Вот. Разрешено показать
. Это будет в качестве эпиграфа к книге.
…На истоптанный снег косо серые тени ложатся…
В спину бить – у беды на Изломе в привычку вошло.
И опять остаётся одно: стиснув зубы, держаться –
И не сметь показать никому, как тебе тяжело.
И не выдать, как плохо тебе. И не сметь пошатнуться…
Даже зная: придётся теперь сжиться с этой бедой.
Ты поверил: тому, что в Закате горит, не вернуться –
А оно из глубин встало вновь, как туман над водой.
Как над чёрным и стылым окном полыньи – пар морозный…
Тень чудовища… Кто же мог ждать, что она оживёт?
Значит, делай, что должен: с судьбой шпагу скрещивать поздно.
Как ни больно – до судорог – снова вмерзать сердцу в лёд.
Улыбаться тебе тоже будет отныне труднее…
На войне – там хотя бы всё просто: есть враг – и есть бой.
…Тонок лёд под ногой. Он – холодный, но смерть холоднее.
И она нынче вновь разминулась лишь чудом с тобой.
«Я привыкну», - звучит это страшно. А выстоять надо…
Но, назло и судьбе, и недоброй её ворожбе,
Те, кому ты стал дорог, с тобой на сей раз будут рядом –
И схватиться с бедой одному не позволят тебе.
Друг шагнёт в темноту, заслоняя тебя от удара.
Друг подставит тебе, слов ненужных не тратя, плечо…
И она ослабеет – давящая хватка кошмара.
И поймёшь ты: винить себя тут ты не вправе ни в чём.
Сможет слишком замёрзшее сердце, оттаяв, согреться.
Неужели ты в этом опять усомнился, скажи?
Как и в том, что, когда сердцу есть на кого опереться,
Много легче и верить в весну, и сражаться, и жить…
(с) Красный Волк.
