Эреа
Tany, Tory, Артанис, Эйлин, Красный Волк, Карса - спасибо. Не в тему, конечно, но сегодня в новостях было сообщение о том, что роботов научили создавать картины. Мне это совсем не понравилось. Но к теме. Шалиах, конечно, приложил руку к колечку. Кого-то это тоже заботит, не только кучку пепла. Каждый делает то, что только он может сделать.
Глава 35.Фундамент – зданию основа.
Что смысла на песке расти?
Всё начинается с простого,
Сложнее делаясь в пути.
Сначала слово, потом – пьеса.
А между действий двух антракт.
Есть перерывы у прогресса
И отступленья. Это факт.
Путь по прямой не обеспечен.
Весьма извилиста стезя.
Влияют на дорогу встречи,
Без коих обойтись нельзя.
Традиций отправная точка
Дана, чтобы вести вперёд.
Но вот пошли пеньки да кочки.
Кто по традиции пройдёт?
Приходится скакать вприпрыжку,
Размеренный сменяя шаг.
Возьми традиции подмышку,
Их забывать нельзя никак.
Они ещё сыграют роли
Не раз. За модой не успеть!
Но продолжаются гастроли.
Есть песни, что должны мы спеть…
Эреа Яга.
Кто знает, что такое время? Оно течёт медленной рекой, или мчится горным ручьём, просыпается песчинками сквозь пальцы, то быстро, то медленно, но всегда движется вперёд. Прошло сто пятьдесят лет после гибели Йена и Гелинн, пятьдесят лет после гибели Максима, почти двести лет жизни. Из старинного зеркала на Ирен смотрела почти седая женщина, с морщинками в уголках малахитово-зелёных глаз, призрак тех давних лет, когда она сидела в башне Шалиаха у постели спящего Максима. Спящего, именно такую информацию выдал ей скрытый в потолке диагност-целитель, комы не было, но и просыпаться Максим не спешил. Именно тогда Ирен поняла – по сути, эта маленькая комнатка сама осуществляет и диагностику, и лечение и уход за больным. Сейчас Ирен вновь жила в старой башне, давно уже жила, последние пятьдесят лет. В их с Максимом доме жил Артём, сын Ирен и Максима, со своей женой и детьми. Мира выросла, окончила Институт истории Эдеры, увлеклась рукописями о далёких землях на юго-востоке Срединного моря и там встретила Кемаля, свою судьбу. Тогда они с Максимом в первый и последний раз выбирались в большой мир, на свадьбу Миры и Кемаля. Тёплый, цветущий край, женщины танцуют, встав в круг и она, Ирен, среди них. Второй круг образуют мужчины, а в центре жених и невеста и льётся, льётся плавный восточный напев, прерываемый ритмичными ударами барабана. Ирен давно знала - они с Максимом, что называется, не выездные и не удивилась тому, что для поездки на свадьбу дочери пришлось запросить разрешение в Совете Безопасности. Карл-Людвиг, ещё бывший тогда главой Совета, долго извинялся и говорил что-то о простой формальности. Только после странной гибели Максима Ирен вспомнила, что простая формальность была совсем не так проста. На свадьбе присутствовал человек, которого не знали ни жених и его родичи, ни Максим с Иреной. Но народ в тех местах отличался истинно восточным гостеприимством и любой гость, да тем более на свадьбе – радость. Всё это стало вспоминаться потом, с годами, тогда эти мелочи не привлекали внимания.
Максим проснулся после визита Шалиаха, предпоследнего визита. Шалиах предупредил Ирен, что память Арандо вернулась к Максиму полностью, поэтому ей, Ирен, придётся с этим смириться.
- Да хоть кем пусть будет, - сказала тогда Ирен – лишь бы был!
Шалиах улыбнулся, прошептал что-то на ухо спящему Максиму, и исчез.
Первые две недели Максим восстанавливался, делать особо было нечего, и они решили просмотреть запись выложенной в мировую сеть информации о гибели Йена и Гелинн.
К некоторому удивлению Ирен, запись начиналась с её прогулки через буковую рощу. Она, Ирен, шла к полосе «золотой чумы», как пояснил голос за кадром, рядом с ней топал лесничий Трор, а позади, по той же роще крался…Йен.
- Вот это номер! – сказал Максим – он уже был мёртв!
- Максим, здесь смонтированы кадры старой записи, за Йеном следили, не одни же вы работали на Контрольную Комиссию, - пояснил Вадим – нужно было как-то объяснить гибель Йена, не засветить Ирен с кольцом, так что вранья в этом материале нет.
- Но есть ловкость рук тех, кто всё это монтировал! – усмехнулась Ирен – судя по этой информации, я вылечила деревья методом кормления их фаршированным мясом, и никто не спросил, сколько лет нужно было мне, для лечения нескольких тысяч буков?
- Нет, они так расставили акценты, что ты работала на благо общества, Йен следил за тобой, и погиб, неосторожно приблизившись к дереву. Ну, споткнулся о брошенный лесничим мешок с мясом. А то, как Курт и Карл побывали в кабинете Йена, вообще не фиксировалось, перепрограммирование машины объяснили насущной необходимостью, что, собственно, так и было. Недомогание жителей в окрестностях этого монстра объяснили тем, что машина создала сильное магнитное поле. Кто понял, тот промолчал, большинство не поняло.
- Хорошо, а как с Гелинн? – спросил заметно помрачневший Максим.
- Максим, понимаешь, там была не одна камера, а четыре и ещё четыре в лаборатории с клонами. Ну, кольцо светить было нельзя, твои разговоры с Гелинн тоже, пришлось выкручиваться. Может быть, Ирен лучше не смотреть?
- Ирен лучше знает, что ей смотреть, а что нет! – грозно заявила Ирен, и Вадим вынужден был согласиться.
Вторая часть началась с появления в кабинете Гелинн двух оперативников под видом ночных работников. Требования Гелинн к профпригодности пошли без изменений, но затем почти пять минут шла сцена раздевания Максима и лицо Гелинн крупным планом. Это лицо, на котором явственно была написана похоть, видимо, взяли из старой записи.
- Карл-Людвиг сказал, что нельзя складывать все яйца в одну корзину, - объяснил Вадим – Контрольная Комиссия давно следила за Гелинн, просто мы играли главные роли, а сценаристы остались за кадром.
- Если бы я возился с одеждой пять минут, эта стерва уже сама бы меня раздела, - проворчал Максим.
- Это замедленная съёмка, знаешь, сколько писем пришло от зрительниц с просьбой разрешить скачивание?
- И что? Меня растиражировали на весь мир?
- Нет, Карл заявил, что это секретная информация, но боюсь, дамы попробуют до тебя добраться!
- Я им доберусь! – сказала Ирен – одна уже добиралась! Давай дальше смотреть.
Дальше Гелинн уже забралась на колени к Максиму и сняла с него маску, а он поднёс к её лицу сжатый кулак с …его собственным обручальным кольцом на безымянном пальце!
- Это не моя рука, - проворчал Максим – и кольцо похожее, но не моё.
- Ну, пришлось немного подправить, - пояснил Вадим. Мы все дали подписку о неразглашении, и вы тоже. Смотри дальше.
На экране крупным планом появилось искажённое злобой лицо Гелинн, обаятельная улыбка Максима, потом Максим крупным планом без одежды (Именно этот эпизод привёл в восторг женскую аудиторию). Гелинн пятится к столу, и начинает искать пистолет. Максим между тем, медленно, очень медленно одевается, Гелинн находит пистолет, стреляет, Максим падает в кресло, и неподвижно лежит, всё крупным планом, долго, минуты три экранного времени. (Зрительницы в слезах). Гелинн вдруг поворачивается и выбегает из кабинета.
- Ничего себе, я, конечно, отключился, но ты же сам сказал, что Гелинн надела кольцо и того, пепел!
- Я правду сказал, но люди этого знать не должны. Смотри, что придумали сценаристы.
В кадре появилось помещение лаборатории, два автоклава с чем-то мутным, и четыре похожие на Гелинн девицы без всякой одежды, что их отнюдь не красило. Голос за кадром пояснил, что это клоны, полубезумные существа с очень ограниченными потребностями – еда, секс и сон. Клоны, с вполне определёнными намерениями, наседали на четырёх связанных здоровенных парней, при этом ещё и размахивали колючими ветвями и одновременно что-то жевали. Закричала Гелинн, клоны откуда-то достали лазерные пистолеты и выстрелили в Гелинн – четыре выстрела сразу. Крупным планом показали световые метки на белом платье Гелинн, а потом кучку пепла. Ворвались андроиды и утащили из лаборатории и клонов и ночных работников. Появился Карл-Людвиг, отключил автоклавы и объяснил – кто такие ночные работники и что собой представляют клоны.
- Вот так! – заключил Вадим – все довольны, все танцуют, а откуда у клонов лазерные пистолеты и ветви гледичии уже никому знать не интересно. Здесь всё правда, просто никакого лазерного оружия не было, были игрушки, эти клоны – у них взрослое тело и детский ум. Как у пятилетнего умственно отсталого ребёнка, О том, что от кабинета до лаборатории с клонами примерно метров триста по коридору, тоже никто не знает.
Карл-Людвиг появился в доме Ирен и Максима дней через десять, объяснил, что информация в таком виде оказалась наиболее безопасной для восприятия мирового сообщества, и предложил Максиму вернуться к его прежней работе. Через полгода с лунной базы выходит в рейс планетолёт «Тирион» и место второго пилота свободно.
- А пока можешь восстанавливаться, три месяца здесь, на острове и три месяца подготовки на базе. Оно и лучше для тебя – сейчас ты на пике популярности, женщины с ума сходят, так что, будь добр, побудь это время на Туманном острове, и ты, Ирен, тоже. Ты тоже стала героиней, дамы даже простили тебе тот факт, что ты жена кумира их сердец, однако поговорка "Жена не печка, можно отодвинуть" тоже очень популярна. Ваша книга, кстати, понравилась читателям, но я вас очень прошу – никто не должен знать, что «Сказки Айрэ», написанные Арандо – это не просто фантазия автора. Никто, особенно ваши дети, не узнает, что Арандо и Айрэ – это Максим и Ирен. Поймите, мне важна не только ваша безопасность, но и безопасность Эдеры. Время рассекречивания архивов наступит лет через двести, если нам удастся сохранить стабильность и обойтись без больших потрясений. Все первоначальные записи изъяты из мировой сети. Так спокойнее для всех.
- Но ведь не мы одни участвовали в операции по уничтожению Гелинн? – Ирен сама не могла понять, что её смущает - там и андроиды были, да и людей, я думаю, не мало.
- С андроидами всё проще, они давно хотели создать свой собственный мир, в котором могли бы жить и творить себе подобных. На второй планете такие условия, что полноценно жить там могут только андроиды. Лучше отдать им этот мир и иметь в их лице добрых соседей, нежели ждать, когда они начнут создавать таких, как Тара на Эдере, а они давно об этом мечтают.
- Как-то это всё…. - Ирен сама не знала, что хочет сказать – но, наверно, всё правильно. Плохо только, что мужской стриптиз не убрали из доступа.
Максим ушёл в рейс через полгода, оставив дома беременную Ирен. Артём родился ещё до возвращения Максима, рейс занял почти полгода. С тех пор Максим уходил в рейсы и возвращался, перерывы были короткими, он проводил время с Ирен и детьми, и они как-то не замечали, что почти не покидают острова. В мире менялись привычные порядки, искусственное оплодотворение стало сугубо добровольным, но совсем избавиться от этого было невозможно – прошедшие прививку человечности мужчины отцами стать не могли. Но дети уже знали своих матерей, а те женщины, которые не хотели связывать себя заботами о детях, оставляли малышей, как и прежде, на попечение нянь. Однако у этих сирот появились отцы - лишённые простых человеческих радостей мужчины нашли себя, став приёмными отцами для не нужных женщинам малышей. Пребывание в санаториях сократили - месяц до родов и месяц после - и даже самые верные последовательницы Гелинн не возражали – столь долгое бездеятельное существование их утомляло. Но особенно были рады врачи, за один месяц провести стерилизацию женщин под видом лечебных процедур было невозможно. Обошлось и с прививкой человечности, ещё мать Курта, Нора, в своё время говорила, что эта прививка продлевает жизнь и облегчает старость, но она состоит из двух компонентов. Тщательный обыск Института Спасения человечества дал неожиданный результат. Вакцин было две, одной из них пользовалась сама Гелинн, потому и начала стареть только в триста лет. Детей прививали, как и раньше, в одиннадцать лет, но состав вакцины изменился. Следующее поколение жило долго, но не теряло активности и не страдало от старческих немощей. Ирен не находила ничего плохого в этих новых порядках, в конце концов, они за это и боролись. Первый звонок прозвучал, когда они всё-таки решили навестить Элину. Дети были уже в школе, Максим в отпуске, и они полетели на архипелаг. Курт всё чаще бывал на материке, Карл-Людвиг заваливал его работой, ещё далеко не все проблемы были решены. Нужно было что-то делать с асоциалами, не с выродками, а с теми отморозками, которых Гелинн использовала в качестве ночных работников. Появилось общество борцов против андроидов, особо активные деятели которого пугали мир возникновением новой, машинной, цивилизации и последующим порабощением человечества. Максим подозревал, что общество это возникло не без помощи Карла-Людвига, но своими подозрениями делился только с Ирен. Они как-то незаметно для себя стали чувствовать, что миру Эдеры они чужие. Не то, чтобы были какие-то причины так думать, просто из их жизни постепенно исчезали старые друзья, а новых не появлялось. Ушли жить на четвёртую планету Вадим и Даша, там удалось создать пригодную для дыхания атмосферу, их сын после окончания учёбы тоже хотел присоединиться к родителям. Один за другим уходили с Эдеры андроиды, в первую очередь те, которым довелось участвовать в операции «Золотая Чума», в том числе лесничий Трор, так любивший свои леса. Курт как-то сказал в разговоре с Максимом, что из непосредственных участников той операции, на Эдере остались четверо – сам Карл-Людвиг, Курт и Ирен с Максимом.
- Считай, что трое, - усмехнулся Максим – я годами в рейсах. Меня скоро родные дети узнавать не будут.
- Не преувеличивай, - вступилась за детей Ирен – твой стереоснимок висит в гостиной.
На архипелаге Ирен и Максима встретили Шон и Нора, они не изменили северу, но летом обязательно отправлялись погреться в тёплые края. Дома их ждала Элина, горячий пирог с морошкой и стая потомков Кобы. По дороге к дому Шона, Ирен обратила внимание на небольшую группу туристов, которые направлялись к бухте.
- Где они здесь останавливаются? – спросила Ирен.
Шон покачал головой.
- Та линия домов, где раньше жили андроиды, теперь превращена в гостиницу для туристов. Андроиды покинули архипелаг, их заменили обычными роботами – включил, выключил – и никакого риска возникновения машинной цивилизации. А Тара и Рик у вас ещё живут?
- Наш остров недаром Туманный, - сказал Максим – но куда отправились андроиды?
- Большей частью на вторую планету, думаю, постепенно им придётся покинуть Эдеру.
- То-то я смотрю, на лунной базе всё больше роботов и всё меньше андроидов, - проворчал Максим – отблагодарило их человечество, что сказать!
- Максим, приходится считаться с мнением людей, со страхами людей, с возможными рисками, - вступилась Нора – мне всё это не нравится, но и Мировой Совет можно понять. Совет Безопасности, кстати, тоже.
- Нас предупредили о том, что вся информация о нашей, скажем так, второй памяти, строго засекречена и в мировую сеть не поступала - сказала Ирен – наши дети знают только то, что есть в открытом доступе. Конечно, всё это правильно и нужно, но .. я сама не знаю, что меня печалит.
- Поговорим дома, Ирен, - Нора потянула её за рукав – сюда уже нацелились туристические дамы, твой муж, кажется, в опасности. Но как вы вообще выбрались к нам? Курт сказал, что вам не следует покидать Туманный, правда не объяснил – почему, но я, кажется, догадываюсь.
После ужина и чая с пирогом, Ирен и Максим стали прощаться с хозяевами.
- Вы даже на ночь остаться не хотите? – Шон чувствовал себя неловко, Нора и Элина молчали.
- Мы уже соскучились по старой башне, - Ирен попыталась сгладить неловкость.
- Не лукавь, Ирен, - сказала Элина – вы не хотите причинить неприятности нам, тем более, что Курт заместитель главы Совета Безопасности.
- Мне плевать на эти запреты, - вдруг взорвался Шон – если у нас и будут неприятности, то мы их как-нибудь переживём, правда, Нора?
- В конце концов, - рассудительно заметила Нора – на четвёртой планете жить уже очень даже можно, а врачи и хорошие кибертехники там тоже нужны, как ты думаешь, Элина?
- Я не могу оставить Курта и детей, - вздохнула Элина – а Курт не может оставить свою работу. Если не он, то кто?
- В любом случае, - решил Максим – мы не можем подвергать опасности наших друзей, их и так осталось немного. Поэтому отправимся домой, надеюсь, нас никто не видел.
- Туристки, - уже сидя во флаере сказала Ирен – нас видели туристки!
- Ну, и чёрт с ними, - разозлился Максим – мы с тобой стали чужими в своём мире, и не только потому, что участвовали в операции «Золотая Чума». Наша главная вина – это наша вторая память, память о прошлом. Мы опасны, Ирен.
