместе с ним. Сны о ней часто были обрывочными, появлялись не по порядку: то он свидетельствовал на суде об ее невиновности, то лазил в подземельях некоего каменного замка, разыскивая ее, то они мирно шли куда глаза глядят по какому-нибудь лесу.
Одно такое видение запомнилось ему особенно ярко.

Он, белокурый юноша с еще наивными глазами, проснулся на заре и уже готовился продолжать путь, навьючив съестные припасы на лошадку, нервно косившуюся в сторону женщины-рыси. Она же не спешила вставать, хоть и давно проснулась, а сладко потягивалась на траве, щурила глаза и мурлыкала совсем по-кошачьи.
- Ярина! - позвал он. - Мы идем дальше, или как?
Она замурлыкала еще громче, катаясь на траве, и даже грациозно перекувыркнулась, сделавшись рысью, и превратилась обратно в человека.
- Ярина! - повторил он. - Ты что, мяун-травы наелась?
Она еще раз перекатилась на бок, затем села и поправила волосы.
- Нет! Тогда бы я, чего доброго, каким-нибудь зайцем себя вообразила или еще кем. Просто я радуюсь, что мы наконец-то в пути, ночуем на свежем воздухе, и кругом нет толпы людей! Надеюсь, ты больше ни в какой город не собираешься?
Он уже привык к ее резким повадкам, и лишь заметил:
- Справедливости ради, князь Бронислав принял нас, как подобает родственнику. И Дедославль - великий город, и я рад его увидеть. Знаешь, мне временами казалось, что я вернулся домой.
Ярина насмешливо фыркнула - тоже совсем по-кошачьи.
- Успел соскучиться по дому, да? Ну, значит, ты совсем еще дитя, которому не хватает родительской ласки!
И она, стремительно прыгнув навстречу юноше, поцеловала его в губы, горячо и крепко, так что у него закружилась голова, точно весной, от одуряющего аромата черемухи. Он покраснел, как маков цвет, онемел на несколько мгновений. А пока он, ошеломленный, стоял столбом, стремительная Рысь уже умчалась в лес, и ему пришлось догонять ее, ведя коня в поводу.


Увидев тот сон, Лютобор проснулся с бьющимся сердцем. Губы его горели, как будто именно их только что обжег поцелуй рыси-оборотницы.
Но прежде всего память прошлого была для него наукой. Благодаря ей он еще почти ребенком осознал для себя такие вещи, которым многие люди вынуждены учиться всю жизнь. Узнавал, как много значат мысль и слово, образ, идея. Порой они способны изменить мир, жизнь целого государства или отдельных людей. Но, конечно, не любое слово, и не тогда, когда люди сорят ими, как скорлупой орехов, сами не ведая, что в их словах и пожеланиях может содержаться какая-то сила. Чтобы слово сбылось, надо твердо верить, что оно способно сбыться, и по-настоящему желать этого, вложить душу в свое пожелание, чем более важное загадано, тем больше. Простые желания даются легко, к исполнению надо стремиться всей мыслью и всеми силами души, каждой кровинкой сознавать, как много оно для тебя значит. А за самое важное, бывает, и жизнь отдается. Это и означает то, что несведущие люди зовут магией, волшебством или чародейством, и оно дается не легче, чем любому пахарю или ремесленнику его тяжкий труд.
Но из этого следовало, что каждое слово, даже сказанное без намерения - уже суть деяние. Оно способно до неузнаваемости изменить чью-то жизнь, как в лучшую сторону, так и в худшую. Вот почему так важно думать, прежде чем говорить.
Об этом Лютобору напомнил еще один сон-воспоминание.

Он увидел себя уже старцем, прожившим несколько людских поколений, но отнюдь не немощным. К тому времени он снова вернулся в Сварожьи Земли после долгих странствий, и теперь с интересом приглядывался, как много изменилось за время его отсутствия. Даже столица у Сварожьих Земель, подумать только, была уже другой, располагалась в прежде глухих лесах полунощных. Странник внимательно осматривался здесь, поселившись в землянке на речном берегу. Он не собирался никому здесь напоминать о дальнем родстве, хоть и мог бы рассчитывать по рождению на лучший прием.
Но они все равно его нашли, хоть он и держался тихо. Явились для развлечения, поглядеть, что предскажет заезжий ведун. Оба молодые, красивые, со смелой и гордой осанкой, одеты нарядно и богато. Оно и видно - не кто-нибудь, княжеские сыновья, хоть из разных ветвей многочисленного рода. Ну что ж, нельзя же их разочаровывать...
- Здравствуй, родич! Никак, на судьбу свою погадать решил? Так она, вроде, и без того уже красной нитью переплетается, - такими словами приветствовал он того из юношей, что был старше.
Тот опешил, не веря своим ушам.
- Как это, дедушка, я твой родич? Ты говори, да не заговаривайся!
Ведун лукаво усмехнулся.
- А кто же, как не родич? Ты же на внучке моего брата жениться уже надумал, песни ей под окошком напеваешь. Спроси у нее, может, о чем догадается. Тут вам с ней предсказывать нечего, остается пожелать совет да любовь! Ну а что там дальше будет - сам для себя решай, но имя свое ты прославишь. Не забывай лишь, что в жизни не все бывает, как в песне. Не то как бы печальной не оказалась самая главная твоя песня!
- Ничего не понимаю! Но предсказание твое и впрямь хороший зачин для песни, - молодой князь шагнул назад, уступив своему спутнику. - Ну, теперь ты попытай счастья.
Едва окинув взглядом второго юношу, ведун кивнул ему:
- Приветствую наследного княжича в моем скромном жилище! Я вижу, сейчас ты весел и беспечен, не знаешь ни бед, ни настоящих тревог за спиной могучего отца. Но помни, что все может перемениться в одночасье. Тебе предстоит далекий путь...
- Во Влесославль, куда меня посылает отец, - беззаботно перебил его юноша.
Но ведун медленно покачал головой, глядя в тлеющий у его ног костерок.
- Нет, не Влесославль я вижу на твоем пути! То всего лишь остановка, судьба же твоя ведет совсем в другую сторону. Вижу горы выше облаков, бурные реки в тесных ущельях, рощи, где растут смоковницы и гранаты. Вижу прекрасную женщину в царском венце, но над ее головой звенят мечи и клубится черный дым войны, реют огромные крылья и слышатся колдовские заклятья.... Далеким будет твой путь, княжич! Даже я не захаживал в ту страну, куда предстоит попасть тебе!
Следует отметить, что младший княжич, по крайней мере, не испугался зловещего предсказания. Он рассмеялся, ничуть не обеспокоенный.
- Ты, дедушка, столько всего собрал, что нарочно не придумать, и потому я не очень-то верю твоим пророчествам! Делать мне нечего, как скитаться по чужим краям, когда ты верно угадал во мне сына великого князя! Спасибо, что повеселил: такого нелепого рассказа я никогда не слышал!
Он, а за ним и его друг, взялись уже достать из кошеля золотые монеты, но ведун остановил их.
- Золото ваше мне ни к чему. Можете не верить, а Доля ваша все равно свою нить прядет, и осуществится в свой черед.
Но пока говорил так, почувствовал, что именно этих слов не стоило произносить вслух. Теперь юноши, пусть и не поверили сперва, будут впредь все равно сверять события своей жизни с его пророчеством, думать, сбудется ли оно, и, даже невольно, станут предпринимать именно те шаги, которые и приведут к его исполнению. А ведь, промолчи он о том, что увидел для них в огне костра, их жизнь еще могла бы пойти иначе. Таким образом, он связал предопределенностью двух людей, лишил их выбора.


Узнав, как это было, Лютобор порадовался, что всегда старался быть осмотрительным в своих пожеланиях и мыслях, видимо, подсознательно. Пообещал себе впредь быть еще осторожнее. Мысль и слово - такое же оружие, как меч и копье, и с ними тоже следует аккуратно обращаться.
« Последнее редактирование: 26 Апр, 2019, 04:54:41 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1016
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 672
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #18 : 26 Апр, 2019, 04:50:33 »

Цитировать
Мысль и слово - такое же оружие, как меч и копье, и с ними тоже следует аккуратно обращаться.
Рано придёт к Лютобору мудрость. И хорошо это, и не очень. Догадываюсь, что за княжичи побывали у ведуна. Вот и сплетаются в единый узор предания Сварожьих Земель.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #19 : 26 Апр, 2019, 21:12:36 »

Благодарю Вас, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Рано придёт к Лютобору мудрость. И хорошо это, и не очень. Догадываюсь, что за княжичи побывали у ведуна. Вот и сплетаются в единый узор предания Сварожьих Земель.
Для него, пожалуй, все-таки хорошо. Глупости творить ему точно незачем. И некогда.
Да, еще ожидаемые мои будущие жертвы, о которых предполагаются новые истории. ;) А связь между произведениями моими всегда подразумевалась, хоть и в разных краях и в разное время происходит их действие.

Прошло еще несколько лет. Как это всегда бывает, за это время старые успели еще немного состариться, а молодые - подрасти. Княжич Лютобор и его сверстники в эти годы превратились из мальчиков в рослых статных юношей. Когда им пошел пятнадцатый год, боярин Вэдимас сказал, кажется, жалея о том про себя, что ему нечему больше их учить. Напоследок велел им показать в последний раз, чего они достигли в ратной подготовке и в науках, с чем и выпустил в новую, взрослую жизнь. Странное дело: вроде бы, суровым наставником был для них Вэдимас, и придирки от него ученики слышали чаще, чем похвалу, даже самые прилежные из них. А теперь вот каждому хоть на миг да сделалось жаль, что годы их обучения прошли безвозвратно. Им даже казалось, что наставник слишком легко готов проститься с ними.
- И все? А говорили, будто нам придется отчитываться за все изученное Бабе-Яге, - разочарованно произнес Ясень, когда они показали все, чему только научились.
Вернувшись в Яргород, они все равно виделись почти каждый день: вместе гуляли и охотились, заодно с прочей молодежью хороводились на праздниках, вместе упражнялись во владении оружием. Настоящих войн за время их взросления не случалось, так что свои умения юноши могли проявить лишь на охоте и в учебных поединках. Ими не следовало пренебрегать, ведь все могло измениться в любое время. Серьезного и упорного Чеслава княжич взял к себе оруженосцем.
Еще в Березовом Лютобору пришлось с сожалением выбрать под седло другого коня вместо Верного. Тот начинал стареть, да и низковат был под его высокий рост. Но с Верным, оставленным спокойно доживать свой век в Березовом, ему было тяжело прощаться, будто он предал друга.
- Ну что глядишь на меня с таким укором? - тихо проговорил он, уткнувшись лбом в морду коню и гладя пальцами его уши, после того, как своими руками вычистил Верного скребницей, расчесал ему гриву и задал корм, угостив заодно горстью орехов в меду. - Прости меня, хороший мой, я вижу, ты все понимаешь! Это ты у нас - и вправду Верный, а не я. Животные вообще лучше людей... Но мне приходится взять другого коня, а тебе уже тяжело будет служить, ничего не поделаешь. Зато поживешь теперь привольно, сколько угодно можешь пастись и бегать в табуне, никто не станет на тебе ездить, не наденет сбруи, не сунет жесткие удила в рот. Только не тоскуй, ладно? Прощай, Верный! На скольких бы конях мне не довелось ездить, я всегда буду помнить тебя...
Покинув своего первого коня, Лютобор почувствовал, что с ним ушло его детство.
Под седло он объездил себе стройного высоконогого Орлика, золотисто-карей масти с белыми лучами в гриве. Резвости он был отменной, и ни одному коню не позволял обойти себя, сразу прибавлял шаг, едва кто-то пытался поравняться с ним. Зато был нервным и своевольным, не то что Верный. Лютобор понимал, что ему сейчас и крылатый конь Стрибога покажется хуже его покинутого скакуна, и постарался воспитать Орлика, а заодно себя. Сам объезжал нового коня, в первые дни лично обихаживал его, чтобы конь запомнил его руку, ласково говорил с ним мысленно и вслух. В конце концов, сумел с ним поладить, и они с Орликом привыкли друг к другу.
А к тому времени, как Лютобор со сверстниками повзрослели окончательно, настала новая война. Лугии все-таки нарушили заключенный на десять лет мирный договор. По истечении седьмого года они решили, что у них уже хватит боевой силы отомстить яргородцам за поражение в прошлой войне. На сей раз действовали хитро и осторожно, так что князь Мстислав не успел и сам подготовиться к вторжению, не то чтобы известить могущественных братьев. Когда разведчики донесли, что передовые отряды лугиев разоряют пограничные села, князь Мстислав Алджимантасович наскоро созвал дружину и поехал усмирять их, не взяв сына с собой. Ему доложили, что лугиев немного, и с ними легко будет сладить. Просто пограничный набег, может быть, кто-то из лугийских панов действует самовольно, без ведома короля. Никому не верилось, что лугии осмелятся нарушить договор о мире. И князь с дружиной ушли уверенно и гордо, под развевающимися знаменами, литтскими и яргородскими.
После их ухода прошло несколько дней. Не поступало никаких вестей, и в Яргороде все ожидали сообщений. Пытались отгадать: столкнулся ли уже князь с лугиями, жаркой ли была битва - хотя в победе своих почти никто не сомневался.
Только княжичу Лютобору спустя некоторое время стало не по себе. Он ощущал странное беспокойство, не находил себе места, ни на чем не мог сосредоточиться, отвечал невпопад, если к нему обращались. Даже во сне он не мог расслабиться: вместо обычных ярких и ясных видений, прочно ложившихся в его память, виделась какая-то муть, волна густого тумана, растекающегося по полю, как кисель. Но почему-о туман был красным, будто кровь, и быстро поднимался огромной волной. Лютобор пытался бежать, но почувствовал, что ноги вязнут в красном тумане. А тот уже поднимался все выше и выше, того и гляди, захлестнет с головой...
Он проснулся разбитый, с тяжелой головой, и сонными глазами уставился на огарки свечей, чадящие в памятном ему пятисвечнике. Сквозь черный дым увиделось в тлеющем пламени то же поле, а за ним - крепость на высоком холме, с тремя одинаковыми по высоте башнями. А на поле беспорядочными грудами валялись горы трупов, и ручьи крови текли по земле. Тут было много и тел лугийцев, но большинство - Лютобор сразу узнал по одежде и вооружению, - были яргородцы. Они полегли, как стояли, на своих местах, и теперь громоздились друг на друге, люди и кони, вместе вместе, окровавленные, со страшными ранами. Кусок оборванного знамени, похожий на грязную тряпку, еще висел на сломанном древке. Возле него лежал, среди других павших, князь Мстислав в измятых, окровавленных доспехах. Над полем кружились вороны. Уже близилась ночь, но они не улетали от изобильного пиршества. Острый серп злого бледного месяца зловеще нависал над холмом с тремя башнями...
Свечные огарки зашипели и погасли, и Лютобор сразу пришел в себя. Провел рукой по лбу. приводя в порядок испуганно метавшиеся мысли. Давящая усталость еще осталась, но он уже мог ясно рассуждать. Отворив дверь в смежную спальню, встряхнул Чеслава, любившего утром поспать подольше. Когда это не помогло, облил его водой из чаши.
- А?! Кто здесь? Что случилось?! Пожар? - подскочил внезапно вырванный из сна оруженосец. - А-а, это ты, княжич! Пошто будишь спозаранку?
- Буди всех наших, труби сборы, собирай войско! - коротко распорядился Лютобор. - Сегодня выходим! Я видел... - он прервался, не в силах рассказать об увиденном.
От одного взгляда на лицо княжича проснувшийся Чеслав сразу понял, что дело серьезно. Наскоро одевшись и вытерев полотенцем лицо и волосы, с которых капала вода, он убежал собирать людей.
На сей раз, заметил Лютобор, его видение относилось к будущему, и значит, еще не осуществилось. Новая луна должна была взойти только через несколько дней. Значит, надеялся княжич, Боги предупреждают о том, что еще можно не допустить. Но нельзя было терять времени.
Пока Чеслав созывал тысяцкого, воевод и иных войсковых начальников, княжич оделся и встретил их готовым к походу.
- Мой отец прислал гонца. Он пишет, что лугии обманули его, их там гораздо больше, чем предполагалось. Князь Мстислав просит привести войско к крепости Трехрогой, - произнес он холодным тоном, прежде чем собравшиеся успели заговорить.
Никакого гонца, конечно, не было. Его отец, вероятно, и сам не знает еще о готовящейся ловушке. Но не открывать же боярам тайну его предвидения. Они не поверят, как и ни один человек, мнящий себя здравомыслящим. Слишком уж невероятно звучит. Вот его друзья - Чеслав, Ясень, Радко, рыжеволосые Велигнев с Велимиром, - они глядят понимающе и подмигивают друг другу. Но они-то хорошо его знают. А остальным следует говорить то, что для них доступно.
Так, в тот же день, княжеская младшая дружина и городские полки выступили к крепости Трехрогой, лежавшей от Яргорода за пять дней пути. Скоро стали попадаться разоренные лугийцами села и следы прошедших войск, то своих, то чужих. Двигались быстро, надеясь соединиться с княжеским войском до решающего боя.
И все-таки не успели. Едва перевалив очередной холм, покрытый желтеющей степной травой, как услышали звон мечей и грохот копыт, яростные вопли и стоны. Пришпорив коня, Лютобор точно на крыльях взлетел на вершину холма, и увидел то самое поле, что в его видении представало полем смерти.
Теперь оно еще только становилось таковым. Битва, должно быть, началась лишь недавно, и яргородское войско упорно оборонялось, сомкнув ряды. Сквозь частокол их копий даже тяжеловооруженным лугийским всадникам трудно было прорваться. Но их было больше, намного больше! Прикинув на глаз численность вражеского войска, как учил Вэдимас, Лютобор решил, что лугийское войско почти вчетверо превосходит отряд его отца. И лугии, в прочной стальной броне, с перьями и конскими гривами на шлемах, уверенно наступали со всех сторон, точно сжимая орех, готовый треснуть.
Битва разгоралась все сильней. Давние враги ожесточенно рубили и кололи друг друга, не прося пощады и не считая полученных ран. Светлый блеск железа давно обагрился кровью. Землю уже устилали тела поверженных людей, а порой - их изрубленные ошметки. Метались по полю кони, потерявшие седоков, еще больше внося сумятицу.
Лютобор увидел своего отца - тот, еще невредимый, в сверкающих, как серебро, доспехах, схватился в поединке с лугийским паном, за плечами которого развевался шафранового цвета плащ. Меч и сабля закружились над их головами, так что трудно было понять, кто берет верх.
- Лугия!.. - взревел, как тур, противник князя, и целая многотысячная рать подхватила боевой клич. И, будто этого было мало, в рядах лугийских войск отозвались еще более страшным ревом трубы и рога, загремели литавры, заглушая шум битвы.
Князь Мстислав побелел как смерть.
- Алджимантас! Алджимантас! - выкрикнул он изо всех сил имя своего отца и основателя Литтского княжества, служившее и боевым кличем. Однако его голос едва услышали даже бившиеся рядом, а противник лишь усилил натиск.
Но неожиданно над полем боя раздался новый боевой клич.
- Яргоро-о-од! - во весь голос закричал Лютобор, во главе своего войска бросаясь в бой. На скаку указал Ясеню: - С левого бока ударишь, я с правого!
Половина яргородской дружины отделилась,  ручьем обтекая лугийское воинство. Со второй половиной он, выхватив меч, бросился вперед. Орлик под ним вытянулся, как струна, весь в неистовом напряжении, и злобно хрипел, словно ему не терпелось скорей стоптать кого-то копытами. Сейчас Лютобор не сдерживал коня; ему как раз нужно было это бешеное исступление, чтобы на его черных крыльях перелететь порог своей мирной жизни. В его руках был меч, и он, отбросив прочие неуместные сейчас чувства, колол и рубил, вклинившись в строй лугиев. Впервые он сражался с настоящим, смертельно опасным врагом, защищая Яргород и своего отца, исполненный решимости не допустить, того, что открылось ему в видении.
Ошеломленные сперва внезапной атакой нового противника, лугии, однако, быстро перестроились и приняли удар. В храбрости и воинской выучке им никто бы не отказал. Лютобор видел, как с другого фланга в них врезался отряд Ясеня и тоже стал прорубать себе путь. Он привстал на стременах, глядя вдаль. Яргородское знамя, с дубом и золотым солнцем, еще реяло на ветру. Но где его отец, княжич не успел разглядеть. Потому что тут как раз на него налетел на огромном рыцарском коне здоровенный лугиец в богатых доспехах, в алом плаще. Презрительно оскалившись при виде юноши, закружил над головой саблю с такой скоростью, что ее лезвие превратилось в еле различимую полоску, порхающую, как крылышко мотылька. Слышался лишь свист рассекаемого воздуха. Только и успевай следить, когда и с какой стороны ударит!
Но Лютобор и не думал отвлекаться на смертоносную пляску клинка у себя над головой. Вместо того он внимательно увидел прямо перед собой лицо лугийца, полуприкрытое забралом шлема. Разглядел в прорезях его светлые глаза. Лугиец снова самодовольно ухмылялся, так что его пышные усы пшеничного цвета задорно приподнялись.
Однако зря он торжествовал победу. Яргородский княжич предугадывал каждое его движение, видел заранее все его намерения. Он то уклонялся от стального вихря, то успевал отразить мечом готовую упасть саблю противника, и у того от изумления глаза стали как серебряные гривны. Видимо, лугийский витязь не привык чтобы кто-то мог долго выдерживать бой с ним, а тем более юноша. Наконец, Лютобор, уйда из-под очередного замаха, ударил мечом сам сверху вниз, разрубая врагу ключицу. Лицо лугийца, только что багровое, резко побледнело, когда из раны хлынула струя крови. Вторая рука, все еще сжимавшая замершую теперь саблю, опустилась сама. Среди лугиев послышались крики изумления и отчаяния.
"Видно, важный пан погиб", - подумал Лютобор, устремляясь дальше во главе яргородского воинства. Он готов был, если понадобится, изрубить лугиев всех до единого, только бы не допустить того, что открылось ему в огне. И его не волновало сейчас, заслуживают они смерти или нет, по своей ли воле пришли на Яргородскую землю, и кто там ждет их дома. Быть может, потом, после боя, он и пожалеет их, а сейчас стремился лишь воздать лугиям их же монетой. Не он ведь к ним вторгся, как чжалаирская Орда, они сами напали, да еще и нарушив договор.
Но лугийское войско, застигнутое врасплох неожиданным и решительным ударом яргородцев, уже заколебалось. Их ряды смешались, они уже не нападали сами, а лишь отбивались. Труднее всего бывает терпеть поражение тому, кто был только что в шаге от победы. Именно это и произошло теперь с лугиями. Сперва медленно, затем все быстрее и быстрее они начали отступать перед врагом, и, наконец, повернули коней, обращаясь в бегство.
Разглядев среди своих воинов Ясеня ("Жив, к счастью!"), Лютобор махнул ему окровавленным мечом.
- Давай за ними! До самой границы! - крикнул он.
И, тем временем как половина войска победителей бросилась преследовать врага, княжич направил Орлика туда. где на вершине холма развевалось яргородское знамя. Да, оно-то было на месте, в отличие от его страшного видения. Зато группа людей вокруг него сильно поредела, и Лютобор давно не видел среди них своего отца.
Он нашел его лежащим на белом плаще, в нескольких шагах от знамени. Воины возились с ним, кое-как сняв изрубленный шлем и пытаясь перевязать раны на голове князя Мстислава. Но кровь не унималась, и белое полотно повязок все пропиталось ею. Лютобор спрыгнул с коня, в ужасе подбежал к отцу и протянул руки, пытаясь поверить всем сердцем, что эти раны можно залечить.
Князь Мстислав вдруг открыл глаза и с удивлением узнал сына.
- Это ты-ы, Лютобор? Я... не зва-ал тебя-а. Опять... тво-ой дар?.. - слова он выговаривал особенно медленно, не столько от привычного говора, сколько от подступающей слабости.
- Я, отец! Я торопился вас спасти, и мне это удалось! - тихо проговорил Лютобор, все еще стараясь излечить его раны.
Мстислав поморщился, лицо его исказила судорога.
- Смо-отря... для чего-о, - прошептал он угасающим голосом. - Во-ойско ты спас... ты - тепе-ерь яргоро-одский князь... А-а что до меня... - на заострившемся лице мелькнула усмешка. - Не во все-ом твое ведовство-о всесильно, сыно-ок. Вот если б вы-ыжил, может... и-и призна-ал бы его по-ользу-у...
Лютобор и сам понимал, что все напрасно. Горячая волна жизненной силы, которой он не раз исцелял раненых и больных, сейчас как будто утекала в бездонный колодец, где терялась, не в силах ничего зажечь в ответ. Но он не сдавался, пока сам не почувствовал такую слабость, что закружилась голова.
Открыв помутневшие глаза, князь Мадвижас, которого яргородцы звали Мстиславом, прошептал на литтском языке:
- Вот я и дома... В Айваре сейчас идут дожди... Ветер тянет с моря, а березы стоят золотые... Хорошо вернуться домой!..
Он умолк и остался лежать неподвижно под ясным небом Яргородщины, где еще не начиналось никаких дождей. Лютобор закрыл отцу глаза и низко склонил голову, пустой и отрешенный, ни о чем больше не думая и ничего не замечая вокруг.
Очнулся он, когда уцелевшее яргородское воинство, доподлинно выяснив, что случилось, собралось в боевом порядке под знаменем своего княжества.
- Да здравствует князь Лютобор Мстиславич! - раздался дружный крик, в котором слышался и яргородский, и литтский говор.
Лютобор с трудом отвел глаза от тела своего отца. Он-то думал, что отец будет жить еще много лет, и не скоро передаст ему бремя власти. Он сам мог бы стать по возрасту, как его отец ныне, и все оставаться наследником. Но случилось иначе. Судьба распорядилась, не спросив ни князя Мстислава, ни его, Лютобора. Никогда, ни в какой жизни, он не мечтал о власти, явной или тайной. Но деваться было некуда, и он медленно, точно у него онемело все тело, поднялся навстречу своему народу.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #20 : 27 Апр, 2019, 20:14:40 »

Глава 6. Князь яргородский
Вечером того же дня только что провозглашенный яргороским князем Лютобор остался в своем шатре только с друзьями детства. Решено было задержаться на поле боя на один день, чтобы устроить погребальные костры для погибших, собрать оружие и ценные вещи с тел и сколотить из дерева лари, чтобы доставить домой тело князя Мстислава и других самых знатных воинов, которых неприлично было сжигать вместе с простыми. Отдав для начала самые важные распоряжения, Лютобор оставил воевод надзирать, как выполняются работы, а сам ушел в расставленный для него шатер. Там он улегся на походную постель и стал глядеть сухими невидящими глазами вверх, где сходились опоры шатра.
Завтра состоится тризна в честь его отца и других погибших. Завтра, глядя, как пламя поглотит их тела, он сможет пожелать им счастливого пути в Ирий. Сможет пировать со всем войском, слушать, как поют величальные песни по умершим, восхваляют их доблесть в последнем сражении. Воинов не подобает провожать слезами и воем. Плакать после станут женщины, не дождавшиеся своих мужей, сыновей, братьев, отцов. А мужчины должны показывать, что несчастье не сломило их. И потому на тризне звучат хвалебные песни, вспоминают подвиги ушедших, там гремят, сталкиваясь, кубки, как накануне гремели щиты и мечи. И погибшие радуются, что их соратники не превратились в унылых баб, а провожают их достойно. Так и должно быть, уж Лютобор-то об этом знал. Они ведь одержали победу, вновь отогнали лугиев от своих границ. И погибшие сегодня уходят не навсегда, а лишь на небольшой перерыв, а после родятся, кто раньше, кто позже, в новых телах. На тризне чествую еще и нескончаемое торжество жизни над смертью, напоминают себе, что смерти вовек не одержать окончательной победы.
Но оказывается, одно дело сознавать все это умом, и совсем другое - чувствовать сердцем настолько твердо, чтобы принять неизбежное как подобает. Особенно когда тебе восемнадцать лет, ты только что выиграл свою первую битву и стал князем, лишившись отца. Все так стремительно перевернулось в его жизни, что ни в огне, ни в воде не разглядишь для себя знамений. Да и следует ли на них так уж полагаться? Он получил предупреждение вовремя, чтобы спасти яргородское войско от разгрома, но не успел спасти отца. Не смог излечить его раны. И что ему делать дальше? Не у кого и совета спросить. Боярин Вэдимас остался дома. Жрец Чистомысл, когда-то просивший его, еще маленького мальчика, заходить к нему в храм, тоже у себя в святилище, теперь уже совсем старик. А больше у кого спрашивать совета новому яргородскому князю? Впереди ожидали будущие заботы княжества, которые он не готовился принять так быстро, то, что агайцы называли политикой. А также наверняка новые войны, потому что лугии вряд ли угомонятся после нынешнего поражения. И никакой дар не подсказывал Лютобору, что эти обязанности придется принять так скоро!
Чуть ли не единственной радостью, помимо собственно одержанной победы, было то, что его друзья детства вышли живыми из своего первого сражения. Чеслав с рукой на перевязи, у Радко была большая ссадина на лбу. Велимир хромал, опираясь на плечо брата. Но жизнь брала свое, и, входя в шатер, близнецы как раз смеялись, что теперь некоторое время будет легко отличить их друг от друга. Последним явился Ясень, только что вернувшийся из погони за лугиями и узнавший последние известия. Он был невредим, но после бешеной скачки покрылся пылью, как плащом, и от усталости едва держался на ногах.
- С победой тебя, князь! - тихо обратился он к лежащему Лютобору.
Тот досадливо поморщился.
- Только не сегодня, хорошо? И не надо князя. У меня еще имя есть. Небось, в детстве, как случалось друг другу расквасить нос, князем не величали?
На бледных лицах юношей появились памятливые усмешки, глаза заблестели.
- Хорошо, Лютобор, - согласился Радко. - Мы пришли посидеть тут с тобой. Ты нас не выгонишь?
Он, наконец, приподнялся на своем ложе, чувствуя, как холод внутри немного оттаивает. Сел, протянув одну руку Радко, другую - Ясеню.
- Оставайтесь, конечно. Я всегда рад вас видеть. Хорошо, что Боги вас уберегли в нынешней битве. Вот теперь мы точно - настоящие мужчины, показавшие себя.
- Да уж, - поежился Чеслав, на правах оруженосца садясь на пенек у изголовья княжеского ложа. - До сих пор бьет дрожь, как вспомню. Грохот, ор, пыль столбом, кровь хлещет отовсюду! Мне навстречу лугиец прет; я только выхватил меч, как он на скаку ткнул пикой и помчался дальше. К счастью, почти промазал, только плечо задел. Тут я разозлился, догнал его и зарубил, - обстоятельный, серьезный Чеслав и о первой своей битве рассказывал сдержанно, без бахвальства.
Рассевшись в шатре, кто на деревяшках, кто прямо на корточках, по-чжалаирски, юноши постелили скатерть, разложили на ней пироги, хлеб, мясо, сыр, копченую рыбу, сало, огурцы, разную зелень и приправы. Выставили прихваченный с собой кувшин вина. После похода и битвы ели с жадностью, кроме Лютобора, которому кусок не лез в горло. Он заставил себя прожевать лишь пару ломтей хлеба, да кусок холодной оленины. Сам почти не принимая участия в беседе, он прислушивался, как его товарищи рассказывают, кто чем отличился в своем первом бою.
- Что, страшно было? - спросил Ясень, красивый юноша с белокурыми локонами, колыхавшимися при каждом его движении.
Все, конечно, смутились от такого вопроса. Один лишь Радко решился ответить:
- Знаешь, самое интересное, что не так уж... То есть, конечно, было, но больше поначалу, когда готовились напасть. А в самом бою - то уворачиваешься из-под удара, то щит подставляешь, то сам рубишь, - вроде бы, и некогда... Я и не заметил, как они покатились прочь. Не знаю, убил кого или нет. В такой толчее трупы валятся, как снопы.
Все помолчали, снова видя перед собой ужасающую картину сражения. Наконец, Ясень задумчиво проговорил:
- Да, счастливый ты, Радко. Я вот чуть со страху не помер, как мне Лютобор доверил ударить на них сбоку. Как же, думаю, я возьмусь, ведь и не сражался никогда прежде. Нашел тоже воеводу! А как доскакали, я смотрю - люди со мной, значит, слушаются. Ударил первого лугийца мечом, и тут такой закипел кровавый хоровод, что и вправду стало некогда бояться.
- Глаза боятся, а руки делают, - напомнил им князь Лютобор. - Если сразу не струсил, потом будет легче.
А про себя подумал: "Из Ясеня, глядишь, и вправду через несколько лет воевода получится. Воевать-то придется и дальше. А мне надо будет выдвигать новых людей, никак иначе".
Затем скользнул взглядом по рыжечубым веснушчатым близнецам, занятым поглощением снеди.
- Почему-то вы молчите, если не считать треск за ушами?
Наскоро прожевав, Велемир отозвался первым:
- Ну, у нас всегда все поровну с братом...
- Один конь и три врага, по полтора на каждого, - подхватил Велигнев.
Ясень, как раз отпивший из кубка, даже поперхнулся.
- Как это - полтора врага?
Близнецы загадочно переглянулись.
- А вот не скажем! Сами отгадывайте!
- Расскажите же! Из первых уст узнать интереснее, - велел им Лютобор.
Братья не стали больше возражать.
- Ну вот, едем мы вместе, прорубаемся сквозь строй, как нам велено, - начал Велимир. - Я еще запомнил, что как раз одолел одного лугийца. Важный такой пан, толстый. Это, значит, один враг.
- А я как раз стоптал конем другого лугийца, тот упал, в крови, - стал рассказывать Велигнев. - Но у него был топорик под рукой, вот он и успел ударить. Чувствую, будто Черныш подо мной проваливается в яму. Оказалось, мой недобитой подрубил ногу бедному моему коняшке. Я не успел ноги из стремян вынуть, так с ним и полетел...
- После чего, - докончив Велимир - я, конечно, прикончил лугийца, и втащил брата к себе в седло. Потом уж, с моего коня, брат третьего врага заколол пикой. Вот так и вышло у нас: один конь и по полтора врага, - и двое рыжеволосых парней расплылись в одинаковых ухмылках.
Немного повеселев от сытной пищи и вина, они еще некоторое время вспоминали разные моменты прошедшей битвы, хвастались все безудержнее тем, что совершили сами, и чему только были свидетелями. Наконец, Чеслав вдруг хлопнул здоровой рукой по колену и судорожно усмехнулся:
- Послушать нас, так удивишься, какие лихие вояки все собрались! Что же, никто так и не боялся нисколько?
- Почему не боялись? Боялись, конечно, - возразил князь Лютобор. - Но мужественный человек может преодолевать свой страх. Теперь мы точно знаем что на это способны. И еще - в бою каждый надеется все-таки уцелеть. Эта надежда сильнее страха смерти. Если бы ее не было, конечно, мало кто решился бы драться.
Радко поглядел на него округлившимися глазами, как в детстве.
- А ты... - начал было уже, но, взглянув на товарищей, осекся. И они продолжили ужинать и разговаривать, не обратив внимания на обмолвку.
Но на следующий день, когда Радко, вместо раненого Чеслава, помогал Лютобору надевать княжеское одеяние, он решил задать свой вопрос:
- А ты в бою чувствовал страх? Я тебя видел: ты бился так, словно он тебе неведом. Словно ты заговорен от смерти. Или это вправду так?
Лютобор, мысленно вновь переживавший гибель отца, не сразу его расслышал.
- Что? Нет, конечно. Я так же смертен, как и все. Просто мне было не до того: я знал, что будет, если не одолеем лугиев. Впрочем, может быть, отчасти ты прав. Когда придет пора умереть, я, должно быть, увижу это, а вчера никакого знака не было.
Радко как раз помог молодому князю надеть кольчугу, и теперь застегивал на его шее поверх поддоспешника жесткий стальной воротник.
- Значит, ты узнаешь свою смерть заранее? Вот это и впрямь страшно, должно быть.
Лютобор повел плечами под стекающей волной кольчугой.
- Не страшней, чем умирать, - отшутился он.
В памяти появилась хижина в лесу, где он прожил самые счастливые годы на свете, где живет та, кому также грозит опасность. Потом - вековой заснеженный лес, огненная птица, слетающая с его рук, люди, спасающиеся от погони, а вдали за лесом - прекрасный город, куда устремилась несметная вражеская рать. И - отчаянное пожелание, яростное, как штормовое море. захватившее его целиком, как пламя, так что не остается ни помысла о жизни, ни тени других чувств, кроме одного: "Враг не пройдет дальше!" И вся его сила, весь опыт многих лет познания, весь жар души и сердца выплескиваются в этом единственном порыве, после которого от него самого останется лишь безжизненная оболочка его смертного тела. Да, он знал, как это бывает. Хотя в своем сегодняшнем "я" он пока лишь смутно представлял тот яростный накал, нужный, чтобы в одночасье сжечь себя без остатка ради жизни других. Кажется, по сравнению с ним все, что он чувствовал во время вчерашней битвы - все равно что костерок в лесу в сравнении с пламенем огнедышащей горы.
Глядя на погруженного в размышления князя, Радко разрывался между любопытством, смешанным с тревогой, и уважением к непостижимым дарованиям Лютобора. Наконец, решился, зная, что случая поговорить об этом может и не представиться больше:
- А ты... только свою смерть можешь увидеть? А что будет с другими, не знаешь?
- Когда как... Например, гибель отца я не видел. То есть, видел, но не так, - Лютобор махнул рукой, не зная, как объяснить проще. - Насчет вас я ничего такого не видел, так что можешь спать спокойно. Если хочешь, я расскажу тебе, ежели когда-нибудь увижу твою судьбу. Хочешь?
А Радко и впрямь успокоился от слов Лютобора, что тот не получал о нем никаких предвестий, настолько верил в его дар. Теперь, подумав, покачал головой.
- Нет, не хочу. Лучше жить, как все люди, и надеяться на лучшее, как ты сказал... Ну, повернись, княже: я застегну на тебе плащ.
И Лютобор, облаченный в боевое княжеское облачение, вышел к своим войскам, которые приветствовали его дружным кличем: "Да здравствует князь яргородский!" И он разжег погребальный огонь под телами павших воинов, и вместе с уцелевшими пировал на тризне, как подобает победителю.
А потом, следуя за погребальным ларем своего отца, новый яргородский князь вспоминал всю жизнь своей семьи, все, что было с ними. Не понимал его порой князь Мстислав и стремился переделать под себя - да. Но он, вероятно, выступал лишь орудием судьбы для него, Лютобора, чтобы он научился всему, что следует ему. Гораздо важней, что он был его отцом, и заботился о нем, и столько лет защищал чужую ему по крови Яргородскую землю, за которую и отдал жизнь. И теперь, без него, все пойдет совсем по-другому.
Как будто было вчера, вспоминалось, как отец радовался, впервые посадив его, маленького, на коня, как по пути от храма к дворцу следил, удержится ли он в седле - как будто Верный мог его сбросить!.. Ведь было же все это, было! И вот, давно уже нет в живых матушки, теперь не стало и отца, а ему осталось только их наследство - княжество Яргородское!.. Ну что ж, видно, не уйти от судьбы, неспроста не давшей его родителям других детей. Если у Богов есть насчет него свои замыслы, он, по крайней мере, узнает об этом заблаговременно.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1016
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 672
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #21 : 27 Апр, 2019, 22:05:44 »

Лютобор и в бою побывал, и князем стал. А такой молодой, даже юный. Чем-то он мне Святослава напоминает. Тот тоже был молодой да ранний.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #22 : 29 Апр, 2019, 20:46:52 »

Большое спасибо Вам, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Лютобор и в бою побывал, и князем стал. А такой молодой, даже юный. Чем-то он мне Святослава напоминает. Тот тоже был молодой да ранний.
Разве они так уж похожи? Жизненные обстоятельства так складываются. А взрослеть тогда вообще приходилось рано, в том числе и правителям. Иные и вовсе в детстве всходили на трон.

Сделавшись князем, Лютобор поселился в опустевшем княжеском дворце. Часть литтской дружины и бояр, которых ценил его отец, вернулись домой, как видно, не будучи уверены, как их примет сын. Уехала и тетка Эгле, последние годы заменявшая здесь хозяйку. Она увезла в Айваре и прах князя Мадвижаса, помещенный в серебряную урну, чтобы он упокоился среди родных. На прощание сказала племяннику, сильней обычного растягивая слова:
- Ты прекра-асно обойде-ошься и без меня-а, а я хочу-у прожить дома оста-аток дней. Не ста-ану скрывать, никогда-а особенно не люби-ила здешний кра-ай, да и меня здесь то-оже. А ты скоро же-енишься, при-иведешь хозяйку во дворе-ец, и справишься без ста-арой скучной тетки.
С тем и уехала. Вообще-то, Лютобор с детства недолюбливал тетку за то, что она не ладила с его матерью, но теперь, когда его жизнь менялась так стремительно и необратимо, впору было сожалеть даже об Эгле.
Сказанные ею на прощание слова о женитьбе впервые заставили Лютобора об этом подумать. У него еще не было сговоренной невесты, а сам он пока не приглядывался всерьез к боярским дочерям и городским девушкам, что встречались на каком-нибудь праздничном хороводе и просто на улице. А главное - он не мог забыть являвшуюся ему в видениях Ярину, женщину-рысь. Она была не просто подругой тому, кем он был некогда, но и старым другом, прошедшим вместе много испытаний. Они вместе отражали нападение навьих, потревоженных нечаянно в зачарованной пещере. Она его выручила с пиратского корабля, когда он по своей наивности попал в плен. А в другой раз уже ему довелось искать плененную Ярину в подземельях замка аллеманского барона, и он подоспел в последний момент, когда оборотницу втолкнули на арену с разъяренным леопардом, а гости барона готовились любоваться зрелищем и делать ставки. Именно тогда он впервые осознал по-настоящему, как сладка бывает месть, и что ему для этого не обязательно нужны меч или копье. Лютобор, уже знавший такое чувство по битве с лугиями, очень хорошо понял себя-прежнего. После всего, что довелось пережить вместе, Ярина была ему куда дороже, чем просто подруга - он видел в ней необыкновенную силу духа, упорство, гордость в любых обстоятельствах, даже смертельно опасных. Она переносила любой, самый трудный путь, гораздо легче него. Ни разу бестрепетного взора ее зеленых глаз не помутили робость или малодушие. Что в сравнении с ней значили самые красивые яргородские девушки? Лютобор не обнадеживал ни одну из них, если они при встрече строили ему глазки. Пусть они ищут в жизни каждая свою судьбу. Ни одна из них - не для него.
Конечно, рано или поздно ему придется жениться. Он - князь, и, кроме него, у Яргородского княжества нет наследников. Нет подходящей невесты дома - можно поискать в Айваре, при дворе князя Радвиласа. Тот послал письмо племяннику, приглашая приехать в гости. Но Лютобор вежливо отклонил приглашение в связи с трауром и необходимостью сперва разобраться в делах правления. Однако про себя знал точно: жену из литтов он не возьмет. Не заглядывая в огонь или в воду, знал заведомо, что его судьба ведет не туда.
Вопреки тайным опасениям, яргородцы пока что не сомневались в его способности княжить. Конечно, молодой и неподготовленный правитель не очень удобен, особенно в трудные времена. Но, когда он начинает с победы над лугиями, более убедительного доказательства пригодности к власти трудно представить. И войско, и народ поздравляли его с одержанной победой, веря, что за ней последуют и новые. Возможно, дело в том, что в Лютоборе яргородцы видели родную кровь, наследника древнего княжеского рода, а не терпимого только по необходимости пришельца-литта.
Но было и еще кое-что, пробуждавшее в них надежду. Слухи о том, что ему якобы открыто тайное, просочились в народ еще во времена детства Лютобора. Теперь люди удивлялись. откуда он узнал, что лугии поймали в ловушку княжеское войско, да еще знал точно. куда надо идти. И многие, - и воины, видевшие его первую битву, и простые горожане, - не очень-то поверили, будто князя Лютобора оповестил гонец. Когда заходила об этом речь, люди хитро подмигивали и многозначительно кивали головами, как бы желая сказать:  "Ну да, уж мы-то знаем! Нет, что ни говори, а никому не ведомо, откуда что узнает наш молодой князь... Ну да нам что за дело до того? Да пошлют ему Боги избавить нас окончательно от лугийских нашествий!"
Но Лютобор так же быстро узнал, что среди простых яргородцев далеко не все склонны надеяться на него. Еще при князе Мстиславе шли слухи, что многие деревни пустеют, жители из них уходили неведомо куда, то поодиночке, то целыми семьями. Теперь такие случаи участились. Многие бояре обращались к князю с жалобами, что холопы их будто проваливаются сквозь землю, сперва порознь, а теперь уже целыми селами. И следов было не сыскать. Наступала весна, а многие поля некому было обрабатывать. Плодородная яргородская земля, на которую неспроста зарились и лугии, и литты, зазеленела, вместо всходов пшеницы, одной сорной травой.
К князю приехал боярин Жирослав, один из самых знатных и богатых владетелей земель на границе с Лугией. В свое время предки князя нарочно давали в той стороне самые богатые вотчины, с тем, чтобы всегда были на страже и готовились отражать любое нападение. Прежде этот человек всегда держался надменно, не скрывая, что богатств его род собрал, пожалуй, не меньше, чем у самого князя. Теперь же прискакал, как очумелый, повалился в ноги князю Лютобору, едва не рыдая, в отчаянии хватал себя за бороду.
- Разорен я, княже, совсем разорен!.. Убит! Уничтожен!.. Ни зернышка не засеяли в моих полях, и в селах моих хоть шаром покати! Не иначе, как Чернобог всех прибрал!..
- Ты говори ясней, - велел Лютобор, отступив на шаг от боярина, чуть ли не отряхивающего бородой его сапоги. Что ж сразу в ногах-то валяться, будто перед ханом чжалаирским? - Мор, что ли, разразился?
- Не знаю, что разразилось! - всхлипнул Жирослав. - После мора хоть тела остаются, понятно. А тут никого нет, как корова языком слизала! Не только люди, но и скотина вся пропала, и птица домашняя, и из изб все нужное тоже, и телеги, плуги, бороны. А следов никаких не видать, и, кого ни спроси, не видели, куда могли податься! Пять больших сел опустели в одну седьмицу - это же не иголка, княже, представь, сколько обозов получится, если самовольно уехали куда...
Лютобор представил, и согласно кивнул.
- А ты, часом, не пропустил нападение лугиев, а, Жирослав? - поинтересовался он вкрадчивым голосом.
- Что ты говоришь, княже! - возмутился боярин. - Я свой хлеб ем не зря, у меня всегда разведчики следят за границами! Да и не ведут никакие следы ни туда, ни оттуда, и нет ни трупов, ни пожаров. Избы все стоят как стояли, только люди все разом пропали.
- И следов не видать? - продолжал расспрашивать князь.
- Даже собаки никакого следа ни взяли, - в отчаянии простонал боярин Жирослав. - Ради всех Богов, молю тебя, княже: сделай хоть что-нибудь! У соседей моих тоже бывало, что народ куда-то пропадал. Если все так провалятся - это... это же... разорение, голод, гибель всей Яргородщине придет!..
- Помолчи! Не хорони нас прежде времени! - строго ответил Лютобор. - Выпей квасу и успокойся. Выясню я, куда у тебя народ пропал.
Обрадованный его участием, боярин Жирослав снова порывался упасть на колени, горячо благодарил и готов был целовать ноги князю, если бы тот ему не запретил.
- Найди, найди их, княже, умоляю! На тебя последняя надежда! Мне все же мнится - это нечисть утащила всех. Ведь ни в одной избе ни кошки, ни мышки не осталось!..
- Даже мышки? - усмехнулся Лютобор, и потребовал оставить его одного.
Чеслав и Радко встали у плотно замкнутых дверей, отваживая всех, кому зачем-нибудь вздумается пройти мимо княжеских покоев. Но все равно, по дворцу мгновенно разлетелись слухи, что князь сейчас будет ворожить, чтобы узнать, куда пропадают беглецы. Правда, из-за закрытых дверей не доносилось ни звука, так что оказавшиеся рядом слегка разочаровывались. Ни волшебных слов и заклятий, что произносят обычно чародеи, ни, тем более, голосов сверхъестественных существ, которые бы ответили призвавшему их. За дверью царила полная тишина. И это особенно будоражило внимание, потому-то воины, слуги и прочие, кто только имел поблизости дело или мог его выдумать, кружились рядом, как коты вокруг сметаны.
Князь Лютобор, оставшись один, заглянул в чашу с водой и сосредоточился, пытаясь представить, куда исчезли жители покинутых сел. Он редко пытался о чем-то узнать нарочно, обычно видения сами находили его. Но здесь не следовало ждать, пока Боги пошлют ответ. Раз уж довелось быть князем, он не может допустить, чтобы люди разбегались или похищались неведомо кем. И он стал пристально глядеть в чашу. Вода была труднее в обращении, чем огонь, но зато и яснее передавала знаки.
Сперва он разглядел покинутые деревни. Действительно, там было, как и сказал боярин Жирослав, хоть шаром покати. Все сколько-то ценное люди унесли с собой, во многих избах остались одни голые стены. А вот следы здесь все-таки нашлись, хоть и скрытые, изглаженные, словно беглецы затирали их за собой, как лисица хвостом. Колея, оставленная в мягкой весенней земле тяжелыми возами, разглаживалась, смятая трава поднималась. Не руками, конечно, все это делалось, простыми восстановительными чарами. Лютобор и сам такие освоил в детстве, чтобы скрыть от наставника, когда у него или его друзей ломалось оружие или иная вещь. Обычным взором следов починки было и впрямь не углядеть, но сам он теперь все-таки нашел скрытые следы на земле. Они вели к большому лесу, лежавшему в низине между холмов. Что ж, отличное место для тех, кто хочет надежно спрятаться. Но вот дальше следы терялись вовсе, и Лютобору пришлось приложить еще больше усилий, чтобы что-то понять. Все-таки, он был еще молод, и своим нынешним "я" никогда прежде не противостоял чужим чарам, а прошлый опыт не совсем заменяет нажитой.
Ему застила взор тонкая, но непроницаемая туманно-белая завеса. Она накрыла лес, будто колпаком: хоть подглядывай в щелку, хоть проползи ужом, хоть взлети быстрокрылой птицей, - ничего, кроме завесы, не увидишь. Лютобор знал, что таким образом порой загораживают от постороннего присутствия сами Боги, охраняя особо полюбившиеся места. Но чаще так поступали Лешие, Водяные и прочие Дивии, поссорившись с жадными и непочтительными людьми. Если бы здесь было так, Лютобор не стал бы глядеть дольше. Но это завесу создал человек, он был уверен. Перепутать чары людей и Дивий было невозможно, как перепутать боевые приемы или почерки сварожанина с чжалаиром. Они совсем по-разному выглядели, разные отпечатки оставляли в окружающей среде - никак не ошибиться.
Здесь поработал человек, чтобы отвести глаза другим людям. И нечто знакомое почудилось Лютобору, словно отзвук давным-давно знакомой речи, хоть слабый и искаженный кем-то, кто услышал лишь малую толику, и не смог повторить правильно. Словно вор, укравший из гробницы боевую секиру некогда великого героя, не знает ни свойств ее, ни стоимости, и приспособился колоть дрова лезвием из небесного железа, в прошлом сокрушавшим нечисть.
"Как жаль, что некогда великая и добрая сила попала в руки профанам", - вздохнул кто-то в глубине души Лютобора.
Но, как только Лютобор выяснил для себя природу туманной завесы, уже ничто не могло ему помешать проникнуть взором сквозь нее. Хоть практических навыков у него было куда меньше, чем у того, кто ее воздвиг, зато необходимые знания были у него целиком, а не их осколок... Осколок? Почему-то именно это слово показалось ему особенно важным, и он его запомнил до того, как выяснится доподлинно.
Во всяком случае, не следовало терять времени. В тот же ден, князь, собрав младшую дружину, поехал к заколдованному лесу. В чем подвох, не сказал даже ближникам своим, но воины все равно поглядывали на него выжидательно, не сомневаясь: их князь что-то видел! Переглядывались с гордостью и надеждой скоро увидеть чудеса.
Однако княжеская дружина вовсе миновала бы скрытый лес, как пустое место, не заметив ничего, кроме бурьяна да ковылей в поле, если бы Лютобор не почувствовал словно невидимое касание: "Это здесь". Он решительно повернул тревожно захрипевшего Орлика.
- Княже, ты куда? Тут же нет ничего, - удивленно заметил Ясень.
- Есть, - коротко бросил яргородский князь, проезжая сквозь туманную завесу.
Наяву раздвинуть ее было еще трудней, чем в видении, но, уже зная, что увидит за ней, он справился. Тот, кто скрыл лес завесой, мало что знал, но обладал немалыми дарованиями, следовало признать. Однако ему было далеко до тех, кто вкладывает всю силу в защитные заклятья, кому не жаль своей жизни ради других. Этот слишком хотел жить - и, по возможности, хорошо жить.
Княжеская дружина двинулась вперед следом за Лютобором, с изумлением озираясь среди замелькавших вдруг стволов деревьев, появившихся будто из ниоткуда. Но еще больше поразило их, когда впереди послышались людские голоса и топор дровосека. А за деревьями открылась большая вырубка. Посреди нее за высоким забором высился большой бревенчатый дом под гонтовой крышей, настоящие хоромы. Вокруг строились избы куда проще на вид.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Зануда

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 507
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 1456
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #23 : 29 Апр, 2019, 23:38:41 »

Лихо кто-то среди пожара стройку затеял! И чем только думает ворюга? Ладно, пока отсудить за завесой, выстроит себе этакое баронство тайное. А дальше-то что? Чтоб нормально жить, даже в те времена без торговли никуда! Хозяйство конечно натуральное, связей мало экономических, но полной обособленности себе даже Сварожьи Земли в пору до нашествия не могли позволить! Не говоря уж об отдельных княжествах. А тут - усадебка боярская да народу ну пара тысячь - это в лучшем случае! А вышел торговать - тут и раскрылся, и дальше всё ясно как день - хозяин, будь то князь или - пади княжество, в том числе и стараниями этого умника - лугий нарочитый,  кто там у них - воевода? Каштелян? Хотя это вроде христианское скорее... - прихлопнет этого нарождающегося магната, и никакая магия не спасёт! Потому как разорять свои земли, своих бояр правитель позволить не может!
Спасибо, эрэа Артанис!
Записан

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1016
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 672
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #24 : 30 Апр, 2019, 04:46:05 »

Уж не лугии ли пытаются тишком кусок яргородской земли оттяпать? Лютобор должен найти на них управу и найдёт, думаю. Вот где знания из прошлых воплощений пригодятся. А Жрецы уцелевшие поблизости не мелькнут? Ведь именно сейчас молодой князь впервые всерьёз проявит себя как ведун.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #25 : 30 Апр, 2019, 21:09:18 »

Премного благодарна вам, мои милые читатели: эр Зануда и эрэа Карса! :-* :-* :-*
Лихо кто-то среди пожара стройку затеял! И чем только думает ворюга? Ладно, пока отсудить за завесой, выстроит себе этакое баронство тайное. А дальше-то что? Чтоб нормально жить, даже в те времена без торговли никуда! Хозяйство конечно натуральное, связей мало экономических, но полной обособленности себе даже Сварожьи Земли в пору до нашествия не могли позволить! Не говоря уж об отдельных княжествах. А тут - усадебка боярская да народу ну пара тысячь - это в лучшем случае! А вышел торговать - тут и раскрылся, и дальше всё ясно как день - хозяин, будь то князь или - пади княжество, в том числе и стараниями этого умника - лугий нарочитый,  кто там у них - воевода? Каштелян? Хотя это вроде христианское скорее... - прихлопнет этого нарождающегося магната, и никакая магия не спасёт! Потому как разорять свои земли, своих бояр правитель позволить не может!
Спасибо, эрэа Артанис!
Необязательно ведь, чтобы это затеял некто достаточно образованный, чтобы понимать настолько далеко идущие связи. Он может рассуждать и так: "На наш век хватит, а после нас - хоть потоп". В нашем же мире люди много сотен лет верили в Беловодье или еще какое-то мифическое "мужичье царство", в рай земной, где все свободны и не то работают на самих себя, не то вовсе не обязаны работать - все и так легко достается. И их вряд ли волновало, как это возможно практически. В МИФе, на магической подкладке, это отчасти возможно сделать. Но посмотрим, как оно выглядит...
Уж не лугии ли пытаются тишком кусок яргородской земли оттяпать? Лютобор должен найти на них управу и найдёт, думаю. Вот где знания из прошлых воплощений пригодятся. А Жрецы уцелевшие поблизости не мелькнут? Ведь именно сейчас молодой князь впервые всерьёз проявит себя как ведун.
Нет, не лугии. Увидим, кто. А Лютобор, конечно, обязан найти управу, как феодал и крепостник. ;D
А что до Жрецов - так кого же, по-Вашему, он вспоминал еще?
"Как жаль, что некогда великая и добрая сила попала в руки профанам", - вздохнул кто-то в глубине души Лютобора. "

Глава 7. Осколок прошлого
На поляне собрались люди. Их было много, должно быть, все исчезнувшее население опустевших сел. Здесь были и мужчины, по виду - только что оторвавшиеся от обычных в эту пору работ; в сорочках, заскорузлых от пота, с руками в земле, в мозолях и занозах.  Сюда же собрались и женщины, выходя из уже отстроенных изб и временных землянок. Под ногами у старших крутились дети. Взрослые глядели все в одну сторону с благодарностью и надеждой, но для детей все происходящее казалось только веселым развлечением.
Вот стих стук топора, и с крыши строящейся избы спрыгнули последние работники, собрались на утоптанной земле посреди вырубки. Там, возле большого деревянного изваяния, стоял мужчина лет пятидесяти, с седеющей бородой, одетый, в белоснежную льняную сорочку и штаны. На одежде его не было ни следов штопки, ни малейшего пятнышка, а вместо лаптей он был одет в кожаные сапоги. Он поднял обе руки, указывая на изваяние.
Оно было совсем не похоже на привычные изображения Богов, и все же, несомненно, что-то означало. Вытесанное из крепкого дуба без чертежа и общих определенных представлений, оно походило не то на огромного уродливого человека, не то на вздыбленного медведя. Не покрытое краской или золотом, как статуи в храмах, оно, однако, производило впечатление грубой, первозданной мощи. На голове изваяния было что-то вроде венца, кованого из железа. А в нем горел прозрачный кристалл, сверкающий на солнце всеми цветами радуги. Он был неправильной формы, словно отломился некогда от куда более крупного камня, и похоже, что никто даже не пытался обработать его, прежде, чем поместить в железный венец. Проще было сделать для него гнездо и крепления, чтобы сидел, как есть.
"Осколок!" - вспомнил Лютобор, увидев кристалл. Он сделал знак молчать своей дружине, ожидавшей позади, среди деревьев, а сам принялся внимательно слушать.
Тот, кто стоял у изваяния, заговорил обращаясь к ловившим каждое его слово людям:
- Милые братья и сестры! Здесь мы с вами, и дети наши, будет свободны навсегда от тяжелой, изнурительной работы, от несправедливости, что чинят князья да бояре, от вражеских нашествий! Здесь мы можем работать для себя одних, и весь урожай, все сделанное нами, останется в наших руках. Здесь никто не отберет плоды вашего труда и не оставит вас голодать. Не станет хлестать вас плетьми по малейшей вине и вовсе без вины. Не потащит самых красивых девушек себе на ложе. Не пошлет вас же, разоренных, голодных, страдающих, воевать за своих мучителей! Хватит, довольно мы защищали их интересы, пока они богатели на нашем поту и нашей крови! Теперь мы свободны!
- А-а-а! - отозвалась толпа дружным воплем.
- Я сам был некогда таким же бесправным рабом, и тоже едва осмеливался думать, что можно жить лучше, чем довелось мне, моим родным и друзьям, и всем, кого я знал, - продолжал говоривший. - Но Боги избрали именно меня открыть людям новую весть, и подарили чудесную силу, чтобы создать общество, где правит мир и справедливость, где человек не владеет человеком! Я скрыл наше поселение Завесой Тайны, и нас не найдут ни собственные наши угнетатели, ни иноземные враги! Нам не надо князей да бояр, ни своих, ни пришлых! Мы - свободный народ!
- О-о-о! - слились в общий гул вопли из толпы, внимающей своему пророку.
- Теперь мы работаем для себя, а не для других. Мы не обязаны выбиваться из сил, чтобы вырастить больше, чем можем использовать. Но мы должны жить достойно, как подобает свободным людям. Наше первое дело - обжиться здесь по-человечески, построить настоящие жилища, а не жалкие землянки. Раскорчевать лес, вспахать поля и посеять пшеницу, овощи, лен, чтобы нам было чем кормиться и что надевать. Согласитесь, что, уж если мы могли, не покладая рук, работать на господина, то для себя мы способны сделать гораздо больше!
- У-у-у! - снова донеслось из толпы.
- Защиту нам дает священный камень, который мне послали Боги! Стоит его повредить или хотя бы поцарапать, как его сила исчезнет, и наше поселение станет видимо всем. Высшие в своем священном замысле, непостижимом для смертных, избрали меня одного, чтобы пользоваться силой камня. Сказали: когда мне придет пора уйти в Ирий, среди вас явится другой посвященный, и я передам ему тайну нашей свободы. А до тех пор я вынужден оберегать ее один...
- Храни ее долгие годы! Счастья и здоровья тебе на сто лет, посланец Богов! Не волнуйся ни о чем: мы прилежно позаботимся, чтобы наш освободитель не нуждался ни в чем!
Глядя из-за деревьев на пророка, напустившего на себя важность, князь Лютобор видел все в осколке камня ясней, чем в огне или в воде.

Пещера. Нет - целый подземный город из соединенный между собой пещер, давно заброшенный и порядком обветшавший, но еще хранящий следы былой искусной работы.
Человек. Тощий и оборванный, со ссадинами на лице и разбитым коленом. Он только что свалился на кучу камней сверху, из зияющей высоко в полуосыпавшемся своде дыры, и теперь пытается отдышаться, размышляя, как же выбраться отсюда. Он попал сюда на корабле, как купеческий холоп, в гавани сбежал, решив попытать счастья. Да, спасаясь от погони, и ухнул сюда. Что же делать дальше? Хорошо еще, что, готовясь бежать, он стащил снеди на несколько дней, а также веревку, нож, молоток и зубило. Если длины веревки не хватит, то, может, удастся сделать ступеньки в стене, чтобы выбраться из пещеры?..
Успокоившись немного за свое будущее, человек продолжал осматриваться по сторонам. Похоже было, что в пещере когда-то бушевала битва. На полу там и здесь еще валялись потемневшие от времени кости, в том числе, как показалось беглецу, от весьма странных существ. Одну из стен подпирала колонна, очертаниями похожая на могучего окаменевшего человека. На стене темнел силуэт женщины, словно выжженный там. Но самым поразительным был огромный прозрачный камень, не то горного хрусталя, не то еще чего более твердого. А в прозрачной глубине камня застыла человеческая фигура, замершая в движении, будто пыталась плыть сквозь него. Присмотревшись, беглец разобрал  седовласого старца в черном одеянии, вмурованного в камень, как муха в алатырь. Лица его разглядеть не смог, потому что камень пересекала сеть мелких трещин.
Разглядев их, беглец воспрянул духом. Раз в камне трещины, значит, не так уж он крепок. Может, удастся его расколоть? Беглецу отчаянно захотелось это сделать. Он почувствовал, что камень может быть его полезен. Самая очевидная возможность - унести, сколько сможет обломков, и продать его за большие куны. Но лучше не спешить. Кажется, он может быть полезен не только этим...
Беглец всегда умел пользоваться обстоятельствами, и не пропускал благоприятный для себя момент. Как ему это удавалось - он не умел объяснить, но рисковал всегда удачно. Так же часто, правда, плоды его удач другие люди сводили на нет, и он винил в этом стоявших выше него. Коли родился холопом, трудно тягаться со знатными да богатыми.
Открыв заплечный мешок и наскоро перекусив, беглец вынул зубило и принялся осторожно загонять в трещину, пересекавшую поверхность камня. Но, после долгих усилий, взмокший от пота, смог отколоть лишь кусок неправильной формы, который как раз можно было взять в руки. Острая грань оцарапала ему ладонь, и на мгновение перед глазами все расплылось. Но, не успел беглец испугаться, как сразу воспрянул, увидев перед собой необыкновенные, захватывающие возможности! Видения проносились перед глазами, одно чудесней другого. Он узнавал  одночасье много такого, что раньше не приснилось бы в самых смелых снах. Теперь-то ему сделалось кристально ясно, как оставить в дураках знать и богачей навсегда.
Он отодвинул один из камней в стене, и нашел там книгу. Огромную, в аксамитовом красном переплете, с золотыми застежками, украшенными драгоценными каменьями. Руки его задрожали от предвкушения. За один богатый переплет, пожалуй, можно было купить боярскую вотчину, однако он уже не думал о кунах. Гораздо большее сокровище открывалось перед ним. Читать он, по счастью, умел: приходилось для хозяина, влесославльского купца, и свитки товаров вести. Но, едва только с огорчением подумал, что книга наверняка писана на чужом языке, как причудливые буквы стали складываться в знакомые слова.
Долго он сидел, не дыша, вчитываясь и запоминая каждое слово. У него было чувство, что нечто, дремавшее глубоко в его душе, почти уже умершее, не находя себе применения, теперь оживает, как от глотка живой воды.
Наконец, собираясь покинуть удивительную пещеру, он почтительно сложил в заплечный мешок тяжеленную книгу и осколок камня. Без сомнения, они еще пригодятся ему там, среди глупых доверчивых людишек.


Все это было столь же ясно Лютобору, как если бы самозваный пророк поведал сам. Больше нечего было терять времени. Он подтолкнул Орлика, и тот вынес князя из леса мягким, как бы крадущимся шагом.
- Не придется, говоришь, людям работать на других? - насмешливо протянул князь. - А вон те хоромы кому воздвигли? Не тебе?
Он проехал вперед, прямо на толпу, расступавшуюся перед ним, и оказался лицом к лицу с самозваным пророком. Тот настолько не ожидал, что в его скрытое тайными чарами царство могут явиться посторонние, что едва не упал на землю, увидев князя с дружиной. Пропустив всадников, бедные сельчане тоже не верили своим глазам. Как же так, ведь только что им говорили, что ни один враг их здесь не найдет...
Пророк прохрипел с трудом, словно дар речи отказывал ему:
- Ты кто такое? Как... сумел пройти сквозь мою завесу?..
- Князь яргородский, Лютобор Мстиславич. Пришел вернуть домой тех, кого ты обманул.
Его воины готовы были уже окружить беглецов и взять в плен, но Лютобор их остановил. Нельзя было сомневаться, что в такой большой толпе, считающей, что добились для себя свободы, многие стали бы сопротивляться. Пролилась бы кровь, причем с обеих сторон. И даже если беглецов удастся вернуть домой, то отчаявшиеся, затаившие злобу люди попросту опасны. Надо было убедить их. И он заговорил чистым и звучным, еще юношеским голосом, не спускаясь с коня:
- Вы покинули свои родные села, отказались работать на князя и бояр, чтобы здесь работать на беглого холопа, от рождения равного вам! Поглядите, где живет он, и где вы! Ни дать ни взять вотчина боярская. Хорошую свободу ты им подарил, Мехолап!
Пророк, названный по имени, заговорил громче, стараясь сохранить свое влияние:
- Избу побольше мне сами люди поставили, по своей воле! Захотят - и себе такие срубят...
- Это когда же им такие хоромы строить, когда ты их каждый день гоняешь на работы, а, Мехолап? - голос князя сделался очень мягок. - То они тебе строят баню, то овин, то в огороде за тебя копаются. Ты-то топор или лопату и в руки не брал ведь!
Говоря так, он зорким глазом заметил среди толпы шевеление. Одни стояли задумчиво, ворочая в голове мысли на все лады. Другие, более преданные сторонники колдуна, возмущенно зашумели:
- Чего там, мы уж как-нибудь позаботимся, чтобы праведный человек, избранник Богов, ни в чем не нуждался! Ведь он один охраняет нашу свободу... охранял, то есть.
Отметив нерешительность в этих словах, Лютобор краем глаза следил за колдуном, но обращался уже к народу:
- Так от чего еще вас оберегал Мехолап? Труд ваш легче не сделался. От посягательств на ваших девушек? Как насчет вон тех двух, впереди? - он указал рукой на двух молодиц, одетых получше других, но не очень-то веселых на вид. - Ведь не из худших же выбрал, Мехолап! Они кто тебе?
- Жены мои! Над мужем и женой и князь не властен! - с нескрываемой ненавистью отозвался пророк.
- Жены? А на какие средства ты прокормил бы даже одну жену, как не за счет тех, кто на тебя работает, одураченные тобой? - скривил губы Лютобор.
В толпе какая-то женщина заплакала. Люди неуверенно заколыхались, не то угрожающе, не то с сомнением - теперь им было трудно решать.
Мехолап с ненавистью уставился на князя.
- Ну что тебе еще нужно, волк ты ненасытный? Так нестерпимо тебе, что хоть часть людей тебе неподвластны?
- А разве ты вправду сделал их неподвластными? - князь показал рукой на свою дружину. - Захочу - и всех поволокут домой в цепях. Но мне такого не нужно. Люди яргородские! Я взял клятву с ваших бояр, что те из вас, кто вернется домой, не будут ни в чем наказаны. В конце концов, вы тут целую вотчину выстроили, за это награда следует, а не наказание. Ясень, ты с сегодняшнего дня здесь хозяин. Переводи часть людей со своей вотчины, пусть обживаются тут.
Молодой воин даже подскочил в седле, не веря своим ушам.
- Я?! Вот уж благодарю тебя, княже!
А из толпы валкой поступью вышел коренастый чернобородый мужик, исподлобья уставился на князя.
- Правда, что ли, не тронут, если вернемся?
По знаку князя вперед выехал боярин Жирослав, которому принадлежали большинство бежавших. Не желая глядеть на них, процедил сквозь зубы:
- Правда. Князь Лютобор Мстиславич велел вас простить. Довольно вы навьих тешили. Собирайтесь домой, землица уж по плугу соскучилась!..
Сперва несколько человек отделились от толпы, за ними последовали и другие. Слышалось недовольное ворчание:
- Порубили мы вдоволь вековых деревьев, поворочали плугом целину! Пусть другие дураки на Мехолапа жилы рвут!..
Глядя, как разбегается его народ, самозваный пророк почти лишился рассудка. Лицо его перекосилось, глаза сделались бешеными. Он тянул руки к уходившим, что-то кричал, просил, но никто его уже не слушал. Когда же и обе его жены ушли за остальными, он обернулся к Лютобору и злобно завопил:
- Да кто ты такой, что разрушил все, сделанное мной?! Тать денной, подлый кровосос, князишка проклятый, хуже чжалаирской Орды!
Лютобор подъехал прямо к изваянию и, став на седло, разжал кинжалом железные скрепы, взяв осколок прозрачного камня в руки. И заговорил тихо, так что было слышно только им двоим:
- А ты меня еще не узнал, Мехолап? Я был некогда частью той силы, от которой ты почерпнул совсем немного, а уж возомнил себя всемогущим! Ты перенял дар, но не получил ни ума, ни совести. Скорей всего, тебе было все равно, что станет после тебя с теми, кто тебе доверился, лишь бы ты сыто и безбедно прожил остаток жизни. Но твоя власть рассеялась, как и твоя Завеса Тайны!
И он подбросил камень, и, пока тот летел, ударил по нему мечом. На большом камне самый лучший булат едва оставил бы царапину, но этот осколок был гораздо слабее, а Лютобор всем сердцем желал его расколоть. И камень рассыпался градом радужно сверкнувших осколков, осыпался блестящей пылью.
- Не пошло тебе впрок колдовство, Мехолап, - проговорил князь, удовлетворенный своей победой. - Сдавайся в плен!
- Ступай к навьим! - и, прежде чем кто-нибудь мог ожидать, колдун метнул нож прямо в грудь Лютобору, не защищенную никаким доспехом. Ни сам князь, ни его воины не успели отвести удар. Только Орлик, шарахнувшись от резкого взмаха, чуть отклонился, и нож вонзился немного правей сердца.
Лютобор покачнулся в седле и упал на руки ближникам.
Послышались вопли и проклятия. Его воины уже хватались за оружие. Колдуна сразу вздели на копья, готовы были уже расправиться с остальными беглецами. Но Лютобор приподнялся, не замечая, как из раны тут же хлынули новые потоки крови.
- Не трогать их! Они ни при чем! - произнес он слабо, но твердо, и потерял сознание.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #26 : 01 Мая, 2019, 18:45:17 »

Его ближники перенесли раненого князя в ту самую хоромину, что для колдуна воздвигли обманутые им люди. Уложили в постель в самой большой горнице и перевязали рану. Кровь, наконец, удалось остановить, но Лютобор не приходил в чувство, и лишь глухо стонал. Люди его в ужасе переглядывались, не зная, что станет теперь.
Раненого нельзя было никуда везти, и гонцы поскакали в Яргород и другие ближние города, чтобы привезти самых искусных лекарей. Но, к тому времени, как они добрались, Лютобор уже горел в лихорадке и бредил. Никакими средствами не удавалось сбить жар. Все в отчаянии глядели на князя, который метался, произносил никому не известные имена, разговаривал с кем-то на неведомом языке.
...Он спускался в заброшенный пещерный город-лабиринт, вход в который едва можно было разглядеть на каменистом склоне, густо поросшем колючим кустарником. Но ему не надо было искать. Он твердо знал.
Велик и разветвлен был подземный город, глубоко зарылся в каменную толщу. Некогда проникший сюда отряд смельчаков лишь благодаря чертежу смог пройти его, не заблудившись в многочисленных боковых ходах и тупиках-отнорках. А вот ему не понадобился никакой чертеж. Он прекрасно знал ходы, в создании которых сам некогда принимал участие.
Легким, скользящим шагом преодолев весь подземный город, он пришел в тот самый зал, что видел недавно, узнав историю самозваного колдуна. Да, здесь все носило следы некогда отбушевавшей битвы между людьми и Жрецами. Ему это место открыло гораздо больше, чем Мехолапу. Он отвернулся от большого прозрачного кристалла, в который вмурована была человеческая фигура. Возле одной из стен пещеры находилось каменное кресло. В нем сидела женщина в серебристом платье, не молодая и не старая на вид.
- Селена, - позвал он тихо, приблизившись к ней, на том языке, что заново открыл еще в детстве, ничуть не сомневаясь, что здесь его поймут.
Она сидела прямо, но с закрытыми глазами, с отрешенным лицом, и казалось невероятным, что она его услышит. Однако она открыла глаза и заговорила на том же языке глухо, словно все еще спала:
- Здравствуй! Я узнаю тебя, хоть ты уже не такой, как прежде. У тебя лицо не Борнаха.
- Я изменился, - проговорил он.
- Но глаза... глаза того человека, что отнял у нас Владу, твою наследницу. Того, кто лишил нас силы.
- Люди не любят, когда кто-то грубо вторгается в их жизнь. И я, и она ведь сами выбрали свой путь. А кое-кто из вас - не скажу, что все, - хотели нас силой вернуть себе.
- Мы дорого поплатились за эту ошибку, - печально проговорила Селена. - Вряд ли нас когда-нибудь вновь станет двенадцать, как Богов Погибшей Земли и священных созвездий на небе. Ты нас покинул. Крэй и Лиара почти превратились в природных духов, ничего не помнят, один кроме камня, другая - кроме воды. Наджара, Иссат, Схульд предпочитают незримо тешить себя людскими слабостями, чем заботиться о будущем. А где теперь Гарран, ушедший за смертной женщиной? С тех пор, как мы перестали следить, чтобы простые люди хоть немного соблюдали мир и порядок, они сражаются все больше чуть ли не с каждым годом. В них накопилось столько ожесточения, что Жрец Войны уже не мог себя проявить всего лишь в одном теле. Его дух развеялся между всеми, кто сражается; каждый из них отчасти Гарран, и несет его дух, но не память. А способы войны, меж тем, становятся все изощреннее. Может статься, что еще при твоей жизни стены твоего города ощетинятся железными трубами, стреляющими огнем. И это - лишь начало. Ты помнишь, что бывает с землями, накопившими слишком много опасного оружия? Стоит лишь начать усложнять виды вооружения, придумывать все более смертоносные и сложные в управлении, - и этому не будет конца, пока все живое не окажется под угрозой. Мы нашими идеями и образами сдерживали людей, чтобы, если уж без войны не обойтись, они обходились мечами и копьями. А теперь кто уследит за ними? Ты?
В этом она была права, и он склонил голову, воочию увидев снова гибель земли, которой теперь нет.
- По крайней мере, при моей жизни постараюсь не допустить огнеметных орудий. Что-нибудь придумаю, как одолеть врага по-другому.
- При твоей жизни! Короткой по меркам истории жизни! - на усталом лице женщины появилось страдание. - А что будет дальше? Простые люди глупы и легкомысленны, они и последствий собственных своих поступков рассчитать не в состоянии, не то что предусмотреть далекое будущее. Ведь и муж Влады не подозревал, какие силы мы держали под контролем, а он развязал им руки.
- Люди не настолько глупы. Если бы мы долгие века не решали за них, как за беспомощных детей, они давно бы нашли верный путь. И я верю, что со временем найдут.
Селена саркастически усмехнулась.
- Ты веришь!.. Я слышу вновь отголоски старых споров, из-за которых ты и ушел от нас. Сейчас твое тело находится между жизнью и смертью по вине негодяя, случайно проникшего сюда и укравшего пару крупиц наших знаний, - она впервые с начала разговора подняла руку и указала на кристальную гробницу Коатла, от одной из граней которой был отбит кусочек. - Так уж вышло, что у этого человека были некоторые способности к магии, раскрывшиеся и усилившиеся многократно, когда он украл осколок кристалла и одну из наших книг. И как он их использовал? Чтобы обманывать людей и жить за их счет! И ты все еще веришь в людскую сознательность?
- Да, верю. Тот человек изначально был подл, а магия не дарит никому ни чести, ни совести, если их не было в душе. Но я, живя среди людей, знал хорошо и многих других. Храбрых и доблестных мужей, готовых отдать жизнь за свою родину. Трудолюбивых селян и горожан. Преданных своей семье жен. Ты сама убедилась, Селена, что людям многое под силу совершить, - он обвел рукой, указывая на следы былой войны.
Жрица нехотя кивнула, но тут же глянула на него насмешливо.
- А все-таки и ты, столь пламенно защищающий их, ведь не кричишь о своем даре всем подряд, правда? Научился с детства, что лучше молчать  о том, чего обычные люди не знают. Не миновать и тебе нашего пути, никуда не денешься. Могучие князья и вожди станут ценить твой совет, безоговорочно верить в твою мудрость. Ты подарить им образы славных побед и поможешь воплотить их. Станешь сильнее тех, кто открыто правит миром. Так же, как испокон веков действовали мы. Потому что в тебе много от нас, несмотря ни на что.
- Ну уж вашим путем не пойду! - гордо возразил он. - Порой скрыть нечто важное действительно бывает легче, чем пытаться объяснить непосвященным. Но, как только истечет время моей земной жизни, я уйду в Ирий, не стану никому передавать свой дар и память. Пусть дальше люди идут сами, я им в "мудрые и чуткие руководители" не набиваюсь.
- А между тем, возможно, из всех нас именно ты мог бы им стать, - задумчиво проговорила Селена. - Но ты сам выбрал. Не обессудь тогда, если и самое твое имя потомки забудут, или станут вспоминать лишь как неясный слух, не то басню, не то легенду. И величайшую твою победу другим припишут, не зная, что тебе суждено подготовить ее.
- Что, Кратий и тут свое бойкое перо приложит? - усмехнулся он. - Не ради своей славы, но ради человеческой памяти, хотел бы, конечно, чтобы они знали правду. Но я думаю, она и так не умрет навсегда. Через много поколений родится кто-нибудь, к кому неведомо откуда придут точные подробности, вроде бы никому не известные, и он их споет или запишет. Все тайное рано или поздно становится явным, говорят люди... Прощай, Селена! Рад был повидаться, но больше меня ничего здесь не держит. Я ухожу, и ничего не возьму отсюда с собой.
- Прощай... - прошелестела Жрица, вновь погружаясь в летаргический сон.
Он повернулся спиной к пещере и направился обратно, к выходу. И, пока шел, видел вновь события своей жизни, бывшие и еще предстоящие. И не только своей: ему виделись и другие люди, судьбы которых, в общем, доказывали, что они все еще живут по заветам, поставленным когда-то Жрецами. Их образы, идеи продолжали действовать, и когда сами они потерпели сокрушительное поражение. Быть может, их силы хватит еще на много веков. Через много лет люди усомнятся в том, что было до них, готовы будут перевернуть всю историю прошлого, сами у себя примутся отрицать славные победы, - это Кратий станет водить пером, что ядовитее змеиного зуба. И тут уж никто людям не поможет, один лишь собственный разум и сердце должны помочь найти правду в нагромождении лжи.
А вот князь Радвилас, озаренный солнцем, льющимся сквозь цветное стекло. Он мечтает объединить под своим знаменем все земли на Закате. В речах его - столько вдохновенной страсти, что нельзя не увлечься его замыслами хоть на миг. Это Медер, солнцеликий Медер вложил ему солнечное пламя вместе с мечтой о неограниченной власти. Той самой мечтой, что в прошлом поражала стольких великих властителей. Теперь-то было ясно то, что в детстве только насторожило его.
А вот чжалаирская женщина, в плаще из волчьих шкур, в высокой шапке с вороньими перьями, скачет на оживленном скелете лошади вокруг котла, где варятся неведомые, но, несомненно, опасные зелья. Она гортанным голосом выкрикивает заклятья, на скаку бросает в котел новые снадобья, время от времени черпает ложкой зелье и плещет на пару грубо вылепленных истуканов, лежащих рядом с котлом. Две глиняных фигуры в человеческий рост, весьма грубой лепки, лишь так, чтобы формой напоминать людей, однако лица их сделаны довольно четко, и кажутся ему смутно знакомыми. Хитромудрая Ренунт, великая ученая, естествоиспытательница, заклинательница, так вот каким людям ты теперь вкладываешь частичку своей силы!
Покинув заброшенный пещерный город, он взмыл в воздух, не оглядываясь назад, промчался над морем, сверкающим в уже высоком свете весеннего солнца, вдохнул с наслаждением свежий соленый воздух, полюбовался высокими волнами, прежде чем вернуться на расцветающую весной землю, к своему покинутому телу.
В течение трех недель врачи и княжеские ближники почти не надеялись, что Лютобор выживет. Страшный жар терзал его днем и ночью, и молодой князь метался в бреду, бередя едва начавшую затягиваться рану. Никто не мог понять, о чем он говорил в это время, потому что даже пятеро ближайших его друзей давно забыли тот язык, который, как все думали, он придумал в детстве сам.
Но вот, наконец, лихорадка стала стихать, и он как будто вынырнул из бездонного омута, слабо начиная чувствовать свое тело и то, что было вокруг.
Очнувшись однажды под вечер, он приоткрыл глаза и увидел над собой беленый потолок просторной горницы. А прямо перед собой - покрасневшие от недосыпания глаза Ясеня. На подбородке его мягко пушилась первая белокурая бородка.
- Ничего себе! Это сколько же я спал? - проговорил Лютобор и слабо поднял руку к своему лицу. На щеках и подбородке он также ощутил мягкий пушок, которого не было прежде.
Услышав его голос, Ясень подскочил и кинулся к двери, и радостно завопил:
- Он очнулся!
В следующий миг дверь чуть не слетела с петель. В горницу ворвались Чеслав, Радко и близнецы, четырьмя вихрями кинулись к его постели.
- Ты жив! Ты пришел в себя! Слава Богам! - твердили они наперебой, едва не пустились в пляс от радости.
Лютобор искрящимися глазами глядел на них, полных сил и здоровья. Сам он был еще слишком слаб, чтобы разделять их веселье, и лишь наблюдал с тихой улыбкой. Вдруг вспомнил, при каких обстоятельствах был ранен, и ахнул испуганно:
- А беглые что? Вернулись домой?
- Вернулись, вернулись, - заверил Ясень. - Почти никто не захотел здесь оставаться, лишь нескольких человек Жирослав мне уступил. Пока что все только о тебе тревожились, а теперь можно будет сюда перевести людей с родительской вотчины, обживаться, как ты велел. Местечко-то в самом деле неплохо устроено.
Лютобор огляделся по сторонам, увидел стены из свежих бревен, еще пахнущих свежесрубленным деревом, вдохнул всей грудью этот запах, и поморщился от боли в еще не до конца зажившей ране. Но это скоро пройдет; а во всем остальном до чего хорошо быть живым, чувствовать, как жизнь постепенно возвращается в твое тело!..
Вдруг ему вспомнилось еще кое-что, не менее важное.
- Осколок я разбил, но у колдуна была еще книга заклинаний. Где она?
- Хо! Поглядите, что его заботит: только что почти что из Ирия вернулся, а уже о делах беспокоится, - Чеслав всплеснул руками, не то осуждая, не то восхищаясь.
Но рыжие близнецы уже вылезли вперед и принялись рассказывать, как обычно, дополняя друг друга:
- Нашли мы книгу, в постаменте у деревянного идола, - первым начал Велимир.
- И спрятали до того, как ты очнешься, - тут же подхватил Велигнев.
- Мы не сомневались в твоем выздоровлении!
- А книга лежит себе в ящике. Никто из нас и заглядывать в нее не стал.
- Переплет у нее, правда, богатый, да только иметь с ней дел никому не хочется. Небось, какая-нибудь колдовская пакость?
- Вот это правильно, - проговорил Лютобор, у которого немного закружилась голова от быстрой речи и двоившихся перед глазами лиц и фигур близнецов. - Стану на ноги - сожгу ее. Все равно, с какими целями ее писали, среди людей ей сейчас не место...
И тут же спохватился: ведь он неосторожно высказал лишнее при непосвященных, которым знать этого не следовало.
Впрочем, ближники его ничего такого не заподозрили на радостях, что князь пришел в себя и теперь скоро выздоровеет.
Радко заботливо поправил ему подушку. поднес к губам лечебное питье.
- Отдыхай теперь! С помощью Богов, скоро будешь совсем здоров. Не только у нас, у всех яргородцев гора упала с плеч, как лекари сказали, что ты будешь жить. И как проклятый колдун сумел тебя достать?
- Пустяки! Я сам виноват: слишком рано возомнил себя победителем, не учел, как опасен загнанный в угол враг, - медленно проговорил Лютобор, укладываясь на подушки. - Впредь пусть наши враги хвалятся еще не одержанной победой, а не мы.
И он уснул, уже глубоким тихим сном, приносящим исцеление.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1016
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 672
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #27 : 01 Мая, 2019, 21:17:44 »

Интереснейший эпизод. Вот и с Жрецами Лютобор встретился.И память проснулась. Даже в пещерном городе побывал. И ведовские способности испытал.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #28 : 02 Мая, 2019, 21:22:47 »

Спасибо Вам большущее, дорогая эрэа Карса! :-* :-* :-*
Интереснейший эпизод. Вот и с Жрецами Лютобор встретился.И память проснулась. Даже в пещерном городе побывал. И ведовские способности испытал.
Чтобы идти вперед, надо сперва точно разобраться в том, что осталось позади, чтобы оно не напомнило о себе позже и совсем некстати.
И испытать свои силы ему было тоже нужно.

Глава 8. Исполненное обещание
После исцеления от тяжелой раны характер князя Лютобора заметно изменился. Он сделался более молчаливым, даже замкнутым, реже веселился вместе с друзьями, старавшимися его расшевелить. Поостыл к праздничным гуляньям и охоте, на пирах совсем не пил вин и хмельных медов. Даже пятеро его ближников, замечая перемену, думали теперь, что Лютобор сделался взрослым мужем, когда они еще более-менее считали себя юношами. А между тем, прошло всего два года, как он сделался князем, и ему едва исполнилось двадцать лет.
Внутренние изменения повлияли и на внешность его. Он рано повзрослел телом и духом, и теперь из юноши превращался уже в молодого мужчину, рослого и статного, хотя и несколько худощавого. Густые золотисто-каштановые волосы его падали волной до плеч. Яркие синие глаза его живо отзывались своим выражением на все, происходящее вокруг. Иногда - хоть и гораздо сдержаннее теперь, чем прежде, они снова искрились беззаботным весельем, как в детстве. Им случалось сиять радостью победы, как летнее небо в солнечную погоду. Но они могли порой казаться холоднее льда, а в сражениях их синева темнела, как море перед штормом. Не один храбрый лугийский воин, встретив в разгаре ожесточенной битвы раскаленную синеву глаз яргородского князя в прорезях шлема, вдруг сознавал, что его дело проиграно, еще до того, как успевал определиться итог сражения.
За два года ему трижды приходилось отбивать нападения беспокойных соседей. Но Лютобор успевал каждый раз предусмотреть нападение, и врагу ни разу не довелось его застать врасплох. Если лугии сперва и рассчитывали, что молодость нового яргородского князя даст им преимущество, но эти надежды не оправдались. Трижды за два года разбитые лугийские войска откатывались назад, в свои крепости, выстроенные вдоль границы.
Яргородцы в это время воспрянули духом. Они стали верить, что князь Лютобор послан Богами, чтобы окончательно разгромить лугиев и принести долгожданный мир многострадальной Яргородской земле. Таинственно перешептывались, что князь знает все наперед, и его не провести никакому врагу. Когда Лютобор с дружиной проезжал по городу, жители приветствовали его радостными криками, а молодые девушки бросали цветы и ленты. Понятное дело, ведь и князь, и ближники его были молоды и привлекательны. Правда, Лютобора скорее забавляли их выходки, чем волновали.
О жениться он покуда не помышлял, хотя старшие бояре, в их числе и его наставник Вэдимас, несколько раз на совете заводили об этом речь. Не без труда, но он сумел их убедить, что женится, когда придет пора, и не будет беды, если подождет еще несколько лет. По примеру князя и пятеро его ближников не спешили искать себе невест. Близнецы чуть не поссорились, когда им понравилась одна и та же девушка, с которой познакомились на празднике в честь весеннего равноденствия. Несколько дней ходили мрачные, как сычи, и от этого тягостно было не только им, но и окружающим. Видеть Велимира с Велигостом, не смотрящих друг на друга и не говорящих вместе, как обычно, - такого никто и представить себе не мог. Потом братья помирились и, кажется, даже сильнее прикипели друг к другу, но на девушек уже не заглядывались. Чеслав и Радко просто не хотели спешить, и только Ясень влюбился в красивую купеческую дочку. Скоро можно было готовиться к свадьбе. Князь Лютобор готовился от чистого сердца поздравить друга, первым нашедшего свое счастье.
Да, сильно изменился он за это время. Сделался замкнутым, скрытным, хоть и не угрюмым. "Только Боги знают, что к князя Лютобора Мстиславича на уме", - говорили воины, когда князь, ничего не объясняя, поднимал их в поход и вел туда, где вправду оказывались лугийские войска.
Но не только княжеская ответственность так изменила его, и даже не тяжелая рана, после которой он едва выжил. Главной причиной было то, чо он узнал в пещерном городе о мире и о себе. Таких тайн он не мог поведать никому, и не мог, держа их в себе, оставаться прежним. Теперь ему сделалось ясно многое из того, что прежде только мерцало редкими звездочками в глубинах памяти.
Но он еще не знал, почему ему суждено было родиться на свет именно в эту пору, ради чего он вернулся из Ирия на землю не раньше и не позже. Этот ответ дожидался своего времени. И оно пришло на двадцатую осень Лютобора.

Ему ни с того ни с сего приснился могучий вековой лес, занесенный тающим снегом. Он сразу понял, что это не яргородская земля: такой стужи здесь вовек не бывало. Но, приглядевшись, выудил это место из глубин памяти, как рыбу из темной воды. Затем он увидел и себя, уже не удивляясь, что узнает себя в седобородом старце, сидящем у костра в легкой одежде и с босыми ногами, точно вокруг и не было зимы. Рядом с ним пристроились мальчик и девочка, по виду которых сразу видно было, что они брат и сестра, причем близнецы. Оба, озябшие, измученные разом обрушившимися на них непосильными испытаниями, грелись у костра, все еще не веря, что им удалось спастись - одним лишь им...
А напротив него сидел у костра высокий юноша, на лице которого. как и у всех, собравшихся поодаль, запечатлелись гнев и скорбь. Но не только эти чувства. Чем больше странник вглядывался в лицо юноши, озаренное пламенем костра, тем больше в нем росла надежда в грядущее спасение Сварожьих Земель. Видно было, что он отмечен Богами быть настоящим вождем, одним на миллион, кто сумеет сам пройти по узкому мостику над бездной, и не дать другим упасть туда.
- Я прошу тебя, Светозар Ростиславич, отправиться с нами во Влесославль. Если тебе не все равно, что будет дальше, то помоги нам своей магией или хотя бы мудрым советом... - юноша, не подозревая о его мыслях, в свою очередь взирал на него с надеждой.
Что ж, разумно: в такое время любая помощь на вес золота, как не обрадоваться ей? Но не этому юноше просить о помощи других, когда в нем самом скрыты те качества, что еще способны сохранить Сварожьи Земли в годину бедствий. Куда трудней и невероятней любой магии то, чего он сумеет добиться.
- Святослав, Святослав! Вовсе на тебя не похоже так торопиться, лучше и впредь этому не учись! - засмеялся ведун.  - Быть может, к какому-нибудь твоему потомку, которому я буду нужен сильнее, я и приду на помощь, даже если придется родиться вновь. Но ты - ты справишься и без меня.
"Потому что твой потомок может через поколения получить от тебя дар воина и полководца, но не иметь твоей выдержки и терпения, что в тебе видны уже в юные годы. Потому что он гораздо раньше тебя сделается хозяином себе и многим другим, и его горячую кровь не укротит вовремя своевольный Влесославль. Тогда ему точно понадобятся помощь и совет, прежде чем он сможет в свой черед совершить то, для чего родится на свет".
На побледневшем лице юноши мелькнул страх. Неужели все, что приходится терпеть народу Сварожьих Земель от этого проклятого нашествия, выпадет еще и будущим поколениям?!
- Что ты хочешь сказать? - Значит, при моих потомках будет еще тяжелее, если я смогу обойтись без тебя, а они не смогут?
"И им тоже, само собой, придется нелегко, прежде чем удастся одержать победу - если вообще удастся. Но главное все же придется совершить тебе, не то будущее может вообще не наступить. Однако в тебе уже заранее виден человек, способный поднять тяжелую ношу и удержать ее. Мне нечего посоветовать тебе, князь. Я всегда старался избегать и войн, и политики. Иногда все же оказывался в них втянут, но в целом, ты и теперь уже знаешь о них куда больше меня. Видимо, мне тоже придется измениться, чтобы справиться с ними в другой жизни".
- Я этого не говорил, а ты опять спешишь. В чем-то тогда будет легче, в чем-то тяжелее. Я не о временах говорил, о тебе. Ты без меня справишься, говорю.
И он умолк, настороженно прислушиваясь к доносившимся издали звука - старец, давно переживший всех близких, которому осталось только оказать людям последнюю услугу и умереть, чтобы запустить новую цепь событий...


Лютобор проснулся и распахнул глаза, будто пронизанный молнией. Этот сон был яснее всех, что приходилось ему видеть прежде, он сразу расставил на свои места все, чего он не знал до сих пор.
Молодым князем, которому он дал обещание, был будущий Святослав Храбрый. Лютобор знал, что потомки Святослава и по сей день остаются одним из самых сильных правящих родов в Сварожьих Землях. Высоко поднялась Медведицкая Крепость, доставшаяся в удел его младшему сыну. С тех пор медведицкие князья, следуя завету своего великого предка, умудрялись быть в чести у чжалаирских ханов, не раз получали от них ярлык на великое княжение. Но с какой целью этот сон привиделся ему именно сейчас, не раньше и не позже?
Лютобор не верил, чтобы что-то могло произойти случайно. Тем более - вещий сон, который всегда приходит в нужное время и в нужном месте. Надо только выяснить, к чему он.
Неслышно, чтобы не разбудить слуг, спящих в смежной горнице, князь поднялся, как был, босиком, подошел к столу с пятирожковым подсвечником. Став князем, он заменил почти всю обстановку в покоях, но от этого подсвечника рука не поднялась избавиться. Хорошо видя в темноте, он нашел кресало, высек искру и зажег свечи. Пламя вспыхнуло и слилось вместе, и в его красно-золотых, осенних тонов, отблесках он увидел...
Вначале ему явился огромный чертеж Сварожьих Земель, по которому Вэдимас учил его землеописанию. На этом чертеже каждое княжество и все сопредельные земли были отмечены каждое своим цветом, показаны самые крупные города, синим начертаны реки и озера. Внезапно чертеж перед ним ожил, на нем заколосились поля и зашумели могучие леса, точки, обозначавшие города, выросли до огромных размеров, сделались настоящими городами, полными жизни, огражденными каменными стенами. По дорогам ехали повозки и скакали всадники, в деревнях жили поселяне. Вот уже ни на одном чертеже не поместилось бы все, что он видел перед собой. Мгновение - и он обвернулся соколом, взмыл высоко в небо и стремительно помчался над все разворачивающимся перед ним живым ковром Сварожьих Земель. Он пролетел над Яргородщиной, над Литтским княжеством, и еще дальше на полунощь, туда, где среди зеленых чащ и болотистых мест лежали Срединные княжества. Немного правее высились за крепкими стенами усилившиеся за последнее время города, княжеские столицы: Волчанов, Змее, Азань, и уже потерявший былое значение, но еще считавшийся столицей Сварожьих Земель Брониславль. Еще дальше за ними голубела широкая, как море, гладь Великой реки, но он лишь окинул внимательным взором те края и устремился закатнее. Его тянуло в другую сторону, и он, наконец, нашел на живом чертеже нужный ему город. Красивый город, величиной и многолюдством не уступавший тем, что он успел увидеть сейчас. Хорошо устроились в некогда захолустном углу здешние владетели - потомки Святослава Храброго, медведицкие князья! Видно, что все больше людей готовы жить под их рукой, ценят и власть их, и заботу.
Лютобор-сокол неслышной ночной тенью перелетел городскую стену и, промчавшись над крышами спящих изб, устремился к большой деревянной крепости. Именно там, в покоях великокняжеских, совершилось только что то, о чем ему следовало знать.
Одно мгновение - и он усилием воли незримо проник внутрь, чтобы увидеть и услышать все, что было в ту ночь в самых сокровенных покоях медведицкой Крепости.
Женщина с истомленным бледным лицом лежала в постели, разметав по подушке прекрасные черные волосы. На высоком лбу ее еще не обсохли капельки пота, но искусанные в кровь губы чуть заметно шевельнулись в улыбке.
Тут же горницу огласил пронзительный вопль младенца. Новый человек на свете громогласно оповещал о себе. Казалось, он знал, что родился на свет не кем-нибудь, а княжеским сыном, и, значит, в будущем сможет требовать многого.
Старая повитуха протянула матери красное, сморщенное тельце новорожденного. Здесь же, в покоях, присутствовали еще десятка два женщин - боярыни из свиты княгини и служанки, помогавшие при родах.
- Мальчик! - торжественно произнесла старуха и приложила ребенка к груди матери. Вопль сразу прекратился, сменившись довольным чмоканьем. Молодая мать слабо подняла руку и погладила насыщавшегося сына по головке, покрытой темным младенческим пушком.
Не успел еще он насосаться досыта, как отворилась дверь, и в покои влетел молодой мужчина. Лицо его преисполнено было и радости, и страха. Увидев лежащую женщину, кормившую ребенка, он бросился к ее постели, упал на колени, как подкошенный, и заплакал:
- Сбыслава! Сбыславушка! Слава всем Богам, родила благополучно! Скажи мне, не томи: кто у нас?
Молодая женщина улыбнулась еще с заметным трудом.
- Сын... У нас родился сын...
- И еще какой, да хранят его могучие Боги! - бойко затараторила повитуха. - Вон какой громогласный да жадноедящий! Чуть нас всех не оглушил! А, если ребенок сразу так охотно тянет молоко, значит, вырастет здоровым и крепким, хватило бы только молока в материнской груди...
Но медведицкие князь и княгиня уже не прислушивались к ее болтовне. Они сейчас были только втроем, в своем отдельном мире, построенном лишь на их семейном счастье. Князь склонился над женой и сыном, поцеловал Сбыславу в лоб и в глаза, обведенные черными кругами утомления.
- Умница моя, сыночка принесла! Дочка у нас есть уже, и я бы, конечно, и второй обрадовался, но мальчик все-таки... - он не договорил, всхлипнув опять и не стыдясь бегущих из глаз слез умиления.
Молодая мать тоже улыбалась, казалось, забыв уже пережитые страдания, и глядя то на мужа, то на сына, который тем временем досуха высосал одну ее грудь и только что принялся за другую.
Из присутствовавших при родах боярынь вышла вперед одна, высокая и дородная, одетая богаче всех, с густо набеленным и нарумяненным лицом. В пояс поклонилась княжеской чете, так что на шее ее застучали, сталкиваясь, жемчужные бусы, нанизанные в пять рядов.
- Пусть все самые светлые Боги хранят вашу семью, государь Тихомир Тихомирич, государыня Сбыслава Владиславна!.. А имечко-то какое дадите сыночку, чтобы запомнила его благая Доля?
Молодые родители растерянно переглянулись. Опасаясь недоброго глаза, они не выбрали заранее имени для ребенка, и теперь не знали, какое им назвать.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #29 : 03 Мая, 2019, 20:53:01 »

Медведицкий князь быстро взглянул на жену.
- Пусть государыня Сбыслава решит. Ей пришлось тяжелей всех, ей и честь имя выбрать наследнику нашему.
- И неправда совсем, - княгиня с гордостью любовалась сыночком, жадно вытягивающим до последней капли питательное материнское молоко. - Мне в радость было принести тебе сына! Лучше все-таки тебе дать ему имя, достойное княжеского сына. Выбери красивое, сильное имя, чтобы Хозяйка Судеб золотой нитью вплела его в ткань будущего.
Князь Тихомир на минуту задумался, выбирая имя сыну. Много славных имен проносилось в голове, за которыми стояли значительные успехи прошлого, да только смутно чувствовалось - это все не то. О будущем нужно думать, выбирая имя, не о славе предков, а о том, что пожелать совершить этому мальчику, когда он вырастет.
Когда, наконец, младенец насытился, досуха выдоив материнскую грудь, отец осторожно взял его ладонями, после того как его укутали пеленой из тончайшего льна. Ребенок показался ему заметно тяжелей, чем он помнил сразу после рождения их со Сбыславой дочку, но все равно, в мужских руках был таким маленьким и хрупким, что на него и дышать-то было боязно, не то что перехватить поудобней. От какого-то неловкого движения отца младенец проснулся и снова завопил, так же громко, как в первый раз.
Тут же подскочила боярыня, спрашивавшая об имени, взяла ребенка правильно, покачала, успокаивая.
- Ну не кричи, не кричи, княжич! Чуть не уронил тебя папенька по неловкости, да?.. Тише, тише! Все хорошо будет, - и, укачав сомкнувшего еще тусклые глаза младенца, боярыня снова передала его князю. - Погляди-ка, государь: он ведь не плакал и не хныкал - ревел, как боевая труба, недовольство высказывал, что не так взяли.
Князь улыбнулся сыночку.
- А может, и хорошо, что так. Может, хоть кто-то в нашем роду характер проявит? Весь наш род, с самого Святослава Храброго, только по званию князья, а на дере - рабы чжалаирские, и земля наша рабствует с нами...
- Княже!.. - всплеснула боярыня полными руками в браслетах и испуганно оглянулась, как будто даже в княжеской опочивальне притаилось в каждом углу по ордынцу. - Можно ли говорить о таком...
- Нет уж, раз в жизни скажу, о чем думал! - бледное острое лицо медведицкого князя в эту минуту, озарившись внутренним светом, сделалось прекрасным. - Всегда мы помнили, что нечего и пытаться бороться с Ордой. Можно лишь задабривать ее, платить ей любую дань, какую укажут, самим грабить свой народ, чтобы бросать золото в эти бездонные бочки. Можно кланяться ханам, терпеть унижения, чтобы чжалаиры не разрушили и то немногое, чего удалось нам добиться. Да еще у них же искать помощи против своих же братьев, других сварожских князей. Мы были слишком слабы, чтобы поступать иначе. Меня, как и отца моего, назвали Тихомиром затем, чтобы мы никогда не забывали, в чем главное наше дело: любой ценой умиротворять Орду. Я надеюсь, что у моего сына жизнь будет счастливее. Может быть, именно ему суждено собрать под своими знаменами такую силу, что сможет свергнуть проклятую Орду!..
Кое-кто из бывших в покоях женщин ахнул в ужасе, едва не падая без чувств, другие вовсе поспешили выбежать прочь, как будто стали свидетелями преступления. Но князь говорил не для них.
- Сбудется так или нет - одни Боги покуда ведают. Но пусть твое имя, сын мой, выражает уже не печальную необходимости, а силу и гордость нашу, и самые сокровенные надежды! Называю тебя Лютобором, чтобы тебе удалось одолеть самого лютого врага нашего - чжалаирскую Орду!
Княгиня Сбыслава, в отличие от других, не испытала страха от одной мысли о борьбе с Ордой. Она молчала, но глядела с гордостью на своего обычно осторожного, и, как думали, нерешительного супруга. И ей тоже согревали сердце его мечты о будущих свершениях их сына.
- Да здравствует княжич медведицкий, Лютобор Тихомирич! - воскликнула молодая мать.
А тем временем другой Лютобор, незримо для всех наблюдавший за происходившим, усмехнулся про себя такому совпадению имен. Поняв, что больше ничего важного его здесь не ждет, он исчез из Медведицкой Крепости, вернулся обратно домой, в свое настоящее. Погасив свечи, долго сидел, размышляя обо всем, что поведали ему сон и видение.
"Да хранят тебя все самые благие силы, Лютобор Медведицкий! Расти сильным, отважным и мудрым, чтобы и впрямь тебе совершить то, чего желают не только твои родители, но и каждый человек в Сварожьих Землях. Думаю, мы с тобой встретимся, когда придет пора".
Но, когда подумал так, ему стало не по себе. Ведь он - не обычный ведун, кормящийся чем Боги пошлют и странствующий сколько угодно из одной земли в другую. В то время было много таких вечных странников обоего пола; одни вправду обладали волшебной силой, другие лишь приписывали себе ее, пускаясь в бега, чтобы спастись от тяжелого труда, от несправедливости, от пережитых на родине бед, а кое-кто - и спасаясь от преследования за свои преступления. Они бродили по дорогам из города в город, слагая песни, предлагая лечебные снадобья и довольно сносно предсказывая будущее, и вольны, конечно, были повернуть в любую сторону, если их там не ждало наказание. Но он-то прежде всего - князь яргородский, и обязан заботиться о своем княжестве, истерзанном постоянными войнами с Лугией. До Медведицы и других земель, лежащих далеко на полунощь, какое дело ему? Ведь никто в Сварожьих Землях не придет на помощь Яргороду, даже если лугии совсем подомнут его. У них своих забот хватает, чтобы вспоминать о давно отрезанных окраинах. Но тогда, во имя всех Богов, как же ему и княжеские обязанности исполнять, и сдержать обещание помогать потомкам Святослава Храброго? Пребывать наяву в двух местах сразу он как раз не умел. Тогда какой выбор придется ему сделать со временем?
Боги послали его вновь родиться на свет, как раз когда между Сварожскими Землями и Ордой, вроде бы, наметился перелом. Совсем еще слабый, незаметный невнимательному глазу, но все-таки, силы их уже не столь несоизмеримы. Как ни трудно приходилось сварожанам под игом, сколь страданий не вынес каждый отдельный человек, но вместе, как народ и государство, они не только не сломились окончательно, но даже закалились, как булатный меч под тяжкими ударами молота. Лютобор вновь вспомнил оживший чертеж Сварожьих Земель, все города, не раз поднимавшиеся как Феникс из пепла, представил, сколько воинов должно обитать за стенами каждого. Если бы все княжества соединили силы сейчас, это была бы настоящая мощь! При Святославе Храбром о такой рати и мечтать не приходилось. Правда, княжества между собой не ладят. Объединить-то Сварожьи Земли мечтают почти все, но не иначе как под своим знаменем и началом. Но, может быть, сильная рука и общая угроза сумеют, наконец, объединить их? А, с другой стороны, Орда сейчас тоже не та, что при Ерден-хане. Давным-давно распались ее связи с далекой прародиной на Восходе, нынешние чжалаиры, перемешавшись с покоренными народами, даже говорили не так, как их предки. Собственно, сделалась даже не одна Орда, а две, часто враждующих между собой. Да и прежняя железная дисциплина у чжалаиров теперь пошатнулась. Она еще была сильна среди простых воинов и мелких начальников, но не ханов и вельмож, делавших что заблагорассудится. С самыми сильными мурзами и сами ханы не смели связываться, смотрели сквозь пальцы, если те самовольно грабили не только данников, но и своих, - лишь бы заручиться поддержкой на всякий случай в будущем. А ведь по их же священным законам за неповиновение вышестоящему, равно как за татьбу у своих, следовала смертная казнь, невзирая на ранг! Чжалаиры по-прежнему умели воевать, этому их учили с детства, и в храбрости  и военной подготовке они пока не уступали своим предкам. Но соотношение сил все же менялось, пока еще слабо, еле уловимо...
Но какое ему, Лютобору, князю яргородскому, дело до Сварожьих Земель и Орды? Он здесь, на своей родине, и у него свой враг - Лугия, давно мечтающая прибрать к рукам их плодородные земли, обратить в своих слуг его сильный и трудолюбивый народ. Он не имеет прав предать Яргород. Любой обыкновенный князь на его месте и сомневаться бы ни в чем не стал. Однако он не мог просто так отмахнуться от того, что открылось ему в эту ночь, ибо привык уже полагаться на свой дар. Что-то незримое уже связало его с младенцем, получившим одно с ним имя. Да и как отмахнуться, если так определенно ему сообщили, что пророчество должно исполниться, сперва вещим сном, а потом еще и видением?
В конце концов, Лютобор перестал допытываться, что надлежит выбрать. Всего заранее и он предусмотреть не может, а, если это не нравится, остается только подумать о большинстве людей, которым вообще будущее неведомо. Когда придет пора, жизнь все расставит по местам, и он поймет, что делать. Быть может, свой смысл есть и в том, что он должен теперь быть правящим князем, и это тоже пригодится ему в выполнении давнего пророчества.
С той поры князь Лютобор стал внимательно прислушиваться ко всему, что касалось Сварожьих Земель, особенно Медведицы и ее соседей.  Приглашал к себе купцов и путешественников, прибывших оттуда, ненавязчиво и осторожно выспрашивал, как там идет жизнь. И порой гости, восхищенные радушным приемом и приятной беседой, уходили, тайно коря себя, что позволили выведать слишком много. Утешали себя тем, что яргородский князь, видно, и вправду могущественный ведун, и от него ничего не скроешь.
Но то было уж после. А пока что, известие, что у медведицкого князя появился сын, названный Лютобором, дошло до Яргорода только через шесть седьмиц окольными путями, через Литтское княжество. Узнав об этом, Лютобор Яргородский чуть заметно усмехнулся.
А еще через несколько дней настала свадьба Ясеня и его невесты Лебедяны. Жених с невестой сидели за столом в праздничном убранстве, притихшие и молчаливые среди общего веселья. Только когда им стали петь величальную, молодая чета в плавном танце прошла через всю пиршественную залу боярской усадьбы. Уже возле порога Лебедяна в последний раз обернулась так изящно, что даже вышитая фата на ее лице не приподнялась, и протянула жениху поднятую руку. Он соединил с ней пальцы в замок, а другой рукой обхватил за талию и перенес через порог спальни под хохот всех гостей.
Тут уже пустились в пляс и гости, как раз достаточно развеселившиеся к тому времени, так что половицы затрещали от дробного топота множества мужских и женских ног. Казалось, там бьет копытами целый табун коней. Плясовая музыка становилась все громче, дурманила головы. Не только молодые - уже и некоторые пожилые люди пошли в пляс, вообразив на пиру, что возвращается их юность. Вот и родители молодой четы веселятся, позабыв былые стеснения: боярин пляшет с купчихой, а купец - с боярыней. А ведь самому князю пришлось быть сватом у Ясеня с Лебедяной, уговаривать то одних родителей, то других на брак, казавшийся им неравным.
Сам Лютобор, искренне радуясь за своих друзей, позвал на танец хорошенькую девушку, сидевшую прежде возле невесты. Он приметил ее еще прежде: она была смешливой и казалась легкомысленной. Такая не возомнит от малейшего знака внимания, будто он в нее влюбился, и не вздумает преследовать сама.
И во время танца с ней, под звонкую песнь в честь Лады, богини любви, Лютобор успевал краем глаза замечать остальных. Вот Чеслав с маленькой белокурой девушкой, походже, придавали нынешней пляске куда больше значения, чем он. Коренастый, широкоплечий Чеслав то в одиночку кружился вокруг неподвижно замершей девушки, а то будто бы догонял ее, убегающую. Судя по тому, как оба старались, и у них дело шло на лад. А Радко, вдоволь наплясавшись, вернулся за стол, схватившись за голову, как будто она у него шла кругом.
Внезапно одна из гостий прошла совсем рядом от Велимира с Велигневом. Увидев ее, оба помрачнели и отвернулись, не глядя на нее.
- Пойдем стеречь Ясеня с Лебедяной, - сказал Велимир, снимая со стены меч.
- Пойдем, брат. Здесь становится скучно, - отозвался Велигнев, взяв свой.
По древнему свадебному обычаю, они стали с обнаженными мечами у запертых дверей брачных покоев. Считалось, что такая охрана мешает нечисти беспокоить молодых в первую брачную ночь, ну и от просто подгулявших гостей защищала не хуже.
- Мы все равно будем ее любить, правда? - с непривычной грустью проговорил Велимир.
- Конечно, будем, - тем же тоном отозвался брат. - Только ей не скажем ничего...
- Порадуемся, если она выйдет за кого-то еще.
- Потому что никакая девушка нам не может быть дороже братства.
- Мы же родились вместе, всю жизнь были как один человек! Когда простые друзья из-за девушки ссорятся - тоже плохо, но можно понять: значит, дружба была не та, любовь оказалась сильнее.
- А если мы с тобой поссоримся, это... это все равно как если правая рука пойдет против левой! Даже ради самой прекрасной девушки такого никогда не может случиться!
- Никогда! - и они крепко пожали руки над обнаженными мечами.
Когда отгремела свадьба, и гости разошлись отдыхать, кто своими ногами, кто с чужой помощью, князь Лютобор остался в зале один. Велел принести с поварни чашу горячего сбитня и отпил глоток густого сладкого медового напитка.
На душе его было весело, но не от вина - он хмельного совсем не пил, как и обычно, - и даже не от того, что рыженькая подружка невесты ухитрилась поцеловать его в губы, украдкой, но горячо. Просто ему вспомнилось, что теперь далеко отсюда, в окруженной белокаменной стеной Медведице, подрастает маленький княжич, носящий одно с ним имя. И, когда он подрастет, они непременно встретятся, рано или поздно. Пока неизвестно, каким образом, но все это устроится ради общего блага - иначе смысла нет ни в каких пророчествах и предвидении. Ну а там видно будет, к чему именно теперь исполняются стародавние обещания, давно забытые всеми живыми, зато учтенные всеведущими Богами.
- Пью за тебя, мой маленький тезка, - одними губами произнес Лютобор, допивая сбитень. - Расти крепким и бесстрашным, Лютобор Медведицкий, но и о мудрости и терпении тоже не забывай. Их еще много потребуется, чтобы сокрушить самого страшного врага.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)