Спасибо вам большое, эр
Зануда, эрэа
Карса! Ну, так уж и никто. Прототипа же вычислили и вскрыли в нашем мире, что ж, в Вашем потомки глупее будут, что ли?
Именно что им тоже придется вычислять, основываясь на поступках, а не на устных декларациях политиков. А напрямую им объяснять никто не станет.
А вот и поединщик будущий появился в кадре, даже имя похоже? Точнее, не то чтоб похоже, но с отсылочкой.
Ага.
Здесь, конечно, его история переосмыслена будет с учетом несколько иных обычаев в Сварожьих Землях.
А ведь мы уже и его будущего противника видели пару глав назад, в эпизоде с Улзием.
Вот и Кудеяр нарисовался. А витязь - местный Пересвет.
Никто не забыт (из своих героев), ничто не забыто (из исторических прототипов).
Вода в роднике у березы была такой холодной, что заломило зубы, но сладкой и вкусной. Пока пил и умывался в роднике, Светловой чувствовал спиной присутствие своего недавнего противника. Что у того на уме, само собой, отгадать не мог, но ни напасть, ни убежать Кудеяр, вроде бы, не пытался. Когда Светловой, напившись, отошел в сторону, лесной обитатель сам наклонился к роднику, тоже пил и смывал кровь с лица.
Выпрямившись, Кудеяр обернулся к недавнему противнику. Был он почти на голову ниже дебрянского витязя, и телом посуше, но во всей фигуре его ощущалась очевидная мощь и звериная ловкость, так что Светловой не удивился, что довелось сражаться на равных.
- Спасибо тебе за воду, добрый человек, - улыбнулся он.
Кудеяр осклабился в ответ. Поскольку несколько зубов ему выбили в свое время, усмешка его выглядела зловеще. Не каждый, пожалуй, решился бы вот так запросто беседовать с ним, встретившись наедине в глухом лесу.
- Не за что! Родник не мой - Лешего... Так куда ты, Светловой, путь держишь?
- На Медведицу, - просто ответил тот.
Окинув цепким взором кольчугу на груди витязя, меч и копье, и могучего боевого коня, преспокойно пасущегося сейчас, пока никто не мешал, Кудеяр опять недобро усмехнулся.
- В дружину к медведицкому князю наймешься?
- Как ему будет угодно, - невозмутимо отвечал Светловой.
- Ну, значит, нам сейчас по пути, - произнес кудеяр. - Я ведь тоже на Медведицу пробираюсь.
Теперь уже настал черед Светловою удивляться.
- Тоже в войско медведицкого князя хочешь? Ты же, вроде, вятших людей, князей да бояр, не любишь?
- Так я и не ради княжеской службы собираюсь туда. Сапоги князю и без меня есть кому лизать. Я сражаться хочу с чжалаирами, а медвединцы, вроде, как раз к войне готовятся.
Светловой хотел было спросить, когда его собеседник успел и с чжалаирами поссориться, но не стал. Выбитые зубы и сломанный и криво сросшийся нос Кудеяра говорили сами за себя. Почему-то Светловой не усомнился, что эти отметины не в кабаках получены.
Вместо этого, взглянув на солнце, снял с седла переметную суму.
- Солнце уже высоко. Давай пообедаем, прежде чем дальше ехать, коль нам по пути.
Светловой достал из переметной сумы копченый окорок, калач, купленный накануне в деревне, через которую он проезжал, сало, соленые огурцы, кусок медовых сот, кувшин с квасом. Расставив все это на рушнике, пригласил Кудеяра угощаться. Тот не заставил себя ждать. Уминая снедь, как голодный волк, едва прервался, чтобы поблагодарить Светловоя.
- Хорошо так-то каждый день боярской снедью питаться! Жаль, что в Сварожьих Землях большинство людей отродясь не видели таких лакомств.
Светловой опустил голову, вспоминая бывших холопов своих. Те и впрямь могли себе позволить мясо лишь по осени, когда резали бычка или свинью, да и то - у кого не было недоимок перед боярином, иначе лишнюю скотину приходилось отдавать в счет долга. Да что там мясо - бывало, если зерна не хватало, и хлеб пекли из лебеды, тяжелый, горький и сырой.
- Не я породил такую несправедливость, не в моих силах отменить ее, - вздохнул помрачневший Светловой. - Вот, если удастся сбросить чжалаирское иго, то и простым смердам и холопам полегче станет, не надо будет больше платить дань.
- Ага, дожидайся! Да вы, бояре, тогда на место ордынцев сядете и станете драть с народа по две шкуры, а сейчас можете лишь одну! - ощерился Кудеяр.
Выслушав его, Светловой доел свой кусок окорока, вытер губы рушником и проговорил тихо, но веско:
- Не спрашиваю тебя, Кудеяр, почему ты так о боярах думаешь. Не без причины, наверное. Но не забывай, что боярин по-старинному означает - воин. И с чжалаирами их рати каждый раз встречаются первыми. И теперь, если война начнется, много навоюют смерды с вилами без князя и бояр с мечами?
- Ничего твоему князю не сделать без смердов-лапотников, вот увидишь! - сверкнул глазами Кудеяр. - Люди на них работают, люди же за них и воюют, чтобы твои князья дворцы каменные себе строили. И теперь отправят других умирать за себя, а сами преспокойно договорятся с чжалаирами, им не впервой подарки ханам возить.
Тяжело вздохнул Светловой, не зная, как лучше ответить этому озлобленному мужику, замкнувшемуся в ненависти ко всем, кто имеет власть, как орех в скорлупе. Сам он не был так уж красноречив, чаще приходилось копьем да мечом вразумлять настоящих врагов. Что толку напоминать Кудеяру, что князьям да боярам тоже многое приходилось терпеть, иных из них и убивали ордынцы, что они тоже сражались, что договариваться приходилось по печальной необходимости? Для Кудеяра ордынцы и своя знать в одной цене. Сытый голодного не разумеет, это часто бывает правдой, но и голодный не поймет, что у сытого могут быть свои беды и невзгоды. Как же далеко друг от друга отходят разные сословия, чего доброго, и вовсе раздвоятся Сварожьи Земли - знать станет жить отдельно, смерды да холопы отдельно. А ведь у них покуда общее дело и единый страшный противник...
- А вот давай, как решится дело с Ордой, поговорим с тобой, кто больше сделал для победы, - предложил Светловой. - Если выживем, конечно. Ну а если нет, то из Ирия наверняка многое будет виднее. Пока что одно тебе скажу, Кудеяр. В одиночку или со своей дружиной, конечно, никакому князю Орду не победить - князья не велеты сказочные. Но и народ без князя, без воевод и бояр, знающих военное дело - толпа необученная.
- Люди на многое способны, - упрямо возразил Кудеяр, набычив широкий лоб. - Сколько лет атаман Индрик воевал со своей ватагой против чжалаиров, и никакая Орда его не смогла победить! Дух его и по сей день в людях живет.
- Но и он победы не добился. Лишь пример показал, что чжалаиров можно бить - за то его и почитают до сих пор. Да и не столь уж великий урон Орде наносил, чтобы те всерьез за него взялись. Нет, Кудеяр, если ты хочешь без княжеских да боярских дружин Орду разбить, так у народа на это сил, может, еще тыщу лет не хватит. Придется уж как-нибудь признать, что знатные люди ныне тоже нужны.
Кудеяр глядел на собеседника исподлобья, не зная, что думать о встречном. Видом, конечно, боярин, а обращается с первым встречным уважительно, как с равным себе. Убеждает его, не злится. Обед с ним разделил. Так что и сам Кудеяр, даже споря с ним, не мог в себе вызвать никакой неприязни.
- Ладно; в конце концов, знавал я некоторых бояр из Влесославля, что не боялись хорошей драки и не требовали себе мягких постелей. Да и ты, вроде, на человека похож, - буркнул он таким тоном, будто делал большое одолжение боярам вообще и Светловою в частности.
Тот закончил есть, сложил остатки пищи для угощения Лешему и спросил нового знакомого:
- Значит, нам по пути. Ты что же, пешком идешь? Тогда извини, у меня нет заводного коня. Разве что по очереди ехать на Лебеде шагом, а второй будет идти рядом...
- Пошто же пешком? - усмехнулся Кудеяр. - Есть у меня конь, от тебя не отстану.
Он раздвинул густые заросли малины, боярышника, крапивы, и из небольшого овражка высунулась гривастая голова вороного коня. Тот лежал со спутанными ногами, и, когда хозяин освободил его, готов был продолжать путь.
- Значит, вместе поедем. А там, может быть, доведется и в бою помочь друг другу, - встретил Светловой своего нового попутчика.
Но Кудеяр ухмыльнулся в ответ, щеря выбитые зубы.
- Не думаю, боярин. У нас с тобой и в бою будут разные места.
И они поехали дальше, выбираясь из леса на большую Медведицкую дорогу. Два всадника, на белом и вороном конях, словно живые воплощения света и мрака. Рядом, но не вместе, въехали они в Лесные ворота, среди многих других воинов, стекавшихся на Медведицу в эти дни...
Вечером, когда спала дневная жара, и от деревьев протянулись, все сгущаясь, длинные тени, в саду усадьбы яргородского князя собрались гости. Сам великий князь Лютобор Тихомирич с княгиней Росавой, и князь Бронислав Зеленоградский со своей литтской супругой, и Доброслав Зимин со своей женой, сестрой великой княгини, и Мстиша с Вешняной. Разумеется, были тут же и хозяева дома - князь Лютобор Яргородский и княгиня Белослава. Собрались за накрытым столом, но он не ломился от избытка яств - они не пировали, а просто собрались повидаться перед уходом мужчин на войну. Совсем скоро им предстояло вести войско навстречу туменам мурзы Хулагу. Все старались держаться весело, как бы не сомневаясь, что им еще не раз удастся встретиться. Из глубины сада доносился смех детей, и взрослые прислушивались, кто из них где.
Любомила Зимина беспокоилась больше всех. Она была беременна, и ей трудно было сейчас отпустить мужа на войну. Она взяла его за руку, как будто он собирался исчезнуть прямо сейчас.
- Прошу вас, хоть бы поосторожней будьте там! Ваши жизни принадлежат не только вам, но и вашим женам и детям, - сказала она, уговаривая не только Доброслава, но и остальных мужчин.
Муж ее ласково обнял жену, не отвечая ничего в присутствии других мужчин. Вместо него сам великий князь отвечал свояченице:
- Зря головы не подставим, Любомила, ты и так знаешь. Не беспокойся: уж твоего как-нибудь живым и невредимым вернем.
Боярыня вскинула на него покрасневшие глаза.
- Разве я о своей только семье беспокоюсь? Вас ведь тоже дома станут ждать... Нам еще повезло - у нас дети маленькие. А каково матерям, что своих сыновей в бой проводят?
Княгиня Росава тоже была беременна. У них с супругом к этому времени уже родились трое сыновей и дочь, не считая самого первого, умершего в младенчестве сыночка. Но она с упреком взглянула на сестру:
- Вот потому нам и следует надеяться, что наши мужья победят Орду, а то придется в свой черед и сыновей отправить в бой.
- Если придется - отправим, как делали все матери за много поколений до нас. Или мы чем-то лучше других? - это проговорила строгим голосом Белослава.
- Да ваших лешачат хоть сейчас можно - Улзия пугать, - усмехнулась Росава с деланой веселостью, подмигнув хозяевам дома. - Давеча затащили моих Всеслава с Мирославом исследовать подземелья Крепости. Ни факела не взяли, ни свечки - и так, мол, все видно. Им видно, а наши-то княжичи в потемках ходить не умеют! Сколько синяков набили, пока выбрались.
- Они и дома привыкли играть в прятки и догонялки в темноте, - извиняющимся тоном ответила Белослава. - В темных подвалах и клетях еще никто их не поймал, кроме отца, конечно.
- Будущие разведчики растут, - с удовольствием проговорил Лютобор Яргородский. - А вот и они, кстати!
Послышался топот копыт, и из-за деревьев показался темный белогривый конь, идущий деловитой рысью. На спине его сидели двое мальчиков, один светленький, другой темненький. Они смеялись, явно гордясь собой, в окружении бегущих по тропинкам детей помладше. Увидев совсем рядом взрослых, старший мальчик махнул рукой и, пришпорив коня, перемахнул через розовый куст. Остальные дети подняли гордый рев, в то время как кое-кто из женщин побледнел, а мужчины одобрительно усмехались.
- Мне показалось, или ты своего Беркута отдал сыновьям? - спросил Мстиша у Яргородца.
- Стар уже Беркут для войны. Я взял себе его сына, а ему взамен отдал своих. И у них будет надежный конь, и я не брошу его зря, а то зачахнет от тоски. Для всех получается лучше, - объяснил Лютобор Яргородский.
- И впрямь через несколько лет будут готовые воины, - сказал великий князь, поглядев, как уверенно держатся в седле его племянники.
Все посмеялись, а князь Бронислав сообщил старшему брату:
- Кстати, могу тебя порадовать еще одним ратником.
- Только одним? Кто же это? - спросил Лютобор Медведицкий.
- Сувор, сын мастера Клёста. Тот сейчас у меня в Зеленограде, распоряжается строительством новой Крепости. И сын был при нем. А тут вдруг напросился ко мне: "На войну, говорит, хочу". С отцом своим поругался.
- Неужто старик его так отпустит! - усмехнулся великий князь. - А позови-ка его сюда. Здесь он?
- Здесь.
Сувор, сын знаменитого зодчего, держался еще молчаливей обычного. Он явно чувствовал себя неловко среди князей и воевод с их женами. Совсем не то что его отец, не смущавшийся ни в каком обществе.
- Ну и что тебе понадобилось идти на войну? - спросил его великий князь. - Ты же можешь, как твой отец, возводить прекрасные здания, крепости и терема, что простоят века. Воевать без тебя есть кому, а твоему искусству не всякого обучишь.
- Я знаю, государь. Мне и отец то же самое говорил, даже кричал на меня. Но мне нужно на войну...
- Позволь узнать, почему именно тебе туда нужно. Иначе не возьму.
Некоторое время Сувор стоял молча, сцепив зубы, так что его скулы затвердели. Затем нехотя проговорил:
- Чжалаиры похитили мою мать, когда я был маленьким, у меня на глазах. Я хочу узнать, что с ней сталось.
Все замолчали. Точно отзвук далекого грома среди ясного неба, до них долетел отголосок давней беды, одной из многих в Сварожьих Землях.
- Как это случилось? - участливо спросила княгиня Росава.
- Мы тогда с матушкой гостили у ее родных, в Змеевском княжестве. Отца с нами не было, он не смог поехать, а мы с купеческим караваном спустились по Великой... И вот однажды на село, где родичи жили, напали. Я ничего не понял сразу-то - вдруг пожар занялся со всех сторон, люди бегут, кто-то в било звонит без умолку. А потом эти скачут - пригибаясь к конской спине, как хищники перед прыжком, преследуют бегущих, ловят арканом. Мама, как их увидела, меня сразу толкнула в крапиву. Там такие заросли были - взрослый с головой укроется, а мне всего-то лет шесть было, может. Сижу и молчу, онемев от страха, только сердце стучит. Даже как жжется крапива, не заметил. А мама за мной прыгнуть не успела, тут как раз один... один чжалаир метнул аркан, и ее обвило веревкой, руки примотало к телу. Она упала, потом поднялась и побрела за лошадью. Аркан ее потащил, а она не оглядывалась. Боялась... выдать меня, - Сувор помолчал и тяжело сглотнул, отхлебнув протянутого княгиней Белославой квасу. - Когда чжалаиры уехали, я еще долго сидел в крапиве молча, как неживой. Уже на другой день одна тетка туда заглянула и меня нашла. Меня потом отвезли к отцу... и все. Куда моя мать делась, мы так и не узнали. Возьми меня на войну, государь. Я хочу узнать, куда ее увезли.
После некоторого молчания великий князь произнес:
- Я возьму тебя, Сувор. Только что ты надеешься найти? Прошло много лет. Скорее всего, твоей матери нет в живых. Рабы в Орде редко живут долго.
- Я понимаю, государь. Но хотя бы узнать, как она умерла, где был ее погребальный костер - и то было бы легче. А то... бывают все же чудеса на свете... Отец не хочет меня отпускать, но он тоже надеется, я знаю.
- Да как ты узнать надеешься? - спросил князь Бронислав. - Во время боя станешь их спрашивать, куда увезли твою мать?
- Может, после боя в плену кто-нибудь из тех окажется. Я напомню им всем, каждому, кто что-нибудь слышал. Буду умолять или грозить - что угодно. У меня на все хватит терпения, государь.
И такая сила прозвучала в словах юноши, что Лютобор Медведицкий склонил голову перед ним.
- Пусть будет так, Сувор. Постараемся для тебя набрать побольше пленных.
Сувор в пояс поклонился великому князю.
- Терпеть чжалаиров устали не только люди, но и Боги, государь! Я надеюсь, они помогут нам одолеть их.
Не только Сувор в те дни вступал в войско великого князя, ведомый местью за погубленных родных. Чуть ли не каждая семья в те дни оплакивала кого-нибудь из родных, убитого или угнанного в плен чжалаирами. И теперь, когда появилась надежда начать спрос с Орды сварожскими копьями, многие потянулись на Медведицу, собираясь на войну.
Так, среди многих, приехали бывший боярин Светловой и бывший холоп, беглец, ушкуйник, а затем - пленник и снова беглец Кудеяр. И впрямь, разными оказались их ратные судьбы. Светловоя, в котором сразу угадали выдающегося воина, проводили к великому князю, и тот охотно взял его в свою личную дружину. Ну а что до Кудеяра - ему приходилось радоваться уже и тому, что нынешних ратников не спрашивали об их прошлом. Его поставили в Большой полк, где воеводой был Третьяк Зимин.
Встретить врага решено было задолго до подступов к Медведице, на Азанской земле.