Спасибо Вам, эрэа
Convollar, эрэа
katarsis, эрэа
Карса! Ох, заговорщики! Кто в лес, кто по дрова! Однозначного лидера нет, самозванца выгонят, начнут меж собой цапаться. Спасибо, эреа Артанис.
И такая перспектива возможна! Посмотрим, как все сложится. Во всяком случае, жизненно получается.
Новая царица - дама честолюбивая, но, кажется, править ей недолго. Если, конечно, опять что-то не пойдёт не так.
Поглядим еще, откажется ли она так легко от своих притязаний...
Заговорщики как заговорщики. Против нынешнего царя дружат. А бесспорного претендента на трон нет. Станимир царём, вероятно, всё же будет. А вот как он свои честолюбивые замыслы осуществит, интересно?
Надеюсь, Ладомиру спасут, и на этом её испытания закончатся.
Самозванец, вероятно, погибнет. А вот Заслава ещё себя покажет.
Но посмотрим, что дальше автор нам готовит.
Вот именно! Сейчас у них общие интересы, а дальше - как жизнь повернется. Лишь бы удалось обо всем написать, а тогда уж увидим.
Насчет Ладомиры вот можно будет говорить определенно. А с политикой все гораздо сложнее.
А автор готовит государственный переворот.
Разумеется, что же еще?
Глава 10. Свержение самозванцаУ заговорщиков было достаточно времени подготовить переворот. Все было продумано заранее, и теперь, с первыми лучами солнца, они отрядами и группами стали занимать дворец. Заранее поставленная в воротах стража пропустила вооруженных людей молча, не задавая вопросов.
Стараясь ступать осторожно, будто на охоте подкрадывались к сторожкому зверю, стали подниматься по лестнице. В напряженной тишине любой случайный звук отдавался небесным громом.
У одного из воинов гулко стукнула о стену рукоять меча. Воевода Буянов свирепо обернулся, приложил палец к губам. Поднять шум раньше времени вовсе не входило в их замыслы.
Из одной комнаты выглянул проснувшийся челядинец, и, зевнув, направился было к царским покоям, ожидая приказаний. Но, увидев толпу вооруженных людей, отшатнулся, зажал рот ладонью и нырнул обратно, как мышь в нору.
Но в царской приемной уже сидел боярин Воронов, ожидая пробуждения государя. Какое-то неясное беспокойство мешало ему спать и заставило рано утром приехать в Крепость. Едва услышал звук шагов, мгновенная догадка будто окатила его кипящим варом. Боярин знал, что ему нечего рассчитывать на пощаду, он был слишком близок к царю Избору и удостоился той же ненависти. Теперь оставалось лишь идти до конца и постоять за себя либо погибнуть. И он метнулся к запертой двери царских покоев, застучал кулаками, крича:
- Измена, государь! Измена!
Он не заметил, как сзади к нему подкрался Мечеслав Лисин, ударил ножом в спину царскому любимцу. Воронов рухнул навзничь на пороге царской опочивальни.
Несколько дюжих воинов уперлись плечами в дверь, стараясь ее выломать. Прочный дуб затрещал от их усилий.
Царь наслаждался сном, утомленный дневными развлечениями и ночными утехами с Заславой. Теперь царица удалилась в свои покои, а он привольно раскинулся на широком резном ложе, на постели былых царей. Ее он нарочно пожелал оставить, заменив всю обстановку царских покоев. Было особенно сладко почивать на ложе, где отдыхали великие, всеми почитаемые сварожские цари, где были зачаты их наследники.
Но вот сквозь сон прорвались какие-то звуки, стук и вопли. А затем дверь с грохотом слетела с петель.
- Сдавайся, самозванец! - раздался оглушительный клич.
На одно мгновение ложный царь растерялся. Некстати всплыло в памяти, как рассказывали ему о свержении Алтановых, как для него убили юного царя Белогора. И будто в углу комнаты, где еще таились ночные сумерки, встала Ладомира, взглянула сурово, точно судья, выносящий приговор.
- Нет! Я так легко не сдамся! Меня не свергнете, как Алтановых! - завопил самозванец, вскакивая с постели босиком, в одной ночной сорочке. Он схватил со стены саблю - подарок своего тестя, и приготовился защищаться. Вытаращенными глазами он глядел на заполонивших комнату людей. И все-таки, не мог до конца поверить, что все это происходит наяву, казалось, будто он видит страшный сон.
Он не успел нанести и одного удара; саблю тут же выбили из рук. Тогда самозванец отчаянным прыжком бросился к окну. Грянул выстрел, пуля пробила ему ногу. Сорвавшись с подоконника, самозванец вместе с вихрем осколков упал во двор, с высоты второго яруса.
Он был еще жив. Пытался подняться, но не мог. Все тело его было изрезано осколками, из простреленной ноги струилась кровь. Упершись кулаками в каменную плиту, он ползал в крови.
- Не может быть! Я царь! Я должен царствовать! Я в своем праве! - шептал он, упрямо пытаясь подняться.
Но к нему уже бежали через двор воины, узнали его, кричали:
- Это самозванец! Убьем его! Не дайте улизнуть!
Раздался новый выстрел, на сей раз прямо в голову беглецу. Он уткнулся в камень окровавленной головой.
- Самозванец мертв! Собаке собачья смерть! - кричали сварожане.
- На крыльцо его! Тащите, пусть вся Медведица видит его!
Труп того, кто присвоил себе имя сварожского царя, проволокли за ноги через сад и бросили на ступенях крыльца.
А в Крепости только еще разгоралась битва. ее обитатели, застигнутые врасплох, по большей части еще не знали, что царь мертв, и готовились защищаться. Лугийцы и часть самых преданных слуг самозванца дорого продавали своей жизни.
Царица Заслава со своими придворными дамами как раз прихорашивалась перед зеркалом, готовясь к утреннему выходу. Первый шум битвы донесся издалека, и не встревожил ее. Но вдруг в дверь влетел ее паж Збышко, истошно завопил:
- Государыня, измена! Лугийцев режут! Царь убит! Твой отец и другие паны захвачены! Спасайся, царица!
Заслава поднялась из-за стола, на котором разложены были ее драгоценности и средства, усиливающие природную женскую красоту. Она горделиво вскинула голову.
- Спасаться, мне? Я - законная сварожская царица, я венчана на царство, и не побегу от бесчестных мятежников!
Но старшая придворная дама, пани Раницкая, умоляюще простерла руки к молодой царице.
- Умоляю тебя, государыня!.. Ты успеешь побороться за свои права... Но для этого нужно остаться в живых! Спрячься! Быть может, обыскивать женщин все же не станут...
- Царица, я их задержу! - крикнул от дверей Збышко.
Заслава, не сомневаясь более, спряталась под широкие юбки пани Раницкой. Та величественно уселась в кресло, широко расправив складки платья, и сварожская царица скорчилась на полу, прислушиваясь и ожидая своей участи.
Паж царицы отважно бросился в бой, но тут же пал, изрубленный сварожанами. Воевода Буянов тяжело вздохнул, переступая через труп юноши. На войне часто гибнут самые храбрые, самоотверженные витязи, больше всех достойные жить... Но задерживаться было нельзя, и сварожане ворвались в покои царицы.
- Где Заслава? - потребовал Буянов, стараясь говорить грозней.
Лугийские женщины сжались в углу. Им трудно было осознать, как в одночасье изменилась их жизнь. Только что чувствуя себя гордыми покорительницами Сварожьих Земель, они внезапно сделались пленницами сварожских мужланов, военной добычей.
Чувствуя себя неловко, Буянов распорядился:
- Ищите царицу! И закройте ставни, чтобы не сбежала!
Сварожские воины обыскивали царицыны покои до седьмого пота. Перевернули все сундуки с женскими нарядами, заглядывали под кровать, под столы. Наконец, усталые, запыленные, испачкавшись в белилах и румянах, закончили искать.
Буянову стало стыдно за эту сцену. Бесстрашный сварожский воевода никогда не думал угрожать женщинам или обыскивать их. Совсем смутившись, он махнул рукой.
- Ладно, никуда она не денется! - и вышел прочь, приказав страже стеречь снаружи покои царицы.
Выждав немного и убедившись, что сварожане оставили их в покое, Заслава выбралась из-под юбок пани Раницкой. Надменно выпрямившись, она огляделась таким пронзительным взором, что, казалось, дверь, отрезавшая их от окружающего мира, должна была разлететься в щепки.
- Если даже несчастный супруг мой убит, то я-то еще жива! Я еще царица, и пока не знаю как, но буду бороться за свою власть!
Лугийские женщины, окружившие овдовевшую царицу, кто умолял ее говорить тише и осторожней, а кто-то восхищался ее мужеством.
К этому времени по всей Крепости кипело сражение. Часть знатных лугийцев вместе с панами Ясинским, Войцеховским, Лучинским уже были взяты в плен. Но многие еще дрались. А лугийские воины, даже застигнутые врасплох, были отважны, и умели за себя постоять.
Князь Венцеслав, как было ему поручено, провел свой отряд через сад к черному ходу. Стража была своя, заранее подмененная, и они вошли беспрепятственно. Только внутри Крепости им встретились лугийцы, но Венцеслав изобразил надменный вид, подобающий царскому любимцу:
- Я, великий мечник, привел новый отряд по приказу царя!
Лугийцы расступились перед ним. В тот же миг, по незаметному знаку князя, воины обезоружили и связали их, не дав произнести ни звука.
Так и удалось сварожанам оцепить нижний ярус Крепости, ставший казармой для лугийских воинов. И теперь в каждом переходе, в каждой комнате кипел жестокий бой.
Венцеслав слышал, как по лестницам бегут люди, затем наверху послышались выстрелы. Он знал, что там тоже кипит сражение, что самозванец должен быть схвачен или убит, но не думал о нем сейчас. До сих пор он полагал, что ненавидит самозванца, но теперь вовсе не стремился отомстить ему лично. Главным было, чтобы похититель престола лишился власти, а кто покончит с ним - Венцеслава не заботило. Он наконец-то мог сбросить маску и обходиться с незваными гостями, как подобало преданному сварожанину. Но даже и это не было для князя Кречета главным. Лугийцы могли считать, что исполняют свой долг, а он исполнял свой. Среди сутолоки битвы его ни на миг не оставляла мысль о Ладомире. Но путь к ней лежал через битву, и Венцеслав рубился со встречными лугийцами, преодолевая ожесточенное сопротивление.
За поворотом послышался топот и звон мечей. Чей-то громовой голос отдавал приказы на лугийском языке:
- Вперед, витязи! Или мы спасемся, или подлые сварожане изрубят всех! Да здравствует Лугия!
Но сварожане уже окружили небольшой отряд, что успел собраться. Только один витязь смог вырваться из окружения, парой взмахов сабли уложив двух противников. Он понял, что товарищам уже не помочь, вбежал в первую попавшуюся комнату.
Венцеслав узнал в нем своего несостоявшегося противника, ротмистра Индирского. Вбежал за ним в комнату, и они скрестили мечи.
- А, и ты здесь, вероломный щенок, предавший своего царя! - усмехнулся пан Индирский, рассекая саблей воздух перед лицом князя.
- Я здесь, как и все верные сварожане! Самозванец, продавшийся Лугии - не царь нам! - воскликнул Венцеслав, отбивая удар.
Поединок, не состоявшийся седьмицей ранее, разгорелся теперь. Силы оказались равны, и никто не мог взять верх. Они метались по всей комнате, переворачивая убранство, но двигались так быстро и владели оружием так искусно, что ни один не мог нанести рану противнику.
Тем временем сварожские воины бросились искать князя и ворвались в комнату. Увидев их, Виктор Индирский с презрительно усмешкой бросил в лицо Венцеславу:
- Ты - последний трус! Позвал людей на помощь, сварожский пес!
Он вскочил на подоконник, вышиб стекло рукоятью и прыгнул вниз. Сварожане бросились к окну и увидели, как лугиец, приземлившись, почти тут же вскочил на ноги. Подбежав к первому попавшемуся всаднику, ударил его саблей, вскочил на коня и пустил его вскачь. Все это случилось так быстро, что никто не догадался пуститься в погоню за ним.
Венцеслав со сварожскими воинами тоже могли только дивиться такому дерзкому бегству.
- Он великий воин, - промолвил князь Кречет. - Но только зря вы помешали нам, друзья. Теперь он, конечно, решит, что я не осмелился с ним сразиться один на один...
Впервые за весь день ему стало стыдно. Против неправедных захватчиков все средства хороши, но с паном Индирским он хотел бы сразиться честно. Было жаль, что теперь тот сочтет его вероломным трусом.
Но даже и эта мысль не могла сегодня надолго затмить для Венцеслава самое главное. Он отодвинул ее в глубину сознания и со своим отрядом двинулся дальше, пресекая сопротивление оставшихся лугийцев.
К этому времени те лугийцы, что не погибли сразу и не успели сбежать под шумок, узнали уже, что самозванец убит, а царица и их начальники взяты в плен. Следуя их примеру, и простые люди сдавались на милость победителей.
Выставив стражу, Венцеслав оставил их запертыми в одном из залов нижнего яруса. И в этот момент лицо одного из лугийских воинов показалось ему знакомым... Ну конечно! Этот воин был одним из тех, кому самозванец приказал на печально памятном пиру отвести Ладомиру в новое помещение!
Подойдя к лугийцу, князь приказал:
- Проводи меня туда, где прячут Ладомиру Алтанову! Этим ты поможешь себе и своим товарищам.
Лугиец не стал возражать, и проводил князя в подземелье, где были устроены покои для бывшей царевны.
Ладомира жила теперь в такой отдаленной части Крепости, что звуки едва достигали к ней, даже когда все ярусы были уже охвачены восстанием. Но, наконец, и до них долетел отдаленный шум сражения. Стражники-лугийцы оставили свое место, бросившись на помощь своим землякам. Царевна и ее служанки остались без присмотра. Бесстрашная Злата сбегала наверх, принесла целый ворох новостей:
- Ой, государыня! Наши взбунтовались, бьют лугийцев! Самозванец убит! Мы свободны! - воскликнула она, прыгая по комнате, точно резвая козочка.
Девушки хотели было выбежать прочь, но Ладомира их остановила.
- Там сейчас опасно! Подождем, пока битва закончится! - проговорила она, прижав руки к горячо бьющемуся сердцу. В эту минуту она стала еще прекраснее, чем прежде, в более счастливые времена. Сладкое, томительное ожидание переполняло ее.
И, как только издалека по переходу послышались твердые, быстрые шаги, царевна вскочила на ноги и распахнула дверь навстречу.
- Венцеслав! - воскликнула она звенящим от волнения голосом.
- Ладомира! - молодой князь покачнулся, едва устоял на ногах, но тут же раскрыл объятия и подхватил ее на руки, как перышко. Они целовались, кружились, взявшись за руки, глядели друг на друга, не отводя глаз, смеялись и плакали, как дети.
Прошло некоторое время, прежде чем к ним обоим окончательно вернулся рассудок.
- Теперь пойдем отсюда, милая! Все закончилось. Мы свободны, Сварожьи Земли свободны! Пойдем, моя Ладомира!
Она вдруг остановилась, на мгновение оробев.
- Ой, а что будет теперь? Куда ты меня ведешь?
- Ко мне домой, разумеется! Будешь моей женой, княгиней Кречетовой. Мама очень обрадуется! А ты-то будешь рада? - спросил Венцеслав со счастливым смехом.
Ладомира доверчиво прильнула темноволосой головой к его плечу.
- Неужели это правда? Нам больше ни от кого не придется скрывать нашу любовь? - спросила она.
- Никогда и не от кого! Мы завоевали свое счастье! - произнес Венцеслав, провожая свою обретенную невесту в сад вокруг Крепости.
В саду было людно. Там толпились воины и горожане, окружившие Крепость. Там Венцеслав нашел своего дядю Станимира Тихомирича. Он, на коне, в кольчуге, распоряжался отрядами, прибывающими на помощь. Издалека доносился сильный шум, точно там вздыбилось вышедшее из берегов море.
- В городе тоже что-то творится, - обеспокоенно заметил князь Вышеславский.
Старший Кречет внимательно прислушался.
- Это добрый знак для нас! Горожане тоже поднялись против лугийцев.