Благодарю за Ваши прекрасные замыслы и жду новых, эрэа
Menectrel!Эрэа
katarsis, благодарю, что продолжаете читать и комментировать!
Знаменитая история с медведем. Интересно.
- Если я буду отсиживаться в стороне, когда гибнут люди, от меня станут отворачиваться с презрением! Вспомни, отец, сколько раз ты сам добывал опасных зверей, и как мы все гордились тобой! А ведь убить этого шатуна - не простая забава! Он опасен для всех людей, и поселяне пришли к тебе, прося избавить их от страшного зверя. Чей же это долг, как не мой, твоего первенца? За то простой народ и почитает своих вождей, что в трудный час они первыми встречают опасность!
Правильный подход. Жаль, не все его придерживаются.
Да, вот решили рассказать подробнее, что тогда произошло!
У них там еще не абсолютная монархия (надеюсь, что и не придет). Так что у правителя по отношению к народу существуют не только права, но и обязанности.
Охота на Хозяина Пещеры (ОКОНЧАНИЕ)
Декабрь 786 года. Великая Моравия. Велеград и окрестности. Князь Бронислав Моравский, Ростислав, Яромир, Карломан Кенабумский.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа
Menectrel.Карломан вместе с Ростиславом вышел во двор, где охотники собирались в путь. Как только они покинули жарко натопленные палаты, завыл пронзительный ледяной ветер, швырнул в лицо юношам горсть жесткой снежной крупы. Не будь они тепло одеты в удобные, хоть и тяжелые, одеяния из дубленой кожи, не надень рукавицы и высокие меховые шапки, - им было бы совсем неуютно.
Во дворе собрались ловчие, готовившиеся к охоте вместе с наследным княжичем. Они проверяли оружие, выводили собак, обсуждали предстоящую охоту.
Среди них Карломан разглядел и нескольких оборотней, быстрых, деловитых и ясноглазых, как вся их порода. Одним из них был сын боярина Яромира - Любомир, высокий молодой мужчина, чуть старше княжича и его гостя, с такими же янтарными, как у отца, глазами. Карломан переглянулся с ним и, когда Ростислав отошел в сторону, обратился к нему:
- Сможете ли вы позаботиться, чтобы медведя убили сразу, не допуская лишней опасности?
Любомир ответил, не удивляясь опасливости чужеземца:
- Мы с сородичами и другими ловчими поохотимся на славу! Выведем княжича Ростислава на медведя и окружим лес, чтобы не дать зверю сбежать. И устроим засаду.
Да, то, что он предложил, выглядело правильным. И все же, Карломана не отпускало тревожное предчувствие.
- Я чувствую, что этого медведя нельзя недооценивать: он умен, как человек! Прошу вас, оберегайте княжича Ростислава!
А вот Любомира, видимо, не беспокоили никакие предчувствия. Для него предстояла обычная охота, и больше ничего.
- Не беспокойся, я сделаю свое дело. Отец просил меня о том же, - и он отошел в сторону.
Карломан вздохнул про себя. Он чувствовал, что предстоит встреча с не совсем обычным зверем, с которым непросто будет справиться. А сын великого князя, как нарочно, рвался в бой.
Из-за глубокого снега охотники не брали коней, собираясь идти на лыжах. Лишь позади них потащатся сани, чтобы привезти в Велеград, как все надеялись, тушу убитого медведя... Или трупы охотников, если таковые будут!
Застегивая крепления на своих лыжах, Карломан услышал приглушенный разговор ловчих.
- Каков княжич Ростислав! От молодой жены, из теплых объятий, собирается зимой в лес, на опасного зверя! - уважительно произнес один из них.
Второй ответил, усмехаясь:
- Да, Ростислав - молодец! А вот княжича Вратислава, небось, не выманишь нынче из терема, не оттащишь от его наложницы-вархонитки. Надо же было додуматься - связаться с пленницей из степных кочевников, будто в Моравии своих девок нет!
- Пленница - законная добыча победителя, - веско возразил первый ловчий.
Но его собеседник насмешливо покачал головой.
- Ты бы мог пригреть змею на груди? Пленница - это враг, ей не за что желать добра моравам. Как можно ей доверять?
Услышав о наложнице-вархонитке княжича Вратислава, третьего сына великого князя, Карломан вздрогнул, точно мороз вдруг пробрался под его дубленую шубу. Было нечто зловещее в этой связи княжича с пленницей из степных кочевников.
"Если от них родится ребенок, он или его род принесет гибель Великой Моравии!" - пронзило его предчувствие, будто стрела навылет.
Рассказать о своих предчувствиях - но как, кому? Ведь он ничем не мог доказать своих предчувствий. И не для того он, посол Арвернии, прибыл в Велеград. Сейчас его главная задача - предотвратить то несчастье, которого еще можно было избежать.
Между тем, все готово было к охоте. Загонщики, все на лыжах, двинулись первыми, собираясь оцепить лес, где залег медведь. Ловчие - люди и оборотни, - вооружившись, направились за ними вслед, прокладывая лыжню в глубоких сугробах. Гулко лаяли гончие, поспевая за людьми.
Ростислав махнул рукой Карломану, и тот, встав на лыжню. направился в лес вместе с соратниками.
Зимний лес представлял собой настоящее снежное царство. Огромные сугробы заметали дома до самых крыш и все лесные тропы. Без лыж здесь точно нечего было делать, кони застряли бы в таких сугробах. Лыжники с хрустом приминали свежий рыхлый снег, и порой, на поворотах, тот взметался в обе стороны, как два белых крыла. Снег был повсюду на земле и продолжал кружиться в воздухе. Что-то разглядеть можно было лишь в нескольких шагах от себя, далее все тонуло в белой мгле. Деревья в лесу стояли, одетые в пышные снежные шубы и шапки, под ними не разглядеть было - голые ли то ветви лиственных деревьев или колючая хвоя сосен и елей. Таким Карломан навсегда запомнил зимний моравский лес. Глубокий снег, настоящее снежное море, и мачты - деревья над ним. Любой пенек или торчащий в стороны куст, заметенный снегом, принимали облик причудливых фигур, словно это были живые существа, превращенные в снежные изваяния грозной Мораной. И надо всем этим сурово завывал пронзительный северный ветер.
Загонщики первыми оцепили лес. Одни вешали на кусты, на деревья веревки с красными флажками, очень яркими среди снежной мглы. На то и был расчет, что медведь побоится необычных предметов и не рискнет покинуть лес. Другие, углубляясь с разных сторон в самую чащу, производили ужасный шум: стучали в барабаны, громко кричали, трубили в рога, - чтобы спугнуть медведя.
Гулко каркнул ворон, полетел, снявшись с дерева. Из глубины леса выскочило стадо лосей, взметая снежные вихри. Их охотники пропустили: не за ними шли сегодня. Нужна была совершенно определенная дичь, свирепее и опаснее которой не найти во всем лесу.
Спустили гончих, и те вскоре залаяли, пытаясь отыскать в снежной круговерти хоть какой-то след. Наконец, один из ловчих протрубил сигнал, означавший, что зверь найден. И охотники на своих лыжах полетели по снегу, как по воде.
- Идет! Идет! - доносились издалека голоса загонщиков и лай собак, перекрывая даже завывания вьюги.
Княжич Ростислав покрепче перехватил длинную толстую рогатину. Другой рукой махнул Любомиру, посылая его вглубь леса.
- Ступай с волколаками туда, по следу! Выгоните его на нас.
Зоркий взор Карломана, идущего на лыжах рядом с княжичем, издалека разглядел следы вспугнутого медведя, что распахал снег, как плугом. След был почти вдвое больше обычных медвежьих следов, и страшно похож на отпечатки огромных босых человеческих ног, если бы не виднелись на снегу отметины от огромных когтей.
И что-то странное почувствовал граф Кенабумский при виде этих следов. Как будто они были не тем, чем казались, словно медведь их проложил, чтобы отвлечь внимание преследователей от главного...
- Лучше нам не разделяться, а вместе идти за ним и окружить, - попытался он еще раз убедить моравов.
Но княжич Ростислав подумал, что тогда и поразить медведя может кто-то другой, а не он.
- Сейчас волколаки и ловчие повернут зверя на нас, - надменно проговорил он. - А ты останься со мной, Карломан, и увидишь, как я справлюсь с ним! Здесь неподалеку есть высокий выворотень, самое подходящее место, чтобы принять зверя на копье, прикрыв спину.
И волколаки умчались по следу медведя. Ростислав с Карломаном остались одни. Граф Кенабумский с тоской поглядел на свежий след зверя, заметаемый снегом. Одновременно, перекрывая рев бури, послышались еще ближе выкрики загонщиков, стук и звуки рогов. Кольцо облавы, в котором метался окруженный медведь, все сужалось. При грамотном устройстве охоты, зверю будет некуда податься, кроме как на охотника с крепкой рогатиной.
Ростислав привел Карломана к упавшей несколько лет назад вековой сосне. Ее исполинские корни, поднявшие с собой целый пласт земли, а теперь засыпанные снегом, громоздились целой горой, выше человеческого роста. Это и был выворотень. Мимо него проходил след медведя, уходивший далее.
Мимо?.. При виде выворотня у Карломана мурашки пробежали по коже. Предчувствие уже не звенело потихоньку, а гремело в голове, как набатный колокол. Он увидел один из корней выворотня - тот чернел, словно снег с него недавно сбили, а новый еще не успел нападать. И, как молния, пронзила его догадка, что казалось ему странным в следе медведя. Он был двойной! Пробежав некоторое время назад, шатун вернулся назад по собственному следу, затем прыгнул в сторону и притаился в засаде...
- Стой! - закричал Карломан, хватая за руку Ростислава.
Но в то же самое мгновение из-под выворотня взметнулась огромная мохнатая туша, страшная пасть разверзлась перед охотниками, и глухой нутряной рык потряс лес.
Карломан стремительно отшатнулся от мохнатой живой глыбы. Но Ростислав был ближе него к выворотню. Он неловко ступил на занесенный снегом корень, и лыжа подвернулась под ногой. Княжич пошатнулся, и в тот же миг медведь подмял его, словно окунул совершенно беззвучно в мягкий рыхлый снег.
У Карломана в руках была рогатина. Но он быстрее мгновения понял, что не успеет поразить медведя быстрее, чем тот убьет Ростислава. Не успеет даже превратиться. Осталось лишь одно!
И он скользнул на лыжах вперед, словно сам шел в пасть медведю. Однако увернулся в последний момент. Зверь только фыркнул, провожая его взглядом. Но Карломан продолжал скользить на лыжах перед самым носом медведя. Он увернулся от грозного взмаха когтистой лапы, что была шириной в печной противень. И медведь невольно передвинулся, оставляя оглушенного Ростислава.
"Отвести опасность!" - гремело в голове Карломана. И он начал кружить перед самой мордой грозного зверя, ни на мгновение не пропадая из виду, но и не давая себя схватить. Даже среди бисклавре не каждый решился бы на такую пляску с пещерным медведем. Но у Карломана на кону стояла человеческая жизнь и мир между государствами. И он продолжал вертеться, несколько раз едва избегая лап и клыков, чувствуя на себе жаркое дыхание медведя, клубящееся на морозе белыми облачками.
Теперь он мог разглядеть зверя вблизи. Тот в самом деле был огромен: на добрую треть крупнее обычных медведей, виденных Карломаном, высотой в холке - как хороший конь. И в то же время, он видел, что шатун не в лучшем состоянии. Тот сильно отощал, его бока, покрытые темно-серой свалявшейся шерстью, впали. Да и двигался он как-то странно, чуть припадая на правую переднюю лапу. Это было не очень заметно, но все же давало Карломану выигрыш во времени, там, где доли мгновения решали - жить или погибнуть и ему, и Ростиславу. Он понимал, что голодный медведь особенно свиреп, и даже сейчас громадная голова зверя древней породы, его широченная грудь и лапы с когтями как якорные крючья, были страшны.
Еще виток на лыжах, еще! Бисклавре не так-то легко поддаются усталости, ведь у них двойной запас жизненных сил. Но сумеет ли он измотать медведя, не дав коснуться ни себя, ни Ростислава? Еще один страшный взмах лапы переломил пополам толстый сук дерева рядом с головой Карломана.
А из леса, наконец, приближался гомон голосов, лай собак, звуки рогов. Должно быть, ловчие, разглядев свою ошибку, повернули назад. Ну, теперь еще немного!
Снова Карломан увернулся в последний миг, так что снег из-под лыж запорошил пасть медведю. Тот обиженно фыркнул, и не заметил, как из леса вылетели охотники, и собаки первыми метнулись, чтобы вцепиться зверю в задние лапы.
Повернувшись со страшным ревом, медведь сгреб двух ближайших собак в объятия и растерзал в одночасье. Но тут же со всех сторон набежали ловчие и пронзили огромного зверя копьями - в спину, с боков, в грудь, в горло. Он долго не сдавался, этот лохматый властелин пещер, вставал на дыбы, ища, кому отомстить за себя. Истекая кровью, он хрипло ревел и фыркал, но силы все же оставили его. Наконец, жизнь совсем замерла в медведе-великане.
Тем временем, охотники заботились о княжиче Ростиславе. Растирали ему лицо снегом, поили медовухой, разжав ему зубы. Наконец, молодой человек пришел в себя. Его шуба и кафтан были располосованы медвежьими когтями, но плотная одежда и шапка уберегли его от глубоких ран в первый миг, а затем Карломан отвлек зверя.
Открыв глаза, Ростислав первым делом увидел Карломана, со скромным видом стоявшего рядом. Поднявшись на ноги, княжич покачнулся, но тут же подошел к графу Кенабумскому и горячо обнял его.
- Вот мой спаситель, что ради меня бросился в пасть медведю! - указал на него сын великого князя. - Я хочу, чтобы все жители Великой Моравии почитали его наравне со мной!
Все охотники, видевшие подвиг Карломана, поклонились до земли спасителю княжеского наследника.
- Ты один разгадал замысел шатуна! - сокрушался Любомир. - Но до чего хитер оказался зверюга! Взял и вернулся по своему следу! Счастье, что ты смог спасти княжича!
- Таков замысел богов, чтобы мне это удалось, - сказал Карломан, присаживаясь возле жаркого горящего костра рядом с Ростиславом, не отпускавшим от себя своего спасителя.
Пока они отдыхали, ловчие освежевали медведя и разделали его тушу. И здесь обнаружилось, что у него под лопаткой сидел наконечник копья из неведомого металла, весь черный, тяжелый и блестящий. Его подержали в руках все по очереди, и Карломан убедился, что этого металла не знают люди.
- Черное железо дивий, - пояснил Любомир. - Значит, медведь точно пришел от велетов. Раненый, он не мог охотиться в лесу зимой, вот и отощал, зато обозлился еще больше. Победить такого зверя - великое дело и огромная честь!
- А победить, спасая жизнь другому человеку - подвиг неоценимый, - слабо улыбнулся Ростислав, держа за руку Карломана.
В Велеград послали вестника, оповестить весь великокняжеский двор о том, что произошло. И, когда в ворота главной усадьбы въехали сани с распластанным медведем, а за ними, во главе охотников, бежали на лыжах Ростислав и Карломан, их уже ждали. На крыльце стоял сам князь Бронислав с княгиней Ираидой, на нижних ступенях - бояре, воины, слуги. Все взоры были обращены на двух юношей.
Едва сняв лыжи, Ростислав, бледный, но воодушевленный, воскликнул так, что услышали все:
- Отец и государь мой, и ты, матушка, и все вятшие мужи Великой Моравии! Чествуйте моего спасителя, графа Карломана Кенабумского, посла Арвернии! Если бы не он, медведь-шатун задрал бы меня!
И все вятшие мужи Великой Моравии были свидетелями, как князь Бронислав с супругой поклонились Карломану, который подошел к ним об руку с Ростиславом. И великий князь Моравии произнес при всех:
- Карломан! Ты спас мне сына, Великой Моравии - наследника! Теперь ты сам будешь мне названым сыном и получишь в моих владениях все, что пожелаешь. Для начала я даю тебе право входить без доклада в любые покои княжеского терема, в том числе ко мне лично, будь то днем или ночью. Эта честь обычно дается лишь родным великого князя, и ее еще никогда не удостаивался чужеземец!
Услышав речь великого князя, его приближенные, услышав, о чем он говорил, приветствовали героя нынешнего дня дружными возгласами:
- Да здравствует Карломан, спаситель княжича Ростислава!
Тот же, поднявшись на крыльцо вместе со спасенным, поклонился великому князю.
- Благодарю тебя за честь, названый отец мой!
Тогда князь Бронислав взял Карломана под руку.
- Сегодня вечером у нас состоится большой пир, и я представлю тебе всю мою семью! А сейчас пойдем ко мне, расскажешь обо всем, что произошло!
В кабинете великого князя Карломан и Ростислав, присев в кресла напротив княжеского сиденья, во всех подробностях поведали об охоте. Бронислав слушал, не перебивая. Затем протянул Карломану руку.
- Что ж, видно, так суждено, чтобы жизнью сына я был обязан сыну Хлодеберта Жестокого!
- Я надеюсь, государь, что ты поверишь, как обстояли дела и относительно моего царственного отца! - заметил Карломан.
И он рассказал обо всем относительно смерти Хильдеберта Потерянного Принца, что в жестоком отчаянии искал смерти, и упросил дядю освободить его от страданий.
Бронислав долго размышлял над рассказом юноши, подробным, но осторожным, без нарочитого пристрастия к одной из сторон. Наконец, он сказал:
- Благодарю, Карломан, что рассказал, как умер мой племянник! Не мне осуждать его, что предпочел смерть, потеряв свою любовь. Теперь я вправе заключить прочный договор с Арвернией - ради тебя, названый сын мой!
Граф Кенабумский почтительно склонил голову, скрыв про себя довольную улыбку.
Ростислав, сидевший рядом с Карломаном, зато улыбался совершенно открыто, радуясь, что отец признал его друга и спасителя. Взяв его за руку, княжич предложил:
- Если хочешь, станем по крови братьями!
Карломан, подумав, кивнул.
- Как заключают побратимство по обряду Великой Моравии?
Ростислав, позвонив в колокольчик, потребовал чашу вина. Одну на двоих. Когда ее принесли, княжич, взяв нож, надрезал себе правую руку и дал крови стечь в вино. Карломан сделал то же самое. Когда их кровь смешалась в чаше, они отпили по большому глотку каждый. Оставшееся Ростислав выплеснул в огонь, торжественно проговорив:
- Я, Ростислав Брониславич, наследник Великой Моравии, нарекаю своим братом благородного Карломана, сына Хлодеберта, короля Арвернии, и клянусь Небом и Землей, и священным Огнем очага, быть ему верным братом, пока живу на свете!
И Карломан охотно произнес ответную клятву, ибо ему тоже понравился пылкий, искренний Ростислав, обязанный теперь ему жизнью. Затем новые побратимы скрестили руки так, чтобы кровь из их ранок смешалась. Кровь оборотня и человека, которых породнила охота на пещерного медведя.
В тот же вечер в княжеском тереме состоялся пир, на котором Карломан сидел на почетном месте рядом с названым братом и его женой Святославой. Перед ними проходили все остальные дети великого князя и княгини Ираиды, - а всего их было одиннадцать! Ростислав называл их имена, среди которых чередовались моравские и агайские, в честь родины их матери. Он, в свою очередь, представлял им Карломана, что отныне становился и их названым братом.
У графа Кенабумского пробежал холодок по коже при знакомстве с Вратиславом, который сожительствовал с пленной вархониткой. Один вид этого щеголеватого юноши с тонкими усиками над губой порождал еще неясные предчувствия, которые Карломан постарался скрыть. Зато при виде предпоследней по возрасту девочки, которую звали Ираидой, в честь матери, он ощутил внутри тепло, сулившее, возможно, что они когда-нибудь будут благодарны друг другу. Когда Ростислав назвал малышку своему другу, она поклонилась, а Карломан улыбнулся ей.
А затем настало праздничное веселье, и граф Кенабумский отдал ему должное вместе со всеми, отвлекшись от всех предчувствий отдаленного будущего. И правильно сделал. Всего на свете не предусмотришь и не исправишь. А в этот день он, спасая жизнь Ростиславу, и так сделал ради будущего очень много.
Автор
Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - V (Прочитано 22636 раз)