Спасибо, эрэа Красный Волк, Convollar
- Да дура она, кузина Софи!
- Ну отчего же, сразу «дура», душа моя?
- Она там стишки пишет, «Ода на смерть героя». И название дурацкое и герой какой-то…
- Так ведь патриотично.
- Ага, только по-дурацки написано, герой этот помирает и часа три монолог произносит, все прощается то с конем, то с девицей, голубка просит привет милой снести.
- Чем же плохо, жалостливо так…
- Ага, вот попробовал бы этот герой, на деле, с пулей в брюхе, поговорить три часа.
- Да откуда тебе такие ужасы знать, душенька моя?
- Ну, мне рассказывали и Андрей Митрофаныч, наш лекарь, и Филиппыч, и в книгах я читала, что при таких ранах боль жуткая, больной впадает в беспамятство, тут не до пространных разговоров со всякой живностью.
- Страсти какие, право! Зря ты, Машенька, в такие разговоры вступаешь, не пристало это благородной девице… Брала бы пример с Софи.
- Да в чем брать-то, тетушка? Софья старше меня на три года, а до сих пор не знает, откуда берется электричество. И в обморок при виде крови падает, словно нет у нее обычных женских дел. Дурища дурищей.
- И вовсе ни к чему барышне про это ... лектричество знать. А вовремя сознание потерять иногда полезно даже, сразу кавалеры поймут, какая тонкая натура перед ними.
- Да, у нее только и разговоров, что про кавалеров да балы. Скукотища такая.
- Машенька, да ведь ты тоже вскорости выезжать начнешь.
- Придется, - Маша сморщила носик, вздохнула, презрительно фыркнула, но тут же заливисто расхохоталась. – Ну, если там будут гусары, то можно будет подружиться с офицерами и упросить их взять меня с собой в поход. То-то весело будет.
- Господь с тобой, душенька! Не смей даже думать о таком. Хорошо хоть до твоего первого бала еще года три ждать, за это время взгляды и понятия, Бог даст, переменятся.
- Ну, за три года много чего случится! Это у меня первый бал будет зимой 1812-го? Ладно, тетушка, хватит на сегодня рукодельничать, мне еще второй том Монтеневых «Опытов» читать, дедушка непременно проэкзаменует.
- Беги, егоза, - худенькая темноглазая Анастасия Петровна подобрала отброшенную племянницей вышивку, разгладила, грустно вздохнула. И то сказать, чудит батюшка. Вот на что двенадцатилетней девочке дался французский философ? Конечно, Мари развита не по годам, у нее живой ум и неуемная энергия, только отставной генерал Петр Терентьевич Расщепин мог направить эти качества в нужное русло. Да вот непонятно, что ждет девочку с таким воспитанием в мире, где ценятся совсем другие качества. Какой муж потерпит рядом с собой умную, образованную не по-женски, отважную, самостоятельную женщину? Однако, батюшка, похоже, не слишком задумывался над этим. Своих дочерей он почти не видел, военные кампании сменяли одна другую, девушек воспитывали по-старинке, учили домоводству, рукоделию, немного читать по-французски, немного музицировать и рисовать. Младшая, бойкая веселая Натали, рано вышла замуж за сослуживца отца, а робкая застенчивая Анастасия засиделась в девках, заменив мать сначала младшим братьям и сестре, а затем, после неожиданной смерти Натали и гибели ее мужа, и племяннице. К тому времени Петр Терентьевич вышел в отставку, занялся имением и воспитанием маленькой внучки. Воспитание велось по заветам просветителей-рационалистов. Поощрялись игры с деревенскими детьми, верховые прогулки, развивающее ум чтение, укрепляющие тело купания и упражнения, простая еда, жесткая постель. Анастасия Петровна украдкой пыталась баловать девочку, подсовывая кусочки повкуснее, а перину помягче, за что не раз была высмеяна папенькой. Украдкой же любящая тетушка вздыхала: вот была бы Машенька похожа на свою кузину по отцу Софьюшку. Спокойная мечтательная девочка, любит новые наряды, читает только приличные книги о любовных страданиях, мечтает выйти замуж, а не на войну отправиться, играет куклами, а не дедовыми пистолетами. Нет, рукоделие Маше давалось легко, да только не любила она вышивать цветочки и вязать розочки. Куда лучше управлялась девочка с ножом и рубанком. И смастерила тугой индейский лук с тетивой из дратвы, а из куска липы вырезала каравеллу Колумба «Санта Мария». А настольной книгой стал для Машеньки «Робинзон Крузо», тоже не женское вовсе чтение. Явно под влиянием сей вредоносной книги, был сооружен в саду, между кустом смородины и березой, шалаш из еловых лап и кусков коры, а с заветной полки у кухарки исчез весь запас изюма и сушеных груш. Понятно, на случай кораблекрушения следует основательно подготовиться.