Печать

[Артанис]

Новое произведение из моего Сварожского Цикла, которое, скорее всего, его завершит. Действие происходит намного позже "То, что всегда с тобой". Приблизительный аналог событий в нашем мире - Смутное время. Но только приблизительный: сложится здесь очень многое совсем иначе, и приведет к совершенно иным последствиям. Альтернатива, кстати, начинается с самого начала. Ну и, разумеется, не забываем, что это произведение, как и весь МИФ - фэнтези. А значит, здесь могут твориться самые неожиданные события .
Заранее благодарю всех, кто (если вдруг!) станет это читать.

Просыпается ветер
Он еще где-то там за горами
И все выглядит так, будто нам не грозит ничего
Он еще молодой,
Он покуда не властен над нами,
Только ветви деревьев
Чутко ловят дыханье его
Приближается ветер
И деревья
Полягут как травы
Вам его не купить,
Нет на свете того серебра.
Он сметет всех подряд
Тех, что правы, и тех, что не правы,
Потому что природа, не знает
Не зла, не добра
Поднимается ветер,
И уже ничего не поправить,
Лишь считать, сколько нам остается
Безветренных дней.
Ветер не осудить
Не сломить, не убить, не возглавить,
Он теперь с каждым днем,
С каждым часом
Будет дуть все сильней.
Отпустила земля
Закружили столбы-километры.
Снова кончился век
И от этого стало легко.
А по небу страны
Все летят унесенные ветром
Далеко, далеко
Далеко, далеко(с)"Машина времени")

Глава 1. Князь и царевна
Весной, в великолепном саду большой усадьбы, в беседке среди цветущих кустов, разговаривали юноша и девушка. Они стояли возле деревянной стены, почти скрытые склонившимися цветущими ветвями. Был травень-месяц, и сад был полон бело-розовым цветом яблонь, груш и вишен. Поодаль слышался пьянящий аромат черемухи. А саму беседку окружели с трех сторон заросли еще малоизвестного в Сварожьих Землях кустарника с листьями, похожими на сердечки. Он лишь недавно расцвел, и теперь его крупные лиловые соцветия свисали на гибких ветках вниз, как бы приглашая молодую пару насладиться их тонким чарующим ароматом.
К беседке вела мощеная дорожка. За поворотом ее чуть виднелось, окруженное зеленью, высокое здание из белого камня. К дверям вели ступени из белого, как молоко, мрамора, окруженные резной колоннадой. Иногда вдали по саду проходили люди. Со двора доносились их голоса, лошадиное ржание и лай собак, но все это было далеко и не мешало молодой паре. Обычные звуки большой усадьбы не тревожили их.
А что сад и беседка были частью большой усадьбы, вернее даже дворца, было понятно с первого взгляда. Еще несколько лет назад в этом дворце, лежащем у подножия холма Макоши, жил боярин Хотен Алтанов, потомок чжалаирского мурзы Алтангэрэла. Но вот уже десять лет, как хозяин белокаменной усадьбы, царский родственник и первый вельможа, неслыханным образом сам сделался царем в Сварожьих Землях. Когда прервался царский род потомков Святослава Храброго, боярин Алтанов был избран Боярской Думой в цари. Отныне он и его семья обитали в древней каменной Крепости на вершине холма Сварога. Однако в старой уютной усадьбе до сих пор любили бывать царь Хотен и его родные.
Девушка, в этот весенний день тайно встречавшаяся в саду с молодым человеком, была царевной Ладомирой Хотеновной. Ей в этом году должно было исполниться восемнадцать лет. К этому времени она выросла в высокую статную девушку, прекрасно сложенную и вполне созревшую. Ее называли первой красавицей в Сварожьих Землях не только потому что она была дочерью царя. Ее внешний облик, осанка, певучий голос, величавое и вместе с тем мягкое обхождение покоряли каждого, кому доводилось ее видеть. В наружности девушки ничто уже не напоминало о ее давних чжалаирских предках. Разве лишь волосы, черные как спинка соболя, уложенные короной над высоким белым лбом, да большие черные глаза выдавали далекую примесь крови восходного племени,  делая ее внешность более волнующей и яркой. Помимо красоты, царевна также славилась умом и образованием, лучшим, чем встречалось обычно у женщин даже в самых знатных сварожских семьях. Потому-то известно было, что царь Хотен не ищет своей дочери мужа среди сварожской знати, а мечтает выдать ее замуж за иноземного короля или влиятельного принца. Многие из сварожских вельмож и их сыновей втайне вздыхали, любуясь расцветающей красавицей-царевной.
Ее спутник родился в один год с ней, таким образом, был еще совсем юношей, но необыкновенно высоким и крепким. Только лицо, еще юношески чистое, выдавало возраст, но вся фигура его была развита, как у вполне взрослого мужчины, и выдавала незаурядную силу. Стоявшая рядом с ним девушка доходила ему ростом до плеча. Несмотря на юный возраст, те, кто встречал его, угадывали, что этому юноше уготовано большое будущее. Можно было легко поверить, что он, принадлежа к знатному и старинному роду, способен прославить его собственными заслугами, помимо знаменитых предков. И он в самом деле был потомком древних сварожских князей.
Сейчас он вместе с царевной стоял под сводом беседки, и цветущие ветки наклонялись к их головам. Среди картины расцветающего весеннего сада, юноша и девушка выглядели таким же воплощением молодости, жизни и любви. Они улыбались друг другу и держались за руки, стоя настолько близко, что никто посторонний не услышал бы, что они говорили друг другу. Лицо юноши, обычно серьезное, сейчас совершенно преобразила мягкая улыбка. Светлые голубые глаза его в эту минуту блестели, как небо в солнечный день.
- Наконец-то мы с тобой можем повидаться снова, Ладомира, - с волнением в голосе проговорил юноша. - Уже давно мы видели друг друга лишь на людях, при дворе твоего отца, и могли разве что украдкой перекинуться взором. Я очень боялся, что тебя отдадут замуж за аллеманского королевича...
Радость девушки на мгновение померкла, когда она склонила голову и коснулась перстня с черным камнем, что был надет на безымянном пальце ее левой руки.
- Он умер, не успев стать моим мужем. Я осталась свободной, но все равно буду всегда сожалеть о его судьбе.
- И мне тоже было жаль твоего жениха, - признался юноша.
- И тебе, Венцеслав, жаль того, кто едва не стал между нами? - Ладомира не могла скрыть удивления.
- Конечно. Во-первых, умереть таким молодым, в чужой стране - всегда печально. А во-вторых, он мог быть счастлив с тобою, но вместо любви нашел на Медведице лишь смерть. Как же мне его не жалеть?
Царевна мягко пожала руку молодому человеку.
- И мне жаль его, хотя я знаю, что ни он, и никакой другой мужчина не заменят мне тебя, мой Венцеслав. Но никто не знает, какую судьбу уготовили нам Боги. Моему отцу сейчас как никогда нужны сильные союзники...
Лицо юноши помрачнело, в глазах померк радостный блеск.
- Царь снова ищет тебе женихов? - спросил он сквозь сжатые зубы.
- Нет, пока нет. В прошлом году он хотел меня просватать за сына конунга Полуденного Норланда, но условия были слишком незавидны. Теперь вот брат аллеманского короля умер, не успев стать моим мужем.
- Так может быть, это судьба, а, Ладомира? - с надеждой проговорил Венцеслав, держа ее за руку. - Боги не хотят разлучать нас с тобой...
- Думала и я об этом. Знаю, следовало сожалеть, а я втайне радовалась: Боги оставили нам с тобой надежду, - призналась царевна. - Хоть и знаю, что стыдно думать только о себе. Отцу моему нужны сильные союзники, они нужны всем Сварожьим Землям.
Лицо юноши оживилось, и он горячо проговорил, изменив своей обычной сдержанности:
- Но почему царь Хотен надеется лишь на иноземных союзников, Ладомира? Неужели в Сварожьих Землях не осталось храбрых и верных витязей, готовых поддержать его власть? Если бы твой отец позволил, я доказал бы ему, что достоин быть твоим мужем, клянусь! Если придется воевать, я сделаю все, чтобы царь заметил меня и проникся доверием. Как доверяли моему покойному отцу и моим предкам другие цари и великие князья...
Но Ладомира безнадежно покачала головой, ухватив пальцами веточку с тяжелыми лиловыми соцветиями.
- Мой отец не поверит тебе, Венцеслав. Ни через год, ни через десять лет. Чем тревожнее становятся известия, тем больше он остерегается всех вокруг. Все чаще говорят, будто царевич Избор жив, будто он в Лугии, заручился там поддержкой короля и многих владетельных панов, а теперь собирает войска.
- Неужели много людей в Сварожьих Землях этому искренне поверят? - удивился Венцеслав. - Разве не ясно, что истинный наследник сварожского престола, будь он жив, не стал бы поднимать Лугию против Сварожьих Земель, и не полагался бы на мечи иноземцев? Нет, несомненно, это лугии сами выдумали будто бы спасшегося царевича, чтобы ослабить сварожское царство. Неужели сварожане так глупы, чтобы им поверить?
- К сожалению, Венцеслав, не все так просто, - вздохнула девушка. - Ты помнишь неурожай и страшный голод две зимы назад?
- Конечно, я помню. И как ты вместе со своим братом сама раздавала хлеб и куны голодающим, - Венцеслав поднес к своим губам ее руку и поцеловал. - Помню, как люди, что пришли, плача и стеная в отчаянии, уходили, благодаря вас с Белогором и царя, именем которого все делалось. В ту зиму моя мать и я тоже помогали нашим холопам, так что они довольно сносно пережили самое трудное время. Многим другим пришлось хуже. Но царь-то в чем же виноват? Не он же наслал голод. Неурожайные годы случались и прежде, при наших предках.
Царевна Ладомира тяжело вздохнула.
- Я слышала, какие вести приходят к моему отцу... Многие разорившиеся холопы бегут из деревень, уходят в степные окраины, где земля лучше. А то и собираются в ватаги, разбойничают. И они верят, что царевич Избор жив,  винят во всем моего отца. Говорят, будто бы неурожай и голод - наказание Богов за то, что мой отец - не настоящий царь. При законном царе они как-нибудь смирились бы.
Слушая ее, Венцеслав огорчился не меньше, чем она. Чувствуя, как дрожит ее голос, как похолодели ладони, он снял с себя кафтан, оставшись в вышитой золотом сорочке, укутал в него Ладомиру, точно ребенка.
- Я не знал, что положение в самом деле так опасно, - признался он. - Но, если так, то царю именно теперь нужны все надежные силы. Разумно было бы сблизиться со знатными сварожскими родами, а не таиться от собственных бояр. Я надеюсь, твой отец так и поступит. И тогда, если у нас впереди война, Боги позволят мне заслужить не только твою любовь, но и доверие твоего отца.
Но царевна снова покачала головой. В ее черных глазах блестели слезы.
- Никогда мой отец не отдаст меня ни за тебя, и ни за кого из знатных сварожан. Потому-то он и ищет мне мужа в чужих краях. Не только ради новых союзов, хоть и это тоже. Ведь наследником станет Белогор.
- Конечно, и что из того? Мы с Белогором друзья, надеюсь остаться ему другом и впредь.
- Это понимаем мы. Но мой отец думает иначе. Ему кажется, что любой царский родственник стремится сам стать царем. Его пугает старинная знать, потомки прежних князей. Мы-то не царской и не княжеской крови...
- И никак нельзя смягчить его сердце? Даже если я поклянусь на мече, что стану всю жизнь верно служить роду Алтановых и Сварожьим Землям?
- Я опасаюсь, что и такой клятве царь не поверит, - вздохнула Ладомира. - Ему случалось видеть, как люди нарушали самые значимые клятвы и ради меньшей цены, чем царский венец. Он скорее казнит тебя, чем позволит стать моим мужем... Ах, великие Боги, мне все чаще хочется, чтобы мой отец не был царем! Хоть и была еще ребенком в то время, но я помню, что он был светлей и радостней, когда именовался просто боярином Алтановым, а не царем Сварожьих Земель.  Тогда он еще не забыл, как смеяться, и страх не мучил его днем и ночью, как сейчас. Если он приезжал домой не затемно, играл со мной и с Белогором, и говорил о великом будущем для нас...
- Оно осуществилось, -  слова Венцеслава могли бы звучать насмешливо, однако в интонациях его не было никакого выражения.
- И я уверена, - добавила девушка, - что тогда отец счел бы за честь для себя выдать дочь замуж за князя Венцеслава Кречета, потомка правителей Вышеградского княжества.  Теперь же все так изменилось...
Венцеслав ободряюще сжал руку царевны.
- Не отчаивайся, любимая! Никто не знает, что ему отмерила Хозяйка Судеб. Для нас ведь еще вовсе не все потеряно, и возможно, нам все-таки суждено быть вместе... Отдохни, Ладомира, от печальных мыслей.  Смотри, как хорошо здесь, в саду! Все живое радуется весне, будем рады и мы. Ты помнишь, как мы играли в детстве вот здесь, в усадьбе?
Девушка улыбнулась былым сладким воспоминаниям.
- Да, конечно! Мне всегда здесь нравилось больше, чем в Крепости. Здесь проще, теплее. Если мне позволят  пожить здесь вместе с Белогором несколько дней, ты приезжай к нам еще. Тут мне легче остаться одной. Мои сенные девушки меня как будто любят, выросли со мной вместе, а ведь, если узнают, что я тайно встречаюсь с мужчиной - донесут отцу.
- И мы за нашу любовь будем наказаны, как за преступление против царства и государя, - усмехнулся Венцеслав. - Хорошо еще, что Белогор нас понимает.
- Он охотно назовет тебя братом, если будет когда-нибудь суждено! Слава Богам, еще ни у кого на свете не было такого милого брата, как у меня. Еще когда Белогор был ребенком, я могла ему доверить больше, чем маме и отцу. Он сам догадался о нас, и свято хранит нашу тайну. А кроме него, ее знает только твоя мать.
- У меня нет тайн от матери. Да и она, видевшая, как в наших сердцах рождается любовь, не могла не догадаться, - чуть виноватым тоном произнес Венцеслав.
- Да, правда, - согласилась Ладомира. - Знаешь, в детстве, когда матушка меня ругала, мне хотелось, чтобы моей матерью была боярыня Светозара. Она всегда объясняла так, что сразу понятно, как сделать лучше.

[Эйлин]

Красиво написано!  Параллели некоторые просматриваются, будет интересно увидеть, как  здесь будут развиваться события.
Спасибо за новую историю, эреа Артанис!

[katarsis]

Имена другие, но персонажи угадываются, и события тоже. Надеюсь, здесь сложится лучше, а то мне они уже нравятся, и я за них уже волнуюсь.

[Convollar]

Очень интересно получается, эреа Артанис. Параллели, конечно просматриваются, но очень хорошо, что вы им прямо не следуете. Я тоже надеюсь, что события в вашем мире не повторят нашей печальной истории. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

Вы начали новую книгу!
Какая романтичная сцена в начале, и в старинном духе. Замечательное начало. Надеюсь, Ваши герои обретут своё счастье.

[Артанис]

Ай, спасибо вам, мои милые читатели! Эрэа Эйлин, эрэа katarsis, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Красиво написано!  Параллели некоторые просматриваются, будет интересно увидеть, как  здесь будут развиваться события.
Спасибо за новую историю, эреа Артанис!

Премного благодарна! Надеюсь обо всем написать по порядку. Пока могу лишь пообещать, что событий будет много, и они будут сложные и разные.
За картинки отдельное спасибо! Цветы роскошные, и дева удивительно хороша. Вот и портрет царевны Ладомиры.

Имена другие, но персонажи угадываются, и события тоже. Надеюсь, здесь сложится лучше, а то мне они уже нравятся, и я за них уже волнуюсь.

Самое главное, что нравятся! Надеюсь, не разочаруетесь и впредь.
Мне тоже очень хочется, чтобы получилось лучше, честное слово! Обещаю пока, что пережить моим героям придется немало. Легко не будет точно. А как сложится в итоге, узнаем.

Очень интересно получается, эреа Артанис. Параллели, конечно просматриваются, но очень хорошо, что вы им прямо не следуете. Я тоже надеюсь, что события в вашем мире не повторят нашей печальной истории. Спасибо, эреа Артанис.

Поживем - увидим. События ведь тоже событиям рознь. Различие уже начинается. Иначе бы свидания Венцеслава с Ладомирой тут не было. Однако с какого времени все пойдет совершенно не так?

Вы начали новую книгу!
Какая романтичная сцена в начале, и в старинном духе. Замечательное начало. Надеюсь, Ваши герои обретут своё счастье.

Спасибо Вам! Да, начала, разумеется. С такими читателями я готова каждый день что-нибудь писать.
Я тоже очень хочу для них счастья. Правда-правда!

- Будь на то лишь наша воля, матушка моя тоже с великой радостью приняла бы тебя в нашу семью, - ответил Венцеслав, поцеловав девушку.
Они сели на скамейку, обнявшись за плечи.
- А, кроме твоей матери, никто не догадается о нас? Даже твои дяди? - на всякий случай поинтересовалась царевна.
Молодой князь покачал головой.
- Нет, Ладомира. Я никому не говорил и не скажу, как ты просишь.
Девушка заметно успокоилась.
- Это хорошо. Мы пока не знаем, как сложится у нас, но лучше бы не втягивать старших в нашу жизнь. Твоим родственникам, как и другим боярам, мой отец не доверяет.
- Ну, это старая песня! - усмехнулся Венцеслав. - Семь лет назад мы с матушкой были уже высланы с Медведицы в деревню: кто-то донес, будто княгиня Кречетова непочтительно высказалась о царской семье. А другим приходилось и много хуже.
Из груди царевны вырвался тяжкий вздох, но и она не пыталась найти слова, чтобы оправдать своего отца, лишь с молчаливым сочувствием сожалела, что он не всегда бывает справедлив и слушает часто совсем не тех людей.
- Это я тогда упросила отца поскорей вернуть вас ко двору. Он в то время еще иногда слушал меня, - призналась девушка. - Я-то ведь знаю княгиню Светозару Остромысловну: она и укусившей ее собаки не станет бранить. Оскорбляющий унижает прежде всего себя, так она говорила нам с тобой? А чья-то глупая ложь может... О, Венцеслав, на царской службе будь осторожен вдвойне, прошу тебя! Чем знатнее и способнее человек, тем больше у него завистников.
- Матушка говорит о том же, - кивнул Венцеслав. - Но я не собираюсь никому переходить дорогу. Ни за почестями, ни за богатством я не гонюсь. А, если придет война, стану служить, как подобает, царю и Сварожьим Землям.
Молчаливый, но красноречивый взор царевны был ему наградой. А затем они крепко обнялись и слились в поцелуе. Несколько мгновений слышалось только их учащенное дыхание и горячий, взволнованный стук двух сердец.
Но так продолжалось недолго. Девушка первой расцепила объятия и немного отодвинулась, склонив голову.
- Мы не можем себе позволить лишнего, Венцеслав. Ведь жизнь может сложиться и не так, как мы мечтаем. Если мне придется стать женой другого, я не хочу, чтобы у него были причины сомневаться во мне.
- Ты права, Ладомира, - вздохнул князь Венцеслав. - Что ж: мы молоды, но не безрассудны. Я не хочу тебя потерять! Но, если окажется, что у тебя другая судьба, то... лучше, если ты сможешь стать счастливой и приведешь к Сварожьим Землям надежных союзников.
Ладомира кивнула печально и торжественно.
- Если общее благо этого требует, мы обязаны смириться. Я прошу тебя, Венцеслав: если нас разлучит судьба, женись на другой. Обо мне не забывай, а жену себе возьми и постарайся полюбить ее. Не годится тебе оставаться одиноким. Пообещаем друг другу, что сможем быть счастливыми и порознь. Ладно?
Юноша снова крепко прижал ее к сердцу.
- Клянусь тебе жизнью моей матери, звездочка моя ясная! Но лишь если жизнь нас разлучит. А до тех пор я не смирился и не отказываюсь от нашей любви - пусть об этом помнят Боги!
В это время за поворотом, еще далеко, послышались женские голоса.
- Царевна! Кто видел царевну?
- Царевна Ладомира Хотеновна! Где ты?
- Разойдемся в разные стороны, поищем царевну!
Ладомира приготовилась выйти к ним навстречу, а Венцеслав собирался незаметно покинуть беседку.
- Тебя ищут! Пора мне уйти. Мы еще увидимся на днях!
Но тут рядом раздался юношеский голос, ясный и чистый:
- Ступайте прочь! У моей сестры разболелась голова, она хочет подышать свежим воздухом. Я сам сообщу ей.
Послышались торопливые шаги и шорох юбок, цеплявшихся за кусты. А затем к беседке подошел юноша пятнадцати лет, очень похожий лицом на Ладомиру. Он приветливо улыбнулся молодой паре, ничуть не удивленный, что видит их вместе.
- Добрый день, сестра! И тебе, Венцеслав! - проговорил он на аллеманском языке.
- Что случилось, Белогор? Что ты хочешь мне сообщить? - спросила царевна тоже по-аллемански.
Из-за куста черемухи донесся разочарованный вздох и удалявшиеся шаги.
- Поучите иностранные языки, прежде чем подслушивать! - усмехнулась Ладомира.
Убедившись, что теперь вокруг них никого нет, царевич Белогор обменялся приветствиями с Венцеславом.
- Простите, что помешал вам. Сестра, собирайся: батюшка прислал гонца, чтобы мы сегодня вернулись в Крепость.
- Ну вот... - Ладомира виновато взглянула на молодого князя. - Значит, не скоро сможем повидаться...
Юный царевич, глядя на огорченные лица сестры и ее друга, постарался им помочь:
- Я надеюсь убедить отца ввести тебя в мою свиту, Венцеслав. Ты хорошо образован, разбираешься в военном деле. Отец сам говорит, что нам нужны образованные соратники, досадует на невежество многих вельмож. Надо его убедить, что ты можешь быть нам очень полезен. А тогда вы с сестрой сможете встречаться у меня.
Лица Венцеслава и Ладомиры разом прояснились.
- Белогор, ты самый лучший на свете брат! - с чувством проговорила царевна, сжав мальчика в объятиях.
- Лишь бы царь тебя послушал, - заметил молодой князь.
Царевич Белогор охотно протянул ему руку.
- Если придет пора, я со всей радостью назову тебя братом, Венцеслав, - пообещал он.
Ладомира и Венцеслав еще раз крепко обнялись на прощание, в то время как ее брат вежливо отвернулся и смотрел, не появится ли снова кто-нибудь рядом.
- До встречи, Венцеслав! Я постараюсь с тобой увидеться вновь, как только смогу. Подожди немного!
- Нам пока ничего другого не остается, милая. Будем надеяться и ждать, и тогда, быть может, придет наше время. А неразумная поспешность наверняка погубит нас обоих.
- До встречи... - уже все самые важные слова были сказаны, а глаза все равно не могли оторваться, желая навсегда сохранить в памяти желанный образ, и руки, сплетенные в узел, никак не хотели разомкнуться.
Но, наконец, Венцеслав ушел прочь и покинул сад Алтановской усадьбы. А Ладомира и ее брат немного подождали, прежде чем уйти в дом.
- Пойдем, Белогор. Раз батюшка требует от нас вернуться в Крепость, негоже заставлять ждать, - проговорила Ладомира, ласково погладив на прощание ветку душистых лиловых цветов.
А вечером, в царской опочивальне Крепости, сам царь Хотен Алтанов и его супруга, царица Драгомира Черняновна, встречали своих детей.
- Мы вернулись, батюшка, как только ты велел. Не задержались даже на ночь в старой усадьбе, - сказал Белогор.
Царь Хотен Белогорич был еще не стар, но в последнее время сильно изменился. Дочь справедливо заметила, что достигнутое неслыханное возвышение не принесло ему ни радости, ни покоя. Чем больше было у него забот, тем чаще омрачалось его лицо. А с некоторых пор, и в особенности после того, как из Лугии дошли тревожные вести, он постоянно был раздражителен, никому не верил. За несколько месяцев черные волосы и кудрявая борода царя почти полностью поседели, недобро прищуренные глаза слезились. У Ладомиры сжалось сердце от сочувствия к отцу. Мать, высокая, немного огрузневшая, с годами мало изменилась, а отец сделался почти стариком.
- Лучше, когда вы дома. Крепость - самое безопасное место в Сварожьих Землях, - проговорил царь. - Лишь когда вы рядом, мы с матерью спокойны за вас. На Медведице много тех, кто хотел бы причинить зло мне и моим детям. Лугии... шпионы подлого самозванца... родовитые бояре тоже только и ждут, чтобы я оступился! Все эти Кречеты, Ярославцевы, Белозерские, Златоверховы...
- Да ведь это все знатнейшие роды Сварожьих Земель, твои первые бояре, с которыми ты каждый день советуешься о самых важных делах, - попыталась Ладомира мягко увещевать отца, не подавая виду, что ее взволновало первое из названных им имен.
Но царь, сидевший, откинувшись на высокую спинку кресло, упрямо помотал тяжелой головой, не веря ей.
- Они все думают: ну почему власти добился я, а не один из них, более родовитых? Если мой престол пошатнется, многие захотят царствовать сами. Каждый сочтет, что больше достоин царства, чем я или ты, Белогор, сын мой.
- Я не замечал, чтобы кто-то из бояр был враждебен нам, - заметил юноша.
- Вы с сестрой еще слишком молоды и всех мните друзьями, - проговорил Хотен, любуясь стройной фигурой своего сына, роскошной красотой дочери. В них повторялась его молодость, они были итогом его судьбы, последней радостью, единственным оправданием его жизни, путаной и сложной, и не всегда праведной.
Царица искоса взглянула на детей, затем на усталое лицо мужа.
- Дети, ступайте почивать, не утомляйте отца, - строго проговорила она.
Но царь сделал знак им остаться.
- Пусть побудут здесь. Ладомира, сыграй-ка на своих клавикордах. После твоей музыки заснуть бывает легче.
- Конечно, батюшка.
Девушка прошла по устланному красным сукном полу и села за клавикорды, выписанные за огромные куны из Арвернии. Такого музыкального инструмента прежде не видали в Сварожьих Землях.
Пальцы Ладомиры проворно забегали по черным и белым клавишам, извлекая то мягкие, то более громкие звуки. Они постепенно складывались в мелодию, плавную и вместе с тем звучную, как шелест ветра в ветвях деревьев, как журчание ручья и песня соловья.
Царица Драгомира заслушалась, уже не смущаясь, что "зубастое чудище" может так звучать. Даже всегда угрюмое лицо царя Хотена намного разгладилось от чарующих звуков музыки.
Он только не подозревал, что Ладомира, играя на клавикордах, переживает вновь свидание с Венцеславом, и ее первая любовь придает игре глубину и смысл.
Когда девушка закончила играть, отец пригласил ее сесть рядом и одной рукой обнял ее, а вторую положил на плечо пристроившемуся тут же сыну.
- Спасибо тебе, дочка! А что у тебя, мой Белогор? Дочитал, что аллеманы пишут о том, как некогда Святослав Храбрый разбил их на озере Йоми?
- Дочитал, - мальчик чуть заметно нахмурился. - Только, по-моему, это страшная чушь. Аллеманы доказывают, будто сварожане их коварно заманили на тонкий лед, и большинство рыцарей погибли, провалившись в воду. А сам князь Святослав и его воины будто чуть ли не в стороне стояли в это время, а вовсе не бились.
- Аллеманы пишут, чтобы свое поражение оправдать. Что ж, иногда полезно узнать доподлинно, что о себе мнит противник. Но вообще-то сварожанам таких писаний не нужно, - царь Хотен даже повеселел. - Ты молодец, сын, что даешь себе труд подумать, не всякому написанному слову веришь.
- Мы с сестрой всегда рассуждаем о том, что прочли, - заверил отца Белогор.
- Умницы мои! Пусть Боги вам пошлют много долгих и счастливых лет!
Царь Хотен залюбовался своими детьми. Разве у кого-нибудь в Сварожьих Землях найдутся дети лучше? Ладомира не только красотой, но умом и способностями достойна стать вровень с самыми знаменитыми среди цариц земных. А его Белогор? Мальчику только пятнадцать лет, а он без запинки говорит на трех иностранных языках, читает и пишет на аллеманском, лугийском и арвернском, как на своем родном, хорошо управляется с конем и оружием. Ну и что, если он не происходит от древнего княжеского и царского рода? Да разве лучшим наследником мог бы быть тот, другой царевич?..
"Боги свидетели: не ради себя я сделал все, чтобы стать царем Сварожьих Земель, а ради вот этих детей, потому что они способны сделать царство счастливым. И, если уж я недостоин, прошу вас, Боги: спросите за все с меня одного. А им, ни в чем не повинным, пошлите счастье, о, Боги!"
Кто знает, послушают ли суровые сварожские Боги его отцовскую мольбу?

[Convollar]

Кто знает, послушают ли суровые сварожские Боги его отцовскую мольбу?

Ох, послушают ли? Жаль Ладомиру и Венцеслава жаль. И очень интересный получается Белогор. Но смутное время, оно и есть смутное. Я вот подумала - а ведь и мы сейчас переживаем смутное время. Спасибо, эреа Артанис!

[katarsis]

Да, власть даётся непросто. Получить - ещё полдела, а попробуй удержи.

[Артанис]

Спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis!

Ох, послушают ли? Жаль Ладомиру и Венцеслава жаль. И очень интересный получается Белогор. Но смутное время, оно и есть смутное. Я вот подумала - а ведь и мы сейчас переживаем смутное время. Спасибо, эреа Артанис!

Поглядим, какой получится их судьба! У Ладомиры и Белогора есть все качества, чтобы стать достойными царскими наследниками, но это еще не обещает, что им удастся их благополучно проявить.
Да, и о нашем такое говорят. Хотя тут, я надеюсь, будет все же поинтереснее. А вообще, лучше мне не пытаться вплетать злободневность в свои произведения. Плохо получается, как правило.

Да, власть даётся непросто. Получить - ещё полдела, а попробуй удержи.

Вот об этом лучше бы заранее думать, а не когда уже ничего не изменить.

Глава 2. Просыпается ветер
Тем же вечером в большом доме князей Кречетов разговаривали трое людей. Они сидели в маленькой горнице за столом, только что закончив ужинать. Никто больше не входил к ним без дозволения. На столе горел высокий бронзовый семисвечник, озаряя лица сидевших, бросая по стенам резкие черные тени.
Здесь был сам хозяин дома, молодой князь Венцеслав. Рядом с ним сидела его мать, княгиня Светозара Остромысловна. Овдовев еще в молодости, она посвятила жизнь воспитанию единственного сына. Она отдала ему все силы и весь жар своего сердца, но сделала все, чтобы вырастить Венцеслава достойным наследником древнего рода и защитником Сварожьих Земель. Подрастающего княжича учили ратным умениям лучшие воины, служившие семейству князей Кречетов. Но мать сама учила его наукам, а самое главное - стремилась передать ему те представления о чести, добре и справедливости, что во все времена были необходимы знатному витязю, потомку древних сварожских князей. Еще при жизни своего супруга княгиня Светозара разделяла с ним все заботы, и ее знали как одну из самых знающих и мудрых женщин в Сварожьих Землях. За это царь Хотен некогда назначил княгиню Кречетову в свиту своей дочери.
К этому времени княгине Светозаре Остромысловне было около сорока лет. Вот уже долгие годы она носила белое вдовье платье безо всяких украшений. Однако лицо ее было еще свежим, как у молодой женщины, а в густых темных волосах едва протянулись первые серебряные нити.
С ними за столом сидел уже немолодой человек в боярском одеянии, седобородый, смуглый, с близко посаженными глазами неопределенного цвета. Трудно было представить по его внешнему облику какое-либо родство с сидевшим напротив прекрасным юношей.
И все-таки они состояли в родстве, хоть и не самом близком, но достаточном, чтобы идти в счет. Старший из князей Кречетов, Станимир Тихомирич, приходился Венцеславу троюродным дядей. Оба они были потомками былого рода удельных вышеградских князей, таким образом, принадлежали к наиболее именитому роду Сварожьих Земель. В те годы такое родство было достаточным, чтобы дальние родственники сознавали себя единым родом, соединенным общими интересами.
И теперь старый князь приехал к родственникам не просто в гости, а собираясь сообщить о чем-то важном.
- Тот, кого в Лугии назвали царевичем Избором Твердиславичем, готов начать войну. Он обручился с Заславой Войцеховской, дочерью черногорского воеводы, а ее отец в это время собирает войска. У них уже пять тысяч человек.
 - Вести печальные, но не такие уж новые, - нахмурился Венцеслав. - Война неминуема, это ясно всем. На холме Перуна готовят войско, на днях выступаем. Неужто Сварожьим Землям страшны какие-то пять или даже десять тысяч лугийцев?
Но князь Станимир Тихомирич покачал головой.
- Не все так просто. Я получил письмо от славгородского воеводы, боярина Морозова. Он сообщает, что не станет сражаться с царевичем Избором, а готов без боя принять его сторону. И так же, извещает он, мыслят воеводы в других порубежных городах: в Любославле, Боровице, Червлянске. Все окраинные земли готовы признать этого объявившегося Избора истинным царем. А это сам посуди, какая сила!
Мать и сын переглянулись, не веря своим ушам, как громом пораженные.
- Откуда ты узнал такую страшную весть, родич? Я думаю, даже царь еще не слышал ее.
- Поневоле приходится узнавать все первым, чтобы примеряться ко всем изменчивым обстоятельствам, - с напускной скромностью промолвил старый князь и показал родственникам письмо славгородского наместника.
Прочитав письмо, Венцеслав брезгливо отодвинул на другой край стола, словно пергамент был испачкан чем-то неприятным.
- Но почему они готовы совершить измену? Разве не царь поставил их на те должности, что они занимают, облек их доверием? А тот, кто именуется царевичем Избором - ставленник лугийцев, наверняка жалкий проходимец, он подобран ими вовсе не для блага Сварожьих Земель.
Его дядя коснулся ладонью руки племянника.
- Понимаю твое негодование, Венцеслав. Но не так все просто. Ты, конечно, много раз слышал, как погиб маленький царевич Избор. Это случилось в год, когда ты родился.
- Конечно, слышал. Он погиб при темных обстоятельствах, как объявили - от несчастного случая. Но все говорят, что смерть последнего из царского рода нужна была лишь одному человеку в Сварожьих Землях. А правда ли это, одним Богам ведомо точно.
- Об этом я не скажу доподлинно, а вот о том, что сам видел, могу сказать лишь вам одним, - осторожным заговорщицким шепотом произнес старший князь. - Ведь это я тогда ездил в Железноград, расследовать гибель царевича. Алтанов меня послал, чтобы я обо всем поведал, как нужно ему. И я поклялся счастьем нашего рода и громовой секирой Перуна, что маленький царевич погиб, сорвавшись с крепостной стены. Другого ответа от меня не слышал еще никто!..
- А на самом деле? - Венцеслав подался вперед.
- А на самом деле то был не царевич! Я сам осматривал тело. Его подменили другим мальчиком, даже немного похожим. Тело действительно было все разбито от падения с высоты. Но левая сторона лица не пострадала, и я разглядел. У настоящего царевича была родинка у виска, у погибшего ребенка ее не было. У погибшего были карие глаза, а у настоящего царевича Избора - серые. Это не он погиб тогда! Я солгал Алтанову, солгал перед всей Боярской Думой.
На некоторое время в горнице воцарилось молчание. Мать и сын переосмысливали странную весть, что поведал их родственник.
- И никто не узнал, куда исчез настоящий царевич? А что же царица-мать? - недоумевающе спросила княгиня Светозара. - Впрочем, конечно, если она спрятала своего сына, так не выдала бы и под пыткой.
Князь Станимир кивнул.
- Скорее всего, вдовствующая царица спрятала сына, а сама все эти годы разыгрывает материнскую скорбь.
- Так ты думаешь, дядя, что этот царевич в Лугии - настоящий? - поинтересовался Венцеслав.
- Не знаю! Покуда я не видел его: похож ли он на пропавшего царевича. Может, и самозванец. Лугии могли натаскать его, как пса, узнав о наших затруднениях. Но может, и настоящий! Это многое для нас меняет.
- Если древний княжеский и царский род не прервался, то мы обязаны служить законному царю. Но царь, что ведет на нас лугиев... - проговорил Венцеслав задумчиво. Он промолчал лишь о том, что встревожило его сразу: Ладомира и Белогор, особенно Ладомира! Даже если придет законный царь, пощадит ли он семью своего предшественника?
Но, не имея возможности сказать об этом при князе Станимире, высказал другие доводы:
- Мы принесли присягу царю Хотену. А присяга священна перед Богами. Ты, матушка, и ты, дядя, учили меня чтить Богов искренне, а не на словах, - сдавленным голосом проговорил юноша.
Княгиня Светозара с благодарностью взглянула на сына.
- Того, кто искренне почитает Богов, они непременно наградят, в земной жизни или в светлом Ирие. Я счастлива, что ты, сын мой, сохранил древнее благочестие наших предков.
- Матушка, ты сама научила меня истории тех времен, когда Боги помогали сварожскому племени; а у меня хорошая память, - мягко ответил ей Венцеслав.
Но князь Станимир Тихомирич довольно бесцеремонно прервал их семейную беседу:
- Это хорошо, племянник, что ты дорожишь честью и присягой. В твои годы так и следует мыслить. Я тоже хотел бы, чтобы ты испытал свои силы в честном бою, а не среди дворцовых распрей.
Юноша помолчал, одолевая тягостные сомнения.
- Так чего же ты хочешь? Чтобы мы покинули царя Хотена, примкнули к тому, кто зовет себя царевичем, кем бы он ни оказался? Это на тебя не похоже, - заметил Венцеслав.
Хитрые глазки князя Станимира остро блеснули из-под косматых бровей.
- И правильно не веришь. Мы не станем спешить и прыгать необдуманно. Скоро выступит войско навстречу лугиям. Но никто из рода Кречетов не пойдет с ним. Сестра, ты должна откупить Венцеслава от этого похода.
- Завтра же поговорю с нужными людьми, предложу за наш счет снарядить отряд воинов, - энергично отозвалась княгиня. - Прости, Венцеслав: мне тоже хочется увидеть тебя храбрым героем, сильным воеводой, каким был твой отец и другие знаменитые предки. Но я думаю, эта война никому не принесет ни чести, ни славы.
- Ты, как всегда, права, матушка, - молодой князь взял в ладони руку матери и почтительно поцеловал. - Я вовсе не хочу сражаться со сварожанами, только потому что они готовы встать под чужие знамена. Тем более что я сам не знаю теперь, что думать. Я был уверен, что этот царевич - ничто, ставленник Лугии, и что им никогда не победить....
- Вот поэтому нам нужно выждать, - назидательно проговорил князь Станимир Твердиславич. - Мы останемся в стороне, пока не выяснится, кто победит. Если войско Алтанова - то ничего не изменится. Если же нет - что ж, ведь Алтанов - вовсе не друг нам и другим владетельным семьям.  Вы сами были в ссылке, мне и моим братьям она грозила не раз, и я прилагал все усилия, чтобы отвести от нас мрачные тучи. А с иными царь Хотен считается еще меньше. Где сейчас род Златоверховых? На Медведице из них остался один лишь жрец Ведомысл. А его братьев вместе с семьями расселили по разным городам, содержат кое-как. Иные из них уже умерли в заточении. Многим ли обязаны бояре такому царю, вдобавок, не законному по крови? Алтанова может спасти только одно - успех в войне. Но, если окраинные земли предадутся царевичу Избору, надежды у него почти не останется вовсе.
Венцеслав снова усилием воли подавил тоскливое, отчаянное желание воскликнуть: "А Ладомира как же? А Белогор, который мог бы стать лучшим из царей? Если их отец и виноват в чем-то, они-то причем?"
Но вслух отозвался спокойно, даже перед родными не выдав своих переживаний:
- А мы что станем делать, если победит этот царевич, кем бы он ни был?
- Тогда - опять смотря по обстоятельствам. Новый царь тоже не обойдется без нас, рода Кречетов. Мы - природные князья, происходим от брата Святослава Храброго, князя Стемира. По сути, второй род после царского: ведь и наш прародитель некогда был великим князем. Такими влиятельными семьями не разбрасываются и цари, крепче сидящие на троне. Ну а там поглядим, настоящий то царевич или нет. Между прочим, племянник, в этом я особенно на тебя надеюсь.
- На меня? - удивился Венцеслав.
- Конечно. Если этот царевич дойдет до Медведицы, ему потребуется свита. Не с одними лугиями же он надеется править. А у тебя есть все, чтобы быть полезным любому царю. Ты молод, хорош собой, обходителен, отличный воин и охотник, говоришь на нескольких языках, книг прочел больше, чем половина Боярской Думы. Что же еще нужно Избору... или не Избору? Ты приглядишься к нему, удостоверишься, настоящий ли это царь.
Старый боярин говорил мягко и вкрадчиво, словно лисьи шкурки расстилал. Но по его интонациям Венцеслав сразу заподозрил неладное.
- А что будет после?
Князь Станимир уклончиво пожал плечами.
- Там поглядим, как он станет править, будет ли достоин имени, которое принял.
Венцеслав слушал эти далеко идущие замыслы с невозмутимым видом, но на душе у него было смутно и тоскливо. Перед глазами его неотступно стояла Ладомира. Казалось, она протягивала к нему руки, и в ее черных глазах застыл молчаливый упрек. Ни за что на свете он не стал бы участвовать в заговоре, что может повредить ей. Но он не имел права и предать своих родных, интересы рода Стемира. Душа его болела и ныла, растерзанная надвое.
Его дядя по-своему расценил упорное молчание племянника.
- Не сомневайся, Венцеслав. Не мы же готовимся поднять мятеж, он вот-вот вспыхнет и без нас. Ветер подымается все сильней. Нам остается выбрать - будем мы сметены им или оседлаем его и взлетим, как на крыльях. Быть может, будущее рода Стемира только начинается теперь! Еще поглядим, кому в самом деле благоволят Боги.

[Convollar]

Вечная проблема. Политика и честь. И всё это свалилось на Венцеслава. И что-то мне тревожно за Ладомиру и Белогора. Всё так смутно. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

Вот и ветер подул, вот и самозванец объявился. Или не самозванец? Что же будет? Тревожно как-то за Белогора и Ладомиру.

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Вечная проблема. Политика и честь. И всё это свалилось на Венцеслава. И что-то мне тревожно за Ладомиру и Белогора. Всё так смутно. Спасибо, эреа Артанис.

Да, у Венцеслава выбор предстоит такой, что врагу не пожелаешь. А здесь его история только начинается, и кто знает, как сложится впредь. А судьба Ладомиры и Белогора прояснится в свой черед, уже довольно скоро.

Вот и ветер подул, вот и самозванец объявился. Или не самозванец? Что же будет? Тревожно как-то за Белогора и Ладомиру.

Ветер подул, да. Кстати, я тут добавила эпиграф - песню "Машину времени". Как раз из нее этот образ взят.
Со временем выяснится все, в том числе и то, кто там объявился. Но, кто бы ни был, а дети соперника ему и впрямь не очень нужны.
Впрочем, пока еще до этого не дошло.

И Венцеслав нехотя должен был пообещать принять участие в честолюбивых замыслах своих родичей.
Выслушав его, князь Станимир Тихомирич удовлетворенно кивнул.
- Так-то лучше, племянник. Не забывай, что цель у нас одна: благополучие рода Стемира. Ты еще успеешь послужить ему на поле боя, против открытого врага. А теперь у нас иные обстоятельства.
- Я бы не хотел никого обманывать. А здесь нельзя будет шагу ступить без обмана, - с горечью проронил Венцеслав.
Старший князь укоризненно поглядел на княгиню Светозару.
- Сразу видно, сестрица, что Венцеслав вырос на женских руках. Не хочу тебя упрекать, но мужское воспитание выучило бы его, что не всегда можно добиться блага одной правдивостью. Честь и правда, и другие добродетели, хороши для женщин и детей, и слуг, и других, кто не участвует в государственных заботах.
В ответ вдовствующая княгиня горделиво выпрямилась.
- Я думала всегда, что Венцеслава и так жизнь станет учить бесчестию. Пусть хотя бы смолоду запомнит, что значит быть человеком, а тогда выберет сам, как для него лучше.
Князь Станимир Тихомирич махнул рукой и поднялся из-за стола.
- Ладно, мне пора ехать, не то еще заподозрят, к чему я приезжал к вам на ночь глядя. Тайну, что я вам доверил, знаем лишь мы трое во всех Сварожьих Землях.
- Я провожу тебя, дядя Станимир, - охотно вызвался Венцеслав.
И, уже во дворе, когда племянник помогал ему сесть в повозку, старый князь проговорил на ухо юноше, цепкими пальцами ухватив его за плечо:
- Тебе не нравится, о чем я говорил, племянник? Но у нас нет другого выхода. Я верю, ты меня не ослушаешься. Ты знаешь: я уже немолод, и у меня нет детей, как и у братьев моих. Так что один лишь ты остался продолжателем рода Кречетов. Тебе следует иногда прислушиваться к моим словам. Или ты думаешь, я тебе пожелаю зла?
- Я такого никогда не подумаю, дядя Станимир! - искренне воскликнул юноша, почтительно пожав бледную руку старика.
- Вот так-то лучше, - проговорил тот, усаживаясь в возок. - И не думайте с матерью слишком много о том, что случится. Никто не может знать наперед, как сложится жизнь. Не забывай, каков наш род. Много храбрых воевод было среди рода Стемира. Великие князья, а затем цари их посылали против самых опасных вражеских ратей. Потому-то и назвали наших предков Кречетами - именем самой сильной и отважной ловчей птицы. Твой отец, отстоявший Влесославль от норландцев, был достоин имени Кречета. Жаль, что он слишком рано ушел в Ирий. Но в тебе есть все, чтобы возродить былую славу. И не так уж важно, какой царь будет при этом сидеть на троне Сварожьих Земель.
В другое время Венцеслава обрадовало бы такое пожелание. Но теперь он только сдержанно попрощался с родственником и вернулся в горницу, где ждала его мать. Сев за стол, он склонил голову и застонал.
Княгиня Светозара подошла к сыну, мягко коснулась его темно-русых волос.
- Люди предполагают, а Боги располагают нашей судьбой, - тихо проговорила она.
От матери Венцеслав никогда и ничего не скрывал. Она была ему матерью и отцом сразу, наставницей, первым советчиком, самым близким другом. И по сей день у них не было друг от друга тайн. Они оставались гораздо ближе, чем представляется возможным для матери со взрослым сыном. Зная все самые сокровенные тайны своего единственного сына, княгиня и теперь поняла, что тревожит его.
- Теперь Ладомира тянет меня в одну сторону, а обещание, данное дяде - в другую, - проговорил Венцеслав с горечью. - Что делать мне? Погубить Ладомиру или нашу семью? Если промолчу - отец Ладомиры лишится престола, быть может, жизни, и что станет с его семейством? Судьба свергнутых властелинов редко бывает доброй. Если я предупрежу Алтанова - погибнут мои дяди, а быть может, и мы с тобой, а я окажусь опозорен навсегда. Я предпочел бы не знать того, что знаю...
Мать села напротив и внимательно поглядела в глаза сыну, уперев подбородок о сцепленные пальцы рук.
- Сын мой, ты слышал, что поведал князь Станимир Тихомирич. Если бы мы и захотели, вряд ли в нашей власти сохранить Алтановым престол. Ни меч твой, ни слово в одиночку не изменят ничего, коль уж сварожане отворачиваются от царя Хотена.
- Умом я понимаю, что ты права, матушка. Но Ладомира и Белогор - мои друзья. Нет, больше, тебе известно все...
- Я знаю царских детей, еще когда они были малы, и сочувствую им не меньше, чем ты. Девушки лучше Ладомиры не найти в Сварожьих Землях. Если бы не была она царевной, лучшей для тебя жены я бы не пожелала. И Белогор умен и благороден не меньше своей сестры. Но счастье не всегда сопутствует достойным. Алтанову следовало бы подумать о будущем своих детей, прежде чем он решился похитить престол. Теперь нужны молнии Перуна, чтобы сохранить им власть, а ты ими не владеешь. Будь благоразумен, сын мой. Подумай и обо мне тоже. Ведь ты один у меня. Негоже тебе погубить себя, пытаясь защищать то, что уже обречено. Я верю: твоя жизнь может быть полезна не одной Ладомире, но и Сварожьим Землям.
- Какая уж там польза, если я не могу придумать, как спасти Ладомиру и ее брата, - усмехнулся Венцеслав. - Впрочем... Если придет новый царь, я постараюсь угодить ему, и тогда уговорю пощадить их, или спрячу, увезу тайно из Медведицы. А для этого я должен быть живым и в чести у нового государя, кем бы он ни оказался.
Во взоре княгини Светозары материнская гордость мешалась с сочувствием.
- Вот теперь ты говоришь, как настоящий муж, а не как наивный юноша, которого любовь и желание подвига лишают рассудка! Только прошу тебя, сын: будь всегда так же рассудителен, как сейчас. Когда ты мне признался, что любишь Ладомиру, я позволила тебе тайно встречаться с ней, потому что полагаюсь на твой разум. И теперь не скажу иначе.
- О, матушка: любовь к Ладомире научила меня осторожности. Разве я хоть раз в жизни был поспешен или поступал необдуманно?
Мать ласково коснулась его руки.
- Нет, сын мой, чего не было, того не было! Я чувствую: в тебе порой говорит нечто большее, чем опыт твоих молодых лет. Быть может, в самом деле тебе суждено прославить Сварожьи Земли...
Венцеслав невесело усмехнулся.
- Пока что судьба сулит мне бесчестье...
- Бывает на свете, что Боги посылают в трудный час своих избранников, там где не дано справиться никому другому. Им приносит величайшую честь и то, что для всякого другого стало бы бесчестьем. Таков был путь Святослава Храброго...
- Если бы это говорила не ты, матушка, я бы сказал, что ты переоцениваешь меня, - заметил юноша.
Вместо ответа княгиня поднялась из-за стола и подошла к стоявшему возле стены сундуку. Открыв его ключом, висевшим на поясе, вынула оттуда что-то яркое, сверкающее серебряным блеском.
Она положила перед сыном эту драгоценность. То был знак солнечной колесницы, древний знак Даждьбога, похожий на колесо о восьми спицах, с загнутыми наконечниками. Его следовало носить на серебряной цепочке. И сам знак, и цепочка были сделаны искусным златокузнецом из чистого серебра и сверкали так, будто только что вышли из горна. Пламя свечей отражалось в серебре, как в зеркале, пробегало сверкающими отблесками.
- Никогда еще я не видел этой драгоценности, - удивился Венцеслав, залюбовавшись солнечным знаком. Он осторожно протянул руку, и серебро, долгие годы томившиеся в сундуке, показалось ему теплым, будто живым.
- Это старинная драгоценность предков князей Кречетов. Этот знак сделан во Влесославле в тяжелые годы чжалаирского нашествия. Князь Святослав Храбрый подарил его на свадьбу своему брату Стемиру, прародителю Кречетов. Этот самый знак с тех пор передавался из поколения в поколение, но чернел год от года, так что никто не мог носить его. Ни мелом, ни песком, ни золой нельзя было очистить его, так что он почти пятьсот лет был спрятан ото всех.
- Но теперь он сверкает, как настоящее солнце!
- Он засиял в день, когда ты родился, мой Венцеслав! В тот самый день вся чернота сошла с него, и он вспыхнул так, что сквозь крышку этого сундука разлилось дивное сияние. Жрец из святилища Даждьбога тогда предсказал, что моему сыну суждено прославить род Кречетов и принести великую пользу Сварожьим Землям. Теперь возьми этот знак, Венцеслав, он твой по праву! Твой отец, умирая, просил меня заботиться о тебе и отдать солнечный знак, когда ты станешь настоящим мужем, по возрасту и по духу.
Княгиня ловко застегнула цепочку на шее сына. Серебряный знак ярко вспыхнул на широкой груди юноши.
- Как ты красив! Какое будущее обещает тебе этот знак, сын мой! - растроганно проговорила Светозара Остромысловна.
Но Венцеслав печально покачал головой.
- Лучше бы Боги помогли мне сохранить любовь Ладомиры! Она светлее и чище любых драгоценностей, ее любовь даже труса сделает героем. Будь что будет, но, если царевич Избор придет на Медведицу, я попытаюсь спасти Ладомиру и Белогора. Ведь это не окажется нарушением клятвы. Лишь бы представился случай!
- Иного желания я и не ждала от тебя, сын, - кивнула княгиня. - Только прошу еще раз: будь всегда осторожен в поступках и словах, хоть тебе и не нужно этому учиться. Теперь все может измениться в мгновение ока, десять раз на дню.
- О, это я уже заметил! - молодой князь невесело усмехнулся. - Только лишь сегодня мы с Ладомирой опасались одного лишь царя Хотена, и помыслить не могли, чтобы кто-то всерьез был опасен его престолу. Я знаю: Ладомира, если бы могла, скорее пожертвовала бы собственным счастьем, навсегда отказалась бы от надежды быть вместе нам с ней, чем позволила бы принести несчастье своей семье.
- Да, такова Ладомира, и потому сердца ваши соединила любовь. Она - настоящая подруга для великого мужа. Сейчас судьба требует жертвы от тебя, а не от нее.
- Я сделаю, как обещал дяде Станимиру, даже если мне придется вырвать сердце из своей груди, - произнес Венцеслав через мучительно сжатые зубы. - Ну а потом, если новый царь воссядет на трон, поглядим, что можно будет сделать... Не о такой судьбе мечтал я, видят Боги! Мне мечталось о любви, я надеялся всю жизнь прожить вместе с Ладомирой. Но, если придется, я готов стать хитрым и коварным.
Мать мягко положила ладони на руки сына, лежащие на столе.
- Боги все видят, мой Венцеслав. Не забывай, для чего нам даны законы Богов и людей. Боги знают каждый наш шаг, каждый поступок и мысль нашу. Им известно не только, что мы делаем, но и с какой целью. Один и тот же поступок может быть и добром, и злом, зависит лишь от цели. Боги читают в душах и знают наши цели. Они знают, о чем думает человек: о себе одном или о благе других людей.
Венцеслав ободряюще обнял мать.
- Матушка, ведь это ты научила меня быть человеком! Ты объяснила мне, что значит честь и совесть, мужество, здравый смысл. Благодаря тебе я знаю: тот, кто поступает бесчестно, может быть, и достигнет власти и почестей, но ни за какие сокровища не может купить счастье и чистую совесть. Вот, царь Хотен - живой пример тому. Не бойся, матушка. Из твоих увещеваний я должен же чему-то выучиться.
Княгиня растроганно улыбнулась.
- Пусть будет так, сын мой! Я на тебя полагаюсь всецело. Наши Боги, твое сердце и разум, и этот знак Святослава Храброго защитят тебя. А сейчас пойдем отдыхать. Уже совсем поздно. Постарайся не думать о том, что еще не произошло; да лучше и совсем не тревожься о будущем, которого нельзя изменить. Спокойной ночи, Венцеслав! Пусть Боги пошлют тебе крепкий сон.
Уйдя в свою спальню, молодой князь думал, что не сможет уснуть. Но молодость и усталость после трудного дня взяли верх, и вскоре он заснул без всяких сновидений.
Спала в эту ночь и вся старая Медведица, столица Сварожьих Земель. Прохладная весенняя ночь рассыпала звезды над семью холмами, луна купалась в воде Медведицы-реки. Жители отдыхали от дневных забот в бедных избах и в каменных усадьбах. Большинство из них готовились поутру приняться за свои повседневные заботы. Они думали. что такая размеренная жизнь будет длиться долгие годы. Пока еще не властен был над ними ветер, что пробудился на далекой лугийской границе.

[Convollar]

Хитрым и коварным стать очень трудно, если у человека этих качеств нет от природы. Нелегко придётся Венцеславу и мне не верится (пока) что он найдёт счастье с Ладомирой. Конечно, всё впереди, но ...смутное время, и для страны и для человеческих судеб. Спасибо, эреа Артанис.

[Артанис]

Спасибо, эрэа Convollar!

Хитрым и коварным стать очень трудно, если у человека этих качеств нет от природы. Нелегко придётся Венцеславу и мне не верится (пока) что он найдёт счастье с Ладомирой. Конечно, всё впереди, но ...смутное время, и для страны и для человеческих судеб. Спасибо, эреа Артанис.

А у Венцеслава нужных качеств точно нет? Никто ведь не разоблачил его свиданий с Ладомирой, так что при необходимости он свои чувства очень даже умеет скрывать. Далеко не так уж прост. Другое дело, что пока интриги для него - печальная необходимость, а не привычный метод решения проблем, и в этом-то ему лучше не меняться впредь.
В любом случае, придется нелегко, это точно. А как сложится с Ладомирой - увидим в свой черед.
А пока, следующая глава будет небольшим отступлением. Здесь действие происходит задолго до основных событий, но она нужна, чтобы понять, как создались их предпосылки. И лучше ее поместить сейчас, в начало произведения, потому что потом подходящего момента может и не представиться.

Глава 3. Три мальчика
За восемнадцать лет до того, в Железнограде, лежавшем в лесном полунощном краю, в уделе малолетнего царевича Избора...
Морозным днем поздней осени на стене, окружавшей старинную крепость, играли три мальчика. Все одного возраста, лет семи-восьми, в нарядных шубках, в красивых сапожках из мягкой кожи. Они карабкались по стене, сильно обветшавшей за долгие века. Местами крупные камни выпадали из кладки, каменные зубцы искрошились. Однако мальчики легко перескакивали опасные места, красуясь друг перед другом, прятались за высокими зубцами, ныряли в пушистый снег, наметенный поверх, бросались снежками, визжали, хохотали, глядя на стоявших внизу оторопевших людей. Ускользнув от пристальных взоров воспитателей, они гордились своей победой.
Внизу возле стены бегали взад и вперед несколько слуг и женщина, не сводившая глаз с мальчиков. Все они были сильно испуганы своеволием детей, однако не решались влезть за ними на стену, боясь сделать хуже.
За стеной возвышалась небольшая крепость, в последние несколько лет обжитая заново, но еще не починенная полностью. На крыльцо вышел челядинец, позвал женщину:
- Векша! Тебя царица зовет!
Женщина с тревогой подняла глаза на детей, погрозила кулаком одному из них:
- Ну приди только домой, неслух! Ты у меня неделю сесть не сможешь, не то что лазить! - и, обернувшись к слугам, проговорила просительно: - Берегите, как зеницу ока!
В покоях Векшу ожидала вдовствующая царица Олислава, бледная и суровая. Приказала няньке:
- Собери царевича Избора в дорогу. Отошлю его с лучшими воинами сегодня же в надежное место.
- Слушаюсь, государыня! - поклонилась ей Векша. И, попятившись к двери, не смогла сдержать вопрос: - А нам с сыном ехать с царевичем?
- Нет, - резко приказала царица. - Все знают, что ты его выкормила. Если увидят тебя, поймут, что и он где-то рядом. Ты останешься здесь с сыном и приемышем... Да, вот что: царевич поедет налегке, в одних санях. Его одежду, какую не отправишь с ним, раздай своему сыну и второму мальчику. Они ведь друзья моему Избору, им нужно все самое лучшее.
- Исполню, государыня, - пообещала Векша и вышла из покоев.
Но, когда вышла, лицо ее исказила тревога и затаенная ненависть.
"Хитра ты, царица, да и я не проста! Я своего Любима не отдам на съедение просто так. Хоть нет у меня под рукой преданных воинов, а есть только руки и немножко смекалки, а я сумею постоять за своего сына!"
Тем же вечером, как стало темнеть, из Железнограда выехал простой крытый возок, влекомый парой лошадей, в сопровождении десятка воинов. В возке сидел на медвежьей шкуре мальчик, русоволосый и сероглазый. На ресницах его еще блестели редкие слезы, и он украдкой шмыгал носом. Только что ему пришлось попрощаться с матушкой, с нянькой Векшей и своим друзьями - Найденом и Любимом. Никто из них почему-то не поехал с ним. Первый раз с ним рядом не оставалось никого из близких. На новом месте, пожалуй, скучно будет одному. Даже поиграть не с кем. Все-таки плохо быть маленьким, даже если ты царевич: распоряжаются все равно взрослые...
Когда царевича Избора увезли, Векша, как большая птица, обхватила за плечи двух мальчиков. Они тоже повесили головы, огорченные отъездом товарища всех их детских забав.
- Пойдем, пойдем, Любимушка, а то застудишься! И ты с нами, Найден. Я тебе дам шубку на седой лисе, что царевич Избор оставил, и кафтанчик его, сапожки и шапку.
Рыжеватый, кареглазый мальчик сразу повеселел, побежал с нянькой чуть не вприпрыжку.
- Вот это да! Значит, я буду совсем как царевич!
- Будешь, будешь, Найден, - сдержанно проговорила женщина.
В это время ее собственный сын, невысокий крепыш, цепко ухватил мать за рукав.
- Матушка, а я когда буду как царевич? - требовательно спросил он.
Векша поправила на нем ушастую заячью шапку.
- Будешь, мой Любим, обязательно будешь! Только не сейчас. У тебя и так хорошая шуба, и сапожки совсем новые...
Спустя шесть дней Любим с Найденом, ускользнув от присмотра слуг, снова забрались на крепостную стену. В детстве не много нужно, чтобы позабыть любое огорчение и вскоре вновь радоваться жизни, будто ничего не произошло. Найден, в одежде уехавшего царевича, уселся на каменный зубец с обломившейся верхушкой и оттуда гордо глядел на своего товарища:
- Гляди, я - царевич Избор! Я сижу на троне!
Этот возглас услышали трое людей, крутившихся во дворе. Они совсем недавно нанялись на службу, были поставлены конюхами. Но в этот час, вместо того чтобы смотреть за лошадьми, подобрались к стене, когда там играли дети. Огляделись вокруг. Не было видно ни души: видно, мальчиков еще не хватились.
Услышав возглас мальчика, один из троих широко осклабился и подтолкнул локтем своих спутников. Неслышно ступая по утоптанному снегу, двинулись к всходу на крепостную стену, поднялись наверх.
Маленький Любим вдруг подскочил, будто кто его толкнул в спину. Оглядевшись, увидел троих рослых мужчин. Они достали из-за пояса ножи.
- Ты - царевич Избор? - произнес первый, скаля крупные, как у лошади, зубы.
Оба мальчика в слепом ужасе бросились бежать по широкой, местами выкрошившейся, стене, не разбирая дороги. Расшатавшиеся камни качались под ногами, мелкие камушки градом сыпались вниз. А сзади слышался громкий топот, треск и брань. И грохотало все ближе. Найден мчался, не разбирая дороги, а Любим оглянулся назад. Увидел в двух шагах огромную темную фигуру, блеснувший нож.
- Мама, мама! - в ужасе крикнул мальчик, и кубарем скатился вниз, не помня себя.
- Иду, сынок мой, иду! - Векша с неожиданной силой поймала и удержала ребенка, даже не упала с ним на землю. Подхватив на руки, бросилась бежать, сломя голову.
Прижавшись к ее плечу, Любим оглянулся, будто какая-то сила тянула его назад. И увидел, как пятится перед лезвием ножа Найден. Лицо его было совсем белым, глаза вылезли из глазниц. На него наступал высокий бородатый мужик, за ним еще двое, все вооружены.
- Дяденька, дяденька, не бей! - умолял мальчик.
- Нет уж, царевич, от нас не уйдешь! - прохрипел бородатый, валко ступая по камням.
У Найдена, не переставая, стучали зубы.
- Я царевич... Я царевич... Я царевич... - твердил он, не осознавая ничего.
Бородатый занес нож, но ударить не успел. Найден, не глядя, задел ногой большой камень, тот встал на дыбы и перевернулся. Загрохотало страшнее грозы, и легкое тело мальчика, кувыркаясь, ударилось оземь вместе с градом камней. Хрупкое изломанное тело в нарядной одежде осталось лежать без движения, со свернутой шеей.
Душа его в ужасе и смятении метнулась прочь, оставив погубленное тело. Не сознавая, что произошло с ней так страшно и внезапно, прозрачным мотыльком слепо порхнула в сторону, не найдя пути в светлый Ирий. Она почувствовала совсем близко, в другой душе, тот же страх и смятение. И бросилась навстречу, слилась с первой в отчаянной, безумной вспышке.
А тем временем Векша с сыном на руках взбежала по ступеням крепости. Навстречу ей уже спешили воины и слуги, услышав неладное. В руках у них были у кого пики, у кого - топоры.
- Царевича Избора убили! - крикнула она. Сама не успела понять, случайно ли вырвались роковые слова, или же материнская хитрость помогла ей и здесь.
- Убили! - завыла многоголосая толпа, уже разглядев труп мальчика.
налетели толпой на троих убийц, пытавшихся сбежать. Окружили, принялись колоть и рубить, что было сил. Ни один из поднявших руку на маленького царевича не успел даже рта открыть.
А бывшая княжеская нянька со своим сыном скрылась в подвале, и там еще дрожала, укутав Любима своей шубой, все еще не веря, что опасность миновала. Сидела, не выпуская его из рук, пока страх не начал потихоньку отступать.
- Живой! Живой, Любимушка, мальчик мой! - твердила она все время.
А у мальчика стоял перед глазами Найден в нарядной царской одежде. Вот он сидит на камне, как на троне, а вот уже пятится от убийц. "Я царевич!" Об Изборе он совсем забыл, как будто его и не было.
- Я царевич... Я царевич... - шептал мальчик, точно в бреду.
Мать наклонилась и поцеловала его.
Векша с сыном отсиживалась в подвале до следующего утра, не смея высунуться. Наконец, решилась выйти, спрятав сына в клети под ключ.
Железноградская крепость сделалась похожей на разворошенный муравейник. Все беспокоились, что станет теперь. Одни оплакивали царевича, другие проклинали Хотена Алтанова,  фактического правителя Сварожьих Земель, не сомневаясь, что это он подослал убийц. Тревожное било оповестило весь город, и местные жители приходили выразить сочувствие.
Тело погибшего мальчика лежало на помосте в большом покое крепости, обезображенное до неузнаваемости. Его не смели предать погребальному огню до распоряжения с Медведицы. Днем и ночью вдовствующая царица сидела возле тела сына, оплакивая его.
Но в тот день, когда к ней пришла Векша, глаза царицы Олиславы были сухи. В них стоял резкий горячечный блеск, осунувшееся лицо под белым траурным покрывалом сделалось темным. Она уставилась на бывшую няньку почти с ненавистью, над телом ребенка, который для всех должен был остаться ее сыном. 
- Уезжай отсюда, Векша. Сегодня же, - медленно проговорила царица и вложила ей в руки увесистый мешочек золотых монет. - Уедешь с сыном подальше от Железнограда, только не на Медведицу. Лучше всего - куда-нибудь к закатным городам, в Славгород или Дубравну. Там вас не найдет никто. И поклянись жизнью своего сына, что станешь держать язык за зубами!
- Клянусь светлой Ладой и жизнью моего Любима! - Векша прижала руки к груди. - Государыня, я и сама ничего другого не желаю, как прожить жизнь спокойно, позаботиться о моем сыночке! Поверь, я сама от себя скрою то, что было, лишь бы нам никто больше не угрожал!
- И хорошо, ладно так будет, - согласилась царица. - Смотри: кроме тебя, Алтанову узнать неоткуда о подмене, что мы произвели.
То одна, то другая невольно опускали взоры на маленькое изломанное тело, лежавшее между ними.
- Найден - сирота, о нем некому было позаботиться, - проронила царица.
Векша промолчала, про себя думая, что не царице Олиславе винить ее, ведь она затеяла подмену.
Царица, казалось, угадала ее мысли и печально усмехнулась.
- Да не винись ты, Векша! Каждой матери родное дитя всех дороже, это так. Только ты все же счастливее меня: тебе удалось своего сына сберечь. Пусть он тебя радует, Векша.
Бывшей царской няньке нелегко было выговорить эти слова, но она все же сказала, задержав взгляд на лице мертвого мальчика; одна половина лица, когда смыли кровь, оказалась сплошь черно-синей, вторая, с открытым глазом, осталась чистой:
- Но ведь и ты, государыня... Ведь это не твой сын. Царевич Избор спрятан.
Вдовствующая царица опустила белое покрывало.
- Да, он спрятан надежнее некуда, спрятан навеки от всех, и от меня!.. Не привезли его в убежище, и никто их не видел. И сыночек мой, и охрана его - все будто в воду канули. Ни на одной дороге и следов их не видели. Кто знает: быть может, косточки моего мальчика уже клюют вороны...
- Так не должно быть, царица! Жив он! - попыталась утешить его Векша.
- Не знаю ничего... - царица устало опустила голову на сжатые руки. - Как бы там ни было, этот мальчик будет сожжен на погребальном костре с царскими почестями. Быть может, если Избор жив, мнимая гибель станет ему самым надежным щитом. Но мне говорит материнское сердце: я никогда уже не увижу его. Ты счастливей меня.
- Не я так устроила, государыня, это судьба, - с трудом проговорила Векша. - Нет ничего хуже, чем матери похоронить своих детей.
- Да... - прошептала царица, но вдруг, осененная новой мыслью, подняла голову. - Нет, есть. Это когда дети вырастают такими, что матери было бы легче, если бы они умерли прежде того.
В тот же день Векша с сыном Любимом уехали прочь на закат. Там их следы затерялись среди других переселенцев, уходящих в поисках лучшей жизни.
А в Железнограде похоронили того, кого почти все считали царевичем Избором, будто бы случайно упавшим со стены. Никто, однако же, не сомневался, что его убили, а втихомолку называли и виновника. И лишь немногие знали или догадывались, что на самом деле все произошло не совсем так.

[Convollar]

Очень нужное отступление и версия интересная. Но всё-таки надеюсь, Избор жив. А точно ли царица ничего не знает о судьбе сына? Может быть, она просто не доверяла Векше? Спасибо, эреа Артанис.