Спасибо вам большое, эрэа
Convollar, эрэа
Карса, эрэа
katarsis! Ну, будем надеяться, что Светозара не даст милой Велижане что-то подсыпать Венцеславу. Как бы не вышло наоборот. А Станимир таки проявил характер, неплохо, но надолго ли его характера хватит? Спасибо, эреа Артанис!
Светозара будет внимательна, раз уж она заподозрила недоброе.
По поводу Станимира - увидим, какое вообще-то решение ему придется принимать.
А мне жаль Станимира. Несчастливым выдалось его царствование. Разве что с племянником повезло.
Надеюсь, Светозара сохранит своего сына.
Годослав откровенно глуп, а его жена ещё и коварна. Как бы дел не наворотили.
Станимира мне тоже жаль. Он и так сделал немало. И, кстати, слабым его не назовешь, выдержал же столько испытаний. Хотен Алтанов вот умер от одного имени "Избора". Правда, у него и совесть была более нечиста.
На этом обеде очень пригодился бы опыт соберано Алваро. Но, увы, мир другой и время другое.
Обойдемся как-нибудь без такого опыта! Привыкать, что все дозволено, вообще-то, тоже лучше бы не надо.
Но даже те, кто меня не любит, должны понимать, что я еще нужен сейчас.
Должны-то должны, но ведь не понимают. Глупость и подлость одновременно - ужасная смесь.
Это точно! Тема эта у меня поднималась еще в "Полете сокола" и "Ничего не исчезает" - первых частях Сварожского Цикла.
К сожалению, родственники Венцеслава не очень-то разбираются в военном деле. Особенно Велижана; женщине простительно. Она, видимо, думает, что основные победы уже одержаны, и теперь и без победителя обойтись можно.
В первой половине травеня-месяца снег почти уже сошел. Весна выдалась спорой и дружной. Теперь по улицам, где был хоть небольшой уклон, сбегали ручьи талой воды. В них плескались воробьи, радостно чирикая, что пережили зиму. Лужи расплескивали копыта коней и ноги пешеходов. А иногда солнце отражалось в воде, и там проплывали белые кучевые облака. А на оттаявшей от снега земле уже пробивались первые перелески и щетинились зеленые стрелки гусиного лука.
Когда князь Венцеслав подъехал к большому деревянному, украшенному богатой резьбой, дому князя Годослава Кречета, там уже ждали почетного гостя. Проводили молодого князя и его близких в хоромы, сняли с них верхние одежды. А в богато украшенном большом зале уже ждали за накрытым столом хозяева - князь Годослав и княгиня Велижана.
Как-то неуклюже, косолапо ставя ноги, хозяин дома подошел к Венцеславу, крепко обнял его.
- Здравствуй, князь Венцеслав Станимирич! У меня к тебе приятная весть: государь скоро поставит под твое начало новую рать и отпустит под Туровск!
Венцеслава обрадовала эта новость, и он ответил родственнику не менее сердечными объятиями, уже не беспокоясь о подвохе.
- Спасибо за счастливую весть, дядя Годослав! Чем раньше мы выступим, тем скорее освободим Сварожьи Земли!
Тут навстречу молодому князю выплыла и хозяйка дома - княгиня Велижана Черняновна. В широком красном платье из жатого шелка, с крупными золотыми пуговицами, с головы ниспадала тончайшая кружевная шаль, на полной белой шее княгини обвились жемчужные бусы в девять рядов. Лицо она набелила и нарумянила так густо, что трудно было различить ее выражение. Но большие темно-карие глаза Велижаны блестели ярче ее драгоценностей, так, словно она с нетерпением ожидала какого-то важного события. Когда она, по обычаю, расцеловалась с княгиней Светозарой, та внутренне вздрогнула, уловив этот взор своей родственницы.
- Ну, проходите же, гости дорогие, садитесь за наш стол! О здоровье и спрашивать незачем: точно маков цвет красуетесь перед всеми! - говорила Велижана нараспев, усаживая за стол племянницу Ладомиру.
Собирались гости. Вместе с князем Венцеславом прибыли его друзья - сварожские и литтские военачальники. Приезжали именитые бояре. Имя молодого полководца привлекало их сюда; они старались доказать ему свою дружбу на будущее, так как почти никто не сомневался, что ему быть следующим царем.
За пышным обедом князь Годослав поинтересовался у племянника:
- А как скоро ты надеешься изгнать лугиев и самозванца из наших пределов?
Перед Венцеславом стоял кубок вина, но он только пригубил его и поставил на стол. Не то чтобы всерьез не доверял родственникам, а просто не любил хмельного, особенно когда предстояли важные заботы. Поэтому ответил скромно:
- Пока еще мы не сталкивались с лугийским королем и его полководцами. Поглядим, на что они способны. Но надеюсь, до зимы вернемся, одолев всех врагов!
Его подчиненные воины воодушевленно подняли кубки, желая пить за скорую победу. Князь Годослав удовлетворенно потер ладони.
- И уж тогда попируем по-настоящему, как умеют сварожане! Нынешний праздник тогда скудным покажется!
Но, хоть и скромничал хозяин дома, угощение было богатым, впору к царскому столу подать. Гости шумно заверяли, что ни о чем лучше и мечтать нельзя.
В то мгновение, когда все собирались пить за будущую победу, в зале снова появилась Велижана. Она выходила переодеться, чтобы, по обычаю сварожской знати, показать богатство и роскошь своей семьи. Иная боярыня могла переменить на пиру до десятка платьев, каждое - богаче и наряднее предыдущего.
Теперь на Велижане было платье из темно-зеленого атласа, все переливающееся при каждом движении. На шее - изящное ожерелье из темного золота со смарагдами, такие же браслеты на руках, видневшиеся в прорезях широких рукавов, и колты в черных волосах.
В руках Велижана несла большую золотую чашу. С ласковой улыбкой поставила ее перед Венцеславом.
- Знаю, милый гость мой и родич, ты заморских вин не любишь. Так я тебя угощаю нашим, отечественным вишневым медом. Выпей ради скорой победы, не оскорби нас отказом!
В чаше пенился густой золотисто-оранжевый мед. От одного только аромата его во рту становилось сладко. Венцеслав взял из рук тетки тяжелую чашу, поставил перед собой.
Велижана радостно улыбнулась своему знаменитому родственнику.
Не сомневаясь в ней более, он поднял чашу, собираясь пить.
- За нашу скорую победу, братья сварожане! - произнес Венцеслав, поднося чашу к губам.
Но княгине Светозаре, с самого момента появления Велижаны пристально следившей за ней, привиделось нечто зловещее в ее улыбке, в выражении глаз. Теперь она, сидевшая рядом с сыном, тронула влажными пальцами его руку.
- Не пей, Венцеслав! - и, обернувшись к Велижане, проговорила напряженным голосом: - При сварожском дворе был древний обычай, чтобы гость и хозяин пили из одной чаши. Отпей сама своего меда, Велижана!
Лицо княгини Велижаны, казалось, еще сильнее побелело под слоем краски. Она судорожно сглотнула.
- Не понимаю, сестрица, что на тебя нашло...
- Не понимаешь? - Светозара вскочила из-за стола, ухватила родственницу за плечи, а другой рукой поднесла чашу к ее плотно сжатым губам. - Тогда пей, если ты ничего не замышляла! Если твой мед чист, испей его сама!
Велижана стиснула зубы так плотно, что не разжать было и ножом. Глаза ее выкатились из орбит, но она не смела издать ни звука, и только молча пыталась бороться. Но, хоть она была крепче и сильнее, никак не могла оттолкнуть Светозару. Страх за сына придал той непреодолимую силу.
Венцеслав, вскочив из-за стола, в первое мгновение испугался не за себя, а за мать, еще не поняв, что с ней. Он обнял ее и попытался отцепить от Велижаны. Но мать окинула его диким взором и вновь ткнула чашу в лицо своей пленнице.
- Она хотела тебя отравить! Иначе зачем ей бояться отведать своего меда! - задыхаясь, выговорила Светозара.
Вокруг поднялись на ноги воины, растерянно пытались разнять обеих женщин. Но ничего не получалось. Велижана, извиваясь, как змея, сползла на пол. Однако Светозара продолжала держать ее, пытаясь напоить ее собственным зельем. Золотые края чаши бились о губы княгини, ее рот превратился в сплошной синяк, но ни за что на свете она не разжала бы зубы.
Тем временем Ладомира, тревожно взглянув на мужа, с ужасом взглянула на свою тетку.
- Так это правда, тетя Велижана! Как ты могла? Только вчера мы говорили о тебе, и Венцеслав вспоминал прежнюю твою родственную любовь!
Извивавшаяся на полу Велижана могла ответить лишь бессвязным мычанием. Все происходило так быстро, что князь Годослав лишь теперь успел заступиться за жену.
- Что здесь происходит?! Сестрица Светозара Остромысловна, ты что, очумела? Пусти ее!
Но в следующий миг к горлу Годослава прижалось ледяное лезвие меча. Царский брат шумно сглотнул, поднял глаза и увидел перед собой недобрую усмешку литтского полководца, князя Гинтараса.
- Не с места, отравитель! Ты приказал своей жене совершить злодейство? - от волнения больше обычного коверкая сварожскую речь, воскликнул литт.
Годослав тяжело задышал, наливаясь страхом и яростью.
- Ты что себе позволяешь, наемник?! Я - царский брат!
- Сварожскому царю лучше будет без таких братьев! - усмехнулся литт. - Только попробуй сбежать или еще что-нибудь - и у меня не дрогнет рука отомстить за моего друга!
Тут уже и Венцеслав, опомнившись от внезапного потрясения, понял, что следует вмешаться.
- Не надо, Гинтарас! Царских родственников может судить только царь. Хоть и тяжек будет Станимиру Тихомиричу такой долг, - он вздохнул, передав своего дядю в руки воинов, и склонился к матери, бережно поднял ее.
- Матушка, все позади. Ничего не случилось. Успокойся, - говорил он, утешая ее вместе с Ладомирой.
Княгиня Светозара дрожала в объятиях сына и невестки, с ненавистью глядя на Велижану, которую окружили воины.
- Она чуть было не погубила тебя, а может, и все Сварожьи Земли!
- Уже не погубит! Матушка, ты, как всегда, была права во всем! - проговорил Венцеслав, целуя ей руки.
Воины провели по переходу преступных супругов. От них отстранялись гости дома, всем своим видом показывая, что не участвовали в злом умысле.
Князь Годослав не мог поверить, что все это происходит с ним и наяву. Что он, царский брат и наследник, превратился в преступника, ненавистного всем людям. Оглядываясь во все стороны, он с ужасом остановил взор на своей жене. Дрожащей рукой указал на нее:
- Я тут ни при чем! Это все она! Она! Я ничего не знал! Она придумала тебя отравить, не я!
Велижана, окруженная толпой воинов, вдали от Светозары почувствовала себя уверенней. Любая судьба ей казалась легче, чем пить собственную отраву. Теперь она даже осмелилась заговорить, презрительно взглянув на мужа:
- Ты только жаловался с утра до ночи, как тебе мешает племянник. А сделать ничего не смел! А я решилась помочь тебе стать царем. В этом доме был только один мужчина, и это я!
На суде у царя Велижане нечего было сказать в свою защиту. Все видели, как она поставила перед князем Венцеславом чашу, из которой ни за что не соглашалась пить сама. Лекари, исследовавшие мед в чаше, нашли там сильнейший яд.
Царь Станимир Тихомирич, потрясенный преступлением своих родных, казалось, постарел в одночасье еще на десять лет. Он, согнувшись, сидел на троне, не сразу собрав силы, чтобы высказать решение. Наконец, проговорил, не глядя на Велижану:
- Если бы удалось тебе злодеяние, не один лишь Венцеслав погиб бы - все Сварожьи Земли захлебнулись бы кровью! Казнить бы тебя перед всей Медведицей было вполне заслуженно. Но ты все-таки много лет носила нашу фамилию, принадлежала к роду Кречетов, и за вас с Годославом себя позорить я не хочу. Ты пожизненно останешься в подземелье Крепости.
Велижану увели. Узнав свой приговор, гордая, честолюбивая женщина сразу сникла, и шла к месту своего заключения, согнув плечи и шаркая ногами, как старуха. Всеми покинутая и ненавистная всем, Велижана не смогла пережить крах своих надежд. Через несколько дней она повесилась в своей камере, сплетя веревку из нижних юбок и подвесив к вбитому в стену крюку. Ее похоронили в земле на кладбище для преступников, как недостойную погребального костра.
А сразу, как ее увели, царь нерешительно взглянул на своего брата, мучительно размышляя, что с ним делать. Сколько раз за жизнь он выручал младших братьев, Годослава и Тихомира! В детстве и юности прикрывал их не всегда благовидные шалости, после, уже на царской службе, не давал им запутаться в придворной паутине. Вот и выросли дурни, но младший брат хоть власти не ищет, а вот средний...
- Что мне с тобой делать, Годослав? - спросил он тихо. - Я тебе все прощал: и непригодность к державным делам, и происки твои против Венцеслава. Но сегодня простить не могу. Сам понимаешь!
Годослав со стоном повалился в ноги брату, ползал на коленях, умоляя о пощаде, доказыаал, что не знал о замыслах жены.
- Она сама все решила! Я не желал племяннику смерти! - твердил он.
- Хватит, Годослав! - строго сказал царь, не прикасаясь к нему. - Какова бы ни была Велижана, не тебе винить ее! Она ради тебя готова была на убийство, хотя и ради себя тоже, а ты так легко отрекаешься от нее. И вина все равно на тебе, даже если ты не знал. Случись худшее, платить за ваше преступление пришлось бы прежде всего мне, а потом уже Сварожьим Землям! Позволить тебе жить на Медведице, почитаться первым вельможей, я не могу. Поедешь в наше село Лешева Гарь, под Вышеградом - пожизненно! Удаляться оттуда дальше, чем на десять верст, тебе не дозволяю.
Как ни упрашивал Годослав своего брата и государя, тот не уступил. В тот же день царского брата увезли к месту пожизненной ссылки. Никто на Медведице впоследствии даже не интересовался его судьбой. Словно камень в воде, затерялся князь Годослав среди бурных событий того времени. На самом деле, он прожил в уединениии еще много лет, но никто из былых приятелей не приезжал его навестить,не справлялся о его здоровье. Для всех, и для себя самого, некогда всесильный вельможа перестал существовать, когда лишился возможности претендовать на сварожский престол. Остался лишь разжалованный стареющий человек, которого никто на Медведице не любил и не вспоминал о нем. Разве лишь, когда радовались спасению князя Венцеслава, вспоминали с проклятьем и его преступных родственников.