Глава 23.
Тяжелы воспоминанья.
Но без них слабее мы.
Нет, не радостью, страданьем
Души все закалены.
Жизнь несёт для нас потери.
Не воротишь время вспять.
Вот себя мы и проверим:
Что готовы потерять?
Каждый пишет свою повесть,
Слову за словом в ней течь.
Не теряя свою совесть,
Душу можно уберечь.
Эреа Яга.
Попытки Алуафа прорваться в Школу Звёздных Королев были пресечены на корню лично Тиррис.
- Сиди, где сидишь, изначальный предок всех олухов вселенной, - ехидство бывшей белой мыши никуда не делось, а жесткость и даже жестокость были свойственны Тиррис ещё в древнейшие времена – сиди и думай, иногда это полезно, хоть для тебя и несколько болезненно.
Алуаф думал, но в голове почему-то упорно звучала музыка, тот, уже прощальный вальс, на который Сиоллен пригласил Риан, отпихнув Алуафа в сторону. Тогда, в замке Эрнила, Алуафу не удалось пригласить Сиоллен ни на один танец, словно все сговорились опережать его или танцы были такие, которых ему танцевать как-то не приходилось. Всё-таки чарльстон он почитал для себе несколько неуместным, зато Сиоллен придерживалась иного мнения и лихо отплясывала вместе с Эртом. Когда-то в предначальные времена, он полагал, что невзрачная по сравнению с Ниэль и Асинтой, маленькая Звёздная Королева, умеет только утешать и успокаивать его, великолепного и, одновременно, страдающего от непонимания, мученика. Ещё она и сама могла неожиданно заплакать и это его бесило. Звёздная Королева, да какая из неё королева, ошибка творения, неудача Творца – так он тогда думал. Но что-то тянуло к ней, особенно сильно тянуло, когда ему было плохо. Рядом с ней было удивительно легко, какое-то тепло и мягкий, неяркий свет окутывали маленькую Сиоллен, он уходил от неё исцелённым, она умела как-то залечивать его раны – настоящие и воображаемые. Но однажды он понял, что эта фея притягивает его, словно их связывает невидимая и неощутимая нить и это его возмутило. Оказаться связанным с этим недоразумением, слабым существом – зачем? Ему вдруг показалось, что он скован с ней цепью и он постарался освободиться от этой цепи. Это ему удалось, как он тогда решил, легко, словно цепь только и ждала его рывка и лопнула, как ниточка. Он больше никогда не видел Сиоллен, потом он встретил Ассиоль, и долго считал это время прекраснейшим в его жизни, в Ассиоль сочетались сила и нежность, он даже заметил отдалённое сходство с почти забытой Сиоллен, но без той слабости и уязвимости, которые так раздражали его. Только спустя тысячи лет, спустя несколько жизней, он стал понимать, что именно эта, иногда проявлявшаяся в Ассиоль нежность и привлекала его, но было почти невозможно освободиться от Асинты. То, что его любимая не одна, он понял в тот момент, когда их сотворённый, Алиен, глянул на него бездонными чёрными глазами. Он возненавидел Алиена и всё пытался уничтожить Асинту, не задаваясь мыслью о том, что же останется от Ассиоль?
Теперь он знал, осталась бы Сиоллен, только вот связывавшую их нить он сам и разорвал когда-то, и как восстановить её, он не знал. А кто мог знать? Шалиах? Нет, Шалиах очень боялся потерять Ринель, у него перед глазами была непростая жизнь Риана… Риан! Возможно, Риан пытался освободиться – даже в прошлой жизни, ещё во втором цикле времени, убил же он тогда Тайрин. Принял за змею, ну, это он может Тайрин рассказывать…И уже не так и давно, лет пятьсот назад, тоже пытался убить. Вот кто сможет понять его. Вот с Рианом и нужно поговорить.
Риан обнаружился в библиотеке Горного замка. Почти сравнимая по размеру с парадным залом, комната была занята книжными шкафами разной высоты, свободные стены были увешаны картинами, именно картинами, а не привычными портретами-зеркалами, в простенках между шкафами сияли витражные окна. Почему-то Алуафа заинтересовали картины, на первый взгляд простые – в основном, пейзаж, часто оживлённый фигурками людей в одежде, памятной ему по времени его пребывания в мире могуществ. Берег моря, опушка леса, сад, поля, маленькая речушка и масса воздуха. В такую картину можно было, казалось, войти и стать её частью. Он вспомнил, кто-то говорил ему, что Тайрин сумела материализовать картины и книги из миров выбора, в которых ей довелось побывать, и, что она больше всего любила в живописи пейзаж. Алуаф как-то не привык считать Тайрин особо сильной магиней, да и самой яркой красавицей миров Кольца она, с его точки зрения, не была. Но что-то крепко связывало с ней Риана, хотя уж в чём, в чём, а в женском внимании Риан недостатка никогда не испытывал. Но куда бы его заносило, он всегда стремился вернуться к Тайрин или вернуть её, сходил с ума, если она уходила от него, даже память терял, почему? Почему отправился в чужой мир выбора, наглухо запертый в волчьей шубе, полностью лишённый магической силы? Неужели всё дело в той самой цепи, которую он, Алуаф, разорвал когда-то, а Риан просто не смог этого сделать? Не смог или не захотел?
Риан сидел в покойном мягком кресле и читал книгу. Был он в домашнем костюме, то есть в удобных шёлковых штанах и такой же рубахе, единственным украшением которой была вышитая гроздь голубой сирени у плеча. Босые ноги Великого мага Огня утопали в мягком ворсе ковра, свет, проходящий через оконные витражи, заливал комнату переменчивыми радужными полосами. Над камином висела картина - портрет Тайрин, тёмно-зелёные глаза, немного неправильные черты лица, пепельные волосы с рыжеватыми прядками – ну, вот что уж такого необычного нашёл Риан в Звериной Магине? – подумал Алуаф. Впрочем, было что-то в этом лице своеобразное, не позволяющее его забыть, увидев лишь раз.
Риан оторвался от книги и посмотрел в шар мира.
- Всё-таки Динель в своё время создала удивительно красивых магов, - подумал Алуаф – но почему Хел выбрал скромную лесную эльфийку Иллис, ведь не прекрасную Гелинн же, а Риан простую лесовушку, тогда ещё и не Великую магиню? А ведь и Гелинн очень желала прибрать к рукам Риана! Да что Гелинн, Каирон, древняя Звёздная Королева, прекрасная как звезда в ночном небе, ещё миллионы лет назад, в прошлой жизни этой пары, обратила благосклонный взор на обычного Мага Огня! И что? Он предпочёл свою лесовушку! Тогда и теперь и, видимо, всегда. Почему?
- Рад видеть тебя, Алуаф! – Риан положил книгу на столик рядом с креслом – что-то случилось? Рива?
- Рива меня достал, я его усыпил на пару суток и стены очистил.
- Опять?
- Мечтать не запретишь. Но, вот Риан, скажи мне, что есть такого в Тайрин, что и ты и Рива… Нет, ты не обижайся, твоя супруга очень милая, но ведь не самая яркая звезда в Кольце миров!
Глаза Риана, до этой минуты тёмно-серые, вдруг вспыхнули серебряным огнём, впрочем, ненадолго, и на красивом лице появилось странное выражение. Словно он видел перед собой существо, поражённое тяжёлым недугом, и надежда на излечение этого существа была очень слаба, оставалось только посочувствовать.
-Алуаф, ты Изначальный, ты намного сильнее меня, ты прожил миллионы лет, неужели ничего не понял? Мне нет дела до того, кто ярче, кто слабее, просто потому, что есть Тайрин. Что бы я не вытворял, как бы нас судьба не била, разорвать связь между нами нельзя, мы одно целое.
- Вот, о связи, как раз, Риан, мне это очень важно, не обижайся, выслушай меня. У тебя никогда не возникало ощущения, что ты прикован к Тайрин какой-то цепью?
- Алуаф! – Риан явно разозлился – не цитируй мне мою жену! Это у неё возникали такие завиральные идеи, у неё, а не у меня. Я всегда знал, что эта нить, связавшая нас, даёт мне силу жить и быть собой. Это судьба, Алуаф, и это любовь – ты вообще-то когда-нибудь любил, Изначальный? Только не рассказывай мне про Ниэль и Асинту. Что до Ассиоль, её, по сути, и не было – была Асинта плюс Сиоллен, Олли, которую ты никогда не понимал и не ценил, и которую ты же отдал на съедение Асинте. Предал. А вот она тебя не предала. Она ничего разорвать не пыталась. И у вас, да, у ВАС, четверо сотворённых. А Ассиоль – это звезда и это наша с тобой внучка и не думай, пожалуйста, что Шалиах свою дочь случайно нашёл на морском берегу. Хотя, конечно, что тебе ещё думать, ведь и наша Ринель тоже не самая яркая магиня в Кольце и что это Шалиах без неё жить не может? Приковался добровольно или принудительно? А вообще, шёл бы ты, Алуаф, к…Риве!
Риан отключил связь и погас обзорный экран на сторожевом спутнике. Алуаф побрёл в госпиталь и посмотрел на мирно спящего Риву.
- Может быть, Тайрин ему снится, и что они, Риан и Рива, в ней нашли? Да, ведь Ассиоль как-то рассказывала про некоего эльфа, Рамишь его звали, кажется, так он, от невероятно красивой эльфийки сбежал и в Тайрин влюбился! Идиот! Или это я слепой идиот и смотрю на мир через кривое зеркало? Через Кривое зеркало? И на Сиоллен я смотрел через Кривое зеркало? И на Асинту? Ой, Алуаф, хоть себе-то не ври, зеркало-зеркалом, только тот же Риан сколько не сбивался с пути, а всё равно дорогу к Тайрин находил. А ведь он не так силён, как я, но сумел понять то, чего я, Изначальный олух, так и не понял.
Двое суток Алуаф пытался решить два вопроса – как добраться до Сиоллен и что делать с Ривой? Почему-то шар мира в замке Шалиаха был заблокирован, Эрт тоже был недоступен, Алиен был доступен, но очень холоден и очень вежлив. Так холоден и так вежлив, что у Алуафа пропало всякое желание пытать своего сотворённого. Ассиоль была занята в Школе, а Эрнил, как обычно, в отсутствие супруги, шастал в лесах Мира Серых песков, и найти его не представлялось возможным. Такую информацию выдала Алуафу строгая волчица-комендантша. На третьи сутки, когда Рива уже должен был проснуться, на посту наблюдения сторожевого спутника появилась неожиданная гостья. От удивления и радости Алуаф потерял дар речи, но, как оказалось, радовался он рано. Сиоллен была очень хороша и очень холодна. Тёмно-фиолетовая одежда красила её необычайно, но глаза… вот это Алуаф только сейчас понял, необыкновенные тёмно-голубые с лиловатым оттенком глаза, не струили нежный весенний свет, а метали вполне явственные золотые молнии.
- Алуаф! – в голосе бывшей Олли зазвучал совершенно несвойственный ей в юности металл – если у тебя есть вопросы ко мне, то, будь так любезен, именно мне их адресуй. В моей комнате в Школе стоит шар мира, он открыт для доступа и наши с тобой проблемы не стоит вываливать на чужие головы! Ты зачем обидел Тайрин?
- Ааа… это она тебе пожаловалась? Но я говорил с Рианом и ничего обидного не сказал….
- Почему это она будет кому-то жаловаться? Просто Риан не считает нужным что-либо скрывать от жены и, к тому же, Тайрин была в той же библиотеке, но ты её не заметил. У них очень большая библиотека, соединённая с музеем. Тайрин отдыхала, у неё сейчас много работы в лесу, к тому же, она ещё не восстановилась после мира выбора. И тут являешься ты и начинаешь спрашивать у Риана – а что, собственно, он нашёл такого особенного в своей жене? Что ты там наговорил про цепь и про то, что она привязала к себе Риана? С чего это тебя понесло оценивать кто в Кольце самый красивый, а кто не очень? Шалиах, конечно всё узнал от Риана и предупредил своих братьев, мало ли кому ещё ты решишь открыть глаза на то, что они могли бы найти себе жён ярче и сильнее.
- Да я просто хотел узнать, почему Риан так дорожит своей женой, ведь не Каирон же всё-таки, даже не Гелинн, не эта, как её, южная эльфийка, роза юга ….
- Я тебе сейчас устрою Каирон, Ниэль, Асинту и заодно от себя добавлю! Разбирайся со своими проблемами и не лезь в чужую жизнь, вон Эрт уже боится, что ты и его жену оценивать станешь! Алиен тебя, надеюсь, тоже отшил!
- Отшил, - печально сказал Алуаф – но я только хотел сказать, что ты….
Вот что хотел сказать Алуаф навеки осталось тайной, ибо в комнату ввалился проспавшийся Рива и уставился на Сиоллен.
- Творец, какая красота! – прошептал он и упал на колени перед прекрасной дамой – где были мои глаза, на кого я смотрел, почему никогда не видел тебя, о, прекраснейшая!
- Вот, видишь? Он и про Тайрин забыл, когда тебя увидел, а я только это и хотел сказать …эй, ты, мерзавец, ты куда лезешь? Это, между прочим, моя королева, ты руки-то убери от её платья!
- Не будем выяснять – кто чья королева, - Сиоллен ловко стукнула Риву по темечку жезлом, и несчастный отключился – суток трое он проспит, но ты уж, будь так любезен, выяснять наши рухнувшие отношения со мной, и не забывай, жизнь – это не конкурс красоты в мире выбора, и Единственную выбирает душа, а не жюри!
- Подожди, Олли, - оттаскивая Риву в сторону, кричал Алуаф, но не было уже в комнате прекрасного видения и только тускло светились экраны слежения, и проплывала в них желтоватая поверхность седьмого мира в системе голубой звезды.
-Чего-то я, похоже, так и не понял, - Алуаф уволок Риву в госпиталь – вот они все понимают, а я нет! Сиоллен разве спросить, но страшно, вдруг я опять ляпну что-то не то? Хреновый из меня психолог, что говорить!
- Да, - загудело под потолком – мужик ты хороший, Алуаф, вот в плане мироустройства или там мир сотворить, это да, но в тонких материях разбираешься слабо! Про Сиоллен я даже говорить с тобой не хочу, это кем надо быть, чтобы свою же Единственную не заметить, а со всякими Асинтами развлекаться! И ещё, наверно, всё это Олли рассказывал? Про все свои страдания? А ещё вот вспомни, как вы с Элуиром спьяну разумных динозавров натворили, психологи, знатоки душ? А возиться с ними пришлось тому же Шалиаху, Риану, да что говорить! А Хеллен? Ты вспомни Хеллен! А учеников своих? Тех, первых? А что ты с Алиеном сделал? И кто за тобой мусор в мире Могуществ убирал? Шалиах? А почему Шалиах сумел понять то, что для тебя и поныне загадка? Ты вот подумай, не о чужих жёнах, а о своих ляпах, подумай! А Тайрин с Рианом не тревожь! Никто там никого ни к кому не приковывал, уж я-то знаю, жизнь у них была, конечно, разная и разнообразная, всякое было, но прошли они это всякое вместе.
Гул под потолком смолк, и тишина воцарилась на сторожевом спутнике. Тихо спал в госпитале Рива и смотрел невидящим взором на экраны слежения Алуаф.
-Алуаф, сотворивший! – экран снова изменился. Теперь в нём возникло лицо – знакомое и, нет, это было иное лицо. Нирайт, то есть Оллиэль, первое творение, его и Ассиоль? Да нет, Ассиоль была прекрасна, а Оллиэль очаровательна, это очарование, он ясно понял теперь, пришло от Сиоллен. Только вот глаза, а что глаза? Ну что он прицепился к этим глазам? Да у всех Тёмных Звёздных Королев такие глаза, вон и у Кристен и у Эррис такие же глаза. И ему самому когда-то казалось, что прекраснее этих глаз не бывает. Да не в глазах дело, просто ТЕ, древние глаза, тянули из него силу, и была в них жажда власти, и невероятная, ненасытная алчность. Но в глазах Оллиэль этого не было, просто тёмные бездонные омуты, в которых после инициации должен появиться собственный звёздный свет, тот свет, которого однажды лишилась Асинта. Алиен, такие же глаза, те же омуты, как он тогда с ним, да едва не убил, просто не успел.
- Оллиэль, - непослушными губами прошептал Алуаф – как ты вышла на меня?
- Зашла в комнату Сиоллен, она мне разрешила пользоваться шаром мира, ей тебя жаль, но сейчас она с тобой говорить не хочет. Тебе придётся набраться терпения. И ещё, ты бы извинился перед Тайрин. Риан очень любит её, я знаю, он тоже мучается, когда ей плохо.
- Так тебя Риан заботит или Тайрин? – не удержался Алуаф.
- Они оба меня заботят, дело давнее, конечно, но когда-то я едва не влюбилась в Риана, даже пыталась его зельем приворотным напоить, да только ничего у меня не вышло, но зато я поняла, что зелья в любви не помощники. То есть Нирайт поняла, но я уже не Нирайт, однако боль причинять никому не хочу.
- Это у тебя от Сиоллен, чужие раны врачевать, а вот от кого у меня такая толстокожесть, что я не замечаю, когда боль кому-то причиняю? Хочу сотворить добро, а получается …..
- Просто ты никогда не был человеком, Алуаф, ты жил среди людей, но человеком не был, смертным не был, слабым не был, беспомощным. Ты не болел, не умирал, не выл от тоски, от отчаяния. Ты не страдал от одиночества, ты не знаешь, что такое безнадёжность и настоящий страх. Но они, люди, всё это знают и умеют с этим справляться. А добро ты не творил, ты его причинял.
- А ты? Ты ведь тоже не человек? – Алуаф понял, что опять сказал не то, но Оллиэль только грустно улыбнулась
- Я не человек, сейчас да, именно сейчас, но я мало отличалась от человека, когда была просто лесной колдуньей. Была человеком-долгожителем, прикованным к одному месту. Я ведь не только свой мир не могла покинуть, я даже свой континент покинуть не могла, я проверяла. За неделю постарела лет на пять. Тайрин рассказывала, что читала она книгу, о бессмертных людях, которые, тем не менее, старели. Они были бессмертны, но старели. Ты можешь себе представить бесконечную старость? Человеческую старость? Я могу. Но я даже не об этом. Не мне тебя учить, сотворивший, но всё-таки, пойми, я обрела сотворившую и мои братья тоже, не заставляй её страдать. И других тоже. Не заставляй страдать моих братьев, их семьи, Тайрин и Риана.
- А как же я? – хотел спросить Алуаф, но Оллиэль уже исчезла.