Печать

[Артанис]

Благодарю Вас, эрэа Convollar!

Это конечно прекрасно. Но королева-мать, королева-бабушка, Королевский Совет, заседание профкома, товарищеский суд... Ой, это я не туда повернула.

Что поделать: личная жизнь влиятельных людей - далеко не только их личное дело.

Тень королевы (продолжение)

Прошла еще пара месяцев, и в Арвернию прилетела на птичьих крыльях весна, под свирельный перезвон освободившейся из ледяных оков воды, украшая землю цветами и травой. Теперь летцемонат-месяц собирался уступить место цветущему карломонату, нареченному так в честь рождения императора Карломана Великого, знаменитого основателя Арвернии.

Нынче снег лежал только на вершинах гор в Андосинии, откуда была родом невеста Ангеррана Кенабумского, принцесса Луитберга. А сама она, в сопровождении Вароха Синезубого, ехала уже через Арморику, стремясь попасть к своему жениху. До этого она погостила у его бабушки, королевы Гвиневеры Армориканской. Будущие родственники и все "дети богини Дану" оказывали теплый прием будущей невестке таниста Карломана.

А Варох с дороги ежедневно направлял к своему другу вещих воронов, с которыми они оба научились справляться еще в юности, под руководством деда Карломана, Риваллона Сто Воронов. Волки и вороны, мудрейшие из лесных существ, всегда хорошо понимали друг друга. К счастью, на сей раз Варох мог с чистым сердцем посылать семье своего друга только хорошие вести о своей подопечной.

Луитбергу также сопровождала ее бабушка, вдовствующая герцогиня Билихильда, урожденная арвернская принцесса. Она собиралась посетить свою родину, чтобы от лица нынешней семьи выдать замуж старшую внучку за дальнего родственника, виконта Ангеррана Кенабумского.

В Дурокортере же продолжались поиски невесты для короля Хлодеберта. После того, как он объявил, что не возьмет себе жену среди семейств своих родственников, принцев крови, те сперва остались недовольны его решением. Однако самые старшие и мудрые среди королевских родичей со временем поняли, что решение короля и его советников было мудрым. Если бы Хлодеберт породнился с одним из владетельных семейств, другие не спустили бы этого счастливцам, начались бы распри и интриги. Так что им было выгоднее соблюдать с королевской властью существующее положение.

Кроме того, главы владетельных семейств многое поняли после вмешательства окситанского изгнанника Реймбаута. Тот искал подходы то к одному из принцев крови, то к другому, настраивал их друг против друга и против короля с его советниками, чтобы найти себе союзников. Он надеялся, что некоторые из королевских родственников, предводительствующие личными войсками, обладающие состояниями, копившимися веками, помогут ему вернуть престол Окситании. В искусстве ловить рыбу в мутной воде Реймбауту не было равных.

Однако на сей раз он просчитался, что вообще случается с теми, кто мнит себя умнее всех. Принцы крови негласно, но сообща приняли решение не поддерживать изгнанника, и не поддаваться на его провокации. Ведь их помощь Реймбауту, как и женитьба короля на принцессе крови, могла бы нарушить равновесие сил и привести к междоусобице в самой Арвернии и на ее границах.

Таким образом, принцы крови под разными предлогами отказывались поддерживать Реймбаута Окситанского. А сами следили за действиями Королевского Совета. Им было любопытно, что тот предпримет, если король не мог жениться ни на чужеземной принцессе, ни на девушке из владетельного рода самой Арвернии.

А при дворе жизнь продолжалась своим чередом. Присмиревшие Лисята сознавали теперь свою ответственность и, как могли, развлекали маленького принца Хлодеберта. Тем временем, король и Матильда де Кампани стремились друг другу, еще не сознавая этого. Хлодеберт нарочно искал предлоги, чтобы каждый день видеть Матильду. И вовсе не только за ее красоту, которую он, конечно же, замечал все сильнее. Она была для короля понимающим другом, остроумной собеседницей, умевшей по каждому поводу высказать меткое суждение. Это привлекало его, но и заставляло не спешить с развитием их отношений.

А Карломан Кенабумский, тем временем, искал среди арвернской знати достойную невесту для своего царственного племянника. Не беда, что приходилось спуститься сословием ниже: при грамотном выборе Арверния могла обрести прекрасную королеву!

И все чаще, встречаясь с Матильдой де Кампани, майордом расспрашивал ее о короле. Он видел ее благотворное влияние на молодого государя за последние месяцы. А заодно Карломан интересовался у девушки о том, как его младшие сыновья справляются со своими новыми обязанностями.

Хотя граф Кенабумский беседовал с Матильдой только о важных вещах, но в королевском замке такие встречи, проходившие наедине, не могли оставаться незамеченными. Несколько раз их видели няньки принца и другие слуги, острые на язык. И по Дурокортерскому замку поползли слухи, что майордома с красавицей-виконтессой связывают нежные отношения.

***

Однажды весенним днем в оранжерее, где сейчас созревали под искусственным обогревом плоды апельсиновых и лимонных деревьев, прогуливались знатные посетительницы. На сей раз ее почтили своим вниманием сразу две вдовствующие королевы - Радегунда Аллеманская и Бересвинда Адуатукийская. Рядом с ними чинно шествовала принцесса Герберга, а замыкала процессию графиня де Кампани.

Старая королева обратилась к своей племяннице и невестке с видимым одобрением. Однако у нее было трудно отличить одобрение от насмешки:

- Поздравляю тебя, Бересвинда! Ты по праву должна радоваться, исполнив мудрый совет дочери твоей статс-дамы! Ее замысел поручить юным сыновьям майордома развлекать маленького принца превзошел все ожидания! Лисята присмирели, а наследник престола стал лучше развиваться и учиться говорить.

Бересвинда скромно ответила свекрови:

- Благодарю тебя, государыня! По мере сил я забочусь о благе моей семьи, так что готова прислушаться к любому доброму совету.

Принцесса Герберга молча наблюдала за двумя царственными вдовами, чувствуя какой-то подвох в их разговоре.

Настороже пребывала и Кродоар де Кампани, хоть при ней и похвалили ее дочь Матильду. Она и ее семья слишком долго участвовали в политике, служа королевскому роду, и привыкли держаться осторожно.

А старая королева, тем временем, бросила мимолетный взгляд на Гербергу и вновь обратилась к Бересвинде:

- Предлагаю тебе, дочь моя, отблагодарить виконтессу де Кампани и ее семью тем, что возьмешь девушку под опеку и устроишь ее замужество с достойным женихом!

- Благодарю тебя, матушка! - кивнула Бересвинда своей свекрови. - Я подумаю над этим!

Она тоже задумчиво поглядела на Гербергу. Королеве-матери было ясно, что ее свекровь почему-то хочет поскорее выдать замуж Матильду де Кампани. Но ведь эта девушка была подопечной майордома Карломана, а Бересвинда старалась ничего не предпринимать через его голову. С могущественным и мудрым майордомом следовало жить в мире.

Однако в следующий миг Бересвинда осознала, что как раз вопрос о замужестве Матильды откроет ей путь к Карломану. Она хотела посоветоваться с ним и заручиться его поддержкой, чтобы быть истинной королевой-матерью, а не тенью королевы. А Матильду в самом деле следовало бы достойно отблагодарить! Бересвинда была благодарна ей за совет. Помощь маленькому принцу благотворно сказалась и на самом короле: он, более не беспокоясь за своих детей, стал более покладист и улыбчив.

На самом деле, Матильда де Кампани еще больше была причастна к переменам в настроении короля. Однако Бересвинда пока не подозревала, что ее царственный сын влюбился.

А Радегунда Аллеманская, удовлетворенная ответом невестки, обернулась к Герберге и проговорила:

- Я надеюсь, что твои дочь и зять будут не меньше рады замужеству виконтессы де Кампани, в жизни которой принимают столь большое участие?

Герберга учтиво кивнула:

- И Карломан, и Альпаида будут счастливы, если Матильда получит жениха, достойного нее! Они утверждают, что она заслуживает своим умом и образованностью стать женой величайшего из мужчин...

Так властители Арвернии готовились решить судьбу юной Матильды де Кампани.

***

А между тем, сама девушка, не подозревая ничего, находилась в саду, где распускались первые весенние цветы. Она следила за Лисятами, которые вывели маленького принца на прогулку. Сейчас они вели мальчика за руки по мощеной дорожке, просохшей после снеготаяния.

- Вот так, наш принц! Ступай по дорожке! - весело ворковали мальчики. - Погляди, как тепло и сухо вокруг! Это пришла весна.

- Как-нибудь мы расскажем тебе, как ходили в лес встречать Весну, - заметил Аделард.

Более практичный Аледрам указывал маленькому принцу:

- Гляди: вон там уже расцвели белые подснежники! Можешь сорвать несколько штук!

Ребенок попытался повторять новые слова, что произносили старшие мальчики. И, смеясь, потянулся к цветам. Всем было весело.

Глядя, как они радуются, Матильда взглянула на балкон, под которым они остановились. Там располагались королевские покои...

В кабинете короля дверь на балкон была приоткрыта. И король, сидевший за письменным столом, услышал заливистый детский смех, доносившийся из сада. Он узнал звонкий голосок своего сына. И подумал, что, если сын находится в саду, то вместе с ним, верно, и Матильда.

Молодой король продолжал внимательно читать предложенные его вниманию документы. Но при этом улыбнулся, предвкушая новую встречу с Матильдой - "доброй феей" его семейства.

***

А в это самое время, в Зале Советов обсуждали государственные дела майордом, коннетабль и канцлер. Они были фактическими правителями Арвернии, от них зависело, в какое русло повернется ее политика.

Первым докладывал коннетабль, Дагоберт Старый Лис:

- Попытки Реймбаута Окситанского заручиться поддержкой принцев крови оказались безуспешны! У наших высокородных родичей хватило здравого смысла не идти против воли короны, не вмешиваться в чужие распри. Сейчас Реймбаут злится, да только сделать нынче ничего не может. Придется ему еще какое-то время помечтать о престоле Окситании.

При этих словах Дагоберт уловил, как торжествующе сверкнули зеленые глаза его племянника и зятя. И Карломан поинтересовался, продолжая разговор:

- Это хорошая весть! А что же сторонники Реймбаута в самой Окситании? Не доставят ли они внезапных неприятностей?

- Не думаю, - отвечал коннетабль. - У семейства Гримальди, его основных союзников, в тылу Андосиния. Ее границы укреплены, и воины в приграничных замках получили приказ от герцога Вилдигерна Андосийского перейти границу в случае беспорядков. Так что вряд ли сторонники Реймбаута осмелятся что-то предпринять. А это значит, что мы можем заняться другими важными задачами! И первая из них - женитьба государя Хлодеберта! Ведь он скоро снимет траур, а следовательно, будет готов для нового брака. И должен заметить, что теперь принцы крови будут пристально следить за выбором невесты для короля: кому посчастливится там, где их высокородные дочери остались ни с чем? Так что наша будущая королева должна стоять выше всех нареканий!

При этих словах своего тестя Карломан не выдал ни словом, ни интонацией, что уже избрал невесту для своего царственного племянника.

Зато Гуго де Кампани с сомнением покачал головой. Ему трудно было поверить, что столь совершенная кандидатка может существовать на свете. Но, вместо этого, развернул длинный свиток пергамента, лежащий перед ним.

- Извольте, господа: я составил список возможных невест для короля. Здесь перечислены все знатные девы Арвернии, что достигли брачного возраста. Дочери герцогов, графов и баронов, что приближены ко двору по праву рождения или по заслугам своих семейств. Все лучшие девы Арвернии, что имеют хоть какое-то право стать супругой короля!

Карломан пробежал взглядом тщательно составленный список имен, делая вид, будто изучает. На самом деле, ему нужно было всего одно имя. И он нашел его ближе к концу свитка, где шли менее знатные невесты.

- Матильда де Кампани, - выразительно прочел майордом, и поглядел на ее отца: - Любезный граф, я высоко ценю твою скромность! Дочь канцлера Арвернии заслуживает быть хотя бы в первой сотне возможных королевских невест! А еще лучше - и вполне заслуженно! - в первых строках.

Гуго де Кампани склонил голову:

- Благодарю за честь, любезный майордом! Мне подобает заботиться о государственных делах, а не о собственных!

На губах Карломана мелькнула тонкая улыбка. Канцлер не успел заметить ее, зато принц Дагоберт, раз увидев, уже больше не сомневался, что у его зятя имеются большие замыслы в отношении виконтессы де Кампани. Что ж, кому, как не Карломану, было знать эту девушку: ведь она могла считаться воспитанницей для него и Альпаиды, получив благодаря им заметно более обширное образование, чем было бы, если бы ей занимались только родители. Так что Карломан имел право повлиять на судьбу девушки!

Но даже всеведущий майордом Арвернии не сумел предусмотреть слухов, что уже расползались по королевскому замку. Между тем, Матильду, что должна была, как будущая невеста короля, стоять выше всех нареканий, уже подозревали в любовной связи с самим Карломаном!

[Артанис]

Тень королевы (продолжение)

Прошло еще некоторое время. И вскоре Дурокортерский двор готовился встретить Луитбергу Андосийскую со свитой. Она уже выехала из Арморики, к своему жениху, Ангеррану Кенабумскому.

А пока что королева-мать, Бересвинда Адуатукийская, наконец, смогла перехватить неуловимого майордома. Он, вместе с графом де Кампани, наблюдал, как слуги украшали тронный зал к приезду невесты виконта Кенабумского. Сам король распорядился, чтобы свадьбу его кузена праздновали в тронном зале, как у государей Арвернии. Это была величайшая честь!

Повсюду в зале суетились слуги. Они лазили по лестницам до самых потолков, высоких, почти как в Кенабумском святилище. Развешивали повсюду на стенах знамена с эмблемами Арвернии и Андосинии, с эмблемой графов Кенабумских - коронованным волком. А также, разумеется, знаки Фрейи, соединившей молодую пару: сердце и золотое кольцо, символ неразрывной любви, что связывала Ангеррана Кенабумского и Луитбергу Андосийскую.

Сейчас Карломан стоял возле ступеней, ведущих к трону королей, и деловито осматривал украшаемый зал. Рядом с ним стоял Гуго де Кампани. Под мышкой он привычно держал кожаный чехол с документами.

В зале царила суматоха. Было шумно. Слуги со скрипом двигали тяжелые лестницы, спорили между собой, ругались.

В этот момент в зале появилась Бересвинда Адуатукийская. Ее, как обычно, сопровождала Ода де Кампани, а также свита из фрейлин.

Увидев майордома, королева-мать решительно направилась прямо к нему.

Майордом и канцлер поклонились ей, как подобало, ожидая, что она обратится к ним.

И Бересвинда действительно проговорила:

- Приветствую вас, любезные господа! - и, обратившись прямо к Карломану, она продолжала: - Мой дорогой брат, удели мне немного времени! Мне нужно поговорить с тобой!

Майордом сохранял полную почтительность, однако про себя насторожился. Если вдова его покойного царственного брата так внимательна к нему - значит, ей что-то нужно от него.

Вслух же Карломан заверил, протягивая руку Паучихе:

- Государыня, я всегда к твоим услугам, как прикажешь!

Бересвинда вместе с Карломаном отошли к одному из окон в тронном зале. Они делали вид, что разглядывают витраж из цветных стекол - искусное изделие венетийских стеклодувов. На самом же деле майордом и королева-мать обсуждали дела государственной важности.

А канцлер в это время подошел к своей супруге Оде. И они тревожно переглянулись, глядя вслед Карломану и Бересвинде. Граф и графиня де Кампани, не сговариваясь, подумали о своей младшей дочери, красавице Матильде. Ведь это ее судьбу нынче решали правители Арвернии!

Ода и Гуго не сводили напряженных взоров с двух фигур, стоявших на фоне разноцветного окна. По жестам Карломана и Бересвинды опытные придворные поняли, что те договорились - но не знали, о чем. И супруги опять взволнованно переглянулись. Они были влиятельны при дворе. Канцлер участвовал в принятии важнейших решений Королевского Совета, его супруга знала многие тайны королевы-матери. Однако перед властью подлинных правителей Арвернии они были бессильны, и понимали это.

Родителям Матильды ничего не оставалось, как держаться настороже. Для них было большой честью, что в судьбе их младшей дочери принимали участие одновременно и майордом, и королева-мать. Но в то же время Гуго и Ода тревожились за свою дочь. Поскольку им обоим было слишком хорошо известно, какие темные тайны скрывал блестящий арвернский двор.

***

Немного позднее, вечером, Карломан и Бересвинда, снова встретившись, прогуливались по галерее, украшенной портретами былых королей и королев. Мать короля опиралась на руку майордома, а за ними, не спеша, следовали Ода и фрейлины, как обычно.

Паучиха и Почти Король делали вид, что разглядывают портреты былых властителей Арвернии. На самом же деле они обсуждали будущее Матильды де Кампани. Оба они были, каждый по-своему, заинтересованы в судьбе этой девушки.

Королева Бересвинда стремилась влиять на своего царственного сына. А для этого ей нужно было поддерживать мир с Карломаном. Вот почему, прежде чем устраивать судьбу Матильды, как ей посоветовала ее царственная тетушка, королева-мать хотела убедиться, что не поступит вопреки майордому. Потому что всем было известно, что он поддерживал девушку.

Что же касается Карломана, то он прекрасно понимал, чего именно добивается его царственная собеседница. У нее была одна цель: влиять на короля, чтобы самой определять политику Арвернии. Ради этого Бересвинда и желала отблагодарить Матильду, чтобы сделать из нее впредь полезное орудие. Однако сам Карломан хотел большего. Он задумал выдать Матильду замуж за короля. Но следовало устроить все настолько тонко, чтобы и сам король, и Совет, и обе вдовствующие королевы поддержали его замысел.

Вот почему Карломан назначил встречу Бересвинде в портретной галерее. Зная властолюбие своей спутницы, он как бы нечаянно провел ее мимо портретов былых властителей. Многие короли Арвернии были изображены вместе с царственными дамами - своими женами, матерями, сестрами. Женские лица на портретах нередко выражали ум и энергию не меньше, чем у мужчин.

- Государыня, за каждым великим мужчиной стоит великая женщина, - промолвил майордом. - Сколько знаменитых мужей обрели славу, слушая советов своих мудрых спутниц жизни!

Бересвинда Адуатукийская расцвела, приняв его комплимент всецело в свой адрес. Но тут же проговорила, желая поделиться с майордомом своей тревогой:

- Ах, любезный брат мой: сколько необходимо знать и предусмотреть, чтобы разделять бремя власти с моим царственным сыном!.. Я денно и нощно слежу за состоянием моей семьи, пошатнувшейся после смерти несчастной Регелинды. Правда, в последнее время меня радует, что мой маленький внук, наследный принц Арвернии, повеселел и стал развиваться быстрее. И за это я, между прочим, благодарю твоих младших сыновей! - она кивнула Карломану.

Он молча слушал, ожидая, к чему приведет Бересвинда. А та продолжала свою речь:

- Однако твои замечательные отроки не сами по себе взялись развлекать моего внука. Этот замысел предложила мне и моему царственному сыну виконтесса де Кампани, с которой хорошо знакомо и твое семейство. Эта девица в последние месяцы оказала столь значительные услуги королевской семье, что даже моя царственная свекровь, государыня Радегунда, посоветовала мне достойно отблагодарить ее. Нам следует наилучшим образом устроить будущее виконтессы, и тем самым оказать честь семейству ее отца, канцлера Арвернии.

Карломан поглядел в глаза королеве-матери. Он проницательно читал в ее сердце, как в открытой книге. И одобрительно кивнул в ответ:

- Государыня, ты совершенно права: виконтесса де Кампани заслуживает высочайшей признательности! Я и сам благодарен ей, поскольку она нашла достойное занятие для моих младших сыновей, с шалостями которых прежде никто не мог совладать. Но, конечно же, самое главное - что благодаря играм с ними наследник престола стал развиваться быстрее! Да и король, видя, как растет его сын, отбросил свою меланхолию и оживленно взялся за государственные дела. Я слышал, что он теперь чаще находит время, чтобы прислушиваться к советам своей проницательной матери?

Бересвинда тонко улыбнулась в ответ. До полного влияния на сына ей было далеко, но она сделала вид, что все в порядке. В самом деле, Хлодеберт в последнее время стал более покладист и учтив...

- Это правда, - кивнула она, проходя вдоль рядов портретов былых королей и их влиятельных родственниц. - Получается, что поворотом к лучшему королевская семья полностью обязана Матильде де Кампани! Ну, тогда тем более, наш долг - устроить ее судьбу! А лучшее, что может пожелать молодая девушка - удачное замужество! Нет ли у тебя на примете достойного жениха для нее?

Карломан сдержал улыбку, поскольку, прежде чем предлагать самого короля в женихи Матильде, следовало сперва подготовить почву. И он проговорил:

- Государыня, я охотно займусь устроением судьбы виконтессы де Кампани! А заодно с ней мы должны оказать честь ее семье. И отец, и мать девушки много лет верно служат на благо Арвернии!

- Ты прав, как всегда, мой любезный брат! - кивнула Бересвинда. - Я очень ценю ее мать, графиню де Кампани, что вошла в мою свиту с тех пор, как я приехала в Арвернию. Моя дорогая Ода не раз доказывала свою верность!

В этом Карломан не сомневался, своими способами выяснив некоторые тайны, скреплявшие союз королевы-матери и ее незаменимой статс-дамы. Но он ничем не показал своих тайных мыслей. Вместо этого продолжал медленно и тактично готовить почву для предстоящего возвышения Матильды. Чтобы королева-мать признала ее достойной невестой для своего царственного сына, Карломан продолжал расхваливать девушку и ее родителей.

- Я знал Матильду, когда она была еще ребенком, государыня, - добавил он. - И убежден, что она столь же преданна, как и ее мать. Ради блага Арвернии она совершит многое!

Паучиха одобрительно кивнула:

- Ты прав, Карломан! Люди, одновременно умные и верные - вот главное богатство, в котором нуждаются даже величайшие из государей!

И она подумала о будущей невесте для ее царственного сына. Уж если судьба так сложилась, что ему ищут новую жену не среди королевских семейств, и даже не в семьях принцев крови, а среди знати рангом ниже, то желательно, чтобы она происходила из тех придворных, что преданны ей, королеве-матери. Тогда она сможет по-прежнему влиять на своего царственного сына через его жену. В точности, как правили, влияя на королей, эти былые королевы на портретах, ее мудрые предшественницы!

Вновь разглядывая по пути портреты великих женщин, стоявших за спиной великих мужчин, Паучиха все больше убеждалась, что и ее судьба - править от имени своего царственного сына. Может быть, для ее целей даже к лучшему, что женой Хлодеберта станет не королевская дочь, и даже не девушка из высшей аристократии. Зато со скромной и послушной невесткой, при правильном подходе, она, королева-мать, даже укрепит свои позиции. И это послужит во благо не только королевскому семейству, но и королевству Арвернии!

Наконец, Бересвинда обратилась к Карломану:

- Ты уже предполагаешь, кого предложить в невесты для короля?

- Королевский Совет пока изучает список невест из семейств, приближенных к престолу, государыня, - заверил майордом. - Кстати, в него внесено и имя виконтессы де Кампани. Правда, почтенный канцлер из скромности поставил имя своей дочери в самом конце списка...

Слушая рассказ Карломана о поиске королевской невесты, Бересвинда пыталась представить ту, что будет достойна ее царственного сына. Среди вихря очаровательных женских лиц и фигур перед ее мысленным взором проносился и образ Матильды де Кампани...

***

Несколько дней спустя на письменном столе в кабинете майордома лежал пергамент с именами возможных невест для короля. Это был уже не тот огромный список, первоначально составленный канцлером. После рассмотрения Королевским Советом, осталось всего пятьдесят наиболее достойных кандидаток.

В кабинете не было его хозяина, он задерживался. Зато за столом сидел принц Дагоберт. И лисье любопытство побудило его взглянуть на пергамент. Разглядев и получив подтверждение своих догадок, Старый Лис усмехнулся. Имя Матильды де Кампани в списке выглядело потертым. Похоже, что Карломан, выделяя именно это имя из всех, много раз проводил пальцем по этой строчке, так часто, что на ней остался след.

***

А в оранжерее, тем временем, прогуливался король Хлодеберт VII вместе со своим маленьким сыном. Их, как обычно в последнее время, сопровождали Аледрам с Аделардом, и, разумеется, Матильда де Кампани. Они разглядывали цветущие растения, выросшие в тепле оранжереи, которые в садах под открытым небом должны были расцвести только летом.

Лисята увели маленького принца вперед, показывая ему самые яркие цветы.

- Вот это розы, смотри! - Аледрам поднес ручку малыша к яркому цветку, следя, чтобы он не укололся о шипы. - Ро-зы!

- Ло-зы! - повторил малыш, подражая наставнику.

- А это лилии! - Аделард уже показывал принцу другие цветы. - А вот царственные ирисы, символ Арвернии! Запомни их, наследный принц!

- Илисы! - повторил сын короля, учась и запоминая.

А сам король следовал немного позади, рядом с Матильдой. Они вдыхали сладкие ароматы цветов, что радовали и бодрили их. Хлодеберту хотелось взять девушку за руку в знак нежности. Однако придворный этикет требовал от него держаться уважительно. И все же, королю было весело, и он не хотел этого скрывать.

Матильда же рассказывала королю что-то забавное об его сыне:

- Государь, наследный принц растет не по дням, а по часам! Он уже называет разные вещи по-своему, и пытается повторять слова, только еще мало что можно понять...

Рассказывая, девушка, естественно, часто бросала взоры на короля. Он же, идя рядом с ней, как бы случайно касался рукой складок ее платья. А Матильда время от времени соприкасалась с ним, трогая черный бархат его камзола. И им было хорошо беседовать вот так.

Но навстречу им по дорожке между цветущими растениями направлялась старая королева, Радегунда Аллеманская. За ней следовали принцесса Герберга и Гуго де Кампани. Он только что предоставил бабушке короля более точный список королевских невест. Точно такой же список супруга канцлера передала королеве Бересвинде.

Нынешняя встреча не была случайной. Ее подстроил Карломан, ловко направив и Радегунду Аллеманскую, и короля с Матильдой в оранжерею одновременно. Майордом стремился заручиться поддержкой старой королевы, что ему уже удалось с Бересвиндой.

Радегунда как раз держала в руках список, предоставленный канцлером. Она нашла в списке имя Матильды де Кампани. И, встретив девушку в обществе своего царственного внука, ледяная королева лишь подняла брови. Но ничего не сказала, только поглядела на принцессу Гербергу своими холодными глазами.

И она направилась дальше вместе со своими спутниками. При этом, старая королева обратилась к канцлеру:

- Что ж, любезный граф де Кампани: в целом я довольна предоставленным тобой списком невест для короля!

- Благодарю тебя, государыня! - поклонился канцлер.

- Однако я заметила в нем имя твоей дочери, - продолжала Радегунда. - Не ошибка ли это? Насколько мне известно, моя царственная невестка, согласно моему совету, собиралась сама устроить будущее виконтессы де Кампани...

Гуго не успел ничего ответить своей царственной покровительнице. Потому что им навстречу выскочили Лисята, ведя за руки маленького принца.

- Гляди, наш принц: вон цветет жасмин, любимое дерево нашей матушки! - воскликнул Аделард.

Но тут Радегунда Аллеманская сделала знак своим спутникам и остановилась. Лисята, увидев ледяную королеву, поклонились, приветствуя ее.

Однако старая королева даже не обратилась к мальчикам, хоть и видела, что они гуляют с ее правнуком. Она вновь обернулась к королю и Матильде. Те мило ворковали, не думая более о ней.

Радегунда лишь на миг скользнула взглядом по девушке, которую уже успела оценить по заслугам. Свой острый ум виконтесса определенно унаследовала от своего отца, канцлера, которого старая королева также высоко ценила.

В это время Матильда, беседуя с королем, весело проговорила:

- Государь, я думаю, ты вправе приколоть на грудь вот этот алый агайский анемон! Они символизируют скорбь об ушедших, и одновременно - украшают весну, означая новую надежду!

Хлодеберт сорвал огненно-алый цветок анемона и приколол булавкой к черному бархату траурного камзола. И широко улыбнулся девушке, чувствуя себя совершенно освобожденным. Он совсем забыл, что кто-то может увидеть их...

***

Прошло еще некоторое время. Ангерран Кенабумский уже выехал навстречу своей невесте, которая приближалась к Дурокортеру.

А в королевском замке среди придворных и слуг, к сожалению, все шире расползались слухи о близких отношениях майордома, графа Кенабумского, с виконтессой де Кампани. Сплетников не останавливало даже то, что у Карломана была счастливая семья, тепло принимавшая Матильду, и что в последнее время они встречались-то лишь в присутствии отца девушки, Гуго де Кампани. Молва расползалась все шире.

Что касается самого Гуго, то он, как опытный политик, старался держать нос по ветру, исполняя обязанности канцлера, в том числе - относительно будущей женитьбы короля. И не обольщался мечтами о том, что именно его дочь станет королевой. Однако список невест все уменьшался, Карломан с каждым днем вычеркивал одну кандидатку за другой, но имя Матильды де Кампани неизменно оставалось в нем. Оно даже все заметнее выделялось в списке, от постоянных прикосновений пальцев майордома. Все же, канцлер предполагал, что, когда закончится суета с женитьбой короля, придется поискать жениха для Матильды в другом месте. Однако он замечал тонкую улыбку принца Дагоберта, когда тот смотрел в список с отметинами майордома. И тогда Гуго начинал верить, что для его дочери, отнюдь не первой по знатности и богатству среди возможных невест короля, в самом деле возможно стать королевой. Потому что он много раз убеждался, как и все придворные, что для Карломана возможно все. Если бы он задумал сосватать своему царственному племяннику именно Матильду, то добился бы своего, в этом нельзя было усомниться.

А сами Хлодеберт и Матильда продолжали встречаться каждый день, находя все больше удовольствия в дружеском общении. Король нарочно старался почаще навещать своих детей, не только ради них самих, но и чтобы побольше времени проводить в обществе виконтессы де Кампани. Они все чаще гуляли по замку и в саду, по мере того, как расцветала весна. Им обоим сделались необходимы эти встречи и прогулки, беседы обо всем на свете, их стремления развеселить друг друга. И король, и девушка очень дорожили такими счастливыми мгновениями. Их все больше влекло друг к другу, но они только начали это осознавать, и пока еще продолжали вести себя как друзья. Именно дружба исцелила Хлодеберта от тоски по умершей жене, а Матильду научила, что в ее сердце есть место для более надежных и прочных привязанностей, чем грезы о Карломане Кенабумском. Иное чувство, более сильное и нежное, прекрасное, как золотое ожерелье Фрейи, только зарождалось в их душах. Оно росло тихо, дожидаясь своего часа, пока юноша и девушка не будут готовы принять его во всей силе.

Но зато Карломан, гораздо более опытный, давно понял все насчет своего царственного племянника и своей ученицы. И теперь делал все возможное, чтобы соединить их узами брака. Он старался заручиться поддержкой не только родителей девушки и других придворных, но прежде всего - обеих царственных вдов. Непременно следовало превратить и Радегунду, и Бересвинду в союзниц: как враги, они были бы слишком опасны. И Карломан, не уставая, изобретал все новые доводы, играл то на сильных сторонах королев, то на их слабостях, чтобы они, в итоге, признали Матильду де Кампани достойной супругой для молодого короля.

К сожалению, среди множества дел майордом совершенно упустил из виду слухи о нем и Матильде, расходившиеся по Дурокортеру, как волны от брошенного в воду камня. Повторить их в лицо Почти Королю не решился бы никто из самых злостных сплетников! Однако они могли испортить жизнь будущей супруге короля, той, что, как говорили мужи совета, должна была стоять выше всех возможных нареканий.

Так, не подозревая ничего, Карломан создал опасность для репутации своей юной подопечной и ученицы. А ведь в судьбе Матильды и он сам, и Альпаида принимали самое большое участие!

[Артанис]

А где же наши дорогие читатели?..

Тень королевы (продолжение)

И вот, наконец, Ангерран Кенабумский привез в Дурокортер свою невесту, Луитбергу Андосийскую, с ее свитой. И весь королевский замок готовился к торжественной церемонии приема знатных гостей. В том числе и семейство майордома, которого предстоящие торжества касались ближе всего.

Между тем, Королевский Совет продолжал отсеивать возможных невест для короля, одну за другой. Их список все уменьшался. Однако имя Матильды де Кампани неизменно оставалось в нем.

***

По самой величественной части королевского сада, там, где, напротив Западной башни, высился дуб, унаследованный от вейл, прогуливались Карломан с Альпаидой и Ангерран со своей невестой. Мужчины вели дам под руку, и все четверо оживленно беседовали. Они держались учтиво, но без придворных церемоний, проявляя друг к другу настоящее человеческое тепло. Родителям Ангеррана понравилась Луитберга, а она, со своей стороны, чувствовала себя так, будто всю жизнь входила в семью графов Кенабумских.

- Как ты доехала до Арвернии, милая Луитберга? - поинтересовалась Альпаида, глядя в немного бледное после дороги лицо молодой девушки.

Луитберга улыбнулась, и глаза ее радостно заблестели.

- Благодарю тебя, госпожа графиня! - обратилась она к будущей свекрови. - Я счастлива прибыть ко двору потомков Карломана Великого, где мне оказан такой радушный прием! Но сперва я восхитилась гостеприимством "детей богини Дану" и бабушки моего жениха, королевы Гвиневеры Армориканской. Это удивительная женщина! - добавила она, вызвав одобрительное выражение на лицах будущих родственников. - А Дурокортер уже сейчас поражает своим великолепием! Также я проезжала через древний Кенабум, который теперь принадлежит вам! - девушка склонила голову перед Карломаном.

Он улыбнулся и незаметно шепнул на ухо сыну:

- Первое впечатление создано! Позаботься, чтобы твоя невеста не разочаровалась в нас и впредь!

Ангерран переглянулся с долгожданной невестой радостно и влюбленно.

- Я счастлив, что тебе понравилось при дворе Арвернии, который скоро станет и твоим домом, моя дорогая Луитберга!

Она улыбнулась в ответ:

- И я рада, что Норны предназначили меня именно вашей семье!

И они продолжали вчетвером гулять по саду, все лучше узнавая друг друга, и беседовали все более охотно, наслаждаясь расцветающей вокруг весной.

***

А между тем, королева Бересвинда находилась в своих покоях вместе с графиней де Кампани. Она изучала список гостей, приглашенных на прием в честь приезда Луитберги Андосийской.

И она озвучила некий замысел, который, как она полагала, только что пришел ей в голову. Хотя на самом деле это Карломан постарался внушить его ей:

- Ода, я думаю, что твоя дочь Матильда может быть приставлена к принцессе Луитберге в качестве ее подруги и наставницы при Арвернском дворе! Я по себе помню, как трудно изучить сразу тысячи новых лиц, обычаи чужой страны, даже комнаты и переходы в еще незнакомом замке. А Ангерран ведь не сможет сопровождать свою невесту постоянно, это не принято. Пусть же Матильда покажет Луитберге Дурокортер и поможет ей скорее освоиться. Сама же она получит большие преимущества, выгодно показав себя в высшем свете вместе с Луитбергой. При благоприятном впечатлении, она окажется в числе первых кандидаток в невесты для короля.

Таким образом, Паучиха выдвигала Матильду на передний край, намереваясь приставить ее к Луитберге Андосийской.

У Оды замерло сердце, как от головокружительной высоты. Она почтительно присела в книксене перед сидевшей королевой, преисполненная благодарности. Графиня де Кампани понимала, что ее младшую дочь не просто так выдвигают на самый верх. Видно, у властителей Арвернии были большие замыслы на ее счет! Но Ода, как и Гуго, пока что не смела надеяться, что Матильда станет королевой. Однако, даже если, благодаря заботам королевы-матери, Матильда сумеет выдвинуться при дворе, все равно будет гораздо больше шансов найти для нее достойного жениха!

***

А королева Радегунда Аллеманская, вместе с принцессой Гербергой и фрейлинами, находились в зале фресок. На сей раз их сопровождала также вдовствующая андосийская герцогиня Билихильда, бабушка Луитберги, урожденная принцесса Арвернии.

Она с любопытством разглядывала Дурокортер, беседуя с женами своих братьев - короля Хлодеберта V и принца Дагоберта.

- Приветствую вас, сестры мои! - проговорила гостья. - Поверить не могу, какую великолепную столицу создал мой брат, Хильдеберт Строитель, да будут к нему милостивы Владыки Асгарда! Дурокортер не уступает величием древнему Кенабуму...

- Приветствуем тебя снова при дворе Арвернии, дорогая Билихильда! - чинно отозвалась Радегунда.

А Герберга продолжала более ласковым тоном:

- Ну что ж, зато твоя внучка вернулась в Арвернию, и ты можешь поглядеть, как она устроит свою жизнь!

- Я рада за нее! - согласилась Билихильда, и проговорила более серьезным тоном: - А что же моя сестра, Нантильда Окситанская? Увижусь ли я с ней?

- Нантильда предпочитает жить в Беллифонтене, летней королевской резиденции, - невозмутимо проговорила Радегунда. - Но она оповещена о вашем приезде, и появится на свадьбе твоей внучки и Ангеррана Кенабумского.

В этот же миг на лице принцессы Герберги отразилась печаль при имени Нантильды. И она проговорила:

- Нантильду очень огорчают бесчестные поступки ее единственного внука, Реймбаута, изгнанного герцога Окситании. Он предпочитает жить ближе к южной границе, где неутомимо плетет интриги, стараясь вернуть себе престол. А Нантильда печалится о нем и о своей покойной дочери, и потому никого не желает видеть.

Герцогиня Билихильда тихо вздохнула, сочувствуя своей младшей сестре, некогда изящной красавице Нантильде.

- Горю не поможешь, а вот с интригами Реймбаута мы постараемся побороться! - энергично пообещала она. - Я привезла с собой документы, доказывающие его неприглядные поступки. Варох, что встретил нас, уже передал их Карломану.

Обе высокородные дамы кивнули в ответ, надеясь, что удастся обуздать окситанского изгнанника.

***

Между тем, король Хлодеберт VII готовился к торжественному приему в честь приезда Луитберги Андосийской. Он должен был вскоре снять траур по умершей супруге. А пока он, при помощи камердинера, примерял еще траурный, но торжественный наряд. И, считая, что тот выглядит слишком мрачно для столь радостного события, Хлодеберт приколол на грудь алый цветок анемона, что предложила ему добрая фея - Матильда де Кампани.

Король взглянул на себя в зеркало, и вдруг увидел ее рядом с собой - светлую, весело улыбнувшуюся ему, с сияющими синими глазами, в ярком золоте своих кос. Она сама пришла к нему!

Хлодеберт судорожно сглотнул, в этот миг вполне осознав, насколько он очарован этой девушкой...

***

А советникам короля следовало еще потрудиться перед официальным приемом, назначенным в полдень. Сейчас было раннее утро, и им еще многое следовало решить.

В Зале Советов присутствовали Карломан, ради службы оставивший в саду свою семью, Варох, Дагоберт и Гуго.

Сегодня майордом должен был огласить окончательный список кандидаток в невесты короля. В него были отобраны пять юных дев - лучшие из лучших. Сейчас список лежал на столе, под рукой у Карломана. И зоркие мужи совета успели заметить, даже если им приходилось читать список перевернутым, что имя Матильды де Кампани шло в нем третьим, ровно посередине списка.

Вот почему отец Матильды, канцлер, был напряжен и держался более сосредоточенно, чем обычно. Тогда как Дагоберт и Варох, напротив, весело улыбались. И дело не только в том, что их родные готовились скоро отпраздновать свадьбу. Самым главным было, что им открылась возможность хотя бы на время обезвредить Реймбаута Окситанского и лишить его возможности бороться за вожделенный престол.

Сам же Карломан оставался невозмутим.

Варох указал майордому на привезенные им документы в особом кожаном чехле.

- Здесь находятся векселя на очень крупные ссуды, что брал Реймбаут у весьма влиятельных людей в Окситании и Андосинии, - сообщил он.

Карломан спрятал документы в ящик стола, который запер на ключ.

- Благодарю тебя, Варох, а также моего будущего свата, герцога Андосийского, за эти документы!.. Что ж, от Реймбаута этого следовало ожидать. Чтобы бороться за власть, нужны большие средства для наема войск, для подкупа окситанской знати в свою пользу. Он наверняка обещал расплатиться с долгами, заняв престол. Но время идет, а он ничего не добился. Между тем, у окситанцев весьма своеобразное понятие долга; нарушить его равносильно святотатству, с соответствующими последствиями. Если мы дадим ход этим документам, то Реймбаут присмиреет, хотя бы на некоторое время. Самое главное для него - чтобы те, кому он давал расписки, не явились к нему.

Дагоберт Старый Лис предложил на всякий случай:

- Лучше проверить эти расписки еще раз, на предмет скрытых смыслов! В окситанском языке многие слова имеют несколько значений. И сам Реймбаут мог воспользоваться этим, составляя договоры со своими заимодавцами. Ведь он превосходно умеет говорить иносказаниями!

Карломан кивнул в знак согласия:

- Я внимательно все прочел, и не нашел там ловушек, - ответил он. - Но, спасибо тебе за беспокойство, я проверю все документы еще раз!

Затем он обратился к Вароху:

- Ну а какие у тебя еще новости, дорогой друг?

- У меня - только хорошие! - тот широко улыбнулся. - В Арморике всем очень понравилась невеста для Ангеррана! Королева Гвиневера и герцог Теодеберт обещают приехать на их свадьбу.

Карломан радостно улыбнулся ему в ответ:

- Хорошо! Я рад, что мои родители почтят свадьбу старшего внука... Ну что ж, господа: если на этом все, то вы можете быть свободны! Ты, почтенный канцлер, задержись немного, уточнить кое-что касаемо списка возможных невест для короля.

Гуго остался сидеть за столом, еще больше напрягшись: он не знал, чего ждать.

Варох просто направился к дверям. Но Дагоберт, прежде чем уйти, помедлил мгновение. Он кивнул Карломану и улыбнулся канцлеру своей тонкой улыбкой, как бы хотел сказать: скоро осуществится такое, о чем ты не смеешь и мечтать...

И Гуго, немного успокоившись, стал слушать Карломана. А тот, чуть наклонившись к канцлеру, осторожно стал излагать ему замыслы, на какие граф де Кампани действительно не осмелился бы сам по себе...

***

А в саду, где все больше входила в свои права цветущая весна, прогуливались люди. Под ветвями дуба, на котором еще не спешили раскрываться почки, Аделард с Аледрамом что-то показывали на земле своему подопечному, наследному принцу Хлодеберту. Они называли ему новые слова, а он учился говорить, все более внятно.

Ангерран тоже находился здесь, вместе со своей невестой. Они участвовали в разговоре мальчиков. А также к ним присоединилась Матильда.

Обернувшись к своим младшим братьям, старший сын Карломана удивленно проговорил:

- Поверить не могу, что наши Лисята могут быть такими спокойными! Видела бы ты их раньше, Луитберга, радость моя...

Пока Аледрам разъяснял маленькому принцу, что горький тысячелистник не надо брать в рот, Аделард обернулся к Ангеррану и весело произнес:

- Мы же должны показать хороший пример принцу! И порадовать нашу сестру Луитбергу!

- Будущую сестру, Аделард! - поправил Ангерран младшего брата, сочтя это необходимым.

Но Луитберга улыбнулась мальчикам в ответ.

- Я рада, наконец, увидеть Лисят, милых братьев моего жениха! Хотя я слышала о них только из рассказов и писем Ангеррана, да со слов Вароха, я сразу узнала их, как только встретила. Мне стало известно, что сделать их наставниками маленького принца - твоя идея, Матильда, не так ли? - обернулась она к идущей рядом девушке.

Виконтесса де Кампани скромно кивнула в ответ.

- У меня было время приглядеться к ним и понять, на что способны наши мальчики.

Луитберга и Матильда быстро подружились и охотно беседовали, узнав ум и образованность друг друга. При этом, к радости Ангеррана, его невеста и не думала ревновать к подруге детства. Она сразу и безоговорочно поняла, что Матильда ему как сестра, и общалась с ней соответственно.

Теперь, когда две девушки шли рядом, оживленно беседуя, трудно было решить, какая из них красивее - Луитберга, с ее молочно-белой кожей и гладко уложенными волосами цвета воронова крыла или золотоволосая синеглазая Матильда. Во всяком случае, Ангерран отдал предпочтение первой - раз и навсегда.

Но его царственный кузен, идущий чуть поодаль вместе со спустившимися из замка дядей Карломаном и графом де Кампани, видел перед собой только Матильду. Он понял, что не хочет больше никогда расставаться с ней.

И Матильда оглянулась на них, занятых важным разговором. На кого глядела она - на своего отца, канцлера Арвернии? Едва ли. На блестящего майордома, что первым поразил ее девичье впечатление, и которым девушка продолжала восхищаться по сей день? Или все-таки на короля, что был гораздо ближе к ней, и в то же время - еще дальше?

По знаку Карломана, Гуго де Кампани приблизился к молодым людям и учтиво поклонился Ангеррану и Луитберге.

- От имени всего двора Арвернии поздравляю тебя, виконт Ангерран Кенабумский, и тебя, принцесса Луитберга, со скорым воссоединением! Сегодня же в королевском замке состоится торжество в честь приезда принцессы Андосийской, новой восходящей звезды при дворе Арвернии!

Юноша и девушка учтиво благодарили канцлера, как подобает.

В это время Карломан отвел своего царственного племянника немного в сторону. Тот на миг поглядел на Матильду, и она ответила ему таким же взволнованным взглядом. Одна и та же мысль билась в головах у обоих: "Все кончено! Сейчас будет названо имя будущей королевы, и нас разлучат, не позволят соединиться, разрушат все, что не успело еще начаться!"

Взгляды короля и девушки были столь выразительны, что все, кто видел их, в одно мгновение поняли все. И Карломан, и Ангерран, и Гуго осознали, что короля и виконтессу связывают горячие взаимные чувства. И разлучить их теперь означало бы совершить преступление перед небесами и перед людьми.

[Convollar]

К сожалению, среди множества дел майордом совершенно упустил из виду слухи о нем и Матильде, расходившиеся по Дурокортеру, как волны от брошенного в воду камня

Воистину, вопрос о том, где некоторые люди берут свой бред, никогда не разрешится.
Однако, Карломан не просто умён, он способен использовать свой ум наилучшим образом. Это не так уж часто бывает, особенно когда речь идёт о придворных интригах. Похоже он ещё и тонкий психолог. 

[Артанис]

Благодарю Вас за долгожданный комментарий, эрэа  Convollar!

Воистину, вопрос о том, где некоторые люди берут свой бред, никогда не разрешится.
Однако, Карломан не просто умён, он способен использовать свой ум наилучшим образом. Это не так уж часто бывает, особенно когда речь идёт о придворных интригах. Похоже он ещё и тонкий психолог.

Сплетничать, особенно о тех, кто стоит выше них, к сожалению, давно было у людей одним из любимых дел.
Как видим, и Карломан способен что-то упустить из виду или не придать значения тому, что потом может оказаться важным. Но в большинстве случаев - да, он многое видит и понимает правильно.
Наверное, тут играет роль и то, что он - оборотень, а значит - наполовину зверь. Вы ведь сами говорите, что звери в некотором смысле мудрее людей, что они способны ощущать их настоящие чувства, как бы те ни притворялись. Вот и Карломан тоже видит настоящую суть каждого. Он соединяет в себе природную мудрость с мудростью человеческой.

Тень королевы (продолжение)

Итак, в полдень того прекрасного весеннего дня был назначен официальный прием в честь приезда Луитберги Андосийской, невесты Ангеррана Кенабумского, кузена короля.

Весь Дурокортерский замок в это время готовился к балу. И стар, и млад - все предвкушали веселье, какого при королевском дворе не было уже давно, с тех пор, как умерла королева Регелинда. И вот, радость возвращалась в Дурокортер!

Однако это были лишь видимые, всем известные события. А внутри, подобно могучим течениям под поверхностью воды, протекали скрытые истоки всего происходящего, о которых были осведомлены лишь немногие при королевском дворе.

Теперь Карломан Кенабумский, майордом Арвернии, осуществлял свою главную интригу: как сделать Матильду де Кампани, дочь канцлера, женой молодого короля.

В своих замыслах Карломан сумел заручиться поддержкой различных сил при дворе, играя на их стремлениях и разногласиях. Королевский Совет поверил майордому, что им не найти невесты для короля лучше Матильды. И королева-мать поверила, что дочь ее статс-дамы будет в сане королевы служить лишь ее интересам. При этом, Паучиха была убеждена, что это она выбрала Матильду в жены своему царственному сыну, и сама продвигала ее.

Майордом заручился также поддержкой и старой королевы, Радегунды Аллеманской. Однако с ней было сложнее. Карломан не принял во внимание порочащих слухов, что ходили о нем и Матильде. Его царственная мачеха рьяно соблюдала этикет, и не допустила бы даже сомнений в чистоте невесты короля. Хотя Радегунда была уверена, что Карломан больше не изменял Альпаиде, наученный горьким опытом, но слухи все же требовалось опровергнуть. Однако пока что майордом не предполагал, что с этой стороны возникнут затруднения.

***

А пока что Карломан в саду отошел вместе с королем к дубу. На его еще не одетую листвой ветвь прилетел и устроился, как на насесте, большой черный ворон, посланец графа Кенабумского и его деда, Риваллона Сто Воронов. До дяди с племянником доносился веселый смех Лисят.

Хлодеберт и Карломан многое обсудили, и уже заканчивали разговор. И король проговорил с теплом в голосе:

- От всего сердца благодарю тебя, дядя Карломан, за участие в моей судьбе и в судьбе Матильды! Обещаю тебе: я сделаю все, как ты говоришь!

- И я искренне пожелаю вам счастья! - улыбнулся майордом. - Но прежде я приглашаю тебя, государь, вместе с твоей невестой на свадьбу моего сына Ангеррана и Луитберги!

- Для меня будет великой радостью почтить их праздник! - заверил Хлодеберт.

Тем временем, Гуго де Кампани подозвал жестом свою дочь, и они отошли в противоположную сторону. Канцлер наклонился к Матильде и что-то говорил ей на ухо.

Ангерран видел все, и понял по лицу своей подруги детства, что она узнает судьбоносные вести. И он отвлек Луитбергу, указав ей на своих братьев, Лисят:

- Гляди, родная моя: они показывают наследному принцу бабочек!.. Э, нет, их не так-то легко поймать!..

Луитберга, по знаку жениха, стала смотреть в другую сторону, не смущая Матильду де Кампани излишним вниманием.

Между тем, лицо девушки менялось каждое мгновение, отражая всевозможные чувства, что раздирали ее сейчас. Она неверящим взглядом смотрела на отца. А Гуго де Кампани лишь кивнул дочери и стал поправлять манжеты на своих рукавах.

Наконец, король вместе с Карломаном вернулись к остальным. Хлодеберт улыбнулся Матильда и кивнул канцлеру, как бы желая заверить их, что все будет хорошо. А потом обратил внимание на Ангеррана и его невесту.

- Что ж, кузен: я искренне рад за тебя, и желаю счастья вам с прекрасной Луитбергой! - проговорил он.

Жених с невестой учтиво поклонились королю.

***

А Карломан вместе с Гуго и Матильдой, которой сделали знак следовать с ними, направились в замок.

По дороге канцлер отстал на пару шагов. А Карломан, взяв под руку Матильду, спросил, пытаясь понять, что у нее на душе:

- Ну, о чем сейчас думает моя прекрасная ученица? Рада ли ты стать невестой короля, с которым в последнее время так подружилась?

Матильда скользнула по нему грустными красивыми глазами:

- Мне трудно сейчас разобраться в своих чувствах, мой высокочтимый наставник! Ведь я с тех пор, как начала взрослеть и осознавать отношения между мужчиной и женщиной, мечтала о совсем другом... Ты знаешь, кого я имею в виду, о, лучший из мужей Арвернии!

Карломан склонил голову и тяжело вздохнул, сознавая, что его долг - отвечать за судьбу Матильды, которую он сам выучил и воспитал, на чье девичье воображение он так сильно повлиял, даже не желая того...

- Я видел, что твое сердце отдано мне, прекрасная Матильда. И это удручало меня, так как я не мог ответить тебе взаимностью.

- Я знаю, - тихо согласилась девушка. - Госпожа Альпаида - лучшая из женщин! Она одна достойна твоей любви, пройдя вместе с тобой всю жизнь. Я уже давно поняла, что мне не превзойти графиню Кенабумскую, и только мечтала когда-нибудь стать похожей на твою супругу...

- У тебя все для этого есть, Матильда! Ты способна в своем поколении сделаться одной из величайших женщин Арвернии! - горячо и настойчиво заверил Карломан, сжимая руку девушки. - Я уже давно просил Небеса помочь тебе преодолеть твое первое чувство, подарить тебе и супруга, и предназначение по душе и по способностям! Хвала Владычице Фрейе, хозяйке ожерелья Брисингамен: она откликнулась на мои мольбы! Если ты станешь женой моего царственного племянника, Матильда, то убедишься, что он похож на меня обликом, только моложе, а значит - больше подходит тебе.

- Я видела, что вы с государем похожи, - согласилась девушка и вздохнула. Как видно, чтобы понравиться ей, мужчина должен быть похож на Карломана Кенабумского! Ведь, как ни преклонялся перед ней Берхар Сладкопевец, каких бы песен не посвящал ей, что порадовали бы любую девушку, - ее сердце оставалось спокойным.

- Король Хлодеберт пережил тяжкую утрату, - продолжал Карломан. - Но очень важно, что именно ты, Матильда, смогла вернуть ему радость жизни и любовь к его осиротевшим детям! Поистине, сами Норны ведут вас друг к другу... Я заметил, что в последнее время вы с моим царственным племянником сближаетесь все больше, становитесь необходимы друг другу. И я сделал все возможное, чтобы вы могли соединиться законным браком. Соглашайся стать женой короля, Матильда! Твой незаурядный ум, образование, что ты получила с моей и Альпаиды помощью, сделают тебя вполне подготовленной к обязанностям королевы! У тебя есть все, чтобы стать одной из тех великих женщин, что действительно стоят за спиной великих мужчин!

Девушка судорожно вздохнула, сознавая, что ее прежняя жизнь закончена навсегда. Впереди лежала совсем новая, незнакомая, совершенно не такая, как мечталось ей. И, набравшись мужества, чтобы идти дальше по этой новой тропе - ведь ничего другого ей не оставалось, - Матильда взглянула в глаза Карломану, в которых искрилось участие к ней и уважение к выбору, который ей предстояло сделать.

- Я благодарна тебе всей душой, господин граф!.. Это правда: в последнее время я вижу тебя в короле, а его - в тебе. Я люблю вас обоих, хоть и по-разному, - прошептала девушка, глядя в глаза своему наставнику. И, стремясь поскорее разорвать узел, в который запуталась ее жизнь, она смело проговорила: - Да, я согласна стать женой короля! И, думаю, смогу по-настоящему любить его, как он достоин!

Тогда глаза Карломана торжествующе блеснули. И он поклонился Матильде в пол, как до сих пор приветствовал только старших королев, и поцеловал ей обе руки.

- Так я и думал, прекрасная Матильда! Ты оправдала наши с Альпаидой величайшие ожидания! Можешь и впредь рассчитывать на нашу помощь!

И они вошли в королевский замок, втроем, вместе с графом де Кампани, который сопровождал свою дочь и майордома, прислушиваясь к их шепоту. Пройдя по коридорам замка, они вошли в зал фресок.

***

А там в это самое время находилась королева Радегунда Аллеманская вместе с принцессой Гербергой и герцогиней Билихильдой Андосийской, бабушкой Луитберги. По воле судьбы нужно было, чтобы старая королева увидела Карломана вместе с Матильдой, когда и без того о них по всему королевскому замку ползли слухи...

В то время, как процессия вступила в открытые двери зала фресок, две другие дамы беседовали о предстоящем балу.

Герберга заверила свою родственницу:

- Прием в честь вашего приезда станет первым увеселительным событием при дворе после траура по несчастной молодой королеве! И отпразднуют его воистину по-королевски, ты увидишь сама. Жду не дождусь увидеть, как мой внук Ангерран откроет бал со своей красавицей-невестой! И весь двор Арвернии будет радоваться ее приезду...

Лицо герцогини Билихильды просветлело:

- Внимание всего двора приличествует нам, родственницам арвернских королей! Но самое главное - что молодые так счастливы и любят друг друга. И еще я рада, что на склоне лет побывала в родной Арвернии, встретила потомков моих братьев, что достойно правят королевством...

Пока достойные дамы так беседовали, королева Радегунда глядела в другую сторону. И уловила своими зоркими, несмотря на годы, глазами, как мимо них по проходу прошли три фигуры. Глаза ледяной королевы стали еще холоднее: она узнала Карломана с Матильдой, которые шли, держась за руки, и, сблизив головы, шептались, видимо, о чем-то важном.

Вдовствующая королева злорадно посмотрела на Гербергу, как бы желая сказать: полюбуйся, каков на самом деле твой драгоценный зять! Однако вслух ничего не сказала.

Всему двору уже было известно, что сегодня, после бала в честь Луитберги Андосийской, Королевский Совет открыто огласит список возможных невест для короля. В нем осталось только пять лучших из знатных девушек Арвернии. Их, после тщательных проверок и споров, мужи совета признали достойными руки и сердца короля. И Матильда де Кампани была одной из них. Но вот, всего за несколько часов до оглашения своего имени, она любезно беседовала с майордомом, будто мало им сплетен, и без того блуждающих по замку! Того и гляди, дойдет до короля, что говорят об его дяде и предполагаемой невесте...

Вообще-то, этого можно было ожидать: ведь Матильда, как только появилась при дворе, еще девчонкой, боготворила майордома Карломана и все старалась оказаться поближе к нему. И, если он все-таки устоял перед ее чарами, это весьма похвально, так как дочь канцлера и впрямь на редкость хороша.

Но стать избранницей короля могла лишь девушка с незапятнанной репутацией! Об этом Радегунда Аллеманская собиралась напомнить Королевскому Совету и всему двору, если потребуется. Уважение к королевской семье Арвернии должно было и впредь быть превыше всего, даже если король женится на подданной. Бабушка короля никому не позволила бы позорить честь рода Карломана Великого - ни своей племяннице, королеве Бересвинде, спутавшейся с маршалом Хродебергом, ни той, что станет избранницей ее царственного внука, как бы ее ни звали!

[Артанис]

Тень королевы (продолжение)

И королева Радегунда приготовилась действовать. Она сочла нужным привлечь к своему делу принцессу Гербергу, полагая, что та должна быть не менее заинтересована, ради семьи своих дочери и зятя.

- Моя дорогая сестра! - обратилась старая королева к супруге принца Дагоберта. - Я хотела бы, прежде чем начнутся сегодняшние торжества, кое-что обсудить с твоим зятем майордомом. Будь добра, пригласи его в святилище королевской семьи.

Герберга даже не удивилась, почему Радегунда посылает к Карломану ее, не поручая важных обязанностей ни слугам, ни фрейлинам.

- Я устрою встречу, моя царственная сестра! - кивнула она, и вышла прочь, чтобы найти если не самого майордома, то его жену, свою дочь Альпаиду.

Герцогиня Билихильда Андосийская, бабушка Луитберги, проговорила вслед родственнице:

- Я надеюсь, моя царственная сестра, что твоя встреча с графом Кенабумским пройдет благоприятно!

- Я тоже на это надеюсь! - процедила Радегунда сквозь зубы, собираясь объяснить Карломану то, чего он не предусмотрел, при всем своем уме.

- Самое главное - чтобы прием и бал не пришлось откладывать! - продолжала герцогиня Билихильда, не ведая, какие мрачные мысли тревожат вдову ее царственного брата, Хлодеберта V.

Сама герцогиня Андосийская тревожилась о несколько другом. Ей не хотелось, чтобы Радегунда надолго задержала графа Кенабумского, и тот опоздал бы к началу официального приема. Ведь у майордома, что скоро станет свекром ее внучки Луитберги, столько забот! О знаменитом Почти Короле Карломане слышали во всех обитаемых странах. А, приехав в Арвернию, Билихильда убедилась, насколько много от него зависит на самом деле. А ведь королева Радегунда вряд ли потребовала бы встречи с майордомом, да еще перед таким радостным событием, если бы на то не было важной причины!

И теперь герцогиня Билихильда Андосийская надеялась всем сердцем, что, какие бы события ни произошли, ничего не помешает ей надлежащим образом представить Луитбергу всему двору Арвернии, а также семейству ее жениха. Мысленно герцогиня молилась Владыкам Асгарда, чтобы ничего не разрушило счастья Луитберги и Ангеррана.

***

Сам же Карломан Кенабумский в это время вместе с графом де Кампани и его дочерью Матильдой направлялись к королеве Бересвинде Адуатукийской, в ее покои. Они рассчитывали сейчас окончательно заручиться ее поддержкой в пользу Матильды. Но майордом предупредил своих спутников, насколько тонко следует действовать. Необходимо было поблагодарить королеву Бересвинду за то, что она приставила Матильду к принцессе Луитберге. Тем самым, майордом собирался сыграть на тщеславии королевы-матери.

И вот, они нанесли визит Бересвинде Адуатукийской. Она приняла гостей, величественно восседая в своем кресле, и каждое ее движение сопровождалось шорохом черного шелка вдовьего платья. За креслом королевы-матери стояла графиня де Кампани, встретившая своего мужа и дочь молча, но исполненная волнения.

После подобающего обмена приветствиями, Матильда присела в книксене перед королевой-матерью и склонила перед ней голову, как было условлено между ней и Карломаном.

- Ты просишь меня о милости, дитя мое? - удивилась Паучиха, напустив на себя материнский тон.

- Я хочу поблагодарить тебя, государыня, за то, что ты поручила мне помогать принцессе Луитберге Андосийской! - с придыханием ответила Матильда. - Для меня великая честь, что ты, государыня, в своей мудрости оценила столь высоко именно меня среди всех фрейлин! Я постараюсь и впредь оставаться достойной твоего высочайшего доверия!

Карломан подыграл девушке, бархатным голосом обратившись к Паучихе:

- Я также благодарю тебя, государыня, что ты поручила именно виконтессе де Кампани помогать моей будущей невестке лучше освоиться при дворе! Виконтесса умна и очень полезна, как и ее почтенные родители, - майордом поглядел на Гуго и Оду. - Только ты, государыня, могла разглядеть дарования этой юной девы!

Граф и графиня де Кампани учтиво склонили головы, когда Карломан, льстя королеве-матери, говорил о них и их дочери. Однако они промолчали. Но графиня, еще не знавшая о последних решениях Королевского Совета, по взгляду своего супруга поняла, что происходит. И теперь с волнением ожидала дальнейшего развития событий.

На устах Бересвинды мелькнула горделивая улыбка. Ну конечно, всему двору Арвернии следовало знать, что одна лишь она умеет назначать наиболее достойных людей на самые подходящие для них места!

- Я рада помочь тебе, моя дорогая Матильда! И благодарю тебя за твою признательность! И тебя тоже, мой брат, граф Кенабумский! - она задержала на Карломане пристальный взор.

Затем Бересвинда поднялась с кресла и, сделав знак майордому, отошла к окну вместе с ним. И они тихо беседовали, так что никто не мог расслышать ни слова.

Но семейству графа де Кампани сейчас важнее было поговорить между собой.

- Что было решено? - напряженным голосом спросила Ода, наименее сдержанная из них.

- Все будет хорошо, дорогая моя, - поспешно заверил канцлер, взяв жену за руку. - Майордом пообещал, что наша Матильда станет королевой...

- Что?! - выдохнула графиня севшим голосом, не в силах поверить своим ушам.

- Это правда, матушка! - тихо, но решительно ответила девушка. - Я готова принять свою судьбу, и хочу этого! Осталось заручиться поддержкой королевы-матери...

Тем временем, Карломан добился взаимопонимания от Бересвинды. И она проговорила ласковым голосом:

- Ты - не единственный, кто столь высоко ценит юную Матильду, дочь моей дорогой подруги, Оды де Кампани! Я тоже отдаю должное ее уму и преданности, - Паучиха подчеркнула последнее слово. - Пожалуй, я была бы рада, если бы именно Матильда стала женой моего царственного сына. Разумеется, я рассчитываю при этом и на твою помощь, Карломан! Надеюсь, что и тебе небезразлична судьба этой девушки, тем более, что ты покровительствовал ей столько лет...

Карломан поклонился королеве-матери, сдерживая охватившую его радость. Теперь и на ее поддержку можно положиться!

- Ты приняла мудрое решение, государыня! Я, со своей стороны, сделаю все возможное, чтобы выбор Королевского Совета пал на виконтессу де Кампани!

Тем временем, канцлер и его семья продолжали тихо беседовать поодаль.

- Да помогут Владыки Асгарда, чтобы ты была счастлива, дочка! - проговорила Ода, положив руки на плечи Матильде.

Гуго де Кампани призвал своих родных к осторожности:

- Не будем радоваться прежде времени! Ведь ничего еще не объявлено. Мы достаточно повидали при дворе, чтобы не обольщаться...

Так беседовали родители Матильды. Тем временем, сама девушка, не отрываясь, смотрела на Карломана, и сердце у нее замирало томительно и сладко. Он так долго был рядом с ней, но никогда не назвал бы ее своей. И вот, он готовился передать ее другому, так похожему на него...

***

Прошло еще немного времени. Сияющая колесница Суль близилась к полудню. Скоро должен был начаться прием в королевском замке.

В покоях Карломана перед зеркалом стояла Альпаида, улыбаясь своему отражению в венетийском стекле.

На ней было платье из переливчато-зеленого шелка, цветов графа Кенабумского. Оно мягко облегало стройную фигуру женщины. В ее высокой прическе мерцали изумруды на золотой диадеме. Взглянув на себя в зеркало, Альпаида застегнула на обнаженной шее ожерелье из золотых листьев с изумрудами, готовясь в очередной раз блеснуть перед всем двором. Неважно, что она готовится женить своего старшего сына! Пока ее супруг, великолепный Карломан, любит ее, она останется молодой!

Как раз в этот миг дверь открылась и вошел Карломан. Альпаида увидела его в зеркале и поспешно обернулась с улыбкой. А ее муж приостановился, глядя на нее, как зачарованный.

- Альпаида, любовь моя! От тебя нельзя отвести глаз! - воскликнул он.

Графиня Кенабумская тихо усмехнулась:

- Только когда ты рядом со мной, любимый мой!

Она поправила на Карломане зеленый, под цвет ее платья, камзол, в меру украшенный адуатукийскими кружевами.

- Моя матушка передала, что королева Радегунда хочет до начала приема поговорить с тобой в домашнем святилище! - проговорила она уже более серьезным тоном.

Карломан кивнул в ответ:

- Если моя царственная мачеха требует, я должен идти! Надеюсь, что она не допустит, чтобы пришлось отложить прием. Ведь это тоже идет вразрез с этикетом, который она столь рьяно поддерживает!..

Альпаида задержала мужа, взяв за руку:

- А как успехи с Матильдой? Достиг ли ты цели?

Зеленые глаза Карломана торжествующе блеснули.

- Хвала Матери Богов: все складывается наилучшим образом! Матильда готова последовать своему предназначению и стать величайшей из королев. А я заручился поддержкой для нее и со стороны Совета, и со стороны старших родственников короля.

- Хвала Владыкам Асгарда! - Альпаида все же предпочитала чтить арвернских небожителей.

- А что же Ангерран и Луитберга? - спросил Карломан. В последнее время, занимаясь вопросами женитьбы своего царственного племянника, он не мог даже уделить достаточно внимания своему старшему сыну и его невесте.

Альпаида улыбнулась:

- Глаза радуются смотреть на них! Луитберга, благодаря помощи Матильды, быстро освоилась при Дурокортерском дворе. А с Ангерраном они души не чают друг в друге, и стараются проводить вместе каждую свободную минуту, насколько это возможно!

***

Тотчас же после разговора с женой, Карломан направился к святилищу, находящемуся в замке. Вслед за ним подошла с противоположной стороны и старая королева.

Дверь им открыла юная дева в белом платье и покрывале - принцесса-жрица Теоделинда, сестра короля.

Радегунда Аллеманская вместе с майордомом подошли к алтарю, на котором лежали священные кремень и огниво, которыми возжигали огонь во время службы. И она проговорила, остро глядя в глаза Карломану своими ледяными глазами:

- Прошу тебя, мой дорогой пасынок: скажи, что ты решил относительно невесты для короля! До меня дошло, что ты избрал для него Матильду де Кампани, которой столь благоволил с давних времен?

Карломан отвечал, мгновенно уловив подвох в этом небрежно брошенном "благоволил".

- Государыня, тебе известно все! Я действительно собираюсь предложить виконтессу де Кампани в супруги государю Хлодеберту, поскольку она больше всех способна стать королевой. Кроме того, между ними сложилась взаимная благотворная склонность. Матильда помогла королю преодолеть скорбь после потери его первой супруги. Значит, можно надеяться, что они будут счастливы и впредь.

Радегунда Аллеманская задержала пристальный взор на лице Карломана.

- Это очень хорошо, что ты так хорошо знаешь нашу будущую королеву! - язвительно усмехнулась она. - Но, Карломан, не забывай, что репутация невесты короля должна быть превыше всего! А между тем, о твоих отношениях с виконтессой де Кампани ходят по Дурокортерскому замку гнусные слухи, которых я даже не хочу повторять! Мне самой довелось дважды видеть, как вы с ней беседовали чересчур нежно, держась за руки. Но это видели и фрейлины! Положим, своих служанок я заставила прикусить язык. Однако слуги успели разнести сплетни по всему двору. Если ты сейчас отдашь Матильду в жены королю, очень многие подумают, что ты пристраиваешь свою любовницу!

Карломан сильно побледнел. Лицо его стало суровым, зеленые глаза потемнели, зубы по-волчьи оскалились. Усилием воли он сдержался, оставаясь в человеческом обличье.

- Им следовало повторить свои сплетни мне в лицо, - глухо прорычал он, думая, что звери все-таки умнее многих людей уже тем, что не болтают попусту.

- Силой не заставишь сплетников замолчать, - возразила старая королева. - Всегда найдутся те, кому в радость бесчестить стоящих выше них! И нельзя сказать, чтобы у них вовсе не было к тому оснований. Историю с портретом твоей дочери от розалийской красавицы помнят все. А ведь виконтесса де Кампани была всегда так близка твоей семье! Легко запятнать чью-то репутацию, но очень трудно отмыться вновь! Не тебе - ты мужчина, но девушке и государю, которому ты хочешь отдать ее!

Лицо Карломана застыло, как маска: он старался преодолеть свое негодование. Наконец, он глубоко вздохнул и поблагодарил старую королеву:

- Благодарю тебя, матушка Радегунда! Я постараюсь все же пресечь слухи, чтобы честь Матильды не пострадала впредь!

Вдова Хлодеберта Жестокого усмехнулась в ответ. И проговорила значительно мягче, чем перед тем:

- А так-то Матильда - достойный выбор будущей королевы! Она унаследовала государственный ум своего отца, канцлера. Однако ей придется подтвердить, что слухи лживы! Пусть сперва докажет, что она чиста перед своим будущим супругом, и никакой мужчина еще не касался ее!

Карломан огляделся по сторонам, увидел вблизи алтаря изваяния Водана и Фригг, священные предметы и символы Владык Асгарда.

- Если виконтесса де Кампани поклянется на алтаре, что она чиста, этого будет достаточно, чтобы развеять все сомнения? - спросил он, надеясь по возможности уберечь свою воспитанницу от унижений.

Однако Радегунда с сомнением покачала головой:

- Клятвы - это слова. Они святы не для всех. Можно хитрыми словами обойти клятву, не нарушая ее формально. Только делом наша будущая королева может доказать, что достойна ею быть!

Карломан помрачнел.

- Это обосновало с государственной точки зрения! Все будут следить за Матильдой именно потому, что она не королевской крови, и даже не дочь принца крови. Но я не думал, что обрекаю ее на унизительные подозрения!

- И тем не менее, лучше всего, чтобы служители Высших Сил проверили, девственна ли Матильда де Кампани, прежде чем ее назовут невестой короля! - неумолимо потребовала Радегунда.

Тут впервые заговорила ее внучка, жрица Теоделинда, все это время скромно стоявшая возле алтаря. Совсем еще юная, она, тем не менее, превосходно разбиралась во всех отправлениях священных культов, отданная на воспитание жрицам с самого рождения:

- Мои премудрые наставницы, жрицы Гевьон, которой принадлежат непорочные девы, могут проверить, в самом ли деле невинна невеста моего царственного брата! Слово священных дев развеет любые лживые слухи!

Радегунда кивнула, выслушав внучку, и вновь обернулась к Карломану:

- Виконтесса де Кампани станет невестой короля, только если жрицы Гевьон подтвердят ее непорочность! Мы поняли друг друга?

Карломан склонил голову и поцеловал руки своей мачехе:

- Поняли, государыня! Увы, на мои плечи ложится тяжкий долг - сказать об этом девушке, которой и так пришлось сделать трудный выбор... А теперь разреши мне уйти. Ведь скоро начнется прием!

Получив дозволение, майордом вышел. А Радегунда Аллеманская вместе со своей внучкой, жрицей Теоделиндой, стала молиться перед алтарем:

- О, Владыки Асгарда, устроители всего сущего, что упорядочено на ветвях Ясеня Иггдрасиля! Всеотец Вотан, мудрая Фригг! И ты, щедрая Гевьон, повелительница непорочных дев! Сделай же, чтобы Матильда де Кампани оказалась достойна стать женой моего внука, короля Хлодеберта VII! Ибо лучшей невесты для него в самом деле не найти!

А между тем, Дурокортерскому двору еще неведомы были ее тревоги. Там, минута в минуту, начался прием в честь приезда Луитберги Андосийской, невесты Ангеррана Кенабумского.

[katarsis]

Стоит немного отвлечься, и за вами не угнаться. Мне-то хорошо - не надо ждать продолжения, а вот вы без комментариев остаётесь.
М-да.. Я, конечно, знала про слухи, но думала, что под ними были хоть какие-то основания. А тут - на ровном месте.
Матильду - не узнать. Здесь она такая милая девочка. В основном тексте - совсем другая.
Даже интересно стало, как Реймбауту удастся развести Арвернию воевать за него? Все же, даже принцы крови, понимают, что не надо этого делать.

[Артанис]

Благодарю, эрэа katarsis!

Стоит немного отвлечься, и за вами не угнаться. Мне-то хорошо - не надо ждать продолжения, а вот вы без комментариев остаётесь.
М-да.. Я, конечно, знала про слухи, но думала, что под ними были хоть какие-то основания. А тут - на ровном месте.
Матильду - не узнать. Здесь она такая милая девочка. В основном тексте - совсем другая.
Даже интересно стало, как Реймбауту удастся развести Арвернию воевать за него? Все же, даже принцы крови, понимают, что не надо этого делать.

Ну ничего, зато уж как напишете - сердце радуется!
Основание - дружба Карломана с Матильдой (ну что еще взрослому мужчине делать с молоденькой девушкой, как не романы крутить, действительно?) и прецедент с Лукрецией.
Матильда здесь еще совсем молодая. Со временем она, конечно, будет развиваться, многое переживет и многому научиться, повидает такое, что лучше бы и не надо. Но в силе духа ей уже сейчас не откажешь. Сумела разобраться в своих чувствах и взять на себя ответственность за свой выбор.
Насчет Реймбаута постараемся разобраться во всем по порядку. Видимо, у арвернов не останется выбора, как поддержать его. Возможно, беспорядки будут угрожать уже их границам.

Тень королевы (продолжение)

И вот, настал долгожданный бал в честь Ангеррана Кенабумского и Луитберги Андосийской. Вся знать Арвернии танцевала под музыку, что играл придворный оркестр. В Дурокортерском замке воцарилось веселье, какого не было уже давно.

Ангерран и его невеста, дочь герцога Андосийского, первыми открыли бал, пройдясь под музыку в парном танце. И весь королевский двор любовался юной парой, такой красивой и столь подходящей друг другу.

Глядя, как жених и невеста влюбленно переглядываются во время танца и после, остальные тоже поддались праздничному веселью, кружась под музыку, то звонкую, резвую, то плавную, под которую просто нельзя было устоять на месте.

Даже король улыбался, приветствуя жениха и невесту, хотя он еще носил траур. Он первым провозгласил, и остальные поддержали его:

- Счастья и долгих лет вместе Ангеррану Кенабумскому и Луитберге Андосийской!

Счастливые пожелания в честь жениха и невесты еще много раз провозглашались во время бала. И любящая молодая пара благодарила и приветствовала всех в ответ.

Карломан Кенабумский, если не танцевал с женой, предпочитал держаться немного в стороне. С виду он радовался счастью своего сына и Луитберги, и улыбался им. На самом же деле майордом все время оставался сосредоточен. Те, кто знал его лучше всех - Альпаида, Дагоберт, Варох, даже Ангерран, когда ему удавалось отвлечься от невесты и взглянуть на отца, - замечали по едва уловимым признакам, что майордома что-то угнетало.

В самом деле, Карломан, глядя на невесту своего сына, не мог не думать о другой девушке, столь же молодой, красивой и многообещающей, как Луитберга. Этой девушке, достойной всего самого лучшего, грозил позор. По его вине, хоть он вовсе не желал того!

Принц Дагоберт, стоя в стороне вместе с женой, тихо проговорил:

- Что сделалось с Карломаном? Ведь утром все было хорошо!

Принцесса Герберга тихо проговорила на ухо супругу:

- Перед самым балом Карломан виделся с нашей царственной сестрой, королевой Радегундой.

- Вот как! - нахмурился коннетабль.

Он видел, что, должно быть, старая королева возложила на Карломана тяжкую ношу. Но, если бал все же начался в срок, то можно было надеяться, что дело не настолько уж важное. Хотя Дагоберт Старый Лис все равно беспокоился, что произошло.

От размышлений Старого Лиса отвлек смех придворных, группировавшихся вокруг королевы Бересвинды. Обернувшись, Дагоберт увидел своего сына, маршала Хродеберга, стоявшего возле своей дамы сердца, среди свиты ее льстивых придворных. Он проговорил, желая повеселить Бересвинду:

- Госпожа моя, наши доблестные рыцари говорят: у нибелунгов, чтобы покорить любого противника, есть меч и боевые песни, у междугорцев - только меч, а у арвернов - меч и дипломатия Карломана Кенабумского!

Королева-мать посмеялась со всеми, а затем спросила, бросая томный взгляд на своего рыцаря:

- Вот как? Ну что ж, эта фраза хороша уже тем, что отдает должное нашему мудрому майордому... Но ты не сказал мне, мой верный рыцарь: с помощью чего сражается Адуатукия, откуда я родом?

Хродеберг тут же нашелся с ответом:

- Адуатукийцы отдали нам величайшую из своих сил, государыня! И теперь их мечу помогают только золото и кружева.

Бересвинда очаровательно улыбнулась, а ее свита зааплодировала шутке Хродеберга.

Дагоберт и Герберга неодобрительно поглядели на Паучиху, что поймала в свои сети их сына, так что он посвятил всю жизнь роковой страсти к ней.

От принцессы Герберги также не укрылось, что и королева Радегунда Аллеманская с явным неодобрением поглядела на Бересвинду и ее рыцаря. Конечно, она давно уже полагала, что ее невестка ведет себя недостойно царственной вдовы, ответив на любовь Хродеберга.

Огорченная Герберга перевела взгляд на Матильду де Кампани. Та как раз вместе с Ангерраном и Луитбергой подошла к столику, где стояли кубки с вином и прохладительными напитками, чтобы все могли после танцев утолить жажду.

Герберга поделилась с мужем своими ощущениями:

- Возможно, Карломан не веселится в полную силу, потому что возникли затруднения с невестой для короля?

Она показала взглядом на их сына возле Бересвинды, а затем - на Матильду. Жена коннетабля хотела сказать, что в обоих этих случаях замешана несчастная любовь. О том, что виконтесса де Кампани любит Карломана, знали при дворе многие, только не все понимали это правильно...

Но тут, едва танцующие перевели дух, музыканты заиграли новую мелодию, еще более волнующую, зовущую всех танцевать и веселиться. И начался общий круговой танец.

Король, подав руку очаровательной Матильде, тоже повел ее в общем танце, по широкому, все ускорявшемуся кругу. Но, кто бы еще ни веселился вокруг них, Хлодеберт и Матильда глядели друг на друга влюбленными взглядами.

И придворные, замечавшие все, сделали про себя выводы, что после свадьбы Ангеррана и Луитберги скоро настанет и королевская свадьба.

Однако Карломан уже знал, что должно произойти. Как только танец закончился и смолкла музыка, он сделал знак Вароху. Тот вышел вперед и объявил во всеуслышание:

- Дамы и господа! От имени Королевского Совета объявляю вам, что оглашение имен возможных королевских невест переносится на один день! Завтра их список точно будет предоставлен двору! А сейчас наслаждайтесь празднествами, дорогие гости королевского замка!

Но большинство придворных уже не могли веселиться, не беспокоясь ни о чем. Весть, объявленная Варохом, означала, что что-то изменилось. И никто не знал, чего ждать.

Король и Матильда побледнели, недоумевающе поглядев друг на друга. Им пришлось сдержать за зубами множество вопросов, рвавшихся из уст. Встревожились и остальные, особенно близкие к семье майордома.

Но бросить все было нельзя. Ангерран и Луитберга, хоть и тоже встревоженные, заслужили свой праздник. И король глубоко вздохнул, сделав знак музыкантам заводить новую мелодию.

Вокруг шептались недоумевающие придворные:

- Оглашение списка невест отложили! К чему бы это?

- Уж не нашли ли какого недостатка у одной из королевских невест?

- Или - ха-ха! - не недостатка, а, напротив, избытка у той из них, что пользуется особым покровительством майордома? - и придворные внимательно разглядывали изящную фигуру Матильды де Кампани, проверяя, не видно ли по ней неких важных перемен...

Карломан, чей звериный слух доносил больше, чем он хотел бы слышать, хмурился еще мрачнее, изо всех сил сдерживая желание проучить наглецов, порочащих Матильду. Но он понимал, что тем самым только подтвердит гнусные подозрения, и терпел.

Альпаида подошла к мужу и мягко попыталась расспросить его:

- Это было необходимо, чтобы пришлось отложить оглашение списка королевских невест?

Карломан сжал руку жены в знак поддержки и мрачно заверил ее:

- Увы, Альпаида, это было необходимо!..

***

Вечером того же дня, после бала, Карломан находился в своем кабинете. За столом сидели Дагоберт и Варох, не только как мужи совета, но и как самые близкие для майордома люди.

У него только что состоялся напряженный разговор с королем. При этом майордом изложил своему царственному племяннику все требования, озвученные королевой Радегундой.

- Какая мерзость эти слухи! - воскликнул Хлодеберт, разгневанный и опечаленный, как и сам майордом. - Дядя Карломан, я люблю Матильду и доверяю тебе, так что возьму ее в жены и без проверки!

Карломан с гордостью взглянул на своего племянника, но тут же покачал головой, с горечью сознавая, что такой выход неприемлем.

- Твои чувства делают тебе честь, государь! Но ты обязан поступать, как король. Такой брак не развеет подозрений, он лишь возложит бесчестье на тебя самого. Если Матильда забеременеет вскоре после свадьбы, то твои черты в ребенке могут приписать и мне, ибо мы с тобой довольно-таки похожи...

- Я понимаю, дядя Карломан, - проговорил король, понурив голову. - Так все-таки нет выхода, как подвергнуть мою невесту проверке?

- Сожалею, но это так! Даже окровавленные простыни в первую брачную ночь можно подделать, но жрицы Гевьон не солгут. Они все сделают легко, не оскорбляя Матильду, государь.

Хлодеберт с болью в душе поглядел в глаза дяде.

- Если можешь, дядя Карломан, пожалуйста, сообщи ей сам! Мне стыдно, что я, король Арвернии, не могу защитить ту, кого люблю.

Карломан кивнул в знак согласия. Хотя, в сущности, он тоже чувствовал себя бессильным. Его власти, как оказалось, не хватало даже на то, чтобы защитить прекрасную деву от гнусных сплетен!..

Король вышел. А майордом поднял усталые глаза на Вароха и обратился к нему:

- Что ты скажешь, мой лучший друг, столько раз предупреждавший меня против безрассудных поступков? Прав ли я сейчас, и действительно ли иначе нельзя? Имею ли я право сделать Матильду королевой, если ей придется исполнять унизительные для нее условия?

Варох, как всегда, лучше всех понимал чувства своего кузена и лучшего друга. Кроме того, они с Карломаном, как и все бисклавре, могли видеть мысли и сознание друг друга без слов. И он проговорил, как мог тактичнее:

- Ты сам услышал часть слухов про тебя и Матильду, а это лишь малая часть того, что болтают при дворе! Слишком многим трудно представить, с какой целью мужчина может подолгу общаться с такой красивой девушкой, как виконтесса де Кампани, если не ради мужского вожделения. Лишь заверение священных дев может навсегда избавить невесту короля от подозрений! Нет сомнений, что Матильда со временем станет великой королевой, как и Хлодеберт - великим королем. И, если ей для этого придется пройти проверку у жриц Гевьон, то престол Арвернии стоит небольшой жертвы!

- Я надеюсь, что так и будет! - произнес Карломан, обретя твердость, которая была нужна ему, как никогда.

Между тем, принц Дагоберт все это время сидел молча, внимательно глядя на Карломана. Нет, он не сомневался в супружеской верности своего племянника и зятя. Карломан уже давно ничего не скрывал от родных, в том числе - от Альпаиды. И их взаимная любовь лишь крепла день ото дня. Достаточно было увидеть их хотя бы на сегодняшнем балу, чтобы понять, что пары счастливее них не найти во всем Дурокортере! Ту же самую Матильду не только Карломан, но и Альпаида любила, как родную дочь. Такого не могло бы сложиться, если бы между девушкой и Карломаном существовала запретная любовь. Дочь Дагоберта Старого Лиса не была слепой, даже горячая любовь к мужу не заставила бы ее закрыть глаза на его измену, если бы та была возможна. Но и сам Карломан всем сердцем любил Альпаиду, и не заглядывался на других женщин, тем более - у нее под боком. Так что Дагоберт не беспокоился за их семейный очаг.

И он проговорил, невозмутимо среди общего смятения:

- Надеюсь, что это недоразумение скоро уладится, и государь Хлодеберт женится на Матильде де Кампани, к общему счастью! А нам сейчас следует позаботиться об Окситании, чтобы изгнанник Реймбаут не смел больше мутить воду!

Карломан кивнул, подумав, что, в самом деле, работа - лучшее средство развеять мрачные думы.

- Ты прав, батюшка Дагоберт! - согласился он. - А потому я прошу тебя переслать долговые расписки Реймбаута, полученные нами через Андосию, его бабушке, вдовствующей герцогине Нантильде! С их помощью она сможет воздействовать на своего внука. Пусть она заставит его понять, что его судьба отныне в ее руках. Как некогда судьба ее дочери, герцогини Арнауды, находилась в руках самого Реймбаута и его отца-противника. Пусть этот молодой подлец почувствует, что и его судьбой могут играть другие люди, и что его будущее висит на тонкой ниточке. Таким, как Реймбаут, обычно страшно заглядывать за грань, так что со страху, может быть, он и прислушается к увещеваниям родной бабушки.

- Может, он и прислушается, а мы сможем хотя бы выиграть время, чтобы за эту временную передышку укрепить наши южные границы, - согласился Дагоберт, думая о своей сестре, герцогине Нантильде. Хватит ли ей сил, чтобы заставить повиноваться своего бесчестного внука, что погубил свою мать, ее единственную дочь?

Но сейчас это решение, хоть и не бесспорное, выглядело наиболее приемлемым. Как и другое нелегкое решение, принятое Карломаном...

***

На следующий день за столом в кабинете майордома сидели, кроме него самого, Матильда и ее отец, граф де Кампани. Они оба старались держаться так, будто не произошло ничего особенного. Но Карломан ощущал волчьим чутьем их подсознательное напряжение, скрывавшееся под видимой бесстрастностью. В этом не было ничего удивительного: вчера, после всех головокружительных обещаний, отложили оглашение списка королевских невест, где должно было прозвучать имя Матильды. Сегодня список все-таки собирались огласить. Чего же приходилось ждать семейству де Кампани? Не позора ли за недостаточную знатность, по меркам королевского семейства?

Карломан улавливал тревогу канцлера и надежду - вопреки всему! - девушки, обращенную к нему одному. Она ждала от него помощи. А он должен был, возможно, разочаровать ее навсегда. Ведь, по сути дела, он - причина позорных для нее слухов...

И майордом, собрав всю свою выдержку, обратился к канцлеру обыкновенным тоном, словно ничего особенного не произошло:

- Любезный граф де Кампани, дозволь мне, пожалуйста, побеседовать о важных делах с глазу на глаз с твоей дочерью Матильдой!

Гуго де Кампани не был слишком уж удивлен, ведь он знал, что майордом уже давно был наставником его умницы дочери. А сейчас Матильда взглянула на отца таким твердым взглядом потемневших синих глаз, что канцлер мог только уступить воле своей младшей дочери, словно она уже была королевой, недостижимо вознесшейся над своей родной семьей. И Гуго молча кивнул, вышел из-за стола, а затем и из кабинета, оставив майордома и девушку наедине.

[Convollar]

Почему-то люди из всех возможных предположений выбирают всегда самое мерзкое. Словно что-то заложено в человеческой натуре, не у всех людей конечно, но у многих.

[Карса]

Гнусные слухи могут быть не только неприятны, но и опасны. Хорошо, что существует способ доказать их ложность.  А если бы жриц Гевьон не существовало? 
Конечно, поводов для слухов лучше не подавать, но они (слухи) могут и не иметь под собой никаких оснований, кроме желания досадить жертве сплетен.

[Артанис]

Благодарю, эрэа Convollar, эрэа Карса!

Почему-то люди из всех возможных предположений выбирают всегда самое мерзкое. Словно что-то заложено в человеческой натуре, не у всех людей конечно, но у многих.

Наверное, потому что определенный сорт людей мыслит слишком просто, если вообще дает себе труд мыслить. Вот как в данном случае: представить себе роман Карломана с Матильдой проще простого. Представить себе, что зрелый мужчина, государственный деятель, способен с интересом и с пользой подолгу общаться с молоденькой девушкой - это уже труднее. Тут уже надо догадываться, предполагать. Надо, в конце концов, знать их обоих достаточно хорошо, чтобы понять, что между ними общего. А многие ли трудятся думать?
"Сон разума рождает чудовищ"(с)

Гнусные слухи могут быть не только неприятны, но и опасны. Хорошо, что существует способ доказать их ложность.  А если бы жриц Гевьон не существовало? 
Конечно, поводов для слухов лучше не подавать, но они (слухи) могут и не иметь под собой никаких оснований, кроме желания досадить жертве сплетен.

Женщины, опытные в женских делах, наверное, все равно могли бы проверить. Хотя слово кого-то из светских людей не было бы настолько значимо. Но женское жречество обычно все-таки существовало.
Никто из них и не вел себя настолько подозрительно, чтобы подать повод для слухов.

Тень королевы (продолжение)

Итак, в кабинете майордома остались только Карломан и Матильда. Оба чувствовали невероятное напряжение. Девушка продолжала с надеждой смотреть на своего наставника. Она все еще любила его, может быть, даже сильнее, чем прежде, наряду с зажегшейся в ней любовью к молодому королю.

Собравшись с духом, Карломан обратился к девушке. Он повел разговор издалека, чтобы плавно подойти к самому главному.

- Прежде всего, Матильда: я очень хочу видеть тебя рядом с царственным Хлодебертом - королевой и верной супругой, поддержкой и опорой государю. И я по-прежнему готов помочь тебе стать королевой!

Матильда ответила, сдерживая волнение:

- Я знаю, наставник!.. Но, в таком случае, что же пошло не по-прежнему?

Глубоко вздохнув, Карломан постарался говорить как можно тактичнее, тщательно выбирая слова. Но не увиливал от самой главной цели их беседы:

- Возникли затруднения с признанием тебя королевской невестой, Матильда! Меня любезно предупредила об этом государыня Радегунда. А во время бала я и сам убедился, что многие при дворе неправильно понимают нашу с тобой дружбу... Они считают, что я совратил тебя, и теперь предлагаю королю обесчещенную невесту...

Только еще большая бледность выдала смятение девушки. Она сжала пальцы обеих рук в замок и тихо проговорила:

- Я чувствовала на себе их взгляды: липкие, любопытные, от которых нет спасения при королевском дворе! Точно мерзкая паутина... Так чего они хотят от меня?

Коронованный Бисклавре усмехнулся про себя, насколько точный образ придворных сплетен смогла увидеть Матильда - обычный человек, не наделенная даром видеть тайное. И он поправил ее, заглянув в глаза:

- Дело не в том, чего хотят они! Ты не должна идти у них на поводу. Самое главное - идти твердо к намеченной цели. А для этого следует пресечь все пересуды, сразу и навсегда, прежде чем король возведет тебя на престол. Для этого тебе придется доказать, что ты чиста, и ни один мужчина не касался тебя. Жрицы Гевьон должны засвидетельствовать твою непорочность. И после оглашения они объявят перед всем двором, что ты достойна стать избранницей короля.

Обычно красноречивый, как все оборотни, Карломан сейчас с трудом подбирал для девушки нужные слова. Он ощущал свою вину в том, что скомпроментировал Матильду. Майордом винил себя одного, хотя любовь девушки к нему тоже послужила источником сплетен.

Выслушав его, Матильда подняла голову и пристально взглянула в глаза своему наставнику. По сгустившейся синеве ее глаз, по враз повзрослевшему лицу Карломан понял, что она ответит.

- Мой наставник, меня не столь уж волнуют грязные сплетни. Самое главное - чтобы обо мне не думали слишком плохо самые близкие, кого я знаю и люблю. Мои почтенные родители, ты и госпожа Альпаида, и Ангерран. А также король, если произошедшее не отняло у него желания жениться на мне.

- Государь Хлодеберт готов взять тебя в жены, не настаивая на проверке у жриц! - ответил Карломан с гордостью и за своего царственного племянница, и за ученицу. Теперь он окончательно убедился, что они с Альпаидой не ошиблись в Матильде де Кампани.

Она коротко улыбнулась, убедившись в любви своего царственного жениха.

- Что ж, значит, я должна пройти проверку, чтобы быть достойной государя Хлодеберта! - согласилась девушка. - Объявлять публично о том, что касается меня одной - все равно что выйти на улицу обнаженной... Но, если я сейчас струшу и откажусь от проверки, а вместе с ней и от короны, это лишь подтвердит слухи, что я веду запретные связи. И тогда для меня вовсе не найдется достойного жениха. Так что я согласна пройти проверку у жриц! - голос девушки дрогнул, выдав ее напряжение.

Карломан с восхищением поглядел на свою будущую королеву.

- Я горжусь твоим выбором, Матильда! Из тебя действительно получится великая государыня! Но что скажут твои родители о проверке, что тебе придется пройти?

Матильда горделиво вскинула голову. Солнечный луч, упавший сквозь окно, блеснул на ее золотых волосах, словно королевский венец.

- Я - дочь графа де Кампани, канцлера Арвернии. Но, если у меня родятся дети, они будут принцами и принцессами. А это должно удовлетворить моих родителей!

Карломан и Матильда переглянулись с глубоким взаимным пониманием. Они вполне договорились.

***

Несколько позже в тронном зале собрался весь королевский двор, ради оглашения списка возможных невест для короля.

Матильда де Кампани, бледная, но решительная, стояла рядом с Луитбергой Андосийской. А та, в свою очередь, остановилась возле своего жениха и бабушки, вдовствующей герцогини Билихильды. А вокруг них собрались первые лица королевства и вся знать Арвернии.

Король Хлодеберт VII, восседая на троне, был так же бледен, как и Матильда. А Карломан, стоявший на своем месте, на ступенях возле трона, весь сосредоточился.

В зале воцарилась тишина. Все ждали, что произойдет.

По знаку короля, майордом сам сделал знак канцлеру, графу де Кампани.

Тот вышел чуть вперед и проговорил во всеуслышание:

- Во имя короля, Совет лучших мужей Арвернии долго обсуждал, кто из знатных дев достойнее всех, чтобы стать новой супругой государя! В конце концов, после долгих обсуждений, были избраны пять дев, превосходящих всех красотой, знатностью рода и безупречной репутацией. Пусть же государь выберет одну из пятерых, равно достойных!

И Гуго перечислил имена возможных королевских невест. Голос канцлера не дрогнул, когда он назвал третью из них - свою дочь Матильду.

Но именно это имя взволновало весь зал. Поскольку все придворные слишком давно были осведомлены о тесной дружбе дочери канцлера с майордомом, а с некоторых пор - и с самим королем. В последнее время Матильда сделалась даже слишком известной при королевском дворе.

Альпаида по-матерински улыбнулась девушке, подбадривая ее. Ангерран помахал рукой своей подруге детства. Королева Бересвинда надменно вскинула голову, услышав имя той, кого она сама выбрала для своего сына, и обернулась к королю, желая сказать: "Назови ее!" А графиня де Кампани, глядя на свою дочь, судорожно сглотнула от волнения.

Королева Радегунда Аллеманская, зная самое главное, кивнула в такт своим мыслям. Приходилось отдать должное и майордому, и девушке, раз уж они все-таки решились предлагать ее в невесты королю.

Но из толпы придворных кое-где доносились смешки при имени Матильды де Кампани:

- Вот уж воистину, дева с безупречной репутацией! Майордом ловко прикрывает свою подругу!

Так по-разному реагировали придворные на объявление имени Матильды. Но их не следовало слушать.

Перечислив имена возможных невест, Гуго де Кампани отошел в сторону. Тогда король поднялся с трона и заговорил, как ему подобало:

- Я благодарю всех прекрасных дев, что готовы отдать мне свою руку и сердце! И их родных, что вырастили лучших из прекрасных дам, истинное украшение Арвернского двора! Каждая из невест, предложенных моему вниманию, заслуживает большой любви, и я, право, затрудняюсь выбрать... - король, чтобы никого не оскорбить, обвел взором всех пятерых предложенных невест, стоявших перед ним в своих лучших одеяниях, и, наконец, остановился на Матильде.

Карломан напомнил своему царственному племяннику, как следовало:

- Государь, воистину, все пять дев равно достойны королевской короны! Но ты все же обязан выбрать одну из них.

Хлодеберт проговорил дальше:

- Выбор действительно труден! Однако я пришел к выводу, что самой лучшей супругой для меня станет Матильда де Кампани, дочь канцлера! Другие достойные девы и их родные получат от меня богатые дары, и я от всего сердца желаю им скорее обрести счастье с лучшими из женихов Арвернии!

- Да будет так! - торжественно провозгласил Карломан. - А, чтобы подтвердить, что она чиста и сердцем, и помыслами, избранная невеста государя поднесет дары жрицам Гевьон, владычицы непорочных дев, богини плодородия, дабы она благословила будущий брак!

Таким образом, было прилюдно объявлено, что Матильда готова пройти проверку у жриц, и, тем самым, подтвердить перед всеми свою чистоту. И у самых злостных сплетников вытянулись лица: они никак не ожидали, что девушка решится пресечь все слухи!

Однако большинство присутствующих в тронном зале, очевидно, хотели бы, чтобы Матильде удалось подтвердить свою чистоту. Тогда уж не будет проблем с тем, чтобы Хлодеберт взял ее в жены. И кто осмелился бы возразить, если и Королевский Совет во главе с Карломаном, и обе вдовствующие королевы радовались, что именно Матильда станет женой короля!

***

После оглашения имени королевской невесты, весь двор отправился в Храм Всех Богов. И теперь они стояли в великолепно украшенном святилище: король и его родные, майордом и вся высшая знать Арвернии. Они слушали, как Верховный Жрец Альфгар возносил молитвы о благе короля и королевства.

Между тем, невеста короля, Матильда де Кампани, находилась в укромной комнате позади алтаря. Она принесла дары жрицам Гевьон, и теперь была готова пройти проверку. Ведь ей было нечего стыдиться.

Переодевшись в скромное платье, Матильда стояла возле ложа. Ее окружили жрицы в белоснежных одеяниях, что должны были засвидетельствовать перед всеми ее чистоту...

***

Прошло еще некоторое время. В Дурокортере, наконец, настали счастливые дни.

Весь королевский двор рьяно готовился к свадьбе Ангеррана Кенабумского и Луитберги Андосийской. На самом же деле - к двум свадьбам, потому что вскоре после своего кузена и сам король собирался жениться на Матильде де Кампани. Он уже снял траур и обручился с девушкой. Ее почитали при дворе, как невесту короля; отношение к ней стало совсем иным. Ей подобало появляться в свете лишь в сопровождении приставленных к ней фрейлин, а придворные теперь учтиво кланялись ей при встрече, как будущей королеве. Все слухи, ходившие о ней при дворе, смолкли после того, как жрицы Гевьон подтвердили перед всем двором ее непорочность. Теперь, если кто из самых злобных сплетников и пытался злословить о невесте короля за ее спиной, то собеседники сразу обрывали таких болтунов, поскольку Матильда завоевала общее уважение.

Так ей удалось одержать новую победу, еще раньше, чем она стала королевой.

Сама же Матильда в последнее время в основном бывала в обществе Ангеррана и Луитберги, с которой она очень подружилась. Для молодой пары приближался день их свадьбы, счастливейший день на свете, потому что они не чаяли души друг в друге.

На их свадьбу уже съезжались гости со всей Арвернии. Так, в пути находилась королева Гвиневера Армориканская, мать Карломана, и ее супруг, герцог Теодеберт Миротворец. По пути они заехали в Беллифонтен и взяли с собой вдовствующую герцогиню Нантильду Окситанскую. Последней удалось повлиять на своего недостойного внука, так что тот перестал чинить козни. Хотя вряд ли что-то заставило бы Реймбаута отказаться от престола Окситании, к которому он шел всеми правдами и неправдами.

***

Очередной весенний день был так светел и приятен, что и молодежь, и дети охотно прогуливались в саду, наслаждаясь видами расцветающей природы. И король с Матильдой, и Ангерран с Луитбергой гуляли по тропинкам в саду, держась за руки: ведь это был их месяц - виннемонат, "Месяц Любви".

Тут же находились и неугомонные Лисята, ведя за руки принца Хлодеберта. Они показывали своему подопечному цветы в саду, что недавно распустились.

- Гляди, наш принц: вот гиацинты и левкои, - показывал Аледрам на цветущие клумбы.

- А это? А что это? - расспрашивал малыш, показывая в сторону стройного деревца, чьи ветви были усыпаны лиловым душистым цветом.

- Это сирень, которую нам привезли купцы из далеких южных стран, - пояснил Аделард.

А позади них, не спеша, шли две влюбленные пары. Они беседовали между собой о предстоящих свадьбах и будущей семейной жизни - обязательно счастливой, как им хотелось верить.

- Я вчера примеряла свадебное платье, - делилась Луитберга своими надеждами. - Оно просто великолепно! Верю, что я буду в нем самой красивой. Ну, после Ваших Величеств, конечно же! - она с шутливым почтением склонила голову перед Хлодебертом и Матильдой.

Король улыбнулся, держа в своей ладони руку Матильды.

- Я знаю, что Матильда закажет свадебное платье, которое больше всего понравится и ей, и мне!

- И можно не сомневаться, что государыня Бересвинда потребует нашить на него столько адуатукийских кружев, что ими можно было бы вымостить весь Дурокортер...

Хлодеберт понимающе переглянулся с невестой.

- Мы уступим матушке в меньшем, чтобы впредь не раздражать ее в большем, не так ли?

Девушка кивнула в знак согласия.

Ангерран, слушая их, тоже улыбнулся:

- Невесты, по крайней мере, радуются, примеряя свадебные платья! Но что испытывают женихи, когда портные играют ими, как куклами, готовя для них свадебные наряды! Никогда не думал, что это так утомительно!

Луитберга ласково подмигнула жениху:

- Потерпи, уже недолго осталось ждать! Уже гости съезжаются на нашу свадьбу!

Тут раздвинулись ветки кустов, и из них, как из зеленой рамки, выглянули Лисята вместе с маленьким принцем. Оба мальчика забавно сморщили носы, услышав разговор старших.

- Ах: свадьбы, наряды, гости, приглашения! Только об этом теперь и услышишь! - Аледрам пренебрежительно пожал плечами.

- Здесь скоро станет совсем скучно, если мы их не развеселим! - поддержал Аделард, и скорчил забавную рожицу, изображая надменных, занятых только собой молодоженов.

Аледрам присоединился к брату, и они устроили настоящую пантомиму. Так что маленький принц, поглядев на них, покатился по траве со смеху, и долго не мог успокоиться.

Король с Матильдой и Ангерран с Луитбергой взглянули на разыгрывавшуюся перед ними пантомиму, и, в свой черед, не могли удержаться от смеха.

***

Этот смех достиг отворенного окна майордомского кабинета, где вновь сидели за столом сам граф Кенабумский, принц Дагоберт и сенешаль Варох. Услышав звонкие молодые голоса, все трое улыбнулись, узнав их. Но только на мгновение - у них еще было достаточно дел, которые следовало решить, пока молодежь веселилась.

Карломан держал в руках письмо Нантильды Окситанской, посланное ей из Беллифонтена перед отъездом. Он прочел вслух:

- "Увы, мой доблестный племянник: недостойная жизнь моего внука Реймбаута всегда будет лютым отчаянием моего сердца, также как и смерть моей дочери Арнауды. Но я сумела, во всяком случае на время, обуздать его честолюбивые замыслы, обещая при первых же слухах о новых интригах отправить его долговые расписки кредиторам, что возьмут плату не золотом, но кровью."

Дагоберт одобрительно кивнул:

- Моя сестра тверже духом, чем я опасался! А помимо того могу добавить, что Реймбауту ничего не остается, как присмиреть. Его дядя, герцог-узурпатор, вновь примирился с дочерью барона Гримальди, так что их семейство отказало претенденту в поддержке. Принцы крови также отказались помогать ему. Так что он теперь остался один.

- А что у нас с принцами крови? - живо переспросил Карломан. - Стало быть, они готовы поддерживать королевскую власть, и не считают зазорным будущий брак короля с подданной?

- Как видно, принцы крови тоже изменились со времен твоего царственного брата, - удовлетворенно ответил Дагоберт. - Они согласились с выбором Королевского Совета. Наша будущая государыня Матильда завоевала общее уважение, доказала всем, что достойна быть королевой. Кроме того, у нее теперь есть сильные покровители и помимо тебя, в лице старших дам в семье, - он подразумевал обеих вдовствующих королев.

Зеленые глаза Карломана радостно сверкнули.

- Да поможет Матерь Богов! Наконец-то все идет на лад! - воскликнул он.

И снова до него долетели звонкий смех и веселые молодые голоса. Там, в саду, были и трое его сыновей. И граф Кенабумский поглядел в полуоткрытое окно.

Дагоберт, догадавшись, о чем думает его зять, многозначительно проговорил:

- Надеюсь, что и впрямь главные проблемы Арвернии на данный момент решены! Теперь ты мог бы уделить побольше внимания и своей семье. Пора готовиться к свадьбе, даже к двум. Шутка ли - ваш с Альпаидой первенец совсем скоро женится, еще раньше, чем король! И не забывай, что у тебя есть жена, которая в последнее время редко видит тебя. Хоть Альпаида ничего не говорит, но я вижу, как она скучает по тебе.

Карломан встрепенулся, как бы пробуждаясь ото сна.

- Ты, разумеется, прав, батюшка Дагоберт! Благодарю тебя за совет и за поддержку все это время! Конечно же, я буду счастлив побольше времени проводить с женой и сыновьями. Однако сперва у меня есть еще одно неотложное дело...

Он взглянул на Вароха, сидевшего молча. Тот ответил другу таким же многозначительным взором синих блестящих глаз.

Затем Карломан проговорил извиняющимся тоном:

- Прежде всего я хочу встретить свою матушку и батюшку Теодеберта, раз уж они скоро должны приехать!

- Нам нужно немного размяться, от этого сразу прибавится сил, - добавил Варох.

И оба друга улыбнулись так хитро, что Дагоберт Старый Лис сразу понял, что они затеяли нечто необычное, как в детстве. И он проговорил, поднявшись с кресла:

- Ладно, если так, я предупрежу Альпаиду, что ты собираешься уехать...

Карломан вздохнул, подумав о возлюбленной супруге. Но Варох сказал ему:

- Альпаида простит тебе недолгое отсутствие, ведь ты должен встретить матушку!

***

Спустя некоторое время по широкому цветущему лугу мчались два исполинских волка, угольно-черный с зелеными человеческими глазами и серебристый, синеглазый. Они бежали, нет - летели, куда быстрее самых лучших верховых коней. Их сильные мышцы перекатывались под холеным блестящим мехом. Оба огромных зверя явно наслаждались своей свободой и возможностью вот так мчаться по весеннему раздолью, чтобы ветер свистел в ушах. На бегу они улыбались по-волчьи, скаля свои крупные белые зубы. Такая улыбка могла бы устрашить кого угодно, но волки выбирали путь так, чтобы не встречать людей.

И они мчались дальше, радуясь своей силе и быстроте своих неутомимых лап. То пускались наперегонки, а то высоко подскакивали над медоносными травами, над белыми и золотистыми зарослями донника. Порой они опрокидывались наземь и катались по траве, кувыркались, махали лапами, и, вскочив, отряхивались от цветочной пыльцы. Могучие, грозные звери резвились, как игривые щенки. А порой так же шутливо боролись между собой: прыгали, толкались, возились, стараясь повалить друг друга. И снова мчались вперед, преисполненные сил, упиваясь своей свободой. Они радовались слишком редко выдававшейся возможности размяться на воле, сменив облик.

Их путь лежал к главному проезжему тракту, ведущему из нового Дурокортера в древний Кенабум, и далее - в Арморику, землю чудес. По этому тракту ехали, уже приближаясь к столице, королева Гвиневера Армориканская, ее супруг, герцог Теодеберт Миротворец, и вдовствующая герцогиня Нантильда Окситанская. Они ехали в карете, украшенной гербом Арморики. Их сопровождала, верхом и на старинных колесницах, свита из "детей богини Дану" в их исконных облачениях, в пледах, расцветка которых указывала на клановую принадлежность каждого. Потомки Матери Богов собирались славно повеселиться на свадьбе сына своего таниста, да и перед арвернами стремились показать себя!

Карломан и Варох, обернувшись волками, спешили навстречу королеве Армориканской, чтобы первыми сообщить ей радостную весть, что и у Арвернии теперь будет настоящая королева, а не ее тень.

[Артанис]

Тень королевы (окончание)

И вот, наконец, при королевском дворе пышно отпраздновали свадьбу Ангеррана Кенабумского и Луитберги Андосийской. И Карломан с Альпаидой исполняли свои обязанности, как подобало родителям жениха. Они приняли в свою семью первую невестку, и, тем не менее, оставались столь же молодыми, полными сил и красоты.

На свадьбе, состоявшейся, в знак почета, в тронном зале королевского замка, присутствовало множество гостей. Сам король Хлодеберт VII со своей невестой, Матильдой де Кампани, почтили свадьбу королевского кузена, и богато одарили молодоженов.

На этой свадьбе вновь скрещивались пути давних знакомых. Некоторые из них, пожалуй, уже и не увиделись бы в Срединном Мире, если бы не столь важное событие.

Так, герцогиня Нантильда Окситанская вновь смогла повидаться со своей сестрой, герцогиней Билихильдой Андосийской. Они, на время отвлекшись от горестей своей прожитой жизни, усладили сердце воспоминаниями юности. К счастью, рядом с ними еще находился младший и последний из их братьев, деливший с ними забавы детства и юности, Лисенок Дагоберт.

Встретились и бывшие соперницы: королева Гвиневера Армориканская и бабушка короля Арвернии, Радегунда Аллеманская. Они держались друг с другом очень вежливо, со всем возможным почтением. Им уже давно нечего было делить, однако тень несчастного Хлодиона продолжала витать между ними. Но обе государственных дамы отдавали друг другу должное, и были способны сдерживаться. За долгие годы они смирились с неизбежной судьбой, и стремились заботиться о сегодняшнем и завтрашнем дне, не вороша прошлого. Ведь вскоре после свадьбы Ангеррана Кенабумского должна была состояться и свадьба короля.

И вскоре, в назначенный день и час, король Хлодеберт VII привел к алтарю Фрейи прекрасную Матильду де Кампани и надел ей на руку свадебный браслет, в то время как Верховный Жрец произнес над ними слова свадебного обряда. И пламя зажглось на алтаре в приделе Фрейи, Ездящей на Кошках. Но вокруг золотистого огненного сияния клубилась тень. Огонь так и не смог развеять ее. Однако Хлодеберт сжал обе руки жены, протянутые к нему, и заглянул ей в глаза, так что у нее исчезли все сомнения. А потом он поцеловал ее - долго, горячо и с такой радостью, что у Матильды сладко замерло сердце.

Так Матильда сделалась королевой Арвернии. И, поскольку она к тому времени уже достигла полного взаимопонимания со своим царственным супругом и завоевала уважение окружающих, она и впредь всегда поступала с осознанием долга, исполненная здравого смысла. Таким образом, Матильда грамотно разбиралась в государственных делах, и Хлодеберт охотно советовался с ней. Она действовала, как достойная ученица Карломана и Альпаиды, которые по-прежнему при необходимости оказывали ей поддержку.

Да, у Хлодеберта и Матильды воистину было все, чтобы счастливо править долгие годы! И Арверния под их властью обещала сделаться сильным, процветающим королевством. Счастье молодой пары еще больше упрочило рождение через год дочери, принцессы Адельгейды, маленькой копии своей матери. В тот же год и Луитберга родила Ангеррану первенца, Хлодиона.

О детях короля от первого брака Матильда продолжала заботиться, как о своих собственных, и они, подрастая, любили ее, как родную мать. И все-таки, царственные супруги надеялись, после маленькой Адельгейды, иметь еще детей.

Можно не сомневаться, что так бы и произошло. Но, увы, счастье Матильды длилось недолго. Она овдовела всего через два года после свадьбы.

На Хлодеберте VII, что мог стать одним из лучших королей Арвернии, скрестились сразу два проклятья. Проклятье вейл, губившее королей, и проклятье граги, духа-хранителя, носительницей которого была королева Бересвинда Адуатукийская.

В жаркий летний день, в резиденции возле озера Беллифонтен, Паучиха дала роковой совет своему старшему сыну искупаться после тренировки в прохладной воде озера. От купания у разгоряченного короля жестоко разболелась голова, а наутро у него случился удар. Хлодеберт VII умер в возрасте всего двадцати двух лет.

В то же самое время на границе с Окситанией начались беспорядки. Изгнанник Реймбаут все-таки собрал себе союзников, и теперь опасность грозила уже южным рубежам самой Арвернии. В последний день своей жизни король Хлодеберт как раз получил донесение, свидетельствовавшее, что Арвернию втягивают в войну за Окситанское наследство. Он еще успел написать предупреждающее письмо Карломану, прежде чем прилив крови разорвал его мозг. Но это ничему не помогло.

После смерти короля на трон взошел его сын, пятилетний мальчик. Регентом при нем стала бабушка, королева Бересвинда, в соправительстве с Карломаном и Дагобертом.

А для овдовевшей королевы Матильды все изменилось раз и навсегда. Ее супруга, любящего и любимого, не стало так внезапно и быстро! А вместе с ним исчезло и ее влияние на государственные дела. Ей не позволили даже войти в регентский совет. И та, кто могла стать великой королевой, превратилась в ее тень.

А между тем, наступило время Окситанской войны. Королева Бересвинда сочла нужным поддержать претензии Реймбаута. А его дядя обратился к помощи нибелунгов, с которыми состоял в родстве. Тогда, чтобы заручиться поддержкой арвернов, Реймбаут пообещал, что Окситания станет вассалом их короны, если ему помогут получить престол. Что ж: Окситания, богатая и плодородная, ведущая морскую торговлю с богатыми южными странами, была лакомым кусочком, и арверны втянулись в войну, которой суждено было стать самой кровопролитной за последние столетия.

Тем не менее, герцог Реймбаут был известен правителям Арвернии, как коварный и бесчестный человек, ненадежный союзник. Новым сюзеренам было необходимо, чтобы кто-то следил за герцогом Окситанским и представлял их интересы при его дворе.

И Карломан, скрепя сердце, был вынужден отдать в жены Реймбауту свою ученицу и верную подругу - вдовствующую королеву Матильду. Он поговорил с ней начистоту, чувствуя себя виноватым, совсем так же, как в тот раз, когда сообщил ей о необходимости пройти проверку у жриц.

Но Матильда не зря была королевой Арвернии. Она понимала, что лишь величайшая государственная необходимость принуждает Карломана отдать ее в жены бесчестному Реймбауту. Уж она-то знала, на что способен ее будущий супруг, еще в детстве став невольной свидетельницей его интриг! Матильда поняла, что Карломан рассчитывает на ее ум, что ей одной по силам совладать с коварством герцога Окситанского. И она согласилась выполнить просьбу своего наставника, который стал ей еще дороже, чем в юности.

Матильда, что была тенью королевы, стала герцогиней Окситанской.

В этом браке не могло сложиться ни любви, ни уважения ни с одной из сторон. Герцог Реймбаут, погубивший родную мать, не был способен испытывать теплых чувств ни к кому. Он уже тяготился вынужденным повиновением арвернам, которые сражались за его интересы, хоть и сознавал, что без них не удержит власть. Вместе со своими приближенными любимцами он оскорблял Матильду и угрожал ей, вымещая злость.

Единственным светлым лучиком в ненавистном для Матильды браке было рождение сына Раймунда. Но и он находился при матери, только пока был совсем мал. Как только наследник немного подрос, его отец стал угрожать отнять его у Матильды.

Огорчения герцогине Окситанской приносили и творившиеся вокруг события, на которые она никак не могла повлиять. Война за Окситанское наследство продолжалась. В 808 году забрезжил свет в отношениях Арвернии с Нибелунгией. Они уже готовы были заключить мир, признав Окситанию вассалом Арвернии. Но свирепый арвернский военачальник Одиллон Каменный напал на приграничную крепость, которой владел наследный принц Теодорих Нибелунгский, и самого принца убили вместе с женой и почти всем гарнизоном. Нибелунги ринулись мстить, и закипел новый этап войны, куда более жестокий и кровавый.

А вслед за войной на оскудевшую землю Арвернии пришел и мор: оспа, пришедшая со стороны Окситании. Она опустошила множество домов, от деревенских хижин до королевского дворца в Дурокортере. То был Черный Год, как его сразу же назвали летописцы. Год, когда Арверния потеряла, одного за другим, трех королей.

Первым умер от оспы пасынок Матильды, малолетний король Хлодеберт VIII, которого его царственная бабушка отпустила погулять по городу, не придав значения донесениям о вспышках болезни. Так от потомства Хлодеберта VII остались только две дочери, принцессы Регелинда и Адельгейда, к счастью, не заразившиеся оспой.

На престол взошел средний сын Паучихи, Теодеберт II. Но он правил всего несколько месяцев: та же безжалостная оспа скосила и его вместе с женой и детьми. Его малолетнего старшего сына успели провозгласить королем, но и он умер вскоре после отца, от той же болезни.

Теперь королем сделался последний из братьев, Хильдеберт IV. Это был сильный и воинственный юноша, склонный к припадкам ярости. К сожалению, он не получил правильного воспитания по вине своей матери, королевы Бересвинды. Он прислушивался обыкновенно к советам матери, хотя также глубоко чтил и своего дядю, майордома Карломана Кенабумского.

При дворе складывалась двойственная, неустойчивая обстановка. В этом убедилась Матильда Окситанская, когда, после нескольких лет их злосчастного брака, герцог Реймбаут отпустил ее домой. Он оставил себе сына, а жена больше не была ему нужна, и он позволил ей жить отдельно, с тем, чтобы Матильда представляла интересы Окситании при дворе и в Королевском Совете Арвернии.

За прошедшие годы Матильда столько раз вспоминала своего первого супруга! Она с горечью думала о том, что, если бы Хлодеберт был жив, не только ее судьба, но и все будущее Арвернии было бы совсем иным. Но уже ничего было нельзя исправить, слишком много воды и крови утекло с тех пор! И сама герцогиня Окситанская была уже не прежней девочкой, исполненной веры в лучшее. К Дурокортерскому двору вернулась зрелая женщина, многое пережившая, повидавшая и счастье, и горе, и боль утраты. Трагедии ее жизни запечатлелись едва уловимыми признаками на ее все еще прекрасном лице, в глубине ее ярких синих глаз. Герцогиня Окситанская научилась быть хитрой, научилась льстить и лавировать между противоборствующими сторонами.

Умея подыграть каждому, Матильда Окситанская на самом деле была истинной союзницей лишь Карломану Кенабумскому, своему давнему наставнику, соратнику и другу. Ее любовь к нему подобающе преобразилась с годами, но пережила все испытания и стала лишь сильнее. Благодаря этой любви и урокам Карломана и Альпаиды, Матильда выдержала все и сохранила без ущерба свое человеческое сердце. И вот, она сделалась способной на равных держаться с Почти Королем и его великолепной супругой. Она могла, в свою очередь, стать мудрой советчицей и верной опорой для тех, кто сделал ее королевой. Потому что никто не мог поручиться, что и самые могущественные люди в Арвернии не испытают трудных дней.

К счастью, наконец, закончились главные бедствия - болезни и война с Нибелунгией, унесшие столько жизней. Заключая мирный договор, Карломан Кенабумский сосватал своему царственному племяннику, королю Хильдеберту IV, нибелунгскую принцессу Кримхильду. И она приехала в Дурокортер, чтобы, в свою очередь, стать королевой. Или же тенью королевы при своей свекрови, безжалостной Бересвинде Адуатукийской. Потому что ее супруг не похож был на своего старшего брата, Хлодеберта VII, а сама Кримхильда, гордая и смелая, не обладала дипломатическими дарованиями Матильды.

[Convollar]

Печальная история! Два года спокойной жизни и войны, войны, войны. Бересвинда вроде бы была дамой неглупой, неужели не заметила некую закономерность в том, что происходит с людьми, близкими ей? Уж точно могла бы остеречься давать советы детям и внукам. Отпустить в город во время эпидемии оспы внука, это надо уметь. Впрочем вот с Матильдой ничего не случилось, кроме брака с Реймбаутом, может быть и потому, что она на самом деле была от Бересвинды достаточно далека.

На Хлодеберте VII, что мог стать одним из лучших королей Арвернии, скрестились сразу два проклятья.

Ну, если с вейлами более-менее всё можно понять, хотя тоже как-то слишком, то  проклятье граги вызывает некоторые сомнения в возможно существования в одном мире людей и ши.

[Карса]

Проклятие граги - весьма изощрённая месть. Возможно, проклинавший и не рассчитывал на нечто подобное, не каждому дано предвидеть будущее, даже если ты ши. Судьба Бересвинды могла сложиться по-разному, она могла не оказаться на престоле Арвернии, могла и вообще не оказаться на престоле. Но всё сложилось как сложилось.
А Бересвинда не видит, что приносит окружающим несчастья. С нею-то ничего не случается. И это, видимо, не только следствие проклятия, но и особенность её характера. Есть такие люди, настолько убеждённые в собственной правоте, что им не приходит в голову, что они могут ошибаться. Если её совет привёл к трагическим последствиям, это несчастливая случайность, козни врагов, халатность прислуги, что угодно, только не ошибка советчика. И то, что она неглупая, только усугубляет ситуацию.

[Menectrel]

Сборник «Сердца и Короны»

1.   Волчица и Принц (Май 762 года. Арверния. Кенабаум. Гвиневера\Хлодеберт, Дагоберт Лис, Адальрик VII Вещий, Риваллон Сто Ворон)
2.   Принц и Вейла (Весна 779 года. Арверния. Дурокортер. Хильдеберт Потерянный Принц\Морганетта, Карломан и его старшие братья, Хильдеберт III Строитель)
3. Тень Королевы (Январь 802 года. Арверния. Дурокортер. Карломан Кенабумский\Альпаида, Хлодоберт VII\Матильда Де Кампани)
4. Танистри (Май - Июнь 815 года. Арморика. Чаор-На-Ри. Карломан\Альпаида, Дунстан\Бранвен, Теодеберт\Гвиневера, Номиноэ Озерный\Ангарад Мудрая)