Большое спасибо, эрэа
Convollar, эрэа
katarsis!
Искупительная жертва, а попросту - мы тебя убьём, а потом за тебя отомстим. Вообще-то мстят убийце, и как бы эта жертва не вернулась бумерангом к тем, кто её приносит. Если у них что-то получится, конечно, мальчик-ученик не случайно появился в рассказе.
Мальчик появился как раз случайно.
Сперва я хотела просто написать обычаи друидов. Но затем пришло, что перечислять их просто так выглядит глупо. И записала в форме наставления друида юному ученику.
Ну а затем уже эрэа
Менестрель признала его полноправным персонажем истории, подарила ему имя, биографию и роль в сюжете.
Надеюсь, что он сможет помешать своему наставнику совершить ритуал.
Вот ведь предатели 
Одно дело - искренне возмутиться самодуром на троне, без причины чуть не убившим наследника твоей королевы и поэтому призывать к восстанию, и совсем другое цинично и хладнокровно молиться о смерти этого наследника, а потом возмущаться. А уж добить того колдовством, а потом призывать к мести - это, и вовсе, подлость в чистом виде. И неужели духи предков такое стерпят? С другой стороны, если они против, то почему друид этого не слышит? Или их мнения тоже разделились (в конце концов, среди предков тоже разные люди были), а друид слышит лишь тех, кого хочет слышать? Или он, вообще, слышит лишь себя
Они считают, что таким образом спасают родину от арвернов! Помните, Ангарад как-то говорила Сигиберту, что у "детей богини Дану", с их клановой системой, почти не бывает предательств из личной выгоды, такое, если случается, то ради глобальных интересов и с благими намерениями. Вот, пожалуйста - наглядный пример тому.
Боги и духи предков тоже обычно не навязывают свою волю силой. То, что слышит человек, даже посвященный, зависит от того, каков он сам. Вы правильно сказали, что он слышит лишь себя. Люди ведь тоже меняются со временем. Если до кого-то уже не достучаться, боги и духи предков, скорее всего, поищут другие варианты, более достойные.
Глава 42. Выбор Брана (начало)
Словно оглушенный открывшимся ему видением, мальчик выбрался из своего шалаша. Цепляясь ладонями за корневища, выступившие в этом месте из земли, он несколько мгновений оцепенело сидел, глядя на покачивающиеся перед его лицом цветки лесного колокольчика. В голове все еще стучало и грохотало, словно там продолжалась битва "детей богини Дану" с викингами, отгремевшая двадцать девять лет назад - страшно давно по меркам мальчика, которому было двенадцать лет от роду.
Но видения и звуки прошлого уже ушли. Он прислушался, однако вокруг снова доносились только обычные шумы леса. И, тем не менее, мальчика не отпускало грозное и жуткое видение. Его не зря учили друиды, он уже понимал, что ничего случайного не бывает. Если ему привиделся смертельно раненый, упавший без чувств наследник королевы - это что-то значило, было связано с тем, что происходит наяву.
Прислуживая друиду в важных обрядах и живя с ним в одном доме, мальчик поневоле многое узнал о своем наставнике. Он слышал, как тот истово молился перед алтарем Морриган о смерти Карломана. Это было жутко, казалось мальчику неправильным, но он не мог воспротивиться открыто. Тем более, что наставник однажды обернулся к нему после молитвы и тяжело вздохнул, произнеся с сожалением:
- То не я прошу, но благо всех "детей богини Дану" требует искупительной жертвы! Поверь мне, Бран, а поймешь потом: наша цель чиста, как только что выпавший снег, и высока, как вершины священных дубов!
Мальчик поверил ему тогда, ибо, как примерный ученик, почитал своего наставника. Но сейчас ему подумалось, что те, чьи цели чисты, как мантия его наставника, готовы прибегнуть к самым черным средствам.
Он видел, как помощники друида отнесли на лесной алтарь живого волчонка со связанными лапами, которого нарочно поймали накануне. И знал, для каких обрядов может использоваться омела, особенно срезанная не в срок.
Поднявшись на ноги, Бран поспешно оглянулся: не видит ли его кто-нибудь, кроме лесных пращуров - деревьев? У него в голове не укладывалось, как может его наставник и те семеро людей молиться о смерти таниста, наследника королевы. Но призывать саму Морриган к его смертному ложу, чтобы она унесла его душу на Авалон, - это было ужасно! Жестоко, несправедливо! Пусть даже танист и так находился между жизнью и смертью, все равно они не должны были его губить. Никакая, самая благородная цель не могла оправдывать такие средства! Бран глубоко сомневался в том, чтобы ценой крови Карломана и вечного горя для его царственной матери можно было достичь счастья для "детей богини Дану".
В его юной душе наступил мучительный разлад. Как ученик друида, он обязан был доверять наставнику и предоставлять ему решать, что лучше для родной земли, ибо дал обет повиновения и служения. Но, как потомок "детей богини Дану", Бран привык почитать королеву Гвиневеру и ее доблестного сына, деяниями которого гордилась вся Арморика. Мог ли он согласиться предать их?
Правда, его учили, что, согласно старинным летописям, в былые времена друиды у "детей богини Дану" были могущественнее королей. Именно угодные Небу друиды руководили всей общественной жизнью народа, а короли занимались лишь военными вопросами, их власть в других делах была сильно ограничена. Если король оказывался недостоин, его по настоянию друидов отрешали от престола, а то и приносили в жертву. Только во времена арвернского завоевания значение короля и войска возросло настолько, что они смогли оттеснить жрецов от власти. Но, разумеется, друиды полагали, что короли несправедливо присвоили право вмешиваться во все области, переняв обычаи у арвернов, в то время как древний порядок был справедливее, да и богам угоднее!
Так учили верить и Брана до сегодняшнего дня. Но сейчас он усомнился. Как бы там ни было раньше, но нынешняя королева Арморики и ее доблестный сын были достойны, чтобы их почитали. А то, что задумал его наставник со своими сообщниками, казалось Брану неправильным. Как... как если бы они вздумали сжечь огнем священную дубраву!
При этой мысли ученик друида взглянул вверх, на ветви необъятного дуба, как будто боялся, что пламя уже лижет его грубую кору. Но на самом деле он высматривал ворона. В священной дубраве гнездилось много воронов; видимо, они знали, что это место священно, и совсем не боялись людей. Сам Риваллон Сто Воронов, отец королевы, брал из священной дубравы птенцов для обучения, а, когда птицы старели, относил их сюда, чтобы могли прожить спокойно остаток века.
Мальчик ждал ворона, своего тезку, ибо "Бран" на языке "детей богини Дану" означало "ворон". Подражая Риваллону, он любил выкармливать воронят, и многие птицы хорошо знали его. И сейчас он ждал пернатого друга. Будь что будет, но ученик друида не мог позволить погубить сына королевы, даже ради самых великих целей. Пусть даже тот и так лежит при смерти. Это еще хуже. Только чудовища могут убивать беззащитных. Бран не хотел, чтобы его наставник и другие люди, что желали блага своей родине, превратились в чудовищ.
Ему пришлось подождать, но, наконец, крупный черный ворон слетел к нему и важно прошелся по земле, кося черным глазом на мальчика, что присел перед ним на корточки. Бран, помимо дара ясновидения, умел понимать воронов, как и Риваллон. Боги сами выбирали, кому из "детей богини Дану" уметь общаться с древним символом племени.
- Лети к Риваллону Сто Воронов или к Груох! Скажи им: "Черное дело. Благая цель"! - прошептал мальчик.
Ворон каркнул, сообщая, что понял его. И стремительно взмыл, помчался в Чаор-на-Ри.
Бран с волнением глядел ему вслед, и пытался понять, правильно ли он поступил. Что произойдет теперь, после того как он выдал планы заговорщиков? Неужели по его вине прольется кровь? А сколько ее пролилось бы, если бы после смерти наследника королевы вправду вспыхнуло бы восстание?
И все-таки Бран не мог позволить погубить таниста! Всего один раз, в далеком детстве, ему довелось встретиться с Карломаном, но и этого оказалось достаточно, чтобы запомнить навсегда. Тем более, что именно тот, кого арверны именовали графом Кенабумским, способствовал, чтобы Бран попал в святилище. Но самое главное - он тогда предоставил выбор ему, шестилетнему ребенку-сироте.
Бран был родом из деревни в поросших лесом холмах Кемперра. Его родители и дед были знахарями, лечили с помощью трав окрестных поселян и их скот. Мальчик уже начал понемногу разбираться, какие травы бывают полезны в разных случаях. Но, когда ему было шесть лет, отца и мать растерзал Ужас Кемперра. Они отправились в лес за целебными травами, и так и не вернулись - ни днем, ни под вечер. А ночью маленькому Брану, когда он задремал, привиделось, как из чащи леса на его родителей бросился страшный белесый зверь с красными глазами. Он разом смял отца и схватил за горло мать, а потом встал на задние лапы и принялся с наслаждением полосовать их тела ножом, изогнутым в форме когтя.
Вскочив с постели, Бран кинулся к своему деду Оуэну, кое-как, дрожа и сбиваясь, поведал свой кошмар. Дед, как мог, попытался успокоить внука, напоил его снотворным отваром, хотя у самого тоже было тяжело на сердце.
На утро родители Брана так и не появились. Мальчик, блуждая в саду, где росли лечебные травы, увидел сидящего на ограде ворона. Тот смотрел прямо на него, и мальчик подошел ближе. Он и прежде знал, что может понимать, о чем говорят чернокрылые птицы.
- Скажи мне, ворон: где мои родители? - спросил он очень тихо, страшась узнать ответ.
И ворон поведал, на своем, конечно, языке, где искать его родителей... И не улетел, даже когда на вопль и пронзительные рыдания Брана сперва выбежал его дед, а затем показались и соседи. Вскоре вокруг собралась вся деревня. И ворон ждал, не улетая, когда Оуэн, кое-как успокоив внука, расскажет сельчанам все.
Тут же несколько самых смелых мужчин, вооружившись, отправились в лес. Ворон, словно ожидая их, полетел впереди, указывая путь...
Брану так и не показали изуродованные тела отца и матери, но и того, что он видел во сне, было достаточно. Всю округу облетела весть о новом страшном убийстве, что совершил Ужас Кемперра.
Дошло известие и до Карломана Кенабумского, что как раз приехал в Арморику за новым пополнением войска для войны с Нибелунгией. Он был поглощен военными вопросами, но, несмотря на крайнюю занятость, наследника королевы живо волновало все, что происходит на родине, и он выкроил время, чтобы выяснить обстоятельства очередного преступления. Потребовав от местного тана найти Ужас Кемперра, сам поехал в деревню, искать свидетелей.
Узнав, что сын погибших видел вещий сон и говорил с вороном, Карломан встретился с Браном и беседовал с ним гораздо дольше, чем, по мнению селян, заслуживал какой-то мальчишка. К сожалению, его сведения не могли помочь в поисках неуловимого чудовища. Но сам по себе дар, каким обладал мальчик, заинтересовал Карломана. Он сообщил деду Брана, что его внука лучше всего отослать в святилище, на обучение к друидам.
Оуэн и сам боялся за внука и согласен был отослать его подальше от опасного леса. Однако не хотел принуждать мальчика. В их деревне как раз недавно остановился бродячий балаган господина Ренье с холмов. Их присутствие скрашивало маленькому Брану боль от потери родных. Тем более, что там тоже были двое сирот - Иветт и ее братец Руфус, который был всего несколькими годами старше Брана, и они подружились. Господин Ренье после обстоятельной беседы с дедом мальчика готов был увезти его подальше от Ужаса Кемперра, а заботливая Гизера охотно взяла бы на себя воспитание еще одного ребенка.
Большинство взрослых наверняка решили бы судьбу Брана, не спрашивая его самого: ну что мог выбрать шестилетний ребенок? Но Карломан Кенабумский проявил большое внимание к судьбе одаренного мальчика. Поговорив с его дедом, он усадил Брана напротив себя на скамейку, где были разложены сохнущие пучки целебных трав.
- Так слушай меня, Бран, - обратился к нему наследник королевы. - Ты можешь стать друидом, слышать голоса всего сущего, с помощью вещих воронов узнавать обо всем на свете, как мой дед, Риваллон Сто Воронов. Не скрою: то была бы славная судьба, полезная для многих людей! Жаль будет, если такой дар, как у тебя, пропадет зазря. Но, если ты хочешь по-другому, можешь уехать с бродячим балаганом. Решать тебе, Бран!
Карломан говорил с шестилетним деревенским ребенком, как со взрослым, словно не сомневался, что тот его поймет. И Бран задумался, глядя не по-детски серьезно и морща лоб.
Конечно, в бродячем балагане он уже нашел друзей и, может быть, даже приемную мать. Там было веселее, у артистов были лошади и большие лохматые собаки. А приручать воронов он сможет, и путешествуя с ними. Но с другой стороны, сам наследник королевы говорит, что у друидов можно научиться гораздо большему! Он будет заклинателем воронов, как знаменитый Риваллон, о котором в Арморике знали даже грудные младенцы, и научится чародейству! Вот это да!
И не сам Бран, но его высшее предназначение помогло ему сделать правильный выбор.
- Если ты говоришь, господин, что мне лучше быть друидом, я пойду к ним, - ответил он, не отводя глаз от блестящего взора Карломана.
Тот серьезно кивнул мальчику.
- Пусть боги хранят тебя, Бран!
С тех пор Бран здорово повзрослел, хотя постиг еще только малую часть всего, что ведал его наставник и другие опытные друиды. Однако у него в голове не укладывалось, как могут преданные "дети богини Дану" призывать смерть к ложу Карломана. Он был наследником королевы, героем Арморики. Но Бран, ученик друида, больше всего чтил Карломана за то, что тот предоставил ему выбор.
Заговорщики же не позволяли выбрать самому Карломану: жертвовать собой ради надежды на освобождение или нет. Это было совсем иначе, чем в видении Брана, в битве на Равнине Столбов. Несмотря на юность, мальчик видел разницу. И знал, что Груох тоже поняла бы, если бы узнала то, что знал он.
При мысли о своей знатной подруге, дочери герцога Земли Всадников, Бран чуть заметно улыбнулся, несмотря на обстоятельства, и его глаза, зеленовато-карие, как вода в лесном ручье, потеплели. Груох с детства слыла одаренной прорицательницей, и с разрешения своих родных подолгу жила в святилище, училась у друидов, развивая природные способности. Там она и познакомилась с Браном, который был всего на год младше нее. Здесь не имело значения, что она - дочь герцога, а он - сын деревенского знахаря; имел значение лишь дар и общие интересы. Они с удовольствием подолгу беседовали, а то и просто так болтали и играли вместе, - все-таки они были еще почти детьми. Бран показывал своей подруге священную дубраву, наиболее почитаемые и просто любимые места, а Груох пела ему песни и читала книги, не входившие в библиотеку святилища.
И сейчас, когда его раздирали противоречивые чувства, мальчику захотелось, чтобы его подруга была здесь, и они вместе решили, как быть. Но увы, она вряд ли придет сегодня. Приехала королева Гвиневера, и Груох, вместе со всей знатью, обязана была встретить ее. Кроме того, у нее было пророчество, вещий сон, касающийся наследника королевы. Конечно, ее место сейчас было в Чаор-на-Ри.
Когда Бран принимал свое решение, он не успел обдумать как следует все причины, но сейчас, призадумавшись, понял, что послал ворона еще и ради Груох. Если бы она узнала, что он допустил гибель таниста Карломана, ее родича и будущего правителя, что он знал о злонамеренном колдовстве и никак не помешал, - она не пожелала бы больше дружить с ним, отвернулась бы от него навсегда.
Автор
Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - II (Прочитано 16641 раз)