Спасибо, эрэа
Convollar, Красный Волк, katarsis Ассистент А ведь в те времена женщина - ассистент доктора - это что-то невероятное.
- ну, тут старый лекарь немного пошутил, но во все времена знатных женщин учили ухаживать за больными и ранеными, а Машу он обучал лично.
- Наталья Васильевна Зареченская с господами князем Василием Григорьевичем Березиным, Иваном Николаевичем Чайкой и Михаилом Васильевичем Мариным, - торжественно доложил дворецкий Савелий.
- Проси, - церемонно кивнула головой тетушка. – Наталья Васильевна в родстве с князем Григорием, весьма приятная дама, сколько я помню, а ее племянник нам знаком, милый юноша, хоть и несколько гм… чересчур живой. Надеюсь, его друзья окажутся не хуже.
- Весьма достойные молодые люди, - подтвердила заехавшая навестить родственников мать Софи, Анна Николаевна. - Превосходно танцуют, скромны, образованы, обходительны…
Разговор прервало появление госпожи Зареченской в сопровождении троих кадетов. Начались взаимные приветствия, представления и, обычные в таких случаях, разговоры ни о чем. Маша, сидевшая на банкетке у окна с пяльцами в руках, сделала поклон в сторону вошедших и поспешила углубиться в вышивание. Вася, на правах старого друга устроился рядом, а Миша то ли волею судьбы, то ли стараниями генерала, оказался рядом с Расщепиным. Со своего места Маша не могла слышать весь разговор, но понимала, что дед хочет составить собственное суждение о новом знакомце внучки. Старшие дамы вели непринужденную светскую болтовню, Иван подошел к Василию, поцеловал руку Маше и уже через пару минут рассказывал историю о зарытом по старым дубом, на берегу Днепра, казачьем кладе, охраняют же оный местные русалки и загадочное существо с огромными веками. Слушать Ваню было легко и приятно, мягкий южный говорок в сочетании с особенным юмором, придавали рассказу особенную прелесть. Маша слушала, охая и от души веселясь в нужных местах, но краем глаза не забывала следить за дедом и Мишей. О чем они говорят, сколько можно мучить Михаила, ведь у него, наверное, болит раненая рука. А еще ей очень хотелось, чтобы он подошел к ней так же легко и непринужденно, как Иван. С ним можно говорить обо всем, а можно просто помолчать, это тоже будет приятно. Хоть бы дедушка не ударился в воспоминания о турецкой кампании, а то Мише не вырваться до конца визита.
Петр Терентьевич, в свою очередь, наблюдал за внучкой. Весела и естественна, как всегда, пошучивает над Васей, увлеченно слушает Ивана, но глазами то и дело возвращается к Мише. Неужели пришло, то, чего он всегда опасался, его маленькая девочка выросла. Она танцует на балах, становится причиной дуэлей, носит взрослые наряды и сама решает, что ей делать. Хоть Андрей Митрофанович и промолчал о своей помощнице, но ведь недаром Маши не было все утро, не могла она столько времени спать, и ни в какие лавки не ездила за лентами и сладостями, и с визитом у Софи не была, как сказала Настасье Петровне. Тетушке, понятно, соврала, чтобы не волновать, но ведь и ему правды не сказала, хотя раньше у нее не было секретов.
- Что ж, Михаил Васильевич, душевно рад знакомству, прошу бывать у нас запросто, Маше полезно общество сверстников, а то совсем одичает в нашей глуши. Идите же к своим друзьям, небось заждались вас.
Миша молча поклонился, направился к группке у окна, а генерал задумчиво наблюдал за стройной юношеской фигурой. Приятный молодой человек. Не красавец, но есть в нем что-то надежное, крепкое, жаль, что без гроша за душой. Впрочем, такой всего добьется сам, вырвет у судьбы, если только не сложит раньше голову на полях Марса. Что ждет этих молодых, какое будущее им уготовано, уж больно грозным видится небо над Европой, вот -вот разразится небывалым ураганом, сминающим людские судьбы, словно буря деревья.
Маша тоже залюбовалась подходящим к ней кадетом. Все-таки военная форма – единственная одежда, которую стоит носить мужчинам. Интересно, о чем Миша говорил с дедом? О дуэли? Об учебе? О войне?
- О чем вы так долго говорили с Петром Терентьевичем? – удивился Вася. – Мы уж тут заждались.
- О трудах Ньютона и Канта. Кстати, Кант ведь читал в Кенигсберге лекции русским офицерам по фортификации и пиротехнике. Я так мало знаю…Но его девиз «Имей мужество пользоваться собственным умом» мне очень нравится.
-А как прекрасно он сказал: «Ты должен, значит, ты можешь»!, - подхватила Маша.
- Пошли, друг Иван, выпьем по бокалу вина с генералом, выкажем свое почтение, ибо если эти двое сядут на любимого конька философии, то нам с тобой тут делать нечего, - рассмеялся Вася. – Уморят они нас учеными беседами.
Миша растерянно посмотрел на Машу:
- А чем плохо, что мы говорим об интересных нам предметах? Да, с дамами, верно, нужно говорить обо всяких пустяках…
- Не надо. По мне, так говорить надобно о том, что интересно самому себе, тогда и собеседнику станет интересно. А то тянут разговор, будто корова жвачку, а после и вспомнить не о чем. Как ваша рука? Болит?
- Нет, все хорошо. Не стоит, право, о таких пустяках. Хотел бы я почитать Кантову «Антропологию», но в библиотеке корпуса ее нет.
- Так я вам непременно дам, - просияла Маша. - У нас тут хорошая библиотека, а в деревне еще лучше. Я сейчас, ждите, а еще лучше, пойдемте со мной. Сами выберете несколько книг, а в следующий отпуск вернете.
По-хорошему, надо бы отказаться, но книги предстоит вернуть, значит, будет повод для визита в этот удивительный дом, поговорить с генералом, снова увидеть широко распахнутые доверчивые глаза удивительной девочки с нежными руками и твердым кулаком. И позабыв о недавних благих намерениях не сближаться с неровней, Миша счастливо улыбнулся и пошел за родственницей Рюриковичей и Гедеминовичей к книжным полкам.