Спасибо, эрэа
NNNika, Эйлин Н-да, это надо же столько злобы на весь мир накопить. Сама Данка после сегодняшнего тут на лишнюю лучинку не останется, но ведь эта гадюка и другим повредить может. Как же сделать, чтобы ее истинную сущность всем показать и никому не навредить? Деду с бабкой теперь придется признать, что змеюку подколодную взрастили, сами ей яд в жало влили, а вот Лиза может и не поверить, что сестра – настоящая злодейка. И жениху ни к чему всю правду о будущей супруге знать. Кабы свидетеля какого беспристрастного… Скрип половиц, негромкий голос вошедшего:
- Отойди, княжна, от болящей, Господом нашим заклинаю!
- Феодорий! Как ты смеешь? Уйди, вон выйди!
- Нет, княжна Ганна, я слово давал, когда людей врачевать брался, что не наврежу никому никогда.
- Вот и не вреди мне, сам знаешь, нельзя меня волновать.
- Вот что я скажу тебе, девица, - и не зыркай на меня зеньками своими, не из пугливых я. Губит тебя не больное сердце, а недоброе. Мир надо любить, нельзя во всем худое видеть. Что тебе сделала эта девушка? Она просто живет и радуется жизни, а ведь она сирота, только не озлобилась на мир, а радеет каждой букашке, каждому ростку, людям-человекам помогает, вот к ней и тянутся все, а ты дожилась, что сестру родную от себя оттолкнула, деда с бабкой оклеветала, пособниками своими сделала, а теперь еще и на убийство родной крови решилась. Так не бывать этому! Коли не оставишь свои замыслы преступные, все твоим родным расскажу, жениху глаза на твою сущность открою.
- Врешь, не докажешь!
- Мне веры поболе, чем тебе будет, а княжна Дана отпишет родным о твоих замыслах.
- Да она же лежит бревно бревном.
- Вставай, княжна, хватит комедию перед нами ломать. Не такой уж я худой лекарь, чтобы не отличить истинную болячку от мнимой. Замысел твой вполне удался, отравительницу на чистую воду вывели, жаль только, ход этому делу давать нельзя. Заходи, Лизанька, хватит подслушивать.
Лиза ворвалась, как ураган, с ходу вцепилась в волосы Ганки:
- Ты, ты , гадина ты ползучая, мою подругу извести хотела, меня обманула! Хорошо, что Феодорий тебе не поверил! И ты тоже хороша, - руки в боки, разворот к Данке, на смуглых щеках полыхает румянец. – Я тут все глаза выплакала, а она лежит себе, изгаляется, молоко, видите ли, в глотку не лезет, а винище выхлестала полкувшина, не подавилась!
Данка рывком отбросила покрывало, показав руку с зажатым кинжалом:
- Лиза, прости, мне тебя жалко было, да ведь дело шло о жизни и смерти, причем не только моей. А теперь ты знаешь, чего от сестры ждать. Ганка, я тебя прощаю, несчастное ты существо. Мы сейчас опишем все, что тут было, перепишем три раза, подпишемся. Один текст будет у меня, один у Феодория, а третий у князя. Коли посмеешь еще что-то подобное учинить, опозорим тебя на весь крещеный мир, жениха вовек не найдешь, а может, и с заплечных дел мастером познакомишься. Я тут больше не останусь, прости, Лизанька, но не по душе мне хоромы княжеские, душно тут и тесно… Я вольная птица.