Большое спасибо, эрэа
katarsis, эрэа
Convollar! Видимо, это у них семейное - стремиться на полунощь. Вот и до Вэра очередь дошла. Неужели Дива, действительно, умрёт, не дождавшись его . Но всё равно. Всю жизнь у материнской юбки не просидишь. А земля большая - её осваивать надо. Я бы даже сказала заселять, но они почти без девушек едут, так что, видимо, просто, посмотреть - и назад.
Жажда приключений, пассионарность еще не унялась. Пусть будет; в Сварожьих Землях на много поколений хватит мест, которые нужно освоить. Да и не только там.
Бывает и так, что люди стремятся вперед безоглядно, не задумываясь о своих близких.
Заселять - это уж следующий этап. Сперва надо хотя бы поглядеть, что в тех краях, и как туда добраться, а потом уже девушек туда вести.
Люди идут по свету.... (с). Такая уж у людей судьба, не у всех, но у многих. Вот пришло и время Вэра. А потом его потомки пойдут дальше.... Действительно, земля велика. Но как изменился Скил, его дети уже не похожи на сварожан. Так и должно быть - кровь кочевников древнее. Ушли из мира людей Алет и Звана. Но вот меня насторожило Святилище богов. Даже не Святилище, а то, что Боривой так отреагировал на меха. Не знаю, каким будет Всегнев, но имя у него говорящее. Спасибо, эреа Артанис.
О потомках Вэра, очень может быть, кое-что расскажу в свой черед. Некоторые из них и вправду заберутся весьма далеко.
Скил перенял кочевой быт, а его дети и подавно. Говорилось же, что их народ, хоть и переймет некоторые обычаи у приморского племени, по повадкам будет ближе к своим кочевым предкам.
святилище - признак того, что религия тоже на месте не стоит. Сперва выделили несколько человек заботиться о священных реликвиях, а постепенно выделятся прочие жреческие обязанности. Но что такого в реакции Боривоя? Просто чисто эстетическое удовольствие от ощущения красивой вещи, мягкого меха. если бы подразумевалось что-то еще, он бы не стал отговаривать Вэра от путешествия, где тот может добыть еще мехов.
В имени Всегнев кипят отголоски битвы с людоящерами, вскоре после которой он родился. Родители хотели показать, что он не слабее своих погибших братьев и сестры, раз уж ему предстоит жить за них всех. Не думаю, что его нужно бояться. Не без причины, по крайней мере.
Первые дни плавания по реке показались сварожанам легкой прогулкой. Плыть в лодке по высокой вешней воде - не то что бить ноги в лесу, по ямам и древесным корням, продираться сквозь заросли, где и медведь не пролезет. Тут же не сам идешь, а река тебя несет, и в дороге никаких препятствий, знай себе смотри в синее небо. Грести, конечно, приходилось, но они были молоды, крепки и не очень уставали, целый день работая веслами. А когда устанешь, можно по очереди лечь на корме, растянувшись возле мешков с провиантом, и глядеть, как в небе проплывают пушистые белые облака, а над рекой пролетают, шурша прозрачными крыльями, яркие стрекозы. И, главное, на реке не собьешься с дороги, не будешь плутать в дебрях, где даже оборотни с трудом найдут путь. Только отыщи вечером на окоеме Звезду Постоянства, и правь прямо на нее - там и будет полунощь. А как приятно вечером, высадившись на берег, поужинать добытой днем речной уткой или подцепленным на крючок лещом, налимом, а то и осетром! Река ведет, она же и кормит. Что за вкус появляется у самой простой похлебки, сваренной со взятыми из дома сухарями, после того как намашешься веслами за целый день, да еще на свежем речном воздухе!.. Даже к неизбежным тучам комаров день на третий-четвертый привыкли и перестали их замечать.
Так продолжалось долго, пока Дана-река не сделала крутой поворот на закат. Берега ее здесь сделались крутыми, дальше начинались поросшие лесами холмы. Но Вэр не собирался сворачивать с дороги вместе с рекой.
- Мы же хотели увидеть полунощь, а не закатную сторону! Я предлагаю оставить реку, - сказал Вэр своим спутникам вечером у костра.
- И дальше идти пешком через лес? Не-е, я не согласен, - возразил Прутен, высокий нескладный парень.
- Ну почему через лес? Есть же другие реки, текущие на полунощь? - Вэр обратился за поддержкой к оборотням, детям Коловула.
Быстр и Смел одинаковым жестом хитро прищурили глаза.
- Ну, есть. Только до такой реки, чтобы можно было по ней плыть на полунощь, придется все же дойти пешком, да еще лодку и припасы дотащить.
Путники зашумели, заспорили, перебивая друг друга.
- Это как еще тащить? Волоком? Я не согласен! Я не бык грузовой!
- Дома корчевать пни и то было легче, чем тащить лодку по лесам!
- Заблудимся в этих чащобах и сгинем все! Мы же не знаем дороги...
Вэр то краснел, то бледнел, слушая их, несколько раз пытался что-то сказать, но закрывал рот, понимая, что его не услышат. Только когда его спутники достаточно накричались, сын вождя взял слово.
- За какое время мы дойдем через лес до ближайшей реки, текущей на полуночь? - спросил он у оборотней.
Быстр припомнил, что слышал об этих краях от отца.
- С поклажей - дней девять. Только дорогу прорубать придется, там нет троп.
- Вот уж спасибо! - фыркнул еще один парень, Вегт.
Но сын Родослава уже думал, как лучше устроить пеший путь.
- Может, сделать колеса и катить лодку, как тележку? - предложил он.
Но Смел покачал головой.
- Никакие колеса не продерутся через лес, будут спотыкаться на каждом шагу! На плечах дотащим. Лодка должна остаться целой и невредимой! Если ее повредим, на этом поход закончится.
- Вам, волчарам, может, по лесам бегать и привычно... - проворчал Дарин.
Вэр внимательно оглядел свой отряд. Никому, да и ему самому, не хотелось тащить тяжелое снаряжение по лесным чащобам, но выбора у них не было. Он насмешливо проговорил:
- Тем, кто боится трудностей, надо было остаться дома, копать грядки и чистить хлев! Мы отправились в путь в поисках приключений. Вот они нас и нашли! Мы первыми из сварожан идем на полунощь ради чести и славы. А для этого и поработать приходится. Трое из нас пойдут впереди, прорубая дорогу. Остальные понесут лодку и припасы!
Распоряжаясь впервые, юноша боялся, что спутники откажутся слушаться, и тогда неизвестно, что может случиться. Он возвысил голос, зазвеневший, как лист меди, чтобы не выдать, как ему тревожно, если не сказать - просто жутко. Но, к счастью, его убеждения подействовали. Еще немного поспорив, сварожане стали делить припасы, прикидывая, кто сколько унесет. Навьючили поклажей и двух больших собак, взятых с собой для охоты.
Наследственное чутье не подвело молодых оборотней, внуков Велеса; все лесные и речные тропы крепко держались у них в памяти. Но волок занял не девять дней, а десять с половиной, потому что путь через чащобу был труден. Обычно впереди всех шли оборотни, прорубая топором просеку в густом подлеске, чтобы остальные могли пройти; за ними пять человек тащили на плечах лодку; позади шли еще четверо, с тяжелыми мешками за спиной; а по сторонам бежали две собаки, высунув языки и шумно дыша, потому что тоже несли тяжелый груз. Такого шествия немеряные леса еще никогда не видели, с тех пор как первый дуб вырос из желудя! Любопытная белка таращила на них круглые глазенки, и, распустив пышный хвост, с громким цоканьем перелетала с места на место, спеша поведать всему лесу о странных чужаках. Косуля замирала, глядя на них огромными влажными глазами, как будто знала, что, пока у людей заняты руки, они не могут метнуть в нее смертоносную стрелу. Даже медведь, встретившийся раз возле разрытого муравейника, от удивления встал на задние лапы, как человек, и проводил их непонимающим взглядом.
Шли медленно, вырубая на деревьях свой знак рода - пикирующего сокола. Когда будут возвращаться, зарубки на деревьях пригодятся, чтобы узнать дорогу. А, если полунощные земли окажутся хороши, то волок между реками и прорубленная тропа пригодятся тем, кто пойдет в ту сторону по их следам. Со временем, может быть, через лес проляжет уже заметная тропа, а когда-нибудь - и торная широкая дорога.
Но, чтобы она пролегла через немеряные леса, отряд Вэра должен был сейчас пройти их первым, без всякой тропы.
Наконец, подтощалые, исцарапанные, сбившие ноги сварожане вновь могли спустить свою лодку на воду. Река, до которой они дошли, была небольшой и узкой, с обеих берегов ее обступали могучие леса, спускаясь к самой воде. Да и лес здесь был другой, все больше хвойный, темный - сосны да елки. Можно было плыть между двух берегов целый день и ни разу не увидеть дерева другой породы. Зато они видели не раз, как на рассвете к реке спускается длинноногий нескладный лось, зайдя в воду по брюхо, пьет, вытягивая длинные губы, смотрит, будто с удивлением, на свое отражение в воде: что за зверь - олень не олень, конь не конь, корова не корова, - чудо лесное! А однажды проплывали мимо бобровой хатки, сложенной из осиновых веток так ладно, что впору человеческому жилью. Сами солидные темношкурые хозяева тут же деловито обгладывали какие-то ветки, меж тем как их детеныши, играя, скатывались с крыши в воду на собственном хвосте. Собаки путешественников, увидев бобров, громко залаяли, порываясь броситься в воду. Пришлось взять их на повод. Задавят детенышей - против Правды Лесной, а взрослые бобры, хоть были меньше собак, вполне могли их убить или искалечить своими страшными грызущими зубами, или утянуть под воду. Но на будущее эту речку стоило запомнить. Мех бобра, непромокающий и незамерзающий, ценнее всех, даже соболя, не говоря уж о кунице, которой в каждом лесу - как мышей. Оставалось надеяться, что бобры водятся и дальше к полунощи.
Так, то наслаждаясь плаванием по бесчисленным рекам и речкам, то прокладывая тропы через лес, двигались путники дальше, вглубь немеряных лесов. Взяв с собой пузырек несмываемых чернил, Вэр отображал на бересте их путь, отмечая на чертеже каждый речной поворот. Постепенно под его руками рождался первый чертеж полунощных краев. Если у него, Вэра, все получится, по этому пути со временем двинутся и другие сварожане.
А между тем, время постепенно шло. Выйдя из Дедославля в начале лета, путники постепенно замечали, что становится холоднее, да и небо все чаще хмурится, порой начинался мелкий моросящий дождь. Там, где у берега стояли лиственные деревья, стало видно, как они обряжаются в золото и багрянец. Их опавшие листья плыли по воде, как игрушечные лодочки. Наступала осень. Впрочем, это не удивило путников; они с самого начала готовились плыть на лодке как можно дальше, пока будет тепло, а потом выбрать удачное место на берегу и устроить зимовье, чтобы охотиться здесь. Если что и удивляло, то размеры этой страны: за все лето и часть осени они, похоже, и близко не придвинулись к краю ее. Казалось, можно так идти или плыть всю жизнь, целую вечность, а дороге не будет конца.
За все время они ни разу не встречали чужих людей, хотя знали от Коловула, что те обитают в глубине лесов и по рекам. Оборотень много рассказывал им, как обходиться при встрече, но эти меры предосторожности все больше казались Вэру и его спутникам излишними. Казалось, что немеряные леса вовсе не населены.
Зря казалось! Однажды, уже в середине осени, путники услышали за поворотом реки человеческий смех и голоса на непонятном языке. Вэр прислушался, подняв весло. Голоса еще невидимых за поворотом людей послышались вновь.
- Леший, может, шутит? - шепнул опасливый Наут.
- Нет, это люди, - отозвался Смел. - Они говорят: "Заводи сеть правей! Тяни крепче, ухватим "речного коня". Говорят не совсем на том языке, какому нас учил отец, но очень похоже, так что можно все разобрать.
- Хорошо. Будете переводить, - сказал Вэр и опять загреб веслом воду. Товарищи последовали его примеру, и лодка птицей вынеслась за поворот.
В воду вдавалась длинная песчаная коса. И на ней столпились пять человек, с явным усилием вытягивая из воды что-то тяжелое, завернутое в мокрую сеть, как в мешок. Издалека Вэр разглядел только нечто длинное, темное, осклизло-мокрое, похожее на сгнившее бревно, и удивился, зачем лесные жители так стараются его вытащить. А что старались, было сразу видно: они встали по всей длине сети, тащили, сцепив зубы, их плечи горбились от натуги под сшитыми из замши кожухами; смуглые лица раскраснелись. Бревно, как видно, было тяжелым.
Наконец, они вытянули совместными усилиями, размотали сеть. И только тут подняли головы и увидели лодку с незнакомцами. Можно сказать, встретились нос к носу.
Лесные люди показались сварожанам пониже них ростом, одеты все одинаково - в кожухах с закрывающим голову капюшоном и штанах, в сапогах из мягкой кожи, причем все это было украшено замысловатыми узорами. Все пятеро выглядели молодыми, один, пониже ростом и тоньше других, похоже, вовсе подросток. Выглядывавшие из-под капюшонов лица выглядели острыми и узкими, с резкими чертами, темные от загара. Но глаза у парня повыше других, что вышел вперед, были неожиданно светлые, прозрачные как речная вода, а под капюшоном виднелись гладкие пряди льняных волос.
Вэр стал на ноги в своей лодке, собираясь приветствовать лесных людей, чтобы оборотни перевели его слова. Но тут неожиданный случай нарушил все планы.
"Бревно", вытащенное на берег, неожиданно забилось, стремясь вернуться в воду. Заплескало широким, как лопата, хвостом, и рыбаки отскочили прочь, потому что им запросто могло переломать ноги. Они схватили лежавшие рядом топоры, багры, копья, стали ими колоть и рубить рыбину, а та все билась и прыгала, стараясь спастись.
Вэр с удивлением заметил, что на оружии лесных людей все наконечники сделаны из кости да из гладко обтесанного камня. Вообще-то, и Коловул рассказывал, что сородичи его матери и другие лесные племена не знают железа, но Вэр не задумывался, как это может быть. А теперь сам видел - правда! Такого сома, конечно, каменным топором не скоро убьешь. Вот показать бы этим жителям...
Не колебаясь более, Вэр с тяжелым топором в руках махнул через борт лодки на песок и обрушил лезвие на череп речному чудовищу. То обмякло, мертвое или оглушенное.
В этот момент кто-то ухватил Вэра за рукав кожуха. Он оглянулся. Тот самый мальчишка из местного племени, вблизи показался еще меньше, личико - как у девушки. И тянет руки, между прочим, к его секире, показывая то на нее, то на рыбу: мол, дай мне!
- Малыш, да ты не поднимешь такой топор! - расхохотался Вэр. - Опусти руки, я сам добью рыбину. А ты, чего доброго, отрубишь ногу себе или кому-нибудь... Отойди, кому сказал!
Но мальчишка, не отпуская, вцепился в рукоять секиры и тянул на себя. А тут как раз оглушенная рыбина опять плеснула хвостом, и Вэр, плюнув, отдал секиру. Юноша из лесного племени с усилием поднял ее тонкими руками над головой, будто рубил дерево, и стремительно ударил точно под жабры сома, с удивительной точностью отрубив усатую пучеглазую рыбью голову.
От резкого движения капюшон слетел с головы паренька, и на плечи упали две длинных, светлых как лен, косы с украшениями из прозрачных камешков...
Вэр застыл как вкопанный, уже по-иному разглядев невысокий рост и хрупкость "подростка", его женственную миловидность. Мысленно выругал себя. А девушка выпрямилась и что-то проговорила на своем языке, тягучем и медленном, с долгими гласными звуками.
Ольха перевела, поглядев на Вэра:
- Она благодарит тебя за то, что одолжил топор. Говорит: таким можно убить даже медведя.
Вэру было жарко от жгучего чувства стыда. Как он сразу не догадался, что перед ним девушка? Да какая смелая, и как точно ударила сома под жабры, видно, что не первый раз охотится с мужчинами. А он-то, не разглядев, оскорбил ее. Пусть на своем языке, но что если ее соплеменники догадаются?
Как бы опровергая его сомнения, подошел ближе высокий юноша, замеченный прежде. Оглядев взором всех, обратился к Вэру, видимо, догадавшись, кто является предводителем.
- Мы - кунда, - произнес он, обведя руками всех своих родичей, показывая, что имеет в виду название своего народа.
- Кунда - одно из лесных племен, - пояснил Быстр.
- А мы - сварожане. Дети Неба. Мое имя - Вэр.
Лесной житель понял его и кивнул, ткнув себе в грудь:
- Я - Тармо! - затем, по очереди называя своих спутников: - Веса. Анто. Унге, - и, последней показав девушку, добавил: - Айни, моя сестра!
Когда Ольха перевела его слова, Вэр вежливо, но без лишнего любопытства поглядел на девушку. Она уже заправила косы под капюшон и опять похожа была на мальчика-подростка. Однако, уловив взгляд Вэра, улыбнулась, и он понадеялся, что она его простит.
Тармо обратился к прибывшим, а Быстр перевел его слова:
- Охотники племени кунда просят обладателей режущего камня, которых привела в гости богиня Йомала, разделить с ними эту большую рыбу. По обычаю, охотники, добыв крупную дичь, могут съесть сразу, сколько им нужно, а остальное должны принести племени. Мы приглашаем вас в гости, к себе в стойбище.
Лица у всех пятерых при этих словах были вполне приветливы, и Вэр понадеялся, что людям племени кунда можно верить. Они не казались ему способными на вероломство, тем более что видят их впервые. В конце концов, тон ведь помог им справиться с большой рыбой.
И он произнес, всем видом показывая, как рад приглашению:
- Мы охотно примем гостеприимство племени кунда! Да осветит Солнце день нашей встречи!
Вскоре на песчаной косе жарко горел большой костер. В нем жарились жирные куски из сомовьего хвоста, а в котле варилась уха из той же рыбы. Вокруг костра сидели сварожане и кунда, обедали вместе и беседовали, заставляя оборотней беспрестанно переводить. Там, где слов не хватало, в ход шли жесты, то и дело вызывавшие у кого-нибудь смех. Если бы не затрудненность в общении, никто бы не угадал, что здесь собрались люди из разных народов, впервые встретившиеся всего несколько часов назад.