Из истории советской восточной политики 1920-1921 годов.
"...Орджоникидзе в свою очередь "заявил [послу] в категорической форме, что никаких наших войск в Персии нет и посему о перемирии между Россией и Персией не приходится говорить, [но] указал, что мы готовы принять на себя посредничество между персидским правительством и правительством Азербайджана".
Посол, разумеется, не стал опровергать версию непричастности правительства РСФСР к интервенции, тем более, что разоблачение ее еще в сентябре 1920 г. стало широко известно. Тогда нарком Чичерин получил из Лондона от иранского посланника в Англии Гафар-хана ноту, датированную 7 сентября 1920 г. В ней "с прискорбием" сообщалось, что войска персидского правительства, направленные в Гилян, "чтобы подавить восстание", захватили в плен группу солдат, среди которых обнаружили бойца 244 полка 28 дивизии Красной армии Михаила Шутова из Ставрополья. При допросе он сообщил, что "его полк, состоящий из 800 русских, пришел из Баку на судах и был высажен в Энзели. Комсостав весь русский", командир полка Шонин. <...> Чичерин написал в Баку, Нариманову: "Каким образом получился такой скандал?" Ведь Гилянские части должны были числиться добровольческими или находящимися на персидской службе! "Надо принять меры!"(с) М.А. Персиц. "Застенчивая интервенция. О советском вторжении в Иран и Бухару в 1920-1921 гг.", С.142-143
Впрочем, в других местностях было даже круче.
"На совместном заседании Исполбюро Совинтерпропа и коллегии Отдела внешних сношений, состоявшегося, по-видимому, в первой половине июля (в протоколе точной даты нет) после разноречивых прений было записано: "заседание приходит к выводу, что революция в Бухаре неизбежна и необходима, но, что совершена она будет при помощи штыков Красной Армии"(там же, С.79)
""По опыту Хивы, Бухары(да и самого Туркестана), - писал Карахан, - мы знаем, что степень признательности [восточного] населения к образовавшимся вместо эмиров [советским] правительствам определяется количеством русских штыков, находящихся в этих [новых] республиках(там же, С.89)
"Но тайны почти не оказалось, когда удалось прочесть телеграмму Чичерина от 14 июля 1921 г. советскому посланнику в Тегеране Ф.А. Ротштейну. Там было сказано, что "по соглашению с правительством Эхсанулла-хана наша "Главрыба" великолепно поставила аппарат рыбной ловли у персидского берега... Улов громадный. Все это пропадет, если правительство Эхсануллы будет оттуда изгнано шахскими войсками". Далее предлагались меры сохранения Лианозовской концессии за РСФСР. Таким образом и Эхсанулла-хан выполнял свои договорные обязательства перед Советской Россией"(там же, С.129)
Впрочем, всё это меркнет и бледнеет сравнительно с планом некоего товарища Е., который предлагал предложить врангелевцам советские деньги, оружие и полное прощение в обмен на то, что последние захватят Константинополь, а затем - и Адрианополь с Салониками, что опрокинет все балканские правительства. Это предложение было одобрено Лениным, но в результате пришлось урезать осетра до просто агитационной работы во врангелевских войсках(С.187-190)