Печать

[NNNika]

Ой, грустно то как...

[Alarven]

Глава шестая.
1

Успокоиться. Умыться. Дождаться Дэна.
Тем более, и ждать долго не пришлось. Зорка едва успела поставить пузатый чайник. А вожделенный кофе некоторые сварят себе сами. И заодно и другим. Слишком уж любят. Крепкий кофе, а не Зорку.
Обиженный Женька был на сей раз безжалостно выставлен из «переговорной» кухни. А та заперта на полотенце.
Новостей у Дэна оказался ворох. И все – разные.
- С твоей мамой действительно всё пока нормально. Никаких сведений о грядущем переводе.
- Это ничего не значит.
- Возможно. Но вот с тем стариком всё и впрямь подозрительно. Потому что его больше нет. Тело Петра Евгеньевича найдено сегодня утром. Обнаружила внезапно компания молодых учительниц, погулявших на днюхе у одной из них. Люди ответственные, ментов вызвали сразу. А убит бедняга на скорейшем маршруте от больницы к его дому. Старик не любил транспорт, а жил достаточно близко.
Петр Евгеньевич Коршунов. Семидесяти двух лет на момент смерти. Последние сорок с лишним проработал в этой больнице. А заодно прирабатывал в еще двух. Законченный трудоголик, часто выходил не в свою смену. Семьи не имел, друзей – аналогично. Был угрюм, замкнут. Всегда держался в стороне от коллег. Не пил даже в компании.
Дэн проговаривал всё это медленно. Давал Зорке запомнить, осознать, прочувствовать.
А еще бедному старику везде мерещились Фениксы.
- Коршунов… Коршунов… фамилия знакомая. Но не вспоминается. Ладно, потом. Сейчас важнее другое. Женька взломал Динкину страницу. Причем, еще дома, в Сосноельске. А потом долго не мог зайти снова.
- Значит, кто-то ее разблокировал.
Логично! Это у Зорки голова варит плохо.
- Вот черт! – вздохнула девушка. - Значит, теперь Женька еще и подставился. Адрес вычислить могут?
- Его и так вычислить могут. А на страницу Дины мог зайти не только Женя - если она теперь снова открыта. И взломать мог не только он. Не ругай его, - серьезно заметил Дэн. - Пацан тебя очень любит. Намного сильнее, чем мать.
- Ага. Только выражает свою любовь тем, что мотает мне нервы, - вздохнула многострадальная… и счастливая сестра.
- Он пока по-другому не умеет.
- Все мы по-другому не умеем. Тем более, у нас с ним это – взаимно.
И не только с Женей.
Но если взломать мог кто угодно… может, это подстава? И последние страницы – уже не Динкины.
- Прости, в дневнике было что-то важное? Кроме того, что это – память о сестре.
Надо бы дать прочесть ему самому, но нет сил. Да и… разве можно? Дина ведь уже умерла. И писала всё это только для себя.
А факт подделки пока существует лишь в воображении Зорки.
- Было. Только я еще не поняла, что. Потому как не могла думать. Вместо этого ревела. И вспоминала дом, семью и медведя.
- Кого?
- Символа нашей страны. Плюшевого мишку. Сантиметров тридцать в холке. Одну из моих немногих игрушек. Куклы мне никогда не нравились. Да и покупали их не мне. А это был мой самый верный друг, не считая Никиты.
- И Жени?
- Женя тогда еще до дружбы не дорос. – Даже если он слушает сейчас – это правда. - Даже говорить не умел. А мишку мне подарили на четыре года. Отчим. Женька как раз тогда недавно родился. Представляешь: меня будят с утра и вручают игрушку. «С днем рождения, дочка».
- Я тебя понимаю.
- Нет, не понимаешь! – Желание устроить истерику – неконтролируемо. Так и рвется. – Это был единственный раз, когда он так меня назвал, ясно?
Дэн промолчал. Типа, успокойся уже сама, а? Хватит уже.
- Ну вот, я опять…
А теперь ужасно хочется зареветь. Вместо извинения. И объяснений.
А еще хочется проспать не меньше года. А потом проснуться – и всё уже хорошо. Как-нибудь само.
А Женька ведь наверняка прислушивается. Может, честнее было оставить его здесь? Всё равно ведь до всего докопается. И хуже, если сам.
И не могла даже сейчас не вспомнить былые обиды на Дину, дрянь!
- Тебе ведь сейчас плохо не потому, что тебя больше не называл дочерью тот, кого ты вряд ли хотела звать отцом? Если честно.
Слезы внезапно хлынули градом. Глупо и позорно. Зорка разревелась, как никогда прежде. В последнее время – так уж точно.
Второй раз за сегодняшний день. Но ладно хоть на сей раз не перепугала брата. Если, конечно, он сейчас не держит любопытное ухо у стены.
Но зато не решит, что это Дэн Зорку обидел. Знает ведь уже, что она раскисла и превратилась  в плаксу и истеричку.
А Дэн и не такое видел. Во всяком случае отреагировал автоматически – привлек реву-корову к себе. Выплакаться на плече.
Предыдущая девчонка у него, что ли, тоже истеричная плакса была? Чувствительный (к самому себе) Андрей уже удрал бы от такого ужаса. Во все лопатки. Что-то на ходу обещая позвонить. Потом когда-нибудь. В следующей жизни.
А Вадик обязательно предложил бы чистый платок. Трогательно и участливо.
Хорошо, что он остался жив! И его родные…
- Извини, - опомнилась Зорка. Изо всех сил пытаясь не всхлипывать дальше.
- Ладно уж – извиняю, - усмехнулся Дэн. – Только вообще-то это я – идиот. Не надо было тебя туда тащить. Демонстрировать гадов в бетоне и прочее.
- Почему не надо? Это же моя месть. И моя сестра. Может, я еще просто маленькая и глупая. Даже если сама себя считаю большой и умной. Может, я просто насмерть перепугана. И так давно, что уже этого не понимаю. Привыкла. Просто всё слишком быстро летит к черту, и я не успеваю опомниться. И мне паршиво от того, что опять проиграла. Дэн, у тебя спина не чешется?
- Что? – вот теперь он точно удивлен. Всерьез.
- Крылья не режутся? – мягко уточнила Зорка. - Светиться не начинаешь? А то можно на электричестве сэкономить…
- И на транспорте – за счет крыльев. И водоемы перелетать без моста. Нет, не режутся. А жаль – не помешали бы. Зато я думаю, что раз деньги уже у тебя, пора выводить из-под обстрела твою маму. А то ты права насчет отсутствия предупреждений.
Да, деньги уже у Зорки. Эсэмэс оповестила. Это слово Виктор Петрович сдержал. Теперь жди подвоха. Дэн прав.
- Куда-то ее перевести?
Все больницы же наперечет. Такого профиля.
- У Владимира Михайловича есть идеи на сей счет. Насчет частного врача.
Дома. Да. Это выход. Домов в России много больше, чем клиник.
Извини, Борис. Маргариту ты больше не увидишь. Уживайся как-нибудь с родной женой. Ищи общие точки. Раньше ведь как-то находил.
И тещу терпи. Она ведь тоже тебя терпит. А квартира – ее, между прочим.
- Ты совсем не доверяешь этому Виктору, да?
- Не слишком. А вот Алику не доверяю совсем. И уж он-то точно легко пойдет вразнос. Оставайся пока здесь – охраняй Женю.
- Погоди, я с тобой. Куда ты? Только что ведь вернулся!
- Я не успел сказать, что ненадолго. И ты только что напомнила о новом деле. И нет – ты не со мной. Со мной сегодня уже была - хватит. В одном твоя тетя права: я совсем тебя не защищаю, таская с собой. И тебя легко убьют на моих глазах – потому что ты действительно выживать умеешь хуже.
- Дэн, я… Это ведь моя мама. Я должна сама ее защищать.
- Защищай брата. Ему нужнее. А я пока попробую отбить твою старушку.
Зорка вымученно улыбнулась:
- Дэн, она всего лет на десять старше тебя. Примерно.  И за минуту ее никто не увезет – если уж еще не увезли. И я ведь не просто так упомянула про дневник. А ты не просто так спросил. Сейчас. Соберу мысли в кучу. Слушай…
Выслушал Дэн всё спокойно. Хоть на посторонний взгляд версия выглядит полным бредом. Мало тут Алика с Большим Боссом и тетки, так еще кто-то левый завелся… Может, не стоит плодить сущности?
- Есть идеи? – обреченно уточнила Зорка.
- Пока нет. Но, возможно, будут.
- Ага. У меня тоже – возможно.
Когда Дэн уехал, Зорка устало опустилась прямо на теплый деревянный пол.  Нет сил. И сейчас совсем тяжело остаться одной. Почти невыносимо.
Теплый пол, теплый дом, холод в душе и в сердце.
- Зор-Невзор? Ты там живая?
- Почти. Вползай. Владимир Михайлович у себя?
- Во дворе. Бима кормит. Так вкусно, что хоть причеченивайся.
Брательник теплым клубочком свернулся рядом. На твердом ковре. Использует локоть Зорки вместо подушки.
Сейчас колючий брательник совсем не «взрослый и самостоятельный».
- Хочешь, телевизор включим? Он тут рабочий.
И хоть и маленький совсем, но пару каналов возьмет наверняка. А то и десяток.
Или можно что-нибудь по-быстрому скачать.
- Неа. Лучше расскажешь, как раньше? Сказку. Например, мою любимую.
- Такому большому лоботрясу? Не поздновато?
- Ага. Считай, я впал в детство. Ты же вечно говоришь, что я – мелкий еще…
- Ты сам это говоришь. Когда адекватно себя оцениваешь. Ну, хорошо, - послушно согласилась Зорка. – Жил да был умный и смелый маленький принц. И была у него старшая сестра-принцесса…

[Tany]

Ура, продолжение! Вот только проблем никак не становится меньше...

[NNNika]

Большое спасибо за продолжение.
Очень интересно кому помешал Петр Евгеньевич. И с дневником история какая то мутная. После Зориных подозрений о подделке еще раз его перечитала, возникло впечатление, что последние фразы - чье-то добавление. Тупому животному приписали любовь и самоотверженность. Вероятно чтобы расшатать Зорину психику и толкнуть ее на какое нибудь безрассудство.  Такая у меня версия недобрая.
Еще очень интересно, что это за крутая подружка, это же ей зачем-то нужна была Зорина?
И еще история с ребеночком. Вероятно кому-то сильно была нужна девочка.
Похоже кто-то сильно фениксами интересуется...

[Alarven]

2

Взятые с чужой полки хорошие книги надо ставить на место. Тургенева, например. «Накануне».
Дома он стоял примерно так же. Между Фенимором Купером и Дюма. Только на второй полке. И шкаф был намного старее.
Новые были куплены только два шкафа-купе - для одежды. Мамин и Динин.
- Зор, если честно – я хочу есть, - подал голос Женька. – И уже давно.
- Смотрите: говорящий плед, - фыркнула сестра. – Не забыл, что мы не у себя дома?
- Это не причина ходить голодом, - рассудил наглый брательник. – Или морить им детей. К тому же, я вообще не помню, когда в последний раз был у себя дома.
За окном вовсю сгущается тьма. В самом деле - совесть, Зорка, имей.
- Ты прав. Заодно чего съедобного и к приходу Дэна смастрячим. Он только обрадуется.
Он-то – да. А вот хозяин гостеприимного дома…
Ладно, не спросишь – не узнаешь.
Спросили. Разрешил. Прямо из-за закрытой двери. Не отвлекаясь от приглушенного телефонного разговора.
Ладно, паранойя паранойей. Но слух у Зорки хороший. Музыку она включать не собирается. А сумка стоит возле Женьки, и куртки – там же. Своя и брата.
И как окно быстро распахнуть, она знает. И складной нож у Женьки есть.
А у Зорки – еще и пистолет. Рядом. На теплом дереве табуретке.
И шторы закрыты наглухо. От снайперов.
А вот теперь пора пошукать в объемистых навесных шкафчиках. И в большом, мерно гудящем холодильнике. Большом, но старом.
Владимир Михайлович, в отличие от Дэна, всё же чаще ест дома, чем в быстром кафе. Но то ли названые гости хозяина уже изрядно объели, то ли одинокий холостяк не так уж много себе и закупал.
В огромной морозилке – мясо-куриные полуфабрикаты неизвестного срока давности. А вот и крупная картошка. Красная. Когда-то в родном городке Зорка даже умела готовить. И даже любила…
И под столь знакомый процесс даже что-то напевается под нос. Ладно, лучше петь, чем рыдать.
Только петь - тихо. Ради паранойи.
Женька быстро уловил знакомые запахи. И резво сунул нос на кухню. Только вряд ли помогать…
И верный нож наверняка с собой не взял, бестолочь.
- А ничё так пахнет.
- Через пару минут - кушать подано, валите жрать. Положишь себе сам. Посуду мыть – аналогично. Официант в отпуске, посудомойка уволилась.
- Ладно, в отпуске – значит, еще вернется, - Женька увернулся от темно-синей прихватки в форме варежки. – Спасибо. Сейчас позову остальных.
Присутствующие в доме «остальные» в лице Владимира Михайловича от немедленной кормежки отказались. Но попросили оставить им «немного».
Наворачивая за обе щеки, наглый брательник ухмыльнулся:
- В принципе, ты права: даже съедобно.
- Что? – Увесистая ложка в Зоркиной руке плавно поднялась на уровень Женькиного лба.
Рукоятка в форме рыбьего хвоста удобно согрела усталую руку. А «щучья голова» сейчас поцелуется с Женькиной.
- Шучу, Зоринская, - и продолжил наворачивать. Дождался превращения ложки из оружия обратно в орудие поедания и добавил:
- Зор, если честно – готовишь ты классно. Особенно почти из ничего. Я сегодня хоть наконец поел по-человечески. Впервые за столько месяцев. А то от стряпни в теткином доме меня уже воротило. Она же помешана на здоровой пище.
- А ты предпочитаешь нездоровую…
- Ну, ладно – икорка с лососинкой у тетки были классные. Но не всегда перепадали. Она ведь считала, что растущие дети должны завтракать исключительно «вкусной» кашей и «вкусным» творогом.
Хорошо, Зорку к детям не отнесли. И даже к растущим. 
Прервала их тихую болтовню тревожная трель «Арии». Оптимистичное «Ангел тебя не спас…» выдало также «номер скрыт». Но в будущем собеседнике можно даже не сомневаться.
Сработает ли защита на мобиле? Не проверишь – не узнаешь.
Да и мафии бояться – телефоном не пользоваться.
И узнавать лучше не из кухни. Не рядом с братом. Рановато ему еще такие разговоры слушать. Как и знать, что мстить за Дину и Никиту сестра не станет. Не рискнет. Продалась за тишину и покой - для еще живых.
- Здравствуй, сука, - любезно поприветствовал Зорку Алик. Мда, внезапный нежданчик. – Тебе что, тогда неверно передали? Явиться к нам одной и без оружия. А ты? За ошибки платят, правда? Особенно грязные малолетние мокрощелки из Мухосранска, вроде тебя. Мамочку свою ты больше не увидишь.
- Это тебе забыли передать, - усмехнулась Зорка. - Не сочли нужным. Не знаю, кто из нас малолетний, но сопляком сочли тебя. И договорились тоже за твоей спиной. Об отправке тебя в какой-нибудь… американский Мухосранск – сотен на пять жителей. Сомневаешься – спроси у папы.
Гудки. Тут же.
- Дрянь! – прошипела Зорка. – Скотина.
Разговаривать с ним – вместо того, чтобы быстро (или медленно) вскрыть горло. Только сначала лишить урода… неких важных частей тела.
И не многовато ли лишнего она выпалила разом? Повелась, как…
И что именно мог услышать Владимир Михайлович? В комнату-то Зорка не ушла. Побоялась бросить брата одного в кухне?
- Зорка, что там? – с явной тревогой окликнул Женька из кухни. Даже жевать перестал.
- Ничего, доедай, - ровно ответила сестра. – Остынет.
Самое разумное – бегом предупредить Дэна. Немедленно. Но, возможно, на это враги сейчас и ставят. Чтобы Зорка его отвлекла. Запаниковала.
Поэтому она предупредит только Владимира Михайловича. Так, на всякий случай. Грузить личными проблемами его уже хватит, конечно. Но ведь сейчас это касается и Дэна. Большой Босс договаривался с ними обоими. И безопасность обещал тоже обоим.
Да и что-то ведь хозяин дома всё равно уже услышал.

[NNNika]

 
Ох, Большой Босс оказался большой дешевкой, неспособной контролировать свое убогое детище?

[Alarven]

3

Маленький экран телевизора светится мягко. Висячий, на кухне. Зачем Владимиру Михайловичу их столько? Или… тогда еще были живы все его родные? А теперь их больше нет, а уйма телеков осталась. Вечной неугасимой памятью. Как зайдешь выпить чаю – так и вспомнишь.
Накормленный Женька отправлен спать, и потому Зорка - здесь. Чтобы не мешать.
Потому что Дэна всё еще нет. А Владимир Михайлович попросил не волноваться. Дэн отзвонился. По словам его старшего друга.
Тетя тоже обещала позаботиться о маме. Давным-давно.
Если Дэн не вернется к утру, придется что-то срочно решать. Самой. Снова отвыкать от помощи более сильного и умного. В одном Большой Босс прав: без Дэна Владимиру Михайловичу помогать Зорке незачем. Как и Виктору Петровичу – держать слово. Сам дал – сам и взял. Едва стало невыгодно.
Не потому ли и Алик настолько обнаглел? А Зорка сидит здесь, и никуда не может вырваться. Потому что ей в одиночку не взять штурмом клинику. И не оставить Женю здесь одного, и не взять с собой.
И Владимиру Михайловичу без Дэна доверять нельзя. Но под каким предлогом от него сбежать среди ночи?
Хорошо хоть деньги на карту уже поступили. Будет, на что смываться. И тайком снимать жилье. Не каждые ведь встречные хозяева тут же бегут кому-то стучать. Или пробивать «по «базе» через «знакомых».
Будь у Зорки полгода назад нынешние средства и мозги – черта с два сунулась бы к тетке. И с Вадиком и его родными не случилось бы ничего.
И никто из подлых убийц беспечной Дины не заплатил бы жизнью. И продажный прокурор не угодил бы в заслуженный бетон. И Алик не лишился бы зубов. Как и Адольф. И Гаврилов не переср…лся бы.
Потому что Зорка не знала бы, где искать и кого. И ей было бы негде пересечься с Дэном. И уж точно незачем тащиться к наркоманам – несмотря ни на какие сны. И в крутую школу она бы точно не попала.
А Никиту убили бы в тюрьме в любом случае.
А если позволить себе сейчас встревожиться за маму – тогда это странное неестественное спокойствие долго не продлится. Сейчас у Зорки как анестезия после шока. Отдача нахлынет потом.
А если сюда уже едет шайка Алика? Или самого Большого Босса?
А на синем экране какой-то старый концерт – на тихом-тихом звуке. Любимые наушники девушка брать не стала – с ними даже открытый взлом домика бандой Алика пропустишь. А так - в самый раз.
Тем более, эту песню Зорка сама напоет, не глядя в текст. И не слушая хор.

Чистые пруды, застенчивые ивы,
Как девчонки смолкли у воды,
Чистые пруды, веков зеленый сон,
Мой дальний берег детства,
Где звучит аккордеон…

Прошлое лето. Середина тихого, теплого июня. Долгожданный выпускной Дины, Никиты и Зорки. Кому – одиннадцатый класс, кому – девятый. Зорка на одном конце зала, Никита – на другом. И только взгляды - друг на друга.
Непривычно принаряжены одноклассники. Воздушные платья девчонок, довольно приличные костюмы некоторых парней. В кои-то веки.
Директор наскоро читает приготовленную речь. Где-то в учительской приготовлен стол – для педсостава. Бутылки стыдливо спрятаны в шкаф  для бумаг.
Жидкие дежурные аплодисменты провожают директора. И на сцену торжественно выходит хор одиннадцатого класса.
Мало кто умел петь, но старались все. Для других выпускников. И для Зорки – тоже.
Еще живые Дина и Никита. И Зорка с Женей – еще не изгои.
Зорка тогда так надеялась, что мама встретит их дома. В честь выпускного.
И мама действительно ждала. С пирожными. Ради Дины. А та не явилась. Уехать гулять на всю ночь с друзьями-подругами. Причем, больше – с друзьями.
А явились только какие-то Зорка и Никита. Кому они нужны?
Заварными пирожными тогда все за столом только давились. И почти сразу разошлись – каждый к себе. А потом Зорка и Никитой убрели гулять. На всю ночь. Такое с ними бывало часто.
Обычно – только вдвоем. Но тут напросился еще и Женька.
Белая ночь – почти как та, будущая, когда Никита выскочил из дома, а Зорка помчалась следом. Только тогда еще было почти весело. Они столько шутили, смеялись. Женька анекдоты травил…
 
Чистые пруды, застенчивые ивы…

Что тогда кричала баба Дуся? «Сиротинушки вы!»? А Зорка мчалась к еще родному дому - со всех ног. И еще не знала, не понимала, что прежняя жизнь обрывается именно сейчас. А ступеньки милицейского «козлика» - настоящая лестница судьба. Порой она бывает очень короткой.
Тетя Тамара, продажный прокурор, Большой Босс, Алик, что вам всем тогда сделали мама, Дина, Никита, Зорка, Женя? Какое преступление совершили? Почему именно Зоркина семья угодила в кровавые жернова?
«Сиротинушки вы!» Проклятый крик не смолкнет в ушах никогда. И в памяти. Запекся кровью. Догоняет каждый раз, когда особенно паршиво. Как совсем другой крик - самой Зорки. В зале суда.
И опустевшие улицы города, опустевшая деревня. И Никита, когда его «мусора» уволакивали в ад. И могила Динки, куда опустили ее изуродованное тело. И мама, которую сначала свели с ума, а теперь собираются убить.
Большой Босс просто с Зоркой играл. Никогда он не собирал держать слово. Кем «уважаемый» Виктор Петрович ее считает – сказал сразу. Примерно тем же, что и Алик. Так зачем с такой договариваться?

Чистые пруды, застенчивые ивы…

Почему, если кому-то не везет – так всегда и во всём?
Как Зорке дотянуть до второго выпускного? По возрасту. Потому что Женька без нее не выживет…
Что за внезапный шум на улице? Если бандиты…
Догадается ли Женька бежать в лес, пока сестра прикрывает отход? В лесу, даже в чужом, братишка почти как дома.
Только бы не начал геройствовать – как обычно!
Нет, тишина. И Бим молчит. Владимир Михайлович еще мог предать, но собака при виде чужих тявкнет хоть раз.
- Я хочу домой, - губы произносят это сами, и остановить их нет сил. – Я хочу домой!

И я спешу туда, там льется добрый свет,
И лодки на воде, как солнечные пятна,
Отсюда мы с тобой ушли в круженье лет,
И вот я снова здесь, и ты придешь обратно…

Никто и никуда уже не придет. Некуда и некому идти. Пустота. Тупик.
Теперь в этой лиричной песне только безысходность. Может, кто другой повезучее услышит иное, но только не Зорка. Для нее уже ничего не выйдет. Никита - в холодной могиле. Настолько далеко, что Зорка вряд ли даже цветы когда-нибудь сможет положить.
Даже если забыть, что если не сбежать, Зоркино будущее – пристрелить пару-тройку-четверку подонков. Прежде чем пристрелят ее саму.
И это станет Зоркиным последним и единственным выбором. С тропы кровавой мести не свернуть. Слишком высока цена.
Дина погибла. Мама… наверное, тоже. Сволочной Алик звонил не просто так. И его  крутой, лживый папа звонок любимого чадушки наверняка одобрил. А у Зорки никаких пап нет, и никогда не было.
Надо было сразу же предупредить Дэна, а не переваливать такое на Владимира Михайловича. Каждый раз, когда Зорка пыталась верить кому-то много старше ее, – ничем хорошим это не кончалось.
Наверное, они все в глубине души рассуждают, как Большой Босс. Только он еще и откровенен. Может себе такое позволить. И честно заявляет, что дети и подростки – это еще не люди, а личинки. Их еще не жалко.

Чистые пруды, застенчивые ивы,
Как девчонки…

 Черт побери, почему Зорка всё еще в этом домике? Почему не будит брата, не пробивается к выходу? Не лезет в окно? Да, Бим залает, но вдогонку не бросится.
И в чаще есть шанс отсидеться.
Мама, могла ли Зорка спасти тебя? Если бы всего полгода назад…
Шаги в прихожей заставили девушку дернуться туда. С оружием. Огнестрельным.
И Бим даже не тявкнул. Может, ему снотворное подсыпано? Из рук хозяина собака возьмет всё. Почему Зорка об этом не подумала?
Легкий щелчок предохранителя. К Женьке сестра никого не подпустит.
- Вроде, мы уже помирились? – устало уточнил Дэн. – Или уже нет?
А Зорка толком не смогла даже обрадоваться. И даже обнять его. Слишком устала…
Сил хватило только опустить «ствол». И локтем вытереть бесконечные слезы. И не осесть бессильно вдоль стены в старинных фонариках. Не прижаться отчаянно к теплому дереву.
________________
В тексте использованы стихи Л. Фадеева.

[Tany]

Ура! Долгожданное продолжение! Спасибо, Alarven

[NNNika]

Большое спасибо!
Надеюсь мы скоро узнаем с чем пришел Дэн.

[Alarven]

Глава седьмая.
1

- Зора… - начал Дэн.
- Я знаю, – качнула она головой. – Я уже знаю, молчи. Рада, что жив ты. Я уже была готова драпать посреди ночей с Женей в охапку. – Слезы остановить не удалось, ну и пусть. В конце концов, спокойно говорить они не мешают. Дисциплинированные. Хоть в этом. – Я правда не знаю, насколько хватит патронов. И пороха. Ты должен показать мне, где у тебя ближайший схрон. Кстати, если хочешь есть, то в утятнице еще достаточно.
- Хочу. Пойдем-ка в кухню. Да, ты - со мной, и не спорь.
Что опять услышал Владимир Михайлович – если у него острый слух? Что Зорка ему не доверяет?
Да какая уже разница?
Два табурета - друг напротив друга. Почти «стрелка».
Если когда-нибудь настанет спокойная жизнь, можно себе завести такие же табуретки. Резные, под ручную работу. Теплого, темно-золотистого цвета.
- Опять кофе?
- Конечно. А сейчас рассказывай, что именно такое ты знаешь. Потому что я подробностями еще ни с кем не делился. Что случилось, Зора?
- А ты не знаешь? Маму убили… наверное. Алик звонил.
- Рина… - Дэн на миг прижал пальцы к вискам. - Зора, я, наверное, плохо соображаю. И зря не перезвонил Владимиру Михайловичу. Но если я тебе поклянусь, что твоя мама жива, не в клинике, не у Алика, и я ее видел всего час назад, - ты поверишь? А сейчас успокойся и перестань реветь.
- Дэн, не могу. Прости, я превратилась черт знает во что. Я тебе верю, конечно. Только тебе и верю. Но они всё текут и текут. Не обращай внимания. Я же не обращаю. Они ведь никому не мешают?
- Не мешают. Но на «стрелки» ты больше не ездишь. А еще - в морги и на похороны. И звонки от Алика не принимаешь.
- Ладно. А где мама? Мне можно это знать?
- Даже можно будет увидеть. Но не сегодня. Одно могу обещать: за ней там присмотрят. В конце концов, Борька - нормальный врач, как думаешь?
- А его жена как думает? – усмехнулась Зорка. С трудом выдавила усмешку.
- Что он в командировке. Где же еще срочно взять специалиста - с выездом на дом? И даже с проживанием в одной квартире? Борька, конечно, лопух, но медфак почти на «отлично» закончил. А сейчас меня кто-то обещал накормить.
- Было такое. Я тут нагло порылась в местном холодильнике и что-то такое странное приготовила. Специй почти не нашла. Но мой избалованный брат даже сказал, что съедобно. В общем, кухарка всё сварила, а официанты – в отпуске. И посудомойка ушла в запой. Прямо сейчас. В кофейный.

2

Летний луг озарен жарким полуденным солнцем, и густая трава – выше пояса. Рядом с тропой. Если промчаться дальше, то и с головой скроет. Целое травяное озеро. А уж как душисто пахнет…
И рядом - Никита. Живой, здоровый, улыбающийся. И такой сейчас счастливый. Ничуть не изменился. Всё случившееся было просто странным сном. Приснится же такое!
А наяву можно просто не спеша гулять (или мчаться наперегонки) рядом с никогда не терявшимся другом. И пусть он не умеет стрелять и драться, как тот странный парень из жуткого, нереального сна. В жизни ведь это не нужно. Не обязательно. Зато Зорка с Никитой вместе выросли. И всегда понимали друг друга с полуслова. Почти всегда.
У них общее прошлое, общие мечты, общий младший брат.
А теплая река рядом – так манит. Солнечные блики играют на тихой воде. Какое это лето – неужели то самое, после выпускного? После чистых прудов и застенчивых ив? Значит, и впрямь приснилось всё? Даже предательство Вики? Да не могла она так поступить – только не лучшая подруга. Ни за что!
И Динка – жива, как здорово! Когда они с мамой вернутся с соленого моря, всё изменится только к лучшему. Зорка сделает всё, чтобы изменилось. Она ведь теперь помнит, как бывает иначе. Даже если только в кошмаре.
- Рванули купаться, - рассмеялась девушка. Никите, ослепительному солнцу, лету в разгаре и такой родной даче. И еще многим, многим радостным дням впереди. Их общей юности, что еще только началась. – Наперегонки.
- Что ты, Клео, зачем?
- С чего вдруг я стала для тебя «Клео»? – чуть нахмурилась Зорка. - Эта кличка мне совсем не подходит.
И произносить ее Никита не должен. Неоткуда ему взять эту дурацкую кликуху из затянувшегося кошмара, в который девушка совсем было поверила.
Здесь, на даче, всё настоящее. И нет и не может быть никакого глупого выпендрежа.
- Но ведь ты же Клеопатра, - улыбается любимый парень. - Моя Клеопатра. Разве ты забыла?
Нет, отлично помнит. Так ее называл только выпендрежный сын «шишки» Андрей - из сна. И с его подачи – завистливые одноклассницы. Из крутой школы, где Зорка никогда не училась.
Даже Дэн к ней «Клео» никогда не обращался. В голову бы не пришло.
- Никита, не валяй дурака, - толкнула его в бок девушка. - Не знаю никаких Клео, а уж тем более – Клеопатр. Мы не в Древнем Египте.
И не у Чингачгука Большого Змея, но о нем тоже думать сейчас не стоит. Нельзя.
- Айда купаться, или одна нырну. Ты меня знаешь.
- Зачем, Рина? – карие глаза почему-то печальны. И легкая улыбка стерлась без следа. Смылась. - И так уже дождь.
Да, здесь он прав. Тучи подкрались незаметно. Но разве стоит бояться такого дождя – теплого, летнего, светлого? Даже если он уже на глазах превращается в ливень.
Прольется – и высохнет, разве нет?
И под таким можно плавать и нырять не хуже, чем под солнцем. Даже веселее. Мокрее-то уже не станешь. Но раз Никита не хочет…
Зорке не впервой идти на уступки. Ради любви.
- Ну, раз не надумал… Тогда - наперегонки, прятаться! – сменила цель девушка. – Кто отстанет - тот…
А то он ее знает.
И они понеслись к стогу сена – сухому, душистому. Сколько раз так было раньше и будет еще. Теперь – точно. Много-много лет и зим вперед.
Глубокие мягкие ямки можно споро рыть обеими руками. И всё равно вымокнуть беглецы успели до нитки. Даже слегка притихли. Только смеяться хочется всё равно. От облегчения и счастья.
- Вот невезуха. Его ведь только что не было.
- Ты же просила дождь, - улыбнулся Никита. И ответная улыбка уже просится на ее лицо. А стена дождя смывает очертания. Превращает черты Никиты в совсем другие… Дэна? А деревня исчезает за пеленой – вместе с рекой и домиком. Смывается слезами. Навсегда. – Разве ты не любишь дождь, Рина?
Не смогла. Не удержала. Не получилось…

[Tany]

Хорошее продолжение, спасибо Alarven

[NNNika]

Ох, от этого чудного сна мороз по коже...