Спасибо, эрэа
Красный Волк, Эйлин - Мы к тебе, Любавушка, идёёёём, мы тебе твой завтрак-да несёёём! Неродная мать напоила ли, накормила ли? – не смотря на грустное содержание, песня лилась вдоль деревенской улицы весело и задорно. Толпа девушек-дружек несли в вышитых узелках завтрак для невесты – пирожки и сладости. Данка с Лаской пританцовывали среди деревенских, с такими же узелками гостинцев для молодой. Весь вчерашний день шумела-гудела свадьба на подворье Любавы, застолье сменялось плясками, песнями, раздачей подарков, шутками, умыканием молодой, выкупом за украденный башмачок, насмешками над сидящими на лохматом кожухе женихом с невестой, поцелуями старших дружек… Да мало ли что можно вытворять на свадебном пиру, чтобы позабавить народ, а молодым обеспечить счастливую жизнь. Гуляла вся деревня и две окрестных, только Анны и не было в тот день на подворье Любавы. Вечером Тимофей увез невесту к себе вместе с приданым, упрятанным в огромный расписной сундук с железной оковкой. Гости еще продолжали застолье, а Данка поспешила на окраину деревни к подворью вдовы. Жарко натопленная банька уже успела выстояться, как раз можно идти в первый жар. Анна встретила девушку на пороге, молча подала чистые полотенца, только плескавшаяся на дне глаз тревога выдавала ее состояние.
- Не бойся, все будет хорошо, - улыбнулась Данка, доставая в предбаннике из кошеля на поясе щепотку трав.
- Чабрец? – принюхалась Анна.
- Да, и полынь, и розмарин заморский, и мак дикий, и еще кое-что. Раздевайся. Веник запарила?
- Все сделала, и веник запарила, и в травах настояла, и полок помыла с солью.
- Вот и ладно, - Данка сбросила остатки одежды, приоткрыла низкую дверь из предбанника в баньку. Пахнуло жаром и душистыми березовыми листьями. Хорошо-то как! Черные закопченные бревна стен, маленький полок возле каменки, отдраенные дожелта половицы, кадушка с холодной водой, котел с горячей… Почти, как дома… Данка высыпала травы в котел, вмазанный в каменку, остатки бросила в ушат, плеснула ковш воды на полок, второй на раскаленные камни, баня окуталась паром.
- Полезай на полок, сейчас я тебя так отделаю, вмиг обо всяких глупостях позабудешь.
Анна покорно легла на живот, Данка взялась за веник.
- Буря на море, вихрь на поле. Страдал сам Господь спаситель, был с ним целитель. Вороны кричали, а мертвые молчали, с Анны порчу забрали. Кто мое слово перебьет, того ворон в поле заклюет. Вода в туче, земля в земле. Господи, помоги мне, рабе божьей Анне. Аминь.
В такт молитве девушка охаживала Анну веником по спине, по ягодицам, по пяткам, по плечам, по бокам, по ногам… Женщина вздрагивала, но терпела.
- Перевернись! – потребовала целительница. Анна покорно легла на спину.
И вновь: заговор, веник по животу, по груди, по лону, по коленкам, по бокам… Еще немного жара, еще веником по телу. Пожалуй, довольно.
- Ну, как? Что чувствуешь?
Анна медленно разлепила смеженные веки, изумленно посмотрела на Данку:
- Легкость такую! Вот взяла бы и полетела, и на душе покойно так!
- То-то же, давай-ка я тебя ополосну, становись.
Ковш холодной воды, еще и еще.
- Вот теперь все. Иди, вытирайся, одевайся, я тоже сполоснусь немного и попарюсь, когда еще такое счастье выпадет. Жди меня в избе.
Анна покорно кивнула, с блаженной улыбкой пошла к двери, на пороге оглянулась:
- Красивая ты! С такой красой жениха тебе надо ладного.