Печать

[Артанис]

Спасибо вам, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Очень динамичными получились эпизоды с поединками. И всё-таки лучше бы Ярославу быть осторожнее. Орунг молодец, нашёл возможность предотвратить схватку Амрана и Ярослава. Спасибо, эреа Артанис.

Не всегда люди ведут себя, как лучше, что ж поделать. Но Амран с Ярославом все-таки получат заслуженный урок, читайте дальше.

Прекрасные, очень колоритные эпизоды. Красивая страна Карсадари. Отношения героев постепенно завязываются... Жду продолжения.

Поверьте, здесь все все основные события впереди. Ну а продолжение - вот оно:

Наутро лесистые склоны Бишанских гор огласились ревом охотничьих рогов, заливистым лаем собак, конским топотом и криками людей. Весь царский двор устремился в погоню за дикими зверями, каких много обитало в здешних густых чащах. Карсадарийские цари испокон веков запрещали всем остальным охотиться в Бишани, а сами приезжали на охоту лишь два-три раза в год. Остальное время звери спокойно обитали здесь, плодились и нагуливали жир. К концу лета, когда в низинах созревали ягоды, на них паслись олени и косули, за ними спускались с гор медведи, в дубравах кормились желудями кабаны. За травоядными животными шли свирепые хищники. Крались по следам волки. Неслышно, как ночные тени, таились рыси. Во мраке выслеживали добычу пятнистые красавцы барсы, грозные даже для крупной дичи. А иногда в лесной чаще раздавалось и гулкое рычание золотого полосатого тигра. И вот, теперь люди явились за всем этим многообразием звериного мира.
Весь день охотники рыскали по всей горе, поодиночке и вместе. Метали стрелы, брали крупных зверей на копье, ловили сетями. Только под вечер стали собираться на большой поляне. Местные поселяне грузили в повозки убитую дичь, отвозили на стоянку. Охотники сравнивали свои трофеи, гордились друг перед другом, хвастались точными ударами.
Царица Леона сидела на подушках, положенных на упавший древесный ствол, с горделивым изяществом, словно на троне в Уруми. Она глядела на добычу своих витязей, хвалила их за удачу, остроумно беседовала с ними об их охотничьих историях.
В ловчей сети запутался и был взят живым прекрасный олень с целой короной из ветвистых рогов на голове. Царевич Амран стреножил его, а затем, не упуская случая показать свою силу, приволок за шею к престолу царицы и заставил зверя лечь у ее ног.
Леона тепло поблагодарила своего жениха, но с сочувствием взглянула в полные ужаса глаза оленя.
- Отпусти его, Амран. Пусть бежит к себе в лес. От него родится еще много красивых оленят. Пусть живет.
Ее жених пожал плечами, но, не возражая ей, отвел оленя прочь и разрезал связывающие его веревки. Почувствовав себя на свободе, олень высоко подпрыгнул, а затем огромным скачком метнулся в заросли и тут же скрылся из виду.
Князь Ярослав видел все это и жестоко страдал, видя, какое согласие царит между Леоной и Амраном. Они выглядели любящими супругами, прожившими в любви и согласии много лет. Впервые он подумал, что надежды для него нет, царица никогда не отвернется от своего жениха.  Видеть их вместе сделалось Ярославу невыносимым, и он, взяв копье, направился опять в лес, где еще продолжали блуждать самые упорные охотники.
Выше по крутому склону горы начиналась каменистая осыпь. Дальше, до самых скалистых вершин, росли только мхи да какие-то приникшие к земле растения с сочными мясистыми листьями. Но и здесь, как оказалось, обитала живность. За скалистым гребнем Ярослав услышал стук камешков, непрестанно катившихся вниз и падавших в пропасть. Похоже было, что там движутся какие-то животные. Затаив дыхание, Ярослав осторожно выглянул из-за скалы.
На склоне паслось стадо горных козерогов: старый самец с огромными загнутыми рогами, несколько самок и молодняк. Они увлеченно выщипывали подчистую стебли камнеломки, переворачивали копытами камни, чтобы добраться до стелющегося мха. Близости человека козероги не чуяли, потому что ветер тянул от них в его сторону.
Ярослав полюбовался рослыми красивыми животными. Особенно хорош был вожак: ладный и крепкий, как скала, с гордой головой и длинными рубчатыми рогами. Было бы неплохо бросить его под ноги царице, чтобы она убедилась, что в охотничьей славе он не уступает Амрану! Но и помимо того редкая добыча взволновала его: подобно своему прадеду Брониславу Великому, он страстно любил охоту. Тем более, что в Сварожьих Землях совсем не водилось таких животных.
Но он не успел подобраться к козерогам, чтобы метнуть копье. Чуткие животные услышали звук шагов; вожак, подняв голову, тревожно заблеял, и в тот же миг козероги, как стремительные птицы, бросились громадными скачками в гору. Они прыгали через глубокие провалы, легко переносились с одной скалы на другую.
Ярослав мог только проводить тоскливым взглядом мчавшихся как на крыльях животных. Никакое копье, никакая стрела не настигли бы их сейчас. Теперь вспугнутые козероги в несколько мгновений взлетят на самые неприступные обрывы, куда человеку пришлось бы карабкаться за ними целый день или того больше.
Разъяренный князь гневно ударил древком копья о камень. Верно говорят: к кому привязалась злая Недоля, тому нет удачи ни в чем.
Из-за камней вдруг послышалось приглушенное рычание, и Ярослав тут же схватил копье. Он разглядел прижавшегося к земле зверя, его круглую, похожую на кошачью, усатую морду, злые желтые глаза, прижатые уши. В какие-то доли мгновения успел еще удивиться, как подходит золотисто-бурая, с черными пятнами, шкура зверя к каменистой бурой земле с золотыми бликами солнца. И еще в голове его мелькнула догадка, что это барс, иначе именуемый леопардом, и что он тоже подстерегал козерогов, и теперь злится на спугнувшего их человека. Но все эти мысли мелькнули на самом краю сознания, а осознанно он только мысленно измерил расстояние между собой и зверем, и метнул копье навстречу его прыжку.
Рев леопарда перешел в предсмертный хрип, зверь, отделившись от камня, рухнул на землю и покатился по откосу. Из пасти его шла кровь. Наконец, убитый хищник скатился в каменистую выбоину, и больше уже не двигался.
Уже почти стемнело, и на охотничьей стоянке горели костры, когда Ярослав принес барса и положил к ногам царицы, так что роскошная пятнистая шкура окутала ей ноги.
- Прими от меня ни к чему не обязывающий подарок, моя царица! Пусть у твоих ног даже самый свирепый зверь будет лежать послушным ковром.
Вокруг Леоны уже собрались ее приближенные, и она ответила при всех, любезно, но с некоторой иронией:
- Благодарю тебя за твой дружеский подарок, князь. Он не омрачит мою совесть, ведь от мертвого барса нечего взять, кроме шкуры.
Такой ответ не очень-то обнадежил Ярослава, но все-таки он чувствовал себя победителем. Барс был опасной и редкой добычей, и карсадарийские вельможи оживленно расспрашивали, как он его добыл. И ему приятно было, что их беседу слышит царица.
Зато царевич Амран заново воспылал негодованием при виде подарка Ярослава. Ему захотелось сейчас же сказать обнаглевшему чужеземцу что-то злое, резкое, но он сдерживался в присутствии Леоны. Но когда возвращались в замок, он поравнялся с Ярославом и заступил ему путь.
- Я говорил тебе: откажись от Леоны! Но, если ты продолжаешь упорствовать, тебе же будет хуже. На состязаниях нам не довелось встретиться, но здесь никто не помешает.
Ярослав не меньше его был охвачен духом соперничества.
- Я понимаю тебя и сам чувствую то же. Пока я жив, я не откажусь от своей любви к ней. Значит, один из нас должен исчезнуть. Выбери место для поединка, а я последую за тобой: ведь я не знаю здешней местности.
Карсадарийский царевич взял один из горевших в саду факелов и спустился вместе со своим противником на берег речки, журчавшей в темноте. Воткнул факел в землю.
- Это чтобы ты видел, где находишься, чужеземец, - усмехнулся он. - Осторожней, берег здесь узкий. если твой труп упадет в воду, река унесет его.
- Еще посмотрим, чей будет труп! - огрызнулся Ярослав. - Но, как бы там ни было, благодарю за факел и за предупреждение.
И, с копьями наизготовку, они пришпорили коней и налетели друг на друга, в свете факела выбирая, куда вернее нацелить роковой удар. Обоими владела в этот миг жгучая, неистовая ревность, оба стремились к одной цели: уничтожить своего соперника. Или, быть может, не совсем. Потому что сварожский князь, хоть и видел в Амране преграду собственному счастью, опомнился раньше горячего карсадарийца. С беспощадной ясностью он понял, что, как бы ни закончился поединок, проиграет только он. Амран сейчас рисковал только жизнью. При любом исходе царица будет продолжать любить его. А Ярославу поединок не мог ничем помочь. Или он погибнет, или будет опозорен навсегда. Противник был слишком силен, чтобы обезоружить или легко ранить его и разойтись мирно. Если же он убьет Амрана, царица прикажет его казнить или, в крайнем случае, как чужеземца, изгонит навсегда за пределы Карсадари. При любом раскладе, он заслужит лишь ее ненависть и презрение до конца дней.
При этой мысли Ярославом овладела такая беспросветная тоска, что он чуть было не подставился сам под копье Амрана. Но в последний момент любовь к жизни взяла верх, и он перешел в глухую оборону, отбивая удары царевича, но сам не переходя в наступление. Он жалел, что влез в ненужный поединок, но отказаться не позволяла гордость.
Ни Ярослав, ни Амран не знали, что в это время к реке спустилась за водой маленькая служанка, девятилетняя девочка, работавшая в замке. Когда там было полно гостей, у слуг не было минутки свободной; вот и в эту ночь еще никто не ложился. Девочку послали принести воды для поварни, и она осторожно спустилась по тропинке с кувшином на плече. И вдруг услышала топот копыт и удары копий, а при свете факела разглядела и обоих витязей.
Кувшин был забыт, а девочка со всех ног бросилась бежать в замок, прямо к покоям царицы. Запыхавшись, остановилась возле стоявших у дверей амазонок, покачнулась и выдохнула свистящим шепотом:
- Скажите царице... на берегу бьются... царевич Амран с чужеземным князем!
Спустя считанные мгновения царица Леона со своей стражей быстрее молнии примчалась на берег. Пришпорив коня, она бесстрашно врезалась между противниками, и те едва успели отдернуть копья, содрогнувшись от ужаса. В следующий миг оба безо всякого приказа слетели с коней и остались стоять, уныло понурив головы.
- В чем дело, господа? - ледяной голос Леоны пробирал до костей. - Вы взбесились? Или, может быть, Мхитар наслал на вас безумие? Да, наверное, так; иначе как объяснить, что вы теперь помогаете ему?
На своем белом коне, в накинутом наспех белом платье, она казалась небесной девой, посланницей Высшего Неба. Блики факелов бросали резкие тени на ее лицо, ставшее в гневе еще прекраснее. Ярослав, залюбовавшись ею, даже забыл, чем ему угрожает гнев царицы, так хороша она была со сверкающими от ярости глазами.
Ни он, ни Амран не пытались оправдываться, сознавая теперь, как безрассудно было их поведение. И тот, и другой готовы были сейчас провалиться сквозь землю. Но земля не разверзалась, и приходилось выносить справедливый гнев той, ради кого оба они с радостью отдали бы жизнь.
А Леона продолжала, уже не настолько гневно, как печально:
- Я доверяла вам, надеялась на вас обоих в предстоящей войне с Мхитаром! Мне нужны вы - оба! - чтобы поднять против него всю Карсадари. Лишь тогда мы сможем одержать победу. Пока жив князь-колдун, все наши заботы следует отложить до лучших времен. А вы предали меня, предали царство из-за своих нелепых распрей!
- Леона, счастье мое! - Амран умоляющим жестом протянул к ней руки, сделал несколько шагов к ней навстречу. - Прости меня, ради Высшего Неба! Я тебя не предавал, я защищал нашу любовь!
Но она окинула их обоих одинаково непримиримым взором.
- Не хочу вас сейчас ни видеть, ни слышать! Скоро наступит война, там вы сможете сделать что-то полезное. Вы обманули мое доверие. Маленькая девочка лучше вас знает свой долг!
Отвернувшись от них, царица подъехала к вестнице, сидевшей на коне вместе с Бириссой, и ласково погладила голову девочки:
- Благодарю тебя, дитя мое! Как тебя зовут?
- Атена, великая царица, - проговорила девочка, испуганно глядя большими, темными, как у олененка, глазами.
- Хорошее имя - Атена, - одобрила царица. - А хочешь, я возьму тебя в амазонки? Когда подрастешь, станешь служить в моей женской страже.
- Я? - девочка чуть не подпрыгнула на крупе лошади. - Великая царица, ты шутишь?
- Нет, не шучу, - возразила Леона. - Я вижу, что у тебя уже сейчас больше верности и здравого смысла, чем у иных знаменитых витязей, - новый уничтожающий взор достался Ярославу с Амраном. - Я поговорю с твоими родителями. Ты будешь жить во дворце, носить красивые одежды. Научишься читать и писать, ездить верхом и владеть оружием. А когда подрастешь, найдем тебе хорошего жениха. Я дам тебе хорошее приданое, и сын любого князя согласится жениться на тебе...
А пристыженные Амран с Ярославом стояли всего в нескольких шагах от царицы и слышали, как она говорит, исполненная ласки и благодарности - но не к ним!
И как раз в эту минуту, когда все собравшиеся еще оставались на берегу реки, послышался стук копыт, и на дороге, ведущей из Уруми, показался всадник на взмыленном коне.
- Царица, меня послала госпожа Хорасана, - гонец передал письмо в руки Леоне. - Беда... Пришла весть: Мхитар захватил пещерный город в Вардиси.
Царица глухо вскрикнула и застыла в седле, точно окаменела.

[Convollar]

Мхитар не дремлет! А два упрямых козлика получили достойную отповедь. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

Так их, не в меру ретивых витязей! А царица хороша!

[katarsis]

Всё-таки, они подрались . Хотя, это было неизбежно.
Но Ярослав, кажется, понял, что драка для него бесполезна. Надеюсь, и Амран поумнеет.

[Артанис]

Спасибо вам, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Мхитар не дремлет! А два упрямых козлика получили достойную отповедь. Спасибо, эреа Артанис.

Мхитар и вправду не теряет времени даром. Вот мы в следующей главе и узнаем о нем кое-что подробнее.
А они получили заслуженный, увы, урок. Спасибо еще, Леона их ни с какими животными не сравнила.

Так их, не в меру ретивых витязей! А царица хороша!

Леона - это не "предмет воздыхания", из-за которого буйные рыцари ломают копья и шеи. Хорошо, конечно, что ей под силу их образумить.

Всё-таки, они подрались . Хотя, это было неизбежно.
Но Ярослав, кажется, понял, что драка для него бесполезна. Надеюсь, и Амран поумнеет.

Увы, в сложившейся ситуации было бы странно, если бы они вели себя благоразумно. Но после отповеди от царицы должны перстать бодаться. Да и не до того теперь становится.
Ярославу к этому времени все-таки довелось больше пережить, чему-то научиться в своей жизни. Поэтому он опомнился раньше. Судьба Амрана до сих пор была более благополучна.

Глава 4. В крепости князя-колдуна
Высоко на отроге скалистой горы, как продолжение ее, высился замок из той же горной породы бурого цвета с черными прожилками, необыкновенно твердой, почти неразрушимой никакими орудиями. Лишь внизу, к основания замка, виднелась более светлая и мягкая известняковая кладка. Высоко вверх, точно указующая рука, поднимался замок. Иногда, чаще всего по ночам, из его окон вылетали, клубясь, черные вихри и, набирая силу, устремлялись вниз, на равнину. Порой над самой высокой башней вспыхивали молнии, а в окнах горел странный свет. И тогда жители сел, лепившихся ниже по склонам горы, отводили глаза и одними губами шептали молитвы Богам. А проезжие, видя издалека высокий темный замок, поворачивали коней и спешили умчаться прочь.
Цвирети, страж полуденных границ Карсадарийского царства. Крепость князя-колдуна Мхитара.
С одной стороны Цвиретские горы утопали в вечнозеленой роскоши жарких лесов, с другой упирались в безводные фарсийские степи. Дики и страшны были горы и лесные дебри, множество тайн скрывалось там. Далеко над облаками вздымались вечные сверкающие ледники. По весне разливались горные реки, водопадами стекали вниз, захлестывали все на своем пути. В горах, помимо диких зверей, встречались и более опасные существа, и у цвиретских жителей не переводились рассказы о них. В горных ущельях охотились на баранов и козерогов грифоны, загоняя животных в пропасть. В пещерах обитали могучие свирепые дэви. Старикам доводилось некогда собирать обглоданные человеческие кости в их покинутых логовах. В лесу можно ночью встретить голую хвостатую чинку. Или столкнуться с диким волосатым человеком - очокочи, крик которого сводит с ума. Огромные крылатые вешапи иногда налетали на стада поселян, пожирали скот, а на тех, кто пытался им помешать, дышали огнем. В горах, согласно легендам, открывались двери в страну волшебного народа - Каджети. А на самых неприступных вершинах, где никогда не бывали люди, обитали исполинские птицы, грозные, но и благожелательные к людям: Фаскунджи или Орби. Горы испокон веков хранят свои тайны...
Теперь уже никто из самых древних стариков в Цвирети не помнил предыдущего владетеля, отца Мхитара. На их памяти князь всегда был только один - Мхитар, почти не менявшийся на протяжении лет. От дедов внукам передавались лишь смутные предания, да и то шепотом, при закрытых дверях, и только вечером, у родного очага. Будто более ста лет назад князь Эрцин встретил в лесу золотоволосую красавицу с томными фиалковыми глазами, с кожей белей молока. Очарованный, он в тот же день привел ее в свой замок и назвал женой. А то была не смертная красавица, а колдунья-каджи, Инари-Ламар. Подобные ей любят обольщать мужчин. Она пообещала своему супругу остаться его женой на семь лет, однако доверчивый князь не придал значения такому обещанию. Но вот прошло семь лет, и прекрасная колдунья исчезла прямо из супружеской спальни, забрав с собой рожденного ею сына. Лишившись разом жены и ребенка, князь Эрцин в отчаянии пронзил себя мечом.
Прошло пятнадцать лет. Горный замок в Цвирети опустел. Никто из родственников покойного князя не решался там поселиться, опасаясь колдовства. Жители окрестных сел поглядывали с опаской на заброшенную крепость. Та сильно обветшала и, подмытая подземными водами, стала сползать вниз по склону.
Но однажды к замку спустился на крылатом раши высокий юноша с властными повадками и глазами цвета ночи. Он заявил местным жителям, которые удивленно сбежались поглядеть:
- Я - ваш князь, Мхитар, сын Эрцина. Я вырос в Каджети, у своей матери, но теперь вернулся в мир людей. Вижу, что этот замок надо восстановить. Я вам помогу взять самый прочный камень.
И он действительно временно размягчил прочный базальт, так что строители легко откалывали и обтесывали от него глыбы. Но, сложенные в стены нового замка, они вновь обрели былую твердость.
Жители Цвирети убедились, что их новый владетель - могущественный колдун, и стали ему служить, скорее со страхом, чем с удовольствием. Так и продолжалось по сей день, более ста лет подряд. Слуги князя-колдуна, хоть и шептались по вечерам, заперев двери, мало что знали о его делах. В последние годы он забрал в войско гораздо больше мужчин, чем раньше. Зато в остальном подданные Мхитара жили даже благополучнее, чем их предки. Недобрые соседи-фарси во время своего большого похода обошли Цвирети стороной, а потом погибли в горах, застигнутые лавиной. Ни засуха, ни недород не вредили их полям. В реке всегда ловилась рыба, а в лесах не переводилась дичь. Легендарные страшилища не смели вредить слугам князя-колдуна, а он распоряжался ими - даже могучими дэви! - точно буйволами в упряжке. Так что местные жители даже гордились, что у них такой могущественный властелин; а каким образом он добивается благополучия - его дело.
В этот день Мхитар вернулся домой на своем крылатом раши. Нужно было отдать некоторые распоряжения, а заодно проверить кое-что важное. В Вардиси пока справятся без него. Его воины захватили в плен строителей пещерного города да небольшое войско, охранявшее их. Сопротивляться там некому, пока Леона не выступит навстречу. Спешить пока некуда. Можно отложить решение сиюминутных задач ради тех, кто направлены в будущее.
Крылатый конь медленно кружил нам вымощенным камнем двором замка, сужая круги. Как и все крупные, тяжелые существа, даже волшебные, раши не мог просто так спуститься на землю, ему требовалось время.
Еще с большой высоты Мхитар разглядел на верхней ступени крыльца стройную фигуру женщины в синем платье, с покрывалом на голове. Усмехнулся про себя. Она каждый раз безошибочно чувствует его приближение и встречает у дверей. Не зря он тогда сразу почувствовал, что у этой девчонки безошибочное чутье...
Став на землю, Мхитар оставил крылатого скакуна на попечение челядинцев, а сам подошел к стоявшей на крыльце девушке. Она была черноволосой и смуглой, с темными, немного раскосыми глазами, с крупным, четко вырезанным носом. Увидев Мхитара, она взмахнула рукой, так что широкий рукав платья взметнулся, как птичье крыло.
Князь-колдун положил ладонь на плечо девушке и, внимательно поглядев в глаза, проговорил несколько теплее обычного:
- С какими вестями поджидаешь меня, Хализа? Что важного хочешь мне передать?
Девушка не удивилась, откуда он узнал.
- Учитель, сегодня утром прилетал Чонгар. Он передал для тебя зеркало от госпожи Инари-Ламар. Я велела отнести его в твои покои и закрыть полотном, хоть в этом и нет нужды: зеркало заговорено только для тебя одного.
Для Мхитара то была, несомненно, хорошая новость. На лице его мелькнула улыбка, похожая больше на молнию, прорезающую грозовое небо.
- Я благодарен моей матушке; через зеркало я смогу советоваться с нею, не теряя времени на полеты в Каджети. Время скоро будет дорого, - тут он внимательней пригляделся к Хализе и поинтересовался вкрадчиво: - А что еще говорил Чонгар? Для тебя одной, а?
Девушка, смутившись, моргнула.
- Ты все разглядишь, учитель... Он предлагал мне полетать с ним на его раши...
- Ну а ты что? - невозмутимо поинтересовался Мхитар.
- Я ответила, что сперва спрошу у тебя... Но мне совсем не нужен Чонгар со своим раши! Знаю я таких: сперва с ним полетаешь, а потом закружит голову, приворожит, да и бросит страдать всю жизнь.
- Правильно, девочка, - Мхитар жестом заботливого дядюшки похлопал ее по плечу. - Конечно, я бы и так ему не позволил морочить голову моей помощнице. Но хорошо, что ты сама понимаешь. Для людей любовь с каджи не приносит счастья.
- А для каджи, учитель? - полюбопытствовала девушка.
- Для каджи... - Мхитар задумчиво взглянул вдаль своими нездешними глазами. - У них ведь тоже бывает по-разному. Говорят, некогда было, не в Карсадари, а в Ильтанском царстве, что одна женщина-каджи всей душой полюбила витязя-человека, и оставила свой народ, сделалась смертной. Но все же, волшебный народ редко так привязывается к людям. Так что будь осторожней с моими союзниками, Хализа.
Девушка изящно повела плечами, будто в танце.
- Я стараюсь глядеть вглубь, не заглядываться на красивую оболочку. Ты хорошо меня воспитал, учитель.
- Умница, - снова похвалил ее князь-колдун. - За это у меня есть для тебя маленький подарочек...
Он щелкнул пальцами, и в воздухе повис перстень с крупным камнем, грани которого вспыхивали, как радуга. Взяв его, Мхитар передал девушке.
- Перстень Стихий. Я не без труда переделал его, чтобы он действовал у тебя, человека. Попробуй применить его.
Полюбовавшись перстнем, девушка вытянула руку, выбрав своей целью валун, лежащий на склоне горы. Она напряглась, как тетива на луке, лицо ее выражало крайнее сосредоточение. Но вот ее перстень вспыхнул, как маленькая звездочка, и тут же тяжелый валун оторвался от склона и, подскакивая, покатился вниз.
Но Хализа проводила его с видом крайнего огорчения.
- У меня не получается! Он действует в сто раз слабей, чем у тебя!
Мхитар ударил такой же вспышкой катившийся вниз валун и усмехнулся, когда тот разлетелся на груду обломков.
- Конечно, слабей: ведь это все-таки каджийский перстень. Насколько мне известно, еще никто не пытался переделать его для человека, так что мне пришлось самому догадываться, как сделать лучше. Магия людей устроена по совсем иным законам, чем у волшебного народа. Но для первого раза у тебя получилось не так уж плохо. Если бы пущенный тобой камень упал на человека, убил бы наповал. С помощью Перстня Стихий ты сможешь вызвать воду из подземных скважин, наслать небольшую бурю или даже смерч. Конечно, они не накроют целое войско, но все же могут в будущем быть полезны. У тебя достаточно терпения и силы воли, чтобы со временем стать великой волшебницей среди людей, Хализа! Так что старайся, и со временем Перстень Стихий станет у тебя работать лучше.
Девушка поклонилась в пояс своему учителю, покраснев от удовольствия услышав его похвалу.
Оставив ее упражняться с Перстнем Стихий, Мхитар прошел по переходам замка и, поднявшись по узкой винтовой лестнице, оказался в своих покоях. Там все было устроено просто: князь-колдун не ценил показной роскоши, а обстановку мог себе создать любую. Его кровать, а также стол и кресла были, правда, вырезаны из черного ореха. Но на столе, вместо драгоценностей, лежало несколько свитков, да располагались предметы причудливого вида и ясного одному Мхитару назначения. К этому столу было строго запрещено прикасаться слугам, прибиравшимся в покоях. Однако ни одна пылинка не смела сесть на его колдовские принадлежности. Ее отталкивало надежное заклятье.
В этот день к ним добавилось еще большое прямоугольное зеркало, закрытое полотном. Мхитар снял его, сел в кресло напротив и стал ждать.
Ожидание его было недолгим. Сквозь прозрачную пустоту зеркала донесся низкий грудной смех, а затем в нем появилась прекрасная золотоволосая женщина. Она полулежала на тахте, в удобной позе, и в зеркале отражалась вся ее стройная и гибкая фигура, подчеркиваемая лиловой полупрозрачной туникой. Людские годы не властны над жизнью волшебного народа. Прекрасная Инари-Ламар вовсе не изменилась за сто с лишним лет. Она выглядела моложе своего сына, хоть и его время брало гораздо медленнее, чем обычного человека.
- Здравствуй, сын мой! - ослепительно улыбнулась колдунья. - Как видишь, я заговорила зеркало для переговоров с тобой. Если смогу помочь еще чем-нибудь, обращайся. И для нашего народа сын всегда остается сыном, даже если он родился от человека.
- Я учту, матушка! Если мне придется просить у тебя помощи, то позднее, когда мне потребуется заговорить еще что-нибудь важное. Ты разбираешься в защитных заклинаниях лучше меня - да и лучше любого в Каджети.
Тонкая лесть сына заставила Инари-Ламар горделиво улыбнуться, однако она тут же покачала головой.
- Лучше все-таки будь осторожен со своими опытами, сын. Ты все же наполовину человек, и никто не может знать, чем способны обернуться у тебя наши заклинания. Ты готов перевернуть все законы магии.
- Ну, что теперь об этом говорить: ты сама меня воспитала в Каджети и позволила учиться магии, - усмехнулся князь-колдун. - Да и поздно беспокоиться, матушка. Ты же хочешь, чтобы я, как говорят люди, жил долго и счастливо?
- Разумеется, я этого хочу, сын мой! Но порой мне бывает за тебя страшно. И я думаю: может быть, ты зря покинул Каджети? У нас ты достиг бы большего, чем среди людей...

[Convollar]

Прелестно! Всё-таки эти каджи очень интересный народ. Хотелось бы знать - откуда они взялись? Они бессмертны и не особо расположены к людям. Но их, как я понимаю, мало. Иначе, зачем бы Инари потребовался сын от человека? Но посмотрим, что будет дальше. Спасибо, эреа Артанис.

[katarsis]

Вот, и владения Мхитара показали. Интересно.

Но их, как я понимаю, мало. Иначе, зачем бы Инари потребовался сын от человека?

А я думаю, не обязательно. Возможно, ей просто понравился этот человек. Но люди стареют.

[Карса]

Мхитар у себя дома. Интересно. Каджи - кто-то вроде местных йотунов? А кто такие чинки и раши? Очокочи - местный вариант йети? Можно немного поподробнее про разных нечеловеческих существ?
 Ещё и ученица у Мхитара. А зачем ему ученица?
Хороший эпизод.
Мне вот пришло в голову: Мхитар заранее рассчитал, что вместе с Леоной ему достанется Карсадари (что Леона останется единственной наследницей)? Может, даже руку приложил к созданию такой ситуации?
При этом в князе-колдуне нет ничего зловещего, показанный эпизод такой домашний.
Браво, эреа Артанис!

[Артанис]

Большое спасибо Вам, эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Карса!

Прелестно! Всё-таки эти каджи очень интересный народ. Хотелось бы знать - откуда они взялись? Они бессмертны и не особо расположены к людям. Но их, как я понимаю, мало. Иначе, зачем бы Инари потребовался сын от человека? Но посмотрим, что будет дальше. Спасибо, эреа Артанис.

Вероятно, каджи, как все волшебные народы, были созданы Богами раньше, чем люди. Что и обусловливает их неприязнь к последним: мол, "вас здесь не стояло". Числом их, может быть, и поменьше, чем людей, но вряд ли им это сильно мешает. А обольщать людей у них вообще в порядке вещей: вот, упоминается, что и за Хализой один из мхитаровых союзников ухлестывал. Вряд ли Инари-Ламар нарочно нужен был ребенок, просто так получилось. Если бы он по своим способностям был человеком, она бы его скорее оставила отцу. А так, забрала с собой, позволила научиться магии.

Вот, и владения Мхитара показали. Интересно.

Врага надо знать в лицо. Тем более, что рассказать есть о чем.

Мхитар у себя дома. Интересно. Каджи - кто-то вроде местных йотунов? А кто такие чинки и раши? Очокочи - местный вариант йети? Можно немного поподробнее про разных нечеловеческих существ?

Вряд ли йотунов. Врагами всему человечеству и мирозданию они не были, вроде бы, хотя в отдельных случаях могли быть зловредны. Больше уж тогда похожи на темных альвов в скандинавской мифологии, либо мифических (не современно-фэнтезийных!) кельтских эльфов и фейри.
Чинка - злобный демон женского пола. Иногда так могли обозвать и сварливую человеческую женщину.
Раши - крылатые кони, на каких летают Мхитар и каджи.
Очокочи иногда описывается похожим на греческого сатира, но чаще - да, именно на йети. Вообще, есть версия, что именно йети и был прототипом изрядной части человекоподобных мифических монстров в нашем мире.

Ещё и ученица у Мхитара. А зачем ему ученица?

Он найдет применение.

Мне вот пришло в голову: Мхитар заранее рассчитал, что вместе с Леоной ему достанется Карсадари (что Леона останется единственной наследницей)? Может, даже руку приложил к созданию такой ситуации?

Да наверняка приложил руку. Упоминается, что у нее были братья, умершие в детстве. Вряд ли все само так совпало к выгоде Мхитара. Он не похож на тех, кто пускает события на самотек. Он только не учел, что принудить Леону не так-то просто.

При этом в князе-колдуне нет ничего зловещего, показанный эпизод такой домашний.

У него тоже есть дом, и есть люди, которыми он дорожит. По крайней мере, пока они ему полезны и играют по его правилам.

- Нет, матушка.  Среди людей у меня гораздо больше возможностей! - решительно заявил Мхитар.
Он поднялся с кресла и стал ходить по комнате твердым, решительным шагом, одновременно делясь с матерью своими размышлениями:
- У каждого народа есть сильные и слабые стороны. Каджи сильны и бессмертны, их магия дает им огромное преимущество над смертными. Но они ленивы, как и все волшебные народы. Как раз потому что испокон веков полагались на свои способности, они не не привыкли действовать сообща, каждый стоит за себя одного. Если и помогают друг другу, то по дружбе или родству, а не ради общего дела. Некогда горы целиком принадлежали волшебным народам, о том вы знаете не в пример лучше меня. А что происходит теперь? Люди расселяются все шире, проникают в каждый заповедный уголок гор. Если мы не укажем им место, они расплодятся так, что больше никому не останется места.
- У волшебного народа всегда остается Каджети. Там для всех хватает места, и туда не проникнуть людям, - мягко заметила Инари-Ламар.
Мхитар раздраженно топнул каблуком по каменной плите.
- Вот! Об этом я и говорю! Если уж ты, моя мать, так беззаботна, то чего можно ждать от других? Вас, мол, Боги создали из искр, вылетевших из огнедышащей горы; чего же вам опасаться людей, вылепленных из глины, - да? Вы бессмертны, и потому мало заботитесь о будущем. Если бы каджи вспоминали о людях не только для того, чтобы позабавиться за их счет, могли бы давно одержать победу. Но нет, это не в повадках волшебного народа!
- Мы, по-твоему, не поймем твоих высоких целей, - обиженно протянула колдунья. - А что насчет земнородных?
- Людям далеко до любого из волшебных народов. Их жизнь коротка, они подвержены голоду, болезням, большинство из них не владеют никакой магией. Но зато они научились ловко замещать свою слабость! Не имея большой силы, они объединяются и берут числом, действуя сплоченно. Не обладая магией, они придумывают множество вещей, облегчающих им жизнь. Сама слабость их превратилась в источник силы! Если они не могут одолеть в честном бою существ сильнее себя, то не стыдятся ударить в спину, лишь бы победить.
- Кажется, я ошиблась: и людей ты не очень-то уважаешь, - промолвила его мать.
- Люди слабы, но изобретательны. Каджи и другие волшебные существа могущественны, но легкомысленны и ленивы. Один лишь я сочетаю лучшие качества тех и других, так что мне по справедливости надлежит править, - тоном несокрушимой уверенности произнес Мхитар. - Для того я и ждал столько лет, чтобы обещанная мне девчонка сделалась царицей...
- Ну, не то чтобы только ждал... - серебристо рассмеялась Инари-Ламар, точно звенел первый весенний ручей.
Князь-колдун вернулся в кресло и кивнул в ответ своей матери.
- Верно, я немного помог моей Леоне остаться единственной наследницей. И если бы она догадалась поблагодарить за то, что ей досталась необыкновенная для женщины власть! Но нет, она противится мне. Признаться, я не ожидал от нее такой энергии и упорства. Она уже собирает войска, чтобы отомстить мне за Вардиси. Я нарочно выбрал строившийся по ее приказу город в скалах. Его захват должен особенно разозлить царицу.
- Карсадарийское войско будет сильно и многочисленно, его еще надо одолеть...
- У меня есть союзники посильней простых воинов. Хоть их не так уж много, но они смогут одолеть войско в несколько тысяч, - заверил ее Мхитар. - Леона сама собирается выступить мне навстречу, поэтому я не могу просто похоронить их под лавиной или наслать песчаную бурю. Придется искать более тонкие способы. Но, как только царица будет взята в плен, Карсадари принадлежит мне!
Все-таки каджийская колдунья не могла быть спокойна вполне.
- Ты уверен, что она покорится даже тогда? Она скорее пожелает убить тебя или себя, как древние амазонки. Даже приворот может преодолеть тот, кто сопротивляется до конца.
Глаза Мхитара остро блеснули.
- Ты права, матушка: такова она и есть, Львица Карсадари! Но ей придется покориться. Разные существуют способы. Страх за жизнь близких. Интересы царства - причина, что вынудила ее отца поклясться мне. Кстати, после его смерти клятву обязана сдержать сама Леона. Не очень-то придется стараться, чтобы вся Карсадари обвинила в своих несчастьях саму царицу за то, что она преступила данную перед Богами клятву...
- Ты обо всем позаботился, сын мой. Я не знала, что ты настолько предусмотрителен, - с невольным удивлением произнесла Инари-Ламар.
- Я даже предусмотрел, чтобы убить меня было не так уж просто... как, возможно, и возмечтает сперва моя царственная супруга, - Мхитар многозначительно ухмыльнулся. - Мало кому известно, что я могу прожить три жизни вместо одной. И это лишь начало! Пока еще ритуалы передачи жизни очень несовершенны. Мне приходится изобретать их из ничего, полагаясь только на себя. Но на первых порах этого хватит, а со временем я добьюсь любого количества жизней, настоящего бессмертия.
Глаза Инари-Ламар увлажнились от материнской гордости.
- Когда еще ты только родился, я уже знала: ты способен пойти гораздо дольше обычного человека. Действуй, сын мой! Бессмертный царь Карсадари - будет звучать совсем неплохо.
Мхитар хищно потянулся, точно тигр, выходящий из логова.
- И не только Карсадари! Конечно, на первых порах мне и ее хватит за глаза, да и от ее народа нельзя ждать большего. Но я дам им спокойную жизнь, чтобы размножались, пока границы не станут тесны для них. А тогда я соберу всех лишних мужчин в войско, обучу повиноваться общему порядку, поставлю над ними своих начальников. Сперва мне придется подвинуть прочь разряженных фазанов, карсадарийских князей, с которыми никак не справится моя будущая супруга. Я сумею. Сейчас толпа владетелей играет мне на руку, кто сознательно, а кто невольно. Разделенного внутри себя противника легче победить. Но, когда я приду к власти, мне перестанут быть нужны подобные союзнички. А там, пройдет несколько поколений - и карсадарийцы привыкнут почитать меня, своего бессменного владыку. И когда родные горы не смогут прокормить всех, я скажу своим воинам: "Там, внизу, простираются широкие степи и плодородные равнины, там растут густые леса и протекают реки, полные рыбы! Перестаньте тесниться, ступайте туда и расселитесь широко, а всех, кто живет там, обратите в рабов, и вы будете всегда счастливы и богаты!" Что будет, когда они лавиной скатятся с гор вниз, потеснят живущие там народы? Ты представляешь, матушка? - он звонко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла, увлеченный своими замыслами.
Но колдунья, казалось, с трудом представляла великолепные замыслы сына, даже испугалась такого размаха.
- Большие мысли приходят тебе в голову! Это уж точно у тебя от человеческой крови. Земнородные не могут творить желаемое, как мы, поэтому им приходится захватывать чужое.
- Пусть так. Я же не враждую со всеми людьми поголовно. Способным и преданным мне даже готов помогать. Вот Хализа. Чем бы она была без меня? Прозябала бы дальше в полуразвалившемся замке своих родителей, а когда подросла, была бы выдана за такого же обнищавшего князька и всю жизнь вытирала бы носы куче сопливых ребятишек. А я разглядел в ней пытливый ум и твердую волю, взялся учить ее магии. Она полезна мне уже теперь, а со временем пригодится еще больше.
Но Инари-Ламар неодобрительно покачала головой, прищурив фиалковые глаза.
- Я отговаривала тебя, сын мой, делать Хализу стражем твоей жизни...
- Одной из трех жизней, только одной, - уточнил Мхитар. - И я не опасаюсь Хализу. Она знает, сколько я для нее сделал, и умеет быть благодарной. Да и не справиться ей со мной, даже если бы что-то задумала. Людям ведь так трудно обучаться магии! - вздохнул он с притворным сожалением. - Для нас, волшебных народов, творить магию так же естественно, как дышать. А людям она дается после долгих усилий, это для них настоящий подвиг духа. Многие так и проживают жизнь, не узнав, что могли бы совершить. Так что Хализе сильно повезло.
- Ну а что она думает о царице Леоне? Не станет ревновать тебя?
На этот раз уже Мхитар взглянул на мать с недоумением.
- С какой стати? Она моя ученица, и больше ничего. О Леоне ей известно с детских лет. Неужели она понадеется, что я предпочту ее царице Карсадари?
- Я не думаю об этом, сын, просто предупредила тебя. Не все люди живут разумом, у многих желания сердца даже берут верх. Поверь: я-то уж таких повидала немало...
Мать и сын обменялись через зеркало понимающими усмешками.
- Верю тебе, матушка. Но пока еще Хализа ни разу не проявляла неуместной глупости. Я предпочитаю, чтобы мои враги жили сердцем. Кстати, почти так и получается.
- Много ли у тебя осведомителей при дворе Леоны? - поинтересовалась Инари-Ламар.
- Не так уж много, но есть. Некоторые служат мне уже больше двадцати лет, еще до фарсийской войны. Она мне помогла подцепить на крючок кое-кого из царских советников. Мне в руки попали важные письма тех, кто состояли в сговоре с фарси; с тех пор им ничего не остается, как слушаться меня. Заодно, я приглядываюсь к тем из вельмож, что недовольны своим положением или считают себя в чем-то обделенными царицей. Словом, я никого из них не делаю хуже, чем они есть. И побуждения у всех вполне рассудочные, никакого "голоса сердца". Они знают: если подведут меня, я могу даже открыть царице имена тех, кто помог ей так рано остаться сиротой и получить престол...
- Однако на войне против тебя станут совсем не те люди...
- Ты права, - вздохнул Мхитар. - Леона умеет привлекать людей и выбирать лучших, многие ей служат не за страх, а за совесть. Таких людей, как царевич Амран, как Орунг, Бирисса, мне никогда не удастся ни подкупить, ни запугать. Даже недавно объявившийся сварожский князь уже полностью предан ей. Жаль, что не дошло до смертельной вражды у него с Амраном. Царица остановила их, и теперь они готовы заключить перемирие против меня, - казалось, Мхитара веселило это обстоятельство, но веселье было зловещим. - Придется избавиться от них в сражении. А царицу лучше всего там же взять в плен. Но, если она спасется тогда, придется добыть ее в Уруми. Прежде всего она должна остаться одна или в окружении моих людей.
- И тогда?.. - Инари-Ламар с блестящими от материнской гордости глазами подалась ближе к стоявшему перед ней зеркалу.
- Если Леона избежит плена в будущей битве, я постараюсь рассорить ее с владетелями и с простонародьем. Пущу в ход угрозы и самую грязную клевету, чтобы карсадарийцы отвернулись от нее. Чем невероятнее слухи, тем больше люди склонны верить им. Тут мне как раз пригодятся внутренние союзники. Придется послать в Уруми кого-нибудь похитрее, наблюдать за ними.
- Пошли меня! - блеснула глазами колдунья. - Давно я не развлекалась, мороча людям голову...
- Нет, матушка. Быть разведчиком в стане врага - тонкое дело, тут каждый может потерпеть поражение. А, если они захватят тебя, смогут сами ставить мне условия. Лучше поговори с кем-нибудь из своих сородичей, убеди их помочь. Впрочем, пока не спеши. Я все же постараюсь все решить под Вардиси.
- Желаю тебе победы, сын мой! - проникновенно проговорила Инари-Ламар. - Возвращайся царем Карсадари!
- Я сделаю все возможное! - длинные, с кошачьими зрачками, глаза Мхитара сверкнули, как два озера черной земляной смолы, когда от них отражаются солнечные блики.
Его мать напоследок послала сыну воздушный поцелуй, и зеркало вновь озарилось прозрачной пустотой.
Оставшись один, Мхитар послал мысленный вызов. Очень скоро - не больше, чем потребовалось времени, чтобы преодолеть винтовую лестницу, - в дверь постучали, и в покои князя-колдуна вошла Хализа.
- Ты останешься дома, - с порога сообщил ей Мхитар.
Девушка тяжело вздохнула, и на ее подвижном лице отразилось огорчение.
- Я надеялась поехать с тобой, учитель, - проговорила она.
- Нет, Хализа. Ты будешь управлять Цвирети в мое отсутствие и заодно осваиваться с Перстнем Стихий. Пока еще твои магические навыки слишком слабы, чтобы взять тебя на войну. Не забывай, что я доверил тебе свою жизнь, в самом прямом смысле. Ты должна оставаться в безопасности.
Он говорил спокойно, не повышая голоса, но ученица знала по долгому опыту, что перечить ему нельзя, и, вздохнув, вышла прочь.
А Мхитар, вновь оставшись один, подошел к окну высокой башни и с головокружительной высоты увидел вздымавшиеся вдали горы. Заоблачным престолом Богов высились перед ним скалистые громады, увенчанные белыми шапками; зеленой мохнатой шкурой вздыбливались на горных склонах леса. И, глядя вперед, князь-колдун почувствовал, что царица Леона и Карсадарийское царство уже находятся в его руках.

[Convollar]

Прекрасно! Конечно, Мхитар уж слишком самоуверен, но он не так глуп, как Амран и Ярослав. Мне он даже чем-то понравился, хоть и змей! Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

И, глядя вперед, князь-колдун почувствовал, что царица Леона и Карсадарийское царство уже находятся в его руках.

Не рановато ли? Ой, отольются кошке мышкины слёзки! Мышка-то поди крыской-мутантом окажется.

[Артанис]

Премного благодарна, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Прекрасно! Конечно, Мхитар уж слишком самоуверен, но он не так глуп, как Амран и Ярослав. Мне он даже чем-то понравился, хоть и змей! Спасибо, эреа Артанис.

Разные вещи сравниваете. Мхитару лет сто с лишним, Амрану с Ярославом нет и тридцати. Конечно, они мыслят по-разному. К тому же он колдун. А вот на кого Леона может положиться больше - еще поглядим.

И, глядя вперед, князь-колдун почувствовал, что царица Леона и Карсадарийское царство уже находятся в его руках.

Не рановато ли? Ой, отольются кошке мышкины слёзки! Мышка-то поди крыской-мутантом окажется.

Поживем - увидим. Во всяком случае, Леона не собирается сдаваться без боя. А такие, как Мхитар, от скромности не умирают точно. Осталось проверить, как насчет других причин.

Глава 5. Военный поход
А в Уруми готовились к войне. Каждый день подходили к столице новые воинские пополнения. Владетельные князья приводили ополчение, собранное в своих землях. Днем и ночью работали оружейные мастерские, в кузницах не гас огонь. На всю столицу гремел стук молотов, ковавших мечи, доспехи, щиты, наконечники для стрел и копий. Казалось, что вся жизнь Карсадари подчинена только одной цели - победе над ненавистным Мхитаром.
Смолкли веселые песни в зеленых садах - вместо них пели другие, воинственные и грозные, как звуки боевого рога. Красивые смуглые девушки больше уже не кружились в танце под зурну, радуя глаз гибкими движениями, а собирали на войну своих близких, а вместо рукоделия резали полотно для повязок раненым, смешивали лечебные травы. По вечерам, встречаясь с возлюбленными, целовали их не для забавы, как прежде, а торопливо и жадно, спеша насладиться любовью на всю жизнь. Все знали - скоро войско выступит, чтобы отбить у князя-колдуна Вардиси, Город Роз.
Еще не начавшись, война по-разному влияла на отношения людей, открывала их души с новой стороны, заставляла иначе увидеть друг друга даже тех, кто, вроде бы, был известен до последней черточки.
Одна из царициных амазонок, Карина, три года назад вышла замуж за богатого молодого купца, оставила стражу и жила счастливо со своим мужем. Но вот, в один из беспокойных предвоенных дней она примчалась во дворец, приведя с собой маленького мальчика.
Подруги, узнав ее, расступились и пропустили к царице, внимательно изучавшей записи военных расходов.
Леона подняла голову от пергаментов и потерла занывшие виски, чуть заметно поморщившись.
- Что случилось, Карина? - удивилась она. - Ты дышишь так, будто всю дорогу бежала за собственным конем.
Но бывшая амазонка не откликнулась на шутку. Лицо ее раскраснелось от гнева, глаза горели под мрачно сдвинутыми бровями.
- Государыня... Я ушла... навсегда ушла от своего мужа, этого никчемного труса! - выдохнула она яростно.
Такого Леона никак не ожидала. Она хорошо помнила, как Карина, влюбившись в своего Гелу, не желала и слышать тех, кто пытался ее отговорить. С такой же яростью, как сейчас, нападала на всякого, кто скажет дурное слово об ее избраннике. Не поглядела даже, что она происходит из знатного азнаурского рода, а Гела - сын купца. Когда выходила замуж, пары счастливее них не было во всей Уруми. Да и после свадьбы хорошо жили, особенно после рождения ребенка. И вдруг такое происходит!..
- Что все-таки случилось у вас, расскажи! - мягко проговорила царица. - Я-то всегда радовалась за вас. Твоему Геле поручила большой подряд на поставки кож для сбруи...
Карина топнула ногой по мягкому ковру.
- Ну да! Об этом он и говорит в свое оправдание! Этот трусливый суслик, бывший моим мужем, отказался идти с нами на войну. Он готов ухватиться за любой повод, лишь бы остаться дома, а его дом пусть защищают другие!
Царица негромко хлопнула в ладоши, привлекая внимание собеседницы.
- Погоди, Карина! Сядь, отдохни, выпей воды и расскажи толком, что между вами произошло. Может быть, ты что-то не так поняла? Гела не такой человек, чтобы искать себе оправдания. С чего у вас все началось?
Взяв стоящую на столе чашку с водой, бывшая амазонка осушила ее одним глотком, словно гасила пожар. Затем проговорила, немного успокоившись:
- Я оседлала коня и заточила секиру, собираясь на войну. Я не могу в трудный час бросить тебя и подруг. Позвала Гелу с собой, но он побледнел, отвел глаза и стал мямлить и блеять, как баран. Мол, он купец, а не воин, и сражаться - не его дело, что он и здесь выполняет твое поручение. Додумался даже, что купец полезней воина, потому что торговля расширяет мир и обогащает людей, а война только все разрушает.
Леона скорбно улыбнулась.
- Спор золота и булата, древняя тема. Я подскажу кому-нибудь из наших поэтов сложить об этом песню... - она осеклась: все придворные поэты нынче собирались на войну вместе с царским войском.
Уловив недомолвку, Карина мотнула головой, как норовистая кобылица.
- Вот именно! Вся Карсадари поднимается против Мхитара, тысячи мужчин и женщин готовы сложить головы ради тебя, государыня. И только мой муж надеется отсидеться в стороне! И получается, что единственный мужчина в нашей семье - это я. С меня хватит, не желаю больше никогда видеть его!
Царица пристально взглянула ей в глаза.
- Уверена ли ты в том, что говоришь? Ты же так любила своего Гелу! Вспомни, какие подарки он тебе дарил, какой красивой парой вы были на свадьбе!
Лицо амазонки исказилось страданием.
- Не уговаривай меня, государыня! Я смогла бы его любить, только если бы он был готов защищать отечество. Не нужно мне его подарков - даже одна капля крови, пролитой за родину, дороже их всех. Пусть бы даже он лишился красоты, пусть бы вернулся изрубленный, без руки, без глаза, какой угодно - от того он будет мне дороже в тысячу раз, как витязь родины.
- Но ведь у тебя сын. Ты хочешь его лишить отца? - поглядела Леона на хорошенького смуглого мальчика, который играл золотыми пряжками ее туфель, привлеченный их блеском.
Но Карина оставалась непреклонна.
- На что моему сыну отец, прячущийся за чужими спинами во время войны? Чему он сможет его научить?
Царица задумалась, как помочь своей подруге.
- Ладно, Карина, ступай пока отдохни. Я велю позаботиться о ребенке, а ты искупайся сейчас в нашем водоеме, освежись. Позови Иду и Маиру, поплавайте или поупражняйтесь вместе. Я постараюсь тебе помочь.
Не прошло и получаса после ухода амазонки, как ко дворцу галопом подлетел всадник, красивый и статный, но с невыразимо печальным видом.
- Пресветлая царица, где мои жена и сын? - воскликнул он, когда Леона распорядилась привести его к ней.
Она внимательно изучала стоящего перед ней человека.
- Карина не хочет тебя видеть, Гела. Она просила передать, что не вернется сама и не отдаст ребенка человеку, не желающему защищать родину, - проговорила царица ровно, ничем не показывая своего отношения к этой истории.
Купец растерянно глядел на нее. Губы его дрожали, руки бессильно опустились.
- Государыня, да ведь я не военный человек! Мое дело - торговля. Ты сама меня хвалила за большие поступления в твою казну. А драться я не привык. Тем более - против невесть каких тварей...
- А о чем ты думал, когда брал в жены амазонку?
Гела тяжело вздохнул, потупив взор.
- Ну, я думал, она станет скоро как все девушки. Мы любили друг друга, и все было хорошо. И от меня никто не спрашивал большего. От кого мне было защищать семью? Слава Гмерти и Его сыновьям, у нас барсы по улицам не ходят. А о войне я сроду не беспокоился! наше дело торговое, воюют пусть твои витязи...
- А если бывают времена, когда царских и княжеских дружин не хватает, и только отвага всех карсадарийцев может спасти отечество? - печально спросила Леона. - Если Мхитар победит, он станет царем, взяв меня в жены, а чудовища, что ему служат, заполонят Карсадари, и это будет куда страшней барсов на улицах. Вот я и готова сражаться, чтобы не допустить его до власти. Самые храбрые витязи и простой народ готовы защищать свою свободу. Может, ты думаешь, их всех обуяла животная кровожадность, и им хочется взглянуть, какого цвета кровь? Или они меньше тебя дорожат жизнью?
- Нет, государыня, - недоумевающе моргнул Гела.
- Жизнь-то на этой земле у каждого только одна, и всякому хочется жить. Любить свою жену или невесту, держать на руках маленького сына, заботиться о стариках-родителях. У каждого есть уголок на земле, куда хочется вернуться. Свой дам, даже бедный и убогий, мастерская, или хотя бы памятная вишня у забора. Вот, чтобы сохранить это, люди и готовы сражаться. А ты настолько лучше всех, что хочешь остаться в стороне? Думаешь - пусть лучше вместо тебя кто-то другой проливает кровь?
- Нет, великая царица, клянусь - у меня не было такого в мыслях! Я просто никогда об этом не думал, не рассуждал, ради чего воюют люди. Я прошу тебя, умоляю - помоги мне вернуть жену и сына! - Гела упал на колени перед царицей, понимая, что она одна может помирить с ним строптивую супругу.
Леона поднялась из-за стола и отступила от него на шаг.
- Так вот, Гела: я думаю, ты еще можешь вернуть Карину. В глубине души она продолжает тебя любить. Но ей этого мало: она хочет еще уважать тебя, как защитника родины. Если ты вправду исполнен решимости вернуть свою семью, оседлай коня, опояшись мечом и следуй с нами к Вардиси. Я не ручаюсь ни за победу, ни за то, что все вернутся живыми. Но, если Боги сохранят вас с Кариной, она помирится с тобой. А ваш сын пока останется здесь, на попечении моих слуг.
Гела вскочил с колен, обрадованный. На глазах его выступили слезы.
- Пусть Боги вечно хранят тебя, пресветлая царица! Я не только сам пойду на войну, но и половину своего состояния отдам для войска. И еще, помимо того, прошу вооружить за мой счет десяток воинов. А тебе, государыня, позволь поднести в подарок драгоценную сбрую для твоего коня, украшенную золотом...
- За пожертвования твои благодарю, а подарков мне не надо. Лучше своей Карине сделай подарок перед выступлением в поход, - засмеялась царица, радуясь, что ей удалось помочь.
Оставшись одна, она вновь стала внимательно изучать записи военных расходов. Иногда одобрительно кивала, одобряя написанное, иногда отмечала пером неясные вопросы. Порой ее тонкие темные брови выразительно хмурились.
- Сапоги для воинов указаны слишком дорогими, да и щиты тоже... Конечно, снаряжение должно быть надежным и крепким, но не из кожи небесного буйвола же их изготовили? За них можно брать на четверть дешевле. Поговорить с главным казначеем до отъезда, - утомленно проговорила она, чувствуя, как закрываются глаза.
С того дня, как пришли тревожные известия из Вардиси, царица Леона вместе с военачальниками готовили войско к походу. Она старалась распоряжаться своими подчиненными наилучшим образом, но и сама вникала во все, вмешивалась, если ей докладывали, что что-то идет не так. Посещала становище, где собирались войска, заглядывала в оружейные мастерские, а то, как в этот день, у себя во дворце принимала отчеты ответственных людей. Голова ее была полна забот, она похудела, не зная сна и покоя.
- Война - как высокая гора, устремленная в небо: решающая схватка с врагом - только ее остроконечная вершина, а основание горы - долгая и кропотливая подготовка, - сказала она в один из таких дней.
Вместе с другими военачальниками готовились к походу и царевич Амран, и князь Ярослав. Оба они после полученной от царицы суровой отповеди прилагали все силы, чтобы усердной службой вернуть ее расположение. Каждый втайне надеялся, что предстоящая война расставит все по местам, и Леона оценит по заслугам единственно того, кто поможет ей одержать победу. Заветные мечты у обоих были очень похожи: солнечный день, радостное возвращение в Уруми победоносного воинства, ликование народа, прекрасная царица на своем белоснежном коне... и рядом с нею ее муж и соправитель, доставивший ей победу. Вот только в этой роли каждый из поклонников царицы представлял исключительно себя самого.
Между собой они, однако же, больше не ссорились, если встречались случайно где-нибудь в расположение войск. Поздоровавшись, обычно расходились в разные стороны, многозначительно усмехаясь. Оба, не сговариваясь, продолжали свое соперничество в ином ключе, надеясь в военных делах превзойти соперника и завоевать благосклонность царицы. И тем самым действительно приносили пользу ей и ее делу.
Сама же Леона, видя их старания, держалась одинаково вежливо с обоими, ничем не выделяя их среди своего окружения. Даже к Амрану, своему жениху, не проявляла на людях особого отношения. Да, впрочем, и встречались-то они лишь на совете или в военном становище, и всем в эти дни было не до любовных бесед.
Но вот, наконец, карсадарийское войско было собрано, снаряжено и подготовлено к походу. И однажды, едва забрезжил рассвет, золотя снежные вершины далеких гор, войско выступило из Львиных Ворот города. Звуки боевых рогов, бодрые и грозные, пробудили всю Уруми, и горожане высыпали на улицы, проводить их. Впрочем, в городе остались в основном женщины, дети да старики. Мужчины уходили на войну.
Слышалась военная песнь. Легкий утренний ветерок развевал знамена владетелей - начальников ополчения. В середине строя колыхалось царское знамя, самое большое, с серебряным коронованным орлом - Орби, распластавшим крылья над вершинами гор.
Царица Леона на белом коне ехала под знаменем, в окружении своих амазонок, доверенных военачальников, лучших карсадарийских витязей. Приветствуя царицу, горожане срывали голос до хрипоты. Она была бледна, но улыбалась, отправляясь на войну.
Править царством осталась ее тетка, царевна Хорасана, совместно с советником Видарианом. С ними Леона попрощалась еще во дворце. Не оглядываясь назад, она покинула столицу во главе своего воинства.

[Convollar]

Оставшись одна, она вновь стала внимательно изучать записи военных расходов.

Может быть обеспечением армии всем необходимым занимался бы, к примеру, Гела? Какая польза от него в бою, кроме вреда? Он не воин, конечно жизнь за родину отдать может, но ладно бы ещё только свою! Человек по призванию интендант, вот и занимался бы материальным обеспечением армии. Может быть, Карина бы включила мозги и поняла, что каждый должен делать то, что он умеет делать лучше всего. Тем более, в военное время.

[Карса]

Будет жаль, если Гела погибнет в бою. Что-то ждёт карсадарийцев в сражении.

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Может быть обеспечением армии всем необходимым занимался, к примеру, Гела? Какой польза от него в бою, кроме вреда? Он не воин, конечно жизнь за родину отдать может, но ладно бы ещё только свою! Человек по призванию интендант, вот и занимался бы материальным обеспечением армии. Может быть, Карина бы включила мозги и поняла, что каждый должен делать то, что он умеет делать лучше всего. Тем более, в военное время.

Занимался - вряд ли. Частью их, может быть. Или Вы имеете в виду, поручить ему это в будущем? Вот это возможно, если все закончится хорошо. Царице нужны верные и надежные люди, во всех областях. Пока что у нее не все такие, отсюда и завышенные расценки в отчетах.
Полезным родине можно, конечно, быть по-разному. Но понимать, что страну бывает иногда нужно защищать, должен каждый. А Гела об этом только теперь задумался, благодаря жене и разговору с царицей.

Будет жаль, если Гела погибнет в бою. Что-то ждёт карсадарийцев в сражении.

У каждого на войне своя судьба. Не каждый опытный воин выживет (тем более с таким врагом, как Мхитар), и не каждый менее опытный непременно погибнет. Впрочем, узнаем...

Нелегок был путь в две седьмицы до Вардиси для карсадарийского воинства. Как только спустились с гор в обширную равнину, маловодную и высушенную солнцем, продвижение невольно замедлилось. Большому войску, их коням и обозному скоту не хватало воды. Двигаться приходилось от колодца к колодцу. Проводники, хорошо знавшие местность, обнаружили, что окрестные реки совершенно пересохли небывало жарким летом. Или же - как опасались и воины, и их начальники, - Мхитар своим колдовством осушил реки. Теперь воды едва хватало на всех. Возле каждого колодца взятой водой сперва поили собаку, проверяя, не будет ли ей вреда. Но колодцы пока были чисты. Вряд ли князь-колдун не догадался бы их отравить, скорее причина была иная.
Выжженная солнцем равнина тянулась однообразной желто-серой пустыней. Засохшие травы шуршали под копытами, как солома, и противно хрустели на зубах коней. Только впереди зеленели горные отроги, где можно было найти воду и свежую зелень.
Однажды царица послала сотню воинов поискать в округе, не осталось ли где-нибудь источников воды. Остальные с надеждой поглядели вслед посланцам. А спустя немного времени в той стороне, куда они уехали, разразилась свирепая песчаная буря. Страшные порывы ветра кружили в воздухе тучи песка и земли, клубки высохшей травы, и даже целые деревья и кусты, вырванные с конем. Все небо заволокло желто-серой мутью, песок хрустел на зубах. Карсадарийцы укрывались за бортами повозок, закутывались в ткани от песка. До них долетали лишь слабые отголоски бури, и все боялись, что она повернет к ним.
Но буря стихла так же быстро, как началась. Немного отдышавшись, карсадарийцы двинулись дальше. Кругом громоздились песчаные барханы, как в настоящей пустыне. Стоило поставить на них ногу, как рыхлый песок оседал и рассыпался.
Отделившуюся сотню воинов буря застигла и погребла под грудами песка, так что их тела едва удалось найти. По лицам несчастных видно было, как они погибли: ноздри и рты у всех забиты песком, глаза вытаращены от удушья. И люди, и кони пали тут. Всего трех человек удалось найти в песках живыми, и двое из них тоже вскоре умерли. Единственный уцелевший мало что мог рассказать:
- Все случилось очень быстро... Было светло, на небе ни облачка. Вдруг ударил сильный ветер, приволок тучу песка. Он забивал нос, горло, мешал дышать. Я... я ничего не видел... кругом был один песок, все куда-то пропали. Потом конь рухнул, и я оказался под ним. Больше ничего не помню...
Бессвязный рассказ выжившего убедил всех, что бурю устроил Мхитар. Впрочем, и так никто не сомневался, что бедствие было не случайным. Князь-колдун, еще не вступив в сражение, показывал свое могущество. Сотня отличных воинов погибли, не сумев нанести ни одного удара. Не было ни одного человека в войске, кого не ужаснуло бы это происшествие.
- Но почему тогда подлый змей еще не похоронил нас всех такой же бурей или другим каким бедствием? - растерянно воскликнула Бирисса, бледная от ярости.
Царица Леона печально усмехнулась при этих словах.
- Почему? Дума., потому что я нужна ему живой. Как же иначе Карсадари признает его царем? А насланные им бедствия губят всех подряд, даже он не может их направить так, чтобы не задеть одного человека.
С того дня войско постоянно держалось вместе, отдельные отряды никогда не отдалялись настолько, чтобы потерять своих из виду. Погибших во время бури негде было сжечь, и их похоронили в земле на том месте, где они погибли. Царица пообещала, если доведется, поставить памятный камень на общей могиле первых, кто погиб за нее и за родину.
Саму же Леону еще сильней стали почитать ее воины, когда стало известно, что она оберегает их от чар Мхитара. И все чаще на ней задерживались со все возрастающим мужским обожанием две пары глаз: темно-карие - царевича Амрана и светло-голубые со стальным оттенком - князя Ярослава.
Пока что, однако, им обоим, как и другим царским полководцам, хватало иных забот. Когда миновали безводную равнину, вокруг стали появляться вражеские разведчики. Они небольшими отрядами кружили вокруг карсадарийского войска, тревожили днем и ночью, иногда нападали на отстающих воинов. Когда их пытались перехватить, те на всем скаку засыпали стрелами своих преследователей, и спасались, держа при себе сменных лошадей.
Князь Ярослав заметил, что налетчики используют методы степных кочевников. Хорошо зная их способы войны, он со своим сборным отрядом захватил в плен нескольких врагов. Однако те мало что могли сообщить нового, кроме того, что их послал Мхитар, хоть это и так было ясно всем. Конечно, князь-колдун не открывал своих замыслов простым воинам.
Но те, кто был ранен стрелами мхитаровых всадников, спустя несколько дней начинали болеть. Даже легкие раны, каким ни один воин не придает значения, воспалялись, у больных начинался жар и бред. У многих по всему телу проступали красные пятна. Недуг разгорался быстро: спустя два-три дня после начала болезни раненые теряли сознание и умирали.
Вечером, в палатке раненых, царица Леона с глубоким сочувствием глядела, как лекари ухаживают за больными. Тех было уже больше полутора сотен, ведь даже легкий укол отравленной стрелой вызывал недуг. На соломенном тюфяке метался в жару молодой князь Кадар, отважный воин, любимец всего войска. Три дня назад случайная стрела царапнула ему щеку, и он шутил над этим ранением. А теперь лицо его распухло и исказилось, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Больной сбросил одеяло, и царица заметила на его шее, плече, груди зловещие огненные пятна.
Склонившись над раненым, старший лекарь принялся мазать воспаленную рану лечебным средством. Но, поймав тревожный взгляд царицы, сокрушенно покачал головой.
- До завтра вряд ли доживет, - тихо проговорил лекарь. - Только за сегодня умерли уже пятеро...
Тоскливая безнадежность охватила Леону. Преодолевая отчаяние, она тихо проговорила:
- Ты знаешь, что за яд на стрелах? Можно ли найти противоядие?
Старший лекарь тяжело вздохнул.
- Мне думается, это не совсем яд, государыня, это что-то иное. Похоже, что колдун вселил в стрелы своих воинов батонеби - зловредных духов болезней. Наши лекарства отчасти помогают поддерживать жизнь больных, но не могут изгнать из тела саму причину болезни. Лучше обратись к жрецам, государыня. Может быть, Боги пошлют им силу изгнать батонеби.
На рассвете идущие с войском жрецы совершили торжественное жертвоприношение. И как раз было пора: ночью умер князь Кадар и еще трое раненых, заболела задетая стрелой накануне амазонка Маира.
Закололи быка в жертву Гмерти и Его божественным сыновьям, защитникам людей: Квириа, Иасхари и Копала. Жрецы собрали бычью кровь и смешали с вином, медом, ключевой водой и пряными травами. Этой смесью обрызгали становище, причем воины теснились сами и своих коней подводили ближе, чтобы и на них попало хоть несколько капель на счастье. Остаток этой смеси жрецы выпили сами, после чего долго и вдохновенно просили Богов о защите от злых духов и о победе над Мхитаром.
- Отец-Небо, и вы, Божественные Братья, освободившие людей от власти злых сил, даровавшие нам закон и безопасность! Ныне нам угрожает враг, во всем подобный злодеям, с которыми вы сражались на заре времен. Он вновь насылает на нас могучих дэви, хитроумных каджи, свирепых огнедышащих вешапи, беспощадных батонеби. Явите свой лик, Всемогущие, изгоните опять врагов из мира людей!
Царица, ее соратники и воины, собравшись у подножия горы, могли только надеяться, что Боги откликнутся на их молитву.
По крайней мере, болезнь, похоже, постепенно стала отступать. Старший жрец в молитвенном вдохновении увидел, как от становища уезжают прочь бледные всадники на серых конях - в таком виде батонеби появлялись среди людей и кололи свои жертвы жгучими копьями. Но после молитвы не появлялось новых больных, а зараженные начали выздоравливать.
Во избежание новых случаев Орунг придумал всем обмотать незащищенные голову и руки плотной тканью в несколько оборотов, так что вражеские стрелы не могли пробить этих необычных уборов, разве что с совсем близкого расстояния. Убедившись, что большинство стрел застревают в складках ткани, царица похвалила изобретение главнокомандующего.
- Хорошо, что Боги не оставили нас. Но ни к чему их беспокоить там, где люди в состоянии справиться сами, - сказала она.
Войско двигалось быстро, останавливаясь только на ночь. Даже ради больных нельзя было задерживаться; их везли в повозках. Любая длительная остановка позволила бы Мхитару устроить какую-нибудь ловушку, в этом никто не сомневался.
Чем ближе становились Вардисские горы, тем сильнее всех охватывало волнение. Разведчики донесли, что враг захватил недостроенный город в скалах, и закрепился в пещерах. Но что вздумает им противопоставить Мхитар - этого никто не мог представить точно.
Вечером, в двух переходах до Вардиси, царица ужинала в своем шатре со своими ближайшими полководцами. Когда все стали расходиться, князь Ярослав на мгновение задержался, оставшись наедине с царицей. Она, одетая в мужской наряд, сидела молча и задумчиво глядела в огонь. Ярославу очень захотелось протянуть руки и коснуться ее, хотя бы дружеским жестом дать понять, что разделяет ее заботы. Но он подавил это желание и замер перед ней, затаив дыхание.
- Государыня, я хочу, чтобы ты знала:не ради обещанного тобой княжеского звания я готов идти в бой, и не ради нашего договора. Лишь одного я хочу - заслужить твою милость! Располагай мной, царица, прикажи что угодно, пошли меня на верную смерть, если пожелаешь...
- Прекрати! - тихо, но строго прервала его царица. - Я искренне желаю тебе пережить эту войну, и благодарна тебе, как и любому из своих витязей. Сейчас ступай к своим воинам. На рассвете мы двинемся дальше.
И Ярослав ушел в свой шатер, думая о том, что на свете сбываются порой самые невероятные возможности, вроде той, что забросила его в далекое чудесное царство, так далеко от родных мест. И, если только злой Недоле надоест его преследовать по всему свету, война с Мхитаром может ему помочь добиться счастья. А счастье для себя он уже не мыслил без прекрасной карсадарийской царицы.
В шатре князя поджидал Наурз, потомок команского хана, приходившийся Ярославу троюродным братом со стороны бабушки. Как родственник, он был с ним вместе во время первого приема у царицы, и догадывался, что происходит с Ярославом. Когда тот вошел, должно быть, его мысли отражались на лице, потому что Наурз хитро прищурился:
- Все еще надеешься, царица тебя отблагодарит? Послушай, Ярослав, а тебе не кажется, что мы зря пришли в Карсадари? Колдуны, песчаные бури, смертельные болезни, разные чудища, что, говорят, здесь водятся... Лучше бы что-нибудь попроще...
Ярослав взглянул на него, словно не понимал, к чему тот клонит.
- Ты поступай, как знаешь. А я останусь здесь.
- Останешься и будешь угождать царице, которая все равно собирается замуж за своего родственника? - Наурз насмешливо фыркнул.
Вздрогнув, как от удара в больное место, Ярослав медленно кивнул.
- Если так случится... ну, тогда я и подумаю, что делать дальше. Но, пока она не стала женой Амрана, у меня остается надежда. Я не откажусь от нее, пока жив.
- Эх, Ярослав! Не думал я, что ты так легко попадешься под женский каблук! - с досадой протянул Наурз. - Зачем только ты нас завел в эту каменистую пустыню? Конечно, если бы ты стал царем в Карсадари, лучшего и помыслить было бы нельзя. Но до этого, как я понимаю, очень далеко. Уж лучше бы мы кочевали сейчас в степи, и никаких бед не знали. Со временем бы сговорились с другими кочевыми родами, собрали бы орду побольше. Тогда ты смог бы в будущем посчитаться со Станиславом и его родом за свое изгнание...
- Не нужно, - проворчал Ярослав, собираясь лечь спать. - Пусть Станислав правит на здоровье. Это все там, позади меня осталось. На родину я не вернусь. Мне не было бы счастья вдали от моей царицы, даже сделайся я великим князем.
- Ты говоришь это всерьез? - изумился Наурз.
- Более чем! - отрезал Ярослав и, завернувшись в плащ, лег на землю, повернувшись спиной к нежелательному собеседнику.
Он и вправду с удивлением чувствовал, что вся его прежняя жизнь - и беззаботная юность в Сварожьих Землях, и годы скитаний, - остались в далеком прошлом, словно были давним полузабытым сном. К ним не было возврата, и настоящая жизнь его была теперь здесь, на другом краю света, освещенная любовью к царице Леоне. Причем жизнь эта не обещала быть ни долгой, ни счастливой. Судя по всему, для него покуда оправдывалась пословица: "Третий - лишний". И все-таки он не променял бы нынешнюю, несчастливую и неприкаянную, жизнь на более спокойную, но лишенную негасимого света - любви к Леоне. Он не мог даже помыслить, чтобы ее никогда не было в его жизни.
В тугой узел связались судьбы - царицы Леоны, царевича Амрана, князя-колдуна Мхитара, и сварожского изгнанника Ярослава, сына Стемира Сильного. А каждый из них волей или неволей втягивает в него судьбы многих других, прежде непричастных, людей. И узел все растет и запутывается, не развязать его и не разорвать. Быть может, хотя бы меч поможет разрубить его, решить все раз и навсегда?