Увлечения > Музыка
Авторская песня
prokhozhyj:
Ну что, продолжим потихоньку? Благо тут и первая дата после переезда. Сегодня исполняется 81 год Юлию Черсановичу Киму. По поводу чего будет его "Театральный разъезд". Актёры и зритель.
--- [ Читать далее ] ---
– Слава отважным героям!
Слава великим поэтам!
Слава бессмертным легендам!
Ура! Ура! Ура!
Подвиг души благородной
Пусть нам послужит примером,
Яркой звездой путеводной
Пусть вам послужит...
А нам пора!
Как только этот занавес дадут в последний раз,
Последний прозвучит аплодисмент, –
Коня, копьё и щит сдадим мы в реквизит,
Сдадим, – и, уходя, потушим свет.
И сняв долой парик седой и бороды отклеив,
Мы пустимся в обычные дела, дела, дела.
И нет и не было героев и злодеев
И подвигов во имя добра и зла!..
А есть одиннадцать часов и выход из театра,
Есть дети и семья, и дом родной.
Есть летние гастроли, репетиция на завтра
И в пятницу законный выходной.
Есть роли, гастроли, успех – чего же боле?
И слава Богу, что никто из нас
В жизни не осмелился накинуться на мельницу,
Имея на голове дырявый таз!
– Только я, очарованный зритель,
Глубоко потрясенный до слёз,
Брошу к чёрту родную обитель
И коня оседлаю всерьез.
И поеду скакать и бороться
Против разных таинственных сил,
Ибо есть на земле благородство,
Я в себе его вдруг ощутил.
И в беде никого не покину,
И удары приму на себя,
И наверно, конечно, погибну, –
А потом вы играйте меня!
– В добрый путь! Мы смеяться не станем.
А когда утомишься от ран, –
Приходи. Мы ещё раз обманем!
Ты умеешь поверить в обман!
--- Конец цитаты ---
passer-by:
С Днём Рождения, Юлий Черсанович!
Из любимого. :)
--- [ Читать далее ] ---
Галилей перед пыточной камерой
(Монолог сопровождающего)
— Послушай, Галилей,
Ну что ты так уперся?
Как будто в жизни сей
Ты плохо пообтерся.
Что гелио, что гео
И кто вокруг чего, —
Кормило бы да грело
И денег не брало!
Притом еще учти,
Что в массе закоснелой
Земля для всех почти
Плоска, как блин горелый.
Ведь тока-тока-тока
Сказали нам об ней,
Что тоже круглобока,
Но все же всех главней!
Ведь наш Верховный Поп
Стрижет свои проценты
С того, что мы, как пуп,
Находимся по центру,
А Солнце, как Венера, —
Такой же сателлит.
Ну чем плохая вера?
Ну что тебя свербит?
Но что смешней всего —
Хоть шеф и отрицает,
Но что вокруг чего,
Мне кажется, он знает,
Но точно так же знает,
Что будет на мели,
Как только он признает
Вращение Земли!
Ведь вот все дело в чем:
Вращается — и пес с ней.
Но лишь бы не при нем,
А, скажем, — сразу после.
Отбросьте сантименты,
Поймите, силь ву пле,
Что ежли мы не в центре,
То он — не во главе!
А между прочим, шеф —
Не зверь, а так, слегка лишь.
Он не желает жертв,
Но ты ж его толкаешь!
Ведь все твои догадки
Изустная печать
Разносит без оглядки —
Ну что б тебе смолчать?!
Что ж, раз уж ты посмел
Так истиной увлечься,
То будь настолько смел
При всех от ней отречься, —
А там... шуруй как знаешь!
Спокойно,
Без потерь...
А?
Нет?
Тогда, товарищ,
Пройдемте в эту дверь.
Памяти Высоцкого
Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним…
Владимир Высоцкий
Удалой, пропитой и прокуренный
Потрясающий голос его…
Как гулял, щеголял, бедокурил он!
Но печалился больше всего.
Так печалился, вскрикивал, маялся,
Проклинал и прощенья просил,
Но ни разу он так не отчаялся,
Чтоб надеяться не было сил.
Обложили флажков понавешали,
Вьют верёвочку в плеть и в петлю.
Ах, кривые, нелёгкие, лешие,
Всё равно я куплет допою!
Мои кони то пляшут, то хмурятся, –
Всё не так! Всё не то!..
И поёт, аж, бывало зажмурится.
Чтобы доверху,
Чтобы донельзя.
Чтобы до…
Эх, раз! Ещё бы раз!
Ещё бы много-много раз…
Он поёт перед Всевышним –
Тот с него не сводит глаз.
--- Конец цитаты ---
Dama:
Хорошо идти фрегату
По проливу Каттегату -
Ветер никогда
Не заполощет паруса.
А в проливе Скагерраке
Волны, скалы, буераки
И чудовищные раки,
Просто дыбом волоса!
А в проливе Лаперуза
Есть огромная медуза,
Капитаны помнят,
Сколько было с ней возни.
А на дальней Амазонке,
На прелестной Амазонке
Есть такие амазонки, -
Просто черт меня возьми!
Если хочется кому-то
Маринованного спрута,
Значит, ждет его Калькутта
Или порт Бордо.
А бутылку Эль-Мадейро,
Что ценой в один крузейро,
Кроме Рио-де-Жанейро,
Не найдет нигде никто!
Я прошел довольно рано
Все четыре океана,
От пролива Магеллана
До Па-де-Кале.
От Канберры до Сантьяго
Скажет вам любой бродяга,
Что такого капитана
Больше нету на земле!
Мальк, просто Мальк:
И дай ему Четверо еще дет двадцать и больше и петь, и новые песни писать.
--- [ Читать далее ] ---
Поговоримте о фортуне,
О Провиденье, о Судьбе, -
И уличим ее в халтуре,
И умолчимте о себе.
О Воля Рока, Воля Рока!
Мы льстим тебе как никому:
Ты безобразна, ты жестока,
Гнусна, глуха и кривобока,
И шлюха, судя по всему!
Тебя никто в глаза не видел
Но и не видя – испытал,
А испытав – возненавидел
И удивляться перестал.
Отныне горькие упреки
Не тратьте зря, не тратьте зря:
Ведь если вы гнусны, жестоки,
Коварны, злы и кривобоки, -
То лишь Судьбе благодаря!
Поймать преступную Фортуну!
Связать распутную судьбу!
Ее, за подлую натуру,
Предать ужасному суду!
В багряной маске и рубахе
Меч роковой подъемлю я...
И – подержав минуту в страхе –
Я отпущу Фортуну с плахи
И тем куплю любовь ея!
--- Конец цитаты ---
Мальк, просто Мальк:
И вечное:
--- [ Читать далее ] ---
Капнист пиесу накропал, громадного размеру.
И вот он спит, в то время, как царь-батюшка не спит:
Он ночь-полночь пришел в театр и требует премьеру.
Не знаем, кто его толкнул. История молчит.
Партер и ложи - пусто все. ни блеску, ни кипенья.
Актеры молятся тайком, вслух роли говоря.
Там, где-то в смутной глубине, маячит жуткой тенью
Курносый царь. И с ним еще, кажись, фельдъегеря.
Вот отмахали первый акт. Все тихо, как в могиле.
Но тянет, тянет холодком оттуда (тьфу-тьфу-тьфу!)
"Играть второй!" - пришел приказ, и с Богом приступили,
В то время, как фельдъегерь: "Есть!" - и кинулся во тьму.
Василь Васильевич Капнист метался на перине:
Опять все тот же страшный сон, что был уже в четверг:
Де он восходит на Олимп, но, подошел к вершине,
Василь Кирилыч цоп его за ногу - и низверг.
За ногу тряс его меж тем фельдъегерь с предписаньем:
"Изъять немедля и в чем есть отправить за Урал,
И впредь и думать не посметь предерзостным мараньем
Бумагу нашу изводить, дабы хулы не клал."
И не успел двух раз моргнуть наш, прямо скажем, Вася,
Как был в овчину облачен и в сани водворен.
Трясли ухабы, трряс мороз, а сам-то как он трясся,
В то время как уж третий акт давали пред царем.
Бледнел курносый иль краснел - впотьмах не видно было.
Фельдъегерь: "Есть!" - и на коня, и у Торжка нагнал:
"Дабы сугубо наказать презренного зоила,
В железо руки заковать, дабы хулы не клал!"
"Но я не клал! - вскричал Капнист, точа скупые слезы -
Я ж только выставил порок по правилам искусств!
Но я его и обличил! За что ж меня в железы?
И в пятом акте истоптал, - за что ж меня в Иркутск?!"
Меж тем кузнец его ковал с похмелья непроворно.
А тут еще один гонец летит во весь опор...
Василь Васильевич Капнист взглянул, вздохнул покорно,
И рухнул русский Ювенал у позлаченных шпор!
...Текли часы. Очнулся он, задумчивый и вялый.
Маленько веки разлепил и посмотрел в просвет:
"Что, братец, там за городок? Уже Иркутск, пожалуй?"
- "Пожалуй, барин, Петербург" - последовал ответ.
"Как...Петербург?!" - шепнул Капнист, лишаясь дара смысла.
- "Вас, барин, велено вернуть до вашего двора.
А от морозу и вобче - медвежий полог прислан,
И велено просить и впредь не покладать пера."
Да! Испарился царский гнев уже в четвертом акте,
Где змей порока пойман был и не сумел уползть.
"Сие мерзавцу поделом!" - царь молвил, и в антракте
Послал гонца вернуть творца, обернутого в полсть.
Все ближе, ближе Петербург, и вот уже застава.
И в пятом акте царь вскричал: "Василий! Молодец!"
И на заставе ждет уже дворцовая подстава,
И только прах из-под копыт - и махом во дворец.
Василь Васильевич на паркет в чем был из полсти выпал.
И тут ему и водки штоф и пряник закусить.
- "Ну, негодяй, - промолвил царь и золотом осыпал -
Пошто заставил ты меня столь много пережить?"
...Вот как было в прежни годы,
Когда не было свободы!
--- Конец цитаты ---
Навигация
Перейти к полной версии