(Голосом Николая Николаевича Дроздова): продолжаем изучать драконов в их естественной среде обитания. Сейчас мы видим трех старших представительниц наиболее значимых семейств, также именуемых Домами, в их антропоморфной форме. Надо заметить, что они ведут себя наредкость дружелюбно и вполне способны договориться, хотя такое возможно далеко не всегда...
Мелеора какое-то время следила за полетом сына, не смахивая счастливых слез. Самая большая боль её жизни отступила и вот-вот исчезнет совсем. И ей, действительно не о чем жалеть - ведь величайшая магия в сотворённой вселенной проснулась в её сыне и расставила всё по местам.
Можно только вспомнить – самый последний раз – как и откуда взялась эта боль.
Во время Катаклизма пострадал не только мир человеческий. Там, где обитали драконы, тоже творилось Создатель знает что. Рушились веками поддерживаемые чары, лихорадило защитные барьеры, возникали воронки, скручивающие вместе плохо сочетающиеся Потоки. Открывались самопроизвольно порталы в чужие миры, и иногда из них лезло такое, что приходилось бросать в бой все силы Поколения. В одну из таких "дыр", к счастью, сразу захлопнувшуюся, и выпал изра-неный серебряный дракон. Тогдашний Князь-Хранитель откровенно растерялся, да и что взять с молодого и неопытного. Несколько дней к истекающему кровью чужаку просто боялись приблизиться. С одной стороны, вроде бы свой, соплеменник, пусть и из другого мира, а с другой - серебряных здесь никто из живущих не видел, хотя Помнящие и хранили знания об этих редких детях Белой ветви с задатками всех прочих ветвей, вплоть до Золотой. На рождение такого ребенка драконьи маги шли сознательно и крайне неохотно, как на большую жертву, только когда иного выхода не было. Когда миру нужен был огромной силы воин - защитник или… Помнящие рассказывали о немыслимом: случалось, хоть и нечасто, что разумные предавали свой мир и своих хранителей. Как такое могло произойти? Иногда в пылу жестоких экспериментов, в безумии войн, в погоне за прогрессом, наихудшим же вариантом был добровольный выбор пути, что всегда любезно подсовывал детям Создателя Отступник. За получение мнимых или временных благ - последовательное уничтожение старых устоев, традиций, запретов, морали, открытие дорог темным сущностям и, как итог, разрушение самих себя и мира. Драконы до конца старались убедить подопечных - и гибли. Все силы бросали на противодействие Отступнику - и гибли. Пытались удержать хотя бы часть мира чистой и нетронутой, создавали стены ценой собственных жизней. Если Знающие успевали предсказать тщетность всех усилий - рождался серебряный дракон. Одиночка, наделенный всеми качествами драконьего рода, кроме единственного. Он не умел любить - ни себя, ни других, ни тех разумных, что с начала времен защищали его соплеменники. Ведь при необходимости он должен был без малейшего колебания их уничтожить. Как правило, воин с холодным сердцем погибал в последнем бою или от истощения магических сил, а мир после очищения долгие века принадлежал растениям и животным. Отступнику же мир без разумных существ оказывался не нужен, и он отправлялся на поиски следующего.
Значит, где-то происходила решающая битва и, если серебряный воин здесь, то драконы, скорее всего, проиграли. Все с ужасом гадали, что же там творится, что за оружие придумали люди (и люди ли?), если у совершенного Крылатого такие раны? Куда они дошли по пути прогресса, и не способствовал ли им в этом Отступник?
Хорошо было рассуждать таким образом Хранителям и Знающим, ведь за судьбу собственного мира они не опасались. После Катаклизма люди ужаснулись, вняли голосу разума и драконьему убеждению, рьяно взявшись исправлять собственные ошибки. Отступник маячил где-то далеко и его можно было не бояться. А воин с холодным сердцем — вот он, здесь, и его Старейшины вкупе с Князем считали опасностью не меньшей. Только драконья природа не давала им уничтожить себе подобного.
Мелеора по сей день не могла объяснить, что толкнуло ее к полумертвому чужаку. Наверное, все та же величайшая магия во вселенной. Отец ее детей погиб задолго до Катаклизма, во время одного из прорывов темных тварей. Сыновья Таура по прозвищу Ночной Шторм давно встали на крыло и жили собственной жизнью. Синекрылая же с детства мечтала о чуде, только не знала, как оно выглядит. У драконов, творцов всего чудесного в этом мире, какие еще могут быть чудеса? Один Создатель, поди, знает. Теперь знала и Мелеора. Залечить раны чужаку, выходить, вернуть всю полноту жизни тому, кто уже не надеялся - чудо? В одиночку против всего Конклава отстоять его жизнь и свободу - чудо? Растопить собственными чувствами ледяное сердце, сделать счастливым, подарить продолжение в этом мире - чудо, и вовсе почти невозможное.
Создатель милосердный, сколько же тогда было криков, осуждения, да что там, неприкрытой ненависти в ее адрес! Да как она осмелилась! Да что можно найти в существе с холодным сердцем?! Кто может от него родиться, такие же чудовища?! Наш мир не нуждается в них! Лучше избавься, пока эти твари не родились! Именно поэтому шестеро детей синеглазого красавца с жемчужно-белыми волосами и упрямой Мелеоры появились на свет, пробив скорлупу яиц. Кладку было куда проще защищать в боевом обличье, и Серебряный делал это не менее яростно, чем Синекрылая.
Малыши были здоровыми синими дракончиками, и, впервые изменив облик, крайне удивили родню, оказавшись исключительно папиными копиями. Такая вот загадка: драконья половина - в маму, человечья - в папу, а что внутри - поди догадайся. Даже Знающие не брались предсказывать. Можно было просто любить их до безумия, как Серебряный, вкладывать душу в каждого, как Мелеора - или наблюдать, как многие "доброхоты", с виду беспристрастно, как развиваются и чему учатся чужие дети. И относить все, что не казалось привычным и правильным, на темную чашу весов. К сожалению, не все наблюдатели были неправы. Отпрыскам Серебряного гораздо больше нравилось пребывать в крылатой ипостаси, побеждать во всяческих состязаниях и изучать боевые искусства. История мира, риторика, целительство и та часть магии, которая касалась человека и его защиты, была отодвинута на третий план, как любые отношения и чувства. Мать и отец - практически боги, им не перечат, ими восхищаются, они вне конкуренции. Наставники - рангом ниже, но им тоже доверяют. Пока. Знающие и Помнящие - непонятная и, скорее всего, опасная сила, возражать ей бесполезно, лучше вообще не сталкиваться. Все остальные? А зачем они нужны? У нас есть мы, мы справимся с любым катаклизмом! Люди? Эти-то тут каким боком? История показывает, да и отец говорит, что они вечно все портят, так зачем им помогать? Миру - сколько угодно, хоть сейчас в бой, на рубеж, к Отступнику в бездну… Ах, одно без другого невозможно? А как же изначальные наши миры, о которых нам твердят Помнящие? Там ведь от Сотворения жили только драконы, и хорошо ведь жили, Создатель нарадоваться не мог!
Возможно, этот юношеский максимализм сам собой сошел бы на нет, и дети Серебряного стали такими же, как все, но внезапная гибель их обожаемого отца поставила в этом процессе жирную точку. Он погиб не случайно - закрыл собой рукотворную брешь, пробитую очередным темным "мессией" и его паствой в пустыне Старого континента. Муж Мелеоры поступил, как привык: выжег до базальта тайный храм и все поселения вокруг, не оставив от темной братии даже пепла, а оставшихся сил хватило, чтобы стать частью Стены и не дать просочиться ни единой твари. Говорили, что так умели только Древние. Теперь его дети знали, что Серебряный ровня героям из легенд, но стало ли им от этого легче?
Упрямые отпрыски Мелеоры и чужака увидели в случившемся не только подвиг отца, но и преступление людей. Очередное преступление против родного мира и драконьего рода. Когда их попытались переубедить, Кириан - более всех остальных похожий на родителя и более всех его любивший - легко разбил все доводы.
- Пробой возник случайно? Нет. Его сделали люди. Они призвали в наш мир мерзких демонов, желая возвыситься и изменить существующий порядок вещей. То есть, преследуя свои мелочные цели и потакая мерзким страстишкам. Следовательно, мой отец погиб по их вине. Они заслуживают, как минимум, того же, но никак не нашей помощи. Вы говорите, что виновные уже наказаны, сожжены? А разве они первые или, может, единственные? Не успеете моргнуть глазом, как по-явятся следующие, ибо тяга к власти у них неистребима.
Тут даже Знающие не нашлись, что ему ответить. После этого дети Серебряного замкнулись, перестали общаться со сверстниками, хотя все шестеро успешно сдали промежуточные испытания и приступили к заключительному этапу обучения. На юношей засматривались дочери других кланов, за девушками ухаживали и зрелые воины, и младшие сыновья золотых князей, но дети Синекрылой оставались холодны к чужим чувствам. Немного отличался только Скайяр, по общему мнению, больше унаследовавший от матери. Он много и с удовольствием учился, не считал зазорным участвовать в делах и забавах сверстников, вообще был куда более покладист и общителен, нежели его братья и сестры. Они относились к нему, как к младшему - снисходительно и несколько свысока. Скай не возражал, но и не приветствовал это, просто жил, как живется. Да, никем не увлекся, не нашел подругу, ну так жизнь-то длинная!
Увы, наблюдатели и злопыхатели не дремали. На Конклавах Старейшин все чаще поднимался вопрос об ущербности всего выводка Синекрылой. Если они не способны полюбить то, что с неза-памятных времен охраняют драконы, то зачем они нужны? Не проще ли от них избавиться, как от опасных безумцев, история помнит такие прецеденты. Миру и его Хранителям не нужны срывы, самосуды и конфронтация с людьми…
Мелеора испробовала бессчетное количество методов убеждения - все было бесполезно. У нее осталось лишь одно средство - попросить помощи у Старшей клана Знающих. Когда-то совсем юная Синекрылая спасла единственного сына черной драконицы. Случайно - да кто ж об этом знал? Ялна Яблоневый Цвет стала наставницей Мелеоры и до сих пор добра не забыла. Именно тогда они вместе и придумали дорогу Служения, договоры и условия возвращения для всех ше-стерых. Оставалось только создать капсулы - и обстоятельства, что свяжут драконов и их людей. Шесть "драконьих слез" ушли в мир, и вот теперь, через несколько сотен лет, вернулся один из "узников". Вернулся с проснувшимся сердцем. Скайяр, младший из младших, достойно выдержал все испытания, в том числе, и службу непростым людям, спасал мир или нечто большее в Городе-над-Морем, помог своей целительнице удержать по эту сторону Грани молодого Хранителя, и не заметил, как растаял на сердце ледяной панцирь, унаследованный от отца.
Мелеора помахала рукой набирающему высоту синему дракону, а потом сама шагнула за дверь, похожую на каменное зеркало. Этот переход создала для нее сама Ялна, велев не забыть о нем, когда появятся добрые вести. Синекрылая давно решила, что он так и останется невостребован-ным, но Создатель судил иначе.
Скай не считал восходы и закаты. Он летал над морем, любовался горами, охотился, плавал, но-чевал в пещерах, сидел у костра, пел вместе с ветром и танцевал с волнами. А еще думал, вспо-минал и пытался представить свое будущее с той, что занимала его мысли. Сын Мелеоры был честен с собой, поэтому варианты получались … разные. От самых прекрасных и безоблачных до полной катастрофы. Увы, даром предвидения синий дракон не обладал и боялся только одного - сломать своей леди жизнь. Что ему оставалось? Оставаться собой и строго следовать придуманной им же самим легенде: не покидать леди, пока не появится другой защитник, еще более надежный. Как им говорил отец? Чаще всего упорных и стойких в конце дороги ждет чудо, и только потом - смерть. Судьба уважает тех, кто не склоняет перед ней голову.
Мелеора не знала, сколько прошло времени. В лаборатории Ялны не было окон, а хронометры отсчитывали время опытов. Старшая дома Знающих выслушала ее, потом задавала вопросы, а после сказала чуть напряженно:
- Я хочу увидеть, Мели.
- Что, моя госпожа?
- Всё. И не одна. Я послала зов Старшей дома Помнящих.
- Вите Полночный Ветер? Но она же тогда чуть не приговорила моих детей…
- Ты говорила с ней хоть раз с тех пор, Синекрылая? Она многое пережила, многих потеряла и считает, что это - плата за несправедливый суд над детьми Серебряного. А еще, она не понимает, как стало возможным все то, что случилось у тебя с чужаком.
- Чужака звали Арман, Знающая. А как получилось… Вы же помните, как получилось с Тауром? Только все было наоборот.
- Когда тебя заметил этот старый вояка, ты едва перешагнула порог брачного возраста, Синекрылая. А для рождения детей была даже слишком юна. - голос Помнящей остался прежним: низким и ровным, практически без интонаций, - Таур завоевал тебя в поединке, по древнему обычаю. Если уж смотреть правде в глаза, соперники у него были такие же как ты - почти дети, и свою победу он получил даром. На тот момент он единственный из старших воинов оставался свободным. Все его ровесники давно обзавелись семьями, и, главное, потомством. Ночной Шторм решил, что ты вполне для этого подходишь, а увидев тебя в человеческом облике, еще и потерял голову от твоей красоты. Как только появились на свет твои старшие дети, он вернулся к привычному образу жизни: охота за тварями Отступника, наблюдение за человеческими конфликтами, длительные дежурства на Рубеже… Ты часто его видела?
- С тех пор, как дети встали на крыло - ни разу.
- Я так и думала. Пыла немолодого уже Таура хватило, чтобы гореть за вас двоих и зачать детей, но продлилось это недолго. С Серебряным за двоих горела ты?
- Зачем вы спрашиваете, если можете в любой момент заглянуть в мое прошлое. – Мелеора до сих пор любила своего второго супруга, и пачкать словами то, что было между ними, не хотела.
Вита, не церемонясь, взяла младшую драконицу за подбородок и заглянула в глаза - и в память. Мелеоре показалось, что две холодных, сверкающих, как лед, руки бесцеремонно роются в хранилище самого дорогого и сокровенного, безжалостно отбрасывая ненужное.
- Тебе удалось сделать серебро огнем? - хмыкнула, наконец оторвавшись от своего занятия Помнящая. - Надо же, какая у нас талантливая Танцующая с Волнами, а по виду и не скажешь. М-да, у этого Дома определенно есть будущее. Ялна, ты сказала, кому-то удалось еще одно похожее чудо?
- И это дает надежду, что дети Серебряного не безнадежны, - кивнула Знающая.
Вита ненадолго задумалась, всматриваясь в гладь каменного зеркала.
- Мне сейчас все его отпрыски видятся в гораздо большей степени детьми Синекрылой, будто холод, как по команде, покинул их. И это счастье. - Вита улыбнулась, и взгляд ее бездонных черных глаз сделался совсем теплым. - Так кого ты хотела увидеть, Ялна? Младшего из этих синеглазых бестий?
Черная гладь камня расцвела яркими красками, показав наполовину утонувшее в волнах солнце и сидящего у костра человека, мечтательно смотрящего в закат.
- Видите, сестры, насколько он спокоен? Возможно, он уже решил что-то для себя, а вот прав Скайяр или нет… Посмотрим-ка на ту, что в его мыслях. Очень уж мне любопытно, кого Создатель послал твоему сыну, Мели.
Три Старших леди долго всматривались в чужую и, вроде бы, короткую и незначительную для драконов жизнь. Магичка, носящая несколько древних кровей разом. Неплохая целительница, умеющая помимо этого много всего другого, не побоявшаяся когда-то перейти дорожку Отступнику. А еще…
- Забавный у нее дар, - Помнящая снова надменно хмыкнула, и Мелеора подумала, что ледяные сердца бывают не только у Серебряных Воинов. - И дважды забавно, что она понятия не имеет о нем.
- Она каким-то образом возвращает человеку самого себя, делает его цельным, а значит, сильным, - прошептала Ялна.
- Как мы видим, не только человеку. Двум драконам она тоже вернула…
- Вот именно, двум. Причем ни разу не ставя это своей целью и не пылая тем пламенем, что наша Мели, - покачала головой Вита. Гребень, удерживавший прическу, выпал, тяжелые иссиня-черные волосы блестящей волной упали на плечи и спину. - Сколько всего вокруг этой девочки заплетено, да и видела она немало. Даже как-то не верится, что вот эта… букашка? Нет, пожалуй, птичка - судьба того смешного молоденького Хранителя, который даже не знает, кем родился.
- Скайяр говорил, этот чужак вырос среди людей, - тихонько сказала Синекрылая.
- Это что же получается, мальчик ни разу не менял облик? Не ловил крыльями ветер, не видел свой мир с высоты? - в глазах Ялны плескался ужас пополам с жалостью, - Печально.
- Такие случаи были и в нашей истории, - Вита многозначительно улыбнулась. - Одно могу сказать, вернись он теперь к Хранителям - и ему будет не хватать людей, как воздуха под водой. А девочка, получается…
- Предназначенная ему Освобождающая. Не знаю как, но именно она поможет ему впервые подняться в небо. Без нее он просто погибнет, пытаясь совладать со своей драконьей половиной. - подхватила Ялна. - Прости, Синекрылая, мне нечем порадовать твоего сына.
- Но я вижу и другое, - Помнящая сдвинула брови, всматриваясь в одной ей видимые картины бу-дущего. - Если Скайяр последует и дальше за своей леди, он найдет свое предназначение и любовь, и судьбу. Это будет нескоро и очень далеко отсюда, но с какого-то времени ни какие расстояния не будут для него страшны. Во всяком случае, я вижу твоих синеглазых внуков под нашим солнцем. Синеглазых и златокрылых, Мели.
Синекрылая лишь склонилась перед старшими драконицами в глубоком поклоне.
- Чем я могу о благодарить вас? - не поднимая глаз, спросила она.
- О чем ты, Синекрылая! Мы ведь не желаем ничего плохого твоим детям, - отмахнулась Вита Полночный Ветер, - хотя есть у меня одна мысль… Ты позволишь нам посмотреть, как дела у остальных синеглазых? Может, их пора давно возвращать домой, и нашим дочерям и сыновьям еще не поздно попытаться растопить их сердца? Ты не против, Мели?
- Не против. Только позову обратно младшего.
- Напрасные хлопоты, Синекрылая. С Берега Молчания можно вернуться только своей волей. Скай не услышит тебя, если еще не готов, - Помнящая провела длинными, унизанными серебром, пальцами по поверхности обсидианового зеркала. – Ну, с кого начнем? С бунтаря Кириана или с гордячки Тиниссы?
- С Армана-младшего, - почти шепотом ответила мать синеглазых драконов, - он был ближе остальных со Скаем.