Недавно прочёл замечательную пьесу Сомерсета Моэма "За заслуги" (For Services Rendered), о жизни одной британской семьи из "миддл-класса" в английской провинции в годы Великой Депрессии. Отец - адвокат Ленард Эрдсли, его сын Сидней - инвалид войны(ослеп), три дочери, из которых замужем лишь средняя, Этель, (за фермером, Говардом, тоже ветераном войны, но сильно ниже по соцположению), а старшая Ив и младшая Лоис как-то пытаются "наладить личную жизнь", два соседа, богатый, Уилреф Сидар, не воевавший, который даже и в кризис может позволить себе покупать драгоценности и разъезжать по Ривьерам, и бедный, Колли Стреттон, бывший командир эсминца, а ныне владелец гаража на грани краха. Собственно, основные сюжетные линии: линия, связанная с банкротством Колли, и линия, связанная со стремлением Уилфреда Сидера сделать Лоис своей любовницей - и на всё это накладывается безрадостное бытие(хотя формально достаточно благополучное) семьи Эрдсли.
В полном восторге: даже странно, как профессиональному британскому шпиону удалось написать такую сильную антикапиталистческую вещь
Избранные цитаты.
Этель (бодро). Ну, а что с делами?
Говард. Хуже некуда. Цены упали. Заниматься в наши дни сельским хозяйством — это же гиблое дело. Вот я вас и спрашиваю: почему правительство ничего не предпринимает?
Этель. Они же обещали.
Говард. А собираются они сдержать свое обещание? Ты знаешь, что не собираются, и я знаю, что не собираются, да и они сами знают, что не собираются.
Этель. Значит, нам остается одно: смириться и терпеть, как мы терпели все эти годы.
Говард. Но послушайте — на нас держится вся страна или не на нас?
Сидней. Не знаю ни одного члена парламента, который бы это отрицал.
<...>
Лоис. Но ведь годы-то идут, Этель. Мне уже двадцать шесть.
Этель (в ужасе). Лоис!
Лоис. Какая участь меня ожидает? Могу дать точный ответ: стану истеричкой вроде Ив или буду мужественно сносить все выпадающие на мою долю невзгоды, вроде тебя.
Этель. У меня есть мои дети. Есть Говард. Конечно, он не лишен недостатков, но у кого их нет? Зато он любит меня. И уважает.
Лоис. Этель, дорогая, у тебя замечательный характер. Чего не скажешь обо мне. Неужели ты думаешь, я не вижу, как трудно тебе живется?
Этель. Не спорю, мне не легко. Но я знала, на что иду, когда выходила замуж за фермера-арендатора.
Лоис. Но ты же не могла знать, что он к тому же и пьяница.
Этель. Он пьет ничуть не больше других мужчин своего круга.
Лоис. Скажи правду, ты и впрямь привыкла к нему?
Этель (с вызовом). Не понимаю, о чем ты?
Лоис. Очень уж он прост, а?
Этель (улыбнувшись). Но ведь и мы с тобой не бог весть какие аристократки — как ты считаешь?
Лоис. Во всяком случае, мы говорим правильным английским языком. И умеем вести себя за столом, и регулярно моемся.
Этель. Поглядела бы я, как бы ты стала регулярно мыться, если бы тебе пришлось вставать в шесть утра и доить коров. Все это условности. Вот уж из-за чего не стоит расстраиваться.
Лоис. И ты не расстраиваешься?
Этель. Иногда мне не удается с собой справиться. И тогда я очень корю себя.
Лоис. Но послушай, что тебя с ним все же связывает?
Этель. Воспоминания. Те первые два-три года, когда я так безумно любила его. Он был внимательный и красивый. Настоящий мужчина. Я любила его, потому что он был от земли, в ней крылись истоки его силы. Тогда ничто не имело значения. Как бы он ни поступал, ничто не обижало меня.
Лоис. Этель, дорогая, сколько же в тебе романтики. А во мне ее нет. Романтика недолговечна. И когда она умирает, что остается, кроме праха и тлена?
Этель. Сознание выполненного тобой долга.
Лоис. Ах, это...
Этель. Не так уж мало. Что же касается меня, я пожинаю то, что посеяла. Ты когда-нибудь слышала, чтоб я жаловалась?
Лоис. Никогда.
Этель. Я стараюсь высоко держать голову. Я стараюсь быть хорошей женой Говарду. Я стараюсь быть хорошей матерью моим детям. Иногда я даже немножко горжусь собой.
Лоис. А тебе никогда не приходило на ум, что для Говарда было бы куда лучше, если бы он женился на женщине своего круга?
Этель. Конечно, приходило, и не раз. Вот почему я и считаю необходимым быть терпеливой с ним. Я должна была предвидеть это. Я не должна была поддаваться своим чувствам.
Лоис. Господи, Этель, в тебе столько благородства, что прямо тошно становится.
Этель. Какое там благородство. Просто достаточное количество здравого смысла...
<...>
Эрдсли. До чего же ужасно с этим беднягой Колли! Никто больше меня не удручен случившимся.
Сидней. Не слишком ли жестоко: пройти всю войну, заработать орден «За безупречную службу» — и такой конец?
Эрдсли. Не сомневаюсь, что он был отличным морским офицером. Но бизнесменом он был никудышным. Вот в чем суть.
Сидней. Ну чем не надпись на надгробном камне? Прекрасная эпитафия.
<...>
Сидней. Ты все еще веришь в это? Я — нет. Теперь-то я знаю, что мы были пешками в руках некомпетентных глупцов, которые правили в те годы государствами. Теперь-то я знаю, что нас принесли в жертву их суетному тщеславию, их алчности, их глупости. Но не это самое страшное. Самое страшное то, что они не вынесли из войны никаких уроков. Они так же тщеславны, они так же алчны, они так же глупы, как были прежде. Они без конца мутят воду и в один прекрасный момент домутят ее до того, что втянут нас в новую войну. И я скажу вам, что сделаю, когда это произойдет. Я выйду на улицу и крикну: «Посмотрите на меня! Не будьте идиотами! Все, что они твердят вам о чести, патриотизме, о славе, все это одно пустословие, пустословие, пустословие!»
Говард. Ну и что из того, что пустословие? Война — счастливейшая пора моей жизни. Никакой тебе ответственности и куча денег. У меня сроду не было столько денег — ни до войны, ни после. Девочек — сколько твоей душе угодно, виски — пей сколько влезет. Не жизнь, а малина. В окопах оно, конечно, не сладко, зато потом резвись до упаду. Говорю вам, хуже дня в моей жизни, чем тот, когда подписали перемирие, не было. Что я теперь имею? Изо дня в день одно и то же: работаешь как вол, из кожи лезешь вон, а все равно еле-еле концы с концами сводишь. Нет уж, как только объявят войну, тотчас поступаю на военную службу. И по мне, чем скорее это произойдет, тем лучше. Вот тогда поживем. Ей-богу!
Эрдсли (сыну). Тебе так много пришлось вынести, Сидней. Но ведь не тебе одному. Только представь себе, каким ударом было для меня узнать, что ты не сменишь меня на посту главы фирмы, как некогда сменил я моего отца. Тебе на роду было написано стать моим преемником — в третьем поколении. Но этому не суждено было свершиться. Поверь, никто не хочет новой войны меньше меня. Но я убежден, если она начнется, ты, насколько это от тебя зависит, выполнишь свой долг, как уже выполнил его однажды. Для меня было настоящим горем, что преклонные годы не позволили мне вступить в армию. Но все, что в моих силах, я сделал — служил констеблем. И если в моих услугах снова окажется необходимость, я буду счастлив снова их оказать.
Сидней (сквозь зубы). Господи, даруй мне терпение.
Говард. Выпей виски с содовой, старина, сразу полегчает.
Сидней. Да разве виски с содовой помогут мне забыть несчастную, на грани безумия, Иви? Или Колли, который предпочел тюрьме самоубийство? Или мое утерянное зрение?
<...>
Эрдсли. Беда в том, что ты слишком много размышляешь.
Сидней (улыбаясь). Что правда, то правда, папа. Понимаешь, у меня мало возможностей заниматься чем-либо другим. Я уж подумываю, не приняться ли мне за коллекционирование марок.
<...>
Гвен. Деньги. О, будь прокляты деньги! Да, он богат, а у вас у всех за душой ни гроша. Вы тут все заодно. Все. Все вы хотите что-нибудь урвать от этого. Скоты! Твари!
<...>
Этель. А самое неприятное произойдет, когда ты решишь выйти за него замуж. Гвен сказала, она ни за что не даст ему развода.
Лоис. Я вовсе не хочу выходить за него замуж.
Этель. А если он бросит тебя? Что станет с тобой тогда?
Лоис. Этель, милая, ты намного старше меня, ты замужняя женщина. Как можно быть такой наивной? Тебе никогда не приходило в голову, какой властью обладает женщина, в которую страстно влюблен мужчина, если он ей совершенно безразличен?
(с)
Автор
Тема: Культур-мультурка наша и не наша (Прочитано 26925 раз)