Расширенный поиск  

Новости:

21.09.2023 - Вышел в продажу четвертый том переиздания "Отблесков Этерны", в книгу вошли роман "Из глубин" (в первом издании вышел под названием "Зимний излом"), "Записки мэтра Шабли" и приложение, посвященное развитию науки и образования в Золотых Землях.

Автор Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - V  (Прочитано 16200 раз)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Классный праздник. :) В древности праздников было меньше, но они были веселее. И так оно даже лучше.

З.Ы.   Эрэа Menectrel, с днём рождения  :)
Насчет праздников древности не поручусь. Меня там не было. Но стараемся в своих произведениях описывать мир, в каком самим хотелось бы жить, или попасть туда в посмертии, если авторы, по справедливости, попадают в созданные ими миры.

Долг Хранителя (НАЧАЛО)
Июль 748 года, Кенабум и окрестности, замок барона Верденнского. Игрэйна/Риваллон, Ги Верденнский в детстве, его родители, оборотень-выродок.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа Menectrel.

Всего десять лет суждено было юной королеве Игрэйне править Арморикой. Хоть она и сделала все возможное для своего народа, исцеляя раны минувшего восстания, но судьба и ей отвела слишком мало времени, немногим больше, чем ее брату, Ллевелину Коленопреклоненному. Судьба, идущая об руку с ее собственной волей и стремлением, ибо она распорядилась своей жизнью в соответствии с собственной природой и характером.

А между тем, правление молодой королевы-оборотницы было счастливым, и все без исключения желали ей добра. Она своим обаянием завоевала симпатию престарелого короля Арвернии, Ангеррана VIII, который называл ее внучкой. Ее близкими друзьями были наследный принц Адальрик и его брат Сигиберт, женатый на кузине Игрэйны, Дарерке. Там, где у молодой королевы еще не хватало опыта, она обращалась к советникам, что правили Арморикой во время ее малолетства. Кроме того, Игрэйна могла положиться на мудрость Хранителей-ши, а ее собственная принадлежность к бисклавре вызывала уважение "детей богини Дану", даже тех, кто не одобрял сближения с арвернами.

К своим девятнадцати годам Игрэйна была замужем и имела двухлетнюю дочь Гвиневеру, также бисклавре. Мужем молодой королевы был Риваллон, друг ее детства, сын графа Брохайла Кемперрийского, внук покойного регента;  Риваллон, приручающий воронов. Игрэйна и ее супруг очень любили друг друга и свою дочь.

И все было бы хорошо, если бы в землях Арвернии не появился оборотень-выродок, охотившийся на детей. Выродками бисклавре называли тех из своих собратьев, что не получали в детстве должного воспитания, и оттого не могли согласовать в себе обе природы, человеческую и волчью. Если им случалось убивать людей в волчьем облике и отведать их плоти и крови, для таких уже не было возврата, они превращались в безумных убийц, жаждавших убивать снова. При этом выродки сохраняли всю силу, быстроту, живучесть и развитые чувства, свойственные бисклавре, что делало их гораздо опаснее. Из-за этого выродков объявляли вне закона как люди, так и другие ши. Любой имел право убить выродка, точно бешеную собаку. Но трудно было справиться с ними!

Этот же выродок, судя по сведениям, собранным Игрэйной, был не совсем обычным. Он убивал, как будто по какой-то идее, упорно и целеустремленно выискивал своих жертв - пятилетних мальчиков. Именно они почему-то вызывали у выродка жажду крови. Если дети ему попадались не одни, он убивал и их родителей или тех, кто был рядом, но это были случайные жертвы, и не их стремился погубить преступник.

Игрэйна не задумывалась, какие именно безумные идеи заставляли врага устраивать эти кровавые жертвоприношения. Она знала лишь одно: оборотня-выродка следовало остановить. Любой ценой. И вернее всего ей будет остановить его самой, чтобы точно ручаться, что детоубийца сгинет раз и навсегда. Одна мысль, что кто-то из ее рода способен расчетливо убивать детей, распаляла неистовым гневом сердце волчицы-матери.

По пути в Арвернию Игрэйна узнала от Хранителя Озера, кельпи Моргана, что выродок собирается в земли барона Верденнского, желая убить его маленького сына. Королева Арморики тогда же приняла решение, которое доверила, кроме Моргана, лишь Номиноэ, своему советнику, вещему оборотню.

Она не решалась сообщить своему супругу Риваллону о том, что собирается рисковать жизнью. Однако его вороны видели и слышали многое, а сам он с детства изучил свою жену. И теперь с беспокойством приглядывался к ней.

Сама же Игрэйна, на первый взгляд, делала все, как подобало в тех обстоятельствах. Она побывала при арвернском дворе и засвидетельствовала почтение престарелому королю на правах его названой внучки, и его внуку, наследному принцу Адальрику. Одновременно представила арвернскому двору свою дочь - очаровательную зеленоглазую крошку Гвиневеру, - и скрепила ранее существовавший договор еще и от ее имени, как своей наследницы. Словом, действовала так, чтобы, если она не вернется, общие и семейные дела не пошатнулись бы. Вряд ли в то время многие отдавали себе отчет, чем обусловлены действия молодой королевы, видя ее всегда исполненной сил и жаркого обаяния молодости. Лишь впоследствии иные люди поймут, что она словно бы составляла завещание.

Игрэйна не чувствовала никакой усталости или, хотя бы подсознательной, тяги к смерти. Напротив - еще никогда она так не радовалась жизни во всех проявлениях: любви мужа и дочки, силе и гибкости своего юного тела, беседам с близкими и красоте окружающего мира. Но бисклавре, дети Кернунаса, одной стороной все же близки к лесным зверям: они не удручают себя мыслями о несправедливости жизни и смерти и готовы принимать свою судьбу такой, как есть, во всякое время. В отличие от большинства людей, ши, и в особенности бисклавре, предчувствуют смерть заранее, и, когда она приходит, встречают ее с достоинством, хотя бы им тысячу раз было ради кого жить.

Еще в Кенабуме Игрэйна попросила мужа послать своих воронов выслеживать выродка. И тогда же известила письмом барона Рауля Верденнского и его супругу Ловису, что собирается приехать в гости. Баронесса, подобно ей, была оборотницей, только не армориканской, а арвернской, лу-гару, и они дружили прежде, встречаясь при арвернском дворе. Так что баронская чета охотно пригласила Игрэйну к себе в гости, на что она и рассчитывала.

Покинув Кенабум, Риваллон со свитой должен был проститься с супругой: дальше она собиралась следовать она.

Во время последней ночевки муж и жена как никогда долго ласкали друг друга на походной постели в шатре. Затем Риваллон со вздохом проговорил прильнувшей к его груди Игрэйне:

- Позволь мне поехать с тобой, любовь моя! Номиноэ отвезет домой нашу Гвиневеру, он же будет ее наставником, вместе с моим отцом и дедом...

Но молодая королева приложила палец к губам мужа, мягко, но властно обрывая его:

- Нет, возлюбленный муж мой! С безумным оборотнем трудно, почти невозможно бороться человеку, даже самому лучшему воину, без помощи кого-то из богов. И лучше все-таки, чтобы даже в самом худшем случае у нашей дочери остался хотя бы один родитель! Впрочем, я надеюсь справиться. Ловиса мне поможет. Тот выродок еще не знает, на что способна мать-волчица, защищающая детенышей! - Игрэйна говорила нарочито весело, но внутренне уже чувствовала, что не вернется.

Риваллон погладил пышные волосы жены, разметавшиеся по подушке.

- Но почему туда должна идти именно ты? Разве нет воинов-бисклавре?

Игрэйна приподнялась на локте, и он увидел, как в темноте сверкнули ее глаза, как два изумруда.

- Долг Хранителя требует от меня идти самой, муж мой! Ты знаешь сам: у "детей богини Дану" король или вождь клана - первый среди равных, он должен показывать пример подданным, а не посылать их вместо себя. У нас, бисклавре, стая следует за вожаком, только пока он достоин. Настоящий вожак не требует от других то, чего не сделает сам. Кроме того, уж точно ни в ком не бушует столь сильная ярость против этого детоубийцы, как во мне! Если я пошлю против него других бисклавре, и кто-то из них погибнет, я же никогда не смогу себе этого простить, и умру от стыда... Пойми, Риваллон, и... скажи нашей дочери, если потребуется: я не могла иначе!

Ее муж глубоко вздохнул и обнял обнаженные плечи жены, которые подергивались от скрытого напряжения: казалось, она мысленно уже мчалась в облике волчицы к замку барона Верденнского.

Воцарилось долгое молчание. Игрэйна понимала, как трудно ее мужу: он не имел возможности заботиться о жене как обычные мужья - она была королевой и бисклавре, достаточно сильной, чтобы позаботиться о себе. А, если он ее не защищал, как он мог на нее влиять?

Наконец, Риваллон глубоко вздохнул, мысленно сопоставив все, что знал об оборотнях от своего отца, брата и жены:

- Следуй своей тропой, Игрэйна! У кого есть силы запретить тебе то, что считаешь нужным? Но вернись живой, ко мне и нашей дочери! Вернись живой!

- Как угодно будет богам, - ответила Игрэйна, и ее вдруг пробрала дрожь: в порывах ветра за стенками шатра ей послышалось пение струн невидимой арфы...

Взглянув своими светящимися глазами в печальное лицо мужа, она проговорила то, что надо было сказать сейчас, ибо другого момента не предвидится:

- Если так случится, что я не вернусь, ты, Риваллон, будешь хорошим отцом для нашей Гвиневеры, что станет королевой после меня. И женись снова! Ты слишком молод, чтобы оставаться одному.

Она увидела в темноте, как Риваллон страдальчески поморщился.

- Мне никто не нужен, кроме тебя! С детства мы с тобой думали только друг о друге!

- Мне, конечно, лестны твои слова, мой милый, - она потерлась подбородком о его обнаженное плечо. - Но, если меня не станет, тогда я желаю тебе устроить жизнь и быть счастливым без меня. Тебе нужна жена, дети. Я заметила, что тебя любит Шамара Лесная, из рода герцогов Брокилиенских. На последнем приеме в Чаор-на-Ри она не сводила с тебя глаз, и мне удалось понять ее сердце. Она хороша собой и добра, наша Гвиневера тогда весь вечер не слезала у нее с колен. Если ты женишься на Шамаре, она позаботится о тебе и девочке.

Риваллон укоризненно взглянул на жену.

- Я не могу сейчас ничего ответить! Это будет означать, будто я уже потерял тебя!

В ответ Игрэйна мягко прикусила его за плечо и тут же поцеловала.

- Хорошо! Но, если так сложится, вспомни мою просьбу!

И она прижалась к мужу еще крепче, ласкаясь, так что вскоре они позабыли обо всем в объятиях супружеской любви.

Наутро, пока сворачивали шатры, чтобы двигаться дальше, Игрэйна простилась и с дочерью. Та, смеясь, таскала по ковру, застилавшему пол, новые игрушки, но, когда мать взяла ее на руки, девочка прильнула к ней и крепко обхватила руками за шею, так что у Игрэайны упало сердце, и она чуть было не отказалась от своего замысла. Как ей хотелось вернуться домой с мужем и дочерью! Но она сурово напомнила себе: "Я - Хранительница!"

- Расти большой, моя Гвиневера! Радуй папу, слушайся наставников! - прошептала она дочери, прежде чем передать ее Риваллону. И добавила на ухо девочке: - Ты ведь тоже Хранительница, ты поймешь меня, когда вырастешь!

И вскоре путешественники направились вдоль Леджии на запад, в Арморику. Игрэйна же, обернувшись волчицей, направилась через лес, во владения барона Верденнского.

В старинном, несколько мрачном на вид замке королеву Арморики радушно принял барон Рауль Верденнский и его жена Ловиса, давняя подруга Игрэйны. Они с гордостью показывали гостье свои владения и своего сына Ги, еще не подозревая, что именно за ним охотится оборотень-убийца. Мальчик рос бойким, крепким, самостоятельным, и, как определила Игрэйна, уродился человеком, но с сильным зовом крови. Такие люди обычно всю жизнь обладали крепким здоровьем, а также были удачливы во всех начинаниях, ибо волчье чутье помогало им избегать опасностей и ошибок.

Но, чтобы это сбылось в отношении мальчика, сейчас взрослые оборотни должны были уберечь его от безумного выродка. И вот, Игрэайна на следующий же день после прибытия, когда Рауль уехал со своими воинами на охоту, а мальчик играл в детской, рассказала обо всем Ловисе.

Баронесса в первый миг испуганно ахнула, как самая обыкновенная мать, но тут же ее глаза, серебристо-серые, как сияние полной луны, сверкнули стальным блеском.

- Надо сказать обо всем мужу: пусть усилит стражу по всему замку, приставит охрану к сыну! - был первый ответ.

Игрэйна укоризненно взглянула на подругу.

- Ну, Ловиса, я не ожидала, что ты стала такой покорной женой! Охране, состоящей из людей, с незаговоренным оружием, не справиться с оборотнем-выродком. Все, что я о нем узнала, доказывает: он, несомненно, безумец, но очень хитер, умеет прятаться и ждать подходящего момента. Как бы вы ни охраняли сына, он улучит момент, когда охрану снимут или ослабят, может быть - будет ждать долгие месяцы, пока вы не расслабитесь.

Ловиса склонила голову.

- Пожалуй, ты права! Но как же тогда выманить его, поставив под удар жизнь моего сына? Я дрожу от страха за него...

Представив, что какой-нибудь выродок угрожал бы жизни ее Гвиневеры, Игрэйна с сочувствием сжала похолодевшие руки баронессы.

- Это единственный способ покончить с ним без промедлений! Я обещаю быть рядом с тобой. Вдвоем мы одолеем выродка, и больше никто не тронет наших детей!

Баронесса Верденнская приободрилась, заражаясь неукротимой энергией Игрэйны.

- Тогда наш замысел придется держать в тайне от моего мужа. Он не поймет, чем руководствуются оборотни. Для него сражения - дело рыцарей в полном доспехе, а никак не женщин, будь она хоть королевой бисклавре!

Игрэйна кивнула, соглашаясь. Даже Риваллон едва понял ее. А Рауль Верденнский - конечно, порядочный человек, но слишком упрям и лишен воображения, типичный арвернский барон, признающий лишь те проблемы, что можно решить мечом.

Спустя несколько дней вороны Риваллона выследили преступного оборотня и донесли Игрэйне, что тот кружится вокруг замка. Теперь Ловиса со своей гостьей и маленьким Ги стали подолгу бродить по саду, ожидая удара и готовясь отразить его.

А между тем, тот, кого они ждали, оборотень, убивающий маленьких мальчиков, искал незаметного прохода за стены замка, так чтобы не спугнуть прежде времени свои жертвы. Он был готов убить ребенка - его во что бы то ни стало, - но также и любого, кто встанет на пути. Ибо он знал, что любые жертвы - все равно ничто в сравнении с теми потоками крови, что прольет этот ребенок, если вырастет...

Оборотень, что уже давно вел жизнь отверженного, изгнанный своей стаей, в глубине души сознавал, что ему нравилось убивать, чувствовать последние содрогания растерзанного тела, пробовать на вкус горячую кровь врага. Причем его воодушевляло убийство людей или своих сородичей, либо других альвов, охота на зверей не приносила такой радости.

Он вырос среди людей, забывших свои корни, и, пока не встретился в лесу с другими оборотнями, думал, что он один владеет восхитительным и жестоким даром оборотничества. Стая научила его законам богов и людей, и он следовал им, сколько мог. Однако он уже знал вкус человеческой крови. И со временем решил, что может убивать, хотя бы тех, кто достоин смерти. Оборотень выследил шайку разбойников и истребил их по одному. Уж их-то, которых сами люди искали, чтобы повесить без колебаний, никто не пожалеет! Однако вожак и вся стая изгнали оборотня и объявили вне закона. Так началась для него одинокая жизнь - бродячая, никому не нужная, но зато лишенная запретов. Тем не менее, он старался быть справедливым, и убивал по зову души только злых людей.

Как и все оборотни, он умел видеть сквозь грань между миром живых и миром мертвых. А теперь его дар даже усилился. В крови своих жертв он видел знамения, от каких волосы становились дыбом. Они объявляли, что уже родился будущий губитель альвов, который, войдя в возраст, истребит множество оборотней, вейл и других потомков волшебных рас. Кровь показывала ему жестокий облик фанатика, дымящиеся костры, жестокий блеск молота Донара, лезвия заговоренных мечей, опустевшие, лишенные Хранителей природные угодья...

И оборотень изгнанник решил не допустить этого, спасти мир альвов. Для этого следовало убить будущего врага, пока тот еще мал. Оборотень знал, что тому сейчас пять лет. И он начал убивать по всей стране мальчиков подходящего возраста, а вместе с ними - тех, кто их защищал. Он свирепствовал, с каждой новой жертвой все больше упивался кровью, однако верил, что защищает Другие Народы, и не пытался сдерживаться. Он наконец-то мог убивать с благой целью! Вот только знамения о будущем гонителе альвов все повторялись в свежей крови каждой новой жертвы, и это означало, что погибли не те.

Теперь оборотень-убийца подбирался к сыну барона Верденнского, которого охраняли две волчицы - его мать и гостья. Тайное чутье подсказывало, что наконец-то он нашел того, кто был ему нужен!
« Последнее редактирование: 07 Июн, 2023, 19:49:42 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 156
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 158
    • Просмотр профиля

Классный праздник. :) В древности праздников было меньше, но они были веселее. И так оно даже лучше.

З.Ы.   Эрэа Menectrel, с днём рождения :)

БЛАГОДАРЮ!!!!! ;D
Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 156
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 158
    • Просмотр профиля

Сборник «Скрытые Страницы»

https://ficbook.net/readfic/13472831

№ - По Хронологии

Первый Поцелуй (Май 782 года. Арверния. Кенабум. Карломан\Альпаида) 7
Разлученные Сердца (Февраль 766 года. Арморика. Титангель. Хлодеберт Жестокий\Гвиневера) 3
Волчонок и Лис (Май 776 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Карломан и Дагоберт) 4
Подкова (Апрель 780 года. Арверния. Карломановы Броды. Хлодион\Жюли) 5
Хуже Смерти (Июль 781 года. Арверния. Дурокортер. Хлодеберт Жестокий и Хильдеберт Потерянный Принц) 6
Семейная Идиллия (Май 785 года. Арверния. Кенабум. Карломан\Альпаида, Ангерран, Варох) 8
Долгожданная Встреча (Июль 787 года. Арверния. Дурокортер. Карломан\Альпаида, Ангерран, Дунстан, Варох, Номиноэ) 13
Дитя Любви (Июнь 787 года. Щварцвальд. Берн. Карломан и Вультрагота, Гримоальд Медведь) 12
Зимний Вечер (Январь 787 года. Великая Моравия. Велеград. Карломан, Ростислав\Святослава, Ираида) 11
Последняя Встреча (Август 785 года. Арморика. Трегидель. Карломан и Хлодеберт Жестокий) 10
Тяжесть Венца (Август 785 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Гвиневера\Теодеберт, Брохвайл Верный, Номиноэ) 9
Укротить Ветер (Апрель 796 года. Арверния. Дурокортер. Карломан, Хлодеберт VI, Бертрам) 14
Примирение (Сентябрь 798 года. Арверния. Дурокортер. Карломан, Хлодеберт VII, Радегунда Аллеманская) 15
Огни Бельтейна (Ночь с 30.04 на 1.05 738 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Лливелин VIII «Коленопреклонённый»\Дарерка\Сигиберт, Игрэйн, Риваллон, Номиноэ\Ангарад) 1
Долг Хранителя (Июль 748 года. Арверния. Кенабум и замок барона Верденнского. Игрэйна/Риваллон, Ги Верденнский, оборотень-выродок) 2
Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

С Ги Верденнским - это, похоже, было предначертание норн, которое не исправишь. Уж очень много совпадений :(
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
С Ги Верденнским - это, похоже, было предначертание норн, которое не исправишь. Уж очень много совпадений :(
Тут получается типичный пример самосбывающегося пророчества, которое осуществляется именно потому, что кто-то приложил все силы, чтобы этому помешать.

Долг Хранителя (ОКОНЧАНИЕ)
Июль 748 года, Кенабум и окрестности, замок барона Верденнского. Игрэйна/Риваллон, Ги Верденнский в детстве, его родители, оборотень-выродок.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа Menectrel.

Однажды солнечным утром две волчицы вместе с маленьким Ги вышли в сад, выполняя свой замысел. Мальчик бегал впереди, однако сегодня, смутно чувствуя что-то неладное, старался не особенно опережать мать. Ловиса шла немного позади, с болью в душе готовая защищать сына, как только появится враг. При этом следовало изображать беззаботную прогулку, и она беседовала с Игрэйной, идущей поблизости, по соседней тропинке, на скрытом языке оборотней, какого не улавливали чужие уши.

- Дивлюсь я тебе, Ловиса, - проговорила королева Армориканская. - Ты будто совсем забыла, что сама - оборотень. Знаю, что в чужое логово лезть нельзя, но, по-моему, не дело, когда мать не смеет даже развлечь сына превращением, покатать его на своей волчьей спине. Моя дочь радуется, когда я превращаюсь в волчицу. Ты же стараешься быть обыкновенной женщиной.

- Я знаю, что это выглядит глупо для вас, "детей богини Дану", - вздохнула баронесса Верденнская. - Но в Арвернии люди и альвы гораздо дальше друг от друга. Я люблю Рауля и нашего сына, и мне проще быть перед ними такой, как они видят, чем объяснять, что я могу быть кем-то еще. Может быть, когда Ги подрастет, я смогу раскрыть правду, но сейчас я не рискну портить отношения. Когда мне хочется побегать, я иногда вылезаю из своей спальни и гуляю по замку, стараясь не попадаться никому на глаза. Поверь, это увлекательно!

Игрэйна пожала плечами.

- Желаю тебе не устать от такой жизни! Но тише: слышишь шорох?..

Обе женщины насторожились, готовые в любой миг сменить облик. А маленький Ги в это время отбежал немного подальше, заметив впереди спеющие ягоды малины. И внезапно навстречу ему из кустов совершенно бесшумно поднялся высокий мужчина, одетый как дикарь, в звериные шкуры мехом наружу, кое-как пригнанные и скрепленные кожаными ремнями. Тощий, жилистый, темный от загара, возник перед мальчиком оборотень-убийца.

Некогда он звался Фульком, принадлежал к стае арвернских лу-гару. Но уже давно у него не было сородичей, и некому было назвать его по имени, с того дня, как его вожак, Храмн ("Ворон") изгнал его навсегда. Но зато у бывшего Фулька осталось его высшее предназначение - избавить мир альвов от того, кто, если вырастет, станет их губителем. И вот, он смотрел на испуганно замершего перед ним ребенка, надеясь, что уж на сей раз знамения привели его прямо к цели. Глаза безумного оборотня уставились в самую душу маленького Ги: не человеческие и не звериные, некогда яркие и блестящие, а теперь налитые кровью, полные жажды убийства.

Стремительная тень с непостижимой быстротой метнулась вперед и закрыла собой мальчика. Его мать была исполнена решимости сражаться насмерть с любым противником.

- Ты думаешь остановить меня, глупая самка? - глумливо расхохотался убийца. - Я сожру тебя и твоего щенка!

В том хаосе событий, что разверзся дальше, это были последние внятные слова, что запомнит на всю жизнь Ги Верденнский, сжавшийся сейчас на земле, у самых корней. И они будут ему являться в кошмарах, вспоминаться всю его долгую жизнь, настолько ясно, будто были произнесены только что. А вот все, что последовало затем, смешалось для него в невероятную мешанину событий, голосов, движений. И потоков крови!

Отшатнувшись назад, выродок стремительно изменил форму: тело припало на четыре лапы, вооруженные мощными когтями, покрылось клочковатой серой шерстью и обзавелось хвостом, либо вытянулось вперед и оскалилось белыми клыками. Оборотень-выродок бросился в атаку на человеческого детеныша. Но тут же его ударила в грудь серая тень, так что он от неожиданности даже отлетел прочь, но устоял на ногах. Ловиса, обернувшись изящной серебристой волчицей, грозно скалила зубы, закрывая своего сына.

В тот же миг из-за кустов показалась Игрэйна. Пока еще в человеческом облике, она выкрикивала заклятья на языке "детей богини Дану". От ее рук лились потоки зеленого света, они кололи и обжигали оборотня-убийцу, как рой злых шершней.

- Во имя Кернунаса, бога лесов, я лишаю тебя его благословения, мерзкий детоубийца, позор оборотней! Пусть скроется от тебя след, пусть заведет в болото тропа, пусть ветви кустов, что дарят приют, задушат тебя!

В гневе королева бисклавре обратила против врага сильнейшие проклятья для жителей леса. Но слишком далеко зашел по кровавой тропе тот, кого некогда звали Фульком, чтобы остановиться теперь. Даже если все силы леса обернутся против него, он все равно обязан был добраться до мальчишки, во имя будущего всех альвов!

Между тем, выкрикнув проклятье, Игрэйна тоже обернулась волчицей и бросилась на помощь Ловисе.

Они с двух сторон стали подкрадываться к выродку, который переводил взор с одной волчицы на другую, прикидывая, с кем сперва вступить в схватку. Они же без слов понимали тактику друг друга. Враг был сильнее и опытнее их обеих, по своим навыкам и телесной крепости мог бы стать вожаком стаи, если бы не распорядился своей жизнью иначе. Но вдвоем они, может быть, сумеют измотать его, если справятся.

Две стелющиеся, крадущиеся тени все ближе подползали к выродку, и он тоже пустил в ход хитрость. Пристально глядя на Игрэйну и готовясь к прыжку, он метнулся совсем в другую сторону, к Ловисе, загораживающей от него того, кого следовало убить.

Он сбил с ног серебристую волчицу и вцепился зубами ей в загривок, ища горло. Но она неистово забилась, царапая когтями, брыкая задними лапами, как рысь. На одно мгновение ей удалось освободиться, и она, не чувствуя боли в прокушенной шее, вцепилась зубами в морду выродку, располосовав до костей и едва не лишив его глаза. Кровь брызнула из раны убийцы прямо в лицо маленькому Ги, в ужасе прижавшемуся к земле всего в нескольких шагах от схватки оборотней.

Убийца взвыл и тяжелыми лапами прижал к земле уже раненую Ловису. Он бы тут же прикончил ее, но на него налетела Игрэйна и стиснула челюсти на его плече. Раздался треск сломанной кости.

- Я - Хранительница, и не могу позволить тебе убить ребенка! - прорычала она, выпрямившись.

Но именно эти слова заставили выродка бешено забиться, пытаясь встать. Он работал всеми здоровыми лапами и клыками, полосуя обеих волчиц. Его силы, казалось, утроились. Ах, если бы он мог все объяснить этим самкам, защищающим будущего губителя альвов, одна - ради ложно понятого долга Хранителя, вторая - из слепой материнской любви! Но они не поверят и не отступят. Значит, ему придется убить обеих. Они сами виноваты, что стали на пути!

Бешено извиваясь, он оставил глубокую рваную рану на боку у Игрэйны, отшвырнул ее прочь. Королева бисклавре на миг потеряла сознание, и выродок смог подняться на три лапы.

Ему оставался только шаг до сжавшегося в комочек Ги, что в ужасе наблюдал за чудовищным побоищем, и не мог отвести глаз, не мог и закричать или хотя бы заплакать. Окровавленная пасть оборотня была уже рядом с ним. Но тут Ловиса, израненная, истекающая кровью, поднырнула снизу и полоснула клыками по животу своего врага. Из раны хлынула дымящаяся алая кровь. Взвыв от боли и ярости, оборотень ухватил волчицу-мать за горло и сомкнул клыки, одним укусом ломая ей шею. Ловиса упала мертвой в нескольких шагах от сына, что глядел немигающими глазами на все, что происходило. А ее убийца стремительно развернулся и столкнулся с Игрэйной. Та, сверкая изумрудными глазами, налетела на него, орудуя клыками и когтями. Живой клубок плоти, свежей крови и волчьей шерсти покатился по земле, терзая друг друга. Слышался яростный рык, вой, треск ломающихся костей, стоны боли. Казалось, это не закончится никогда. И за этой чудовищной сценой наблюдал, застыв без движения, маленький Ги.

Наконец, клубок распался, и на примятой, местами вырванной с корнями траве остались лежать два изуродованных тела, слабо содрогающиеся в предсмертной агонии. Прекрасная женщина, с которой спало волчье обличье, и волк, которого даже приближающаяся смерть не могла больше сделать человеком.

Игрэйна лежала с развороченным боком, изгрызенной грудью. По ее прекрасному лицу прошелся след когтистой лапы. Ее противник лежал с распоротым брюхом, вывалившимися на землю внутренностями. Но невероятная живучесть оборотней все еще поддерживала в нем силы. Чуть приподняв голову, волк прорычал, обращаясь к Игрэйне:

- Думаешь, вы одержали победу? Да, я сейчас сдохну, как и вы обе. Но этот мальчишка вырастет и прольет крови альвов и людей гораздо больше, чем сотня таких, как я...

Умирающий волк рванулся вперед, чтобы хоть на излете жизни добраться до мальчика. Но Игрэйна в последнем прыжке перехватила его и прижала к земле, ухватила за горло  в предсмертном усилии, и держала обеими руками, пока жизнь не покинула его. Увы - затраченные усилия стоили ей новых потоков крови, хлынувших из многочисленных ран.

- Кто был Хранителем - и после смерти останется им, будет помогать живущим. Ты же, нечисть, провалишься в преисподнюю, в мир Анку! - процедила она, меж тем как белый свет уже мерк перед глазами. И в последний миг ей увиделся Риваллон, смеющийся, держа на руках их дочь...

Затем все смолкло. На поляне лежали два жутко истерзанных женских тела и мертвый оборотень, так и оставшийся волком после смерти, как обычно происходит с выродками.

И лишь тогда маленький Ги, еще не сознающий, что произошло здесь, пошевелился, медленно возвращаясь к жизни. Он почувствовал, что ему трудно смотреть, ресницы левого глаза почему-то склеились. Только это он сейчас почувствовал, ничего другого еще не успел осознать. Проведя по лицу, он вытер глаз и, не глядя, облизнул руку, на которой было что-то густое, соленое...

Он отведал крови оборотня-выродка, желавшего его убить, так же как тот сам приобщался через кровь своих жертв к тайным силам и прибавлял свойства убитых к своим...

Между тем, со стороны замка бежали воины и слуги, привлеченные шумом сражения. Во главе их был сам барон Рауль Верденнский. Он  в ужасе и недоумении застыл возле изуродованного тела жены, скорбно склонив голову. И другие люди тоже глядели, не в силах понять, что произошло.

В следующий миг барон увидел своего сына, сидящего под кустом. Рванулся и схватил, дрожащими руками ощупывал его и все никак не мог поверить, что его сын жив.

- Мальчик мой! Хвала богам, сохранившим тебя! Ты жив, мой маленький Ги! Проклятый оборотень не успел добраться до тебя! Твоя матушка и наша царственная гостья спасли тебя ценой своей жизни!

Мальчик прижался к отцу и уткнулся лицом ему в грудь, выплакивая весь пережитый ужас и еще не осознанное горе.

- Будем теперь жить вдвоем, сын! - говорил барон, торопливо унося мальчика в замок. - Ничего уже не поправить!

Воины с почтением подняли тела Игрэйны и Ловисы. Что до трупа выродка, то его бросили в овраг и закопали, как обычную падаль.

Старший воин удивленно проговорил, оглядев картину побоища:

- Ума не приложу, как две безоружных женщины смогли убить безумного оборотня, хоть и сами погибли при этом!

Вместо ответа Рауль Верденнский только передернул крепкими плечами, унося сына на руках.

- Самое главное, что мой мальчик жив! Будь прокляты оборотни, кровожадные, как Фенрир, дети Имира!

Так, в осознании, что оборотень убил его мать, и суждено было вырасти Ги Верденнскому, который так никогда и не узнал, что сама мать и погибшая вместе с ней Игрэйна сами были оборотницами. Его овдовевший отец нашел утешение в военной службе королю, и в благодарность за заслуги барона ставший королем Адальрик VII впоследствии назначил подросшего Ги в свиту своего старшего сына, будущего короля Хильдеберта Строителя. Со временем Ги Верденнский обрел большое влияние на своего царственного друга. И использовал его, чтобы с неукротимой жестокостью фанатика истреблять всех альвов без разбора, а также тех людей, что поддерживали их. Так пророчество сбылось. Выживший мальчик пролил больше крови, чем все оборотни-выродки, и никогда не сожалел ни о чем.

А тогда, сразу после гибели Игрэйны, Риваллон, еще не уехавший далеко, узнал обо всем от своих воронов и приехал, чтобы забрать ее тело. Он увез жену в Кенабум, где ее горько оплакивали вместе "дети богини Дану" и арверны. Больше всех сожалел о своей названой внучке одряхлевший и больной король Ангерран VIII. Для Игрэйны воздвигли погребальный костер на высоком берегу Леджии, в месте, что она любила.

Затем Риваллон был вынужден вернуться домой, чтобы заботиться о своей дочери, маленькой королеве Гвиневере. На его плечи теперь легли все заботы правления, чтобы дела не пошатнулись к тому времени, как она вырастет.

Со временем, когда боль утраты немного притупилась, Риваллон женился на Шамаре Лесной, следуя благословению Игрэйны. Со второй женой он благополучно прожил много лет, в их браке родились два сына и две дочери. Однако и много лет спустя весь народ чтил память храброй королевы Игрэйны, что отдала жизнь ради священного долга Хранителя.

Ибо теперь она продолжала оберегать своих близких уже из другого, незримого мира. Когда спустя год после гибели Игрэйны умирал ее названый дед, король Ангерран, в свой последний час он встретил ее, пришедшую проводить его в мир иной. Очень часто Игрэйна приходила во сне к своей дочери Гвиневере, пела ей песни и рассказывала истории, и ее дочь выросла, сохранив в памяти образ матери, и зная долг Хранителя. И когда много лет спустя, внук Игрэйны, Карломан Кенабумский, руководствуясь тем же священным долгом, оказался между жизнью и смертью, его вечно юная бабушка встретила в Лабиринте Времени и благословила внука, что удался весь в нее.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
С Ги Верденнским - это, похоже, было предначертание норн, которое не исправишь. Уж очень много совпадений :(
Тут получается типичный пример самосбывающегося пророчества, которое осуществляется именно потому, что кто-то приложил все силы, чтобы этому помешать.
Тут ведь недостаточно, чтобы Фульк напал на Ги. Он убил всех предыдущих мальчиков - и ушёл живым, и только когда отправился к барону Верденнскому, Морган смог его почувствовать и передал Игрэйне. Причём, опять же, напасть Фульк смог - не смог только убить. Тут чувствуется какая-то спланированность, словно норны сами следят  за тем, чтобы их пророчество исполнилось.
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
С Ги Верденнским - это, похоже, было предначертание норн, которое не исправишь. Уж очень много совпадений :(
Тут получается типичный пример самосбывающегося пророчества, которое осуществляется именно потому, что кто-то приложил все силы, чтобы этому помешать.
Тут ведь недостаточно, чтобы Фульк напал на Ги. Он убил всех предыдущих мальчиков - и ушёл живым, и только когда отправился к барону Верденнскому, Морган смог его почувствовать и передал Игрэйне. Причём, опять же, напасть Фульк смог - не смог только убить. Тут чувствуется какая-то спланированность, словно норны сами следят  за тем, чтобы их пророчество исполнилось.
Предыдущих мальчиков не защищали оборотницы-волчицы. :'(
А вообще, в легендах чаще всего механизм самосбывающегося пророчества в том и состоит, что некто, узнав, как сложатся события, пытается всеми силами его не допустить, и в итоге только становится его катализатором. Не убей Фульк Ловису на глазах у маленького Ги, уж наверное, тот не возненавидел бы альвов, так чтобы стремиться уничтожить всех.

Дальше жить (НАЧАЛО)
Май 766 года, Чаор-на-Ри. Теодеберт Миротворец/Гвиневера Армориканская.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа Menectrel.

Приговор норн не судил долгого семейного счастью Теодеберту Миротворцу, старшему сыну Сигиберта и Дарерки, потомку королей Арвернии, однако происхождением и душой тесно связанному также с "детьми богини Дану". Некогда он женился на своей подруге Ангарад, дочери барона Номиноэ Озерного и его жены, Ангарад Мудрой. Жена родила Теодеберту сына Магнахара. Однако спустя пять лет Ангарад умерла во время новых родов вместе с ребенком.

Гибель жены глубоко потрясла Теодеберта, ибо его душа была мягкой и привязчивой, она щедро отзывалась на любое истинное чувство. Похоронив жену по обычаям "детей богини Дану", он бродил по залам замка в Чаор-на-Ри, не зная, что ему делать и к чему стремиться. Вместе с женой он похоронил часть своей души, и теперь там зияла пустота, которую могло залечить только время. Лишь с сыном Теодеберт был ласковее прежнего, старался быть для него и отцом, и матерью. Но и Магнахар замечал сумрачное состояние отца, и сам замыкался в себе.

Родители Теодеберта, Сигиберт и Дарерка, глубоко сочувствовали сыну, и старались поддержать его, чем могли. Коннетабль Сигиберт редко мог увидеться с сыном, ибо большую часть времени находился в Кенабуме при дворе, однако в регулярных письмах советовался с ним о важных делах, ненавязчиво подсказывал ему, чем себя занять, и одновременно - как отвлечься от горя полезным делом. Дарерка же вздыхала, с болью в душе глядя, насколько сник ее старший сын. Вспоминая свою молодость, она с горечью думала, как переживания родителей повторяются у их детей и бьют так же больно. Некогда она сама любила своего кузена, несчастного короля Ллевелина, но он умер совсем молодым. Как она оплакивала своего жениха, так и Теодеберт ныне лишился милой, очаровательной Ангарад, что, исполненная решимости, подарила ему сына, и пожертвовала собой, пытаясь родить второго ребенка. Дарерка вспоминала кулон, подарок Ллевелина, брошенный в озеро Кельпи, ради избавления от тоски. В конце концов, она, ничего не забыв, смогла полюбить Сигиберта, ставшего ее мужем, и смогла жить дальше. Ну а ее сын, найдет ли он утешение? Во всяком случае, ему нужно было время, чтобы придти в себя, и мудрые родители не торопили его. С ними соглашались и родители покойной Ангарад, Номиноэ и его супруга. Они также желали добра Теодеберту и его сыну, осиротевшему Магнахару.

И все же, неизвестно, как сложилась бы судьба овдовевшего Теодеберта, если бы спустя год после смерти Ангарад в Чаор-на-Ри не вернулась королева Гвиневера. Она только что рассталась со своим возлюбленным, принцем Хлодебертом, от которого у нее остались два маленьких сына - Хлодион и новорожденный Карломан. Прощаясь с отцом своих детей в замке Тинтагель, королева Армориканская держалась бодро, и даже старалась утешать Хлодеберта. Но, вернувшись домой, она затосковала, да так, что не могла вполне утешиться, даже когда занималась детьми, или когда погружалась в заботы своего королевства, словно рыба в море.

Она была еще совсем молода, ей хотелось любви и ласки, что потеряны для нее навсегда! К тому же, она была бисклавре, с холодным рассудком, но горячей кровью. Ей трудно было навек отказаться от жизни, радости, любви. На людях она оживлялась, но в тишине своих покоев тосковала о сильных руках Хлодеберта, о его горячих поцелуях, ласках. Никогда больше он не скажет, что любит ее. Никогда они не будут наблюдать вместе за величественным закатом солнца или его сияющим рассветом, как в тот озаренный час, когда был зачат их Карломан! Никогда больше она не увидит, как теплеет сталь в обычно суровых глазах Хлодеберта, унаследованных их первенцем, Хлодионом. Ничего больше не возвратить! Хлодеберт принадлежал теперь своей законной супруге, надменной принцессе Радегунде Аллеманской. Да, законы людей соединили их навсегда, но Гвиневера знала, что боги предназначили их с Хлодебертом друг другу, прежде чем принцесса приехала из своей Аллемании. И в глубине души ей трудно было смириться, что он теперь будет принадлежать своей постылой жене, а она обречена томиться в одиночестве, в полном цвете молодости. Что ж, она будет жить, как тысячи женщин, счастье которых в их детях, станет заботиться о благе своего гордого, вспыльчивого, храброго, беспокойного народа. И все же, внутри оставалась тоска, которой не могли до конца излечить дневные заботы.

Правда, Гвиневера рада была вернуться домой, к своей большой семье. Там ее встретили отец, Риваллон Сто Воронов, и мачеха, Шамара Лесная, и их дети - два брата и две сестры молодой королевы. Они были уже совсем взрослыми, а старший из них, Морветен, женился, и его жена скоро должна была родить первенца, что будет ровесником ее Карломану. Тут же, на крыльце замка в Чаор-на-Ри, королеву встретили Номиноэ и Ангарад, и их родные. Рада была Гвиневера повидать также свою тетушку Дарерку, что жила сейчас здесь, вместе со старшим сыном и внуком. Королева знала, что год назад их семью постигло страшное горе. Она соболезновала по поводу смерти Ангарад-младшей, да еще вместе с ребенком, что также не выжил.

Но она не могла представить, как сильно страдает Теодеберт после смерти жены. Увидев на крыльце замка среди близких исхудавшего мужчину с отросшей бородой, бледного, с провалившимися глазами, она едва узнала обходительного красавца Теодеберта, что прежде блистал при обоих дворах, привлекая окружающих умом и личным обаянием.
 
При виде него и притихшего шестилетнего крепыша Магнахара, Гвиневера упрекнула себя за собственные переживания, тогда как у других людей бывает гораздо более тяжкое горе. Она поглядела на Теодеберта с глубоким сочувствием. Он же с прежней учтивостью поклонился королеве, и в его глазах на мгновение мелькнул живой блеск.

- Приветствую тебя, государыня Гвиневера, в твоих природных владениях, которым твой приезд подарит счастье! - он изящно поклонился и поцеловал ей руку, но голос его звучал слабо и хрипло, словно он очень давно не говорил.

Гвиневере подумалось, что он отгадал ее тайные мысли, по поводу счастья. И она ответила мягким, но проникновенным голосом:

- Только всемогущее Солнце всем дарит счастье в одиночку. Живущим, чтобы добиться счастья, следует плодотворно стараться, помогая друг другу. Я надеюсь, что нам всем, родные мои, удастся создать счастье для всех!

Тут ее торжественно обнял отец, налетели братья и сестры, и в воцарившейся суматохе Гвиневера больше не видела Теодеберта. Она увидела его позже, на празднике в честь ее приезда. Он сидел за столом, выделяясь среди всех траурным одеянием, и, когда к нему не обращались, молчал.

В следующие несколько месяцев они нередко пересекались, обитая под одной крышей. Но Гвиневера с тревогой замечала, что Теодеберт остается таким же вялым и равнодушным ко всему, как и прежде. Она решила попытаться помочь ему, как родственнику и другу семьи. Спрашивала у него совета в государственных делах, обычно в виде переговоров с нужными людьми. При этом с радостью замечала, что Теодеберта уважают не только арверны, но и "дети богини Дану", и за его обходительность, и потому что он был сыном Дарерки. Теодеберт старательно исполнял поручения. Он несколько приободрился и снял траур. Но, стоило отставить его в покое, и он снова замыкался в себе. Глубокое сочувствие побуждало Гвиневеру поговорить с ним, попытаться пробудить к жизни. Но что она могла сказать ему, кроме банальных слов, что следует жить дальше? И вот, они не избегали друг друга, но и не сближались. Между тем, уже настал последний месяц весны, виннемонат, по календарю Карломана Великого.

Перемену в отношениях Гвиневеры и Теодеберта неожиданно внесли их сыновья. Магнахару, уставшему от постоянной подавленности отца, нужны были новые впечатления. И он стал играть с маленькими сыновьями королевы. Прежде всего с трехлетним Хлодионом, поскольку младенец Карломан был еще слишком мал для какой-либо активной деятельности. Зато Хлодион охотно следовал всюду за Магнахаром, казавшимся ему совсем взрослым, и радовался, когда тот придумывал для него игры. Иногда они осматривали замок, от башен до подземелий, куда только могли добраться. А порой Магнахар уводил Хлодиона во двор, к лошадям и собакам, или сооружал для них шалаш из веток и плащей, и они играли в дикарей. Да мало ли что мог выдумать мальчишка, желающий развлечь себя и маленького приятеля, когда в его владении - целый замок Чаор-на-Ри вместе с двором, священной рощей и служебными помещениями, - практически, целый город, хозяевами которого и чувствовали себя они с Хлодионом.

Сперва Гвиневера, опасаясь за сына, посылала слуг незаметно охранять мальчиков. Но скоро она убедилась, что Магнахар и сам оберегает Хлодиона. Так, когда тот чуть не сунулся в денник к кобылице с жеребенком, сын Теодеберта вытащил приятеля, и, испугавшись, надавал ему шлепков. А после сам просил прощения и, чтобы утешить, стащил для него с кухни медовый пирожок. Так мир был восстановлен.

Однажды королева Гвиневера собиралась поручить Теодеберту уладить недоразумения между двумя кланами в Королевской Земле, что жаловались друг на друга, обвиняя в неоднократном нарушении границ, угоне скота и вытаптывании полей. Королева через своих посланцев уже расследовала дело и назначила виру каждой из сторон. Теперь она вместе с Теодебертом разрабатывала праздник примирения, обряд, который поможет скрепить мир между кланамми, подобно строительной замазке, накрепко соединяющей кирпичную кладку.

- В дубовой роще, посвященной Таранису, богу грозы, оба клана принесут жертвы в честь мира и устроят совместный пир. Ты же будешь моим представителем и засвидетельствуешь клятву на мече, которую скрепят друиды.

Теодеберт понял, что она посылает именно его, чтобы найти ему дело, и усмехнулся, но кивнул ей с благодарностью.

- Я постараюсь не подвести тебя, государыня!

Их разговор был прервал Магнахаром, который ворвался в кабинет, таща за руку маленького Хлодиона. Сын королевы звонко смеялся, размахивая деревянной палкой, которую остругал для него старший друг, чтобы было похоже на меч.

- Вперед, Хлодион! Для нас нет преград! - воскликнул Магнахар, вбегая. И испуганно ахнул, увидев за столом своего отца и королеву. К счастью для мальчика, Гвиневера благосклонно кивнула:

- Спасибо тебе, что развлекаешь моего сына! - она помахала рукой Хлодиону, который выпустил руку Магнахара и тоже помахал матери в ответ. И звонко засмеялся:

- Мама, мы играем! Нам весело!

Что ж, Гвиневера могла лишь порадоваться за своего первенца, тем более, что бисклавре-родители предоставляют детям больше свободы, чем люди. Она улыбнулась. Теодеберт же назидательно сказал сыну:

- Будь осторожен! Ты отвечаешь за сына королевы!

Магнахар беззаботно встряхнул головой. С тех пор, как умерла мать, он наконец-то снова мог играть и веселиться!

- Не бойтесь! Мы хорошо играем вдвоем. Когда подрастет маленький Карломан, тоже будет играть с нами.

И он убежал вместе с Хлодионом, изображая рыцарскую атаку.

Теодеберт и Гвиневера поглядели вслед мальчикам.

- Твой Магнахар был бы замечательным старшим братом, - задумчиво проговорила королева, когда затихли их шаги. - Жаль, что он лишен такой возможности.

Теодеберт глубоко вздохнул, сжав пальцы в замок. У него были самые красивые руки, какие Гвиневере доводилось видеть у мужчин: аристократично-изящные, с тонкими, длинными, но крепкими пальцами. Это Гвиневера замечала в нем еще в юности, просто так, между прочим.

- Нам с Ангарад хотелось иметь еще детей. Но первые роды были очень тяжелыми, и несколько лет ей нельзя было рожать. А когда попыталась снова - погибла вместе с ребенком, - проговорил он потерянным голосом.

Гвиневера сострадательно вздохнула.

- Глядя на наших детей, я вспоминаю сейчас, как вы с Ангарад играли со мной, когда я была маленькой. Ты помнишь? Вы не раз вспоминали, как мы ездили в Кенабум, когда еще была жива моя мама...

Давние воспоминания детства заставили Теодеберта улыбнуться светло и печально. Сколько, оказывается, счастливых, несмотря на горечь потери, воспоминаний связывало его с покойной женой! Память всегда останется отрадным уголком его сердца. Но жить только прошлым нельзя.

- Это правда! Ангарад особенно умела придумывать истории, которыми заслушивались не только ты, но и я... Она была - как родниковая вода в жару, как свет путеводной звезды для усталого путника... - взволнованно проговорил Теодеберт.

Гвиневера склонила голову. Она понимала его скорбь, сама любя и уважая покойную, но ей хотелось хоть чем-то помочь молодому вдовцу.

- Ее уже не вернешь. А тебе следует позаботиться о себе и о сыне. Вот и мой отец любил мою мать с самого детства! Но, когда самая жестокая боль от потери прошла, он женился на Шамаре и живет счастливо. И я бесконечно благодарна ей за все, что она сделала для отца и для меня. И тебе тоже придется жить дальше!

Теодеберт нервно усмехнулся.

- Пока я не могу даже помыслить о другой! Даже Номиноэ и Ангарад-старшая мне говорят, что желают счастья в будущем... Но мне не идут в голову никакие другие женщины, кроме нее. Она даже снится мне по ночам! Я бы предал ее и обманул новую жену, пообещав ей счастливый брак.

Гвиневера помолчала в ответ. Что она могла ему ответить, когда ей самой, несмотря на разлуку, снился по ночам Хлодеберт, целовал ее и заключал в объятия, шептал ласковые слова, как раньше?

А Теодеберт проговорил, словно уловив ее мысли:

- Поскольку ты, государыня, теперь будешь жить здесь, вероятно, немало найдется желающих помочь тебе устроить жизнь!

Королева Арморики вздохнула в ответ. Трудно жить без любви, но и идти за нелюбимого было бы не легче!

На том они и простились, с глубоким сочувствием друг к другу.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Предыдущих мальчиков не защищали оборотницы-волчицы. :'(
А вообще, в легендах чаще всего механизм самосбывающегося пророчества в том и состоит, что некто, узнав, как сложатся события, пытается всеми силами его не допустить, и в итоге только становится его катализатором. Не убей Фульк Ловису на глазах у маленького Ги, уж наверное, тот не возненавидел бы альвов, так чтобы стремиться уничтожить всех.
Так они потому и не защищали, что не суждено. И поэтому Фулька не смогли выследить до времени. Не известно, было ли ему суждено убить всех тех мальчиков или он мог их обойти, но ему не суждено было погибнуть, и поэтому их не могли защитить. При этом, убить Ловису ему было суждено, при этом погибнув, и не успеть убить Ги. Поэтому, когда он отправился к барону Верденнскому, его смогли, наконец, выследить. Хотя, и раньше пытались, но не могли. Тут очень много факторов, которые должны были сойтись, чтобы пророчество исполнилось.
М-да. Я, вот, думаю. Хорошо не бороться с судьбой, если тебе суждено погибнуть в схватке с оборотнем, при этом, убив его. А если тебе суждено быть этим оборотнем? Или если тебе суждено быть Ги Верденнским?

Про Теодеберта и Гвиневеру. Это сказать легко, что надо жить дальше, а сделать намного труднее. К счастью, мы уже знаем, что они это смогут. Вот и дети подсказывают выход ;)

Давно хочу спросить. А не будет ли рассказа (ну, или в основном произведении каких-нибудь воспоминаний) с подробностями о том, как Хлодеберт Жестокий отстранил Ги Верденского и лишил донарианцев полномочий? Там ведь, наверняка, непросто было. Они ведь, наверняка, были против, и вряд ли достаточно было просто приказать. Ну, или что-нибудь о том, как юный Карломан сцеплялся с Ги Верденнским? Тоже интересно ::)
Записан

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 156
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 158
    • Просмотр профиля

Сборник «Скрытые Страницы»

https://ficbook.net/readfic/13472831

№ - По Хронологии

Первый Поцелуй (Май 782 года. Арверния. Кенабум. Карломан\Альпаида) 8
Разлученные Сердца (Февраль 766 года. Арморика. Титангель. Хлодеберт Жестокий\Гвиневера) 3
Волчонок и Лис (Май 776 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Карломан и Дагоберт) 5
Подкова (Апрель 780 года. Арверния. Карломановы Броды. Хлодион\Жюли) 6
Хуже Смерти (Июль 781 года. Арверния. Дурокортер. Хлодеберт Жестокий и Хильдеберт Потерянный Принц) 7
Семейная Идиллия (Май 785 года. Арверния. Кенабум. Карломан\Альпаида, Ангерран, Варох) 9
Долгожданная Встреча (Июль 787 года. Арверния. Дурокортер. Карломан\Альпаида, Ангерран, Дунстан, Варох, Номиноэ) 14
Дитя Любви (Июнь 787 года. Щварцвальд. Берн. Карломан и Вультрагота, Гримоальд Медведь) 13
Зимний Вечер (Январь 787 года. Великая Моравия. Велеград. Карломан, Ростислав\Святослава, Ираида) 12
Последняя Встреча (Август 785 года. Арморика. Трегидель. Карломан и Хлодеберт Жестокий) 11
Тяжесть Венца (Август 785 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Гвиневера\Теодеберт, Брохвайл Верный, Номиноэ) 10
Укротить Ветер (Апрель 796 года. Арверния. Дурокортер. Карломан, Хлодеберт VI, Бертрам) 15
Примирение (Сентябрь 798 года. Арверния. Дурокортер. Карломан, Хлодеберт VII, Радегунда Аллеманская) 16
Огни Бельтейна (Ночь с 30.04 на 1.05 738 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Лливелин VIII «Коленопреклонённый»\Дарерка\Сигиберт, Игрэйн, Риваллон, Номиноэ\Ангарад) 1
Долг Хранителя (Июль 748 года. Арверния. Кенабум и замок барона Верденнского. Игрэйна/Риваллон, Ги Верденнский, оборотень-выродок) 2
Дальше Жить (Май 766 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Теодеберт Миротворец\Гвиневера Армориканская, Магнахар, Хлодион, Карломан) 4
Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Предыдущих мальчиков не защищали оборотницы-волчицы. :'(
А вообще, в легендах чаще всего механизм самосбывающегося пророчества в том и состоит, что некто, узнав, как сложатся события, пытается всеми силами его не допустить, и в итоге только становится его катализатором. Не убей Фульк Ловису на глазах у маленького Ги, уж наверное, тот не возненавидел бы альвов, так чтобы стремиться уничтожить всех.
Так они потому и не защищали, что не суждено. И поэтому Фулька не смогли выследить до времени. Не известно, было ли ему суждено убить всех тех мальчиков или он мог их обойти, но ему не суждено было погибнуть, и поэтому их не могли защитить. При этом, убить Ловису ему было суждено, при этом погибнув, и не успеть убить Ги. Поэтому, когда он отправился к барону Верденнскому, его смогли, наконец, выследить. Хотя, и раньше пытались, но не могли. Тут очень много факторов, которые должны были сойтись, чтобы пророчество исполнилось.
М-да. Я, вот, думаю. Хорошо не бороться с судьбой, если тебе суждено погибнуть в схватке с оборотнем, при этом, убив его. А если тебе суждено быть этим оборотнем? Или если тебе суждено быть Ги Верденнским?
Насчет погибших мальчиков не могу судить, за отсутствием точных данных. Упоминается, что те, кто пытался их защищать, гибли сами. Обычным людям без специальных средств трудно справиться с оборотнем. Тут нужны либо такие же, либо кто-то вроде донарианцев, с профессиональной выучкой и непростым оружием. Ну, возможно, пара вооруженных до зубов рыцарей в полном облачении и справилась бы, но их там, видимо, не случалось.
А что касается предназначений судьбы, тут ответить проще. Норны обычно назначают людям те роли, что подходят им по складу характера. Фульк стал убийцей, потому что у него изначально была склонность к жестокости. Хоть он и пытался найти для нее выход, творя справедливость, как он ее понимал, то есть убивая, кого надо. Мне он напоминает судью-убийцу из "Десяти негритят" Агаты Кристи, который сам по складу характера мог бы быть преступником, но стремился убивать только тех, кто заслужил. Уж наверное, Номиноэ или даже суровый Гурмаэлон не дошли бы до убийства детей ни при каких пророчествах.
Ги Верденнский, с его опытом ненависти к альвам, тоже для своей роли вполне подходит. И со своего пути никогда не сворачивал. Он бы, конечно, хотел, чтобы его мать не погибла тогда, но свой жизненный путь вряд ли назовет неправильным. Тут все на своем месте.
Цитировать
Про Теодеберта и Гвиневеру. Это сказать легко, что надо жить дальше, а сделать намного труднее. К счастью, мы уже знаем, что они это смогут. Вот и дети подсказывают выход ;)
Действительно, их будущее мы уже знаем, тут интересно, не что произойдет в итоге, а как это происходило в свое время.
Цитировать
Давно хочу спросить. А не будет ли рассказа (ну, или в основном произведении каких-нибудь воспоминаний) с подробностями о том, как Хлодеберт Жестокий отстранил Ги Верденского и лишил донарианцев полномочий? Там ведь, наверняка, непросто было. Они ведь, наверняка, были против, и вряд ли достаточно было просто приказать. Ну, или что-нибудь о том, как юный Карломан сцеплялся с Ги Верденнским? Тоже интересно ::)
О взаимоотношениях юного тогда Карломана с Ги Верденнским думали как-нибудь написать, и даже, вероятно, скоро этим рассказом и займемся. :) Очень хорошо, что и Вам пришла в голову такая мысль!
Огромное спасибо за столь подробный ответ и за Ваши мысли о нашем произведении!

Дальше жить (ОКОНЧАНИЕ)
Май 766 года, Чаор-на-Ри. Теодеберт Миротворец/Гвиневера Армориканская.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа Menectrel.

Теодеберт не ошибся: в скором времени Гвиневере пришлось устроить торжественный прием, ибо естественно, что в присутствии своей королевы знатные "дети богини Дану" ждали внимания к себе. В том же месяце в королевском дворе состоялся бал по образцу арвернских празднеств, ибо для Арморики все же не прошло бесследно соседство с потомками завоевателей.

Гости наперебой выражали радость по поводу возвращения королевы домой. Гвиневера слушала их и вежливо беседовала, порой мысленно усмехаясь. Она замечала, что вожди кланов уже думают про себя, как можно изменить свое положение, в связи с приездом молодой незамужней королевы. Гвиневера улавливала волчьим чутьем желания наиболее честолюбивых своих подданных. Когда начались танцы, сын одного из крупных вождей учтиво поклонился королеве и  подал ей руку, приглашая пройтись с ним. Заиграли музыканты, напевая любовную песню. Но у Гвиневеры не было никакого желания обнадеживать самонадеянного юнца, что уже видел себя будущим супругом королевы, не сомневаясь, что понравится ей. Она медлила, не подавая ему руки.

- Прошу прощения! - проговорил Теодеберт, кланяясь и беря под руку королеву.

Она охотно пошла с ним танцевать, благодарная, что он спас ее от затруднений. Пройдя с ним в танце через зал, двинулась обратно в ритме танца об руку с Номиноэ, затем, при новой смене партнеров - со своим братом Морветеном. Но затем рядом с ней вновь оказался Теодеберт, и она отметила, что он двигается с удивительной ловкостью, хоть на вид и был по-прежнему мрачен. Она была благодарна ему за спасение из затруднительного положения, хоть и думала, что он помог ей лишь из родственных чувств.

Вечером после бала Гвиневера решила погулять по саду возле замка. Она взяла с собой маленького Карломана, а Хлодион бегал вокруг матери, то и дело отвлекаясь на что-нибудь.

Когда она вышла в сад, навстречу ей появился Теодеберт. Гвиневера не удивилась ему; казалось, он должен быть здесь. Молодая женщина приветливо улыбнулась.

- Благодарю тебя за то, как ловко увел меня на балу!

Он невозмутимо кивнул.

- Не за что! Я видел, что тебе он неприятен. А во мне ваши вожди не увидят соперника, так что я не нанес им ущерба... Но у тебя расплелись волосы. Дай я пока подержу малыша, а ты поправь прическу.

- Ой! - Гвиневера передала маленького Карломана своему спутнику и расплела волосы, чтобы уложить их заново, в простую косу. Она не могла допустить беспорядка в своей внешности.

Теодеберт залюбовался роскошными волосами Гвиневеры, невероятной густоты, золотисто-рыжими, цвета осенней листвы. Он помыслить не мог о чувственном восхищении ею, ведь это значило бы предать память Ангарад. Однако Гвиневера была столь хороша, что он просто не мог не любоваться, как прекрасной картиной или статуей.

Наконец, оторвав от нее взгляд, он поглядел на младенца, которого держал на руках. Тот открыл ясные зеленые глаза и пискнул, как котенок.

- Он похож на тебя, - заметил Теодеберт, кивнув королеве.

Она улыбнулась, исполненная материнской гордости.

- У него мои глаза. Но лицом он будет вылитый Хлодеберт, вот увидишь! Даже больше похож на него, чем Хлодион.

В этот момент старший мальчик подбежал к взрослым, ухватил за одну руку мать, а за другую - Теодеберта, подпрыгнул, качаясь на них, как на ветках. Взрослые переглянулись и обменялись улыбками.

- По отцу скучает, - с извиняющимся видом проговорила Гвиневера, когда ее сын убежал вперед, и она забрала младшего сыночка у своего спутника, что держал его одной рукой.

- Твои мальчики мне совсем не мешают, - успокоил ее Теодеберт. Затем спросил, уже серьезнее: - Ты собираешься рассказать им об отце, когда подрастут?

- Иначе не может быть! - решительно произнесла Гвиневера. - Они вправе гордиться своим отцом и знать о нашей любви! Женщины моего племени всегда выбирают своим детям достойных отцов.

И снова Теодеберт залюбовался ею, уже не одним ее женским очарованием, но и неукротимой гордостью, что виделась в каждом движении, слышалась во всех интонациях королевы "детей богини Дану". И подумал, что был бы счастлив тот, кого она выберет быть отцом ее детей, как был его кузен Хлодеберт.

В это время к отцу подбежал Магнахар. Помахал рукой Хлодиону, который радостно заверещал при виде него.

- Мы пойдем? Я нашел гнездо белки и покажу ему, - сказал старший мальчик отцу.

Теодеберт нахмурился и проговорил с нарочитой строгостью:

- Магнахар, ты не забыл учтиво приветствовать королеву Гвиневеру и спросить у нее позволения увести ее сына? Хотя Арморика подчинена Арвернии, из королевского дома которой мы происходим, но здесь госпожа - королева Гвиневера. И ты обязан чтить ее, тем более что мы родственники через твою бабушку, мою маму.

Магнахар встрепенулся и поглядел на королеву несколько даже испуганно. Поклонился с придворной учтивостью:

- Приветствую тебя, государыня Гвиневера! Прошу у тебя разрешения и дозволения взять Хлодиона на прогулку.

Королева улыбнулась в ответ, укачивая на руках Карломана, и весь страх Магнахара сразу пропал. Ему пришло в голову, как счастливы Хлодион и Карломан, что у них есть мать. Если бы сейчас с ними вместе гуляла по саду его мама, как было бы хорошо им с отцом!

И тут Гвиневера обратилась к мальчику, уловив его тайные размышления:

- Магнахар, приходи завтра ко мне после завтрака! Я почитаю тебе вместе с моими сыновьями истории давних времен: о Великом Ясене Иггдрасиле, о том, как появились Солнце и Луна, о корове Аудумле, что вылизала изо льда и вскормила молоком прародителя богов... Хочешь послушать?

- Очень хочу! - Магнахар даже подпрыгнул на месте, и Хлодион сделал то же, подражая ему.

- Он перевернет все вверх дном в твоих покоях, царственная кузина, - произнес Теодеберт, взъерошив отросшие черные волосы своего сына.

- Не переверну! - звонко, настойчиво возразил мальчик. - Я буду тихим, как мышка!

- Вот видишь! - улыбнулась Гвиневера. - Я уверена, что мы с Магнахаором подружимся. А сейчас бегите, - указала она мальчикам.

Магнахар с Хлодионом убежали смотреть беличье гнездо. А Теодеберт, исполненный благодарности и смущения, взглянул на королеву.

- Благодарю тебя за заботы о моем сыне! Я стараюсь заменять мальчику и отца, и мать, и моя матушка заботится о нем. Но он все равно чувствовал себя одиноким, пока не приехала ты с детьми.

- Услуга за услугу! - усмехнулась Гвиневера. - Я буду рада уделить Магнахару немного внимания. Приходи и ты вместе с ним! Моим сыновьям ты нравишься. Карломан всегда чувствует, кто держит его, и на руках у неугодного человека он бы непременно раскричался. А у тебя был так же спокоен, как на моих руках.

Теодеберт не удивился, как такой маленький ребенок мог что-то различать. Будучи сыном Дарерки и зятем Номиноэ, он немало слышал о способностях "детей богини Дану", кровно связанных с ши.

- Если ты просишь, я приду. Ради наших сыновей.

- Я буду заниматься с Магнахаром, пока ты не надумаешь снова жениться, - напрямик пообещала Гвиневера Теодеберту. - Мальчику нужна мать не время от времени, а всегда! Нужна женская забота. А тебе она необходима еще больше.

Теодеберт помрачнел, как всегда, если ему говорили о возможной женитьбе.

- Сейчас пока что и думать об этом не могу! Ангарад, как живая, стоит перед глазами, и, кроме того... - он вздохнул и склонил голову. - С новой женой захочется иметь детей. А я не могу подвергать еще одну женщину тем страданиям, что прошла Ангарад перед смертью! Не хочу, чтобы еще чья-то цветущая жизнь оборвалась по моей вине!

Гвиневера участливо пожала похолодевшую руку друга детства. Ей хотелось заметить, что на свете множество здоровых женщин, для которых роды не сопряжены со смертельной опасностью. Но это было бы невежливо по отношению к несчастной Ангарад. И она проговорила неожиданно для самой себя:

- Тогда тебе следует жениться на женщине из потомков ши, дорогой кузен! Они, как правило, лучше умеют управлять своим телом, чем обычные люди.

Перед глазами Теодеберта мелькнул образ великолепной красавицы с блестящими изумрудными, как у самой Гвиневеры, глазами. Иной он не мог представить ее. Но для нее еще не пришло время...

- Я только недавно снял траур, - тихо проговорил он.

На следующее утро он вместе с сыном пришел в покои королевы после завтрака. Она только что покормила Карломана и, усадив за стол Магнахара с Хлодионом, рассказывала им древние легенды, так что они заслушались. Как и Теодеберт. Глядя на молодую мать, окруженную веселыми детьми, он любовался ею, как вечным олицетворением женственности, образом самой Матери Богов.

Той весной и в последующие месяцы они часто встречались таким образом. Гвиневера не только рассказывала истории Магнахару, но и стала заниматься с ним грамотой, языками и счетом, заодно позволяя приглядываться и вертевшемуся рядом Хлодиону. А тот однажды спросил с детской непосредственностью:

- А Магнахар теперь будет мой брат, да?

Сидевшие за столом Теодеберт и Гвиневера одновременно покраснели и опустили глаза.

- Не так все просто, сын, - мягко проговорила королева. - Магнахар - сын дяди Теодеберта и наш родственник. Но ты можешь общаться с ним, как с братом.

Старший мальчик поглядел на взрослых выразительно, словно хотел что-то сказать, но так и не решился.

Между тем, родственники Теодеберта и Гвиневеры заметили их дружбу, что явно шла на пользу обоим и, пожалуй, могла вот-вот переродиться в иное, более значимое чувство. Молодая королева знала, что ее отец и мачеха были бы рады, если бы она вышла замуж за Теодеберта. И сама она с удовольствием беседовала с ним, как с интересным, незаурядным человеком, была рада помогать ему и его сыну. Со времени разлуки с Хлодебертом проходило все больше времени, а между тем, никому, кроме Теодеберта, не удавалось тронуть ее сердце, хоть к ее двору и съезжались вельможи со всей Арморики.

По правде говоря, эти смотрины изрядно надоели королеве "детей богини Дану", не терпевшей, когда ей что-то пытались навязать силой. И часто ей думалось теперь, что ее брак с Теодебертом был бы лучшим выходом для всех. Любовь к Хлодеберту, отцу ее сыновей, не исчезла, но превратилась в ее душе в томительную щемящую нежность, с которой можно было начать жизнь снова.

Теодеберту приходилось труднее. Однако и в его мыслях рядом с Ангарад все чаще появлялся образ зеленоглазой красавицы королевы. Отец в последних письмах также восхищенно отзывался о Гвиневере. А недавно мать в откровенной беседе поведала сыну о своей первой любви - короле Ллевелине. И Теодеберт задумался всерьез. Он не сомневался в глубокой привязанности своих родителей, знал свою мать как преданную супругу, - и все-таки, ей тоже некогда пришлось замкнуть в отдаленный уголок памяти тоску по умершему жениху и жить дальше, строить жизнь с совсем другим человеком. Прямо как ему самому теперь.

И вот, когда уже прошел год после приезда Гвиневеры в Чаор-на-Ри, Теодеберт как-то был у нее, когда она учила маленького Карломана ходить. Собственно, тот уже бойко перемещался без посторонней помощи, но иногда еще по привычке держался за руку. Когда мальчик покачнулся и чуть не упал, Теодеберт бросился и  подхватил его одновременно с Гвиневерой. Их лица и руки сблизились. И тут Теодеберт сам не понял, как проговорил:

- Гвиневера, выходи за меня замуж! - и, боясь, что она неправильно поймет, поспешил добавить: - Если ты согласишься, я останусь твоим подданным, как раньше, и ничего не потребую для себя! Поскольку во мне течет кровь "детей богини Дану", Совет Кланов примет меня не как арверна... Я понял, что мне никто не нужен, кроме тебя! Согласна ли ты?..

Гвиневера глядела на мужчину, вместе с ней склонившегося над ее сыном, и чувствовала, как учащенно бьется сердце.

- Пойду, Теодеберт! За это время мы хорошо узнали друг друга, и ты сделался мне очень дорог. Я обещаю быть тебе надежной женой, и не посягну на твою память об Ангарад. Ведь она всегда будет свята для тебя.

- Да. Но и ты сохранишь в своем сердце привязанность к моему кузену Хлодеберту. И я не спорю с этим, ведь вы расстались не по своей воле.

Гвиневера многозначительно усмехнулась и посадила сына на высокое сидение за столом.

- Пусть так! Но не в каждом сердце находится место только одной любви. Если уж боги назначили нам дальше жить после того, как прежняя жизнь разбилась на осколки, от нас зависит, научиться ли снова любить или тосковать в мрачном одиночестве до конца своих дней.

Теодеберт склонился к ней, целуя руки, затем, обняв одной рукой, горячо поцеловал.

В это время приоткрылась дверь, и Магнахар с Хлодионом ворвались в покои, вопя что-то несусветно-дикое, но, несомненно, радостное...

Вскоре королева Гвиневера Армориканская испросила у Совета Кланов разрешения вступить в законный брак с Теодебертом, сыном принца Сигиберта и Дарерки из королевского рода Арморики. Совет, поспорив и потянув время, как было принято, дал дозволение. И вскоре в Чаор-на-Ри сыграли пышную свадьбу по обычаям "детей богини Дану".

Единственным общим ребенком Теодеберта и Гвиневеры стала дочь, которую родичи по матери звали Гвенаэль, а арверны - Бланшар. Но при этом они сообща, в разумной супружеской любви, вырастили всех троих сыновей - Магнахара, Хлодиона и Карломана, как подобало родителям. Теодеберт сдержал обещание - он не претендовал на особую власть, хотя во всем помогал своей царственной супруге. Впоследствии он чем дальше, тем больше времени проводил в Арморике, ибо он не одобрял политику своего царственного кузена Хильдеберта Строителя и Верховного Расследователя Ги Верденнского, направленную против альвов, с которыми союзничали "дети богини Дану".

Семье Теодеберта и Гвиневеры предстояло пережить еще много испытаний. Но друг для друга они всю жизнь были самой надежной поддержкой, какой только может быть семья, в трудный час нашедшая силы жить дальше.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Правильный выбор. Нельзя жить прошлым, когда ты молод и впереди ещё вся жизнь.  :)
Записан

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Благодарю, эрэа katarsis! :-* :-* :-*
Правильный выбор. Нельзя жить прошлым, когда ты молод и впереди ещё вся жизнь.  :)
Вы правы! :) Можно только порадоваться за Теодеберта и Гвиневеру, что они это поняли, и смогли начать сначала.

Свора (НАЧАЛО)
Август 781.  Арверния. Лес вблизи Карломановых Брод. Хлодеберт, Хлодион, Геро де Шенонсо, Марсель.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа Menectrel.

В 781 году королю Хильдеберту Строителю было тридцать восемь лет. Однако к этому времени он уже похоронил жену и единственного сына по вине вейл, как он верил. И больше ничто не радовало короля, даже воздвигнутая им новая столица Дурокортер, выстроенная на бывшем холме вейл. Он еще мог править Арвернией, но привычка к власти больше не доставляла удовольствия. На устах его никогда не появлялась улыбка.

В траурном одеянии без всяких украшений, исхудавший и бледный, с седеющими волосами, Хильдеберт Строитель казался гораздо старше своих лет. Его покрасневшие впалые глаза указывали, что он страдает от бессоницы. Однако он был королем, и его ждали обязанности. Перед ним на столе в его кабинете лежало судебное дело, и Хильдеберт хмурился, читая его. Затем приказал позвать к нему сеньора Геро де Шенонсо.

Тот пришел к королю очень скоро. Крепко сложенный мужчина пятью годами старше своего верховного сюзерена. Хильдеберт знал его с детства. Как и Ги Верденнский, Геро в юности входил в его свиту, когда он был принцем, и с тех пор служил при его дворе. И все же, король видел, что сеньор де Шенонсо сильно волнуется, хоть и старается не подавать вида. Геро, как подобало, глядел королю в лицо, но взгляд его сам собой притягивался к документам на столе. Что ж, этого от него и желал Хильдеберт Строитель! Он рассчитывал, что сеньор де Шенонсо исполнит любой его приказ, чтобы не дать хода этому делу.

- Садись, Геро, давний друг мой! - радушно пригласил король сесть напротив него и подвинул к собеседнику судебное дело. Нахмурившись, он проговорил ледяным голосом: - Садись и ознакомься с тем, какие беззакония творит твой сын Хьюго, который ныне взят под стражу! Он злоупотребил в ваших владениях "правом первой ночи", силой взял девушку, которая затем покончила с собой!

Сеньор де Шенонсо глубоко вздохнул. Лицо его выражало крайнюю тревогу, едва он услышал имя сына. Он реагировал так, как и ждал от него король.

- У меня не было времени уделять достаточно внимания воспитанию сына, - проговорил Геро исполненным сожаления голосом. - Я больше времени бывал при дворе, чем дома. А жена избаловала Хьюго: единственный сын! Да и так ли уж важна судьба вилланов, государь?

- Для меня должны быть важны все мои подданные, что просят у меня правосудия! - король повысил голос. - Устаревшие обычаи времен Завоевания ныне приносят лишь беспорядки. Твой сын не сумел даже соблазнить девушку, а взял такую, что не хотела его. Когда жених девушки вступился за свою невесту, твой Хьюго опрокинул его конем и затоптал до смерти.

- Государь, но ведь дерзкий виллан замахнулся на Хьюго палкой! - Геро де Шенонсо разгорячился от возмущения. - Неужели сеньор, чьи предки служили Карломану Великому, должен позволять себя бить какому-то простолюдину? Или ты ныне защищаешь одних вилланов, государь?

Король пристально взглянул на собеседника, и сеньор де Шенонсо осекся.

- Я хочу покоя в землях Арвернии, Геро! Плохо, что ты этого не понимаешь. Пока еще родные пострадавших обращаются ко мне ради правосудия, они еще послушны своему королю! Если я стану пренебрегать их интересами, они возьмут дело в свои руки. Бывает у иных нерадивых сеньоров, что вилланы целыми семьями уходят в леса, сбиваются в ватаги, опасные порой и для укрепленных рыцарских замков. Или ты хочешь, Геро, чтобы в твоих землях вспыхнуло восстание? Чтобы твоего сына и жену повесили на сосне, а твой замок сожгли и разорили все твое богатство? Ты был бы не первым, с кем такое произойдет! Если я, как подобает, накажу твоего Хьюго, это укрепит доверие народа и станет уроком для других, кто, подобно ему, не знает меры в развлечениях!

Говоря так, король пристально наблюдал за сеньором де Шенонсо. И увидел, как тот испуганно стиснул руки.

- Государь, молю тебя, пощади Хьюго! Я стану держать его в руках, не допущу злоупотреблений... Пощади, ведь он у меня единственный сын! Клянусь тебе, государь, я сделаю все что угодно, только пощади Хьюго!

"Единственный сын"! Эти слова отозвались в душе короля, как сигнальный гонг. Чтобы сохранить единственного сына, отец пойдет на все! Этого ему и нужно было от Геро де Шенонсо.

- Ради нашей давней дружбы я могу пощадить твоего сына и уничтожить дело против него, - король постучал пальцами по свиткам с судебным делом. - Но я прошу у тебя услугу за услугу. Жизнь за жизнь!

Хорошо зная короля и вслушиваясь в его интонации, Геро не сомневался, что тот говорит более чем серьезно. Спасения Хьюго действительно будет стоить чьей-то жизни. Но это не останавливало сеньора де Шенонсо. Он не боялся испачкать руки в крови, как и его друг Ги Верденнский. Поэтому и не осуждал своего сына за его преступления, хотя сам был прагматичнее. И он отозвался недрогнувшим голосом:

- Я выполню, что пожелаешь, государь! Кого следует убить?

Король помрачнел, углубившись в свои невеселые мысли. Затем проговорил, не отвечая прямо на вопрос Геро:

- Ты увидишь его завтра на охоте! Он поедет утром в лес вместе с моим племянником, принцем Хлодебертом. Ты будешь их сопровождать. Возьми с собой надежных людей и свору натасканных собак. Пусть они растерзают жертву, чтобы вину можно было возложить на безумного оборотня. Но позаботьтесь, чтобы с принцем Хлодебертом ничего не случилось! Уведите его подальше во время убийства. Он не должен ничего заподозрить!

Сеньор де Шенонсо склонился перед королем, готовый без всякого угрызения совести выполнить самый жестокий приказ ради спасения своего преступного сына...

На следующее утро собрались ехать на охоту двое старших сыновей брата короля, наследного принца Хлодеберта Жестокого: законный, Хлодеберт, и внебрачный, но любимый - Хлодион, первенец от Гвиневеры Армориканской. Несмотря на запутанные семейные отношения, единокровные братья-сверстники искренне любили друг друга, как и младшие сыновья наследного принца - Карломан и Теодеберт Малыш. Двоих старших, помимо того, объединяло увлечение охотой и рыцарскими упражнениями, почему они и пропадали целыми днями в лесах, окружающих Дурокортер. У Хлодиона, правда, в последнее время, вроде бы, появились какие-то тайны. На охоте он норовил все время отбиться от спутников, и возвращался спустя несколько часов, с сияющими глазами и шальной улыбкой на лице. Хлодеберту было немного обидно, что брат не признается даже ему, ради кого уезжает. Однако он догадывался: существует настолько личное, что и говорить об этом трудно, даже самым близким людям.

В это утро вызвался сопровождать братьев на охоту один из друзей короля, сеньор де Шенонсо. Юноши удивились, увидев его утром во дворе, в сопровождении ловчих и своры собак.

- Должно быть, наш царственный дядя приставил к нам няньку, чтобы нас не закружили альвы в лесу, - буркнул Хлодеберт своему брату вполголоса.

Хлодион нахмурился. Ему с утра было невесело, какое-то неясное предчувствие томило его. Он подумал на слова брата, что ныне в лесах Дурокортера не за кем следовать, очаровавшись, как их кузен, несчастный Хильдеберт, влюбившийся в вейлу. Все они истрблены по приказу короля, и сам кузен умер от тоски. Но говорить о Хильдеберте, которого миннезингеры уже называли в песнях Потерянным Принцем, было все равно что касаться свежей раны. И он промолчал, подходя вместе с братом к сеньору де Шенонсо, что стоял возле оседланных коней. За его спиной переговаривались ловчие, целый отряд крепких мужчин в костюмах коричнево-зеленых тонов, носившие за плечами лук и стрелы, а на поясе - рог, чтобы подавать сигналы, и длинный нож. Хлодион внимательным взором отметил, что части этих ловчих он никогда не встречал раньше.

Сеньор Геро учтиво поклонился сыновьям наследного принца, ожидая, чтобы они первыми начали разговор.

- Да благословит тебя сегодня Улль Стреловержец, бог охоты, - пожелал Хлодеберт. - Надеюсь, в сопровождении такого опытного охотника, как сеньор де Шенонсо, нам сопутствует успех!

Посланец короля склонил голову, украдкой поглядев на Хлодиона, который в знак приветствия лишь кивнул ему, ничего не говоря. Но обратился сеньор Геро к Хлодеберту:

- Мой благородный юный принц, мои ловчие выследили в стороне Карломановых Бродов матерого оленя с рогами о двенадцати отростках. Это будет дичь, достойная твоего копья!

У Хлодеберта жарко разгорелись глаза. Убить такого оленя - редкостная удача! Его голову можно будет выделать и повесить, вместе с рогами, в спальне на память. А какое впечатление произведет такая добыча на его невесту, принцессу Бересвинду Адуатукийскую, что недавно приехала в Дурокортер, собираясь стать его женой!

- Тогда, я надеюсь, мы сегодня загоним его! Лишь бы твои собаки не подвели! - Хлодеберт показал на свору великолепных гончих. Все белой масти, крупные, мощные и длинноногие, они натягивали сворку, на которой держал их старший ловчий, помощник сеньора де Шенонсо, по имени Марсель. Собаки нюхали воздух, махали прямыми, как прут, хвостами, порываясь в путь.

Сеньор Геро вновь поклонился Хлодеберту.

- Эту свору я сам вырастил и обучил, а я, без ложной скромности, кое-что понимаю в охоте! Если тебе понравится, как они загонят зверя, прими эту прекрасную свору в подарок от меня, юный принц!

При этих словах Хлодеберт уже смотрел на свору и щедрого дарителя совсем иными глазами, отдавая должное статям породистых гончих.

- Твое искусство обучать охотничьих псов известно по всей Арвернии,- благосклонно кивнул он сеньору де Шенонсо. - Что ж, я рад опробовать подарок!

Между тем, Хлодион поглядел на гончих со все возрастающим мрачным предчувствием, что мучило его все утро. Эти белые собаки с красноватыми белками глаз - признак свирепого нрава, - показались ему гончими Анку, стаей призрачных псов, что предвещают смерть.

Юноша встряхнул головой, стараясь преодолеть тяжесть на душе. Подумал о том, что сегодня, наконец, повидается с Жюли. Они не виделись уже несколько дней, и Хлодион успел соскучиться по своей возлюбленной, и верил, что и она ждет его. Он знал, что в груди дочери простого кузнеца бьется сердце, достойное самой знатной дамы в Арвернии. И Хлодион стал мечтать о новой встрече, но его все равно что-то угнетало, и на душе было тоскливо.

Зато у Хлодеберта не возникло никаких подозрений, он был весел и спешил поехать на охоту. Его разве что немного удивило, зачем сеньор де Шенонсо так явно старался угодить ему, обходя стороной Хлодиона. Но подумал, что, поскольку он все-таки наследник своего отца, когда-нибудь в будущем может стать королем Арвернии. Вот придворный его царственного дяди и старается заранее попасть в милость будущему наследнику. Неприятная повадка, но удивляться здесь нечему. И Хлодеберт стремительно вспрыгнул на коня. Хлодион последовал его примеру.

- В лес, пока роса не высохла на траве! - крикнул Хлодеберт, горяча красивого гнедого жеребца.

Хлодион поехал рядом с братом. Сеньор де Шенонсо и ловчие, ведущие собак на поводу, также сели на коней. За спиной у обоих юношей, Геро незаметно кивнул Марселю. И тот, вместе с ловчими и собаками, что принадлежали самому сеньору, поехали дальше, следуя за юношами.

Те не оглядывались назад. Но почему же тогда Хлодиона продолжала мучить тревога? Обычно лес успокаивал его, он любил дышать свежим воздухом, слушать звуки потаенной жизни. Но сегодня и лес был каким-то странным. Все притихло. как перед грозой, даже птицы не пели, и никто не шуршал в кустах и траве. А ведь стоял аранмонат - Месяц Жатвы, когда все звери и птицы вырастили детенышей, и теперь собирались в стаи. В эту пору лес всегда был полон жизни. Куда же все подевалось? Или, может быть, Хлодиону только померещилась кругом мертвая тишина? Наверное, так, потому что гончие прислушивались, настораживая чуткие уши. Но ему все утро было не по себе, как и сейчас.

Увы, Хлодион, сын королевы оборотней, не унаследовал ее дара улавливать знамения, что достался его младшему брату Карломану! Будучи от рождения обычным человеком, он не привык размышлять о тайном мире, и потому не умел правильно понять и тех неясных предчувствий, что все же открылись ему в судьбоносный день.

Если бы Хлодион мог в тот день повернуть назад! Но вместо того он решил поскорее встретиться с Жюли, надеясь, что ее ласки помогут ему развеять тоску. И он стал незаметно сворачивать в сторону, рассчитываясь отъехать подальше в лес и пуститься своей дорогой. Он не сомневался, что сеньор де Шенонсо и все ловчие последуют за Хлодебертом.

Он не подозревал, что за ним повернул Марсель и половина ловчих с собаками в намордниках, чтобы не залаяли прежде времени. Они осторожно ехали за ним следом и чуть в стороне, скрываясь в зарослях, не выдавая своего присутствия.

Что до Хлодеберта, то он разъехался с братом на лесных тропинках, где не было места сразу двум всадникам. Когда же он выехал на поляну, понял, что Хлодион опять исчез, как вошло у него в привычку. Но долго он на этом не останавливался, тем более что в этот миг сеньор де Шенонсо спустил со сворки гончих, и они тут же громко залаяли, взяв след.

- Вот он, мой принц! - крикнул сеньор Геро, показывая на действительно очень крупный олений след. - Ставлю сотню щитовых монет, что рогатый здесь прошел перед рассветом! Вперед! Мы догоним его!

Белые гончие помчались, мелькая между деревьев, и всадники полетели за ними. Хлодеберта охватил охотничий азарт, и он совсем позабыл о брате, не сомневаясь, что тот вернется позже, как всегда. Сам же он хотел лишь одного - догнать и затравить большого оленя, королевскую дичь. Чем свежее делался след и яростнее надрывались гончие, тем самозабвеннее мчался, погоняя коня, Хлодеберт, позабыв все на свете.

Так, все дальше друг от друга, удалялись сыновья принца Хлодеберта в диком лесу. И вскоре уже ни голос, ни топот копыт, ни звук рога не смог бы долететь от одного к другому.

Хлодион ехал через густой подлесок в сторону Карломановых Бродов, к тому месту, где обычно встречался с Жюли. Уже высоко поднялось солнце, стало пригревать, и юноше вскоре захотелось пить. Он увидел в ложбинке родник, из которого вытекал ручеек. Хотя у него была вода во фляжке, молодой человек решил освежиться родниковой водой. Спешившись и привязав коня к кусту орешника, Хлодион зачерпнул воды ладонями, вволю попил, затем умылся. Вода, вытекавшая из недр земли, была такой ледяной, что у него заныли зубы, но вкусной и чистой. Только почему ему неожиданно почудился запах сырого камня и опавшей листвы?..

В этот миг, впервые, как он отдалился от охотников, послышался стук копыт. Хлодион порывисто обернулся. Навстречу ему нацелились несколько кинжалов в руках ловчих. Рядом Марсель готовился спустить свору белых гончих, рвущихся вперед. Собаки разевали красные пасти и скалили клыки.
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Артанис

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 3307
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 6103
  • Всеобщий Враг, Адвокат Дьявола
    • Просмотр профиля

Свора (ОКОНЧАНИЕ)
Август 781.  Арверния. Лес вблизи Карломановых Брод. Хлодеберт, Хлодион, Геро де Шенонсо, Марсель.
Из сборника "Скрытые страницы".
Идея рассказа принадлежит эрэа Menectrel.

Юноша мгновенно осознал, что происходит, отпрянул, выхватив кинжал из-за пояса. Поднявшись на ноги, он не сводил глаз с противников, ожидая, кто ударит первым.

- Я готов, господа! Но учтите, что я - племянник короля, который жестоко спросит с вас!

В ответ послышалась насмешливая брань ловчих. Марсель глумливо усмехнулся:

- Не беспокойся за нас! У нас есть разрешение на все!

У Хлодиона упало сердце. Он представить не мог, кому потребуется взять его жизнь, ведь он ни с кем не враждовал сознательно. Единственной, у кого мог найтись повод. была его мачеха, принцесса Радегунда Аллеманская. Но его потрясла самонадеянность этих людей. И он с сожалением подумал о том, что уехал от брата со свитой и остался совсем один.

Вспомнив о роге, висевшем на поясе, Хлодион схватился за него, желая подать сигнал. Тут же рядом свистнул рассекаемый воздух, и в плечо ему вонзился нож. Рука повисла, как плеть.

- Никого не позовешь, малыш! - с усмешкой пообещал ему Марсель. - Справляйся-ка своими силами!

Хотя из его раны обильно текла кровь, Хлодион выпрямился и сжал зубы, стискивая кинжал здоровой рукой.

- Справлюсь! - произнес он, хотя перед ним был десяток вооруженных охотников.

Когда навстречу ему метнулись двое убийц, Хлодион ударил одного из них клинком в горло. Тот упал, захлебываясь кровью. Но тут же еще трое бросились навстречу и стали обходить юношу с боков, собираясь окружить.

Исполненный решимости биться до конца, Хлодион отступил назад, желая прижаться спиной к дереву. Но позади уже были враги. Юноша стремительно обернулся, будто в танце, и достал кинжалом еще одного. Но тут же двое убийц вонзили ножи ему в грудь и в спину.

У Хлодиона потемнело в глазах, и он пошатнулся, упал на колени. Но, когда над ним склонились двое охотников на человека, он вновь ударил кинжалом. И, по болезненному воплю, понял с удовлетворением, что попал не наугад.

- Проклятье! Полудохлый уже, а огрызается! - воскликнул охотник, зажимая рану в плече.

Хлодион усмехнулся. В ушах у него гремела кровь, перед глазами мельтешили стаи черных мушек, так что он почти ничего не видел. Но юноша был исполнен решимости, и радовался, что ему, кажется, удалось продать свою жизнь подороже. Оперевшись локтем здоровой руки о нависавшие ветки, он даже сумел выпрямиться. И, когда в зыбком мареве перед ним мелькнуло чье-то лицо, Хлодион не глядя замахнулся кинжалом и засмеялся. Слава богам Асгарда, ему, по крайней мере, позволено будет погибнуть с честью, сражаясь против превосходящего противника! Он будет достоин войти в Вальхаллу после смерти!

И вот, он глядел поверх их голов, словно еще при жизни поднялся над ними, и они не имели над ним власти. И горделивый облик юноши, истекающего кровью из множества ран, поразил двуногую свору убийц, они даже оробели перед своей жертвой. И тогда Марсель взмахнул рукой, крикнул сообщникам:

- Собак! Спускайте собак! Все должно выглядеть так, словно оборотень растерзал его!

Собак спустили, и с жутким металлическим лаем свора белых гончих с налитыми кровью глазами бросилась в атаку. Хлодион увидел в неясном мареве их белые тени, вдохнул острый запах псины. Он вскинул кинжал, готовясь сопротивляться. Однако был слишком слаб, чтобы сражаться с собаками, притравленными на человека. Сразу несколько псов вцепились ему в ноги, опрокинули наземь. И тут же вся свора с кровожадным лаем и рычанием бросилась и стала рвать клыками еще живое, вздрагивающее в предсмертной агонии тело.

Но Хлодион уже не чувствовал боль от все новых ран. Он видел перед собой образы самых близких. Матушку, что напевала ему смешную детскую песню, как было в его детстве... Отца, строгого и заботливого, который так любил своих сыновей... Брата Карломана, чьи сияющие, как у матушки, глаза сейчас были исполнены печали... Жюли, воплощенную нежность, фиалковоглазую красавицу... Она что-то шептала, желая поведать ему, но он уже не мог услышать. "Простите, родные мои, я больше не могу быть с вами!" - испытывая чувство вины, подумал Хлодион, уносясь все дальше, меж тем как собаки рвали его тело.

А затем прямо к нему спустился с небес крылатый белоснежный конь. На нем восседала прекрасная дева в одеянии из лебединых перьев. Она протянула руки и улыбнулась, зовя его.

- Иди сюда, Хлодион! Для тебя готово место в чертогах Отца Павших!

И он, сам не зная как, очутился на крылатом коне позади валькирии, и их чудесный скакун вознес обоих на Высшее Небо, в Вальхаллу.

А здесь, на поляне, охотники не без труда оттащили гончих от растерзанного, окровавленного тела Хлодиона. Только когда их накормили мясом, собаки успокоились и позволили снова взять себя на поводок.

- Готов, - удовлетворенно произнес Марсель, осмотрев убитого юношу, сплошь залитого кровью.

- Как и двое наших, - заметили его сообщники, указав на трупы своих товарищей. Еще двое перевязывали раны - один в плече, другой - на лице.

- Заберем мертвых и сами уберемся подальше! - приказал Марсель. - И о нашем участии  в деле ни слова, ясно? Оборотень растерзал племянника короля, так должны подумать все! За дело и за молчание нам щедро заплатит сеньор де Шенонсо, а может, и кто-то поважнее него!

Уцелевшие охотники подняли тела своих товарищей, собираясь поскорее покинуть место преступления. Что о содеянном ими следует молчать, и без того понимали все.

Марсель не меньше других стремился уйти отсюда поскорее. После такого кровавого дела ему хотелось выпить вина покрепче и отвлечься от содеянного. В Карломановых Бродах у него был приятель, что недавно нанялся подмастерьем к кузнецу Этьену. Хорошо бы заглянуть к нему, узнать, как дела, пошло ли у него на лад с хорошенькой хозяйской дочкой. Но сперва следовало уладить здесь все как следует, чтобы комар носа не подточил.

Он все внимательно осмотрел: не забыли ли никакого предмета, что вызовет подозрения?

- Заметите все следы сосновыми ветками, - приказал он. - Так, здесь трава примята, но следов не разглядеть. Раны на нем рваные, колотых ран не разглядеть. А теперь проведите собак след в след по мягкой земле возле родника. Пусть все разглядят след оборотня!

Сказано - сделано. Охотники провели собак по мягкой земле, и остались отпечатки шире и глубже обычных, словно здесь прошло животное гораздо крупнее обычной собаки.

Закончив все на поляне, Марсель отпустил коня Хлодиона. Конь, давно уже рвавшийся прочь, в ужасе от запаха крови, пустился бежать, не разбирая дороги, куда глаза глядят.

Раненые уехали в ближайшую деревню, унося мертвых. А Марсель с остальными охотниками поехали совсем в другую сторону. Здесь сообщник сеньора де Шенонсо взял рог и протрубил сигнал призыва. Эхо раскатилось по лесу. Затем они проехали дальше и снова затрубили, и еще раз - в другом месте. Казалось, будто ловчие, потеряв Хлодиона в лесу, ищут и призывают его.

Звук рога издалека услышал Хлодеберт, который только что загнал желанную дичь - большого оленя с великолепными рогами. Когда зверь был загнан гончими, решительный удар копьем по праву достался сыну наследного принца. Затем ловчие разделали оленя и аккуратно отрезали ему голову и подняли на пику.

Сеньор де Шенонсо от души поздравил Хлодеберта.

- Великолепная добыча, мой юный принц! Вряд ли твоему брату удастся поймать зверя лучше этого!

Хлодеберт улыбнулся, гордясь собой.

- Скорей бы увидеть Хлодиона! Очень хочу показать ему своего оленя!

И как раз в этот миг издалека донесся тревожный сигнал рога.

Хлодеберт встрепенулся.

- Это не сигнал о добыче, это знак тревоги! Кого-то ищут. Быть может, моего брата? Надо ехать!

В отличие от него, сеньор Геро точно знал, что означает сигнал, и был спокоен. Он выполнил приказ короля, теперь тот освободит его сына Хьюго!

Вслух же сеньор де Шенонсо ответил Хлодеберту, подводя ему коня:

- Ты прав, благородный принц! В лесу никогда не знаешь, чего ждать.

- Особенно если ездить в одиночку, как мой брат! - тревожно вздохнул Хлодеберт, вскочив в седло и спеша назад, вместе с сеньором Геро и ловчими.

Проехав некоторое время, они услышали топот копыт. Из кустов выбежал конь Хлодиона, весь в мыле, дрожащий от страха.

- Что-то случилось с братом! - горестно вскрикнул Хлодеберт.

- Это и впрямь тревожно! - отозвался сеньор де Шенонсо. - Опытный наездник не позволил бы коню сбежать просто так.

Вскоре им встретились Марсель и ловчие. Они тоже разъезжали по лесу, якобы в поисках Хлодиона.

- Мы следовали за благородным Хлодионом, но он уехал от нас, ничего не сказав, - развел руками Марсель с деланым сожалением.

- Он часто уезжал один в последнее время, - с горьким сожалением вздохнул Хлодеберт.

- Но раньше его конь не возвращался без всадника, - сурово произнес Геро де Шенонсо. - Надо искать! Пусть собаки поведут по следу!

Белые гончие быстро взяли след. Но, как только выскочили на залитую кровью поляну, они яростно залаяли, и шерсть на них поднялась дыбом.

Хлодеберт первым увидел брата и, спрыгнув наземь, бросился к нему, издав судорожный не то вопль, не то стон.

- Братец! Ах, братец мой, Хлодион! Что случилось с тобой? Услышь меня, поднимись, прошу тебя!

Он не сознавал, зачем кричал так, и на какой ответ мог надеяться. Ведь он увидел сразу, что Хлодион мертв и весь покрыт страшными ранами, и кругом была кровь. Положив голову брата себе на колени, Хлодеберт увидел, что ему перегрызли горло.

Сеньор де Шенонсо указал на следы возле родника.

- Погляди сюда, мой принц! Это следы волка-оборотня. Он напал на твоего благородного брата, когда тот проезжал мимо, и растерзал, а его конь сбежал.

- Ты так думаешь? - мертвенным, безжизненным голосом отозвался Хлодеберт. - Да, конечно! Кому еще быть?

Он видел страшные раны по всему телу Хлодиона, явно нанесенные звериными клыками. Но он заметил и другое. Не все раны имели одинаковый вид. Некоторые были слишком прямыми и ровными, таких не могли оставить зубы... Юноша пристально взглянул на сеньора де Шенонсо, и еще неопределенная догадка заставила его содрогнуться.

- Соорудите носилки из копий и плащей! - приказал Хлодеберт ловчим. Затем, когда Хлодиона уложили на носилки, брат укрыл его израненное тело с головой своим плащом.

- Несите его домой! - проговорил он сдавленным голосом, с ужасом представляя себе, как сообщит родным о гибели Хлодиона.

Когда Хлодеберт, сопровождая носилки с погибшим, въехал в ворота Дурокортерского замка, первыми, кого он встретил, были Карломан, родной брат Хлодиона, и его дед - майордом Арвернии, Риваллон Сто Воронов. Они стремительно подбежали к носилкам, бледные, как мел. Хлодеберт понял, что они уже знают правду или предчувствуют ее.

В ужасе застыли родные рядом с телом, накрытым окровавленным плащом. Риваллон рухнул на колени возле безжизненного старшего внука, и опустил голову, так что никто не видел его лица. Карломан заглянул под плащ и приподнял голову брата, как Хлодеберт до него.

- О, Хлодион, брат мой! Как жестока судьба! - простонал Карломан. И Хлодеберт, стоявший рядом с ним возле тела, мог лишь согласиться со словами брата.

Из сада прибежал самый младший брат, одиннадцатилетний Теодеберт Малыш. Но Карломан отодвинул его локтем. У Малыша еще будет время на прощание. Не нужно, чтобы он видел брата таким, как сейчас. И ему, и матери, что приехала с Теодебертом на предстоящие свадебные торжества, лучше хотя бы показать тело Хлодиона после того, как его омоют и сделают его раны менее заметными.

Стоявший в стороне сеньор де Шенонсо проговорил со всей видимой скорбью:

- Оборотень растерзал благородного Хлодиона, господа! Но, я верю, король прикажет истребить всех вредоносных альвов! Они жестоко поплатятся!

Карломан поднял на него глаза и, ни слова не говоря, пристально взглянул на доверенного самого короля, друга ненавистного Ги Верденнского. Юноша многое понял, но ничего не сказал. Никому не следовало знать, что сыновьям Хлодеберта известно о гибели их брата гораздо больше, чем от них ожидали. Ведь Теодеберт Малыш услышал разговор своей матери, Радегунды Аллеманской, с королем, в котором она подзуживала его убить Хлодиона. Хлодеберт позже рассказал братьям о странных ранах, оставленных не зубами. А Карломан лучше всех разбирался в оборотнях и в людях.

Впоследствии многие из той двуногой своры, что участвовала в убийстве Хлодиона, сами закончили жизнь под волчьими клыками.
« Последнее редактирование: 11 Июн, 2023, 21:25:15 от Артанис »
Записан
Не спи, не спи, работай,
Не прерывай труда,
Не спи, борись с дремотой,
Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник,
Не предавайся сну.
Ты вечности заложник
У времени в плену.(с)Борис Пастернак.)

Menectrel

  • Барон
  • ***
  • Карма: 156
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 158
    • Просмотр профиля

Сборник «Скрытые Страницы»

https://ficbook.net/readfic/13472831

№ - По Хронологии

Первый Поцелуй (Май 782 года. Арверния. Кенабум. Карломан\Альпаида) 9
Разлученные Сердца (Февраль 766 года. Арморика. Титангель. Хлодеберт Жестокий\Гвиневера) 3
Волчонок и Лис (Май 776 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Карломан и Дагоберт) 5
Подкова (Апрель 780 года. Арверния. Карломановы Броды. Хлодион\Жюли) 6
Хуже Смерти (Июль 781 года. Арверния. Дурокортер. Хлодеберт Жестокий и Хильдеберт Потерянный Принц) 7
Семейная Идиллия (Май 785 года. Арверния. Кенабум. Карломан\Альпаида, Ангерран, Варох) 10
Долгожданная Встреча (Июль 787 года. Арверния. Дурокортер. Карломан\Альпаида, Ангерран, Дунстан, Варох, Номиноэ) 15
Дитя Любви (Июнь 787 года. Щварцвальд. Берн. Карломан и Вультрагота, Гримоальд Медведь) 14
Зимний Вечер (Январь 787 года. Великая Моравия. Велеград. Карломан, Ростислав\Святослава, Ираида) 13
Последняя Встреча (Август 785 года. Арморика. Трегидель. Карломан и Хлодеберт Жестокий) 12
Тяжесть Венца (Август 785 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Гвиневера\Теодеберт, Брохвайл Верный, Номиноэ) 11
Укротить Ветер (Апрель 796 года. Арверния. Дурокортер. Карломан, Хлодеберт VI, Бертрам) 16
Примирение (Сентябрь 798 года. Арверния. Дурокортер. Карломан, Хлодеберт VII, Радегунда Аллеманская) 17
Огни Бельтейна (Ночь с 30.04 на 1.05 738 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Лливелин VIII «Коленопреклонённый»\Дарерка\Сигиберт, Игрэйн, Риваллон, Номиноэ\Ангарад) 1
Долг Хранителя (Июль 748 года. Арверния. Кенабум и замок барона Верденнского. Игрэйна/Риваллон, Ги Верденнский, оборотень-выродок) 2
Дальше Жить (Май 766 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Теодеберт Миротворец\Гвиневера Армориканская, Магнахар, Хлодион, Карломан) 4
Свора (Август 781 года. Арверния. Лес вблизи Карломановых Брод. Хлодеберт, Хлодион, Геро де Шенонсо, Марсель) 8
Сердце Красавицы (Март 799 года. Арверния. Дурокортер. Карломан\Альпаида, Хлодеберт VII\Регелинда, Ангерран, Аледрам, Аделард, Матильда, Берхар Сладкопевец) 18
« Последнее редактирование: 12 Июн, 2023, 00:08:38 от Menectrel »
Записан
"Мне очень жаль, что у меня, кажется, нет ни одного еврейского предка, ни одного представителя этого талантливого народа" (с) Джон Толкин

katarsis

  • Герцог
  • *****
  • Карма: 1256
  • Оффлайн Оффлайн
  • Пол: Женский
  • Сообщений: 2662
  • Я изменила свой профиль!
    • Просмотр профиля

Теперь понятно, как король это провернул >:(
И насчёт Хьюго де Шенонсо теперь понятно, куда смотрели власти. Всё они знали, просто свои делишки обделывали >:(
Надеюсь, папаша и сынок де Шенонсо (и Марсель тоже) не доживут до основных событий >:(
Он злоупотребил в ваших владениях "правом первой ночи", силой взял девушку, которая затем покончила с собой!
Это король неудачно выразился или этим правом можно как-то злоупотребить? Ну, т.е., если никакого права нет, то речь будет не о злоупотреблении, а о преступлении, а если право есть, то в чём тогда злоупотребление?
Записан