Расширенный поиск  

Новости:

21.09.2023 - Вышел в продажу четвертый том переиздания "Отблесков Этерны", в книгу вошли роман "Из глубин" (в первом издании вышел под названием "Зимний излом"), "Записки мэтра Шабли" и приложение, посвященное развитию науки и образования в Золотых Землях.

Автор Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - III  (Прочитано 11095 раз)

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 182
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 190
    • Просмотр профиля

Война Королев: Летопись Фредегонды \Часть Третья: 08.02.2023\
Содержание

814 год от рождения Карломана Великого


28 Июня. Через Пятнадцать дней после Трагедии на Ристалище
Столица Арморики, Чаор – На – Ри


61. Мудрость Седин
62. Письмо Дочери
63. Два Маршала 
64. Песня о битве при Маг Туиред

Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6082
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10959
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

 
Цитировать
Иначе хаос затопит обитаемые земли
То есть, обитаемые земли - это Арверния и Арморика? Ну и ёщё немного союзных владений, типа Шварцвальда? А соседние, и не особо слабые, государства?  Их тоже затопит хаос? Что собой вообще представляет эта самая Арверния? Это супердержава? За счёт чего?
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3425
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6333
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Большое спасибо, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Цитировать
Иначе хаос затопит обитаемые земли
То есть, обитаемые земли - это Арверния и Арморика? Ну и ёщё немного союзных владений, типа Шварцвальда? А соседние, и не особо слабые, государства?  Их тоже затопит хаос? Что собой вообще представляет эта самая Арверния? Это супердержава? За счёт чего?
Про обитаемые земли сочла необходимым дальше кое-что пояснить. :) Обычно арверны так называют земли бывшей империи Карломана Великого. Она - да, на тот момент была супердержавой, насколько позволял общий уровень. Арверния и другие окружающие ее государства ныне - только обломки, но они больше других сохранили национальную гордость. А по богатству и военной силе одна из сильнейших стран в том регионе. И в том-то и дело, что хаос вряд ли ограничится Арвернией и Арморикой: при том международном положении, что описывается, в него наверняка втянутся и другие страны.

Глава 63. Два маршала (окончание)
Как бы в подтверждение догадки племянника, Хлодомер задумчиво проговорил:

- В большинстве случаев тот, кто обращается за советом к другому человеку,  сам знает наперед, как ему поступить. Голос совести подсказывает ему верный путь. Ища совета, человек на самом деле ищет подтверждения своему выбору.

- Ты прав! - поразмыслив, согласился Жартилин.

- Будь я ныне маршалом Арвернии, я сообщил бы королю, что заговор раскрыт, и злоумышленники под надежной стражей, что королева судила их по законам и обычаям Арморики, и вмешательство верховного сюзерена вовсе не требуется. И еще - я бы на твоем месте "упустил из виду", что покушение на Карломана собирались совершить с помощью темного колдовства. Если верны слухи, что король собирается вернуть ко двору Ги Верденнского, то и братство Донара может вновь возвыситься. И для них творящееся в Арморике колдовство станет поводом вмешаться.

- Ни за что на свете! - Жартилин даже побледнел, содрогнувшись.

Его детство и отрочество прошли в благословенной богами Арморике, которой не касался Священный Поход, устроенный королем Хильдебертом Строителем (или же Разрушителем, как говорили "дети богини Дану") Королева Гвиневера и близкие ей люди при дворе прилагали все усилия, чтобы туда не ступала нога донарианцев. Еще позже стараниями Карломана удалось добиться, чтобы "детей богини Дану" судили их соотечественники, по обычаям своего народа! Каждый новый король Арвернии при вступлении в должность заново скреплял своей подписью этот указ. Отмена его и вмешательство донарианцев в дела Арморики точно вызвали бы восстание.

Но в то время от бежавших из Арвернии людей и альвов доходили жуткие слухи: как в каждом городе и в заповедных местах истребляли альвов и тех людей, что дружили с ними; каким казням подвергали осужденных; как донарианцы изобретали самые хитроумные способы, чтобы завлечь в ловушку намеченные жертвы. От этих рассказов кровь стыла в жилах. Вначале Жартилин даже не мог поверить, что возможна такая жестокость и несправедливость. Лишь когда Карломан приехал из недавно воздвигнутого Дурокортера в Чаор-на-ри вместе со своей матушкой, он подтвердил кузену, что слухи ничего не преувеличивают.

В то время Карломану, как и Жартилину, было пятнадцать лет. Он воспитывался при арвернском дворе вместе со своими родичами, юными принцами. Однако, в отличие от Хлодиона, который собирался, закончив обучение, остаться в Арвернии (при этом их дед, майордом Риваллон, уже мечтал о великом будущем для старшего внука), Карломан больше тяготел к Арморике и охотно познавал тайны этого загадочного края. К этому времени его на Совете Кланов провозгласили танистом - наследником королевы, ибо старший брат отрекся в его пользу от венца "детей богини Дану".

Сразу, как они приехали, Жартилин, заночевав в одних покоях с Карломаном, пристал к нему с просьбой рассказать страшную историю. Так он всегда делал, ночуя с кем-нибудь из мальчишек: испытывал свою смелость. Но Карломан в тот вечер был не в духе, держался сумрачно, отстраненно, как бы прислушиваясь к чему-то, неведомому другим. И, когда Жартилин допек его со своей просьбой, сын королевы не выдержал. Резко, не щадя чувств собеседника, поведал обо всем, чему пришлось быть свидетелем при королевском дворе, и что слышал от других. О страшных казнях, каким подвергали альвов и людей с дозволения короля, за то что вейлы не спасли его умирающую жену, а вернее - по воле жестокосердного барона Верденнского. О том, что почти каждый мог стать жертвой "опоясанных молотом". О заповедных местах, что некогда облюбовали для себя ши и сами боги, а теперь осквернили арверны. Подробности были таковы, что Жартилин долго не мог сомкнуть глаза, а, когда все-таки заснул, ему снились кошмары. Куда там мальчишеским россказням о привидениях, оживших мертвецах, руках из темноты и прочих страшилках! Действительность, какую творят сами люди, была ужаснее всего.

А вскоре до Арморики дошла печальная весть, что по велению короля истребили вейл, обитающих близ Дурокортера. И что наследник престола, принц Хильдеберт (позднее прозванный Потерянным Принцем) в безумном отчаянии при всех обвинил своего царственного отца в их убийстве и остальных преступлениях, что творились в Священном Походе. И король приказал заточить сына в темницу...

Вспомнив все это, Жартилин горячо ответил дяде:

- Нет, я не хочу стравливать бодливых баранов с обеих сторон! Если кто хочет драться, тем, похоже, скоро предоставят такую возможность междугорцы и тюрингенцы. То же скажут все здравомыслящие люди в обоих наших народах.

Оуэн, ставший нечаянным свидетелем беседы, продолжал растирать в ступке сухие травы. Он чувствовал облегчение, видя, что знатные господа знают, что делать. Ибо лекарь ощущал тревогу за своего внука Брана, отданного в ученики к друидам: что станет с ним, если арверны ворвутся в Арморику? Друиды, многие из которых обучались магии у ши, были могущественнее арвернских жрецов. В былые времена арверны зачастую пытались привлечь их на свою сторону, если же это не удавалось - объявляли их вне закона, как неблагонадежных. Лекарь надеялся, что его внуку не выпадет новых испытаний, хватит с него лютой гибели родителей, а теперь вот еще разоблачения его наставника! Так он размышлял, продолжая работать с травами.

Между тем, Хлодомер кивнул в ответ племяннику. Он и сам, хоть и военный, не мог без содрогания вспоминать то страшное время, когда в Арвернии шла, по сути, внутренняя война. Ги Верденнский искусно играл на чувствах Хильдеберта Строителя, чтобы проводить свою идею истребления альвов. Причем сам король был уверен, что барон не более чем выполняет его волю.

И вот - другой король Хильдеберт готов был с одобрения своей матери дать барону Верденнскому право истреблять альвов, а может быть, и людей. Бывший маршал понимал, для чего им нужна поддержка воинских братств: они опасались восстания "детей богини Дану", связанных с магией, а заодно - поднять репутацию короля с помощью нового Священного Похода. И теперь, когда в самой Арморике неспокойно, худшее, что мог сделать арвернский король после того, как ранил Карломана - это дать им повод к восстанию.

Вслух Хлодомер Одноглазый повторил свой совет Жартилину:

- Итак, ты понимаешь, что следует делать, чтобы избежать распрей. Напиши королю, что твоя тетушка, королева Гвиневера Армориканская, свято чтит договор, и готова впредь оставаться вассалом арвернской короны. О наших затруднениях упомяни, если уж без этого никак не обойтись, кратко, как о том, с чем успешно справились. Чтобы арверны не смогли найти в твоем письме даже предлога для вмешательства! Тогда еще удастся решить дело миром. Лишь бы обе стороны не разжигали спор наших народов до состояния лесного пожара!

При этих словах Жартилин вмиг вспомнил о второй причине, что привела его сюда.

- Пока мы беседуем здесь, партия войны как раз занята разжиганием спора, послав бардов распевать на площади мятежные песни! Мы все, и сама королева, увы, оказались на шаг позади них.

- Там что же, присутствовали вожди кланов и их воины, или только горожане? - осведомился Хлодомер.

- Я видел в середине круга двух-трех вождей, но большинство были из города. Собрались люди из разных кланов. И я заметил, что песни о древних обидах и подвигах предков весьма воодушевили их. Если в клане большинство воинов захотят идти в бой, то и вождь должен будет проголосовать на Совете, как они укажут. Иначе клан изберет нового вождя, и тот все равно проголосует за восстание.

Хлодомер хмуро кивнул. Даже ему, хоть мать его происходила из семьи "детей богини Дану", трудно порой было освоить их обычаи. Вожди кланов могли требовать что угодно от короля или королевы, а воины и простой народ имели право принуждать вождей. Все это так отличалось от обычаев Арвернии, где нижестоящие были обязаны повиноваться высшим! Здесь подчинялись, только если сами этого желали, хотя бы и мудрейшим из властителей. Зато сами "дети богини Дану" гордились, что ни перед кем не сгибают спины - ни перед чужими, ни перед собственными правителями.

- Думаю, что королеве следует послать бардов партии мира на это состязание. По обычаю, каждый вправе спеть свою песню; а там видно будет, кто перетянет на свою сторону больше людей! Пусть барды напомнят им, сколько лишений приходилось терпеть во время восстаний, как некому было ни пахать, ни сеять, и армориканские дети умирали от голода, когда их отцы уходили воевать. А еще пусть напомнят народу, что ни одно восстание еще ни разу не помогло добиться свободы, все они тонули в крови, а от уцелевших арверны требовали непосильную дань. И напротив: тем, что сейчас их жизнь стала легче, "дети богини Дану" обязаны мерам, что принимали Игрэйна, Брохвайл, Риваллон, Гвиневера, Карломан, - словом, те, кто умел ладить с арвернами и добивался своего путем медленных, но надежных преобразований, с помощью ума, а не силы.

- Голосу разума бывает труднее достучаться до людских сердец, нежели силе, - заметил Жартилин. - Но я предложу королеве послать бардов на состязание. И надо действовать быстро! Кстати, где она?

- На балконе, беседует с нашими почтенными старейшинами, - ответил Хлодомер. - Я слышал недавно, как она прошла по коридору вместе с Теодебертом и твоим отцом.

- Тогда лучше и нам пойти туда! - воскликнул Жартилин. - Вижу, у всех нынче мысли об одном - как не допустить восстания и вмешательства арвернов.

- А как же может быть иначе? - спокойно отозвался Хлодомер, выходя вместе с племянником из покоев лекаря. - Кстати, в письме королю можешь не сообщать об этих песнях. Достаточно будет упомянуть, что Совет и его преддверие были неспокойны. Мы же постараемся все уладить. От мира в арвернском королевстве зависит очень многое!

Жартилин в ответ тихонько присвистнул.

- Арверны, конечно, прямые наследники империи Карломана Великого, я знаю! Но все же удивляет, как вы порой мните, что все обитаемые земли, все мироздание держится на одной лишь Арвернии.

- Лично я вовсе так не считаю, - возразил Хлодомер, идя вместе с Жартилином по переходу, ведущему к покоям наместника.- Просто в политике разных стран действует та же закономерность, что и в отношениях между людьми. Каждый заводит друзей и врагов в соответствии со своими качествами, взаимодействует с окружающими, ссорится и мирится, и, так или иначе, втягивает в свои отношения тех, кто находится рядом. Так же и государства. Начнись у нас война - она коснется и всех соседних стран. Нарушатся торговые связи, будут созданы новые военные союзы, а старые распадутся. Или ты думаешь, что междугорцы, которые уже давно точат зубы на своих соседей, останутся в стороне? Они ринутся на Арвернию еще охотнее, воспользовавшись нашей слабостью. Тогда союз государств, который с такой заботой собирал Карломан, распадется. Кого-то из них, как Шварцвальд, целиком поглотят алчные соседи, другие, как Нибелунгия и Аллемания, вступят в союз с междугорцами, когда те возьмут слишком большую силу, и обратятся против нас. Третьи вздумают сводить счеты между собой, как Венетийская Лига и та же Нибелунгия, забыв все усилия к их примирению. Понятно, что предпосылки у них и раньше были, и своя государственная политика у них текла своим чередом, и вовсе не об Арвернии они думали денно и нощно; а все же на свете все взаимосвязано. Сильная Арверния и она же, раздираемая внутренними распрями, кое-что меняют в политическом соотношении. Да что там, даже маленькая в сравнении с ней Окситания вызвала девятилетнюю войну с Нибелунгией! - Хлодомер вновь коснулся повязки, закрывающей отсутствующий глаз. - Все на свете имеет последствия. Тем более - для тех стран, которые связаны не только пространством, но и общим славным прошлым, и единым языком, и верой в одних богов.

- И все-таки, обитаемые земли - это не только бывшая империя Карломана Великого, - уточнил Жартилин.

- Разумеется, нет! Множество сильных государств никогда не входили в империю нашего родоначальника, и все же они могущественны, и от них также многое зависит в их части света. Взять хотя бы Норланд на севере: мы знаем викингов в бою, но не так много - о том, как они живут у себя. На востоке одна лишь Моравия еще отчасти входит в круг наших интересов: она наш союзник, и неплохо известна по рассказам торговцев и путешественников. Мы знаем, что и дальше живут люди, и даже иногда обмениваемся с ними послами и товарами, узнаем что-то через третьи руки, но те края слишком далеко, чтобы искать у них помощи, а делить с ними и вовсе нечего. А лежащие за Белыми Горами земли Марции, Этрурии, откуда пришли и наши предки, а золотая Агайя на берегах Окруженного Моря! Эти земли хороши, мы издавна поддерживаем связи с ними, получаем от них редкие товары. Но у нас нет с ними общих границ, и поэтому они не заботят нас ни в качестве друзей, ни в качестве врагов. Агайцы тоже называют ближайшие к ним края обитаемым миром - Ойкуменой, в какую, надо думать, не всегда входили здешние края. А ведь где-то на краю света, на юге и востоке, лежат жаркие страны, которые, якобы, древнее всех на свете. И, кто знает - возможно, если бы нашелся корабль, способный переплыть все моря, то и на другом краю света открылись бы государства людей, для которых мы все равно что не существуем? И Другие Народы, наверное, тоже..

Хлодомер говорил с таким воодушевлением, что Жартилин с удивлением взглянул на него.

- А ты бы хотел увидеть те страны и тех людей? - поинтересовался он.

- Где уж мне, в мои годы и с одним глазом, - усмехнулся бывший маршал, остановившись на пороге покоев отца. - Увидеть весь свет, наверное, не хватит человеческой жизни. Но даже если кто побывает в тех странах и познакомится с их обитателями, они все равно останутся в собственном обитаемом мире, и не смогут никак повлиять на нашу жизнь. Они для этого слишком далеко, и у них, без сомнения, есть свой мир. А нам сейчас лучше заняться заботами нашего.

Отворив дверь в покои наместника, два маршала прошли на балкон, откуда доносились такие знакомые голоса.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6082
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10959
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Цитировать
О страшных казнях, каким подвергали альвов и людей с дозволения короля, за то что вейлы не спасли его умирающую жену, а вернее - по воле жестокосердного барона Верденнского.
Иногда начинаешь понимать и партию меча. Не принимать, но понимать. По сути Арморика живёт под мечом, готовым по любому поводу опуститься на "повинные" головы. Решение Жантилина единственно возможное в этой ситуации, только вот король Арвернии существо непредсказуемое. Хоть бы кто-то догадался его отравить, право слово, ведь благое дело. Грибков поел и того.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3425
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6333
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Цитировать
О страшных казнях, каким подвергали альвов и людей с дозволения короля, за то что вейлы не спасли его умирающую жену, а вернее - по воле жестокосердного барона Верденнского.
Иногда начинаешь понимать и партию меча. Не принимать, но понимать. По сути Арморика живёт под мечом, готовым по любому поводу опуститься на "повинные" головы. Решение Жантилина единственно возможное в этой ситуации, только вот король Арвернии существо непредсказуемое. Хоть бы кто-то догадался его отравить, право слово, ведь благое дело. Грибков поел и того.
А так и должно быть, чтобы у них тоже была своя доля правоты, и их можно было понять. :)
Очень надеюсь, что в этот раз сумеют объяснить все королю, как должно.
Ну нет: я надеюсь, что до таких методов наши герои не опустятся! На чужом несчастье счастья не построишь.

Глава 64. Песня о битве при Маг-Туиред
Тем временем партия меча, опередившая, как было сказано, своих соперников на шаг, собрала народ на площади у Речных Ворот. Вокруг нее были выстроены портовые склады, тут же находились и торговые лавки с самым разным товаром.

Народ на площади тоже собрался самый разный. Смешались без разбору горожане и приезжие; знать, воины, ремесленники, купцы, рыбаки, - все, кто населял Чаор-на-Ри или приехал, готовясь к Совету Кланов. Только здесь можно было встретить стоявших плечом к плечу знатного тана с золотой цепью на шее и полуголого рыбака, тащившего на плече свой улов; оборванного нищего с разбитными повадками и торговца, который в обычное время не пустил бы его на порог своей лавки. Но сейчас их всех породнил воинственный дух "детей богини Дану", и музыка воодушевляла, опьяняла всех, а слова песен заставляли вспомнить былые распри с арвернами, какие в каждом клане "детей богини Дану" передавались из поколения в поколение.

 Сегодня здесь звучали песни - старинные, повествующие о подвигах героев "детей богини Дану", и новые, сложенные бардами нарочно, чтобы разжечь в людях воинственный пыл. Звенели струны, переливчато гудели волынки и рожки, рождая в слушателях желание биться с врагом, к чему призывали песни.

В середине площади было небольшое возвышение, куда по очереди поднимались сладкозвучные барды, чтобы вдохновить толпу. Вокруг возвышения стояли вожди партии меча, во главе с Конмаэлом Свирепым. Тот приложил немало усилий, чтобы восстановить пошатнувшиеся позиции. "Благодарить" следовало Кормака Сурового и других заговорщиков, что своим подлым поступком заставили многих усомниться и даже отшатнуться к партии лиры. Однако состязание бардов должно было разжечь ярость "детей богини Дану".

Среди выступавших на площади не было ни одного филида - обученного жреца-певца, способного своей музыкой творить магию. Это кое о чем говорило здравомыслящим людям, но их на площади оставалось не так уж много. Большинство слушателей были очарованы песнями бардов. Для них сейчас прошлое соединялось с настоящим, былые славные подвиги и страдания их предков разворачивались снова, в их собственной жизни. И кровь бежала по жилам горячо и яростно, а руки сами тянулись к оружию.

По указанию Конмаэла, очередной бард повествовал о древних временах, но сама песня была новой, нарочно сложенной для привлечения сторонников.

- Вспомним, как пало на наши плечи арверное ярмо, братья! Ведь оно не от века довлело над нами. Не боги с небес установили нам быть рабами!

Некогда "дети богини Дану" одни владели обширным краем от Белых Гор до Аллемании! Они жили счастливо в хранимом ши краю. В лесах Арморики не переводилась дичь, реки и озера были полны рыбы, и поля в то время приносили по два урожая в год. И наши пращуры радовались в роскошной земле, и им не приходилось желать большего.

Но пришли коварные арверны и подлостью покорили прекрасную Арморику. Долго не могли они одолеть доблестных фениев. Каждый из наших героев укладывал в землю двадцать арвернов, и поднимались курганы из тел в десять человеческих ростов. Над каждым очагом в Арморике сушилось не меньше сотни арвернских голов.

Лишь когда хитрый арвернский властелин, Карломан Великий, похитил из святилища меч Нуады, боги перестали защищать народ, что не уберег свою святыню. И арверны одержали победу, а вещий бисклавре, король Гродлан, покорился завоевателям.

Но не вечно длиться вражескому игу! Когда "дети богини Дану" свергнут власть арвернов, вернется меч Нуады, и Арморика вновь расцветет, и земля станет растить по два урожая в год в руках законных хозяев.

Звучный, многоголосый боевой клич покрыл последние звуки арфы. Толпа была уже распалена, и тан Конмаэл Свирепый мог гордиться собой, слыша их рев, видя вокруг сверкающие яростью глаза, оскаленные зубы. Мужчины и юноши, и даже иные женщины вскидывали над головой руки, словно уже сжимали в них меч или копье.

Да, Конмаэл Свирепый радовался, что так легко удалось разжечь в толпе воинственный пыл. Вместе с тем в нем поднималось какое-то еще неопределенное тревожное чувство: ощущение опытного воина подсказывало, что что-то может нарушить его расчеты.

Но что именно - Конмаэл понял, только когда из толпы вышел и не спеша поднялся на помост высокий мужчина, носивший плед вывернутым в знак изгнания из своего клана. Конмаэл узнал в нем старшего внука Кормака Сурового - Фергуса, прозванного Обездоленным. Тот пребывал в ссоре со своим непреклонным дедом. Воспитанный на отголосках битвы на Равнине Столбов, унесшей жизнь его отца и дядей, Фергус, подобно герцогу Брокилиенскому, не хотел винить арвернов в их гибели, и присоединился к партии лиры. За это дед изгнал его и лишил наследства, утешаясь младшими внуками, более послушными его воле.

И вот, теперь Фергус обратился к толпе, минуту назад слушавшей барда, чтобы призвать ее к здравомыслию. Он умел хорошо говорить, и голос у него был сильный, так что его услышали все, кто был на площади. И некоторые даже прислушались.

- Не позволяйте себя обмануть, "дети богини Дану"! - закричал он. - Вам поют лживые песни, чтобы вы шли погибать ради несбыточных мечтаний. Подумайте о своих семьях, что останутся во время восстания без защиты. Если кому надоело жить, пусть зарежется, так арверны хотя бы не отомстят вдове и сиротам!

- Это мы отомстим арвернам за таниста Карломана! - проревел Конмаэл Свирепый, подскочив ближе к говорившему. Его бешеный взор на миг встретился со спокойными, насмешливыми глазами Фергуса Обездоленного. А затем тот ответил, так что услышала вся площадь:

- Танист Карломан всегда стоял за мир между "детьми богини Дану" и арвернами. Он никому не завещал мести. Его мать, королева Гвиневера, ныне во главе партии лиры. Кому больше дорог танист Карломан - родной матери или тебе, тан Конмаэл?

У предводителя фениев ярость уже клокотала в горле, как огонь в жерле вулкана. Усилием воли он заставил себя успокоиться, смерил противника небрежным взглядом.

- Ты смеешь говорить дерзости, потому что изгоя с вывернутым пледом нельзя вызвать на поединок?

- Даже если бы можно было, тебе бы пришлось подождать окончания Совета Кланов, - напомнил Фергус. - А то бы я сам вызвал тебя за ту ложь, что ты и твои единомышленники рассыпаете здесь...

- Повтори! - прорычал Конмаэл, едва сдерживаясь, чтобы не схватить противника за горло. Что хуже всего - он замечал, что в толпе уже начинают прислушиваться к речам изгоя, того и гляди - тоже переметнутся к партии лиры.

- Ложь! - звучно и бесстрашно повторил Фергус. - Ложь, что арверны одолели "детей богини Дану" одним лишь коварством. Если бы сами наши кланы выступили против врага сообща и не мешали друг другу, могли бы одержать победу. Ложь, что Карломан Великий украл меч Нуады. Король Гродлан Вещий сам передал ему реликвию, чтобы она защищала оба народа. Отдал, потому что другие вожди, а также друиды стремились завладеть мечом Нуады... Да и насчет курганов из тел и голов - тоже ложь. Не могло в то время быть такого большого войска!

Не отвечая больше своему сопернику, но видя, что вновь теряет последователей, тан Конмаэл Свирепый подал знак стоявшим позади музыкантам, и окончание речи Фергуса потонуло в звуках новой мелодии, еще более яростной и волнующей, чем предыдущая. И, когда новый бард вышел вперед, Конмаэл с насмешливым видом кивнул изгою, носившему вывернутый плед:

- Новая песнь о битве при Маг-Туиред, Равнине Столбов! Послушай и ты о подвигах своих родных, чью память предал!

И бард запел, и вся толпа, мгновенно объединившись, снова внимала ему.

- На кораблях со звериными головами пришли в Арморику викинги. Они убивали, грабили, жгли, захватывали пленных.

Но против них, исполненные мужества, поднялись "дети богини Дану" и встретили их на равнине Маг-Туиред, в Земле Всадников. С ними привел свое войско и король Арвернии, потомок завоевателей.

Храбрые "дети богини Дану", исполненные жизни, забыли об опасности, разя могучего врага. Мечи и топоры их обагрились кровью. Пятеро норландских ярлов со своими дружинами полегли в землю, которую хотели захватить. Но гибнут и герои Арморики. А союзник их, арвернский король, не поверил советам здешних жителей, и войско его попало в западню.

Но что это за витязи ринулись на врага, как стая соколов на жадных коршунов, сияя доспехами, будто сыновья Луга? То танист Карломан, вонзив знамя Арморики в землю, с малой дружиной бьются, не щадя и не давая пощады. Звенят клинки отважных фениев. Льется кровь врагов, свирепые викинги уползают, волоча распоротые внутренности. Однако велика цена победы! Гибнет со всей семьей герцог Брокилиенский. Жарко, насмерть рубятся в гуще врагов сыновья тана Кормака. Брат да постоит за брата, пока в жилах хоть одного бежит кровь! Вот и сам танист Карломан падает, изрубленный. В этот день певец сменит лиру на меч, и лишь самый яростный боец останется в живых.

А тем временем арвернский король ждет, когда "дети богини Дану" полягут в жестоком бою, и сила их источится. Он боится восстания храбрых фениев, что, одолев викингов, сбросят власть арвернов...


Но, не успел бард закончить песню, как началось нечто, о чем Конмаэл Свирепый не мог догадаться, хотя подсознательно предчувствовал. Толпа все это время внимательно слушала барда, и его песня о не столь уж давних временах разжигала в них воинственный пыл, тот самый, в котором полнота жизни сочеталась с презрением к опасности. Если бы в этот миг нашелся вождь, который поведет их против арвернов, они сражались бы, как герои песен. Но покамест сражаться было не с кем, а овладевшее всеми напряжение, что еще усиливалось от сознания своей численности, от жара тел, столпившихся вокруг, требовало выхода.

И вот, кто-то, стоявший в толпе, пронзительно свистнул. Тут же донесся боевой клич "детей богини Дану", подхваченный множеством глоток. И раздались пронзительные вопли: "Бей арвернов!"

Тан Конмаэл Свирепый остолбенел, стоя перед толпой. Он лишь намеревался немного подогреть в людях воинственные чувства, но не ожидал, что горожане распалятся столь бурно. Сделал попытку их утихомирить, заговорил, подняв руку:

- Успокойтесь, друзья! Ваше воодушевление еще пригодится. Но еще не собрали Совет Кланов...

Куда там! Горожане ревели: "Бей арвернов!", топали ногами, выхватывали ножи и дубинки, у кого они были. Несколько случайно затесавшихся в толпу арвернов поспешили спастись бегством. А толпа уже поднимала с земли камни, ища возможного противника. Некоторые из торговых лавок вокруг площади принадлежали арвернам. И вот, будущие повстанцы стали бросать камни в закрытые ставни, метким ударом сбили вывеску с арвернской надписью... Вот-вот готовы были начаться погром и восстание.

Конмаэл огляделся по сторонам, встретился взором с Фергусом Обездоленным. Тот глядел насмешливо, однако ничего не сказал. Обратившись к нему, тан подтолкнул нескольких своих воинов.

- Спешите к королеве! Пусть смирит их! О, если бы Киан Песнь Пшеницы был среди нас и усмирил их песней!.. Скажи, что и для меня будет великим бесчестием, если восстание вспыхнет до Совета Кланов!

Если Фергус и хотел сказать что-то язвительное, то сейчас было не время, и он поспешил вместе с воинами в замок.

Распалившиеся горожане, между тем, разбили двери нескольких арвернских лавок, однако дальше этого пока не заходили. Если бы встретился враг, готовый защищаться, они в пылу легко переступили бы грань, за которой начинается восстание. Но не было ни врагов, ни вождя, чтобы указать цель. И они остались стоять на месте, что, впрочем, могло в любой миг измениться. Еще раз Конмаэл попытался образумить толпу, понимая, что в ярости она способна натворить бед, но тщетно - его никто не слушал! Лишь вдохновленный богами певец мог сейчас успокоить их.

Но вот, наконец, появились посланцы королевы, а с ними и Киан Песнь Пшеницы, бард, ставший воином, а ныне - заговорщиком. Теперь он получил свободу, пообещав унять народ. И, подойдя к барду, что пел последним, взял у него лиру со словами:

- Позволь мне допеть песню о той битве, в которой я участвовал, а ты - нет!

И Киан именно продолжил его песню, он не пытался оспорить своего предшественника, нет - он пел, как было, вложив в эту песню все сердце и всю память.

- Вспоминая подвиг "детей богини Дану", не забудем и союзников их - арвернов. Бок о бок сражались они против железного строя викингов, и не выстоять бы "детям богини Дану" одним, если бы не арвернские рыцари. Когда же битва была окончена, король Арвернии всю ночь искал на поле боя своего сына, таниста Карломана, что своей атакой спас ему жизнь. И не мог утешиться, покуда не ожил его сын от самой любимой. Так поет вам бард, сменивший лиру на меч в битве при Маг-Туиред!

Те, кто пал в бою и поднялся на Авалон, будут вечно жить в наших сердцах. А живущим - честь и слава!


Когда он закончил петь, ярости в собравшейся толпе как не бывало. Люди озирались вокруг, будто только что проснулись, осмысливая то, что пропел им Киан Песнь Пшеницы.
« Последнее редактирование: 18 Фев, 2023, 07:24:40 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 182
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 190
    • Просмотр профиля

Война Королев: Летопись Фредегонды \Часть Третья: 08.02.2023\
Содержание

814 год от рождения Карломана Великого

28 Июня. Через Пятнадцать дней после Трагедии на Ристалище
Столица Арморики, Чаор – На – Ри



61. Мудрость Седин – утро
62. Письмо Дочери  - утро
63. Два Маршала - утро
64. Песня о битве при Маг Туиред - полдень
65. Сила Слов – день

Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

Карса

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1046
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 701
  • Грозный зверь
    • Просмотр профиля

Досостязались в воинственных песнях. Вот и думай, так ли уж хороша демократия Арморики. В Арвернии ситуация сильно зависит от того, кто оказался на троне и около. А Арморику легко раскачать и толкнуть на безумства, потворствуя воинственности населения. Разгорячённая толпа страшная штука.
Записан
Предшествуют слава и почесть беде, ведь мира законы - трава на воде... (Л. Гумилёв)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6082
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10959
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Цитировать
Это кое о чем говорило здравомыслящим людям, но их на площади оставалось не так уж много.
Обычно здравомыслящих бывает намного больше, чем неадекватных, но те, кто способен включать мозги, на площадях не скачут, как правило. А вот неадекватные наоборот - они всегда громко кричат, очень громко, и кажется, что их много. Ну, и эффект толпы тоже срабатывает, такова уж природа людей, когда все кричат хором, кажется, что "коллектив всегда прав" (это я услышала от одной дамы во время оно). Только вот что это за коллектив, и в чём его правота?
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3425
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6333
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа Карса, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Досостязались в воинственных песнях. Вот и думай, так ли уж хороша демократия Арморики. В Арвернии ситуация сильно зависит от того, кто оказался на троне и около. А Арморику легко раскачать и толкнуть на безумства, потворствуя воинственности населения. Разгорячённая толпа страшная штука.
У каждого государственного строя есть свои недостатки. Это как раз жизненно у нас получается, я думаю.
"Демократия - это диктатура демократов". Можно сравнить со сварожским Влесославлем.
Цитировать
Это кое о чем говорило здравомыслящим людям, но их на площади оставалось не так уж много.
Обычно здравомыслящих бывает намного больше, чем неадекватных, но те, кто способен включать мозги, на площадях не скачут, как правило. А вот неадекватные наоборот - они всегда громко кричат, очень громко, и кажется, что их много. Ну, и эффект толпы тоже срабатывает, такова уж природа людей, когда все кричат хором, кажется, что "коллектив всегда прав" (это я услышала от одной дамы во время оно). Только вот что это за коллектив, и в чём его правота?
Здравомыслящие, скорее всего, либо вообще не оказались в той толпе, либо вели себя как Фергус, или вовсе промолчали.
А стадный инстинкт, к сожалению, творит с людьми страшные вещи, если они ему поддаются, забыв, что они вообще-то разумные существа.

Глава 65. Сила слов (начало)
В то время, как Фергус с воинами партии меча убежали за помощью, несколько "детей богини Дану", самых разгоряченных воинственными песнями, не зная, к чему приложить избыток сил, свернули в проулок, к арвернской лавке, с которой только что сорвали вывеску броском камня. В этой лавке торговали выделанными кожами для пергамента, писчими принадлежностями, различными фигурками, вырезанными из дерева и из камня, свечами и разными подсвечниками, от простых держателей, которые можно поставить на стол, до высоких бронзовых канделябров, зачастую причудливой формы: в виде драконов, грифонов, львов, скачущих коней, кораблей, дворцов, фей. В лавке всегда пахло кожами и металлом, и еще миндальным орехом, что шел на приготовление чернил. В оконных проемах были выставлены чучела дикого гуся, филина и лисы.

Но сейчас хозяин-арверн и трое его помощников, набранных из местных жителей, спешно загораживали окна железными щитами во избежание беспорядков. Они собирались запереть дверь, заложить ее изнутри и переждать народное буйство.

Но не успели. Крепкие руки рванули на себя дверь, и буяны, распаленные воинственным пылом, ворвались в лавку, не глядя, своротили один из прилавков с разложенным товаром. Хозяин-арверн вскрикнул жалобно и вместе с тем протестующе. Тогда "дети богини Дану" угрожающе обернулись к нему, грозя кулаками. У них не было с собой настоящего оружия, но трое носили за поясом ножи, еще у двоих были припасены короткие дубинки, а идущий впереди полуголый рыбак, вдобавок, крутил в руках веревку от невода.

- Ты, арвернский пес, наживающийся на "детях богини Дану"! Скоро ты завоешь, как подыхающая собака! - произнес рыбак, наступая на хозяина лавки. Его сотоварищи захохотали, повторяя еще более грубые оскорбления. Кое-кто заодно прихватил себе в качестве трофея попавшиеся на глаза вещи.

Хозяин лавки стоял, прижавшись к стене, бледный как мел. Он старался смириться и не отвечать им столь же резко, ибо понимал, что они только и ждут, чтобы он заупрямился. Тогда их не унять будет уже ничем. Попытался их увещевать, по возможности мягко:

- Чем я помешал вам? Лишь тем, что арверн? Это правда, но я уже давно живу в Чаор-на-Ри и торгую честно. К тому же, я даю работу людям, - он с надеждой поглядел на охранников, стоявшим рядом.

Те выдвинулись вперед с решительным видом, готовые защищать хозяина.

- Убирайтесь прочь! - ворчали они на повстанцев. - Мы своего хозяина не дадим в обиду. Он нам хорошо платит, мы бывали с ним даже в Кенабуме, при дворе таниста Карломана. А вас, если не уйметесь, повесят!

Мятежники приостановились, удивленно моргая.

- Вы же "дети богини Дану", зачем защищаете арвернского кровососа? - попытался уговорить рыбак. - Скоро вся Арморика сбросит их власть! Тогда наш народ будет счастлив, кроме перебежчиков, как вы.

- Вы ослиные головы! Ведь Совет Кланов еще не состоялся! - произнес один из охранников, не давая буянам подойти ближе. - Ну, кого мы выставим отсюда головой вперед?

И будущие повстанцы приостановились, растерянно чувствуя, как гаснет в их сердцах пыл восстания. Они не ожидали, что, собираясь в поход на арвернов, столкнутся первым делом со своими же земляками. Драться, а тем более биться с ними не были готовы.

Тут через распахнутую дверь лавки донеслась мелодия сладкозвучной лиры Киана. Нападавшие заколебались между желанием послушать и смущением, что приходится отступить ни с чем.

В конце концов, рыбак плюнул на устланный соломой пол под ноги хозяину лавки.

- Мы до тебя еще доберемся, как только Совет Кланов объявит восстание! - пообещал он, уходя последним из ватаги.

Как только нападавшие покинули лавку, охранники первым делом поправили перекосившуюся дверь, вернули обратно вывеску. А хозяин, все еще стоя в своем углу, не переводил дыхание и утирал со лба обильно льющийся пот. Все никак не мог поверить, что обошлось благополучно, не считая незначительного ущерба.

- Благодарю вас, друзья мои! - обратился он к охранникам, мысленно собираясь поднять им жалование. - Теперь я знаю, что могу всегда положиться на вас!

На лицах местных уроженцев мелькнули смущенные улыбки.

- Лучше бы нашим властям поскорее прекратить мятежи, если это возможно, - проворчал один из них.

Хозяин лавки вздохнул, и вспомнил о своем завсегдатае - арверне Армане, камердинере самого наместника. Хорошо бы, когда он появится, расспросить его как следует, какие меры принимают правители Арвернии, чтобы не допустить восстания.

***

А тем временем правители совещались, собравшись на балконе покоев наместника, что написать в послании королю Арвернии. Теперь королева Гвиневера сидела в кресле напротив старейшин - Сигиберта, Ангарад и Риваллона. Теодеберт и Хлодомер, а также Морветен с сыном Жартилином стояли за их спинами. Даже те из них, кто по обычным человеческим меркам были давно стариками, из почтения к старшим родичам не могли занять место рядом с ними; только королеве подобал равный почет. Чуть поодаль, прислонившись к стене, стоял Арман; он присутствовал на совещении, но не был его участником. Обсуждали письмо, что следовало написать король Хильдеберту Арвернскому.

- Я, как вассал Арвернии, заверю Его Величество еще раз, что приложу все усилия ради сохранения мира, - пообещала королева. - Постараюсь смягчить острые углы, не сообщу и о малой доле тех трудностей, с какими нам приходится сталкиваться. Ибо допустить вмешательство арвернов в дела Арморики - все равно что ткнуть горящую головню в стог сена.

- И я, маршал Арвернии, сделаю все возможное ради той же цели, скрою, что партия меча готовилась применить колдовство, - прибавил Жартилин.

- Пишите, пишите! И от меня будет королю письмо, - пообещал Сигиберт Древний. - На правах старшего в роду, напомню ему, что, прежде чем других судить да рядить, не помешает на себя оборотиться. Скажу ему, что довольно уже пролившейся крови, и надо бы загладить старую вину, а не усугублять.

Все трое переглянулись, ощущая тепло и горячую признательность друг к другу за их прочное взаимопонимание. Как хорошо, когда люди в трудный день могут действовать сообща!

В наступившей тишине прорезался голос Ангарад Мудрой:

- Продумайте как следует, в каких выражениях составите ваши письма! И после сверьте все, чтобы они подходили друг к другу, как кусочки единой головоломки. Чтобы никому из придворных крючкотворов не пришло в голову, что в Арморике что-то может пойти не так.

Королева и ее придворные согласились с ней и стали тщательнее обсуждать будущие послания.

***

А тем временем, в самом глубоком подземелье Чаор-на-Ри, сидел друид-отступник. Он выглядел напряженным, словно прислушивался к некоему зову из будущего, что еще не воплотилось, но еле уловимыми намеками носилось в воздухе. Хотя с него сорвали жреческую мантию и дубовый венок, но не так-то просто было лишить посвященного друида даров Высших Сил!

За железной решеткой взад и вперед прогуливались четверо могучих оборотней, приставленных Гурмаэлоном Неистовым. Они были раздражены, чувствуя себя запертыми в темнице вместе с узником, и лишь изредка перебрасывались между собой словом-другим, а за решетку предпочитали вовсе не смотреть.

А между тем, их пленник ощущал все явственнее, как растет великий дух восстания. Ярость кипела в сердцах людей, и звучная песнь звала их в бой. Он чувствовал, как клубится дым, как из-под земли выходит дух мести с черными крыльями. И в самом отступнике росла в ответ жестокая радость. Стало быть, он все-таки прав! Восстание все равно должно свершиться, даже без жертвы Морриган, и боги хотят, чтобы "дети богини Дану" выступили на бой.

Когда жестокое торжество заполонило его целиком, пленник вскочил, захлопал в ладоши и захохотал, как безумный.

- Что я вам говорил! - прокричал он с неистовой радостью. - "Дети богини Дану" знают, что лучше для них! Они поднимутся, как морской прилив, и смоют всех арвернов! Не я, а вы - изменники своему племени, не я, а вы - безумцы, пытавшиеся остановить неизбежное!

И он продолжал хохотать, пронзительно, не в силах остановиться, в своем воодушевлении. Так что даже не заметил, в какой момент отворилась решетка, и двое бисклавре, стремительные, как вся их порода, оказались рядом. Повалив отступника на пол, уселись на него, прижали к земле.

- Или ты замолчишь, безумец, или нам придется тебя связать, как ни противно держать в плену живое существо! - предупредили его.

Бывший друид смолк, глядя фанатично горящими глазами куда-то вдаль, сквозь эти стены, прислушиваясь к яростному полету духа мщения, что должен был принести Арморике свободу. Он чувствовал среди здешнего народа настрой сродни его собственному.

***

В это время верховный друид Арморики стоял перед жертвенником, наблюдая, как пламя, раздуваемое неровными порывами ветра, колеблется, как боевые стяги. Ветер то взвивал сполохи огня вверх, то пригибал, и вместе с пламенем колебался дым от горящих на алтаре частей туши принесенного в жертву быка. Это была жертва, подаренная королевой Гвиневерой во имя мира - если бы "дети богини Дану" собирались воевать, она велела бы пожертвовать коня. Возможно, ее еще вынудят принести эту жертву. Но по своей воле Гвиневера не поднимет знамя мести, это ясно...

Вздохнув про себя, верховный друид подумал о своем бывшем собрате-отступнике, которого ныне ожидал суд. Конечно, тот решился на безумный поступок, а все же, в том, что он говорил, было много правды. Будь, как встарь, власть друидов сильнее королевской, уж они-то не отдали бы Арморику в руки арвернов, будто так и надо! Когда встарь друиды определяли пути, а короли и главы кланов только выполняли их волю, "дети богини Дану" были гораздо сильнее, и беда оставалась за Белыми Горами. Но королям захотелось править самостоятельно, и они предпочли стать вассалами Арвернии, чем служителями своего народа. Еще Градлон Вещий, что отдал меч Нуады императору Карломану, проложил путь преступного соглашательства. Чем ему плохо было бы, если бы священная реликвия хранилась у друидов, в одном из святилищ? Ведь не ради себя те древние жрецы требовали меч Нуады, насколько мог их понять теперешний наследник. Какая им была бы в том личная выгода, ведь друидам не полагается иметь семью и кровных потомков. О счастье всей Арморики они мечтали, желая сберечь святыню. Так нет - король Градлон предпочел отдать меч чужеземцу, только бы не подчиняться друидам! И потомки его следуют тем же путем, переняв от арвернов идею сильной королевской власти. Вот и суд над его опрометчивым собратом доказывал, как уродливо исказились отношения между народом и властью.

Правда, бисклавре предупреждали, будто могучие владыки ши будут страшно разгневаны ритуалом призыва Морриган. Но верховный друид не мог поверить, что они разгневаются на "детей богини Дану", что всегда чтили их. Он верил, что благочестия достаточно, чтобы во всех случаях оставаться правым и в остальном.

Он размышлял о том, как использовать нынешние нелегкие обстоятельствах, чтобы ослабить королевскую власть и вернуть обычаи "детей богини Дану" к древним обычаям. По всему видно было, что сейчас наступает для этого самое удобное время. Королева - старая женщина, хоть и бисклавре, ее наследник умирает, а внуки, кто бы из них не унаследовал престол после Гвиневеры - на три четверти арверны, и не учились править таким народом, как "дети богини Дану". Состоится восстание или нет, но власть королей ослабеет обязательно. И все вернется на круги своя. Об этом втайне молился верховный друид, сжигая сердце и внутренности жертвенного быка.

***

А на балкон, где королева со своими советниками обсуждали текст будущих посланий арвернскому королю, ворвались ее сестра Беток Белокурая и Кеннетиг Дивный, зять со стороны другой сестры. Оба были бледны, растеряны.

- У Речных ворот толпа, наслушавшись песен, обратилась против арвернов, сломали несколько торговых лавок! Того и гляди - погром, восстание! - воскликнула Беток, вытаращив глаза.

Кеннетиг перебил ее, не дав договорить - в спешке было не до учтивых манер:

- Я послал стражу не допустить погромов, государыня! Но толпа сейчас только тебя послушается.

- Сестра, я волнуюсь, будет ли в городе мир! И как раз перед Советом Кланов! - снова воскликнула Беток.

- Город мы как-нибудь усмирим, - сурово возразил Кеннетиг. - Вот что сделает король Хильдеберт, узнав о наших беспорядках? Не вздумает ли послать сюда войска?

Как только прозвучали тревожные вести, Сигиберт Древний, побелев, как мел, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Все испуганно бросились к нему. Прошло некоторое время, прежде чем старец, отпив травяного отвара, поданного Арманом, открыл глаза и произнес, отдышавшись:

- Ничего, ничего... Вы делайте, что положено!..

Гвиневера, тоже на мгновение замершая с закрытыми глазами, быстро пришла в себя, поднялась из-за стола. Чувствуя, что нельзя терять ни минуты, стала распоряжаться:

- Морветен, бери воинов и ступай в город! Останови мятеж в зародыше. Приказывай моим именем, заклинай людей ради Карломана, но уйми смутьянов! Желательно все-таки тихо, без драки. В крайнем случае, вязать особо буйных... Хлодомер, - она извиняющимся взглядом окинула деверя, склонившегося над отцом. - Узнай о нуждах здешних арвернов, если надо - сопроводи их в замок ради безопасности. Но тихо, чтобы не вызвать беспорядков!

Те, к кому обратилась королева, направились выполнять приказ. А в переходе уже слышались шаги и громкие, тревожные голоса. Вошедший слуга объявил:

- Государыня, у тебя просит аудиенции Фергус Обездоленный, что изгнан из клана Кормака Сурового. Он только что с площади близ Речных ворот, где творится неладное.

Королева Гвиневера кивнула, сделав жест: "Зови!" Перевела дыхание, стоя прямо, как стрела, в ожидании пришедшего. Что ей объявят на сей раз?
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 182
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 190
    • Просмотр профиля

Досостязались в воинственных песнях. Вот и думай, так ли уж хороша демократия Арморики. В Арвернии ситуация сильно зависит от того, кто оказался на троне и около. А Арморику легко раскачать и толкнуть на безумства, потворствуя воинственности населения. Разгорячённая толпа страшная штука.

1. «Никто не утверждает, что демократия совершенна или всесторонне развита. Действительно, было сказано, что демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех тех других форм, которые время от времени применялись»

2. «Демократия - плохая форма правления, однако ничего лучшего человечество не придумало» 


 Уинстон Черчилль  (1874-1965)

Британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940-1945 и 1951-1955 годах; журналист, писатель, художник, почётный член Британской академии, лауреат Нобелевской премии по литературе.


P.S. Гитлер пришел к власти демократическим путем.

P.S.S. "Психология толпы – страшная штука, она не подчиняется общим законам, любой стихийно брошенный призыв (даже самый абсурдный) для заведенной толпы может стать руководством к действию."
Аноним
« Последнее редактирование: 18 Фев, 2023, 22:27:37 от Menectrel »
Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

фок Гюнце

  • Энциклопедист
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6078
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 32748
  • El sueño de la razón produce monstruos
    • Просмотр профиля
    • Мысли вслух

Демократия спотыкается на каждом шагу по дороге к правильному решению, вместо того, чтобы прямо и без запинок идти в тупик.
Лоренс Питер, автор принципа (некомпетентности) Питера, пирамиды Питера и бессмертной фразы "noblest of all dogs is the hot-dog; it feeds the hand that bites it".
Записан
Barbara, Celarent, Darii, Ferio
"Αν ένας γάιδαρος σε κλωτσήσει, δεν έχει νόημα να τον κλωτσήσεις και εσύ" (Σωκράτης)
(אַז מען עסט שוין חזיר, זאָל רינען איבער דער באָרד" (‏שלום עליכם"

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6082
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10959
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Цитировать
Он размышлял о том, как использовать нынешние нелегкие обстоятельствах, чтобы ослабить королевскую власть и вернуть обычаи "детей богини Дану" к древним обычаям.
Вот поэтому церковь и должна быть отделена от государства.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3425
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6333
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эр Фок Гюнце, эрэа Convollar! :-* :-* :-*
Цитировать
Он размышлял о том, как использовать нынешние нелегкие обстоятельствах, чтобы ослабить королевскую власть и вернуть обычаи "детей богини Дану" к древним обычаям.
Вот поэтому церковь и должна быть отделена от государства.
Ну а среди друидов у "детей богини Дану" вот полагают, что их "церковь" слишком отделили от государства, так что у них мало возможностей влиять на правителей!
Не все, конечно, такие, наверняка. Но тут действует тот же эффект, что и с толпой: те, кто предан именно своему служению, тихо делают свое дело, не вмешиваясь в политику. А в центр внимания попадают те, кто чего-то добивается, и не всегда честными путями.

Глава 65. Сила слов (продолжение)
По приказу королевы покинул балкон нахмуренный Морветен, стремительно направившись усмирять беспорядки. За ним последовал Хлодомер Одноглазый, на прощание сжав плечо сидевшего в кресле отца.

Сигиберт Древний, над которым обеспокоенно склонились Теодеберт и Арман, никак не откликнулся на эту ласку. Он сильно побледнел, и от этого казался еще дряхлее. Перед глазами у него плясали черные мушки, но он усилием воли преодолевал их мельтешение и сидел молча, не желая привлекать внимания к своему состоянию. Для наместника Арморики важнее всего было не отвлекать на себя внимание Гвиневеры и других близких, ибо от них сейчас слишком много зависело, а он, к сожалению, уже мало чем мог быть полезен. Ныне Гвиневере следовало собрать всю свою стойкость, чтобы не позволить жестокому пламени восстания поглотить древний Чаор-на-Ри и расползтись во всей Арморике, как моровая язва.

Пока Сигиберт боролся со слабостью, Ангарад, так хорошо знавшая его, обратившись к его старшему сыну, проговорила:

- Я слышала, будто ваш лекарь Оуэн изобрел новое лекарство, что укрепляет силы. Мне бы хотелось его попробовать. Теодеберт, будь так добр: позови сюда Оуэна, - она отлично знала, что Сигиберт воспротивится прямой просьбе позвать лекаря.

Теодеберт, поняв ее хитрость, кивнул Арману, посылая его за Оуэном. Однако престарелый наместник упрямо покачал головой, не говоря ни слова. Нет, не надо лекаря, не надо беспокоиться о нем, займитесь лучше действительно неотложными заботами!

Его первенец тяжело вздохнул, не зная, как преодолеть упрямство отца. Зато Ангарад Мудрая пристально взглянула в глаза старому другу, безмолвно умоляя его вести себя, как подобает в трудный час старейшине королевского рода, а не капризному ребенку. Только один взгляд - но Сигиберт сразу перестал упрямиться и качать головой, ибо осознал, что нужен своим близким в добром здравии. Особенно в это неспокойное время.

Теодеберт, проводив взглядом быстро убежавшего Армана, в знак поддержки сжал отцовское плечо, совсем так же, как сделал Хлодомер несколько минут назад. И внезапно его будто обожгла предельно ясная догадка, почему отец так не хотел отпускать его в последнюю поездку: потому что боялся не успеть проститься с ним!.. Но, к счастью, этого не произошло. Что бы ни предстояло им встретить еще, они, по крайней мере, будут рядом... Гораздо хуже, когда родители с детьми думают, что расстаются ненадолго, не подозревая, что разлуке суждено продлиться до конца их дней!..

И тут мысль его перешла с отца на пасынка - Карломана. Какой короткой была встреча, когда они с Гвиневерой вернулись из поездки - как раз для того, чтобы повидать Карломана прежде, чем тот выйдет на роковое ристалище! Да, они побыли вместе всего несколько минут, но все же смогли попрощаться, и Карломан успел передать матери и отчиму свою любовь и наставления на будущее. Впору теперь было радоваться и тому, что есть.

И он также думал, невольно и с содроганием, что будет, если никакие чудеса, что творят сейчас Номиноэ с Дунстаном, не помогут. Ныне вся Арморика превратилась в огнедышащую гору, готовую в любой миг извергнуть лаву. И, как бы неистовое пламя погребального костра Карломана (ведь должны арверны отдать его тело матери для похорон по обычаю "детей богини Дану", это меньшее, чем они могли загладить вину!) не зажег всю Арморику и Арвернию огнем восстания, не перекинулся бы на сопредельные страны!

***

На площади у Речных ворот толпа, распаленная воинственными песнями, кипела, как штормовое море. Впрочем, как и в любой толпе, далеко не все поддались ее обезличивающему, безумящему влиянию. Те, кто сохранил здравый рассудок, поспешили вовремя уйти, или стояли молча, как скалы, своей неподвижностью спорящие с морским приливом. Но вокруг было слышно лишь тех, кто, опьяненные силой песни, выкрикивали боевой клич и угрозы арвернам. От их воплей, топота, шума казалось, будто их собралось гораздо больше, чем было на самом деле. Народ превращался в толпу, где ни один определенный человек не мог нести ответственность за то, что творят сообща, а осознание своей численности придавало ощущение правоты, и не было больше доводов разума и призывов к осторожности. Любой вождь, что берется управлять массами людей, должен помнить, как это бывает.

Так Конмаэл Свирепый, так неосторожно пробудивший в "детях богини Дану" ярость, не мог представить, что к таким результатам приведут устроенные им песни бардов. Он умел командовать боевым отрядом - привыкшим к дисциплине и объединенным общей целью, обязанным бить врага. Даже неукротимые в битве фении знали, под чьим началом надлежит идти в бой. Но что толпа горожан может вот так сразу одичать, превратиться в стихийное бедствие, он не подозревал. Прежде сам разжигая в них воинственный пыл, чтобы повлиять на исход Совета Кланов, теперь уже не знал, как их утихомирить. Если толпа начнет в городе погромы и вспыхнет стихийное восстание, - вина за всю кровь, что прольется, ляжет на него, Конмаэла. Хоть и мятежник, но такого позора для своей чести он не мог стерпеть!

И он поднялся на пьедестал, с которого прежде, один за другим, выступали барды, и воззвал во весь голос к собравшимся на площади:

- Братья! Храбрые "дети богини Дану"! В вас еще горяча кровь ваших героических прародителей. Но я прошу вас повременить немного. Пусть Совет Кланов объявит восстание и прикажет собраться и вооружиться. Сейчас мы не готовы!..

Тщетно он увещевал! Конечно, те, кто был спокойнее, приняли к сведению, но самые яростные даже не услышали, о чем кричал Конмаэл. Они стремились свести праотеческие счеты с теми арвернами, что попадутся под руку. Там и здесь собирались ватаги по пять-шесть человек, обычно следовавшие за самыми горластыми крикунами. Хоть и безоружные, они вламывались в арвернские торговые лавки, переворачивали все вверх дном, выбрасывали на улицу все, что попадалось под руку. Пару раз по ошибке портили имущество местных купцов. Арверны прятались в своих убежищах, а те, кто не успел, спасались бегством.

Те, в ком был здравый смысл, сдерживали буянов, в свою очередь сообща заступали им дорогу. Бывало, что и защищали арвернов от свирепых забияк, не позволяли им вырваться в город. До оружия пока что не доходило, но потасовки врукопашную случались. Хотя чаще обе стороны ограничивались отборной бранью.

Увидев, как горожане берут под защиту арвернов, мятежники налетали на них, пытаясь ухватить предполагаемых врагов. Но, встретив надежный отпор, осыпали оскорблениями своих противников:

- Вы предатели! Отдайте нам арвернских собак! Да здравствует свободная Арморика! Убирайтесь к лягушкам в болото!

А те, кто не поддался опасным уговорам бардов, кричали в ответ, также не оставаясь в долгу:

- Эй вы, невежи! Ступайте проспитесь! С кем воевать вздумали? Это же наши соседи, всю жизнь прожили в одном городе!

Таких стычек было много на всей площади. Крик и гвалт стоял, сравнимый разве что с многотысячным гнездовьем птиц на морском берегу.

Тан Конмаэл и его сторонники, оставшиеся как бы над толпой, с тревогой наблюдали, какой оборот принимают дела. Здесь же было и несколько воинов из партии лиры, остановившиеся было поглядеть. Они видели, что в толпе выделяются вожаки - самые одичавшие и обезумевшие, и люди, идущие за ними, слушали только их, не поддаваясь ничьим иным убеждениям. Того и гляди, эти безумцы ринутся с площади в город, достанут оружие и учинят в городе резню под тем же кличем: "Бей арвернов!" Без решения Совета Кланов, без подготовки начнут восстание, которое в таком виде, разумеется, будет подавлено войсками арвернов.

Глядя с пьедестала за всеми их перемещениями, Конмаэл Свирепый , стиснув зубы, молился, чтобы посланцы королевы  подоспели вовремя, чтобы Киан Песнь Пшеницы усмирил их своей чарующей музыкой. А до тех пор долгом Конмаэла, осознавшего, что натворил, было сдерживать людей. По его приказу, воины партии меча оцепили площадь, не давая бунтовщикам покинуть ее. Но силы были неравны: если толпа захочет прорваться, она всех сметет, как настоящая морская волна. И Конмаэл вновь упрямо воззвал к этой стихии, состоящей из людей, не смея отступиться. Он еще надеялся обуздать смутьянов. Ошибки следовало исправлять. Ведь он, хоть и мятежник, чтил законы "детей богини Дану", и вовсе не собирался поднимать восстание до решения Совета Кланов. Да ему и в голову не приходило, что песня о битве на Равнине Столбов так сильно разгорячит горожан!..

- Храбрые "дети богини Дану"! Дождемся решения Совета Кланов! Выступим в бой ровными, сплоченными рядами! Не срывайте замыслов ваших вождей! - кричал Конмаэл, надрываясь, так что в горле саднило. Даже в бою, отдавая приказы, не срывал так голос.

Но, со все подступающим отчаянием, он видел, что лишь некоторые люди его услышали. Наиболее буйные даже не замечали его. Только превосходящая боевая сила, хотя бы вид ее, мог их остановить, или магия музыки, что, как известно, иногда упорядочивает поврежденный безумием рассудок.

***

А тем временем, на балконе покоев наместника, королева Гвиневера, отойдя в сторону, беседовала с Фергусом. Они разговаривали очень тихо, и присутствующие, как ни напрягали слух, уловили лишь обрывки фраз: о беспорядках в городе и о том, что необходимо призвать Киана, чтобы успокоить народ.

Королева стояла, замерев, как статуя. Только ветерок, задувавший на балкон, шевелил ее волосы, у корней сильно поседевшие, и ее платье в цветах королевского дома.

Фергус, чьи спутники из партии меча стояли в дверях, не смея подойти ближе, поведал королеве о новой песне про битву на Равнине Столбов.

- Никто не ожидал, что она произведет такое впечатление на народ, государыня! Люди будто с ума посходили, приготовились тут же бить арвернов. Ни Конмаэл Свирепый, ни бард, что пел эту песню, не ждали такого поворота.

- Надо было ждать! - голос королевы вдруг прозвучал непривычно резко, отрывисто. - Если ты разжигаешь в толпе дикую ярость, будь готов к последствиям ее!

Остальные, присутствующие на балконе, напряженно глядели на королеву и ее собеседника, ожидая нового поворота событий. Лишь Сигиберт Древний время от времени прикрывал глаза, чувствуя, что силы его совсем на исходе. Последние две седьмицы престарелый наместник пребывал в жестоком напряжении, и теперь он просто не выдерживал, как перетянутая тетива. Боль и страх за Карломана, позор короля, преступный ритуал заговорщиков и тяжкие новости одна за другой, - все это подкосило его и без того гаснущие силы.

Риваллон и Ангарад с Теодебертом смотрели по очереди то на королеву, то на Сигиберта. Они тревожились за них обоих.

Наконец, королева обернулась к своим советникам, решительная и собранная, словно обрела новые силы, хоть и была очень бледна. Глаза у нее сверкнули неистовым изумрудным огнем. И она  проговорила неживым, металлическим голосом, какой у нее бывал лишь в крайнем напряжении:

- Немедля призвать Морветена! Пусть он отправляется в темницу к Киану Песни Пшеницы и прочим заговорщикам, и убедит Киана усмирить песней горожан. Воинов на площадь поведешь ты, Кеннетиг, раз уж твоя стража все равно там.

Кеннетиг Дивный взглянул на королеву своими круглыми немигающими, как у оборотней-шелки, глазами, и выбежал прочь, выполнять поручение.

Мрачный Риваллон жестом подозвал своего любимца - черного ворона, что кружил за оградой балкона. Когда птица подлетела ближе, он послал ее к сыну. Хотя тот и не знал птичьего наречия, но более-менее выучился понимать знаки, что подавали обученные вороны.

Тогда королева обернулась к Жартилину, который стоял, прислонившись широкими плечами к каменной кладке стены. Перед ним вновь стоял нелегкий выбор. Только что решили, о чем следует сообщить королю, и вот - все вновь полетело кувырком! Теперь маршал севера безумно жалел, что не вмешался вовремя, услышав, о чем поют барды. От отца он уже знал, что происходит на площади. Об этом королева сейчас беседовала с Фергусом Обездоленным. Он внимательно наблюдал за их беседой, а, когда царственная тетушка обратилась к нему, почтительно поклонился.

- Пока все не прояснится, пока мы (я надеюсь!) не уладим волнения, и думать не смей посылать гонца к королю! Мы сделаем все, чтобы не допустить восстания... После подумаем вместе, как сообщить об этом. Если удастся затушить его в зародыше, это не будет иметь значения. Но я чувствую, что Совет Кланов нам предстоит весьма жаркий!

Жартилин склонил голову в знак подчинения. Он надеялся, что в просьбе королевы Армориканской еще нет измены верховному сюзерену, королю Арвернии.

Риваллон Сто Воронов, сидя за столом, понял, какие чувства сейчас владеют его внуком. Он сопереживал Жартилину, вынужденному теперь разрываться надвое. Вся семья могла гордиться сыном Морветена: тот был смел и распорядителен, а после того случая, когда чуть не утонул в детстве - и достаточно осторожен. Но теперь этих качеств было еще недостаточно, чтобы с честью и пользой для обоих народов исполнять свой долг.

Он успокаивающе обратился к внуку:

- До заката еще есть время, - произнес он, намекая, что все еще возможно уладить прежде, чем придет время отправлять гонца с письмом к королю. Не сделай Жартилин этого до конца дня, тем самым нарушил бы присягу маршала.

Жартилин кивнул деду за поддержку. Ему не меньше, чем всем остальным, хотелось верить, что удастся все уладить вовремя!

Вот только он увидел, какое выражение лица было в этот миг у старой Ангарад - горестное-возмущенное.

- Когда толпа дуреет и шалеет, ни один мудрец не сладит с тысячей дураков!

Все понимали, что так может статься. Но королева Гвиневера ответила тем же металлическим голосом:

- Потому я и надеюсь на Киана. Таких вдохновленных богами бардов мало. Если он поможет усмирить толпу, я прощу его.

Как хотелось верить всем присутствующим, что их королева окажется права! Особенно ее сестре, Беток Белокурой, которая со скорбью думала о том, сколько матерей, подобно ей, лишатся милых сердцу сыновей, если все же начнется война.

Между тем, Гвиневера направилась к выходу прежней горделивой и вместе с тем легкой поступью. Никто бы не взялся угадать, в каком напряжении она живет уже долгое время! Она собиралась спуститься в подземелье, где сидели разоблаченные заговорщики. Пригласила Фергуса Обездоленного следовать за ней.

- Я ценю твои заслуги, Фергус! Подожди немного - скоро ты по справедливости станешь главой своего клана. Твой дед преступил закон и ныне сам заслуживает стать изгоем.

Ошеломленный Фергус ничего не посмел ответить королеве, и последовал за ней, теряясь в сомнениях.
« Последнее редактирование: 19 Фев, 2023, 21:26:50 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Convollar

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6082
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 10959
  • Я не изменил(а) свой профиль!
    • Просмотр профиля

Хотели как лучше, получилось как всегда. Конмаэл рассчитывал на организованное сопротивление, но толпа есть толпа, это не армия, и, возможно, что среди тех, кто особо громко кричит, есть пособники Ги Верденнского.
Записан
"Никогда! Никогда не сдёргивайте абажур с лампы. Абажур священен."

фок Гюнце

  • Энциклопедист
  • Герцог
  • *****
  • Карма: 6078
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Мужской
  • Сообщений: 32748
  • El sueño de la razón produce monstruos
    • Просмотр профиля
    • Мысли вслух

Иных отделять стоит не от государства...
Записан
Barbara, Celarent, Darii, Ferio
"Αν ένας γάιδαρος σε κλωτσήσει, δεν έχει νόημα να τον κλωτσήσεις και εσύ" (Σωκράτης)
(אַז מען עסט שוין חזיר, זאָל רינען איבער דער באָרד" (‏שלום עליכם"