Печать

[Карса]

Жрецы разыграли свою партию как по нотам.  И люди для них - пешки на шахматной доске. Вроде и заботятся о выживших таморианцах, и тут же готовы пожертвовать частью спасшихся, в том числе женщинами и детьми, ради победы над местными дикарями. Самое неприятное впечатление оставляет в этой ситуации Медер, по-моему, он и впрямь чувствует себя богом.

И все-таки, нет. Если они пришли со стороны Кемт, и Ренунт с Крэем туда свернули по дороге, то вряд ли потом плыли аж до самой Испании. Относительно запада имеется в виду, что западнее сохранившихся таморианских колоний - Тиррены и той же Кемт. Здесь где-то упоминается, что вообще берега Зеленого Моря таморианцы еще плохо знают, их чертежи не очень точны. Настолько далеко они вряд ли забирались. Никаких Испаний, Франций и Балкан. Оставьте их для последующих поколений.

Что-то я совсем запуталась в географии. Если в целом география близка к нашей, Зелёное море - это Средиземное, Кемт - Египет, а Тамориана располагалась где-то в Атлантическом океане, то каким образом спасшиеся таморианцы "пришли со стороны Кемт"? Как они попали в восточное Средиземноморье? Ближе всего к Тамориане, если она в Атлантике южнее Европы, западная либо северо-западная Африка и Пиринейский полуостров (где сейчас расположены Испания и Португалия). А Египет как раз очень далеко, за Средиземным морем. Либо Тамориана была совсем в другом месте, либо буря унесла их так далеко и была столь сильна, что ни Пиринеев, ни североафриканского побережья спасшиеся просто не заметили. Но если герои оказались в юго-восточном углу Средиземного моря, то Египет там рядом, север-северо-восток - Малая Азия (сейчас Турция), оттуда до Балкан рукой подать.  Если исходить из того, что изначально беглецы остановились на каком-то острове то ли вблизи Гибралтара, то ли уже в Средиземном море, а потом, двигаясь на восток, часть уплыла в Египет, а часть попала куда-то ещё и дальше отправилась пешком, то это "где-то ещё", получается, Малая Азия либо Африка. Пешком они пошли на юг. Тогда Африка менее вероятна, скорее всего место первоначальной высадки где-то  близко к проливам, соединяющим Средиземное и Чёрное моря, южнее немного по средиземноморскому побережью. Оттуда вполне можно двигаться на юг или юго-восток, вплоть до аравийских пустынь и Месопотамии. А может быть и юг Малой Азии, тогда им прямой путь в Месопотамию, правда, это не совсем на юг, скорее на юго-восток. Правда, не совсем понятно, как им могут угрожать харантийцы в ближайшее время.

[katarsis]

У жрецов, конечно, планы и всё такое. Несомненно, великие. Но, похоже, люди начали о чём-то догадываться. Не зря же поздравляют с победой Сварта, а не Гаррана. В конце-концов, Гарран мог бы появиться и пораньше. Правда, перебил бы не всех дикарей, но зато больше бы спас таморианцев. У него, конечно, на то причины, но люди-то этих причин не знают.
А всё потому, что не хватает Скульда. Похоже, каждый жрец - важный элемент системы и без одного она работает неправильно. Людей чётко  и по плану ведут за ручку в светлое будущее, не оставляя места для случайностей. Особенно по выведению нового вождя это заметно.
И кстати, почему они так уверены, что харантийцы ломанутся именно сюда, словно других земель в мире нет? Они могут, вообще, в другую сторону поплыть, и тогда такое форсированное освоение новой земли теряет всякую необходимость.

[Артанис]

Благодарю, мои дорогие эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Ну, что же, Жрецы заманили дикарей в ловушку, подсунув им приманку. Вполне обдуманно рискнули людьми. Они по своему правы, но приманка - это как-то нечестно, это ведь не куски мяса, а живые люди. Притом там были женщины и дети. Сама задумка удалась, но отношение Жрецов к людям мне не нравится. Гаррана я понимаю,он, по крайней мере и собой рисковал(хотя в конечном итоге возродился бы в ином теле), но Медер чем дальше, тем меньше вызывает у меня доверия.

А Медера Вы вспомните в гибнущей таморианской столице, жителей которой он спас. Для того, чтобы было кем править, ясное дело. Но все-таки, спасенные жизни есть спасенные жизни. Так уж повелось у Жрецов.
А вообще-то, военная хитрость здесь показана еще самая простая. Такая, что даже я могу додуматься. А так, ради государственных интересов (или своих понятий о них) правители в разные времена шли и на поступки похуже.

Жрецы разыграли свою партию как по нотам.  И люди для них - пешки на шахматной доске. Вроде и заботятся о выживших таморианцах, и тут же готовы пожертвовать частью спасшихся, в том числе женщинами и детьми, ради победы над местными дикарями. Самое неприятное впечатление оставляет в этой ситуации Медер, по-моему, он и впрямь чувствует себя богом.

Им человечество в целом важнее интересов отдельных людей. И все-таки, они много для людей сделали хорошего. К тому же, об их настоящей роли в этой ситуации никто и не догадается.
Царь и Жрец Солнца в одном лице - не так уж мало. На земле многие себя начинали мнить богами по гораздо меньшему поводу.

Что-то я совсем запуталась в географии.

Да нет, это не Вы, а я запуталась. Когда пишу черновики, нет возможности поглядеть географическую карту. А теперь поглядела - и вправду не очень стыкуется. И как исправить, не очень представляю уже. Разве что география в МИФе все-таки несколько отличается от нашей?
Но сейчас они не в Африке точно. Иначе в последующем Сварту с командой, если таковая сложится, трудновато было бы добраться до Холодных Земель.

Правда, не совсем понятно, как им могут угрожать харантийцы в ближайшее время.

Их земля тоже со временем будет разрушена продолжающимися стихийными бедствиями, и они отправятся на поиски новой родины.

У жрецов, конечно, планы и всё такое. Несомненно, великие. Но, похоже, люди начали о чём-то догадываться. Не зря же поздравляют с победой Сварта, а не Гаррана. В конце-концов, Гарран мог бы появиться и пораньше. Правда, перебил бы не всех дикарей, но зато больше бы спас таморианцев. У него, конечно, на то причины, но люди-то этих причин не знают.
А всё потому, что не хватает Скульда. Похоже, каждый жрец - важный элемент системы и без одного она работает неправильно. Людей чётко  и по плану ведут за ручку в светлое будущее, не оставляя места для случайностей. Особенно по выведению нового вождя это заметно.
И кстати, почему они так уверены, что харантийцы ломанутся именно сюда, словно других земель в мире нет? Они могут, вообще, в другую сторону поплыть, и тогда такое форсированное освоение новой земли теряет всякую необходимость.

Кто-то догадается, а кто-то и нет. Тех, кто поздравлял Сварта - меньшая часть среди спасшихся таморианцев. Правда, наиболее сознательная.
Схульд в скором времени вернется, так или иначе, мы еще с ним встретимся.
Конечно, Жрецы давно отработали слаженную систему, при всех из различиях.
Относительно планов харантийцев - вообще-то, у них есть Селена. Да и некоторые другие из Жрецов, если потребуется, способны видеть будущее (Борнах в последующих воплощениях). Так что им угадывать ничего не надо. Вы же не удивлялись, как они предсказали гибель Таморианы.

Глава 18. Выбор
Порой Боги создают прекраснейшие уголки на свете рядом с теми, что были мрачны со дня их творения или же омрачены печальными событиями, запятнавшими их. Так произошло и там, где странствовали переселенцы из Погибшей Земли. Всего на расстоянии ста с лишним полетов стрелы от места битвы с дикарями, лежала обширная поляна, окруженная каштановыми и ореховыми деревьями. Их широкие листья создавали тенистый полог, не позволяя солнцу сжигать всю зелень, и оттого поляна оставалась ясной и свежей, точно весной.
На колючих кустах мирта расцвели белые душистые звездочки. В траве горели пламенем алые маки, покачивались разноцветные чашечки тюльпанов, благоухали дикие розы. В воздухе непрестанно слышалось гудение пчел, по деревьям с криками перелетали яркие птицы. В ручье с прозрачной водой плескалась серебристая форель.
Воины, осмотрев окрестности поляны, не нашли ничего опасного. Зато встретили невысокие деревья со спелыми и сочными плодами. У них была ворсистая, словно бархатная поверхность, как будто опаленная солнцем, а внутри сладкая мякоть и крупная морщинистая косточка.
Аргад, увидев такие косточки, решил подшутить над своими спутниками:
- Извилины и морщины косточек этих плодов напоминают своим рисунком человеческий мозг. Поскольку подобное притягивается подобным, тот, кто станет есть их ядра, непременно сделается гораздо мудрее!
Бывший бродячий философ сказал просто так, в шутку. Но, отойдя в сторону, увидел, как трое человек колотят камнями по косточкам от плодов, стараясь их расколоть, не повредив драгоценных ядер...
Когда же в зарослях отыскали еще и темно-лиловые гроздья дикого винограда, решено было остановиться на несколько дней. Следовало подлечить раненых, дать окрепнуть Руте с ребенком. Да и жаль было так скоро покинуть прекрасную местность.
- Лишь бы здешние духи не рассердились на нас за вторжение. Верно, это их заповедный сад, - обеспокоенно заметил Иобат, расставляя стражу.
Наджара, держа в руках спелый плод, нагревшийся от жаркого солнца, успокоила военачальника:
- С духами я договорюсь. Только пусть люди ведут себя пристойно, не портят и не разрушают ничего понапрасну. Мы сейчас в чужом доме, и должны уважать его хозяев. Придя в богатый дом, мы ведь не разбиваем вазы из тирренского стекла и не замазываем углем прекрасные фрески! Но почему-то не каждый сознает, что не менее нелепо ломать кусты и бросать объедки в реку, в нашем общем доме, созданном Богами. В итоге, силам природы приходится самим за себя мстить...
Возымели верх убеждения Наджары или суровые распоряжение Иобата, пригрозившего выпороть плетями тех, кто разозлит местных духов, - только пришедшие вели себя благопристойно. Плодов и рыбы добыли, сколько нужно было для еды, и в остальном не позволяли себе лишнего. Истории о том, как оскорбленные природные духи жестоко мстят тем, кто оскверняет землю, каждый запоминал еще с детства. Например, на одного из древних царей Погибшей Земли, самовольно срубившего священную рощу, дриады наслали безумие, и он стал рубить топором самого себя и умер от нанесенных ран. Вдвойне опасно было бы разозлить еще незнакомых духов в малоизученном краю. Так что красота чудесной поляны не особенно пострадала из-за нашествия переселенцев.
Вечером, на другом берегу ручья, в небольшой миртовой рощице, Сварт встретился с Трайей. Он хотел повидать ее, и она пришла вместе с сыном. Маленький Родослав рос бойким ребенком, в год уже начал ходить, и что-то лопотал на языке маленьких детей, которого никто, кроме матери, не мог понять. Теперь он играл в траве с изумрудно-зелеными и бирюзовыми перьями, потерянными птицей. А родители его разговаривали, стоя под миртовым деревцем. Одновременно им видно было все, что происходило на поляне за ручьем, а вот их самих ни видеть, ни слышать было нельзя. Трайя первым делом поставила защиту, и даже Жрецы не могли ее преодолеть.
Радуясь долгожданной встрече, Сварт все же не мог не заметить, как сильно изменилась Трайя. Похудела и побледнела еще сильней, чем сразу после путешествия. После того, как поставила защиту, она схватилась за дерево, пытаясь отдышаться. Сварт бережно поддержал ее за плечи.
- Тебе нездоровится? - спросил он со страхом.
Трайя выпрямилась, не показывая свою слабость, и грустно улыбнулась:
- Теперь уже гораздо лучше... Защита требует большой отдачи сил. Потому я и не могу с тобой видеться так часто, как хотелось бы. Но я всегда с тобой. Сегодня видела, как вы сражались... Теперь ты для своих соратников - настоящий вождь, тот, за кем они пойдут.
Сварт обнял ее крепко, но бережно.
- Я чувствовал чью-то помощь, и в сражении, и когда говорил с людьми. Мне казалось, что неведомая сила вдохновляет меня, делает мои руки сильнее, ум - изобретательнее, а речь - красноречивее. Иначе я не пойму, за что они восхваляли меня. Это наша с тобой любовь меня окрылила!
Трайя ласково пригладила его волосы, перевязанные кожаным ремешком. Волосы были мокрые: Сварт успел искупаться в реке, как и другие воины.
- Не приписывай мне такого могущества, мой милый! Я почувствовала, что у тебя есть покровители гораздо сильней. Ты следуешь своей судьбе, а она должна привести в Холодные Земли. Их Боги призывают тебя, - она нагнулась и мягко растрепала белокурую макушку Родослава. - И его!..
- И тебя тоже! Ведь так, Трайя? - с надеждой переспросил Сварт.
Молодая жрица отвернулась и закашлялась, а затем поспешила перевести разговор на другое:
- А касаемо твоей племянницы, что сегодня родилась - ты не бойся увиденных знамений. Ее судьба тоже лежит далеко отсюда, на берегах Окруженного Моря, оттуда и знак был.
- Я видел волка над ее головой, - припомнил Сварт.
- Это прояснится через много лет, когда она станет взрослой. Родителей ее сейчас не смущай виденным знамением. Иногда истории лучше идти своим чередом. Да и сам об этом не думай. Вспомнишь, когда придет время.
Сварт кивнул, успокоившись. Трайе можно было верить. И, во всяком случае, она обещала, что Ильва благополучно вырастет, и ее судьба тоже ведет в Холодные Земли, - а это уже был добрый знак.
Тем временем на другом берегу разжигали костры, готовили еду. Жарили дичь, добытую днем, пекли хлеб из урожая, собранного в лагере Иобата. Те, кто слишком устал, чтобы молоть зерно, варили из них кашу на молоке дойных коров. В сочетании с наловленной рыбой да свежими плодами и виноградом, получился настоящий пир. Тем более что из лагеря Иобата переселенцы взяли с собой и молодое вино, что успели приготовить в новой стране, щедрой на свои дары. После сражения и трудного перехода им позволили угоститься вином. И теперь у праздничных костров поминали погибших воинов, и вместе с тем высказывали надежды, что уж им-то, выжившим, такой прекрасный край достанется во владение навсегда.
- Благодатная земля! Тут не придется голодать, если такие вкусные плоды сами собой растут на деревьях, а скот легко нагуливает тело на роскошных пастбищах! - звучали радостные возгласы.
- Владыка Медер привел нас сюда, он подарил нам эту землю! Пусть славится его имя во веки веков!
Белый солнечный конь, что вел за собой переселенцев, мирно пасся около палатки Жреца Солнца, прядал ушами, иногда встряхивал своим пышным хвостом, отгоняя мух. Ему тоже хотелось отдохнуть.
Возле одного из костров появился Гарран. Люди почтительно расступились перед ним. Жрец-Воин поднял со всеми чашу за погибших в сегодняшнем бою, однако вместо вина наполнил ее ледяной ключевой водой. Посидев немного, он сделал знак сидевшей рядом девушке. Та мгновение поколебалась, но подошла к нему. Гарран властно обнял ее за плечи и удалился с нею в свою палатку.
Видевший все это вместе с Трайей, Сварт неприятно удивился.
- Ты говоришь, что Жрецы всегда сдержаны в своих желаниях. А тут что же? Ведь у него только сегодня погиб ученик, то есть сын. А он тут же развлекается с женщиной...
Трайя обхватила его запястье своими холодными пальцами, и он смолк.
- Именно теперь Гаррану, как никогда, нужны новые ученики-сыновья. Сейчас у него их всего двое, и младшему только тринадцать лет. Жизнь Жреца-Воина трудна, а ученики его часто гибнут, еще не пройдя полного посвящения. Да и сам он вовсе не бессмертен и не неуязвим. Обыкновенно у него бывает больше учеников, чем у других Жрецов, чтобы всегда было кому его заменить после развоплощения.
- Ну извини: я ведь готовил о том, что видел сам. Ни Гарран, и никто из Жрецов мне своих поступков не объяснял, и без тебя я бы ничего не понял, - угрюмо заметил Сварт.
- Это так, - Трайя нехотя кивнула. - Жрецы не считают нужным ничего объяснять непосвященным.
- А если люди когда-нибудь обо всем догадаются сами, то Жрецы станут им не нужны! - засмеялся Сварт, не сомневаясь, что так и произойдет рано или поздно.
Трайя тоже чуть слышно засмеялась в ответ.
- Вот за что я тебя люблю! Ты - мечтатель, путешественник, первооткрыватель, ты - сокол среди людей (сидевшая на дереве Аэрин, ощипывая добытую пеструю птицу, оторвалась от своего занятия, выпрямилась, прислушиваясь). - Возможно, ты прав. Только, я думаю, не скоро люди будут готовы...
В это время со стороны костров поднялся шум, вокруг рыжих языков пламени замелькали черные фигуры. Приглядевшись, Сварт понял, что несколько человек все же достаточно опьянели, и теперь решительно направлялись к женщинам, жарившим мясо на огне. Сварт разглядел того, кто, по-видимому, был у них главным. Это был Зорбад, храбрый воин, но чрезвычайно самонадеянный и наглый. Сварт всегда избегал его, хотя Зорбад хорошо себя показал во время плавания, да и в сегодняшней битве с дикарями. Тот был несдержан в словах и поступках и, казалось, не мог дождаться признания от окружающих, все время восхвалял себя сам. Из-за этого, даже когда Зорбад говорил о себе чистую правду, людям казалось, что он хвастается. Впрочем, у него был свой круг людей, которые его во всем слушались и вместе с ним участвовали в различных, не всегда благовидных, проделках. Вот и теперь четверо или пятеро человек, оживленно беседуя и смеясь, вместе со своим предводителем подсели к женщинам.
- Ну, красавицы, повеселите же храбрых воинов, скучающих в одиночестве! - проговорил Зорбад. Голос у него был роскошный: низкий и в то же время мягкий, он не у одной женщины вызывал сладкую дрожь уже одним своим звучанием.
Но сейчас женщинам было не до него. Они вчетвером вращали на вертеле буйволову тушу. Капавший с нее жир с шипением падал в огонь. Лица у женщин раскраснелись от напряжения и от жаркого пламени. Но никто из столпившихся вокруг молодцев не догадался им помочь.
- Знаешь ли, милая: я сегодня убил трех дикарей! - продолжал ворковать Зорбад, ухватив за руку девушку. - Вот, гляди, это их костяные ожерелья. Хочешь, я их подарю тебе?
- Нет, не хочу. Пусти, мне работать надо, - резко ответила девушка.
Но от Зорбада избавиться было не так-то просто. Он обхватил несговорчивую девушку за плечи. Вокруг его приятели тоже по мере сил мешали работать остальным женщинам.
- Ну, детка! Скажи своим подружкам: бросьте свое мясо и ступайте с нами. Выпьем вина, потанцуем. Я вам сыграю на лире. Весело проведем эту ночь! В конце концов, это же мы спасли вас всех от дикарей. Если бы не наша доблесть, они бы сейчас вас не так приглашали...
- Замолчи, а! Ты сам дикарь! Не понимаешь: нам надо работать! - девушка, вспылив, выхватила из огня горящую ветку, ткнула ей в сторону Зорбада.
Тот отскочил, но тут же выхватил у нее ветку, заломил ей обе руки.
- Ах ты, дикая кошка! Не хочешь своего защитника поблагодарить? Что может быть лучше для женщины, чем благодарность храброму воину? Вон, Гарран уже нашел, - с этими словами Зорбад подхватил на руки брыкающуюся девушку. Его товарищи собирались уже последовать примеру, но вдруг в темноте замелькали факелы.
- Стража! Бежим! - крикнул самый робкий из Зорбадовых приятелей.
Но факельщики, привлеченные криками женщин, уже были рядом. Их вел второй сын Иобата, Этлан. Подняв факел, он узнал Зорбада и разглядел встревоженных, растрепанных женщин.
- Безобразничаешь, Зорбад? До отъезда посидите в палатке для заключенных!
- Ха, Этлан! Неужто у нас такая есть? - ухмыльнулся Зорбад.
- Нарочно ради вас, будет! Шагайте! - и начальник стражи, скрутив провинившемуся руки его же поясом, толкнул кулаком в спину.
Из своего укрытия Сварт и Трайя видели все, разделенные лишь узкой речкой. Сварт хотел уже вмешаться, и лишь появление стражи остановило его. Когда все стихло, а женщины опять взялись за вертел, Сварт взглянул в глаза Трайе.
- Если Гаррану нужны наследники, то что тогда было нужно Зорбаду от этой девушки?
Трайя тяжело вздохнула.
- Он судит по себе. Не имея возможности сражаться как Жрец-Воин, он воображает, что сравняется с ним, соблазняя женщин. Опасаюсь, что не он один станет впредь считать воплощением мужественности тех, у кого было много женщин. Ведь развлекаться с женшинами и хвастаться куда легче, чем сражаться, рискуя жизнью. Значит, подобные Зорбаду станут приходить и дальше. В мирное время они даже могут быть более заметны. Лишь в тяжелые дни видно будет, кто есть кто.
- Если бы Гарран объяснял свои мотивы, такого бы не случилось! - возмутился Сварт.
- Ты прав, - вздохнула Трайя. - Вновь получилось отражение в кривом зеркале, фигляр вместо воина. А с дурными образами трудно бороться даже тем, кто их породил...

[Convollar]

Вновь получилось отражение в кривом зеркале, фигляр вместо воина. А с дурными образами трудно бороться даже тем, кто их породил...

Воистину! То, что делают Жрецы, продиктовано необходимостью, понятной им, но непонятной людям. И люди, такие как Зорбад, всегда стремятся подражать именно в том, что им, Зорбадам, доступно. Если тот же Гарран вместе с Жрецами продумал стратегию и тактику битвы, то для Зорбада и ему подобных это совершенно неизвестная деталь, важнейшая, кстати. Но вот уведённая Жрецом девушка - тут всё ясно. Будем, как боги! Вперёд. Гаррана можно даже понять, но не простить. Даже если он выбрал себе подругу, это не должно быть чем-то вроде случки, притом у всех на виду практически. Те же звери, волки, к примеру, сначала всё-таки стараются как-то привлечь к себе внимание подруги или друга. А тут всё так примитивно - нужны Жрецу-Воину сыновья, он осматривает имеющихся девиц, выбирает и ...вперёд. Наверно, девушка ещё и должна быть благодарна за оказанную честь.

[katarsis]

Что-то мне совсем не нравится состояние Трайи. И на вопрос насчёт себя и холодных Земель она не ответила. Неужели им не суждено отплыть вместе?   Будем надеяться, что она, всё-таки, не Селена и видит не всё.

[Карса]

Что-то у Трайи со здоровьем не то. Не станет ли в итоге Сварт отцом-одиночкой? Вдовцом, то есть.

Да нет, это не Вы, а я запуталась. Когда пишу черновики, нет возможности поглядеть географическую карту. А теперь поглядела - и вправду не очень стыкуется. И как исправить, не очень представляю уже. Разве что география в МИФе все-таки несколько отличается от нашей?
Но сейчас они не в Африке точно. Иначе в последующем Сварту с командой, если таковая сложится, трудновато было бы добраться до Холодных Земель.

Исправить как раз просто, вернее, не требуется особых исправлений. В тексте ведь говорится только о том, что Ренунт с последователями отправилась в Кемт, отделившись от остальных, высадившихся где-то к западу от Тиррены. Местоположение Тиррены не описывается. Допустим, что остров, где герои впервые пристали, находился немного западнее Гибралтара (Геркулесовых столбов). Отплыв оттуда, герои вошли в Средиземное (Зелёное) море и разделились: Ренунт отправилась на восток-юго-восток в Кемт, а остальные двинулись на восток-северо-восток и высадились где-то на побережье. Это может быть и побережье Малой Азии (где сейчас турецкие курорты). Оттуда вполне можно двигаться на юг, восток и юго-восток, попадёшь в Аравию и Месопотамию. Можно и на север, в южную Европу и на Балканы. Либо высадка произошла где-то в северном Средиземноморье. А харантийцы, например, загорятся желанием отомстить таморианцам, лишившим их дома: ведь катастрофа случилось по их вине. 

[Артанис]

Большое спасибо, эрэа Convollar, эрэа katarsis, эрэа Карса!

Воистину! То, что делают Жрецы, продиктовано необходимостью, понятной им, но непонятной людям. И люди, такие как Зорбад, всегда стремятся подражать именно в том, что им, Зорбадам, доступно. Если тот же Гарран вместе с Жрецами продумал стратегию и тактику битвы, то для Зорбада и ему подобных это совершенно неизвестная деталь, важнейшая, кстати. Но вот уведённая Жрецом девушка - тут всё ясно. Будем, как боги! Вперёд. Гаррана можно даже понять, но не простить. Даже если он выбрал себе подругу, это не должно быть чем-то вроде случки, притом у всех на виду практически. Те же звери, волки, к примеру, сначала всё-таки стараются как-то привлечь к себе внимание подруги или друга. А тут всё так примитивно - нужны Жрецу-Воину сыновья, он осматривает имеющихся девиц, выбирает и ...вперёд. Наверно, девушка ещё и должна быть благодарна за оказанную честь.

Каждый выбирает по себе. Если бы такие, как Зорбад, и многие другие, не потакали собственным грязным страстишкам, а пытались бы подняться выше их - поняли бы все и без пояснений Жрецов. Так что вина на обеих сторонах. Впрочем, с Зорбадом мы скоро познакомимся поближе. У него есть и куда более честолюбивые желания.
И насчет Гаррана - не надо уж так строго. Ничего не на виду, учитывая, что это походный лагерь. Он эту девушку увел в свой шатер, а там, думаю, поставит защиту, как Трайя, чтобы никто не мог им помешать. О чем он договаривался с ней, не обязательно было показывать, но он наверняка именно договорился, насколько это возможно, учитывая, что он в нее не собирается влюбляться, и от нее не ждет любви. А что до сравнения с волками - то они, как считается, создают семьи на всю жизнь. А у Гаррана нет такого намерения. Когда он в "Полете сокола" встретил свою "волчицу", с ней все будет складываться совсем по-другому. Завоевать ее любовь будет стараться, помогать ее друзьям. Да и родится у них, кстати, дочь.

Что-то мне совсем не нравится состояние Трайи. И на вопрос насчёт себя и холодных Земель она не ответила. Неужели им не суждено отплыть вместе?   Будем надеяться, что она, всё-таки, не Селена и видит не всё.

Узнаем со временем насчет Трайи. Сварту вот тоже не дает покоя, что она решит, см. ниже.

Что-то у Трайи со здоровьем не то. Не станет ли в итоге Сварт отцом-одиночкой? Вдовцом, то есть.

Все возможно в этом мире, к сожалению. Не всегда и не у всех историй бывает счастливый финал.
Насчет географии - подумаю, как лучше исправить вкравшиеся неточности. Малая Азия - наиболее вероятный вариант. Только образоваться у них впоследствии не Турция должна, конечно.
Гимн Сварта и компании:
"Летят перелетные птицы
В осенней дали голубой,
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобою,
Родная навеки страна!
Не нужен мне берег турецкий,
И Африка мне не нужна."(с)

Когда на берегу все стихло, Сварту и Трайе вновь показалось, будто они одни на свете со своим сыном - как первая земля на свете, созданная Богами среди красоты и изобилия. Будто и не было никого, способного им помешать, и не приходилось остерегаться, выставлять защиты. Прижавшись к шершавому, пахнущему горьковатой смолой стволу мирта, они самозабвенно целовались, как на первом свидании, чувствуя, как под горячей кожей учащенно бьются сердца.
Но миг сладкого упоения прошел так же быстро, как и настал. Опять, подобно мрачным теням ночи, надвинулись заботы настоящего и будущего. Трайя, держа возлюбленного за руку, давала ему советы, как поступать впредь, чтобы, не привлекая внимания Жрецов, дождаться заветного часа, когда можно будет уйти своей дорогой.
- Ваша клятва вас защитит, проникнуть в нее никто не сможет. Ты только сам держись как обычно, не подавай виду, что знаешь нечто тайное.
- Скрывать свои мысли мне не впервой, - невесело усмехнулся Сварт. - Разве я не скрывал ото всех нашу любовь? Догадался ли хоть один человек о нас по моей вине?
Прикосновением холодной ладони Трайя успокоила его.
- Нет, но то было меньшим из испытаний. В то время о тебе никто не знал, и ты был незаметен для имеющих власть - просто один из многих горожан. А теперь все перемешались, и ты, мой милый, куда заметнее для посторонних глаз. Не позволяй заподозрить тебя.
- Все хорошо, любимая, - заверил ее Сварт. - Здесь, вдали от моря, меня знают только как кузнеца. Ко мне приходят, когда надо что-нибудь починить. Кроме горна да железа, мне не положено ничего знать.
Он сделал лицо деревенского дурачка, да так похоже, что Трайя рассмеялась.
- Даже Коатл ни о чем не догадается!.. Только ты береги себя, милый. Не спеши уходить, пока все не будет готово.
- Так ведь нам пока что и некуда уходить. Мы все дальше от Холодных Земель, и идем в другую сторону, - вздохнул Сварт. - Наши корабли остались далеко, да и вряд ли они выдержат новое плавание. А другие корабли мы сможем взять только в Тиррене. Мне и Ганд говорит, что мы должны туда дойти со всеми.
- Он прав. Не все, кто идет одной дорогой, обязательно заодно.
- Сумею ли сохранить доверие своих друзей?.. У меня нет ничего, наш союз одной лишь доброй волей держится. А у Жрецов - сила! Когда я вижу, как бежит священный конь, указывая путь, и у меня сердце радуется. Я ведь и сам не представляю судьбы почетнее, чем идти вперед, как солнце по небу! Только что-то во мне полуосознанно упрямится: "Настоящая цель осознается всей душой, а не внушается со стороны..."
- Вот видишь! Ты уже для себя все решил. И не ты один думаешь так. Многие люди проснулись. Они прошли огонь и воду, привыкли действовать сами и полагаться на себя, а значит - и решения принимать самостоятельно. И, раз уж им понравилось думать, их обратно в клетку уже не заманить! Они сделали свой выбор.
- Медер обещает своему народу великое царство и власть над миром. Его мечта многих привлекает. А что могу обещать я, не кривя душой?
- Свободу, - руки у Трайи никак не желали согреваться, хотя и ночью было почти также жарко, как днем. - Те, кто пойдут с тобой, получат во владение край гораздо обширнее этого, и каждый сможет выбирать свой путь. В степи жить или в лесу. На месте сидеть или идти дальше. У моря остаться или плыть за море. Не подданными всемогущего повелителя, а свободным народом. А идеи Медера многих будут привлекать и спустя тысячи лет! Власть и слава опьяняют, а стремление идти вперед можно понять очень по-разному. Может быть, нашему роду в будущем доведется еще столкнуться с детьми Медера, если не по крови, то по духу.
- Это значит - воевать? - вздохнул Сварт.
- По-разному будет складываться. И воевать придется, и договариваться, и торговать, и родниться. Обмениваться товарами, но и мыслями, и речами, и живой кровью своей. Станут складываться семьи. Родятся новые дети, обогащенные опытом обеих сторон. Им будет о чем подумать. Но движение разных народов обогащает каждую из сторон. Они станут приглядываться и выбирать. И, возможно, кто-то из них сможет вновь соединить давно разделившиеся ветви. Хотя это пока в таком далеком будущем, что даже Селена не разглядела бы...
Сварт очень внимательно слушал пророчество, пока не запомнил все - слово в слово. Затем, бережно укрыв своим плащом продрогшую на ночном ветру подругу, спросил, положив руки ей на колени:
- Но ты-то поедешь с нами, ведь правда?
Трайя судорожно сглотнула, схватилась за горло, словно что-то мешало ей дышать. Потом взглянула в глаза Сварту. Она видела его сквозь ночную мглу, а он не мог сейчас разглядеть ее лица.
- Сварт, мне очень жаль... Но я не смогу с тобой последовать. Ни сейчас, ни когда ты соберешься в путь. Я должна остаться здесь. С теми, кто вырастил меня...
От неожиданности Сварт засмеялся, коротко и резко.
- Что? Остаться вместе с бесчестными лицемерами, помогать им и дальше морочить людей? Не слишком ли хорошо для них - приносить себя в жертву? Они обойдутся без тебя. Ты нужна мне и нашему сыну.
Трайя взглянула на ребенка. Тот, наигравшись вволю, уснул на мягкой траве так крепко, что даже не слышал спорящих родителей. Легкий ветерок шевелил его мягкие светлые волосы. Затем женщина с укоризной обернулась к Сварту.
- Когда Жрецы спасли нас всех от духа огня и от Большой Волны, ты не возражал против их помощи.
Сварт смущенно кашлянул.
- Это правда... Но я все равно, чем больше о них узнаю, не могу принять их порядков! Отдать тебя им?! А как мы с Родославом будем жить без тебя, ты подумала?!
Одной рукой Трайя ласково прикоснулась к голове спящего сына, а другую протянула Сварту, словно соединяя всех троих неразрывной нитью.
- Вы будете друг у друга. Это поможет вам выдержать. С вами будут другие близкие люди. Но я уплыть не смогу!
И вдруг Сварт осознал полностью, раз и навсегда: она не передумает, ни сейчас, ни потом. Все решено. Эта весть оглушила его, как удар камнем в грудь, от нее разлилась по всему телу едкая, мутная волна, захлестнула с головой. Он поднялся на ноги, как слепой, цепляясь за колючие ветки. И закричал, уже не заботясь, чтобы никто не застал их вместе:
- Значит, ты все решила, не спросив меня, да?! И ты... такая же подлая лицемерка, как твои Жрецы! Оставайся - у Селены будет достойная наследница! Ты никогда меня не любила, просто использовала, как все вы используете людей!.. Да что там меня - ты и сына своего не любишь, если готова его бросить, чтобы сделаться Жрицей!
Родослав проснулся, с воплем бросился к матери, не то ища у нее защиты, не то сам пытаясь собой прикрыть ее от этого разъяренного большого человека - своего отца.
А Трайя так и осталась сидеть на траве, обняв сына. Ни тени злости не было на ее лице и в интонациях ее голоса, когда она обратилась к Сварту.
- Я знаю, ты не думаешь так на самом деле... Но я не могу пойти с тобой. Хотелось бы, чтобы ты смог понять. И наш сын, когда вырастет - тоже... Мне нет места в Приморской Земле. Я родилась, чтобы служить Храму... - ее голос был слаб, как у умирающей, но звучал ласково и безмятежно.
Ее непонятное спокойствие обескуражило Сварта. Ему хотелось бы сейчас, чтобы она тоже кричала, ругалась, и он мог бы сполна выплеснуть на нее мутную волну гнева. Спокойствие Трайи было точно волнолом, воздвигнутый на пути. Но сдержаться так сразу он не мог - серая муть еще кипела в голове, туманила взор. И снова выкрикнул, лишь чуть потише прежнего:
- Значит, ты просто боишься пойти со мной! Мудрая, знающая, почти что всемогущая - а сама трусливее любой мыши!
И снова Трайя стерпела оскорбление, позволила ему выкричаться. Даже кивнула в ответ, будто соглашаясь:
- Может быть, и так. Я слишком труслива, чтобы изменить свою жизнь. Вот и оставь меня. Ты храбр, тебе открыты все пути...
Ее слова произвели неожиданное впечатление на Сварта. Он вдруг обмяк, сел на корточки напротив нее и с силой схватил себя на волосы возле висков.
- Трайя, прости меня! Я не думаю о тебе такого, просто... На меня что-то нашло, и мне захотелось, чтобы тебе было так же больно, как и мне... Прости меня, если можешь!
Молодая женщина грустно улыбнулась в темноте. Если бы не ночь, Сварт увидел бы, насколько она бледна, как бьется выброшенной на берег рыбкой голубая вена у нее на шее, под полупрозрачной кожей. Маленький Родослав, словно чувствуя неладное, бегал между матерью и отцом, надрывно плакал и кричал что-то непонятное, но сердитое и печальное. Интонации у него были вполне выразительные.
Сварт, нагнувшись, поймал сына, и Трайя тут же крепко обняла его, успокаивая. Их руки встретились между собой. И сжались, не желая отпускать друг друга.
- Прости меня, если сможешь, - снова попросил он.
Она шевельнула пальцами, лежащими в его ладони, пожимая ему руку.
- Я не могу на тебя злиться, Сварт... Да и ты, даже в ярости, не терял рассудка, говорил как разгневанный, но разумный человек. А ведь некоторые люди в ярости не помнят себя, способны ударить, а то и убить тех, кто перед ним, даже своих близких. Потом, придя в себя, плачут, рвут на себе волосы, порой убивают себя в отчаянии, когда уже ничего нельзя поправить... Другие, и ограничиваясь словами, впадают в безумие: сыплют угрозами и бранью, оскорбляют всех вокруг, не отдавая себе отчета...
- И ты боялась, что я стану таким? - поежился Сварт.
Она покачала головой.
- Нет. Будь ты на такое способен, я бы не могла любить тебя...
От этих слов, вроде бы, простых и коротких, Сварту сделалось жарко. Он поднес к губам обе руки молодой женщины, целовал их, затем коснулся губами ее губ, горячих как в лихорадке.
- Мы любим друг друга, у нас растет сын! Что еще важно на свете? Поедем с нами, когда придет время! Там мы будем свободны, нам не придется ничего скрывать, ни от кого прятаться!
Но Трайя вновь покачала головой.
- Это будет прекрасно, и непременно сбудется...  только не в этой жизни, мой милый! Я не смогу пойти с тобой. Не спорь. У меня слишком мало сил, чтобы тебя убеждать. А приходится еще и поддерживать защиту вокруг нас...
Она закашлялась и закрыла лицо руками, а он подхватил ее и долго держал ее в объятиях.
- Может быть, и твоя болезнь пройдет, если уйдешь со мной? - спросил Сварт с надеждой.
Трайя устало прикрыла глаза, чувствуя, как саднит в груди.
- В море? Ты думаешь, еще одно изнурительное плавание меня излечит?
- Да, ты права, - Сварт склонил голову, не зная, что же делать. - Но... Как же мы можем расстаться навсегда?
Она погладила его по голове, как их сына.
- Не совсем навсегда... Душой я все равно буду с вами. Перед разлукой благословлю вас. Сейчас рано еще. И у тебя найдутся другие заботы, ты не будешь день за днем бесконечно грустить обо мне.
У Сварта беспомощно опустились руки.
- Я уж и не знаю, надо ли мне к чему-то стремиться... Я мечтал о Приморской Земле ради тебя, представлял, как мы станем там жить. А без тебя - ради кого туда идти?
- Ради нашего сына. И ради тех, кто доверился тебе. Ты уже не можешь их подвести, если ты настоящий вождь. И ради будущего. Ради Богов, что тебя избрали. И еще... - она крепко прижалась к нему и шепнула на ухо: - Ради того, что однажды мы с тобой друг друга узнаем в том краю, что ты открыл!..
И Сварт поверил, что так и будет, в конце концов. Неизвестно, как, через сколько веков, какой облик к тому времени примет страна, которой еще не существует, но они непременно встретятся там.
Но сейчас он никак не мог примириться с ее решением. Невероятно было даже представить, как они с Родославом оставят ее здесь, а сами уйдут за море. И он проговорил, отчаянно цепляясь за последнюю надежду:
- У нас еще есть время, мы не завтра придем в Тиррену. Может быть, ты все же передумаешь?..
Она тяжело вздохнула.
- Я не могу передумать. Все уже определилось помимо нашей воли.
Он разжал руки, как бы выпуская ее, точно сказочную огненную птицу, которая никому не дается в руки.
- Значит, ты между мужем с сыном и Жрецами выбрала их? - проговорил он с тоской в голосе.
Трайя взглянула ему в глаза, будто он мог ее видеть в темноте.
- Пусть будет так, если угодно. На самом деле, судьба сделала выбор за нас. У тебя свой путь, у меня - свой.
- Каковы Боги, таковы и Жрецы! - усмехнулся Сварт уголками рта.
Он встал и пошел прочь, не оглядываясь. Трайя, держа сына за руку, долго смотрела ему вслед. Он шел нетвердой походкой, согнув плечи, словно разом постарел на много лет. Трайе казалось, что она еще никогда не любила Сварта сильнее, чем в эту минуту. Ей хотелось окликнуть его, сказать что-то утешительное. Но она сцепила зубы, чувствуя, как  удушье вновь жаркой волной поднимается в груди.
"Я ничего не выбирала, мой милый. Все определила судьба. Но так даже к лучшему. Мне не придется выбирать между долгом и любовью, между матерью и мужем... Так и вправду будет лучше. Благодарю судьбу, позволившую мне не делать выбор..."
Отдышавшись, она поудобнее взяла сыночка за руку и медленно, приноравливаясь к его шагам, направилась к своей палатке, стоявшей близ шатра, увенчанного полумесяцем.
"Когда он вырастет, даже не вспомнит меня... Но Сварт сохранит и передаст ему мой образ, ничего не скрыв, так что наш сын будет меня знать, и не зная лично..."

[Convollar]

Печально очень. Трайя ведь действительно не выбирает, она понимает, что ей осталось совсем немного. Я не берусь судить,  что лучше для Сварта - знать правду, какой бы она не была или считать, что Трайя сделала выбор.

[Карса]

Выбор Трайя всё же сделала, но у неё есть веские основания, о которых Сварт пока не знает. Может быть, со временем узнает или догадается. Жаль, конечно, что всё так обернулось. 
 

Только образоваться у них впоследствии не Турция должна, конечно.

На месте Турции была Византия, как я понимаю, здесь это Агайя. Всё правильно. А дальше... поскольку в этом мире нет мировых религий вроде христианства или ислама, Турции не получится никак. Интересно, а в Месопотамию кто-то из Жрецов отправится, как Ренунт в Кемт (Египет)?

[katarsis]

 
Значит всё-таки поплывут без Трайи. Неужели это потому, что она умрёт?

[Артанис]

Спасибо вам большущее, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Печально очень. Трайя ведь действительно не выбирает, она понимает, что ей осталось совсем немного. Я не берусь судить,  что лучше для Сварта - знать правду, какой бы она не была или считать, что Трайя сделала выбор.

Для Трайи любой выбор был бы очень тяжел. Может быть, настолько, что она подсознательно предпочла не делать его, и не стала бороться с болезнью. А как для Сварта лучше, и у меня точного ответа нет. он бы все равно, наверное, предпочел, чтобы она до конца была с ним и с сыном.

Выбор Трайя всё же сделала, но у неё есть веские основания, о которых Сварт пока не знает. Может быть, со временем узнает или догадается. Жаль, конечно, что всё так обернулось. 

Жаль. Сперва я представила (и даже написала в "Полете сокола"), чем закончится их история, а теперь вот мне следует написать, какие события привели к такой развязке.

На месте Турции была Византия, как я понимаю, здесь это Агайя. Всё правильно. А дальше... поскольку в этом мире нет мировых религий вроде христианства или ислама, Турции не получится никак. Интересно, а в Месопотамию кто-то из Жрецов отправится, как Ренунт в Кемт (Египет)?

Византия тоже появилась сравнительно поздно. По историческим меркам, это вчерашний день. И здесь получится, конечно, не она (не в ближайшие тысячи лет точно). Сначала были царства Малой Азии: Лидия, Киликия, Сирия, еще какие-то страны. Знаменитая Троя тоже там была, кстати. Потом Малую Азию завоевала Персия. Вот почему я сказала, что, если уж кто годится на роль ближайших наследников Таморианы, то именно они. Персию завоевал Александр Македонский. Потом - опять азиатские эллинизированные государства, парфянское царство. Потом их прибрал к рукам Рим. И вот только потом уже Византия, а за ней - Турция.
Так-то, не факт, что не получится. Мировые религии - не единственная причина для завоеваний. И задолго до христианства и ислама были завоеватели. И когда религия утратила былое значение, не перевелись. Так что и здесь могут появиться. А могут и нет. Но, если арабы и турки здесь есть, то они происходят от харантийцев. И вражда их с таморианцами еще вот с каких времен тянется.
В Месопотамию могут, наверное. Или Жрецы, или их наследники. Там, кажется, тоже была концепция неограниченной и священной царской власти с культом солнца? Значит, Медер или кто-то из его потомков там точно руку приложит.

Значит всё-таки поплывут без Трайи. Неужели это потому, что она умрёт?

Вы и сами уже заметили, что здоровье у нее оставляет желать лучшего.

Глава 19. Попытка мятежа
Трайя сказала Сварту, что люди, пережившие много несчастий, учатся полагаться на себя и определять свою жизнь сами. Это правда, однако же, не для всех. Иные ради возможности спокойной жизни готовы послушаться первого же, кто скажет: "Я знаю, как надо." Да и самостоятельный выбор разные люди делают по-разному...
Бывший бродячий философ Аргад в последнее время не мог понять, что с ним происходит. Он как будто раздвоился, на все, что видел вокруг, глядел глазами двух разных людей. А когда думал или говорил что-то, слышал иногда в своей голове второй голос, тонкий, пронзительный и насмешливый. Услышав его впервые, Аргад сперва испугался, что в него вселился злой дух. Хотел уже бежать к Жрецу-Целителю за помощью. Но тут же одумался. Дух, или голос, вселившийся в его тело, вроде бы, вреда не причинял. Не заставлял Аргада ничего делать против его воли, не помрачал его сознание, как рассказывают в страшных сказках. Напротив, Аргад стал замечать, что ему стало удаваться такое, чего раньше совершенно не умел. Приглядываясь к окружающим, он не только понимал смысл их слов, но порой отгадывал мысли раньше, чем они скажут хоть слово. А в последнее время все чаще вспоминались сцены из чужой жизни - да нет, из многих жизней, соединенных в одну. Опасение еще оставалось, но рядом с ним неудержимо поднималось любопытство.
"Кто ты такой?" - спросил Аргад, впервые услышав голос.
Тот весело засмеялся, будто мальчишка, удравший с уроков, и, наконец, ответил:
"Я - это ты. Ведь ты меня слышишь, как часть себя. Уверен, что мы друг друга поймем."
"Ты - дух?" - спросил Аргад, все же невольно поеживаясь.
"Можно сказать, что сейчас - дух. Но я не из потустороннего мира, которым у вас любят пугать. Да и там все не совсем так, как представляют простые люди. Ты скоро сам все поймешь."
"Зачем я тебе нужен?" - спросил Аргад, и неожиданно понял, что знает ответ, еще прежде, чем голос рассмеялся опять.
"Потому что ты похож на меня больше всех в Погибшей Земле. Мы с тобой друг другу подходим, как никто иной. Мы - одно целое. Тебе будет труднее выучиться, чем тем, кто готовился с детства, но ты справишься."
После этого разговора с самим собой, Аргад так и не обратился ни к кому за помощью. Ему все еще было жутковато, но лишь немножко. Он говорил себе: "Такого захватывающего приключения еще ни у кого не было! Дурак я буду, если от него откажусь". И второй голос смеялся в унисон с явным одобрением.
И Аргад освоился с внутренним голосом, узнал от него в последнее время больше, чем за всю предыдущую жизнь.  Во сне приходили видения, где оживала Погибшая Земля, и древняя, и недавняя. Он узнал, как складывалось царство, как жили люди в древние времена, как Жрецы основали свои Храмы. Все это происходило так давно, что не было даже записано в книгах; и однако, было так реально, что Аргад не сомневался в правдивости своих видений. На его глазах выковали первый железный меч, построили первый корабль, Жрецы воздвигли первую пирамиду. Он видел, как храмовые ученые, наблюдая за солнцем, выучились рассчитывать ход времени, и как цари, владеющие волшебным мечом, объединили под своей властью всю страну и двинулись дальше, за море. И все это видел Аргад своими глазами, как очевидец.
Но он не просто смотрел красочные видения. То, что почерпнул он от внутреннего голоса, применял и к окружающей жизни, иногда осознанно, иногда же так происходило само собой. Стал внимательней прежнего приглядываться к их кочевому пестрому сообществу, но как бы со стороны, словно видел все с высоты, откуда видится больше, и порой посмеивался про себя.
Знал Аргад и о замыслах Сварта. Его в кругу посвященных в тайну считали за своего, и никому не пришло бы в голову, что ему тоже есть что скрывать. Вместе со всеми он произнес клятву, но в глубине души уже знал, что ни в какие Холодные Земли не поедет. Его место здесь.
Тем не менее, он с симпатией и даже некоторой затаенной снисходительностью взирал на желавших идти своим путем. На Сварта, увлекшего их на поиски новой родины; на осторожного, рассудительного Ганда; на своего спасителя Балинура; на бывших моряков и горожан, готовых вновь пуститься в долгий опасный путь, на сей раз по собственной воле. Это были смелые, отважные люди.
Аргад вздрогнул было, когда ударил гром, подтверждая их клятву. Но он не собирался их выдать и без того, хотя прекрасно понимал, что Жрецы не захотят отпустить часть народа.
"Людям нужен кто-то, способный идти другим путем. Да и Жрецам противник нужен тоже, даже если они в своей гордости не согласятся. В любой игре должны быть две стороны. Какой интерес метать кости с самим собой, не все ли равно, сколько на них выпадет? Но когда играют двое, то у них быстрей бежит кровь по жилам, глаза сверкают, жизнь бьет ключом! Даже Солнце, любимый пример для подражания у нашего великолепного Медера, каждое утро одолевает Великую Тьму. А одиноким можно быть лишь в пустоте. Пусть идут, пусть их потомки со временем загородят нам дорогу! От этого и им, и нам большая польза будет..."
Никогда прежде Аргад не задумывался о подобном - даже не о государственных, а о мировых проблемах. А тут подумал, и удивился: его ли то мысли, или их подсказал тот, иной, сидящий в нем?.. Но голос тихо усмехнулся в ответ: "Видишь, мы все больше становимся единым целым! Что же ты боишься самого себя?"
Да Аргад и сам, свыкшись с внутренним голосом, все чаще мыслил и говорил как бы его устами. Голос никуда не исчезал, но проявлял себя все реже, давая о себе знать через его собственные мысли. Они и впрямь становились одним.
В ночь после битвы с дикарями усталый Аргад прилег отдохнуть возле высокого тележного колеса, укрывшись плащом, прямо под открытым небом. Его разбудил сперва женский визг, а затем спорящие мужские голоса. Проснувшийся Аргад нечаянно стал свидетелем, как Зорбад с его приятелями были взяты под стражу. Прежде он, услышав, что случилось, зевнул бы и вновь улегся спать. Но тут, будто что подтолкнуло его. Разглядев в отблесках костров фигуру отчаянно ругавшегося Зорбада, неожиданно подумал: "А неплохо было бы проследить за ним! Что-то, кажется, есть у него на уме, и это поважнее приставания к девицам. И ночь, как по заказу, темная, в самый раз, чтобы остаться незамеченным..."
И Аргад тихо, как на охоте, направился следом, растворившись в ночных тенях, пригибаясь там, где кто-то мог его заметить. Впереди слышалась брань Зорбада и его приятелей, которых вели дозорные.
- Подожди, Этлан, псина ты сторожевая! Рассчитаюсь с тобой, дай только выбраться! - вопил арестованный.
- Шевелись быстрей, а то весь лагерь перебудишь! - и Зорбада подгоняли в спину древком копья.
Провинившихся привели, конечно, не в какую-то особую палатку, а в их собственную, к которой на ночь приставили стражу, как в настоящей тюрьме. У входа случилась небольшая заминка, пока пленным развязывали руки. Улучив удобный момент, Аргад юркнул в палатку и притаился под деревянной лежанкой. Некое необъяснимое чутье ему подсказывало, что здесь будет сегодня, что подслушать.
Наконец, обитателей палатки втолкнули внутрь, и те принялись хозяйничать. Засветили смоляную лучину, и, насколько Аргад мог разглядеть из-под лежанки, стало чуть посветлей. Впрочем, он все равно мог разглядеть лишь ходившие туда-сюда мужские ноги в сандалиях.
Вот одна пара ног остановилась прямо перед съежившимся под лежанкой Аргадом. Потом человек быстро разулся и лег на травяную подстилку. Кое-как сколоченное из досок ложе прогнулось под его весом, едва не придавив спрятавшегося.
- Собаки! Прислужники подлых Жрецов! Мы за них сражались, а они нас сажают под стражу! - яростно продолжал ругаться Зорбад над самой головой у Аргада.
Его товарищи, более осторожные, зашипели вполголоса:
- Тише! Они ведь тут стоят, могут услышать! Добавят нам, да еще завтра разболтают всему лагерю.
Выругавшись в последний раз, Зорбад пообещал, чуть понизив голос:
- Ладно же! У меня кое-что есть такое, о чем никто не подозревает, даже сами Жрецы! Я не зря служил в царской страже - успел прихватить на память нечто важное из Золотого Дворца!
- А что это такое? Золото, наверное? Или драгоценные камни? - предположил один из приятелей.
- Ты дурак, Маут! - усмехнулся их вожак. - Какой сейчас толк от золота? У Жрецов его полно. Сокровищницу из Храма Дракона, небось, прихватили с собой! Нет, я нашел нечто иное! То, что почитали по всей Погибшей Земле со времени ее основания! Во дворце говорили: тот, кто владеет им, правит миром! Даже Жрецы послушаются его обладателя!
Вот теперь Аргад весь обратился в слух, догадавшись, что из-за этого его и тянуло сюда.
- Что же это тогда?
Зорбад произнес заговорщицким шепотом, чтобы не услышала стража у входа:
- Священный меч Погибшей Земли!
Он слез с постели и стал шарить на земле. Аргад испугался: вдруг Зорбад спрятал меч именно под ложем, и сейчас заглянет сюда?.. Но тот открыл большой ларь и достал меч в богатых сафьяновых ножнах.
Неуклюже двигаясь в темноте и шипя друг на друга, его сообщники засветили еще одну лучину, и в их счете разглядывали меч, который Зорбад извлек из ножен. Аргаду тоже нужно было взглянуть, и он осторожно подвинулся к краю, отчаянно надеясь, что никто не увидит его. И вдруг понял совершенно точно - действительно не увидят. Это желание было так сильно, что подействовало, как волшебные заклинания в книгах, и он - вернее, оба, что были им, - это знал. Тот было о чем подумать, но сейчас Аргад отбросил эту мысль, разглядывая меч в руках Зорбада.
В колеблющемся, блеклом свете лучин блеснуло сталью светлое лезвие, покрытое едва уловимым переливающимся рисунком. Булатный меч, - понял Аргад, - такой, что рубит и железный гвоздь, и мягкую подушку. Рукоять меча составляли два черно-золотых вздыбленных льва с рубиновыми глазами. Они держали лапами камень - крупную кроваво-красную яшму, такую яркую, что казалось, будто она пульсирует, как живая.
"Сердце Погибшей Земли! Меч ее первых царей!" - сразу узнал Аргад, хотя в этой жизни не видел меча своими глазами.
Заговорщики восхищенно разглядывали меч, передавали из рук в руки, подталкивали друг друга локтями и усиленно пыхтели, чтобы никаким другим звуком не выдать себя.
- Так вот он какой, царский меч! А ты умеешь им владеть, а, Зорбад? - спросил Маут.
Их вожак окинул его уничтожающим взором и, взяв меч, одним точным движением сбил пламя с обеих лучин, - только воздух засвистел, рассеченный стремительным клинком.
- Еще вопросы будут? - рявкнул Зорбад. - Могу на чьей-то голове показать!
Его товарищи почтительно притихли, и следующие несколько мгновений единственными звуками в палатке были их виноватое сопение ода стук кресала, которым заново разжигали лучины. Потом кто-то примирительно произнес:
- Извини нас, Зорбад, мы больше не станем сомневаться! А что он еще может, этот меч?
Их вожак довольно усмехнулся. Конечно, он их простит - ему нужно внимание, а еще надежные соратники в будущем. Начать придется с этих четверых, а там видно будет...
- Ну, я пока еще сам толком не разобрался, - сознался Зорбад. - Но с меня довольно! В тюрьме сидеть при власти Медера не желаю! Соберем всех, кому не по душе тащиться невесть куда, и поселимся в каком-нибудь милом уголочке - вот хотя бы прямо здесь. Вдоволь дичи, река рядом, сочные плоды на деревьях растут - чего еще желать? Только побольше красивых женщин на выбор, да дружину крепких воинов на всякий случай. А вы будете моими военачальниками!
"Ха, если бы все было так просто, как ты воображаешь, дурачок! - усмехнулся про себя Аргад. - Сварт - тот хоть думать умеет, и не о себе одном. Интересно, кстати: с чего это простой кузнец действует так, словно обо всем был заранее осведомлен не хуже Жрецов?.. Ну а этот не видит дальше своего носа. Хоть подумал бы, как будет защищать свое поселение, если придет настоящий враг, посильнее тех дикарей? Впрочем, с таким вождем, как Зорбад, до этого не успеет дойти. Они раньше вытопчут всю поляну, переломают плодовые деревья, в реку станут сливать помои, а из-за женщин передерутся. Великие Боги, ведь мятеж тоже должен иметь смысл! Пагубен произвол власти, но произвол мятежа ради одной возможности своевольничать - тяжелей втройне!"
Такие мысли были совсем несвойственны прежнему Аргаду, зато нынешнему, насмешливо глядящему на всех со стороны, они были как раз.
А вот Зорбаду и его дружкам и в голову не пришло ничего опасаться. Только один из них осторожно проговорил:
- А ты уверен, что Владыка Медер и Жрецы нас отпустят?
Смуглое лицо Зорбада озарилось широкой белоснежной улыбкой. Аргада поразило, что столь бесчестный человек может так обаятельно улыбаться.
- Прекрати каркать, как ворона, Крек! Я знаю, что делаю. Сперва я убью этим мечом их белого коня, которого Медер гоняет, куда ему вздумается, будто бы конь ведет нас. Вот уж не знаю, что запоют Жрецы, лишившись своего "посланца солнца"! Предъявить людям новую священную скотину, пожалуй, уже не выйдет. Поднимется суматоха, люди отколются от них.
Крек даже подскочил, узнав о замыслах вожака.
- Убить священного коня? А это не опасно? За такое нам глотки перегрызут! Он же чудесный, спустился по солнечному лучу...
Лязгнул меч, выдвигаемый из ножен - Зорбад приставил его к горлу Крека.
- Не учи ученого, понял? Если кто проболтается, того я прирежу сразу! Я уже слишком далеко зашел, чтобы отступить! Всем понятно? - он свирепым взором обвел своих приспешников.
Все молчали. Никто не решился возражать; ясно было, что Зорбад не шутить, и вправду убьет кого угодно, помешавшего его мечте о власти и счастливой жизни, как он ее понимал.
Успокоившись, Зорбад спрятал меч обратно в ларь и проговорил, садясь на ложе:
- Что мы под арестом - это даже хорошо, никто на нас не подумает. Жаль, что сегодня нельзя, слишком уж нашумели! Значит, завтрашней ночью, выроем подземный ход, тихо выберемся и убьем коня.
- Так скоро? - удивился еще кто-то из его товарищей, не Крек и не Маут.
- А с вами откладывать нельзя! Иначе кто-нибудь струсит и сдаст!.. Ладно, до завтра, парни. Спать пора, утро вечера мудренее.
"Спите, спите, друзья, - пожелал им Аргад. - Не думаю, чтобы завтрашний день многому вас научил."
Хоть и взволнованные заманчивыми возможностями, заговорщики и вправду скоро заснули. Аргад чутко прислушался, ловя каждый звук. Наконец, густо захрапел и Зорбад, несомненно, видя во сне исполнение своих заветных желаний.
Немного подождав, Аргад неслышно вылез из-под ложа и подкрался к ларю. Нашарив ключи в куче тряпья, открыл замок, мысленно умоляя его не звенеть. Перед ним вновь замелькали воспоминания, не то собственные, не то чьи-то еще, но совершенно точно - свои. Он видел себя нищим, голодным уличным мальчишкой, промышляющим мелкими фокусами, а порой и воровством возле таверн. Сам ли он то был или какой-то другой он? Неважно... Ящерица не так быстра, как дитя городских окраин, подбираясь к кошелю подвыпившего торговца...
Замок открылся бесшумно, заговоренный одним желанием. Вынув меч, Аргад так же бесшумно закрыл ларь и, сжимая добычу, скользнул к выходу. Никто не заметил его, ничего не услышал - ни спящие заговорщики, ни дремлющие стоя часовые.
Аргад с удовольствием вдохнул полной грудью и скрылся, будто растворился в ночных тенях.

[Convollar]

Вот у нас и Скульд воплотился! И очень вовремя, а то бы ни в чём не повинного коняшку убили! Значит это так происходит, следующее воплощение должно подходить по менталитету.

[Карса]

Вот уж не ожидала нового воплощения Схульда в Аргаде. Тем интереснее. Зорбад дурак? Не понимает, что Жрецам он не противник? Вряд ли меч какой-то артефакт, обладающий самостоятельной силой. Скорее вещь, овеянная легендами и традицией. Думаю, открытый бунт, если он состоится, даром мятежнику не пройдёт.

[katarsis]

Схульд вернулся И сразу же одобрил затею Сварта
А Зорбада ждёт сюрприз Интересно, что он подумает, обнаружив пропажу меча?

[Артанис]

Благодарю, эрэа Convollar, эрэа Карса, эрэа katarsis!

Вот у нас и Скульд воплотился! И очень вовремя, а то бы ни в чём не повинного коняшку убили! Значит это так происходит, следующее воплощение должно подходить по менталитету.

Ага, угадали!
Разумеется, подходящий менталитет необходим. Вопреки своему характеру и склонностям ни один Жрец работать не сможет. Конечно, проще заранее пожелать своим детям нужных качеств, и воспитать их соответственно. Но Схульд, как положено Игроку, не ищет легких путей.

Вот уж не ожидала нового воплощения Схульда в Аргаде. Тем интереснее. Зорбад дурак? Не понимает, что Жрецам он не противник? Вряд ли меч какой-то артефакт, обладающий самостоятельной силой. Скорее вещь, овеянная легендами и традицией. Думаю, открытый бунт, если он состоится, даром мятежнику не пройдёт.

Насчет Аргада я и сама только недавно решила. Знала, что Схульд должен снова воплотиться в другом человеке, но предполагала, что это должен быть совсем новый персонаж. Но вводить кого-то нового уже поздно, а Аргад как раз характером на него похож, значит, годится в наследники. Да и самостоятельной линии для него как-то не прорисовывалось.
Зорбад и вправду не слишком умен, а вернее - самонадеян до тупости. Такое бывает на свете. Не все заговоры готовят гениальные политики, отнюдь.
Меч, может быть, магическими свойствами в свое время и обладал. Но сохранил ли он их теперь? Впрочем, Зорбад вряд ли в магии разбирается, у него, скорее всего, представление чисто обывательское: возьмешь в руки, а дальше все происходит само собой.
Открытого бунта, даже неудачного, Жрецам не нужно. А значит...

Схульд вернулся И сразу же одобрил затею Сварта
А Зорбада ждёт сюрприз Интересно, что он подумает, обнаружив пропажу меча?

Вот, давно обещанное возвращение Схульда.
У него вообще девиз: "Шоу должно продолжаться." Ради этого можно и будущим противникам помочь. Или даже действующим. Ради создания здоровой конкуренции, так сказать.
Интересно, что успеет подумать Зорбад?

Весь следующий день заключенные рыли подкоп из собственной палатки, завесив вход бараньей шкурой, чтобы никто не увидел их работы, заглянув к ним. Рыли своими мечами, вздрагивали, прерывались от каждого шороха: не идут ли стражники, не заметит ли кто снаружи их работы? Трое копали, сменяясь по очереди, а двое затаскивали вырытую землю внутрь и утаптывали ногами, чтобы никто не увидел снаружи земляных куч. Прерывались, лишь когда стражники приносили еду.
Земля была твердой, отроду не паханная и не копанная, перевитая разными кореньями. тем более что мечом копать землю не очень-то сподручно. К ее окончанию все извелись, страшно нервничали, шепотом ругались на весь свет. По лбу у всех тек пот, не столько от усталости, сколько от тревоги.
- Шевелись, шевелись, ребята! Скоро мы заживем, как цари! - шипел Зорбад, подбадривая остальных.
Сообщники, помня, как важно соблюдать тишину, помалкивали. Лишь однажды Крек, самый осторожный из них, спросил у вожака:
- А как же Жрецы? Если они станут колдовать, поможет ли царский меч?
- Меч с сердцем Погибшей Земли одолеет любое колдовство! Ведь цари, владея им, правили всеми! - произнес Зорбад с уверенностью, которая на самом деле пошатнулась в это мгновение.
Сейчас ему припомнилось, на что насмотрелся, служа при царском дворе. Ведь царь Мариан не был великим воином, укладывающим врагов направо и налево волшебным мечом. Да и не полагался на него, искал более опасное оружие... Но Зорбад слишком далеко зашел в своих замыслах, чтобы отказываться от них на виду у своих подручных. Подумаешь, покойный царь Мариан! Тот был неженка, слабак. А в руках настоящего воина волшебный меч заработает как нужно! Быть может, с ним можно одолеть даже Гаррана...
Наконец, подкоп был закончен. Теперь следовало дождаться ночи. Закрыв дыру тканью палатки, разлеглись на постелях и стали ждать, когда совсем стемнеет. Маут иногда выглядывал через проделанный лаз, удостоверяясь, что ночь еще не пришла.
Наконец, снаружи прошли стражники, гулко топая, точно буйволы. Маут, высунув голову, вкатился назад и прошептал:
- Темно, как в Подземном Мире!
Зорбад довольно оскалился.
- То, что надо! Утром Жрецы смогут съесть своего солнечного коня, больше он ни на что не будет годиться!
- А ну как его охраняют? - спросил Маут, робко втягивая голову в плечи.
- Не охраняют! Конь же святыня! Кто додумается, что на него могут покуситься? - Зорбад махнул рукой, чуть не попав по шее Мауту, и, открыв ларь, стал искать меч.
Рылся он долго, затем стал выбрасывать оттуда вещи, встряхивал каждый предмет, словно меч в драгоценных ножнах мог куда-то завалиться. Наконец, обернулся к товарищам. Глаза его налились кровью, на лбу выступил холодный пот.
- Кто из вас украл меч? - бешено прошипел Зорбад.
Все четверо попятились назад, тараща глаза в испуге.
- Да ты что?! Мы никуда не выходили! Куда могли бы спрятать его? Наверное, колдовство...
Зорбад, схватившись за голову, топнул ногой.
- Ну тогда где же меч? Где?! - завопил он, уже во весь голос.
Снова стал разбрасывать в разные стороны все, что удалось взять из Погибшей Земли и собрать уже здесь. По шатру летали туники, плащи, ремешки для сандалий, части боевого доспеха, звериные шкурки, и просто тряпки, в которые все это было завернуто. Он рычал и бесновался, так что сообщники уже решили, что их вожак сошел с ума.
- Не это ищешь? - вдруг послышался холодный насмешливый голос.
Зорбад, ничего не понимая, поднял голову. Возле выкопанного ими лаза стоял тощий рыжеволосый человек и держал в руках его меч. При виде него Зорбад даже не разглядел тех, кто вошел за ним вслед.
- Так это ты украл меч?! Ах ты, мозгляк, мокрица! Да кто ты такой, чтобы брать волшебный меч?! - и Зорбад, точно бык, ринулся на вошедшего.
В палатке полыхнуло, так что жавшиеся по углам заговорщики зажмурили глаза, и не знали, смогут ли их вновь открыть. Зорбада отшвырнуло наземь, распластало, точно лягушку, и он замер, тяжело дыша и не смея пошевелиться, уставился на вошедших.
Жрецы. Всем составом пожаловали в палатку разоблаченного заговорщика, и даже... не глядели на Зорбада и его приятелей. Все одиннадцать. Впрочем, нет, уже двенадцать!
Расслышав вопрос преступника, Коатл, Верховный Жрец, отозвался на него, поглядев на рыжеволосого новичка:
- Предполагаю, что будущий Жрец-Игрок, - и он без колебаний протянул Аргаду руку: - Приветствую тебя, брат!
Аргад - то есть, теперь Схульд, таково сделалось его имя, - обменялся приветствиями с остальными Жрецами.
- Я вернулся, как только смог. Не следовало задерживаться.
- Разумеется, - и Коатл передал Схульду серебряный стаканчик с игральными костями. - Это твой знак, испокон вовеки. Ты пришел вовремя. Не то чтобы мятеж Зорбада всерьез угрожал нам, но он мог бы сбить с толку часть людей, даже увести их прочь. Сейчас мы с таким трудом начинаем налаживать жизнь, еще очень много предстоит сделать, чтобы народ Погибшей Земли обрел новую родину. Пока еще мы достигли очень шаткого равновесия, точно глиняная статуэтка на самом краю высокого ларя: чуть толкни - упадет и рассыплется. Любой раскол пагубен сейчас! Вы четверо, - пронизывающий взор Верховного Жреца вдруг обратился к Зорбадовым прихвостням, - засвидетельствуете перед народом, что Зорбад собирался убить священного коня, посланца Солнца. Ступайте, и говорите всем только это!
Бывшие заговорщики поспешили убраться прочь, испуганные, бледные. Через несколько минут лагерь огласился надрывными воплями: "Зорбад пытался убить священного коня! Жрецы поймали святотатца! Это Зорбад! Он покусился на священного коня, посланного Солнцем!"
Снаружи затопали люди, замелькали факелы. Кто-то рванул было полы шатра, где жил Зорбад. Но внутри горел такой ослепительный свет, что никто не решился войти внутрь; быть может, кара разгневанных Богов уже настигла святотатца?
А Зорбад, лежавший недвижно, будто из него вынули все кости, приподнял голову и жутко застонал.
- Я завладел волшебным мечом, сердцем Погибшей Земли! Хоть ты, Гарран, освободи меня и дай в руки меч - еще поглядим, кто кого! - в горле разоблаченного заговорщика клокотала ненависть.
- Какой еще меч? Этот, что ли? - невозмутимо уточнил Жрец-Воин.
Он взял из рук Схульда меч и тщательно осмотрел его, порой прикасаясь пальцами к разным участкам то на клинке, то на рукояти, и даже на ножнах. Он осматривал его не как знаток оружия, изучающий свойства, а скорее как музыкант, настраивающий тонкий инструмент одному ему понятными способами. Казалось, что меч отвечает Гаррану без слов, и тот ведет с ним беседу.
Наконец, Жрец-Воин вложил меч в ножны и взглянул на Зорбада.
- Ты надеялся на его волшебные свойства? Но это меч Погибшей Земли, его выковали с мыслями о ней, для царей, что будут им бороться за ее благо. С тех пор, как царский род стал слабеть, начала иссякать и его сила. Теперь же он мертв. Сердце Погибшей Земли молчит. Ты утащил самый обычный меч. Правда, довольно острый. Но я не могу тебе доставить удовольствия погибнуть с честью, Зорбад. Со святоттацами не сражаются, их наказывают.
- Если тебя показать народу, он растерзает тебя на куски, несчастный. Но мы не допустим, чтобы они сразу же испачкали руки в кровь, - в голосе Борнаха, в отличие от остальных, звучала капля жалости.
Зорбад забился в невидимых цепях, закричал:
- За что?! Я же не сделал ничего! Это же... всего лишь конь! И он жив! Я ничего не сделал!
И вдруг Зорбаду сделалось еще страшнее. Потому что Жрецы отвернулись от него и принялись говорить - о нем, но без него, словно он уже не имел значения, словно его уже не было на свете.
- Того, кто нарушил заветы Богов, сами Боги и должны покарать! Это впечатлит народ и сплотит его еще сильней. А также станет уроком другим возможным мятежникам, - изрек Медер.
- Наказание должно быть таким, чтобы никому не захотелось сочувствовать Зорбаду, - вмешался Коатл, умело направляя мнение своих соратников. - Знаете, как бывает: даже о самом подлом, ничтожном человеке, стоит тому пострадать, люди начинают сожалеть. Они любят страдальцев. Его, чего доброго, песни о нем слагать вздумают. Ни у кого не должно появиться и тени сочувствия к Зорбаду. Никогда.
Кратий облизнул тонкие сухие губы.
- Не беспокойся, Верховный Жрец. Даже самые мятежные люди не объявят Зорбада непонятым героем, не сложат о нем легенд, не воздвигнут как символ нового бунта. Боги покарают его. Но таким образом, что люди не пожелают ему сочувствовать. При виде Зорбада они ощутят лишь жалость и отвращение, и не захотят о нем думать. После него ничего не останется - ни имени, ни славы, доброй или дурной.
Жрец-Писец взял костяную палочку и начертал на глиняной табличке высокий овал - знак, символизировавший в Погибшей Земле отсутствие чего-либо, пустоту, ничто.
Зорбад уже не кричал и не стонал, но мелко дрожал всем телом. Он не был трусом, и смог бы умереть с честью, готов был на смертельный поединок с несокрушимым Гарраном. Но то неизвестное, что так просто обсуждали при нем Жрецы, приводило приговоренного в ужас. И вместе с тем он сознавал: надеяться не на что. Если они говорят прямо при нем, ничего не скрывая - значит, его все равно что нет, значит, он уже... уже...
Ренунт, прибывшая из земли Кемт нарочно для встречи со Схульдом, извлекла из складок своей мантии глиняный кувшинчик.
- Сварено из самых сильных средств, - она открыла его. Внутри плескалась туманно-белая, без запаха, жидкость.
Жрица щелкнула пальцами, и кувшинчик перелетел по воздуху, сам ткнулся в рот Зорбаду. Тот запрокинул голову, но зубы его застучали, разжались, и туманная жидкость пролилась в горло.
Несостоявшийся преступник вскрикнул и упал навзничь. Спустя несколько мгновений он открыл глаза, поморгал ими, как будто ничего не узнавая вокруг. Затем присел, но как-то расслабленно, вяло, точно пьяный. На глаза ему попалась собственная рука, и Зорбад с тем же отрешенным видом уставился на нее, как будто не видел никогда прежде. Он не произносил ни слова, и не замечал Жрецов, все еще стоявших возле него.
- Он нас не слышит? - спросил Борнах.
Ренунт покачала головой.
- Он ничего не поймет и не скажет. Никогда. Те, кто его увидят, поймут, что Боги покарали нечестивца прежде, чем он осуществил задуманное. Они и вправду совершили это, нашими руками.
- Опасные зелья у тебя, Ренунт, - заметил Иссат, разглядывая смотревшего пустыми глазами в никуда Зорбада.
Жрица-Исследовательница невесело усмехнулась уголками змеистого рта.
- Это еще не самые опасные! Видел бы ты "седьмицу покаяния"...
- Это еще что такое?
- Смертельный яд, что изобрел один мой ученик... бывший. Его нанял один из кемтских наместников, и даже поставлял ему преступников из тюрем, чтобы испытывать на них новые зелья. Тому, что получилось, дали название, потому что даже самые закоренелые злодеи, мучаясь от яда, успевали переосмыслить всю свою жизнь. Когда я обнаружила эту тайную лабораторию, заставила своего ученика вместе с его нанимателем самих принять яд. Не тот, конечно. Но, увы, не уверена, не сохранились ли где-нибудь записи о его составе... Если так, то "седьмица покаяния" может еще явиться на свет когда-нибудь.
- Серьезные дела у вас там творятся! - с удивлением протянул Медер.
- Что ж, мы не на новом месте начинаем. Кемт - большая и населенная страна, там сидят чиновники, уже вообразившие, что станут теперь править полновластно. Не все поначалу нам обрадовались. Но я смогла их укротить. А Крэй носится со строительством, как ребенок с любимыми игрушками. Учит местных жителей рыть оросительные каналы, - она с улыбкой взглянула на могучего Жреца-Мастера, сурового и бородатого, никак не напоминавшего ребенка.
- У нас разделение обязанностей, как у земледельцев: ты удаляешь плевелы, я рощу хлеб, - добродушно пробасил Крэй.
- Значит, как всегда: разные методы, общая цель, - подвел итоги Коатл.
И Селена, услышав эти слова, вздохнула про себя: перед ней вновь встало из пепла былое воспоминание...
- Стало быть, мы добьемся нашей цели. И в Кемт, и к западу от Тиррены возродятся великие царства, - быстро произнес Кратий. - Правда, пока без царей.
Медер горделиво усмехнулся про себя.
- За ними дело не станет! Моя подруга скоро родит сыновей-близнецов. Один из них "наследует" мне, как Царь-Жрец, на материке, второго, когда подрастет, я отправлю в Кемт...
- Где я представлю его, как божественного царя, сына Солнца, - подхватила Ренунт.
- После того, как отстоим от харантийцев эти царства, - заметил Гарран, во время всего совещания продолжавший вертеть в руках меч Погибшей Земли.
Схульд, заглянув ему через плечо, усмехнулся:
- Не этим же мечом ты собираешься защищать? Сам говоришь, что он мертвый. Возьми его лучше в собрание своих трофеев.
- О, непременно! Я так и сделаю, в память об этом случае. Людям ни к чему знать, но мы-то не должны забывать, какими средствами добиваемся общего блага, - он поглядел на безучастного и безвольного Зорбада.
Коатл выразительно взглянул на Жреца-Воина.
- Цель оправдывает средства! Поглядел бы я, кто, взяв на себя нашу ношу, смог бы нести ее лучше, добиться большего и сохранить совесть чистой! Кстати, о царствах, - вспомнил он, обернувшись к Наджаре. - Твоя Ялина ведь забеременела от Коруса?
- Да, - подтвердила Наджара. - Правда, Корус все еще рвется продолжать с ней отношения. Давеча подстерег Ялину у ручья, говорил, что она должна стать его женой, чтобы вместе растить ребенка. Все никак не может осознать, что ребенок будет расти совсем не для него. Их сын, когда станет взрослым, пройдет дальше нас на запад, откроет новые страны вокруг Зеленого Моря. Например, полуостров, похожий на человеческую руку, севернее острова Кефтиу, и острова вокруг - очаровательные места. Туда он сможет привести свой народ, быть может, получивший его имя. Разве мы можем лишить его великого будущего, отдав отцу?
- Как бы этот Корус не затеял новый мятеж, - насторожился Медер. - Не хотелось бы, чтобы и его пришлось обезвредить, как Зорбада. Он и его родные очень полезны для нас.
- Коруса надо сохранить. Я поговорю с Иобатом, пусть получше смотрит за ним. Может, отошлет его в лагерь, к Рейнеру, или в Тиррену. Любые раны со временем лечатся.
- Не любые, - тихо вздохнула Селена.
Тем временем Медер, сквозь плотную ткань палатки, понял, что взошло солнце. Он открыл вход.
- Настал новый день, и нас ждут новые заботы, братья и сестры!
Жрецы исчезли прочь из зорбадовой палатки. Никто даже не узнал, что они были там. Между тем, известие о едва не совершившемся святотатстве, взбудоражило весь лагерь. Когда народ, раздраженный против преступника, желавшего погубить священного коня, ворвался в палатку, Зорбад так и сидел на полу, ничего не говоря и не понимая.
Даже у самых гневных, готовых на месте прикончить преступника, камни и копья выпали из рук. За что мстить безумному, не сознающему себя, как малое дитя? Некоторые, правда, сперва решили, что он притворяется, все-таки кольнули его копьем пару раз. Зорбад и тут не очнулся, а лишь отползал в сторону. Это не было сознательным действием, лишь чисто телесное желание избежать боли. Теперь все убедились, что Боги в самом деле наказали его.
Поговорив немного, разошлись по своим делам, стали готовиться к отъезду. Восстанавливать справедливость своими руками им не пришлось. Но и гордиться было нечем. Очень уж жутко было пустое, неподвижное лицо Зорбада с младенческим слюнявым ртом. Никому не хотелось вспоминать о нем, тем более - слагать песни о мести Богов нечестивцу.
Прожил Зорбад недолго. У него не было родных, чтобы заботиться о нем в любом состоянии, а сам даже поесть смог бы, только ему еду положить ему в рот. В итоге, смерть лишенного разума все восприняли как снятое бремя. Похоронив его тело в каком-то овраге, переселенцы двинулись дальше, все так же следуя за белым конем.