Спасибо, эрэа
Convollar! Хитрым и коварным стать очень трудно, если у человека этих качеств нет от природы. Нелегко придётся Венцеславу и мне не верится (пока) что он найдёт счастье с Ладомирой. Конечно, всё впереди, но ...смутное время, и для страны и для человеческих судеб. Спасибо, эреа Артанис.
А у Венцеслава нужных качеств точно нет? Никто ведь не разоблачил его свиданий с Ладомирой, так что при необходимости он свои чувства очень даже умеет скрывать. Далеко не так уж прост. Другое дело, что пока интриги для него - печальная необходимость, а не привычный метод решения проблем, и в этом-то ему лучше не меняться впредь.
В любом случае, придется нелегко, это точно. А как сложится с Ладомирой - увидим в свой черед.
А пока, следующая глава будет небольшим отступлением. Здесь действие происходит задолго до основных событий, но она нужна, чтобы понять, как создались их предпосылки. И лучше ее поместить сейчас, в начало произведения, потому что потом подходящего момента может и не представиться.
Глава 3. Три мальчикаЗа восемнадцать лет до того, в Железнограде, лежавшем в лесном полунощном краю, в уделе малолетнего царевича Избора...
Морозным днем поздней осени на стене, окружавшей старинную крепость, играли три мальчика. Все одного возраста, лет семи-восьми, в нарядных шубках, в красивых сапожках из мягкой кожи. Они карабкались по стене, сильно обветшавшей за долгие века. Местами крупные камни выпадали из кладки, каменные зубцы искрошились. Однако мальчики легко перескакивали опасные места, красуясь друг перед другом, прятались за высокими зубцами, ныряли в пушистый снег, наметенный поверх, бросались снежками, визжали, хохотали, глядя на стоявших внизу оторопевших людей. Ускользнув от пристальных взоров воспитателей, они гордились своей победой.
Внизу возле стены бегали взад и вперед несколько слуг и женщина, не сводившая глаз с мальчиков. Все они были сильно испуганы своеволием детей, однако не решались влезть за ними на стену, боясь сделать хуже.
За стеной возвышалась небольшая крепость, в последние несколько лет обжитая заново, но еще не починенная полностью. На крыльцо вышел челядинец, позвал женщину:
- Векша! Тебя царица зовет!
Женщина с тревогой подняла глаза на детей, погрозила кулаком одному из них:
- Ну приди только домой, неслух! Ты у меня неделю сесть не сможешь, не то что лазить! - и, обернувшись к слугам, проговорила просительно: - Берегите, как зеницу ока!
В покоях Векшу ожидала вдовствующая царица Олислава, бледная и суровая. Приказала няньке:
- Собери царевича Избора в дорогу. Отошлю его с лучшими воинами сегодня же в надежное место.
- Слушаюсь, государыня! - поклонилась ей Векша. И, попятившись к двери, не смогла сдержать вопрос: - А нам с сыном ехать с царевичем?
- Нет, - резко приказала царица. - Все знают, что ты его выкормила. Если увидят тебя, поймут, что и он где-то рядом. Ты останешься здесь с сыном и приемышем... Да, вот что: царевич поедет налегке, в одних санях. Его одежду, какую не отправишь с ним, раздай своему сыну и второму мальчику. Они ведь друзья моему Избору, им нужно все самое лучшее.
- Исполню, государыня, - пообещала Векша и вышла из покоев.
Но, когда вышла, лицо ее исказила тревога и затаенная ненависть.
"Хитра ты, царица, да и я не проста! Я своего Любима не отдам на съедение просто так. Хоть нет у меня под рукой преданных воинов, а есть только руки и немножко смекалки, а я сумею постоять за своего сына!"
Тем же вечером, как стало темнеть, из Железнограда выехал простой крытый возок, влекомый парой лошадей, в сопровождении десятка воинов. В возке сидел на медвежьей шкуре мальчик, русоволосый и сероглазый. На ресницах его еще блестели редкие слезы, и он украдкой шмыгал носом. Только что ему пришлось попрощаться с матушкой, с нянькой Векшей и своим друзьями - Найденом и Любимом. Никто из них почему-то не поехал с ним. Первый раз с ним рядом не оставалось никого из близких. На новом месте, пожалуй, скучно будет одному. Даже поиграть не с кем. Все-таки плохо быть маленьким, даже если ты царевич: распоряжаются все равно взрослые...
Когда царевича Избора увезли, Векша, как большая птица, обхватила за плечи двух мальчиков. Они тоже повесили головы, огорченные отъездом товарища всех их детских забав.
- Пойдем, пойдем, Любимушка, а то застудишься! И ты с нами, Найден. Я тебе дам шубку на седой лисе, что царевич Избор оставил, и кафтанчик его, сапожки и шапку.
Рыжеватый, кареглазый мальчик сразу повеселел, побежал с нянькой чуть не вприпрыжку.
- Вот это да! Значит, я буду совсем как царевич!
- Будешь, будешь, Найден, - сдержанно проговорила женщина.
В это время ее собственный сын, невысокий крепыш, цепко ухватил мать за рукав.
- Матушка, а я когда буду как царевич? - требовательно спросил он.
Векша поправила на нем ушастую заячью шапку.
- Будешь, мой Любим, обязательно будешь! Только не сейчас. У тебя и так хорошая шуба, и сапожки совсем новые...
Спустя шесть дней Любим с Найденом, ускользнув от присмотра слуг, снова забрались на крепостную стену. В детстве не много нужно, чтобы позабыть любое огорчение и вскоре вновь радоваться жизни, будто ничего не произошло. Найден, в одежде уехавшего царевича, уселся на каменный зубец с обломившейся верхушкой и оттуда гордо глядел на своего товарища:
- Гляди, я - царевич Избор! Я сижу на троне!
Этот возглас услышали трое людей, крутившихся во дворе. Они совсем недавно нанялись на службу, были поставлены конюхами. Но в этот час, вместо того чтобы смотреть за лошадьми, подобрались к стене, когда там играли дети. Огляделись вокруг. Не было видно ни души: видно, мальчиков еще не хватились.
Услышав возглас мальчика, один из троих широко осклабился и подтолкнул локтем своих спутников. Неслышно ступая по утоптанному снегу, двинулись к всходу на крепостную стену, поднялись наверх.
Маленький Любим вдруг подскочил, будто кто его толкнул в спину. Оглядевшись, увидел троих рослых мужчин. Они достали из-за пояса ножи.
- Ты - царевич Избор? - произнес первый, скаля крупные, как у лошади, зубы.
Оба мальчика в слепом ужасе бросились бежать по широкой, местами выкрошившейся, стене, не разбирая дороги. Расшатавшиеся камни качались под ногами, мелкие камушки градом сыпались вниз. А сзади слышался громкий топот, треск и брань. И грохотало все ближе. Найден мчался, не разбирая дороги, а Любим оглянулся назад. Увидел в двух шагах огромную темную фигуру, блеснувший нож.
- Мама, мама! - в ужасе крикнул мальчик, и кубарем скатился вниз, не помня себя.
- Иду, сынок мой, иду! - Векша с неожиданной силой поймала и удержала ребенка, даже не упала с ним на землю. Подхватив на руки, бросилась бежать, сломя голову.
Прижавшись к ее плечу, Любим оглянулся, будто какая-то сила тянула его назад. И увидел, как пятится перед лезвием ножа Найден. Лицо его было совсем белым, глаза вылезли из глазниц. На него наступал высокий бородатый мужик, за ним еще двое, все вооружены.
- Дяденька, дяденька, не бей! - умолял мальчик.
- Нет уж, царевич, от нас не уйдешь! - прохрипел бородатый, валко ступая по камням.
У Найдена, не переставая, стучали зубы.
- Я царевич... Я царевич... Я царевич... - твердил он, не осознавая ничего.
Бородатый занес нож, но ударить не успел. Найден, не глядя, задел ногой большой камень, тот встал на дыбы и перевернулся. Загрохотало страшнее грозы, и легкое тело мальчика, кувыркаясь, ударилось оземь вместе с градом камней. Хрупкое изломанное тело в нарядной одежде осталось лежать без движения, со свернутой шеей.
Душа его в ужасе и смятении метнулась прочь, оставив погубленное тело. Не сознавая, что произошло с ней так страшно и внезапно, прозрачным мотыльком слепо порхнула в сторону, не найдя пути в светлый Ирий. Она почувствовала совсем близко, в другой душе, тот же страх и смятение. И бросилась навстречу, слилась с первой в отчаянной, безумной вспышке.
А тем временем Векша с сыном на руках взбежала по ступеням крепости. Навстречу ей уже спешили воины и слуги, услышав неладное. В руках у них были у кого пики, у кого - топоры.
- Царевича Избора убили! - крикнула она. Сама не успела понять, случайно ли вырвались роковые слова, или же материнская хитрость помогла ей и здесь.
- Убили! - завыла многоголосая толпа, уже разглядев труп мальчика.
налетели толпой на троих убийц, пытавшихся сбежать. Окружили, принялись колоть и рубить, что было сил. Ни один из поднявших руку на маленького царевича не успел даже рта открыть.
А бывшая княжеская нянька со своим сыном скрылась в подвале, и там еще дрожала, укутав Любима своей шубой, все еще не веря, что опасность миновала. Сидела, не выпуская его из рук, пока страх не начал потихоньку отступать.
- Живой! Живой, Любимушка, мальчик мой! - твердила она все время.
А у мальчика стоял перед глазами Найден в нарядной царской одежде. Вот он сидит на камне, как на троне, а вот уже пятится от убийц. "Я царевич!" Об Изборе он совсем забыл, как будто его и не было.
- Я царевич... Я царевич... - шептал мальчик, точно в бреду.
Мать наклонилась и поцеловала его.
Векша с сыном отсиживалась в подвале до следующего утра, не смея высунуться. Наконец, решилась выйти, спрятав сына в клети под ключ.
Железноградская крепость сделалась похожей на разворошенный муравейник. Все беспокоились, что станет теперь. Одни оплакивали царевича, другие проклинали Хотена Алтанова, фактического правителя Сварожьих Земель, не сомневаясь, что это он подослал убийц. Тревожное било оповестило весь город, и местные жители приходили выразить сочувствие.
Тело погибшего мальчика лежало на помосте в большом покое крепости, обезображенное до неузнаваемости. Его не смели предать погребальному огню до распоряжения с Медведицы. Днем и ночью вдовствующая царица сидела возле тела сына, оплакивая его.
Но в тот день, когда к ней пришла Векша, глаза царицы Олиславы были сухи. В них стоял резкий горячечный блеск, осунувшееся лицо под белым траурным покрывалом сделалось темным. Она уставилась на бывшую няньку почти с ненавистью, над телом ребенка, который для всех должен был остаться ее сыном.
- Уезжай отсюда, Векша. Сегодня же, - медленно проговорила царица и вложила ей в руки увесистый мешочек золотых монет. - Уедешь с сыном подальше от Железнограда, только не на Медведицу. Лучше всего - куда-нибудь к закатным городам, в Славгород или Дубравну. Там вас не найдет никто. И поклянись жизнью своего сына, что станешь держать язык за зубами!
- Клянусь светлой Ладой и жизнью моего Любима! - Векша прижала руки к груди. - Государыня, я и сама ничего другого не желаю, как прожить жизнь спокойно, позаботиться о моем сыночке! Поверь, я сама от себя скрою то, что было, лишь бы нам никто больше не угрожал!
- И хорошо, ладно так будет, - согласилась царица. - Смотри: кроме тебя, Алтанову узнать неоткуда о подмене, что мы произвели.
То одна, то другая невольно опускали взоры на маленькое изломанное тело, лежавшее между ними.
- Найден - сирота, о нем некому было позаботиться, - проронила царица.
Векша промолчала, про себя думая, что не царице Олиславе винить ее, ведь она затеяла подмену.
Царица, казалось, угадала ее мысли и печально усмехнулась.
- Да не винись ты, Векша! Каждой матери родное дитя всех дороже, это так. Только ты все же счастливее меня: тебе удалось своего сына сберечь. Пусть он тебя радует, Векша.
Бывшей царской няньке нелегко было выговорить эти слова, но она все же сказала, задержав взгляд на лице мертвого мальчика; одна половина лица, когда смыли кровь, оказалась сплошь черно-синей, вторая, с открытым глазом, осталась чистой:
- Но ведь и ты, государыня... Ведь это не твой сын. Царевич Избор спрятан.
Вдовствующая царица опустила белое покрывало.
- Да, он спрятан надежнее некуда, спрятан навеки от всех, и от меня!.. Не привезли его в убежище, и никто их не видел. И сыночек мой, и охрана его - все будто в воду канули. Ни на одной дороге и следов их не видели. Кто знает: быть может, косточки моего мальчика уже клюют вороны...
- Так не должно быть, царица! Жив он! - попыталась утешить его Векша.
- Не знаю ничего... - царица устало опустила голову на сжатые руки. - Как бы там ни было, этот мальчик будет сожжен на погребальном костре с царскими почестями. Быть может, если Избор жив, мнимая гибель станет ему самым надежным щитом. Но мне говорит материнское сердце: я никогда уже не увижу его. Ты счастливей меня.
- Не я так устроила, государыня, это судьба, - с трудом проговорила Векша. - Нет ничего хуже, чем матери похоронить своих детей.
- Да... - прошептала царица, но вдруг, осененная новой мыслью, подняла голову. - Нет, есть. Это когда дети вырастают такими, что матери было бы легче, если бы они умерли прежде того.
В тот же день Векша с сыном Любимом уехали прочь на закат. Там их следы затерялись среди других переселенцев, уходящих в поисках лучшей жизни.
А в Железнограде похоронили того, кого почти все считали царевичем Избором, будто бы случайно упавшим со стены. Никто, однако же, не сомневался, что его убили, а втихомолку называли и виновника. И лишь немногие знали или догадывались, что на самом деле все произошло не совсем так.