4
Над рекой клубился туман – густой, вязкий, сырой и холодный. Пахло сыростью, птицы, молчали, звезды еле пробивались через плотное серое марево. Даэрон невольно поежился и прислонился к дереву. Он уже не раз проклял себя за слова, сказанные Лютиэнь. Ведь знал, что нельзя обещать опрометчиво. Знал, а толку-то… Зато теперь прекрасная дочь владык Дориата отправилась на поиске приключений на свою голову и при его активном содействии. Советник понимал, что помогать не стоит, но молящий взгляд синих очей, дрожащие губы, нежнейший голос:
- Даэрон, ты же обещал! Я так надеялась… А теперь.., - на ресницах повисли капли слез. Каждая драгоценнее самой чистой жемчужины. – Я никогда не увижу мира. Я так вечно и просижу здесь! А я ведь могу помочь раненым, я так много умею. Но все мое умение никому не нужно! Пойми, я как птица в клетке – мне никогда не расправить крылья. Все против меня, - она некрасиво шмыгнула носом. Синда махнул рукой.
- Хорошо, ты покинешь Дориат с отрядом, отправляющимся сегодня на подмогу к твоему отцу. Но ведь тебя могут узнать…
- Не волнуйся, меня даже не увидят! - слёзы тут же высохли, девушка чуть не запрыгала от радости. Какой же она еще ребенок! – Я знала, ты мне поможешь! Ты настоящий друг, Даэрон! Ты замечательный!
Раскинув руки, она закружилась по поляне. И как можно было ей отказать?
Зато теперь она на дороге полной опасностей. Даэрон хотел ехать с ней, но Лютиэнь была против.
- Отец приказал тебе оставаться в Дориате. Ты не можешь нарушить его распоряжение! - прекрасная дева была права, советник это сознавал. Его отсутствие сразу заметят, а Лютиэнь сразу не хватятся. Дивная дева Дориата часто и подолгу гуляла по лесам в одиночестве.
- К тому же я сказала маме, что ты будешь сопровождать меня на прогулку, а если ты уедешь с отрядом, она узнает! - сколько беспокойства в её глазах. Как жаль что не за него.
И снова Даэрон согласился, даже не удившись, почему Мелиан одобрила прогулку дочери с советником. Последнее время ему казалось, что мудрая майэ не стала бы возражать против его ухаживания за Лютиэнь. Владычица проницательна, она явно заметила странную задумчивость и молчаливость дочери и её интерес к прошлому и майа Отступника. Из двух зол выбирают меньшее, но Тингол с женой в этом случае не согласится. Советник устало опустился на ствол упавшего некогда дерева.
Дело не в Тинголе и в Мелиан, дело в том, что он с его любовью не нужен Лютиэнь. Но что же теперь делать? Бедная девочка едет навстречу беде из-за его глупого обещания. А он сидит здесь в раздумьях. Песнопевец с силой сжал руки. На его бледном челе залегла глубокая сказка.
Нет! Он вернет Лютиэнь, еще можно её догнать, да и Мелиан сможет найти дочь. А нарушенное обещание… Что ж, это во имя блага любимой!
Легкий шелест травы, почти неслышные шаги, горьковатый аромат.
- Какой туман, словно осенний, - раздался рядом голос Скорбящей.
И кто её принес?! Уж явно не Илуватор!
- В Дориате осени не бывает, - сухо ответил советник.
- А жаль, - прошептала Ниенна, усаживаясь рядом. – Не помешаю?
- Я уже собрался уходить, - Даэрон резко поднялся.
- Так нежеланно мое общество? – печальная улыбка, по щеке покатилась слеза, а глазах - чуть заметная насмешка.
- Нет, почему же – дела.
- Дела? Вот так вся жизнь в суете и проходит, - Та, что всегда в тени, покачала головой. – А мне так хотелось с кем-то поговорить! Уж не откажите бедной валиэ и потерпите её общество самую малость.
Издевается, что ли? Нашлась - бедная. Да и кто же валар откажет в их просьбе. Усмехнувшись, Даэрон опустился рядом.
Ниенна сбросила с плеч плащ, поправила волосы, собранные в низкий пучок, коснулась жемчуга на груди, расправила складки темно-серого платья.
- Сегодня я много думала о любви, - тихо начала она. – У неё столько ликов и проявлений, даже у ненависти меньше, - валиэ вдруг замолчала.
- При чем тут ненависть? - пожал плечами синда.
- Ненависть? О, это я просто вспомнила один давний разговор с одним очень интересным мальчиком! Тогда тоже был уютный вечер, только не на берегу реки, а в моей гостиной за чашкой чая. Чай – это такой напиток из одного очень милого растения, его для меня сотворили Ирмо с Йаванной,- оживлённо проговорила Та, что всегда в тени. – Здесь такое не пьют, впрочем, чай на Арде нигде не пьют, кроме моих Чертогов, а тебе тудапока не надо.
Даэрон промолчал: в Валинор он и впрямь не стремился.
- Так, о чем я говорила? Ах, о любви! Это восхитительное чувство! Мы стольких и столько всего любим: пение птичек, сияние звезд в вышине, вкус вишни или яблока, или то и другое. Еще мы можем любить свой шарфик, и красивую песню, а также танец. Вне сомнения, мы любим своих близких и друзей. И конечно же, мы любим избранника или избранницу.
- Но любим не одинаково, - восторженно-оживлённая речь Ниенны привела Даэрона в недоумение. Будто не многомудрая валиэ вещает, а наивная девчушка.
- Вот в этом и весь смысл! – взметнулись вверх темные брови. – Птички поют, когда захотят, звезды светят всем одинаково, а от съеденной вишни остается лишь вкус на губах и то ненадолго. Хотя шарфик может служить нам долго, и танцевать можно, когда пожелаешь, если умеешь, конечно, -недобрая усмешка придала валиэ странный вид. Черты лица стали резче и суше, кто-то неведомый, жесткий и всезнающий виделся за ней. Кто она, Скорбящая? О чем скорбит - о несбывшемся счастье или о чем-то еще?
- Мы часто хотим владеть тем, что любим, и стремясь получить вожделенное приносим беду. Можно посадить птицу в клетку, но заставить петь не получится. Можно попытаться достать звезду, но не сумеешь, а если и поймаешь падающую, то она сожжет тебя дотла. Те с кем мы хотели бы прожить всю оставшуюся нам вечность, могут не разделять наших чувств, - валиэ покачала головой. – Конечно, можно заставить быть рядом, но вот заставить полюбить невозможно. И это горько и больно. Еще горше погубить того, кто дороже жизни, а к этому и приводит чрезмерная жажда обладания.
Откинув упавшую на лоб черную прядь, Скорбящая сорвала ветку сирени и принялась вертеть в руках.
Советник почувствовал досаду: для него говорит, учит, как жить. Зачем? Он уже все решил.
Тонкая веточка сирени вдруг хрустнула в хрупких руках, Изящным движением, Та, что всегда в тени, бросила её в реку. Вода и не заметила легких обломков.
- Сломать легко. Но, можно ли назвать то, что губит, любовью? И можно ли назвать ею жажду обладания? Возможно, мы не правы, утверждая, что у любви сотни лиц. Возможно, мы принимаем за любовь нечто иное: страсть, дружбу, приязнь? - глубокие, как бездна глаза, посмотрели прямо в душу.
Даэрон опустил глаза.
- Мудрой валиэ виднее.
- Мудрая валиэ не проживет жизнь за других, да и так ли мудра она? – легкая горечь в словах. Откуда такие сомнения у одной из Величайших?
- И Величайшим свойственно ошибаться. Большая сила – большая ответственность, а кара за ошибки еще больше – пустота в душе. И это жутко, - устало ответила на его мысли Ниенна. На мысли?! Советник резко поднял голову. Неужели она и впрямь читает в душах?
- Читаю я по лицу, - хмыкнула Скорбящая.- А ты хоть и умеешь скрывать чувства, все же не так искусен, как, к примеру, Манвэ.
- Неужели Королю Мира есть что скрывать? – деланно изумился Даэрон.
- Королям всегда есть, что скрывать, а уж если ты отвечаешь за целый мир… Тут и ошибок не счесть, и каждая ложится камнем на душу. Погребальным камнем на твои мечты, надежды, на саму твою сущность…
Тонкие длинные пальцы принялись перебирать жемчуг. Теперь советник уже не стремился уйти: беседа заинтриговала его, а собеседница еще больше. А Мелиан говорила, что Ниенна - самая слабая из Аратар. Премудрая майэ явно ошиблась, впрочем, кажется Скорбящая умеет скрывать свою лицо не хуже Короля Мира, а может и лучше.
- Но мы говорили о любви! А это увлекательная тема для всех – и юных, и умудренных прожитыми годами. Ведь сердце для любви живет, она суть всего. Так вот, жажда обладания не любовь, ибо однобока и стремится лишь к удовлетворению своих желаний. Любовь многогранна, она в счастье любимых. Когда любишь - любимый важнее, чем ты. Любовь терпит и прощает, не завидует, не обманывает, не предает. Она верит всему и все переносит. Она сильна, и сила её в самоотречении.
Глубокие глаза Ниенны горели темным огнем, а бледные щеках окрасил слабый румянец. Кого она любит? Ведь она всегда одна. Может, и скорбит она о том, что её любовь безответна?
- Иногда, желая другому счастья, мы решаем за него и тем самым, ломаем крылья. Истинная любовь способна отпустить. Ведь рано или поздно улетит птица, закроют звезды тучи, ничто не остается прежним, все меняется. И дорогие нашему сердцу тоже. Дать свободу нелегко, душа рвется от страха и тревоги, но свою дорогу каждый должен выбрать сам. А иначе… иначе её может выбрать Эру. Уверен ли ты, Даэрон, что хочешь для Звезды своего сердца дороги избранной Илуватором? Веришь ли ты, что его воля – благо для всех живущих, под звездами Элентари. Веришь ли, что он милосерден? А если веришь, то вспомни тех, что поила настоем трав из садов Ирмо Мелиан? Вспомни их, бежавших от свор Охотника? Подумай, откуда они бежали, и где теперь их близкие? Вспомни ты и о майа Отступника, который пришел на помощь вам в трудную минуту? А когда вспомнишь и еще раз подумаешь, то сделай свой выбор. Только помни одно: выбор делают только за себя. А за другого – это уже зло, причем хуже того, что от Мелькора, - тонкие губы искривила недобрая улыбка. Щеки впали, черты лица заострились, а из темных глаз на Даэрона взглянуло нечто жуткое и манящее.
Синда отшатнулся.
- Страшно видеть истинное лицо? Не правда ли? Ты ведь уже знаешь мое настоящее имя. Ты проницателен, мальчик. Я страшна, но я не зло, я лишь последний удар – удар милосердный для тех, кому пришел срок. Но сроки перепутаны, и время течет не так, и волю отобрать пытаются. От того я и плачу, что Миру не дают жить своей жизнью. А ведь иначе ему под звездами не выжить. То-то, советник короля Тингола, не все так просто под небом Арды.
Валиэ встала, набросила на плечи плащ.
- Многое ты узнаешь сам. Я лишь указала путь. Попробуй разобраться в черном и белом, попробуй найти настоящий свет, а не только свет звезд Элентари. Попробуй найти и настоящую любовь.
- Её я уже нашел! – вскочил синда.
- Так не потеряй навсегда, - прошептала Ниенна – горько и печально, снова став привычной Скорбящей. Но разве можно забыть её настоящее лицо. Даэрон провел рукой по глазам.
- Знаешь, - валиэ чуть склонилась к нему, – трудно разобраться, где лицо, а где маска, а еще труднее понять, что лиц может быть несколько, и все настоящие. А того, кто выбрал свой путь, без присмотра не останется, бледные губы тронула лукавая улыбка. В вышине каркнула какая-то большая чёрная птица.
Тени качнулись, зашелестели травы, и вот он уже остался один на берегу реки.
Идти к Мелиан? Зачем? Лютиэнь уже далеко. Скорбящая добилась своего: она заставила сомневаться в правильности решения. Пусть прекрасная дева Дориата ищет свою дорогу, а он постарается помочь, если сумеет.
На душе стало еще горше, Даэрон устало опустился на поваленное дерево. Длинные волосы скрыли лицо. Как же это трудно ждать! Как же это больно отпустить ту, что навеки проросла в твоем сердце.