Премного благодарна, эрэа
Convollar, эрэа
Карса! Мариан не любил сильных и твердых людей, отделывался от них под разными предлогами.
Немало государств ушло в небытие вот по этой самой причине. Правители боялись, грубо говоря, конкуренции. Иногда, случалось и всех ближайших и даже дальних родственников уничтожали, а после смерти правителя разваливались империи, королевства, царства. Ну, а что до падения нравов, то всё закономерно - закат Таморианы, следовательно - упадок и разрушение. Спасибо, эреа Артанис.
Что поделать! Стареют не только отдельные люди. Стареют и государства, общества, царские династии. И тогда страна либо гибнет, либо избавляется от обломков прошлого и идет дальше. Здесь только все усложняется тем, что одними политическими потрясениями не отделаешься.
Не рановато ли празднуют победу, которая ещё не случилась? Ничем хорошим такое царствование закончиться не может. Интересно, а Ласана действительно забыла свою родину или притворяется?
Заранее праздновать победу, конечно, легкомысленно. А Ласана привыкла к таморианским обычаям, привыкла к их жизни. Но это не значит, что в глубинах ее души нет темных омутов.
Я имею в виду, что когда-то давно Жрецы и цари (или будущие цари) развивали в себе разные способности. И вместе составляли гармоничный тандем. Но со временем Жрецы совершенствовались в своей сфере (они ведь имеют каждый какую-то специализацию), а цари, видимо, в массе нет. Но повлиять на царя с помощью идей Жрецы почему-то не пытаются.
В те времена цари были другими.
Так ведь он их завидует, а потому ненавидит и боится - вот и не слушает. В какой-то мере неподконтрольность Мариана можно назвать способностью - он умеет не поддаваться чужой воле. Что им, брать его под прямой контроль и управлять как марионеткой? Так ведь и не в нем одном уже дело. С идеей Грозы Земли и ей подобного опасного оружия что сделать бы?
Глава 5. Мысли о будущемА в тихом приморском Эргине кузнец Сварт нетерпеливо ожидал, когда истекут девять дней до новой встречи с Трайей. Он беспокоился, что в Храме могли о них узнать, и тогда он навсегда потеряет свою милую жрицу. Он извелся, похудел. Работал порой как будто в полусне, позабыв обо всем.
Одна лишь маленькая соколица скрашивала Сварту мучительное ожидание. За девять дней она заметно подросла, сквозь младенческий пух стали проклевываться уже настоящие перья. Сварт устроил ее в устеленной мхом корзине вместо гнезда, на поставце с посудой. Аэрин узнавала своего хозяина еще до того, как он входил в комнате, и приветствовала пронзительными криками, уже похожими на настоящий клич хищной птицы, вместо прежнего писка. Прожорлива она была по-прежнему, но уже не пыталась во время кормления ухватить Сварта за руку своим крючковатым клювом. Приучилась осторожно брать пищу из рук, да еще ластилась при этом, терлась о раскрытую ладонь, точно кошка. Друзья Сварта, приходя в гости, удивлялись, где он нашел птицу. Но он, конечно, не открывал никому своей тайны.
Даже Рута, его сестра, знала не больше остальных. Но она, хорошо понимая брата, кое о чем догадывалась, видя, насколько он изменился. Как-то за завтраком она задала ему вопрос, он же не прислушивался, о чем она говорит, а сидел за столом, точно во сне и вспоминал Трайю.
- Да ты меня слышишь или нет?! - рассердилась сестра.
Он поднял голову, будто только что проснулся.
- Да? Что ты говоришь, Рута?
- Говорю, что ты сделался на себя не похож, братец! - отозвалась девушка. - То не замечаешь ничего, то из дому исчезаешь, ничего не сказав. Уж не влюбился ли ты?
Горячая краска ударила в лицо Сварту, так что стало жарко. Не привыкнув скрывать свои чувства, он смешался, проговорил невнятно:
- Почему это влюбился? В кого бы вдруг?
- Ну, в кого - это уж тебе виднее, - лукаво улыбнулась девушка, наблюдая за красным от смущения братом. - А тебе бы и в самом деле давно пора жениться. Если у тебя нет на примете, то давай, я тебе любую из своих подруг сосватаю.
Но Сварт резко хлопнул ладонь. по краю стола, пресекая разговор.
- Не надо мне никого сватать! Придет время - сам найду, какую мне надо! - и, решив, что лучшая защита - это нападение, сам пошел в атаку на сестру: - Вот сперва тебе найду мужа, а там уж будет видно, что делать. Может, женюсь. А может, запишусь снова на корабль, как тебя пристрою...
Рута тяжело вздохнула.
- Ой, братец, мне спокойнее, когда ты тут! Не хочу, чтобы ты пропал в море, как дядя Лоргар...
Сварт успокаивающе протянул ей руку.
- Поглядим дальше, как все будет! У тебя пока еще мужа нет. Да и я не знаю покуда, как сложится... - проговорил он, думая о Трайе. От нее одной будет зависеть его будущее...
Ночью накануне их встречи он вдруг увидел ее во сне. Она смеялась, светлая и радостная, словно на свете не было никаких тревог. У нее на руках был ребенок. Их сын, похожий лицом и глазами на него, Сварта. Он ловил пухлыми ручками золотистые волосы матери и играл ими, как солнечными лучами. Сам Сварт стоял рядом возле странного колючего дерева и не сводил с них глаз.
Еще несколько минут после пробуждения Сварт верил, что так оно и было, и радовался, воочию видя свою жену и сына. Не сразу понял, что видел сон. Но и после не почувствовал печали утраты, как обычно бывает, когда развеиваются прекрасные видения. Наоборот, и наутро после того он верил, что этот сон был вещим, и должен сбыться. Он мечтал о Трайе, о сыне, которого она родит ему. У них обязательно будет сын, сильный и ловкий, которого все будут уважать. Он прославит их род среди прочих, тем более если ему достанется хоть доля мудрости от его матери. И он будет удачлив, ему не придется повернуть прочь, как самому Сварту, когда уничтожили его мечту о Холодных Землях.
Как видно, кузнец из Эргина не смущался, мечтая о великом будущем для своего скромного рода. Но его вообще мало что могло смутить, кроме того, знакомство с Трайей позволяло ему смотреть выше, чем принято было для человека его круга и воспитания. Да ведь и Трайя, близкая к Богам, в глазах влюбленного и сама причислена была к высшим силам. А значит, и ее будущий сын был, разумеется, достоин всего самого лучшего, даже если бы ему досталась одна лишь отцовская кузница в Эргине.
И вечером, когда он плыл на лодке к Острову Роз, на лице Сварта мелькала в сумерках горделивая улыбка. "Мы будем счастливы! У нас будет сын, похожий на нее и на меня!"
Когда он увидел Трайю, она только что искупалась в море и едва успела одеться. Короткая светлая туника облепила ее статную фигуру. По коже еще скатывались капли воды, блестели в свете факела, который принес с собой Сварт. Увидев его, девушка подбежала, и они крепко обнялись, стоя на песке, в полосе прибоя.
- Наконец-то наше время пришло! - прошептала она, уткнувшись лицом в его плечо. - До того долгими казались дни, что я думала - не дождусь тебя...
- А ты мечтала о нашей новой встрече? - спросил Сварт, хоть и не сомневался в ответе.
Она взглянула ему в лицо. Глаза у нее светились в темноте.
- Постоянно о тебе думаю. Даже по ночам снишься. Как будто я твоя жена, как будто у нас родился сын...
Дрожь охватила Сварта с ног до головы, сердце замерло в груди.
- И мне тоже, любимая! Мне тоже снилось, что мы в месте, и у нас есть сын... Будь и вправду моей женой!
- На эту ночь я твоя жена! - прошептала Трайя, гибко прогнувшись в руках Сварта и припадая на его выставленное колено, шутливо показывая готовность повиноваться мужчине.
Тут же, как полагалось по древнему обычаю, Сварт подхватил ее на руки и унес подальше от берега, на поляну среди зарослей цветущих диких роз. В темноте он не разглядел ничего, да и не до того ему было, но их запах почувствовал.
- На эту ночь и на всю жизнь! - воскликнул "похититель", падая в траву вместе с ней.
А "похищенная", разметавшись в его объятиях на травяном ложе, прошептала, закрыв глаза:
- И я хочу быть твоей женой! Хочу родить тебе сына, смелого и доблестного, как ты...
И ни один из них не вспомнил в эту ночь ни о Храме, ни о грозящей будто бы всей Тамориане опасности. Были только они двое - мужчина и женщина, двое на свете, да еще жаркая звездная ночь над ними, да цикады в кустах играли им свадебную музыку...
Когда Сварт проснулся, солнце уже поднялось высоко. На деревьях пели птицы. Слышался плеск моря. Сразу обо всем вспомнив, Сварт огляделся, не находя рядом Трайи... Но сразу успокоился, обнаружив ее сидевшей на камне. Она расчесывала гребнем волосы, и их слегка вьющиеся светло-русые пряди отливали на солнце чистым золотом. Увидев, что он проснулся, молодая жрица подняла голову и слабо улыбнулась.
- Здравствуй, муж мой! - проговорила она певуче. Затем вздохнула, и лицо ее померкло. - Кажется, я потеряла голову сегодня ночью...
- Мы оба потеряли, - он сел рядом с ней и взял ее за руки, переплетая пальцы вместе.
Трайя подняла голову и заглянула в его глаза долгим, внимательным взором.
- Послушай меня, Сварт... Я была этой ночью самой обычной женщиной. Как всякая жена, мечтала родить сына своему мужу. Мечтала, как в нашем сыне сольется твой и мой дух любви. Я рада, что так произошло, что бы ни было дальше!
- Я тоже! - торопливо заверил ее Сварт.
Вдруг до него дошло, что именно хочет сказать Трайя. Поднял голову, заглянул ей в глаза с надеждой и тревогой.
- Ты ты говоришь, что будет сын?! Ты... ты уже точно знаешь?
- Жрецы всегда задумывают заранее будущих своих детей. Я еще не прошла полного посвящения, но его и не нужно для этого. Ты и я - мы оба мечтали о сыне, представляли, каким он будет, оба одинаково сильно желали, чтобы он пришел в мир. Так, наверное, Боги когда-то создавали нас самих и весь свет.
- Ничего себе! - воскликнул Сварт. - Ты хочешь сказать, что мы сегодня ночью создали нашего сына, как боги?
- Конечно, ведь мы творили осознанно. Разве ты не желал всем сердцем передать ему все лучшее от тебя и от меня? Желание родителей чтут сами Боги. Он появится на свет, и со временем прославит род, как мы с тобой и мечтали.... - она смолкла, будто прислушивалась к еще неясным голосам будущего.
Сварт упал перед ней на колени и стал ее целовать.
- Трайя, любимая, это же прекрасно! Ты сама мечтала со мной вместе... Мы любим друг друга, и у нас родится сын, - чего же нам еще желать, жена моя? - говорил он несколько бессвязно, от волнения с трудом находя слова.
- Да, да, - отозвалась Трайя, кивнув ему в ответ. - Только жрицы не рожают сыновей. Им не нужны сыновья. Жрицей Луны может быть только женщина. Зачинают лишь девочек, своих наследниц. Ни у одной Жрицы не было сына, ни у одного Жреца - дочери.
- Почему? - спросил Сварт, изумляясь про себя могуществу этих людей, решающих, кому от них родиться.
Трайя пожала плечами.
- Не знаю пока еще... Наверное, никто из них не любил прежде, как я тебя, чтобы желать продолжения не для себя и Храма, а для того, кого любишь. Чтобы высшей радостью на свете было родить его живое повторение... Но Владычица Селена ужаснется, когда узнает...
Сварту так и хотелось заявить ей: "Не возвращайся в Храм, останься со мной навсегда, пойдем ко мне домой!" Но, взглянув в бледное, усталое лицо девушки, сдержался. Обнял ее рукой за плечи, а другой гладил ее густые мягкие волосы.
- А это опасно, для тебе и для ребенка? Когда она узнает? - спросил он напряженно, словно готов был бросить вызов любому из Храмов Таморианы.
Трайя пожала плечами. Из глаз ее бежали слезы, оставляя на щеках мокрые блестящие следы.
- Для меня - нет. Я им нужна. Особенно сейчас. Но мне не позволят воспитывать сына. К счастью, Жрецы полагают, что каждое дитя имеет право жить. Поэтому мне позволят родить его. Может быть, заботиться о нем, пока он совсем мал. Но потом придется с ним расстаться.
- Отдашь его мне! Сына должен воспитывать отец, все правильно. Мы с сестрой о нем позаботимся, а кто его мать, посторонние никогда не узнают, - пообещал Сварт.
Она мягко улыбнулась.
- Сразу решаешь, что делать, не боишься никого... А вот ты для Храмов был бы теперь первым врагом. Мужчина, ради которого Будущая Селена забыла свой долг, - да такого не простит ни один из Жрецов! Но я смогу скрыть нашу тайну. Доверься мне, Сварт! Им о тебе ничего не узнать.
- Лучше бы тебе вообще не возвращаться им в лапы, - попытался Сварт ее уговорить. - Ведь ты сама признала, что не можешь, как прежде, быть преданна Храму всем сердцем. Сделай же второй шаг, уйдем отсюда вместе! Храм без тебя обойдется.
Но к Трайе уже возвратилась твердость. В обычно кротких глазах ее появился отблеск стали.
- Я не могу, Сварт. Даже теперь. Мне придется тебе поведать то, о чем решили Жрецы. Совершу еще один проступок, даже, может быть, худший. Никто, кроме тебя, не знает во всей Тамориане. Но я хочу, чтобы ты знал обо всем, что нас ждет. Ты разумный человек, а не "короткомыслящий", ты можешь выбрать сам.
И она рассказала о предсказанной гибели Таморианы от жуткой Грозы Земли, и о трудном решении, принятом Жрецами.
Сварт слушал ее внимательно, не перебивая, и как будто сам присутствовал на совещании Жрецов, воочию узнавал их, хотя никогда не видел наяву никого, кроме Селены.
- Я никогда не мог поверить, что такое возможно. Как это может быть - вот плещется море, песок, рядом цветут розы. А за проливом - берег, причал, рыбачьи хижины. За ними город. Люди поутру берутся за дела. Моя сестра, наверное, уже подоила коз. И все до одного уверены, что так будет всегда, всю жизнь!..
- Ты прав, - согласилась Трайя. - В таких вот обыденных заботах на самом деле жизнь проявляется гораздо сильней, чем в державных распрях царей и вельмож. В этом и кроется надежда. Отплыть всем за море будет трудно. К тому же, многие вообще не захотят никуда отправляться, пока беда не станет очевидна. И неизвестно, что нас встретит по ту сторону моря, когда нынешние данники Таморианы поймут, что бояться больше некого. Но те, кто здесь привык вести простую жизнь, смогут в новых краях начать сначала.
Сварт уже сосредоточенно обдумывал пришедшую ему в голову мысль.
- Значит, сейчас самое главное - корабли и моряки!.. Трайя, а можно я поговорю с несколькими надежными людьми, намекну, что надо ставить паруса по ветру? Я знаю всех корабельщиков Эргина, многим из них смело доверю свою жизнь, да и доверял, хотя бы в плавании к Холодным Землям. Я скажу, конечно, не называя тебя, что Боги посылают опасные знамения. Так мы подготовимся заранее к отплытию, пока есть время. У меня на нашего брата корабельщиков больше надежды, чем на Жрецов.
Трайя поцеловала его в губы.
- Поговори с ними, только будь осторожен. Ты прав: каждый должен сделать все, что в его силах, - проговорила она, невольно удивившись: как гордо он это произнес - "У меня на нашего брата корабельщиков больше надежды, чем на Жрецов."