Благодарю, эрэа
katarsis! 
Король, конечно, всё равно виноват, но мстить за живого - это не то же самое, что за мёртвого. Разве живой не вправе мстить за себя сам? И прощать за себя тоже сам? Если у них в обычае мстить за живого, не спросив его мнения, то это очень странный обычай.
Кстати, может выживание Карломана и не снимает вины с арвернов, но уж точно её уменьшает. Хотя бы потому, что Альпаида арвернка, а без неё ничего бы не получилось. А ещё есть арвернские жрецы, которые боролись за его жизнь. А ещё многие в Арвернии молились, включая короля, что в мире, где боги существуют тоже имеет значение.
И ещё кстати. Если уж Карломан - дядя короля, значит это произошло внутри одной семьи, так почему в семейное дело норовят влезть куда более дальние родственники?
У "детей богини Дану" Совет Кланов имеет право принимать ключевые решения, которых не вправе оспаривать даже короли и их наследники. Более того, они сами обязаны повиноваться решениям Совета Кланов. А, если решение будет принято, пока Карломан еще не может действовать, то и ему придется подчиниться, когда выздоровеет. То есть, его могут и поставить перед свершившимся фактом, именно потому что он бы не позволил восстания, если бы его спросили.
Раненый вождь, конечно, может решить сам, мстить или нет. Но клан должен хотя бы показать, что готов отомстить. Иначе получается, что вождь им не так уж и нужен, что ли?
Высказанные Вами доводы в пользу арвернов могут быть выдвинуты партией Лиры. Но я сомневаюсь, что партия Меча захочет их сейчас выслушивать. Им мириться с арвернами вовсе не хочется, особенно сейчас.
А родство Карломана с арвернами радикальные патриоты в Арморике, похоже, стараются не учитывать. Все в курсе, конечно, что его отцом был один из арвернских королей, но это предпочитают выносить за скобки и видеть в нем лишь наследника королевского рода Арморики. Хотя сам он равно принадлежит арвернам, "детям богини Дану" и бисклавре.
Глава 20. Рифмоплёт (начало)
Итак, речь Вортимера взбудоражила весь Совет Кланов. Вожди партии Меча, воодушевленные, поверили, что их цель свята, и были готовы собирать войска. Они начали негромко переговариваться между собой, обсуждая меры, которые следовало принять. Соблюдая порядок Совета Кланов, они еще не смели говорить вне очереди. Однако иные из них смотрели нагло, с вызовом.
Конмаэл Свирепый был благодарен друидам за помощь. В этот миг он поверил, что еще может одержать победу на Совете, что восстанию быть! И он, стоя вне солнечного круга, почтительно поклонился Верховному Друиду и его помощникам, и проговорил горячо, бархатным голосом:
- Хвала владыкам Небес, что призывают нас к святой войне! Да сделает каждый из нас все возможное ради будущей победы! Со своей стороны я готов, если потребуется, отдать свою жизнь и жизни моих сыновей ради свободы Арморики и нашего народа! Для меня будет великой честью исполнить волю богов!
Вся партия Меча, как один человек, поднялась на ноги. Они, как и все, были безоружны, однако в великом воодушевлении, и казалось, будто в их руках победно вскинуты мечи. Это было великолепное собрание, исполненное решимости.
Королева Гвиневера, в глазах которой, словно подернувшихся льдом, застыла печаль, укоризненно взглянула на Верховного Друида. Лишь теперь она поняла вполне, как много в его душе коварства и жажды власти, вовсе не приличествующих жрецу. И его ближайшая клика состояла из таких же людей, использующих свою мнимую близость к богам, чтобы успешнее влиять на людей.
Уловив взгляд королевы, Кинврайт нехотя сделал знак, успокаивая своих единомышленников, и те уселись на место. Он понимал, что еще рано торжествовать победу. Совет Кланов еще продолжался, и за партией Лиры был следующий ход.
Но Конмаэл Свирепый не мог сдержать торжества, обратившись со своего места к побледневшей, как мел, королеве:
- Какое бы решение не принял, в итоге, Совет Кланов, оно обязательно к исполнению для каждого из нас! Ибо выбор народа выше даже твоей воли, государыня! Достаточно ли ты чтишь долг, чтобы покориться решению Совета Кланов?
При этом вопросе, который в другом обществе, кроме "детей богини Дану", был бы неслыханным оскорблением, королева едва не пошатнулась. Но все же совладала с собой. Бледная, с горящими зелеными глазами, она отрывисто проговорила:
- Думаю, что я достаточно доказала почтение к своему долгу тем, что покинула тяжелораненым своего последнего оставшегося сына, и приехала в Чаор-на-Ри, к своему народу! Я собрала Совет Кланов, согласно обычаю и закону. И я помню, что долг обязывает меня повиноваться решению Совета Кланов, каким бы оно ни оказалось!
Проговорив так, Гвиневера застыла на месте, в тяжком раздумье переглядываясь со своими соратниками. Наступал решающий миг. Они видели, что часть вождей под влиянием Вортимера дошли до полного фанатизма. Трудно справиться с теми, кто верит, что боги за них! И кто в состоянии опровергнуть слова друидов, вещающих от имени Высших Сил?
Верховный Друид улыбнулся, видя, как бледна королева, и как ее сподвижники растерянно переглядывались между собой. У них уже был вид побежденных, хоть они и продолжали напряженно искать выход.
И Конмаэл Свирепый удовлетворенно кивнул в ответ на обещание королевы. Он с невольным уважением отметил, что она держится с достоинством, подобающим ее званию. Но от его зоркого глаза тоже не укрылось, что партия Лиры пала духом, тогда как его сторонники воспарили, как на крыльях. И вождь партии Меча уже радовался победе, которая казалась ему близкой. Если бы вожди кланов голосовали уже в эту минуту, сторонники восстания, несомненно, победили бы, и со значительным перевесом. Конмаэл знал это и не жалел проигравших. На войне - как на войне.
А королева Гвиневера в этот миг думала с тревогой: где же ее внук Дунстан, почему он не доставил Гвиона Рифмоплета на Совет вовремя? Лишь тяжкие препятствия могли помешать молодым бисклавре выполнить поручение чрезвычайной важности! А сейчас присутствие Гвиона было бы как нельзя кстати на Совете Кланов, чтобы укротить бурные страсти! Только вдохновленный богами певец мог опровергнуть заверения друидов, только его стали бы слушать все без исключения. Но где же он?!
***
А Гвион Рифмоплет в этот миг приник к спине мчавшегося во всю прыть черного зеленоглазого волка - Дунстана. Тот уносил всадника к границе владений Ридведа Лесного. Рядом с ним бежал второй волк, серебристо-серый, с синими глазами - Виомарк, сын Вароха. Он нес на своей спине мальчика-слугу и Кевлина, беглого правнука Ридведа. Между тем, за их спиной, все ближе, слышались многоголосые завывания. Здешние хозяева, стая потомков Ридведа, во главе с его сыном Кринаном, преследовала их по пятам, не желая отпускать "почетных гостей". Ибо им было важно, чтобы те не успели на Совет Кланов вовремя.
Теперь весь вопрос состоял в том, успеют ли беглецы пересечь границу владений Ридведа, за которой, как надеялись, их уже не посмеют преследовать, или же их настигнут раньше. И Дунстан с Виомарком, и местные оборотни прилагали все силы в этом отчаянном состязании. И все же, если бы не Кевлин, знающий в лесу каждую тропинку и каждый куст не хуже своих родичей, вряд ли им удалось бы убежать так далеко. Он, сидя на спине Виомарка, указывал оборотням направление, советовал, где можно свернуть, где удобно срезать крюк, чтобы хоть на прыжок-другой, но оторваться от преследователей.
И все-таки, те нагоняли! Им не пришлось в последние дни бежать столько, сколько Дунстану с Виомарком, они не чувствовали усталости и бежали налегке, без груза всадников. Все ближе доносился громовой, как боевая труба, голос Кринана и более тонкие подвывания молодых оборотней.
Мальчик-слуга, сидевший на спине Виомарка, цепляясь за талию сидевшего впереди Кевлина, дрожал от страха, его ладони вспотели.
- Если нас догонят, то убьют? - прошептал он, стискивая зубы, что так и стучали в ужасе.
Кевлин повернул к нему голову.
- Не бойся, - заверил он. - Дунстан с Виомарком все же родичи Ридведа, а тебя с твоим господином охраняют обычаи гостеприимства. Нас постараются вернуть в логово, чтобы задержать на время, но вряд ли причинят большой вред.
Мальчик немного приободрился, но все равно вздрагивал, как осенний лист, слушая за спиной, как воет гнавшаяся за ними стая бисклавре. Да и каждому стало бы не по себе, услышь он за своей спиной дикий, древний, как ночь, охотничий призыв.
Кевлин же подумал про себя, что, если их догонят, ему может не поздоровиться больше, чем другим. За ослушание воли старших его могли, если не убить, то, по крайней мере, задать хорошую трепку. Разве что старший брат, может быть, сумеет заступиться перед родными? И, если его силой вернут в логово, он для всех будет предателем. Нет, единственной надеждой Кевлина было, что им удастся уйти от погони!
Он вновь указал рукой, и Дунстан с Виомарком стремительно ворвались в перелесок, за которым светлело открытое пространство. Там, знали все, лежал валун, принесенный ледником, что отмечал границу владений Ридведа. Но до него было еще страшно далеко! А погоня все приближалась. Вой доносился слева, позади, справа, - значит, подкова готовилась сомкнуться вокруг беглецов в тесное кольцо.
Гвион Рифмоплет прижался к мощной шее волка-Дунстана, произнес на ухо:
- Быть может, следует задержать их?..
Дунстан не сразу ответил, и лишь помчался еще быстрее, чувствуя лапами дрожь земли всего в нескольких шагах позади. Заодно он оценил расстояние, что еще оставалось преодолеть. На бегу молодой оборотень сосредоточенно размышлял, что стал бы делать его великий отец на его месте. Убегать от собственных сородичей? Или вызвать их на бой, если нет другого выхода, чтобы спасти своих спутников? Или попытаться договориться? Мысли проносились в голове юноши, пока сам он мчался все дальше по редеющему редколесью. Кусты и деревья мелькали перед глазами в мгновение ока. Сам же Дунстан, повернув голову к Гвиону, сказал, не сбавляя ходу, так что слова его унес ветер:
- Да, похоже, придется задержать их!..
В это время местные бисклавре были уже рядом. Не только земля, но и собственные уши Дунстана и Виомарка улавливали тихий, но отчетливый топот волчьих лап. На бегу Кринан перекликался со стаей.
- Наддай! Гони! - завывал он яростно.
- Вперед! Вперед! Окружаем! - голосили самые быстрые из стаи, мчась через лесную опушку.
Выскочив из-за поворота, Кринан бурей ворвался в перелесок, который пару мгновений назад проскочили беглецы. Их горячие следы еще прекрасно были видны на листьях подорожника, примятых и еще не успевших выпрямиться. Сын Ридведа торжествующе взвыл. Теперь им не уйти!
За ним на открытое место выскочила и вся стая - дюжина крепких, ясноглазых, белозубых оборотней. Среди них был и Геррин, старший внук и отныне правая рука и лапа Кринана. Он без всякой охоты принял участие в погоне за беглецами, среди которых находился и его младший брат. Но выбора не оставалось, и старший сын Керетика следовал за дедом, надеясь, что, может быть, сможет как-то повлиять на него, если они настигнут недавних "почетных гостей".
И вот, этот миг, казалось, настал. Мчавшийся широкой рысью Кринан выскочил из-за поворота, примерно в пятиста шагах от межевого камня. Этого расстояния он уже не даст пробежать тем, кто с такой ловкостью и изобретательностью почти уже ускользнули от него...
Но, подняв глаза, Кринан вдруг увидел в паре шагов от себя стоявшего в человеческом обличье Дунстана вместе с державшимся за его руку Гвионом Рифмоплетом. Остальных беглецов не было видно.
Коротко взвыв от удивления, Кринан перекувыркнулся через голову и поднялся на ноги уже в человеческом обличье. Сердито взглянул на "почетных гостей", за которыми пришлось гнаться через весь лес. И молча остался стоять.
Другие оборотни собрались за спиной вожака, не меняя облика, однако не бросились искать остальных. Им было важно поймать прежде всего тех, кто стоял сейчас перед ними, пронзительно глядя.
Сын Карломана выглядел спокойным, задумчивым, но исполненным непреклонной решимости. Он был готов на все, чтобы покинуть владения Ридведа вовремя. Надеялся всей душой, что удастся договориться. Для того старый филид и остался здесь рядом с ним, надеясь, что его дар убеждения поможет еще до Совета Кланов. Но, если здешние бисклавре не станут слушать, Дунстан не исключал, что ему придется дать бой - одному против многих, задержать стаю, чтобы Виомарк спас Гвиона и остальных. Разумеется, силы были неравны, но самым главным было исполнить приказ королевы Гвиневеры.
Мысли Дунстана ускорились, как всегда бывает в опасных ситуациях, и в то же время раздвоились. Он думал о том, что скажет Кринану, какие слова нашел бы отец на его месте. Но одновременно сын Карломана, мгновенным взором оценив примчавшуюся стаю бисклавре, думал, кого и как повалить первым, чтобы выиграть время для своих спутников. Если потребуется, он готов был драться, не щадя себя, также как поступил бы отец на его месте. Самое главное сейчас - чтобы Гвиона доставили на Совет Кланов вовремя! Ибо, во время всех непредвиденных приключений во владениях Ридведа, Дунстан ни на миг не забывал о том, что происходит сейчас в Чаор-на-Ри. Как раз в этот миг его царственная бабушка боролась с упрямыми вождями партии Меча, быть может - изнемогала под давлением воинственных соплеменников. И вдохновленный богами филид мог бы укротить страсти, если бы его не задержали в пути!
Сам же Гвион Рифмоплет, бледный, но невозмутимый, стоял, опираясь на руку Дунстана, перед целой стаей огромных волков с человеческими глазами, но зубастыми пастями. Он не боялся - долгая жизнь и многолетние странствия приучили филида и не к таким опасным приключениям, хотя его дар певца все же помогал благополучно выбраться почти всегда. Но он тоже думал о Совете Кланов. Ведь дело было очень важным для всех "детей богини Дану", если принцесса Гвенаэль послала его в Арморику, на помощь своей царственной матери через Море Туманов! И еще, Гвион от души молился в этот миг, чтобы храброму юноше, стоявшему рядом с ним, не пришлось принимать неравный бой, чтобы родичи не сражались между собой. Губы его были плотно сомкнуты, но мысленно он истово обращался к небесам.
Автор
Тема: Черная Роза (Война Королев: Летопись Фредегонды) - VI (Прочитано 16104 раз)