----------
В отличие от гостий из будущего, Любава Владимировна неплохо владела «разговорным тугарским» - как-никак, прожила там около года, подобно Лебеди. Поэтому не нуждалась в толмаче.
Сосредоточившись, она перевела дыхание, подняла повыше жалобно пищащий сверток и начала свою речь:
-Женщины! Мои сестры! Неутомимые труженицы, которые готовят еду, доят кобылиц, собирают кизяк для костров! Жертвы бессовестного мужского гнета! Смотрите! Вот моя дочь! Я рожала ее в муках, корчась и плача от боли! А где был в это время ее отец? Он пьянствовал! Слышите? Он пил бузу! Ему было хорошо и привольно! Вот такие они, мужчины!
-У-у-у!!! – гневно загудели «освобожденные женщины Востока», потрясая оружием и небольшими, но крепкими кулачками. Слова царицы задели за живое.
-Они взвалили на нас самую грязную и тяжелую работу! – распалялась княжеская дочь, войдя во вкус. – Они вечно чем-то недовольны, бранят нас и упрекают. Мужчина не верит, что женщина – тоже человек! Ему безразлично, что у нее может болеть голова или живот.
-А-а-а!!! – в хоровом крике послышались нотки неприкрытой ярости.
-Зачем ты повторяешься? – вскинулась было Светлая Освободительница, еще не до конца протрезвевшая. – Я говорила то же самое, совсем недавно!
Лебедь начала было переводить, но Любава Владимировна тут же оборвала ее гневным окриком:
-Молчи, подлая пособница мужчин! Сестры, ведомо ли вам, с кем грешил мой муж, когда я лежала, обессиленная после родов?! Вот с ней! – и царица, прижав левой рукой ребенка к груди, гневно вперила в «пособницу» указательный палец правой. – Что надо делать с такими бесстыжими тварями?!
-Ы-ы-ы!!! – заскрежетали зубами тугарки, сверля Лебедь очень нехорошим коллективным взглядом. Как будто царица открыла им великую тайну… Ведь никаких постельных секретов в стойбище ни у кого быть не может. Что Шалава отдалил от себя одну уруску и приблизил другую, знала последняя стряпуха. Тем не менее, вновь, в который уже раз, сработала пресловутая женская логика!
-Да я тебя… - взвизгнула было Лебедь и осеклась, посмотрев в глаза толпе. Хватило ума понять, что надо срочно выкручиваться, иначе побьют и все волосы выдерут. В лучшем случае.
-Царица-матушка, да он меня силой взял! – всхлипнув и заломив руки, запричитала она, мешая славянские слова с тугарскими. – У мужа увел, грозился казнить, коли ему не уступлю! Что я могла сделать?! Он же царь, ему все можно!
-Да, ему все можно! Потому, что он мужчина! – Любава Владимировна буквально выплюнула эти слова, да с такой горечью, будто пожевала большой пучок полыни. – Вот, сестры, теперь вы видите: никто, кроме нас самих, не даст нам избавления и счастья. Я, я сама возглавлю нашу священную борьбу, как мать и как женщина! - ее голос, задрожав, взвился в сияющую высь. - Пробьемся грудью в царство свободы! Ради нас, ради моей дочери, которая не должна страдать так же, как мать ее! Ой… - спохватилась она, поняв, что окончание фразы прозвучало… не слишком хорошо.
Но это самое окончание потонуло в ликующем тысячеголосом вопле:
-Ура-а-а!!! Да здравствует царица – мать наша! Веди нас в бой!
-Симка, по-моему, случился переворот! – запинаясь, кое-как произнесла все еще пьяная Марфа. – Тебя скинули. Пора смываться!
-Куда?! – чуть не заплакала Серафима Агеевна, стремительно трезвея и осознавая масштаб случившейся неприятности. – Даже если прорвемся за ограду, везде одни басурмане! Представляешь, что они с нами сделают?!
-Да, ничего хорошего не будет. Хотя… Какая разница, мужики везде одинаковые!
-Тьфу на тебя! Только одно на уме!
-А ты сама повдовела бы с мое! – вскипела Марфа.
-А как же батюшка? – с чисто женским иезуитством уколола Серафима. – И, похоже, не он один…
-Ну, ты зараза! Чтобы твой язык отсох! Чтобы Петька тебя каждую субботу вожжами драл! Кстати, про Петьку… Захочу – мой будет!
-Вот тебе! – завопила Серафима, показав соседке фигуру из трех пальцев.
-А вот тебе! – огрызнулась Марфа и инстинктивно укусила кончик большого пальца, нагло торчавший под самым ее носом.
От вопля Светлой Освободительницы все невольно вздрогнули. Даже царский ребенок от испуга ненадолго утих. Потом, конечно, захныкал снова, и уже сильнее.
-Отведите этих странных баб в шатер и приставьте охрану! – распорядилась Белая Олениха. – Я потом решу, что с ними делать.