Печать

[Артанис]

Встречайте - еще одно произведение из моего Сварожского цикла.
Действие разворачивается парой поколений после "Полета сокола" и "Ничего не исчезает", но задолго до "Северной легенды".
Заранее благодарю всех, кто это прочитает (надеюсь, такие все же найдутся ). Прошу вас не скупиться на отзывы, мои дорогие читатели! Только с вами вместе я смогу что-то создать.

Глава 1. В стольном городе Брониславле
Дорога сделала крутой поворот и свернула на широкий тракт, утоптанный до каменной твердости колесами повозок и копытами коней. По обочинам громоздились огромные сугробы, сверкая серебром в бледных лучах утреннего солнца. Вдали высились могучие сосны, залепленные снегом, так что было не разглядеть их темной хвои. Казалось - войско древних велетов закуталось в белые балахоны.
Возок приморской княгини катился быстро, влекомый тройкой белых лошадей. Под дугой хомута у каждой звенел серебряный колокольчик-оберег. Всю дорогу, от лежащего у солнечного моря Белгорода Приморского, до затерянного в глухих лесах Брониславля, звенели они, не умолкая. Одним радость названивали, другим их неумолчный перезвон успел надоесть за долгое время. Молодой княжне Сияне, племяннице приморского князя Ладомысла Звениславича, за время пути начало казаться, что перезвон бубенцов складывается в песню, и даже слова можно было бы в ней различить, если сосредоточиться. Прислушиваясь и закрыв глаза, Сияна слушала колокольчики, и ей казалось - вот-вот, и поймет, о чем звучит их напев. Но не удавалось. Каждый раз наваждение исчезало, и хрустальный перезвон рассыпался тысячей бусин.
На этот раз Сияну отвлекла ее тетка, княгиня Доброгнева Мирославна, ехавшая вместе с ней в крытом возке. Легонько подтолкнула племянницу, думая, что та заснула:
- Почти приехали. Брониславль!
Сияна открыла глаза. Исчез мелодичный перезвон колокольчиков. Вдалеке, среди снежной мглы, показались городские ворота и крыши высоких зданий.
Усталые кони прибавили шаг, чувствуя конец пути. На дороге выстраивались всадники - дружина приморского князя, готовясь въехать в наилучшем виде. Сияна увидела. как ее дядя, князь Ладомысл, облаченный в богатые княжеские доспехи, распоряжается своими воинами. Мимо возка промчался на белом коне, как северный ветер, вздымая искрящиеся облака снега, приморский княжич Боривой. Сияна усмехнулась и помахала ему рукой. Давно ли двоюродный брат был мальчишкой, всего на год старше нее? Вместе играли маленькими в прятки и догонялки, плавали у берега моря и искали ракушки в нагретом солнцем песке. И вот Боривой уже воображает себя настоящим воином, и, как подобает княжескому наследнику в дальнем пути, опоясался мечом, как и отец, надел кольчугу и шлем. Как же - приморяне нынче родичи и союзники великого князя, и готовы, если понадобится, вместе с ним выступить против любого противника. Следует показать, что князь Ладомысл Приморский - не бедный родственник для великого князя Стемира Сильного, своего шурина, а равный союзник, не последний по значению в Сварожских Землях.
Вихрился снег под копытами коней, серебряными всплесками разлетаясь по сторонам. Слышалось ржание коней, звучные мужские голоса. Приморские дружинники, одетые в меховые кожухи под доспех, растирали обветренные щеки, раскрасневшиеся на морозе, отряхивали друг другу от снега плащи. По их примеру и Сияна, сняв вышитые бисером рукавицы, стала растирать лицо, чувствуя уже давно, как холод колет ей щеки, будто тысяча иголок. Однако скоро ей пришлось это прекратить, потому что и руки стали зябнуть, пальцы заломило от холода. Девушка поспешно надела рукавицы и спрятала руки в широкие рукава своей лисьей шубы и подняла высокий воротник.
- Холодно? - усмехнулась княгиня Доброгнева, моложавая смуглая женщина, сидевшая в своей собольей мантии так, будто не замечала пронизывающего мороза; а ведь стоял сечень-месяц.
- Немножко, - Сияна зябко повела плечами, закутываясь в свои меха. - Никогда не думала, что бывает так холодно!.. Тут, наверное, зима длится полгода?
- Поменьше немножко: с грудня по березень, - уточнила тетка.
- И столько времени кругом один снег да лед, да стужа, как в Кромешном Мире! - ужаснулась девушка. - Нет, я бы здесь не смогла жить, ни за что. Как ты-то выросла в здешних краях, Доброгнева Мирославна?
- Так вот: родилась и выросла, когда мой батюшка Мирослав Брониславич был змеевским и тихомировским князем, - ответила княгиня, глядя широко раскрытыми глазами на приближавшийся город. - Вот, погляжу, наконец, как правит здесь мой брат Стемир, как украсил свою новую столицу.
- Ну уж и столица: холодная и далекая, кругом леса одни, волки да медведи, - вздохнула Сияна, стуча зубами от холода. - Право, я не пойму, тетушка, чем великому князю не приглянулся Дедославль. Ведь была испокон веков великая столица Сварожьих Земель, город, знаменитый всему миру.
Княгиня Доброгнева выпрямилась, насмешливо взглянула на девушку.
- Надо было моему брату посоветоваться с тобой, девчонкой, чтобы решить, где быть столице! Много ли ты знаешь о Дедославле? Песни да былины слышала о прежней его красоте и могуществе. А сколько раз разоряли дедославльскую землю то степняки-команы, то сами князья, оспаривая великое княжение, не слышала? А я там была! Прежние исконные Сварожские Земли разорены, жители бегут подальше от побоищ и разорений. Сюда, в полунощные лесные земли, перетекает народ, устраивается, селится на новых местах, где чувствует себя в безопасности. Не один Брониславль за считанные годы поднялся, как гриб после дождя. Видела, сколько сел мы проехали?
- Видела, - Сияна вспомнила избы, занесенные снегом до крыши, так что в них и человеческое жилье-то было трудно признать. Брр! Тут уж не проживешь, как у них в Приморье, бывает, достаточно легкой тростниковой крыши на рыбачьих хижинах.
- Так вот, запомни: в Брониславле народ в своем будущем уверен. Сюда не заходят из степи команы, за него не режутся между собой князья. Брат мой первым из князей понял, что настало новое время - время леса, а не степи... А слава древняя что ж? Вот, не только мы, но и много других князей приедут на совет. Князь Стемир Мирославич приглашает лучших мастеров, чтобы украсить Брониславль, к нему приезжают сюда иноземные послы, богатые купцы на торги. Чем же не стольный град? В Дедославль к последним великим князьям не съезжалось столько народу... Глядишь, и жениха тебе подыщем, - приморская княгиня потрепала племянницу поверх пушистой шали, которой та закуталась от холода.
- Ой, тетушка! - Сияна потупила глаза, порозовев от смущения.
- А что ж? Пора тебе уже подыскать жениха. На то родители твои тебя и отпустили с нами. Сюда много князей и бояр соберутся - из Червлянска, Белояра, Ясного Бора, Черновицы... Половина сварожских князей, все, кто подвластен моему брату! Кто сам в женихи не годится, у тех есть сыновья и племянники. Непременно найдем тебе красна молодца.
Сияна прикрыла глаза, пытаясь представить себе, как всякая девушка, еще неясный образ будущего возлюбленного, до сих пор не наделенный никакими определенными чертами, чтобы можно было узнать его наяву. Испокон веков девушке, достигшей брачного возраста, полагалось мечтать о будущем женихе, и Сияна мечтала, как все ее сверстницы, загадывала в день Зимнего Равноденствия, бегала к ворожеям, привязывала ленточку к ветке ракиты. Ей порой казалось, как с песней бубенцов, что желанный образ уже совсем близко, вот-вот отдернется туманная завеса, и можно будет разглядеть. А потом он исчезал, будто пропадал в дали.
- Тетушка Доброгнева, а ведь я перед отъездом спрашивала о будущем женихе перед алтарем Лады, которую земляки моей матушки зовут Афродитой, - решилась признаться Сияна, почему-то понизив голос. - Жрица обещала, что я вернусь домой уже просватанной невестой, а вскоре покину навсегда родительский дом.
- Без сомнения, так и произойдет, - заверила ее княгиня. - Если тебе приглянется кто-нибудь, сразу говори нам с дядей. Не стесняйся: нам тебя доверили твои родители, да и, как старшие в роду, имеем право устроить твою судьбу.
Сияна кивнула, не возражая, сама еще не зная ясно, какие желания волнуют ее, что ей делать с ними. Как птенец в яйце живет, ничего не зная о себе и своей будущей крылатой жизни, так она будто видела во сне какую-то иную, будущую жизнь, время которой еще не пришло. Ей даже не хотелось торопить будущее, как иным девицам-скороспелкам. Как тот же птенец или как спящий в земле росток, она неосознанно знала, что придет час ей родиться заново для совсем другой, новой жизни. И, хоть она до сих пор лишь видела со стороны, а сама еще не знала, что значит быть женой, затем - матерью, а, чего доброго, и владетельной княгиней, женой равного по званию супруга, и немного страшилась неизвестности. Но будущее незримо таилось в ней, ожидая своего срока, и она готова была встретить его, подсознательно веря, что нужные задатки для будущей судьбы заложены в ней от рождения.
Снова поежившись от пробирающего сквозь меха мороза, Сияна прошептала: "Только бы не в такой стуже лютой жить". И стала глядять из-под кожаной крыши возка на вырастающие впереди  ворота и кровли нового стольного града - Брониславля.
Новая, белокаменная стена поднималась на высоту десяти локтей, над гостеприимно раскрытыми городскими воротами выгибалась красивой аркой, увенчанной причудливым кованым узором из разных зверей, копий, переплетенных стеблей. Черное на морозе железо тускло блестело, и его кованый узор привлек внимание Сияны, отметившей искусную работу. Теперь она верила, что князь Стемир Сильный заботится, чтобы его новая столица затмила красотой древние Дедославль и Влесославль.
Стражники в воротах, узнав, что едет приморский князь, уважительно поклонились и подняли копья, пропуская приезжих. И вот уже конские копыта и колеса повозок загрохотали по обледенелой булыжной мостовой городских улиц. Сияна едва успевала разглядеть крытые торговые ряды, затем Священную Рощу и храм в честь Макоши, выстроенный из белого камня. Хотелось разглядеть поближе, но кони летели вскачь.
- Успеешь еще поглядеть, чай не на один день в Брониславль приехали, - сказала княгиня Доброгнева племяннице, озиравшейся по сторонам. - Вот, сейчас и поглядим, как устроился в своей столице брат мой, князь Стемир Мирославич!
Они как раз проехали по мосту через реку Каменку. Мост с обеих сторон был огорожен перилами, а у съезда с него сидела на камне мраморная русалка. Ее роскошные волосы поседели от снега, на колени ей тоже намело целый сугроб. Сияне подумалось, что зимой, когда речная дева спит подо льдом, ее изображение мертвеет тоже.
А на другой берегу, на высоком яру, гордо высился княжеский терем. В два этажа, с гонтовой островерхой крышей, где не удерживался снег. По сторонам поднимались семь сторожевых башен. Еще одна высокая стена опоясывала всю вершину холма. Здесь белоснежный камень был весь изукрашен барельефами. Диковинные звери, птицы с человеческими головами, боги разных стран, священные знаки были высечены на известняковой стене.
Так и запомнила Сияна княжескую крепость в Брониславле - сочетанием тяжкой каменной силы и красоты, какая подобала новой столице Сварожьих Земель.
Стоявшие в воротах воины грозно вопросили, кто идет.
- Князь приморский Любомысл Звениславич, с семьей и с дружиной, приехал по приглашению великого князя! - ответил глава приехавших.
Лязгнул тяжелый засов, и огромные створы ворот стали медленно открываться. Привратники тут же поспешили заложить их большими камнями, чтобы гости могли спокойно проехать. Сияна как раз успела подумать, что такой величественной крепости нет ни у ее дяди в Белгороде Приморском, ни тем более в Синегорске, втором по значению городе Приморья, где правил ее отец, князь Берислав Остромирич.
Но тут сзади послышался топот копыт, и княжна выглянула из возка, подумав, что кто-то из их воинов отстал. Но это были совсем незнакомые всадники, молодые и богато одетые. Они выехали из города и поспешили, заметив приезжих. Один из них промчался мимо возка, сказал что-то приморскому князю. Второй хотел было догнать его, но, увидев женщин, приостановил коня и улыбнулся Сияне, высунувшей голову. Поклонившись княгине с племянницей, он сорвал с головы высокую рысью шапку, и русые, слегка вьющиеся волосы упали ему на плечи. Смуглое лицо молодого человека обрамляли еще редкие усы и бородка. А чуть прищуренные зеленые глаза смеялись, как и его белые зубы.
- Здравствуй, княжна светлая! Я - князь славгородский, Радомир. А как тебя зовут? Ты похожа на свечу на ветру: она дрожит, но не гаснет. Мне почему-то кажется, что имя у тебя должно быть такое же светлое и ясное.
Сияна не сразу нашлась, что и сказать, удивленная таким приветствием. Оглянулась на тетку, но та, отвернувшись в сторону, не мешала молодым поговорить. Сама же девушка не знала, как относиться к такой беззастенчивой лести.
- Как свеча на морозе, лучше сказать; но ты угадал, князь. Меня зовут Сияной, - наконец, проговорила она.
- Я же знал, что угадаю! Имя - как песня, у каждого человека свое, только ему идущее, - весело произнес Радомир. Голос у него был сильный и звонкий.
"Таким голосом хорошо петь песни, - подумала девушка. - Надо же: мое имя ему - точно песня. Никогда об этом не думала, имя как имя, а теперь еще поверю, чего доброго, что оно вправду звучит на песенный лад. Радомир, Радомир... откуда он родом? Славгородское княжество - это где-то в Червлянской земле, должно быть, из младшей ветви рода Драгомира?.. Сколько вопросов сразу на уме, и не выяснить все так скоро..."

[Convollar]

С почином, эреа Артанис! Интересное начало, интересная Сияна, а кто это у нас прекрасный незнакомец?

Сколько вопросов сразу на уме, и не выяснить все так скоро...

Но, надеюсь, постепенно выясним! Спасибо, ждём продолжения.

[Карса]

С почином Вас, дорогая эреа Артанис!
Какое вкусное начало!

[Артанис]

Благодарю вас, эрэа Convollar, эрэа Карса, мои милые читатели!
Очень надеюсь вас не разочаровать и впредь.

С почином, эреа Артанис! Интересное начало, интересная Сияна, а кто это у нас прекрасный незнакомец?

Из какого он рода, она догадалась уже; а остальное узнаем вместе с ней.

С почином Вас, дорогая эреа Артанис!
Какое вкусное начало!

Спасибо, эрэа Карса! С такими читателями мне будет грех испортить продолжение.

Повозка въехала в просторный мощеный двор. Сияна надеялась, что новый знакомый не покинет их так быстро, и он в самом деле соскочил с коня и протянул девушке руку, помогая ей выйти. Закутанная в меха княжна. не привыкшая на своей полуденной родине носить столько теплой одежды, с трудом поднялась на ноги, онемевшие от долгой неподвижности. Ей под ноги попался край теткиной мантии, и Сияна чуть не упала, не подхвати ее Радомир. Он поддержал девушку под локоть и помог ей стать наземь.
- Позволь тебе помочь, княжна! - произнес он, уже держа ее под руку.
Сияне сделалось жарко совсем не от теплой одежды; вся кровь бросилась ей в голову, когда молодой князь оказался так близко. Сердце у нее сильно забилось, и она не сразу смогла заговорить.
- Боюсь, ты во мне признаешь самую неуклюжую медведицу в брониславльских лесах, - проговорила она, смущенная, что чуть не упала.
Но Радомир, решительно завладев рукой девушки, беззаботно встряхнул непокрытой головой; шапку он так и не надел, держа другой рукой. На его каштановых волосах в морозном воздухе оседал иней, как на ветках деревьев. Но холод, кажется, был ему нипочем.
- Вовсе нет. Если ты захочешь, я потом покажу тебе город. Ты, наверное, кое-что видела по пути, но в Брониславле есть на что поглядеть ближе. Правда, я и сам здесь гость, но уже две седьмицы как приехал, успел осмотреться. Вместе с великим князем осаждали Орлиную Вежу. А сейчас княжич Ярослав меня пригласил в гости, - он указал на своего спутника.
Тот тоже соскочил с коня, приветствуя гостей, и вдруг крепко обнялся с княгиней Доброгневой, которая отстранилась, разглядывая молодого человека.
- Так ты, значит, сынок моего брата, Ярослав Стемирич? Ну-ну, дай-ка разглядеть тебя! Настоящий витязь вырос. И повоевать, я слышала, довелось уже?
Молодой княжич нехотя потупил взор.
- Да... Шесть седьмиц мы осаждали Орлиную Вежу, но так и не смогли взять. Отец до сих пор в ярости...
- Как же так? Вроде бы, немало у вас было войск, - это произнес сам князь Ладомысл Приморский, вмешавшись в разговор.
- Войск-то немало, да порядка не было. Каждый воевода стоял, где ему хотелось, и шел, куда вздумается, никого не слушая, воины обучены кое-как. Не войско, а стадо баранов, - брониславльский княжич сердито сплюнул. - Я с ними сорвал горло, приказывая держаться заодно, как велел мой отец, да толку мало.  Некоторые от меня просто удрали без спроса. Лишь на немногих можно по-настоящему положиться.
- Ну а князь Радомир что, твой друг? Он-то заслуживает доверия? - прервала княгиня Доброгнева разгорячившегося племянника, обратив внимание, что Сияна очень уж долго любезничает с новым знакомым.
- Радомир-то? С ним мы столько раз сражались вместе, ночевали у одного костра! Под Орлиной Вежей даже мой отец хвалил Радомира за храбрость. Наш с ним передовой отряд трижды взбирался на стену, и трижды нас сбросили, - юноша с досадой махнул рукой.
Радомиру же в это время было совсем не до прежних военных неудач, не до будущих походов, ради которых приехал в Брониславль. Ему не хотелось так скоро расставаться с девушкой, и, когда встречавшие гостей челядинцы провожали их в отведенные покои, Радомир, не задумываясь, пошел за Сияной по обширным дворцовым переходам.
- Надеюсь, твои родители не станут ругаться из-за меня? - спросил он было.
- Какие родители? - не сразу поняла девушка. - А, князь Ладомысл Звениславич с тетей Доброгневой? Они не родители мне, а дядя с теткой. Мой отец - двоюродный брат князю Ладомыслу. Он сейчас остался в Приморье наместником.
- Тогда хорошо, - непонятно отозвался Радомир.
- Что хорошо-то? Что моих родителей тут нет, или что я не дочь приморскому князю? - переспросила Сияна.
- Что не дочь, - признался ее спутник. - Я-то не из самых влиятельных князей. Мои родичи, потомки Драгомира, владели и Червлянском, и Дедославлем, но я их младшей ветви. Вряд ли мне достанется удел выше моего Славгорода.
- Ну, я тоже не владетельная госпожа, не привыкла к таким вот хоромам, - сказала Сияна, тут же спохватившись: еще подумает, что она сразу навязывается ему в невесты. И, чтобы сменить тему, спросила: - А у твоего удела знаменитое имя: Славгород! Расскажи мне о твоих владениях!
Радомир оживленно встрепенулся, в его зеленых глазах блеснули горячие огоньки.
- У нас есть песни о том, как в древности на нашей земле князь Божедар разбил степняков, что были еще до команов. В честь своей победы он поставил город и назвал его Славгородом... А наши края, Сияна, не опишешь словами, их видеть надо! - Радомир взмахнул рукой, как бы обводя свободное пространство. - Славгородщина вся открыта солнцу, ласково тянется к его лучам, и ясный Хорс наряжает ее ярче всех, как любимую невесту. Наступает весна - и наша земля одевается в роскошный убор полевых трав и цветов. Куда не взглянет глаз - травяное море волнуется на ветру - не вытоптать, не перейти. Цветы украшают землю, будто радуга сбросила ей в подарок свою накидку. Ты видела когда-нибудь, Сияна, весной целое поле цветущих маков, до самого окоема? Они горят так, что больно глядеть. Никакой киноварью не напишешь наши алые маки! А когда по весне цветут сады, каждое дерево стоит в цвету, как невеста в праздничном убранстве. Что может быть краше весенних цветущих садов? Разве только лето, когда каждую ветку отягощают спелые яблоки, груши, вишни, сливы, налитые соком, горячие от солнца. А придет осень, и вся земля становится золотой, досыта напоенная солнечным блеском. В полях золотятся колосья, обещая урожай, а на деревьях шелестят осенним золотом листья. А зимой, когда повсюду лежит снег, земля вовсе не умирает, а только отдыхает. Чуть только выглянет из-за туч солнце, и вся заснеженная степь сверкает, веселя душу...
Сияна заслушалась его рассказом, как, бывало, дома слушала, затаив дыхание, песни странствующих сказителей. Она как будто видела сама вместе с Радомиром, как прекрасна его земля в любое время года. Не заметила, как они дошли до двери гостевых покоев, и теперь стояли, глядя друг на друга при свече, горевшей на стойке под потолком.
- Ты настоящий поэт, Радомир, - проговорил она с удивлением.
Он почему-то смутился, отвел глаза.
- О Славгородской земле пели настоящие поэты, не мне чета! То, что я тебе рассказал - очень слабое описание ее красоты. Вот если ты увидишь сама...
- Мне и так показалось, что вижу, - ответила Сияна. - А ты и родился в Славгороде?
- Нет, во Влесославле. Там несколько лет княжил мой отец, Градислав Драгомирич, там и женился на моей матери, влесославльской боярышне. Но я Влесославль плохо помню. Был маленьким, когда отец рассорился с вече и уехал вместе с нами. А тут ему как раз отошел в наследство Славгород. Там я и вырос. Сейчас старший мой брат правит Дубровицей, а младший только недавно получил удел в Вепрове. Но я своей родиной считаю Славгород.
- И хорошо, - проговорила Сияна, только теперь отогреваясь по-настоящему. - Во Влесославле, должно быть, зима еще холоднее, чем здесь. Я раньше не представляла, что бывает столько снега...
- Ага. Я так и запомнил: снег голубой от лунного света, а небо почти все время черное, и кажется - земля и небо не видят друг друга, и звездам с высоты ничего не видать, - припомнил славгородский князь.
В это время замешкавшаяся служанка открыла, наконец, дверь ключом, найденным в большой связке, и Сияна увидела свои покои. Там уже горела большая печка, и была устроена постель. Только теперь княжна поняла по-настоящему, как сильно устала. Она невольно зевнула, закрыв рот ладонью.
- Прости, княжна, я тебя совсем заболтал, - спохватился Радомир. - Отдыхай, сколько хочешь, с дороги. Надеюсь повидать тебя вечером, за ужином у великого князя!
- Я тоже надеюсь, - искренне проговорила Сияна. - Прости, я вправду слишком устала, чтобы беседовать с тобой...
Она, как в полусне, еще запомнила, как та же служанка помогла ей переодеться и принесла теплой воды, чтобы омыть лицо и руки. Затем, с наслаждением забравшись под теплое одеяло, Сияна закрыла глаза и опрокинулась на пуховые подушки. "На новом месте приснись жених невесте", - успела она еще подумать, засыпая.
Во сне ей виделась роскошная земля, щедро залитая солнечным светом, покрытая пышными садами и травостойными лугами, то вся в пестрых цветах, то зимой, вся в снегу. Она ехала на коне вместе с князем Радомиром, они скакали через маковое поле, огненно-алое от ярких цветов.
Вдруг все переменилось. Алые маки вспыхнули костром, и в лицо Сияне ударило волной жара. Она увидела, что сидит на каком-то звере, вроде огромного волка, а Радомир на своем коне удаляется прочь от нее, все дальше, в самое зарево пожара, и ей хотелось крикнуть, позвать его, но голос ей не повиновался...
Сияна проснулась, но не открывала глаз. Вокруг было тихо, и ничего не горело. "Это был только сон", - подумала девушка, и заснула вновь, на этот раз уже без сновидений.
Когда она пробудилась, за окном уже стемнело. Открыв ставни, княжна увидела сквозь тучи догорающие краски заката. Но на столе горела большая толстая свеча, а на ларе с ее вещами разложено было платье. Девушка поняла, что к ней заходили, пока она спала так крепко, что даже не услышала ничего. На столе стояла чашка травяного отвара и кусок пирога. Сияна с удовольствием поужинала, припоминая все события приезда в Брониславль: встречу с Радомиром, как он ей пел о красоте славгородской земли. При мысли о Радомире покраснела: ведь, как ни говори, он ей явился во сне, а сны она привыкла считать, как и большинство сварожан, указанием от Богов... О, Матерь-Лада! Надо же было встретиться с ним, именно когда она от усталости похожа была на снулую рыбу, и соображала не лучше... Хоть бы он не передумал с ней увидеться! Ведь обещал, что они встретятся за ужином. Значит, должно быть, уже скоро,
Увидев на стене гладко отполированное серебряное зеркало, княжна принялась одеваться. В шелковой белой сорочке, вышитой яркими причудливыми рыбами, в летнике бирюзового цвета, с серебряными застежками, она улыбнулась своему отражению. Стала переплетать растрепавшуюся косу, и густая волна светло-золотистых, как пшеница, волос упала ей на спину. Расчесав их гребнем, Сияна, как полагалось девушке, заплела одну косу, перевязав голубой атласной лентой. Даже заплетенная коса ее спускалась ниже поясницы. Из зеркала на нее взглянули большие синие глаза под упрямым изломом темно-золотистых бровей. Лепестки ее прямого носа раздувались, принюхиваясь, полные губы изогнулись в улыбке. Над верхней губой - чуть заметная родинка, как горчичное зернышко. На кого похожа она, Сияна? Вроде бы, не на отца, и не на матушку - смуглую изящную агайянку... Когда она была маленькой, дедушка Остромир говорил, будто она похожа на его сестру Червень. Правда ли это, теперь никто не скажет: и сам дедушка умер, когда Сияне было всего восемь лет. Иногда княжна спрашивала себя, могла бы она убежать из дома и самовольно выйти замуж, как сделала ее двоюродная бабушка Червень, да еще за оборотня? И качала головой: ей было бы жаль огорчить родителей, выйти замуж, не спросясь у них... Нет, может быть, с виду она и похожа на Червень Ростиславну, но характером совсем другая.
На шею она повесила серебряную цепочку с голубым топазом, вдела в уши такие же сережки, а руки украсила жемчужными браслетами. Как раз застегивала последний, когда в дверь негромко постучали, и кто-то пропел:
- Не спугни кукушку, считающую года,
Не торопи девушку, наряжающуюся к празднику...
Мигом узнав голос, Сияна поспешила отворить дверь. На пороге стоял Радомир. Он тоже принарядился, по какому-то совпадению выбрав кафтан и штаны бирюзового оттенка, в тон ее платью. Услышав его голос, девушка обратила внимание, что он говорит не совсем так, как у нее дома, даже некоторые слова произносит иначе: вместо "победа" - "перемога", вместо синего цвета - "блакитный", "кукушка" - "зозуля". Даже Даждьбога почему-то Радомир величал Хорсом. Но и это не возмущало Сияну, даже привлекало внимание к славгородскому князю. "А почему бы ему не говорить иначе, чем приморяне, а им - не так, как брониславцы? Так даже интереснее. Наверное, такой говор у них на славгородщине. Сварожьи Земли велики, и их жители не во всем одинаковы..."
Молодой князь восхищенно присвистнул, увидев ее отдохнувшей и нарядной.
- Пойдем к ужину, княжна! Я никому не уступлю чести тебя проводить в обеденный зал.

[Карса]

Девушка встречает возможного жениха. Интересно, интересно, как они дальше поладят. Пусть погуляют по сугробам, полюбуются зимой.

[Артанис]

Благодарю Вас, эрэа Карса!

Девушка встречает возможного жениха. Интересно, интересно, как они дальше поладят. Пусть погуляют по сугробам, полюбуются зимой.

Все это обязательно будет! И зимой полюбуются, и по сугробам погуляют (на Сияну, как южанку, должны неизгладимое впечатление произвести ). Но немножко позже. А следующая глава пока будет о другом.

Глава 2. Князь Стемир Сильный
В обширный обеденный зал княжеского дворца Сияна вошла почти одновременно со своими родственниками, и никто не хватился ее отсутствия. Она оказалась в обширном пространстве, впрочем, сплошь уставленном сдвинутыми вместе столами. Девушка попыталась подсчитать, сколько человек могут сразу пировать в этом зале, но сбилась и стала смотреть по сторонам.
Каменные стены зала были тщательно выровнены и расписаны фресками, изображавшими сцены войны и охоты. Роспись была так искусна, что Сияна не могла отвести глаз. Изображенные на стенах воины, казалось, гневно сверкали глазами, целя копья в грудь противнику. Кони ретиво били копытами. Большие темные глаза оленей, идущих через заросли, глядели мечтательно и грустно. В косматой шерсти медведей запутались капли росы. Все это было так свежо и ярко, что Сияне подумалось - уж не волшебством ли перешли на стену люди и животные, и так остались? Ничего подобного не было даже у ее дяди в Белгороде Приморском, во дворце Ростислава. Видно было, что великий князь и впрямь приглашал для украшения своей новой столицы лучших мастеров не только со всех Сварожьих Земель, но и, не жалея кун, из закатных стран.
В нише на восходной стороне зала стояла резная фигура Макоши, Матери-Земли. Казалось, что богиня, держа в руках корзину с плодами и веретено, благословляет гостей и хозяев этого дворца.
Приветствуя прибывших, с кресла поднялся сам великий брониславльский князь, Стемир Сильный, внук Бронислава Великого. О нем давно шла молва как о величайшем воине и полководце среди нынешних князей. Нежданно для всех он отказался от древней сварожской столицы - Дедославля, сделал своей столицей незаметный прежде среди глухих лесов Брониславль. Отсюда много раз предпринимал походы на племена, живущие на самой Великой реке, и на собственных буйных родичей. Сам в молодые годы прославился отчаянной храбростью, и до сих пор лично водил войска, не раз был ранен, а однажды его едва вынес из смертельной свалки гибнущий конь. Теперь многолетний опыт войны и правления оставил следы на темном обветренном лице великого князя, во всей его крепкой сухощавой фигуре. Приветствуя свою сестру и зятя, князь Стемир Мирославич протянул им левую руку. Сияна обратила внимание, что он не наклонил головы, и что из-за высокого ворота княжеского кафтана сбоку по шее протянулся алый багровый рубец.
На каком бы месте не сидел этот человек, никто не усомнился бы, что он один способен быть великим князем. Он, оставив растерзанные княжескими распрями Исконные Земли, проложил новый путь, смело поднял новую столицу выше издавно славных городов. И другие гордые властители с недоумением косились на его начинания, фыркали про себя, но не могли ослушаться, приезжали за сотни верст в Брониславль.
- Приветствую вас, гости и союзники мои, с вашими родными и воинами! - провозгласил Стемир Сильный низким, хрипловатым голосом.
Зал заполнялся людьми. Входили другие приглашенные князья, союзные Стемиру Мирославичу. Обмениваясь приветствиями, рассаживались по своим местам, согласно роду и влиянию каждого. В глазах рябило от богатых княжеских нарядов, блеска золота и драгоценных камней, драгоценного оружия. Казалось, все, что было блестящего и роскошного в Сварожьих Землях, собралось в обеденном зале брониславльского дворца.
Сияна поискала взором Радомира, но он сидел далеко от нее, среди своих родичей - князей Червлянской земли. Встретившись взглядом с девушкой, весело подмигнул ей.
Здесь собрались за столом потомки разных ветвей княжеского рода, раскинувшегося по всем Сварожьим Землям, и все же закрученного между собой в немыслимые узлы. Без сомнения, об этом сейчас думали все собравшиеся. Во главе рода Драгомиричей сидел сейчас осанистый, с начавшей уже седеть бородой, князь дедославльский, Глеб Милонежич. Кажется, он приходился Радомиру двоюродным братом, хотя по возрасту годился в отцы. В прежние времена обладание дедославльским престолом сделало бы его полноправным великим князем. Но теперь былое значение померкло, и этот потомок надменного Драгомира сознавал, что ему удержаться на престоле помогает лишь железная воля Стемира Сильного. Затем и приехал - просить поддержки против общего недруга.
Когда челядинцы принесли угощение, гости приготовили кубки, но пока не наливали их, ожидая первого слова от хозяина. Ему следовало решить, за что пить сегодня. И он не заставил себя ждать. Первым налив в золотой кубок ароматный мед, встал из-за стола, оглядев гостей.
- Первую чарку мы поднимем сегодня в благодарность Богам: пусть хранят стольный город Брониславль! - кубок Стемир Сильный держал тоже левой рукой. - За новую, молодую силу Лесного Края! Был некогда велик Дедославль и правил всеми Сварожьими Землями. Да нынче осталась лишь память о дедах, а слава вся утекла, как вода в половодье. Сколько раз команы разоряли дедославльскую землю, сами или в сговоре со сварожскими князьями! Сколько раз сами сварожане ее оспаривали друг у друга! Клочка земли не осталось в Исконных Землях, не вытоптанного копытами коней. От княжеских усобиц земля пустеет, люди разоряются. Золотой век Дедославля прошел. Живая сила сварожская уходит на полунощь, в свободный край, не знающий вражеских нашествий. Ко мне, в Брониславль, Змеев, Тихомиров, не устраивают набегов команы. Здесь люди живут, не опасаясь аркана на шею, плена, рабства. Корчуют леса, выжигают в земле пни, пашут и растят хлеб, и не боятся никого. Здесь, в Лесном Краю, все начинается сначала! - и великий князь первым осушил кубок.
Что и говорить, Стемир Сильный умел добиваться желаемого. Остальные князья вслед за ним выпили свой мед или заморские вина - кому что больше нравилось. Иные, может, и осуждали великого князя, променявшего былую столицу на вчерашний медвежий угол. Ходили слухи, что покинув Дедославль, он оскорбил Богов, и, хоть и задабривал Макошь храмами и богатыми жертвами, Они непременно отомстят ему. Но возразить не решился никто.
Начался пир. Гости с удовольствием отдавали должное великокняжескому угощению, шумно благодарили, успевали беседовать между собой. На стол подавались щи и уха - осетровая, стерляжья, с шафраном, с тмином, с редкими пряностями. Разнообразная дичь и жаркое. Пироги, блины с любой начинкой, какая только возможна. Икра ценных рыб на серебряном блюде, как темные бусины, прозрачные внутри.
Справа от великого князя сидел его сын Ярослав, встретивший приморян вместе с Радомиром. Он был последним из сыновей Стемира Сильного, двое старших погибли в сражениях, которые вел их отец. Сейчас Ярослав, хоть и попробовал уже военных тягот, казалось, забыл о них и беззаботно улыбался. Как видно, он наслаждался домашним покоем и гостеприимным пиршеством, выкинув из головы неудачную осаду Орлиной Вежи.
Сияна с любопытством разглядывала княжескую семью. Даже в Приморье много рассказывали, как несколько лет назад великий князь поссорился со своей супругой и взял вторую жену, дочь незнатного воеводы, вовсе не именитого рода. Сейчас молодая княгиня и впрямь сидела рядом с супругом, прямая и стройная, с серьезным и умным лицом. По знаку великого князя, то сын его, то жена иногда сами передавали наиболее почетным гостям лучшие части угощения, доказывая уважение.
Княжеский пир не был пустым весельем, бесполезной тратой времени. Собравшиеся успевали беседовать за обильным угощением, делясь своими заботами, тем более что они зачастую были общими. Много говорили о неудаче под Орлиной Вежей, о том, как перестроить войско, чтобы не терпеть поражения впредь.
- Ты уж нас не оставь без поддержки, Стемир Мирославич, - в голосе Глеба Дедославльского, хотел он того или нет, скользнули просительные нотки. - Пока в Орлиной Веже сидит племянник твой Лучезар, не будет мне покоя. Он твоего брата Мстислава изгнал, и надо мной нависает, грозит моей власти. Если он захватит Дедославль, и от тебя отложится совсем.
Лицо Стемира Сильного помрачнело, по скулам прошли желваки, сухие твердые пальцы левой руки стиснули золотой кубок. Надменным движением вскинув голову, великий князь проговорил:
- Без тебя все знаю, Глеб Милонежич. Щенок Лучезар никого не слушает, моих послов прогнал, отрезав бороды, - он указал на стол, за которым, среди брониславльских бояр, сидели трое немолодых мужчин, у которых впрямь бороды были гораздо короче, чем у остальных.
Гости сочувственно кивали, видя такое посрамление. Вздыхали: новой войны, видно, не миновать, а противник силен, раз выдержал длительную осаду. Половина присутствующих князей сами без толку шесть седьмиц топтались под Орлиной Вежей, и ушли ни с чем...
А Стемир Сильный продолжал дальше, желая до всех донести свои замыслы:
- Брониславль - будущее Сварожьих Земель, но и Исконные Земли нельзя терять из виду. Если каждый станет, как князь Лучезар, делать что ему вздумается, чужие уделы захватывать, то не будет покоя ни народу, ни князьям, и земля наша вовсе опустошится. Лучезара надо наказать.
- И что за времена пошли, - вздохнул еще не старый, но изможденный, болезненного вида человек - брат великого князя, Мстислав Мирославич, изгнанный своим племянником из Орлиной Вежи. - При дедах наших разные ветви княжеского рода между собой спорили - то еще можно понять. Мы, Брониславичи, воевали с Драгомиричами, а между собой каждый род мирно жил, вместе шел против общего противника. Нынче же ничего не поймешь. Вот у тебя за столом Ростиславичи, вот Драгомиричи, а враг у нас - родной племянник!..
- Это как раз понятно, - Стемир Сильный развернулся к брату. - Вражда начинается там, где есть что делить. Было время - Бронислав Великий с неугомонным Драгомиром делили власть, забыв, что в молодости были друзьями. А вот младшие сыновья их - наш отец Мирослав Брониславич и Градислав Драгомирич, сохраняли дружбу всю жизнь. У моего отца не было союзника ближе его троюродного брата, Драгомирова сына. Кажется, их дружба по наследству перешла, - Ярослав и Радомир согласно кивнули. - Когда нет споров о наследстве, почему не дружить дальним родичам? Врагом чаще бывает ближайший сосед. Есть такие, что хотели бы все Сварожьи Земли растащить на клочки. Им лишь бы сегодня жировать и веселиться, а завтра хоть совсем не наступи. Из таких азанские князья. Знаю, им моя власть тоже не по нраву, но против не выступят. А вот Лучезар... Затем я и собрал вас, чтобы не позволять таким, как он, вовсе добить единство Сварожьих Земель! Битву под Орлиной Вежей Лучезар выиграл, но верх возьму я!
И таким твердым, уверенным голосом говорил великий князь, что никто не осмелился возразить. Будто император агайский или аллеманский, а не один из многих полунезависимых владык. У иных даже мороз пробежал по коже, очень уж надменно держался брониславльский самовластец.
Молчание нарушил приморский князь, Ладомысл Звениславич.
- Мы все с тобой заодно, Стемир Мирославич. Но скажи, что ты задумал?
- Орлиная Вежа сильна, как подступ к Дедославлю. Сама по себе она одинока. Ее окружают ваши владения: Дедославль, Червлянск, Славгород, Боровица. Пусть мой наглый родич поймет, что оказался в кольце. Если со всех сторон против него станут вооружаться верные союзу сварожские князья, Лучезар не устоит долго. Он, как отважный, но неразумный храбрец, что в битве позволит врагу себя окружить. Легко может статься, что стены Орлиной Вежи ему покажутся не такими уж надежными. Но война - это крайнее средство. Есть еще торговля. Глуп тот, кто полагается лишь на меч, не веря в силу купеческого аршина. Оповестим купцов о нашем соглашении, пусть торгуют только в наших владениях. Когда его княжество обнищает, Лучезар пожалеет о своем непослушании. Ладомысл Звениславич, в твоих руках вся торговля на полудне.
Когда приморский князь согласно кивнул, Стемир Сильный обернулся к сыну, как обычно, всем телом, не поворачивая головы.
- Ярослав, тебе поручу полунощные пути.
- Что? - не понял княжич. - Что ты имеешь в виду, отец?
- Поедешь скоро во Влесославль. Там опять беспорядки, новый князь понадобился. Им будешь ты! Боевой опыт получил, пусть неудачный, но будет полезен впредь. Пора теперь научиться править.
Едва ли кто-то из гостей был удивлен больше, чем сам княжич Ярослав. Он взглянул на отца, как будто не верил своим ушам.
- Это, конечно, большая честь для меня, государь, - проговорил он после некоторого молчания. - Но уверен ли ты, что меня выберут князем? Влесославцы своевольны.
- Я им велю тебя выбрать, - Стемир Сильный со звоном поставил чашу на стол, показывая, что не сомневается ни в чем.
Но Ярослав не был уверен в глубине души, хоть и не решился спорить с отцом. Беспокойный нрав влесославцев был известен всем. Еще ни один князь не распоряжался ими, как своими подчиненными. Однако ослушаться отца было нельзя. Что ни говори, он - единственный уцелевший сын великого князя. Вторая жена, Лунолика, родила Стемиру Мирославичу лишь двух дочерей. Ярослав понимал, какие надежды на него возлагает отец, и был готов их оправдать.

[Карса]

Крут нравом Стемир Сильный. А Ярослав усидит ли во Влесославле.

[Convollar]

Так! Радомир у нас товарищ целеустремлённый - понравилась девушка, не зевай! А вот относительно Ярослава, да, там есть свои особенности, всё может быть. Но какая яркая картина - рассказ Радомира о Славгороде.

- Ты настоящий поэт, Радомир, - проговорил она с удивлением.

Сияна явно впечатлена. Спасибо, эреа Артанис.

[Артанис]

Спасибо, что продолжаете читать, эрэа Карса, эрэа Convollar!

Крут нравом Стемир Сильный. А Ярослав усидит ли во Влесославле.

Может, другими князьями иначе и нельзя распоряжаться? Объяснить всем, чтобы понимали, как лучше, не всегда, к сожалению, получается.
Пока за Ярославом стоит могущественный отец, может, влесославцы его и примут. Но вряд ли с большим удовольствием. Впрочем, о Ярославе, пожалуй, со временем отдельная история понадобится...

Так! Радомир у нас товарищ целеустремлённый - понравилась девушка, не зевай!

Князь, да и воин - ему не пристало быть робким. Да и времени лучше не терять. Что ж, смелость, может, не всегда города берет, но на девичьи сердца действует.

Но какая яркая картина - рассказ Радомира о Славгороде.

- Ты настоящий поэт, Радомир, - проговорил она с удивлением.

Сияна явно впечатлена. Спасибо, эреа Артанис.

Если и читатели впечатлены, значит, получилось не зря.
Спасибо Вам за внимание!

Меды с шумом текли в кубки, гости беседовали все непринужденнее. С ответным застольным поздравлением поднялся Глеб Дедославльский, как первый среди князей хотя бы по названию, если не по сути.
- Поднимем кубки за тебя, Стемир Мирославич, гостеприимный хозяин наш! Когда прежде говорили, как довелось тебе поднять Брониславль, как умело хозяйствуешь в издавна диком краю, я, признаться, не очень-то верил. Но вот, видя такую красоту и изобилие, винюсь перед тобой, - князь Глеб склонил голову перед великим князем. - Пусть и впредь процветает твой Брониславль, пусть еще много лет пируют за твоим столом веселые гости, Стемир Мирославич! Пусть славится твое правление не только военными победами да властными заботами, но и разумным владением землей своей.
Под седеющими, не очень густыми усами Стемира Сильного мелькнула улыбка. Он сделал знак молодой княгине, и та, поднявшись с места, протянула князю Глебу кубок вишневого меда. Но, прежде чем осушить свою чашу, великий князь ответил говорившему:
- Благодарю тебя, Глеб Милонежич! Приятно мне слушать твою похвалу, кому такое не понравится! Но все же ты не совсем прав. Настоящий хозяин - тот, чье дело живет, когда его самого уже нет в живых. Так что рано ты меня хвалишь, рано! Вот если после меня сохранит Брониславль свою силу, если наследники мои врастут сердцем в Лесной Край, как здешние сосны, поймут его силу - тогда можно будет сказать, чт я не зря старался. И не раньше!
Осушив кубки, все некоторое время молчали. Каждому из них, людей знатных и власть имущих, конечно, время от времени приходило в голову, что от них унаследуют потомки. Но большинство думали о наследстве, как о власти над очередным княжеством, о землях, населенных послушными смердами, да о лежащем в ларях богатстве в виде золота, жемчуга, мехов. Мало кто понимал наследство как некое предназначение, которое тоже может быть продолжено преемниками, или же пущено ими по ветру.
Задумчивое молчание нарушила княгиня Лунолика. Коснувшись пальцами руки своего грозного супруга, проговорила ласково:
- Скучать на пиру - значит гневить Богов и распугивать гостей. Отдохни сегодня, государь, забудь свои заботы. Нынешний день хорош уж тем, что приносит радость. А будущего все равно никто не знает наперед. Разве что наши приморские гости? - молодая женщина с любопытством взглянула в сторону приморян.
Князь Любомысл Звениславич покачал головой.
- Нет, государыня. Правда, бабушка моя, княгиня Влада, пусть душа ее радуется в Ирие, была ведуньей. Но мы, потомки ее, знаем не больше других людей... Если никто не возражает, я подниму третью чашу за то, что люди, хоть и не знают своей судьбы, все же не блуждают впотьмах, а прокладывают правильный путь. За наш союз - тех, кто помнит, что мы, князья Сварожьих Земель, происходим от одного корня. Пусть люди не забывают, что мы все - больше сварожане, чем брониславцы, дедославцы, приморяне и прочие, не вовсе чужие друг другу.
- Правильно говоришь, Ладомысл Звениславич, - Стемир Сильный поднялся из-за стола. - Но, пожалуй, одних красивых слов мало. Чтобы в Сварожьих Землях хоть как-то исполнялись законы Богов и людей, а не все было во власти своевольников вроде Лучезара, нам нужно стоять заодно, как пальцы на одной руке, - он выразительно сжал левую ладонь в кулак. - Завтра, в Священной Роще, принесем клятву на мече. Такую, чтобы никто не мог ее порушить ни на войне, ни в дни мира.
Вот когда князья поняли, что деваться некуда. Иные из них, может, и хотели бы иметь могущественную поддержку, но сами предпочли бы в случае общей угрозы остаться в стороне. Но Стемир Сильный искал возможность связать будущих союзников заодно, как коней в упряжке. Клятву на мече никто не осмелился бы нарушить.
Один из брониславльских бояр, сидевший за великокняжеским столом, проворчал себе под нос:
- Мало нас разорил поход на Орлиную Вежу; опять готовь куны! Придется снаряжать ратников за свой счет, отрывать людей от всех работ - чистый грабеж!
Тихо говорил боярин, но Стемир Сильный услышал его. Грозно нахмурясь, повернулся всем телом к неосторожному, зорко взглянул, как хищная птица на припавшего к земле зверька.
- Я слышу все. И знаю, какие речи ведут за моей спиной иные из бояр моих! Пусть клятва и вас заставит служить общему делу, если мой приказ ничего не значит. Войны я пока начинать не намерен, это крайняя мера. Мир стоит до рати, рать - до мира. Но если уж придется идти в поход, мне вторая Орлиная Вежа не нужна! - свирепеющим взором великий князь обвел своих старших бояр и воевод, главных людей Брониславльской земли. - Увижу кого нерадивым к бою, ослушником или, того хуже - предателем родной земли и дела моего - головы рубить буду! - он не кричал, говорил размеренно, но так, что никто бы не усомнился: так и будет.
Никто из гостей не решился возразить. Брониславльские бояре тем более молчали, ничем не выдавая своих чувств. А великий князь продолжал печально и гневно, высказывая давно наболевшее после неудачного похода:
- Сколько раз я видел, как в бою глупость или измена губили все! Стоит только кому-нибудь не поддержать смелый натиск, не придти на помощь товарищам или запоздать - и почти верная победа идет прахом! Сколько раз сотни лучших витязей гибли зазря, не получив вовремя подмоги. Ненадежные союзники, глупые и нерасторопные воеводы - вот беда любого князя, гибель войска! Так было и под Орлиной Вежей: никто никого не слушал, каждый отряд сам по себе, кто в лес, кто по дрова! - он обвел свою старшую дружину, бояр, испепеляющим взором. - Впредь так быть не должно! В сражении все обязаны быть заодно! Ослушание карается смертно! - Стемир Сильный смолк, переводя дыхание. В повисшей тишине многим померещилось, что он негромко рычит сквозь зубы.
Сияна услышала, как рядом с ней тетка Доброгнева шепнула мужу и сыну:
- Не перегнул бы палку брат мой! Не с холопами ведь обращается - с вятшими людьми. Со страху за свои головы они много чего натворить могут.
- Вождь и полководец иногда обязан быть жесток, если иначе нельзя, - возразил княжич Боривой.
Когда понемногу улеглась тревога, вызванная его обещанием, Стемир Сильный проговорил уже другим голосом, успокоившись:
- Простите меня, гости дорогие. Много думал я о том, почему не смогли мы взять Орлиную Вежу. Это поражение мне больней любой раны. Не выдержал... Надеюсь, что мой сын и другие молодые смогут избежать таких неудач.
- Я постараюсь, отец, - отозвался княжич Ярослав.
Сияна заметила, как нахмурился Радомир, сидевший со своими родичами. Что и говорить, Орлиная Вежа не из тех событий, которыми хочется гордиться.
Приказав челядинцам снова разлить мед в кубки гостям, Стемир Сильный сам плеснул немного к ногам изваяния Макоши в знак почтения.
- Завтра мы с вами скрепим договор в Священной Роще, перед ликами Богов. А сегодня давайте веселиться, гости дорогие, забудем все тревоги!
По знаку великого князя, в зал вошли скоморохи и музыканты. Сперва седобородый старец пел былину о походе Бронислава Великого против команов. Известное всем Сварожьим Землям сказание с годами, переходя из уст в уста, все больше расцвечивалось самыми пестрыми красками людского воображения. Казалось, будто сражались тогда не с кочевниками - пусть сильными, опасными, многочисленными, но обычными людьми, - а с несметными полчищами сказочных чудовищ. Под стать им и сварожские князья вырастали в песне до небес, представали небывалыми легендарными витязями. Каждый из них в воображении певца воплощал в себе всю боевую дружину, соединялся в одно целое с отрядами и полками, его меч стоил тысячи мечей, боевой конь был сильнее тысячи коней. Предводители сварожского войска превращались в земных богов.
"Точно степной орел стаю гусей, настигает князь Бронислав врагов немилостивых,  отмщает им обиды Земель Сварожских... Отважный князь Драгомир Червлянский рыщет барсом, рубит полчища противника... Где промчится Ростислав Приморский с милыми сынами, там враги лежат, как побитые градом колосья..."
Гости слушали песню, веря и не веря, качали головой в такт музыке, будто завороженные. Потом героическую песню сменила залихватская плясовая, в зал вбежали скоморохи, крутились, кувыркались, ходили колесом под веселый напев дудок. Княжеские гости смеялись, поддразнивали, бросали скоморохам разные подарки.
Когда в зале стало слишком шумно, Сияна захотела выйти. У нее шумело в голове от праздничного чада и от княжеских разговоров. Она чувствовала, что, хоть поняла в них не все, но и не настолько мало, чтобы вообще ничего не слушать, как иные из бывших за столом женщин. Ей хотелось освежиться, привести мысли в порядок.
Накинув свою шубу, девушка вышла на крыльцо, огороженное резными перилами. Давно стемнело, но в окнах княжеского дворца горело много свечей, а над крыльцом зажгли смолистые факелы. Их красный свет падал на снег, и тот далеко вокруг становился багряным, как кровь. Лишь дальше, где смыкалась ночная темень, снег снова белел, слегка разгоняя мрак.
Спустившись с крыльца, Сияна зачерпнула горстями снег, охлаждая им горящее лицо. Снег таял, приятно холодя кожу. В голове прояснялось.
Скрипнула, открываясь, дверь. Сияна не успела испугаться, что сейчас спросят, что она делает здесь. Еше не оглядевшись, она почувствовала сладкую дрожь. "Радомир!" - будто опалило ее.
- Здравствуй, княжна Сияна! - окликнул он весело.
Она обернулась, пряча глаза.
- Здравствуй, князь Радомир Градиславич, - проговорила медленно. - Что это тебе не сидится на пиру?
- Да так... Знаешь, голова разболелась, - схитрил он.
Внезапно перемахнув через перила, Радомир одним прыжком оказался внизу, рядом с Сияной. Как она, зачерпнул ладонью пригоршню рыхлого снега, засмеялся.
- Смотри-ка, еще снегу нападало! Скоро можно будет устроить взятие снежной крепости, катание на санках. Завтра поедешь со мной кататься?
- Я думала, так только детишки играют, - удивилась Сияна.
- И ничего не детишки! Взрослые парни с девушками катаются в санках и на лыжах. Во что же еще играть зимой, когда повсюду снег?
- А почему я? Ты что, ухаживать за мной вздумал? - Сияне и льстила его настойчивость, и удивляла ее.
- Конечно! - стоя под багряным светом факела, Радомир смело взглянул девушке в лицо. - Ты мне сразу понравилась. Мы встретились почти случайно, оба - в чужом доме, и нам нельзя терять время. Долго в Брониславле не загостишься. Если ты согласна, я к тебе посватаюсь, а потом за тобой в Приморье приеду, сыграем свадьбу.
- Ой, уже и свадьбу? Подожди сперва хоть немного! - смеясь, воскликнула девушка, восхищенная и немного испуганная, ловко увернувшись от рук молодого князя, который пытался ее обнять.
Они вместе спустились в сад, пошли по едва протоптанной в свежевыпавшем снегу тропинке. Снег поскрипывал под ногами Радомира и Сияны. Ночной мороз колючками обдирал ей лицо. Дыхание клубилось в воздухе облачками пара.
Неподалеку от княжеского дворца стоял дом, который Сияна приняла сперва за одно из служебных помещений. Но тут в окне мелькнул огонек свечи, и на пороге показалась фигура женщины. На ней была черная соболья шуба, а голову покрывал красный платок. Она стояла, глядя без отрыва на озаренные светом окна дворца, и в блеске свечи, что она держала, платок на ее голове показался Сияне таким же багряным, как снег, освещенный факелами. Лицо женщины, широкое, белое, показалось совершенно застывшим, словно пронизанное зимней стужей.
- Кто это? - спросила Сияна самым тихим шепотом.
- Старшая жена великого князя, княгиня Любуша, мать Ярослава, - тоже заговорщицким шепотом отозвался Радомир.
- Она что, здесь живет? - почему-то Сияна очень удивилась. - Я думала, она уехала куда-нибудь в поместье, или к своим родным.
- А чего ей уезжать? Все-таки княгиня, мать наследника, - Радомир пожал плечами. - Я сам об этом знаю мало, только что воины болтают. Говорят, она потребовала позволения жить в Брониславле. Стемир Мирославич поставил ей отдельный дом, чтобы не мешала ему с молодой женой.
- Да уж, - непонятно почему, но у Сияны пробежали мурашки при встрече со старшей княгиней. Что за женщина должна быть, чтобы самому Стемиру Сильному ставить условия? Немудрено, что они не ужились вместе. Почему-то в фигуре этой женщины, неподвижно глядевший на княжеский дворец, молодой приморянке привиделось нечто зловещее...
- Пойдем отсюда. Нас это не касается, - сказал Радомир, взяв девушку под руку и уводя дальше, вглубь занесенного снегом сада.

[Convollar]

Да, старшая жена, значит...Что-то меня эта Любуша заинтересовала. Радомир, конечно, времени зря не теряет, а Стемир пытается преодолеть феодальную раздробленность.

Впредь так быть не должно! В сражении все обязаны быть заодно! Ослушание карается смертно!

Бесспорно.
 Всё любопытственнее и любопытственнее. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

Так, отношения завязываются. А Радомир весьма целеустремлён.
Зловещим получилось явление старшей княгини.
Замечательное начало, эреа Артанис!

[Артанис]

Спасибо вам, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Да, старшая жена, значит...Что-то меня эта Любуша заинтересовала. Радомир, конечно, времени зря не теряет, а Стемир пытается преодолеть феодальную раздробленность.

Вот и поглядим, куда каждого из них приведут их дороги! С Радомиром и Сияной, впрочем, все пока все достаточно просто: встретились, понравились... Но они молодые, их жизнь может еще повернуться как угодно.

Бесспорно.

Не для всех. Если долго гнуть свою линию, то получится полный параллелепипед.

Так, отношения завязываются. А Радомир весьма целеустремлён.
Зловещим получилось явление старшей княгини.
Замечательное начало, эреа Артанис!

О княгине Любуше и Стемире Сильном в этом произведении со временем будет кое-что рассказано.
Ну а как Радомир будет добиваться любви Сияны, смотрим дальше.

Глава 3. Загадочное предсказание
На следующий день нападало еще больше снега. Земля как будто укрылась пышной периной из лебяжьего пуха. В саду деревья стояли в снежных шапках, снег рыхло оседал на каждой ветке. Красные ягоды рябины тускло на ветках. Когда к ним слетались птицы, снег взметался в прозрачном воздухе белой фатой, рассыпался по сторонам.
Радомир зашел за Сияной, уже в замшевом полушубке и высокой шапке, готовый к дальней прогулке.
- Сейчас на яру над Каменкой катаются с горки. Собралось полгорода. Пойдешь со мной? Весело, как на Масленицу.
- Ну и веселился бы со всеми, - лукаво усмехнулась Сияна.
- А я, как узнал, сразу подумал: мне теперь нигде не знать веселья без одной милой приморяночки, которая не знает полунощных снегов, - молодой князь ласково, но решительно взял ее руку. - Ну, пойдем же! Туда и ваш Боривой собирался с одной здешней боярышней, я видел.
Что ж, если двоюродный брат будет рядом, то и дядя с теткой отпустят ее, решила Сияна. Да и, по правде-то говоря, ей очень захотелось пойти с Радомиром на снежную горку, лишь природное кокетство, такое же древнее, как сами женщины, не позволяло сразу показать, как ей дорого его внимание.
Укутавшись потеплее, Сияна с Радомиром отправились на обрывистый яр над Каменкой, откуда любили кататься на санках брониславльская молодежь и детвора.
Там и вправду оказалось полно народа. Весь стен был вытоптан, кругом проложены следы от полозьев. Слышался детский смех и вопли, звонкие голоса взрослых парней и девушек, веселившихся не хуже детей.
Снежной горкой служил высокий речной обрыв. С почти отвесной крутизны скатывались легкие санки, поставленные на полозья, брали разгон и летели вниз, иногда вылетали и на речной лед, благо, он в такой мороз был вполне надежен. При спуске с головокружительной высоты наверняка захватывало дух, а многие еще и нарочно галдели и визжали, чтобы напугать других. Кто видел удачный спуск, отзывались таким же дружным ревом и рукоплесканиями, особенно если санки выносило далеко на занесенный снегом лед. Кругом стоял мороз, от какого трещат деревья в лесу, а здесь у всех раскраснелись щеки, многим становилось жарко, они сбрасывали шапки и рукавицы.
Сияна и вправду заметила среди катавшихся двоюродного брата вместе с хорошенькой девушкой, вроде бы, виденной на княжеском пиру. Сев с ней в санки, Боривой оттолкнулся так сильно, что они единым махом промчались до середины Каменки. Горожане приветствовали его одобрительным гулом.
- Пойдем! - Радомир уже успел где-то купить двухместные санки и усадил в них Сияну, сам тесно прислонившись к ней. Сзади подтолкнули, и санки, набирая скорость, помчались вниз.
В лицо Сияне ударил пронзительный ветер, пушистый снег взвихрился по обеим сторонам. Санки скользили все быстрей, и у нее засвистело в ушах. Девушке стало жутко и весело: казалось, что они будут мчатся целую вечность, и вместе с тем сердце сладко замирало, как будто она летела. Обеими руками крепко ухватилась за борт, чтобы не вылететь из саней, но тут же почувствовала, как Радомир ухватил ее в объятия. А из-под полозьев разлетался в разные стороны снег, вспыхивал радужными искрами.
Вдруг санки подскочили, будто запнувшись о какую-то преграду под снегом, вильнули в сторону. Послышался хруст, и Сияна пчувствовала, как летит головой прямо в сугроб. Едва успев вскрикнуть, она окунулась в свежевыпавший снег, мягкий как перина, но сырой и холодный. Прямо на нее упал Радомир, так и не расцепив рук.
Все случилось так быстро, что Сияна не успела толком испугаться, ничего не сообразила. Горячие, немного колючие губы Радомира прижались к ее губам, подавляя испуганный вопль. У девушки на миг прервалось дыхание, она хотела открыть рот, чтобы вдохнуть, да так и забыла, отвечая на поцелуй молодого князя.
Всего один короткий миг длилось наваждение. Потом стало легче дышать, и Сияна открыла глаза, увидев рядом своего спутника. Лицо его жарко раскраснелось, глаза горячо блестели. Он сталл на коленях в снегу и принялся отряхивать девушку, провалившуюся в сугроб. С него свалилась шапка, но он, казалось, ничего не замечал.
- Ну, вставай, Сияна! - тормошил он ее. - Ты как, не ушиблась? Тогда вставай, здесь не место спать!
Княжна пошевельнулась, затем встала на ноги. Снегу нападало ей за шиворот, в рукава лисьей шубы. В сафьяновых сапожках тоже таяло что-то мокрое и холодное. Оглядев себя, она ужаснулась - снег облепил ее с ног до головы. На Радомире его было не меньше. Они принялись обмахиваться, счищая его со своей одежды, еще переводя дух после нежданного приключения.
Губы у Сияны припухли от поцелуя, она вся дрожала от непривычного прежде волнения, но не решилась ничего сказать Радомиру, в глазах которого так и прыгали шальные искорки. Увидев торчащие из снега полозья и обломки санок, покачала головой.
- Как это нас угораздило?
- Санки занесло в сторону, подбросило на сугробе, ну и наткнулись на что-то. Хорошо еще, что снегу много. Ты как, цела? - вдруг встревожился он.
- Ничего, вроде, не болит, - Сияна присвистнула, увидев глубокую снежную пещеру. - Ничего себе, хорошо полетали!..
- Не то слово! Как ты нырнула, будто снежная русалка, я еле успел не отпустить тебя.
Отряхнув ему шапку от снега, Сияна надела ее на голову князю.
- Вечно что-нибудь выдумаешь... Разве русалки бывают снежными? Они ведь спят зимой.
- Не знаю, - он на мгновение задумался. - Просто мне так подумалось - снежная русалка, и все... Почем мне знать, откуда такие мысли приходят? Покойная матушка говорила, что мне пчелки приносят выдумки,  точно мед в улей.
- Снежные пчелки, - засмеялась Сияна.
- Точно...
Взявшись за руки, они стали карабкаться по заснеженному обрыву наверх, где уже собрались люди, встревоженные их крахом. Хотели уже идти за пропавшими, но славгородский князь и молодая приморянка сами поднялись, целые и невредимые.
Долго потом Сияна переживала новые, незнакомые ощущения: полет сквозь снежную круговерть, и обжигающе-горячий поцелуй Радомира. Губы еще хранили его прикосновение, и княжна, пожалуй, не отказалась бы его повторить.
То и дело кто-нибудь в последующие дни замечал, как на губах ее мелькает загадочная улыбка, вовсе не имевшая отношения к тому, что в это время было около нее.
А Радомир в тот же вечер говорил княжичу Ярославу Стемиричу - с ним одним он мог в чужом городе поделиться самым сокровенным:
- Какая девушка, ты себе не представляешь! Когда я поцеловал ее, она сразу отозвалась, будто искорку бросили на трут. Нас с ней Боги создали друг для друга, мы половинки одной души... И ведь она даже не испугалась, когда мы вылетели из саней. Другая бы разревелась или завизжала, а она умеет спокойно встречать опасность. Хороша будет княгиня славгородская!
Ярослав, в эти дни озадаченный совсем иными заботами, удивленно взглянул на друга:
- Ты уже и о женитьбе думаешь? А если потом тебе другая девушка понравится?
- Не понравится другая! Я же говорю - с Сияной меня уже связывает нечто новое, такого я еще не чувствовал прежде. Она меня как будто подменила, во мне все перевернулось после встречи с ней. Не то чтобы только погулять с ней хотелось - нет, я не буду знать покоя, пока не введу ее хозяйкой в свой славгородский дворец. Этой ночью видел во сне, как она ходит там, распоряжается, как положено госпоже. Мы с ней на всю жизнь друг другу суждены!
Ярослав и сам заметил, как переменился его друг после встречи с Сияной.
- Если ты так чувствуешь, значит, и вправду дело серьезно. Вроде бы, и ты ей понравился, так женись, раз иначе тебе не знать покоя.
- Так я и сделаю! До того, как гости разъедутся из Брониславля, поговорю с князем Ладомыслом и княгиней Доброгневой, раз мне некого здесь просить быть моим сватом. А, если князь с княгиней согласятся, то и родители Сияны, уж наверное, не станут возражать. Если бы сейчас не была зима, сразу поехал бы с ними в Приморье. Но придется ждать осени.
- Вижу, крепко тебя зацепила эта приморянка. Уж не причаровала ли? - усмехнулся Ярослав. - Говорят, что женщины в их роду могут приворожить любого мужчину, знают способ от прабабушки Влады...
- Если бы и причаровала, я готов век прожить под такими чарами, - отмахнулся Радомир. - Вижу, ты меня сейчас не поймешь. Вот если когда-нибудь встретишь такую девушку, рядом с которой готов будешь прожить всю жизнь - тогда осознаешь.
- Такой и впрямь еще не встречал. Да и не до того мне покуда, - Ярослав задумчиво вздохнул. - Со влесославцами как-то управляться придется. Трудная будет задачка - и отца не подвести, и с ними поладить. Чувствую, тут уж будет не до девушек...
- Да уж, не хотел бы я оказаться на твоем месте, - сочувственно согласился Радомир. - Если у меня с Сияной все сладится, ты и на свадьбу ко мне не сможешь приехать?
- Из Влесославля до Приморья? Прости, но не могу обещать. Путь далек, да и некогда, пожалуй, будет разъезжать по гостям. Тебе я и так всегда желаю всего самого лучшего, ты знаешь. А как меня примут влесославцы, никто и не предскажет, - проговорил Ярослав.
Но Радомиру при словах "никто не прикажет" кое-что припомнилось, и он быстро взмахнул рукой, прося внимания.
- Я слышал, что у вас в Брониславле объявился странник-ведун. Он живет в землянке у Медных ворот.
- Что за ведун? Откуда пришел?
- Не знаю. Но говорят, он может любому человеку предсказать его судьбу. Давай съездим к нему, попросим погадать. Я спрошу его о своей женитьбе, а ты - об успехе во Влесославле.
Ярослав не долго размышлял. Как и другие сварожане. он не сомневался в возможности предсказывать будущее. Всевозможные гадалки, прорицатели, ведуны никого не удивляли; чуть ли не в каждой деревне кто-нибудь занимался подобным ремеслом. Для многих из них это было именно ремесло, и весьма доходное. Не все предсказатели обладали настоящим волшебным даром, многие всего лишь ловко пользовались людскими суевериями. Но побывать у прорицателя, в любом случае, было любопытно; а уж верить его пророчествам или нет, пусть каждый решает для себя.
- Поедем, - согласился сын великого князя. - Если твой прорицатель нас обманет, мы не рискуем ничем, кроме потраченных ему в уплату кун. А если он вправду знает свое дело, может быть, тебе или мне пригодится его совет.
Одевшись насколько можно скромнее, они в скором времени подъехали к Медным воротам, где прохожие им указали жилище пришлого ведуна. Землянка ютилась на пустыре, где летом, должно быть, посторонний глаз вовсе не нашел бы ее в зарослях жгучей крапивы и лопуха, да колючего репейника. Но сейчас из-под снега торчали только длинные высохшие желтые стебли, и можно было разглядеть протоптанную меж сугробов тропинку и вход под снежным навесом. Загадочный ведун устроился по способу полевой мыши, которая под слоем снега находит и тепло, и безопасность.
Вход был довольно высок, но так тесен, что Ярослав с Радомиром могли бы пройти лишь по одному в дверь, составленную из двух широких досок. Прежде, чем отодвинуть ее, Ярослав постучался для порядка.
- Входите, красны молодцы, - произнес из землянки приглушенный мужской голос. 
Они переглянулись прежде чем отодвинуть доски и пройти внутрь.
Землянка оказалась маленькой, всего с одним помещением, но сухой и чистой. Пол устилали опилки. В глубине, при тусклом свете тонкой лучины, разглядели лежанку со свернутым одеялом. В маленькой печке, сложенной из камней и глины, горел огонь. В небольшом горшке кипело какое-то варево. Его мешал ложкой старик, сидевший перед очагом на плоском камне. Напротив него лежал второй камень, по-видимому, служивший столом. Никакого другого убранства в землянке не видно было в помине.

[Артанис]

Совсем не похож был ведун на то, как представляли его Радомир с Ярославом. Это был старик, высокий и худой, но, когда повернулся к ним от очага, юноши заметили, что он высок ростом и держится прямо. Двигался тоже легко, как будто его не тяготил груз прожитых лет. Волосы старца, хоть совершенно седые, как и ровно подстриженная борода, были густы, а глаза молодо блестели. Даже скудное освещение в землянке не помешало гостям его разглядеть. Одет ведун был легко - в поношенную, но чистую длинную сорочку и штаны, в лаптях на босу ногу. При этом, казалось, холод вовсе не беспокоил его.
И никаких загадочных волшебных амулетов, никаких необычных и жутковатых предметов, какими пользовались другие прорицатели. Те нарочно окружали себя таинственностью, полагаясь на людское суеверие не меньше, чем на собственные дарования. Но в землянке старого ведуна не найти было кристаллов, показывающих будущее, и говорящих животных, на потолке не сушились змеи и крысы вместе с корнями мандрагоры, не видно было совиного глаза, жабьего камня и других веществ, которым приписывали волшебную силу. Даже в очаге, судя по запаху, варилась обычная похлебка из пшена с репой, а вовсе не колдовское зелье.
Радомир с Ярославом выразительно переглянулись. Сперва им показалось, что они ошиблись землянкой. Этот бедный старик, кое-как коротающий зиму, не был похож на чародея. Но ведь окликнул-то он их правильно!
И, пока они переминались, не зная, что думать, старец сам подошел ближе, остановил взор на Радомире, как старшем годами. При этом он загородил спиной свой очаг и лучину, так что в землянке сделалось вовсе темно; но старик, кажется, и в темноте видел не хуже кошки.
- Здравствуй, родич! Никак, на судьбу свою погадать решил? Так она, вроде, и без того уже красной нитью переплетается, - неожиданно приветствовал он славгородского князя.*
Радомир, совершенно опешив, отступил на несколько шагов, едва не ударившись спиной о дверь. Фыркнул, опустив голову:
- Как это, старче, я твой родич? Ты говори, да не заговаривайся! Я - князь, а ты...
Но старик лишь лукаво усмехнулся, не опасаясь разгневать вспыльчивого молодого князя:
- Ты же за внучкой моего брата ухаживаешь, на лютне перед ней играешь, песни поешь. Так что родич, и тут я вам не скажу слова против. Девушки любят красивые песни. Но не век тебе петь одну свадебную песнь, придет время для других. Пока еще твоя самая главная песнь лежит на прялке у Хозяйки Судеб. Любовные песни помнят только двое. Но есть другие песни - их слагают отчаяние и гнев, они пишутся кровью растерзанного сердца. Никому не пожелаешь петь таких песен.
Радомир, словно пригвожденный, слушал весьма зловещее предсказание, не думая уже о том, что себе позволяет какой-то нищий старик; сейчас он выслушивал вещания вдохновленного Богами прорицателя. Вспыхнувший было гнев его угас, сменившись недоумением. Несмотря на молодость, Радомиру уже доводилось воевать, то с налетчиками-команами, а то с другими князьями, но он никогда не боялся проиграть битву. И Орлиная Вежа этого не изменила: не его основная забота, не ему и страдать из-за неудачи. Справив тризну по погибшим славгородским воинам, он совсем перестал думать о поражении, поглощенный любовью к Сияне. Конечно, ему доводилось знать тревоги и потрясения. Смерть отца, которого он лишился в тринадцать лет, смерть матери - как черные повороты года посреди года, после которых уже не будет возврата к прежней жизни... Но он не унывал надолго, жизнь всегда оборачивалась светлой полосой. Песен гнева и отчаяния Радомиру еще не приходилось петь. Он хотел бы заверить прорицателя, что и не придется, но впервые в жизни не хватило слов. Ноги у славгородского князя будто примерзли к усыпанной опилками земле, ладони похолодели. Он не мог понять, что именно предсказывает ведун, но, как человек узнает вещий сон в его разгадке, не мог совершенно отмахнуться от пророчества.
- Ничего не понимаю! Но предсказание твое и впрямь хороший зачин для песни, - он отступил назад, уступая место Ярославу. - Ну, теперь ты попытай счастья.
- Что ты мне предскажешь, старче? - спросил тот с любопытством.
Всего на одно мгновение старик взглянул в глаза княжичу, и у того на мгновение закружилась голова, словно перед ним разверзалась бездонная морская глубина.
- Приветствую наследного княжича в моем скромном жилище! Я вижу, сейчас ты весел и беспечен, не знаешь ни бед, ни настоящих тревог за спиной могучего отца. Но помни, что все может перемениться в одночасье. Тебе предстоит далекий путь...
- Во Влесославль, куда меня посылает отец, - сказал княжич, решив, что старик от кого-то услышал об этом.
Но ведун медленно покачал головой, глядя в тлеющий у его ног костерок.
- Нет, не Влесославль я вижу на твоем пути! То всего лишь остановка, судьба же твоя ведет совсем в другую сторону. Вижу горы выше облаков, бурные реки в тесных ущельях, рощи, где растут смоковницы и гранаты. Вижу прекрасную женщину в царском венце, но над ее головой звенят мечи и клубится черный дым войны, реют огромные крылья и слышатся колдовские заклятья.... Далеким будет твой путь, княжич! Даже я не захаживал в ту страну, куда предстоит попасть тебе!
Ярослав внимательно выслушал его, но вслед за тем насмешливо фыркнул:
- Ты, старче, столько всего собрал, что нарочно не придумать, и потому я не очень-то верю твоим пророчествам! Делать мне нечего, как скитаться по чужим краям, когда ты верно угадал во мне сына великого князя! Не рассказывай нам сказок, старик, мы не дети.
Ведуна, казалось, вовсе не оскорбляла резкость собеседников. Он проговорил терпеливо и невозмутимо:
- Я вижу, что произойдет. Как это будет, и каким образом из вашего настоящего получится будущее, Хозяйка Судеб не открыла мне. Твой путь лежит в царство сказки, а история твоего друга сама станет сказкой для новых поколений. А впрочем, каждая сказка когда-то происходила наяву, а наша явь в будущем станет считаться сказкой, так что большой разницы и нет.
Старик, посмеиваясь, вновь уселся на свой камень и, увидев, что его варево готово, преспокойно достал из печи раскаленный горшок, не чувствуя жара. Проделал это так буднично и деловито, что, казалось, ему нипочем было совать руки в горящий очаг. Поставив свой обед на каменный стол, он приготовился есть, но обернулся к гостям.
- Простите, что не приглашаю вас к столу, но вас вряд ли понравится мое скромное кушанье, и потому я сварил его для себя одного.
Оба молодых князя взялись на висевшие на поясе кошельки.
- Возьми за свое пророчество, старче, - Радомир протянул ему несколько золотых монет. - Купишь еду и одежду получше, остановишься на постоялом дворе - все лучше, чем в твоей землянке.
Но старец не протянул руки за золотом.
- Спасибо вам, витязи молодые. Пусть Боги Вас хранят на всех дорогах! Но мне не нужно многого. Желания мои просты, и я не от скудости живу скромно. Да и не собираюсь долго задерживаться в Брониславле. Поглядел на новую сварожскую столицу - и снова в путь.
Юноши не стали возражать. В самом деле, тот, кто может голыми руками достать посуду из огня, при желании смог бы себе добыть что угодно и без их золота.
Ярослав, попрощавшись, вышел из землянки, а Радомир задержался на миг.
- Скажи, старче: кто ты таков, откуда родом? - спросил он, мучимый любопытством.
Старик, сидевший вполоборота, хитро подмигнул ему.
- Спроси у своей невесты, князь, авось она догадается!
На обратном пути Радомир был непривычно задумчив, а Ярослав с сомнением хмыкал, вспоминая пророчество ведуна.
- Ну, нашел доверчивых детишек! Сказочная страна, прекрасная женщина в царском венце... О таком и вправду хорошо слушать песни на пирах. Неужели ты думаешь, есть какой-то смысл в том, что он наговорил?
- Думаю, есть. Может, и не один, - рассеянно отозвался Радомир, обдумывая про себя пророчество.
- Для тебя, может, и есть, ты привык, чтобы было как в песне, - не сдавался Ярослав. - А мне здесь не до чужеземных молочных рек с кисельными берегами. Представляю, что бы сделал отец, если бы я надумал променять Брониславль на чужое царство...
Радомир рассмеялся.
- Да уж, в этом случае тебе будет безопаснее не показываться на глаза Стемиру Мирославичу... Но пророчество это - и вправду точно песня, что переживет века.
- Ни складу, ни ладу в такой песне... Ну, прекрасная женщина, которой грозит беда - это понятно, какое сказание без нее? Нарочно для меня ей только добавил венец. Но о каких заклятьях он говорил? Я не ведун, с колдовством бороться не умею. А "реют огромные крылья" - что это значит в песнях?
- Может, там обитают великанские птицы? Или крылатые ящеры, дышащие огнем? - предположил Радомир.
Но Ярослав лишь пренебрежительно махнул рукой.
- Если вдруг такое, паче чаяния, случится, я нарочно приеду и расскажу тебе, чтобы ты сочинил песню... Ну а ты что понял из того, что он тебе наговорил?
- Не очень много, - признался Радомир. - Одно хорошо - он назвал Сияну моей невестой. А от всего прочего у меня туман в голове.
"В самом главном он меня обнадежил, и за то век буду благодарен. А все остальное так темно, что нечего и доискиваться смысла. Случится только то, что спрядет Хозяйка Судеб, и нечего тревожиться о том, чего еще нет. Лишь бы нам с Сияной были вместе, а все остальное сумею встретить, если придет".
Повеселев, Радомир скоро отодвинул от себя зловещее предсказание и сосредоточился на отрадных мыслях, сулящих ему счастье с Сияной.
"Как это старик называет себя ее родичем, говорит, что она должна его знать? Сейчас же ее расспрошу, может, объяснит хоть что-нибудь?"
К его удивлению, Сияна, когда он рассказал о посещении ведуна, взволнованно всплеснула руками.
- Это же, наверное, Светозар Ростиславич, брат моего деда! У нас рассказывают, что он совсем молодым ушел странствовать, и больше в Приморье не возвращался.
- Значит, он говорил правду? Но тогда он должен быть уже очень стар, - недоверчиво проговорил Радомир, вспоминая старца, вовсе не казавшегося дряхлым, несмотря на седые волосы и бороду.
- Он же ведун, что ты хочешь? Они обычно живут дольше простых людей, - объяснила девушка. - Его сестра, Листава Ростиславна, тоже, по слухам, еще живет в лесу. Только они двое унаследовали дар от своей матери, княгини Влады.
- Да уж... - у Радомира не укладывалось в голове, что нищий старик в рубище и лаптях, ютившийся в землянке - и вдруг происходит из княжеского рода. Но, вспомнив, как тот отверг золотые, с каким достоинством принимал их в своем бедном жилище, готов был этому поверить.
- Хочу познакомиться с дедушкой Светозаром! Отвези меня к нему, пожалуйста, - Сияна быстро надела верхнюю одежду, собираясь ехать.- Подумать только: никто из приморян не встречал его, а мне повезет больше всех!
Но, когда Радомир запряг возок и отвез девушку к Медным воротам, землянка старого ведуна оказалась пуста, очаг потух, а дощатая дверь отодвинута. Мальчишки, игравшие в снежки поблизости, сказали, что старик ушел прочь из города сразу после того, как у него побывали молодые князья.
Сияна почти рыдала, огорченная, что не сбылась ее заветная надежда. Но в землянке на каменном столе она нашла серебряное витое колечко, и с ним - берестяную грамоту. Взяв ее, прочитала:
"Милая моя родственница, княжна Сияна Бериславна!
Пишет тебе твой древний родич, Светозар Ростиславич, которого не только ты, но и твои отец и дядя никогда не видели наяву, и вряд ли увидите впредь. Но я всегда желаю добра вам и Приморской земле, и рад, что у вас все складывается благополучно. Тебе же я от всего сердца пожелаю скорого замужества и счастья с любимым мужем. Это не я предсказываю тебе, вы сами уже решили свою судьбу, и у вас есть все, чтобы осуществить свои надежды.
Я знаю, что ты примчишься познакомиться со мной, но еще не пришло время мне встретиться с родичами. Прости, но я ухожу из Брониславля, не дожидаясь тебя. Я мог бы из наилучших побуждений вмешаться в твою жизнь, наговорив лишнего, а этого не следует делать. Ты и без моей помощи способна совершить многое.
На прощание я дарю тебе кольцо. Оно когда-то принадлежало моей сестре Червени, и, по-моему, придется тебе как раз впору. Я знаю, что и ты способна быть такой же храброй и верной, как она. Пусть Боги хранят тебя и твою семью!"
Письмо было подписано рисунком парящего сокола - родовым знаком приморских князей.
Сияна надела на безымянный палец левой руки колечко, точно сделанное как раз по ней, и вытерла заплаканные глаза.
- Вот мы и первое благословение получили, - всхлипнув в последний раз, она улыбнулась, обернувшись к Радомиру.

* Эта же сцена описана в 5 главе "То, что всегда с тобой".

[Карса]

Какие интересные предсказания. А уж какие туманные! Зря, зря Ярослав так скептически к ним отнёсся. А колечко-то, поди, ещё свою роль сыграет.

[Convollar]

Таинственно и немного фантастично, но очень интересно. Спасибо!