Здравствуйте, все, кто заглянет в эту тему!
Надеюсь, мое новое произведение вам понравится.
Названием и временем действия оно связано с "Песнью степей". Правда, действие в основном происходит в другой стране, но пересечения между ними все-таки есть. Так что они составляют дилогию внутри моего Сварожского Цикла.
"Когда князь Радомир закончил свою песню, все поведав так или почти так, как было здесь записано, уж миновало далеко за полночь. Слушатели помолчали, осмысливая все, что открылось им. Наконец, царь Ярослав переглянулся с царицей Леоной, поднялся с места, и произнес:
- Я песен петь не умею, но, как смогу, постараюсь рассказать о колдовской войне в Карсадари все, как было. А вы после переложите в песню или запишете так, если будет угодно...
И принялся рассказывать так или почти так, как впоследствии было записано."(с)"Песнь степей")
Ну вот, теперь мы и узнаем, что же было там.
Произведение посвящается эрэа
Карсе, моей идейной вдохновительнице.
Глава 1. ПротивостояниеВраг спустился с гор перед рассветом, в самый глухой час ночи. В лежащей у подножия Орты-горы деревне Гирани не проснулась ни одна живая душа. В саманных саклях лежали вповалку местные жители - смуглые, словно поцелованные солнцем, горцы. Раскинув руки на тахте, спали мужчины, утомленные дневными заботами, не открывали глаз женщины. Даже шаловливые ребятишки спали мертвым, каменным сном, будто надышались испарений из Гелатского ущелья, куда старшие строго-настрого запрещали им ходить. Лишь чуткие старики глухо стонали сквозь сон, будто предчувствуя беду. Да сторожевые псы во сне еле слышно рычали, шерсть у них на холке грозно дыбилась, лапы судорожно подергивались. Но ни один пес так и не смог открыть глаза, не залаял, не оскалил крепких клыков.
Под утро тяжкий сон сморил и двух молодых парней, сидевших на деревянной башне посреди села. В беспокойные времена каждую ночь полагалось выставлять стражу. В свете факелов была хорошо видна вся долина и горы за ней. Если на тропе, ведущей через Ортский перевал, ночью появятся фарсийские воины, как было двадцать лет назад, или вдруг кочевники доберутся из степей в горы, стража ударит в медное било, подымет все село. И люди успеют подготовиться к защите или убегут в горы, если противник слишком силен. То и другое не впервой жителям карсадарийских селений. От предков научены, как поступать в случае опасности.
Но в эту ночь стражи, как ни боролись со сном, наконец, склонили отяжелевшие головы на колени, смежили уставшие веки. Один из них покачнулся во сне и упал на бок, вытянувшись на скамейке. Из-за пояса у него выскользнул кинжал. Факел, стоявший в своей нише, затрепетал на ветру и погас. За ним второй. Над Гирани раскинулась полная темнота.
И никто из местных не мог увидеть, как в безлунном небе, черном настолько, как может быть ночное небо только в полуденных краях, вдруг соткалось нечто еще более темное. Покружившись в воздухе, большая черная фигура стала медленно сужать круги, и вскоре плавно спустилась на скалистую террасу над селением.
Теперь, кто видел в темноте, мог бы различить очертания крылатого коня - раши. Вороной, без единого волоска другого цвета, облачный скакун медленно выпрямил вдоль боков широченные крылья, аспидно-черные, как у ворона. На спине его сидел в богато украшенном седле высокий, осанистый мужчина в темном одеянии.
Не теряя времени, всадник крылатого коня оставил своего скакуна и подошел к перевалу, за которым начиналась широкая тропа. Он взмахнул рвкой, и за скалой раздался стук и топот, словно там мчался галопом целый отряд всадников.
А затем... сама скала вдруг взлетела, как перышко! Но, конечно, не сама по себе. В руках ее держал великан в два с половиной человеческих роста, весь покрытый косматой бурой шерстью, широкий и могучий, как поставленный на две кривых ноги сундук. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка из шкуры тигра, да такие же меховые браслеты на длинных мускулистых ручищах. Огромную голову чудовища украшали два коротких и прямых рога. Глаза его в темноте рдели, как два красных уголька.
За ним показалось на тропе еще одно похожее существо, не менее огромное и могучее. Только шерсть у этого была пятнистой, как у барса, а меховые украшения - из медвежьей шкуры. Да на темени всего один рог. Зато своими мохнатыми руками второй дэв без видимого напряжения удерживал целый вековой дуб. Видимо, по пути выломал себе палицу, обломал почти все ветки, чтобы не мешали. Зато на тяжелом комеле дерева еще держалась целая глыба земли.
Два косматых великана стояли перед человеком, статным и крепким по меркам людей, но казавшимся совсем хрупким перед древними порождениями гор. И все же, никто бы не усомнился, что решения здесь принимает именно он. Покосившись на грозных великанов, он прислушался, словно поджидал кого-то еще.
- Батоно Мхитар, мы пришли! - обиженно проревел дэв со скалой в руках. От грохота его голоса дрогнули скалы, как при горном обвале. Где-то дальше по ущелью загрохотали, осыпаясь, камни. Оттуда послышались вопли и ржание коней, словно следом за дэви двигались существа заметно меньше и слабее.
Но тот, кого чудище назвало Мхитаром, не моргнул и глазом. Он оценивающим взором оглядел обоих косматых великанов и проговорил низким, звучным голосом:
- Может быть, вас двоих мало для хорошего урока людям? Селение большое, народу много... Надо было взять еще двух ваших собратьев, вдвоем вы, пожалуй, не справитесь.
При этих словах шерсть на голове и затылке у обоих дэви встала дыбом, красные глаза засверкали бешеным огнем. Оба чудовища принялись пыхтеть и толкаться на узкой для обоих тропе, как два буйвола в упряжке. Камень и дубина в их ручищах заходили ходуном. Но Мхитар по-прежнему стоял перед ними невозмутимо, скрестив руки на груди.
- Это мы... МЫ не справимся?! - заревели чудовища в два голоса. - Мы - дэви, мы сносим целые скалы, чтобы сделать логово в горах! Мы голыми руками убиваем тигров и грифонов! Что нам глиняные хижины, в каких живут людишки?! Посторонись, батоно Мхитар! Мы покажем тебе, на что способны!
И, топоча тяжелыми ножищами, дэви ринулись вниз, на спящее селение. Огромная дубина со свистом рассекала воздух, ища подходящую жертву. Прицельно пущенный обломок скалы загрохотал вниз по склону, как лавина, и смял первую саклю вместе со спящими жителями. Так началось нашествие.
Тем временем Мхитар оглянулся на тех, кто, наконец, появился из ущелья. Эти были обычными людьми, числом около сотни, верховые. Им было приказано следующее:
- Возьмете в плен всех, кто сдастся. Но только самых здоровых и крепких. Мне нужны новые воины, а воинам нужны женщины, чтобы рожали больше детей. Берите скот, берите все ценное, что найдете! Вперед, мои храбрецы!
С этим напутствием его воины бросились вниз, торопясь захватить добычу, пока селение не погибло целиком под ногами разбушевавшихся дэви.
Кругом творилось всеобщее разрушение. Сонные, плохо соображающие люди успевали открыть глаза только для того, чтобы встретить страшную гибель. Если кто и успевал взяться за оружие, итог был тот же. Будто проснувшись, загремело, наконец, медное било, но его предупреждение безнадежно запоздало. Медный звон тонул в воплях и стонах людей, в реве скота, в грохоте падающих крыш. И все эти голоса заглушал рокочущий хохот чудовищ, крушивших все, что видели вокруг себя. Пользуясь своей огромной силой, дэви срывали плоские соломенные крыши, проламывали стены, истребляли все живое, что попадалось им. Им хватало удара кулаком, чтобы убить любого человека.
Меж разрушенных и еще целых жилищ метались полуголые, почти обезумевшие от ужаса люди. Кто-то звал близких, которым уже не суждено было откликнуться. Женщина в порванном покрывале сидела у развалин сакли и окровавленными руками разбирала обломки, как будто надеялась, что из них встанут ее погребенные под рухнувшей крышей дети. Мужчина тащил за руку полуживую от страха жену. Быстрый рывок аркана - и оба они оказались пленниками одного из мхитаровых всадников.
Всего за несколько минут вся деревня была разрушена. Под завалами и на улицах лежали мертвые. Сухая каменистая земля впитывала кровь. Нигде не уцелело крыши и стен; снесены были все жилища, амбары, буйволятники. Кое-где уже тлели огни, освещая страшное побоище. Жаркая летняя ночь пахла смертью и ужасом. Повсюду слышались плач, стоны и проклятья.
Мхитар из Цвирети, князь-колдун, прекрасно видел в темноте. Поглядев на то, что совершили его слуги, он отвернулся и прошел вдоль горной террасы, туда, где местные жители выращивали хлеб.
Поля лежали почти правильным треугольником между бурным течением Лараны и высившейся громадой Орты-горы. Глядя на обработанный клочок земли, Мхитар насмешливо изогнул губы. Невелики же поля у карсадарийских селян! Да и те еще попробуй отвоевать у горы, расчисти от камней, наноси плодородной земли, чтобы здесь могли расти пшеница, виноград, плодовые деревья. Впрочем, так повсюду в Карсадари. Каменных глыб и непроходимых ущелий в ней куда больше, чем пахотной земли.
Вот потому-то царица Леона и придумала новый способ обогатить царство и свой народ. Всеми правдами и неправдами выведала секрет у купцов из Агайи и даже из далекого Суна. Она выбрала Гирани для осуществления своего замысла, а получилось - подставила здешних жителей под удар. Мхитар всегда знал все о царице и ее дворе. Придется ей проститься со своим нововведением.
В стороне от смоковниц и гранатов поднималась рощица совсем еще молодых деревьев с тонкой гладкой корой. Их широкие листья затрепетали при приближении Мхитара, как бы предчувствуя свою судьбу.
Теперь, приблизившись, князь-колдун разглядел на этих деревьях висящие коконы из серебристых нитей, похожих на паутину, но гораздо прочнее с виду. Некоторые листья были изгрызены, как решето, и по ним ползали серые гусеницы.
- Источник богатства для Карсадари, гордость Леоны, - усмехнулся Мхитар. - Не придется тебе гордиться, строптивая девчонка! По крайней мере, пока идешь против моей воли.
Он протянул ладони и произнес несколько слов на языке древнего волшебного народа - каджи. Всего несколько слов, но гусеницы тут же стали корчиться, как от боли, а листья на деревьях обвисли, словно начали вянуть.
В это время за спиной Мхитара что-то просвистело. Он обернулся. Рядом изящно спустился наземь второй крылатый раши. В отличие от его собственного, этот был белым, как снег, с лебедиными крыльями. С него соскочил некто, похожий на человека, но двигавшийся гораздо легче, с грацией хищного барса. В одно мгновение он оказался рядом с Мхитаром. В сравнении с ним вновь прибывший казался хрупким юношей, хотя они были одного роста. Самым необычным в облике нового пришельца были глаза - огромные, удлинненные к вискам, фиалково-синие, в обрамлении таких густых и длинных ресниц, каким позавидовала бы любая женщина. Волосы у всадника белого раши были гладкие, черные. Ни усов, ни бороды он не носил. Казалось, что их и не могло расти на его гладкой коже. У Мхитара были усы, и черты лица были крупнее, более человеческие. Но в разрезе глаз, хоть у князя-колдуна они были непроницаемо черны, все же видно было сходство с каджи, загадочным волшебным народом.
- Ну, что ты надумал? - спросил Мхитар, поздоровавшись с новоприбывшим.
- Об этом, что ли? - уточнил каджи, взглянув на разоренную деревню, освещенную заревом пожара. - Вроде бы, тебе не требуется наша помощь, чтобы руками кровожадных чудищ истреблять одурманенных людей.
Князь-колдун невозмутимо пожал плечами.
- Люди оказались слабее дэви, слабее наших чар. А слабый должен проиграть, так устроено все живое. Только люди смеют попирать закон жизни. Они стремятся прибрать к рукам больше, чем могут отстоять. Им следует указать их место среди более сильных существ. Да и что тебя так волнует судьба людей, Чонгар? Ведь ты каджи.
Тот пристально и со все большим удивлением глядел на собеседника.
- Я-то каджи, - протянул он растерянно. - А вот ты, Мхитар... Ты ведь и сам по отцу человек!
- Мой отец тоже был слабаком! - князь-колдун грозно нахмурился. - Он поддался чарам моей матери, а когда она его бросила, покончил с собой. От него мне достались лишь полуразвалившийся замок, меч, конь, горстка воинов да клочок каменистой земли. Так бы я и жил, если бы был только человеком. Все, чего мне удалось добиться, происходит из совсем другого источника! Так и должно быть: сильные рождены править, слабые - повиноваться.
- А при чем здесь мы? Мои сородичи - воины, а не убийцы, - Чонгар поморщился, глядя на истребленную деревню.
Мхитар дружеским жестом взял его за руку, заговорил вкрадчиво, бархатным голосом:
- Это лишь первый шаг, друг мой, просто повод к войне. Если царица Леона окажется слишком самонадеянна, чтобы сдасться сразу, у нас будут настоящие битвы, будут достойные противники - выбирай на любой вкус. Расскажи своим друзьям, что самые знаменитые воины Карсадари скоро ополчатся против нас. Победителей ждет великая слава. Карсадарийцы - отважные воины, там будет с кем преломить копья.
Чонгар сомневался недолго.
- Я поговорю с некоторыми из собратьев. Знаю тех, кто согласится тебе помочь, ведь ты все-таки наш родич. Но и ты не проси от нас ничего бесчестного.
Мхитар кивнул и усмехнулся про себя. Он знал и так, что каждого следует использовать в соответствии с его свойствами, и ни от кого нельзя требовать невозможного.
Тем временем разорение Гирани завершилось. Воины Мхитара привели к подножию горы связанных жителей. Сгоняли скот, тащили вещи.
Князь-колдун оглядел пленников. Он для того и взял с собой воинов-людей, чтобы те хоть кого-нибудь оставили в живых. Для набега хватило бы и двух дэви, но те умеют лишь разрушать. А ему, помимо устрашения, не помешает пополнить свои силы.
По знаку Мхитара, его воины ловко разделили пленных: пригожих женщин и сильных мужчин отвели налево, стариков и маленьких детей - направо. Перед первыми князь-колдун остановился и заговорил. И каждому из пленных показалось на миг, что его темные, без блеска, глаза глядят им в самое сердце.
- Я приглашаю вас, жители Карсадари, служить мне и повиноваться. Под моей рукой людям живется легче, чем на царских и княжеских землях. Здесь вы отдаете все силы, чтобы вырастить хоть что-то, а потом почти весь урожай заберут для царя или князя. У меня вы будете жить досыта и вольетесь в народ повелителей. Со временем мы распространим наш порядок на все царство, а потом и далее. У нас с вами общая цель, добрые карсадарийцы! Я всегда желал вам добра. И теперь воюю не против вас, а против царицы Леоны и ее недостойных слуг. Да и она - не враг мне. Царица еще молода и легкомысленна, она нарушила волю своего отца, который просватал ее за меня. Как только она подчинится порядку, установленному Богами и людьми, вся страна будет жить счастливо и богато.
Голос Мхитара, сильный, властный, отдавался эхом от каменных теснин. Сжавшиеся перед ним окровавленные, обожженные люди глядели молча, не в силах говорить.
Указав на стариков и детей, Мхитар велел своим воинам:
- Тех возьмем с собой, а этих...
- Можно съесть? - прогрохотало за спиной.
Обернувшись, Мхитар увидел обоих дэви. Те, закончив разрушения, жадно облизывались и ковыряли грязными пальцами в зубах.
Князь-колдун устало вздохнул. Эти мохнатые чудовища полезны в сражении, слов нет, но научить их чему-то более сложному не по силам даже ему. Своих пленников дэви привыкли просто съедать, поскольку больше им нечего с ними делать. Да и память у них коротка, трудно приучить даже, чтобы не перебивали хозяина.
Впрочем, под ледяным взором Мхитара оба рогатых чудовища враз присмирели.
- Нет уж! Этих мы отпустим. Пусть идут и скажут своей царице, что она сама своим недомыслием губит карсадарийский народ.
В это время над зубчатым гребнем горы показалась словно бы яркая красно-золотистая звездочка. Но по мере того, как она приближалась, стало видно, что это живое существо, похожее на исполинскую крылатую ящерицу. Если бы она опустилась на скалистую террасу, накрыла бы крыльями ее целиком. В лучах восходящего солнца ее блестящая чушуя светилась расплавленным золотом. Помертвевшие пленники решили, что настал их смертный час.
Завидев крылатого ящера, Мхитар властно крикнул ему:
- Эй, подгони этих, чтобы резвей бежали к своей царице! А затем сожги все, что осталось!
Освобожденным пленникам не надо было повторять. Едва вешап спустился к ним, те бросились бежать, не ведая, откуда взялась прыть, слыша, как хлещут воздух огромные кожистые крылья, и ожидая каждое мгновение страшного удара в спину. А затем что-то гулко прогрохотало, и весь перевал озарил огромный столб пламени.
К утру на месте селения Гирани осталось лишь огромное выжженное пятно. Даже самые камни вокруг были оплавлены, словно здесь извергалась огненная гора.