3.
Поездки с Игмильбет по Средиземью Хонахт воспринимал как не слишком приятную, но необходимую работу. Раз харт’ан сказал «надо», значит, «надо». К тому же негоже слабую женщину одну в путь-дорогу отпускать, а остальные братья заняты, либо не смогут поладить с аданет из Нуменора. К примеру, как она с Сайтой ни встретится, так смотреть и слушать тошно. Уж сколько раз Шестой говорил капитану, что нехорошо над женщиной посмеиваться и подначивать её, но пирату хоть кол на голове теши. Игмильбет на подначки не ведется, но так смотрит на рыжего, что впору тулуп одевать, а в голосе её столько яда, что на десяток гадюк хватит. Гадюка, конечно, животное полезное, но Седьмая - все-таки женщина, а не змея, посему и не стоит ей яд копить. Хотя иные бабы чисто змеи подколодные, а язык их хлеще любого жала. Только Хонахт никогда на таких обиды не держал и жалел от всего сердца: бедные они, обездоленные, не пришло в их дом счастье, вот и злобятся. А заглянуло бы в их окошко солнышко, лучами бы обогрело, и сразу бы подобрели да похорошели эти злючки. Только где ж найти таких понимающих и щедрых на тепло мужчин, что согреют застывшие от житейских непогод сердца? Сам Хонахт рад был бы помочь, но на всех его не хватит, а с госпожой Игмильбет у него ничего не получится: не пара он ей. К тому же Седьмая его сестра и относится он к ней исключительно по-братски, а святой долг брата помогать сестре. Поэтому Маг Природы принял без возражений распоряжение Гортхауэра, оставив любезных своему сердцу летающих ящеров на попечение Ульбара. Аж душа изболелась. Хорошо, хоть хар-ману пообещала присматривать. И все равно извелся бы Шестой из-за своих питомцев, если бы не мысленная связь с напарником и собратом. Ульбар ежедневно рассказывал ему о том, как растут маленькие, а Хонахт давал указания и подробно расспрашивал. Так и жили, а точнее, так и путешествовали. Игмильбет, слава Премудрой Сове, оказалась выносливой и неприхотливой, а к тому же еще и молчаливой, что в женщине - ценность величайшая. Поначалу селились они в разных городах, жили там подолгу. Седьмая много читала, бродила по улицам, беседовала с жителями. Хонахт сопровождал. Города он не слишком любил, особенно людские – душно в них, камня много, зелени мало. Вот в Черных землях люди строят иначе: там везде сады, парки, дома в зелени утопают. Даже в Тай-арн-Орэ и то цветами все, что можно усажено, хоть там почва для растений неподходящая. А здесь улочки узкие, грязные, и камень один вокруг. Тошно и душно.
Величайшую радость испытывал Шестой, когда они оказывались в лесу, поле или степи. Там душа оживала, там ему были рады, он был нужен. Зверье стекалось со всей округи - и волки, и лисы, и лани, и олени, и зайчишки, и змейки. Все, кому нужны были помощь и внимание Мага Природы, приходили к Хонахту, и никому он не отказывал. Игмильбет кривила губы, но он чувствовал: Седьмой его магия приятна, а действия интересны. Иногда сыну вождя казалось, что гордая нуменорка немного завидует ему, но это только казалось - Игмильбет премного одарена силой и талантами, и у неё есть свое дело.
Свою задачу Седьмая выполняла четко и безупречно. Её прозорливость, ум и справедливость заслуживали восхищения. Хонахт и восхищался, только одно задевало его душу – не было в этой прекрасной женщине ни капли милосердия и сострадания, хотя она никого не обидела ни разу. Уже в самом начале сын вождя понял, что Игмильбет защита от других не нужна, да и другим от неё тоже. Защищать следовало Седьмую от неё же самой. Ненавязчиво помочь, поддержать, не дать застыть окончательно. Удел Мага Закона и Порядка труден и горек – со сколькими пороками человеческими приходится сталкиваться, клубок скольких деяний неприглядных разматывать. В дела судей Игмильбет обычно не вмешивалась, лишь иногда подталкивала весы правосудия в нужную сторону. Но если встречала судью неправедного, то кара её была жестока. Хотя нет, кара её всегда была по заслугам – ни убавить, ни прибавить. Но случалось, и Седьмая вершила суд. Происходило это там, где окончательно забыли о совести и справедливости, или там, где некому было взять на себя судейские обязанности. Тогда и приходила синеокая госпожа и её верный желтоглазый спутник. О них уже в некоторых местностях легенды сложили, называя Игмильбет чуть ли не посланницей Небес, или валар, или еще какой силы, в которую в тех краях верили и которую почитали.
Сайта, узнав об их приключениях, прозвал Игмильбет судьей на выезде. Седьмая не обиделась, лишь почти мягко поинтересовалась:
- А ты надо думать теперь пират на причале?
Рассмеялись все, зная, как прочно осел Пятый в Ханатте. Пышный пиончик крепко запал в непостоянную душу капитана. Впрочем, Игмильбет любовные похождения Сайты не интересовали, её ничего не интересовало, кроме собственного дела. Но Хонахт научился ладить с ней, они почти подружились, а уж понимали друг друга чуть ли не с полувзгляда.
Последняя их поездка пролегала по лесам, к несказанной радости Мага Природы. Наконец-то он мог полной грудью вдохнуть смолистый запах сосен. Конечно, здешние леса ни чета северным, но и тут дышалось легко и приятно. Игмильбет чащобы не очень жаловала, но держалась достойно. Гортхауэр дал им важное задание: найти волшебника, способного видеть будущее. Харт’ан почувствовал, что где-то в этих местах есть обладатель сильного дара, но сам не поехал, а поручил Шестому и Седьмой приглядеться к возможному собрату по кольцу, а заодно и помочь провидцу, если он будет нуждаться в помощи. Участь Видящего нелегка, особенно, если рядом нет мудрого наставника. Хонахт об этом знал с детства. В северных кланах всех способных мало-мальски видеть прошлое али будущее отправляли к Говорящему с духами. Уж он решит: развивать ли дар дальше или, если способности слабые, научить их смирять. В здешних же краях люди живут темные, неученые, они провидцев либо безумцами, либо колдунами считают. Удел несчастных Видящих здесь незавиден: мучительная смерть или полное безумие. Так и в этом случае получилось бы, если бы не приказ харт’ана.
Места здесь были холмистые да лесистые, непроходимые чащи сменялись холмами, поросшими густыми травами и колючим кустарником. Деревеньки были разбросаны то тут, то там, будто ребенок-шалун кубики раскидал. Встречались и города – за высокими каменными стенами, крепостям подобные. Те, что ближе к побережью принадлежали Нуменору, те, что подальше обычно его вассалам. Направление Гортхауэром дано было четкое, но искать провидца пришлось долго. Нашли бы раньше, если бы не Игмильбет со своими поисками истины. В нескольких селениях Седьмой пришлось вершить суд. Дела были пустяшные: кража невода, скисшее молоко, и неведомо от кого прижитый ребёнок. Но без помощи Седьмой могли бы пострадать невиновные, а так все закончилось ко всеобщему благу – воришку отдали учеником в рыбачью артель, портивших у односельчан молоко мальчишек выпороли и заставили пасти коров, отца ребенка нашли, и молодую мать выдали замуж.
Все было прекрасно, но Хонахт торопил сестру по кольцу: ему казалось, что скоро случится беда. И впрямь, они еле успели, а если бы не зов жаждавшего справедливости мальчугана, то опоздали бы. Услышав безмолвную, но горячую мольбу, Игмильбет погнала лошадь вперед, и вскоре они выехали на опушку перед деревенькой. Запах гари Маг природы учуял еще в лесу и мысленно обругал неразумных нехорошими словами: в такую погоду вблизи леса лучше костров не разводить – сухо, и скоро ветер поднимется. Подъехав же к деревне, он возмутился еще больше: недостойные люди собирались сжечь своего односельчанина: неважно за какую вину, но казнить так жестоко.
- Тем более, что никто им таких полномочий не давал, - отвечая на его мысли, произнесла сестра по кольцу.
Хонахт кивнул и, приглядевшись, чуть не охнул: юноша у столба был как раз тем самым Видящим, за котором их послали. Игмильбет уже отдала приказания и, повинуясь её воле, люди замерли, словно остолбенев враз. Лишь один весьма противный парень собрался поджечь костер. Сын вождя легким движением руки отшвырнул нехорошего человека в сторону. Хлипкий оказался мужик. У них на Севере, чтобы так отбросить пришлось бы за дубину браться, а этот с одного взмаха стену сарая проломил.
Вскоре Игмильбет уже опрашивала жителей, а Хонахт отвязывал паренька от столба. Бедолаге крепко досталась, и без того в чем душа держалась, а тут еще избили почти до смерти да дымом надышался. Хотелось ругаться недобрыми словами, но сын вождя накрепко запомнил науку матушки и Говорящего с духами: ради дурных слов рта открывать нельзя, иначе худо будет. Бранные слова силы и удачи лишают, все чистое да светлое пачкают. Зато нехорошие жители деревни на брань не скупились. Ох, и достанется им по заслугам! Всем воздаст неумолимая его сестра. Приказу отвезти Видящего в Тай-арн-орэ Хонахт противиться не стал: Игмильбет легко справится с жителями, и если немного увлечется, то не беда – заслужили, а пареньку срочно нужна помощь целителя.
Тело было совсем легким. Сын вождя бережно завернул юношу в плащ и осторожно взял на руки. Подумав, влил чуточку силы, зарастив пару несложных переломов, а то, как бы по дороге не скончался. С остальными повреждениями будут Никуш с Йаххи разбираться. Ничего, в Черных землях и не таких на ноги поднимали. Повернув кольцо и отдав приказ, Маг природы оказался в Тай-арн-Орэ. Прямо в Целительском доме. К счастью Никуш был там. Охнув и прошипев что-то сердитое, целитель принялся за работу, вскоре к нему присоединился Гортхауэр. Поняв, что не нужен, Хонахт решил все же вернуться к сестре: как бы она чего не сотворила.
Но Игмильбет уже покинула деревеньку с недобрыми людьми и неторопливо ехала по лесной тропинке.
- Уже разобралась? - прямо спросил Хонахт.
- Там с первого взгляда все ясно, - усмехнулась Седьмая. – Кончено, пришлось явить народу истину – очевидную и неприглядную.
- И что ты сделала с преступниками?
- Всего лишь вынесла приговор, я все-таки не палач, чтобы что-то с ними делать.
- И все с ним согласились? – вряд ли староста так легко позволит казнить своего сына и самого себя, а сторонники у этого недостойного человека есть. Шестой, как и его сестра, почти сразу понял, в чем там дело: уж больно гнилой дух шел от этих двух недобрых представителей рода людского.
- Понятия не имею, - равнодушно ответила Седьмая, остановив лошадь у орешника. – Я велела им всей деревней ехать в город и рассказать о происшедшем бургомистру.
- Они не поедут, - Хонахт отлично знал, как трудно для деревенского жителя оставить собранный урожай и жилище.
- Им же хуже.
- И староста заткнет рты всем недовольным… - Шестой осекся, сообразив, что сказала сестра по кольцу. – То есть, как хуже?
- Полагаю, сообразительные и честные уедут, а оставшиеся получат заслуженное наказание. Не думаю, что они переживут эту осень.
- Игмильбет, но ведь там дети! Нельзя же так! Они не виноваты!
- Не виноваты? – подняла соболиную бровь гордая нуменорка. - Дети, бросавшие камни и комья грязи в того, кто лечил их болячки и рассказывал им сказки? О нет, Хонахт, невиновных там нет!
- Но они же маленькие, они не понимают, - Шестой пытался переубедить сестру.
- И со скольких же лет начинается понимание? С четырнадцати, с двадцати или позже?
- Некоторым лет по шесть.
- И в кого в шесть лет ты, не понимая, кидал камни?
Сын вождя опустил голову: он никогда ни в кого ничего не кидал, напротив, вечно спасал слабых. А впрочем, у них там никто ни в кого камней не кидал.
- У нас никого не жгли и даже в преступников не плевали и всякую дрянь не бросали. Не принято у нас такое было, - твердо ответил он.
На безупречных губах сестры зазмеилась улыбка.
- Вот видишь: у вас не принято, и ваши дети не унижают ближних и дальних. А у них принято, и их дети будут делать точно так же. Не лучше ли прервать этот порочный круг?
Хонахту стало не по себе.
- Как ты так можешь?
- Я многое могу, но почему бы тебе не задать другой вопрос: как они могут издеваться над теми, от кого видели лишь добро?
Шестой снова опустил голову: ответа не было, точнее он был, но озвучивать его не хотелось. Игмильбет права, но как же она неумолима и жестока. И может ли он вмешиваться в решение Закона? А Маг Природы видел, что устами Седьмой сейчас вещал сам Закон. Его душа стремилась вернуться в ту деревню и объяснить, убедить, спасти, а разум твердил: все равно не спасешь, ибо тебе не поверят. Кого высшие силы желают наказать, того они лишают разума.
Игмильбет продолжила объяснять.
- Не я навлекла на них гибель, и я не ведаю, что за беда придет к ним. Но Видящий перед лицом смерти разомкнул уста и произнес свое пророчество. Оно сбудется, и миновать его был лишь один шанс: последовать моему приказу. Но они слишком косны, корыстны и трусливы, чтобы узреть истину. Они слышали больше меня, они давно знали провидца, но остались глухи и слепы. Значит такова их участь, и нам с тобой не должно вмешиваться в решение Судьбы. Ибо сейчас её решение во благо – высшее благо. Не жалей недостойных, потому что достойные прислушаются к советам и спасутся.
Синие очи полыхали ледяным пламенем, будто северное сияние зажглось в них. Безупречные черты её лица отвердели, а голос его сестры по кольцу был исполнен силы. Хонахт поклонился Седьмой до земли.
- Мне тяжко принять твою волю, но противиться я не смею, ибо сейчас время для твоего решения.
Седьмая скупо улыбнулась.
- Нас ждут иные дела, брат мой! – она тронула поводья.