Милые мои
passer-by, эр Зануда, эрэа Akjhtywbz22, Tory, Dama, эр Colombo, спасибо всем за тепло и поддержку.
Продолжаю.
10 марта, четверг, 15-й день войныИ мы еще живы. 8 утра, пока стоит тишина. Пельменя выпустила около 12 ночи, вернулся только сейчас. Теперь у меня главная проблема, чем кормить котов. Анфиса и Хитана едят сало, которое отдали соседи, а чем моих приверед кормить? Почему же тишина? Что будет дальше? Танки вокруг стоят. Всю ночь гудел какой-то моторчик. Соседей пока не видно. Хоть бы какую-то весть из остального мира. Ветер шуршит пленкой, солнце, -5 мороза. Кур покормила, набрала воды из колодца. Мама несет какую-то чушь. Заварила чай, выпила чашку, а есть совершенно неохота. Колени дрожат. Действие барбовала? Или вчерашнего стресса?
Если ветер будет сильный, пленка не выдержит. Хоть бы этот кошмар прекратился, тогда придумаем к окнам что-то стационарное. Эх, отдала я ребятам летом деревянные рамы, а сейчас бы точно пригодились… Если что, окно окно в зале можно кирпичом заложить, только вот с цементом проблема. Это, если будем жить…
Пожалуй, сегодня один из самых неприятных дней в моей жизни, не смотря на почти полную тишину. Несколько близких выстрелов и дальняя канонада не в счет. Но я боюсь, откровенно боюсь. Обнаружила массу новых дыр от осколков в заборе, доме, даже в уличном туалете. Уцелела я только чудом – в комнате осколки прошлись на уровне моей груди и головы, застряли в дверях и стояках. Разминулась со смертью на пару минут. Это уже второй раз. Теперь боюсь подходить к окнам и выходить на улицу. А еще выматывает неизвестность. Ничего не знаем. Возле аптечного забора стоит бронетранспортер. Подхожу к ребятам, спрашиваю, что они знают об обстановке, об окончании этого безумия. Да ничего они тоже не знают, а если что известно, говорить не будут. Сказали только, что сегодня последний день переговоров, т.е., если не договорятся, а они вряд ли договорятся, то все возобновится. Ребчта спросили, а что я, учитель истории обо этих думаю. Ответила, обозвав обоих президентов словами, не слишком подобающими интеллигентной женщине. Ну, так я интеллигент от слова телега.
Лязгает железо, день холодный, ветреный, пыль несет вдоль трассы и развороченных обочин, сгоревших домов, мертвого села. Апокалиптическая картина…
Мам весь день порывалась идти то за каким-то петухом, то за молоком. А еще пеняла строителям и водителям, что долго не идут и дело не делают.
Ребята говорят, у них в сгоревшем доме были раненые. Все может быть. На это я ответила, что разведка у них хреновая, они ответили, что не моего ума дело… о моем экипаже ничего не знают.
Пыталась вышивать, но в зале темно и начали стрелять. Заколдованная картина, никак не закончу. Завела все часы. А время на циферблатах…
Весь день чувствовала себя отравленной, клонило в сон. Неужто от выпитых ночью лекарств. А может от угарного газа? Труба в кухне расколота. Намесила глины с песком, замазала щель, еще раз вымыла кухню. Ходить по двоору страшновато, но надо. Накидала в пакеты одежды, закинула за шкаф к большому окну. Соседи почти не показываются, похоже тоже ничего не знают. Свила себе на кухне гнездо в углу, пыталась читать там, но все равно неудобно и все время ощущается слабость. Контузия что ли?
Зато нашла свечи! Есть постоянно охота, надо завтра картошки наварить. Пехота за окнами ходит, но хотя бы без выстрелов.
Морозильная камера еще держит холод, надо Цему рыбу сварить. И еще есть крабовые палочки. А потом хоть воробьев стреляй. Или петуха зарезать. Жаль, хороший петух, за курами смотрит, не дерется. С водой плохо, в колодце пусто, но другой-то нет. Забыла ребят о свете на той стороне спросить. Вряд ли есть. Мне теперь из окон ничего не видно.
Война, это нелепо и страшно, особенно, если ничего не можешь исправить. Сволочи, договоритесь же! Уступите! Пожалейте людей, которые гибнут непонятно за что.
11 марта, пятница, 16-й день войныНочь спала частично на кухне, потом ушла к себе. Все то же: ветер, солнце, морозчик, жуткая слабость. Сегодня для разнообразия – постоянная стрелковая пальба где-то на околицах. Кур выпустила, помои вынесла, Пельмень прибежал, ничего не ест, один глаз поврежден. Хочется лечь и лежать бездумно. Чай заварила, надо хоть маму покормить. Раз всю ночь стреляют – уже никакого мира не предвидится. Вопросов пока два: чем кормить котов и что со мной. Сходила к М.Н. верхнее 200, хорошо, что есть еще таблетки, не вальсокор, но тут не до жиру. Сварила нам картошки, открыла банку сардин, Цем немного поел, Пельмень все проспал, но вечером поел того, от чего утром отказывался. Довольно тихо, но иногда бьют короткими очередями и танки постреливают. Совершенно безумная неделя. У соседей очень чисто в доме, а у меня полный бардак, так у меня и разрушений больше. Мама поняла, кажется, что война. Может, позабудет…
Скоро неделя, как у нас это безумие прямо в селе. От села мало что осталось, но хуже всего неизвестность. Где устроить логово? В комнате холодно и страшно, но лежать удобнее. На кухне тепло, уютнее, но спать не слишком удобно. Интересно, Пельмень останется ночевать? Днем во дворе бегала огромная собака. А чего ей не бегать? Хозяева или мертвые или сбежали. А у нас нет заборов. То, что осталось, в дырах от осколков. Сегодня обнаружила у себя в спальне дыру в стене прямо над головой, Оксана говорит, сквозная, к ним ведет.
Опять стрельнули. Сижу на полу в кухне. Пожалуй, тут и спать можно лечь. Накидаю еще одежек, сверху – плед. Уже неохота даже читать. А ведь еще светло, 18.00. снова бьют. Оксана сказала, что ее тишина вымотала больше обстрелов. Но сейчас уже не скучно. Надо посуду из сушки убрать, а то как шмякнется на голову, даже снаряды не понадобятся. Оксана спит в коридоре, но у нас там очень сильно дует.
На улице ночью все равно -5, вода замерзает. А солнце такое яркое.. и никому до нас нет дела, ни тем, ни этим. Мы просто досадная помеха и одновременно живой щит. А мои девочки, вероятно, уже с ума сошли, пытаясь хоть что-то прояснить. но связи нет, будет ли – вопрос. Разрешат ли общаться – еще одна проблема. Цем сегодня после обеда долго лежал у меня на пузе, как раньше, когда я выходила из ванной. Ага, удастся ли еще помыться по-человечески? Я умываюсь теперь только утром – воду экономлю. Что будет со всеми нами, с миром? Ведь после всего этого договариваться уже почти невозможно. А если мы останемся здесь… Я дура, нерешительная жадная дура. Танька молодец. Но я бы не сумела подрабатывать, как Танька, да у нее не было довесков в виде мамы и котов.
Интересно, а каково сутками сидеть в погребе? Наш погреб явно не приспособлен для этого.что-то я все о войне? А о чем же еще? Оксана говорит, что не может вспомнить простые вещи. Я, пожалуй, тоже.сегодня еще немного укрепила окно в зале,,,, но изнурительная слабость заставила все отложить.
Вот опять что-то шумит гнусным голосом. И лупит снова в белый свет. Похоже, танк или какая-то херня с трубой, ездит по трассе туды-сюды. Жаль, нет у меня пива. Оно мозги не отшибает, зато немного успокаивает и веселит. Пришло на ум забавное: а как же местные алкаши, на точки теперь особо не побегаешь. Глядишь, все трезвенниками станут или синдром отказа наступит. Всяко бывает.
12 марта, суббота, 17-й день войны. Ночь прошла тихо. Промаялась до полпервого на полу кухни и ушла спать к себе, с Пельменем в ногах.ночью кот ушел гулять, встала в полседьмого. Цем тоже сходил, прогулялся, но мороз не понравился, быстро вернулся домой. Выпустила кур, набрала воды. Соседка Таня принесла молока нам с М.Н. по трехлитровой банке, около кило творога. Напоила котов и маму. Т. Говорит, что танки стоят во дворах у М. и З. в полвосьмого утра опять началась пальба. Танки активизировались, ездят туда-сюда. На улице мороз и солнце, ветра пока нет.
Слабость жуткая и такое впечатление, что что-то с позвоночником в районе сердца или диафрагмы – трудно стоять и сидеть без опоры. Вероятно, перестаралась, двигая шкафы и поднимая маму. Приготовила макароны с мясом и овощами. Помыла посуду, немного почитала и взялась за пол. Вся взмокла, волосы на голове превратились в корку. А была не была, помою заодно и голову. Две кружки воды и белый, как лебедь! Конечно же, не с моим счастьем – только намылила волосы на первый раз в тазике на кухне (в ванной сейчас холодно без электрокамина), как во дворе появился ангел. Своеобразный. Это у нормальных людей ангелы свтлоликие, с тонкими перстами и сияющими крылышками. У меня ангел соответствующий военному времени и моей натуре. Чуть похмельный, с красным обветренным лицом, переломанным в нескольких давних драках носом, с улыбкой во все лицо. Пашка! Жив! Вообще-то он к М.Н. на вызов к матери, но кивает и мне. Наскоро ополаскиваюсь, кутаюсь в полотенце и халат, бегу на крыльцо.
- Живы! А я с новостями! Надо вывесить на воротах красные ленты и на рукава повязать, тогда не тронут и в дом не пойдут. Я уже всем соседям сказал. Я с солдатами в нормальных отношениях.
Ну, слава Богу, а то я уж грешным делом подумала, что Пашка из патриотизма и авантюризма натуры попрется воевать и сложит свою буйну головушку. Умница Галя, что не пустила.
- Мамка приболела. Сердце. У Тани (сестры в Количевке) дома больше нет, русские в Куликовке. Чернигов тоже почти взяли. Мы с Андреем одну ночь в погребе сгоревшего дома прятались, думали все, каюк. Я вам воды завтра принесу. У нас батько тоже все обстрелы дома просидел, куда ему в погреб. ( еще бы, после двух инсультов…) Да, попортили у вас дом. Ничего, вот Чернигов возьмут, а там и Киев, и войне конец.
Он улыбается и я начинаю верить, что все будет хорошо, что Киев возьмут – и войне конец. Безумие закончится.
- Панченко снарядом убило, и Светкиного мужа застрелили. В Ягодном всех желающих кормят…
Ага, вот я уже побежала в Ягодное за едой…
Пашка с М.Н. уходит, еще раз напомнив о красных тряпках.
- Хоть трусы красные!
- Пашка, красное белье носят исключительно женщины определенных занятий… Хотя… ( Я вспоминаю подарок московской подруги)
- Ага, - тут же понимающе улыбается Пашка, - вот я Вас и поймал.
Он исчезает, а я начинаю искать на антресолях красную ткань. Да тут на целый флаг хватит. Чтобы у меня да чего-то не было! Режу на ленты, прихватив пластинку ко-амлесы иду к соседям:
- Ну что, вешаем?
Оксана соглашается, М.Н. сомневается, но мы уже цепляем к разбитому забору красные ленты. На обочине, напротив моего дома лежит человек в темной одежде, в штатском. Похоже, труп. Вот вечно к моему берегу что-то да прибьется, не танк, так снаряд, не снаряд, так покойник.
- Лучше не подходить, - предостерегает Оксана.
Да я особо и не рвусь знакомиться с неизвестным трупом.
В районе хутора постреливают. Клуб сгорел, сообщил Пашка, а церковь цела, только угол немного разбило. Не везет нашему клубу. В 67-ом его подожгли, тогда колхоз отстроил, это был лучший дом культуры в районе, теперь колхоза-миллионера нет, никто не отстроит. Ладно, если построят, отдам туда большую часть своей библиотеки. А контора, увы, цела.
Пою маму чаем. А к МН. Опять пришли на вызов, как в добрые старые домобильные времена. Стало тише, вот люди и осмелились выйти из дома. Жить-то надо.
Итак, мор, т.е. пандемия у нас была, война идет, осталось приличное стихийное действие типа урагана или землетрясения. Ну, чтобы никто не ушел обиженным.
Пасмурно стало и тепло. Не смотря на разбитые окна. Надо будет одежды и посуды Тане поискать, а соседке Тане – банок, у нее все снарядом побило, когда он в дом попал. Если будем живы…
Голова все еще странная, но спина вроде бы получше. А если бы нам мир, свет, воду, связь и окна! И корм котам! Ну, и настоящего хлеба…
13 марта, воскресенье, 18-й день войныНочью немного постреливали, под окнами шумели танки. Выпал тонкий слой снега. Пельмень то уходил из дома, то приходил. Утром М.Н. дала кусок печеночной колбасы для котов. Цем слопал с удовольствием. М.Н. рассказала, что ей вчера пациентка Лиля С. поведала: у моих коллег и подруг Вали и Оли умерла мать, тетя Нина, она в нашей больнице когда-то санитаркой работала. Похоронили на огороде. Я маме тоже рассказала, она шокирована, но скрывать не стоит. При ее состоянии всякие встряски полезны, хуже, когда человек погружается в себя и уже ничем не интересуется. Лучше, пускай переживает, волнуется, злится.
Напекла оладий. Явились Пашка с Андреем, привезли бидон воды, почти 4 ведра. Потом М.Н. привезли тоже. Дала М.Н. уксуса, она во время поста есть лук, маринованный в уксусе. Жуть какая! Мама оладьям рада Цем немного погулял и пришел сам. Что будет дальше, пока не знаем, самочувствие все равно хреновое, с головой явно что-то не так. Стрельба, хоть и не частая, раздражает. Снег почти стаял. Надо бы вещи перебрать, найти что-то Галиной Тане, но лениво. Пашка предлагал к ним в гости сходить, но пока не рискую.
14 марта, понедельник, 19 –й день войны.- Страшная была ночь, - сообщает Оксана после традиционного выдоха «Живы!»
- А я почти все проспала, - смеюсь я. Меня постоянно клонило в сон, поэтому не обращала внимания на непрерывные обстрелы. Пару раз вставала, выходила в коридор, но в целом, благополучно все проспала. Подняли около пяти парой мощных залпов. Тут уж поневоле встанешь: покормить Цема, впустить Пельменя, посетить место уединения, помочь маме добраться до санитарного кресла… а там уж и вставать окончательно пора. Все, как всегда – коты, куры, ведра, чай…
Вероятно, украинские залпы из краснянского леса. Сам лес малость поприличнее нашего парка, есть где спрятаться, имеются даже окопы еще со времен учений советской армии. Можно хоть танк спрятать, хоть ракетную установку.
Надо бы отдать Гале грибы из морозилки, пока не растаяли. Она их сварит или пожарит, жаль я вчера об этом позабыла, совсем отупела. А вторая проблема – гиподинамия. Надо двигаться, хотя бы тупо ходить по квартире. Иначе совсем тут в слизняков превратимся, собственное тело не сможем носить. Да и с пищеварением проблемы начинаются. Надо бы еще стекло под окнами убрать, но пока боязно. Ивановка словно щепка, попавшая в мертвую зыбь, качается на волнах, ни к какому берегу не прибьется. Хотя, у Шолохова есть сравнение получше… Надо хотя бы шкафами заняться, все перебрать, не слишком нужное отдать. Мешают обстрелы и лень.
Сегодня бьют весь день, не переставая, со всех сторон. Маму постоянно заставляю обуть дутики, она покорно обувается, а через полчаса снимает. Коты лежат тихо. Пельмень – у меня в кресле, а Цем из кухни перебрался в зал. Есть готовить лень. Зато вытащила все книги из шкафа в маминой комнате на ее окно. В приличных войнах село берут один раз, а у нас какой-то Малоярославец, если не Сталинград получился. Откуда у них всех только боеприпасы берутся на это безумие? Желаний у меня осталось совсем мало: котам их любимого корма, маме – быть похороненной не в огороде, а на приличном кладбище, со всеми обрядами, а мне… сходить бы еще разок за грибами в мирный лес без мин и трупов. Ну, и записки эти на ЗФ выложить уже полвторого, а орудийная пальба все не прекращается. А еще ездят танки, с приличным таким шумом.
Сейчас стало немного потише. Вопрос, надолго ли и что же ночью будет?
Краткая передышка закончилась, опять лупят. Оксана считает, что от Ягодного наступает укрармия, российская обороняется, но как на самом деле, нам не понятно. Сегодня св. Евдокия, Явдохи, как здесь говорят. По этому дню примечают погоду. М.Н. наивная, нам эта погода вряд ли пригодится. На всякий случай – солнце, холодный ветер, небольшой плюс. Отдала соседям грибы, обнаружила еще мясо. Если переживем эти обстрелы, можно будет котам давать.
Что-то горит на том конце села. Уж не школа ли? Возможно, лес под Ягодным.
17.00. еще один жутковатый день уходит. Маму и котов накормила, напоила, спать уложила. Небольшая передышка и вновь лупят. Каждый раз сжимается какой-то тугой клубок внутри, а лицо холодеет. Всего-то третья неделя войны заканчивается, а мы тут совершенно одурели от канонады, выстрелов и разрывов. Главное, мало что понятно, кто где. Кто бьет по нам, чем? Просветить-то некому, сплошные догадки.