Печать

[Convollar]

Достаётся Венцеславу по полной программе! Но я тревожусь за его жену и мать. Спасибо за продолжение, эреа Артанис.

[katarsis]

Наверное, и хорошо, что не Годослава послали. А то бы он, поди, завалил все переговоры.

[Карса]

Да, Огнеяр приподнесёт ещё сюрпризы, думаю. Хотя выбор Венцеслава в переговорщики, может, и верный. Он больше думает о деле, а его дядюшка Годослав - о своём возвышении. Не хотят бояре понять, что сейчас нужно родину от врага отстоять, а потом уж, по достижении прочного мира, можно будет старшинством да влиянием мериться. Жена же и мать Венцеслава справятся как-нибудь. Обе сильные женщины с головой на плечах.

[Артанис]

Сердечно благодарю, эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Карса!

Достаётся Венцеславу по полной программе! Но я тревожусь за его жену и мать. Спасибо за продолжение, эреа Артанис.

Приходится ему таскать каштаны из огня!
А что за них тревожиться? От них ничего экстраординарного не требуется, вроде бы. И вряд ли они кому-то мешают.

Наверное, и хорошо, что не Годослава послали. А то бы он, поди, завалил все переговоры.

Все могло бы быть! Тем более, что, собрав войско, им еще надо суметь командовать.

Да, Огнеяр приподнесёт ещё сюрпризы, думаю. Хотя выбор Венцеслава в переговорщики, может, и верный. Он больше думает о деле, а его дядюшка Годослав - о своём возвышении. Не хотят бояре понять, что сейчас нужно родину от врага отстоять, а потом уж, по достижении прочного мира, можно будет старшинством да влиянием мериться. Жена же и мать Венцеслава справятся как-нибудь. Обе сильные женщины с головой на плечах.

От Огнеяра можно ждать многого. Но о том в свое время должно быть сказано.
А Венцеслав сделает все, что может, в этом можно не сомневаться.
А у его родственников и других бояр, впрочем, как и у противоположной стороны - увы, да, "парад эгоизмов" во всей красе. Слишком многие думают только о себе.

В своих матери и жене Венцеслав не ошибся. Узнав о царском поручении, они не плакали и не заламывали рук, как могли бы другие, более обыкновенные женщины, провожая в далекий путь, одна - единственного сына, вторая - обожаемого супруга, с которым соединилась после долгих испытаний. Нет, обе княгини Кречетовы были не таковы. Они обе глядели с твердостью и надеждой, не проливая слез. Если и испытывали тревогу в глубине души, то ничем не подали виду.
Княгиня Светозара Остромысловна как раз вышивала золотом кафтан своему сыну. Работа была уже почти закончена, и княгиня велела зажечь в семисвечнике все свечи, чтобы докончить вышивку до его отъезда.
- Лучше проведу одну ночку без сна, но зато ты наденешь в дорогу этот кафтан. Где бы ты ни был, он тебе напомнит о доме. Тепло материнских рук сбережет тебя лучше всех талисманов.
Венцеслав, сидевший рядом в кресле, нагнулся к матери и поцеловал ей руки, едва не уколовшись иглой.
- Благодарю тебя, матушка! Лучше этого кафтана я еще ничего не носил.  Мне не хочется, чтобы ты из-за меня проводила ночь без сна...
- Что ж поделать, если царь не подождал, пока я закончу его вышивать, - улыбнулась княгиня Светозара. И, став серьезной, добавила: - Я верю, ты справишься со всем, что приказал царь! Может быть, тебе придется нелегко. У врага большие силы. Да и литты - не такие уж друзья нам, а только союзники с временными общими интересами, и не откажутся поживиться за наш счет. Тебе придется обо всем заботиться. Быть может, в твоих руках окажется судьба Сварожьих Земель. Ты, мой Венцеслав - главная надежда и царя, и народа.
- Ах, матушка, я вовсе не хотел бы, чтобы от меня зависело так много! - проговорил Венцеслав, побледнев от волнения. - В мои годы полагается еще слушаться старших, а не принимать единолично опасных решений. Страшно быть тем, чей любой шаг может обрушить в бездну целую страну!..
- Но я верю: именно ты, мой сын, в силах спасти нас всех, - проникновенно сказала княгиня Светозара. - Признаться, хоть я и волнуюсь о тебе, как любая мать, но мне стало легче, что государь Станимир Тихомирич дает такое важное поручение именно тебе. В последнее время царь слишком много полагается на своих братьев и лживых, своекорыстных бояр. Но то, что он в решающий час выбрал тебя, доказывает, что царя не покинула прозорливость, с какой он избавил нас от власти первого самозванца.
А княгиня Ладомира, весь вечер сидевшая молча, с загадочной улыбкой на устах, при этих словах свекрови проговорила, устремив на мужа блестящий тревожный взгляд:
- Во всяком случае, я знаю, кто не обрадуется, если и здесь ты победишь. Мои дядя с тетушкой - князь Годослав и княгиня Велижана.
- Но именно князь Годослав и предложил царю послать меня, - заметил Венцеслав.
- Не из любви к тебе; он хочет надолго удалить тебя от двора, надеется, что ты не справишься. Мне очень жаль, что мои родственники так мало ценят моего мужа и так мало думают о благе Сварожьих Земель, но это правда.
- Ну, не беспокойся, моя Ладомира, - улыбнулся Венцеслав, желая приободрить ее. - Я и сам замечал, что я неизвестно почему всюду кажусь дяде Годославу лишним, но теперь не о нем придется мне заботиться в дальней поездке.
- И то верно, - согласилась княгиня  Светозара, тщательно вышивая на воротнике кафтана громовую стрелу - оберег от вражеского оружия. - Вот, я своей материнской властью тебя благословляю, чтобы ни меч, ни пуля, ни зверь, ни буря, ни огонь, ни вода не причинили тебе вреда!
- А я на прощание одарю тебя еще одним оберегом, - улыбнулась Ладомира, подойдя к мужу и заглянув ему в глаза. - Знай: если приметы меня не обманывают, я в свой срок подарю тебе нашего первенца!
Венцеслав встрепенулся, не веря своим ушам. Но в следующий миг ему стало ясно, почему Ладомира последнее время вела себя так загадочно: улыбалась неизвестно чему, молчала, будто прислушивалась к чему-то, известному ей одной. Точно, она ждет ребенка!
- Ладомира! - воскликнул он, сел на пол возле кресла, где она сидела, и взглянул на нее сияющими глазами. - Ладомира, более счастливой вести не могло быть на свете!
Случайно взглянув на свою мать, Венцеслав увидел на ее лице большую радость, но без всякого удивления. Значит, она уже знала.
- Итак, я обо всем узнаю последним, - проговорил он с шутливым упреком.
- Прости меня! Я до этого дня еще не совсем была уверена, и только сейчас решилась тебе сказать, - произнесла  княгиня Ладомира, встав с кресла и обнявшись с мужем. - А тут будто что-то меня толкнуло: вдруг ты уехал бы и не узнал о нем?
- Но я же узнал, - немного растерянно проговорил Венцеслав, осторожно прикасаясь ладонями к пока еще стройной талии жены, под прохладными складками атласного летника. - Ты права, Ладомира: лучшего оберега для меня и придумать нельзя! Теперь я стану вдвое сильней, зная, кого именно оставил дома!..
- Если бы не ребенок, я бы непременно поехала с тобой. Ты знаешь сам: я не стала бы тебе обузой, выдержала бы самый трудный поход с тобой вместе, - сказала молодая княгиня, ласкаясь к мужу.
- Я знаю, родная, - ответил Венцеслав, покрывая поцелуями ее лицо. - Но лучше тебе сейчас остаться дома, вместе с матушкой, готовиться к рождению нашего сына. Я надеюсь, что будет сын?
- Мне тоже очень хочется сына, похожего на тебя, - Ладомира улыбнулась сквозь слезы.
- И на тебя тоже! - эхом отозвался Венцеслав.
Обернувшись к матери, он поглядел на нее с просьбой.
- Матушка, прошу тебя: позаботься о Ладомире, пока меня не будет! Я не знаю, сколько продлится моя поездка... Быть может, и ребенок родится в мое отсутствие...
Княгиня Светозара кивнула в знак обещания.
- Клянусь тебе светлой Ладой, дарительницей семейного счастья! Я позабочусь о Ладомире и о ребенке, насколько смогу.
Князь Венцеслав улыбнулся с затаенной грустью.
- Значит, я смогу уехать, не терзаясь за вашу судьбу...
Жена и мать крепко обняли его.
- Не тревожься о нас, сын мой! И мыслями, и чувствами ты должен быть там, на трудных дорогах, там, где решаются судьбы отечества! А женские заботы предоставь нам, женщинам...
Ночью, лежа в объятиях Венцеслава, Ладомира тихо проговорила на ухо ему:
- Я думаю о том, как нам назвать нашего сына... Если вправду он родится без тебя, скажи, какое имя ты хочешь ему дать? Если будет девочка, я бы хотела ее назвать в честь матушки Светозары. А сын... Для него у меня, пожалуй, тоже уже есть имя, только я пока называть его не стану. Потаенное имя, еще ни разу не названное вслух. Имя тоже в честь самого близкого человека... Но решать следует тебе. Как выберешь, так и будет.
- Я тоже об этом думал весь вечер, - кивнул Венцеслав. - Меня не покидает та же мысль. Я думаю назвать нашего первенца в честь твоего брата, царя Белогора - пусть радуется в Ирие его душа! Он был лучше всех, кого мы с тобой знали, всегда был для нас верным другом, и мог бы стать великим царем в Сварожьих Землях! Надеюсь, наш сын станет похож на него... Ты довольна, родная?
Ладомира приподнялась на локте, взглянула сверху на раскинувшегося на подушках мужа.
- Да! Именно об этом имени для нашего сына я и мечтала! Князь Белогор Кречет, прошу любить и жаловать!
Они оба засмеялись, став в эту минуту веселыми и беззаботными, как подобало молодой любящей паре.
- Как хорошо мы понимаем друг друга! Как сходятся наши мысли! - произнес Венцеслав, лаская и целуя свою жену.
- Ну, если так, приласкай меня еще раз, на прощание! - прошептала она, наслаждаясь каждым мгновением, что им осталось провести вместе перед долгой разлукой.
Ее густые черные волосы, пахнущие жасмином, упали тяжелым водопадом на его лицо и грудь, защекотали обнаженную кожу Венцеслава. Он расхохотался и заключил жену в объятия...
А на следующий день князь Кречет всего с девятнадцатью воинами собирался уезжать из Медведицы. Мать и жена сами собрали ему в дорогу необходимые вещи, не доверяя слугам таких приятных забот.
Поутру обе княгини Кречетовы, провожая князя Венцеслава в дальнюю дорогу, постарались скрыть все тревоги, и держались с поразительным спокойствием. Обе они ради блага близких своих готовы были на любые жертвы, и сделали все, чтобы он мог их оставить с легким сердцем, насколько это было возможно.
- Поезжай, муж мой, любовь моя! Возвратись воеводой победоносной рати, спасителем Сварожьих Земель! А мы станем ждать тебя. И я с маленьким сыном встречу тебя у дверей! - проговорила Ладомира. Только яркий горячий блеск ее черных глаз да раскрасневшиеся щеки выдавали ее волнение.
Княгиня Светозара Остромысловна держалась на людях еще сдержаннее. Но и она, прощаясь с сыном, омочила слезами золотое шитье на его кафтане и сказала, крепко обняв его за плечи:
- Пусть Боги всю жизнь хранят тебя, Венцеслав! Ты один - надежда Сварожьих Земель, наша надежда!
- Ну, матушка: если бы тебе хотелось так меня звать, тебе бы следовало родить меня девочкой, - засмеялся князь, пытаясь разрядить слишком напряженную обстановку.
Для него прощание тоже было тяжелым. Казалось, что каждая минута расставания отнимает у него решимость, делает его слабее. На дворе уже собрались воины, готовые его сопровождать. Ржали кони, нетерпеливо переступая копытами.
Наконец, и князь Венцеслав вскочил на коня, которого держал под уздцы Елень. Огромный боевой конь, белый как лебедь, весело заржал, приветствуя всадника.
Таким и сохранили в памяти князя Венцеслава его мать и жена, и все домочадцы-слуги, собравшиеся во дворе, чтобы проводить своего господина. Князь надел в дорогу вышитый золотом алый кафтан, который все-таки закончила его мать, работая всю ночь. В светлых лучах еще яркого осеннего солнца ослепительно блеснул знак солнечной колесницы на широкой груди Венцеслава.
Он пришпорил коня, и тот стрелой полетел по улицам Медведицы, и дальше - по дороге, ведущей на Волчанов, и далее - на Влесославль. Князь Венцеслав не оглядывался назад.
А сопровождавшие его воины тихонько разговаривали между собой, и стук десятков копыт приглушал их голоса.
- Любо-дорого смотреть, как провожали князя его родные, - заметил Полюд, изобретатель дубровской запруды, взятый теперь князем Венцеславом в поход. - Ни тебе воплей, ни обмороков да стонов. Вот это я понимаю, таких женщин хоть самих воеводами ставь! А моя, как я сказал, что еду, весь вечер и всю ночь выла, точно уже меня похоронила, душу вымотала...
- А ты еще радуйся, если баба хоть для виду воет. Хуже, если ей твой отъезд лишь в радость, - кисло усмехнулся другой воин, рыжий долговязый Заяц. Он с радостью ушел на войну от своей сварливой супруги, и готов бы бы скрыться и в вечных льдах на полунощи.
- Но и князь Венцеслав Станимирич, как все говорят, не таков, как другие воеводы. Все, кто воевал под его началом, не нахвалятся: как он заботится о своих воинах раньше, чем о себе самом, как с малыми силами побеждает бесчисленные вражеские рати, - заметил третий воин, низкорослый и коренастый Чудин, бывший лесной охотник, лишь недавно пришедший служить в царское войско.
- Это правда, - заверил его Полюд. - Для князя Венцеслава Станимирича наш брат, простой воин - такой же человек, не меньше заслуживает внимания, чем любой боярин. Вот послужишь немного - и убедишься сам. Или, как будет время, расспроси Еленя, княжьего слугу - он знает боярина с детских лет.
Так беседовали княжеские спутники, выбранные им для поездки во Влесославль. Они толковали на все лады разные события последнего времени, и только в одном сходились единодушно - в глубоком почтении к молодому воеводе.
- А все же недостаточно царь Станимир Тихомирич ценит нашего князя! Иначе больше верил бы ему, не только поручения давал бы, но и помогал людьми и деньгами! - переговаривались в сердцах простые воины.
А князь Венцеслав ехал впереди, дружески беседуя с воеводами Гориславом Одинцовым и Русланом Буяновым. Они сопровождали его во Влесославль. Теперь, по пути, они уже готовились выполнять царское поручение, и заранее размышляли, с чего им начинать.

[Convollar]

Ох, чем всё это кончится, что-то тревожно! Литты, как правильно сказала матушка Венцеслава

не такие уж друзья нам, а только союзники с временными общими интересами, и не откажутся поживиться за наш счет.

И что будет с Ладомирой и Светозарой, если в Медведицу войдёт второй самозванец? Ведь Ладомира первого видела. Спасибо, эреа Артанис.

[Карса]

Думаю, ничего особенно страшного с княгинями Кречетовыми приключиться не должно. Первого самозванца не одна Ладомира видела. С чего бы её в этом плане выделять. Да и вряд ли о ней вспомнят. Заслава, по-моему, её и не видела. На престол Ладомира претендовать не может, с этой стороны тоже не помеха.  Но кто знает, кто знает. Посмотрим, какое полотно соткёт нам автор.

[katarsis]

С переговорами, думаю, Венцеслав справится, но что будет без него в столице? Ведь и тут кто-то воевать должен.

[Артанис]

Благодарю, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Ох, чем всё это кончится, что-то тревожно! Литты, как правильно сказала матушка Венцеслава

не такие уж друзья нам, а только союзники с временными общими интересами, и не откажутся поживиться за наш счет.

И что будет с Ладомирой и Светозарой, если в Медведицу войдёт второй самозванец? Ведь Ладомира первого видела. Спасибо, эреа Артанис.

С литтами Венцеславу придется справляться. Иначе на что же он годится, интересно?
А второй самозванец еще не вошел. И надеюсь, его не пустят так легко, так что пока этот вопрос не встает. Да и до Ладомиры ли ему?

Думаю, ничего особенно страшного с княгинями Кречетовыми приключиться не должно. Первого самозванца не одна Ладомира видела. С чего бы её в этом плане выделять. Да и вряд ли о ней вспомнят. Заслава, по-моему, её и не видела. На престол Ладомира претендовать не может, с этой стороны тоже не помеха.  Но кто знает, кто знает. Посмотрим, какое полотно соткёт нам автор.

Я тоже для княгинь не предполагала с этой стороны особых неприятностей. Может, и интересная идея могла бы быть, но пока не очень-то вписывается в сюжет.

С переговорами, думаю, Венцеслав справится, но что будет без него в столице? Ведь и тут кто-то воевать должен.

Нелегко может быть в столице. Но там хотя бы надежные стены есть, их не так-то просто преодолеть. Могут какое-то время выдержать в осаде.

Глава 17. Вечный Влесославль
Древний Влесославль встретил царских посланцев многочасовым унылым дождем и размытыми дорогами. К тому времени, как впереди показались высокие здания старинного города, лошади путников шатались от усталости, да и всадники сильно утомились после долгого путешествия по плохим дорогам.
Некогда Влесославль был одним из величайших и прекраснейших городов в Сварожьих Землях. Во времена знаменитых древних князей он прославился богатством своих жителей и стойкостью в несчастьях, а заодно - их беспокойным, своевольным нравом. Каждый сварожанин наслышан был о Городе, как, с заглавной буквы, именовали влесославцы свою родину, - о Городе, где каждый житель вправе защищать свою свободу, где вече свободных обитателей сильнее власти великих князей.
С тех пор миновали целые века. Влесославль постепенно утрачивал значение. Медведицкие князья и цари неоднократно силой обуздывали его непокорных жителей. Да и богатство Города уже не сравнить было с тем, что собрали другие владения. Он сильно обезлюдел по сравнению с прежними временами. Городские стены были снесены лет за тридцать до описываемых событий. Многие старинные здания, некогда славившиеся красотой, обветшали со временем, и стояли брошенные, постепенно разрушаясь. Город как будто заснул, переводя дух и восстанавливая силы, подобно тяжело раненому витязю.
Такую картину и застали во Влесославле князь Венцеслав со своими спутниками, приехав дождливым осенним утром. То там, то здесь, остатки разрушенных зданий зарастали кустами и сорной травой. То были печальные последствия мятежа тридцатилетней давности. Вымостка дорог разрушилась со временем, и в глубоких впадинах стояла вода. Иногда в лужах отражалось серое небо, ветви деревьев, крыши ближайших изб. В пожелтевшей траве у обочин дорог бродили пестрые куры, паслись привязанные козы. Местные жители, встречая путников по дороге, недоумевающе косились и спешили пройти либо проехать мимо, поодаль от приезжих.
Не теряя времени, князь Венцеслав разыскал дом влесославского воеводы. А воеводой был в прошлом году прислан с Медведицы боярин Мечеслав Беловоич Лисин, один из участников свержения первого самозванца.
Увидев вошедшего к нему во двор молодого князя Кречета, воевода Лисин сразу насторожился, встретил его колючим взором исподлобья. Он не ожидал, что царь пришлет во Влесославль своего родственника, и первым его чувством было подозрение.
Однако, овладев собой, Лисин приветствовал с улыбкой неожиданного гостя, дружеским жестом протянул ему руку.
- Приветствую тебя, князь Венцеслав Станимирич! Как ты доехал сюда? Вижу, что устал. Я уже велел затопить баню, приготовить тебе постель. А, когда отдохнешь, устроим большой пир в честь твоего приезда...
- Благодарю, Мечеслав Беловоич, - проговорил князь Венцеслав, чувствуя, как в домашнем тепле все тело ноет от усталости. - Я только немного отдохну, а затем придется приниматься за дела. Отправлю воеводу Одинцова с посольством к литтам. А сам стану, как велел мне царь, собирать войска для отпора врагу. Я рассчитываю на твою помощь, Мечеслав Беловоич!
Боярин Лисин задумчиво кашлянул, теребя черную бороду, сильно поседевшую за время, прожитое им во Влесославле. Да вообще, он заметно постарел за время, что они не виделись, и глядел на царского родственника недоверчиво, угрюмо.
- Легко тебе говорить, князь - набирать войска во Влесославле! Легко царю требовать от нас - собери, приведи! Сам царь здесь не бывал отродясь, и не знает, как у нас обстоят дела. Между тем, влесославцы давно не любят Медведицу и наших царей.
- Им есть за что не любить тех, кто лишил их былой свободы, - согласился князь Венцеслав. - Однако же, от Кречетов влесославцы не видели зла. Некогда мой отец отстоял Влесославль от норландцев! Я с детства много слышал, как почитали его сварожане! Мне всегда казалось, что и для меня Влесославль не совсем чужой, будто меня что-то связывает с этим городом. Неужели в такое трудное время влесославцы откажутся спасти Сварожьи Земли?
Боярин Лисин многозначительно пожал широкими плечами.
- Увы, не могу поручиться ни за кого! Сюда тоже добираются соглядатаи самозванца. Шатаются по городу, вынюхивают, смущают горожан, чтобы те признали "царя Избора", что царь Станимир Тихоомирич слаб и не годится править. Прости, князь Венцеслав Станимирич, это не мои слова, это они так говорят! Я много переловил татевских соглядатаев, но кто же может уследить за целым городом?
Венцеслав устало опустился на лавку. Он понял, что исполнить царское поручение, пожалуй, будет сложней, чем можно было представить с Медведицы. Но он был готов.
- Мы должны добиться, чтобы Влесославль поддержал царя Станимира Тихомирича! Ехал сюда, рассчитывая на твою помощь, Мечеслав Беловоич.
Лисин задумчиво хмыкнул, затем, взяв принесенный штоф хмельного меда, налил себе и гостю.
- Выпей это, князь Венцеслав Станимирич! Мед согревает и проясняет голову.
- Ясная голова нам понадобится и без хмельных медов, - возразил молодой князь, отпив немного и поставив бокал на стол. - Благодарю тебя, Мечеслав Беловоич! Сегодня мы отдохнем, как ты любезно предлагаешь, а завтра примемся за работу...
На следующий день воевода Одинцов с посольством уезжал к литтам, взяв заготовленные князем Венцеславом верительные грамоты. Успех дела казался верным, поскольку литты сами предложили сварожанам военную помощь. Основной вопрос был в том, что именно они потребуют за свои услуги.
Проводив своих посланцев, князь Венцеслав принялся за дела. Он составлял распоряжения в другие сварожские города, призывал именем царя соединяться против самозванца и лугийцев, просил у полунощных городов помощи людьми, оружием, деньгами. Днем беседовал с именитыми людьми Влесославля, объяснял им, как важно не допустить лугийцев на Медведицу. Приходилось с пустого места собирать военную силу и средства для войны.
А между тем, все шире ходили слухи, что вокруг Влесославля неспокойно. Не все города на полунощи держали сторону Кречетов, многие поверили льстивым заверениям посланников самозванца. А когда из соседнего Плескова дошли вести, что и там присягнули "царю Избору", влесославцы также встревожились.
Однажды в покои к Венцеславу бегом ворвался Лисин, встревоженный, с всклокоченными волосами и бородой.
- Горожане ошалели! Требуют, чтобы все царские люди убрались прочь из Влесославля. Кто-то сказал им, будто ты обещал литтам отдать им Влесославль в уплату за помощь.
Князь, не дописав очередное распоряжение, вскочил из-за стола, изломав бывшее в его руках перо. Крикнув Еленя из соседней комнаты, он приказал седлать коня.
- Это безумная ошибка! Им надо все объяснить! - воскликнул он, выбежав из комнаты.
Боярин Лисин, проворчав ругательство, нехотя последовал за ним.
- Не знаешь ты еще Влесославля, князь Венцеслав Станимирич! Попробуй-ка обуздай ветер; тогда и влесославцев, коли они разбушевались, сможешь убедить...
И впрямь, во Влесославль, казалось, вернулись времена знаменитого вече. На площади собралось море людское, оно шумело и колыхалось, как настоящее море, опасно прижимая крайних к самому мосту через реку Черную.
Ни смена людских поколений, ни установление повсюду власти медведицких царей, не могли окончательно погасить свободолюбивый дух влесославцев. А теперь, как только царская власть ослабела, Город решительно поднял голову.
- Долой Кречетовских посланцев! Прочь медвединцев! Да здравствует свободный Влесославль! - шумела площадь.
Когда приехал князь Венцеслав, на помосте как раз говорил один из влесославских бояр, по-видимому, вполне войдя в роль властителя людских умов.
- Удивляюсь я наглости медвединцев, братья влесославцы! Сколько лет они нас давили, иссушали неправедными поборами, огнем и мечом заставляли нас покориться - а как самих настигла беда, так к нам же за помощью бросились! Уж если бы Влесославлю и понадобился царь, чужой, сидящий далеко от наших мест, то было бы лучше признать власть законного царя, Избора Твердиславича, чем похитителя престола, Кречета! Мы ничем не обязаны такому царю, который сам не может отстоять свою власть. Ведь Кречет задумал подарить наш древний Влесославль с окрестными городами литтам в уплату за помощь, сделать нас подданными литтского князя!..
- Ложь! - послышался звучный голос, и князь Венцеслав взбежал на помост. Толпа зашумела, выжидающе глядя и прислушиваясь.
- Ложь! - продолжал он. - Это первый самозванец, Любим Векшин, обещал подарить Влесославль своей супруге, Заславе Войцеховской. Этого самозванца и лишил присвоенной им власти, а вместе - и его подлой жизни, царь Станимир Тихомирич. Таким образом, он отстоял и Влесославль тоже. А тот, кто нынче зовет себя царем Избором - совсем другой самозванец. Но он взял на себя обязательства первого, и лугийка Заслава сейчас при нем, ждет, чтобы он, завоевав Влесославль, отдал ей. Хотите ли вы государыню-чужеземку, гордые влесославцы? Готовы ли работать вдвое против прежнего, чтобы лугийка носила больше парчи и золота?
Его речь, словно камень, брошенный в воду, вызвала большое волнение. Влесославцы заспорили между собой, и не могли уже остановиться. Никто больше никого не слушал, отдельные обрывки слов тонули в общем хаосе. Где-то уже завязывались стычки, хрустели ребра, шли в ход кулаки и палки.
Князь Венцеслав хотел продолжить говорить, но увидел, что влесославцы сейчас не услышат ничего. И он, не без труда пробравшись сквозь толпу, собирался уехать прочь.
- Безумный народ! Им любо самим все портить, разрушать свою жизнь! - воскликнул он, садясь на коня. - Сейчас мне нечего делать среди них. Придется ждать, пока они перебесятся.
В воеводском доме князя встретил боярин Лисин со своим помощником, дьяком Таволожиным. Оба были сильно встревожены и даже испуганы.
- Теперь во Влесославле долго не видать покоя, князь! - с беспокойством проговорил Лисин. - Город гудит, как гнездо шершней! Большинство горожан настроены против царя Станимира, против всех медвединцев. Нам нельзя здесь оставаться! Когда горожане так раздражены, они могут ворваться к нам и убить!
Князь Венцеслав, видевший сам, как опасно дело, однако же, не понимал ужаса влесославских сановников.
- Царь, конечно, и не подозревает, что здесь во всякое время готовы поднять мятеж. Но как это вышло, что вы, царские глаза и уши, не смогли приучить повиноваться здешний народ?
Оба уже немолодых, седобородых мужа почему-то упорно отводили глаза, будто смущенные вопросом князя и его неожиданно властной интонацией.
- Засланцы татевского вора морочат народ, - промолвил Лисин.
- Их одних мало, чтобы так возмутить народ! Если бы вы, царские люди, сумели добиться, чтобы во Влесославле искренне почитали царя Станимира Тихомирича, горожане сами бы похватали всех смутьянов, поднялись бы против них, а не против нас. Я прожил в Городе всего несколько дней, но увидел уже, что вы пренебрегаете своими обязанностями. Вы сами восстановили Влесославль против царя, давшего вам власть.
- Это неправда, княже! Ты, наверное, послушал наших врагов, будто воевода, мол, берет мзду с горожан? - проскулил Таволожин.
- Так! Ну а в этом, конечно, нет ни слова правды? - испытующе прищурился князь Венцеслав.
Боярин Лисин сперва уничтожающим взором окинул своего робкого сотоварища, а уж затем мрачно переглянулся с князем.
- Как бы там ни было, а мы теперь в одной лодке: влесославцы нас ненавидят одинаково. Стало быть, нам надо и спасаться вместе. Я предлагаю уйти из Влесославля. Здешний народ так же переменчив, как и буен. Они скоро одумаются и пожалеют о тебе, надо только переждать.
Венцеслав сомневался немного. Он кивнул, не выдавая тревоги.
- Я и сам хотел своими глазами убедиться, что происходит в окрестных городах, узнать, не перекинулся ли и туда мятеж. Твк что я согласен уехать на время. В былые времена князья не мне чета покидали Влесославль, не поладив с его буйными жителями. Если вы желаете, я вас возьму с собой.
Вечером того же дня, под покровом темноты, князь Венцеслав и его спутники уехали из Влесославля через потайную калитку. Проезжая по городу, они слышали, как издалека доносится шумная брань, видели, как мятежники, не расходясь на ночь, греются возле костров.

[Convollar]

Да! Влесославль неугомонный. Да ведь уже нет у него былой силы, а буйный нрав остался. Ну и воевода со товарищи тоже больше, кажется, о своём кармане беспокоился, чем о городе. Спасибо, эреа Артанис. Тяжело придётся Венцеславу.

[Карса]

А я думаю, укротит Венцеслав буйный Влесославль, как сделал дальний родственник его Святослав в своё время. А вообще не нравится мне это бесконечное буйство. По любому поводу - кто кого перекричит. Не демократия это (власть народа), а охлократия (власть толпы).

[katarsis]

В окрестных городах побывать, конечно, нужно (особенно, в Плескове), но если вся власть во время беспорядков покинула город, то кто всё это усмирять будет?

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Да! Влесославль неугомонный. Да ведь уже нет у него былой силы, а буйный нрав остался. Ну и воевода со товарищи тоже больше, кажется, о своём кармане беспокоился, чем о городе. Спасибо, эреа Артанис. Тяжело придётся Венцеславу.

Да, Влесославль мало изменился. Ну, или специально для Венцеслава решили тряхнуть стариной. Они увидели, что на Медведице царская власть ослабела, и решили, что еще могут добиться свободы.

А я думаю, укротит Венцеслав буйный Влесославль, как сделал дальний родственник его Святослав в своё время. А вообще не нравится мне это бесконечное буйство. По любому поводу - кто кого перекричит. Не демократия это (власть народа), а охлократия (власть толпы).

Венцеслав, к сожалению, не знает пока настолько хорошо влесославского норова. Ему впервые довелось с ними столкнуться, и он пока может их несколько недооценивать. А повадки у них, конечно, еще те. С одной стороны - народ, умеющий защищать свою свободу, не прогибаться под власть имущих, безусловно, заслуживает уважения. С другой - именно что власть безумной толпы. Должна быть, наверное, золотая середина, но ее трудно соблюсти.

В окрестных городах побывать, конечно, нужно (особенно, в Плескове), но если вся власть во время беспорядков покинула город, то кто всё это усмирять будет?

Выиграть время, пока влесославцы не перебесятся. Но и у жителей других городов теперь к медвединцам особое отношение...

В охваченном мятежами краю трудно оказалось найти пристанище князю Венцеславу и его спутникам. Темная осенняя ночь застигла их в лесу, поблизости от крепости Серебряный Бор. Царских посланников не допустили туда, потому что сереброборцы присягнули "царю Избору". И теперь они с раздражением глядели в сторону крепости, оставшейся за сплошной черной стеной леса. Между тем, все сгущавшаяся темнота и холодный влажный ветер становились все сильней, грозя перейти в настоящую бурю.
Костер горел неподалеку от узкой речки, берега которой завалены были стволами упавших деревьев и обломанными ветками. Вода вытекала прямо из-под завалов, чуть ли не до половины загромождавших русло. Темная вода волновалась на ветру, точно кипела.
Обратившись к князю Венцеславу, глядевшему на лесную реку, один из его воинов, бывший лесной охотник Чудин, сказал:
- Это Ренна, княже. Здесь она вытекает из лесов и бежит дальше, к Алатырьному морю.
На обветренном лице князя вспыхнул румянец, глаза его ярко блеснули.
- Ренна, прославившая князя Святослава Храброго! Я всегда мечтал побывать в здешних местах, увидеть своими глазами, где наши предки одолели викингов. Но не думал, что доведется исполнить это желание при таких обстоятельствах. Не только побережьем Алатырьного моря по-прежнему владеют норландцы, перехватив все торговые пути со стороны заката, но и внутри Сварожьих Земель не прекращаются раздоры. Эти земли мы могли бы возвратить, если бы только нам дали хоть несколько лет покоя...
- С таким неблагодарным народом, что заполонил Сварожьи Земли, трудно добиться толку, - угрюмо проворчал боярин Лисин, грея руки у огня. - Сперва Влесославль, а теперь еще и Серебряный Бор предали царя Станимира Тихомирича и тебя, его посланника! Они готовы на любое безумие. Иногда мне кажется, что даже гром небесный не заставит повиноваться этих подлецов. Лучше бы им провалиться в Кромешный Мир кверху ногами!
- Не говори так, Мечеслав Беловоич, - велел князь Венцеслав. - Все люди способны ошибаться. Что удивляться легковерию простых горожан, если знатные, наделенные властью люди не могут понять, кто прав, кто виноват? Но другого народа у нас все равно нет, придется опираться на тот, что есть.
- Гнилую опору ты нашел, князь Венцеслав Станимирич! - презрительно фыркнул Лисин. - Мятеж будит во всех худшие чувства: склонность к бунту, неповиновению, грабежам, пьянству, убийствам. Он превращает людей в толпу слепых дураков. Я достаточно долго прожил и довольно повидал людей, чтобы не обольщаться на их счет. Большинство людей - дрянь. Только по одним это видно сразу, а другие строят из себя что-то приличное.
Князь Венцеслав немного помолчал, тщательно подбирая слова, чтобы не оскорбить боярина, гораздо старшего годами, и при этом обязанного ему повиноваться.
- Мне жаль, Мечеслав Беловоич, если ты видел в людях лишь худшие их черты! Хотя, конечно, нынче достаточно творится такого, что собьет с толку всякого. И все же, даже я в свои немногие годы встречал в людях совсем другое. Видел, как воины в сражении жертвуют собой, чтобы спасти друг друга. Видел, как вовсе небогатые люди отдают все свое состояние, чтобы вооружить наши полки. Видел, как делятся куском хлеба с беженцами из разоренных сел, находят им и кров, и одежду. Видел, как идут на войну люди, оставляя дома милых жен и детей, старых родителей, - он на мгновение примолк, вспоминая о матери и о Ладомире, о будущем ребенке. - Мне было бы легче тотчас умереть, чем на всю жизнь разувериться в лучших чувствах сварожского племени!
Лисин отвел глаза. На губах его мелькнула ехидная усмешка, однако возражать царскому родственнику он не стал.
- Что теперь говорить! Если бы кто-нибудь нам сообщил, когда мы сможем вернуться во Власославль, прежде чем замерзнем здесь, как щенки! Кто же найдет дорогу в такую непогодь?
Прямо в вершинах высоких сосен прогудел ветер, и со скрипом обломилась большая ветка. Ветер захлестывал пригоршнями косые струи дождя, едва не погасив костер. Путники кутались в шубы, надвигали шапки ниже на глаза. Стреноженные лошади прятались от дождя под деревьями, позвякивая удилами.
- Нам надо отыскать дорогу на Влесославль. Там нас скорее отыщут наши посланники, скажут, что происходит, - произнес князь Венцеслав.
- Лишь бы не заблудиться в этих лешачьих местах, - с тревогой проговорил дьяк Таволожин.
- Не заблудимся, - заверил их князь. - Вот со мной Чудин, он из здешних мест. Он умеет находить дорогу в самом глухом лесу, его ничто не собьет с пути. Ты знаешь, как отсюда выбраться, Чудин?
Лесовик хитро блеснул глазами по-волчьи.
- Если позволит батюшка-Леший, я утром отыщу дорогу. Говорят, у меня были в роду оборотни-волкодлаки. Я толком не знаю, так ли это, но в лесах я легко нахожу следы, ты видел сам, княже.
Услышав о волкодлаках, Лисин с Таволожиным неуютно поежились в своих теплых одеждах. Князь Венцеслав строго взглянул на них.
- Я узнал Чудина по пути во Влесославль, и доверяю ему больше, чем половине вельможных бояр! Его способности уже не раз выручали нас.
Внимательно прислушавшись, лесовик вдруг отодвинулся от костра, как будто улавливая новые веяния, еще не замеченные остальными.
- Там есть кто-то! Кто-то... - прошептал он еле слышно.
И лишь после него большая собака, лежавшая на подстилке из листьев, вскочила и вся напряглась, вздыбливая шерсть. Но не залаяла, а молча оскалилась, не смея подать голос. Лошади, прислушавшись, начали рваться из пут. Одни только люди, кроме Чудина, еще ничего не слышали. Но, на всякий случай, взялись за оружие и приготовились стрелять, если кто-то захочет напасть.
И вдруг вдалеке послышался оглушительный треск. Казалось, что одна из высоких сосен переломилась пополам, как простая ветка. И на этот раз кругом не доносилось ни ветерка.
Затем послышались шаги, не особенно громкие, но настолько тяжелые, что земля содрогалась под ними, словно пыталась убежать,  не в силах выдержать такой тяжести.
И на опушке леса, головой вровень с макушками самых высоких деревьев, воздвиглась огромная фигура. Словно высоченная скала приняла человеческие очертания и обрела способность двигаться. В свете костра путники разглядели огромную косматую голову и тело неведомого исполина, который с любопытством озирался, разглядывая их.
- Велет! - сдавленно прошептал кто-то из воинов, поднимая пищаль.
Князь Венцеслав отвел его оружие и вышел вперед, навстречу великану. Он на всякий случай сжимал одной рукой пистолет, а другой - пику, но вовсе не был уверен, что они помогут, глядя на исполинскую фигуру впереди. Неизвестно, поразит ли пуля сразу древнего великана. А если нет - о, берегите тогда, все сварожские Боги, свой народ!..
"Если уж нападет - тогда в глаз надо стрелять. А вообще-то, тут пушечное ядро было бы всего уместнее", - подумал Венцеслав, глядя вверх, запрокинув голову.
А велет. приглядевшись немного, сделал несколько шагов к людям, как будто хотел еще внимательней их рассмотреть. И с каждым шагом он... уменьшался. Вот он уже сделался ростом только в пол-дерева. Затем еще и еще ниже - и вот уже остался всего на голову выше Венцеслава. Но даже и в таком виде велет был гораздо крепче и плотней обычных людей. И земля по-прежнему дрожала при его приближении.
- Мир по дороге вам, племя Сварта! - произнес велет низким, гортанным голосом.
Венцеслав судорожно вздохнул, не то чтобы расслабившись, но чувствуя себя немного спокойнее.
- И тебе мир по дороге, почтенный велет, - проговорил он. - Прости, если зашли ненароком на твою землю. Мы ненадолго. Утром уйдем домой, своей дорогой.
- Хотелось взглянуть, каковы стали люди с давних веков, - прогудел велет. - Я помню времена, когда люди только пришли в эти края. Один я остался тут... Иные мои собратья умерли. Другие заснули на долгие годы, обратившись в камень, из которого нас сотворили Боги. Третьи ушли на восход, где люди еще не мешали. Но теперь уже ваше племя проникло и туда.
- Мы достигли многого, - осторожно, без огорчения и без похвальбы, произнес Венцеслав. - Но не достигли ни счастья, ни покоя. Потому мы и оказались тут.
Он старательно выбирал выражения. Кто знает, чего ждать от древнего великана, вполне возможно, озлобленного на человеческий род, вытеснивший с земли древние народы.
А велет, обломив высохшее, но еще стоячее дерево, легко отломил от него несколько веток и бросил их в костер. Тот высоко взвился, щедро освещая ночной лес.
- Позволишь, что ли, у костра с вами посидеть? - спросил он у князя Венцеслава.
Тот немного помедлил, не зная, разумно ли пригласить великана к костру. Наконец, он кивнул, и велет опустился на корточки, медленно, точно его суставы плохо гнулись от старости. От него испуганно отодвинулись сварожане.
В свете костра все разглядели огромную голову велета, суровое, обветренное лицо его, темное, как кора старого дерева, его кудрявую седую бороду. Вся одежда велета была сшита из выделанных звериных шкур: кожух с длинными рукавами и штаны, а на ногах - подошвы с ременным плетением.
У путников было не очень много еды, но князь Венцеслав позволил велету угощаться с их стола, чувствуя, что так надо сделать. Велет не заставил себя ждать, в один присест проглотив большую часть пирога с грибами.
Прожевав, древнейший обитатель Сварожьих Земель обернулся к князю Венцеславу. Остальных он, казалось, и не замечал.
- Ты - первый человек в своей стране? - поинтересовался он.
Венцеслав вновь задумался, как ответить. Надо ли пояснять лесному великану всю сложность человеческих взаимоотношений, и что он поймет из них?
- Пожалуй, один из первых, - уклончиво произнес он.
Но велет не признавал людских условностей.
- Ты - первый из людей в своей стране, - на сей раз утвердительно произнес он. - За это я сделаю тебе подарок, во благо людскому роду. Носи его на здоровье. Он позволит тебе достичь успеха!
И велет протянул Венцеславу широкое золотое кольцо. Оно сперва казалось огромным, но, когда его взял князь, сразу уменьшилось, чтобы он мог его надеть.
В то же мгновение велет исчез, словно его и не было, как был, прямо от костра, не сдвинувшись с места. Осталось только сломанное дерево да золотое кольцо на ладони у Венцеслава.
Но он, подумав немного, не стал его надевать. Выбрав чахлый побег елки, он надел кольцо на ее верхушку.
- Что ты делаешь, Венцеслав Станимирич? Ведь кольцо тебе подарено! - изумился боярин Лисин.
- Сперва поглядим, чего ждать от такого подарка! - усмехнулся Венцеслав. - Древнему велету не за что особо любить людской род...
Некоторые из его спутников с заметным сожалением глядели на золотое кольцо. но к словам князя прислушались все.
Не скоро в эту ночь смогли заснуть путники на постелях из еловых лап. Все опасались возвращения великана. Но тот больше не появлялся, и даже животные не тревожились. Наконец, сон сморил усталых путников.
А когда они поднялись, на месте хилого деревца возвышалась красавица ель с густой темной хвоей, раскидистая и пушистая, словно росла на приволье сто лет. И на ее вершине сияло золотое кольцо, словно звездочка, запутавшаяся в ветвях.
Боярин Лисин торжествующе взглянул на князя Кречета:
- Ну вот! Погляди, какой успех приносит кольцо!
Однако Венцеслав властно запретил всем даже подходить к выросшей волшебством елке с подарком велета.
- Поглядим, что будет дальше! Мне подозрителен такой успех.
И впрямь: уже на другой день прекрасная ель стала сохнуть, хвоя с нее осыпалась, и скоро сухостойная лесина рухнула, покачнувшись, на землю.
Тогда Венцеслав, не глядя, швырнул кольцо подальше в заросли.
- Забери свой подарок, велет! Слишком быстрый успех не приносит добра. Лучше нам заслужить его самим.

[Convollar]

Да, Венцеслав человек осторожный. Дары таких существ, как велет имеют лицевую сторону и оборотную. Умница Венцеслав.

Видел, как вовсе небогатые люди отдают все свое состояние, чтобы вооружить наши полки

Вот это очень верно, именно небогатые. Почему так повелось - не знаю, но так было, есть, и, видимо будет.

[Карса]

Да, велет - существо непростое. Родственничек йотунов, я думаю. Интересно, он пакость сделать хотел или испытывал? Скорее всё-таки пакость. А Венцеславу-то как везёт на необычное. То Жар-Птицу повстречает, то велета. Может, и ещё с кем из дивиев лично познакомится. Зато совершенно точно известно, что все они есть.

[Артанис]

Премного благодарна, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Да, Венцеслав человек осторожный. Дары таких существ, как велет имеют лицевую сторону и оборотную. Умница Венцеслав.

Видел, как вовсе небогатые люди отдают все свое состояние, чтобы вооружить наши полки

Вот это очень верно, именно небогатые. Почему так повелось - не знаю, но так было, есть, и, видимо будет.

К счастью, Венцеслав обычно бывает предусмотрительным, как с людьми, так и с другими существами. Иначе бы ему не справиться в творящихся здесь обстоятельствах.
Наверное, небогатые люди обычно бывают порядочнее богатых, и заботятся не только о себе. У кого как, конечно.

Да, велет - существо непростое. Родственничек йотунов, я думаю. Интересно, он пакость сделать хотел или испытывал? Скорее всё-таки пакость. А Венцеславу-то как везёт на необычное. То Жар-Птицу повстречает, то велета. Может, и ещё с кем из дивиев лично познакомится. Зато совершенно точно известно, что все они есть.

Да, сварожские велеты - скорее всего, почти такие же существа, как и норландские йотуны. У сварожан в целом с ними создались не настолько напряженные отношения, хотя, можно думать, в их предыстории бывало по-разному. Если напишу когда-нибудь далекий приквел, там и эта тема затрагиваться должна. Ну а дожившим до исторических времен велетам людей особо не за что любить. Вот при встрече и подложил свинью. Думал подложить, точнее.
А насчет других необычных встреч - поглядим попозже. Это же все-таки фэнтези, или где?

Глава 18. Подготовка к войне
Спустя несколько дней князя Венцеслава с его спутниками разыскал гонец из Влесославля с вестью, что мятеж прекратился так же быстро, как и начался. Одумавшиеся горожане отреклись от льстивых увещеваний татевского самозванца, побросали его соглядатаев в Черную реку, и позвали обратно посланников царя Станимира.
На этот раз князь Кречет вернулся во Влесославль с совсем иным чувством, чем въезжал туда в первый раз. Теперь первые люди Города встречали князя, готовы были по его распоряжению собирать войска для отражения лугийцев. Так что князь мог начинать действовать.
Мысленно представляя свое будущее войско, Венцеслав много думал о том, как дополнительно усилить его, завести что-то, чего бы не ожидали от них лугийцы. Он знал, что их незваные гости отважны и опытны в бою, а против них придется выдвинуть неопытных ополченцев.  Даже и с обещанной помощью литтов, сварожанам придется трудно, если не найти способ ошеломить противника.
Ответ пришел внезапно, когда Венцеслав приехал поглядеть, как восстанавливают крепость на бывшем Княжьем Подворье, где предполагалось разместить литтское войско. Строителям помогали возводить стены два исполинских зверя. Каждый из них был в десять раз больше любой лошади. Размером и массивностью они больше всего напоминали скалы, поросшие густой и длинной красно-бурой шерстью, на круглых колоннообразных ногах. Но у этих "скал" были огромные ушастые головы с длинным и гибким, как змея, носом. Венцеслав увидел, как один из зверей, повинуясь движению сидевшего на его шее погонщика, взял своим носом-змеей из повозки огромный камень и легко передал его наверх, людям, возводившим стену. Второй огромный зверь только что притащил огромный воз камней,  с которым не справиться бы и упряжке лошадей.  Его погонщик легонько похлопал мохнатое чудовище по хоботу, передал ему большой каравай хлеба. Зверь благодарно заурчал и одним ловким движением хобота отправил хлеб в пасть. Затем погонщик потянул его за ухо, и зверь стал разгружать повозку, играючи поднимая хоботом глыбы, с какими не справиться бы десятку человек. 
Князь Венцеслав и другие медвединцы, как зачарованные, глядели на невероятных зверей. Никто из них и представить себе не мог, что подобные существа живут на свете. Но вот, они у всех на глазах лениво обмахивались большими ушами, иногда переступали почти бесшумно ногами-столбами, утробно рокотали, сворачивая нос-хобот между белых кривых бивней. И послушно, как волы, выполняли приказы людей, сидевших у них на голове. Рядом с могучими животными любой человек казался муравьем, и однако, мохнатые великаны, казалось, охотно повиновались едва заметным со стороны указаниям, как будто были столь же, как и люди, заинтересованы в их исполнении. Когда на одном участке стены работа была окончена, зверь сдвинул повозку и широким плавным шагом двинулся дальше.
- Невероятные животные! - воскликнул князь Венцеслав, изумленный их очевидной мощью и еще более невероятным послушанием. - Такие великаны должны держать крышу мира! Это ведь индрик-зверь, царь всех животных...
- Именно так, княже! - отозвался с высоты голос одного из погонщиков, сидевшего на шее своего питомца. - Индрики, они же, по-нашему, зверегоры. У нас, во Влесославле, они приручены уже больше двадцати лет назад.
Князь Венцеслав хотел подъехать ближе к зверегорам, но его конь заартачился, захрипел, не соглашаясь ни за что приблизиться к мохнатым исполинам. У княжеских спутников кони также нервно косились и фыркали, чувствуя себя неуютно в присутствии могучих зверей.
Тогда Венцеслав спешился и, не слушая ничьих увещеваний, подошел ближе к огромному животному. Стоя на земле, он мог яснее оценить размеры зверегора: пожелай он, мог бы, разве лишь наклонив голову, пройти под брюхом у этой живой скалы. Крутой косматый бок вырос перед ним, застилая окоем, гибкий хобот многозначительно развернулся меж парой бивней.
Но вместе с невольной оторопью Венцеслав продолжал чувствовать, что исполинские животные притягивают и даже завораживают его. Ему хотелось протянуть руку и коснуться их грубой шерсти, длинного извивающегося хобота. и еще какая-то смутная догадка осенила его: ему казалось, что зверегоры могут быть полезны, хотя он пока не знал, каким образом.
Тем временем погонщик легонько похлопал зверегора по хоботу. Тот понял знак и, осторожно обвив человека вокруг талии, поставил его на землю.
- Вот, погляди, княже, как понятливы наши звери! - с гордостью проговорил погонщик, точно о любимых детях. - Даже у самого царя нет таких животных!
- Да уж, точно, - согласился князь Венцеслав. - Но вы-то как сумели их приручить?
По словам погонщика, первых молодых зверегоров во Влесославльпривели лет двадцать пять назад. Их поймали смелые охотники в холодных полунощных пустошах. В тот раз убили нескольких взрослых зверегоров ради их бивней, ценившихся дороже золота, а двух детенышей, бывших тогда размером с быка, поймали живыми и привели во Влесославль. Подросшие молодые звери оказались понятливы, как собаки, и легко поддавались обучению. На следующий год поймали еще одного детеныша зверегора, провалившегося в яму и покинутого сородичами. Поначалу влесославцы держали редких животных напоказ за железным частоколом. Но, когда зверегоры подросли, оказалось, что их удобно использовать в строительстве и других работах. Обученные великаны легко перевозили самые тяжелые грузы, своими сильными хоботами брали любую вещь, какую им укажут, и укладывали на место, не хуже людей. Теперь уже, во время охотничьих вылазок, влесославские охотники нарочно старались отбить от стада зверегоров детеныша и захватить живым. Иногда это удавалось, чаще - нет, но, во всяком случае, во Влесославле было нынче уже двенадцать превосходно обученных мохнатых великанов. Правда, пока еще они не размножались сами, однако занимавшиеся их обучением погонщики предполагали, что большинство ручных зверегоров просто еще слишком молоды - бивни у них были еще коротки и не начинали пока загибаться вверх, как у матерых исполинов. Сколько могут жить зверегоры, никто не знал в точности, но, по общему мнению, дольше человека.
Выслушав все это, князь Венцеслав с еще большим интересом наблюдал за величественными животными, за их неспешными и в то же время точными движениями.
- И что же, они всегда вас слушаются? А что будет, если взбунтуется какой-нибудь зверь? - спросил князь, представив разъяренным четырехсотпудовое животное.
- Они обучены с детства, и считают человека за своего вожака. Очень умные животные, - рассказал погонщик. - Мой десятилетний сын с младенчества вертится возле них них, ездит у них на голове, таскает за уши, и ни разу ему не было вреда. Кроме того, зверегоры видят смысл в работе, и гордятся выполненным, стараются друг перед другом работать лучше. Вот, здесь со мной Темногривый, он самый старший и самый умный из наших зверей. А это его подруга Бурая. Они всегда работают вместе. Если их разделить, они обидятся и работать будут вполсилы, кое-как, будто еле тянут. А вместе - красуются, чтобы показать себя лучше. Бывает, конечно, что зверь почему-то не в духе. В такое время лучше его совсем не беспокоить, пока не успокоится. Силой от них ничего не добьешься. Да и какая сила у человека против них?
- Это верно, - задумчиво проговорил Венцеслав, глядя, как оставшийся без работы зверегор от скуки обломил небольшое дерево и принялся объедать ветки.
- А на ласку обычно хорошо откликаются. Добрым обхождением от них многого можно добиться. Вот попробуй сам, княже!
- А можно? - уточнил Венцеслав и, взяв медовый пряник, осторожно протянул его зверегору.
Могучий зверь удивительно осторожно взял у него лакомство и проглотил, затем, развернув хобот, принялся обнюхивать незнакомого человека. Венцеслав почувствовал на себе его горячее дыхание, встретился взглядом с парой маленьких умных глаз среди порослей густой шерсти.
- Теперь он тебя запомнил, княже, - сказал погонщик.
Тогда князь, как видел у других, похлопал ладонью по шершавой, покрытой редкой шерстью коже хобота. В ответ зверегор шумно вздохнул и обвил князя хоботом за пояс и поднял на уровень своей спины. Сесть верхом на широкую горбатую спину животного, конечно, было нельзя, и на зверегорах ездили, садясь на шею, возле самой головы. Так умный зверь и усадил Венцеслава.
Сопровождавшие князя воины растерянно замерли, боясь, что при любом их неосторожном движении мохнатое чудовище убьет их полководца. Но сам Венцеслав, переведя дух после сокрушительных объятий хобота, воодушевился заново. Он глядел с огромной высоты вниз, и в голове его складывались все более обретающие ясность замыслы, как могли бы пригодиться эти животные. Их невероятная сила и ловкий, как рука, хобот, их почти человеческая понятливость могли пригодиться сварожанам для более важных дел, чем таскание камней.
- Они, пожалуй, могут увезти груза больше, чем целый обоз лошадей, - задумчиво проговорил Венцеслав. - Им должно быть нипочем наше бездорожье. Они могут проложить дорогу даже через лес...
- Где пройдет стадо зверегоров, остается просека, - с гордостью произнес погонщик второго зверегора, осторожно вытянув с его холки пучок линялой шерсти.
Князь Венцеслав велел своему зверю идти. И, чувствуя, как под ним мерно движется огромное тело животного, окончательно домыслил свою идею.
- Ваших зверегоров я забираю для войны. Они пригодятся в дальних переходах, а может быть, и в сражении. Готовьтесь со своими животными идти на войну.
Приказ князя сильно удивил укротителей зверегоров, однако отказываться не приходилось.
- Позволь тебе заметить, княже, что лошади боятся зверегоров! Ты и сам видел, как они шарахаются.
В обыкновенно теплых глазах Венцеслава мелькнул стальной отблеск.
- Мы своих коней приучим к ним. А вот лугийских конников ждет очень большой и неожиданный подарок!.. Как тебя зовут, друг? - внезапно обратился он к первому погонщику.
- Меня? Малик, - отозвался тот, растерянный не то приказом царского родственника, не то тем, что тот назвал его другом.
- Вот и хорошо, Малик! С сегодняшнего дня ты с другими погонщиками будешь готовить зверегоров для войны. Но тайно, на закрытом дворе, чтобы противник не узнал раньше времени.
- Как прикажешь, княже, - проговорил Малик, заметно понурившись.
Но от князя не укрылось отразившееся на его лице уныние.
- Чем тебе не нравится мой замысел? Скажи честно, не бойся.
- Жаль наших зверегоров, если они тоже будут рисковать погибнуть, - признался Малик. - Люди понимают, зачем идет война. А животным она без надобности. И их мало...
- Я понимаю тебя, - согласился князь Венцеслав. - Только ведь человек сам для себя и для близких своих - тоже единственный и неповторимый, а не один из многих. А на войну все равно идут. Я сам надеюсь, что твои зверегоры переживут эту войну. Тогда можно будет их разводить и обучать для других, мирных целей. Они пригодятся всюду, где большие расстояния и нет дорог! На них сварожане смогут смело добираться вглубь диких бескрайних лесов на восходе и земель дальше Каменного Пояса. Я уверен, зверегоры принесут огромную пользу в будущем!
И, объехав круг по двору на могучем животном, князь Венцеслав спустился наземь по его хоботу, стал рядом, гладя мохнатый бок зверегора, тем самым давая понять, что его замыслу суждено исполниться.