Расширенный поиск  

Новости:

21.09.2023 - Вышел в продажу четвертый том переиздания "Отблесков Этерны", в книгу вошли роман "Из глубин" (в первом издании вышел под названием "Зимний излом"), "Записки мэтра Шабли" и приложение, посвященное развитию науки и образования в Золотых Землях.

Автор Тема: То, что всегда с тобой  (Прочитано 13929 раз)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #105 : 22 Июн, 2019, 15:28:28 »

Хитрая Айбике, печальная повесть о Хмеле.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #106 : 22 Июн, 2019, 20:56:36 »

Большое спасибо, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Хитрая Айбике, печальная повесть о Хмеле.
К сожалению. :'( Ну вот, узнаем, чем она завершится.

Всего пятьдесят человек из оставшихся на Хмеле вернулись на Медведицу. Измученные, оборванные после долгих скитаний по лесам, многие страдали от воспалившихся или едва начавших заживать ран. Отважные медведицкие витязи похожи были сейчас на бродяг, кочующих под мостом, а днем просящих подаяния возле торгов. Едва медведицкий князь увидел этих людей, во взорах которых запеклась боль и отчаяние без пределов, сразу понял, что случилось самое худшее. Нашел среди заросшей, обовшивевшей толпы сотника Найдена, оставшегося старшим по званию.
- Говори все, как было! А этих, - указал дворцовым челядинцам на прочих беглецов, - отвести в баню. Выдать после чистую одежду и накормить. А ты, Найден, - снова обернулся к сотнику, - потерпи еще немного. Когда на вас чжалаиры напали?
- На шестой день после твоего ухода, государь, - удивленно произнес Найден, озираясь на князя и его воевод. - Так ты знаешь уже, государь?
- Ничего не знаю покуда, вот и томлю тебя тут. Что с войском княжича Тихомира?
- Ой, беда, государь! Побили всех, наголову разгромили! - сотник замотал кудлатой головой. - Всех, всех начисто истребили, врасплох застали, проклятые!
Мстиша подал беглецу чашу с квасом. Тот шумно пил из нее, слышно было, как клацают о края его зубы. Отдышавшись и собравшись с мыслями, Найден заговорил уже более внятно:
- По правде сказать, государь, войско вышеградское не было готово к битве. Как вы ушли, началось сплошное веселье, гульба ежедневная. Княжич Тихомир сам хмельными медами угощался каждый день, и войску позволял. Говорил - просто так сидеть в становище скучно, вот и будем веселиться, пока чжалаиры не нагрянули. Доспехи все поскидывали и сложили в обоз - жара ведь стояла несусветная. Разведчиков сперва еще посылали, но никого не видно было, и совсем успокоились. А проклятые, конечно, только того и ждали...
- А вы в своем заслоне куда глядели? - взвился князь Бронислав. - Вас там на какого Лешего оставили? Воевода Воронов, Бердышев чем занимались? Или тоже глаза залили медом хмельным?
- Нет, государь, зря говоришь такое, - с упреком отозвался Найден. - Нам воевода не давал распускаться, и в разведку нас гонял каждодневно, но ведь нас горстка оставалась, что мы сделать могли? Воевода беседовал с княжичем Тихомиром, да тот лишь отмахивался. "Я, говорит, княжеский сын, а ты только боярин, и не мне на поводу у тебя идти". Известно, пьяному море по колено...
- А лужа - по уши, - сурово договорил Лютобор Медведицкий. - Продолжай, Найден. Как все случилось?
Лицо спасшегося сотника сквозь покрывавшую его корку грязи исказилось болью.
- Как... В очередной день, немного пополудни, в самую жару, это случилось. Мы все были сонные, как мухи. Одни купались как раз, другие, совсем разморенные, легли отдыхать. Мы, не чета прочим, лат не снимали на день. Они нас и спасли... некоторых. Послышался вдруг топот, визг. Не успел никто оглянуться, а проклятые уже тут! Шатры наши стоптали, всех, кто выскакивал, стрелами косили, как траву, теснили к реке. Княжич Тихомир погиб одним из первых. Как все началось, он, видать, опомнился, выскочил из шатра с мечом в руках. Ни кольчуги, ни шлема уже надеть не успел. Я его видел издали, он в красной сорочке был, приметной. На самом речном берегу он оборонялся от наседавших ордынцев, и троих зарубил. А потом его ранили стрелой, он сорвался в воду и ко дну пошел. И не он один - много тогда воинов в Хмеле-реке утонуло. Нарочно загоняли туда, конями теснили...
- Ах, Тихомир, Тихомир! - с сожалением воскликнул Лютобор Яргородский, еще бледный, при движении держась за раненый бок. - Все-таки забрал его Водяной, хоть он и не верил...
- Если в чем и был виноват княжич Тихомир, то смерть он принял, как доблестный воин, - осторожно проговорил сотник, принесший черную весть.
- Доблестный олух! - фыркнул со злостью князь Бронислав. - Сам погиб, и дружину свою погубил на кровавом пиру! Из-за таких вот князей да воевод нас ордынцы и колотят уже без малого сто сорок лет! И будут колотить дальше, ибо мы большего и не заслуживаем! Как можно было за столько лет не усвоить, на что способна Орда, веселиться, будто у себя дома? О, как помогают тебе, брат, любезные родственники!
У великого князя и самого просились на язык не менее резкие возгласы гнева, печали, укоризны. Сердце сжималось от страшной картины напрасной гибели тысяч сварожан. Кроме того, он подумал еще и о Росаве, лишившейся любимого брата. Но кричать, подобно Брониславу, чтобы слышала вся Крепость, ему не подобало.
- Успокойся, брат. И не вздумай такое брякнуть при моей жене - ей и без того будет тяжко, - сказал строго. И к сотнику: - А вы-то как же уцелели, скажи?
Отвечая на вопросы великого князя и его воевод - Яргородца, Аджарова, Зимина, - спасшийся сотник чувствовал, что его испытывают, хотят удостовериться, точно ли все было именно так, как он рассказывает. Им надо было проверить все. Спасшиеся беглецы ведь могли и чжалаирами быть отпущены с какой-то целью - после случившегося всего можно ожидать. Найден отвечал им, сколько мог припомнить.
- Мы верхом успели вскочить, пошли на прорыв. К этому времени становище уже окружили со всех сторон. Да мало кто успел выбраться, почти всех посекли. Воеводу Воронова при мне сам Имбагай зарубил. Подскочил, как бешеный, с тургаудами своими. Росточком - от горшка два вершка, на коне еле видать, а силач страшный, и в самую сечу все лез. Первым ударом разрубил воеводе щит, шлем... а втором рассек его пополам вместе с конем!.. Воины его не отставали. Мало кому из наших удалось уйти - по одному, по два. Мне тоже повезло. На скаку опрокинул одного ордынца, и, пока он барахтался, успел проскочить. Там уже ничего не сделать, моя жизнь ничего бы не изменила... а тебе, государь, следовало доставить весть...
- Ты прав. Ладно, иди, мойся, отъедайся и отдыхай, - махнул рукой великий князь, отпустив сотника, и устало переглянулся со своими ближниками...
После этого Лютобор Медведицкий прошел во внутренние покои Крепости. В спальне рыдала Росава, уткнувшись лицом в подушки. Она сорвала с голову двурогую кику, украшенную княжеским венцом, и волосы падали в беспорядке на ее вздрагивающие плечи и спину.
- Тихомир был всегда самым ласковым из моих братьев, всегда веселый и светлый, как первый солнечный лучик. Он нас с Любомилой учил ездить верхом, весной всегда нам приносил первые цветы или птичку в клетке. И погиб первым из всей семьи, погубили его проклятые чжалаиры! Никогда уж Тихомиру не вернуться домой, не поцеловать молодую жену, не порадовать отца на склоне его лет!
Подойдя к жене, Лютобор осторожно обнял ее за плечи. Присев рядом, притянул к себе на колени, покачал, как ребенка.
- Тут ничего не поделаешь, Росавушка. Тихомир погиб с оружием в руках, как подобает воину. Не в честном бою его проклятые одолели - коварным обманом, разделив наши войска. Тихомир сейчас в Ирие, среди самых великих наших предков, как равный им. Он не любил слез, не захотел бы, чтобы близкие надрывали душу...
Росава обернула к мужу раскрасневшееся, опухшее от слез лицо.
- Прошу тебя, Лютобор! Обещай мне не как жене, а как сестре, потерявшей брата от рук проклятых...
"Сейчас попросит, чтобы я был осторожней, а то и вовсе не лез с ними сражаться, как бы и со мной не стало так же, - подумал медведицкий князь. - Но я не могу такого обещать. Дело мое сильнее просьб жены..."
- Обещай мне одолеть навсегда проклятую Орду, чтобы больше уж никому не приходилось после нас оплакивать близких по их вине! - порывисто воскликнула она.
Лютобор Медведицкий изумленно взглянул на супругу. Скажи такое его сестра, ее бы он понял, но Росава всегда казалась ему кроткой и нежной, он и не подозревал, что она настолько выше женских слабостей, и чувствует единодушно с ним. Он ощутил необыкновенно сильный прилив нежности к жене. Бережно поцеловав ее в макушку среди золотых кудрей, он пообещал:
- Если это будет в моих силах, Лада моя.
Всхлипнув в последний раз, Росава отстранилась. К ней подошла Вешняна с чашей для умывания. Отерев затем лицо полотенцем, княгиня поправила волосы, надела на голову убор.
- Поеду к Любомиле. Ей сейчас еще тяжелей, - проговорила она сухим, надтреснутым голосом.
В следующие дни до Медведицы доходили все более страшные известия. Царевич Имбагай свирепствовал в Вышеградском княжестве, разорял города и села, истреблял людей целыми семьями и уводил в плен. Испуганные вышеградцы добирались до самой Медведицы, надеясь, что хоть туда не дотянется враг.
Великому князю пришло слезное письмо от тестя, князя Лютобора Мезамирича. Тот горько оплакивал гибель сына и разорение своих земель. Но теперь Лютобор Медведицкий не мог ничем помочь. Он не распускал войско, держал его наготове, на случай, если Имбагай дойдет до его владений.
А новоявленный завоеватель, оставив на месте вышеградского княжества пепелище, двинулся далее - на Азань. Здесь он одержал новую сокрушительную победу: азанская рать была наголову разбита, самого князя Драгомира, тяжело раненого, увезли замертво. И в его владениях тоже повторилась судьба Вышеграда. Теперь уже ничто не мешало Орде идти дальше. На стенах Медведицы днем и ночью стояли стражи, вглядываясь в сумрачную даль - не идет ли на них безжалостный враг?
Однако ордынский дракон неожиданно пресытился убийствами и грабежами. Войско отягощала богатая добыча и множество пленных, и сытого хищника потянуло в свое логово. Сам Имбагай доволен был успехом своего похода и стремился в Сарай-Мунлик. Он не сомневался, что теперь уж вся Орда признает, кто достоин править ею, и уже предвкушал, как втопчет безродного Улзия в грязь, из которой тот вышел.
Когда Имбагай, тяжело переваливаясь на кривых ногах, пришел в дворцовый сад, где среди абрикосовых деревьев принял его Улзий, темные глаза некоронованного ордынского правителя пронзительно сощурились. Он поглядел на подарки Имбагая - меч вышеградского княжича и его богатые доспехи, найденные после битвы. А взгляд останавливался на другом мече, рукоять которого возвышалась за плечом Имбагая. Этот обезьянорукий карлик брезгует легкой изогнутой саблей, ему больше по нраву тяжелый старинный клинок.
"Проклятый легкомысленный глупец, такой же короткоумный, как и все нынешние ханы! Сварожьи Земли были у тебя в руках, как раз впору было их добить, а ты не догадался развить такой успех, повернул назад!.. Мнит себя великим полководцем и законным ханом, а сам не видит дальше своего носа. Разве можно допустить такого к власти? Ради блага Орды я должен убрать еще одного..."
Улзий сделал едва заметный знак руками стоявшему за его спиной сотнику своей охраны, Товрулу. Тот, великан мрачного вида, замеченный Улзием недавно на военных состязаниях, однако уже проверенный, чуть заметно кивнул: знак понят.
- Да хранит тебя Тенгри, доблестный Имбагай-оглан! - медовым голосом произнес Улзий. - Подобного тебе воина Орда не видела со времен Ерден-хана, а может быть, и раньше... Но о твоих великих подвигах жаждут услышать и другие, ты же радуешь ими пока лишь меня одного. Сейчас во дворце Алтан-бека как раз идет пиршество, там собрался цвет Орды, ближе к вечеру приеду и я. Поведай там о своих победах над свархами, заставь встряхнуться кое-чьи обленившиеся души. Вот, Товрул-нойон тебя проводит.
Даже зная о коварстве Улзия, Имбагай не ожидал от него подвоха вот так, среди бела дня. К тому же, был уверен, что его, победителя свархов, "кровавый темник" не посмеет устранить, как тряпичных кукол, что именовались прежними ханами. А если бы и посмел, Имбагай вполне полагался на себя и на свой меч...
Когда стемнело, Товрул-нойон явился во дворец Улзия скрытно, через потайную дверь. Багровый халат на нем был распорот, и он показал повязки на боку.
- Имбагай-оглан был настоящий батыр, хоть по виду и не скажешь! - произнес сотник чуть ли не с восхищением. - Я его не подпускал близко, а он все равно исхитрился, и чуть не вспорол мне брюхо. Ну да, руки-то у него не короче моих, хоть сам он и вдвое ниже... был. Теперь я укоротил его еще больше, повелитель.
- Превосходно, Товрул, - с чувством произнес Улзий, которому уже сообщили, что царевич Имбагай зарублен неизвестными убийцами. - Надеюсь, никто тебя не видел, тогда все решат, что до него дотянулись враги из Черной Орды. Лечись и отдыхай, Товрул. Сделаю тебя начальником моей охраны.
И, отпустив польщенного нойона, Улзий стал размышлять, кому из темников поручить дальше вести войну со свархами. Не сейчас, пожалуй, сейчас они все настороже, второй раз в ловушку не попадут. Если слишком сильно на них давить, могут и договориться между собой. Медвединцы и так слишком многих уже взяли под свою руку. Волчановский князь, самый опасный их противник, с Лютобором Медведицким заключил договор, вышеградский владетель - его тесть. Даже среди литтов некоторые готовы идти в одной упряжке с Медведицей. Надо и ему навести мосты к тем, кто с Медведицей не в ладах. Скажем, новый великий литтский князь Имант. Он на престол взошел не по порядку, своих старших братьев наверняка боится - надо ему пообещать твердую опору в будущем. Да и Драгомиру Азанскому Медведицу любить не за что - давние заклятые соседи, воевали не раз. Азань ведь и с Ордынскими владениями граничит, и, если припугнуть Драгомира повторением Имбагаева нашествия, он поймет, что поддерживать выгоднее сильного. Правда, азанского князя прежде еще отыскать надо - после его поражения никто не видел его ни живым, ни мертвым. По крайней мере, в своей столице его точно нет. Даже лучшие разведчики отыскать не могут, где он прячется.
Через два-три года он обрушит на свархов новый удар. К тому времени они поутратят бдительность, а он успеет получше подготовить свои войска. Взвешивая теперь достоинства лучших ордынских военачальников, Улзий прикидывал, кто из них поведет войска на свархов.
« Последнее редактирование: 23 Июн, 2019, 18:42:03 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #107 : 23 Июн, 2019, 20:29:09 »

Глава 30. Драгомир Азанский
Не меньше, чем Улзия, в это время интересовало и великого медведицкого князя: куда же подевался Драгомир Азанский? Шли месяцы, в сокрушенное Имбагаем Азанское княжество постепенно возвращались люди, отстраивались заново на пепелище, да тревожно вздыхали: удастся ли в этот раз обжиться как следует?.. А князь Драгомир будто сквозь землю провалился. И самые ловкие медведицкие лазутчики не могли ничего выяснить. Доподлинно узнали только, что в городе князя не было, уехала куда-то и княгиня Любуша. Может, кто из бояр и княжеской челяди и знал больше, да служили азанскому князю люди все больше неболтливые, как и полагалось на государевой службе, и, как бы хитро не расспрашивали медвединцы, точно ничего установить не удавалось.
Но у Лютобора Медведицкого была наготове и разведка иного рода. Когда уже лучшие его лазутчики опустили руки, он велел Яргородцу выяснить, куда исчез азанский князь. Выяснив кое-что, он попросил оборотней разведать безопасные дороги. И вот, когда уже настала поздняя осень, и с деревьев облетали последние листья, решено было навестить Драгомира в его потаенном логове.
С собой великий князь взял только Яргородца, Мстишу и брата Бронислава. Те уговаривали взять с собой побольше воинов на всякий случай, но он был непреклонен.
- Мы же договариваться с Драгомиром едем, а не запугивать его, и он должен понять, что к нему приехали с добром. Вряд ли там у него большая охрана, он ведь не ждет никого. Мы и так свалимся, как снег на голову, если же еще придем с войском, Драгомир точно не поверит.
- Ему же будет хуже, а мы ничего не потеряем! - пожал плечами Бронислав. - Лишь бы Драгомир нам не мешал. Не узнаю тебя, брат. Ты сломил Мстислава Волчановского, а этого недобитого ордынцами...
- Приму как товарища по несчастью, если он не докажет обратного, - возразил Лютобор Медведицкий. - Драгомиру пришлось хуже, чем нам, в несчастье должен стать сговорчивее. Впрочем, поглядим, чем он дышит...
И они уехали вчетвером, якобы на охоту, а в действительности - вглубь глухих болот, лежавших внутри азанского княжества.
Унылое осеннее болото неласково приняло непрошеных гостей. Копыта коней хлюпали в вязкой грязи, выдираясь с чавканьем. Проходимая тропа была еле различима, лишь в стороне, среди болотных кочек, поросших высохшей рыжей осокой, плескалась грязная ржавая вода. И без того редкая растительность теперь совсем пожухла, увяла, смешалась с болотной грязью, и теперь ничто не радовало взгляд, куда ни посмотри. Серое низкое небо, казалось, готово было лечь пухлыми громадами туч на такую же серую, бесформенную топкую грязь, а больше ничего было не разглядеть на много верст вокруг. Изредка в небе слышались голоса птиц, поднимающихся в Ирий на зиму. На болоте даже они звучали особенно тоскливо. Кое-где еще вяло квакали лягушки, которым приходила уже пора заснуть на зиму. Зато комары, несмотря на холод, роились вокруг путников целыми стаями, звенели, не умолкая, облепляли каждый участок неприкрытой кожи, непрерывно жалили всадников и коней. Лютобор Медведицкий иногда встряхивал головой, отгоняя их, Бронислав ожесточенно отмахивался, а Мстиша сдержанно ругался. Один лишь Яргородец, все время ехавший впереди, казалось, вовсе не замечал маленьких кровожадных мучителей.
Если бы не его водительство, навряд ли им удалось бы благополучно пересечь болото. С виду было трудно понять, чем избранный им путь безопасней всякого другого. Кругом так и хлюпала жидкая грязь, ноги и брюхо коней были облеплены ею, как и сапоги путников. Но, не глазами, а неким внутренним чутьем, Лютобор Яргородский всякий раз выбирал безопасное направление среди болотных кочек, где не могло быть никакой тропы или отметины. Стоило проехать - и их следы начисто смывала вода.
- Сюда, держаться след в след, - говорил Яргородец, меж тем как спутники его с тайной жутью и холодком в животе ощущали, как качается под ними зыбкая топь. - Здесь не только всадник - повозка пройдет. А вот по сторонам не зевать!
- А вон там, глядите, вешки расставлены! - Мстиша указал на белые флажки, укрепленные на широком дощатом настиле в стороне от их тропы.
Яргородец перехватил его за повод.
- Не вздумай свернуть! Там трясина, как кисель, жидкое месиво. Нарочно вешки поставлены, для незваных гостей. Кое-кто уже упокоился, верно, - в маслянисто блестящей болотной воде ему привиделся силуэт бешено пытавшегося выбраться смуглого всадника на мохнатой лошади. Будто лицом к лицу, разглядел распахнутые в немом ужасе глаза, видящие разверзающуюся под ним могилу, в то время как все отчаянные усилие выбраться только утягивали глубже человека вместе с лошадью. Запоздалый гусиный клич показался Яргородцу жалобным криком обреченного...
- Надежное убежище себе нашел князь Драгомир, - признал Бронислав.
Расположенная среди болот усадьба вдруг открылась в сером мареве, будто выросла здесь, как кочка. Она была устроена на возвышенности, поднимавшейся над болотом, как остров. На ней росли деревья, был даже устроен небольшой сад, а на самом высоком месте построен был деревянный терем, окруженный несколькими избами, жилыми на вид - над ними поднимался дым.
- Теперь понятно, почему Драгомира с собаками не найдешь, - усмехнулся великий князь. - Конечно, тут можно и год прожить тайно. Кто-то из его слуг с семьями наверняка тут живет постоянно, они же ездят в город за припасами. Вот убежище и пригодилось. Драгомир скрылся зализать раны, с ним княгиня его, ближайшие воины и слуги. Скорее всего, в Азани несколько ближних бояр знают, где их князь, и пересылают ему важные вести, но очень немногие. Хитер азанский лис, куда как хитер!..
Бронислав удивленно взглянул на брата, не понимая, осуждает или хвалит он азанского князя.
Едва подъехали к воротам, как залаяли и зарычали за забором крупные псы, похожие на волков, яростно гремя цепями. В саду работал какой-то старик; он с неожиданной быстротой юркнул в дом, и оттуда высыпали пара десятков человек, налаживая на ходу луки и ухватив покрепче сулицы.
Мстиша невольно присвистнул.
- Зря ты, государь, воинов не взял, - проговорил тихо.
Великий князь сам взялся за древко копья, притороченное к седлу, но не спешил нападать или угрожать. Смело подъехал ближе.
- Здравствуйте, азанцы! Я - великий медведицкий князь. В гости приехал к вашему владетелю, князю Драгомиру Вышеславичу, о здоровье его проведать.
Цепные собаки продолжали яростно лаять, и, как собаки же, ощетинились азанские воины, не желая пускать приезжих.
- Не знаем тебя, а пускать пришлых не велено, - проворчал пожилой воин, готовясь ударить сулицей первого, кто проедет в ворота.
И неизвестно, чем бы это закончилось, но тут на крыльце послышались неровные шаги и стук деревянной палки, и в дверях показался сам азанский князь Драгомир, припадая на покалеченную ногу.
- Все в порядке, витязи мои. Гости приехали, - проговорил он глухим голосом. - Ну, проезжай, Лютобор Тихомирич, раз уж пожаловал!
Медведицкий князь с невольным сочувствием поглядел на давнего соперника. Видно было, что Драгомир не совсем оправился от тяжелых ран. Он был худ и изможден, двигался еще с трудом. при разговоре сухо покашливал, держась за полузажившую рану в груди. Ко всему, левый глаз у Драгомира тоже был поврежден и открывался лишь наполовину. Он будто враз постарел, исхудавшее лицо прочертили морщины, в темных волосах и бороде прибавилось седины. Лютобор Медведицкий не мог не посочувствовать ему.
Вместе со спутниками он проследовал внутрь болотной усадьбы. Драгомир привел их в большую уютную горницу и указал садиться, а сам с явным облегчением опустился в кресло около печки, где пылало жаркое пламя. Бывшая в помещении молодая женщина подошла к азанскому князю и положила руки ему на плечи. Драгомир ласково поцеловал ей одну руку, затем другую.
- Ступай, Любуша. Мы просто поговорим. Не надо за меня бояться. Распорядись, чтобы принесли гостям поесть и истопили баню.
Женщина тихо вышла, бросив на незваных гостей неприязненный взор.
Драгомир Азанский проводил ее взглядом. При этом его изможденное лицо осветилось от нежности, так что показалось сразу моложе и здоровее.
- Она, Любуша, выходила меня тут, на болотах. Днем и ночью сидела со мной, лечебными травами отпаивала, перевязывала раны, в бане парила, просила Богов об исцелении. Благодаря ей я сейчас жив... А нас ведь сейчас никак нельзя умирать, правда, Лютобор Тихомирич?
И в том, как прозвучало это "нам", медвединцам почудилась надежда. Не может же азанский князь сейчас не понимать, что враг у них общий?
- Во всяком случае, не так, как погиб мой шурин на Хмеле-реке, не на пользу Орде, - согласился великий князь. - Рад с тобой повидаться, Драгомир Вышеславич. Постараться пришлось, чтобы найти твое убежище.
- Даже в Азани о нем знают лишь немногие. Нарочно устроено на всякий случай, - отвечал Драгомир, гордясь своей предусмотрительностью. - Ордынские лазутчики крутились близко отсюда, но болота наши скрывают много тайн... Только тот, кому служат дивии, - он покосился здоровым глазом на Яргородца, - может добраться сюда без проводника.
- Мы тебе все-таки не чжалаиры, не со злом пришли, - укоризненно произнес Лютобор Медведицкий. - Пока ехали, видели владения твои. Тяжко азанцам пришлось, иные селения так и чернеют, разрушенные, в других люди отстраиваются снова. Урожай собрали, сколько осталось на полях, чего не вытоптали чжалаиры. Ждет тебя твой народ, Драгомир Вышеславич. Сочувствуют: говорят, ты со своим княжеством делишь все напасти.
Драгомир настороженно слушал, думая, к чему клонит гость. Его поврежденный глаз при этом непроизвольно подмигивал.
- То верно: как придет Орда проклятая, так первым делом к нам, ибо мы на пути у нее лежим. В старые времена Ерден-хан нашу Азань разорил первой, и с тех вор все с нас начинают. До остальных владений лишь потом черед доходит, если доходит вообще. И хоть бы кто догадался поблагодарить за то, что мы, вроде как, щитом у других лежим, самую большую вражескую ярость на себя принимаем, своей кровью гасим пожар...
Медвединцы переглянулись, не обменявшись ни словом. Конечно, у каждого своя правда. Если смотреть с точки зрения Драгомира, он прав...
- Ну вот, я приехал тебя поблагодарить от имени тех, до кого враг не дошел, - вежливо проговорил Лютобор Медведицкий. - Если бы Азань нас не прикрывала, и впрямь труднее бы Медведице приходилось перед ордынскими набегами. И сам ты, мне хорошо ведомо, хоть и не любил нас никогда, но боролся с нами, полагаясь лишь на себя. Ярлыки на великое княжение в Орде не клянчил и иноземцев не наводил, как Мстислав Волчановский. Поэтому я хочу, чтобы мы поняли друг друга.
Драгомир закашлялся, отпил лечебного отвара из чашки. Потом в болезненной гримасе скривил тонкие сухие губы.
- А чего еще ты хочешь, Лютобор Тихомирич? Может, Соболевск мне вернешь?
- Сожалею, но не могу. Не мной он присвоен, не мне и отдавать, - медведицкий князь даже отодвинул блюдо с жареным поросенком и кашей из агайского проса с солеными груздями. - Лучше скажи, Драгомир Вышеславич: вот если, не приведи Перун, чжалаиры снова нагрянут, ты что станешь делать тогда? Опять между двух огней окажешься...
Азанский князь вяло подцепил ложкой несколько грибов, съел их вместе с кусочком ржаного хлеба. Еще слабый после ран, он не очень-то хотел есть.
- В этом случае какой у меня выбор? Только тот, которому и твои предки следовали с самого Ерденова нашествия. И сам Святослав Храбрый им не брезговал...
Бронислав насмешливо фыркнул.
- Что, после Имбагая не осмелишься другой раз против чжалаиров идти?
- Помолчи, - прошипел Яргородец ему на ухо.
- Против Имбагая деваться было некуда - я защищался, - с достоинством ответил Драгомир. - Иное дело - самому давать повод чжалаирам. Уж очень близко Орда к моим владениям, в любое время можно ожидать нового удара. И не подготовишься. Так что против Орды я не пойду, пока она не вторгнется ко мне. Это мое окончательное слово.
Все помолчали, а спустя некоторое время Яргородец сказал:
- Я не удивлюсь, если чжалаиры сейчас еще больше, чем мы, желают тебя повидать, Драгомир Вышеславич! Всем ты нужен, все тебя обхаживают, точно невесту с богатым приданым. Как тебе известно, Улзий убил Имбагая. Теперь у него, должно быть, в голове большие замыслы, и в них находится место и тебе.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #108 : 24 Июн, 2019, 21:06:30 »

Азанский князь удивленно взглянул на него, при этом его поврежденный глаз снова задергался.
- Правду говорят, Лютобор Мстиславич, что тебе ведомо все! - протянул он. - Приезжали уже на Азань ордынские послы, спрашивали обо мне. Дорогу сюда, конечно, не нашли, но послание Улзиево оставили для меня. Он извиняется передо мной за самовольный набег Имбагая, называет любезным союзником. Пишет, что задержал азанских пленников в Сарай-Мунлике, не перепродал дальше, и позволит их выкупить.
- Ценит тебя "кровавый темник", - уважительно проговорил великий князь.
- Только за дурака беспамятного держит. Думает - стоит ему сменить кнут на пряник, и ты сразу забудешь раны свои и разорение своей земли, - съязвил Бронислав Зеленоградский.
- Не забуду уж точно, - тихо проговорил Драгомир, потирая рукой, видимо, опять занывшую рану в груди. - Что ж, как буду здоров, придется поехать "в гости". Пока что я послал в Орду боярина Мороза. Он еще отцу моему помогал с чжалаирами сговариваться. Умнейший человек, все их повадки знает... Да, кстати, он же выяснил, что чжалаирские послы не только ко мне направлены. Из Азани они поехали в Литтское княжество, в Айваре.
Медведицы быстро переглянулись. Этого им еще не было известно. Лютобор Яргородский невесело усмехнулся.
- Ну вот и поглядим, каков окажется Имант. Взаправду ли великий князь, каким был его отец, или всего лишь властолюбец, который ради сегодняшних выгод протянуть руку кому угодно. Если так и дальше пойдет, сыновья князя Радвиласа будут по обе стороны.
- Любимое дело у ордынцев - ссорить своих врагов между собой. И не знаешь порой, где совьет гнездо измена, - угрюмо проговорил Лютобор Медведицкий. - Хорошо, что хоть с тобой, Драгомир Вышеславич, смогли оговорить вот так откровенно. И за ценные известия благодарю тебя! Не знаю, что ты выберешь, но я рад, что смогли немного понять друг друга.
Повисло молчание. Только громко трещал огонь в печи, да слышно было их взволнованное дыхание.
Тишину нарушил хозяин дома на болоте. Наклонив голову, чтобы смотреть прямо, он встретился взором с великим медведицким князем.
- Каждый крутится как может, Лютобор Тихомирич. И я, пока Орда в силе, против нее открыто не пойду, не то положение у меня. Если решишься воевать, на меня не рассчитывай, предупреждаю сразу. Говорю сейчас, как есть, чтобы после ты не думал, что я тебя предал.Я не имею права навлечь на Азань новое нашествие. Моему народу и без того несчастий хватило через край.
Лютобор Медведицкий понимающе кивнул недавнему сопернику. Перед глазами стояли свежие пепелища, темные, будто опаленные, лица женщин и детей, лишь недавно осмелившихся выбраться из лесов, и вздрагивающих при виде каждого всадника.
- Быть может, на твоем месте и я думал бы так же. А что сделаешь, если Улзий велит тебе идти с ним против нас?
- Предупрежу тебя, а там будет видно. Думаю "опоздать" к решающему бою. За конной Ордой трудно поспеть...
Все засмеялись.
- На быков своих воинов посади, Драгомир Вышеславич, - сквозь смех посоветовал Мстиша. - От них никто не ждет резвости. Скажешь: воюем, мол, на чем можем...
По счастью, Драгомир шутку понял. Проговорил, усмехаясь в седеющие усы:
- Прежде, чем ехать, у Лешего болотного дорогу спрошу...
После неожиданной вспышки веселья Лютобор Медведицкий сказал, пряча улыбку:
- Ты не сердись, Драгомир Вышеславич, что шутим с тобой так запросто. То не в упрек тебе совсем. Просто ты нас принимаешь так хорошо у себя в гостях, и мы сегодня друг друга поняли лучше, чем за всю жизнь. И уже не хочется с тобой меряться чинами. Мы ведь не в Орде.
- То верно, - согласился Драгомир. - У них принято друг другу льстить, с языка просто мед льется, особенно когда обращаются к хану или большому мурзе. Такое красноречие берется - все вещие певцы и бояны позавидуют. А в спину друг другу готовы всадить нож.
- Они-то друг другу - пусть, - вздохнул Лютобор Яргородский. - Лишь бы мы их примеру не следовали. Счастье, что с тобой договориться довелось, Драгомир Вышеславич. Ты уж не подведи!
- Я давно думаю, что мне делать дальше. Считай, с того дня, как стал выздоравливать от ран, - проговорил азанский князь, взвешивая каждое слово. - Я не пойду с тобой заодно, пока Орда в силе, но никогда не пойду против тебя. Если что узнаю о замыслах ордынских, сообщу тебе. Выясню насчет Иманта, если удастся, попробую вбить клин между ним и Улзием.
- Хорошее дело сделаешь, Драгомир Вышеславич! - обрадовался Мстиша.
- Я тоже так думаю. Орде союзники не нужны, только слуги. Она понимает лишь силу. Вот если получит хороший отпор, тогда, глядишь, и у них многие поймут, что одной войной не прожить.
- Да. Для Орды тоже лучше будет, если они увидят, что сварожане - сильный народ, а не стадо, которое можно стричь и резать, - заметил Яргородец.
Наблюдая за медведицким князем и его ближниками, Драгомир Азанский невесело усмехнулся.
- Наши владения издавна соперничают друг с другом, и мы никогда не были друзьями. Тебя, Лютобор Тихомирич, еще не было на свете, а я мальчишкой был, когда ваш род отобрал у нас Соболевск. Помню, я рос и мечтал посчитаться с медвединцами и вернуть все с лихвой. Я и теперь не забыл... Но одно дело - наши внутренние распри. И совсем другое - если в них суется Орда, услужливо предлагая и месть, и власть в Сварожьих Землях... Мне еще не все мозги выбили, чтобы я поверил в чжалаирскую дружбу. Может быть, когда-нибудь впоследствии мы или наши потомки и сведем старые счеты, выясним окончательно, кто достоин владеть спорными землями. Но не теперь. Орда угрожает нам обоим, и может отобрать гораздо больше.
Лицо Лютобора Медведицкого озарилось счастливой улыбкой.
- Еще раз повторю: я рад нашей встрече, Драгомир Вышеславич! Для вида, конечно, придется всячески показывать, что мы ненавидим друг друга, чтобы Улзий тебя не заподозрил...
- Когда узнаешь о союзе Азани с Ордой, государь, погромче возмутись "гнусным предательством" Драгомира Вышеславича, - посоветовал Яргородец великому князю. - Припомни еще какую-нибудь историю померзее из прежних времен. Скажем, о том, как червлянский князь Любосвет по заказу команов заманил в ловушку моего предка Звенислава Ростиславича; да, она вполне подходит...
- Не оставлю никому сомнений в моей ненависти, - усмехнулся Лютобор Медведицкий.
- Как-нибудь переживу, - нахмурился Драгомир. - Хотелось бы по-другому, конечно...
- Чего? - не понял великий князь.
- Не понимаешь? - сумрачно покосился одним глазом Драгомир. - Ну да, где тебе! Вы-то все, если получится,  великими героями останетесь в памяти потомков. Если одолеешь Орду - люди тебя во веки веков почитать станут. А меня запомнят как предателя, который не продал Сварожьи Земли чжалаирам лишь потому, что не получилось. Ловко ты каждому назначил его место!
Лютобор Медведицкий замер, будто натолкнувшись на глухую стену. Он действительно мыслил, как подобает вождю и полководцу, и в еще не начавшейся, но давно всеми ожидаемой войне отводил каждому определенную задачу, не всегда задумываясь об их согласии.
- То, что сделаешь ты, не менее важно, и, кроме тебя, никто не справится. Глядеть врагу в глаза, изображая дружбу, может быть тяжелей, чем рубиться в открытом бою, - сказал он твердо.
- Погоди, государь, я кое-что скажу, - вмешался Яргородец. - Великий князь Святослав Храбрый говорил: "Не так уж важно, что о нас скажут будущие поколения, лишь бы они появились на свет. Даже если станут нас проклинать, сама их жизнь - это наша победа". Так сказано в летописи, сохранившейся со времен Святослава. А ведь его в те времена тоже далеко не все способны были понять. Но время прошло, подробности теперь мало кого волнуют, и люди уверились беспрекословно, что Святослав был прав во всем. Люди неглупые, разберутся со временем и насчет тебя, Драгомир Вышеславич, если дела будут говорить в твою пользу.
Драгомир сидел в кресле, прикрыв поврежденный глаз, и казался сейчас похож на подбитую нахохлившуюся птицу.
- Если уж необходимо для освобождения от Орды мне быть бесчестным предателем, то я им буду, - произнес он сухо.
- Это необходимо, Драгомир Вышеславич, - проникновенно сказал Лютобор Медведицкий. - К тому же, мы должны быть готовы ко всему... Если мы потерпим поражение, или враги сумеют нас перехитрить, как на Хмеле-реке, если окажется, что мы пришли слишком рано, и Сварожьим Землям еще не одолеть Орду... Тогда вы, кто рисковать с нами вместе не желают, уцелеете. Ты, Драгомир, и Мстислав Волчановский... Влесославль еще... Вас чжалаиры не покарают за мою "вину", и вы сохраните, что останется от Сварожьих Земель, начнете все сначала. Воспитаете новые поколения воинов, что за нас отомстят.
Не только Драгомир, но и собственные ближники, может, кроме Яргородца, взглянули с удивлением на великого князя, не ожидая, чтобы он подумал уже и о том, что станется в случае его поражения. Князь Бронислав даже мысленно подосадовал на себя за то, что сам не привык настолько далеко мыслить о будущем, как его двоюродный брат. Пока он стремился всеми помыслами лишь к победе над чжалаирами, и старался не думать о том, что может выйти совсем не так. Увидел, как на своем месте дернулся Мстиша, как будто хотел защитить великого князя от его собственных мрачных опасений. И только Лютобор Яргородский остался сидеть совершенно невозмутимо. Лишь чуть заметно выпрямился в своем кресле, внимательно прислушиваясь. А на лице его ничего не дрогнуло, разве что синие глаза блеснули ярче обычного.
"Интересно, а он-то хоть знает, как сложится противостояние наше с ордынцами, победа или гибель суждена каждому из нас? - подумал Бронислав о Яргородце. - Небось, если и знает, так не откроет никому, пока все не определится точно, чтобы ни в ком не дрогнуло сердце..."
Даже Драгомир Азанский уважительно склонил голову перед медведицким князем.
- Далеко ты заглядываешь, Лютобор Тихомирич, все предусматриваешь... Чтобы ты впредь во мне не сомневался, я поклянусь тебе на мече быть тайно с тобой заодно. Только подай мне меч или позови кого-нибудь, чтобы подали... Мне сейчас не встать...
Он беспомощно вытянул раненную ногу, не касаясь ею пола. Видно было, что она опять разболелась; лицо Драгомира посерело, глаза помутнели. Незаметно для него Лютобор Яргородский направил в его сторону исцеляющее воздействие, но не очень сильное, чтобы подтолкнуть естественное восстановление, не более того - ведь здесь его никто не просил о помощи. Тем временем Мстиша снял с бревенчатой стены меч и положил на стол среди опустевшей посуды. Князь Драгомир вынул клинок из ножен и поцеловал лезвие, затуманившееся от его дыхания.
- Во имя Неба и Земли, Сварога и Макоши, я признаю тебя и твоих наследников старшими братьями мне и моему роду. Со своей стороны обещаю явно и тайно способствовать твоим замыслам и оборачивать в твою пользу замыслы врагов. Если же я предам из страха или выгоды, пусть земля в тот же миг поглотит меня.
- Приветствую тебя, брат! - с неподдельной радостью воскликнул Лютобор Медведицкий, крепко обняв азанца. Тот чуть заметно поморщился, но лишь потому, что медвежьи объятия великого князя причинили ему боль.
- Путь Боги даруют тебе победу, брат, - назвал и Драгомир медведицкого князя братом впервые искренне, не по одному лишь княжескому обычаю.
- Нашу общую победу, Драгомир Вышеславич. Никто у тебя не отнимет такой чести. Но и ты наш договор помни всегда. Если ты меня переживешь, так вот соратники мои, свидетели твоей клятвы. Каждый из них властен будет тебе о ней напомнить в любой день.
Драгомир невольно сглотнул пересохшим горлом. Значит, им вовек друг с другом не развязаться. И перед Улзием ему придется стоять в одиночку, тут медвединцы ничем не помогут, наоборот, связь с ними ляжет ему на плечи тяжким бременем, а уж если узнают... Нет, не менее, а еще более одиноким сделало его сегодняшнее соглашение. И все-таки, Драгомир чувствовал сегодня непонятное облегчение. Хотя бы кто-то в Сварожьих Землях знает теперь, что и ему не менее дорого их будущее.
- Для связи подберем надежных людей, - проговорил он задумчиво.
- Не надо, - неожиданно заметил Лютобор Яргородский, хитро улыбнувшись. - Найдем таких связных, которых ни за что чжалаирам не разгадать и не перехватить. Тех, кто разыскал тебя здесь, хоть ты и ловко умеешь прятаться.
« Последнее редактирование: 25 Июн, 2019, 19:02:21 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #109 : 25 Июн, 2019, 16:05:15 »

Вот и Драгомира нашли, и даже договорились. Жизнь продолжается.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Зануда

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 507
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 1456
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #110 : 25 Июн, 2019, 16:37:32 »

Понеслось события, похоже, как телега с горы. Сколько там осталось "мира", год, два? Вряд ли больше, фигуры на доске, игроки в зале...
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #111 : 25 Июн, 2019, 21:16:36 »

Большое спасибо вам, эрэа Карса, эр Зануда!
Вот и Драгомира нашли, и даже договорились. Жизнь продолжается.
Да уж, конспирацию развели такую, что впоследствии о договоре с Драгомиром так и не узнает никто.
Понеслось события, похоже, как телега с горы. Сколько там осталось "мира", год, два? Вряд ли больше, фигуры на доске, игроки в зале...
Да, но до решающих событий должна еще произойти "генеральная репетиция".

Глава 31. Дороги на Медведицу
Шло время. Сварожане постепенно залечивали раны, нанесенные Имбагаевым нашествием. Уже пошел третий год, а все было тихо. Люди постепенно отходили от пережитых бедствий. На месте разрушенных селений строились заново. Распахивали поля. Рождались дети, а ради них родителям стоило начать все сначала. И они обустраивались заново, в отчаянной надежде, что новым поколениям не придется узнать опустошительных ордынских набегов. Надежда на лучшее всегда спасала сварожское племя.
Но на Медведице все это время продолжали готовиться к войне. На Ратном поле чуть ли не ежедневно проходили учения. Не только княжеская дружина, но и городские полки учились владеть оружием, драться в строю пешими и конными. То кто-нибудь из воевод, а то и сам великий князь приезжал проверить, чему они научились. Горожан делили на боевые десятки, сотни и тысячи, ставили опытных воинов им в начальники. Чуть ли не каждый вечер можно было услышать команды начальников, порой переходящие в сердитый окрик. а то сдобренные соленой шуткой. Опытные воины показывали новичкам, куда надежней всего бить сулицей или пикой, как поразить врага, не подставляясь самим. И медвединцы, видевшие эти военные приготовления, поглядывали в сторону Крепости, нарядно белеющей на холме Сварога. "Видно, там что-то знают", - шептались горожане.
Это было правдой. Медведицкий великий князь считал разведку первейшим средством ведения войны, и стремился знать все о врагах и союзниках. Зная, что чжалаиры всегда изучают обстановку в стране, куда собираются напасть, бывают там под видом мирных купцов, гостей, выясняют слабые места, находят полезных для себя людей, - князь Лютобор поступал так же. Он давно узнал, что ордынцы готовят новое вторжение. Сперва об этом сообщил князь Драгомир Азанский, когда был в Орде, за ним подтвердили медведицкие купцы, побывавшие там под видом влесославцев.
Вести войско собирался темник Хулагу с четверыми другими военачальниками - Алтанбеком, Тулуем, Сунгуром и Шоной. Все они считались опытными военачальниками, и к тому же лояльными Улзию. Впрочем, пять ордынских туменов - в любом случае сила, которой нельзя недооценивать.
К счастью, даже Орде нужно немало времени, чтобы собрать такую силу.  Если не зевать, за это время можно сделать многое.
Под знамена медведицкого князя приходили менее значительные владетели, стремящиеся стать частью новой нарождающейся силы. Приезжали и порознь отличившиеся уже прежде в боях, во главе своих дружин или в одиночку. Одних вело желание служить самому могущественному князю, под началом которого можно многое совершить, у других были свои причины.
Один из таких витязей как раз ехал через густой лес тропой, протоптанной лосями. Именно витязь - по облику никто бы в том не усомнился, увидев его хотя бы раз. Высокого роста, в плечах косая сажень, он держался в седле непринужденно, как подобало опытному всаднику, хотя заметно было, что проделал долгий путь. К седлу подвешены были так, чтобы взять в любой момент, щит и огромное ясеневое копье, а у пояса виднелся длинный меч, вложенный в ножны алого сафьяна. Под простым дорожным плащом воина открывалась кольчуга,  и, видно, дорогая, двойного плетения. Когда сквозь деревья просачивался солнечный луч. его кольчуга сверкала, словно чистое серебро. В облачении витязя недоставало только шлема, но он, верно, нашелся бы в дорожном мешке, привьюченном к седлу его могучего белоснежного коня. Теперь же только густые белокурые волосы падали волной ему на плечи, колыхаясь при каждом движении. Лицо всадника было открыто, и можно было разглядеть, что он выглядит еще молодым, возможно, между двадцатью пятью и тридцатью годами, вступал в самую лучшую мужскую пору. Лицо его, обрамленное небольшой белокурой бородой, было по-настоящему благородно и красиво, так что любой взор с радостью остановился бы на нем. Однако выражение его было печальным, как у человека, раз и навсегда простившегося со всеми надеждами. Правда, и печаль не портила его, даже одухотворяла внешность, в которой иначе чувствовалось бы слишком много грубой силы. На губах витязя иногда мимолетно появлялась легкая улыбка, когда он, проезжая тенистым лесом, видел белку, стремительно взлетевшую вверх по дереву, когда сорвал ветку со сладкими ягодами созревшей малины, или увидел стайку белых бабочек, порхающих над кустом можжевельника. Все эти мелкие радости летнего дня трогали его сердце, но в темно-голубых глазах все равно оставалась грусть - они не улыбались.
Почему этот витязь, судя по всему, не последний в Сварожьих Землях как воинскими дарованиями, так и родом, направлялся на Медведицу совсем один, и что вело его туда?..
Звали его Светловоем, он был последним потомком боярского рода Лучининых. Родители его умерли рано, большого богатства единственному сыну не оставили, и он вырос в княжеской дружине, постигая воинское мастерство и мечтая в то время лишь о воинской славе. Служить, правда, приходилось нынче не своему, исконному князю, а литтскому - одному из сыновей Радвиласа, Линвсу-Лютобору, вотчиной которого как раз сделался Дебрянск. Впрочем, этот князь не делал разницы между литтами и сварожанами, и к своим воинам был щедр, так что они служили ему охотно. Светловой не был исключением. За завидные рост и силу его оценили еще совсем молодым, и князь Линас взял юношу к себе в телохранители. Вместе с ним Светловой сражался с аллеманами и лугиями, когда еще престарелый князь Радвилас собирал своих родичей на войну. Дома, в Дебрянске, доводилось отражать и ордынские набеги. Однажды в сражении Светловой спас жизнь князю Линасу: увидев, как над ним, рубившимся впереди большого полка, враг заносит саблю, витязь поднырнул под удар, принял его на свой щит, а сам тут же зарубил чжалаира. Как в тот день чествовали Светловоя после на пиру князь и вся дружина!..
Может быть, их общее восхищение и опьянило Светловоя, позволило ему поверить, что он может мечтать о еще большем... Только по возвращении домой взор Светловоя вдруг упал на повзрослевшую дочь князя Линаса, княжну Бириту, или, по-сварожски - Беруславу. Прежде он едва замечал ее смешливой белокурой девочкой. И вдруг поразился - встретила их по возвращении зеленоглазая красавица с белокурыми косами, сияющая улыбкой, при которой на щеках появлялись очаровательные ямочки, гибкая как молодая ива. Светловой видел, как княжна танцевала в хороводе в честь победителей, и больше уже никого не замечал, кроме нее. Представлял, как, если бы она не была княжной, носил бы ее на руках, не давая ступить на пыльную землю. Как целовал бы ее в губы, если бы только она могла ему улыбнуться не как спасителю ее отца, а как улыбается женщина любимому человеку!.. Он готов был совершить еще небывалые подвиги, чтобы завоевать ее любовь. Только об этом мог теперь думать Светловой, больше ничто его не волновало.
Еще несколько месяцев он таил свои чувства от нее и от других людей. Каждая встреча с княжной, ее случайный взор, улыбка, даже обращенная в другую сторону, обжигали Светловоя как жестокий яд, но отказаться от него не было сил. К счастью или к сожалению, они обитали в одном тереме, и видели друг друга почти каждый день. За это время он осунулся, помрачнел, и, когда к нему обращались, порой не слушал и отвечал невпопад. Товарищи по дружине в шутку спрашивали, уж не русалка ли его приворожила. Светловой загадочно улыбался, а во сне видел княжну русалкой, расчесывающей на берегу волосы гребнем из рыбьей кости, украшающей их жемчугом...
В конце концов, в безумном ослеплении, он осмелился просить руки княжны Беруславы. Клялся выполнить все, что пожелает князь-отец, согласен был заранее на любые условия, какие не приснились бы витязям в сказках. Но получил отказ - и от кого же? Если бы "нет" сказали ее отец, мать - Светловой смирился бы. Трудно, в самом деле, надеяться, чтобы гордый сын Радвиласа отдал дочь за простого боярина не самого знатного рода. Что ж, в этом случае Светловой все равно продолжал бы любить Беруславу, даже если бы им не суждено было никогда быть вместе. Но нет, это она сама ударила Светловоя прямо в сердце. "Что ты мне предложить-то можешь? Избу в деревне, стадо коров да ткацкий станок? Хочешь, чтобы я носила домотканую одежду и никого не видела, кроме слуг? Так-то ты, мой витязь, меня любишь в самом деле?"
Светловою никто не мешал оставаться в Дебрянске и впредь. Князь Линас был слишком умен, чтобы изгонять лучшего воина только потому что тот загляделся на его дочь. Тем более что все определилось к лучшему для всех - так он считал. Но Светловою было невыносимо находиться там, где каждый камень был свидетелем напрасных надежд его и унижения. В общем-то, ему отныне сделалось все равно, куда податься, но оставаться дома он больше не мог. С большой неохотой князь Линас отпустил своего витязя. Светловой расторг все кабальные договоры с холопами в своем селе, предоставив им впредь управляться самим, и уехал куда глаза глядят.
Будь сейчас мирное время, может быть, он построил бы себе хижину где-нибудь в лесу и прожил в ней остаток жизни поодаль от людей, найдя покой в себе и в окружающей природе. Но надвигалась большая война, и Светловой не мог уклониться от нее. Быть может, так как раз пригодится его меч и воинское искусство. Возможно, благодаря нему уцелеют другие, кого любят и ждут дома. А ему, Светловою, не жаль будет отдать жизнь ради великой победы. И он решил поступить на службу к медведицкому князю, зная, что там скорее дойдет до главного дела.
До Медведицы оставалось уже недалеко. Притомившийся конь опустил голову, по пути перехватывая пучок-другой травы.
- Скоро, Лебедь, скоро будем на месте, - говорил Светловой тихо, гладя коня между ушей. - Надеюсь, нам позволят остаться. Мы ведь с тобой можем еще пригодиться, правда, друг мой?
Конь вскидывал голову и устало фыркал, словно понимал слова хозяина.
Внезапно Светловой услышал, как наверху, в раскидистой кроне высокого тополя, что-то затрещало. Раньше, чем успел что-то разглядеть, пришпорил Лебедя, и тот стремительным прыжком пронес него дальше. В то же мгновение, развернувшись, Светловой схватил копье. Не меч - тот годился лишь для поединков с равными себе. Копье же хорошо и против зверя, и против нечисти.
- Кто здесь? Выходи! - грозно крикнул Светловой, так что лесное эхо чуть ли не на версту вокруг повторило возглас.
В ответ затрещали ветки, и на землю ловко, как медведь, спустился крепкий и жилистый на вид чернобородый мужик, одетый в удобную в лесу одежду из замши. В руках он держал увесистую дубинку, окованную железом, которую теперь раскручивал над головой так, что воздух страшно засвистел.
- Вот те на! - спокойно произнес Светловой. - Так теперь в медведицких лесах встречают приезжих? Сколько вас тут еще таится? Ну, подойди, испробуй моего копья!
Чернобородый, видя оружие в руках противника, принялся постепенно подвигаться вбок, где среди густого подлеска тому будет неудобно орудовать длинным копьем. Но на упреки Светловоя угрюмо проворчал:
- Не боись, полком на одного не хожу! Всю жизнь и сам с такими справлялся.
Внимательно прислушиваясь, Светловой заметил никаких признаков присутствия других людей. Возможно, этот и впрямь один.
- Это каких же "таких"?  - спросил он, будто невзначай.
- Да бояр и сынков боярских, - на темном, будто прокаленном докрасна, лице незнакомца вспыхнула ярость.
И, на середине фразы, он вдруг прыгнул навстречу Светловою, так быстро, что тот, при всей своей выучке, не успел ударить копьем. Только и смог, что обеими руками перехватить дубину у ее окованного основания, собираясь ее отнять у лесного человека. Но тот сам в ответ ухватил Светловоя за руку с такой силой, что тот вылетел из седла. Сцепившись в клубок, оба покатились по земле, продолжая бороться уже врукопашную.
Долгое время никто не мог взять верх. Светловой не зря был лучшим витязем в княжеской дружине, его тренированные мышцы вполсилы ощущали удары, которые из человека послабее вышибли бы дух. Но и противник его оказался жилист, как сыромятный ремень, и быстр, как рысь, хотя, как успел разглядеть молодой витязь, был, скорее всего, намного старше него. Да и кожух - защита похуже кольчуги. Но, даже когда Светловой отбрасывал его от себя, тот снова прыгал навстречу, стараясь его подмять.
Наконец, оба утомились и, отстранившись, сели на траву, отдыхая и не сводя друг с друга настороженных взоров.
- Ну, и пошто мы дрались-то, ненавистник боярский? Ты, что ли, хозяин здешним лесам? - поинтересовался Светловой, дыша пересохшим ртом.
- Я думал, может, вор какой али лазутчик чжалаирский. Кому еще надо ехать через лес? Заметил тебя у кривой сосны и короткой тропкой поспешил сюда, чтобы опередить, - отвечал лесной человек, вытирая с рассеченной губы тонкую струйку крови, терявшуюся в черной бороде.
- Давно, значит, обитаешь в здешних лесах, - полуутвердительно спросил Светловой.
- Всякое случалось, - уклончиво отозвался чернобородый. - И в здешних, и не в здешних лесах бывал... И на реке... И из плена убегал. Теперь вот из Влесославля пробираюсь.
Светловой кивнул, ничему не удивляясь, после того, как на себе испытал железную хватку и ловкие увертки чернобородого. Заметно было, что тот многое повидал на своем веку.
- Звать-то тебя как? - спросил, встав на ноги и подняв упавшее в траву копье.
- Зови Кудеяром, - усмехнулся его недавний противник, тоже подняв дубину, но уже не грозя ею.
- А я Светловой... - ни отчества, ни фамилии бывший дебрянский боярин не назвал. Теперь они не имели значения, как и все, что осталось позади. Хватит с него и имени. - Пить хочется теперь...
- Вон там у березы бьет родник, - показал ему Кудеяр.
« Последнее редактирование: 26 Июн, 2019, 06:34:04 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Зануда

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 507
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 1456
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #112 : 25 Июн, 2019, 23:19:54 »

Цитировать
Да уж, конспирацию развели такую, что впоследствии о договоре с Драгомиром так и не узнает никто. 
Ну, так уж и никто. Прототипа же вычислили и вскрыли в нашем мире, что ж, в Вашем потомки глупее будут, что ли? ;)
А вот и поединщик будущий появился в кадре, даже имя похоже? Точнее, не то чтоб похоже, но с отсылочкой.
Записан

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #113 : 27 Июн, 2019, 10:11:01 »

Вот и Кудеяр нарисовался. А витязь - местный Пересвет.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #114 : 27 Июн, 2019, 21:15:42 »

Спасибо вам большое, эр Зануда, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Ну, так уж и никто. Прототипа же вычислили и вскрыли в нашем мире, что ж, в Вашем потомки глупее будут, что ли? ;)
Именно что им тоже придется вычислять, основываясь на поступках, а не на устных декларациях политиков. А напрямую им объяснять никто не станет.
Цитировать
А вот и поединщик будущий появился в кадре, даже имя похоже? Точнее, не то чтоб похоже, но с отсылочкой.
Ага. :) Здесь, конечно, его история переосмыслена будет с учетом несколько иных обычаев в Сварожьих Землях.
А ведь мы уже и его будущего противника видели пару глав назад, в эпизоде с Улзием.
Вот и Кудеяр нарисовался. А витязь - местный Пересвет.
Никто не забыт (из своих героев), ничто не забыто (из исторических прототипов).

Вода в роднике у березы была такой холодной, что заломило зубы, но сладкой и вкусной. Пока пил и умывался в роднике, Светловой чувствовал спиной присутствие своего недавнего противника. Что у того на уме, само собой, отгадать не мог, но ни напасть, ни убежать Кудеяр, вроде бы, не пытался. Когда Светловой, напившись, отошел в сторону, лесной обитатель сам наклонился к роднику, тоже пил и смывал кровь с лица.
Выпрямившись, Кудеяр обернулся к недавнему противнику. Был он почти на голову ниже дебрянского витязя, и телом посуше, но во всей фигуре его ощущалась очевидная мощь и звериная ловкость, так что Светловой не удивился, что довелось сражаться на равных.
- Спасибо тебе за воду, добрый человек, - улыбнулся он.
Кудеяр осклабился в ответ. Поскольку несколько зубов ему выбили в свое время, усмешка его выглядела зловеще. Не каждый, пожалуй, решился бы вот так запросто беседовать с ним, встретившись наедине в глухом лесу.
- Не за что! Родник не мой - Лешего... Так куда ты, Светловой, путь держишь?
- На Медведицу, - просто ответил тот.
Окинув цепким взором кольчугу на груди витязя, меч и копье, и могучего боевого коня, преспокойно пасущегося сейчас, пока никто не мешал, Кудеяр опять недобро усмехнулся.
- В дружину к медведицкому князю наймешься?
- Как ему будет угодно, - невозмутимо отвечал Светловой.
- Ну, значит, нам сейчас по пути, - произнес кудеяр. - Я ведь тоже на Медведицу пробираюсь.
Теперь уже настал черед Светловою удивляться.
- Тоже в войско медведицкого князя хочешь? Ты же, вроде, вятших людей, князей да бояр, не любишь?
- Так я и не ради княжеской службы собираюсь туда. Сапоги князю и без меня есть кому лизать. Я сражаться хочу с чжалаирами, а медвединцы, вроде, как раз к войне готовятся.
Светловой хотел было спросить, когда его собеседник успел и с чжалаирами поссориться, но не стал. Выбитые зубы и сломанный и криво сросшийся нос Кудеяра говорили сами за себя. Почему-то Светловой не усомнился, что эти отметины не в кабаках получены.
Вместо этого, взглянув на солнце, снял с седла переметную суму.
- Солнце уже высоко. Давай пообедаем, прежде чем дальше ехать, коль нам по пути.
Светловой достал из переметной сумы копченый окорок, калач, купленный накануне в деревне, через которую он проезжал, сало, соленые огурцы, кусок медовых сот, кувшин с квасом. Расставив все это на рушнике, пригласил Кудеяра угощаться. Тот не заставил себя ждать. Уминая снедь, как голодный волк, едва прервался, чтобы поблагодарить Светловоя.
- Хорошо так-то каждый день боярской снедью питаться! Жаль, что в Сварожьих Землях большинство людей отродясь не видели таких лакомств.
Светловой опустил голову, вспоминая бывших холопов своих. Те и впрямь могли себе позволить мясо лишь по осени, когда резали бычка или свинью, да и то - у кого не было недоимок перед боярином, иначе лишнюю скотину приходилось отдавать в счет долга. Да что там мясо - бывало, если зерна не хватало, и хлеб пекли из лебеды, тяжелый, горький и сырой.
- Не я породил такую несправедливость, не в моих силах отменить ее, - вздохнул помрачневший Светловой. - Вот, если удастся сбросить чжалаирское иго, то и простым смердам и холопам полегче станет, не надо будет больше платить дань.
- Ага, дожидайся! Да вы, бояре, тогда на место ордынцев сядете и станете драть с народа по две шкуры, а сейчас можете лишь одну! - ощерился Кудеяр.
Выслушав его, Светловой доел свой кусок окорока, вытер губы рушником и проговорил тихо, но веско:
- Не спрашиваю тебя, Кудеяр, почему ты так о боярах думаешь. Не без причины, наверное. Но не забывай, что боярин по-старинному означает - воин. И с чжалаирами их рати каждый раз встречаются первыми. И теперь, если война начнется, много навоюют смерды с вилами без князя и бояр с мечами?
- Ничего твоему князю не сделать без смердов-лапотников, вот увидишь! - сверкнул глазами Кудеяр. - Люди на них работают, люди же за них и воюют, чтобы твои князья дворцы каменные себе строили. И теперь отправят других умирать за себя, а сами преспокойно договорятся с чжалаирами, им не впервой подарки ханам возить.
Тяжело вздохнул Светловой, не зная, как лучше ответить этому озлобленному мужику, замкнувшемуся в ненависти ко всем, кто имеет власть, как орех в скорлупе. Сам он не был так уж красноречив, чаще приходилось копьем да мечом вразумлять настоящих врагов. Что толку напоминать Кудеяру, что князьям да боярам тоже многое приходилось терпеть, иных из них и убивали ордынцы, что они тоже сражались, что договариваться приходилось по печальной необходимости? Для Кудеяра ордынцы и своя знать в одной цене. Сытый голодного не разумеет, это часто бывает правдой, но и голодный не поймет, что у сытого могут быть свои беды и невзгоды. Как же далеко друг от друга отходят разные сословия, чего доброго, и вовсе раздвоятся Сварожьи Земли - знать станет жить отдельно, смерды да холопы отдельно. А ведь у них покуда общее дело и единый страшный противник...
- А вот давай, как решится дело с Ордой, поговорим с тобой, кто больше сделал для победы, - предложил Светловой. - Если выживем, конечно. Ну а если нет, то из Ирия наверняка многое будет виднее. Пока что одно тебе скажу, Кудеяр. В одиночку или со своей дружиной, конечно, никакому князю Орду не победить - князья не велеты сказочные. Но и народ без князя, без воевод и бояр, знающих военное дело - толпа необученная.
- Люди на многое способны, - упрямо возразил Кудеяр, набычив широкий лоб. - Сколько лет атаман Индрик воевал со своей ватагой против чжалаиров, и никакая Орда его не смогла победить! Дух его и по сей день в людях живет.
- Но и он победы не добился. Лишь пример показал, что чжалаиров можно бить - за то его и почитают до сих пор. Да и не столь уж великий урон Орде наносил, чтобы те всерьез за него взялись. Нет, Кудеяр, если ты хочешь без княжеских да боярских дружин Орду разбить, так у народа на это сил, может, еще тыщу лет не хватит. Придется уж как-нибудь признать, что знатные люди ныне тоже нужны.
Кудеяр глядел на собеседника исподлобья, не зная, что думать о встречном. Видом, конечно, боярин, а обращается с первым встречным уважительно, как с равным себе. Убеждает его, не злится. Обед с ним разделил. Так что и сам Кудеяр, даже споря с ним, не мог в себе вызвать никакой неприязни.
- Ладно; в конце концов, знавал я некоторых бояр из Влесославля, что не боялись хорошей драки и не требовали себе мягких постелей. Да и ты, вроде, на человека похож, - буркнул он таким тоном, будто делал большое одолжение боярам вообще и Светловою в частности.
Тот закончил есть, сложил остатки пищи для угощения Лешему и спросил нового знакомого:
- Значит, нам по пути. Ты что же, пешком идешь? Тогда извини, у меня нет заводного коня. Разве что по очереди ехать на Лебеде шагом, а второй будет идти рядом...
- Пошто же пешком? - усмехнулся Кудеяр. - Есть у меня конь, от тебя не отстану.
Он раздвинул густые заросли малины, боярышника, крапивы, и из небольшого овражка высунулась гривастая голова вороного коня. Тот лежал со спутанными ногами, и, когда хозяин освободил его, готов был продолжать путь.
- Значит, вместе поедем. А там, может быть, доведется и в бою помочь друг другу, - встретил Светловой своего нового попутчика.
Но Кудеяр ухмыльнулся в ответ, щеря выбитые зубы.
- Не думаю, боярин. У нас с тобой и в бою будут разные места.
И они поехали дальше, выбираясь из леса на большую Медведицкую дорогу. Два всадника, на белом и вороном конях, словно живые воплощения света и мрака. Рядом, но не вместе, въехали они в Лесные ворота, среди многих других воинов, стекавшихся на Медведицу в эти дни...

Вечером, когда спала дневная жара, и от деревьев протянулись, все сгущаясь, длинные тени, в саду усадьбы яргородского князя собрались гости. Сам великий князь Лютобор Тихомирич с княгиней Росавой, и князь Бронислав Зеленоградский со своей литтской супругой, и Доброслав Зимин со своей женой, сестрой великой княгини, и Мстиша с Вешняной. Разумеется, были тут же и хозяева дома - князь Лютобор Яргородский и княгиня Белослава. Собрались за накрытым столом, но он не ломился от избытка яств - они не пировали, а просто собрались повидаться перед уходом мужчин на войну. Совсем скоро им предстояло вести войско навстречу туменам мурзы Хулагу. Все старались держаться весело, как бы не сомневаясь, что им еще не раз удастся встретиться. Из глубины сада доносился смех детей, и взрослые прислушивались, кто из них где.
Любомила Зимина беспокоилась больше всех. Она была беременна, и ей трудно было сейчас отпустить мужа на войну. Она взяла его за руку, как будто он собирался исчезнуть прямо сейчас.
- Прошу вас, хоть бы поосторожней будьте там! Ваши жизни принадлежат не только вам, но и вашим женам и детям, - сказала она, уговаривая не только Доброслава, но и остальных мужчин.
Муж ее ласково обнял жену, не отвечая ничего в присутствии других мужчин. Вместо него сам великий князь отвечал свояченице:
- Зря головы не подставим, Любомила, ты и так знаешь. Не беспокойся: уж твоего как-нибудь живым и невредимым вернем.
Боярыня вскинула на него покрасневшие глаза.
- Разве я о своей только семье беспокоюсь? Вас ведь тоже дома станут ждать... Нам еще повезло - у нас дети маленькие. А каково матерям, что своих сыновей в бой проводят?
Княгиня Росава тоже была беременна. У них с супругом к этому времени уже родились трое сыновей и дочь, не считая самого первого, умершего в младенчестве сыночка. Но она с упреком взглянула на сестру:
- Вот потому нам и следует надеяться, что наши мужья победят Орду, а то придется в свой черед и сыновей отправить в бой.
- Если придется - отправим, как делали все матери  за много поколений до нас. Или мы чем-то лучше других? - это проговорила строгим голосом Белослава.
- Да ваших лешачат хоть сейчас можно - Улзия пугать, - усмехнулась Росава с деланой веселостью, подмигнув хозяевам дома. - Давеча затащили моих Всеслава с Мирославом исследовать подземелья Крепости. Ни факела не взяли, ни свечки - и так, мол, все видно. Им видно, а наши-то княжичи в потемках ходить не умеют! Сколько синяков набили, пока выбрались.
- Они и дома привыкли играть в прятки и догонялки в темноте, - извиняющимся тоном ответила Белослава. - В темных подвалах и клетях еще никто их не поймал, кроме отца, конечно.
- Будущие разведчики растут, - с удовольствием проговорил Лютобор Яргородский. - А вот и они, кстати!
Послышался топот копыт, и из-за деревьев показался темный белогривый конь, идущий деловитой рысью. На спине его сидели двое мальчиков, один светленький, другой темненький. Они смеялись, явно гордясь собой, в окружении бегущих по тропинкам детей помладше. Увидев совсем рядом взрослых, старший мальчик махнул рукой и, пришпорив коня, перемахнул через розовый куст. Остальные дети подняли гордый рев, в то время как кое-кто из женщин побледнел, а мужчины одобрительно усмехались.
- Мне показалось, или ты своего Беркута отдал сыновьям? - спросил Мстиша у Яргородца.
- Стар уже Беркут для войны. Я взял себе его сына, а ему взамен отдал своих. И у них будет надежный конь, и я не брошу его зря, а то зачахнет от тоски. Для всех получается лучше, - объяснил Лютобор Яргородский.
- И впрямь через несколько лет будут готовые воины, - сказал великий князь, поглядев, как уверенно держатся в седле его племянники.
Все посмеялись, а князь Бронислав сообщил старшему брату:
- Кстати, могу тебя порадовать еще одним ратником.
- Только одним? Кто же это? - спросил Лютобор Медведицкий.
- Сувор, сын мастера Клёста. Тот сейчас у меня в Зеленограде, распоряжается строительством новой Крепости. И сын был при нем. А тут вдруг напросился ко мне: "На войну, говорит, хочу". С отцом своим поругался.
- Неужто старик его так отпустит! - усмехнулся великий князь. - А позови-ка его сюда. Здесь он?
- Здесь.
Сувор, сын знаменитого зодчего, держался еще молчаливей обычного. Он явно чувствовал себя  неловко среди князей и воевод с их женами. Совсем не то что его отец, не смущавшийся ни в каком обществе.
- Ну и что тебе понадобилось идти на войну? - спросил его великий князь. - Ты же можешь, как твой отец, возводить прекрасные здания, крепости и терема, что простоят века. Воевать без тебя есть кому, а твоему искусству не всякого обучишь.
- Я знаю, государь. Мне и отец то же самое говорил, даже кричал на меня. Но мне нужно на войну... 
- Позволь узнать, почему именно тебе туда нужно. Иначе не возьму.
Некоторое время Сувор стоял молча, сцепив зубы, так что его скулы затвердели. Затем нехотя проговорил:
- Чжалаиры похитили мою мать, когда я был маленьким, у меня на глазах. Я хочу узнать, что с ней сталось.
Все замолчали. Точно отзвук далекого грома среди ясного неба, до них долетел отголосок давней беды, одной из многих в Сварожьих Землях.
- Как это случилось? - участливо спросила княгиня Росава.
- Мы тогда с матушкой гостили у ее родных, в Змеевском княжестве. Отца с нами не было, он не смог поехать, а мы с купеческим караваном спустились по Великой... И вот однажды на село, где родичи жили, напали. Я ничего не понял сразу-то - вдруг пожар занялся со всех сторон, люди бегут, кто-то в било звонит без умолку. А потом эти скачут - пригибаясь к конской спине, как хищники перед прыжком, преследуют бегущих, ловят арканом. Мама, как их увидела, меня сразу толкнула в крапиву. Там такие заросли были - взрослый с головой укроется, а мне всего-то лет шесть было, может. Сижу и молчу, онемев от страха, только сердце стучит. Даже как жжется крапива, не заметил. А мама за мной прыгнуть не успела, тут как раз один... один чжалаир метнул аркан, и ее обвило веревкой, руки примотало к телу. Она упала, потом поднялась и побрела за лошадью. Аркан ее потащил, а она не оглядывалась. Боялась... выдать меня, - Сувор помолчал и тяжело сглотнул, отхлебнув протянутого княгиней Белославой квасу. - Когда чжалаиры уехали, я еще долго сидел в крапиве молча, как неживой. Уже на другой день одна тетка туда заглянула и меня нашла. Меня потом отвезли к отцу... и все. Куда моя мать делась, мы так и не узнали. Возьми меня на войну, государь. Я хочу узнать, куда ее увезли.
После некоторого молчания великий князь произнес:
- Я возьму тебя, Сувор. Только что ты надеешься найти? Прошло много лет. Скорее всего, твоей матери нет в живых. Рабы в Орде редко живут долго.
- Я понимаю, государь. Но хотя бы узнать, как она умерла, где был ее погребальный костер - и то было бы легче. А то... бывают все же чудеса на свете... Отец не хочет меня отпускать, но он тоже надеется, я знаю.
- Да как ты узнать надеешься? - спросил князь Бронислав. - Во время боя станешь их спрашивать, куда увезли твою мать?
- Может, после боя в плену кто-нибудь из тех окажется. Я напомню им всем, каждому, кто что-нибудь слышал. Буду умолять или грозить - что угодно. У меня на все хватит терпения, государь.
И такая сила прозвучала в словах юноши, что Лютобор Медведицкий склонил голову перед ним.
- Пусть будет так, Сувор. Постараемся для тебя набрать побольше пленных.
Сувор в пояс поклонился великому князю.
- Терпеть чжалаиров устали не только люди, но и Боги, государь! Я надеюсь, они помогут нам одолеть их.
Не только Сувор в те дни вступал в войско великого князя, ведомый местью за погубленных родных. Чуть ли не каждая семья в те дни оплакивала кого-нибудь из родных, убитого или угнанного в плен чжалаирами. И теперь, когда появилась надежда начать спрос с Орды сварожскими копьями, многие потянулись на Медведицу, собираясь на войну.
Так, среди многих, приехали бывший боярин Светловой и бывший холоп, беглец, ушкуйник, а затем - пленник и снова беглец Кудеяр. И впрямь, разными оказались их ратные судьбы. Светловоя, в котором сразу угадали выдающегося воина, проводили к великому князю, и тот охотно взял его в свою личную дружину. Ну а что до Кудеяра - ему приходилось радоваться уже и тому, что нынешних ратников не спрашивали об их прошлом. Его поставили в Большой полк, где воеводой был Третьяк Зимин.
Встретить врага решено было задолго до подступов к Медведице, на Азанской земле.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #115 : 28 Июн, 2019, 16:57:24 »

Интересно, выживет ли Кудеяр в битве. А детки уже подрастают, правда, к главной битве не успеют всё же.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #116 : 28 Июн, 2019, 20:39:00 »

Благодарю Вас, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Интересно, выживет ли Кудеяр в битве. А детки уже подрастают, правда, к главной битве не успеют всё же.
Кудеяр обещал пережить чжалаирскую власть, во всяком случае. А там уж посмотрим, как сложится.
Не успеют. Никто ее не захочет откладывать настолько, чтобы еще и им в наследство оставлять войну.

Глава 32. Первая победа
Чжалаирское воинство спешило переправиться через неширокую степную речку Стрелку. Они собрались на пологом берегу и глядели на противоположный, холмистый. У подножия ближайшего холма выстроилось войско медведицкого князя - Большой полк, равный числом полному ордынскому тумену. Это, конечно, не так много, и все же чжалаиры медлили с переправой. Они не знали точно, где другие войска свархов, не прячутся ли поблизости, готовясь напасть. Чжалаиры, как никто, знали, насколько уязвимо войско при переправе - сами не раз заставали таким образом своих врагов.
Темник Хулагу, уже пожилой, поседевший в битвах и походах, был осторожным полководцем. На всякий случай он простоял возле Стрелки три дня, ожидая, пока разведчики отыщут остальные войска свархов, а заодно найдут другие броды через реку. Но ничего нового разведчики не узнали. Других свархских полков в окрестности не было. И, в конце концов, Хулагу и его военачальники перестали беспокоиться. У свархов много пеших ратей, они наверняка сильно отстали от своей конницы, и к битве им никак не успеть. А конница, при такой численной разнице, чжалаирам тоже не опасна, даже если ударит в лоб.
Через три для ожидания Хулагу приказал переправляться. Сам он со своим туменом оставался пока на пологом берегу, собираясь последним перейти Стрелку. Сейчас он глядел, как тумен Алтанбека переходит вброд, как положено - в строгом порядке. Даже если одна из лошадей оступится о подводный камень или яму, остальные подождут отставшего, а задние задержатся, не смешают ряды. Старому полководцу приятно было глядеть на строгий воинский порядок. Он считал своей заслугой, что во вверенных ему туменах, как встарь, почитается порядок, некогда сделавший непобедимыми ордынские войска. Его никогда не касались распри, что в в последние годы терзали Орду изнутри, он не позволял себе и своим воинам нести службу кое-как, что встречалось все чаще у других нойонов. Хулагу презирал дворцовые интриги, он служил не тому или иному хану, а целой Орде, и за это его ценили все ханы без исключения. Смену очередного повелителя он принимал как должное. Никто даже не пытался вмешивать Хулагу в борьбу за власть. Горячее желание вернуть Орду на путь доблести и силы сблизило Хулагу с Улзием, его бывшим младшим соратником, с тех пор успевшим далеко превзойти. Улзий тоже доверят Хулагу, насколько вообще способен был кому-то доверять. И против обнаглевших свархов послал его, не сомневаясь в победе, а самое главное - в том, что Хулагу одержит ее ради Орды, а не для прославления своего имени, как мог бы кто-нибудь из родовитых царевичей, мечтающих о ханском престоле.
Бурлила вода, рассекаемая тысячами лошадиных ног, поднималась, кипя белой пеной. Сотня за сотней переходили неширокую реку. Шерсть лошадей намокала, они погружались до холки, а местами - и до шеи, но плыть им не приходилось: стояла засуха, и река сильно обмелела. Стоя на берегу и глядя своим единственным глазом (второй Хулагу еще в юности потерял в бою с восставшими жителями Полуденных Гор), темник глядел, как на другом берегу тумен сразу строится к бою, ожидая только сигнала, чтобы напасть на врага. Однако вскоре напряженное зрение старика стало слабеть, глаз заслезился, да и бьющее в глаза солнце мешало.
Тут он увидел скачущего обратно в плеске и туче водяных брызг всадника. Тот приподнялся на стременах и крикнул:
- Тумен Алтанбек-нойона через реку перешел, великий темник!
- Вижу, вижу! - отозвался Хулагу, смутно замечая, как вдалеке, через другие броды, движутся тумены Сунгура и Шоны.
Наконец, чтобы дать отдохнуть утомленному глазу, он перевел взор на гонца. Тот оказался совсем молодым воином, но уже с нашивкой начальника десятка. Высокий и стройный, белокожий, с широко расставленными серо-голубыми глазами. Наверняка полукровка.
- Как зовут тебя, гонец? - поинтересовался темник.
Щеки юноши так и вспыхнули красным. У этих свархов все, что они чувствуют, сразу отражается на лице.
- Мое имя Мэргэн, мой господин! Я сын тысячника Идигэ.
- А, вон кто! Передавай привет отцу. А твоя мать - сварха?
- Да, мой господин, - Мэргэн потупился; видно, его не раз об этом спрашивали. - Отец, еще будучи сотником, привел ее из набега на Змеевское княжество. По закону, важно, кто мой отец, а не мать. Сын всегда остается сыном, даже если он от рабыни.
Темник усмехнулся про себя. Мальчишка подрос и готов свернуть горы, доказывая себе и всем вокруг, что он не уступает другим.
- А тебя не волнует, что придется сражаться с сородичами матери?
На одно мгновение темнику показалось, что голубые глаза юноши затуманились. Но Мэргэн тут же гордо вскинул голову.
- Я - чжалаир, господин мой. Я не знаю свархов, и мне нечего жалеть их. Я воин, так меня воспитывали. А воин имеет право сражаться и покорять слабых. Свархи - наши данники, значит, они слабее. В чем же мне сомневаться?
Темник спрятал усмешку в седые усы. Хорошо быть молодым, отчаянным и самонадеянным до дерзости, и верить, что мир готов упасть к твоим ногам переспелым плодом. Лечится, как правило, серьезным столкновением с настоящим врагом, после чего наивный щенок либо отправится к Тенгри, либо начнет умнеть.
- Ладно, ступай к себе, Мэргэн. Твой отец и Алтанбек-нойон хорошо тебя воспитали.
Юноша просиял и галопом ринулся обратно в реку, перескочив ее чуть ли не в два прыжка. А темник Хулагу, отдав приказ двигаться тумену Тулуя, наконец, въехал а реку и сам. Вот погрузились в воду толстые мохнатые ноги его саврасого жеребца, вот уже буруны бьются о его грудь и бока, как о скалу, а вот теплая летняя вода лижет бедра всадника. Сквозь броню и толстый кожух под нею даже и незаметно, теплая вода или холодная. Оно и к лучшему. В молодости Хулагу было нипочем переплыть на коне Великую реку в ледоход, когда кругом еще плавают нерастаявшие льдины. Это в порядке вещей, так и подобает чжалаирскому воину, но сейчас он, пожалуй, слишком стар для такой переправы.
Не без труда вскарабкавшись на тот берег, оказавшийся неожиданно крутым и высоким, темник Хулагу взял лук и пустил высоко в небо сигнальную стрелу с особым "поющим" устройством. Она мерно загудела, привлекая внимание чжалаиров. Обернувшись к своему полководцу, они увидели, как над его головой поднимается бунчук из семи черных хвостов. С диким воплем: "Хуррагх!" передний тумен - Алтанбеков, - бросился навстречу врагу...
И еще кое-кто видел начало ордынской атаки. Едва ливень стрел осыпал порядки сварожского воинства, собирая свою обычную жатву - падающих замертво, бьющихся в агонии людей и коней, - из-за холмов показался другой полк и стремительно двинулся наперерез Алтанбеку. Видно было, как на солнце сверкает их броня. У Хулагу даже заслезился единственный глаз, так больно было смотреть... А кто там позади, что за маленькие фигурки с копьями расходятся в разные стороны, готовясь ударить с боков?.. Хулагу-нойон чуть не вырвал себе седые усы, видя, что глаз его не подводит. Пешцы! Пешая свархская рать все-таки подоспела вместе с конной, когда их уже перестали ждать! В чем-то его разведчики допустили ошибку. Никогда не следует недооценивать противника.
Но Хулагу и его военачальники не очень-то встревожились и теперь, встретившись на поле боя с полной сварожской ратью. Подумаешь, пешцы! Им отродясь было не одолеть ордынской конницы, она сама всегда прорывала их ряды, выкашивая половину их строя своими стрелами прежде, чем доходило до рукопашной. Медлительной, неуклюжей пешей рати не уйти от конницы. Сейчас доблестные чжалаирские тумены стеснят полки свархов, заставят конников топтать свою же пехоту, окружат всех, истребят князей и полководцев, остальных захватят в плен.
Тысячи или десятки тысяч черных стрел падали с неба смертоносным дождем, рассекали воздух, со свистом проносились над головами всадников в Большом Полку, мчащихся навстречу врагу. Ударялись о щит, о доспехи воинов, вонзались в тело, исторгая крики и стоны, тут же тонувшие в неистовом грохоте битвы.
- Прикрыться щитами! Глаз не жмурить! - хрипло прокричал воевода Зимин, обернувшись к воинам, и тут же выдернул стрелу, ударившую в наплечник, но не сумевшую его пробить.
Здесь, в Большом полку, был сейчас и Кудеяр, мчавшийся на своем вороном Мраке бешеней всех. Он видел, как вокруг падают скошенные стрелами люди, сам поймал на щит несколько стрел, но смерти не боялся. Как будто не верил, что может погибнуть, не успев сразиться ни с одним чжалаиром. Такого просто не могло статься. Уж принять бой с проклятыми ордынцами-то он заслужил, всей своей жизнью. И, когда рядом мелькнуло смуглое лицо, разинутое в боевом кличе, Кудеяр перехватил копье покрепче и ударил им в шею чжалаиру, под застежками шлема.У воина хлынула горлом кровь, и он свалился с коня. Вытащив копье, Кудеяр огляделся. Кругом уже кипела сеча. Под ноги его коню свалился еще один зарубленный чжалаир. Перескакивать через труп было некогда, и Кудеяр пустил коня напрямик, целя копьем в следующего противника...
- Хуррагх! - гремел над рекой Стрелкой боевой клич чжалаиров, памятный со времен Ерден-хана. Никто в Сварожьих Землях не пожелал бы услышать его вот так, против себя.
Но все сильнее креп, накатываясь приливной волной со стороны холмов, иной, сварожский клич, в котором выплеснулась, наконец-то, застарелая ненависть к Орде:
- Бей проклятых!..
Там, где столкнулись две конных лавы, закипела бешеная сеча, кровавый котел. Казалось, все его участники желают лишь одного - чтобы никто оттуда не вышел живым. Алтанбек-нойон посылал в бой одну тысячу за другой, они дрались упорно, не успевая рубиться, но не уставал и  противник. В это трудно было поверить, видя, сколько воинов в Большом полку уже лежат, исстрелянные, изрубленные саблями. Оставшиеся стояли насмерть.
- Это мунгусы, не люди! - кричали нойоны, собравшись к темнику Алтанбеку.
- А хоть бы и мунгусы! - возразил тот, сверкая желтыми тигриными глазами. - Нам здесь отступать некуда  - река за спиной. Хулагу постарел, он делает ошибки. Если мы выберемся, я скажу повелителю..
Легкая метательная сулица, брошенная медведицким ратником, вонзилась в грудь ордынскому темнику, пробив черненый с золотом доспех. Но уже ринулись в бой тумены Сунгура и Шоны, и их встретил Запасной полк, во главе с великим медведицким князем и Брониславом Зеленоградским.
Князь Лютобор Медведицкий бросился в бой, не чувствуя под собой земли, ему казалось, что у его Рыжегривого выросли крылья. Его пытались остановить враги, и он рубил их мечом, потому что для копья места уже не оставалось. Вот сразу трое чжалаиров бросились навстречу, видимо, узнав великого князя. Налетели, пытаясь окружить, но одного сразу принял на себя Светловой, второго - Мстиша. Однако великому князю достался сильнейший из противников, судя по богатым доспехам, знатный нойон. Левой рукой он владел так же хорошо, как правой, и стремительно перебрасывал саблю из одной руки в другую, так что великому князю приходилось следить, не отрываясь, чтобы заметить, с какой стороны будет удар. Лютобор был вынужден уворачиваться от ударов, едва успевая закрываться или принимать удар на щит. Пару раз обоерукий чжалаир все-таки задел князя, а сам был все еще невредим. Наконец, великий князь улучил нужный момент, и, когда его противник в очередной раз менял руки, он наотмашь ударил его поперек плеча, напрочь отрубая плечо вместе с рукой. Вторым ударом в шею добил корчащийся и вопящий обрубок, источающий потоки крови. И поспешно отвернулся, облизывая губы и чувствуя на них соленый привкус. От вида этого трупа великого князя почему-то замутило, а ведь сколько видел смертей, и сам убивал. Наверное, обоерукий нойон сделался ему как бы уже не совсем безразличным врагом, а гибель его была особенно жуткой. Впрочем, на войне она красивой не бывает... Опомнившись спустя мгновение, великий князь помчался дальше сквозь строй ордынцев, казалось, отступающих перед ним.
- А ведь, Лютобор Мстиславич, бьем ордынцев-то! - воскликнул он, приподнявшись на стременах и оглядываясь по сторонам, где кипела ожесточенная свалка.
- Пока еще только учимся бить! - Яргородец только что зарубил еще одного чжалаира и поднял окровавленный меч. Синие глаза его ярко и горячо блестели под сводом шлема. - У Улзия спросим потом, как будем готовы!
Великий князь стоптал конем очередного противника и огляделся по сторонам, где ожидали своей очереди пешие рати. Он глядел со склона холма  и видел оттуда последний, еше не вступивший в бой, ордынский тумен, а за ним - безмятежно голубеющую в солнечном свете реку.
- Спросим и у него, Лютобор Мстиславич, непременно спросим! - рассмеялся Лютобор Медведицкий.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #117 : 29 Июн, 2019, 19:57:52 »

С вершины холма темник Хулагу смотрел вниз, на поле боя. Он пустил в атаку остальные тумены - Сунгура, Тулуя и Шоны, и теперь спокойно ждал, когда они сделают свое дело. Сейчас, когда ордынские стрелы потоком обрушатся на свархов, неся гибель и смятение, воины затем окружат уцелевших, изрубят в кашу всех, кроме тех, кого захватят в плен. И уж никак не пешей рати сдержать их неистовый натиск. Им, пешцам, и деваться будет некуда, пусть мечутся в ужасе, пусть проклинают безумных князей, втравивших их в самоубийственную войну. Так бывало уже сотни раз, в самых разных краях, где воевала Орда. И сейчас все пойдет заведенным порядком, иначе нельзя...
Своим единственным глазом чжалаирский полководец видел, как пешие воины разом подняли высокие щиты, выкрашенные красной краской. "Будто сердца" - подумалось ему. И в том, как слаженно и точно выполнили они это действие, закрываясь от стрел, Хулагу почудилось нечто новое. Не ожидал он от свархов такого правильного боевого порядка!..
Передние ряды дрожали от напряжения, но стояли на месте, как вкопанные, выставив копья навстречу мчавшейся ордынской коннице. У второго ряда, стоявшего за ними в шахматном порядке, копья были длиннее, у третьего - еще более длинные и тяжелые, так что они могли ими орудовать прямо со своего места, через головы передних. У последнего, пятого ряда, копья были такой величины, что их приходилось ложить на плечо стоявшим впереди. Это по замыслу первого воеводы, князя Лютобора Яргородского, придумали воссоздать древнюю марцийскую фалангу. Хитроумный яргородский князь много читал о войнах прежних времен, и, если видел что полезное у иноземцев, нынешних и древних, не стыдился перенимать, вносить изменения в привычный боевой строй. Но именно здешнему, сварожскому духу предстояло оживить это красиво выглядящее на пергаменте построение, вложить в него плоть и кровь, вдохнуть бессмертную душу, горящую любовью к родной земле, - лишь тогда можно было надеяться, что сдержат врага.
В первом ряду пешей рати стоял Сувор, сын зодчего Клёста. Он, как и все, поднял копье наизготовку и закрылся щитом. И как раз кстати - в то же мгновение в щит вонзилось столько стрел, что он стал намного тяжелее. А стоявший справа рядом с Сувором зеленоградский паренек промедлил, не успел закрыться вовремя. И тут же сразу несколько стрел с черными древками ударили ему прямо в лицо, почти что напрочь снося голову. Поток горячей крови хлынул в разные стороны, обдал Сувора, точно варом, и он судорожно сглотнул, увидев, что осталось от стоявшего рядом парня, мгновение назад такого же живого и здорового, как он сам. Ноги подкосились от слабости, в голове осталась только одна мысль: "Значит, вот она, смерть. Вот как на войне убивают..."
- Держать строй! - крикнул, казалось, совсем рядом воевода Лисин, и от этого окрика Сувор пришел в себя.
Сердце его еще бешено колотилось, руки вспотели, но рассудок уже возвращался к нему. Выглянув из-за щита, Сувор увидел совсем рядом, за тучей стрел, темную лавину всадников, их смуглые лица под уплощенными сводами шлемов. Будто молния, сверкнула мысль: "Это же они - те самые, что похитили мою мать, я пришел узнать о ее судьбе, а сам прячусь, как заяц?!" И он, выпрямившись, стал искать среди чжалаиров знакомые лица. Может, вон тот, с черными вислыми усами, был там в тот день? Или этот? Нет, этот, вроде, моложе... Сувору казалось - он сразу узнает чжалаира, похитившего его мать, а теперь растерялся, видя столько разных лиц.
- Хуррагх! - с воем и рычанием налетел чжалаирский строй.
- Бей проклятых! - скомандовал воевода Лисин, и первым ударил копьем в живот ближайшего чжалаира.
Ровный частокол копий встретил тумен Сунгура на левом крыле, и такой же прием ожидал и Шону с Тулуем - на правом. Пять рядов разом ощетинились длинными копьями - не подходи! Уже корчились, пронзенные копьями, первые ордынские всадники, метались от боли лошади, топча своих.
Сувор ударил копьем, как ему учили, целя в живот мчащемуся навстречу всаднику. В последний момент тот успел вздыбить коня, и копье вонзилось в конское брюхо. Обезумев от боли, конь рванулся прочь, сам освобождая копье, сделал прыжок и рухнул, источая потоки дымящейся крови, заодно подмяв всадника.
Обрызганный кровью, как на бойне, Сувор уже едва замечал творившиеся повсюду не менее жуткие сцены. Перехватив копье покрепче, повел хрустнувшими от напряжения плечами, целясь навстречу новому всаднику, выраставшему, казалось, до облаков.
В это же время чжалаиры принялись теснить пешую рать, давили конями, стараясь прорвать длинник, ощетинившийся копьями, как еж. Воеводу Лисина зарубили, погиб и заменивший его тысячник. Однако пешая рать все равно стояла, связав движения противника. Она редела, сварожские воины гибли, уже многие из них остались лежать под своими щитами, на которых будто запеклась алая кровь. Но и ордынцы несли не меньшие потери. Там, где они прошли, громоздился вал из людских и конских трупов, из-под него текли кровавые ручьи. Вот, совсем близко, проскакал темник Сунгур, подбадривая своих воинов. Но и сварожский строй, хоть и более чем наполовину выбитый, качнулся вперед, и сразу несколько копийщиков взметнули кверху пронзенное тело ордынского темника.
А главный ордынский полководец, Хулагу, не мог поверить своему единственному глазу. Его непобедимые тумены лишились обычной подвижности, каким-то пешцам удалось связать их движения, и теперь стремительная конница превратилась в малоподвижный таран, упрямо колотящий лбом в стену. Он видел, что они несут огромные, недопустимые потери.
- Беда, мой господин! Алтанбек убит, Сунгур убит, много других знатных нойонов также погибли, не говоря о простых воинах! - его вестовые толпились вокруг, как стая воронов, приносящих черные вести.
Хулагу сделал знак знаменосцу поднять выше семихвостый бунчук. Его собственный тумен, сильнейший из пяти, пока еще не принимал участия в сражении. Полководец собирался послать его вперед в решающий час, чтобы закрепить победу. Но теперь уж приходилось спасать то, что еще возможно, им было не до гордости. Когда бунчук взметнулся над головой, темник пропустил вперед половину грохочущего копытами в облаке пыли строя, и сам со своей личной тысячей двинулся вперед, едва заметным на глаз движением колен понукая коня скакать быстрей.
Находясь в гуще битвы, Лютобор Яргородский узнал об этом сразу и сказал великому князю, с которым держался рядом:
- Последние свои резервы ввел в бой Хулагу.
Лютобор Медведицкий отер пот с лица, со скорбью оглядел поле боя, заваленное телами погибших и раненых.
- То хорошо, конечно, да мы-то уже давно всеми силами воюем. И меньшей кровью, видно, Орду не одолеть...
Почувствовав поддержку свежих сил, ордынцы удвоили натиск. На правом крыле темник Тулуй собрал свой сильно потрепанный тумен и, прорвав пешую рать, ударил в бок Запасному полку. Оглянулся хищным взором, ища на поле боя кого-нибудь из медведицких полководцев, и встретился с князем Аджаровым. Тот выхватил саблю, зная все чжалаирские повадки не хуже сварожских. При виде него мурза Тулуй оскалился.
- Ха! Кажется, потомок ордынского перебежчика, лижущий сапоги медвединцам? - воскликнул он.
- Твои предки были слугами у моих! Пожелай я вернуться в Орду, ты сочтешь за честь седлать мне коня! Но Медведица для меня лучшая родина! - грозно ответил князь Ратисвет, скрестив сабли с темником.
Два булатных клинка, с одинаковой легкостью рубящих шелк и лучшую сталь, столкнулись, выбивая целый сноп искр. Оба противника искусно владели оружием, и никто не мог решить, чей будет верх. То съезжаясь вплотную, то пригибаясь в седле и уворачиваясь от ударов, они кружили по полю боя. У обоих глаза горели боевым азартом. В эту минуту особенно видно было, что они все-таки состоят в родстве.
Наконец, дело решил случай, как обычно бывает, когда сталкиваются равные противники. Конь князя Аджарова споткнулся, налетев на один из трупов, в изобилии устилающих землю. И чжалаир обрушил саблю ему под ключицу, туда, где кольчуга была дополнительно усилена стальными пластинами. Но и они не удержали удар: сабля рассекла их, а за ними живое тело.
Князь Ратисвет покачнулся в седле, уцелевшей рукой цепляясь за луку седла, удерживая последние искры ускользающего сознания, тогда как жизнь уходила из него вместе с кровью. Он увидел, как Тулуй, радостно усмехаясь, нагнулся забрать саблю, все еще торчащую в его доспехе. И, когда тот был совсем рядом, умирающий Аджаров всадил саблю в живот темнику. Тот, страшно захрипев, свалился на землю, головой к своим. А сварожане подхватили тело своего князя и увезли прочь.
Но, даже теряя своих вождей, ордынские тумены оставались боеспособны. В каждом тумене начальник первой тысячи мог при необходимости заменить темника, и в каждой тысяче самые опытные сотники могли замещать тысячника. Лишившись командиров, они все равно продолжали выполнять свою задачу. Но тут их встретило столь ожесточенное сопротивление, что все их усилия ни к чему не приводили. И сам Хулагу, введя в бой последний тумен, не мог переломить ситуацию. Никак не удавалось прорвать строй сварожан, ни пеший, ни конный. Нет, не просто не удавалось, но чжалаиры, кажется, начинали выдыхаться, лишенные обычного степного простора, затиснутые в узкое пространство между речным берегом и воинством свархов. Видя это, Хулагу готов был рвать волосы на своей седой голове. Как это он мог позволить себя завлечь в такую ловушку? Как сумели основные силы свархов подойти незаметно для его разведчиков? Хулагу знал, что Улзий не простит ему позора, и не думал отступать, желая лишь победы - или смерти.
Чье-то случайное копье, нацеленное рукой неизвестного ратника из Медведицы, Зеленограда, или Соболевска, или Пшеницы, или любого другого города, вонзилось в голову темника Хулагу, пробив золоченый шлем, расплескав кровь и мозг. Тот обмяк в седле, навсегда смежив единственный глаз. Никто так и не узнал, кому довелось поразить ордынского полководца. И без того ясно было, что любой сварожанин охотно нанес бы смертельный удар темнику Хулагу, одному из самых опасных врагов Сварожьих Земель.
А сварожане, чувствуя близкую победу, рвались в бой все яростнее, тесня чжалаиров все ближе к воде. И конные, и пешие рати стекались туда, к самому берегу Стрелки. Круг смыкался все тесней, и чжалаиры, ошеломленные своим поражением, поняли, что им остается выбор лишь между водой и медведицкими мечами.
Тут произошла и еще одна встреча, мало кем оставшаяся замеченной, но важная для ее участников. Вместе с пешим полком оттеснив сюда чжалаиров, Сувор столкнулся на берегу Стрелки с другим юношей - полукровкой Мэргэном. Тот потерял в бою коня, но отступал лицом к врагу, с саблей в руках. Сцепившись с ним, Сувор сбил с чжалаира шлем и подшлемник, и теперь лишь мягкие темно-русые волосы защищали ему голову.
- Ты что? Наш, что ли? - недоумевающе спросил он.
Мэргэн закрывался саблей, но сам продолжал пятиться: сабля против копья - ненадежная защита.
- Я - чжалаир по отцу и по роду! - гордо отвечал он.
Но Сувор продолжал наступать, не сводя взора с серо-голубых глаз юноши, почему-то показавшихся ему до боли знакомыми, хоть он точно никогда не встречал его прежде.
- Погоди! А откуда ты знаешь наш язык? - воскликнул он, совсем уже забыв, что перед ним враг.
Оглянувшись, Мэргэн увидел, что отступать некуда. За спиной начинался речной обрыв.
- Моя мать научила меня свархской речи! - крикнул он и с громким плеском прыгнул в воду.
И как раз вовремя - не прыгни Мэргэн сам, его бы спихнули другие чжалаиры, притиснутые к реке копьями сварожан. Конные и спешенные, лишившись коней, они никак не могли прорвать окружение, а сварожане теснили их все сильней, становилось трудно дышать, начиналась давка. И вот, сперва по одному, по два, затем целыми десятками и сотнями чжалаиры стали прыгать в воду. К счастью, нынче в Орде учили плавать, но, когда вся река запомнилась плывущими людьми, выбраться было трудно. Слабых подминал, и они уходили на глубину, откуда им было уже не пробиться сквозь заслон из плывущих тел, не вдохнуть глотка воздуха. Раненые и тонущие хватались за здоровых, те отталкивали их, чтобы выбраться самим. Узкая Стрелка превратилась в кипящее людское море, а с берега все летели новые чжалаиры, еще живые и мертвые, сброшенные вниз победителями.
Темник Шона, последний из ордынских военачальников, готовился прыгнуть в воду, но тут ему преградил путь князь Бронислав Зеленогардский, возглавлявший преследование. Узнав его, чжалаирский темник с надеждой протянул руки.
- Сдаюсь! Сдаюсь тебе, князь. Лучше к вам в плен, чем перед Улзием отвечать, - торопливо произнес он.
Бронислав замер на миг, думая, как бы сейчас велел поступить его брат. Но, припомнив кое-что из прежних войн с чжалаирами, взъярился.
- В плен? Тебя? А помнишь, как вы на реке Хмеле сварожских воинов, застигнутых врасплох, загоняли в реку, топили, стреляли по плывущим? Вот теперь сам похлебай водичку!
С этими словами Бронислав выхватил меч и снес голову Шоне. Обезглавленное тело последнего ордынского темника упало в воду, по ней расплылись широкие круги.
А откуда-то с берега уже доносился громкий ликующий крик:
- Можно ведь, оказывается, Орду-то бить, ребята! Можно!

Уцелевшие на Стрелке чжалаиры, похожие больше на бездомных бродяг, чем на воинов, с трепетом поведали свои вести Улзию. "Кровавый темник" сидел неподвижно, бледный как мел. Окружающим на миг показалось, что он сейчас рухнет замертво, затем - что прикажет всех казнить. Более робкие стали отползать, страшась гнева повелителя. Поспешил скрыться и перебежчик Тихомир Зимин, боясь, что с него спросят, как с ближайшего сварожанина.
Собравшись с силами, Улзий прошипел сквозь зубы, ни к кому не обращаясь:
- Так... Жить свархам осталось лишь до того, как я соберу все силы Орды. На сей раз я сам поведу войска, и никому не будет пощады!
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1015
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 670
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #118 : 30 Июн, 2019, 16:01:28 »

Вот и победа! Скоро, скоро конец игу!
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6102
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля
Re: То, что всегда с тобой
« Ответ #119 : 30 Июн, 2019, 19:49:59 »

Большущее спасибо, эрэа Карса! :-* :-* :-*
Вот и победа! Скоро, скоро конец игу!
Это еще не победа, это лучше назвать генеральной репетицией решающего сражения. Важна скорее для морального духа сварожан - они узнали, что победить Орду, в принципе, возможно, и не каким-то сверхъестественным сущностям, а им самим, обычным воинам.

Глава 33. Судьба перебежчика
В Сварожьих Землях тоже понимали, что победа на Стрелке - не окончательная, и что Орда им этой победы не простит. И, едва схлынула первая радость, стало ясно, что следует готовиться к новой битве, еще более трудной и страшной. Так великий князь Лютобор Медведицкий и заявил собравшимся на совет ближним боярам. Дал им прочесть только что доставленную разведчиками берестяную грамоту.
- Всерьез Улзий нацелился, - нахмурился воевода Зимин. - Прежде, вроде, были еще не всамделишные походы, только проверяли нас, щупали, на что мы способны. И им не понравилось то, что выяснили. Теперь двинутся всей силой.
- Не поверилось чжалаирам - неужто вправду их разбили, или им померещилось, - согласился Лютобор Яргородский. - Теперь Улзий со всей Орды собирает тумены, со всех покоренных племен требует воинов. Против нашей пешей рати нанял легион марцийцев, что живут на полуострове Бычья Голова.
- Со всего света гостей собрал, - усмехнулся Мстиша.
- Это еще не все, - повысил голос великий князь, глядя на берестяную грамоту так, словно хотел поджечь ее взглядом. - Улзий сговорился с литтским князем Имантом вместе двинуться против нас. И еще... с Драгомиром Азанским.
- Вот предатель! - князь Бронислав вскочил со скамьи, изображая бурное негодование.
Остальные же собравшиеся, знавшие лишь то, что полагалось, по-настоящему возмущались азанским князем, грозили ему гневом Богов, призывали всевозможные проклятия на его голову. Их можно было понять - совсем недавно они рисковали жизнью, и впереди ждала еше более трудная борьба, и в такое время азанский князь, как все считали, готов был предать своих же собратьев-сварожан. Молчали, понурившись, лишь оба Зимина, дядя и племянник: им-то было слишком хорошо известно, как даже близкие люди порой становятся предателями.
Мстиша попытался разрядить обстановку.
- Если у Улзия есть союзники, то и нам надо собирать своих. Сварожьи Земли велики, не могут все князья думать, как Драгомир. Белозерск, Залесный, Дубравна, Светлогорск, - это все наши союзники, вполне наши. Даже литтские дружины с нами будут заодно, из Дебрянска и Темноборска. Может, и влесославцы помогут.
- Влесославцы - вряд ли: над ними не каплет, а без пользы для себя они пальцем не шевельнут, - хмуро возразил князь Бронислав. - Если только добровольцы какие придут, а боярский совет не пришлет большой рати, не жди. На Волчанов тоже рассчитывать не приходится...
- Мстислав хотя бы дал клятву не идти против нас, и на том спасибо. А вот от Драгомира только жди удара в спину, - это произнес черноволосый и смуглый молодой человек - сын погибшего на Стрелке князя Аджарова, Ярослав. - Государь, а дозволь мне собрать войско и сделать набег на Азань! Глядишь, Драгомир передумает тогда с Улзием сговариваться.
- Нет! - Лютобор Медведицкий выкрикнул это слово так громко, что некоторые из бояр удивленно вздрогнули. - Нам сейчас собирать войска надо, готовить к главному делу, а не распылять понапрасну. Драгомира ты не приструнишь, а только рассердишь больше. И хватит о нем. Он не главный наш враг.
Продолжали дальше обсуждать приготовления к войне, подсчитывали приблизительную численность своих и ордынских войск. Но все чувствовали напряжение, как будто им предстояло узнать еще какую-то неприятную новость.
Так и оказалось. Великий князь задержал взор на Зиминых и проговорил нехотя, опустив глаза:
- А еще сообщает разведка, что Тихомир Зимин, бывший медведицкий боярин, до сих пор обитает при Орде. Ездил послом Улзия в Айваре, сговариваться с Имантом. Связался с марцийскими торгашами, ловкими посредниками. Вот, хочу вас спросить, что делать с ним.
Но и Третьяк, и Доброслав молчали. Да и ни у кого не находилось готовых решений, чтобы предложить так сразу. Один за другим, взоры обращались к Лютобору Яргородскому. Медвединцы привыкли, что он всегда знает, как быть.
И Яргородец, с сочувствием поглядев на родственников перебежчика, проговорил негромко, но звучно:
- Я думаю - надо нам выцарапать Тихомира из Орды. Иначе, глядишь, и в бою с ним встретиться доведется. Да и Улзий может его использовать в своих целях, как пса цепного, натравить на своих же сварожан. Да еще и с его помощью обмануть легковерных людишек может. Шутка ли - бывший первый медведицкий боярин, сын тысяцкого, родич великого князя - и вдруг с чжалаирами на Медведицу идет! Это можно как угодно обернуть. Простой народ-то наших распрей не знает, могут поверить, что он от тебя, государь, пострадал безвинно, а чжалаиры будто защищают справедливость. Люди доверчивы. Это и хорошо, и плохо. Хорошо - значит, душа у них остается чистой, что бы ни довелось пережить. А плохо - то, что легко их обмануть. В общем, Тихомира надо из Орды изъять.
Никто не решился возразить, даже родня перебежчика, хоть и ясно было, что на Медведице его ожидает суд.
- Хорошо, только как это сделать? - спросил великий князь с таким видом, словно речь шла о грязной и тяжелой работе. - Твои молодцы, Лютобор Мстиславич, не смогут его выкрасть?
- Посредине Орды, и чтобы никто ничего не заметил? Нет, не думаю, - покачал головой Яргородец. - Все-таки, человек не иголка, да еще довольно заметный человек. Чтобы такое провернуть, надо жить там годами, сходить за своего.
- Да, пожалуй. Тогда как нам его выманить, чтобы он сам согласился приехать?
- А может, ты, государь, предложишь Тихомиру помилование, чтобы он вернулся? - предложил младший Аджаров.
Но Лютобор Медведицкий скривился, как от уксуса.
- Нарушить слово, заманить его в ловушку? Ни за что!.. Да и не поверит он. Его-то уж точно не отнесешь к честным и доверчивым душам, о каких говорит Лютобор Мстиславич.
А Яргородец тем временем размышлял, улавливая витающие в воздухе не проявленные возможности, которым только еще предстояло сложиться так или иначе, стать очередным сложным узлом на нити, сплетаемой Хозяйкой Судеб. Он долго сидел молча, не замечая никого. Вдруг взглянул пристально на князя Бронислава.
- Ты выманишь к себе Тихомира, распустив слух, что готов пойти против старшего брата своего!
На лицах бояр отразилось явственное недоумение. О таком никто из них не думал. Бронислав же отпрянул, сверкая глазами.
- Ты что говоришь, Лютобор Мстиславич?! Мне сделаться таким же предателем, как этот...
- Всего лишь сделать вид, обмануть Тихомира и его чжалаирских хозяев, - объяснил Яргородец, положив руку на плечо Брониславу. - Пустим слух через проезжих купцов, будто ты желаешь сам стать великим князем. И будто готов править не так, как твой брат, с Ордой задираться не станешь. Пусть упомянут об этом между прочим: мол, слухи такие носятся. Купцы перед тем как раз через Зеленоград проедут...
Великий князь пасмурно молчал. Не очень-то приятно, когда говорят о заговоре против тебя, пусть и притворном: будто уже готовят тебе погребальный костер...
А Бронислав сердито фыркнул, встряхнул головой, как норовистый конь.
- Да разве Тихомир в такое поверит? Он нас обоих знает с детства, и Лютобора, и меня. Знает, что я никогда не хотел быть великим князем. Неужто он не разглядит ловушки?
Яргородец задумчиво потрогал колючие седеющие усы.
- Если бы Тихомир был таким, как прежде, когда рос с вами вместе, не поверил бы, зная вас. Но тогда бы он и не бежал в Орду. А теперь он, как всякий предатель, о людях судит по себе. Если он может предать, почему ты не можешь? Да и ордынцы не удивятся - у них, особенно у знатных, предательство встречается повсеместно. Заполучить власть ценой убийства брата, а то и отца, у нынешних ханов обычное дело. Так что примут как должное и обрадуются. Да и почему - с их точки зрения, - тебе не мечтать стать великим князем? Ты равен званием Лютобору Тихомиричу, ваши отцы были братьями. Власть у тебя и так немалая, треть Медведицы тебе во владение отписана, не считая твоих городов. И на войне ты уже успел отличиться, войско тебя почитает. Сверх того, твоя Рута - литтская княжна, родная сестра Иманта, а Имант с Улзием заодно. Словом, они как раз подумают, что ты пойдешь четвертым колесом в Улзиеву триумфальную колесницу. Ну а Тихомир, именно потому что свой, хоть и бывший, приедет выяснить, чем ты дышишь.
- И я его встречу... - в серых глазах Бронислава сверкнул стальной блеск.

В соответствии с замыслом медведицких князей, вскоре приехавшие в Сарай-Мунлик купцы поведали среди прочих досужих слухов, будто бы князь Бронислав Зеленоградский таит умысел против своего старшего брата. Темник Улзий пригласил гостей к себе, внимательно расспрашивал их, но выведал лишь то же. При этом Тихомир Зимин был приглашен переводить беседу, хотя переводчик был не так уж нужен: гости явились опытные, знающие чжалаирскую речь.
Узнав, что на Медведице зреет заговор, Зимин обрадовался. Ему и впрямь не показалось странным, если князь Бронислав готов пойти против своего брата. Он ведь и сам приходился великому медведицкому князю двоюродным братом. Не иначе, у Бронислава также иссякло терпение. Что ж, если он, Тихомир Владиславич Зимин, вовремя поможет новому князю, быть может, тот вернет ему полагающееся от отца звание.
За последние годы Зимин уже пожалел, что покинул Медведицу. Там его не ценили, обращались с ним несообразно его высокому роду. Но вне медведицкого княжества он вовсе оказался никому не нужен, и это угнетало гораздо сильней. Бывший союзник его семьи, Мстислав Волчановский, был связан клятвой, и не мог исполнить давних честолюбивых мечтаний, ни своих, ни Зимина. Тот пожил у него некоторое время, пока не познакомился со скуки с оборотистым иноземным купцом Лицинием, родом из марцийской колонии на полуострове Бычья Голова. Тот торговал только самым дорогим товаром - изделиями из золота и серебра, драгоценными камнями, дорогими тканями, благовониями, пряностями, - и был желанным гостем при любом владетельном дворе, везде умел заводить знакомства и полезные связи. Сперва Лициний предложил Зимину купить золотой перстень с яхонтом. Тот, даже будучи изгнанником в чужом городе, не мог устоять перед красивой вещицей, и охотно завел новое знакомство.
В скором времени Тихомир понял, что Лициний торгует не только ценными предметами, но и важными сведениями, возможно, к еще большей выгоде. Но это сперва не обеспокоило медвединца, а потом уже оказалось некуда деваться. Несколько дней подряд хитрый марциец раздавал Тихомиру головокружительные обещания, поил и угощал его, предлагал сыграть в кости... а потом Тихомир обнаружил, что проигрался в пух и прах, и ему ничего не остается, как дальше следовать за Лицинием, надеясь, что обещанный им счастливый случай все-таки придет, и тогда, в завоеванной Медведице, он сможет расплатиться со всеми долгами.
Когда Лициний привез его в Орду, Тихомир уже не удивился. Оказалось, что у его нового приятеля была серебряная пайцза, дававшая ее обладателю полную неприкосновенность во владениях Орды и многие привилегии. Теперь он окончательно понял, что попал в паутину, из которой будет уже не вырваться. Но, с другой стороны, именно Орда и могла вернуть ему власть и богатство! Нельзя сказать, чтобы изгнанника совсем не мучила совесть, но, так как пути назад не было все равно, он убеждал себя, что Лютобору Медведицкому и всем, кто с ним, все равно скоро придет конец, и полезнее держаться победителей.
Гораздо больше мучило Зимина то, что ждать приходилось уж очень долго. Имбагай не взял Медведицы, а Хулагу и вовсе потерпел сокрушительное поражение. Пожалуй, узнав о битве на Стрелке, Зимин втайне обрадовался успеху сварожского оружия. При других обстоятельствах он мог бы сам быть среди медведицких военачальников, разгромивших доселе непобедимую Орду. Мог бы... передай ему великий князь, как полагалось, отцовское звание по наследству! Тут, напоминая себе о том, в чем был обделен, сын тысяцкого разжигал в себе ненависть к медведицкому князю, и забывал все сожаления. Одного тогда ждал - чтобы Улзий уже поскорей расправился с Лютобором, и можно было бы вернуться на Медведицу вместе с войском победителей. Тогда можно будет рассчитаться с обнаглевшим Лицинием, который таскает его с собой, как на поводке. Зимин побывал со своим кредитором и в Айваре, помогая сколачивать будущий союз, и в марцийской колонии на Бычьей Голове, где, судя по всему, живо интересовались далекими от них полунощными странами. Поглядев на легионеров, которых Улзий собирался нанять для будущей войны, впридачу к собственным туменам, Зимин удивлялся про себя, какая могучая сила собирается против одно только Медведицы с окрестностями. И в очередной раз думал, что сделал правильный выбор: умный человек не держит сторону заведомо обреченных. Вот, даже мальчишке Брониславу хватило ума отойти от своего братца. То-то! Зимин сразу сообразил, какие возможности идут ему в руки, если удастся сговориться с Брониславом: свобода от Лициния и чжалаиров, возвращение домой и власть, почти равная княжеской!
« Последнее редактирование: 01 Июл, 2019, 21:28:02 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)